Башни элиты рухнули, превратившись в песок, который Тарсута назвала «декогерированным временем». Теперь Москва парила на платформах, где каждый мог переключать режимы реальности: сегодня — плотник, завтра — поэт. Алина, дорастившая Тарсуту до размеров воздушного корабля, смеялась: «Жизнь — не шестерня с одним зубом. Это — суперпозиция. Выбирай щель и лети!» А в небе, мерцая, плыла новая голограмма: два солнца, два пути, и ни один не был ложным.