В его власти, или Беременна от монстра
Виктория Вестич



Глава 1

— Иди ко мне. Хочу тебя пиздец как.
От хриплого голоса по телу прокатилась слабость и я зажмурилась, чтобы прийти в себя. Наваждение и самое потаенное желание, мучившее меня последние полгода, сбывалось прямо сейчас. С того самого момента, как я устроилась на работу в дом Марата Покровского, его образ не давал мне покоя. Брутальный, опасный, скорый на расправу, порочный… Он приходил ко мне в самых пошлых снах и творил с моим телом такие стыдные вещи, что утром я просыпалась изможденная. Тело ныло от острого желания, но…
Для хозяина дома я была пустым местом. Главное правило — никогда не показываться Покровскому на глаза. Я его выполняла честно, как любая послушная женщина, которая втрескалась в мужчину по уши. Ничего больше мне не светило, потому что я прекрасно видела, какие девушки бывали у Марата в постели. Юные фигуристые красотки томно закатывали глаза, выпрашивая у него баснословно дорогую сумочку или крутую тачку, а потом громко орали и стонали в его спальне, пока он вытрахивал из них способность трезво мыслить.
В такие ночи хотелось накрыться с головой подушкой и больше не просыпаться никогда. Потому что сколько бы я не представляла себя на месте этих пустоголовых дурочек, это никогда не стало бы правдой. Мне, Ане Толмачевой, месяц назад исполнилось 25, и у меня не было ни модельной фигуры, ни внешности инста-див, ни… возможности родить. Пустышка, от которой не то что муж, даже кот сбежал.
И сейчас ноги так ослабели, что я просто шага не могла сделать. Этого не могло быть! Точно не в этой реальности. Но Покровский сидел в полумраке, развалившись в дорогущем кожаном кресле, и его глаза влажно-возбужденно блестели. Он осматривал меня оценивающе, жадно, с такой страстью, словно едва сдерживался, чтобы не разорвать на мне одежду. Никогда в жизни я не ощущала такого взгляда.
— Я сказал, иди сюда, — металлические нотки в голосе Покровского выводят из ступора.
Сглатываю и на негнущихся ногах медленно подхожу к нему.
Вот прямо сейчас он поймет, что спутал меня с какой-нибудь своей пассией — шикарной моделью, и все закончится. Но Марат тянет меня за руку к себе, заставляя наклониться, а после жадно впивается в губы. От него пахнет алкоголем, но даже это не портит момент. Я еще не верю в происходящее и вся дрожу. Особенно от того, как он жестко сжимает затылок и страстно целует. Это выбивает из-под ног почву.
А после он отстраняется и взглядом указывает вниз. Я и без слов понимаю, чего босс хочет, но от властного тона тело прошивает волна возбуждающих иголок:
— На колени.
Могу ли я в этот момент сопротивляться приказу? Точно нет. Эта жесткая подавляющая аура, исходящая от Марата, всегда лишает способности говорить «нет». И я опускаюсь на колени. Дрожащими пальцами расстегиваю ширинку и боюсь поднять взгляд. Знаю, что Покровский смотрит. Чувствую его жадный взгляд — от него тело горит огнем и воздух раскаляется, обжигая легкие.
Я никогда не делала этого с бывшим мужем. Он только показывал в порно, как делают минет, и на этом все кончилось. Но сейчас мне хочется доставить этому опасному сильному мужчине такое удовольствие, чтобы увидеть его глаза в этот момент, почувствовать острое желание, услышать откровенный стон.
Хочу и стыдно одновременно. Приходится сделать несколько вдохов, крепко зажмуриться — и я решаюсь. Провожу языком по горячей головке, слизывая капельку смазки — и тело прошивает озноб от порывистого выдоха мужчины. Мне удивительно хорошо, и я хочу, чтобы Покровскому было так же приятно, как и мне. Поэтому судорожно вспоминаю, что надо делать дальше и погружаю стоящий колом член в рот. Он не влезает даже наполовину, но я стараюсь ритмично двигать головой. И все равно постоянно давлюсь. Кажется, все только порчу.
— Техника хромает, — комментирует Покровский и ухмыляется, — ты как будто в первый раз сосешь.
Щеки заливает краска, я поспешно отстраняюсь и кусаю губы. За последние пару лет это единственный мужчина, с которым я сплю, который нравится до дрожи в коленях. Но и тут я умудрилась все испортить!
— Придется тебе потерпеть, сладкая.
В следующую секунду он распускает мои собранные в хвост волосы, ласково гладит по голове. А потом одним движением наматывает их на руку, наклоняет ниже, резко толкается в рот и сам задает нужный темп. От неожиданности вцепляюсь ногтями в бедра мужчины.
— Вот так, да-а. Ты быстро учишься, — ухмыляется одобрительно Марат, когда я зажмуриваюсь и покорно позволяю управлять собой.
Меня всю трясет от его каждого действия. Уверенно и по-хозяйски Покровский скользит ладонью вниз и сжимает чувствительную грудь через ткань. Тело как будто прошивает разряд и острое удовольствие растекается по телу. В этот момент откровенный стон слетает с его губ и наотмашь бьет по натянутым нервам. Внизу живота проходит сладкая судорога и я крепче свожу ноги, чтобы хоть как — то унять мучительное желание, напрочь отключающее разум.
Пропускаю тот момент, когда Марат напрягается и кончает, поэтому сперму приходится судорожно глотать, чтобы не подавиться. Мужчина отпускает мои волосы и расслабленно откидывается на спинку кресла. Я же без сил оседаю на пол и поспешно вытираю губы. Становится так нестерпимо стыдно, что даже глаза боюсь поднять. Чувствую только, что он продолжает смотреть, и глаза щиплют слезы. Что он подумает обо мне?

Надо сбежать. Немедленно. Подальше от Покровского, пока он не сказал что — то злое и насмешливое. Порывисто поднимаюсь, но Марат с силой перехватывает запястье и отрицательно качает головой:
— Не так быстро, детка. Одного раза для меня мало.
Не успеваю даже ничего ответить — Марат плавно поднимается с кресла и толкает меня вперед. Натыкаюсь на край стола, от неожиданности теряю равновесие и вот я уже почти лежу перед ним. Сердце бешено колотится, я едва дышу. А Покровский тем временем избавляется от остатков одежды и с грацией опасного хищника медленно направляется ко мне.
Снова пытаюсь трусливо сбежать, но Марат не дает и шанса. Снова хватает за запястье, заставляет лечь на стол и с силой обвить ногами его талию.
— Пожалуйста… — шепчу едва слышно.
Он вжимается в меня крепче, давая почувствовать, как сильно снова возбужден, и ухмыляется, проводя большим пальцем по моим губам:
— «Пожалуйста» что? Пожалуйста, не останавливайся?
Черт возьми, я же и сама с самого начала хотела этого! Так почему сейчас мне хочется исчезнуть от стыда, когда кожа горит от откровенных касаний и даже в горле пересыхает от желания.
Пока я нерешительно кусаю губы, не зная, что ответить, Марат времени не теряет. Ловко он расстегивает пуговицы на рабочей темной рубашке униформе и избавляется от юбки. А когда горячий рот накрывает твердый от возбуждения сосок, я уже не могу протестовать. Только выгибаюсь дугой от острого наслаждения и издаю низкий хрип.
От запаха Покровского голова идет кругом и слабо дрожат ноги. Особенно когда он чуть подается назад и его пальцы скользят по внутренней поверхности бедра, лаская все выше и выше. Только когда они проникают внутрь, инстинктивно пытаюсь зажаться и свести ноги. Но Марат уже распален до предела. Он сминает мое сопротивление, властно хватает за горло и смотрит в глаза таким взглядом, от которого я замираю, как перед опасным зверем.
— Что, так стыдно? — усмехается он насмешливо, — Что ж, тогда давай попробуем вот так.
И он просто одним рывком переворачивает меня на живот. А когда на шее сзади смыкаются зубы, я охаю от неожиданности и боли. Марат не дает опомниться, с силой вгоняет два пальца в истекающее лоно и я с всхлипом вцепляюсь в край столешницы, ломая и без того короткие ногти.
Не выдерживаю и зажмуриваюсь до разноцветных кругов перед глазами. Он слишком опытен, слишком быстро находит каждую чувствительную точку и бессовестно пользуется этим. Мне так нестерпимо стыдно и сладко одновременно ощущать эту откровенную ласку, что я не выдерживаю и прикусываю пальцы, чтобы не стонать в голос.
— Убери руки! — неожиданно рычит Марат.
На автомате подчиняюсь приказу и испуганно смотрю на злого, как все демоны ада, мужчину, когда он переворачивает меня на спину. Что я сделала не так?
î—‹



Глава 2

Марат прекрасно знал таких женщин. Тихая, не перечащая, примерная. Неудовлетворенная. Как только дело доходило до постели, с них сразу же слетала эта показная скромность. Поэтому когда его горничная стыдливо опустила глаза после горячего минета и попыталась тихо ускользнуть, он только сильнее распалился.
— Не так быстро, детка. Одного раза для меня мало, — прорычал Покровский с довольным оскалом, перехватывая тонкое запястье.
Аня ожидаемо решила соскочить — так всегда и бывает с правильными девочками. Сначала тихони похотливо стонут, а после стыдятся того, как им было хорошо. Наверняка и в постели с мужем боится даже инициативу проявить, чтобы тот не дай Боже тот не посчитал ее шлюхой. Но сегодня он заставит эту монашку стонать в полный голос.
Только вот Аня смущается и совсем не дает себе расслабиться. Так что Покровский переворачивает ее на живот. Небольшая хитрая уловка — не будет смотреть в глаза и быстрее потеряет контроль. Особенно если нажать на этот чувствительный бугорок…
Ласки постепенно становятся откровеннее. А когда Марат нажимает на вход пальцами, Аня вздрагивает и тут же зажимается, сводит бедра. Слабая попытка противостоять напору, не пустить внутрь себя пальцы только распаляет. Покровский ухмыляется шире, наклоняется и с силой прикусывает шею сзади. Когда женщина, словно дикая кошка, шипит от боли и отвлекается на секунду — бессовестно пользуется моментом и вгоняет в нее сразу два пальца.
На этот раз Ане не удается сдержать томный выдох. Забывшись, она подается назад, сама неосознанно насаживаясь на пальцы. Марат только ухмыляется: надо же, ведет себя так, как будто давно не испытывала удовольствия. Хотя кто знает, удовлетворяет ли ее вообще муж?
Медленно он начинает ласкать чувствительную точку у входа. Аня течет, хочет большего, но даже сейчас, нанизанная на пальцы, пытается сопротивляться. Правда, выходит слабовато. Особенно когда Марат делает несколько грубых глубоких толчков. Аня выдыхает громко, дрожит и кусает ладонь, чтобы не стонать в голос.
Это Покровскому не нравится больше всего.
— Убери руки! — прорычал он. О нет, эта тихоня должна показать всю себя!
Марат прекращает ласку и с удовлетворением ухмыляется, когда слышит жалобный всхлип. Будто подсознательно Аня хочет продолжить, продлить сладкую истому. Иначе как объяснить то, что она вся подается следом за пальцами, когда они покидают тело?
Одним движением Покровский легко перевернул Аню на спину, завел ее руки за голову и склонился ниже. Вот только что она истекала под ним и похотливо крутила задницей, а теперь испуганно хлопает глазами, готовая подчиняться.
— Не затыкай себе рот. Я его заткну после кое-чем посущественнее, — пошло ухмыльнулся он и провел языком по искусанным губам. С удовлетворением ощутил кожей, как Аня задрожала.
— Х-хорошо, — робкий шепот в ответ.
Марат только довольно усмехнулся. Распаленная, на все готовая, сейчас она была еще более привлекательной. Самое время переходить к лучшей части вечера.
Аня нервно дернулась, когда Покровский ближе подтянул ее за бедра к краю стола, и нервно облизала губы.
— Что такое? Боишься, что не влезет? — насмешливым тоном поинтересовался Покровский. Совсем не ожидал, что Аня судорожно сглотнет и ответит честно.
— Д-да, — хрипло призналась она и вцепилась в шею склонившегося над ней мужчины, когда почувствовала горячую головку у входа.
— Тогда расслабься и впусти меня, — хрипло приказал Марат, ощутив, как она сжалась и задрожала.
О нет, больно ей делать он не планировал. А вот хорошо — да, и не один раз. Поэтому отвлек ее горячим поцелуем. Пальцы сжали чувствительный сосок и теперь Аня задрожала уже от возбуждения. Такая податливая, сладкая, отзывчивая. И сейчас будет принадлежать ему. От этой мысли Покровский едва ли не зарычал.
Подхватил ее под бедра и плавно подался вперед, входя полностью, разом заполняя без остатка. Она была такой восхитительно узкой и горячей, что Марату пришлось сжать зубы и замереть. Он едва успел подхватить Аню, когда она выгнулась дугой, двинувшись навстречу, и чуть не рухнула на стол. А потом поймал ее дикий расфокусированный взгляд. То, как она распахивает в беззвучном стоне рот, а после исступленно шепчет его имя, цепляясь изломанными ногтями за плечи, напрочь выбивает остатки разума и самообладания.
Он хотел ее и до этого, особенно когда видел несколько раз в этой дико сексуальной униформе. Аня был совсем не во вкусе Марата, но почему — то тело отзывалось на ее запах слишком уж откровенно. Давно надо было трахнуть ее и успокоиться, чтобы не ходить со стояком после случайной встречи, как пацан.
Да, Марат дико хотел разложить ее на столе и жестко поиметь, но точно не думал, что в тот момент, когда увидит расширенные зрачки Ани, внутри проснется звериная похоть. Останется только одно желание: подмять ее под себя, жестко, до синяков, сжать бедра и безжалостно вколачиваться в жаркое податливое тело до упора.
Так всегда обычно и было в постели — его просили трахать сильнее и жестче, царапались, кусались, стонали. Но сейчас все почему-то было острее в тысячу раз. Марат видел, как Аня потерялась в ощущениях, как ей отказало самообладание и она просто отдалась острому удовольствию.
— Еще, еще… — исступленные хриплые стоны доводили до белого каления.
Последние тормоза полетели к черту и Покровский перешел на быстрый темп.
— Блять… — прошипел он.
Сжал тонкую талию, вошел до упора и только тогда кончил. А после просто рухнул сверху, стараясь восстановить дыхание и собрать остатки сил после безумного секса. Правда, Марат не отказал себе в удовольствии насладиться потерянным личиком Ани. После оргазма она еще несколько минут как будто находилась не в этом мире.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты тяжелый, — хриплым шепотом выдыхает она на ухо и приходится выйти из нее и подняться.
Аня слабо порывается встать и Марат даже позволяет ей это. Правда, тут же она пошатывается и едва не падает. Приходится подхватить ее под локоть. Пока она соображала, что ответить, Покровский одним движением притянул ее к себе и уткнулся носом в волосы. Эта женщина пахла просто одуряюще — сексом, желанием, похотью и немного чем-то пряным. Ванилью? Марат провел носом по виску вверх, чувствуя, как снова заводится и ухмыльнулся:
— Ты ведь в курсе, где моя спальня?
Аня кивает неуверенно и непонимающе одновременно. Глядя на ее наивное выражение лица Покровский с трудом подавляет довольный хищный оскал.
— Значит, ты знаешь, где меня ждать.
Ох нет, Марат и не планировал так скоро заканчивать с этой малышкой. Чтобы получить самое горячее, ей придется еще постараться.



Глава 3

Пользуюсь тем, пока Марата нет и быстро бегу в душ. Даже под теплыми струями воды меня трясет, как будто от холода. Это случилось! Неужели я все-таки нравлюсь Покровскому? Никогда он и намека не давал на что-то подобное.
Да и разве возможно потерять голову настолько, что будешь делать вещи, которые никогда бы не сделал? Например, спать с чужим мужчиной. Конечно, вроде бы постоянной пассии у Покровского нет, но зато бабник он знатный. Да и не так хорошо я его знала. Только то, что у него какой-то серьезный бизнес, он слишком богат даже по меркам русских олигархов и дьявольски хорош собой.
Ну и еще его предпочтения в еде. Пришлось выучить, потому что вот уже месяц я еще и кухарку замещала. Норов у Марата крутой, как и у всех людей, связанных с большими деньгами, так что мало кто из персонала задерживался в доме хотя бы на неделю. Даже я подумывала уйти когда-то. И ушла бы, если б не были так нужны деньги.
Сначала было стыдно от того, что делал Марат. За всю семейную жизнь с мужем он никогда не позволял себе так откровенно меня касаться. Так… по-хозяйски, порочно, словно ты принадлежишь ему полностью. А потом… потом я поняла, почему те красотки, что бывали в его постели, орали на весь дом. За два года с момента развода у меня не было секса совсем, но ради того, что произошло сегодня, стоило подождать!
Меня лихорадило. Что мне делать, как вести себя дальше? Идти к себе, в крыло прислуги? Или выйти, как ни в чем не бывало, будто я каждый день выхожу из ванной миллионера, и поинтересоваться, не хочет ли он продолжить?
За размышлениями как-то не сразу понимаю, что из душа я уже вышла, на ходу заворачиваясь в полотенце. Опомнилась, наткнувшись на острый темный взгляд. Марат сидел на постели, накинув легкий халат на плечи, полы которого были распахнуты. Взгляд поневоле устремился вниз, по соблазнительно темнеющей дорожке волос. Неяркий свет от ночного бра делал его фигуру еще более порочной. Словно я стояла перед демоном-соблазнителем.
— Знаешь, чего я больше всего не люблю в женщинах? — делая глоток виски, лениво поинтересовался Марат, вздернув бровь.
— Нет, — отвечаю, помедлив, — чего же?
— Когда они одеты.
Жадно сглатываю и снова чувствую эту волну обжигающих мурашек от одного только откровенного взгляда. И делаю то, что обычно не сделала бы никогда — медленно ослабляю полотенце и отбрасываю его в сторону. Медленно, потому что мне нравится, как этот сильный волевой мужчина смотрит на меня. Так, словно я его личный трофей: жадно, по-звериному.
— Молодец, умная девочка, — он всего лишь усмехается уголком губ, а у меня сердце ухает вниз, — подойди ко мне.
Марат не повышает голоса, но от него расходится такая агрессивная аура силы, что поневоле тело подчиняется приказу. Все внутри дрожит от предвкушения, особенно когда он отставляет стакан и крепко смыкает руки на талии.
— Еще и послушная. Сладкая… — довольно усмехается Покровский, прижимая меня к рельефному торсу, и утягивает в глубокий поцелуй. Снова чувствую этот привкус алкоголя на губах.
Марат переворачивается резко, подминает под себя. Не знаю, что со мной происходит, но в этих умелых руках я вообще не способна трезво мыслить. Словно это я только что опустошила стакан неразбавленного виски и поэтому в груди растекается жар. Покровский будто ловит этот момент — его пальцы скользят ниже. Ласкающим движением проводит по внутренней стороне бедра и с губ срывается тихий вздох.
Внутри все сладко дрожит от предвкушения, я уже не отдаю отчета ни в чем. Знаю лишь, что сейчас будет хорошо, слишком хорошо. И так и происходит, когда Марат нажимает на чувствительный бугорок и одновременно с этим прикусывает горошину соска. Тело прошивает сладкая судорога, но он не дает даже опомниться — сразу подминает под себя и ласкает настойчивее. Выгибаюсь в его руках. Кусаю губы, но стон сам собой срывается с губ.
— Ты уже мокрая, — самодовольно ухмыляется он на ухо и слегка прикусывает мочку.
Лицо заливает жаром стыда. Черт возьми, ему всегда так нравится озвучивать происходящее и вгонять в краску? Но уже спустя несколько секунд забываю про свое смущение. Тело отзывается на каждую ласку, и я даже не сразу понимаю, что уже поставлена на колени.
Приходится прогнуться ниже, чтобы Марату было удобно. И он прекрасно ощущает это, как и я ощущаю задницей его каменный член. Он хочет меня! Снова! Меня, а не очередную шикарную модель, которой я ни разу не конкурентка! От этой мысли я плыву еще больше и уже постанываю громче.
Внезапный шлепок и резкая боль! Удар по ягодице разом отрезвляет, мне не удается сдержать вскрик. Марат подавляет мою попытку подняться — твердо удерживает на месте рукой и ласково поглаживает место удара. Ощущение прохладных пальцев на горящей коже заставляет дыхание сбиться.
Покровский склоняется ниже и его искушающий шепот обжигает шею:
— Я знаю таких тихонь, как ты, все ваши грязные желания. Знаю, что тебе нравится и как сделать тебе приятно.
Зажмуриваюсь крепко и уже не понимаю ничего. Мне понравилась грубость? Долго думать не приходится, потому что Марат дает ответ. Шлепает еще раз, но уже по другой ягодице. Я всхлипываю и кусаю губы. Больно! Но, черт возьми, эта боль пробуждает внутри какую-то животную похоть. Такого я еще не испытывала.
Еще несколько звонких шлепков и в тот момент, когда я, напрягшись, ожидаю следующего удара, Марат резко берет меня. От сильного толчка не удерживаюсь на руках и падаю вниз, но он крепкой хваткой удерживает бедра и только жадно рычит. Цепляюсь за простыни, когда он сразу переходит на быстрый темп и против воли с губ слетает:
— Да…
Я уже так заведена, что всего немного и дойду до пика наслаждения. Еще чуть-чуть…
— Не так быстро, сладкая, — хриплый смешок и Марат прекращает двигаться. Сама подаюсь навстречу мужчине, чтобы получить наконец такое желанное удовлетворение. Но он словно дразнит меня, двигается медленно, то выходит полностью, то снова заполняет до упора.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кажется, что эта пытка продолжается вечно! По телу пробегает дрожь, я как натянутая струна отзываюсь на любую, даже самую скупую ласку, но Покровский контролирует все и не дает перейти удовольствию за грань оргазма.
Ощущение, будто я балансирую на краю пропасти и уже почти падаю, но никак не могу рухнуть вниз. И в тот момент, когда я уже готова расплакаться от желания кончить, Марат практически кладет меня на рельефное тело спиной к себе, поднимает выше ногу, входит до упора и до боли прикусывает шею. А после резко переходит на дикий темп и я понимаю, что он сам едва сдерживался.
Но через секунду все мысли улетают из головы под хриплый рык Марата:
— Вот так, детка, да!
И только в этот момент удовольствие накрывает с головой. Выгнувшись в крепких сильных руках, я с громким стоном кончаю вместе с ним.

