Annotation


Лучшие друзья с пеленок. В четырнадцать они влюбились. Четыре года они встречались. Он сделает все, что угодно, чтобы помнить. Она будет делать все, чтобы забыть. Как жаль, что от них ничего не зависит.





* * *



Колин Гувер, Тарин Фишер

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Глава 14





notes1





* * *





Колин Гувер, Тарин Фишер

НИКОГДА-НИКОГДА





Авторы: Колин Гувер, Тарин Фишер (Colleen Hoover, Tarryn Fisher)

Название: Никогда-никогда (Never Never)

Серия: Никогда-никогда (Never Never)

Книга: 1

Любительский перевод

Переводчики: Екатерина Лопатина, Ольга Медведь, Елизавета Мочалова

Редактор-корректор: Зара За

Обложка: Ника Метелица

Выражаем благодарность за участие Анастасии Макаровой.

Дорогие читатели!

Познакомиться с другими произведениями Колин Гувер, оценить качество перевода, а также обратиться с любыми вопросами или предложениями Вы сможете в группе http://vk.com/colleen_hoover_books

Все материалы представлены исключительно для ознакомления, без коммерческих целей. Просим Вас удалить файл с жесткого диска после прочтения.

Переведено специально для группы http://vk.com/colleen_hoover_books

Любое копирование и размещение перевода без ссылки на группу и команду по переводу запрещается.

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Приятного чтения!





Глава 1





Чарли


Грохот. Книги падают на пестрый пол из линолеума, скользят в сторону на несколько футов, переворачиваются и останавливаются у ног.

Моих ног.

Я не узнаю черные сандалии или красные ногти на ногах, но они двигаются, когда я приказываю им делать это, так что они должны быть моими. Верно?

Звенит звонок.

Пронзительно.

Я подпрыгиваю, сердце колотится. Смотрю влево и оцениваю свое окружение, пытаясь не выдать себя.

Что это был за звонок?

Где я?

В комнату, болтая и посмеиваясь, поспешно заходят дети с рюкзаками.

Школьный звонок.

Они проскальзывают за парты, их голоса соревнуются в громкости.

Я вижу движение у своих ног и резко дергаюсь от удивления. Кто-то наклоняется и собирает книги с пола — девочка в очках с красным лицом. Прежде чем встать, она смотрит на меня с каким-то страхом, а затем суетливо убегает.

Все смеются. Подумав, что они смеются надо мной, я оглядываюсь, но все смотрят на девочку в очках.

— Чарли! — зовет кто-то. — Ты это видела?

А затем:

— Чарли… Что с тобой… Эй?

Мое сердце быстро бьется, очень быстро.

Где это все? Почему я не могу вспомнить?

— Чарли! — кто-то шипит.

Я осматриваюсь.

Кто это Чарли? Которая Чарли?

Здесь так много ребят: светловолосые, с неопрятными волосами, с каштановыми волосами, в очках и без очков…

Входит мужчина с портфелем. Он садится у стола.

Учитель. Я в классе, а это учитель. Старшая школа или колледж, догадываюсь я.

Я внезапно встаю. Я не в том месте. Все сидят, но я встаю… иду.

— Куда вы идете, мисс Винворд?

Учитель смотрит на меня поверх очков, роясь в стопке бумаг. Он с силой швыряет их на стол и я подпрыгиваю. Я, должно быть, мисс Винворд.

— У нее колики! — выкрикивает кто-то.

Все хихикают. Я чувствую, как по моей спине крадется холод и переползает на верхнюю часть рук. Они смеются надо мной, но я не знаю, кто эти люди.

Слышу голос девочки.

— Заткнись, Майкл.

— Я не знаю, — говорю я и в первый раз слышу свой голос. Он очень высокий. Я прочищаю горло и пытаюсь снова.

— Я не знаю. Я не должна быть здесь.

Еще больше смеха. Я осматриваю постеры на стене, на которых изображены лица президентов с датами. Класс истории? Старшая школа.

Мужчина-учитель, склоняет вбок голову, будто я произнесла что-то самое странное.

— А где еще вы должны быть в день тестирования?

— Я… Я не знаю.

— Садитесь, — приказывает он.

Я не знаю, куда пойти, если уйду. Поворачиваюсь, чтобы пойти назад. На меня смотрит девочка в очках, когда я прохожу мимо нее, и быстро отводит взгляд.

Как только я сажусь, учитель начинает раздавать бумаги. Он ходит между парт, его голос монотонно гудит, пока он рассказывает о том, каким процентом от финальной оценки является тест. Когда он доходит до моей парты, то останавливается, между его бровей залегает глубокая складка.

— Я не знаю, чего вы пытаетесь добиться.

Он прижимает кончик толстого указательного пальца к моей парте.

— Что бы это ни было, мне надоело. Еще один фокус и я отправлю вас в кабинет директора.

Он бросает передо мной тест и двигается дальше по проходу.

Я не киваю, я ничего не делаю. Я пытаюсь решить, что делать. Объявить целому классу, что я понятия не имею, кто я такая и где я или отвести его в сторону и тихо сказать ему это.

Он сказал: никаких фокусов.

Мои глаза передвигаются на бумагу напротив меня. Все уже склонились над тестами и царапают карандашами.

ЧЕТВЕРТЫЙ УРОК

ИСТОРИЯ

МИСТЕР ДАЛКОТТ





На листе есть место для имени. Я должна написать свое имя, но я его не знаю.

Он назвал меня мисс Винвуд.

Почему я не узнаю свое собственное имя?

Или где я?

Или кто я?

Все головы склонены над бумагами, кроме моей. Поэтому я сижу и смотрю прямо.

Мистер Далкотт смотрит на меня из-за своего стола. Чем дольше я сижу, тем краснее становится его лицо.

Время идет, а мой мир остановился.

Мистер Далкотт в конце концов встает, открывает рот, чтобы что-то сказать мне, но звенит звонок.

— Положите бумаги на мой стол по пути на выход, — говорит он, все еще смотря на меня.

Все уходят в дверь. Я встаю и следую за ними, потому что не знаю, что еще делать. Я смотрю в пол, но чувствую его ярость. Я не понимаю, почему он злится на меня.

Теперь я в коридоре, в котором по обеим сторонам расположены шкафчики.

— Чарли! — кричит кто-то. — Чарли, подожди!

Через секунду меня подхватывают за руку. Я ожидаю, что это девочка в очках, не знаю почему, но это не она. Но теперь я знаю, что я Чарли. Чарли Винвуд.

— Ты забыла свою сумку, — говорит она, протягивая белый рюкзак.

Я забираю его, задаваясь вопросом, есть ли внутри кошелек с водительскими правами. Ее рука все еще переплетена с моей, пока мы идем. Она ниже меня, с длинными темными волосами и блестящими карими глазами, которые занимают половину ее лица. Она невероятная и красивая.

— Почему ты так странно вела себя там? — спрашивает она. — Ты сбила книги недоростка на пол, а затем призадумалась.

Я чувствую запах ее парфюма — такой знакомый и сладкий, как миллион цветов, соревнующихся за внимание. Я думаю о девочке в очках, взгляд на ее лице, когда она склонилась, чтобы поднять свои книги. Если я это сделала, то почему не помню?

— Я…

— Сейчас ланч, почему ты идешь сюда?

Она тянет меня в другой коридор мимо большого количества учеников. Все они смотрят на меня… быстро отводят взгляд.

Мне интересно, знают ли они меня, и почему я не знаю себя.

Я не знаю, почему не говорю ей, не говорю мистеру Далкотту, не хватаю кого-то случайного и не говорю ему, что я не знаю, кто я такая. К тому времени, как я начинаю серьезно обдумывать эту идею, мы проходим через двойные двери в кафе.

Шум и цвет, тела с уникальными запахами, яркий дневной свет, из-за которого все выглядят уродливыми.

О, Господи.

Я хватаюсь за свою кофту.

Девочка на моей руке болтает. Эндрю то, Марси это. Ей нравится Эндрю и она ненавидит Марси. Я не знаю, кто они такие.

Она подводит меня к очереди за едой. Мы берем салат и диетическую колу. Затем мы ставим подносы на стол. За ним уже сидят ребята, четыре парня, две девочки. Я понимаю, что мы — компания с четным числом ребят. Все девочки соотносятся к парням.

Все смотрят на меня в ожидании, будто я должна сказать или сделать что-то.

Единственное место, которое осталось, рядом с парнем с темными волосами. Я медленно сажусь, обе руки лежат на столе. Он смотрит на меня, а затем склоняется над подносом с едой. Я ясно могу видеть капельки пота на его лбу, прямо под линией волос.

— Вы, двое, иногда такие нелепые, — заявляет новая девочка, блондинка, которая сидит напротив меня. Она переводит взгляд с меня на парня, сидящего рядом со мной.

Он поднимает взгляд со своих макарон и я вижу, что он просто размазывает еду по тарелке. Он ничего не съел, хотя выглядит довольно занятым. Он смотрит на меня и я смотрю на него, затем мы оба смотрит на блондинку.

— Случилось что-то, о чем мы должны знать? — интересуется она.

— Нет, — говорим мы одновременно.

Он мой парень. Я догадываюсь по тому, как они ведут себя с нами. Он внезапно улыбается мне своими ослепительно белыми зубами и протягивает руку, чтобы положить ее на мое плечо.

— У нас все хорошо, — говорит он, сжимая мою руку.

Я автоматически напрягаюсь, но когда вижу, как на мое лицо смотрят шесть пар глаз, то склоняюсь к нему и подыгрываю.

Очень страшно не знать, кто ты, а еще страшнее думать, что ты что-то неправильно понял. Я сейчас очень напугана, правда напугана. Все зашло очень далеко. Если я что-то сейчас скажу, то буду выглядеть… сумасшедшей. Его эмоция, кажется, заставила всех расслабиться. Всех, кроме… него.

Они возвращаются к разговорам, но все слова перемешиваются, футбол, вечеринка, больше футбола.

Парень, сидящий рядом со мной, смеется и присоединяется к их разговору, его рука все еще лежит на моих плечах. Они называют его Сайлас. Они называют меня Чарли.

Темноволосая девочка с большими глазами — Анника. Все остальные имена я забываю из-за шума.

Ланч наконец-то заканчивается и мы встаем.

Я иду рядом с Сайласом, или он идет рядом со мной. Я понятия не имею, куда иду. Анника располагается сбоку от меня, просовывает свою руку через мою и болтает о занятиях по чирлидерству. Из-за нее я чувствую клаустрофобию. Когда мы подходим к пристройке в коридоре, я наклоняюсь и говорю ей так, чтобы услышала только она:

— Можешь проводить меня на следующий урок?

Ее лицо становится серьезным. Она отходит, чтобы что-то сказать своему парню, а затем наши руки снова переплетены.

Я поворачиваюсь к Сайласу:

— Анника проводит меня на следующий урок.

— Хорошо, — отвечает он.

Он выглядит расслабленным.

— Увидимся… позже.

Он уходит в другом направлении.

Анника поворачивается ко мне, как только он исчезает из виду.

— Куда он идет?

Я пожимаю плечами:

— На урок.

Она качает головой, будто в замешательстве.

— Не понимаю вас, ребята. В один день вы не отлипаете друг от друга, в другой, ведете себя так, будто не можете находиться в одной комнате. Тебе и правда надо принять решение насчет него, Чарли.

Она останавливается перед дверным проемом.

— Это я… — бормочу я, чтобы увидеть, будет ли она протестовать. Она этого не делает.

— Позвони мне позже, — говорит она. — Я хочу знать о прошлой ночи.

Я киваю.

Когда она исчезает в море лиц, я захожу в класс. Я не знаю куда садиться, поэтому иду к заднему ряду и сажусь на место у окна.

Я пришла рано, поэтому открываю свой рюкзак. Между парой блокнотов и косметичкой засунут кошелек. Я достаю его и открываю, чтобы найти водительские права с фотографией лучезарной, темноволосой девочкой.

С моей фотографией.

ШАРЛИЗ МАРГАРЕТ ВИНВУД

2417 ПРОЕЗД ХОЛКУРТ

НОВЫЙ ОРЛЕАН, ЛОС-АНДЖЕЛЕС





Мне семнадцать лет. Мой день рождения двадцать первого марта. Я живу в Луизиане. Я изучаю фотографию в верхнем левом углу и не узнаю лицо. Это мое лицо, но я никогда его не видела. Я… привлекательная и у меня всего двадцать восемь долларов.

Места заполняются. Одно, около меня остается пустым, будто все боятся сидеть там.

Я на уроке испанского. Учительница привлекательная и молодая, ее зовут миссис Кардона. Она не смотрит на меня так, будто ненавидит, как делают это другие люди. Мы начинаем урок со времен.

У меня нет прошлого.

У меня нет прошлого.

Через пять минут дверь в класс открывается.

Входит Сайлас, его глаза опущены. Я думаю, что он здесь, чтобы что-то сказать мне, или принести мне что-то.

Я беру себя в руки, подготавливаюсь притворяться, но миссис Кардона шутит насчет его опоздания. Он садится на единственное свободное место рядом со мной и смотрит прямо перед собой. Я смотрю на него. Я смотрю на него не переставая, пока он наконец не поворачивается ко мне.

По его лицу струится пот.

Его глаза широко распахнуты.

Широко… как и мои.





Глава 2





Сайлас


Три часа.

Прошло почти три часа, а мой разум все еще в дымке.

Нет, не в дымке. Даже не в густом тумане. Я, как будто блуждаю по черной, как смоль комнате в поисках выключателя света.

— Ты в порядке? — спрашивает Чарли.

Я смотрю на нее несколько секунд, пытаясь восстановить некое подобие осведомленности лица, которое, очевидно, должно быть для меня самым знакомым.

Ничего.

Она смотрит на парту и ее густые, черные волосы падают между нами, как завеса.

Мне хочется рассмотреть ее получше.

Мне нужно, чтобы что-то зацепило меня, что-то знакомое. Мне хочется предугадать родимое пятно или какое-нибудь пятнышко на коже, прежде чем я увижу его, потому что мне нужно что-то запоминающееся. Я ухвачусь за каждую ее частичку, чтобы убедиться, что не схожу с ума.

Она наконец вытягивает вверх руку и заправляет волосы за ухо. Она смотрит на меня парой широких и полностью незнакомых глаз. Складка между ее бровями углубляется и она начинает покусывать подушечку своего большого пальца.

Она беспокоится обо мне. Может, о нас.

Нас.

Я хочу спросить у нее, может она знает, что со мной произошло, но не хочу ее пугать.

Как мне объяснить, что я даже не знаю ее? Как мне объяснить это кому-либо?

Я провел последние три часа, пытаясь вести себя обычно.

Сначала, я склонялся к тому, что должно быть воспользовался какой-нибудь нелегальной субстанцией из-за которой потерял сознание, но это не похоже на потерю сознания. Это не похоже на наркотическое опьянение или алкоголь, и я понятия не имею откуда я это знаю.

Я не помню ничего, что было до этих трех часов.

— Эй, — Чарли протягивает руку так, будто собирается дотронуться до меня, а затем убирает. — Ты в порядке?

Я сжимаю рукав своей рубашки и вытираю влагу со своего лба. Когда она снова смотрит на меня, я вижу, что ее глаза заполняются беспокойством. Я заставляю свои губы улыбнуться.

— Я в порядке, — бормочу я. — Длинная ночка.

Как только я произношу это, то съеживаюсь. Я понятия не имею, какая ночка у меня была, и правда ли, что эта девушка, которая сидит напротив меня — моя девушка. Тогда такое предложение, как это — не очень ободряющее.

Я вижу, как дергается ее глаз и она наклоняет голову.

— Почему ночка была длинной?

Дерьмо.

— Сайлас, — доносится голос с передней части класса.

Я поднимаю голову.

— Никаких разговоров, — произносит учительница.

Она возвращается к уроку, без какого-либо интереса к моей реакции на то, что меня вычислили.

Я снова смотрю на Чарли, а затем сразу опускаю глаза на парту. Провожу пальцами по именам, вырезанным на дереве. Чарли все еще смотрит на меня, но я не смотрю в ответ.

Я переворачиваю свою руку и провожу двумя пальцами по мозолям на своей ладони.

Я работаю? Подстригаю лужайки, чтобы заработать на жизнь?

Может они из-за футбола. Во время ланча я решил воспользоваться своим временем, чтобы изучить всех, кто меня окружает, и узнал, что сегодня вечером у меня футбол.

Я понятия не имею, в какое время и где, но каким-то образом прожил эти последние часы, не зная, когда и где я должен быть. Может прямо сейчас у меня нет никаких воспоминаний, но я знаю, что очень хорош в притворстве. Возможно, слишком хорош.

Я переворачиваю другую руку и вижу на ладони те же мозоли.

Может, я живу на ферме.

Нет. Не живу.

Я не знаю, откуда я это знаю, но даже без возможности все вспомнить, кажется у меня есть сиюминутное чувство того, какие мои предположения являются точными, а какие нет. Это могло быть просто процессом отсева, а не интуицией или памятью.

Например, не думаю, что кто-то, кто живет на ферме, будет носить такую одежду как моя. Хорошую одежду. Модник? Я смотрю на свою обувь и если бы кто-нибудь спросил меня богаты ли мои родители, то я бы ответил им: «Да, богатые».

И я не знаю, каким образом я это знаю, потому что не помню своих родителей.

Я не знаю, где живу, с кем и выгляжу ли я как моя мама или как мой папа.

Я даже не знаю, как я выгляжу.

Я резко встаю, громко отталкивая в процессе парту на несколько дюймов. Все в классе поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, кроме Чарли, потому что она не прекращала смотреть на меня с того момента, как я сел. Ее глаза не любопытные или добрые.

Ее глаза обвиняют.

Учительница внимательно смотрит на меня, но, кажется, совсем не удивлена потерей внимания. Он просто стоит расслабленно, ожидая, когда я объявлю причину своего внезапного срыва.

Я сглатываю.

— Туалет.

Моя губы липкие, а во рту сухо. Мой разум в отключке. Я не жду разрешения, а начинаю идти в направлении выхода. Пока прохожу в дверь, чувствую на себе взгляды всех.

Дохожу до конца коридора вправо, но не нахожу туалет. Двигаюсь в обратном направлении, прохожу мимо своего класса, пока не поворачиваю за угол и не нахожу туалет.

Я открываю дверь, надеясь на уединение, но кто-то стоит ко мне спиной у унитаза. Я поворачиваю к раковине, но не смотрю в зеркало. Смотрю на раковину, крепко ухватившись за ее края.

Я выдыхаю.

Если бы я просто посмотрел на себя, то мое отражение могло бы запустить воспоминания или может дать мне чувство узнавания.

Чего-нибудь. Что-нибудь.

Парень, который за несколько секунд до этого стоял у унитаза, теперь, стоит рядом со мной, прислонившись к раковине и скрестив руки. Когда я поднял взгляд на него, он внимательно осматривает меня. У него светлые волосы, практически белые. Его кожа очень бледная и напоминает мне медузу. Практически прозрачная.

Я могу вспомнить, как выглядит медуза, но понятия не имею, что выясню, когда посмотрю на себя в зеркало?

— Выглядишь дерьмово, Нэш, — заметил, усмехнувшись, он.

Нэш?

Все остальные называли меня Сайлас. Нэш, должно быть, моя фамилия. Я бы проверил свой кошелек, но его нет в моем кармане. Только пачка наличных. Кошелек — одна из первых вещей, которые я искал после… ну, после того, как это случилось.

— Не очень хорошо себя чувствую, — ворчу я в ответ.

Парень несколько секунд молчит. Он просто продолжает смотреть на меня так, как смотрела на меня в классе Чарли, но менее взволнованно и более удовлетворенно. Парень ухмыляется и отталкивается от раковины. Он выпрямляется, но все еще на несколько дюймов не достает до моего роста. Он делает шаг вперед и по его глазам я делаю вывод, что он приближается ко мне не из-за беспокойства насчет моего здоровья.

— Мы все еще не уладили то, что было в пятницу вечером, — говорит мне парень. — Ты здесь сейчас поэтому?

Когда он говорит, его ноздри раздуваются, руки опущены по бокам, кулаки сжимаются и разжимаются дважды.

Я раздумываю пару секунд, осознавая, что если сейчас отойду от него, то буду выглядеть трусливым. Я также осознаю, что если подойду, то брошу ему вызов на что-то, с чем прямо сейчас не хочу иметь дел.

У него определенно есть проблемы со мной и что бы я ни сделал в пятницу вечером, это разозлило его.

Я прихожу к компромиссу — не показывать никакой реакции. Выглядеть непринужденно.

Я лениво перевожу свое внимание на раковину и поворачиваю вентиль, пока из-под крана не начинает течь вода.

— Оставь это для поля, — говорю я.

Мне сразу хочется забрать эти слова. Я даже не допускал, что он может не играть в футбол. Я предположил по его размерам, что играет, но если это не так, у моего комментария не будет никакого смысла.

Я задерживаю дыхание и жду, что он меня исправит или вызовет на дуэль.

Ничего не происходит.

Он смотрит на меня несколько секунд, а затем проходит мимо, целенаправленно толкая меня по пути к выходу.

Я подставляю руки под струю воду и делаю глоток. Я вытираю рот тыльной стороной руки и смотрю вверх. На себя.

На Сайласа Нэша.

Что это, черт побери, за имя?

Я равнодушно смотрю на пару незнакомых, темных глаз. Мне кажется, что я смотрю на пару глаз, которые никогда не видел прежде, несмотря на тот факт, что я, более чем вероятно, ежедневно смотрел на эти глаза с тех пор, как стал достаточно большим, чтобы дотянуться до зеркала.

Я настолько же знаком с этим человеком в отражении, насколько с девушкой, с которой, по словам парня по имени Эндрю, я «трахался» на протяжении двух лет.

Я настолько же знаком с этим человеком в отражении, насколько с каждым аспектом своей жизни прямо сейчас.

То есть совсем мне не знаком.

— Кто ты? — шепчу я ему.

Начинает медленно открываться дверь в туалет и мои глаза переходят от моего отражения на отражение двери. Появляется рука, сжимающая дверь. Я узнаю глянцевый красный лак на кончиках ногтей.

Девушка, с которой я «трахался» больше двух лет.

— Сайлас?

Я выпрямляюсь и поворачиваюсь, чтобы видеть дверь целиком, из-за которой она выглядывает. Пару секунд мы смотрим друг на друга. Она отводит взгляд, осматривая оставшуюся часть туалета.

— Здесь только я, — успокаиваю я ее.

Она кивает и проходит в дверь, хоть и сильно сомневается. Мне хотелось бы знать, как уверить ее, что все в порядке, чтобы она не была такой подозрительной. Мне, также, хотелось бы вспомнить ее или хоть что-то о наших отношениях, потому что хочу рассказать ей. Мне нужно рассказать ей. Мне нужен кто-то, кто знал бы, чтобы я мог задавать вопросы.

Но как парень должен сказать своей подруге, что понятия не имеет, кто она такая? И кто он такой?

Он не расскажет ей. Он притворится, как притворялся со всеми остальными.

В ее глазах сотня безмолвных вопросов и мне сразу же хочется уклониться от них.

— Я в порядке, Чарли, — я улыбаюсь ей, потому что кажется, что именно так должен поступить. — Просто не очень хорошо себя чувствую. Возвращайся в класс.

Она не двигается.

Она не улыбается.

Она стоит на месте, не поддаваясь моей инструкции. Она напоминает мне одного из тех животных на рессорах на детских площадках. Таких, которых толкаешь, а они резко возвращаются в исходное положение. Мне кажется, что если кто-то толкнет ее в плечи, то она отклонится, оставаясь ногами на месте, а затем резко вернется в исходное положение.

Я не помню, как они называются, но мысленно делаю заметку как-нибудь вспомнить. За последние три часа я сделал много мысленных заметок.

Я выпускник.

Меня зовут Сайлас.

Нэш, возможно, моя фамилия.

Мою девушку зовут Чарли.

Я играю в футбол.

Я знаю, как выглядит медуза.

Чарли склоняет голову и уголок ее рта слегка изгибается. Ее губы разъединяются и, на мгновение, я слышу только нервное дыхание. Когда она наконец находит слова, мне хочется спрятаться от них. Мне хочется сказать ей, чтобы она закрыла глаза и досчитала до двадцати, пока я не окажусь достаточно далеко от ее вопроса.

— Какая у меня фамилия, Сайлас?

Ее голос как дым. Слабый и легкий, а потом рассеивается.

Я не могу сказать, руководствуется ли она интуицией или я настолько ужасно скрываю тот факт, что ничего не знаю. На мгновение я веду сам с собой борьбу, должен ли я сказать ей или нет. Если я скажу ей и она поверит, она сможет ответить на множество моих вопросов. Но если я скажу ей, а она мне не поверит…

— Детка, — говорю я, снисходительно посмеиваясь.

Я называю ее деткой?

— Что за вопрос?

Она поднимает ногу, которая по моим предположениям застряла в полу, и делает шаг. Затем еще один. Она продолжает подходить ко мне, пока не останавливается в футе, достаточно близко, чтобы я мог почувствовать ее запах.

Лилии.

От нее пахнет лилиями и я не знаю, как я могу помнить о том, как пахнут лилии, но каким-то образом не помню человека, который стоит напротив меня и пахнет ими.

Она ни на мгновение не отводит от меня взгляд.

— Сайлас, — повторяет она. — Какая у меня фамилия?

Я двигаю челюстью вперед и назад, а затем снова поворачиваюсь лицом к раковине. Наклоняюсь и крепко хватаюсь за нее руками. Медленно поднимаю глаза, пока не встречаюсь с ее глазами в отражении.

— Твоя фамилия?

Мой рот снова сухой, а слова выходят с трудом.

Она ждет.

Я отвожу от нее взгляд и снова смотрю на парня в отражении.

— Я… Я не могу вспомнить.

Она исчезает из зеркала и следует внезапный громкий грохот. Он напоминает мне о звуке, которые издает рыбы в Pikes Place Market, когда их подбрасывают и ловят на вощеную бумагу.

Бах!

Я поворачиваюсь и она лежит на плиточном полу, ее глаза закрыты, а руки раскинуты. Я сразу же присаживаюсь на колени и приподнимаю ее голову, но как только она оказывается на несколько дюймов от пола, ее веки начинают трепетать и открываться.

— Чарли?

Она втягивает воздух и садится. Она выворачивается из моих рук и отталкивает меня, будто боится. Я держу свои руки рядом с ней, на случай, если она попытается встать, но она не встает. Она остается сидеть на полу, прижимая ладони к плитке.

— Ты потеряла сознание, — сообщаю я ей.

Она смотрит на меня и хмурится.

— Я знаю.

Я не говорю. Я возможно должен знать, что означает выражение ее лица, но я не знаю. Я не знаю, напугана ли она или злится, или…

— Я сбита с толку, — говорит она, покачивая головой. — Я… ты можешь…

Она делает паузу, а затем пытается встать. Я встаю вместе с ней, но могу сказать, что ей это не нравится по тому, как она смотрит на мои руки, которые слегка приподняты и ждут, чтобы поймать ее, если она снова начнет падать.

Она отходит от меня на два шага и перекрещивает руку на груди. Вторую руку она поднимает и снова начинает жевать подушечку большого пальца. Она мгновение, молча, изучает меня, а затем достает палец изо рта и сжимает в кулак.

— Ты не знал, что у нас после ланча совместный урок, — она произносит слова с неким обвинением. — Ты не знаешь мою фамилию.

Я качаю головой, подтверждая оба предположения, которые не могу отрицать.

— Что ты помнишь? — спрашивает она.

Она напугана. Нервничает. Подозревает. Наши эмоции отражаются друг в друге, и тут до меня доходит.

Она не может казаться знакомой. Я не могу казаться знакомым. Но наши действия, наше поведение, совпадают.

— Что я помню? — повторяю я ее вопрос, пытаясь предоставить себе несколько секунд, чтобы все мои подозрения укрепились.

Она ждет моего ответа.

— История, — говорю я, пытаясь вспомнить все, что могу. — Книги. Я увидел, как девочка уронила книги.

Я снова хватаю себя за шею и сжимаю ее.

— О, Господи, — она быстро подходит ко мне. — Это… это первое, что я помню.

Мое сердце подпрыгивает до горла.

Она начинает качать головой.

— Мне это не нравится. В этом нет смысла.

Она кажется спокойной — спокойнее меня. Ее голос равномерен. Единственный, заметный для меня, страх — в вытянутых белках ее глаз.

Я, не раздумывая, прижимаю ее к себе, но думаю, что это больше для моего облегчения, чем чтобы успокоить ее. Она не отталкивается и на секунду мне становится интересно, нормально ли это для нас. Мне интересно, влюблены ли мы.

Я усиливаю хватку, пока не чувствую, что она напрягается.

— Нам нужно это выяснить, — заявляет она, отрываясь от меня.

Мой первый инстинкт — сказать ей, что все будет в порядке, что я все выясню. Меня заполняет огромная нужда защищать ее, только я понятия не имею, как это сделать, когда мы оба сталкиваемся с одной и той же реальностью.

Звенит звонок, оповещая о конце урока по испанскому. Через несколько секунд дверь в туалет, возможно, откроется. Начнут стучать шкафчики. Мы должны выяснить, на каких занятиях мы должны находиться.

Я беру ее за руку и тяну за собой, открывая дверь в туалет.

— Куда мы идем? — спрашивает она.

Я смотрю на нее через плечо и пожимаю им.

— Понятия не имею. Просто я знаю, что хочу уйти.





Глава 3





Чарли


Этот чувак, этот парень, Сайлас, он хватает меня за руку так, будто знает меня, и тащит за собой так, будто я маленький ребенок. И именно так я себя и чувствую — маленьким ребенком в большом, большом мире.

Я ничего не понимаю и конечно ничего не узнаю. Все, о чем я могу думать, пока он тащит меня по сдержанным коридорам какой-то безымянной старшей школы, так это что я потеряла сознание, рухнула от горя, как какая-то девица. На пол мужского туалета.

Грязный.

Я расставляла свои приоритеты, удивляясь, как мой мозг способен равномерно развиваться, когда, очевидно, у меня есть более серьезная проблема, когда мы вырываемся на солнечный свет.

Я прикрываю глаза свободной рукой, в то время как этот чувак Сайлас достает из рюкзака ключи. Он держит их над головой и крутится на месте, нажимая на кнопку сигнализации на брелке. С дальнего угла парковки мы слышим вой сигнализации.

Мы бежим на звук, стуча туфлями по бетону, будто кто-то гонится за нами. И, возможно, гонятся. Машина — внедорожник. Я знаю, что она впечатляющая, но она так возвышается над остальными машинами, от чего они выглядят маленькими и ничтожными.

Рендж Ровер.

Либо Сайлас ездит на машине отца, либо живет за счет денег отца. Может, у него нет отца. В любом случае, он не сможет мне это рассказать. И откуда я знаю, сколько стоит такая машина? Я помню, как все функционирует: машина, правила дорожного движения, президенты, но не кто я такая.

Он открывает для меня дверь, а сам через плечо смотрит на школу и у меня появляется ощущение, что меня разыгрывают. Он мог быть ответственным за это. Он мог дать мне что-то, что спровоцировало потерю на время памяти, и сейчас просто притворяется.

— Это все по-настоящему? — спрашиваю я, зависая над передним сидением. — Ты не знаешь, кто ты?

— Нет, — отвечает он. — Не знаю.

Я верю ему. Типа. Я проскальзываю на сидение.

Он больше, чем минуту внимательно рассматривает мои глаза, а затем захлопывает дверь и обегает машину к водительской двери.

Я чувствую себя плохо. Как после ночи с алкоголем. Я выпиваю? В моих правах написано, что мне семнадцать. Я жую свой большой палец, когда Сайлас садится и заводит машину, нажав на кнопку.

— Откуда ты знаешь, как это делать? — спрашиваю я.

— Делать что?

— Заводить машину без ключа.

— Я… я не знаю.

Я наблюдаю за его лицом, пока мы выезжаем с места. Он много моргает, еще больше внимательно смотрит на меня, пробегает языком по нижней губе. Когда мы останавливаемся у светофора, он находит кнопку ДОМ на навигаторе и нажимает на нее. Я поражена, что он додумался до этого.

— Изменение направления, — вещает женский голос.

Мне хочется повести себя странно, выпрыгнуть из движущейся машины и убежать, как напуганный олень. Я так боюсь.





