Живые картины (сборник)

Для окончательно свободного и одинокого «экзистенциального» человека прощение представляет собой сложную задачу. Эта сложность заключается не только в том, что подразумевает единственную форму ответственности – перед самим собой, но и в том, что часто приводит к чувству вины у «прощателя». Эта вина становится единственной, пусть и болезненной основой его существования, источником почти непереносимых слов о том, что прощение – это и беда, и соблазн, и безумие, и наказание тела, и ложь, и истина, и преступление, и, в конечном итоге, непрощение. Движимая этой трудной работой прощения проза Полины Барсковой иллюстрирует с помощью почти невозможных слов, что прощение может быть преобразовано в последнюю доступную для «экзистенциального» человека форму искусства – искусство видеть людей через страшный исторический микроскоп и воспринимать их в огромном, спасительном приближении.