******
Впервые после секса я чувствовала изнеможение. Эту приятную сладкую истому по телу, о которой писали в романтичных книжках. Когда тело плавно качает, будто на волнах, расслаблена каждая мышца и от удовольствия даже слезы на глазах выступают. И это несколько раз за вечер! Бывший муж — единственный партнер за всю мою жизнь — никогда даже прелюдии особо время не уделял. А о таком фееричном сексе даже можно было не мечтать.
Из грез на землю меня вернул грубоватый голос:
— Блять, я не предохранялся.
В этот момент сердце предательски сжалось. Я открыла глаза, в темноте наблюдая за силуэтом Марата — он подобрал со стола стакан и снова наполнил его алкоголем.
— Я не могу иметь детей.
Сглотнула горький комок. Признание далось мне с трудом. До сих пор упоминание о ребенке или беременности резало как будто по живому. Да и разве может такое хоть когда-то отболеть?
— Отлично. Я тоже. Но я все равно всегда предохраняюсь. После секса может оказаться, что на тебя не только детей хотят повесить, — едко пошутил Покровский.
— Я ничем не больна! — зло выпалила я, ясно понимая, к чему он клонит.
Глаза защипали слезы. Обидно было и то, что он обо мне так плохо подумал, и что единственным ответом на то, что я не могу иметь детей, было «Отлично».
— Жизнь научила меня не доверять словам женщин, — с иронией фыркнул Марат.
На голову словно опрокинули ушат ледяной воды. Ноги дрожали от слабости после пережитого оргазма так, что колени подгибались, но я все равно заставила себя подняться с постели. Хорошо, что в комнате уже было темно, потому что невыносимо было даже от мысли, что придется посмотреть в лицо Покровскому.
Он хотел развлечься, снять напряжение, только и всего. Наверное, просто ни одна из этих роскошных фифочек не смогла приехать сегодня или Марат просто разругался с очередной пассией. А тут я — такая доступная, сразу сдалась, даже уговаривать не пришлось! Как же противно! Противно от самой себя. На что я вообще надеялась? Даже в подметки не гожусь ни одной его женщине.
Марат не стал меня останавливать. Почему-то это добило больше всего. Дурочка, все равно на что-то надеялась даже теперь. Я бежала к своей комнате так, словно под ногами горели угли. И лучше бы это были они, чем горело внутри. Захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной, поспешно стирая соленые дорожки со щек.
Как любила говорить моя мама — «Всегда знай свое место». Рядом с такими людьми мое место всегда будет где-то внизу, на уровне обслуги. В доме, на кухне, в постели. Попользоваться, выбросить и забыть.
— Ненавижу! — прохрипела я, сползая по двери вниз.
А после не выдержала и разрыдалась.
î—‹



Глава 4

— Соскучилась по мне, сладкая? — ухо обжигает горячим шепотом. Тело мгновенно отзывается на эти порочные нотки в голосе и мурашки возбуждения бегут по спине.
— Да, — в горле пересыхает и ответ выходит хриплым. Зато честным.
Он зажимает меня прямо в коридоре и горячая ладонь сразу же забирается под юбку униформы. Марат бесстыдно заставляет обвить его талию одной ногой и вжимается, давая почувствовать, как у него стоит. Ухмыляется довольно, когда я краснею.
— Что, детка, просто оттянуть трусики в сторону и трахнуть тебя? — интересуется Покровский, — Прямо здесь?
Марат так сильно впивается пальцами в кожу на бедрах, что наверняка останутся синяки. Плевать!
Он входит в меня резким толчком и мне так нестерпимо хорошо от его грубой силы. Вскрикиваю, подаваясь вперед и… просыпаюсь.
Внизу живота ныло от возбуждения. Со стоном я рухнула на измятые простыни, обессиленно выдохнула и закрыла глаза. Как же я ошибалась, думая, что после случившегося хотя бы прекратятся эти сны. Но нет, все стало еще хуже. Теперь я знала, как может быть хорошо с этим мужчиной, и каждый сон был откровеннее другого.
Я чувствовала себя разбитой. Каждый. Чертов. День. Ждала, что Марат хотя бы вспомнит обо мне, скажет пару слов… или просто придет снова в мою комнату. Пусть даже так, я готова была и на это. Лишь бы еще раз ощутить себя такой же нужной, желанной. Его запах — смешение мускуса и морской свежести — как будто впитался в кожу. Иначе как объяснить, что я ощущала его везде?
Даже несколько раз пришлось нарушить установленные правила и попасться Марату на глаза, когда я накрывала на стол. Но Покровский начисто игнорировал меня, словно в тот момент в столовой никого не существовало. А когда я попыталась заговорить, так зыркнул, что пришлось быстро исчезнуть. Мне все еще нужна была эта работа. Так что, Аня, придется тебе заткнуться, сцепить зубы и сделать вид, будто ничего и не было.
В конце концов, Покровский ничего мне не обещал, это просто был классный секс без обязательств. Через неделю я уже смирилась. Но когда через неделю он драл в том же кабинете миниатюрную блондинку-модель, внутри что-то умерло. Вот тогда я его возненавидела всей душой. Как я сразу не разглядела эту мудацкую натуру?
Я просто горничная, которой дико нужна эта работа. Соберу деньги, выйду фиктивно замуж, усыновлю или удочерю кроху и буду счастлива. Надо только еще немного потерпеть, чтобы накопилась нужная сумма, и подыскать нормальную работу. И к черту этого Покровского.
******

— Дайте тесты на беременность, пожалуйста, — говорю я и, подумав, добавляю, — штук десять. Разные, если можно.
Еле уняла дрожь в руках, когда расплачивалась за тесты и сгребала их в сумку. А когда возвращаюсь в дом Покровского и запираюсь в ванной, я уже на грани истерики. Полмесяца прошло с момента совместной ночи с Маратом, и вот ее последствия.
Задержка была уже пять дней. Пять! Дней! Было время, когда эта новость сделала меня самой счастливой женщиной. Еще несколько лет назад я ждала задержку больше всего на свете, больше, чем любой самый дорогой подарок. Потому что надежда, что внутри меня уже растет малыш, и была тем самым подарком. Настоящим чудом!
Но не теперь. Это значило только какие-нибудь временные проблемы со здоровьем, только и всего. Потому что десятки врачей, у которых я побывала за пять лет, не могли ошибаться. «Бесплодие» — этот приговор ставили раз за разом.
Я прошла десятки обследований, месяцы под наблюдением докторов, две попытки ЭКО, на которые я потратила все сбережения… Но чуда не случилось. В тот момент, когда врач два года назад провел последний осмотр и взглянул на меня с дежурным сочувствием, я просто сломалась. Поняла, что никогда больше не смогу решиться на это. Слишком больно.
Выполнять все, абсолютно все предписания, пить горсти таблеток, чуть ли не поселиться в больнице — это не так уж страшно. А вот просыпаться каждое утро с надеждой, с замиранием сердца прислушиваться к себе, в надежде на то, что малыш все же выживет, ждать результата обследования, как приговора… Это было слишком. Раз за разом проходить через это просто невыносимо.
Я просто поняла, что больше не выдержу. Или сойду с ума, если буду надеяться на мизерные шансы, или просто смирюсь. Не всем в этой жизни дано стать мамой, и как бы горько не было, эта беда была и моей тоже. Но еще все же оставалась возможность почувствовать себя матерью. Ведь можно, в конце концов, усыновить малыша из детдома. Это хороший выход — сделать маленького человечка счастливым, подарить ему дом, семью. И услышать наконец заветное «мама».
Правда, мой муж считал по-другому. И после угроз и скандалов заявил, что ему не нужны «чужие отбросы» и дефектная жена. «Потому что женщина бесполезна, если не может родить», так он сказал.
Я крепко зажмуриваюсь и сглатываю горький комок. Даже спустя два года после развода эти слова звучат так, будто в грудь всаживают раскаленный клинок.
На телефоне звенит будильник и не сразу удается его выключить, так сильно дрожат руки. Да меня всю колотит сейчас от паники! Я просто боюсь взять тест в руки и посмотреть результат.
Несколько минут трачу только на то, чтобы выровнять дыхание и прийти в себя. Нельзя дальше тянуть, иначе просто не хватит сил решиться.
Выдыхаю. Мне нечего терять.
Беру тест в руки. Следующий. И еще один. На каждом из них один и тот же результат.
Не сдерживаю нервного смешка и через секунду уже истерически хохочу, согнувшись пополам. А еще через полминуты смех переходит в плач и я сползаю по холодной стене вниз, зажимая ладонью рот. И рыдаю горько, слишком горько для такого счастья.
Две полоски.
Беременна.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍



Глава 5

Я чувствовала себя как азартный игрок, сорвавший самый большой куш. Как ребенок, который уже не верил в Деда Мороза, но неожиданно получил самый желанный подарок и снова поверил в чудо. С той минуты, когда я поняла, что это правда, не розыгрыш, я испытала абсолютное счастье! Могла что-то делать по дому или готовить обед и замирала на несколько долгих секунд. Конечно, кроха был совсем мал и не скоро начнет толкаться, но все равно иногда я прикладывала руку к животу и прислушивалась к ощущениям.
Даже на всякий случай еще сделала несколько тестов. До сих пор просто не верилось в то, что это произошло! Зато какие были глаза у фармацевта в аптеке, когда я вернулась еще за десятком тестов! Вспомнив ее выражение лица, я весело фыркнула и закружилась по комнате, глядя на последний сделанный тест в своей руке.
Наверное надо сказать Марату? Все же я очень понимаю тех мужчин и женщин, что не могут иметь детей. Это такая боль, которую не выразить словами. Да, у Покровского есть куча денег и толпы поклонниц, но они все равно никогда не заменят ребенка. Такое счастье ни за какие деньги не купишь — проверено.
Я остановилась и с сомнением покусала губу. Может быть поэтому он такой холодный и жесткий? Просто внутри болит, как всегда болело у меня. Ты работаешь, занимаешься домом, остаешься наедине с мужем, а внутри все равно рана, которая не перестает кровоточить. Если я скажу Марату, то возможно ему станет легче.
И еще мне просто хотелось, чтобы кто-нибудь разделил со мной эту радость. Мама давно оставила этот мир, родственников не осталось, а подруги… их я потеряла, когда вышла замуж. Да и большую часть времени замужества были совсем другие проблемы, обследования и больницы. После них совсем не оставалось сил ни на каких друзей.
Взглянула на часы на стене — 7 утра. Я привыкла рано вставать, чтобы приготовить завтрак и сервировать стол, так что знала, что Покровского еще можно застать дома. В это время он как раз допивает кофе, забирает документы в кабинете и уезжает решать важные дела на своей работе.
Ладно. Я все равно ни на что не претендую, но, по крайней мере, это будет честно по отношению к мужчине, который является отцом моего ребенка. Захватила с собой тест и едва вышла из крыла дома, отведенного для прислуги, как столкнулась с Покровским в коридоре. Просто налетела на него — чуть сердце от испуга не выпрыгнуло, так неожиданно он появился!
— Это что? Ты больна? — Марат бесцеремонно отобрал тест на беременность и его брови взметнулись вверх, когда он увидел две полоски.
Я даже рта открыть не успела, как он с равнодушным видом вручил тест назад в руку.
— Ого. Уходишь в декрет? Поздравляю. Порекомендуй потом управляющему, кого нанять вместо тебя. Привет папаше ребенка, — он ухмыльнулся похабно и я густо покраснела, понимая, что он намекает на то, что я изменщица.
А после развернулся и, как ни в чем не бывало, направился в свой кабинет. Я так опешила, что даже не сразу опомнилась. Лишь когда Покровский почти дошел до конца коридора, опомнилась и решительно шагнула следом:
— Марат.
Он обернулся, вопросительно вскидывая бровь.
— Я ничего не скажу твоему мужу о том, что ты прыгаешь по чужим членам.
— У меня… — от стыда после его слов я готова была под землю провалиться! — у меня нет мужа.
— Вот как? — хмыкнул Марат равнодушно, — Нагуляла? Сочувствую — одной матерью-одиночкой больше в стране.
Такого унижения за одно только утро я еще не испытывала! Покровский даже моего бывшего мужа переплюнул, хотя тот перед разводом успел попортить мне много крови постоянными скандалами.
— У меня вообще никого эти два года не было после развода. Кроме вас, — гордо вздернув подбородок, ответила я с достоинством.
— Ты же четко сказала, что не можешь иметь детей. Я хоть и был пьян, но отлично все помню.
— Не могу, это правда. Точнее… не могла… я не знаю, как это вышло.
Марат иронично вздернул бровь, не веря ни одному моему слову. Ну и черт с ним! Не собираюсь никому ничего доказывать.
— Ты трахалась с другим мужиком, очевидно? Потому что я бесплоден. План по вымоганию с меня алиментов провалился.
Неожиданно я разозлилась. Вот идиотка! Захотела, называется, обрадовать мужчину, а вместо этого кучу грязи услышала! Кто же знал, что эта новость обрадует только меня?
— Знаете что, господин Покровский? Плевать я хотела на ваши алименты и вообще на вас! Все, что нужно, я от вас уже получила. Расчет можете оставить себе, — фыркнула я и, развернувшись, пошагала к себе. Соберу вещи и забуду о том, что этот Марат вообще когда-то существовал в моей жизни.
За спиной послышались шаги. Покровский сократил между нами расстояние за долю секунды и резко перехватил мое запястье, заставляя обернуться.
— Послушай, сладкая, я теряю терпение, — скрипнул зубами Марат, — а ты, кажется, заигралась и не понимаешь, кто перед тобой.
Изогнула бровь, бросив красноречивый взгляд на запястье. Ага, знаю, конечно, кто — мудак обыкновенный. И как этот напыщенный придурок и бабник мог мне нравиться? Надеюсь, малыш возьмет от папаши только лучшие качества. И Боже, пусть это будет не характер!
— Я отлично помню. Как и то, что вы говорили, что не можете иметь детей, — намеренно говоря ему «вы», пожала я плечами.
— Прекрасно, что ты помнишь. Тогда я не понимаю, к чему этот глупый фарс.
Мне не удалось сдержать тяжелого вздоха. Как же сложно с мужчинами.
— Послушайте, Марат Павлович. Мне ничего от вас не нужно, просто я… я думала, вдруг вы переживаете по поводу бесплодия так же, как когда-то переживала я. Это было бы слишком жестоко, не сказать в такой ситуации мужчине, что он станет отцом. Забудьте. Мне от вас ничего не нужно, — сказала я искренне.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марат взглянул на меня сурово.
— Мне надоело смотреть, как ты ломаешь комедию. Съездим в больницу и все выясним. И вот тогда с чистой совестью я вытолкаю тебя из своего дома пинками. Терпеть не могу меркантильных навязчивых женщин.
Опомниться не успела, как Покровский силой потащил меня следом. Хотела было возмутиться, даже уперлась ногами, чтобы затормозить его, но куда там. Марат даже сопротивления не ощутил. Пришлось почти бежать следом, чтобы не споткнуться и не упасть.
В машину меня практически затолкали, еще и дверь следом захлопнули.
— Пристегнись и не отсвечивай до конца поездки, — рыкнул злой, как десять тысяч чертей Марат.
Скрипнула зубами и отвернулась к окну. Но все же пристегнулась. Безопасность сейчас превыше всего. Интересно, он что, вообще не поверил в то, что я беременна? Может, его уже так пытались обманывать и поэтому такая реакция?
Хотя к черту. Не собираюсь больше ничего доказывать. Даже лучше, что после больницы я соберу вещи и наконец уйду подальше от этого дома и этого бабника. В постели он, конечно, был хорош. Но теперь влюбленность в Марата словно растворилась, вообще перестала иметь значение. Самое драгоценное от него я уже получила — новую жизнь. Сейчас для меня главное поскорее обследоваться, чтобы убедиться, что с малышом все в порядке, и понемногу налаживать свой быт. Осталось только немного потерпеть.



Глава 6

Всю дорогу в машине царило напряженное молчание. Сначала у Марата постоянно звонил телефон, но видимо его так достала эта трель, что он выключил звук совсем. На мужчину я старалась даже не смотреть — и без того ощущалось, что Покровский был мрачнее тучи. Такие негативные волны от него исходили, что я то и дело поеживалась. Лучше уж в окно всю дорогу пялиться, чем любоваться его недовольной кислой миной и снова слушать обвинения в меркантильности. Будто я стала бы кого-то шантажировать ребенком!
— Куда мы едем? — все же не выдержала я через полчаса дороги.
— В медицинский центр моего друга, — отрезал Марат холодно, словно давая понять, что на разговоры не настроен.
Надо же, хотя бы ответил! Хмыкнула и пожала плечом. К чему все эти церемонии? Я приписана к обычной поликлинике, могли бы сходить и туда. Ведь что в бесплатной, что в платной больнице одинаковые специалисты, да и делать будут одинаковые процедуры. Невольно представила Покровского — делового брутального мужчину — сидящим в очереди к женскому кабинету и не сдержала улыбки. Да уж, он точно не вязался с этой картиной.
Еще полчаса и Марат остановил внедорожник на парковке у трехэтажного здания. «Медицинский центр «Вита», значилось на фасаде. Судя по отличной отделке, пропускному пункту с охраной и ухоженному газонам с ровными аллеями, сюда предпочитали заезжать люди, которые не привыкли считать деньги. Да уж, одно обследование в таком центре наверняка обойдется мне в круглую сумму… Только бы хватило! На малыша мне не жалко ничего, но впереди роды и первые месяцы после них я не смогу работать.
Покровский подождал, когда я выберусь из машины, включил сигнализацию и за локоть потащил меня ко входу. Не удержалась от ехидного фырканья. Как будто я сбегу!
— Надо установить факт беременности, — без приветствия бросил он девушке, сидевшей на ресепшене.
Типичный Покровский! Даже войти толком не успел, а уже раздает приказы! Не выдержав, я вырвала локоть из его стальной хватки и одарила обжигающим взглядом. Нечего таскать меня волоком, будто я мошенница какая-то.
— Вы записаны только на УЗИ или на прием к акушеру-гинекологу на осмотр тоже? — с приветливой улыбкой поинтересовалась медсестра.
— Никто никуда не записан.
— Простите, но у нас нет сейчас свободных специалистов. Но я могу подобрать для вас удобное время приема в другой день! — радостно прощебетала она.
— Девочка, — Марат облокотился о стойку, ухмыльнувшись недобро, — мне нужно, чтобы эту женщину осмотрел врач. Доложи Антону Дмитриевичу, что приехал Покровский, если не хочешь вылететь отсюда, как пробка и искать работу во вшивой поликлинике.
Медсестра с сомнением взглянула на мужчину, но потом все же набрала номер. Даже не удивилась, когда через две минуты к нам навстречу едва ли не бегом выбежал пожилой врач. Конечно, если с порога всем угрожать, то перед тобой любой стелиться начнет.
— Простите, простите, Марат Павлович, что заставили ждать! Антона Дмитриевича нет на месте, но он связался со мной. Я заместитель директора, Петр Васильевич, приму вас лично. Пройдемте в мой кабинет, — сделал он приглашающий жест.
Судя по раскрасневшемуся лицу и нервному поведению, только что бедный доктор получил выволочку от этого самого Антона Дмитриевича, друга Марата. Не удержалась и покачала осуждающе головой. Ну зачем же нервировать лишний раз человека? И без того работа у него сложная.
А вот Покровский угрызениями совести не страдал. Просто кивнул, сцапал снова меня под локоть и силой повел за собой. Даже в кабинете сам усадил меня в кресло напротив стола Петра Васильевича и сел рядом.
— Мне нужно знать, беременна ли эта женщина.
— Вам просто нужно подтвердить беременность? Или провести УЗИ с целью узнать, как развивается плод? — деловито поинтересовался врач, занимая свое кресло.
— УЗИ, пожалуйста, — не дав возможности Марату даже рта раскрыть, поспешно сказала я. А что? Раз он притащил меня в первоклассный медицинский центр, надо пользоваться. Ему нужно узнать, беременна ли я, а мне — убедиться, что с моим малышом все в порядке. И раз я терплю его закидоны, то и ему потерпеть придется.
Покровский окатил меня холодным взглядом, помедлил и все-таки кивнул.
— Если это поможет, то делайте все, что нужно. В вашем медицинском центре не делают тест ДНК?
— К сожалению, нет, но мы можем взять материалы для анализа и переправить в клинику, с которой мы сотрудничаем, чтобы вы не испытывали неудобств. Вы хотите убедиться, что ребенок ваш?
— Да. Потому что еще десять лет назад я был бесплоден, — фыркнул Марат, со скучающим видом оглядывая дипломы, развешенные по стенам.
— Хм… что ж, в таком случае я предлагаю отправить Анну пока на осмотр и УЗИ, а вам стоит сдать анализы. Прежде всего, спермограмму. Идеально, если в прошлые три дня у вас не было секса.
Как же вытянулось лицо у Покровского! Ох, просто любо — дорого посмотреть! Одним предложением врач сбил с него всю спесь. Не выдержав, я тихо прыснула в кулак, поднялась со своего места и едва ли не пропела:
— Пожалуй, я пойду, пока вы будете разговаривать. В какой кабинет мне нужно?
— О, медсестра вас проводит, — кажется, Петр Васильевич даже внимания не обратил на замешательство Марата. Он нажал на кнопку связи и обратился к девушке в приемной, — Катенька, проводите девушку к Знаменской Маргарите Семеновне на осмотр, а после на УЗИ.
— Спасибо вам, — искренне улыбнулась я и вышла.
******
Сдача крови на анализ, УЗИ, осмотр и опрос у врача — это все я проходила тысячу раз. И за все это время уже выработала привычку терпеть и просто ждать результата, думая о своем. Иногда приходилось проводить в больнице по несколько часов, так что проблемой это для меня не было. Тем более что в холле лежали журналы и даже пара планшетов, было чем убить время. А еще стояли очень удобные диваны. Просто рай по сравнению с обычной поликлиникой!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот Марат весь извелся. Несколько раз он уходил звонить, постоянно вел какую — то переписку в телефоне, но все равно нервничал, то и дело нетерпеливо вышагивая по холлу туда-сюда. «Что такое, Марат Павлович, привыкли получать все сразу, а тут ждать приходится?» — хотелось съязвить мне, но я вовремя прикусила язык.
Лишь спустя пару часов медсестра снова проводила нас к Петру Васильевичу. Вот теперь заволновалась уже я! Одно дело Покровский, тому вообще все равно, беременна я или нет. Мне важно только, чтобы с малышом все было в порядке. Дорога к кабинету словно была усыпана углями, так жгло ступни. А вдруг что-то не так? О Марате и о том, чтобы доказать ему что-либо я даже не думала. Все же для любой матери всегда важнее всего ее малыш, а уже после все остальное. А еще раз потерять своего кроху я просто не переживу…
— Присаживайтесь, — приветливо улыбнулся Петр Васильевич.
Едва я дошла до кресла, как рухнула в него без сил. Уж слишком сильно я нервничала в ожидании новостей, хоть и виду не подавала. Марат опустился на такое же кресло рядом и вопросительно взглянул на врача, ожидая, что он скажет.
— Что ж, все результаты готовы. С уверенностью могу сказать, что Анна беременна. Ребенок развивается хорошо, никаких отклонений нет. Поздравляю вас, — с широкой улыбкой обратился ко мне врач.
В этот момент словно с плеч тяжесть свалилась. Это лучшая новость за всю мою жизнь! Да для любой будущей мамы слова «С вашим ребенком все в порядке» дороже бриллиантов! Но выдыхать было рано, потому что Петр Васильевич нахмурился и откинулся на спинку кресла.
— Я побеседовал с гинекологом, что вел прием. Вам нужно следовать абсолютно всем рекомендациям, что она даст, и дополнительно понаблюдаться в больнице. Все же у вас было несколько неудачных беременностей. Обязательно нужно перестраховаться.
Я кивнула. Хоть все девять месяцев готова в больнице провести, лишь бы знать, что мой малыш в порядке. Врач одобрительно кивнул и обратился уже к хмурому Покровскому:
— Касаемо вашего бесплодия, Марат Павлович. Кто ставил вам диагноз и когда?
— Проходил обследование лет десять назад, вместе с женой в какой-то клинике, — пожал плечами Марат.
— Неприятно, когда происходит врачебная ошибка, но не в этом случае. Поздравляю вас, бесплодия на самом деле у вас нет. Видимо, доктор, что обследовал вас, был неопытный.
— Не понимаю. Почему тогда моя жена не могла забеременеть?
— У вас просто очень вялые сперматозоиды. Это значит, что вероятность зачатия низкая, но все равно существует.
— Вялые сперматозоиды? — вздернул бровь Марат, мрачнея.
— Ну, они ведь ошиблись, — с легкой улыбкой ответила я, чтобы немного приободрить мужчину. Не могу я, когда кто-то страдает или в плохом настроении. К тому же диагноз ведь оказался ошибкой, разве это не радость?
— Возможно, вы придерживались правильного питания и основных принципов лечения, поэтому беременность наконец случилась.
— Да, я продолжала принимать курсами прописанные моим прошлым гинекологом лекарства и витамины тоже, — подумав, кивнула я.
— Вполне могло сыграть свою роль, — с улыбкой ответил Петр Васильевич и перевел взгляд на Марата, — Беременность подтвердилась, с плодом все в порядке. Могу лишь поздравить вас и вашу жену.
В лицо бросилась краска и мы с Покровским поспешно переглянулись. Он что, подумал, что мы супружеская пара?
— Так каким образом узнать, отец ли я этого ребенка? — хмуро поинтересовался Марат.
— Хм… есть инвазивный метод. Это когда прокалывают живот и берут жидкость из околоплодных вод или часть ворсин хориона. Либо, когда ребенок уже подрастет в утробе, кровь из сосудов пуповины. Но я очень, очень не рекомендую такой вид теста. Обычно риск выкидыша очень мал, всего один-два процента, но в…
— Всего? Всего?! — перебиваю я, не выдерживая, — Это целых два процента вероятности, что я лишусь своего малыша! Вы с ума сошли!
— …спокойнее, Анна. Я как раз и говорю о том, что обычно риск не такой большой, но в вашем случае такой метод противопоказан вообще! Вам нужно беречься, строго соблюдать рекомендации врача, чтобы не допустить прерывания беременности. Ни одна клиника не возьмется делать такой тест, достаточно просто провести опрос, чтобы это понять.
— Мне нужно знать, насколько этот ребенок мой. Я не собираюсь ждать девять месяцев, чтобы убедиться в этом. Мне нужен тест ДНК.
— Врач же ясно дал понять, что это опасно! — от возмущения я даже на месте усидеть не смогла.
Мы прожигали друг друга ненавидящими взглядами несколько долгих секунд.
— Сядь, — с металлическими нотками в голосе приказал Марат.
— В данном конкретном случае я бы не рекомендовал делать инвазивный тест, — прервал нашу перепалку Петр Васильевич, стараясь разрядить обстановку и не допустить скандала. Пришлось сесть назад, чтобы дослушать врача, — Анна Сергеевна говорила, что пережила несколько попыток ЭКО и несколько выкидышей. Боюсь, что такой метод слишком опасен для нее.
— Значит, вы будете очень осторожны.
— Ты с ума сошел?! — внутри все кипело от гнева, я даже забыла, что из-за обиды на «вы» к нему обращалась, — Я не буду рисковать жизнью своего малыша из-за того, что ты захотел в чем-то там убедиться! Я вообще не напрашиваюсь к тебе в содержанки, соберу вещи и уйду сразу после возвращения! С огромной радостью воспитаю ребенка сама!
Вцепилась в подлокотники кресла до боли в пальцах, настолько сильно было желание вцепиться Покровскому лицо и ногтями сцарапать эту дурацкую ухмылку на губах! Пусть малыш еще не родился, но я не дам его в обиду и рисковать его жизнью не стану. Ради него я готова была голыми руками драться хоть с десятью такими козлами.
î—‹
— Успокойтесь, Анна, прошу, вам нельзя волноваться. Во всем этом нет нужды, ведь можно сделать неинвазивный тест. Этот метод абсолютно безопасен, так как мы будем обследовать кровь матери.
— И как мы в таком случае узнаем, мой ли это ребенок? — удивленно вскинул брови Марат.
— У матери и плода общий кровоток. Это значит, что ДНК ребенка находится в обычной венозной крови. Нужно только выделить эти фрагменты и сравнить их с вашим биоматериалом. Уверяю вас, точность этого метода такая же высокая. Вероятность установить отцовство или опровергнуть его практически стопроцентная. В любом случае, если вы сомневаетесь, после рождения ребенка можете сделать повторный тест и убедиться, что результат был верным.
Я молча кусала губы, готовая сбежать из больницы прямо так, если вдруг Марат решит зачем-то помучить меня и отправить на анализ с проколом живота.
— Хорошо. Давайте для начала проведем этот тест, — наконец кивнул Покровский.
— К сожалению, он применяется только с девятой недели беременности, когда плод подрастет и сформируется. Только в этом случае можно получить точный результат.
Марат чертыхнулся.
— И какой у нее срок сейчас?
— Сколько времени прошло с нашего секса — такой сейчас и срок, — не выдержала я и кивнула доктору, — извините.
Вылетела из кабинета пулей и вернулась в холл. Ну что за невыносимый человек?! Я уже пожалела кучу раз, что вообще сказала Марату о беременности. Спокойно бы собрала свои вещи и уже уехала подальше от Покровского. Нет же, дурочка, пожалела его, думала, он переживает, что никогда не сможет иметь детей! Кто же знал, что он такой мудак!
Я стояла у окна, нервно кусая губы и обнимая себя за плечи. За всеми этими мыслями даже шагов за спиной не услышала, поэтому вздрогнула, когда сзади раздался очередной холодный приказ:
— Поехали.
Развернулась на пятках и выпалила:
— Никуда я не поеду! Я собираюсь остаться в больнице и пройти все нужные обследования.
— В таком случае, я пришлю за тобой своего водителя, — Марат взглянул на часы. Видимо, из-за меня он уже безбожно опоздал всюду. Так ему и надо!
— Я не собираюсь возвращаться в ваш дом, господин Покровский. Потом приеду на такси забрать вещи — и всё.
Марат взметнул вверх брови и взглянул на меня так, будто только что я призналась, что у меня третья нога есть. А после шагнул ближе и вкрадчиво произнес:
— Пока есть вероятность, что ты носишь моего ребенка, ты будешь жить в моем доме и под моим присмотром. Это не обсуждается. Исчезнуть даже не пытайся, иначе сделаешь только хуже.
— Ты что, угрожаешь мне? — опешила я, отшатываясь от мужчины.
— Предупреждаю. Станешь хитрить и пытаться сбежать от меня — запру и всюду будешь выходить под охраной. Если тест ДНК покажет, что ребенок не мой — сможешь пойти на все четыре стороны. Держать не собираюсь.
— А если покажет, что ребенок твой? — холодея от ужаса, спросила я. Знала, что так и будет, но все равно задала вопрос именно так.
— В таком случае в моем доме тебе придется задержаться. По крайней мере, на тот срок, пока ты не выносишь моего наследника. Или наследницу.
Тон Покровского не сулил ничего хорошего. У меня пересохло горло, так страшно было спрашивать, что будет дальше.
— Я сейчас позвоню водителю. Даже если закончишь здесь раньше, жди его. Никакого общественного транспорта и такси, поняла меня?
Я робко кивнула.
— Вот и умница. До вечера.
Марат развернулся и быстро скрылся из холла. Без сил я опустилась на мягкий диван, стоявший в холле. Боже мой, во что же я ввязалась? И главное, чем все это грозит мне и малышу?
î—‹