* * *


Его дом огромен. На подъездной дорожке нет машин и мы задерживаемся у обочины, двигатель тихонько урчит.

— Ты уверен, что это твой? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Кажется дома никого нет, — замечает он. — Приступим?

Я киваю. Я не должна быть голодной, но так и есть.

Мне хочется войти внутрь и что-нибудь съесть, и может исследовать свои симптомы и посмотреть, вошли ли мы в контакт с какой-нибудь поедающей мозг бактерией, которая украла наши воспоминания.

В таком доме, как этот, должна быть пара ноутбуков. Сайлас заворачивает на подъездную дорожку и паркуется. Мы робко выходим и осматриваем кустарники и деревья так, будто они оживут.

Он находит ключ на своем брелке, который открывает входную дверь. Пока я стою позади него и жду, изучаю его. В своей одежде и с такими волосами у него вид крутого парня, которому все равно, но его плечи выглядят так, будто его многое заботит. От него пахнет так же, как снаружи: травой, сосной и плодородным торфом. Он собирается повернуть ручку двери.

— Подожди!

Он медленно поворачивает ручку, несмотря на настойчивость в моем голосе.

— Что если внутри кто-нибудь есть?

Он ухмыляется, а может это гримаса.

— Может они спросят у нас, какого черта происходит…

И вот мы внутри. Мы стоим неподвижно в течение минуты, осматриваясь вокруг. Я съеживаюсь позади Сайласа, как размазня. В доме не холодно, но я дрожу. Все внутри тяжелое и впечатляющее — мебель, воздух, моя сумка, которая свисает с плеча мертвым грузом.

Сайлас идет вперед. Я хватаю его за заднюю часть рубашки, когда мы проходим через фойе в гостиную. Мы двигаемся из комнаты в комнату, останавливаясь, чтобы изучить фотографии на стенах. Двое улыбающихся, загорелых родителей обнимают двух улыбающихся, темноволосых мальчиков, на заднем плане океан.

— У тебя есть младший брат, — говорю я. — Ты знал, что у тебя есть младший брат?

Он качает головой. Улыбки на фотографиях становятся более редкими, тогда как Сайлас и его младший брат становятся старше. На фотографиях множество прыщей и брекетов, есть фотографии, на которых родители изо всех сил стараются быть веселыми, прижимая к себе мальчиков.

Мы идем в спальни…, в ванные комнаты. Мы поднимаем книги, читаем этикетки на коричневых бутылочках от лекарств, которые находим в аптечках. Его мама по всему дому держит засохшие цветы: прижатые книгой на ночном столике, в ящике для косметики и выложенные на полках в их спальне. Я трогаю каждый цветок, про себя проговаривая названия. Я помню названия всех цветков. Почему-то я хихикаю из-за этого. Сайлас резко останавливается, когда входит в спальню родителей и видит, что я склонилась от смеха.

— Извини, — говорю я. — Был один момент.

— Какой момент?

— Момент, когда я поняла, что забыла все о себе, но знаю, что такое гиацинт.

Он кивает.

— Да.

Он смотрит на свои руки и морщит лоб.

— Думаешь мы должны кому-нибудь рассказать? Может поехать в больницу?

— Думаешь они нам поверят? — спрашиваю я.

Мы смотрим друг на друга. Я снова сдерживаюсь, чтобы не спросить, разводят ли меня. Это не развод. Все слишком реально.

Затем мы идем в кабинет отца, роемся в бумагах и заглядываем в ящики. Нет ничего, что сказало бы нам, почему мы такие, ничего необычного.

Я продолжаю краем глаза следить за ним. Если это развод, то он очень хороший актер. Может это эксперимент, думаю я.

Я — часть какого-то психологического эксперимента правительства и проснусь в лаборатории.

Сайлас тоже за мной наблюдает. Я вижу, как его взгляд скользит по мне, интересующийся…, оценивающий. Мы не разговариваем много. Только:

— Посмотри на это.

Или:

— Как думаешь, это что-то важное?

Мы незнакомцы и между нами только несколько слов.

Комната Сайласа последняя. Он сжимает мою руку, когда мы заходим и я ему позволяю, потому что снова начинаю чувствовать себя не в себе.

Первое, что я вижу — наша фотография на его столе. На мне костюм — слишком короткая балетная пачка с принтом леопарда и черные крылья ангела, которые элегантно расправлены позади меня. Мои глаза густо накрашены сверкающими тенями. Сайлас одет во все белое с белыми крыльями ангела. Он выглядит красивым.

Добро против зла, я думаю. Это какая-то игра? Он смотрит на меня и приподнимает брови.

— Плохой выбор костюма, — пожимаю я плечами.

Он выдавливает улыбку и мы расходимся по разным сторонам комнаты.

Я смотрю на стены, на которых висят фотографии людей: бездомный мужчина, сгорбившийся у стены и держащий вокруг себя одеяло; сидящая на скамейке женщина, плачущая в руки. Цыганка, ее руки сжали ее собственное горло и она смотрит в объектив камеры пустыми глазами.

Фотографии мрачны. Мне хочется отвернуться, чувствуя стыд. Я не понимаю, как кому-то хочется фотографировать такие мрачные грустные вещи, не говоря уже о том, чтобы повесить их на стену и смотреть каждый день.

А затем я поворачиваюсь и вижу на столе дорогой фотоаппарат. Он лежит на почетном месте, на стопке блестящих фотоальбомов. Я смотрю туда, где Сайлас тоже изучает фотографии. Творческая личность. Это его работа? Он пытается узнать это? Нет смысла спрашивать.

Я двигаюсь дальше, смотрю на его одежду, заглядываю на полки у его дорогого стола из красного дерева.

Я так устала. Я двигаюсь, чтобы сесть на стул у стола, но Сайлас внезапно оживает и подзывает меня кивком головы.

— Посмотри на это, — показывает он.

Я медленно встаю и подхожу к нему сбоку. Он смотрит на незаправленную кровать. Его глаза блестят и он, должна сказать, в состоянии шока? Я, как и он, смотрю на простыни. А затем моя кровь застывает.

— О, мой Бог.





Глава 4





Сайлас


Я откидываю прочь стеганое одеяло, чтобы получше посмотреть на беспорядок в изножье кровати. Пятна грязи впитались в простынь. Засохли. Ее куски ломаются и откатываются, когда я натягиваю простынь.

— Это… — Чарли перестает говорить, забирает из моей руки уголок верхней простыни и отбрасывает ее, чтобы получше рассмотреть простынь на резинке под ней. — Это кровь?

Я следую за ее взглядом вверх по простыне, прямо к изголовью кровати. Рядом с подушкой — смазанный легкий след отпечатка руки. Я сразу смотрю на свои руки.

Ничего. Никаких следов крови или грязи.

Я встаю на колени у кровати и кладу руку прямо на отпечаток, оставленный на матрасе. Идеальное совпадение. Или неидеальное, в зависимости от того, как посмотреть.

Я бросаю взгляд на Чарли и она отворачивается, будто не хочет знать, принадлежит этот отпечаток мне или нет. Тот факт, что он мой, только добавляет вопросов. На данный момент накопилось целая куча вопросов, что кажется, будто эта куча скоро обвалится и похоронит нас, не дав ответы.

— Возможно, это моя кровь, — говорю я ей. Или, может, говорю сам себе. Я пытаюсь отпустить мысли, которые, как я знаю, разворачиваются у меня в голове. — Я мог упасть вне дома прошлой ночью.

Мне кажется, что я оправдываюсь перед кем-то, кто не я. Мне кажется, что я оправдываюсь перед своим другом. Перед этим парнем, Сайласом. Тем, кто точно не я.

— Где ты был прошлой ночью?

Это не насущный вопрос, это просто то, о чем мы оба думаем. Я тяну верхнюю простыню и одеяло и расправляю их на кровати, чтобы скрыть беспорядок.

Доказательство. Ключ к разгадке. Что бы это ни было, мне просто хочется прикрыть его.

— Что это значит? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне лицом.

Она держит в руках лист бумаги. Я иду к ней и забираю его. Кажется, будто его столько раз сминали, что в самом центре образовывается небольшая, потертая дыра.

На листе написано:

«Никогда не останавливайся. Никогда не забывай».





Я бросаю листок на стол, не хочу, чтобы он находился в моих руках. Листок тоже кажется доказательством. Мне не хочется прикасаться к нему.

— Я не знаю, что это значит.

Мне нужна вода, я помню только ее вкус. Может потому, что у воды нет вкуса.

— Ты написал это? — спрашивает она.

— Да откуда мне знать?

Мне не нравится тон моего голоса, раздраженный. Мне не хочется, чтобы она думала, что я раздражен из-за нее.

Она поворачивается и быстро идет к своему рюкзаку. Роется внутри, достает ручку, затем идет ко мне и всовывает мне ее в руку.

— Скопируй.

Она любит командовать.

Я смотрю на ручку, перекатывая ее между пальцами. Провожу большим пальцем по рельефным словам, написанным сбоку:

ФИНАНСОВАЯ ГРУППА ВИНВУД-НЭШ.





— Посмотрим, твой ли почерк, — уточняет она.

Она переворачивает листок чистой стороной вверх и подталкивает ко мне. Я смотрю в ее глаза, немного проваливаюсь в них.

Но тут же злюсь.

Ненавижу, что она подумала об этом первая.

Я беру ручку в правую руку и не чувствую себя комфортно. Перекладываю ручку в левую руку. Так лучше. Я левша.

Пишу слова по памяти и после того, как она внимательно рассмотрела мой почерк, переворачиваю листок.

Почерк другой. Мой — острый, четкий. А тот — неряшливый и небрежный.

Она берет ручку и переписывает слова.

Идеальное совпадение.

Мы оба тихо смотрим на лист и не уверены, значит ли это что-то. Это могло ничего не значить. Это могло значить все.

Грязь на моих простынях могла значить все. Кровавый отпечаток мог значить все.

Тот факт в том, что мы можем вспомнить элементарные вещи, но не людей, мог значить все.

Одежда, которую я ношу, цвет ее лака для ногтей, фотоаппарат на моем столе, фотографии на стене, часы над дверью, полупустой стакан с водой на столе.

Я поворачиваюсь, внимательно осматриваясь.

Все могло что-то значить.

Или все абсолютно не могло что-то значить.

Я не знаю, что зарегистрировать в своей голове, а что проигнорировать. Может, если я просто засну, то проснусь завтра и все снова будет совершенно нормальным.

— Я хочу есть, — сообщает она.

Она наблюдает за мной.

Я не могу полностью разглядеть ее лицо сквозь свисающие пряди волос. Она красивая, но по-своему. Так что я не уверен, могу ли это оценить. Все в ней пленяет, как последствия после шторма. Люди не должны получать удовольствие от разрушений, на которые способна матушка природа, но мы все равно смотрим.

Чарли — разруха, оставшаяся после волны торнадо.

Откуда я знаю это?

Прямо сейчас она выглядит расчетливой, когда смотрит на меня так. Мне хочется схватить фотоаппарат и сделать снимок. Что-то кружит в моем животе, как ленточки и я не уверен, нервы это или голод, или моя реакция на девушку, стоящую рядом.

— Пойдем вниз, — решаю я, протягиваю руку к ее рюкзаку и отдаю его ей, а сам беру фотоаппарат с комода.

— Поедим, пока будем искать наши вещи.

Она идет передо мной, останавливаясь у каждой фотографии между моей комнатой и нижней ступенькой лестницы. На каждой фотографии, мимо которых мы проходим, она проводит пальцем по моему лицу и только по моему лицу. Я наблюдаю за ней, пока она пытается тихо разобраться во мне через вереницу фотографий. Мне хочется сказать ей, что она зря тратит время. Кто бы не был на этих фотографиях, это не я.

Как только мы спускаемся, наши уши атакует короткий вскрик. Чарли внезапно останавливается и я врезаюсь в ее спину. Вскрик принадлежит женщине, которая стоит в дверном проеме кухни.

Ее глаза расширились и мечутся между мной и Чарли.

Она прижимает руку к сердцу и вздыхает от облегчения.

Ее нет на фотографиях. Она полная и в возрасте, может около семидесяти лет. На ней одет передник, на котором написано «Я добавляю что-либо необычное в закуски».

Ее волосы убраны, но она сдувает высвободившиеся седые пряди, когда выдыхает, успокоившись.

— Господи, Сайлас! Ты напугал меня до смерти!

Она поворачивается и направляется на кухню.

— Вам двоим лучше вернуться в школу, пока твой отец не узнал. Я лгать из-за тебя не буду.

Чарли все еще застыла передо мной, поэтому я кладу руку на нижнюю часть ее спины и подталкиваю ее вперед. Она смотрит на меня через плечо.

— Ты знаешь…

Я качаю головой, прерывая ее вопрос. Она собирается спросить меня, знаю ли я женщину на кухне. Ответ — нет.

Я не знаю ее, я не знаю Чарли, я не знаю семью на фотографиях.

Все, что я знаю, это фотоаппарат в моих руках. Я смотрю на него, задаваясь вопросом, откуда я могу помнить все, что нужно, насчет эксплуатации фотоаппарата, но не могу помнить, как я этому научился.

Я знаю, как выставить светочувствительность. Я знаю, как настроить выдержку затвора, чтобы водопад выглядел как спокойный поток, или чтобы каждая капля воды была независима от остальных. У этого фотоаппарата есть возможность фокусироваться на самых маленьких деталях, таких как изгиб руки Чарли или ресницы, обрамляющие глаза, а все остальное размывается. Я понимаю, что каким-то образом знаю специфику этой камеры лучше, чем то, как должен звучать голос моего младшего брата.

Я вешаю ремешок на шею и позволяю фотоаппарату качаться на груди, пока следую за Чарли на кухню.

Она идет целенаправленно. На сегодняшний момент я сделал вывод, что все что она делает, имеет цель. Она ничего не растрачивает напрасно. Каждый шаг, который она делает, по-видимому, запланирован до того, как она делает его. Каждое слово, которое она произносит, необходимо. На что бы она не смотрела, она фокусируется на этом всеми чувствами, словно только ее глаза могут выявить, как что-то пахнет, звучит, ощущается и чувствуется на вкус. И она смотрит на предметы, только когда есть для этого причина. Забудьте о полах, о занавесках, о фотографиях в коридоре, на которых нет меня.

Она не тратит время на предметы, которые не имеют для нее пользы.

Поэтому я следую за ней, когда она входит на кухню. В данный момент я не уверен, какая у нее цель — либо выяснить больше информации у экономки, либо она охотится на еду.

Чарли присаживается у огромного бара, достает стул рядом с ней и похлопывает по нему, не смотря на меня. Я сажусь и ставлю перед собой фотоаппарат. Она кидает свой рюкзак на стойку и начинает его расстегивать.

— Эзра, я голодна. Есть что-нибудь поесть?

Все мое тело поворачивается на стуле к Чарли, но кажется, что мой желудок находится где-то на полу подо мной.

Откуда она знает ее имя?!

Чарли смотрит на меня и быстро кивает головой.

— Успокойся, — шипит она. — Оно написано прямо там.

Она показывает на записку, список покупок, лежащую перед нами. Это розовый канцелярский блокнот, именной, с котятами на нижней части страницы. В верхней части блокнота написано:

«Вещи, которые понадобятся Эзре прямо мяу».[1]





Женщина закрывает шкафчик и смотрит на Чарли.

— Выработали аппетит, пока находились наверху? Потому что на случай, если вы не знали, в школе подают ланч, на котором вы должны быть прямо сейчас.

— Ты имеешь в виду прямо «мяу», — изрекаю я, не подумав.

Чарли прыскает со смеха и я тоже смеюсь.

Кажется, что наконец кто-то позволил воздуху пробраться в комнату. Эзра, менее веселая, закатывает глаза и мне становится интересно, был ли я веселым. Я также улыбаюсь, потому что тот факт, что она не сбита с толку, когда Чарли обращается к ней, как к Эзре, означает, что Чарли была права.

Я тянусь рукой и пробегаю ей по задней части шеи Чарли. Она вздрагивает, когда я прикасаюсь к ней, но почти сразу расслабляется, когда понимает, что это часть нашего представления.

Мы влюблены, Чарли. Помнишь?

— Чарли плохо себя чувствовала. Я привез ее сюда, чтобы она вздремнула, но она сегодня еще не ела.

Я переношу внимание на Эзру и улыбаюсь.

— У тебя есть что-нибудь, чтобы моя девочка почувствовала себя лучше? Какой-нибудь суп или может хлебцы?

Выражение лица Эзры смягчается, когда она видит, мою привязанность к Чарли. Она хватает полотенце для рук и закидывает на свое плечо.

— Вот что я тебе скажу, Чар. Как насчет того, что я приготовлю тебе свое фирменное блюдо, сыр-гриль, твой любимый, когда ты имела обыкновение заезжать.

Моя рука напрягается на шее Чарли?

Когда ты имела обыкновение заезжать?

Мы оба смотрим друг на друга, в наших глазах еще больше вопросов. Чарли кивает.

— Спасибо, Эзра, — отзывается она.

Эзра бедром закрывает холодильник и начинает складывать продукты на стойку. Масло. Майонез. Хлеб. Сыр. Еще сыр. Пармезан. Она ставит сковородку на конфорку и зажигает ее.

— Тебе я тоже приготовлю, Сайлас, — заявляет Эзра. — Должно быть, ты поймал какой-то вирус, как у Чарли, потому что не разговаривал со мной так много с пубертатного периода.

Она хмыкает после комментария.

— Почему я не разговариваю с тобой?

Чарли слегка подталкивает мою ногу и прищуривается. Я не должен был спрашивать это.

Эзра погружает нож в масло, отрезает большой кусок и размазывает его по хлебу.

— Ох, ты же знаешь, — произносит она, пожимая плечами. — Маленькие мальчики вырастают. Они становятся мужчинами. Экономки перестают быть тетушкой Эзрой и просто возвращаются к прежней жизни экономки.

Сейчас ее голос очень грустный.

Я кривлюсь, потому что мне не нравится узнать о такой моей стороне. Я не хочу, чтобы Чарли узнала о такой моей стороне.

Мой взгляд опускается на фотоаппарат напротив меня. Я включаю его. Чарли начинает рыться в рюкзаке, исследуя предметы один за одним.

— Ого, — говорит она.

Она держит телефон. Я заглядываю через ее плечо и смотрю на экран вместе с ней, пока она включает на нем звук. Семь пропущенных звонков и еще больше сообщений, все от «Мамы».

Она открывает последнее сообщение, присланное три минуты назад.

«У тебя есть три минуты, чтобы перезвонить».





Думаю, что не подумал насчет последствий нашего побега со школы. Последствий от родителей, которых мы даже не помним.

— Мы должны идти, — говорю я ей.

Мы оба встаем одновременно. Она закидывает свой рюкзак на плечо и я беру фотоаппарат.

— Подождите, — останавливает нас Эзра. — Первый сэндвич практически готов.

Она идет к холодильнику и берет две банки спрайта.

— Это поможет ее желудку.

Она передает мне обе банки, а затем заворачивает сыр-гриль в бумажное полотенце. Чарли уже ждет у входной двери. Как только я собираюсь уйти от Эзры, она сжимает мое запястье.

— Хорошо, что она сюда вернулась, — говорит тихо Эзра. — Я беспокоилась о том, как все, что происходит между вашими отцами, могло повлиять на вас. Ты влюбился в эту девочку до того, как научился ходить.

Я смотрю на нее и я не знаю, как обработать всю информацию, которую только что получил.

— До того, как научился ходить, да?

Она улыбается так, будто знает один из моих секретов. Я хочу его знать.

— Сайлас, — зовет Чарли.

Я быстро улыбаюсь Эзре и иду к Чарли. Как только я подхожу к входной двери, она пугается пронзительного звонка и роняет телефон прямо на пол. Она встает на колени, чтобы поднять его.

— Это она, — говорит она, вставая. — Что мне делать?

Я открываю дверь и вывожу ее наружу за локоть. Как только дверь закрывается, я снова смотрю на нее. Телефон звонит в третий раз.

— Ты должна ответить.

Она смотрит на телефон, который крепко сжимает пальцами. Она не отвечает, поэтому я тянусь и провожу пальцем вправо по экрану, чтобы ответить. Она морщит нос и смотрит на меня, поднося телефон к уху.

— Алло?

Мы идем к машине, но я тихо слушаю обрывки фраз, доносящиеся с телефона: «Ты прекрасно понимаешь», «Пропустить школу», «Как ты могла?» Слова продолжают литься из телефона, пока мы оба садимся в машину и захлопываем двери. Я завожу машину и голос женщины на несколько секунд затихает. Внезапно голос доносится через колонки моего автомобиля.

Блютус. Я помню, что такое блютус.

Я ставлю на центральную консоль напитки и сэндвич, начинаю выезжать с подъездной дорожки. У Чарли все еще не было шанса ответить маме, но она закатывает глаза, когда я смотрю на нее.

— Мам, — отрезает Чарли решительно в попытке прервать ее. — Мам, я в пути домой. Сайлас подвезет меня до моей машины.

После слов Чарли наступает долгая тишина. Каким-то образом, ее мама пугает еще больше, когда слова не выкрикиваются из телефона. Когда она снова начинает говорить, ее слова выходят медленно и ясно.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не позволила этой семье купить тебе машину.

Наши взгляды встречаются и Чарли произносит губами слово «дерьмо».

— Я… нет. Нет, я имела в виду, что Сайлас завезет меня домой. Буду через несколько минут.

Чарли возится с телефоном в руках, пытаясь вернуться к главному экрану, который позволит ей завершить звонок. Я нажимаю на руле кнопку отключения и заканчиваю разговор за нее.

Она медленно вдыхает, поворачиваясь лицом к окну. Когда она выдыхает, на стекле, рядом с ее ртом, появляется небольшой кружок тумана.

— Сайлас? — Она поворачивается ко мне лицом и выгибает бровь. — Думаю, что моя мама, возможно, сучка.

Я смеюсь, но не подбадриваю. Я согласен с ней.

Мы молчим несколько миль. Я снова и снова повторяю про себя короткий разговор с Эзрой. Я не могу выкинуть эту сцену из головы, а она даже не мой родитель. Я не могу представить, что сейчас чувствует Чарли после разговора со своей настоящей мамой.

Я думаю, что у нас обоих в недрах разума есть заверение, что раз мы вошли в контакт с кем-то таким близким, как наши родители, то это даст пуск нашей памяти. По реакции Чарли могу сказать, что она не узнала ничего о женщине, с которой говорила по телефону.

— У меня нет машины, — отмечает она тихо.

Я смотрю на нее, она рисует пальцем крест на затуманенном стекле.

— Мне семнадцать. Интересно, почему у меня нет машины.

Как только она упоминает машину, я вспоминаю, что все еще еду в сторону школы, а не туда, куда мне нужно ее отвезти.

— Ты случайно не знаешь, где живешь, Чарли?

Ее взгляд поворачивается ко мне и на долю секунды я вижу, как смущение на ее лице сменилось ясностью. Потрясающе, как сейчас легко я могу читать выражение ее лица по сравнению с тем, как было утром. Ее глаза, как две открытые книги и мне внезапно хочется поглотить каждую страницу.

Она достает из рюкзака кошелек и читает адрес на правах.

— Если остановишь машину, можем вбить его в навигатор, — говорит она.

Я нажимаю на кнопку навигатора.

— Эти машины сделаны в Лондоне. Тебе не надо останавливаться, чтобы запрограммировать адрес в навигатор.

Я начинаю вводить номер ее улицы и чувствую, что она наблюдает за мной. Мне даже не приходится видеть ее глаза, чтобы понять, что они заполнены подозрением.

Я качаю головой, прежде чем она попытается задать вопрос.

— Нет, я не знаю, откуда я знаю это.

Как только адрес введен, я поворачиваю машину и начинаю двигаться в сторону ее дома. Мы за семь миль до него.

Она открывает содовую, делит пополам сэндвич и протягивает мне мою половину.

Мы едем шесть миль молча. Мне хочется протянуть руку и взять ее за руку, чтобы успокоить. Мне хочется сказать что-нибудь, чтобы подбодрить ее. Если бы это случилось вчера, то я уверен, что сделал бы это даже не думая дважды. Но сейчас — не вчера. Сейчас — сегодня, и сегодня мы с Чарли — полные незнакомцы.

На седьмой последней миле она заговаривает, но говорит только:

— Сыр-гриль был очень вкусным. Не забудь передать Эзре мои слова.

Я замедляюсь. Я еду менее разрешенной скорости, пока мы не доезжаем до ее улицы, а затем останавливаюсь, как только поворачиваю на дорогу.

Она смотрит в окно, изучая каждый дом. Они маленькие. Одноэтажные дома, каждый с гаражом на одну машину. Любой из этих домов может поместиться внутри моей кухни и у нас еще останется место, чтобы готовить еду.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Она качает головой.

— Кажется, ты не должен. Мне показалось, что ты не очень нравишься моей маме.

Она права.

Как бы мне хотелось знать, что имела в виду ее мама, сказав «эта семья». Как бы мне хотелось знать, что имела в виду Эзра, когда упомянула наших отцов.

— Я думаю, что этот, — показывает она на один из нескольких домов подальше.

Я отпускаю тормоз и качусь к нему. Этот дом, вне всяких сомнений, самый милый на улице, но только потому, что двор был недавно подстрижен, а краска не облезает кусками с оконных рам.

Моя машина замедляется и наконец-то останавливается напротив дома. Мы оба смотрим на него, тихо понимая огромное различие между нашими жизнями. Как бы то ни было, это ничто в сравнении с тем, что мы собираемся расстаться на ночь. Она была хорошим буфером между мной и реальностью.

— Сделай мне одолжение, — говорю я ей, устанавливая машину на паркинг. — Поищи мое имя в справочнике. Мне хочется знать, есть ли там мой телефон.

Она кивает и начинает пролистывать контакты. Она проводит пальцем по экрану и подносит телефон к уху, закусив нижнюю губу, чтобы скрыть вроде как улыбку.

Как только я открываю рот, чтобы спросить, что заставило ее улыбаться, с моей консоли доносится приглушенный звонок. Я открываю ее и роюсь, пока не нахожу телефон. Когда я смотрю на экран, читаю контакт.

«Чарли любимая».

Думаю, что это ответ на мой вопрос. Должно быть, у нее для меня тоже есть прозвище. Я провожу пальцем, чтобы ответить и подношу телефон к уху.

— Привет, Чарли любимая.

Она смеется и ее смех доносится до меня дважды, через телефон и с сиденья рядом со мной.

— Боюсь, мы, возможно, прелестная слащавая парочка, Сайлас любимый, — усмехается она.

— Кажется это так.

Я провожу подушечкой большого пальца по рулю, ожидая, когда она снова заговорит. Она не говорит. Она все еще смотрит на незнакомый дом.

— Позвони мне сразу, как появится шанс, хорошо?

— Позвоню, — отвечает она.

— Может ты вела дневник. Поищи что-нибудь, что смогло бы нам помочь.

— Поищу, — снова повторяет она.

Мы оба все еще прижимаем телефоны к ушам. Я не уверен, не выходит она потому, что боится того, что найдет снаружи, или потому что не хочет уходить от единственного человека, который понимает ее ситуацию.

— Думаешь, что расскажешь кому-нибудь? — спрашиваю я.

Она отводит телефон от уха, отключаясь.

— Не хочу, чтобы все думали, что я схожу с ума.

— Ты не сходишь с ума, — уверяю я. — Если только это не происходит с нами обоими.

Ее губы сжимаются в плотную, тонкую линию. Она очень слабо кивает, будто ее голова из стекла.

— Точно. Если бы проходила через это одна, было бы легко сказать, что я схожу с ума. Но я не одна. Мы оба испытываем это, а это значит, что это — что-то совершенно другое. И это пугает меня, Сайлас.

Она открывает дверь и выходит. Как только она закрывает за собой дверь, я опускаю окно. Она держится руками за открытое окно и выдавливает улыбку, указывая через плечо на дом позади нее.

— Думаю, теперь уже можно сказать, что у меня не будет экономки, которая готовит мне сыр-гриль.

Я в ответ выдавливаю улыбку.

— Ты знаешь мой номер. Просто позвони, если понадоблюсь придти и спасти тебя.

Ее фальшивая улыбка сменяется настоящим хмурым взглядом.

— Как спящая красавица.

Она закатывает глаза, потом просовывает руку в окно и хватает свой рюкзак.

— Пожелай мне удачи, Сайлас любимый.

Ее выражение нежности полно сарказма и я как будто ненавижу его.





Глава 5





Чарли


— Мам? — мой голос слабый и писклявый.

Я прочищаю горло.

— Мам? — зову я снова.

Она мчится из-за угла и я сразу думаю о машине без тормоза. Я отступаю на два шага, пока моя спина не прижимается к входной двери.

— Что ты делала с этим мальчишкой? — шипит она.

Я могу чувствовать в ее дыхании алкоголь.

— Я… Он подбросил меня домой со школы.

Я морщу нос и дышу через рот. Она целиком в моем личном пространстве. Я протягиваю за спину руку и хватаюсь за дверную ручку, на случай, если понадобится уйти быстро.

Я надеялась что-нибудь почувствовать, когда увижу ее. Она выносила меня, и в последние семнадцать лет устраивала вечеринки в честь дня моего рождения. Я в значительной степени ожидала прилив тепла или воспоминаний, какой-то близости, но сейчас я отступаю от незнакомки, стоящей передо мной.

— Ты пропустила школу. Ты была с тем мальчишкой! Потрудись объяснить.

Она пахнет так, будто на нее стошнило бар.

— Я не чувствую себя… собой и попросила его отвезти меня домой.

Я отступаю на шаг.

— Почему ты пьяна средь бела дня?

Ее глаза расширяются и, на минуту, мне кажется, есть настоящая вероятность того, что она может ударить меня. В последний момент она оступается назад и скользит по стене, пока не оказывается на полу. Слезы заполняют ее глаза и мне приходится отвести взгляд.

Хорошо, этого я не ожидала.

С криком я могу справиться. От слез становлюсь нервной. Особенно, если это совершенно незнакомый человек и я не знаю, что сказать. Я крадусь мимо нее, пока она зарывается лицом в свои руки и начинает сильно рыдать. Я не знаю насколько это нормально для нее. Я мешкаю и нерешительно топчусь там, где заканчивается фойе и начинается гостиная.

В конце концов, я оставляю ее плакать и решаю найти свою комнату. Я не могу помочь ей. Я даже не знаю ее.

Мне хочется спрятаться, пока что-нибудь не выясню. Например, кто я, черт побери, такая!

Дом меньше, чем я думала. Кроме того места, где сидит и плачет моя мама, есть кухня и маленькая гостиная Они маленькие, широкие и опрятные, максимально заполненные мебелью, которая не выглядит так, будто принадлежит этому месту. Дорогие вещи в недорогом доме.

Вижу три двери. Первая открыта. Я заглядываю внутрь и вижу покрывало в клетку. Спальня моих родителей? По покрывалу в клетку я понимаю, что не моя. Я люблю цветы. Открываю вторую дверь: ванная комната. Третья комната слева по коридору. Я захожу внутрь. Две кровати. Я стону. У меня есть брат или сестра.

Закрываю за собой дверь и оглядываю совместное помещение. У меня есть сестра. Судя по ее вещам, она младше меня, по крайней мере, на несколько лет.

Я с отвращением смотрю на постеры с музыкантами, которые украшают ее часть комнаты. Моя часть проще: односпальная кровать с темно-фиолетовым одеялом и черно-белый рисунок в рамке, который висит на стене над кроватью. Я сразу понимаю, что это что-то из того, что фотографирует Сайлас. Сломанная калитка, которая висит на петлях; вьющееся растение, пробирающееся сквозь ржавые железные вилы, не такой темный рисунок, как те в его комнате, возможно более подходящий для меня. На ночном столике стопка книг. Я протягиваю руку к одной из книг, когда жужжит мой телефон.

Сайлас: «Ты в порядке?»

Я: «Думаю, что моя мама — алкоголик, и у меня есть сестра».

Его ответ приходит через несколько секунд.

Сайлас: «Не знаю, что сказать. Так неловко».





* * *


Я смеюсь и откладываю свой телефон. Мне хочется порыться везде, посмотреть, найду ли я что-нибудь подозрительное. В ящиках все аккуратно. Должно быть, у меня обсессивно-компульсивное расстройство. Я бросаю в разные стороны носки и нижнее белье, чтобы посмотреть, разозлюсь ли.

