Рельсовые стыки стучали, создавая стаккато пути. Фуражка, свисающая козырьком с настенного крюка, раскачивалась из стороны в сторону, словно пытаясь вытряхнуть мигрень из суконных висков. Квантин, отстегнув портфель, достал газету. Однако в слегка тлеющих под потолком угольных нитях было ровно столько света, чтобы мешать сну. Жухлые петиты листа неохотно преобразовывались в слова. Квантин сложил газету и прижался лицом к стеклу: сутулые контуры сосен, закрываясь черными распялами ветвей от света, погружались в ночь. Было как-то зябко: не то холодило от окна, не то лихорадило. Квантин попытался было положить голову поверх портфеля и ноги под пальто. Но короткая и скользкая ткань свисала рукавами вниз, и под плечом вздрагивала жесткая доска…