Глава 7

Обследование заняло весь день, но именно сегодня посещение любых врачей и сдача анализов мне только в радость. Потому что ради малыша я готова хоть тысячу таких процедур и осмотров пройти. Да и возвращаться в дом к Марату не очень хотелось. Какой же я была слепой, когда думала, что влюблена в него! Слишком жестокий, холодный, закрытый, эгоистичный. Раньше он мне казался таким надежным и серьезным мужчиной, а теперь… Надо было не жалеть этого монстра, а просто сбежать сразу, как только сделала тест! Правильно говорила мама — локоть вот он, а не укусишь.
Кстати, о побеге я и думала. Даже когда на улице меня встретил огромный, похожий на шкаф, охранник, который неотступно прошагал за мной прямо до двери машины. По-моему, он даже в затылок мне дышал, так близко шел. Как под конвоем, ей-богу! А что же будет дальше? Нет, надо сбегать от Покровского. Неизвестно, что у него на уме. Раз он уже ограничивает мою свободу, то точно ничего хорошего.
Главное, усыпить его бдительность и все тщательно продумать. Ни одной ошибки больше быть не должно: если сбегу, Марат не должен меня найти. Иначе, я просто нутром чувствовала, добром это не кончится.
За окном уже стемнело. Не знаю, сколько точно времени, но с готовкой ужином я уже опоздала. Покровский вообще перфекционист, по нему часы можно сверять. Во всяком случае, завтракает и ужинает он в строго отведенное для этого время. Я злорадно улыбнулась: может, голодный походит и мозги на место встанут?
Уже дома хотела незамеченной проскользнуть в свою комнату, но Марат как будто специально поджидал меня. От неожиданности я вздрогнула, натолкнувшись в темноте на его фигуру в прихожей.
— Простите, что не успела приготовить ужин, — не чувствуя ни капельки сожаления, сказала вместо приветствия.
— Я заказал ужин из ресторана. Идем, стол уже накрыт.
Я так опешила, что не сразу поняла, что стою почти на пороге дома, открыв от удивления рот. Это кто, Покровский накрыл на стол?! И собирается есть ресторанную еду?? Сколько его знаю, Марат всегда старался есть только дома и терпеть не мог ни кафе, ни крутые дорогущие рестораны.
Быстро мою руки и прохожу в столовую. Не верю своим глазам, но так и есть — стол накрыт на двоих, приборы разложены, Покровский как всегда во главе стола. Только вот… с каких пор мы едим вместе? Я, как прислуга, всегда питалась отдельно, на кухне.
— Садись, — приказывает мужчина.
— Я не голодна, спасибо.
Взгляд Марата тяжелеет и в голосе снова слышится металлический отзвук:
— Я сказал, садись.
Сжимаю зубы, чтобы не нагрубить в ответ на этот приказной тон, но все же опускаюсь на отведенное мне место. Мне так неуютно, что я постоянно ерзаю на стуле. Покровский ведет себя, как ни в чем не бывало, а вот мне не по себе от этого ужина. Даже кусок в горло не лезет, хотя я старательно ковыряюсь вилкой в тарелке и делаю вид, что ем. Лишь бы снова не начал командовать.
— В медицинском центре отказались с меня деньги брать за обследование, — чтобы хоть как — то разорвать напряженное молчание, произношу я.
— Естественно. Его оплачиваю я.
— Да, но…
— Это не твоя забота. Ешь, — отрезает Покровский.
Черт возьми, если бы я услышала подобные слова раньше, вроде этих, когда мужчина дает понять, что решит все твои проблемы, то просто прыгала бы от счастья! Но сейчас на душе тоскливо и тошно.
То и дело поглядываю на часы, висящие на стене, и как только проходит десять минут, не выдерживаю.
— Спасибо за ужин, — бросаю дежурную фразу, поспешно поднимаясь из-за стола.
Лучше побыть в одиночестве, чем в такой компании. А так как я в данный момент гостья, а не прислуга, раз даже за стол с собой посадил, решаю быстро сбежать из столовой. И это почти удается.
— Анна.
Поневоле вздрогнула от ледяного окрика, что прилетел в спину. Помедлила секунду, но потом все же обернулась и молча уставилась на Марата.
— Завтра утром собери свои вещи.
От радости сердце пропускает удар. Я не могу сдержать широкой улыбки, боясь поверить в такое счастье!
— Я уезжаю? — спрашиваю с надеждой.
— Переезжаешь, — поправляет Марат, — На второй этаж. Пока есть вероятность, что этот ребенок мой, он не должен ни в чем нуждаться. Так что с завтрашнего дня и до момента, когда можно будет провести тест ДНК, ты не будешь жить в крыле прислуги. Доброй ночи.
Радость угасает сразу же, как будто резко задули фитилек свечки.
— Как скажете, Марат Павлович, — бесцветно отзываюсь в ответ.
Надо просто перетерпеть. У меня есть еще несколько недель до теста, чтобы продумать план побега. С его кучей денег не составит труда отыскать кого угодно, так что все должно быть идеально. А пока что остается только играть роль послушной девочки и лишний раз не ссориться с хозяином дома. Тем более, врач рекомендовал меньше волноваться. С этими мыслями я обессиленно я рухнула на постель и почти сразу же провалилась в спасительный сон.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍



Глава 8

То, что женщины продажны, Марат Покровский понял очень рано. Сначала он узнал о том, что у отца есть любовница. Для подростка это стало шоком, как и истерика матери, которая в слезах валялась в его ногах на кухне и умоляла не уходить. У его отца есть другая семья! Это не могло уложиться в голове Марата. Разве мог он так гнусно поступить со своей женой?
В тот момент он просто заплатил любовнице баснословную сумму, украденную у отца же, и как по мановению волшебной палочки она исчезла. Правда, папаша недолго горевал и просто завел другую женщину.
А потом Марат узнал, что у матери первой появился любовник. Все это время родители были достойны друг друга: изменами, ссоры, скандалы на пустом месте, алкоголь. Оба были несчастливы и оба мучили друг друга. Зачем? У них никогда не было дружной семьи. Разочарование от этой мысли было настолько сильным, что Марат возненавидел обоих. Ненависть копилась постепенно и рано или поздно черная лютая злоба должна была во что-то вылиться.
У Покровского это вылилось в бизнес. Начинал он с верным другом Димкой. Первое время они брали так много заказов, что иногда оставались ночевать на работе, настолько уставали. Но оба знали, что только упорный труд даст плоды, поэтому себя не жалели.
Марат не взял у отца ничего. Поднимал фирму сам, жил в коммуналке, но гордость и внутренний стержень не давали согнуться и пойти на поклон. Лишь после похорон отца он по просьбе матери возглавил оставленную без хозяина фирму. Но остался при своем: вся прибыль от компании старшего Покровского шла только женщине, что его родила, до последней копейки.
Долгое время для Марата не существовало ничего, кроме работы. Наверное, будь в сутках тридцать часов, все это время он бы проводил в их «офисе» — небольшой полуподвальной комнатке на окраине города. А когда дела пошли в гору и у них вместо маленькой каморки появился целый этаж топового бизнес-центра, он встретил ее.
Слава Вишнякова, студентка третьего курса журфака, была ослепительной красоткой. Покровский понял, что пропал, как только увидел эту длинноногую блондинку в облегающем красном платье на благотворительном вечере. Добиваться ее пришлось долго, но все же Слава сдалась. Не могла не сдаться — Марат оказался щедрым на подарки мужчиной, заботливым, надежным и в довесок отличным любовником.
Забеременеть Слава не могла два года после свадьбы и все же уговорила Марата сходить на обследование. Покровский согласился сразу — он и сам рад был даже мысли о малыше.
— Конечно, вы не оставляйте попыток зачать ребенка. Я назначу вам лечение, возможно, оно даст результаты, — ободряюще улыбнулась молоденькая девушка-врач сразу после того, как вынесла жестокий приговор «Бесплоден».
Марат не подал и виду, насколько сильно его подкосил этот диагноз. Всегда знал, что мужчина должен стойко переносить любую боль, потому что только он — защита и опора для своей семьи. Пусть она и состояла только из жены.
Отношения со Славой начали портиться постепенно. Сначала мелкие ссоры, потом скандалы с битьем посуды. Но Марат не мог сократить количество работы, чтобы побыть с женой, потому что его успешная фирма внезапно начала стремительно тонуть в долговой яме. По бумагам баланс был положительным, но компании предъявляли иск за иском, пока Покровский не нанял вместо Димы аналитика со стороны и не понял, что бизнес на грани банкротства.
Любимая жена, верный друг, работа, которая приносит удовольствие — до определенного момента у Марата было все. Пока в один из вечеров он не вернулся в их уютную квартирку раньше положенного и не обнаружил верного друга с любимой женой в своей постели.
Слава скакала верхом на Димке, но едва увидела мужа, его страшный взгляд, как побледнела и скатилась с любовника, заворачиваясь в покрывало.
— Да! Да, мы трахаемся! — с вызовом пошла в наступление она, — А ты что, думал, я буду с тобой всю жизнь жить? Детей не можешь иметь, да еще и по миру скоро пойдешь! Зачем мне ты такой нужен?!
Марат перевел тяжелый взгляд на друга, нервно натягивающего майку.
— И давно ты с моей женой кувыркаешься?
— Друг, ты не так понял, я…
— Год назад Слава ездила на курорт «развеяться». Твой отпуск так случайно совпал с ее отдыхом? — вскинул бровь Покровский. Внешне он оставался спокойным, но внутри бушевал ураган. Приходилось сжимать кулаки до побелевших костяшек, чтобы не разорвать обоих голыми руками.
— Что молчишь? — глядя на то, как верный друг стремительно бледнеет вслед за его шлюхой-женой, поинтересовался он, — Может, расскажешь еще и о том, как тихо выводил деньги с баланса фирмы на левый счет?
— Я об этом ничего не знаю! — вскинулся было Димка, но глаза его забегали, едва он натолкнулся на жесткую усмешку Марата, — Ты должен понять, я…
— Ты воровал наши общие деньги и вкладывал их в свой личный бизнес. И трахал мою жену.
Покровского мутило от этих двоих.
— Выметайтесь. Оба.
— У тебя всегда все шло как надо. Бизнес, Славка за тебя замуж вышла. А я ведь не хуже тебя! Даже лучше! В отличие от тебя я хоть ребенка смог ей сделать! — с ненавистью прошипел Димка.
В этот момент Марат не выдержал. Кинулся к бывшему другу, как разъяренный зверь, и с ходу впечатал несколько ударов по ухмыляющемуся лицу. Из носа Димки хлынула кровь, но он не сопротивлялся, давал себя бить. Всегда готов был отвечать, когда не прав. Зато фурией подлетела Слава, вцепляясь ногтями в руку, как дикая кошка.
— Пусти его! Пусти! Ненавижу тебя! Пусти его! — истерически верещала она, расцарапывая кожу до крови.
Марат поймал ее роскошные белокурые локоны и до боли сжал на затылке, оттаскивая от себя. Если бы только мог, он ее уничтожил. Просто приложил несколько раз головой об стену, чтобы выместить свою черную злобу. Но Марат никогда не бил женщин, тем более беременных. Даже таких, как его бывшая жена.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уведи эту суку, пока я не убил вас обоих, — прорычал Покровский, швыряя Славу в сторону Димки.
В тот момент, когда Марат осушил третий стакан водки на задымленной от сигарет кухне, он понял своего отца. Все женщины просто продажные меркантильные твари, достойные лишь того, чтобы ими пользовались. И нет смысла горевать по одной из них, когда ее легко заменить. Немного хрустящих бумажек — и любая из красоток проведет с тобой ночь.
Покровский поднялся, распахнул окна, впуская промозглый осенний воздух, чтобы выветрить из кухни дым. Выбросил недопитую бутылку водки, забрал документы и деньги, и больше никогда не возвращался в эту квартиру.
У него была изменщица-жена, предатель друг и тонущая от долгов фирма. И кое-что из этого отдавать он не планировал. Потому что с этого момента в жизни Марата имел значение только его бизнес.



Глава 9

Токсикоз по утрам — что может быть хуже для беременной? Но не для меня! Тошноте утром я так обрадовалась, что вместо привычной зарядки просто прыгала до потолка от счастья. Правда, недолго. Потому что потом пришлось бежать в уборную. Ну а после у меня просто не осталось времени радоваться дальше — и так опоздала с приготовлением завтрака. Он превратился в настоящую муку!
Организм слишком сильно реагировал на запахи еды, но вот когда в кухню зашел злой и голодный Покровский, стало еще хуже.
— Не подходите, прошу! — зажимая нос ладонью и быстро отходя в противоположную часть кухни, взмолилась я.
— Что такое? — хмуро поинтересовался Марат, останавливаясь посреди кухни.
— Меня от вас тошнит.
Лицо Покровского так вытянулось от изумления, что я не сдержала нервного смешка. Но тут же спешно поправилась:
— У вас очень парфюм резкий.
Марат недовольно скривил губы, отошел на несколько шагов и недовольно поинтересовался:
— Завтрак?
— Завтрак почти готов, я сейчас накрою… на… стол… — к горлу вновь подкатило и я, зажав рот ладонью, со скоростью света побежала в уборную. Покровский едва успел проема двери освободить, чтобы дать мне дорогу.
Через несколько минут, когда я уже вернулась на кухню, Марат обеспокоенно поинтересовался:
— Как ты себя чувствуешь?
— Я… ничего… просто немного тошнит. Сейчас приготовлю вам что-нибудь, — пообещала я, старательно отворачиваясь, чтобы не дышать этим возмутительно вонючим одеколоном. Боже, и как раньше этот запах мог мне нравиться?!
— Не надо. Я перекушу в кафе на работе, — Покровский обернулся на пороге и хмуро добавил, — ты очень бледная. Точно не нужно к врачу?
— Нет, это же токсикоз. Все нормально. У меня прием на следующей неделе.
— Хорошо, — помедлив, ответил Марат, — Я распоряжусь, чтобы охрана помогла собрать и перенести твои вещи.
Как только Покровский ушел, я сразу же настежь распахнула все окна и с наслаждением вдохнула полной грудью свежий воздух. Удивительно, после его ухода даже тошнить перестало почти сразу!
— Что, малыш, ты тоже папу не очень-то жалуешь? — весело фыркнула я, погладив живот.
Марат не сказал, в какую из комнат переезжать — и это было отлично. Раз ему все равно, я выбрала самую дальнюю, с видом на сад и небольшим милым прудиком. Красиво, воздух свежий, а заодно и Марата буду поменьше видеть. Если и девушек продолжит таскать — и их тоже.
Удивительно, но сейчас я вообще не переживала, что на самом деле Покровский переспал со мной просто потому, что больше было не с кем, а не потому, что я ему нравилась. Слишком уж тяжелый и сложный человек. Одно дело, когда это твой работодатель, а другое, когда кто-то ближе. Даже сейчас — я ему никто, у нас просто общий ребенок должен родиться, а он уже пытается контролировать всю мою жизнь.
С переездом мне и помогать не пришлось — все небольшое количество вещей я сама перенесла в новую комнату. А уже потом приступила к работе. Токсикоз токсикозом, а рабочие обязанности с меня никто не снимал. Дом был большой, и мне сегодня предстояло убрать весь второй этаж. Покровский все собирался нанять полный штат прислуги, но его, кажется, и так все устраивало. Конечно, не он же убирает каждый день по этажу, готовит еду и по магазинам ездит за покупками. Дела вроде бы не очень хлопотные, но когда все это вместе нужно сделать…
Сама не заметила, как прошел день. Я как раз заканчивала уборку в кабинете Покровского, когда он вошел. Не заметила даже, пока он не окликнул.
— Анна, — голос Марата прозвучал строго.
Вздрогнула от неожиданности и порывисто обернулась. Ну что за привычка ходить бесшумно?!
— Да? — мне захотелось тихо улизнуть мышкой, лишь бы не чувствовать этого тяжелого взгляда.
— Что ты делаешь?
— Я… убираю ваш кабинет, Марат Павлович, — пояснила обескураженно, пожав плечами.
— Ты больше здесь не работаешь.
У меня даже колени подогнулись.
— Что я сделала не так? — изумилась я, обессиленно рухнув на стоявший позади диван.
И тут же нахохлилась. Да черта с два! Мне нужна эта работа и деньги, которые я за нее получаю!
— Вы не имеете права меня увольнять! — заявила я категорично, — У нас официальный контракт и, к тому же, я беременна! Только попробуйте уволить, я вас засужу!
Марат удивленно поднял брови, явно не ожидая такого противодействия. Ага, съел? Нет уж, так просто меня не возьмешь. Я не могу позволить себе лишиться рабочего места именно сейчас!
С губ мужчины сорвался тяжелый вздох, и в следующую секунду он подошел ко мне. Кожаная обивка слегка скрипнула, когда Марат опустился на диван рядом.
— Анна, — серьезно произнес он, — ты больше не работаешь в этом доме. Ты здесь живешь.
Я открыла от удивления рот и тут же его захлопнула. Очень зря, потому что следующим вопросом Марат снова вогнал меня в ступор.
— Тебя больше от меня не тошнит?
— Э-эм… Вроде бы нет, — растерянно ответила я.
— Значит, не зря переоделся, — как-то устало улыбнулся Покровский.
Ничего себе заявление! Но правда, даже от кожи не пахло, значит, Марат успел еще и душ принять?
— Я уже позвонил в агентство, — продолжил он, — завтра пришлют повара, двух горничных и садовника. Только управляющего пока не нашел. Сможешь последить за их работой?
Задумчиво покусала губы. В принципе, здесь мне совсем нечем теперь заниматься. Только раз в неделю ездить к врачу разве что. Вот только…
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Если платить как управляющему будете, тогда да, — выдвинула я требование. Ну а что, он ведь меня уволил фактически!
— А ты выгоды не упускаешь, я смотрю, — хмыкнул Покровский.
— Я давно у вас работаю, — фыркнула в ответ, — есть у кого поучиться.
Только я поднялась и сделала шаг к двери, как Марат перехватил мое запястье и вложил в руку конверт. Удивленно вздернула брови и с интересом распечатала его. Внутри оказалась золотая кредитная карта.
— Это что? Оплата вперед за услуги управляющего? — растерялась я.
— Можешь считать и так. Если у тебя будет потребность купить что-то для ребенка, можешь пользоваться картой. Учти, снятие крупных сумм я отслеживаю, вывести деньги на свой счет или как-то еще обмануть меня не получится.
— Не доверяете женщинам, Марат Павлович. Что, в прошлом был печальный опыт? — не удержалась я.
Взгляд Покровского неуловимо потемнел и выражение лица вновь стало жестким. Кажется, я и правда нечаянно надавила на больную мозоль…
— Доброй ночи, Анна, — пожелал он с нажимом, но сам с дивана не поднялся.
— Доброй, — пробормотала я и поспешно сбежала из кабинета.
Ощущение жгучего взгляда в спину не пропало, пока я не закрыла за собой дверь новой комнаты.



Глава 10

Я прекрасно знала, что Покровский не любил чужих в своем доме, поэтому даже не удивилась, увидев его мрачным и недовольным. Но горничные и садовник не попадались ему на глаза весь день, так что все шишки посыпались на нового повара уже за первым ужином.
— Отвратительно, — Марат скривил губы, едва попробовал кусочек еды, и отшвырнул вилку.
Сочувственно взглянула на женщину, стоявшую за его плечом. Лицо бедняжки почти сравнялось с цветом ее фартука.
— Я все немедленно исправлю! — она бросилась убирать тарелку, но он жестом остановил ее.
— Не трудитесь. Вы уволены.
Я прожевала кусочек рагу и возразила:
— Но Марат Павлович, это ведь вкусно!
— Это невозможно есть! Я не желаю ни травиться сам, ни травить этим мать моего ребенка. Можете убрать здесь все и получить расчет за один день работы.
У Зои, нового повара, даже подбородок задрожал и глаза наполнились слезами. Мы совсем немного успели познакомиться с ней, но она показалась мне хорошим человеком. У меня внутри все скрутило, так стало ее жалко после отповеди Марата. Незаслуженной причем! Зоя профессиональный повар, не то что я.
— Давайте я приготовлю, — с готовностью поднялась я с места и сделала жест Зое, чтобы она шла на кухню.
Марат поднял на меня тяжелый взгляд. Да уж, больше чем уверена, что он откажет сейчас любому аргументу.
— У тебя же токсикоз. Стоять у плиты не лучшее решение. Я закажу доставку из ресторана.
— Но ведь приготовить быстрее, чем ждать несколько часов еду из ресторана. И есть очень хочется, — поспешно оправдалась я, — а тут через час уже будет готово. А то и раньше.
Покровский помолчал хмуро, но потом все же кивнул.
— Хорошо. Но завтра подберешь нового повара. Я позвоню в агентство и договорюсь, — он отодвинул стул и ушел из столовой.
Я успела зайти на кухню в тот момент, когда Зоя поспешно вытирала слезы. Эта женщина была лет на двадцать старше меня, наверняка опыта набралась в профессии, неужели ее так сильно задели слова Марата?
— Зоя, не переживайте так, — быстро подошла ближе и ободряюще погладила ее по руке.
— Простите, простите, что подвела вас, — в глазах снова заблестели слезы.
— Вы не подвели, просто Марат Павлович… он очень… привередливый. Это не значит, что вы готовите плохо.
Женщина кивнула, вроде бы успокоившись, а после внезапно разрыдалась:
— Мне очень нужна эта работа! У меня сын, он… тяжело болеет. Мне очень нужны деньги. Я могу в горничные пойти, если хотите. Не увольняйте меня, пожалуйста, дайте возможность показать, что я могу вам помочь!
Так вот оно что! Зоя не из-за слов Покровского переживала, а из — за того, что лишится хорошего места и не сможет заботиться о ребенке. Прямо как я совсем недавно… Я торопливо обняла ее и чуть встряхнула:
— Зоя, перестаньте извиняться! Я попробую поговорить с Маратом Павловичем. Давайте только приготовим ужин. А то когда он голодный, то слишком уж злой.
— Правда? Вы дадите мне шанс? — женщина всхлипнула, торопливо вытирая слезы.
— Ну конечно! Вы ведь профессиональный повар. И еще, Зоя, ко мне лучше на «ты», — улыбнулась я.
С ужином мы схитрили. Рагу оставили то же, только я добавила к нему привычные для себя приправы, а вот стейк Зоя приготовила заново. Покровский даже не заметил ничего! Сначала пробовал, конечно, с подозрительной миной, но съел все дочиста и поблагодарил довольно. Мужчины…
На разговор я решилась только после ужина, когда Марат собирался работать дальше и находился в нормальном расположении духа. Не хочу, чтобы эта бедная женщина с ребенком осталась в беде. А раз уж могу ей помочь, то сделаю это. Решительно я окликнула Покровского уже возле его кабинета.
— Марат Павлович! — когда он обернулся, я остановилась напротив и попросила, — оставьте Зою, пожалуйста. Она и правда очень вкусно готовит, а я проконтролирую, чтобы она делала все, как вы любите. Как сейчас.
— Будешь выполнять часть работы за нее, а она получать деньги? — усмехнулся он и отрицательно покачал головой.
— Я люблю готовить для вас, — честно выпалила я и осеклась, прикусив кончик языка. Стараясь не замечать его пристального взгляда, добавила честно, — у Зои маленький ребенок, он болеет. Ей очень нужна эта работа. Да и мне будет легче, не найду я повара лучше и опытнее. А сама не могу долго находиться на кухне, вы же знаете.
Наши взгляды встретились и с замиранием сердца я поняла — сейчас откажет. У Марата никогда и ни для чего не было оправданий. Делаешь работу плохо — идешь вон.
— Хорошо, — его ответ стал неожиданностью, кажется, и для него самого. Жесткая складка на лбу разгладилась и Марат кивнул, подтверждая свои слова.
— Правда? — воскликнула я, едва не подпрыгнув от радости.
Не ожидала, что уговорить его получится так быстро. Я уже приготовилась к долгой осаде, а тут… Слава Богу, все так благополучно разрешилось и теперь Зоя спокойно сможет копить на лечение ребенку! Облегчение и радость были так сильны, что я не удержалась и порывисто обняла Марата.
— Спасибо-спасибо-спасибо, Марат Павлович! — протараторила с горячей благодарностью.
Даже не сразу поняла, почему Покровский так сильно напрягся. А когда отстранилась, он наблюдал за мной с удивлением и каким-то необъяснимым интересом в глазах.
— П-простите! — запнувшись, смущенно пробормотала я и отступила на шаг, — Спокойной ночи, Марат Павлович!
— Анна…
Его горячая ладонь перехватывает мое запястье и одним движением он разворачивает меня к себе. Сердце предательски ухает вниз, когда мы встречаемся взглядом.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Называй меня просто Марат. И без «вы», — говорит он с мягким укором.
Чувствую, как он гладит внутреннюю сторону запястья большим пальцем, так ласково, что я сглатываю и нервно облизываю губы:
— Х-хорошо. Доброй ночи! — попрощалась я, чувствуя неловкость.
Развернулась и быстро скрылась в своей комнате. Поспешно захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Вот сейчас я очень хорошо вспомнила, почему влюбилась в Покровского. В такого Покровского вообще сложно не влюбиться, особенно когда он смотрит таким взглядом, от которого внутри все обжигает.
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Нет, мне точно показалось, не могло это быть правдой. Или могло? Тяжело вздохнув, я опустилась на постель и потерла виски пальцами. Наверное все же воображение разыгралось или гормоны шалят. Слишком все стало сложно…