В ящиках ничего нет, и на прикроватной тумбочке тоже. В сумке под кроватью нахожу коробку с презервативами. Я ищу дневник, записки, написанные друзьями.

Ничего.

Я лишенный своеобразия человек. Скучно, если не считать тот рисунок над кроватью. Рисунок, который дал мне Сайлас, а не я сама выбрала.

Моя мама на кухне. Я слышу, как она хлюпает носом и готовит себе еду. Она пьяна, я так думаю. Может мне стоит задать ей несколько вопросов и она не вспомнит, что я их задавала.

— Эй, эээ…. мам, — зову я, подходя к ней.

Она прекращает готовить тост и смотрит на меня осоловелыми глазами.

— Так, я была странной прошлой ночью?

— Прошлой ночью? — повторяет она.

— Да, — говорю я. — Ну знаешь…, когда пришла домой.

Она размазывает ножом по хлебу масло.

— Ты была грязная, — произносит небрежно она. — Я сказала тебе принять душ.

Я думаю о грязи и листьях на кровати Сайласа. Значит, возможно, мы были вместе.

— Во сколько я пришла домой? Мой телефон сел, — вру я.

Она прищуривается.

— Около десяти часов.

— Я говорила что-нибудь… необычное?

Она отворачивается и бредет к раковине, у которой кусает свой тост и смотрит на сток.

— Мам! Сконцентрируйся. Мне нужно, чтобы ты ответила.

Почему это кажется знакомым? Я умоляю, она игнорирует.

— Нет, — отвечает она просто.

Тогда у меня появляется мысль — одежда с прошлой ночи. Снаружи кухни есть маленький чулан, с установленной в нем стиральной машинкой и сушкой. Я открываю крышку стиральной машинки и вижу небольшую кучу одежды, скомканную внизу барабана. Я достаю ее — определенно моего размера. Должно быть, я бросила ее сюда прошлой ночью и попыталась смыть доказательство. Доказательство чего? Я засовываю пальцы в карман джинсов и роюсь внутри, есть комок бумаги, превратившийся в плотную, влажную массу. Откидываю джинсы и несу комок в комнату. Если я попытаюсь развернуть его, он, возможно, развалится. Я решаю положить его на подоконник и подождать, когда обсохнет.

Пишу сообщение Сайласу.

Я: «Ты где?»

Жду несколько минут и, когда он не отвечает, пишу снова.

Я: «Сайлас!»

Интересно, я всегда так делаю — достаю его, пока он не ответит?

Я посылаю еще пять сообщений, а затем швыряю телефон через комнату и зарываюсь лицом в подушку Чарли Винвуд, чтобы поплакать. Возможно, Чарли Винвуд никогда не плакала. Судя по ее комнате, у нее нет индивидуальности. Ее мама алкоголик, а сестра слушает дерьмовую музыку. И откуда я знаю, что постер над кроватью моей сестры подразумевает ее любовь к музыке в стиле «бум и бах», но не помню имени своей сестры? Я шагаю на ее сторону маленькой спальни и роюсь в ее вещах.

— Динь-динь-динь! — произношу я, вытаскивая из-под ее подушки розовый в горошек дневник.

Я устраиваюсь на ее кровати и открываю.

Собственность Джанет Элис Винвуд

НЕ ЧИТАТЬ!





Я игнорирую предупреждение и перелистываю до первой записи под названием:

«Чарли — отстой. Моя сестра — самый худший человек на земле. Надеюсь, что она умрет».





Я закрываю дневник и кладу его обратно под подушку.

Прошло неплохо.

Моя семья ненавидит меня. Какой ты человек, когда твоя собственная семья ненавидит тебя?

На другой стороне комнаты мой телефон сообщает, что пришло сообщение. Я подпрыгиваю, думая, что это Сайлас, и сразу же расслабляюсь.

Два сообщения.

Одно от Эми: «Ты где?!!»

А другое от парня по имени Брайан.

«Привет, скучал по тебе сегодня. Ты ему сказала?»

Кому ему? И сказала ему что?

Я откладываю телефон, даже не ответив им, и решаю дать дневнику последнюю попытку, просматривая все до последней записи, которая была прошлой ночью.

Заголовок: «Мне понадобятся брекеты, но мы на мели. У Чарли есть брекеты».

Я пробегаю языком по зубам. Ага, сразу ощущаются.

«Ее зубы все прямые и идеальные, а мои навсегда останутся кривыми. Мама говорит, что поищет финансирование, но с тех пор, как это произошло с компанией отца, у нас нет денег на нормальные вещи. Ненавижу брать с собой в школу сухой паек. Я чувствую себя ребенком в детском саду!»

Я пропускаю параграф, в котором она детально описывает месячные своей подруги Пейтон. Сестра возмущается насчет отсутствия у нее менструации, а затем запись прерывается автором этих строк.

«Я должна идти. Чарли только что пришла домой и плачет. Она почти никогда не плачет. Надеюсь, Сайлас расстался с ней — пусть получит по заслугам».

Так я плакала, когда пришла домой прошлой ночью? Я подхожу к подоконнику, на котором немного высохла бумага из моего кармана. Аккуратно разглаживая, кладу ее на стол, который, кажется, мы с сестрой делим на двоих. Часть чернил смылась, но выглядит как рецепт.

Я пишу Сайласу.

Я: «Сайлас, меня нужно подвезти».

Я снова жду и раздражаюсь по поводу задержки от него ответа. Кажется, я нетерпеливая.

Я: «Мне пишет парень по имени Брайан. Он и правда флиртует. Я могу его попросить подвезти меня, если ты занят…»

Телефон жужжит через секунду.

Сайлас: «Черт, нет. Скоро буду!»

Я улыбаюсь.

Должно быть с тем, чтобы сбежать из дома, проблем не будет, так как мама вырубилась на диване. Я мгновение смотрю на нее, изучаю ее спящее лицо и отчаянно пытаюсь его вспомнить. Она выглядит как Чарли, только старше. Прежде чем выхожу наружу, чтобы дождаться Сайласа, я накрываю ее одеялом и хватаю из пустого холодильника пару банок содовой.

— Увидимся, мам, — бормочу я тихо.





Глава 6





Сайлас


Не могу разобраться, собираюсь я поехать к ней, потому что чувствую, что должен ее защитить, или потому что меня к ней тянет. В любом случае, мне не нравится идея того, что она будет с кем-то еще.

Это заставляет меня задаться вопросом, что за парень этот Брайан, и почему он считает нормальным отправлять ей кокетливые смс, когда очевидно, что Чарли и я вместе.

Моя левая рука все еще сжимает телефон, когда он снова звонит. На экране нет номера. Только слово «братан». Провожу пальцем по экрану и отвечаю на звонок.

— Алло?

— Где ты, черт возьми?

Это голос парня. Голос, который очень похож на мой. Я смотрю налево, направо, не нахожу ничего знакомого и продолжаю свой путь.

— Я в своей машине.

Он стонет.

— Нет, дерьмо. Ты не пришел на тренировку, тебя выгонят.

Вчера Сайлас, наверное, был бы зол по этому поводу. Сегодня Сайлас спокоен.

— Что сегодня за день?

— Среда. День перед завтра, день после вчера. Забери меня, тренировка закончилась.

Почему у него нет своего автомобиля? Я даже не знаю этого малыша, а он уже причиняет неудобства. Он определенно мой брат.

— Во-первых, мне нужно забрать Чарли, — заявляю я.

Пауза.

— Из ее дома?

— Да.

Еще одна пауза.

— Ты хочешь умереть?

Я действительно ненавижу не знать то, что все остальные, кажется, знают.

Почему мне нельзя появляться в доме Чарли?

— Делай что хочешь, только поторопись, — выпаливает он перед тем, как повесить трубку.





* * *


Она стоит на улице, когда я поворачиваю за угол. Смотрит на свой дом. Ее руки нервно прижаты к бокам, в них два напитка. По одному в каждой руке. Она держит их, как оружие, которое хочет бросить в дом напротив в надежде, что на самом деле это гранаты.

Я медленно веду машину и останавливаюсь в нескольких футах от нее.

Она не в той одежде, в которой была раньше. Она одета в длинную черную юбку, которая закрывает ее ноги. Черный шарф, обернутый вокруг ее шеи, закинут на плечо. На ней рубашка коричневого цвета с длинными рукавами, но она по-прежнему выглядит замерзшей.

Дует, юбка и шарф колышутся от ветра, лишь она остается неподвижной. Она даже не моргает, погруженная в свои мысли.

Я теряюсь с ней.

Я паркуюсь, когда она поворачивает голову и смотрит на меня, затем быстро опускает взгляд на землю.

Она идет к пассажирской двери и залезает внутрь.

Она молчит, похоже, это означает ей хочется тишины, поэтому я молчу, пока мы направляемся в сторону школы.

Через пару миль она расслабляется на сиденье и закидывает одну ногу на панель.

— Куда мы едем?

— Звонил мой брат. Нужно его забрать.

Она кивает.

— Видимо, у меня проблемы, потому что я пропустил футбольную тренировку сегодня.

Я уверен, что она поняла по моему тону, что я не слишком обеспокоен этим обстоятельством. Прямо сейчас, футбол далеко не на первом месте в моем списке приоритетов, так что исключение из команды, вероятно, лучший выход для всех.

— Ты играл в футбол, — откликнулась она. — Я не делала ничего. Я скучная, Сайлас. Моя комната скучная. Я не вела дневников. Я ничего не коллекционировала. Единственное, что у меня есть — это фотография ворот, и даже ее сделала не я. Ты ее сделал. Все личные вещи, которые есть в моей комнате — это то, что дал мне ты.

— Откуда ты узнала, что это моя фотография?

Она пожимает плечами и подтягивает свою юбку до колен.

— У тебя есть уникальный стиль. Вроде как отпечаток. Я могу сказать, что это твое, потому что только ты фотографировал то, на что люди слишком боятся смотреть в реальной жизни.

Кажется, ей не нравятся мои фотографии.

— Так…, — меняю тему я, глядя прямо перед собой. — Кто этот парень Брайан?

Она берет свой телефон и заходит в сообщения.

Я пытаюсь подсмотреть, зная, что нахожусь слишком далеко, чтобы прочитать их, но я все равно пытаюсь. Замечаю, что она наклоняет свой телефон немного вправо, защищая экран от моего взгляда.

— Я не совсем уверена, — признается она. — Я пыталась прокрутить назад и посмотреть, смогу ли выяснить что-нибудь из переписок, но наши сообщения сбивают с толку. Не могу точно сказать, я встречалась с ним или с тобой.

У меня во рту снова становится сухо. Я беру один из напитков, что она принесла и взбалтываю. Я делаю большой глоток и ставлю его обратно в подстаканник.

— Может быть, ты встречалась с нами обоими.

Злость в моем голосе. Я пытаюсь смягчить его.

— Что сегодня в его сообщениях?

Она блокирует телефон и кладет его экраном вниз к себе на колени, почти как, если бы она стыдилась смотреть на него.

Она не отвечает.

Я чувствую, как горит моя шея, и ощущаю, как тепло ревности ползет сквозь меня как вирус. Мне это не нравится.

— Ответь ему, — предлагаю я ей. — Скажи, что ты не хочешь с ним больше переписываться, и что хочешь быть со мной.

Она кидает взгляд в мою сторону.

— Мы не знаем нашей ситуации, — рассуждает она. — А что, если я не интересна тебе? Что, если мы оба были готовы порвать?

Я оглядываюсь на дорогу и сжимаю зубы.

— Я просто думаю, что лучше, если мы будем держаться вместе до тех пор, пока не выясним, что произошло. Ты даже не знаешь, что за парень этот Брайан.

— Я также не знаю и тебя, — бросает она в ответ.

Я заезжаю на парковку школы. Она внимательно смотрит на меня, ожидая моей реакции.

Чувствую, что попался.

Я паркую автомобиль и глушу двигатель. Правой рукой хватаюсь за руль, а чуть левее опускаю подбородок. Сжимаю и руку, и зубы.

— Как мы это сделаем?

— Ты можешь говорить немного поконкретнее? — спрашивает она.

Я слегка качаю головой. Не знаю, заметила ли она, хотя смотрит на меня не отрываясь.

— Я не могу быть конкретным, потому что я имею в виду — все. Нас, наши семьи, наши жизни. Как нам выяснить это, Чарли? И как мы это сделаем, не разбираясь в вещах, относящихся друг к другу, если кто-то будет писать нам?

Прежде чем она отвечает, кто-то выходит из ворот и идет прямо к нам. Он похож на меня, но моложе. Может быть, второй курс. Он не такой большой, как я, пока нет, но судя по его внешнему виду, он вероятно обойдет меня в размерах.

— Это должно быть будет весело, — бормочет она, наблюдая, как мой маленький брат подходит к машине.

Он идет прямо к задней двери и распахивает ее. Он забрасывает рюкзак, запасную пару обуви, спортивную сумку и наконец залезает сам.

Дверь захлопывается.

Он достает свой телефон и начинает прокручивать свои сообщения. Он тяжело дышит. Его волосы потные и спутались на лбу. У нас одинаковые волосы. Когда он поднимает взгляд на меня, я вижу — у нас также одинаковые глаза.

— В чем твоя проблема? — огрызается он.

Я не отвечаю. Разворачиваюсь в своем кресле и смотрю на Чарли. У нее на лице улыбка и она отправляет кому-то сообщения. Я почти хочу схватить ее телефон и посмотреть, вдруг она переписывается с Брайаном, но как только она нажимает на отправление, начинает вибрировать, сигнализируя о получении ее сообщения.

Чарли: «Ты хоть знаешь, как зовут твоего младшего брата?»

Я понятия не имею, как зовут моего собственного брата.

— Дерьмо, — выдаю я.

Она смеется, но ее смех обрывается, когда она замечает кого-то на стоянке. Мой взгляд следует за ее и попадает на парня. Он идет к машине, глядя на Чарли.

Я узнаю его. Он парень из туалета, которого я видел сегодня утром. Тот, кто пытался меня спровоцировать.

— Позволь мне угадать, — говорю я. — Брайан?

Он идет прямо к пассажирской двери и открывает ее. Он делает шаг назад и манит Чарли пальцем. Он полностью игнорирует меня, но познакомится со мной очень скоро, если думает, что может так обращаться к Чарли.

— Нам нужно поговорить, — резко бросает он.

Чарли кладет свою руку на дверь, чтобы закрыть ее.

— Извини, — отвечает она. — Мы как раз собирались уезжать. Я поговорю с тобой завтра.

Недоумение отражается на его лице, вместе с изрядной долей гнева.

Как только я вижу, что он схватил ее за руку и дергает к себе, я выхожу из автомобиля и обегаю его спереди. Я двигаюсь так быстро, что поскользнувшись на гравии, хватаюсь за капот автомобиля, чтобы не упасть. Гладкий.

Я обегаю вокруг пассажирской двери, приготовившись схватить ублюдка за горло, но он уже нагнулся, кряхтя. Его рука прикрывает глаза. Он выпрямляется и смотрит на Чарли своими добрыми глазами.

— Я сказала тебе не трогать меня, — цедит Чарли сквозь зубы. Она стоит рядом с дверью, ее рука по-прежнему сжата в кулак.

— Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? — ухмыляется он. — Это новость.

В момент, когда я начинаю выпад в его сторону, Чарли кладет руку на мою грудь. Она кидает мне предупреждающий взгляд, покачивая головой.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох и шагаю назад.

Чарли фокусирует свое внимание на Брайане.

— Это было вчера, Брайан. Сегодня новый день и я ухожу с Сайласом. Понятно?

Она поворачивается и садится обратно на пассажирское сиденье.

Я жду, пока ее дверь не закроется и не запрется, только после этого я начинаю отходить к стороне водителя.

— Она изменяет тебе, — кричит Брайан мне вслед.

Я останавливаюсь. Медленно поворачиваюсь лицом к нему.

Сейчас он стоит в вертикальном положении и, судя по его позе, он ждет, что я ударю его. Не дождавшись, он решает дальше провоцировать меня.

— Со мной, — добавляет он. — Больше чем один раз. Это продолжалось больше двух месяцев.

Я смотрю на него, пытаясь оставаться невозмутимым, но мысленно мои руки уже обернуты вокруг его шеи, выдавливая последние капли кислорода из его легких.

Я смотрю на Чарли. Она глазами умоляет меня не делать глупостей. Я поворачиваюсь обратно к нему лицом и выдавливаю из себя улыбку.

— Отлично, Брайан. Ты хочешь трофей?

Я бы хотел сфотографировать выражение его лица и смотреть на него время от времени, когда мне захочется посмеяться.

Затем я возвращаюсь в автомобиль и выезжаю со стоянки более резко, чем вероятно следует.

Когда мы возвращаемся на дорогу, направляясь в сторону моего дома, я наконец нахожу в себе силы посмотреть на Чарли. Она смотрит прямо на меня. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, ожидая чьей-нибудь реакции. Правда, прежде чем я вынужден оглянуться на дорогу передо мной, я вижу ее улыбку.

Мы оба смеемся. Она расслабляется на своем сиденье, и говорит:

— Не могу поверить, что я изменяла тебе с этим парнем. Ты, должно быть, сделал что-то, что действительно обозлило меня.

Я улыбаюсь ей.

— Только убийство могло заставить тебя изменить мне с этим парнем.

Кашель на заднем сиденье, я тут же устремляю взгляд в зеркало заднего вида.

Я забыл о своем брате. Он наклоняется вперед и оказывается между передними сиденьями. Он смотрит на Чарли, затем на меня.

— Позвольте мне все прояснить, — наконец вещает он. — Вы двое что, смеетесь по этому поводу?

Чарли смотрит на меня уголком глаза. Мы перестаем смеяться и Чарли прочищает горло.

— Как долго мы вместе, Сайлас? — интересуется она.

Я делаю вид, что считаю на пальцах, когда влезает мой брат.

— Четыре года, — объявляет он. — Иисус, что в вас вселилось?

Чарли наклоняется вперед и встречается со мной взглядом. Я точно знаю, о чем она думает.

— Четыре года? — бормочу я.

— Вау, — удивляется Чарли. — Довольно долго.

Мой брат качает головой и возвращается на свое место.

— Вы хуже, чем эпизод у Джерри Спрингера.

Джерри Спрингер — это ток-шоу. Откуда я это знаю? Мне интересно, помнит ли Чарли об этом.

— Ты помнишь, Джерри Спрингера? — спрашиваю ее.

Ее губы плотно сжимаются. Она кивает и поворачивается в сторону пассажирского окна.

Ни одно из этого не имеет смысла. Как мы помним знаменитостей? Люди, которых мы никогда не встречали? Откуда я знаю, что Кени Вест женился на Кардашьян? Откуда я знаю, что Робин Уильямс умер?

Я помню всех, с кем я никогда не встречался, но я не могу вспомнить девушку, в которую был влюблен на протяжении четырех лет?

Беспокойство растет внутри меня, проходит по моим венам, пока не поселяется в моем сердце.

Я провожу следующие несколько миль, перебирая про себя все имена и лица людей, которые могу вспомнить. Президенты. Актеры. Политики. Музыканты. Звезды реалити-шоу.

Но я не могу вспомнить имя моего младшего брата, который в данный момент выбирается с заднего сиденья. Я наблюдаю, как он идет в наш дом.

Я продолжаю смотреть на дверь, даже после того, как она закрывается за ним. Я смотрю на свой дом, как недавно Чарли смотрела на свой.

— Ты в порядке? — спрашивает Чарли.

Звук ее голоса словно высасывает, вытягивает меня из моей головы на бешеной скорости и засовывает обратно в прошлое. В тот самый момент, когда я вижу картину «Чарли и Брайан», где я притворяюсь, что меня не трогают его слова.

«Она тебе изменяет».

Я закрываю глаза, откидывая голову на подголовник.

— Как ты думаешь, почему это произошло?

— Тебе действительно нужно научиться быть более конкретным, Сайлас.

— Ладно, — решаюсь я, поднимая голову и глядя прямо на нее. — Брайан. Как ты думаешь, почему ты спала с ним?

Она вздыхает.

— Ты не можешь злиться на меня за это.

Я наклоняю голову и смотрю на нее в недоумении.

— Мы были вместе в течение четырех лет, Чарли. Ты не можешь винить меня в том, что я несколько расстроен.

Она качает головой.

— Они были вместе в течение четырех лет. Чарли и Сайлас. Не мы с тобой, — уточняет она. — Кроме того, кто сказал, что ты был ангелом? Ты просмотрел свои переписки?

Я отрицательно качаю головой.

— Теперь я боюсь. И больше не делай этого.

— Не делать что?

— Не обращайся к нам в третьем лице. Ты — это она. И я — это он. Нравится нам кем мы были или нет.

Как только я начал отъезжать с подъездной дорожки, у Чарли звонит телефон.

— Моя сестра, — сообщает она прежде, чем ответить «привет».

Она молча слушает несколько секунд, при этом, глядя на меня.

— Она была пьяна, когда я вернулась домой. Я буду через несколько минут.

Она вешает трубку.

— Назад в школу, — вздыхает она. — Моя мать-алкашка должна была забрать мою сестру после тренировки по плаванью. Похоже, мы встретимся с еще одним родственником.

Я смеюсь.

— Чувствую, в прошлой жизни я был водителем.

Лицо Чарли моментально вытягивается.

— Я перестану обращаясь к нам в третьем лице, если ты перестанешь называть это прошлой жизнью. Мы не умерли, Сайлас. Мы просто ничего не можем вспомнить.

— Кое-что мы можем вспомнить, — замечаю я.

Я начинаю поворачивать в сторону школы. По крайней мере, теперь я буду знать дорогу туда и обратно.

— В Техасе была семья, — говорит она. — У них был попугай, но он пропал без вести. Четыре года спустя, он появился из ниоткуда, заговорив по-испански.

Она смеется:

— Почему я помню этот бессмысленный рассказ, но не могу вспомнить, что делала двенадцать часов назад?

Я не отвечаю, потому что ее вопрос риторический, в отличие от всех вопросов в моей голове.

Когда мы подъезжаем к школе, опять же, вылитая Чарли стоит у входа с руками, скрещенными на груди. Она забирается на заднее сиденье и садится на то же место, где сидел мой брат.

— Как прошел твой день? — спрашивает ее Чарли.

— Заткнись, — отрезает ее сестра.

— Плохо, как я понимаю?

— Заткнись, — повторяет она.

Чарли смотрит на меня широко раскрытыми глазами, но с ехидной ухмылкой на лице.

— Ты долго ждала?

— Заткнись, — снова огрызается ее сестра.

Теперь я понимаю, что Чарли просто подстрекает ее. Я улыбаюсь, когда она продолжает приставать.

— Сегодня, когда я вернулась домой, мама была очень пьяной.

— То же мне новость? — фыркает ее сестра.

По крайней мере, на этот раз, она не сказала «заткнись».

Чарли задает еще пару вопросов, но сестра ее полностью игнорирует, обратив все свое внимание на телефон.

Мы подъезжаем к дому Чарли, и ее сестра начинает открывать дверь прежде, чем машина останавливается.

— Скажи маме, что я буду поздно, — просит Чарли, пока ее сестра вылезает из машины. — И, как думаешь, когда папа будет дома?

Ее сестра останавливается и презрительно смотрит на Чарли.

— От десяти до пятнадцати, по словам судьи.

И захлопывает дверь.

Я этого не ожидал, и Чарли, по-видимому, тоже. Она медленно поворачивается в своем кресле до тех пор, пока не упирается взглядом на меня. Делает медленный вдох и осторожно выдыхает.

— Моя сестра меня ненавидит. Я живу на свалке. Моя мама алкоголичка. Мой отец в тюрьме. Я тебе изменяла…

И глядя на меня:

— Почему, черт возьми, ты знаешься со мной?

Если бы я знал ее лучше, я бы ее обнял. Взял бы ее за руку. Хоть что-то сделал.

Я не знаю, что делать. У меня нет плана действий того, как утешить подругу, с которой одновременно был четыре года, и с которой встретился лишь этим утром.

— Ну, по словам Эзры, я полюбил тебя, даже раньше, чем научился ходить. Думаю, это трудно отпустить.

Она смеется под нос.

— Похоже, у тебя слишком сильная привязанность, потому что даже я начала себя ненавидеть.

Я хочу протянуть руку и прикоснуться к ее щеке. Заставить ее посмотреть на меня. Однако, я этого не делаю. Я разворачиваю машину и держу руки при себе.

— Может быть, в тебе есть что-то большее, чем просто твой финансовый статус и состав семьи.

— Да, — соглашается она.

Разочарование моментально сменяется краткой улыбкой.

— Может быть.

Я улыбаюсь вместе с ней, но мы оба отворачиваемся к своим окнам, чтобы скрыть это.

Мы едем дальше и Чарли тянется к радио. Она прокручивает несколько станций, останавливаясь на одной, на которой мы оба сразу же начинаем петь. Как только первые строки песни выходят из наших уст, мы сразу же поворачиваемся лицом друг другу.

— Тексты песен, — говорит она мягко. — Мы помним песни.

Ничего не добавляю. В этот момент моему разуму настолько хреново, что я даже не пытаюсь понять, что сейчас чувствую.

Я просто хочу небольшую передышку музыкой. По-видимому, как и она, потому что она спокойно сидит рядом со мной в течении довольно долгого времени. Лишь после некоторого времени, я чувствую на себе ее взгляд.

— Я ненавижу то, что изменяла тебе, — заявляет она и сразу повышает громкость на радио и устраивается на сиденье.

Она не ждет от меня ответа, но если бы она захотела, я бы сказал ей, что все хорошо. Что я прощаю ее. Потому что девушка, которая сейчас сидит рядом со мной, не похожа на девушку, которая могла предать меня ранее.

Она ни разу не спросила, куда мы едем. Я и не знаю, куда мы едем. Я просто еду, веду машину, потому что кажется это первый раз, когда мой мозг успокаивается.

Я не знаю, как долго мы едем, но солнце уже садится, и я решаю развернуться и отправиться обратно.

Мы оба потерялись в наших головах, что довольно иронично для двух людей, не имеющих никаких воспоминаний.

— Нам нужно просмотреть свои телефоны, — предлагаю я ей.

Это первые слова, прозвучавшие в течение часа.

— Проверить старые сообщения, электронную почту, голосовую почту. Мы могли бы найти что-то, что объяснило бы все это.

Она достает свой телефон.

— Я уже пыталась это сделать, но у меня нет тех возможностей, как у твоего телефона. Я получала только сообщения, да и тех немного.

Я веду машину на заправку рядом с парком, где темно. Я не знаю почему, но чувствую, что нам необходимо уединение, чтобы сделать это.

Я просто не хочу, чтобы кто-то приблизился к нам, узнав нас, потому что есть шанс, что мы их не узнаем.

Я глушу машину и мы оба начинаем копаться в своих телефонах.

Я начинаю с сообщений между нами. Прокручиваю несколько, но все они короткие и по существу. Предложение встретиться. Я люблю тебя и скучаю по тебе. Ничего не раскрывает наших отношений.

Исходя из моего журнала вызовов, мы говорим как минимум час, почти каждую ночь. Я просматриваю все вызовы, что хранятся в моем телефоне более двух недель.

— Мы говорили по телефону не менее часа каждый вечер, — сообщаю я ей.

— Правда? — искренне удивляется она. — Что такого могло происходить в мире, о чем мы говорили в течение часа каждый вечер?

Я улыбаюсь.

— Может быть, на самом деле, мы не много разговаривали.

Она качает головой и тихо смеется.

— Почему твои пошлые шуточки меня совсем не удивляют, хотя я абсолютно ничего о тебе не помню?

Ее полусмех превращается в стон.

— О, Боже, — стонет она, поворачивая свой телефон ко мне. — Посмотри на это.

Она пальцем включает на телефоне снимки камеры.

— Селфи. Все бы ничего, но селфи, Сайлас. Я делала селфи даже в ванной комнате.

Она выходит из своей папки камеры.

— Теперь убей меня.

Я смеюсь и открываю папку камеры в своем телефоне. Первая фотография нас двоих. Мы стоим перед озером, естественно, делая селфи. Показываю ей, и она стонет еще громче, резко опуская голову на подголовник.

— Мне начинает не нравиться кто мы есть, Сайлас. Ты богатый паренек, которому изменяет какая-то бедная девочка. Я имею в виду подросток абсолютно без личности, который занимается селфи, чтобы почувствовать себя важным.

— Уверен, мы не так плохи, как кажется. По крайней мере, нам казалось, что мы похожи друг на друга.

Она смеется себе под нос.

— Я тебе изменяла. Видимо, мы не были слишком счастливы.

Я открываю папку на своем телефоне и нахожу видео с надписью «Не удалять». Я нажимаю на него.

— Посмотри.

Я поднимаю подлокотник и пододвигаюсь поближе к ней, чтобы она могла увидеть видео. Я включаю звук через блютус. Она поднимает подлокотник и двигается еще ближе, чтобы получше рассмотреть.

Я нажимаю воспроизвести. Мой голос звучит через динамики автомобиля, что делает очевидным то, что это я снимаю видео на камеру. Темно, и похоже, я на улице.

— Это официально наш двухлетний юбилей.

Мой голос тих, словно я не хочу быть пойманным делая это. Я поворачиваю камеру на себя и свет фонаря освещает мое лицо. Я выгляжу моложе, может быть, на год или два. Я угадал, мне было шестнадцать, основываясь на том, что я только что сказал.

Это был наш двухлетний юбилей.

Я смотрю на то, как я подкрадываюсь к окну.

— Я собираюсь разбудить тебя, чтобы поздравить с юбилеем, но сейчас почти час ночи перед учебным днем, так что я снимаю это в случае моего убийства твоим отцом.

Я поворачиваю камеру в сторону окна. На экране темно, но мы можем услышать, как поднимается окно и звук того, как я пытаюсь залезть внутрь. Наконец, я оказываюсь внутри комнаты и свечу фонарем на кровать Чарли. Под одеялом виден комок, но он не двигается. Я поворачиваю камеру вокруг остальной части комнаты. Первое, что я замечаю, это то, что комната на видео, не похожа на комнату в доме, в котором сейчас живет Чарли.

— Это не моя спальня, — понимает Чарли, приглядевшись к видео, что проигрывается на моем телефоне. — Сейчас моя комната даже не половина того размера. И я делю ее с сестрой.

Комната на видео определенно не похожа на совместную, но нам не достаточно хорошо видно, потому что камера направляется обратно на кровать. Комок под одеялом начинает двигаться и это выглядит, как будто я ползу по кровати.

— Чарли, детка, — шепчу я ей.

Она натягивает одеяло на голову, защищая глаза от света камеры.

— Сайлас? — бормочет она.

Камера по-прежнему снимает ее с неудобного угла, как будто я забыл, что держу ее. Звуки поцелуя. Я должно быть целую ее руку или шею.

Просто звук того, как мои губы касаются ее кожи, уже является достаточной причиной, чтобы выключить видео.

Я не хочу заставлять Чарли чувствовать неловкость, но она сосредоточена на моем телефоне с такой же интенсивностью, как я. И не из-за того, что происходит между нами на видео, а потому что мы этого не помним.

Это я… это она… это мы вместе.

Но я не помню ни одной вещи из этой встречи, так что это ощущается, будто мы наблюдаем за двумя совершенно незнакомыми людьми в их интимный момент.

Я чувствую себя извращенцем.

— С юбилеем, — шепчу я ей.

Камера отодвигается, и это похоже на то, что я положил ее на подушку рядом с головой. Вид, который у нас сейчас есть — это профиль лица Чарли, ее голова покоится на подушке.

Это не самый лучший ракурс, но этого достаточно, чтобы увидеть, что она выглядит точно так же, как сейчас. Ее темные волосы разбросаны по всей подушке. Она смотрит вверх, и я предполагаю, что это я нависаю над ней, но я не вижу себя на видео. Я лишь вижу ее рот, как он изгибается в улыбке.

— Ты такой бунтарь, — воркует она. — Не могу поверить, что ты сделал это, чтобы сказать мне такое.

— Я пробрался к тебе не для того, чтобы сказать это, — шепчу я тихо. — Я пробрался для этого.

Мое лицо, наконец, появляется в видео и мои губы мягко прижимаются к ее.

Чарли шевелится на сиденье рядом со мной. Я проглатываю комок в горле. Мне вдруг захотелось, чтобы я сейчас был один, пока смотрю это видео. Я бы прокручивал этот поцелуй снова, снова и снова.

