Утомленный длительной прогулкой и жарой, я сидел вместе с Михайлой на пороге его скромной, крытой соломой сторожки. Вдали, где степь соединялась с блестящим небом, дымили трубы шахт, гремели товарные поезда. Вокруг же царил покой и запустение. За лощиной, под соломенным навесом, тихо пряталась крестьянская шахта, а мимо нас тянулась узкая, пыльная полоса травы, где рыжели треснувшие рельсы…