Глава 11

Та тошнота, что была в самом начале, оказалась лишь цветочками. А вот уже дальше начался настоящий токсикоз. Ни килограмма не набрала, только похудела сильнее. Меня мутило буквально от всего, иногда и от воды. От слабости я даже с кровати подняться не могла. Пришлось несколько дней в больнице провести. Под капельницами стало легче, но все равно состояние было аховое. Тошнота случалась уже не так часто, но постоянно хотелось спать. Как тут думать о побеге, когда у тебя сил хватало только до подушки добраться?
Зато Покровский вел себя нормально, даже смирился с прислугой в доме. Девочки-модели как-то разом исчезли, во всяком случае я не видела, чтобы он приводил домой любовниц. Хотя иногда замечала, что он не приезжал ночевать. И этот факт даже немного неприятно царапал внутри.
Марат исправно перечислял зарплату на мой счет, а вот деньги с карты я не трогала. Еще рано было покупать что-то для малыша. Я боялась даже просто смотреть вещи в интернет-магазинах и планировать что-либо купить. Конечно, приметы — это абсурд и просто дурацкие предрассудки, но когда у тебя было несколько выкидышей, то все это уже не кажется шуткой. Так что я просто старалась разнообразно питаться, гуляла, посещала врача и следила за работой прислуги в доме.
Единственное, что постоянно нервировало — я постоянно находилась под надзором. Всегда, абсолютно всегда за мной неотступно следовали два охранника размерами как тот массивный шкаф из дуба, что стоял в моей комнате. Куда бы я ни пошла, за спиной всегда были они. Мы даже не познакомились толком, потому что все, что они говорили мне, было «Здравствуйте». А потом начисто игнорировали все вопросы.
Когда один раз мы ехали на плановый прием, я даже пошутила, не хотят ли они зайти со мной в кабинет. Вдруг на самом деле из живота ребенок пропал или я сама сейчас исчезну, как только они следить перестанут. Шутки они не оценили.
Кровь для ДНК теста у меня взяли уже на девятой неделе. Результат анализа пришлось ждать десять суток, так что я не удивилась, когда на одиннадцатый день с самого утра ко мне заявился Марат и сказал, чтобы я собиралась. Так, наверное, не терпелось ему узнать, действительно ли его ребенок. Я и не перечила.
Покровского в медицинском центре встречали как дорогого гостя: сразу встретили в дверях, проводили в кабинет Петра Васильевича и любезно предложили кофе. У меня тоже поинтересовались ради приличия, не хочу ли я чего-то. Еле сдержала ехидное фырканье — удивительно было, как эта милая девушка меня вообще заметила, так она пожирала глазами Марата. Впрочем, про медсестру забыли и думать, когда в кабинет вошел Петр Васильевич.
— Рад, рад видеть вас, Марат Павлович, Анна Сергеевна, — пожилой врач и по совместительству заместитель директора медицинского центра сиял радостной улыбкой, пожимая Марату руку, — вот, забрал личную мед. карту Анны Сергеевны, посмотрел. Все хорошо с малышом, скоро будет второй скрининг и…
— Петр Васильевич, — остановил его Покровский жестом, — к делу.
— Да-да, — мужчина рассеянно перелистал бумаги, кашлянул и, найдя нужную, снова заулыбался. Протянул документ Покровскому и заторопился, — Результат теста привезли пару часов назад. Что ж, рад поздравить вас, Марат Павлович. Вы — отец ребенка, это установлено экспертизой на девяносто девять и девять десятых процентов. Хотите знать пол?
Покровский забрал бумагу из его рук и, как истинный бизнесмен, погрузился в чтение. Я закатила глаза, сложив руки на груди. До чего же недоверчивый! Лишь когда Марат изучил документ до конца, поднял взгляд на врача и поинтересовался:
— Вы уже знаете пол?
— Для подобного ДНК теста нужно выделить икс или игрек хромосомы, чтобы определить пол ребенка, а уже после сравнить его профиль с биоматериалами отца, — пустился в пространные объяснения Петр Васильевич. Хотел рассказать что-то еще, но натолкнулся на выразительный взгляд Марата и кашлянул, — да, мы знаем пол ребенка.
Я замерла, от волнения сжимая сумочку. Нет разницы, мальчик или девочка, все равно это безумная радость! Но очень уж хотелось узнать, кто это.
— Конечно! Скажите, кто у меня будет? — не выдержала я многозначительного молчания.
Но врач словно проигнорировал меня. Дождался благосклонного кивка со стороны Покровского и только тогда улыбнулся:
— Поздравляю, у вас будет мальчик!
— Сын, — выдохнула я с улыбкой.
— Наследник, — тихо произнес Марат, и на его губах появилась довольная усмешка. Кажется, он и сам рад тому, что этот ребенок от него. Просто, наверное, не привык выражать эмоций.
— И, смею заверить, никаких отклонений у плода нет, последнее обследование показало, что малыш развивается отлично! За Анной Сергеевной наблюдает лучший врач, я постоянно контролирую, как ведется ее беременность.
Петр Васильевич словно пытался выслужиться перед Покровским. Хотя этому я уже не удивлялась.
По дороге домой, пока я смотрела в окно, мысли то и дело возвращались к ребенку. Я боялась сглазить, боялась даже думать о будущем, но само собой представлялось, как малыш будет расти, как будет играть с любимыми игрушками, учиться читать и считать, как ввяжется в первую драку ради любимой девочки и принесет двойку из школы. И поневоле улыбалась. Все сделаю для того, чтобы мой малыш был счастлив!
Покровский ехал рядом, но я даже забыла о том, что в салоне нахожусь с ним, а не с охранниками, как обычно. Поэтому когда машина вкатила на выложенную плитами подъездную дорожку, попрощалась, как и привыкла, и направилась к дому.
— Аня, поднимись в мой кабинет. Нужно поговорить, — окликнул Марат.
Пожала плечами и направилась в комнату, чтобы переодеться. Покровский наверняка хотел дать какие-то распоряжения по ведению дома, потому что больше ни о чем мы не разговаривали обычно. Хотя он вел себя очень вежливо и даже мило, но за границы приличий не переходил.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да? Что-то случилось? — я остановилась на пороге кабинета уже через несколько минут.
— Садись, — Покровский опустился в свое кресло и кивнул мне.
Послушно села напротив Марата.
— Ни о каком аборте речи быть не может. Ты родишь этого ребенка, — внезапно произнес он, сверля меня взглядом.
Удивленно вскинула вверх брови и сначала не ответила. Показалось, что я ослышалась, но нет, Марат выжидающе смотрел на меня.
— Я и не собиралась делать аборт… — ответила обескураженно. А какого ответа он ждал?
— Кто знает, — пожал он плечами, — оплату получишь потом. Мой юрист подготовит договор.
— Какой договор? И какую еще оплату? За что?
Ощущение было такое, будто мы разговариваем о разных вещах, потому что лично я ничего не понимала. Марат окинул меня таким взглядом, словно знал, что я специально прикидываюсь и строю из себя дурочку, но все же пояснил:
— Получишь деньги как суррогатная мать и исчезнешь из нашей жизни.
В груди что-то оборвалось после этих слов. Меня словно оглушило, потому что я не слышала ни звука вокруг себя. Только неровный грохот сердца и гул в ушах. Это что, какая-то злая шутка?
— Что? — выдавила едва слышно. На большее просто не хватило ни слов, ни сил.
— Можешь не переживать, — Марат придвинул к себе одну из бумаг и быстро нацарапал на ней ручкой цифры, — я очень щедр с теми, кто мне полезен. За сына я не скуплюсь. Вот эту сумму ты получишь после родов на личный счет.
Он деловито придвинул ко мне бумажку и с довольной улыбкой откинулся на спинку дорогого кожаного кресла.
Я смотрела на Покровского во все глаза, будто у него выросло несколько рук, и не верила в то, что он говорит. Это розыгрыш? Меня снимает камера? Потому что сама эта мысль не укладывается у меня в голове: отдать своего ребенка и получить за это деньги.
— Ты шутишь? — выдавливаю я, чувствуя, как дрожат руки, — Как мне жить потом? Зная, что мой малыш где-то не со мной, что я своими руками отдала его?
— Родишь еще, — просто пожал плечами Марат, — потрахаешься с кем-то или сделаешь ЭКО. Один раз у тебя получилось залететь, значит, получится снова.
Если бы мне сейчас прострелили дыру в груди, все равно не было бы так больно, как после этих жестоких слов. Они так сильно выбили из колеи, что я не смогла и слова в ответ сказать, только быстро-быстро замотала отрицательно головой. «Нет, ни за что! Ни за какие деньги, никогда этого не будет!» — хотелось закричать мне, но горло сковал спазм, мышцы как будто парализовало. Я не могла произнести ничего.
Марату и не были нужны слова — он все понял по моему взгляду. И разозлился: в глазах мужчины зажегся нехороший огонек.
— Послушай, я был очень вежлив с тобой, даже не зная, мой ли это ребенок, — с нажимом произнес он, подаваясь вперед. Сощурился и продолжил вкрадчивым тоном, — позволил тебе жить здесь и фактически управлять домом. Но это не значит, что ты стала здесь хозяйкой и имеешь право голоса. Даже то, что ты носишь моего ребенка, не позволяет тебе перечить мне.
Вот после этих слов внутри меня словно вулкан взорвался и по венам потекла раскаленная лава, настолько сильной была ярость! Она выжигала внутренности огнем, и я не выдержала, перешла почти на крик:
— Ты потерял связь с реальностью, Покровский??? Я не твоя вещь, и мой ребенок тоже! Я его мать, а не инкубатор! Неважно, смогу ли я выносить еще малыша или нет, я все равно не могу просто взять и отдать его! Это моя кровь, моя плоть, он растет у меня под сердцем! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь??!
— Если ты считаешь, что сумма, которую я предложил, маленькая, то это деньги в долларах, а не в рублях. И я могу добавить еще столько же.
— Ты что, не слышишь?! Я не отдам тебе этого ребенка! Плевать, сколько ты за него можешь дать!
— Перестань ломать комедию, — холодно процедил Марат, — я не собираюсь слушать всю эту сопливую чушь. Женщины вроде тебя все готовы продать. Будет так, как я сказал. А если ты продолжишь скандалить, то весь остаток беременности проведешь с заклеенным ртом, привязанная к постели.
Он не слышал меня. Вообще не слышал то, что я говорю! Во мне кипел гнев и, видит Бог, я была готова разнести весь его гребаный кабинет, разбить здесь все к чертовой матери. Но знала, что даже это не поможет. С трудом удалось сдержать себя и тихо произнести:
— Я не оставлю этого так. Подниму шумиху. Скажу, что ты держишь меня взаперти, что…
— Правда? — вскинул он бровь, ухмыляясь, — и как же, если ты не можешь выйти? Будешь кричать и звать на помощь? Тогда учти, что мои слова про кляп до сих пор в силе. И это самое мягкое, что я готов применить. Не вынуждай меня прибегать к мерам посерьезнее, детка. Просто будь послушной хорошей девочкой, какой была, когда стонала подо мной в постели.
В лицо бросилась краска, и не столько от стыда, сколько от возмущения.
— Это не сойдет тебе с рук, Марат, — тихо сказала я, сжимая кулаки так, что ногти до боли впились в кожу, — я буду биться за своего ребенка, я пойду в суд.
— Ты ведь в курсе, сколько у меня денег? — скучающим тоном уточнил Покровский, — Абсолютно все решения суда будут в мою пользу.
— Я пойду в Европейский суд, подниму шум в зарубежной прессе, да хоть у черта в аду! Ты ни за что его не получишь.
Не знаю, что из этого вывело Покровского из себя, потому что внезапно он грохнул кулаком по столу так, что я испуганно вздрогнула, и прорычал, прожигая меня взглядом:
— Мой сын не будет даже знать твоего имени. Точка. Убирайся в свою комнату, пока я не передумал и не определил тебя в закрытую больницу, где в метре от тебя постоянно будет находиться несколько санитаров.
Я вылетела из кабинета Покровского за секунду до того, как желание вцепиться ему в горло не пересилило здравый смысл. После пережитого меня трясло от нервов, а внутри царил ураган: кровь то кипела от ненависти и злости, то в груди становилось сиротливо холодно до такой степени, что сердце от тоски сжималось.
Не помню, как я пролетела весь коридор, как заперлась в ванной своей комнаты и, включив воду на всю, горько разрыдалась, зажимая рот ладонью.
— Аня, у тебя все в порядке? — послышался через несколько минут обеспокоенный голос Зоя из-за двери.
С трудом проглотила всхлип и постаралась ответить обычным тоном.
— Да. Все нормально, — выдавила я, повысив голос. — Немного тошнит.
— Если что, я на кухне, — помолчав немного, наконец ответила она.
— Хорошо.
Если за мной неотступно следовала охрана, то вполне вероятно, что и прислуга тоже следит за мной и обо всем докладывает Покровскому. Нельзя доверять никому. И никому нельзя говорить о том, что я хочу сбежать. Марат не услышит меня, на это глупо даже надеяться. А я не готова отдавать своего малыша даже родному отцу и никогда больше не видеть его.
Поспешно вытерла слезы и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Положила руку на живот и покачала головой.
— Не бойся, малыш. Мама тебя никому не отдаст.
Пусть он следит за мной, пусть ограничивает и угрожает, пусть уверен в том, что я никуда не денусь. Я готова хоть зубами грызть землю, чтобы вырваться отсюда. Не знаю, как я это сделаю, но другой возможности быть с сыном у меня просто не будет. А значит, нужно начинать готовиться уже сейчас.
î—‹



Глава 12

Все, что нужно было Марату после того, как Анна поселилась в его доме — чтобы она вела себя тихо и не мешала жить обычной жизнью. Немного ласковых слов, человеческое отношение, теплая улыбка — и вот его горничная уже не перечит, не скандалит, а ведет себя послушно и мило. Ест, спит, что-то там «важное» по дому решает и не отсвечивает. И это отлично, потому что Марат всегда считал, что женщине стоит открывать рот в двух случаях: на коленях на уровне ширинки, чтобы его ублажить, и чтобы стонать в кровати. Всё.
Главное, что пока что она ничего не спрашивала, не задавала вопросов и не пыталась сбежать. Да и куда там — вначале ее тошнило от любого запаха, потом она спала едва ли не целыми сутками. Идеальная будущая мать его ребенка. Тихо выносила, родила и исчезла. Правда, в эти планы Марат не считал нужным посвящать Аню до определенного момента. Меньше знает — крепче спит.
Покровскому хотелось, чтобы этот ребенок был действительно от него. Кто знает, может это его единственный шанс стать отцом? Он даже воспользовался каким-то идиотским калькулятором на женском сайте, чтобы высчитать примерно, когда произошло зачатие. Даты в целом совпадали, так что оставалось лишь дождаться результата теста ДНК. Пока существовала хотя бы маленькая вероятность того, что забеременела Аня после секса с ним, Марат обеспечил ее всем. И охрану приставил на всякий случай.
После скандала Анна категорически отказалась садиться с ним за один стол и теперь завтракала, обедала и ужинала на кухне, о чем Покровскому доложила одна из горничных. Эта умная девочка была его глазами и ушами. Первым делом после работы Марат слушал, что делала Аня, что говорила, как себя чувствовала и что ела. И, главное, не подговаривала ли кого-то из прислуги помочь ей любыми способами.
— Анна Сергеевна даже не выезжала из дома, только прогуливалась по саду, — отрапортовала горничная, имени которой Марат даже не знал.
— Одна?
— Да, конечно.
— И ни с кем не разговаривала?
— Только с Зоей, кухаркой. Но ни о чем таком, только о том, какие продукты нужно закупить и о погоде.
— Хм. Умная девочка, — Марат потер задумчиво подбородок и жестом отослал прислугу, — иди.
Нет, Анна была не той женщиной, которая так легко смирится и сдастся. Он был больше, чем уверен, что в конце концов она что-то выкинет. И нужно быть готовым к этому. Покровский уже позаботился, чтобы телефон Ани залочили только на его номер и на номер врачей, которые ведут ее беременность. Никому больше дозвониться она не сможет. История поиска в интернете тоже ежедневно отслеживалась. Но пока ничего, намекающее на готовящийся побег, не было. Это казалось подозрительным.
— Марат Павлович, там к вам гостья… — вырвал его из раздумий голос вернувшейся горничной.
Покровский удивленно вскинул бровь. В гости он никого не ждал, тем более женщину. И ни одну из его любовниц охрана не пускала на территорию без предварительного уведомления. Но едва он спустился вниз, как сразу же пожалел, что вообще в данный момент находился дома.
— Только тебя здесь не хватало, — Марат закатил глаза, как только увидел на пороге незваную гостью.
Со своей матерью, Агатой Степановной, Покровский предпочитал не видеться без особой надобности. Обычно их встречи происходили не чаще раза в год, но если бы мог, Марат встречался с ней еще реже. Эта высокая худощавая женщина во многом походила на собственного сына, причем не только внешне.
— Мой мальчик! — она сразу же бросилась к сыну, но тот только отрицательно покачал головой. Такие вот проявления нежности он терпеть не мог, а от матери вообще считал их лицемерными. Агата стушевалась, споткнулась на ровном месте, но едва увидела спускающуюся со второго этажа Аню, как воспряла духом.
— Я приехала, как только узнала!
— Узнала что? — усталым тоном поинтересовался Покровский.
— Что ты живешь с какой-то… — Агата Степановна явно хотела сказать что-то не слишком приятное, но в последний момент сдержалась и благопристойно закончила, — дамой.
— Тебя это касается меньше всего, — иронично заметил Марат. Обернулся к застывшей на середине лестнице Анне и произнес, — это моя мать, Агата Степановна.
Анна слетела вниз, будто на крыльях, и сразу же протянула руку для рукопожатия, как-то слишком радостно улыбаясь:
— Очень приятно! Я Аня.
— И мне, — попыталась растянуть губы в приветливой улыбке Агата Степановна, но все равно брезгливую гримасу скрыть не смогла.
Марат усмехнулся. Интересно, Аня надеется заполучить его мать в союзники? Впрочем, сказать он ничего не успел, потому что зазвонил телефон и Покровский отошел в соседнюю комнату ответить на звонок.
Дверь за ним еще не успела захлопнуться, как Агата до боли сжала в своей руке ладонь девушки и прошипела:
— Я не позволю какой-то вертихвостке пудрить моему сыну мозги!
— О чем вы? — растерянно пробормотала Аня, пытаясь вырвать пальцы из слишком сильной хватки.
— Марат не может иметь детей. Что, решила ему своего выродка на шею повесить?? Не выйдет!
Вот теперь взгляд Ани изменился, загорелся огнем. Выдрав руку, она гордо вздернула подбородок и холодно отрезала:
— Мой ребенок от Марата. К большому сожалению. Потому что я уже вижу, что его отец — монстр, а мамаша этого монстра — сумасшедшая!
Развернувшись, Аня пулей взлетела по лестнице, чтобы больше не разговаривать с ней.
— Что??! Что ты сказала??! Марат! Она оскорбила меня!
Покровскому пришлось свернуть разговор и попрощаться, едва он услышал, что разговор перешел на повышенные тона. За склочный и скандальный характер он и не любил мать. Вышел из комнаты и, подхватив под локоть женщину, повел в свой кабинет. Лишь там, силой усадив ее на диван, опустился в кресло и устало поинтересовался:
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты приехала сюда скандалить и отравлять мне жизнь?
— Я приехала защитить тебя! От этой вот вертихвостки и ее прицепа! Ты что, хочешь воспитывать чужого ребенка?! Повесить на шею ярмо?
— Не стоит называть моего сына подобными словами, — ледяным тоном предупредил Марат.
Агата сразу же осеклась, округлила глаза удивленно и выдохнула:
— Ты уверен? Ведь…
— Мама, — жестко оборвал ее Покровский, — ДНК тест подтвердил. Тема закрыта. Не приставай к Анне с вопросами и уж тем более не смей ее оскорблять.
Агата тут же бросилась что-то возражать, но Марат уже не слушал. На пороге его кабинета появилась Аня, и по одному ее виду он сразу понял: что-то не так. Девушка ухватилась за дверной косяк и взглянула на него страшным пустым взглядом.
— У меня кровь… идет… — одними губами прошептала она, а в следующую секунду застонала от боли и схватилась за живот.
Марат застыл, чувствуя, как холодеет внутри. Вышел из ступора только от окрика матери:
— Вызывай скорую, быстро!
Весь мир сейчас сузился до этой миниатюрной девушки. Марат заметил, как она стремительно бледнеет, оседая на пол, и рванул к ней изо всех сил. Успел подхватить на руки в самый последний момент, когда она чуть не приложилась головой о журнальный столик. Прижал к себе и слегка встряхнул, пытаясь привести в чувство, но Аня не реагировала. Покровский бросил на мать прожигающий взгляд и рыкнул:
— Что ты стоишь??! Вызывай врачей, немедленно!
О нет, отдавать своего сына он не планировал даже смерти. Его единственный наследник, его последний шанс стать отцом…
Вот только сейчас он не мог управлять ситуацией, не мог приказать, надавить, угрожать. Впервые в жизни все зависело не от него. И от этого Марату Покровскому, жесткому бизнесмену, повидавшему практически все, было до жути страшно.
î—‹