Мои нервы накаляются, и я понимаю, что это потому, что я ревную к парню на видео, что абсолютно бессмысленно.

Мне кажется будто я наблюдаю за совершенно незнакомым человеком рядом с ней, хотя это я сам.

Это мои губы прижимаются к ее, но это расстраивает меня, потому что я не помню на что похоже это чувство.

Я спорю сам с собой, следует ли остановить видео, особенно потому, что поцелуй, который происходит сейчас, похоже, превращается в больше, чем просто поцелуй.

Моя рука, лежавшая на ее щеке, теперь ушла из поля зрения. От звуков, доносящиеся изо рта Чарли на видео, кажется, что она точно знает, где моя рука.

Она отодвигается от меня и смотрит в камеру, когда ее рука появляется перед объективом, сбивая камеру на кровать лицом вниз. Экран становится черным, но звуки по-прежнему слышны.

— Свет ослепляет меня, — объясняет она.

Мой палец, рядом с кнопкой «пауза» на телефоне. Я должен нажать на кнопку «пауза», но чувствую тепло ее дыхания, исходящее из ее рта, соприкасающееся с кожей на моей шее. Из-за этого и звуков, доносящихся из моих колонок, я хочу, чтобы видео никогда не заканчивалось.

— Сайлас, — слышен ее шепот.

Мы оба все еще смотрим на экран, пусть он черный как смоль, поскольку она опрокинула камеру. Нет ничего, на что можно смотреть, но мы не можем отвернуться.

Звуки наших голосов все еще звучат вокруг нас, наполняя машину, наполняя нас.

— Никогда-никогда, Чарли, — выдыхаю я.

Стон.

— Никогда-никогда, — шепчет она в ответ.

Вздох.

Еще один стон.

Шорох.

Звук молнии.

— Я так люблю тебя, Чарли.

Звуки тел, шевелящихся на кровати.

Тяжелые вздохи. Много. Они выходят из динамиков, окружающих нас и из наших уст, а мы сидим здесь и слушаем это.

— О, Боже… Сайлас…

Два быстрых вздоха.

Отчаянные поцелуи.

Звучит гудок автомобиля, поглощая звуки, доносящиеся из моих колонок.

От неожиданности я ударяю по телефону и он падает на пол. Фары освещают мою машину. Чья-то рука опускается на стекло со стороны Чарли, и прежде чем я могу найти на полу телефон, ее дверь распахивается.

— Ты ощущаешься так невероятно, Чарли, — звучит мой голос из динамиков.

Громкие взрывы смеха исходят от девушки, которая теперь держит открытой дверь Чарли. Она сидела с нами на обеде сегодня, но я не могу вспомнить ее имя.

— О, мой Бог! — орет она, толкая Чарли в плечо. — Вы, ребята, смотрите порнуху?

Она оборачивается и кричит на автомобиль, чьи фары по-прежнему светят через окна.

— Чар и Си смотрят порнуху!

Она все еще смеется, когда я, наконец, беру телефон обратно в руки и нажимаю на кнопку «пауза» и уменьшаю громкость динамиков.

Чарли смотрит на девушку, на меня, ее глаза широко раскрыты.

— Мы уже уезжаем, — обращаюсь я к девушке. — Чарли нужно попасть домой.

Девушка смеется, покачав головой.

— О, да ладно, — тянет она, глядя на Чарли. — Твоя мама, скорее всего, настолько пьяна, что думает, сейчас ты в постели. Следуйте за нами, мы отправляемся к Эндрю.

Чарли улыбается, покачав головой.

— Я не могу, Анника. Я увижусь с тобой завтра в школе, ладно?

Анника выглядит очень обиженной. Она усмехается, когда Чарли продолжает закрывать дверь, несмотря на препятствие на пути. Девушка отодвигается в сторону и Чарли захлопывает свою дверь.

— Поехали, — бросает она.

Я и уезжаю. С удовольствием.

Мы примерно в миле от АЗС, когда Чарли прочищает горло. Но не помогает, ее голос по-прежнему похож на хриплый шепот.

— Тебе, вероятно, следует удалить это видео.

Мне не нравится ее предложение. Я уже планировал воспроизвести его сегодня, когда вернусь домой.

— Там может быть ключ, — объясняю я ей. — Я думаю, мне нужно посмотреть его еще раз. Послушать, чем оно заканчивается.

Она улыбается. В это время мой телефон моргает от входящего сообщения. Я открываю его и вижу уведомление в верхней части экрана от «отца». Открываю сообщение.

Отец: «Приди домой. Один, пожалуйста».

Я показываю сообщение текст Чарли и она просто кивает.

— Ты можешь отвезти меня домой.

Остальная часть поездки немного не комфортна. Я чувствую, что то видео, которое мы посмотрели вместе, каким-то образом заставило нас увидеть друг друга в ином свете. Не то чтобы в плохом, просто в другом.

Раньше, когда я смотрел на нее, она была просто девушка, которая испытывает ту же странность, что и я. Теперь, когда я смотрю на нее, она девушка, которую я якобы любил.

Девушка, которую я видимо люблю.

Девушка, которую я, судя по всему, по-прежнему люблю. Я просто хотел бы вспомнить то, что должен чувствовать.

Увидев очевидную связь, которая была раньше, меня еще больше смущает то, что у нее была связь с Брайаном Гайем. Теперь, мысли о нем наполняют меня намного большим количеством гнева и ревности, чем до того, как я увидел нас вместе в этом видео.

Когда мы заезжаем на ее подъездную дорожку и останавливаемся, она выходит не сразу.

Она смотрит вверх, на темный дом перед нами. Слабый свет в переднем окне, но никаких признаков движения в любом другом месте внутри дома.

— Я постараюсь поговорить с сестрой сегодня вечером. Может быть, получу какие-нибудь идеи о том, что произошло вчера вечером, после моего возвращения домой.

— Наверное, это хорошая идея, — подбодряю я. — Я проделаю то же самое со своим братом. Может быть, заодно выясню, как его зовут.

Она смеется.

— Хочешь, я заеду за тобой завтра перед школой?

Она кивает.

— Если ты не против.

— Я не знаю.

Снова тишина. Тишина напоминает мне мягкие звуки, которые были в видео, которое до сих пор в моем телефоне, слава Богу. Я буду слышать ее голос в своей голове всю ночь. На самом деле, я с нетерпением жду этого.

— Знаешь, — заявляет она, постукивая по двери пальцами. — Мы можем проснуться завтра и все будет отлично. Мы можем даже забыть, что произошло сегодня, и все снова будет в норме.

Мы можем надеяться на это, но мои инстинкты говорят мне, что этого не произойдет. Завтра мы проснемся в таком же замешательстве, как и сейчас.

— Я бы поставил «против», — возражаю я. — Я просмотрю все свои письма и сообщения сегодня вечером. Тебе следует сделать то же самое.

Она снова кивает, наконец поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Спокойной ночи, Сайлас.

— Спокойной ночи, Чарли. Позвони мне, если тебе…

— Я буду в порядке, — перебивает она меня быстро. — Увидимся утром.

Она выходит из машины и идет к себе домой.

Я хочу крикнуть ей вслед, остановить ее.

Я хочу знать, думает ли она о том же, о чем и я: что значит никогда-никогда?





Глава 7





Чарли


Думаю, если ты изменяешь, то это должно быть с кем-то, кто достоин твоего настоящего.

Не знаю, это мысли старой Чарли или новой. Или, может быть, потому что наблюдаю за жизнью Чарли Винвуд как посторонний человек и способна рассуждать об ее измене, а не судить.

Все, что я знаю, если ты собираешься изменить Сайласу Нэшу лучше, чтобы это было с Райаном Гослингом.

Я поворачиваюсь назад, чтобы взглянуть на него, прежде чем он уезжает и разглядываю его профиль в тусклом свете фонаря позади автомобиля, освещающего его лицо. Переносица не гладкая. В школе, у других ребят были длинные носы или носы, которые были слишком большими для их лиц. Или, что еще хуже, носы испещренные акне.

У Сайласа взрослый нос. Это заставляет тебя воспринимать его более серьезно.

Я поворачиваюсь обратно к дому. В желудке все переворачивается. Никого не вижу, тихо открываю дверь и заглядываю внутрь.

Чувствую себя незваным гостем, влезающем в чей-то дом.

— Алло? — зову я. — Есть кто?

Я тихо закрываю за собой дверь и на цыпочках вхожу в гостиную.

Тут же подпрыгиваю.

Мать Чарли на диване перед экраном Сейнфилд без звука и ест бобы прямо из банки. Я вдруг вспоминаю, что все, что я съела за сегодня это жареный сыр, который разделила с Сайласом.

— Ты голодна? — спрашиваю сначала ее.

Я не знаю, может она все еще злится на меня или снова начнет плакать.

— Хочешь я сделаю нам что-нибудь поесть?

Она наклоняется вперед, не глядя на меня и ставит свои бобы на журнальный столик.

Я делаю шаг в ее сторону и выдавливаю:

— Мама?

— Она не ответит.

Я разворачиваюсь, чтобы увидеть, как Джанет идет на кухню, с пачкой «Доритос» в руке.

— Это то, что ты ела на ужин?

Она пожимает плечами.

— Тебе что, четырнадцать лет?

— У тебя что, умер мозг? — стреляет она в спину.

А потом:

— Да, мне четырнадцать.

Я хватаю «Доритос» из ее рук и несу их туда, где пьяная мама смотрит на экран телевизора.

— Четырнадцатилетние девочки не едят чипсы на ужин, — отчеканиваю я, опуская пакет на колени. — Протрезвей и стань мамой.

Нет ответа.

Я открываю холодильник, но все, что есть внутри — это десяток банок диетической Колы и банка маринованных огурцов.

— Бери свою куртку, Джанет, — решаю я, глядя на мать. — Идем ужинать.

Джанет смотрит на меня, словно я — говорящий мандарин. Думаю, мне нужно бросить что-то обидное, чтобы соблюсти внешние приличия.

— Поторопись, ты, маленькая какашка!

Она бежит обратно в нашу комнату, пока я ищу дома ключи от автомобиля.

Что за жизнь я веду? И кто это существо на диване? Уверена, она не всегда была такой. Я смотрю на ее затылок и чувствую прилив симпатии. Ее муж — мой отец — в тюрьме.

Тюрьма. Серьезное дело. Откуда мы берем деньги на жизнь?

Вспомнив о деньгах, проверяю свой кошелек. Двадцать восемь долларов все еще там. Этого должно быть достаточно, чтобы купить нам что-нибудь другое, чем «Доритос».

Нахожу ключи как раз, когда Джанет выходит из спальни, одетая в зеленый пиджак. Зеленый, этот цвет ей идет, делает ее менее злым подростком.

— Готова? — спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

— Ладно, мамочка. Найдем что-нибудь пожрать! — бросаю я прежде, чем закрываю дверь, в основном, чтобы увидеть, попытается ли она меня остановить.

Я пропускаю Дженет первой в гараж, предвкушая, какая у нас машина. Она не будет Лэнд Ровером, это точно.

— Да, парниша, — вздыхаю я. — Эта штука и в самом деле работает?

Она игнорирует меня, надевая свои наушники, а я осматриваю автомобиль. Это по-настоящему старый Олдсмобиль. Старше меня. Пахнет сигаретным дымом и старыми людьми.

Джанет молча залезает со стороны пассажира и смотрит в окно.

— Ладно, болтушка, — ворчу я. — Давай посмотрим, сколько кварталов мы сможем проехать, прежде чем эта штука сломается.

У меня есть план. Чек, который я нашла, был выбит в прошлую пятницу, из Electric Crush Diner, что во французском квартале. Кроме того, что этот кусок дерьма, называемый автомобилем, не имеет GPS. Мне придется найти его самостоятельно.

Мы выезжаем с подъездной дорожки, а Джанет все молчит. Она рисует узоры пальцем на окне, заставляя стекло запотеть своим дыханием.

Я наблюдаю за ней уголком глаз. Бедняжка. Ее мама алкоголичка, а папа в тюрьме.

Как же это грустно.

К тому же она ненавидит меня. Это оставляет ее одну во всем мире. Я с удивлением понимаю, что Чарли находится в той же ситуации. За исключением, может быть, того, что у нее есть сила, или была до того, как она изменила ему с Брайаном.

Тьфу. Я разминаю плечи, чтобы избавиться от всех своих мыслей. Я ненавижу людей. Они меня слишком раздражают. За исключением, может быть, Сайласа.

Вроде как.





* * *


Electric Crush Diner находится на улице северный бастион. На переполненной парковке нахожу место в углу и паркуюсь между грузовиком и мини-купером.

— Чарли, это отличная параллельная парковка, — думаю я с гордостью.

Джанет выходит после меня и стоит на тротуаре. Выглядит потерянной.

Закусочная через дорогу. Я стараюсь заглянуть в окна, но они по большей части скрыты. The Electric Crush Diner мигает розовой неоновой лампой над входной дверью.

— Давай, — подстегиваю ее я.

Протягиваю ей руку, но она отступает.

— Джанет! Пошли!

Я подхожу к ней, как может двигаться только агрессивная Чарли, и хватаю ее за руку. Она пытается отстраниться от меня, но я, крепко держа, перетаскиваю ее через дорогу.

— Давай. За мной. Идем!

Как только мы достигаем другой стороны, я разворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

— В чем проблема? Хватит вести себя, как…, - «четырнадцатилетняя» заканчиваю в своей голове.

— Что? — вздрагивает она. — И почему тебе вообще волнует как я себя веду?

Ее нижняя губа дрожит, словно она вот-вот заплачет. И вдруг чувствую себя очень виновато, что так груба с ней. Она просто маленький ребенок, с маленькими сиськами и гормоном запутанного мозга.

— Ты моя сестра, — объясняю я. — Сейчас мы должны держаться вместе, тебе не кажется?

На минуту, я думаю, что она собирается сказать что-то, может быть, что-то мягкое, приятное и сестринское, но потом она топает в сторону закусочной впереди меня и распахивает дверь.

Блин. Она крепкий орешек. Я следую за ней, немного смущенно, стараясь понять ее недоверие.

Это не то, что я думала будет. Это не совсем кафе, это скорее клуб, с будками и разукрашенными стенами. В середине комнаты то, что выглядит как танцпол.

Джанет, стоя у бара, оглядывается по сторонам в недоумении.

— Ты часто здесь бываешь? — спрашивает она меня.

Я смотрю на стенды из черной кожи, на черный мраморный пол. Все черное, кроме ярко-розовых знаков на стенах. Это отвратительно и похоже на жвачку.

— Вам помочь?

Человек выходит из двери в дальнем конце бара, неся несколько коробок. Он молодой, может быть, двадцать с чем-то. Мне нравится его вкус, потому что он носит черный жилет поверх розовой футболки. Чарли должен нравиться розовый.

— Мы голодны, — ляпаю я.

Он криво улыбается и кивает на стенд.

— Кухня, как правило, не откроется еще час, но я посмотрю, что он может по-быстрому сделать для вас, если вы хотите остаться.

Я киваю, провожу взглядом линию на стенде и сажусь, потянув Джанет вместе со мной.

— Я была здесь, — отвечаю я ей. — В прошлые выходные.

— О, — это все, что она говорит, перед тем, как начать изучать свои ногти.

Несколько минут спустя, насвистывая, сзади подходит парень в розовой футболке. Он опирается двумя руками на стол.

— Чарли, верно? — спрашивает он.

Я тупо киваю. Как он…? Сколько раз я…?

— Кухня согласилась сделать для меня жаркое из курицы. Хочу спросить, могу я разделить ее с вами, ребята? В любом случае, мы не будем заняты еще пару часов.

Я снова киваю.

— Хорошо, — он ударяет по столу ладонью и Джанет подпрыгивает.

Он указывает на нее.

— Кола? Спрайт? Ширли Темпл?

Она закатывает глаза.

— Диетическая кола, — отвечает она.

— А тебе, Чарли?

Мне не нравится, как он произносит мое имя. Это слишком… знакомо.

— Кола, — отзываюсь я быстро.

Когда он уходит, Джанет наклоняется вперед, брови сведены вместе.

— Ты всегда заказывала диетическую, — говорит она обвинительно.

— Да? Ну я не чувствую себя собой.

Звук, похожий на рычание, выходит из ее горла.

— Не шути, — обижается она.

Я игнорирую ее и стараюсь как следует осмотреться. Что Сайлас и я здесь делали? Это то место, куда мы часто приходили?

Я облизываю губы.

— Джанет, — начинаю я. — Я когда-нибудь рассказывала тебе об этом месте?

Она выглядит удивленной.

— Ты имеешь в виду нас, секретничающих, когда мы выключаем свет на ночь?

— Ладно, ладно, я поняла. Я действительно дерьмовая сестра. Блин. Закончим это уже. Сейчас я протягиваю оливковую ветвь.

Джанет морщит нос.

— Что это значит?

Я вздыхаю.

— Я пытаюсь сделать это с тобой. Начать заново.

Чувак в розовой футболке приносит нам наши напитки. Он принес Джанет «Ширли Темпл», хотя она просила диетическую колу. Ее лицо выглядит разочарованным.

— Она хотела диетическую колу, — замечаю я.

— Она тебе понравится, — настаивает он. — Когда я был ребенком…

— Просто принеси ей диетическую колу.

Он поднимает руки, сдаваясь.

— Ну конечно, принцесса.

Джанет смотрит на меня из-под ресниц.

— Спасибо, — благодарит она меня.

— Нет проблем, — отвечаю. — Ты не должна доверять парню, который носит розовую рубашку.

Она ухмыляется, и я чувствую себя победителем. Не могу поверить, я думала, мне нравился этот парень. Не могу поверить, что я любила Брайана. Что, черт возьми, со мной происходит?

Я беру свой телефон и вижу, что Сайлас отправил мне несколько сообщений.

Сайлас. Я, как Сайлас. Что-то есть в его успокаивающем голосе и хороших мальчишечьих манерах. А нос — это опасный холодный нос.

Сайлас: «Мой папа…»

Сайлас: «Где ты?»

Сайлас: «Алло?»

Парень возвращается с курицей и блюдом с картофельным пюре. Много еды.

— Еще раз, как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Ты такая сука, Чарли, — морщится он, ставя тарелки передо мной.

Переводит взгляд на Джанет.

— Извини, — добавляет он.

Она пожимает плечами.

— Как тебя зовут? — интересуется она с полным ртом еды.

— Дувр. Это то, как называют меня мои друзья.

Я киваю. Дувр.

— Так, в прошлые выходные…, - продолжаю я.

Дувр откусывает.

— Да, это было безумием. Я не ожидал увидеть тебя здесь снова в ближайшее время.

— Почему нет? — откликаюсь я.

Я пытаюсь быть спокойной, но мои внутренности в ужасе подпрыгивают.

— Хорошо, твой парень был очень зол. Я думал, что он собирался вывалить тут все свое дерьмо, прежде чем его выгнали.

— Вывалить свое дерьмо…? — я изменяю свой тон, так что это не до конца вопрос. — Вывалить свое дерьмо. Да. Это было…

— Ты выглядела обозленной, — объясняет Дувр. — Не могу тебя винить. Тебе могло бы здесь понравиться, если бы Сайлас все не разрушил.

Я сажусь сложа руки, курица вдруг кажется непривлекательной.

— Да, — соглашаюсь я, взглянув на Джанет, которая смотрит на нас обоих с любопытством.

— Ты закончила, сестренка? — спрашиваю ее.

Она кивает, вытирая жирные пальцы о салфетку. Я вытаскиваю двадцатку из кошелька и кладу на стол.

— Не надо, — морщится Дувр, отталкивая ее подальше.

Я наклоняюсь, пока наши глаза не оказываются на одном уровне.

— Только мой парень может покупать мне ужин, — обрезаю я, оставив деньги на столе.

Я иду к двери, Джанет следует за мной.

— Ну и отлично! — кричит мне вслед Дувр, — Живешь по этому правилу, можешь есть бесплатно семь дней в неделю!

Я не остановлюсь, пока не добираюсь до автомобиля.

Что-то случилось там. То, что сделал Сайлас, почти вывалив свое дерьмо.

Я завожу машину и Джанет выпускает громкую отрыжку. Мы обе одновременно смеемся.

— Никаких больше «Доритос» на ужин, — объявляю я. — Мы можем научиться готовить.

— Конечно, — пожимает она плечами.

Все нарушали свои обещания, данные Джанет. Она считает, что вокруг нее один смрад. Мы не разговариваем оставшуюся часть поездки домой, и когда я заезжаю в гараж, она выпрыгивает из машины прежде, чем я выключаю мотор.

— Мне тоже было приятно провести с тобой время, — кидаю я ей вдогонку.

Я представляю, как я захожу в дом, а мать Чарли ждет ее, возможно, чтобы поругать за то, что взяли машину, но когда я шагаю в дом, все темно, за исключением света под дверью нашей с Джанет спальне.

Мать ушла спать. Мать не заботится. Это идеальный вариант для моей ситуации.

Я могу обыскать все вокруг и попытаться выяснить, что случилось со мной, без вопросов и правил, но я не могу не думать о Джанет, о том, что она просто маленький ребенок, который нуждается в родителях.

Все так облажались.

Джанет слушает музыку, когда я открываю дверь.

— Эй, — зову я.

У меня вдруг появляется идея. — Ты не видела мой iPod?

Музыка говорит о человеке многое. Мне не нужно помнить, чтобы знать это.

— Я не знаю, — она пожимает плечами. — Может быть, на чердаке, где все твое дерьмо.

Все мое дерьмо?

На чердаке?

Я вдруг оживляюсь.

Может быть, у меня есть больше, чем мягкое покрывало и пачка плохих романов.

Я хочу спросить ее, какое именно дерьмо, и почему мое дерьмо на чердаке вместо того, чтобы быть в нашей общей спальне, но Джанет засовывает наушники в уши и прилагает все усилия, чтобы игнорировать меня.

Я решаю, что оптимальный вариант — это подняться на чердак и проверить свои вещи.

А теперь, где чердак?





Глава 8





Сайлас


Когда я ставлю машину на свою подъездную дорожку, входная дверь открывается и Эзра выходит на улицу, заламывая руки. Я вылезаю из машины и подхожу к тому место, где она стоит с широко открытыми глазами.

— Сайлас, — произносит она дрожащим голосом. — Я думала, он знает. Я бы не говорила, что Чарли была здесь, но вы, кажется, не скрывались, поэтому я подумала, что все поменялось и ей разрешили сюда…

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее от дополнительных ненужных извинений.

— Все хорошо, Эзра. Правда.

Она вздыхает и засовывает руку в фартук, в который все еще одета.

Я не понимаю ее нервозности, или почему она думала, что я буду ругаться. Я показываю ей больше уверенности своей улыбкой, чем вероятно необходимо, но она выглядит так, словно нуждается в этом.

Она кивает и следует за мной в дом. Я замираю в прихожей, потому что не достаточно хорошо знаком с домом, чтобы быть в курсе того, где мой отец мог бы быть в данный момент.

Эзра прощается со мной, пробормотав «спокойной ночи», и поднимается вверх по лестнице. Она, должно быть, живет здесь.

— Сайлас.

Звучит как мой голос, но более старый. Я поворачиваюсь, и вдруг оказываюсь лицом к лицу с человеком со всех семейных фотографий, висящих на стенах. Хотя, сейчас у него отсутствует блестящая фальшивая улыбка.

Он осматривает меня сверху вниз, как будто даже взгляд на своего сына его расстраивает.

Он поворачивается и идет через дверь, ведущую из прихожей. Его молчание и уверенная походка, предполагают, что я следую за ним, что я и делаю.

Мы заходим в его кабинет, и он медленно обходит вокруг свой рабочий стол и садится. Он наклоняется вперед и кладет руки на красном дереве.

— Объяснишься?

Мне хочется объяснить. На самом деле.

Я хочу сказать ему, что я понятия не имею, кто он, не знаю, почему он злой, не знаю, кто я такой.

Я, наверное, должен нервничать или бояться его. Уверен, вчера Сайлас был бы именно таким, но мне трудно бояться того, кого я не знаю.

Насколько я понимаю, он не имеет надо мной власти, а сила — это основной способ запугивания.

— Объяснить что? — спрашиваю я.

Мои глаза перемещаются на полки с книгами на стене позади него. Похоже на классику. Коллекция. Интересно, он читал эти книги, или они — это просто еще один способ запугивания.

— Сайлас!

Его голос настолько глубокий и резкий, что кажется, будто кончиком ножа проделывают дырки в ушах.

Я кладу руку на заднюю часть шеи и сжимаю, прежде чем снова взглянуть на него. Он машет головой на стул напротив него, молча приказывая мне сесть.

У меня появляется ощущение, что вчера Сайлас бы сказал: «да, сэр», прямо сейчас.

Сегодня Сайлас улыбается и медленно идет на указанное место.

— Почему сегодня она была в моем доме?

Он говорит о Чарли, будто она — яд. Он отзывается о ней так же, как ее мать отзывалась обо мне.

Я смотрю вниз на подлокотник кресла и забираюсь на кусок потертой кожи.

— В школе она почувствовала себя нехорошо. Ее нужно было отвезти домой, и мы по-быстрому заехали сюда.

Этот человек…, мой отец… откидывается на спинку стула. Он подносит руку к челюсти и потирает подбородок.

Проходит пять секунд.

Десять секунд.

Пятнадцать.

Наконец, он снова наклоняется вперед.

— Ты с ней встречаешься?

Это вопрос с подвохом? Потому что, похоже на то.

Если я скажу «да», это, очевидно, разозлит его. Если скажу «нет», он будет чувствовать себя победителем. Не знаю почему, но я действительно не хочу, чтобы этот человек выиграл. Он выглядит так, будто привык побеждать.

— Что, если да?

Его рука больше не потирает челюсть, потому что теперь она движется через стол и хватает меня за воротник моей рубашки.

Он дергает меня к себе, а мои руки сжимают край стола в качестве сопротивления.

Мы смотрим в глаза друг другу, и я уже думаю, что он собирается меня ударить. Мне интересно, это и есть способ нашего с ним общения?

Вместо того, чтобы ударить меня, что я уверен он хочет сделать, он толкает меня кулаком в грудь и отпускает. Я падаю обратно на сиденье, но только на секунду. Я выталкиваю себя из стула и делаю несколько шагов к выходу.

Вероятно, мне следовало бы ударить этого мудака, но я ненавижу его недостаточно сильно, чтобы сделать что-то подобное. К тому же, я не люблю его настолько, чтобы волноваться о его реакции. Хотя, это меня не пугает.

Он хватает со стола пресс-папье и швыряет через всю комнату, к счастью, не в мою сторону. Оно разбивается о деревянную полку и часть вещей падает на пол. Несколько книг. Рамка с фотографией. Камень.

Я стою на месте и смотрю то на него, то обратно, пот капает с моего лба.

Я не понимаю, почему он расстроился из-за того, что Чарли сегодня была здесь. Особенно из-за того, что Эзра сказала, что мы выросли вместе.

Его ладони теперь прижаты к столу. Он тяжело дышит, его ноздри раздуваются, как у бешенного быка. Я жду, что в любую секунду он начнет ногами отбрасывать пыль.

— У нас было понимание, Сайлас. У меня и тебя. Я не собирался тебя заставлять быть свидетелем, если ты поклянешься мне, что больше не увидишься с дочерью этого человека.

Одна из его рук тянется к запертому ящику, пока его вторая рука проходится по тому, что осталось от его редеющих волос.

— Я знаю, ты думаешь, что это не она взяла файлы из этого кабинета, но я-то знаю, что это была она! И единственная причина, почему я не стал давать ход делу, это потому, что ты поклялся мне, что мы больше не будем иметь дело с этой семьей. И вот ты…, - он вздрагивает.

Буквально вздрагивает.

— Ты приводишь ее в этот дом, словно последних двенадцати месяцев никогда и не было!

Он выглядит очень разочарованным, машет рукой, выражение лица меняется.

— Отец этой девушки почти разрушил нашу семью, Сайлас! Это ничего для тебя не значит?

«Не совсем», — хочется мне сказать.

Я мысленно делаю примечание никогда не сердить его. Это не привлекательная сторона Нэша.

Ищу в себе какие-нибудь эмоции, которые передадут угрызения совести, чтобы он мог увидеть это на моем лице. Хотя, это трудно. Особенно, когда единственное, что я испытываю — это любопытство.

Дверь в кабинет открывается, и мы оба обращаем свое внимание на того, кто заходит.

— Лэндон, тебя это не касается, — говорит отец, его голос мягкий.

Я смотрю на лицо отца еще раз, просто чтобы убедиться, что слова на самом деле вышли из его рта, а не кого-то другого. Звучит почти как голос заботливого отца, а не чудовища, появления которого я только что был свидетелем.

Лэндон, приятно, наконец, узнать имя моего младшего брата, смотрит на меня.

— Тренер на телефоне, Сайлас.

Я оглядываюсь на отца, который теперь уже повернулся ко мне спиной. Предполагаю, это означает, что наш разговор окончен. Я иду к двери и с радостью выхожу из комнаты следом за Лэндоном.

— Где телефон? — спрашиваю его, когда добираюсь до лестницы. Вроде нормальный вопрос. Откуда мне знать, позвонил он на сотовый телефон или стационарный?

Лэндон смеется и проходит мимо меня.

— Не было никакого звонка. Я просто вывел тебя оттуда.

Он продолжает подниматься вверх по лестнице и я смотрю, как он достигает верха, а затем поворачивает влево, исчезая в коридоре.

Думаю, он хороший брат. Я иду к тому, что, предполагаю, является его комнатой и тихо стучу в дверь. Она немного приоткрыта, поэтому я захожу.

— Лэндон? — Я открываю дверь, он сидит за столом.

Он быстро смотрит через плечо и возвращает свое внимание к компьютеру.

— Спасибо, — поблагодарил я, шагая в комнату.

Братья поблагодарят друг друга? Наверное, нет. Мне следовало сказать, что-то вроде: «ждал тебя слишком долго, мудак».

Лэндон поворачивается на стуле и наклоняет голову. Сочетание растерянности и восхищения в его улыбке.

— Не знаю, что у тебя на уме. Ты никогда не показывал, и такого никогда не случалось. Ты поступаешь так, будто тебе не насрать, что Чарли была с Брайаном Финли. А потом ты приводишь ее сюда? После всего того говна, через которое прошли папа и Бретт? — он качает головой. — Удивлен, что ты вышел из его кабинета без потери крови.

Он отворачивается и оставляет меня обдумать все это. Я поворачиваюсь и бросаюсь в свою спальню.

Бретт Винвуд, Бретт Винвуд, Бретт Винвуд.

Я повторяю его имя в голове, чтобы запомнить, что искать, когда доберусь до своего компьютера. Конечно, если у меня есть компьютер.

Когда я захожу в свою комнату, первое, что я делаю — это осматриваю стол. Я беру ручку Чарли, которую она дала мне сегодня и снова читаю надпись:

ФИНАНСОВАЯ ГРУППА ВИНВУД-НЭШ





Я обыскиваю комнату до тех пор, пока наконец не нахожу ноутбук, спрятанный в ящике тумбочки. Включаю его и ввожу пароль.

Я помню пароль? Добавим это в список говна, которое не имеет смысла.

Я ввожу «финансовая группа Винвуд-Нэш» в поисковую систему. Нажимаю на первый результат, и перехожу на страницу, которая звучит как: «Финансы Нэша» без приставки «Винвуд». Я быстро прокручиваю страницу, но не нахожу ничего, что бы мне помогло. Просто куча бесполезной информации о компании.

Я перехожу обратно на страницу и просматриваю остальные результаты, читая каждый заголовок и статью, как нахожу:

«Финансовым гуру, Кларку Нэшу и Бретту Винвуду, соучредителям финансовой группы Винвуд-Нэш, были предъявлены обвинения по четырем пунктам: сговор, мошенничество и незаконная торговля.

Партнеры на протяжении более двадцати лет, два бизнес-магната теперь сваливают вину друг на друга, оба утверждая, что не знали о незаконной практике, вскрытой в ходе недавнего расследования».





Читаю дальше.

«С Кларка Нэша сняты обвинения. Соучредитель компании, Бретт Винвуд, осужден на пятнадцать лет за мошенничество и незаконную торговлю».





Я перехожу на вторую страницу поиска, когда на ноутбуке начинает мигать индикатор батареи. Я открываю ящик, но не нахожу зарядки. Смотрю везде. Под кроватью, в шкафу, в комоде с выдвижными ящиками.

Ноутбук полностью разряжается во время моих поисков. Я использую телефон, чтобы продолжить свое расследование, но он тоже вот-вот разрядится, и единственное зарядное устройство, которое я смог найти, подключается в ноутбук. Я продолжаю искать, потому что мне нужно узнать, что произошло, из-за чего эти две семьи так сильно ненавидят друг друга.

Я поднимаю матрас, думая, что может быть зарядка могла застрять где-то там. Я его не нахожу, но зато вижу то, что выглядит как блокнот. Я достаю его из-под матраса и сажусь на кровать. Правда, когда я открываю первую страницу, мой телефон вибрирует от входящего сообщения.

Чарли: «Как дела с твой отцом?»

Я хочу сначала узнать побольше, прежде чем решу, чем с ней поделиться. Я не обращаю внимания на сообщение, открываю блокнот и вижу стопки бумаг, засунутые в папку. Сверху бумаг заголовки «Финансовая группа Винвуд-Нэш», но я ничего не понимаю в них. Я также не понимаю, почему они были спрятаны у меня под матрасом.

Слова Кларка Нэша, произнесенные на первом этаже, крутятся в моей голове: «Я знаю, ты думаешь, это не она взяла файлы из этого офиса, Сайлас, но я знаю, что это была она».

Похоже, он был неправ, но зачем я их взял? Зачем они мне понадобились? Кого я пытался защитить?

Мой телефон снова гудит от другого сообщения.

Чарли: «Это действительно полезная особенность на телефоне называется: „читать сообщения“. Если ты собираешься игнорировать сообщения, тебе, вероятно, следует отключить эту функцию.;)».

По крайней мере, она добавила смайлик.

Я: «Не игнорируют тебя. Просто устал. У нас есть очень много всего, что нужно завтра выяснить».

Чарли: «Да»

Это все, что она отвечает. Не уверен, должен ли я послать ей простой ответ, но я не хочу, чтобы она разозлилась, что я не отвечаю.

Я: «Спокойной ночи, Чарли, малыш.;)»

Как только я отправляю сообщение, я хочу его отменить. Я не знаю, как я собирался ответить. Это не сарказм, но и определенно не флирт.

Я решаю пожалеть об этом завтра. Сейчас мне просто нужно поспать, чтобы убедиться, что утром я буду достаточно выспавшимся, чтобы справиться со всем этим.

Я убираю книжку под матрас и нахожу зарядное устройство, быстро подключаю его к телефону.

Сегодня я слишком устал, чтобы продолжать поиски, поэтому снимаю обувь. Что-то не так, лишь когда я улегся, замечаю, что Эзра поменяла мои простыни.

Как только я включаю лампу и закрываю глаза, мой телефон вибрирует.

Чарли: «Спокойной Ночи, Сайлас».

Отсутствие ласки в ее ответе не осталось незамеченным, но по какой-то необъяснимой причине ее сообщение по-прежнему заставляет меня улыбаться.

Типичная Чарли.

Я так думаю.





Глава 9





Чарли


Это была не очень хорошая ночь.

Проход на чердак находится в гардеробной, которую я делю с сестрой.

Отправив Сайласу сообщение с пожеланием спокойной ночи, направляюсь к чердаку. Чтобы добраться до входа, пользуюсь полками, заваленными различной одеждой. Я поднимаюсь по трем полкам и кончиками пальцев толкаю люк, пока он не сдвигается влево.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Джанет даже глаз не оторвала от своего телефона. Должно быть, это нормально, что я поднимаюсь на чердак, оставив ее там внизу. Мне хочется спросить, полезет ли она со мной, но вспоминаю, как было утомительно заставить ее просто сходить на ужин. Лучше в другой раз.

Разберусь позже, как уладить отношения между нами.

Не знаю почему, но, когда я протискиваюсь через люк в еще меньшую комнату, я представляю лицо Сайласа, его загар, гладкую кожу. Его полные губы. Наверняка, я множество раз пробовала его рот на вкус, это теперь я не могу вспомнить ни одного поцелуя.

Воздух теплый и душный. Подползаю на коленях к груде подушек, прижимаюсь к ним спиной и вытягиваю вперед ноги.

Здесь есть фонарик, он стоит на вершине кучи из книг. Включаю его и рассматриваю корешки книг, истории, которые я знаю, но не помню, как читала. Как странно, состоять из плоти, костей и души, которые никак не соответствуют.

Я беру ее книги и прочитываю первую страницу каждой.

Я хочу узнать, кто она, а кто я.

Когда я заканчиваю с этой кучей, внизу я нахожу большую книгу, обмотанную в измятую красную кожу. Моя первая мысль — я нашла дневник. Руки трясутся, когда я переворачиваю страницы.

Не дневник. Записки. Письма от Сайласа.

Я знаю это, потому что он подписывает каждое резкой буквой С, которая выглядит почти как удар молнии. И я знаю, что мне нравится его почерк, прямой и четкий.

Бумага, прикрепленная к верхней части каждого письма, это фотографии, которые, предположительно, делал Сайлас. Я читаю одну записку за другой, обдумывая прочитанное. Любовные письма. Сайлас влюблен.

Он великолепен.

Ему нравится представлять свою жизнь со мной.

В одном письме, написанном на обороте бумажной салфетки, он описывает детали того, как мы проведем Рождество, когда у нас появится собственный дом: пряное яблочное вино у новогодней елки, печенье из сырого теста, которое мы съедим прежде, чем успеем его испечь.

Он пишет, что хочет заняться со мной любовью в комнате, освещенной только свечами, чтобы он мог видеть, как мое тело светится в свете свечей.

На фото крошечная рождественская елка, которая, похоже, находится в его спальне. Скорее всего, мы вместе ее наряжали.

Я беру другую записку, написанную на обороте квитанции, в которой он подробно описывает, каково это быть внутри меня. Я краснею, но читаю записку снова и снова, упиваясь своей похотью.

На фото мое голое плечо. Его фотографии действуют так же, как и его слова. Я резко выдыхаю. Я задумываюсь, это та часть меня, которая влюблена в него, и которую я не могу вспомнить?

Сейчас, я испытываю только любопытство в отношении темноволосого мальчика, что так серьезно смотрит на меня.

Я откладываю записки в сторону, чувствуя, будто я подглядываю за чьей-то жизнью, и закрываю книгу.

Это принадлежало Чарли. Я — не она.

Я засыпаю, окутанная словами Сайласа, кучей писем и предложений, кружащихся в моей голове до тех пор, пока…

Девушка падает передо мной на колени.

— Послушай меня, — шепчет она. — У нас мало времени…

Но я ее не слушаю. Я отталкиваю ее, и она уходит.

Я стою на улице. Огонь полыхает в старом мусорном баке. Я тру руки, чтобы согреться.

Где-то позади меня, я слышу как играет саксофон, но звуки превращаются в крики. Тогда я бегу.

Я бегу сквозь огонь из мусорного бака, но сейчас он везде. Он лижет здания, расположенные вдоль улицы… Я бегу, задыхаясь от дыма, пока не вижу вход в магазин, которого не касается пламя и дым, хотя все вокруг горит.

Это антикварный магазин. Не задумываясь, открываю дверь, потому что это единственное безопасное от огня место. Там меня ждет Сайлас. Он ведет меня мимо костей, книг, бутылок и заводит в заднюю часть комнаты.

Какая-то женщина садится на трон из разбитого зеркала, глядя на меня с тонкой улыбкой на губах. Осколки зеркала отражают кусочки света по стенам, где они покачиваются и танцуют.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Сайласа, чтобы спросить, где мы, но он уже ушел.

— Поторопись!

Я просыпаюсь.

Джанет наклоняется через проход между нашим гардеробом и чердаком, дергая меня за ногу.

— Пора вставать, — шипит она. — У тебя больше не осталось дней, которые можно пропустить.

Я все еще на чердаке с влажным воздухом. Я протираю глаза ото сна и следую за ней вниз по трем полкам в нашу комнату. Меня тронуло то, что она знает, что я пропустила слишком много дней, и позаботилась о том, чтобы разбудить меня.

Я дрожу, когда захожу в ванную и включаю душ. Меня не отпускает сон. Я все еще вижу свое отражение в разбитых осколках ее трона.

Огонь из моего сна появляется каждый раз, когда я моргаю. Если сосредочиться, то можно почувствовать запах пепла из геля для душа, которым я моюсь, из тошнотворно сладкого шампуня, который я выдавливаю на свою руку.

Я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить слова Сайласа…

«Ты теплая и влажная, и твое тело удерживает меня так, словно не хочет отпускать».

Джанет стучит в дверь.

— Опаздываем! — рявкает она.

Я быстро одеваюсь и мы выходим за дверь прежде, чем я осознаю, что даже не знаю, как Джанет думает, мы сегодня доберемся до школы. Вчера я говорила Сайласу, чтобы он забрал меня.

— Эми должна быть здесь, — поясняет Джанет.

Она складывает руки на груди и смотрит на улицу. Словно ей невмоготу стоять здесь и смотреть на меня.

Я вытаскиваю свой телефон и пишу сообщение Сайласу, чтобы дать ему знать, что меня не нужно забирать. Я также проверяю, не написала ли Эми мне сообщение, прямо перед тем, как маленький серебряный Мерседес поворачивает из-за угла.

— Эми, — понимаю я.

Мне интересно, это одна из тех девушек, с которыми я вчера сидела на обеде? Я едва запомнила имена и лица.

Машина подъезжает к обочине и мы идем вперед. Джанет, не говоря ни слова, лезет на заднее сиденье и, после нескольких секунд раздумий, я открываю переднюю дверь. Эми черная. Я удивленно смотрю на нее, за минуту до того, как залезаю в машину.

— Привет, — не глядя здоровается она.

Я благодарна за ее рассеянность, потому что у меня появляется время изучить ее.

— Привет.

Она красивая, ее волосы, которые светлее, чем ее кожа, доходят до талии. Не похоже, что она вынуждена возить меня до школы, не говоря уже о моей угрюмой сестре.

Я решаю, что мы, должно быть, хорошие друзья.

— Рада видеть, что ты чувствуешь себя лучше. Ты решила, что именно собираешься делать с Сайласом? — задает вопрос она.

— Я… Я… Э… Сайлас?

— Угу, — подтверждает она. — Вот что я думаю. Ты еще не знаешь. Это будет просто позор, если вы не попробуете, потому что вы, ребята, можете быть очень хорошей парой.

Я сижу молча все то время, которое мы едем до школы, размышляя о том, что она имеет в виду.

— Эми, — решаюсь я. — Как бы ты описала мои отношения с Сайласом, если б была той, кто никогда с нами не встречался?

— Видишь, в этом твоя проблема, — заявляет она. — Ты всегда хочешь играть в игры.

Она подъезжает ко входу младшей школы, где Джанет вылезает.

Все как по маслу.

— Пока, — киваю вслед, когда дверь закрывается. — Она такая грубиянка, — сетую я, снова перевожу взгляд на Эми.

У Эми вытягивается лицо.

— А ты королева Ниццы? Серьезно, я не знаю, что на тебя нашло. Ты даже более странная, чем обычно.

Я кусаю губы, когда мы въезжаем на стоянку средней школы. Открываю дверь до того, как автомобиль останавливается.

— Что за черт, Чарли?

Я не могу больше ждать и слушать, что еще она выдаст. Бегу в школу, мои руки плотно обернуты вокруг моего тела.

Меня все ненавидят?

Толкаю дверь и вхожу, качая головой.

Мне нужно найти Сайласа.

Иду по коридору и замечаю, что люди смотрят на меня. Я не смотрю по сторонам, но чувствую их взгляды.

Я тянусь за своим телефоном, чтобы написать Сайласу, но он пропал. От досады сжимаю кулаки.

У меня был телефон, когда я отправляла ему сообщение, чтобы он не заезжал за мной. Должно быть, я оставила его в машине Эми.

Я уже на полпути обратно к стоянке, как вдруг слышу кто-то выкрикивает мое имя.

Брайан.

Я осматриваюсь, чтобы увидеть, кто за нами наблюдает, когда он подходит ко мне. У него по-прежнему заметные синяки под глазами в тех местах, куда я его ударила.

Мне это нравится.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты ударила меня.

Он останавливается в нескольких шагах от меня, будто боится, что я снова это сделаю.

Тотчас чувствую себя виноватой. Я не должна была этого делать. В какую бы игру я с ним ни играла, прежде чем все это произошло, это не его вина.

— Извини, — выдавливаю из себя. — Я был сама не своя в последнее время. Я не должна была этого делать.

Похоже, я сказала именно то, что он хотел услышать. Его лицо расслабляется, и он проводит рукой по задней стороне шеи, глядя на меня.

— Мы можем пойти куда-нибудь, чтобы поговорить наедине?

Я смотрю на переполненный коридор и отрицательно качаю головой.

— Нет.

— Все в порядке, — уверяет он. — Тогда мы сделаем это здесь.

Я переминаюсь с одной ноги к другую и смотрю через плечо. В зависимости от того, как много времени ему нужно, я могу еще поймать Эми, взять ключи от ее машины и…

— Сайлас или я?

Моя голова дергается назад, чтобы посмотреть на него.

— Что?

— Я люблю тебя, Чарли.

О, Боже.

Я чувствую зуд во всем теле. Я делаю шаг назад, оглядываясь на кого-то, кто бы помог мне выбраться из этой ситуации.

— У меня сейчас очень тяжелое время, Брайан. Мне нужно найти Эми и…

— Я знаю, что у вас, ребята, есть история, но ты была несчастлива в течение долгого времени. Этот парень другой, Чарли. Ты видела, что происходит с креветками. Я удивлен…

— О чем ты говоришь?

Он выглядит огорченным, из-за того, что я прервала его.

— Я говорю о Сайласе, и…

— Нет, о креветках.

Теперь люди останавливаются, чтобы посмотреть на нас.

Чрезмерно любопытные. Множество глаз.

Глаза, глаза, глаза на мне.

Мне так неудобно. Я ненавижу это.

— О ней, — Брайан дергает головой влево на кого-то.

Это девушка, которая проходит через двери и идет мимо нас. Как только она видит меня, ее лицо становится ярко-розового цвета, как у креветки. Я узнаю в ней девушку из моего класса вчера. Она была той на полу, кто собирал книги.

Да, она очень маленькая.

Ее волосы уродливого зеленовато-коричневого цвета, как будто она пыталась сама их покрасить, и получилось ужасно неправильно. Но даже если бы она не она красилась, она выглядит…

Печально.

Зубчатая, неровная челка, жирная и блестящая. У нее несколько прыщиков по всему лбу и носу, которые созрели. Моя первая мысль — это некрасиво. Но это скорее факт, чем осуждение. Прежде, чем я успеваю моргнуть, она ускальзывает, исчезая в толпе зевак.

У меня появляется чувство, что она никуда не ушла. Она ждет прямо за их спинами, она хочет услышать. Я почувствовала что-то…, когда увидела ее лицо.

Я что-то почувствовала.

Моя голова кружится, когда Брайан тянется ко мне. Я позволяю ему поддержать меня за локоть и притянуть к своей груди.

— Я или Сайлас, — повторяет он.

Он, должно быть, тупой, ведь я же запрещала ему прикасаться ко мне!

Но думаю не о нем. Я думаю о девушке-креветке, мне интересно, прячется ли она там, сзади, за всеми остальными.

— Мне нужен ответ, Чарли.

Он так близко ко мне, что когда я смотрю в его лицо, я вижу крапинки в его глазах.

— Тогда мой ответ — Сайлас, — признаюсь я мягко.

Он замирает.

Я чувствую жесткость его тела.





Глава 10





Сайлас


— Хочешь сегодня посмотреть нашу тренировку? — спрашивает Лэндон.

Он уже стоит около моей двери, а я даже не помню как заехал на школьную парковку, тем более как заглушил машину. Я киваю, но не смотрю на него.

Всю дорогу я был так погружен в свои собственные мысли, что даже не подумал выведать у него какие-нибудь сведения.

Я очень расстроился из-за того, что проснулся без каких-либо воспоминаний. Я надеялся, что Чарли была права, что мы проснемся и все опять придет в норму. Но этого не произошло. Или, вернее, я проснулся без воспоминаний.

Я не разговаривал с Чарли с прошлой ночи, и ее сообщение этим утром ничего мне не подсказало.

Я даже не открывал смс. Оно промелькнуло на моем заблокированном экране и хватило первого предложения, чтобы понять, мне не нравится, как это заставило меня себя чувствовать.

Мои мысли сразу же завертелись вокруг того, кто мог ее подвезти и было ли ей с ним хорошо.

Мой защитный инстинкт срабатывает всякий раз, когда с ней такое происходит и я не знаю, так было всегда или это только потому, что она единственная, с кем я связан в это ситуации.

Я выхожу из машины, готовый найти ее. Убедиться, что она в порядке, хотя знаю, что скорее всего, так и есть. Я немного о ней знаю, но уверен, что она не очень-то и нуждается в подобной заботе. Она слишком независима.

Это не значит, что я не могу попробовать.

Как только вхожу в школу, мне ясно, что я не знаю, где начинать искать ее. Ни один из нас не мог вспомнить, какие из шкафчиков наши, и учитывая то, что все это произошло с нами вчера во время четвертого урока, мы понятия не имеем, где наш первый, второй или третий уроки.

Я решаю дойти до администрации и попробовать получить копию своего расписания. Надеюсь, Чарли додумалась сделать то же самое, потому что сомневаюсь, что они дадут мне и ее расписание.

Секретарь мне незнакома, но она понимающе мне улыбается.

— Сайлас, ты здесь, чтобы увидеть мисс Эшли?

Мисс Эшли.

Я начинаю согласно трясти головой, но она уже указывает мне в сторону открытой двери кабинета. Кем бы ни была мисс Эшли, я должен зайти к ней, чтобы мое присутствие в офисе не было необычным.

Не успеваю войти в дверь кабинета, как из него выходит женщина. Она высокая, привлекательная и кажется слишком молодой, чтобы работать здесь. Что бы она здесь ни делала, она делает это недолго. Она выглядит едва ли старше выпускницы колледжа.

— Мистер Нэш, — протягивает она с загадочной улыбкой, перекидывая свои светлые волосы через плечо. — У вас назначено?

Я замираю и прекращаю своё движение к ней. Я оглядываюсь на секретаря, но мисс Эшли отмахивается.

— Прекрасно, у меня есть несколько минут. Заходите.

Осторожно прохожу мимо нее, обращаю внимание на табличку на двери, когда вхожу в ее кабинет.

АВРИЛ ЭШЛИ, КОНСУЛЬТАНТ.





Она закрывает дверь позади меня, и я осматриваю кабинет, который оформлен мотивационными цитатами и типичными плакатами, посылающими положительные сообщения.

Мне вдруг становится неуютно. Как в ловушке.

Я чувствую, что не должен здесь находиться, но надеюсь, что этот консультант, которого я, видимо, регулярно посещал, знает какие-нибудь детали моего прошлого, которые помогут Чарли и мне.

Я вижу, как рука мисс Эшли скользит вниз по двери и достигает замка. Она запирает его, а затем начинает медленно идти ко мне. Ее руки ложатся на мою грудь, и прямо перед тем, как ее рот соединяется с моим, я пячусь назад и врезаюсь в шкаф.

Ух ты!

Что это, черт возьми?

Она выглядит обиженной от того, что я так отталкиваю ее. Значит, это необычно для нас.

Я сплю с консультантом?

Я сразу вспоминаю о Чарли, и основываясь на том, что мы, очевидно, не имели никаких обязательств друг перед другом, я задаюсь вопросом, какие отношения у нас были.

Почему мы все еще были вместе?

— Что-то не так? — спрашивает мисс Эшли.

Я отворачиваюсь и делаю несколько шагов в сторону от нее, ближе к окну.

— Не очень хорошо себя чувствую сегодня, — я смотрю ей в глаза и выдавливаю улыбку. — Не хочу, чтобы и ты заболела.

Мои слова успокаивают ее, она снова сокращает пространство между нами, на этот раз, наклоняясь и прижимая свои губы к моей шее.

— Бедняжка, — мурлычет она. — Хочешь, я сделаю так, чтобы ты почувствовал себя лучше?

Мои глаза широко открываются, мечутся по комнате, обдумывая план побега. Мое внимание падает на компьютер, на ее рабочий стол, а затем на принтер за ее стулом.

— Мисс Эшли, — выдавливаю я, слегка отталкивая ее от своей шеи.

Это во всех смыслах неправильно.

Она смеется.

— Ты никогда не звал меня так, когда мы одни. Это странно.

Она чувствует себя слишком комфортно со мной. Мне нужно выбираться отсюда.

— Аврил, — вспоминаю ее имя, снова улыбнувшись. — Мне нужна помощь. Ты можешь распечатать расписание, мое и Чарли?

Она тут же выпрямляется, ее улыбка исчезает при упоминании имени Чарли. Предмет спора, по-видимому.

— Я подумываю о смене пары своих курсов, чтобы мне не приходилось быть рядом с ней так часто.

Настолько далеко от истины просто и быть не может.

Мисс Эшли, Аврил, скользит пальцами вниз по моей груди, на ее лице появляется улыбка.

— Что ж, это вовремя. Смотрю, ты, наконец, решил послушать советы консультанта.

Ее голос становится сексуальным. Я вижу, как все, должно быть, у нас начиналось, но это заставляет меня чувствовать себя отвратительно. Это заставляет меня ненавидеть того, кем я был.

Я переминаюсь с ноги на ногу. Она идёт к своему столу и начинает нажимать на кнопки на клавиатуре.

Она достаёт свежеотпечатанные страницы из принтера и протягивает мне. Я пытаюсь взять расписание из ее рук, но она с усмешкой одёргивает их в сторону.

— Э-э-э-э, — тянет она, медленно качая головой. — Это обойдется тебе в копеечку.

Она опирается на свой рабочий стол и кладет листы бумаги рядом с собой записями вниз. Поднимает свои глаза опять на меня и я понимаю, что она не собирается отпускать меня отсюда пока я не удовлетворю ее. Хотя это последнее, что мне хотелось бы сейчас.

Я делаю два медленных шага в ее сторону и кладу свои руки по обе стороны от нее. Я наклоняюсь к ее шее и слышу ее вздох, когда начинаю говорить.

— Аврил, у меня есть только пять минут, так как мне нужно быть на уроке. Никаких шансов, что я смогу сделать с тобой все, что хочу, всего за пять минут.

Я просовываю руку к расписаниям, лежащим на ее столе, и отхожу. Она кусает нижнюю губу, глядя на меня с горящими глаза.

— Приходи в обед, — шепчет она. — Часа будет достаточно, мистер Нэш?

Я подмигиваю ей.

— Думаю, так и сделаем, — соглашаюсь я, и выхожу за дверь.

Я не останавливаюсь до тех пор, пока не выхожу в коридор и не заворачиваю за угол, скрывшись из ее поля зрения.

Восемнадцатилетняя безответственная сторона меня хочет дать себе пять за то, что, по-видимому, зацепил школьного консультанта, но разумная часть меня хочет прибить себя за то, что я поступаю с Чарли так же, как и она со мной.

Чарли, очевидно, лучший выбор, и я ненавижу знать, что притворяюсь, что у нас нет никаких отношений.

Но опять же, как и Чарли.





* * *


К счастью, в расписании есть номера и пароли от наших шкафчиков. Ее 543, а мой 544. Уверен, это было сделано специально.

Первым я открываю свой шкафчик и нахожу там три учебника. Ещё есть наполовину пустой стакан кофе рядом с книгами и пустая упаковка от булочки с корицей. Также есть две фотографии, приклеенные к внутренней стороне шкафчика, на одной из них мы с Чарли, на другой только Чарли.

Я беру ее фотографию и смотрю на нее. Почему, если мы не были счастливы вместе, я храню ее фотографии в своём шкафчике? Особенно эту. Очевидно, что ее сделал я, потому что по стилю она похожа на фотографии, которые висят в моей комнате.

Она сидит на диване скрестив ноги. Ее голова слегка наклонена, и она смотрит прямо в камеру.

Ее глаза напряжены, смотрят в камеру и понятно, что она смотрит в меня.

Она уверена и спокойна, и хотя на фото она не улыбается и не смеется, я могу сказать, что она счастлива. Когда бы ни была сделана фотография, это был хороший день для неё. Для нас.

Ее глаза кричат о тысяче вещей на этом фото, но громче: «Я люблю тебя, Сайлас!»

Я смотрю на неё какое-то время, а затем убираю фотографию обратно в шкафчик. Проверяю свой телефон убедиться, что она не писала мне. Она не писала.

Я осматриваюсь вокруг в тот момент и вижу, как Лэндон идёт по коридору. Он бросает мне слова через плечо, не глядя.

— Похоже, Брайан все ещё не доволен тем, что случилось, брат.

Звенит звонок.

Я смотрю в направлении, откуда пришел Лэндон и вижу большую толпу учеников в конце коридора. Люди резко замолкают, увидев меня. Кто-то смотрит на меня, кто-то зациклился на том, что происходит в конце коридора.

Я иду в том направлении, и все переключают внимание на меня, пока я прохожу мимо.

В толпе образуется проход, и вот тогда, я вижу ее.

Она стоит около ряда шкафчиков, обнимая себя за плечи. Брайан, прислонившись к одному из шкафчиков, пристально смотрит на нее. Он выглядит глубоко погруженным в разговор, в то время как она, по-моему, просто защищается. Он замечает меня почти сразу и застывает, его выражение лица соответствует его позе.

Чарли следует за его взглядом, ее глаза останавливаются на мне.

Как я и предполагал, она не нуждается в спасении, тем не менее, облегчение отражается на ее лице, как только мы встречаемся взглядом.

Улыбка дергает ее губы, и я больше ничего не хочу, кроме того, как видеть эту улыбку.

Я раздумываю две секунды.

Должен ли я пригрозить ему? Должен ли ударить его так, как хотел ударить вчера на стоянке? Ни одно из этих действий не кажутся необходимыми.

— Ты должен уйти в класс, — слышу, как она говорит ему.

Ее слова быстрые, предупреждающие, как будто она боится, что я могу ударить его.

Ей не нужно беспокоиться. То, что я собираюсь сделать будет для Брайана Финли чертовски больнее, чем если бы я просто ударил его.

Второй звонок. Никто не двигается. Нет учеников, которые спешат на занятия, боясь опоздать. Никто вокруг меня не шаркает по коридору на звук звонка.

Все стоят и ждут. Наблюдают. Ожидают от меня, что я начну драку.

Интересно, это то, что сделал бы старый Сайлас? Интересно, это то, что должен сделать новый Сайлас?

Я игнорирую всех, кроме Чарли и уверенно иду к ней, не сводя глаз с неё все это время.

Как только Брайан видит, что я приближаюсь, он делает два шага от нее. Я смотрю прямо на него, а сам протягиваю руку Чарли, предоставляя ей выбор, взять ее и пойти со мной или остаться там, где она есть.

Чувствую, как ее пальцы скользят между моими и она крепко сжимает мою руку. Я тяну ее прочь от шкафчиков, подальше от Брайана, дальше от толпы учеников.

Как только мы заворачиваем за углом, она отбрасывает мою руку и останавливается.

— Это было немного наиграно, тебе не кажется? — фыркает она.

Я поворачиваюсь к ней лицом. Ее глаза сузились, а форму рта можно было бы принять за улыбку. Не могу сказать, она забавляется или сердится.

— Они ожидали моей определенной реакции. Что ты от меня хотела? Чтобы я коснулся его плеча и вежливо спросил, могу ли я его зарезать?

Она складывает руки на груди.

— Что заставляет тебя думать, что мне нужно, чтобы ты что-то делал?

Я не понимаю ее неприязнь. Казалось, мы пришли к хорошим отношениям прошлой ночью, поэтому я в замешательстве. Почему она так на меня сердится?

Она проводит себя по рукам вверх и вниз, а затем ее взгляд опускается на пол.

— Извини, — бормочет она. — Я просто…

Она смотрит на потолок и тяжело вздыхает.

— Я просто вытягивала из него информацию. Это единственная причина, по которой я сейчас находилась в коридоре с ним. Я и не думала с ним флиртовать.

Ее ответ застает меня врасплох. Мне не нравится выражение вины на ее лице. Не это заставило меня увести ее от него, но теперь я понимаю, она думает, что я на самом деле расстроен из-за того, что она разговаривала с ним.

Я мог бы сказать, что знаю, что она не хотела быть там, но она не осознает, насколько хорошо я научился ее читать.

Я делаю шаг в ее сторону. Когда она поднимает глаза и они встречаются с моими, я улыбаюсь.

— Тебя заставит чувствовать себя лучше, если ты узнаешь, что я изменял тебе с консультантом?

Она быстро втягивает воздух и на ее лице отражается шок.

— Ты была не единственной, кто не стремился сохранить наши отношения, Чарли. Видимо, у нас обоих были проблемы, с которым нам нужно было работать, так что не будь так строга к себе.

Облегчение, вероятно, не должно быть реакцией девушки, которая обнаружила, что ее бойфренд обманывал ее, но это определенно то, что Чарли чувствует прямо сейчас. Я вижу это в ее глазах, и слышу в ее выходе.

— Ух ты… — выдыхает она, ее руки падают к бедрам. — Выходит, мы квиты?

Квиты? Я отрицательно качаю головой.

— Это не игра, в которую я хочу выиграть, Чарли. Если так, я бы сказал, что мы оба проиграли.

Ее губы растягиваются в призрачной улыбке, а затем она смотрит через плечо.

— Мы должны выяснить, где наши классы.

Я вспоминаю о расписаниях и вытаскиваю их из кармана.

— У нас все по отдельности, кроме четвертого урока истории. У тебя английский первым уроком. Это там, в том коридоре, — показываю я, кивая в сторону первого ряда кабинетов.

Она кивает головой и разворачивает расписание.

— Умная мысль, — произносит она, проглядев его. Она снова смотрит на меня со злой улыбкой. — Думаю, что ты получил их от своей любовницы-консультанта?

Ее слова заставляют меня вздрогнуть, хотя я не должен чувствовать угрызения совести за то, что случилось позавчера.

— Экс-любовница-консультант, — уточняю с усмешкой.

Она смеется, и ее смех — знак солидарности.

То, как мы облажались, какова наша ситуация, и как заблуждались, как открылась новая информация о наших отношениях, и то, что мы можем смеяться над этим, доказывает, что мы, по крайней мере, видим долю абсурда во всем этом.

И как только я отхожу от нее, я ужасно хочу, чтобы Брайан Финли подавился ее смехом.

Первые три урока были как будто на иностранном языке. Ни один из них и ничего из того, что на них обсуждали, мне не показалось знакомым. Я чувствовал себя самозванцем.

Но в тот момент, когда я вошел на четвертый урок и занял место рядом с Чарли, мое настроение изменилось. Она знакома. Моя единственная знакомая вещь в мире противоречий и путаницы.

Мы украдкой переглянулись несколько раз, но на уроке не разговаривали. Даже сейчас, когда мы вместе заходим в столовую, мы не разговариваем. Я смотрю на наш стол и все, кто был вчера, уже сидят там, оставив для нас два пустых места.

Я киваю головой в сторону очереди за обедом.

— Давай сначала возьмём себе поесть.

Она быстро смотрит на меня перед тем, как оглянуться на стол.

— Я не очень голодная, — заявляет она. — Я просто подожду тебя за столом.

Она направляется в сторону нашей группы, а я встаю в очередь.

Набираю поднос, беру «Пепси», подхожу к столу и сажусь. Чарли смотрит в свой телефон, выпав из общего разговора.

Парень справа от меня, Эндрю, кажется, толкает меня локтем.

— Сайлас, — просит он, тыча меня несколько раз. — Скажи ему, как сильно я напился в понедельник.

Я смотрю на парня, сидящего напротив нас. Он закатывает глаза и ставит содовую перед нам, хлопнув ею об стол.

— Давай, Эндрю. Думаешь, я настолько глуп, чтобы поверить, что твой лучший друг не стал бы врать ради тебя?

Лучший друг.

Эндрю — мой лучший друг, но я даже не знал его имени тридцать секунд назад.