Глава 13

Марат ненавидел больницы. Всегда он старался избегать этих скверно воняющих лекарствами и безнадегой палат как мог. Но не сегодня. Сегодня он готов был провести в этих ненавистных стенах хоть всю жизнь. Покровский мерял шагами коридор, нервно смотря на часы. Стрелка как будто не двигалась, издевательски показывая каждый раз, когда он смотрел на циферблат, что прошло всего пять минут.
Спустя час, когда Марат от неизвестности готов был разнести этот гребаный медицинский центр по кирпичику, к нему все же вышел Петр Васильевич. Он приехал сразу, как только узнал, что по адресу Покровского выехала бригада «скорой», несмотря на вечернее время.
— Что?? — подлетел к нему Марат и нетерпеливо поторопил, — Ну что?!
Пожилой врач промокнул тканевой салфеткой пот со лба и кивнул:
— К счастью, все обошлось. Я сразу направил Анну Сергеевну на анализы и УЗИ и тут же распорядился сделать нужные уколы. Сейчас она под капельницей. С плодом тоже все в порядке. Бригада успела вовремя, риск уже миновал, можете выдохнуть, — Петр Васильевич ободряюще похлопал Покровского по плечу.
Марат не сдержал облегченного выдоха, но тут же напрягся и продолжил допрос:
— Почему это могло случиться?
— Физических предпосылок никаких нет, беременность в целом протекает хорошо.
— А тошнота? Еще совсем недавно ей было плохо, вы ведь ее даже определяли в стационар на несколько дней.
— Токсикоз все же норма для беременности, организм перестраивается, — покачал головой Петр Васильевич.
— Тогда что?
— Я полагаю, что причиной стал сильный стресс. Возможно, она сильно переживает за ребенка, это ведь не первая беременность Анны Сергеевны, но все прошлые оканчивались неудачно. Психологически ей очень тяжело. Если на это наложились еще и другие факторы, то неудивительно, что организм не выдержал. Ей необходим полный покой.
Покровский слушал врача, нахмурившись. На Аню так сильно повлиял их разговор о том, что он заберет сына, это было очевидно. И нужно как-то смягчить всю ситуацию, чтобы подобного не повторилось. Вот только как?
— Делайте все, что нужно, чтобы беременность протекала нормально. Головой отвечаете за моего сына, — серьезно сказал он.
— Марат Павлович, мы сделаем все, что в наших силах, поверьте, — вздохнул Петр Васильевич, — Но этого недостаточно. Постарайтесь, чтобы дома ничто не тревожило Анну. Ей нельзя переживать. В этот раз все обошлось, но кто знает. Не успей бригада врачей вовремя и случился бы самопроизвольный аборт.
Покровский сглотнул. Эти слова вызвали по телу россыпь неприятных иголок. Он прошел по коридору и остановился у окна, засунув руки в карманы. Врач последовал за ним.
— Вы можете выписать Анне успокоительное или что-нибудь в этом роде? — поинтересовался он, не оборачиваясь.
— Мы подберем для нее препараты на растительной основе. Можно еще попить успокаивающие травяные чаи. Но сильных синтетических препаратов лучше избегать вообще. Проследите, пожалуйста, чтобы Анна Сергеевна без особой надобности постаралась не принимать никаких таблеток, не только успокоительных.
— Я прослежу, — пообещал Марат и повернулся к Петру Васильевичу, — как долго она здесь пробудет?
— Мы понаблюдаем за Анной Сергеевной несколько дней. Сейчас я точного срока назвать не могу, все зависит от того, каким будет ее состояние. Поймите меня правильно.
Покровский кивнул вместо ответа и даже не заметил, как доктор попрощался и оставил его одного. Мрачно Марат следил за тем, как тускнеет вечер и за окном загораются огни фонарей. Все шло не так. Она должна была согласиться сразу же, может, поскандалить немного, но только немного, чисто ради приличия. Черт возьми, почему забеременела именно Аня, а не какая-нибудь сговорчивая пустоголовая модель? Та бы с радостью сбагрила ребенка отцу и заодно обеспечила себе таким образом красивую жизнь до конца дней.
Марат появился на пороге палаты и сразу же столкнулся с ней взглядом. Аня была бледной и в этой огромной палате казалась сейчас потерянной девочкой, хрупкой и маленькой. К тонкой руке шла трубка капельницы, видимо, поставленной совсем недавно.
Аня смотрела на него с укором, с невыразимой глухой болью, запрятанной глубоко внутри. А после отвернулась к стене и закрыла глаза. Марат потоптался на месте, чувствуя неловкость, а после кашлянул и произнес:
— Ты останешься пока в больнице. Петр Васильевич сказал, что некоторое время так нужно. Если тебе что-то понадобится — звони, я все пришлю.
Анна молчала.
— Доброй ночи, — прощание тоже осталось без ответа.
Покидал больницу он с тяжелым сердцем. Все обошлось, все было в порядке, но где-то внутри свербело, выкручивало душу, капля за каплей давило на мозг. Марат чувствовал себя виноватым. Такого с Покровским не случалось давно. Просто он знал точно, что никогда не простит себе, если с его единственным ребенком что-то случится.
И внезапно поймал себя на мысли, что Анна, наверное, думает точно так же.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍



Глава 14

«Вам нельзя волноваться», сказал мне врач, когда утром пришел проверить мое состояние.
Отличный совет, я считаю, когда у тебя хотят отнять сына и ты знаешь, что не можешь противостоять этому. Ты просто пешка, ничто — ни связей, ни денег. И если кто-то могущественный и богатый захочет, то от тебя даже пыли не останется. Раскатает и не заметит. Как успокоиться, когда ты не знаешь, как выкарабкаться из этого, как уберечь единственное дорогое, что есть в жизни? Мама всегда защищает свое дитя, а я…
Конечно, я старалась не думать об этом. Как могла старалась. Я ведь не хочу потерять ребенка. Зато за всю неделю, что я пробыла в больнице, хотя бы отдохнула от этого неприятного чувства слежения, которое всегда было в доме Покровского. Хоть охрана и находилась за дверями палаты, но зато остальной персонал не следил за каждым моим движением. Да и решеток на окнах не было. Открыл окно, спрыгнул на землю и беги.
С сожалением я смотрела на улицу, положив руку на живот. Нет, сбежать вот так, когда еще есть угроза выкидыша, без документов и денег — это просто преступление. Прежде всего по отношению к малышу. А если даже и удастся выбраться из города, то как только я обращусь в больницу, за мной сразу же приедет Марат. И вот тогда меня запрут дома, и даже когда буду рожать, на окнах палаты решетку вмонтируют, чтобы перестраховаться.
Нет, действовать нужно с умом. Хотя бы снять деньги со счета и продумать нормально план. Для этого время пока было.
Покровский приходил за неделю один раз. Даже разговаривать с ним не стала, отвернулась к стене и игнорировала все вопросы. Надеюсь, ему отольются сполна все мои слезы и переживания когда-нибудь.
В последний день перед выпиской после стандартных процедур я вернулась в палату и обнаружила, что… охраны нет! Сердце забилось в горле от радости, когда я увидела, что стулья перед дверью пустуют. Заглянула в палату, за угол в другую часть коридора — их нигде не было!
Это был отличный шанс сбежать. Да, глупо может быть, но я просто поддалась порыву. Схватила свой кардиган, быстро натянула на себя и как ни в чем не бывало направилась к выходу. Медсестра на ресепшене приветливо улыбнулась, когда я проходила мимо, и я вышла на улицу.
Едва сдерживаясь, чтобы не побежать и не привлечь лишнее внимание, я двинулась по тротуару двора больницы. Еще немного, чуть-чуть — и я просто затеряюсь в толпе прохожих. Город огромный, живот еще незаметный, я смогу это сделать, смогу!
— Анна Сергеевна, — слышу оклик сзади себя, и внутри все обрывается.
Я споткнулась на ровном месте, но продолжила идти, поневоле ускоряя шаг. Сделаю вид, что ничего не услышала. Но не успеваю сделать и двух шагов, как слышу топот охранника за спиной.
— Анна Сергеевна, — мужчина мягко перехватил меня за локоть, — машина в другой стороне.
— Да? — притворно удивилась я и неловко рассмеялась, — А я… задумалась и пошла в другую сторону.
— Конечно, — серьезно кивает охранник, делая вид, что поверил, — пойдемте. Марат Павлович приехал встретить вас.
Шикарно! Мой тюремщик бросил все, даже свою офигенно важную работу, чтобы сопроводить меня назад в клетку.
— Держите меня покрепче, а то я еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгать от радости, — с ядовитым сарказмом посоветовала я мужчине.
Эльдар, охранник, что всегда ходил за мной след в след вместе со своим напарником, подвел меня к машине. В этот момент с крыльца спустился Марат, видимо, разговаривал с врачом. Покровский осмотрел меня каким-то испытующим взглядом, как будто пытался убедиться, все ли со мной в порядке.
— Все нормально, Марат, — раздраженно поморщилась я.
— Медсестра сказала, что утром ты отказалась пить таблетки. Воды, — распорядился он, спускаясь вниз и доставая блистер с лекарствами.
— От них мысли как будто ватные. Не буду их пить, — категорично заявила я.
— Нужно. Это успокоительное, — Марат забрал поданную Эльдаром бутылку с минеральной водой и протянул ее мне.
— Я и так спокойна! Не видишь? — не выдержала я.
— Мне так не кажется. Ты на взводе, — спокойно сказал он, разговаривая как с маленькой.
— Тебе кажется! — складывая руки на груди, возразила в ответ.
— Ребенок. Я не враг собственному сыну. Я хочу, чтобы он развивался хорошо и родился здоровым. Чтобы он вообще родился. Ты хочешь того же. А для этого его матери должно быть спокойно, комфортно и хорошо. Поэтому пей.
— Инкубатору, ты хотел сказать? Потому что у матери ребенка не забирают, а вот у инкубатора — вполне, — враждебно нахмурилась я.
— Анна, — голос Покровского прозвучал строго, — я не хочу, чтобы та ситуация повторилась. Поэтому просто выпей эти таблетки.
Мы стояли, прожигая друг друга взглядами, не меньше минуты. Марат протягивал мне воду и таблетки, я упрямо сжимала губы.
— Ладно, — наконец сдалась я, — только ради сына.
— Конечно. Идем в машину. Сегодня прохладно.
Надо же, какой сразу стал заботливый! Я едва удержалась, чтобы не фыркнуть в ответ. Забралась в салон, пристегнулась, и под внимательным взглядом Покровского выпила таки успокоительное. Хорошо хоть дорога домой прошла в молчании и он не пытался ничего выспрашивать. Потому что тогда никакие таблетки не помогут успокоиться.
Хмуро я ждала встречи с матерью Марата, особенно когда увидела незнакомую машину на подъездной дорожке во дворе. Красная спортивная тачка перегородила въезд и пришлось останавливаться почти возле ворот, потому что дальше неповоротливый внедорожник просто не влезал. Покровский как-то разом помрачнел, когда выбрался из салона. Я даже удивилась — это из-за того, что несколько метров пешком придется пройти что ли?
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Гадая, что же не так, я зашла следом за ним в дом.
— Прекрасно, только тебя здесь не хватало, — процедил сквозь зубы Марат.
Интересно, он так «радушно» снова мать встречает? От любопытства я высунулась из-за его спины и тут же чуть не получила по лицу мячиком! Покровский успел перехватить его буквально за секунду до этого и едва ли не зарычал от злости. А я успела увидеть только роскошную женщину в обтягивающем красном платье и маленького мальчика. Потом напряженная спина Марата закрыла весь обзор.
— Кто тебя пустил? — вкрадчиво, с угрозой в голосе поинтересовался он у гостьи.
Если я сначала хотела возмутиться, то сейчас поспешно прикусила язык и предпочла пока не высовываться. Хотя любопытство просто снедало!
— Ты же сам знаешь, — усмехнулась женщина.
— Марат, кто это? — вполголоса поинтересовалась я.
Покровский оглянулся, а потом медленно перевел взгляд на красотку. Клянусь, таким я его никогда еще не видела! Лицо побледнело от гнева, по скулам ходили желваки, словно он едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не задушить собственноручно эту женщину. К простым любовницам так не относятся…
— Бывшая жена, — с ненавистью процедил он, — и ее сын.



Глава 15

Вот это новость! Я, конечно, предполагала, что Марат был женат. Вряд ли богатый красивый мужик надолго останется холостым. Не сомневалась я и что жена была красоткой. Но чтобы настолько ослепительной… Рядом с ней поневоле почувствуешь себя серой мышью, особенно когда только из больницы вышел. Из макияжа на лице у меня разве что бледность с кругами под глазами, вместо прически — темно-русые волосы убраны в хвост. На плечи накинут кардиган крупной вязки, а на ногах легкие домашние штаны. Никакой конкуренции, конечно, стильному красному платью, помаде в тон и идеальной прическе. Ох не один час бывшая женушка потратила, чтобы так выглядеть…
Но больше всего меня волновал сейчас мальчик, который испуганно жался к ногам матери и со страхом смотрел на разъяренного Марата. Да уж, злой, словно сатана, Покровский, и меня-то пугал, не то что маленького ребенка лет шести на вид. Особенно когда прорычал:
— Какого хера ты здесь забыла?
— Пойдем лучше со мной, малыш, — поспешно сказала я, выходя из-за спины Марата, и протянула ему руку. Не стоит ребенку слушать ругань.
Видимо мальчик уже не первый раз был свидетелем скандалов, потому что посмотрел на меня полными слез голубыми глазенками, тут же вцепился в руку и усиленно закивал головой. Быстро мы поднялись по лестнице и уже наверху столкнулись с подслушивающей Агатой. Обменялись недружелюбными взглядами и женщина, выпрямив спину, с царственным достоинством скрылась в своей комнате и захлопнула за собой дверь.
Ох, с такой соседкой надо держать ухо востро. Неизвестно, что еще выкинет мать Марата.
— Извини, что чуть не попал по тебе мячом, — тихо попросил прощения мальчик, подергав за ткань штанов, чтобы привлечь внимание.
Мигом забыв об Агате, присела перед ним на колени и провела по мягким светлым волосам:
— Ничего. Ты же не знал, что кто-то войдет. Как тебя зовут?
— Артем. Бабуля с дедом всегда называют Тёмой. Мне так больше нравится.
— А я Аня.
— Очень приятно, — малыш сразу же вежливо пожал мои пальцы.
Поневоле я улыбнулась. Услышала, что внизу голоса становятся громче и поднялась.
— Пойдем ко мне в комнату? У меня, правда, нет игрушек, но зато за окном видно пруд. Он небольшой, но туда прилетают птицы и бабочки.
— Конечно! — радостно подпрыгнул Тёма и сам потянул меня за руку вперед, — Куда идти?
******

Марат
Очевидно, что с приездом этой змеи помогла любимая мамочка. Только вот зачем и с какой целью? Конечно, Покровский не посвящал ее в личные дела и не докладывал, почему они развелись, но Агате не пять лет. Должна понимать, что видеть бывшую жену после развода не хотел бы ни один мужчина.
Кроме матери Марат не любил посвящать в личные дела прислугу, так что поневоле пришлось перебраться в кабинет. Вот тут точно можно продолжить разговор без опасений, что лишние уши его услышат. А их в последнее время в доме развелось слишком много.
Слава была все так же красива. Наверняка спускала огромные суммы на то, чтобы поддерживать себя в такой форме, потому что бывшая женушка не работала ни дня, а аппетиты ее все время росли. Покровский знал, что Димка погиб три года назад, и жизнь Славы полностью оплачивали его родители. Хотя и у Покровского она умудрилась при разводе отсудить огромные деньги. Впрочем, Марат даже спорить не стал, чтобы снизить размер отступных. Любые деньги готов был заплатить, чтобы отделаться от этой змеи.
И вот сейчас Слава сидела перед ним в облегающем коротком красном платье, выгодно подчеркивающим все прелести. Как бы невзначай положила ногу на ногу так, чтобы его край задрался чуть выше и оголил бедро. Откинула прядь волос, открывая соблазнительную шею, и бросила на него невинный взгляд. О да, когда-то именно на эти уловки Марат и повелся.
Вот только теперь они не работали. Покровский отлично изучил нутро своей женушки и ее любовь к деньгам. Знал, что после того, как Слава ушла от него, сумела всю душу вытрясти из Димки. И хоть по официальной версии он погиб в аварии, но Марат был уверен, что она в какой-то мере причастна к этому. Может и не напрямую, но косвенно точно. От общих знакомых он слышал, что бывший друг в последние дни жизни был на грани нервного срыва. Вместо поддержки капать на мозги — это вполне в духе Славы.
— Что тебе нужно? — поинтересовался Покровский, — Мы давно разведены, если ты забыла.
Слава кокетливо улыбнулась и надула пухлые губы:
— А я думала, ты будешь мне рад. Мы так давно не виделись!
— Я тебя сейчас вышвырну. Своими руками выволоку. Как и твоего пацана, — равнодушно глядя на нее, ответил Марат.
Угроза, сказанная спокойным тоном, возымела действие. Слава нахмурилась, подобралась и сразу перешла на деловой тон:
— Значит так, Покровский. Раз ты внезапно смог ребенка заделать, значит, Тёмка вполне может быть твоим сыном.
От удивления и наглости заявления брови Покровского поползли вверх. Почуяла возможность присосаться к чужому кошельку — и сразу же примчалась.
— Ничего, что он на меня совсем не похож? — хмыкнул Марат с насмешливой улыбкой. У них с этим пацаном даже общих черт лица не было, так что в этот раз в своем не-отцовстве он даже не сомневался.
— Ребенок вполне может быть похож только на мать, так что… — Слава пожала плечом.
Покровский осмотрел ее хищным прищуром и не сдержал ехидного уточнения:
— У тебя кончились деньги, так?
— С чего ты взял вообще? У меня все шикарно. Просто Тёмка растет и ему нужен отец.
— Ну конечно, — закатил глаза Марат, — Конечно, ты только ради этого притащилась сюда. Что, родители Димки отказались оплачивать и дальше твои хотелки и содержать тебя?
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Слава скривила намалеванные алой помадой губы в усмешке:
— Эти выродки отказались от Тёмки и оскорбили меня! Мне от них ничего не нужно!
— Морозовы отказались от внука? Единственного, что осталось после любимого сына? Не рассказывай мне сказки, — покачал головой Марат.
— Отказались! Потому что ничего святого у людей нет!
Догадка пришла за секунду, так быстро, что вначале сам Покровский в нее не поверил. Но… родители Димки души в нем не чаяли, а уж после его гибели внук остался последним напоминанием о нем. Они бы никогда не отказались от мальчика. А из любви к нему и в память о сыне и Славу бы содержали до конца дней. Вот только…
— Они сделали тест ДНК и узнали, что Тёмка не их внук, — выдохнул Марат и не удержался от нервного смешка. Да Слава, оказывается, ему не только с Димкой изменяла.
— Что?? Да как ты смеешь?! — взорвалась она, вскакивая с места. Лицо и шея тут же пошли красными пятнами — верный признак, что Слава нервничает и на грани истерики. Значит, так и есть…
— А ко мне ты пришла, потому что сама не знаешь, от кого еще мог родиться твой сын? — кивнул Марат.
— Да как ты смеешь меня обвинять?! У меня никого не было, кроме… кроме тебя и Димы!
— Знаешь, что? Я сделаю тест ДНК. И после того, как он даст отрицательный результат, выдвину тебе иск. Думаю, Морозовы согласятся к нему присоединиться и накинут еще круглую сумму за моральный ущерб к цене иска.
— Да ты… ты! Я тебе сына родила! Ненавижу тебя!
Слава схватила со стола пресс-папье и швырнула его в окно. Звон осколков дополнился звоном разбитой вазы и грохотом разбитого ноутбука. Такую истерику у бывшей жены он видел впервые, чтобы внезапно с нормального тона она переходила на ультразвук и начинала швырять вещи и колошматить все, до чего могла дотянуться.
И несмотря на это, Покровский оставался спокоен. Даже доволен. Вместо разбитого ноута купит новый, данные восстановит. Стекло вставит, вазу и картины купит новые. А вот жизнь бедной Славочки (и, Марат подозревал, психика тоже) точно летит под откос. Бумеранг прилетел, когда меньше всего ждешь.
Марат отстраненно проследил за тем, как бывшая схватила свою сумку и фурией вылетела из кабинета вон. Он только поднялся и через разбитое стекло проследил за тем, как ее красный Порш с визгом вылетел со двора его дома. Даже ворота еще толком не открылись.
— Сынок… — послышался робкий голос Агаты из-за спины.
А вот и следующая женщина, которую нужно поставить на место. Покровский обернулся и вопросительно вскинул бровь. Даже интересно, что она скажет.
Женщина сжалась под неласковым взглядом сына. Обежала растерянным взглядом комнату и совсем тихо сказала:
— Слава уехала одна…
Марат молча смотрел на мать, не понимая, к чему она клонит. Агата сглотнула и закончила:
— Без Тёмочки.
— Блять…
Он выругался вполголоса и быстро набрал номер охраны.
— Найдите эту горе-мамашу, — сухо приказал он, сбросил вызов и обратился к матери, — где он?
— Марат, сынок, я… — зачастила виновато Агата, — пожалуйста, пойми… не руби с плеча…
— Где пацан? — оборвал грубо Покровский.
— В комнате у Ани, — сникла она.
Под ногами захрустели осколки. Он обошел мать и решительно направился к комнате Ани. Нет уж, терпеть в своем доме еще одного чужака Марат не собирался.
î—‹



Глава 16

Когда дверь с грохотом распахнулась, Артем чуть из окна от испуга не выпал. А когда увидел разъяренного Марата, пулей соскочил с подоконника, забился в угол между тумбочкой и стеной, сжался в комочек и затрясся как осиновый лист. Эта реакция была такой стремительной и неожиданной, что я замерла, во все глаза глядя на малыша. Боже, что за скандалы он переживал, если так сильно реагирует только на резкий звук?
Пропустила тот момент, когда Покровский оказался слишком близко к Тёме и в тот момент, когда он намеревался ухватить его за шиворот и вытащить на свет, меня словно ледяной водой окатило.
— Не трогай его!
За секунду оказалась между Тёмой и Маратом и изо всех сил оттолкнула мужчину. Не знаю, откуда у меня силы взялись такую махину толкнуть, но Покровский даже отступил на два шага. Правда, его пыл это не умерило.
— Этого пацана в моем доме не будет, как и его мамаши. Лучше отойди по-хорошему, Аня, — севшим от гнева голосом приказал Марат.
Ненависть к бывшей жене у него что, весь мозг затуманила?
— Не отойду. Можешь делать что хочешь, хоть бей, хоть режь. Но его не трогай.
Мы стояли напротив, прожигая друг друга взглядами. В глазах Марата полыхал огонь. Я видела, как он до белых костяшек сжимает кулаки, чтобы сдержаться и не наломать дров. Да я и сама чувствовала, как внутри меня кровь кипит. Чистый адреналин и никакого здравого разума — хоть сейчас готова броситься на десять таких мужиков, лишь бы защитить этого кроху.
Не знаю, что произошло бы дальше, но слабый испуганный голосок позади меня заставил вздрогнуть.
— Пожалуйста, не ругайтесь, пожалуйста, не ругайтесь… пожалуйста, пожалуйста…
У меня ком в горле встал. Малыш шептал эти слова, не останавливаясь, и страшно было от мысли, что он просил не первый раз, что уже раньше видел подобное. Просто привык, что его никогда не слышат. Что-то во взгляде Покровского изменилось. Мы переглянулись и будто поняли друг друга без слов.
— Что ты, малыш, мы не ругаемся, — я развернулась и присела рядом с ним.
Протянула к нему руки, чтобы обнять и Тёма сначала испуганно отпрянул, недоверчиво глядя на меня, как будто опасался, и только после этого сам бросился в объятия.
— Ну что ты, тише, все хорошо, — успокаивающе поглаживая мальчика по спине, шептала я.
Услышала удаляющиеся шаги и чуть отстранилась.
— Посиди здесь. Я закрою дверь и никто сюда не зайдет. А я поговорю с дядей Маратом и сразу вернусь, хорошо?
Не сразу, но все же получилось уговорить Тёму. Только когда он успокоился и понял, что все в порядке, согласился подождать один в комнате. И я не стала зря терять времени.
— Марат! — я влетела в кабинет и замерла, оглядывая царивший здесь хаос. Ничего себе! Его бывшая жена, похоже, мастер поскандалить.
Горничная убирала осколки и оглянулась на оклик сразу же:
— Марат Павлович только что спустился вниз.
По лестнице я бежала, перепрыгивая через ступеньки. Покровский уже вышел во двор и направлялся к машине.
— Марат! — окликнула я, бросаясь следом на улицу, — пожалуйста, послушай!
— Сегодня ветер. Вернись в дом, — бросил Покровский, не оборачиваясь.
— А что если он и правда твой сын? — не выдержала я.
Марат остановился. Его спина ощутимо напряглась. Через несколько секунд молчания он обернулся и процедил:
— Подслушиваешь чужие разговоры, Аня?
— Нет, — честно пожала плечами я, пытаясь сохранять спокойствие, — просто вы так громко разговаривали, что часть этого разговора я слышала.
— Значит, услышишь и то, что я тебе сейчас скажу, — вкрадчиво произнес Марат, стремительно сокращая между нами расстояние. От неожиданности я попятилась, но он перехватил мою руку, удерживая на месте, — Он не может быть моим сыном. Он не похож на меня ни одной чертой, даже отдаленно. Так что не пытайся.
— Что не пытаться? Достучаться до тебя?
Покровский хрипло рассмеялся, а после внезапно оборвал смех и наклонился совсем низко, вглядываясь в мои глаза.
— Надеешься улизнуть, если он окажется моим сыном? — холодно уточнил он и хмыкнул, — Не получится, Анечка. У тебя есть кое-что мое — и неважно, моим окажется этот пацан или нет.
Я сглотнула, стараясь выдержать этот ледяной взгляд и не отвести глаза. Нет уж. Нельзя давать ему даже повода сомневаться.
— Я просто… беспокоюсь за Тёму. Это живой человек, не игрушка, которую можно просто так вышвырнуть и бросить.
— Предлагаешь, взять его под свое крылышко, пока его гулящая мамаша не объявится? — съязвил Покровский.
— Слушай, я… я тебя понимаю. Ты ненавидишь бывшую жену настолько, что даже не готов поверить, что Тёма твой сын. Но ведь этот мальчик, он ничего не сделал тебе. Он маленький и беззащитный. Его не за что ненавидеть, Марат.
Покровский сжал мое запястье крепче, взгляд его неуловимо потемнел.
— Ты чересчур умная и разговорчивая для горничной. Напомни, почему я тебя не уволил раньше?
— Я следовала правилу и не попадалась тебе на глаза. Но ты можешь выгнать меня теперь, когда я это правило нарушила, — с надеждой ответила я и тихо добавила, подразумевая совсем не руку, — отпусти меня.
Марат сощурился, осмотрел меня с ног до головы.
— Можешь даже не надеяться, — ухмыльнулся он и кивнул, — вернись в дом.
Он развернулся и теперь уже я не стала его останавливать. Зябко ежась на ветру, проследила за тем, как внедорожник выезжает со двора. Тяжело вздохнула и под внимательными взглядами охраны вернулась в дом.
******