Мое внимание перемещается от них двоих на еду передо мной. Я открываю содовую и делаю глоток, тут Чарли обнимает свой живот. В столовой шумно, но я все равно слышу гул в ее животе. Она проголодалась.

Если она голодная, почему не ест?

— Чарли? — я наклоняюсь ближе к ней. — Почему ты не ешь?

Она отвечает на мой вопрос пожав плечами. Я понижаю голос ещё больше.

— У тебя есть деньги?

Ее глаза поднимаются на меня так быстро, как если бы я открыл ее огромную тайну всей комнате. Она сглатывает, а потом отворачивается, смутившись.

— Нет, — отзывается она тихо. — Я отдала последние несколько долларов Джанет утром. Я буду в порядке когда вернусь домой.

Я ставлю свой бокал на стол и подталкиваю поднос к ней.

— Вот. Я пойду принесу еще один.

Я встаю и возвращаюсь в очередь, чтобы набрать еще один поднос. Когда я возвращаюсь к столу, она съела несколько кусочков. Она не говорит мне спасибо, и я чувствую облегчение. Убеждаюсь, что она не принимает пищу за одолжение, за которое я хочу, чтобы меня благодарили. Это то, что я надеюсь, она ожидает от меня.

— Как ты попадешь домой сегодня? — спрашиваю я ее, как только мы заканчиваем есть.

— Чувак, ты не можешь снова пропустить тренировку, — стреляет Эндрю в мою сторону. — Тренер не позволит тебе играть завтра вечером, если ты это сделаешь.

Я провожу ладонью вниз по лицу, а затем засовываю руку в карман и достаю свои ключи.

— Вот, — говорю ей, перекладывая их в ее руку. — Поезжай с сестрой домой после школы. Забери меня, когда тренировка закончится.

Она пытается отдать мне ключи обратно, но я их не беру.

— Возьми их, — прошу ее. — Тебе сегодня может понадобиться машина, а мне она не нужна.

Эндрю нас прерывает.

— Ты позволяешь ей водить свою машину? Ты что, шутишь? Ты даже не разрешил мне сесть за проклятый руль!

Я смотрю на Эндрю и пожимаю плечами.

— Ты не тот, в кого я влюблен.

Чарли выплевывает «Пепси» со взрывом хохота. Я смотрю на нее, и у нее огромная улыбка. Она так освещает ее лицо, что ее карие глаза кажутся менее темными.

Я не помню ничего о ней, но готов поспорить, улыбка была моей любимой частью в ней.

Этот день был изнурительным. Такое ощущение, что я был на сцене в течение нескольких часов, выступая без сценария. Единственное, что привлекает меня сейчас это либо быть в своей постели, либо быть с Чарли. Или, может быть их сочетание.

Впрочем, у Чарли и меня по-прежнему есть цель, и она в том, чтобы выяснить, что, черт возьми, случилось с нами вчера. Несмотря на то, что ни один из нас не хотел заморачиваться со школой сегодня, мы знали, что школа могла бы привести к ответу. Из-за того, что все это произошло вчера в середине учебного дня, ответ может быть каким-то образом с ней связан.

Футбольная тренировка может пригодиться. Я буду рядом с людьми, с которыми не проводил много времени в эти двадцать четыре часа.

Может узнаю что-то о себе или о Чарли, чего раньше не знал. Что-то, что могло бы пролить свет на нашу ситуацию.

Я с облегчением понимаю, что на всех шкафчиках написаны имена, так что без труда нахожу свою форму. Единственная трудность — это выяснить, как ее надеть. Я борюсь со штанами, при этом пытаясь выглядеть так, будто знаю, что делаю. Раздевалка медленно пустеет, все ребята выходят на поле, оставив меня одного.

Когда я решаю, что собрался и хватаю свою игровую майку с верхней полки шкафчика, чтобы натянуть через голову.

Мой взгляд останавливается на коробке, расположенной в задней части верхней полки моего шкафчика. Я тяну ее к себе и занимаю место на скамейке запасных. Это красная коробочка, гораздо больше, чем те, что предназначены только для украшений.

Я поднимаю крышку и вижу несколько фотографий на самом верху.

На фотографиях нет никаких людей. Похоже, это какие-то места. Я перелистываю их и перехожу к картинке с качелями. Идет дождь, и под ними образовалась лужа. Я переворачиваю снимок, на обороте написано: «Наш первый поцелуй».

Следующий снимок — это задние сиденья, но вид с приборной панели сверху. Я переворачиваю его. «Наш первый спор».

Третье изображение, то, что выглядит как церковь, но это только фото двери. Там мы и встретились.

Я пролистываю все фотографии, пока наконец не нахожу письмо, сложенное на дне коробки. Беру его в руки и оно разворачивается. Это короткое письмо моим почерком, обращенное к Чарли. Я начинаю читать его, но гудит мой телефон, поэтому я протягиваю руку и открываю сообщение.

Чарли: «Во сколько закончится твоя тренировка?»

Я: «Не уверен. Я нашел коробку с кое-чем в раздевалке. Не знаю, поможет ли это, но в ней есть письмо».

Чарли: «Что там написано?»

— Сайлас! — зовет меня кто-то позади.

Я оборачиваюсь и роняю обе фотографии из рук.

Человек стоит у двери с сердитым выражением на лице.

— Быстро на поле!

Киваю, и он уходит в другой конец зала. Укладываю фотографии обратно в коробку и ставлю обратно в свой шкафчик. Делаю глубокий, успокаивающий вдох и иду тренироваться на поле.

Две линии формируются на поле, обе полосы из парней склонились вперед и уставились на парня перед ними. Для меня это все новое, поэтому я бегу в сторону пустого места и копирую то, что делают другие игроки.

— Ради всего святого, Нэш! Почему ты не надел наплечники? — кричит кто-то.

Наплечники. Дерьмо.

Выхожу из линии и бегу обратно в раздевалку. Это будет самый длинный час в моей жизни.

Как странно, что я не могу вспомнить правила футбола. Хотя это не должно быть сложным. Просто побегать взад-вперед несколько раз и вся тренировка.

Нахожу наплечники за рядом шкафчиков. К счастью, они легко надеваются. Я кидаюсь обратно на поле и все разбегаются, бегают, как муравьи. Не могу решиться идти на поле. Когда свистит свисток, кто-то пихает меня в спину.

— Ну давай! — кричит он разочарованно.

Я стою посреди поля, рядом другие парни, и ничего не понимаю. Линии, цифры, стойки ворот — ничего не значат для меня.

Один из тренеров подает сигнал начала, и до того, как это до меня доходит, мяч летит в мою сторону. Я ловлю его.

И что теперь?

Бежать. Я, наверное, должен бежать.

Я пробегаю три фута, прежде чем утыкаюсь лицом в газон. Свистит свисток. Кричит человек.

Я встаю, когда один из тренеров бежит в мою сторону.

— Что, черт возьми, это было? Выключи голову и играй!

Оглядываюсь, на моем лбу появляется пот.

Голос Лэндона раздается позади меня:

— Чувак. Что, черт возьми, с тобой?

Поворачиваюсь и смотрю на него, а в это время все начинают кучковаться вокруг меня. Решаю следовать их движениям и кладу руки на спины ребят слева и справа от меня. Никто не говорит в течение нескольких секунд, и тогда я понимаю, они все смотрят на меня.

Ждут.

Кажется, они хотят сказать мне что-то.

Чувствую, что это не молитвенный круг.

— Ты собираешься говорить как играть или что? — рычит парень слева от меня.

— Э-э…, - я заикаюсь. — Ты…, - я указываю на Лэндона. — Сделай эту… штуку.

Прежде, чем они смогут меня спросить, я разрываю круг и встаю на место.

— Тренер собирается его выгнать, — я слышу, как кто-то бормочет у меня за спиной.

Свистит свисток и еще до того, как звук проникает в мои уши, товарный поезд врезается в мою грудь.

Или, по крайней мере, мне так кажется.

Небо надо мной, в моих ушах звон, я не могу вдохнуть.

Лэндон надо мной. Он хватает меня за шлем и встряхивает.

— Что, черт возьми, с тобой? — он смотрит по сторонам, затем обратно на меня.

Его глаза сужаются.

— Оставайся на земле. Притворись больным.

Я делаю то, что он говорит. Он вскакивает.

— Я говорил ему не приходить на тренировку, тренер, — сетует Лэндон. — Ему было плохо всю неделю. Думаю, у него обезвоживание.

Я закрываю глаза, чувствуя облегчение из-за своего брата. Мне нравится этот парень.

— Какого черта ты здесь делаешь, Нэш? — тренер теперь стоит на коленях. — Иди в раздевалку и попей. У нас игра завтра вечером.

Он встаёт и движется в сторону одного из помощников тренера.

— Дай ему азитромицин и убедись, что он будет готов завтра.

Лэндон поднимает меня на ноги. В ушах продолжает звенеть, но теперь я могу дышать. Иду в сторону раздевалки, радуясь уходу с поля. Вообще не нужно было сюда выходить.

Глупо, Сайлас.

Я захожу обратно в раздевалку и переодеваюсь. Как только обуваюсь, я слышу шаги, приближающиеся к раздевалке. Оглядываюсь и замечаю дверь в дальней стене, поэтому кидаюсь к ней и быстро открываю. К счастью, она ведет прямиком на стоянку.

Я чувствую облегчение, увидев свою машину. Бегу к ней, и вижу как Чарли вылезает со стороны водителя, когда я приближаюсь.

Так рад ее видеть! Кого-то, кто меня понимает, что не задумываюсь о своих следующих действиях.

Я хватаю ее за запястья и прижимаю к себе и крепко обнимаю. Закапываюсь лицом в ее волосы и вдыхаю ее запах. Она кажется такой знакомой. Безопасной. Это заставляет меня забыть о том, что я ничего не помню…

— Что ты делаешь?

Она каменеет в моих руках. Ее холодная реакция напоминает мне, что мы не делаем таких вещей. Это Сайлас и Чарли делали что-то подобное.

Дерьмо.

Прочищаю горло и отпускаю ее, делая шаг назад.

— Извини. Привычки Сайласа.

— У нас нет привычек.

Она толкает меня и начинает обходить вокруг машины.

— Как думаешь, ты всегда так вела себя со мной?

Она смотрит на меня поверх капота и кивает.

— Ставлю на «да». Ты, наверное, обожал наказания.

— Больше похоже на мазохизм, — бормочу я.

Мы оба садимся в машину и сегодня я планирую посетить два места. Первое — мой дом, чтобы принять душ, но уверен, если я ее спрошу, хочет ли она поехать со мной, она скажет нет, просто чтобы позлить меня. Вместо этого я еду в сторону своего дома, не давая ей выбора.

— Почему ты улыбаешься? — спрашивает она, через три мили нашей поездки.

Я не заметил, что улыбался. Я пожимаю плечами.

— Просто думал.

— О чем?

Я смотрю на нее, и она с нетерпением ждёт моего ответа немного нахмурившись.

— Мне было интересно, как старый Сайлас смог подорвать твою внешнюю жесткость.

Она смеется.

— Что заставляет тебя думать, что он это сделал?

Я бы снова улыбнулся, но не думаю, что прекращал.

— Ты видела видео, Чарли. Ты любила его, — я замираю на секунду, затем перефразирую. — Меня. Ты любила меня.

— Она любила тебя, — соглашается Чарли, а потом улыбается. — А я даже не уверена, что ты мне все ещё нравишься.

Я отрицательно качаю головой, мягко посмеиваясь.

— Я не очень хорошо себя знаю, но думаю, я был достаточно конкурентоспособным. Поэтому я просто приму это как вызов.

— Примешь как вызов, что? Думаешь, ты сможешь снова мне понравиться?

Я смотрю на нее и качаю головой.

— Нет. Я заставлю тебя снова влюбиться в меня.

Я вижу как двигается ее горло, когда она глотает, но так же быстро, как она потеряла свою бдительность, она возвращается к прежнему состоянию.

— Удачи тебе в этом, — отмахивается она, снова глядя на дорогу. — Уверена, что ты будешь первым парнем, который когда-либо соревновался с самим собой за любовь девушки.

— Может, и так, — соглашаюсь я, когда мы заезжаем на мою подъездную дорожку. — Но я ставлю на себя.

Я глушу автомобиль и выхожу. Она не отстегивается.

— Ты идешь? Мне нужно принять душ.

Она даже не смотрит на меня.

— Я подожду в машине.

Я не спорю. Я закрываю дверь и забегаю внутрь, чтобы принять душ, думая о небольшой улыбке, что могу поклясться, была в уголках ее рта.

И хотя завоевать ее снова не стоит в приоритете, это определенно новый запасной план в случае, если ни один из нас не сможет понять, как вернуться назад к тому, кем мы были позавчера.

Потому что, даже несмотря на всю эту фигню, ее измены с Брайаном, мои измены с консультантом, ругань наших семей, очевидно, что мы по-прежнему пытались удержать друг друга.

Там должно было быть что-то такое, что-то глубже, чем простое влечение или просто связь из детства, что заставило меня бороться, чтобы сохранить ее.

Я хочу почувствовать это снова. Я хочу вспомнить, каково это любить кого-то такой любовью.

И не просто кого-то.

Я хочу знать, каково это чувствовать любовь к Чарли.





Глава 11





Чарли


Я стою у кромки газона и смотрю на его улицу, когда он подходит ко мне сзади. Я не слышу, как он приближается, но чувствую его. Я не знаю как, но может, потому что он пахнет улицей.

— На что ты смотришь? — спрашивает он.

Я смотрю на дома, у каждого из них такой безукоризненный и отполированный внешний вид, что раздражает. И из-за этого мне хочется достать пистолет и начать стрелять в воздух, просто для того, чтобы увидеть, как все эти тихие люди внутри, повылезают наружу. В этих соседей необходимо вдохнуть немножечко жизни.

— Это странно, как деньги могут погрузить в тишину окрестности, — спокойно объясняю я. — На моей улице, где ни у кого нет денег, так громко. Воют сирены, кричат люди, захлопываются машинные двери, орет музыка. И всегда кто-то, где-то шумит больше.

Поворачиваюсь и смотрю на него, не ожидая никакой реакции, мне просто нужно увидеть его влажные волосы и гладкую челюсть. Сосредотачиваюсь на его глазах, но от этого не намного лучше. Прочищаю горло и отворачиваюсь.

— Думаю, я предпочитаю шум.

Он идет ко мне, пока наши плечи не соприкасаются. Мы оба смотрим на безмолвную улицу.

— Нет, это не так. Ты не предпочитаешь ни то, ни другое.

Он говорит так, как будто знает меня, и мне хочется напомнить ему, что он совсем меня не знает, но он берет меня за локоть.

— Давай сваливать отсюда, — распоряжается он. — Пошли, поделаем что-нибудь, что не свойственно Чарли и Сайласу. Что-нибудь, что будет нашим.

— Ты говоришь о нас так, как будто мы завладели этими телами.

Сайлас закрывает глаза и запрокидывает голову назад.

— Ты и понятия не имеешь, сколько раз в день я думаю об овладении твоим телом.

Я не собиралась смеяться так сильно, как получилось, так, что спотыкаюсь о собственные ноги, и Сайлас наклоняется, чтобы поймать меня. Мы оба смеемся, пока он ставит меня на ноги и гладит вдоль по моим рукам, вверх-вниз.

Отворачиваюсь. Я устала от того, что он мне нравится. У меня есть только полтора дня воспоминаний, но все они наполнены событиями, из-за которых я не могу ненавидеть Сайласа. И сейчас у него появились собственные мотивы сделать так, чтобы я вновь полюбила его.

Раздражает то, что мне это нравится.

— Отойди, — прошу я.

Он поднимает свои руки и делает шаг назад.

— Достаточно?

— Еще.

Еще один шаг.

— Лучше?

— Да, — нахально выдаю я.

Сайлас усмехается.

— Я не достаточно хорошо себя знаю, но могу сказать, я умею играть.

— Ой, да ладно, — морщусь я. — Если бы ты был игрой, Сайлас, ты бы был монополией. Ты бы все шел и шел вперед, пока все обманом не попытались бы закончить эту игру.

Он замолкает на минуту.

Я чувствую себя не очень из-за того, что сказала что-то настолько неловкое, хотя просто пыталась пошутить.

— Возможно, ты права, — смеется он. — Поэтому ты и изменила мне с этим придурком, Брайаном. К счастью для тебя, я больше не монопольный Сайлас. Я Тетрис-Сайлас. Все мои кусочки и части будут сливаться с твоими кусочками и частями.

Я фыркаю:

— И, по-видимому, советчик.

— Удар ниже пояса, Чарли, — качает головой он.

Обдумываю пару секунд, кусая губу, затем признаюсь:

— Мне кажется, что я не хочу, чтобы ты называл меня так.

Сайлас поворачивается и смотрит на меня.

— Чарли?

— Ага, — смотрю сквозь него. — Это странно? Я не чувствую, что я она. Я даже не знаю ее. Просто это даже не кажется моим именем.

Он кивает, пока мы направляемся к его машине.

— Итак, значит, я могу придумать тебе имя?

— Да… Пока мы со всем не разберемся.

— Поппи, — предлагает он.

— Нет.

— Люси.

— Ни за что, черт возьми, что с тобой не так?!

Он открывает пассажирскую дверь своего Рендж Ровера, и я забираюсь внутрь.

— Ладно, ладно. Вижу, что тебе не нравятся милые традиционные имена. Мы можем придумать, что-нибудь крутое.

Он обходит машину и садится за руль.

— Зена…

— Нет.

— Роук. (имеется в виду перевод с английского «шалунья», «проказница»)

— Ааа. Нет.

Мы ездим туда-сюда, пока GPS не говорит нам, что мы на месте. Я осматриваюсь вокруг, удивленная, что была слишком поглощена им, чтобы понять, куда мы едем.

Опускаю взгляд на свой телефон и вижу шесть сообщений от Брайана. Я не хочу иметь с ним дело сейчас. Запихиваю свой телефон и кошелек под сидение, с глаз долой.

— Где мы?

— Бурбон Стрит, — объясняет он. — Самое оживленное место в Новом Орлеане.

— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спрашиваю я.

— Я погуглил.

Мы смотрим друг на друга и одновременно открываем наши двери.

— Откуда ты узнал про Гугл?

— Думаю, что вот это, мы должны выяснить вместе. Мы встретились у капота машины.

— Я думаю, мы пришельцы, — рассуждаю я. — Поэтому у нас нет никаких воспоминаний Чарли и Сайласа. Но мы помним такие вещи, как Гугл и тетрис, потому что в наших черепушках вживлены компьютерные чипы.

— Итак, значит, я могу называть тебя Элиен? (имеется в виду слово alien — пришелец)

Прежде, чем успеваю подумать о том, что я делаю, ударяю его ладонью по груди.

— Сосредоточься, Сайлас!

Он выдыхает воздух, а я направляюсь прямо вперед.

— Что это? — любопытствую я, шагая перед ним.

Это здание, похожее на замок белого цвета. Три шпиля устремляются в небо.

— Выглядит, как церковь, — бормочет он, доставая телефон.

— Что ты делаешь?

— Фото… вдруг, мы снова все забудем. Думаю, мы должны документировать, что происходит и что мы делаем.

Я молча обдумываю его слова. На самом деле это и впрямь хорошая идея.

— Это сюда мы должны зайти, да? Церковь помогает людям…, - я затихаю.

— Да, — соглашается Сайлас. — Они помогают людям, не пришельцам. И пока мы…

Я снова ударяю его. Мне бы хотелось, чтобы он воспринимал все серьезнее.

— Что если мы ангелы и должны помочь кому-нибудь, и мы заняли эти тела, чтобы осуществить задание?

Он вздыхает.

— Ты слышишь себя?

Мы тянемся к двери, чтобы открыть ее, но по иронии судьбы она заперта.

— Ладно, — говорю я, оглядываясь по сторонам. — И какие твои предположения насчет того, что с нами произошло? Мы стукнулись головами, бам, и потеряли нашу память? Или съели что-то такое, что реально отравило нас!

Слетаю вниз, по ступенькам.

— Эй! Эй! — зовет он. — Ты не можешь злиться на меня. Это не моя вина.

Он бежит за мной по ступенькам.

— Откуда мы можем это знать? Мы ничего не знаем, Сайлас! Это все, может быть твоя вина!

Сейчас мы стоим на нижней ступеньке, глядя друг на друга.

— Может, — растерялся он. — Но, что бы я не сделал, ты тоже это сделала. Потому что, если ты не заметила, мы в одном положении.

Сжимаю и разжимаю кулаки, делаю глубокие вдохи, сосредотачиваясь на церкви, и мои глаза становятся влажными.

— Послушай, — успокаивает меня Сайлас, подходя ближе ко мне. — Извини, что пошутил так. Я хочу в этом разобраться, так же сильно, как и ты. Какие у тебя еще есть варианты?

Закрываю глаза.

— Сказка, — выпаливаю я, устремив на него свой взгляд. — На ком-то всегда есть проклятье. Чтобы разрушить чары, они должны выяснить что-то о себе… потом…

— Что потом?

Вижу, что он пытается воспринимать меня серьезно, но это только делает меня еще более злой.

— Поцелуй…

Он ухмыляется.

— Поцелуй, да? Я никого не целовал прежде.

— Сайлас!

— Что? Если я не помню, то значит не считается!

Скрещиваю руки на груди, и смотрю, как уличный музыкант достает скрипку. Он помнит, как первый раз играл на скрипке, первую ноту, кто дал ему ее. Я завидую его воспоминаниям.

— Я буду серьезным, Чарли. Прости.

Смотрю на Сайласа краем глаза. Он выглядит искренне раскаивающимся, руки спрятаны в карманах, шея согнута, как будто ему слишком тяжело.

— Итак, что ты думаешь, мы должны сделать? Поцеловаться?

Я пожимаю плечами.

— Хуже не будет, не так ли?

— Ты сказала, что в сказках сначала они должны в чем-то разобраться…

— Ага. Например, Спящей Красавице, нужен был кто-то храбрый, чтобы поцеловать ее и разбудить от спящего проклятья. Белоснежке нужен был поцелуй истинной любви, чтобы вернуть ее к жизни. Ариэль нужно было, чтобы Эрик поцеловал ее, чтобы разрушить заклинание, которое на нее наложили.

— Это мультики, — оживляется он. — Ты помнишь, как смотрела их?

— Я не помню, что смотрела их. Просто запомнила, как сегодня на английском мистер Дитсон говорил о сказках. Вот почему мне пришла эта идея.

Мы начали движение в сторону уличного музыканта, который играл что-то медленное и печальное.

— Звучит так, как будто снятие проклятья лежит на парнях, — усмехается Сайлас. — Он должен что-то значить для нее.

— Да…

Я затихаю, и мы останавливаемся, чтобы послушать. Хотелось бы мне знать, что за песню он играет. Я, как будто слышала ее раньше, но не могу вспомнить название.

— Есть девушка, — начинаю я тихо. — Я хочу с ней поговорить… Может она что-нибудь знает. Несколько людей называют ее Креветка.

Брови Сайласа сходятся вместе.

— Что ты имеешь в виду? Кто она?

— Я не знаю. У нас есть несколько общих занятий. Это просто интуиция.

Мы стоим среди небольшой кучки зрителей, и Сайлас берет меня за руку. В первый раз, я не отталкиваю его. Позволяю его теплым пальцам переплестись с моими.

Свободной рукой, он делает фотографию скрипача, потом смотрит на меня.

— Вот так, я смогу помнить, как впервые держал тебя за руку.





Глава 12





Сайлас


Мы прошли два квартала, а она так и не отпустила моей руки. Не знаю, то ли это потому, что ей нравится держаться за меня, или потому, что Бурбон Стрит… ну…

— О, Боже. — стонет она, поворачиваясь ко мне.

Она сжимает в кулак мою рубашку и прижимается лбом к моему плечу.

— Этот парень просто промелькнул у меня в голове, — смеется она в рукав моей рубашки. — Сайлас, я только что видела свой первый член!

Я смеюсь и продолжаю вести ее через нетрезвую толпу Бурбон Стрит. После того, как мы преодолели путь мимо них, она снова поднимает глаза.

Мы приближаемся к еще большей группе, воинственно настроенных парней, и все без рубашек. Вместо них — большое количество бус, висящих на шее. Они смеются и кричат на людей, сидящих на балконах над нами. Она крепко сжимает мою руку, пока мы успешно не проходим мимо них. Затем она расслабляется и увеличивает пространство между нами.

— Зачем бусы? — удивляется она. — Зачем тратить деньги на такое вульгарное украшение?

— Это часть традиции Марди Гра, — рассказываю я. — Я читал об этом, когда исследовал Бурбон Стрит. Изначально, его праздновали в последний вторник перед Великим постом, но я предполагаю, что он стал ежемесячным.

Я тяну ее на свою сторону и показываю на тротуар перед ней. Она обходит нечто, что выглядит как рвота.

— Я голодна, — заявляет она.

Я захожусь смехом.

— Переступив через блевотину, ты пришла к выводу, что хочешь есть?

— Нет, рвота заставила меня подумать о еде, а еда заставляет мой желудок урчать. Покорми меня.

Она показывает на ресторан, расположенный чуть дальше по улице. Мигает красная неоновая вывеска.

— Давай пойдем туда.

Она идет впереди меня, по-прежнему, сжимая мою руку.

Я смотрю на экран своего телефона и следую за ней. У меня три пропущенных вызова. Один от «Тренера», другой от моего брата и третий от «Мамы».

Впервые я подумал о своей матери. Интересно, какая она. Интересно, почему мы с ней до сих пор не встретились.

Всем телом врезаюсь в спину Чарли, когда она резко останавливается, чтобы пропустить транспортное средство. Она хватается рукой за затылок, куда я ударился подбородком.

— Ой! — восклицает она, потирая голову.

Я тру подбородок и смотрю, как она перекидывает вперед свои волосы через плечо. Мой взгляд падает на краешек чего-то, похожего на татуировку, выглядывающую из-под рубашки.

Она снова начинает двигаться, но я хватаю ее за плечо.

— Подожди, — останавливаю я ее.

Мои пальцы тянутся к воротнику рубашки, я оттягиваю его на пару сантиметров. Прямо под затылком нарисован черными чернилами небольшой силуэт деревьев. Я обвожу пальцами по их контуру.

— У тебя татуировка.

Ее рука касается того места, где я трогаю ее.

— Что?! — ужасается она.

Разворачиваясь, она смотрит на меня.

— Не может быть.

— Может, — я поворачиваю ее обратно и тяну рубашку вниз.

— Здесь, — показываю я, снова трогая рисунок.

На этот раз, я заметил, как по ее шее побежали мурашки. Я следую глазами за крошечными бугорками, которые пробегают через плечо и прячутся под ее рубашку.

Я снова вспоминаю о татуировке, потому что ее пальцы теперь пытаются почувствовать то, что чувствую я. Я беру два из них и прижимаю к коже.

— Очертания деревьев, — уточняю я. — Прямо здесь.

— Деревья? — удивляется она, склонив голову на бок. — Почему деревья?

Она оборачивается:

— Я хочу увидеть это. Сфотографируй камерой телефона.

Я тяну вниз ее рубашку достаточно, чтоб она смогла увидеть всю татуировку, хотя она почти восемь сантиметров в ширину.

Убираю ее волосы вперед через плечо, но не ради фотографии, а потому что действительно хочу сделать это. Меняю положение ее руки так, что теперь она располагается впереди ее тела и натягивает кожу на плече.

— Сайлас, — ворчит она. — Просто сфотографируй. Это не художественный класс.

Я усмехаюсь, и задаюсь вопросом, всегда ли я такой — отказываюсь делать простой снимок, зная, что, приложив чуть больше усилий, можно сделать его исключительным.

Я достаю телефон и делаю снимок и смотрю на экран, любуясь, как хорошо получилась татуировка.

Она разворачивается, берет телефон у меня из рук, смотрит на картинку и вздыхает.

— Боже мой.

— Очень милое тату, — отзываюсь я.

Она протягивает мне назад трубку, закатывает глаза и снова шагает в направлении ресторана.

Она может закатывать глаза сколько угодно. То, как она отреагировала на мои пальцы, когда я касался ее шеи, ничего не изменит.

Я смотрю ей вслед, пока она идет к ресторану, и понимаю, что разгадал ее. Чем больше я ей нравлюсь, тем более закрытой она становится. Тем больше сарказма использует по отношению ко мне. Уязвимость заставляет ей чувствовать себя слабой, так что она притворяется еще сильнее, чем есть на самом деле. Думаю, старый Сайлас тоже знал об этом. Именно поэтому он любил ее, потому что ему нравилась игра, в которую они играли.

Видимо, мне тоже, потому я снова следую за ней.

Мы входим в двери ресторана и Чарли выпаливает:

— Столик на двоих, пожалуйста, — прежде, чем официантка успевает спросить.

Ну, по крайней мере, она сказала, пожалуйста.

— Прошу сюда, — кивает женщина.

В ресторане тихо и темно, резкий контраст по сравнению с шумом и неоновыми огнями Бурбон Стрит. Мы оба с облегчением вздыхаем, как только садимся. Официантка протягивает нам меню и принимает заказ напитков. Чарли постоянно касается рукой затылка, словно пытается почувствовать очертания татуировки.

— Как думаешь, что она обозначает? — интересуется она, глядя в меню.

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Может, тебе нравится лес? — я смотрю на нее. — Те сказки, о которых ты говорила. Действия каждой из них происходит в лесу? Возможно, человек, который должен поцеловать тебя, чтобы разрушить заклятие — лесоруб, живущий в лесу.

Ее глаза встречаются с моими, и могу сказать, что мои шутки ее раздражают. Или, может быть, она раздражается, потому что думает, что я смешной.

— Прекрати высмеивать меня, — отрезает она. — Мы проснулись без воспоминаний в одно и то же время, Сайлас. Нет ничего более абсурдного, чем это. Даже сказки о лесорубах.

Я невинно улыбаюсь и смотрю на свою руку.

— У меня мозоли, — объясняю я, поднимаю руку и показываю грубую кожу ладони. — Я мог быть твоим лесорубом.

Она снова закатывает глаза, но на этот раз смеется.

— Наверное эти мозоли, потому что ты слишком много дрочил.

Я поднимаю правую руку.

— Но они на обеих руках, а не только на левой.

— Хорошо владеешь обеими руками, — с невозмутимым видом предполагает она.

Мы оба ухмыляемся, когда перед нами ставят наши напитки.

— Готовы сделать заказ? — задает вопрос официантка.

Чарли быстро читает меню и говорит:

— Ненавижу то, что мы не можем вспомнить, что нам нравится, — она переводит взгляд на официантку.

— Я возьму жареный сыр, — объявляет она. — Это безвредно.

— Бургер и картошку фри, без майонеза, — делаю я заказ.

Мы вручаем ей обратно меню, и я сосредотачиваюсь на Чарли.

— Тебе еще нет восемнадцати. Как ты могла сделать татуировку?

— Бурбон Стрит, кажется, не придерживается правил, — отвечает она. — Наверное, у меня где-то припрятаны поддельные документы.

Я открываю поисковую систему в моем телефоне.

— Постараюсь выяснить, что это означает. Хорошая штука, этот Гугл.

Я провожу следующие несколько минут, выискивая всевозможные значения деревьев, лесов и прочих посадок. Когда мне кажется, что я что-то нашел, она отодвигает мой телефон в сторону и кладет его на стол.

— Вставай, — приказывает она, вставая. — Мы идем в уборную.

Она хватает меня за руку и тянет из-за стола.

— Вместе?

Она кивает:

— Да.

Я смотрю ей в затылок, в то время, как она уходит от меня, затем перевожу взгляд на пустой столик.

Что за…

— Ну, давай, — бросает она через плечо.

Я следую за ней по коридору, ведущему к туалету. Она открывает дверь в женский и заглядывает внутрь, затем высовывает голову.

— Здесь всего одна кабинка. Она пуста, — сообщает она, удерживая дверь открытой для меня.

Я останавливаюсь и смотрю на мужской туалет, который выглядит вполне достойно, так что я не знаю, почему она…

— Сайлас!

Она хватает меня за руку и затягивает в туалет. После того, как мы оказываемся внутри, я почти жду, что она обхватит руками мою шею и поцелует меня, потому что…

А зачем тогда вообще мы здесь?

— Сними рубашку.

Я смотрю на свою рубашку. После смотрю снова на нее.

— Мы что… собираемся сделать это?

Потому что я не так себе это представлял.