Марат не вернулся к ужину, Агата тоже поесть не спустилась, так что после всего насыщенного дня мы с Артемкой хотя бы спокойно поели вдвоем. Тёма даже играть после ужина не стал, настолько оставался напряженным все это время, что сразу же начал зевать. Так что я сразу попросила горничных, чтобы подготовили свободную комнату, и после ужина отправила его в ванную. Мальчик хоть и был зажатым, но оказался очень умным и самостоятельным.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Оставить тебе ночник? — спросила я, укрывая его одеялом.
Артем закивал головой и, улыбнувшись, я поднялась и поцеловала его в лоб.
— Тогда спокойной ночи.
— Аня…
— Что такое?
— Мне страшно. Ты можешь со мной остаться?
Я смотрела на него и у меня сердце кровью обливалось. Один в таком огромном незнакомом доме, брошенный матерью, совсем маленький. Наверняка он не только каких-нибудь монстров под кроватью боится, но и Покровского тоже. Недаром весь сжался в маленький комочек, когда тот ругался.
— Конечно, малыш.
Я осторожно забралась к нему под одеяло, и Артем сразу же сонно заворочался, придвигаясь ближе.
— Аня, — позвал он, уже засыпая, — только я не малыш. Я ведь совсем большой. Мне семь!
— И правда, совсем взрослый, — не удержалась от улыбки я и получше укрыла Тёму одеялом, — тогда не буду тебя называть так. Хороших тебе снов.
— И тебе, — прошептал он.
Я легла удобнее рядом и не удержалась, провела ладонью по волосам мальчика. Даже представить страшно, как ему живется с такой матерью, которая может просто забыть или оставить в незнакомом доме своего ребенка. Да, у бывшего мужа, но все равно…
А вдруг Тёма окажется сыном Марата? Может тогда он смягчится и все же отпустит меня? Станет просто иногда навещать младшего сына или брать на выходные?
От этой мысли на душе стало холодно. Как-то подло радоваться тому, что Покровский переключит внимание на другого мальчика. Ребенок ни в чем не виноват и уж точно не заслужил быть разменной монетой для решения чужих проблем. Да и совсем не хотелось оставлять Тёму с такими вот родителями — какой-то не очень адекватной матерью и жестким отцом. Еще есть Агата, но она, кажется, совсем не заинтересовалась мальчиком.
Непонятно только, зачем тогда она все это затеяла?
î—‹



Глава 17

Марат почти не появлялся дома, но его отсутствие я могла понять, потому что работал Покровский всегда очень много. А вот то, что за прошедшую неделю его бывшая жена не явилась ВООБЩЕ — нет. Насколько я знала, даже не звонила Марату. Он сказал только, что его люди ищут ее повсюду. Поневоле закрадывалась мысль, что с этой Славой что-то произошло. Не могла же она просто по своей воле оставить маленького ребенка с незнакомыми людьми?
Я, конечно, не знала, что всю неделю Тёмка пробудет у нас, но все равно съездила на следующий день с ним в магазин и прикупила вещей и игрушек. Ведь никаких вещей на смену его мать не оставила, да и курточка у него была слишком легкая, совсем не для осенних прогулок. Без зазрения совести я потратила деньги с золотой кредитки, которую дал Марат. И Тёмку игрушками порадовала, и даже немного припрятать получилось. Пригодятся, когда придет время сбегать от Покровского.
Артем, на удивление, спросил о Славе только через неделю. Дождался, когда Агата уйдет к себе после обеда, и робко поинтересовался:
— А мама скоро приедет?
Мальчик посмотрел на меня грустными глазами, и я постаралась ободряюще улыбнуться:
— Конечно, мой хороший. Ты соскучился по ней?
Тёма задумчиво нахмурил бровки и пожал плечами. А после своим ответом подтвердил мои мысли.
— Я… не знаю. Она всегда надолго уезжает. Я очень скучаю по деду и бабуле… И по Пашке, Марише и Толику. Мы учимся вместе…
— Ты жил у бабушки и дедушки?
— Да. Мама сказала, что так будет лучше для всех.
— Правда? — похоже, Слава не так уж и много занималась сыном. Спихнула мальчугана на стариков и жила отдельно.
— Да. Мне до школы ближе добираться, а она не может со мной долго возиться, у нее быстро голова начинает болеть из-за меня, потому что я очень шумный. А у деда и бабули нет, — сказал Тёма и забеспокоился, тревожно и хмуро глядя на меня, — у тебя не болит от меня голова, Аня?
— Что ты, конечно нет. Мне очень с тобой интересно, — поспешно заверила я.
Ох, бедный Тёмка…
— Это хорошо. Мне совсем не хочется сидеть одному. Или с дядей Маратом, — поежился он.
— Знаешь, что? А давай мы лучше погуляем, — предложила, чтобы поскорее отвлечь парня от грустных мыслей.
Артем согласился без раздумий. Сначала просто носился по осеннему саду и играл со мной в догонялки, а после остановился неподалеку от небольшого прудика и заинтересованно следил за тем, как птица пьет из него воду.
— А давай мы накрошим здесь хлеба, чтобы птицы ели? — задумчиво произнес Тёмка, — скоро ведь зима, им будет совсем нечего есть. Нам Лариса Аркадьевна говорила, что их надо подкармливать!
— Хм… Она правильно говорила. Но тогда хлеб размокнет в воде. Может лучше попробовать сделать кормушку?
— Да, Лариса Аркадьевна об этом тоже что — то говорила, — Артем совсем по-взрослому нахмурился и потер подбородок, раздумывая, — только вот из чего мы ее сделаем?
Я оглянулась вокруг, пытаясь придумать, из чего же можно соорудить хотя бы подобие кормушки и натолкнулась взглядом на наблюдающего за нами охранника. Невольно закатила глаза — даже во дворе дома, обнесенного двухметровым забором, и тут слежка!
— Эльдар! — позвала я и махнула мужчине, чтобы подошел к нам.
У накаченного амбала даже выражение лица не изменилось. Просто подошел, окинул равнодушным взглядом меня и парнишку и поинтересовался:
— Да, Анна Сергеевна?
— Помоги нам, пожалуйста, сделать кормушку.
— Что?? — вот теперь брови охранника поползли вверх. Наконец-то хоть как-то выражение лица изменилось!
— Кормушку! Я могу помочь, деда учил меня пилить доски! — воодушевленно подпрыгнул Артем.
Несколько секунд Эльдар стоял в полном замешательстве, а потом, видимо, понял, что мы не шутим, и тяжело вздохнул.
— Я спрошу у садовника, нет ли у него досок, — обреченно кивнул охранник.
В строительстве кормушки принимали участие, кажется, все. Пока Эльдар помогал самостоятельному маленькому мужчине пилить доски, садовник нашел гвозди, молоток и клей, а после принялся обстругивать брусочки. Зоя несколько раз выносила горячий чай и сушила хлеб для крошек, а я кисточкой пропитывала дерево каким-то составом. Даже Агата вышла на несколько минут, так заинтересовалась, чем мы занимались во дворе!
— Красотища-а-а! — восхитился Артемка, когда Эльдар забил последний гвоздь в крышу этого мини-домика.
— И правда. Не кормушка, а целый дом для птиц, — улыбнулась я, поправив на нем шапку, — как думаешь, куда лучше его повесить?
— А куда выходят твои окна?
— Прямо сюда, вон они, — указала я на окна второго этажа.
— Давай повесим здесь? Ты будешь смотреть в окошко и вспоминать, как мы делали эту кормушку! — не раздумывая предложил Тёма.
Эльдару пришлось притащить стремянку и лезть наверх, чтобы приладить кормушку к ветке дерева. А потом еще и второй раз забираться, когда мы с Артемом принесли целую гору крошек на еще теплом подносе. И как только охранник слез вниз и ушел относить лестницу, Тёмка потянул меня в сторону беседки.
— Пошли теперь в засаду!
— Зачем?
— Надо посмотреть, прилетят ли птицы! Вдруг им не понравится?
Ну не отказывать же мальчишке, когда у него так горят глаза! Так что мы удобно разместились в беседке. С удивлением я отметила, что Эльдар и сам был «в засаде», больше наблюдая за кормушкой, а не за нами. Хоть какое-то развлечение у человека нашлось.
Именно за этим занятием и застал нас Марат. А заодно и спугнул воробья, уже собиравшегося залететь в кормушку.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ох не-е-ет! — разочарованно протянул Артем и исподлобья взглянул на мужчину.
— Иди погуляй, нам надо поговорить, — приказал Покровский ему и остановился напротив меня, засунув руки в карманы.
Но Тёмка сидел на месте, насупившись, и сверлил Марата враждебным взглядом.
— Ты не слышишь? Иди погуляй, малой.
— Нет, — сквозь зубы процедил Артем, — вы опять будете Аню ругать, вы ее всегда ругаете.
Лицо Покровского вытянулось от изумления и он перевел на меня взгляд. Мне показалось или в его глазах действительно мелькнула беспомощность? Да уж, с детьми Марат точно дела не имел, и обычные штуки с грозными взглядами тут не всегда проходят.
— Не беспокойся, — я улыбнулась, присела перед Артемом на корточки и продолжила шепотом, — если переживаешь, что дядя Марат начнет ругаться, то тогда сделай вид, будто гуляешь, а сам будь в засаде.
— Как с птичками?
— Да, как с птичками. И если что, прибежишь ко мне на выручку. Согласен?
Артем закивал довольно, бросил хитрющий взгляд на Марата, и послушно побежал играть в сад. В груди разлилось тепло и гордость за парня. Защитник растет!
— Я смотрю, ты нашла с ним общий язык.
— Тёмка хороший парень, — пожала я плечами, поднимаясь, — с ним нетрудно подружиться. О таком сыне можно только мечтать.
Марат проследил за моим взглядом, осмотрел Артема с ног до головы и вздохнул.
— О Славе никаких новостей? Тёма спрашивал сегодня, — тревожно спросила, останавливаясь напротив мужчины.
Покровский отрицательно покачал головой.
— Ох, только бы не что-то плохое…
— Очень жаль. Для нее что-то плохое — в самый раз, — жестко усмехнулся Марат, — на самом деле я пришел поговорить о другом…
Но договорить Покровскому не дали. Быстрым шагом к нему подошел один из охранников, кивнул в знак приветствия и отвлек его:
— Марат Павлович. К вам приехали Морозовы, впускать их?
— Морозовы? Кто это? — удивленно взглянула на Марата. За все время, что я работала и жила в этом доме, никаких гостей здесь особо и не бывало. Кроме любовниц, конечно. Вот их было навалом.
— Это бабушка и дедушка Артема. Если коротко, — пояснил Марат и распорядился, — впусти их.
— Подожди, ведь твоя бывшая вроде бы настаивала на тесте ДНК от тебя? Или это ее родители? — непонимающе уставилась на него.
— Нет. Родители ее погибшего мужа. Просто оказалось, что Артем не их внук и они отказались от него, — хмыкнул Покровский, — так что очень интересно будет узнать, что же им нужно.
î—‹



Глава 18

Не успели гости пройти через ворота, как пожилая приятная женщина с кучерявыми седыми волосами со всех ног бросилась к Покровскому. Следом за ней степенно вошел ее муж. В отличие от жены, он был сдержан, но без труда по лицу угадывалось, как сильно он беспокоился.
— Марат! Тёмочка у тебя?
Но Марат даже ответить не успел. Артем, увидев своих обожаемых дедушку и бабушку, бросился к ним, как маленький метеор.
— Бабуля!
— Тёмка!
Женщина побежала ему навстречу и на ходу поймала в объятия. Расцеловала парня в макушку и щеки, постоянно что-то спрашивая и осматривая с ног до головы. Бедные люди, наверняка все это время только на одном успокоительном и держались. Даже представлять себя на их месте не хочется…
— А я думал, что я тебя и деда больше не увижу! Мама сказала, что я вам больше не нужен, — без умолку тараторил Тёма.
— Вот уж глупости! Конечно ты нам нужен! Мама просто не сказала, где ты, — покачал головой мужчина, сдержанно обнимая мальчика, но не скрывая счастливой улыбки.
— Собирайся, поедем домой. Там тебя уже и Толик, и Мариша заждались, все время звонят, спрашивают, где ты, — застегивая выше курточку, сказала его бабушка.
— Правда? — обрадовался малыш, — Мне можно домой?
Марат хмуро молчал, наблюдая за этой сценой. Только не говорите мне, что он еще и парня решил до теста ДНК в своем доме держать! Я не выдержала, присела перед Артемом, поправила на нем шапку и сказала:
— Конечно, мой хороший, если ты хочешь. Беги в дом, попроси Зою помочь тебе собрать вещи и игрушки.
— Ладно!
Тёмка радостно умчался, а я поймала на себе неодобрительный взгляд Марата. Наверное, не будь здесь Морозовых, уже бы высказал что-нибудь вроде «какого хрена ты лезешь не в свое дело». И слава Богу, что лезу, а то наломал бы уже дров тут без меня!
— Простите, мы даже не познакомились, — обратилась ко мне женщина, — Я Лидия Карловна, а это мой муж, Семен Александрович. Спасибо вам, что присмотрели за Артемкой.
— Я Аня, очень приятно. Тёма много о вас рассказывал, — улыбнулась я, мягко пожимая протянутую ладонь.
— Слава сказала, что вы отказались от внука, — Марат резко прервал вежливую беседу. Похоже, подбирать слова, чтобы не обидеть, он не собирался.
— Она действительно так сказала? — ахнула Лидия Карловна, даже побледнела после слов Покровского.
— Да. Что вы отказались от него после теста ДНК.
Морозовы переглянулись и Семен Александрович, как будто извиняясь, виновато понурил голову:
— Мы действительно сделали тест. Ты же заметил, наверное, что, Артем совсем не похож на Диму. И оказалось, что он правда не его сын.
— Но мы-то уже прикипели к мальчику! — перебила торопливо Лидия, заволновавшись, — Никто и не думал от него отказываться! Он… Тёмка у нас последняя радость в жизни, больше никого нет.
Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
— Когда мы ей сказали про тест ДНК, эта пигалица даже слушать ничего не стала. Схватила Тёмку и исчезла! — Семен Александрович в сердцах махнул рукой.
— Славочка, она… очень нервная… — как будто подбирая слова, чтобы не обидеть мать неродного внука, произнесла Лидия.
— У нее бывало такое. Эта пигалица постоянно нас шантажирует Артемом и уже увозила его на неделю. Мы сразу позвонили ее подругам, потом начали искать по всем знакомым. Но тебе даже не догадались позвонить.
— Даже морги начали обзванивать, — всхлипнула Лидия и торопливо засунула под язык таблетку. Я сжала ее ладонь в своей руке и успокаивающе погладила по плечу. Даже представить страшно, что они пережили за эти дни.
— Мы уже не знали, что и думать… Слава позвонила только сегодня утром, сказала, что ей нужно отдохнуть и привести нервы в порядок.
— На каком-нибудь курорте? — хмыкнул догадливо Марат и покачал головой, — вполне в ее стиле: закатить истерику и смотаться обиженно тратить деньги. Но черт с ней. Вы знаете, зачем она ко мне прикатила?
— Догадываемся. Ведь Тёмка родился после того, как… ну… вы расстались, — Лидия стушевалась, заметив, как помрачнел Покровский.
— Я собираюсь сделать тест ДНК, как только вернусь, чтобы узнать, мой ли сын Артем, — сухо ответил он.
— Марат, — женщина взяла его за руку и заглянула в глаза, — Ты же знаешь, ты нам как сын. А Димка… не держи на него зла. Он воспитывал Тёмку как своего, и для нас он тоже родной. Мы только рады, если у мальчика появится отец.
— Знаю, — оборвал ее Покровский. Глаза при упоминании бывшего друга потемнели от ярости, — я собирался оставить парня здесь до теста ДНК.
На секунду Морозовы онемели.
— А как же школа, Марат? — Лидия просительно заглянула Покровскому в глаза, — Он только в первом классе. Там у него друзья, мы…
— Его правда лучше не дергать, Марат. Он очень скучал по бабушке и дедушке. Дома ему будет лучше, — поспешила поддержать я Морозовых. Вот уж не хватало мальчику переживать и тосковать по родным для него людям! И так матери хватает.
— Я собрался! — радостный Артем с рюкзачком за спиной не оставил Марату выбора. Да и кто вообще может отказать, глядя в эти сверкающие счастьем глазенки?
— Ладно, — неохотно согласился Покровский.
— Идем, провожу тебя до машины, — обратилась я к Тёмке, не сдержав радостной улыбки. Так-то! Значит, не все еще потеряно!
Артем уже подошел к машине, но возле двери остановился, как вкопанный.
— Подождите. Аня, а как же ты? Ты можешь поехать с нами!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Наверное, моя улыбка вышла слишком печальной, потому что Тёмка нахмурился и решительно снял рюкзачок с плеча:
— Тогда я не могу тебя тут одну оставить.
— Но ведь бабуля с дедом без тебя очень скучают. И твои друзья, и в школу ты очень хотел вернуться, помнишь?
— Что же делать? — растерянно оглянулся на бабушку с дедом мальчик.
— Приезжай ко мне в гости. Когда хочешь, — предложила я.
— Хм… тогда ладно, — Артем порывисто обнял меня за шею и я обняла парня в ответ. Едва сдержала слезы, когда он прошептал на ухо, — у бабули остался мой телефон, обязательно звони. А еще я запишусь на карате. Тогда тебя никто не обидит!
В последнее время любой трогательный момент может меня до мокрых глаз довести, а уж когда этот маленький, но уже такой храбрый мальчик обещает защитить, тут совсем не удержаться.
Помахала на прощание Морозовым и украдкой взглянула на задумчивого Марата. Сегодня он был сама вежливость и благородство. Мог встать в позу и потребовать оставить ребенка у него до теста ДНК, и даже почти сделал это, но… Почему-то не сделал.
— Получается, это к их сыну ушла твоя жена? — спросила я осторожно.
Покровский молчал очень долго, так, что я решила, что уже не ответит. Под вечер стало совсем зябко, так что я уже хотела вернуться в дом, как услышала его негромкий голос.
— Морозовы всегда хорошо относились ко мне. Какое-то время я даже жил у них, когда ушел из дома. Когда Димка погиб… — Марат помолчал, разглядывая носки дорогих туфель, — в общем, я сделал так, чтобы они думали, что сын оставил им часть акций моей фирмы. Его бизнес и более-менее ценные вещи Славка по-быстрому распродала и они остались по сути ни с чем. Им нужны были деньги. А оказывается, эта сука присосалась и к Морозовым. Так что я все это время продолжал содержать бывшую женушку с ее любовниками.
Я пораженно молчала, разглядывая Марата так, будто впервые увидела. Как бы ни хотел Покровский казаться жестким и беспощадным монстром, но этот поступок… разве он не говорит о том, что за внешней коркой прячется живой человек?
— Ты ведь не знал… Да и если бы узнал, перестал бы им помогать? Морозовы очень добрые люди.
— Слишком добрые, — хмыкнул Марат невесело.
Мы ненадолго замолчали.
— Подожди, — осенило меня, — ты сказал, что собираешься сделать тест, как только вернешься. Откуда вернешься?
— Мне нужно уехать на месяц или даже два. У моей фирмы открывается филиал в США, так что мое присутствие на первых порах там необходимо. Вернусь только к Новому году.
— О, вот как… — протянула я.
Его отъезд даже на руку, ведь тогда и контроль за мной, скорее всего, ослабится. Надеюсь…
— Я пополнил твою карту, можешь делать любые покупки, там на все хватит.
Марат развернулся ко мне. От неожиданности я выдохнула облачко морозного воздуха, когда он за секунду оказался совсем рядом. А потом и вовсе дышать перестала: Покровский положил ладонь мне на живот и склонился ниже, заглядывая в глаза. Сердце поневоле совершило кульбит и забилось быстрее.
— Береги нашего ребенка. Это самое дорогое, что у меня есть. И у тебя.
Я стояла, хлопая глазами, и даже слова не могла из себя выдавить. Только кивнула, когда поняла, что Марат все еще ждет ответа.
— Хорошо. Иди в дом, ты наверняка замерзла, — он отступил на шаг, — а я схожу раздам указания охране.
— Л-ладно, — в замешательстве выдавила в ответ.
С каждым днем Марат удивлял меня все больше и больше. Может в конце концов все обойдется? Я тряхнула головой, отгоняя эти предательские мысли. Вдруг я доверюсь ему, и в итоге все кончится так, как Покровский и хочет — он отнимет моего сына.
Нет уж, права на ошибку у меня не было. Как и возможности доверять таким людям, как он.
î—‹



Глава 19

После отъезда Марата жизнь пошла размеренно и спокойно. Мы даже с Агатой немного общий язык нашли. Правда, ограничивались наши разговоры темами о погоде, но хоть какой-то прогресс! А то за обедом под ее ледяным взглядом даже еда в горло не лезла. А уж как она смотрела, когда я уминала маринованные огурчики с медовыми пирожными! Ну а что сделать, если очень хотелось?
Слава объявилась через неделю. Зато как! В этот момент я вышла на улицу подышать воздухом, так как тошнота иногда накатывала не только утром, но и посреди дня.
— Эй! Ты там! Открывай! — послышался командный крик за воротами.
Я бы и внимания не обратила на это, мало ли кто может приехать к Марату, продолжила крошить кусочек хлеба в кормушку. Но потом внезапно из-за ограждения понеслась такая отборная ругань, что я от неожиданности даже зависла на секунду.
— Эльдар, что происходит? Там брошенная любовница Покровского что ли? — пошутила я, подходя ближе к охраннику, хмуро переговаривавшемуся по рации с напарником.
Рядом с въездом находился небольшой домик охраны, где, как я знала, находилось несколько человек, наблюдающих за периметром двора через камеры слежения. Еще два с определенным интервалом обходили территорию. Видимо, с ними сейчас начальник охраны и говорил.
— Это Вячеслава Морозова, — отрапортовал Эльдар с непроницаемым лицом и отдал распоряжение охранникам вернуться к воротам.
Лишь через секунду меня осенило:
— А, так это Слава, бывшая жена Марата Павловича? Так надо сказать ей, что Тёмку забрали бабушка с дедушкой.
— Я уже сказал ей это. Лично и несколько раз, — хмуро ответил мужчина.
— Давайте я скажу ей, — только шагнула к двери, как металл задрожал от удара.
Вздрогнула от неожиданности и уже взялась за ручку двери, но Эльдар одним движением отодвинул меня себе за спину и отрицательно покачал головой:
— Я не выпущу вас, Анна Сергеевна, и ее сюда тоже не впущу. Она явно не в себе.
— Да это же на две минуты буквально! — попыталась возразить в ответ.
— Так распорядился Марата Павлович, — Эльдар оставался непреклонным.
— Черт возьми… дайте я хотя бы, не знаю… крикну ей?
— Попробуйте, — пожал плечами начальник.
Набрала в легкие побольше воздуха и крикнула:
— Слава? Ты меня слышишь?
— И ты сюда приперлась, ведьма??
— Э-эм… — растерялась я на секунду, но все же взяла себя в руки, — Артема бабушка с дедушкой забрали. Слышишь? Почти неделю назад.
Вообще было удивительно, что после отъезда она им не звонила и не интересовалась ничем. И Марату, скорее всего, тоже не звонила, иначе бы он сказал ей, что Морозовы забрали внука домой. Не успела я додумать эту мысль, как заметила, что прямо в меня летит огромный булыжник! В последнюю секунду отпрянула в сторону и круглыми от изумления глазами уставилась на камень. Еще немного и он бы мне голову проломил!
— Слышишь ты?? Я сейчас заберусь внутрь и ты получишь этим камнем по своей пустой башке!! Ты поняла??? Отдай моего сына! Думаешь я управу не найду на тебя?
— Так, это уже не смешно, — выругался сквозь зубы Эльдар и скомандовал охране в домике подойти к нему.
На всякий случай я шагнула подальше, если вдруг Слава захочет продолжить кидаться из-за ворот чем-нибудь.
— Слава, ты слышишь? Не нервничай так, Тёмку забрали Лидия Карловна и Семен Александрович, — попыталась докричаться я до нее.
— Идите лучше в дом, Анна Сергеевна, ни к чему вам слушать эту истерику, — сказал Эльдар и быстро отдал распоряжение подоспевшим ребятам.
За непрекращающейся за воротами руганью послышался хлопок двери и взревел мотор. Я выдохнула облегченно и со спокойной душой направилась к дому: наконец-то Слава меня услышала! Ее тоже можно было понять, хоть по рассказам Морозовых она не была слишком внимательной матерью, но все же Артем ее сын. Кто знает, может у нее наконец проснулся материнский инстинкт. Наверное никто не предупредил ее, вот она и…
Жуткий скрежет металла заставил сердце ухнуть в пятки. Резко я обернулась и с ужасом увидела, что металлические листы ворот выгнулись после удара.
— Что она творит?!
— Таранит ворота! Быстро, надо вытащить ее из машины!
Охрана быстро скрылась за отдельной дверью. Заметила, что кто-то из ребят успел даже битой вооружиться, чтобы, наверное, разбить стекло. Но прежде, чем они успели что-то сделать, створка ворот с лязгом и грохотом ударила в забор.
Красная спортивная машинка выглядела так, будто только что с ней отсняли сцену какого-то крутого боевика: передняя часть вся раскурочена и смята, из-под капота валит дым, а водитель и вовсе не в себе. Потому что остановилась Слава лишь на секунду, даже внимания не обратила на то, что справа на нее посыпались осколки после удара битой. С ненавистью уставилась на меня сквозь треснувшее лобовое стекло и в следующее мгновение машина дернулась с места под визг шин.
— Анна!
Я оцепенела. Прямо на меня несся дымящийся измятый монстр, а я даже не могла сдвинуться с места от ужаса. В ушах шумело от крови, как в замедленной съемке я видела перекошенные испугом лица охранников, которые бежали ко мне.
Кто-то дернул меня за руку на себя, когда до носа машины оставалось всего полметра и, теряя равновесие, я рухнула на колени прямо на мокрый после дождя газон. Рядом лежала бледная от ужаса Агата.
— Ты цела? Не ушиблась?? — Агата тут же вскочила и бросилась ко мне, тревожно оглядывая с ног до головы.
Неужели это она меня буквально из-под колес вытащила? Я оглянулась вокруг, но рядом со мной действительно была только Агата. Охранники все рванули к дымящейся машине Славы, чтобы вытащить ее оттуда и быстро скрутить.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Идем скорее в дом. Кто знает, чего еще ждать от этой полоумной?
— Д-да… — растерянно прошептала я, все еще находясь в шоке.
На ходу обернулась и увидела, как Эльдар с парнями буквально силой выдирают беснующуюся женщину из салона. Слава кричала, царапалась и отбивалась, как дикая кошка. Она точно была не в себе, не может человек так реагировать на происходящее, вообще не слышать других. Тем более бывшая жена Марата за каких-то пять минут дважды меня чуть не угробила, один раз швырнув камнем, а второй — чуть не протаранив на полной скорости! От мысли об этом тело затрясло мелкой дрожью. Крепче я перехватила ладонь Агаты и взглянула на нее с благодарностью. Кто мог подумать, что она спасет мне жизнь?