Она стонет и подается вперед, вытягивая подол моей рубашки. Я помогаю ей снять ее через голову, когда она говорит:

— Я хочу увидеть, есть ли у тебя какие-нибудь татуировки, тупица.

Я выдыхаю.

Я чувствую себя восемнадцатилетним подростком, которого только что продинамили. Думаю, я похож…

Она разворачивает меня, и, когда я оказываюсь лицом к зеркалу, слышу громкий выдох. Ее глаза фиксируются на спине. Мои мышцы напрягаются от ее прикосновений, когда она кончиками пальцев касается моей правой лопатки. Она очерчивает круг, радиусом в несколько сантиметров.

Я с силой закрываю глаза, и пытаюсь контролировать пульс. Я вдруг ощущаю себя пьянее, чем все люди на Бурбон Стрит, вместе взятые. Я хватаюсь за столешницу передо мной, потому что ее пальцы… на моей коже.

— Господи, — из меня вырывается стон, я опускаю голову к груди.

Сосредоточься, Сайлас.

— Что случилось? — спрашивает она, останавливая осмотр моей татуировки. — Тебе ведь не больно, да?

Я испускаю смешок, потому что ее руки на мне — противоположность боли.

— Нет, Чарли. Не больно.

Наши глаза встречаются в зеркале, она осматривает на меня в течение нескольких секунд. Когда то, что она делает со мной, наконец, обнаруживается, она отводит взгляд в сторону и убирает руку с моей спины. Ее щеки заливаются румянцем.

— Одень рубашку и иди ждать нашу еду, — распоряжается она. — Мне нужно пописать.

Я ослабляю хватку на столешнице, глубоко вдыхаю и натягиваю рубашку через голову.

По пути назад к нашему столу, я понимаю, что даже не спросил какая у меня татуировка.

Жемчужная нить, — говорит она, садясь за столик. — Черные жемчужины. В общей сложности около 15 сантиметров.

— Жемчужины?

Она кивает.

— Как… ожерелье?

Она снова кивает и делает глоток напитка.

— У тебя татуировка женского ожерелья на спине, Сайлас.

Теперь она улыбается.

— Прям в стиле лесоруба.

Она наслаждается этой ситуацией.

— Ну да, отлично. А у тебя на спине деревья. Тоже нечем похвастаться. Можно обзавестись термитами.

Она начинает громко смеяться, я вторю ей. Она перемещает соломку по кругу напитка и смотрит вниз на стакан.

— Зная меня…, - она останавливается. — Зная Чарли, она бы не сделала татуировку, если бы она для нее ничего не значила. Это должно было быть что-то, в чем она была уверена, что это никогда ей не надоест. Что-то, что она никогда не перестанет любить.

Два знакомых слова оказываются в ее предложении.

— Никогда-никогда, — шепчу я.

Она смотрит на меня, узнав эту фразу, которую мы повторяли друг другу на видео. Она наклоняет голову.

— Как думаешь, это как-то связано с тобой? С Сайласом?

Она качает головой, молчаливо не соглашаясь с моим предложением, а я начинаю копаться в своем телефоне.

— Чарли не была настолько глупа, — добавляет она. — Она не стала бы загонять чернила себе под кожу, если это связано с парнем. Кроме того, какое отношение имеют деревья к тебе?

Я нашел то, что искал и пытаюсь сохранить невозмутимое лицо, но не могу перестать улыбаться. Я знаю, что это самодовольная улыбка, и я, вероятно, не должен смотреть на нее с таким лицом, но ничего не могу с собой поделать. Я передаю ее телефон, она смотрит на экран и читает вслух.

— От греческого, имя означает деревья или лес, — она поднимает глаза. — Так это что, значение имени?

Я киваю. Все еще самодовольно улыбаясь.

— Прокрути вверх.

Она пальцем пролистывает вверх экрана и ее губы раскрываются в удивлении.

— Происходит от греческого слова «сайлас», — она сжимает губы, а ее челюсть напрягается.

Она протягивает мне обратно телефон и закрывает глаза. Ее голова медленно двигается то вперед, то назад.

— Она сделала татуировку со значением твоего имени?

Как и ожидалось, она притворяется разочарованной в себе.

Как и ожидалось, я торжествую.

— У тебя татуировка, — ухмыляюсь я, указывая пальцем в ее сторону. — Она на тебе. На твоей коже. Мое имя.

Не могу убрать глупую улыбку со своего лица. Она снова закатывает глаза, когда перед нами ставят нашу еду.

Я пролистываю свое имя в сторону и ищу смысл имени Чарли. Не могу найти ничего похожего, что может означать жемчуг. Через несколько минут, она, наконец, вздыхает и выкладывает:

— Попробуй Маргарет. Мое второе имя.

Я ищу имя Маргарет и читаю результаты вслух.

— Маргарет, по-гречески, означает жемчужину.

Я кладу трубку на стол. Не знаю почему, но мне кажется, что я только что выиграл пари, чувствую себя победителем.

— Хорошо, что ты дал мне новое имя, — замечает она безразлично.

Новое имя, мать твою.

Я тяну к себе свою тарелку, беру картошку фри, предлагаю ей и подмигиваю.

— Мы помечены. Ты и я. Мы безумно влюблены, Чарли. Ты все еще чувствуешь это? Заставляю ли я твое сердце бешено колотиться?

— Это не наши татуировки, — произносит она.

Я качаю головой.

— Помечены, — повторяю я.

Я поднимаю свой указательный палец, указывая ей на плечо.

— Прямо там. Безвозвратно. Навсегда.

— Боже, — стонет она. — Заткнись и ешь свой чертов бургер.

И я ем его. Я ем его все с той же идиотской ухмылкой.





* * *


— Что теперь? — спрашиваю я, опираясь на спинку стула.

Она едва прикоснулась к еде, а я, уверен, только что побил свой личный рекорд по поеданию пищи.

Она смотрит на меня, и я вижу трепет на ее лице, потому что она уже знает, чем хочет заняться дальше, но не хочет говорить.

— Ну, так что?

Она сузила глаза:

— Не хочу, чтобы ты прокомментировал с видом умной задницы то, что я собираюсь предложить.

— Нет, Чарли, — перебиваю ее. — Мы не сбежим тайно сегодня вечером. Татуировки итак достаточное обязательство.

На этот раз она не закатывает глаза на мою шутку. Она вздыхает побежденно, и тоже откидывается на спинку сиденья.

Мне ненавистна эта реакция. Мне намного больше нравится, когда она закатывает глаза.

Я перегибаюсь через стол и накрываю ее руку своей, поглаживая большим пальцем.

— Мне очень жаль, — утешаю я. — Сарказм просто делает все это менее пугающим.

Я убираю свою руку.

— Что ты хотела сказать? Я слушаю. Обещаю. Клянусь честью лесоруба.

Она смеется, слегка закатив глаза, и я успокаиваюсь. Она смотрит на меня, двигает свое кресло поближе ко мне и снова начинает играть с соломинкой.

— Мы прошли мимо нескольких… магазинов Таро. Думаю, что, возможно, нам нужно обратиться к ним.

Я даже не собираюсь спорить. Просто киваю и вытаскиваю бумажник из кармана. Кладу достаточно денег на стол, чтобы покрыть наш счет, после чего встаю.

— Согласен, — протягиваю ей руку.

На самом деле я не согласен, но я плохо себя чувствую. Эти последние два дня были утомительными, и я знаю, что она тоже устала.

Лучшее, что я могу сделать — облегчить ситуацию для нее, даже зная, что этот фиговый фокус-покус никаким образом нам не поможет.

Мы проходим несколько магазинов Таро и все еще в поиске. Чарли качает головой каждый раз, когда я указываю на один из них. Я не знаю, что она ищет, но на самом деле мне нравится ходить с ней по улицам, так что я не жалуюсь.

Она держит меня за руку, а я иногда обнимаю ее и подталкиваю идти перед собой, когда дорожки становятся слишком тесными.

Я не знаю, заметила ли она, что я веду нас через эти узкие дорожки чаще без необходимости. Каждый раз, когда я вижу большую толпу, я направляюсь прямо в гущу. В конце концов, она все еще мой план на будущее

Примерно через полчаса ходьбы, похоже, мы достигаем конца французского квартала. Толпы сокращаются, у меня все меньше оправданий притягивать ее к себе поближе.

Некоторые магазины уже закрыты. Мы попадаем на улицу Святого Филиппа, когда она останавливается перед окном арт-галереи.

Я становлюсь рядом с ней и смотрю на подсвеченные экспозиции, внутри здания. К потолку подвешены части тела. Гигантское, металлическое панно с изображением морской жизни прикреплено к стенам.

Основная часть выставки, оказавшейся прямо перед нами, оказалась просто небольшим трупом с нитью жемчуга

Она постукивает пальцем по стеклу, указывая на труп.

— Видишь, — усмехается она. — Это я.

Она смеется и обращает внимание на что-то еще.

Я больше не смотрю на труп. Я больше не заглядываю в магазин.

Я смотрю на нее.

Свет из галереи освещает ее кожу, придавая ей сияние, которое действительно делает ее похожей на ангела. Мне хочется положить ей руку на спину и почувствовать там настоящие крылья.

Ее глаза двигаются от одного объекта к другому, пока она изучает все за окном. Она смотрит на каждый предмет с недоумением.

Мысленно я делаю пометку привести ее сюда, когда они будут открыты. Даже не представляю, как она будет выглядеть, когда будет иметь возможность коснуться одного из экспонатов этой выставки.

Она смотрит в окно еще пару минут, а я продолжаю смотреть на нее, только придвинувшись к ней на пару шагов. Теперь, я стою прямо за ее спиной.

Я хочу снова увидеть ее татуировку, сейчас, когда знаю, что это означает. Я беру в руку ее волосы и убираю их вперед, через плечо. Я боюсь, что она ударит меня по руке, но вместо этого, она быстро втягивает воздух и смотрит вниз на свои ноги.

Я улыбаюсь, вспомнив каково это, когда она провела пальцами по моей татуировке. Не знаю, заставлю ли я ее чувствовать себя так же, но она стоит на месте, позволяя моим пальцам снова проскользнуть под воротник ее рубашки.

Я сглатываю, ощутив как сильно бьется мое сердце. Интересно, всегда ли она имела на меня такой эффект.

Я тяну рубашку вниз, обнажая ее татуировку. У меня скручивает живот от ненависти, что у нас нет этих воспоминаний.

Я хочу вспомнить тот разговор, когда мы решились на такой шаг.

Я хочу вспомнить, кто первый это придумал.

Я хочу вспомнить, как она выглядела, когда иголка пронзила ее кожу впервые.

Я хочу вспомнить ощущения, когда все закончилось.

Я веду большим пальцем по силуэту деревьев, а остальная часть руки касается ее плеча, и по ее коже снова бегут мурашки. Она наклоняет голову в сторону и из ее горла вырывается нечто похожее на небольшой стон.

Я закрываю глаза.

— Чарли?

Мой голос, как наждачная бумага. Я прочищаю горло, чтобы сгладить его.

— Я передумал, — произношу я спокойно. — Я не хочу давать тебе новое имя. Мне кажется, я люблю старое.

Я жду.

Я жду, что она ответит с придиркой. Жду ее смеха.

Я жду, что она скинет мою руку с затылка.

В ответ никакой реакции.

Ничего.

Это означает, я получаю все.

Держа руку на ее спине, я медленно обхожу ее. Я стою между ней и окном, но она сосредоточила взгляд на земле. Она не смотрит на меня, потому что я знаю, она не любит чувствовать себя слабой. И сейчас, я делаю ее слабой.

Я подношу свободную руку к подбородку, касаюсь пальцами ее челюсти и поднимаю ее лицо к себе.

Когда мы встречаемся глазами, я чувствую, что знакомлюсь с ее совершенно новой стороной. Нерешительной стороной. Уязвимой стороной. Стороной, которая позволяет себе чувствовать.

Я хочу улыбнуться и спросить, каково это чувствовать себя влюбленной, но знаю, если начну дразнить ее в такой момент, разозлю ее, и она уйдет, а я не могу позволить этому случиться. Не сейчас. Не тогда, когда я, наконец, могу внести в память все многочисленные фантазии о ее губах.

Она проводит языком по нижней губе и ревность вибрацией проходит сквозь меня, потому что я действительно хочу быть единственным, кто делает это.

На самом деле… Думаю, что я сделаю это.

Я начинаю наклонять голову, когда она сжимает руками мои предплечья.

— Смотри, — прерывает меня она и показывает на здание по соседству.

Мерцающий свет украл ее внимание. Мне хочется проклясть вселенную по той простой причине, что какие-то лампочки помешали тому, что должно было стать абсолютным фаворитом в моих немногочисленных воспоминаниях.

Я следую за ее взглядом до знака, который ничем не отличается от уже увиденных нами знаков Таро. Единственное отличие — он просто полностью разрушил мой момент.

И, черт возьми, это был хороший момент. Великий. Одно я знаю, Чарли тоже чувствует, и я не знаю, сколько времени у меня займет, чтобы снова вернуться к этому моменту.

Она идет в направлении магазина. Я следую за ней, как влюбленный щенок.

Само здание оказалось без опознавательных знаков, это заставляет меня задаться вопросом, не идет ли тут речь о специальном, чертовом освещении, который так не вовремя отвлек ее от моего рта. Единственные слова, указывающие на признаки магазина — таблички «Не фотографировать», приклеенные к затемненным окнам.

Чарли кладет руки на двери, толкает и открывает ее.

Я следую за ней внутрь, и вскоре мы стоим в том месте, которое выглядит, как сувенирный магазин туристического центра Вуду. За кассой стоит мужчина, еще пара человек рассматривают стеллажи.

Я стараюсь все разглядеть, следуя за Чарли через магазин. Она касается пальцами всего, трогает камни, кости, банки с миниатюрными куклами Вуду. Мы молча проходим через каждый стеллаж, пока мы не достигаем задней стены.

Чарли останавливается, хватает меня за руку и указывает на картину на стене.

— Эти ворота, — воодушевляется она. — Ты фотографировал эти ворота. Такая же висит у меня на стене.

— Могу я вам помочь?

Мы оба оборачиваемся, на нас смотрит громадный, действительно, громадный мужчина с пирсингом в ушах и губе.

Я как бы хочу извиниться перед ним и уйти отсюда так быстро, как это возможно, но у Чарли другие планы.

— Вы знаете, что охраняют эти ворота? Те, что на картине? — спрашивает его Чарли, указывая через плечо.

Мужчина поднимает глаза на рамку и пожимает плечами.

— Должно быть новая, — отвечает он. — Никогда не замечал ее раньше.

Он смотрит на меня, выгнув бровь с пирсингом. Одна из сережек маленькая… кость?

Это, что, кость торчит в его брови?

— Вы двое ищете что-то конкретное?

Я качаю головой, но прежде, чем успеваю ответить, кто-то меня перебивает.

— Они здесь, чтобы встретиться со мной

Через штору из бусин протягивается рука в нашу сторону. Выходит женщина, и Чарли немедленно прячется за меня.

Я обнимаю ее рукой. Не знаю, почему она позволяет этому месту напугать себя. Она не походит на человека, верящего в вещи такого рода, но я не жалуюсь.

Испуганная Чарли — счастливчик Сайлас.

— Сюда, — зовет женщина, указывая нам куда следовать за ней.

Я хочу было возразить, но потом напоминаю себе, что такие места, как это… ну, они полны театральности. Это Хэллоуин триста шестьдесят пять дней в году.

Она просто играет свою роль. Она ничем не отличается от меня и Чарли, делая вид, что мы те самые двое, коими мы, разумеется, не являемся.

Чарли смотрит на меня, молча спрашивая разрешения, следовать ли ей за той женщиной. Я киваю, и мы идем сквозь завесу из бусин. Я прикасаюсь к одной из бусин и присматриваюсь. Пластиковые черепа. Очень мило.

Комната маленькая, все стены покрыты толстыми, бархатными черными шторами. Свет от зажжённых свечей мерцает и лижет стены, пол, нас.

Женщина садится за столик в центре комнаты, предлагая нам сесть в два кресла напротив нее. Я крепко держу руку Чарли, и мы садимся.

Женщина начинает медленно тасовать колоду карт Таро.

— Совместное гадание, я полагаю? — уточняет она.

Мы оба киваем. Она протягивает Чарли колоду и просит подержать ее. Чарли берет карты из ее рук и обхватывает их ладонью. Женщина кивает головой в мою сторону.

— Вы оба. Держите колоду.

Я хочу закатить глаза, но почему-то протягиваю руку в сторону Чарли и кладу ее поверх карт.

— Вы должны хотеть одного и того от этого гадания. Иногда предсказания могут пересекаться, если нет сплоченности. Но все же важно, что была одна цель.

Чарли кивает:

— Вот. Возьмите.

Я ненавижу отчаяние в ее голосе, будто мы действительно собираемся получить ответ. Конечно же, она не верит в это.

Женщина тянется к нам и забирает колоду. Ее пальцы касаются моих, и они ледяные. Я отдергиваю руку назад, хватаю руку Чарли и кладу обе себе на колени.

Она начинает раскладывать карты на стол, одну за другой. Все они лежат лицом вниз. Наконец она заканчивает и просит меня вытащить одну из колоды. Когда я вручаю ей карту, она откладывает ее в сторону. Указывая на нее, она произносит:

— Эта карта даст вам ответ, а другие карты объяснят, как вы пришли к вашей проблеме.

Кладет пальцы на карту посередине.

— Карта здесь покажет настоящее, — она переворачивает ее.

— Смерть? — хрипит Чарли.

Ее рука крепко сжимает мою.

Женщина смотрит на Чарли и наклоняет голову.

— Это не обязательно плохо, — объясняет она. — Карта Смерти представляет собой значительные изменения. Реформации. Двое из вас испытали своего рода потерю.

Она прикасается к другой карте.

— Это — недавнее прошлое.

Она переворачивает ее, и прежде чем я вижу на карту, наблюдаю, как сузились глаза женщины.

Мои взгляд падает на карту.

Дьявол.

— Это означает, что что-то или кто-то поработил вас в прошлом. Это может означать несколько вещей. Родительское влияние. Нездоровые отношения.

Ее глаза встречаются с моими.

— Перевернутые карты отражают негативное влияние, и хотя, они представляют собой прошлое, оно также может означать что в настоящее время вы находитесь на этапе перехода.

Ее пальцы переходят к другой карте.

— Эта карта представляет свой ближайшее будущее.

Она придвигает карту к себе и переворачивает ее. Тихий вздох вырывается из ее рта, чувствую, как вздрогнула и Чарли. Я смотрю на нее, она пристально глядит на женщину, ожидая объяснений. Чарли выглядит испуганной.

Не знаю, в какую игру играет эта женщина, но это начинает меня злить…

— Карта Башни? — уточняет Чарли. — Что это значит?

Женщина переворачивает карту обратно, словно это худшая карта в колоде. Она закрывает глаза и глубоко вдыхает. Она снова их открывает, и смотрит прямо на Чарли.

— Это означает… разрушение.

Я закатываю глаза и отодвигаюсь от стола.

— Чарли, давай уйдем отсюда.

Чарли смотрит на меня умоляюще.

— Мы еще закончили, — не соглашается она.

Я смягчаюсь и возвращаюсь назад к столу.

Женщина переворачивает несколько карт, объясняя их значение Чарли, но я не слышу ни слова. Мои глаза блуждают по комнате, я пытаюсь сохранять терпение и дать ей возможность договорить, но чувствую — мы зря теряем время.

Рука Чарли начинает выскальзывать из моей, это заставляет вернуть мое внимание к гаданию.

Глаза женщины плотно закрыты, а губы двигаются. Она бормочет слова, которые я не могу разобрать.

Чарли быстро прижимается ко мне, я инстинктивно обнимаю ее.

— Чарли, — успокаиваю ее я, заставляя посмотреть на меня. — Это театральное представление. Она получает за это деньги. Не бойся.

Мой голос должно быть выбил женщину из показного транса. Она стучит ладонью по столу, пытаясь привлечь наше внимание, словно это не она была в отключке последние полторы минуты.

Ее пальцы ложатся на карту, ту, что я вытащил из колоды. Ее глаза встречаются с моими, после чего переходят к Чарли.

— Эта карта, — вещает она медленно, — является картой результата. В сочетании с другими картами, она даст вам ответ на вопрос, почему вы здесь.

Она переворачивает карту.

Женщина не двигается. Ее глаза сосредоточены на карте под ее пальцами. В комнате становится устрашающе тихо, и как по команде, одна из свечей тухнет.

Как мило, — снова думаю я.

Я смотрю на итоговую карту. На ней нет слов. Нет названия. Нет изображения. Карта пустая

Чувствую, как Чарли напрягся в моих объятиях, глядя на пустую карту на столе. Я снова отодвигаюсь и тяну за собой Чарли.

— Это смешно, — заявляю я громко, случайно опрокинув свой стул.

Я злюсь не потому, что женщина пытается запугать нас. Это ее работа. Я зол, потому что она на действительно пугает Чарли, продолжая весь этот смехотворный маскарад.

Я беру в руки лицо Чарли, и смотрю ей в глаза.

— Она подложила эту карту, чтобы напугать тебя, Чарли. Это все фигня.

Я беру ее за обе руки и начинаю разворачивать ее к выходу.

— В моей колоде Таро нет пустых карт, — шипит женщина.

Я останавливаюсь как вкопанный и поворачиваюсь к ней лицом. Не из-за того, что она сказала, а из-за того, как она это сказала. Ее голос звучал страшно.

Пугает нас?

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю.

Она актриса, Сайлас. Успокойся.

Я толкаю дверь и вытаскиваю Чарли наружу. Не останавливаюсь до тех пор, пока мы не заворачиваем за здание на другой улице. Когда мы достаточно отходим от магазина с этим проклятым мигающим знаком, я останавливаюсь и ставлю ее напротив себя.

Она обхватывает руками мою талию и кладет голову мне на грудь.

— Забудь все это, — убеждаю я, успокаивающе гладя по ее спине. — Предсказывание будущего, гадание на картах Таро… это смешно, Чарли.

Она отрывает лицо от моей рубашки и смотрит на меня.

— Да. Смешно, как мы оба просыпаемся в школе, не имея понятия о том, кто мы такие?

Закрыв глаза, я отодвигаюсь от нее.

Я запускаю руки в свои волосы, разочарование того ужасного дня накрывает меня.

Я могу шутить над всем этим.

Я могу не обращать внимания на ее теории, от карт Таро до сказок, потому что это не имеет смысла для меня.

Но она права. Все это не имеет смысла.

Чем больше мы пытаемся раскрыть тайну, тем больше я чувствую, что мы теряем чертово время.





Глава 13‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬





Чарли‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬


Он сжимает губы и качает головой. Хочет выбраться отсюда. Я чувствую его нервозность.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Может быть, нам следует вернуться и задать ей более подробные вопросы, — предлагаю я.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ни в коем случае, — отрезает он. — Снова я на это не поведусь. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он двигается вперед, и я решаю вернуться туда сама.

Я как раз собиралась сделать первый шаг по направлению к магазину, когда знак «Открыто» в окне выключается. Внезапно магазин погружается в темноту.

Я жую внутреннюю сторону щеки. Я могу вернуться сюда, когда Сайласа не будет рядом. Может быть, она расскажет мне больше.‬‬

— Чарли! — зовет он.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я подбегаю к нему, и мы не идем бок о бок. Мы шагаем, в воздухе стало видно наше дыхание. Когда это успело так похолодать? Я потираю руки.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я голодна, — подаю голос я.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ты всегда голодна. Никогда не видел кого-то настолько маленького, кто ест так много.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

На этот раз он не предлагает прокормить меня, так что я по-прежнему продолжаю идти рядом с ним. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Что только что там произошло? — спрашиваю я.

Я пытаюсь обратить все в шутку, но мой желудок ведет себя довольно странно.‬

— Кто-то пытался запугать нас. Вот и все.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я смотрю на Сайласа. В принципе, он выглядит как прежде, за исключением напряженных плеч.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Но что, если она права? Что, если не было никаких пустых карт в ее колоде Таро? ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Нет, — гаркнул он. — Просто нет.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я кусаю губу и обхожу мужчину, танцующего на тротуаре.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я не понимаю, как можно так легко что-то игнорировать, учитывая наши обстоятельства, — цежу я сквозь зубы. — Разве ты не думаешь…‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Почему бы нам не поговорить о чем-нибудь другом? — предлагает Сайлас.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Да, точно. Как насчет того, чтобы обсудить, что мы будем делать в следующие выходные? Или как насчет того, чтобы поговорить о том, что мы делали в прошлые выходные? Или, может быть, мы поговорим о… ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я бью рукой по лбу. ‬

«The Electric Crush Diner».

Как я могла об этом забыть?‬‬

— Что? — отзывается Сайлас. — О чем?‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Мы были здесь. Ты и я, в минувшие выходные. Я нашла квитанцию в кармане джинсов. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Сайлас слушает меня с умеренным раздражением на лице, пока я рассказываю об этом.

— Я приходила поужинать сюда с Джанет вчера вечером. Официант узнал меня.‬‬

— Эй! — рычит он через плечо. — Если тронешь ее, я тебя пополам сломаю!‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я оглядываюсь, и вижу человека, пальцем, указывающим на мой зад. Он отступает, увидев выражение лица Сайласа.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Почему ты не рассказала мне об этом? — бурчит себе под нос Сайлас, переключая свое внимание на меня. — Это не гадание на картах Таро, это кое-что важное.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я действительно не знаю. Я имею в виду… ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он хватает меня за руку, но на этот раз это не для удовольствия от наших прижатых друг к другу ладоней. Он тащит меня по улице одной рукой, а другой что-то ищет в телефоне. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Меня поражает и слегка раздражает такая манера общения. Возможно, в другой жизни, между нами что-то и было, но в этой жизни я даже не знаю его второго имени.‬‬

— Это на Норт Рэмпарт Стрит, — помогаю я ему.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ага.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он злится. А я слегка подавлена. Мы проходим через парк с фонтаном. Уличные торговцы выставили свои произведения вдоль забора, они разглядывают нас, пока мы проходим мимо. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Сайлас делает один шаг, а мне в это время приходится делать три. Я бегу, чтобы не отставать.

Мы идем до тех пор, пока мои ноги не начинают болеть, и наконец, я выдергиваю руку, освобождаясь от него.‬‬

Он останавливается и оборачивается.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я не знаю, что сказать, или на что я злюсь, так что я кладу руки на бедра и смотрю на него.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Что случилось? — спрашивает он.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я не знаю! — ору я. — Но ты не можешь просто так таскать меня по городу! Я не могу ходить так быстро как ты, и теперь, у меня болят ноги!‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мне кажется это таким знакомым. Почему это чувство так знакомо?‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он смотрит в сторону, вижу, как сокращаются мышцы на его челюсти. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он поворачивается ко мне и все происходит очень быстро. Он делает два шага и хватает меня под ноги. Затем он возобновляет свой темп, а я слегка подпрыгиваю в его руках. Взвизгнув один раз, я успокаиваюсь и обхватываю руками его шею. ‬

Мне нравится, ведь я могу чувствовать запах его одеколона и касаться его кожи. Не помню, чтобы я видела духи среди вещей Чарли, и сомневаюсь, что хотела бы я ими побрызгаться.

Но что это говорит о Сайласе? В разгар всего этого, он подумал, чтобы взять флакон и нанести одеколон на шею, прежде чем с утра покинуть дом.

Он всегда был тем человеком, который заботится о мелочах, таких, как, например, хорошо пахнуть?‬‬

Пока я размышляю, Сайлас останавливается спросить у упавшей женщины, все ли в порядке. Она пьяная и испачканная. Когда она пытается встать, то наступает на подол платья и снова падает. Сайлас опускает меня на тротуар и идет помочь ей.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— У вас кровь? Вам больно? — волнуется он. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Помогая ей встать, он приводит ее туда, где жду я. Она нечленораздельно произносит слова и гладит его по щеке, и мне интересно, знал ли он, когда пошел помогать ей, что она бездомная.

Я бы не прикоснулась к ней. Она воняет. Я отхожу от них и наблюдаю то за ним, то за ней. Он обеспокоен. Он смотрит ей вслед, пока она не рухнула на соседней улице, затем оглядывается в поисках меня.‬‬

В этот момент, прямо сейчас, мне становится ясно, кто такая Чарли. Она не так хороша, как Сайлас. Она любит его, потому что он очень отличается от нее. Может быть, поэтому она пошла к Брайану, потому что не могла равняться на Сайласа.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Как и я не могу.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

На его лице полуулыбка, и я думаю от смущения, что его поймали за заботой. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Готова?‬

Я хочу сказать ему, что то, что он сделал мило, но мило — слишком глупое слово для обозначения доброты. Любой желающий может притвориться милым. Но у Сайласа — это врожденное. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Ярко выраженная доброта. ‬

Я не думала об этом раньше.

Я вспоминаю о той девушке в классе в первое утро, которая уронила свои книги у моих ног. Она смотрела на меня со страхом. Она ожидала, что я не помогу. И что-то еще.

Но что?‬‬

Мы идем в тишине. Сайлас проверяет свой телефон каждые несколько минут, чтобы убедиться, что мы движемся в правильном направлении, а я смотрю на его лицо.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Интересно, это и есть — влюбленность? Если наблюдение за тем, как парень помогает женщине может вызвать такие чувства.

Наконец, мы пришли. Он указывает на здание через улицу, и я киваю.‬‬

— Да, это здесь.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Хотя это и не совсем так.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Обеденный зал изменился с тех пор, как я была здесь с Джанет. Тут громко и невыносимо. На тротуаре выстроились курящие люди, они расступаются, чтобы пропустить нас. Я чувствую, как бас отдается в моих лодыжках.

Мы останавливаемся у входных дверей. Они открываются перед нами и оттуда выходит группа людей. Какая-то девочка, смеясь, проходит мимо меня, розовый мех ее жакета щекочет мое лицо. Внутри, люди освобождают себе пространство, расталкивая всех локтями и бёдрами. Люди, начинают пялиться на нас, когда мы входим.

«Это мое место, отвалите». «Я жду свою компанию, шевелитесь».

Мы проходим мимо нескольких пустых мест, пробираясь глубже в здание. Протискиваясь сквозь толпу, мы двигаемся боком и вздрагиваем от неожиданного хриплого смеха, раздавшегося рядом с нами. На мои ботинки проливается напиток, кто-то просит прощения. Я даже не вижу кто это, настолько здесь темно. А потом некто зовет нас по имени.‬‬

— Сайлас! Чарли! Сюда! ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мальчик и… кто эта девушка, которая подвезла меня этим утром? Энни… Эми?‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Эй, — приветствует нас она, когда мы приближаемся. — Не могу поверить, что ты, и в самом деле, пришел сюда после прошлого уик-энда.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— А почему нет? — пожимает плечами Сайлас.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я сажусь на предложенное мне место и смотрю на троих из компании‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ты толкнул парня, разбросал несколько столов и удивляешься почему не должен был возвращаться? — ухмыляется парень. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я думаю, что он парень Энни-Эми, потому что он смотрит на нее так, будто у них есть нечто общее. Возможно, жизнь. ‬‬

Это то, как Сайлас и я смотрим друг на друга. Хотя, нас действительно что-то связывает.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ты вел себя, как осел, — обвиняет она.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Эми, — морщится другой парень. — Не надо.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Эми!‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мне хочется узнать побольше о том человеке, с которым подрался Сайлас.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Он заслужил это, — вставляю я. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Эми поднимает брови и качает головой. Что бы она ни думала, она слишком напугана, чтобы сказать это вслух, потому отворачивается. Я пытаюсь выяснить через ее бойфренда.

— Ты так не считаешь? — спрашиваю я невинно.

Он пожимает плечами. И садится рядом с Эми.

Они все боятся меня, но почему?‬

Я заказываю колу. Эми поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, когда слышит мой заказ.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Обычную колу? Не диетическую?‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— По мне видно, что я пью диетическую? — огрызаюсь я. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Она сжимается. Я не знаю, откуда это во мне. Ей-богу. Я даже не знаю, сколько вешу.

Я решаю замолчать, пусть Сайлас сам проведет детективную работу, прежде чем я снова кого-то обижу. Он садится рядом с парнем Эми, и они начинают разговор. Из-за музыки становится невозможно подслушать, а Эми не смотрит на меня, так что я превращаюсь в человека-часы. Человек… у них у всех есть воспоминания… они знают, кто они такие.

Я ревную.‬

— Пойдем, Чарли, — Сайлас выжидающе навис надо мной. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Эми и ее бойфренд наблюдают за нами через стол. Это большой стол, я думаю, присоединится ли к ним кто-нибудь еще и как много из них меня ненавидят.‬‬

Из ресторана возвращаемся обратно на улицу. Сайлас прочищает горло.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я ввязался в драку.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Да, я это слышала, — подтверждаю я. — Они сказали кто это был? ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Да.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я жду, и поскольку он продолжает молчать, спрашиваю: ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ну и…?‬

— Я ударил в лицо владельца. Отца Брайана.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я оглядываюсь вокруг. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Какого черта?‬

— Ага, — отзывается он, задумчиво потирая подбородок. — Потому что он сказал кое-то о тебе…‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Обо мне? — мне скручивает живот. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я знаю, что что-то сейчас случится, но не знаю, что.‬‬

— Он сказал, что предложил тебе работать официанткой…‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Хорошо, что это не так уж и плохо. Нам нужны деньги.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Потому что ты девушка Брайана. Поэтому я ударил его. Я так думаю. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Черт.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Да. Этот парнишка, Эллер, посоветовал мне, что нам нужно уйти, прежде чем отец Брайана вызовет полицию.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Полицию? — вторю я ему.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Мне кажется, отец Брайана и мой папа работали вместе над чем-то. Он согласился не выдвигать обвинения, но я не должен там появляться. Кроме того, Лэндон искал меня. Видимо моему папе интересно, почему я пропустил практику. Все злятся по этому поводу.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Ой, — откликаюсь я.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Да, ой, — повторяет он так, словно ему все равно. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мы возвращаемся туда, откуда пришли, в молчании. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мы проходим мимо нескольких уличных художников, которых я не заметила раньше. Двое из них похожи на пару. Мужчина играет на волынке, а женщина рисует цветными мелками картины на тротуаре. Мы шагаем через рисунки, опустив головы, рассматривая их.

Сайлас достает камеру и щелкает несколько фотографий, в это время я наблюдаю, как женщина превращает несколько линий в целующуюся пару. ‬‬

Целующаяся пара. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я вспоминаю кое-что.‬‬‬

— Мы должны поцеловаться, — объявляю я ему.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он почти уронил телефон. Его глаза расширяются, он уставился на меня.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Чтобы проверить, что произойдет…, как в сказках, о которых мы говорили.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— О, — протягивает он. — Да, конечно. Хорошо. Где? Сейчас? ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я закатила глаза и отошла от него в сторону фонтана возле церкви. Сайлас следует за мной. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я хочу видеть его лицо, но не смотрю. Это просто дело. Я не могу превратить это в нечто большее. Это эксперимент.

Вот так.‬‬

Мы подходим к фонтану, оба садимся на край. Я не хочу делать это cидя, так что встаю и становлюсь лицом к нему.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Так, — бормочу я, встав перед ним. — Закрой глаза.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он делает, что я говорю, но на его лице сияет улыбка.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Не открывай, — поручаю я. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Не хочу, чтобы он видел меня. Я едва знаю себя. Не знаю, насколько мое лицо исказится, когда я к нему прижмусь.‬‬

Его голова поднята вверх, а моя наклонена вниз. Я кладу руки ему на плечи и чувствую его руки у себя на талии, притягивающие меня ближе, пристраивая между колен. Его руки скользят по мне без предупреждения, большие пальцы гладят мой живот и быстро проскальзывают под лифчик. Мой желудок сжимается.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Извини, — улыбается он. — Я не вижу, что делаю.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я ухмыляюсь на этот раз, и я рада, что он не может видеть мою реакцию. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Верни руки назад на талию, — командую я.‬‬

Он кладет их слишком низко, и теперь, его ладони лежат на моей заднице. Он сжимает их слегка, и я бью его по руке.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Что? — смеется он. — Я ничего не вижу!‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Выше, — приказываю я. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он скользит ими чуть выше, но медленно. Я дрожу до самых кончиков пальцев ног.

— Выше, — повторяю я.‬‬

Он передвигает их на пару сантиметров вверх. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Это…‬‬

Прежде чем он успевает закончить фразу, я наклоняюсь и целую его. Сначала он улыбается, в середине своей маленькой игры, но когда он чувствует мои губы, его улыбка исчезает.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Его губы мягкие. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я поднимаю руки и беру в руки его лицо, а он крепко прижимает меня, обвивая руками мой зад. ‬

Мы целуемся.

Сначала, я хочу сделать все по-быстрому. Так, как показывают в сказках — быстрый поцелуй и проклятие разрушается. Наши воспоминания бы вернулись, если бы это сработало.

Эксперимент пора заканчивать, но ни один из нас останавливается.‬‬

Он целует мягкими губами и напористым языком. Он не влажный и неприятный, он двигается чувственно, а губы мягко посасывают. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я запускаю пальцы в его волосы, и тут он встает, заставляя меня отступить на шаг и изменить свое положение. У меня хорошо получается скрыть свой вздох.‬‬

Теперь я целуюсь и тянусь к нему. Кроме того, он притягивает меня ближе, обхватив рукой мою талию, а свободной рукой сжимает сзади мою шею. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Голова начинает кружиться, и я хватаюсь за его рубашку.

Мягкие губы… язык между моих губ… легкое давление на моей спине… Я чувствую давление между нами, что-то заставляет меня ощущать возбуждение. ‬

Я оттолкнулась, задыхаясь.‬‬ Cтою, уставившись на него, а он смотрит на меня.‬‬‬

Что-то случилось. Это не наши пробудившиеся воспоминания, а что-то другое, что опьянило нас.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

И это происходит со мной. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я стою здесь, желая, чтобы он целовал меня снова и снова, а это именно то, что не должно было произойти. Теперь мы собираемся хотеть новых себя, перестав концентрироваться на нашей проблеме.‬‬

Он проводит рукой по своему лицу, словно отрезвляя себя. Он улыбается. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Меня не волнует, каким был наш реальный первый поцелуй, — признается он. — Я хочу помнить именно этот‬‬

Я смотрю на его улыбку достаточно долго, чтобы запомнить ее, а затем разворачиваюсь и ухожу.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Чарли! — кричит он.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я игнорирую его и продолжаю идти. Это было глупо. О чем я думала? Поцелуй не вернет наши воспоминания назад. Это не сказка.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Он хватает меня за руку. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Эй. Помедленнее.

И потом:

— О чем ты думаешь?‬

Я продолжаю идти туда, откуда уверена мы пришли. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Думаю, мне пора домой. Я должна убедиться, что Джанет пообедала… и… ‬‬

— О нас, Чарли.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я чувствую, что он смотрит на меня.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Нас нет, — отрезаю я.

Я снова смотрю на него.

— Разве ты не слышал? Мы, очевидно, расстались, и я встречалась с Брайаном. Его отец дал мне работу. Я… ‬‬

— Мы были вместе, Чарли. И, черт возьми, я понимаю, почему.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я качаю головой. Нам нельзя терять концентрацию. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Это был твой первый поцелуй, — отрицаю я. — Такие ощущения могли быть с кем угодно.‬

— Ты почувствовала тоже самое? — спрашивает он, обгоняя меня и становясь передо мной.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я решаю говорить правду. Вот если бы я умерла, как Белоснежка, и он поцеловал меня так, то, конечно же, мое сердце вернулось бы к жизни. Я бы ради такого поцелуя, сама бы убила дракона. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Но у нас не было времени для такого поцелуя. Мы должны выяснить, что произошло и как обратить время вспять.‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Я ничего не почувствовала, — лгу я. — Это был просто поцелуй, и он не сработал. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Ложь, прожигающая мои внутренности.

— Я должна идти.‬

— Чарли…‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— Увидимся завтра. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я поднимаю руку над головой и машу, потому что не хочу разворачиваться и смотреть на него.

Я боюсь. Я хочу быть с ним, но это плохая идея. До тех пор, пока мы все не проясним.

Я думаю, он будет пойдет за мной, так что я ловлю такси. Открыв дверь, смотрю на Сайласа, показывая ему, что в порядке. Он кивает, а потом поднимает телефон, фотографируя меня.

Она впервые оставляет меня, наверное, думает он. Затем запихивает руки в карманы и поворачивается в сторону своего автомобиля.‬

Я жду, пока он пройдет мимо фонтана, прежде чем наклоняюсь, поговорить с водителем. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

— К сожалению, я передумала. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Я хлопаю дверью и возвращаюсь на тротуар. В любом случае, у меня нет денег на такси. Я вернусь в закусочную и попрошу Эми подвезти меня.‬

Таксист уезжает, и я ныряю на другую улицу, чтобы Сайлас меня не увидел. Мне нужно побыть в одиночестве. ‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬‬

Мне нужно подумать.‬‬





Глава 14





Сайлас


Еще одна ночь без чертового сна. Только на этот раз, сон отсутствовал, не потому что я волновался о себе, или же беспокоился о том, что заставило нас с Чарли утратить наши воспоминания. Моя бессонница обуславливалась, на мой взгляд, по двум причинам: наш поцелуй и реакция Чарли на этот самый поцелуй.

Не могу понять, почему она ушла, или почему она предпочла взять такси вместо того, чтобы поехать со мной.

Я мог бы с уверенностью сказать, что во время поцелуя, она чувствовала то же, что чувствовал я. Конечно, это был не сказочный поцелуй, разрушающий проклятия, но не думаю, что кто-то из нас ожидал подобного.

Я не уверен, что мы действительно возлагали какие-то ожидания на этот поцелуй, разве что немного надежды.

То, чего я совсем не ожидал, так это произошедшее после, когда она сбежала сразу после того, как прижималась своими губами к моим.

Но случилось так, как случилось. Я перестал думать о том, почему мы поцеловались, и обо всем, что мы пережили за день.

Единственное, о чем я мог думать, это то, как она, сжимала в кулак мою рубашку, притягивая меня ближе, желая большего.

Я чувствовал, как она делала небольшие глотки воздуха в промежутках между поцелуями, потому что, как только наши губы встретились, мы оба лишились дыхания. И хотя она остановила поцелуй и отпрянула, я смог увидеть ошеломленный взгляд на ее лице и то, как ее глаза задержались на моих губах.

И несмотря на все это, она все же повернулась и ушла.

Но если я что-то и узнал о Чарли за эти два дня, так это то, что за каждым ее шагом стоит какая-то причина. И как правило, веская причина, вот почему я не пытался ее остановить.

На мой телефон приходит смс, и я почти падаю, выкарабкиваясь из душа, чтобы скорее добраться до него. От нее не было вестей с того момента, как мы расстались вчера вечером, и я бы солгал, сказав, что не волнуюсь.

Моя надежда испаряется, когда я вижу, что смс не от Чарли. Это от мальчишки, с которым я разговаривал в закусочной вчера вечером, Эллер.

Эллер: «Эми хочет знать, с тобой ли Чарли поехала в школу. Ее нет дома».

Я выключаю воду, хотя не смыл с себя пену. Хватаю полотенце одной рукой, а другой отвечаю на сообщение.

Я: «Нет, я еще даже не вышел из дома. Она пробовала ей дозвониться?»

Как только отправляю текст, набираю номер Чарли, включаю динамик и кладу телефон на стол. К тому моменту, как начинает говорить автоответчик, я уже одет.

— Черт, — бормочу я, нажимая кнопку завершения вызова.

Открыв дверь, иду в свою спальню, нахожусь там не больше времени, чем может потребоваться, чтобы надеть ботинки и схватить ключи. Сбегаю вниз по ступеням, но останавливаюсь, достигнув входной двери

На кухне женщина, и это не Эзра.

— Мама?

Слово вырывается изо рта, прежде чем понимаю, что я вообще говорю.

Она поворачивается, и хотя, я узнал ее благодаря картине на стене, думаю, я все же что-то почувствовал. Не знаю, что. Это не любовь или узнавание. Меня просто накрыло чувство спокойствия.

Нет… комфорта. Вот что я чувствую.

— Привет, милый, — здоровается она со светлой улыбкой, которая достигает уголков ее глаз.

Она готовит завтрак или, может быть, убирается после завтрака.

— Ты видел почту, которую я положила вчера на комод? И как ты себя чувствуешь?

Лэндон больше похож нее, чем я. У него такие же мягкие скулы. Мои же жесткие, как у отца. Лэндон ведет себя так же, как и она.

Будто жизнь вокруг прекрасна.

Она поднимает голову и преодолевает расстояние между нами.

— Сайлас, ты в порядке?

Я шагаю назад, когда она пытается дотронуться рукой до моего лба.

— Я в порядке.

Она отводит руку к груди, словно ее оскорбляет, что я попятился.

— О, — огорчается она. — Хорошо. Ну, хорошо. Ты уже пропустил школу на этой неделе и у тебя сегодня вечером игра.

Она идет на кухню.

— Ты не должен возвращаться домой так поздно, если болен.

Я смотрю ей в затылок, недоумевая, почему она так сказала. Это первый раз, когда я встретил ее с тех пор, как все началось. Эзра или отец, должно быть, рассказали ей, что Чарли была здесь.

Интересно, расстроило ли ее присутствие здесь Чарли. Интересно, разделяют ли они с отцом мнение о Чарли.

— Сейчас я чувствую себя прекрасно, — успокаиваю я. — Прошлой ночью я был с Чарли, поэтому пришел домой поздно.

Она не реагирует на мой комментарий. Она даже не смотрит на меня. Я жду несколько секунд, ожидая ее реакции. Когда ничего не происходит, я разворачиваюсь и иду к входной двери.

Когда я подхожу к машине, Лэндон сидит на переднем. Я открываю заднюю дверь и забрасываю рюкзак внутрь. Открыв переднюю, он протягивает мне что-то в руке.

— Он звонил. Нашел его под сиденьем.

Я беру у него телефон. Он принадлежит Чарли.

— Она оставила свой телефон в моем автомобиле?

Лэндон пожимает плечами. Я смотрю на экран, а там несколько пропущенных звонков и смс. Помимо Эми, я вижу имя Брайана. Пытаюсь открыть их, но он предлагает ввести пароль.

— Садись в чертову машину, мы уже опаздываем! — возмущается брат.

Я забираюсь внутрь, устанавливаю телефон Чарли на консоль и сдаю назад. Когда я беру его снова, чтобы попытаться выяснить пароль, Лэндон выхватывает его из моих рук.

— Ты что, не вынес никаких уроков с прошлогодней аварии?

Он кладет телефон обратно на консоль.

Мне неловко.

И мне не нравится, что у Чарли нет с собой телефона. Мне не нравится, что она не поехала в школу с Эми. И если она уже ушла из дома, прежде чем туда добралась Эми, то с кем она поехала в школу? Я не знаю, как я отреагирую, если узнаю, что она поехала с Брайаном.

Не пойми меня неправильно, — начинает Лэндон.

Я поворачиваюсь к нему, вижу осторожный взгляд.

— Но… Чарли беременна?

Я жму на тормоз. К счастью, перед нами загорается красный свет, так что мои действия кажутся уместными.

— Беременна? Почему? Почему ты спрашиваешь? Ты слышал это от кого-то?

Лэндон качает головой.

— Нет, просто… Я не знаю. Я пытаюсь выяснить, что, черт возьми, с тобой происходит, и это было бы оправданием.

— И-за того, что я вчера пропустил практику, ты решил, что Чарли беременна?

Лэндон смеется себе под нос.

— Тут нечто большее, Сайлас. Во всем. Ты дерешься с Брайаном, пропускаешь всю неделю практику, ты прогуливаешь в школе половину понедельника, весь вторник, половину среды. Это на тебя не похоже.

Я прогуливал школу на этой неделе?

— Кроме того, ты и Чарли вели себя странно, когда были вместе. Не так, как обычно. Ты забыл забрать меня после школы, ты нарушил комендантский час на школьном вечере. На этой неделе ты на самом деле другой, и я не знаю, хочешь ли ты мне рассказать, что, черт возьми, происходит, но это начинает меня беспокоить.

Я смотрю, как разочарование наполняет его глаза.

Мы были близки. Могу сказать, он определенно хороший брат. Он привык знать все мои секреты, все мои мысли. Интересно, мы обычно обмениваемся ими во время поездки в школу? Интересно, если я рассказывал ему, о чем я действительно думаю, верил ли он мне?

— Зеленый, — сообщает он, кивая вперед.

Я снова начинаю движение, но не рассказываю секретов. Я не знаю, что сказать или как даже начать говорить ему правду. Я просто знаю, что не буду лгать ему, потому что так, кажется, старый Сайлас не поступал.

Когда я занимаю место на парковке, он открывает дверь и выходит.

— Лэндон, — обращаюсь к нему я, прежде чем он закрывает дверь. Он наклоняется и смотрит на меня. — Мне жаль. Я просто выпал из этой недели.

Он задумчиво кивает и обращает свое внимание на школу. Шевелит челюстью вперед и назад, а затем смотрит мне прямо в глаза.

— Надеюсь, все вернется в норму перед сегодняшней игрой, — кидает он. — Твои товарищи по команде на тебя жутко злятся.

Он хлопает дверью и идет в направлении школы. Я хватаю телефон Чарли и остаюсь внутри.

Я не смог найти ее в коридорах, так что я пошел на первые два урока. Сейчас я направляюсь на третий, и у меня, по-прежнему, никаких вестей о ней. Я уверен, что она просто проспала, и я увижу ее на четвертом совместном уроке.

Но все равно, ощущения не те. Все не так.

Может она просто избегает меня, но это на нее не похоже. Она не будет сбегать, чтобы показать мне, что она не хочет со мной разговаривать. Она бы сказала мне это в лицо.

Иду к своему шкафчику, чтобы взять книгу по математике к третьему уроку. Я бы проверил ее шкафчик, вдруг не хватает каких-нибудь учебников, но я не знаю комбинации на ее замке. Она была записана в ее расписании, но я отдал ей его вчера.

— Сайлас!

Оборачиваюсь, и вижу, как Эндрю с трудом пробирается через переполненный коридор, словно рыба, плывущая вверх по течению. Он, наконец, сдается и кричит:

— Джанет хочет, чтобы ты ей позвонил!

Он отворачивается и его снова уносит в противоположном направлении.

Джанет… Джанет… Джанет…

Сестра Чарли!

Я ищу ее имя в списке контактов в моем телефоне. Она отвечает на первый звонок.

— Сайлас? — отзывается она.

— Да, это я.

— Чарли с тобой?

Я закрываю глаза, чувствуя, как во мне нарастает паника.

— Нет, — отвечаю я. — Она не пришла домой вчера вечером?

— Нет, — произносит Джанет. — Я обычно не беспокоюсь, но она, как правило, сообщает мне, если не собирается приходить домой. Она не отвечает на звонки и не реагирует на смс.

— Ее телефон у меня.

— Почему у тебя ее телефон?

— Она оставила его в машине, — объясняю я.

Я закрываю свой шкафчик и иду по направлению к выходу.

— Мы слегка поспорили прошлой ночью, и она села в такси. Я думал, что она поехала прямо домой.

Я останавливаюсь, когда ко мне приходит осознание. У нее не было денег на обед вчера, а это значит, что она не взяла такси.

— Я ухожу со школы, — бросаю я Джанет. — Я найду ее.

Я отключаюсь, не дав ей ответить. Бегу по коридору к двери, ведущей на стоянку, но как только заворачиваю за угол, останавливаюсь.

Аврил.

Дерьмо.

Сейчас нет времени на это. Я стараюсь пригнуться и пройти мимо нее, но она хватает меня за рукав рубашки. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

— Аврил, я сейчас не могу, — я указываю на выход. — Мне нужно уйти. Чрезвычайная ситуация.

Она выпускает мою рубашку и складывает руки на груди.

— Ты так и не появился вчера на ланче. Я думала, может быть, ты опаздываешь, но когда я проверила кафе, то ты был там. С ней.

Боже, мне не до этого сейчас. На самом деле, думаю, что я спасу себя от любых будущих проблем, просто покончив с этим сейчас.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам.

— Да, — решаюсь я. — Чарли и я… мы решили поработать над отношениями.

Аврил наклоняет голову и недоверчиво смотрит.

— Нет, Сайлас. Это не то, что ты хочешь, и это определенно мне не подходит.

Я смотрю налево по коридору, а затем направо. Удостоверившись, что вокруг никого нет, делаю шаг к ней.

— Послушайте, мисс Эшли, — чеканю я, стараясь придать голосу профессиональный оттенок. Смотрю ей прямо в глаза. — Не думаю, что это ваше дело, указывать мне какие именно отношения могут связывать меня с кем-либо.

Ее глаза сужаются.

Она стоит молча в течение нескольких секунд, будто ждет, что я рассмеюсь и скажу ей, что шучу. Когда ничего не происходит, она фыркает и толкает меня в грудь, убирая со своего пути. Бегу к выходу и слышу, как исчезает стук ее каблуков.

Я стучу в третий раз во входную дверь дома Чарли, когда она, наконец, распахивается. Передо мной стоит ее мать. Растрепанные волосы, дикий взгляд на меня. Словно мой вид извергает наружу всю ненависть ее души.

— Чего ты хочешь? — выплевывает она.

Я стараюсь заглянуть за нее, чтобы оглядеть дом. Она двигается так, чтоб не дать мне все хорошенько рассмотреть, так что я показываю пальцем за ее плечо:

— Мне нужно поговорить с Чарли. Она здесь?

Ее мать делает шаг наружу и тянет дверь, закрыв ее за собой, полностью лишив обзора.

— Это не твое дело, — шипит она. — Убирайся отсюда!

— Она здесь или нет?

Она складывает руки на груди.

— Если ты не уйдешь из моего дома за пять секунд, я звоню в полицию.

Я вскидываю руки в знак поражения и издаю стон.

— Я беспокоюсь о вашей дочери, так что оставьте свой гнев на одну минуту и скажите, она дома?

Она делает два быстрых шага ко мне и тычет пальцем в мою грудь.

— Не смей повышать на меня голос!

Господи!

Я протискиваюсь мимо нее и ударом открываю дверь.

Первое, что чувствуется сразу — запах. Спертый воздух. Густой сигаретный дым наполняет воздух и попадает в мои легкие. Я задерживаю дыхание и прохожу через гостиную.

В баре стоит открытая бутылка виски рядом с пустым стаканом. На столе разбросана почта, и все выглядит так, что ее не просматривали в течение нескольких дней. Словно эта женщина даже не позаботилась открыть хоть одно письмо. Конверт, лежащий поверх стопки, адресован Чарли.

Подхожу взять его, но слышу, как женщина заходит в дом вслед за мной. Иду по коридору и вижу две двери: одна справа, другая слева. Толкаю левую дверь, и мать Чарли начинает кричать позади меня. Я игнорирую ее и захожу в спальню.

— Чарли! — кричу я.

Оглядываю комнату, зная, что ее здесь нет, но все еще надеясь, что ошибаюсь. Если она не здесь, то я не знаю, где еще искать.

Я же не помню ни одного из тех мест, где мы проводили время.

Думаю, как и Чарли.

— Сайлас! — ее мать кричит с порога в спальню. — Убирайся! Я звоню в полицию!

Она исчезает в дверях, вероятно, чтобы взять телефон.

Я продолжаю искать… Я даже не знаю что. Чарли явно здесь нет, но я продолжаю на всякий случай осматривать все вокруг, надеясь найти что-то, что могло бы мне помочь.

Мне ясно, какая сторона комнаты принадлежит Чарли — из-за фотографии над ее кроватью. Она сказала, что это я ее сделал.

Я ищу какие-нибудь подсказки, но ничего не нахожу. Я помню, как она упоминала о каком-то чердаке в своем гардеробе, так что я проверяю шкаф. В верхней части находится небольшое отверстие. Похоже, она использует свои полки в качестве ступенек.

— Чарли! — зову я ее.

Ничего.

— Чарли, ты там?

Когда я решаю проверить выдержит ли нижняя полка, что-то ударяет меня по голове. Я поворачиваюсь, но тут же пригибаюсь, когда я вижу, как из рук женщины вылетает тарелка. Она разбивается о стену рядом с моей головой.

— Убирайся! — орет она.

Она ищет, чем бы бросить еще, тогда я поднимаю руки вверх в знак капитуляции.

— Я ухожу, — уверяю я ее. — Я уйду.

Она отходит от дверного проема, пропуская меня. Она все еще кричит, пока я иду по коридору. Подхожу к двери и хватаю конверт, адресованный Чарли.

Мне и в голову не пришло попросить мать Чарли позвонить мне, если дочь вернется домой.

Сажусь в машину и выезжаю обратно на улицу.

Где она, черт возьми?

Я проезжаю несколько миль, прежде чем съехать на обочину, чтобы снова проверить ее телефон. Лэндон сказал, что услышал, как тот звонит под сиденьем, так что я наклоняюсь и засовываю руку под сиденье. Вытаскиваю пустую банку из-под содовой, обувь и, наконец, кошелек. Открываю его и просматриваю содержимое, но не нахожу ничего такого, что могло бы помочь.

Она где-то там, без телефона и кошелька. Она не знает ничьих номеров телефона.

Если она не пришла домой, то куда бы она пошла?

Я ударяю по рулевому колесу.

— Черт возьми, Сайлас!

Я бы никогда не позволил ей остаться одной.

Это все моя вина.

На мой мобильный приходит сообщение. Смс от Лэндона, интересующегося, почему я ушел со школы.

Бросаю телефон обратно на сиденье и обращаю свое внимание на письмо, которое украл из дома Чарли. Нет обратного адреса. Штамп в правом верхнем углу датирован вторником, на следующий день, как раз с нами все произошло.

Открываю конверт и нахожу внутри несколько сложенных вместе страниц. На первой написано: «Откройте немедленно».

Разворачиваю листы, и мгновенно, в глаза бросаются два имени, написанных на самом верху.

Чарли и Сайлас,





Оно адресовано нам обоим? Я продолжаю читать.

Если вы не знаете, почему читаете это, значит вы все забыли. Вы никого не знаете, даже себя.

Пожалуйста, не паникуйте, и прочтите это письмо до конца. Мы расскажем все, что знаем, хоть на данный момент, это не так уж и много.





Какого черта? Мои руки начинают дрожать, но я продолжаю чтение.

Мы не знаем, что случилось, но боимся, если мы не запишем это, оно может произойти снова. По крайней мере, со всем нижеописанным и оставленным в многочисленных местах, мы будем подготовлены, если все произойдет снова.

На следующих страницах вы найдете всю информацию, которую мы знаем. Может быть, это как-нибудь поможет.





— Чарли и Сайлас.

Я смотрю на имена внизу страницы, пока мои глаза не затуманиваются.

Я снова смотрю на имена вверху страницы.

Чарли и Сайлас.





Я смотрю на имена внизу.

Чарли и Сайлас.





Мы написали сами себе письмо?

Это не имеет никакого смысла.

Если мы написали себе письмо…

Я сразу же переворачиваю следующие страницы. Первые две страницы сообщают о том, что мне уже известно. Наши адреса, наши телефоны. Куда мы ходим в школу, расписание наших занятий, наши фамилии, имена наших родителей, братьев и сестер. Я читаю так быстро, как это возможно.

Мои руки дрожат так сильно, что на третьей странице я с трудом разбираю почерк. Пришлось положить страницу на колени, чтобы прочесть до конца. Здесь уже больше личная информация: список вещей, которые выяснили друг о друге во время наших отношений, как долго мы были вместе. В письме упоминается имя Брайана, как человека, который продолжает писать Чарли смс. Я пропускаю всю знакомую информацию, пока не дохожу к концу третьей страницы.

Первые воспоминания, которые могут всплыть у каждого из вас — суббота, 4 октября, около одиннадцати часов утра. Сегодня воскресенье, 5 октября. Мы собираемся сделать копию этого письма для себя, но на всякий случай, отправим копии утром.

Я переворачиваю на четвертую страницу, и это — вторник, 7 Октября.

Все случилось снова. На этот раз, это произошло в понедельник, шестого октября, во время урока истории. Это, кажется, произошло в то же самое время суток, но спустя 48 часов. Нам нечего добавить к письму. Мы оба сделали все возможное, чтобы держаться подальше от друзей и семьи весь прошедший день, притворяясь больными. Мы звонили друг другу по любой информации, которую узнавали, но судя по всему, это случалось дважды. Первый раз в субботу, второй в понедельник. Нам хотелось иметь больше информации, но мы до сих пор в шоке от того, что происходит и не знаем, что с этим делать. Мы сделаем все, что сделали в прошлый раз и отправили копии этого письма самим себе. Кроме того, копия будет лежать в бардачке автомобиля Сайласа. Это было первое место, куда мы заглянули в этот раз, так что есть неплохие шансы, что и вы снова обнаружите его там.

Я ни разу не заглядывал в бардачок.

Мы будем хранить оригинальные письма в надежном месте, чтобы никто не нашел их. Мы боимся, что, если кто-то обнаружит их, или начнет что-то подозревать, нас сочтут сумасшедшими. Все будет хранится в коробке на третьей полке шкафа в спальне Сайласа. Если это и дальше будет продолжаться, есть шанс, что это может произойти в среду, в то же время. В случае, если это так, то письмо придёт вам обоим в тот же день.

Я снова смотрю на временной штамп конверта. Оно было отправлено утром во вторник. И точно в 11 утра, в среду, с нами все это и произошло.

Если вы обнаружите что-то, что может нам помочь, добавьте это на следующую страницу и продолжайте записывать, пока мы не выясним, почему это началось. И как остановить.

Я переворачиваю на последнюю страницу, но он пуста.

Я смотрю на часы: 10:57 утра. Пятница. Это случилось с нами почти 48 часов назад.

Моя грудь вздымается

Это не может случится.

Менее, чем через три минуты исчезнут сорок восемь часов.

Я открываю панель в поиске ручки. Ничего нет, так что я дергаю бардачок. Прямо наверху лежит копия того же письма с нашими с Чарли именами на нем. Я поднимаю его, а под ним несколько ручек, так что я хватаю одну и расправляю бумагу на рулевом колесе.

Это случилось снова, — пишу я.

Мои руки дрожат так сильно, что я бросаю перо. Затем хватаю его снова и продолжаю писать.

В 11 утра, в среду, 8 октября, Чарли и я, мы оба потеряли наши воспоминания, что, кажется, уже третий раз подряд. То, что мы узнали за последние 48 часов:

— Наши отцы когда-то работали вместе.

— Отец Чарли в тюрьме.

Я пишу так быстро, как могу, пытаясь решить, что указать в первую очередь, что наиболее важно, потому что у меня практически нет времени.

— Мы ходили к гадалке на картах Таро, что на улице Святого Филиппа. Возможно, стоит проверить еще раз.

— Чарли упоминала девушку в школе, называла ее Креветка. Сказала, что она хотела поговорить с ней.

— У Чарли в шкафу в спальне есть чердак. Она проводит там много времени.

Чувствую, что теряю время. Чувствую, что не вписал нечто важное в этот чертов список. Если это правда, и это произойдет снова, у меня нет времени отправить письмо, а тем более сделать копии. Надеюсь, если оно окажется в моих руках, я буду достаточно умен, чтобы прочитать его, а не выбросить.

Я кусаю кончик ручки, пытаясь сосредоточиться, о чем писать дальше.

— Мы вместе выросли, но теперь наши семьи ненавидят друг друга. Они не хотят, чтобы мы были вместе.

— Сайлас спал со школьным психологом, а Чарли с Брайаном Финли. Мы порвали с ними обоими.

— Лэндон — хороший брат, вероятно, ему, при необходимости, можно доверять.

Я продолжаю писать. Я пишу о наших татуировках, об «Electric Crush Diner», Эзре и обо всем, что могу вспомнить за последние 48 часов.

Я смотрю на часы. 10:59.

Чарли не знает об этом письме. Если все в этом письме является правдой, и это действительно происходит с нами с прошлой субботы, это означает, что она вот-вот забудет все, о чем узнала за последние 48 часов. И я понятия не имею, как найти ее. Как предупредить ее.

Я еще раз прижимаю ручку к бумаге и пишу последнюю вещь.

— Прошлым вечером Чарли села в такси на Бурбон Стрит и с тех пор ее никто не видел. Она не знает об этом письме. Найти ее. Первое, что нужно сделать — это найти ее. Пожалуйста.



Продолжение следует…



* * *





notes


Примечания




1




слово now — «сейчас» заменено на meow — «мяу».