*******
— Ты точно в порядке? — в который раз спросила Агата, с беспокойством оглядывая меня с ног до головы.
Мы разместились в гостиной, и первым делом она осмотрела меня на синяки и ушибы.
— Да, все нормально, — ответила я и выглянула в окно. Главное, что я вообще жива осталась и ребенку ничего не грозит, а все синяки пройдут со временем.
Охрана очень быстро справилась со Славой, даже руки ей связали, кажется. Правда, она все так же громко ругалась, пыталась вырваться, пиналась и требовала ее освободить. А потом как-то разом поникла, ссутулилась и затихла. Сидела на мокрой траве, окруженная охранниками, и даже не шевелилась. Такая резкая перемена настроения пугала до дрожи. Серьезно, у меня от этой картины просто мурашки по спине пошли.
Как же с ней жили Морозовы? Ведь спровоцировать Славу, похоже, не очень сложно. Даже сегодня никто не настроен был против нее, наоборот, сначала Эльдар, а потом и я попытались сразу все объяснить, чтобы она не волновалась. Но Слава будто не слышала. Неудивительно, что когда Марат пришел ругаться тогда, Тёмка забился в угол и испугался до чертиков. После таких вот сцен я сама была напугана, что уж говорить о маленьком мальчике.
Агата встала рядом и выглянула в окно.
— Она какая-то неуравновешенная.
В этот момент Славу подняли и под руки увели куда-то. Зато как напоминание о ней осталась раскуроченная дымящаяся машина.
— Вы ведь сами пригласили ее. Разве не знали, какая она? — обернулась я к Агате.
— Ну… — женщина замялась, — Слава всегда была немного нервная, но такой я ее не видела никогда. Но, честно сказать, мы не очень хорошо общались. Я видела ее только пару раз.
— Тогда я совсем не понимаю, зачем вы ее позвали, — изумилась я. Хотела еще сказать о том, что Покровский вряд ли был рад видеть женщину, которая его предала, но сдержалась. Агата выглядела какой-то измученной и даже… раскаявшейся?
— Она так умоляла. Плакала, чуть ли не на коленях стояла, чтобы я помогла встретиться с ним. Я и подумала, вдруг Тёма и правда сын Марата. Раз уж ты забеременела от него, то это вполне может быть правдой.
Я только тихо хмыкнула. Отошла от окна и присела на диван. Агата тут же последовала за мной.
— Ты прости, что я так к тебе относилась… — зачастила она, усаживаясь рядом и накрывая мою ладонь своей, — Я думала, что ты очередная вертихвостка, которая еще и давит сыну на больное. Он же не мог иметь детей, а тут такое…
— Вы сказали, что я хочу своего выродка повесить на шею Марату, — уточнила я.
— Я… была очень резкой, да, слов не подбирала, — виновато заглянула Агата в глаза.
— Теперь понятно, от кого эта черта у Марата.
— Прости меня, пожалуйста. Я очень ошибалась по поводу тебя. А раз вы вместе и ждете ребенка, то для меня это только радость. Главное, чтобы Марат позволил мне остаться и помогать тебе сейчас и когда внук родится.
— Думаете, не позволит?
— Мы с ним очень… разные люди, не всегда друг друга понимаем. Я никогда не была хорошей матерью, — она задумалась, подбирая слова, а после тяжело вздохнула, — наделала много ошибок, которые уже не исправишь. Поздно уже жалеть.
Я помолчала недолго, но потом все же сжала ее ладонь и ободряюще улыбнулась.
— Марат очень закрытый, но кто знает… может он изменится, поймет вас, когда сам возьмет на руки своего ребенка.
Сказала, а у самой сердце сжалось после этих слов. Не знаю, смогу ли я сама когда-нибудь взять своего сына на руки или меня после рождения малыша просто вышвырнут из клиники, как ненужную вещь.
— Агата…
Мне вдруг захотелось рассказать все. О том, что на самом деле мы с Маратом не вместе, о том, что он хочет забрать ребенка сразу после рождения. О том, что мне очень нужна помощь, потому что одной сбежать практически нереально.
— Да?
Я взглянула в глаза Агаты и слова застряли в горле. Нет, она точно будет за сына, как бы он ни решил поступить. Слишком сильно у нее чувство вины в душе перед Маратом.
— Хотела сказать, что я… очень устала. Пойду, наверное, прилягу.
— Конечно-конечно! Если что, с Маратом я сама поговорю.
— Хорошо, — кивнула и поднялась с дивана.
Заметила краем глаза, что разбитую измятую машину уже начали грузить на эвакуатор и тихо выдохнула. Да уж, Славе повезло в каком-то смысле. Очень хорошо, что их с Покровским разделяют сотни тысяч километров. Потому что когда Марату доложат, что вытворила его бывшая жена и как чуть не угробила его ребенка, лучше быть от него как можно дальше. Зная его характер и крутой норов, не удивилась бы, если он самолично решил бы прикончить ее за это.
Хотя не знаю, лучше ли будет Тёмке с таким отцом.
î—‹



Глава 20

Звонок разбудил меня посреди ночи. Удивленно посмотрела на дисплей, потому что и звонить в принципе было некому.
— Марат?
— Аня, как ты себя чувствуешь? — без приветствия сразу же спросил он, в голосе сквозило неподдельное беспокойство.
— Эм-м… все хорошо вроде бы.
— Ты уверена? Мне доложили, что там устроила Слава, что чуть тебя не сбила. И что ты упала, когда Агата тебя практически из-под колес вытащила.
— Ну, это все было так, только не с таким трагичным тоном, как ты говоришь. Я упала на колени и вытянутые руки.
— Чертова охрана! — буквально прорычал в трубку Покровский, — Какого хрена они там делают, если не способны простую работу выполнить?!
— Ребята быстро с ней справились, просто никто не ожидал, что Слава таранить ворота машиной начнет, — постаралась защитить парней я.
Марат чертыхнулся вполголоса. Даже за несколько тысяч километров чувствовалось, что он на взводе.
— Я уже позвонил Петру Васильевичу. Собери утром вещи, тебя оставят в больнице на какое-то время, чтобы обследовать.
— Марат, все правда в порядке! — попыталась заверить я Покровского, — Я разве что коленки сбила и все.
— Вот я и хочу в этом убедиться. Так, ладно, я тебя разбудил. Доброй ночи.
Разговор завершился и я с изумлением уставилась на погасший экран. Ну что за… Больница сейчас в мои планы совсем не входила. Во-первых, я только пару недель, как из нее вернулась, а во-вторых, я действительно не поранилась, не упала на живот, разве что пару ссадин получила. Но с Покровским, как обычно, спорить было бесполезно, так что утром я сразу принялась складывать чемодан.
Едва закончить успела, как в дверь постучала Агата.
— Анечка, ты проснулась? Марат просил помочь тебе собраться в медицинский центр.
Просил! Уже прогресс. Хотя, может, он приказывает только мне и другой прислуге?
— Я уже все собрала, Агата. Доброе утро, — поприветствовала я, открывая дверь.
После завтрака мне даже опомниться не дали — охрана сразу же погрузила мои вещи в машину. Спорить уже не имело смысла, так что я просто с тяжелым вздохом забралась в салон и помахала на прощание Агате и Зое, которые вышли меня проводить. Наверное, будь Марат тут, он бы прямо среди ночи меня в больницу отвез, так что хорошо хоть, что Эльдар так не сделал.
В стационар меня и правда снова положили, хотя после очередного обследования гинеколог заверил, что все в порядке. Но Петр Васильевич настоял, что лучше перестраховаться. Видимо, просто пошел на поводу у Марата и, чтобы ему было спокойнее, согласился подержать меня под наблюдением.
Мне даже процедур особо не назначили, я просто ходила в столовую, бассейн, гуляла и пила витамины. Но кое-что в этой ситуации было мне на руку. Находиться в палате было так скучно, что мне пришел в голову просто гениальный план! Когда я сбегу, я смогу снять деньги только один раз, чтобы после Покровский не отследил мои перемещения. Но кто знает, вдруг малыш уже родится? Тогда ему будут нужны смеси, памперсы, какие-то лекарства, теплая одежда.
Сделать тайник я попросту не могла — за мной постоянно следила охрана. Договориться с кем-то из прислуги или попросить Агату? Сразу нет, скорее всего, они будут за Марата. Особенно когда он предложит им деньги. Да и за моим банковским счетом постоянно следят, а это значит, что все мои покупки как на ладони. Вычислить по ним, что я к побегу готовлюсь можно на раз-два.
Мой план состоял в том, чтобы арендовать абонентский ящик на обычной почте, а потом сделать на него несколько важных покупок из одежды и принадлежностей для малыша в интернет-магазине. Я как раз очень удачно познакомилась с девушкой из соседней палаты. Не знаю, следил ли Покровский еще и за моим телефоном, но я все же подстраховалась на этот счет. Моя новая подруга Марина дала мне попользоваться своим ноутбуком и кредитной картой. Взамен я просто отдала ей наличные, а Марату сказала, что потратила эти деньги на фрукты и подарки Артему.
Внутренне я ликовала! Покровский будет искать меня всюду, а мне останется только забрать купленные вещи, снять деньги и я исчезну — не найдешь! Эта мысль успокаивала меня. Нужно было только дождаться родов, потому что сбеги я беременной, и Марат в два счета найдет меня. Достаточно просто пробивать все роддомы в округе, когда подойдет срок рожать. С его деньгами провернуть такое не проблема.

*******
Домой мне позволили вернуться только через неделю. И то пришлось по видеосвязи долго доказывать Марату, что со мной на самом деле все в порядке. На самом деле я подозреваю, что господин Покровский все же потом снова поговорил с Петром Васильевичем, потому как еще один лишний день меня все же подержали в больнице.
Зато вернулась я не в дом, а практически в крепость. Мало того, что полностью сменили ворота, еще и ограждение по периметру всего двора поставили выше, усилив его какими-то железками. Похоже, очень тяжелыми, так как открывалась створка ворот целую минуту, ме-е-едленно отъезжая в сторону. А еще мне показалось, что охраны стало больше. Но спросить я об этом не успела, потому что Эльдар, который вел машину, хмыкнул:
— К вам тут гости.
Все это время он лично охранял меня вместе с парой других мородоворотов. Как и в первый раз, они дежурили под дверями палаты и сопровождали меня даже если я в соседнюю палату шла. Хорошо хоть внутрь не заходили. Зато беременные девочки всегда были причесаны и накрашены — словом, не расслаблялись.
— Гости? — удивилась я, выглядывая в окно.
На крыльце рядом с Агатой стояла Лидия Карловна, а рядом с ней нетерпеливо суетился Артем. Поневоле я улыбнулась — этому шебутному активному парню на месте сложно усидеть. И действительно, едва я успела выбраться из салона, как он тут же помчался ко мне.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Аня!
— Тёмка! — радостно воскликнула я и поймала его в крепкие объятия, — Как я рада тебя видеть! Как у тебя дела?
Почувствовала, как мальчишка сам изо всех сил обнимает меня и на душе стало светлее.
— У меня все нормально! А где ты была? Ты обещала позвонить! — обиженно засопел Артем.
— Прости, мой хороший. Я не знала, что у дяди Марата есть номер твоей бабули. Ты же знаешь, он все время занят, так торопился всегда, вот я и забыла даже спросить.
Тёмка задумчиво нахмурился, но через секунду уже забыл про все обиды и кивнул:
— Ничего, раз так получилось. Только ты теперь возьми номер обязательно, ладно? Бабушка сказала, ты в больнице была. А зачем? Ты болеешь? — с тревогой заглядывая мне в глаза, спросил он.
Рядом с этим парнем невозможно было не улыбаться. Дети не умеют притворяться или врать, а если они беспокоятся или радуются, то эти эмоции всегда настоящие. Неудивительно, что среди всех жильцов этого дома я себя чувствовала комфортно и легко только рядом с Артёмкой.
— Нет, Тёма. Просто у меня скоро тоже будет ребеночек. Поэтому врач понаблюдал за мной, чтобы проверить его состояние, — успокоила я мальчишку.
— Ух ты! — взгляд Артема загорелся, — Значит, я смогу играть с ним!
— Сможешь, как только он подрастет, — весело кивнула в ответ.
— Это мой братик будет? Или сестричка?
Я нахмурилась и, не удержавшись, бросила взгляд на Лидию Карловну. Неужели она уже рассказала Тёмке о том, что Марат может быть его отцом? Но если это вдруг окажется не так? Это ведь ребенок, ему не объяснишь всей ситуации. Ему главное, чтобы его любили. А какой мальчишка не захочет, чтобы у него был папа, с которым можно сооружать замки и прийти к нему со своей серьезной мальчишеской проблемой?
— Братик, — сдавленно ответила я.
Ох, какими же глазенками Тёма на меня смотрел, ожидая ответа… Сердце сжалось даже от мысли, как сильно он разочаруется, если Морозовы рассказали ему все. А Артем тем временем засиял и поспешил загнать меня в ступор новым вопросом:
— А если дядя Марат мой папа, а ты его жена, значит, ты тоже моя мама? Ведь раз у меня два папы, значит, может быть и две мамы?
Я даже не нашлась, что ответить, так горло сдавило спазмом. Как же хочется этому малышу, чтобы его любили! И не просто бабушка с дедушкой, а родители. Как у всех — мама и папа.
Хорошо, что на такой сложный вопрос мне не пришлось отвечать, потому что к нам подошли Агата и Лидия.
— Тёмочка, беги поиграй, проверь кормушку с дядей Эльдаром, — сказала бабушка Артема.
Мальчишка не стал спорить. Все его внимание переключилось на сделанную им не так давно кормушку, и он со скоростью метеора понесся к дереву, на котором она висела. Эльдар едва поспевал за ним.
— А Слава где? — осторожно спросила я у Лидии Карловны.
Женщина замялась, оглянулась и только когда убедилась, что Артем не услышит, сказала:
— Ее вроде бы за хулиганство на пятнадцать суток посадили. Очень надеюсь, что ее подольше там подержат, потому что то, что она сделала — это просто ни в какие рамки… Извини, пожалуйста, Аня, за нее, за то, как она себя вела…
— Вы здесь не при чем, Лидия Карловна, — покачала я головой и успокаивающе провела по руке.
— Марат сказал, что уже дал задание юристу, чтобы он подал заявку на принудительное психологическое исследование, — вклинилась в разговор Агата.
Лидия охнула и в сердцах махнула рукой:
— Наверное, давно пора было это сделать. Такие вспышки у нее все чаще. Как же мне хочется, чтобы отцом Тёмы был Марат! Мы ведь не вечные с Семеном, а мне так страшно оставлять Артема с такой матерью…
— Я вас понимаю, очень понимаю, Лидия Карловна. Но зачем вы уже сказали ему, что Марат его отец? А если ДНК экспертиза не подтвердит это? Артем, он… хоть и побаивается Марата, но видно же, как он надеется, что у него появится папа, — не выдержала я.
Обе женщины уставились на меня так, будто я только что сказала несусветную глупость. Мне и самой хотелось, чтобы это было так. Уж Артем точно не заслужил расти под опекой матери, которая в любую секунду может сорваться куда-то и бросить его в одиночестве на две недели. Или вообще избить! Но если надежда не оправдается, то что тогда?
— Возможно, мы и правда поторопились… — растерянно произнесла Лидия.
Агата тут же ободряюще сжала ее руку и заверила:
— Ну что ты, не надо думать о плохом. Я уверена, Тёмка точно сын Марата. Они даже чем-то похожи.
Я только покачала головой. Может и есть между ними некоторые общие черты, но я безумно рада тому, что характером Артем точно не в Покровского.
— Оставите Артема на выходные? Я буду рада за ним присмотреть, — обратилась я к Лидии, чтобы сгладить неприятный разговор.
— Если он захочет, — улыбнулась женщина, — но он на самом деле очень хотел, даже рюкзачок с вещами собрал. Сразу сказал, что на выходных хочет побыть здесь.
— Вот и отлично! — обрадовалась я.
— А что если мы сделаем еще целых пять кормушек?? — донесся до меня воодушевленный крик Артема, которого нес на плечах Эльдар, — здесь так много деревьев! Надо, чтобы всем птицам достались крошки!
Я столкнулась с обреченным взглядом Эльдара и не сдержала веселой улыбки. Похоже, эти пару дней для охраны точно пройдут весело.
î—‹



Глава 21

За все это короткое время я буквально сроднилась с Артемом. Мы проводили вместе все выходные, а осенние каникулы он и вовсе жил практически полностью в доме Марата. Как раз в это время Агата ненадолго уехала и мы были предоставлены сами себе. Тёмка почему-то настороженно относился к ней. Да и я сама, несмотря на то, что мать Покровского вроде бы неплохо относилась ко мне, не чувствовала себя рядом с ней в своей тарелке.
Если утром меня мучила тошнота, то с Артемом сидела Зоя. Оказалось, что у нее самой сын примерно такого же возраста, так что они быстро нашли общий язык. Его вообще, как мне кажется, полюбили все, даже горничные и охрана. Эльдар так и вовсе постоянно старался ему что-нибудь мастерить, так что одиноким Тёмка себя не чувствовал и точно не скучал.
Поэтому и было удивительно, что на прогулке в парке он совсем не бегал, не играл с другими детьми, а просто шел рядом, понуро глядя под ноги.
— А чего это ты не бежишь на любимые качели? — весело спросила я, слегка потрепав его по щеке.
В шаге позади нас шло сразу трое охранников, включая Эльдара. Наверное начальник охраны получил личное распоряжение от Марата постоянно находиться рядом, так что сопровождал нас буквально всюду.
— Не хочется, — покачал головой опечаленный Артем и грустно протянул, — не хочется завтра уезжать.
— Почему? Ты ведь скучал по школе и так ждал конца каникул!
— Да, ждал… Но теперь к тебе я смогу приезжать только на выходные.
— Знаешь, а ты ищи всегда только хорошее, — я остановилась и присела перед Тёмкой, — ведь всю эту неделю ты будешь ходить в любимую школу, будешь с бабушкой и дедушкой. А потом приедешь ко мне в гости. И не расстраивайся, ведь я буду звонить. А когда ты грустишь, время тянется еще дольше. И я тоже начинаю грустить вместе с тобой.
— На расстоянии? Так не бывает, — недоверчиво фыркнул он, но все же улыбнулся.
— Еще как бывает!
Мальчишка тяжело вздохнул.
— А если бы мы все жили вместе, было бы просто круто! Я, ты, бабуля, дед, мама, дядя Марат, Зоя, дядя Эльдар. Так же веселее!
Я чуть улыбнулась и поднялась:
— Это уже должен решить дядя Марат.
Хоть теперь Тёмка немного повеселел и без умолку болтал. Я отвлеклась на пару минут, решив для поднятия настроения купить ему целую связку шариков, и даже не заметила, как он внезапно замолк.
— Мама? — растерянно пробормотал Артем за моей спиной.
Меня словно ушатом ледяной воды окатило. Мгновенно я забыла про шары, шагнула к мальчишке и сжала в своей руке его ладошку. Ни одна встреча с бывшей женой Марата не проходила нормально, поэтому я сразу напряглась. Как и охрана. Но парней в этот раз уже было не застать врасплох — они тут же окружили нас в кольцо так, что до нас с Тёмкой ей точно не дотянуться. Я следила за тем, как стремительно приближалась к нам Слава, и все равно не могла избавиться от тревоги.
— Нам лучше вернуться в машину и уехать отсюда, — сказал Эльдар, хмуро глядя на бывшую жену Покровского.
И я с ним была полностью согласна.
— Убери руки от моего сына! — сразу же с угрозой прорычала Слава, как только подошла ближе, — Иначе пожалеешь!
— Перестань, Слава, пожалуйста. Я не желаю Артему зла.
Но во взгляде девушке горела только лютая ненависть. Ох, не стоит ребенку вообще видеть мать в таком состоянии — она на него даже внимания не обратила, сразу набросилась с требованиями и угрозами. Я сжала руку Тёмки чуть крепче и потянула его к выходу из парка. А сама терялась в догадках: как, черт возьми? Откуда она вообще узнала, что мы гуляем именно здесь?!
Слава заметила это движение и тут же дернулась следом, но ее за руку перехватил Эльдар.
— Пожалуйста, Вячеслава Константиновна, если вы не уйдете, я применю силу, — холодно произнес Эльдар. Два парня из охраны, стоявшие рядом, заметно подобрались. Как будто ожидали приказа схватить и скрутить ее.
— А ты, холуй, так до сих пор и прислуживаешь Покровскому? Ничего больше не умеешь?
— Ребята, прекратите. Слава, вы пугаете Тёмку.
— Я его мать! Это ты тут его пугаешь, а не я! Отдайте моего сына, и я уйду! — она снова дернулась к нам, но в этот раз ее крепко держал за руку Эльдар.
— Мамочка, пожалуйста… я не пойду с тобой. Только, пожалуйста, не ругайся, — дрожащим голосом тихо попросил Артем.
— Ты же мой хороший мальчик, Тёмочка? Ты должен слушаться маму, — слишком ласково заворковала Слава, но мальчишка как-то слишком болезненно дернулся после ее слов и вцепился в мою руку изо всех сил.
— Давай уйдем, Аня… — почти неслышно прошептал он.
И в этот момент Слава взорвалась.
— Это ты!! — она перешла на истеричный крик, обвиняюще тыкая в меня пальцем, — Ты настраиваешь Тёмку против меня! Ты всех против меня настроила, даже Морозовых! Что, так захотелось жить как королева, раздвинула ноги перед Покровским и довольна? Еще и сына моего к рукам прибрать хочешь?!
Я с ужасом взглянула на Артема и прижала его к себе, стараясь закрыть уши, чтобы он не слышал потока грязной ругани, которая сразу же полилась после обвинений.
— Отвезите Анну с Артемом домой, — приказал Эльдар охране.
Он не двигался с места, только крепко держал бьющуюся в истерике Славу. Видимо, ждал, когда мы уйдем, чтобы разобраться с ней. Я и сама перешла чуть ли не на бег, чтобы поскорее спрятать Тёму от всего этого хотя бы в машине.
Но всю дорогу Артемка выглядел потерянным и печальным. Как я ни старалась отвлечь его или развеселить, он только грустно улыбался в ответ. Лишь через полчаса молчания попросил:
— Аня, не обижайся на маму. Она иногда много плохих слов говорит, но сама этого не понимает.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И как-то слишком устало и по-взрослому взглянул на меня. Я молчала, не решаясь задать вертящийся на языке вопрос. Лишь через несколько долгих секунд осторожно поинтересовалась:
— Тебе тоже говорила?
Тёмка молча кивнул. В его глазах на секунду заблестели слезы, но он поспешно сморгнул их и постарался улыбнуться. С трудом проглотив вставший поперек горла комок, я взяла себя в руки, села рядом и крепко обняла мальчишку. Не знаю, как часто ему приходилось видеть такие истерики матери и слышать от нее злые слова, но этот маленький мужчина заслуживал совсем другого.
За него болело внутри так же сильно, как и за собственного сына. И я вдруг отчетливо поняла, что не смогу оставить ни одного из них. Ни того, кто еще только был у меня под сердцем, ни того, что доверчиво прижимался ко мне. Вот только что теперь делать дальше?
Этого я пока не понимала совсем.



Глава 22

Сколько я ни пыталась поговорить с Маратом по поводу Славы, он оставался непреклонен. Артем после того случая в парке был под охраной, как и я. Все так же ходил в школу, жил с бабушкой и дедушкой, приезжал ко мне в гости, но только рядом находилась пара охранников. Но, в отличие от меня, Тёмка воспринимал это как часть какой-то интересной игры. Пока что.
Не знаю уж, что Покровский сделал со Славой, но она больше не появлялась даже у Морозовых. Хотя Лидия в разговоре между нами упомянула, что высылала ей деньги на карту пару раз. Я только качала головой, но не вмешивалась со своими советами — все же Морозовы взрослые люди и не мне их учить. Единственное, что меня беспокоило — с каждым днем декабря Артем становился все печальней. Старался не показывать этого, но я заметила, как он скучает по матери. Поэтому я решила поговорить с Покровским лично, как только он вернется в Россию. Тогда от разговора точно будет не уйти.
Единственным приятным моментом во всей этой ситуации было то, что малыш развивался просто отлично. А уж когда он начинал толкаться в животе, у меня даже сердце замирало от счастья. Все анализы были в порядке, УЗИ не показывало никаких отклонений, даже токсикоз совсем исчез. Только в сон клонило больше, так что на выходных мы с Артемом устраивали совместный тихий час.
Марат прилетел за несколько дней до Нового года. Но встретились мы совсем не дома. Видимо, Покровскому так не терпелось сделать уже ДНК тест, что сразу же с аэропорта он отправился в медицинский центр. Ну а нам с Тёмкой и выбора другого не оставили — сказали ехать, пришлось собраться и поехать.
Вот только меньше всего я ожидала, что прямо возле нужного кабинета столкнусь с Маратом чуть ли не нос к носу. На секунду даже дыхание перехватило, когда увидела его уставшее лицо с небольшой щетиной и знакомый прищур темных глаз. Покровский словно просканировал меня взглядом и надолго задержал его на округлившемся животе. Словно инстинктивно стараясь защитить, я прикрыла его руками.
— Тебе идет быть беременной, — хрипло заметил Марат.
— Э-э… спасибо, — не зная, как реагировать на эту реплику, растерянно пробормотала я.
— Здрасьте, — поздоровался с Покровским Артем, настороженно глядя на мужчину.
Вместо ответа Марат протянул ему для рукопожатия руку. Тёмка просиял, но сразу же стал серьезным и степенно пожал ее. Я едва сдержала улыбку — ну прямо как взрослый.
— Вы на тест ДНК? — из кабинета выглянула медсестра, — если так, проходите. Сначала мальчик.
— Аня, пойдешь со мной?
Я взглянула в эти испуганные глазенки и присела на стул перед Артемом.
— Боишься?
Тёмка усиленно закивал головой и крепче перехватил машинку, которую прихватил с собой из дома.
— Это совсем не больно, — успокоила я, — тебе всего лишь нужно открыть рот и медсестра проведет по твоему языку или щечке ватной палочкой.
— И все? — изумился Артем и опасливо покосился на плакат с нарисованным на нем шприцем.
— Да. Чтобы понять, твой ли папа дядя Марат, врачу нужна только слюна. Поэтому не бойся.
— Правда укол не будут делать? — уточнил недоверчиво он.
— Разве я когда-нибудь тебя обманывала?
Антон взглянул на меня серьезно и теперь уже спокойно выдохнул:
— Ладно. Давайте свою ватную палочку.
Хоть Тёмка и поверил мне, но все равно оставался напряженным в кабинете, пока медсестра подготавливала отдельную колбу и распечатывала палочку. Видимо, он и правда не ожидал, что все пройдет так быстро, потому что когда через пару минут вышел из кабинета, задумчиво спросил:
— А что, так разве можно узнать, мой ли папа дядя Марат?
— На сто процентов, — кивнула я.
Артем помолчал немного и поинтересовался:
— А я могу пока пойти поиграть?
— Конечно. Только не шуми и не бегай, чтобы не мешать докторам работать, хорошо? — на автомате поправив воротничок его рубашки, попросила я.
— Да! Спасибо, Анечка!
Тёмка как мог спокойно направился к подоконнику, чтобы покатать на нем машинку. Сложно ему было не бегать и не носиться. Иногда мне казалось, что его энергией можно целый город снабжать.
— Я смотрю, вы с ним подружились, — послышался голос Марата позади.
Порывисто обернулась и встретилась с ним взглядом.
— Тёмка хороший мальчишка, — пожала я плечами, усаживаясь на жесткое сиденье, стоявшее рядом с кабинетом.
— И все же с Агатой он так не поладил, как с тобой.
— Я люблю детей. Любит ли их Агата — не знаю.
Марат смотрит на меня слишком внимательно и, не выдержав, я отвожу взгляд. К чему все эти разговоры? Да, мы поладили, но что с того, если Покровский собственноручно собирается вышвырнуть меня буквально через несколько месяцев, а ребенка оставить себе? Конечно, этого я ему сделать не дам, но пусть пока думает, что у него абсолютно все под контролем. А вот черта с два!
— Покровский Марат Павлович? — в тот момент, когда Марат хотел что-то еще спросить, из кабинета выглянула медсестра. Получила в ответ молчаливый кивок мужчины и пригласила, — проходите.
Покровский догнал нас уже в гардеробе, молча забрал свое пальто, надел. Терпеливо дождался, когда я помогу Тёмке застегнуть курточку и придержал дверь, пропуская нас вперед. Стоило выйти Артему на крыльцо, как он тут же вихрем сбежал со ступенек и помчался к машине.
— Тём! Осторожнее! — только и успела выкрикнуть я, но куда там. Мальчишка уже добежал до водительской двери и упросил охранника «дать порулить».
— Ракета, — прокомментировал с усмешкой Марат, останавливаясь на крыльце медицинского центра и засовывая руки в карманы пальто.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я проследила за его взглядом и поневоле улыбнулась. Тёмыч уже вовсю рулил и мигал фарами машины под присмотром охранника. Идти следом я пока не спешила. Не зря же Покровский ждал нас. Значит, хочет поговорить без лишних ушей. И пока он не начал задавать какие-нибудь неудобные вопросы, я его опередила:
— Он скучает без матери.
— Что-то непохоже.
— Если он не ревет и не бьется в истерике, это не значит, что ему хорошо. Просто у Артема совсем другой характер. И он правда скучает. Позволь им хотя бы ненадолго видеться со Славой. Под присмотром охраны, например.
— Ты же сама говорила, что она плохо на него влияет, — нахмурился Марат.
— Не она, а некоторые ее выходки, — поправила я и вздохнула, — но она мать. Какая бы ни была, для него она все равно остается самой лучшей. Да и… Слава перегнула палку, конечно, но это не значит, что она совсем не любит своего ребенка.
— Ты судишь ее по себе. Я знаю свою бывшую жену как свои пять пальцев. Она хотела ребенка, но с условием, что будет как минимум две няни, а в дальнейшем педагоги и…
— Это нормальное желание, — перебила я, не выдержав, — может, она просто боялась не справиться с младенцем или навредить ему, поэтому и хотела, чтобы рядом были опытные няни. А педагоги… конечно хочется дать малышу лучшее, поэтому она заранее и задумалась о том, кто его будет учить.
— И поэтому она первым делом обговорила, что за рождение ребенка ей хочется красный Майбах? Еще в тот момент, когда речь только зашла о ребенке? — насмешливо вздернул бровь Марат.
— Ты выставляешь ее совсем уж монстром.
— А ты слишком по-доброму ко всем относишься. Поверь мне, это тебя погубит.
— Уже. Как видишь, я как идиотка пошла рассказывать о беременности тебе. Думала, что обрадуешься, ведь ты был бесплоден. И поплатилась за это тем, что ты решил отобрать моего ребенка. Ситуация, как и у Славы сейчас, ведь Тёмка не может даже видеться со своей матерью хоть иногда! Так что единственный монстр, которого я встретила за свою жизнь — это ты! — выпалила я и стремительно спустилась с лестницы.
Я так разволновалась, что смогла сделать вдох только когда отошла от Покровского на несколько шагов. Легкие горели от морозного воздуха, но главное, что внутри все просто клокотало. И зачем я только разволновалась? Все равно проще с глухой стеной общаться, чем доказывать ему что-то!
Марат не стал меня догонять. И слава Богу, потому что не хотелось устраивать новый скандал на глазах у Артемки.
— Поехали, — скомандовала я охраннику и водителю по совместительству, когда забралась в прогретый салон машины.
Артем обернулся ко мне с водительского сиденья и вопросительно поднял домиком брови:
— А дядя Марат?
— У него дела. Давай лучше мы вдвоем поедем мороженое есть? — предложила я.
— Давай! — обрадовался Тёмка.
И пока он перебирался ко мне на заднее сиденье и пристегивался в детском кресле, а водитель заводил мотор и выруливал с парковки, я чувствовала на себе этот проницательный взгляд темных глаз. В паре сотне метров, за тонированными стеклами, а все равно не могла отделаться от ощущения, что Марат смотрит на меня даже сейчас своим фирменным внимательным прищуром. Как в ту нашу единственную ночь, когда он жадно, словно хищник, следил за моими движениями, а я послушно шла к нему навстречу.
Я передернула плечами, словно пытаясь сбросить это наваждение, и улыбнулась Артему. Прошлое осталось в прошлом, а мой сказочный принц оказался чудовищем. Главное, чтобы это чудовище не добралось до моего ребенка и не испортило своим воспитанием Тёмку. А остальное лучше забыть, как далекий несбыточный сон.
î—‹



Глава 23

До Нового года оставалось всего пара дней, когда Марат остановил меня в коридоре и поинтересовался:
— У тебя ведь нет планов на новогоднюю ночь?
Я удивленно вскинула брови и посмотрела на Покровского как на умалишенного. У меня? Планы? Он ведь в курсе всех моих маршрутов — я езжу разве что в больницу на прием, к Тёмке в гости и иногда в какие-нибудь магазины. И уж точно он знает, что ни друзей, ни знакомых, с кем бы я хорошо общалась, у меня нет. Кроме, пожалуй, Агаты, Зои и Морозовых. Еще с Эльдаром могла перекинуться парой слов. Но это все же наши общие знакомые.
Да и вообще, с каких это пор Покровский интересуется моими планами, а не ставит меня перед фактом, что завтра я делаю то-то и то-то?
— Нет никаких планов, — говорю в ответ, когда молчание слишком уж затягивается, — Только завтра на утренник к Тёмке еду. Хочешь составить компанию?
— Там же будет куча детей, — поморщился Марат.
— К твоему сведению, у тебя у самого появится скоро ребенок. А возможно, и сразу два, — фыркнула я весело.
— Это другое. А там штук сорок детей.
— Больше, — подсказала я, широко ухмыляясь.
— Ну вот. И все эти стишки Деду Морозу, «Ёлочка, гори!» и прочая лабуда. Я такое не очень перевариваю.
— Ну да, смотреть финансовые отчеты ведь гораздо интереснее, чем провести время со своим возможным сыном и попробовать сделать так, чтобы он хоть немного перестал тебя бояться.
На лице Марата мелькнула тень, словно сейчас я задела что-то такое, что никак не стоило трогать. И я уже ожидала жесткой отповеди, как он неожиданно кивнул:
— Ты права. Завтра я еду с тобой.
Он развернулся и ушел, а я осталась стоять посреди коридора, обескураженно хлопая глазами. Клянусь, если бы я приведение сейчас увидела, и то удивилась бы меньше.

* * * * * *
Наверное Слава никогда не являлась на родительские собрания, а вместо нее их посещала только Лидия, бабушка Артема. Потому что стоило нам с Маратом войти в учебный класс, как голоса родителей тут же смолкли. Точнее, родительниц, потому что отцов здесь не было вообще. Скорее всего, работают. И на фоне отсутствия мужчин появление Покровского произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Здравствуйте, дамы. Здесь находится первый «А» класс? — спросил он своим бархатным баритоном, и это был контрольный в женские сердца.
Вообще-то я отлично понимала всех родительниц, что улыбались Марату сейчас. Статный, широкоплечий, привлекательный брутальный мужик. Мало того, что хорош собой и ведет себя уверенно, так еще и при деньгах, если судить по тому, как он выглядит. Когда взгляды скрестились на мне, поневоле почувствовала себя гадким утенком. Потому что на некоторых лицах явственно читался вопрос «Как она смогла отхватить такого мужика?». Во всяком случае, некоторые, увидев, что я в положении, мгновенно потеряли интерес к Марату. Но не для всех это было помехой.
— Здесь первый «А». А вы родители кого из ребят? — классная руководительница, похоже, единственная, кто остался равнодушен к Покровскому.
— Артема Морозова, — ответил Марат.
— Я пойду помогу надеть Тёмке костюм. Не скучай, — подхватив сумочку, буквально пропела я.
Ох, какой взгляд на меня бросил Покровский, просто любо-дорого посмотреть! Словно умолял не бросать его на растерзание в сугубо женском коллективе. Но нет уж, пусть немного помучается. Да и Артему действительно нужно было помочь с одеждой. Он ведь не просто стишок разучил, а даже целый номер с трюками придумал, чтобы удивить Деда Мороза, так что все должно пройти идеально.
Встретились мы уже в просторном актовом зале. И судя по кислой мине, Марат уже десять раз пожалел, что пришел на утренник.
— В каком Тёмка костюме? — шепотом спросил Марат, усаживаясь рядом со мной на свободные стулья.
— Человека-паука, — так же тихо ответила я.
— Черт. Что, не нашлось каких-нибудь русских героев? Ну там заяц или волк из «Ну, погоди!»? Или что там сейчас смотрят обычно?
— Человека-паука, — съязвила я и строго нахмурилась, — Марат, не цепляйся к ребенку. Пусть будет, кем нравится.
— Да, мам, ладно, мам, — закатил он глаза на мою отповедь. И только я хотела возмутиться, как он очаровательно улыбнулся. Вот же хитрый жук! Знает подход к женщинам. И, главное, беззастенчиво им пользуется.
— Ты уже отдала подарок Деду Морозу, чтобы он его подарил?
— Да.
— И что там?
— Как у всех: сладкий подарок, небольшая мягкая игрушка, открытка с поздравлением.
— Вообще-то я заказал огромный набор Лего для него, — недовольно нахмурился Марат, — Зачем парню мягкая игрушка?
— Это одинаковые подарки от класса, чтобы никому из детей не было обидно.
— Хм. Разумно. Но жаль. Я надеялся подарить его сегодня.
— Что, так не терпится поиграть в конструктор? — поддела я его с улыбкой.
— Ну ты же сама говорила, что мне надо постараться сблизиться с сыном. Вот я и подумал, что это неплохая возможность.
— Тише, представление начинается! — шикнули на нас позади.
А мне и сказать-то было нечего. Марат удивлял меня все больше и больше с момента своего возвращения, так что хорошо, что у меня появилось время собраться с мыслями и хоть немного все обдумать.

*******
Всю дорогу домой Артем радостно рассказывал о своих впечатлениях и делился сладостями из подарка. В этот раз машину вел Марат, а я сидела на переднем пассажирском сиденье рядом с ним и успела заметить, как он улыбается, поглядывая в зеркало заднего вида. Даже на душе легче стало. Тёма уже не относился к Покровскому с такой опаской и осторожностью и это радовало.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дома Артем уже хотел побежать к Зое и рассказать свои впечатления, но остановился, как вкопанный.
— Елка!!!
Я заглянула в холл и увидела причину счастья — огромную пушистую ель, которую как раз заканчивали устанавливать. Тёмка в стороне стоять не стал, сразу же понесся к рабочим, потрогал ветки, уколол пальцы и с восторгом завопил:
— Она же настоящая!
— Сколько радости, — весело фыркнул Марат, останавливаясь рядом со мной, а после обратился к Артему, — хочешь, мы ее вместе нарядим?
— Прямо сейчас?
— Конечно прямо сейчас.
— Хочу!!
— Тогда пойдем, поможешь мне принести игрушки.
Наряжать елку принялись все вместе, но руководил всем, конечно же, Тёмка. А уж когда зажгли гирлянду, он просто засиял, настолько был доволен. Еле заставила обоих пойти поужинать. Зато Покровский делал все правильно, потому что когда я отправилась укладывать Артема спать, он немного поворочался, а потом сообщил доверительным шепотом:
— Знаешь, так странно думать, что дядя Марат будет моим папой.
— Почему? — чуть улыбнулась я, поправляя одеяло.
— Он бывает очень строгим. Я его раньше боялся.
— А сейчас?
— А сейчас нет. Ну только если совсем немножко, — задумчиво ответил он.
— Может не сразу, но он обязательно поймет, как ему повезло, что у него есть ты. Спокойной ночи, мой хороший, — я наклонилась и поцеловала мальчишку в лоб.
Артем улыбнулся радостно и счастливо, повернулся на бок и уже через полминуты спокойно засопел. Впервые за долгое время он не был печальным, и у меня даже с сердца камень упал.
Спустившись вниз, я обнаружила, что Марат неторопливо собирает оставшиеся игрушки. Он обернулся, услышав шаги и сказал:
— Я пригласил Славу отпраздновать с нами новогоднюю ночь.
— Ты серьезно?
— Да. Поставил ей условие, что если она начнет скандалить, я ее сразу выставлю.
Я принялась помогать Марату складывать пустые емкости от елочных игрушек в картонную коробку и не могла перестать улыбаться. Неужели Покровский все-таки пошел на компромисс? Это было совсем на него не похоже. Но как же я рада, что он все же пересилил неприязнь к бывшей жене и Тёмка увидится наконец с мамой.
— Почему ты улыбаешься?
— Не знаю. Просто я рада, что ты не так безнадежен, — пожала плечами в ответ.
— Ну, под Новый год должны же случаться чудеса, — усмехнулся Марат уголком губ, погасил свет и зажег на елке огни.
— Ёлочка, гори?
— Да. Терпеть не мог никогда эту дурацкую кричалку на новогодних утренниках, — ответил он и тут же подхватил картонную коробку у меня из рук, — с ума сошла? Я отнесу сам.
— Она ведь пустая почти.
— Сядь и отдохни. Я читал, что на твоем сроке у беременных к вечеру могут отекать ноги.
Я вот как стояла, так и осела на диван. Хорошо хоть он сзади стоял, потому что присесть мне было нужно — после поездки Покровского будто подменили. Я смотрела на разноцветные мерцающие огни гирлянды и никак не могла прогнать от себя мысль, что сплю.
Марат был очень внимательным и заботливым, даже слишком. И мне очень, очень хотелось верить, что это искренне, что на самом деле он передумал отбирать моего сына. Но в то же время я понимала, как опасны такие мысли. Все это вполне может оказаться обманом и сразу же после родов Покровский перестанет играть из себя внимательного благородного мужчину. Просто усыпит мою бдительность, чтобы я никуда не делась — и все, больше шанса сбежать у меня не будет.
— Все в порядке? — выдернул меня из тревожных раздумий голос Марата.
— Что? Да — да, конечно, — опомнилась я и встала, — Просто немного устала. День был насыщенный.
— Это точно.
— Я пойду приму душ и прилягу. Завтра тоже день нелегкий.
Внезапно он поймал мою руку и мягко сжал пальцы в своей ладони. В темноте в его глазах отражались огоньки и это завораживало.
— Доброй ночи, Аня.
— Доброй, Марат.
Я выскользнула из холла и в задумчивости направилась в свою комнату. Да уж, день оказался и правда очень богатым. И на события, и на рой мыслей в голове, которые остались после них.

******
— В этом доме давно не было так шумно. И уж точно я не думал, что буду встречать Новый год с бывшей женой, — хмыкнул Марат.
Я обвела взглядом комнату и улыбнулась. В доме Покровского и правда было непривычно многолюдно и шумно. Морозовы и Агата уже сидели за столом, а Слава на полу под елкой распаковывала подарок от Марата — тот самый огромный конструктор. Удивительно, но она вела себя спокойно и сдержанно, даже извинилась, за то, как вела себя раньше. Может и правда очень соскучилась по Артему и поняла, что я не враг ей?
— И все благодаря тебе, — шутливо отсалютовал мне бокалом Марат.
— На что ты намекаешь?
— Ну, — он сделал неторопливый глоток, и на губах мужчины расцвела многозначительная улыбка, — если бы ты не пришла тогда, ничего бы этого не было.
Я вспыхнула, но все же заставила себя выдавить:
— На тот момент ты мне очень нравился. К сожалению.
Между нами воцарилось молчание. Тихо хмыкнув, я отвернулась назад к Артему. Наверное, уже пора укладывать его спать, уже ведь скоро двенадцать.
— Ты была дико сексуальна.
Вначале мне показалось, что я ослышалась. Резко обернулась к Марату, чтобы удостовериться, что он этого не говорил, но Покровский смотрел на меня.
— Пожалуй, приму за комплимент, — растерянно пробормотала в ответ.
— Впрочем, ты и сейчас тоже очень сексуальна, — он обежал откровенным взглядом по моей фигуре, а ощущение было, как будто глазами раздел.
î—‹
Сглотнула и поспешно сделала глоток апельсинового сока, постаравшись переключить внимание на Артема. Это такая ехидная шутка?
Но Марат неожиданно сделал то, от чего у меня моментально пересохло в горле — провел кончиками пальцев по руке от локтя к запястью. Невесомо, едва касаясь, но от этого действия внутри все сладко задрожало. Мой гинеколог, конечно, говорила, что у беременных либидо повышается и секса хочется еще больше, чем раньше, но… Но!!! Марат что, решил этим воспользоваться? Подумал, что я буду спать с ним после всего, что было?
Опаляю Покровского неприязненным взглядом и он тут же убирает руки.
— Прости, — шепчет одними губами, — я не удержался.
И от того, насколько искренне его сожаление, у меня теряются все слова возмущения.
Может, все действительно не так плохо, как кажется? Я перевела растерянный взгляд на Тёмку. Он как раз собирал свой драгоценный набор Лего и что-то весело щебетал. И случайно поймала на себе взгляд Славы, которая сидела с ним рядом на полу. Она смотрела враждебно, с черной злобой в глазах, не мигая. На миг от этого стало жутко настолько, что мороз по коже побежал. Но через секунду это ощущение развеялось, когда Слава лучезарно улыбнулась и помахала мне рукой.
Я коротко улыбнулась и кивнула в ответ. Неужели показалось? Я хоть и не пила алкоголь, но меня давно клонило в сон, а за сегодняшний день я ни разу не прилегла вздремнуть. Скорее всего, поэтому. Но все равно никак не получалось отделаться от этой картины в голове — снова и снова всплывал в памяти жуткий немигающий взгляд.
Ох, как же я надеюсь, что мне только показалось.



Глава 24

С Анной они регулярно созванивались. Наверное, чаще, чем ей Покровский звонил в Россию только Петру Васильевичу, который постоянно наблюдал за ее состоянием. Даже пару раз по видеосвязи они виделись, потому что Марату важно было знать, действительно ли все в порядке с матерью его ребенка. Ведь от ее здоровья напрямую зависело здоровье самого малыша.
Но увидеться не по видеосвязи, а вживую было совсем другим.
Марат не мог сказать точно, что в ней изменилось. Аня оставалось все той же привлекательной женщиной, но… а вот что «но», он никак не мог сформулировать четко. Но взгляд то и дело сам собой возвращался к ней, словно магнитом его притягивало. Покровский и не знал, что ему может ВОТ ТАК понравиться беременная женщина, считал это извращением. Но он хотел ее больше, чем любую другую свою пассию.
И приходилось держаться. Потому что план-то изначально был совсем другим.
За Славой Марат наблюдал весь новогодний вечер. Даже охрану предупредил, чтобы были начеку, но бывшая жена, как ни странно, вела себя мирно и даже дружелюбно. Без удовольствия, но все же возится с Артемом, изредка перебрасывается с кем-то фразами. Игнорирует только Анну. Покровский заметил, как Слава меняется в лице, когда Темка подбегал к ней, что-то спрашивал или рассказывал.
Но последней каплей для нее стал момент, когда Артем подбежал к Ане и сказал, что хочет спать.
— Я уложу тебя, — с готовностью поднялась Слава.
Но Тёмка устало зевнул и улыбнулся:
— Не надо, мам. Аня мне сказку расскажет, а ты же говоришь, что не помнишь их совсем.
И он просто взял за руку Аню и они ушли из холла, где был накрыт праздничный стол. Вот тогда Славу буквально перекосило от черной злобы, которую она старательно сдерживала все это время.
— Пойдем поговорим, — бросил ей Марат.
Слава, видимо, ожидала, что они поднимутся в кабинет на второй этаж, но вместо этого Покровский накинул на плечи бывшей жены ее шубку и вышел на улицу. И ей ничего не оставалось, кроме как направиться следом.
Заснеженный двор был освещен фонарями, а крыльцо расчищено от снега и наледи. Слава неуютно передернула плечами, не столько от холода, сколько от того, что молчание затягивалось. А еще потому, что рядом с крыльцом стояло два охранника.
— Послушай, Покровский, — поспешно начала Слава то, что хотела сказать весь вечер, — что если вернуть все назад? Представь, как мы были бы сейчас счастливы. Вот так бы встречали Новый год семьей, проводили вместе вечера… Как ты и мечтал всегда.
Марат взглянул на бывшую так, будто она призналась, что на самом деле была инопланетянином с планеты Нибиру, и, не выдержав, расхохотался. Успокоился лишь спустя полминуты, но с губ все равно не сходила ехидная усмешка.
— Кажется, ты перебрала с шампанским.
— Я серьезно, Марат! Только подумай…
— Давай я тебе напомню, — холодно перебил ее Покровский, — не так давно ты кричала, что меня ненавидишь. И когда расставались тоже. Даже в суде орала так, что тебя из зала выставили.
— Это были просто эмоции!
Покровский усмехнулся, поцокал языком и смерил бывшую жену проницательным взглядом.
— Морозовы сняли тебя с содержания, а ты не нашла себе состоятельного любовника?
— С чего ты взял? — вспыхнула Слава.
— Давай я тебе проясню ситуацию. Если это мой сын, то я его не оставлю, и он получит лучшее образование и вообще ни в чем никогда не будет нуждаться. Он, а не ты. Я терплю тебя в своем доме только потому, что Артему это важно. К сожалению, ты его мать. Пока.
— Пока?
— Если Тёмка окажется моим сыном, я лишу тебя материнских прав.
— Что??!
— Ты можешь спокойно бросить ребенка, пользуешься им, чтобы высосать из Морозовых больше денег и видишь Артема не чаще раза в месяц. Он тебе не нужен, так что заткнись. Я знаю, что это правда. Как и то, что твое настроение может внезапно поменяться и ты не просто наорешь на Тёмка, но и ударишь.
— Это вышло случайно!
— Даже сейчас не ты пошла укладывать ребенка спать. Это сделала Аня.
— Он сам попросил, чтобы его уложила эта… эта твоя девка! — взвизгнула она.
— То есть это для тебя оправдание? — вскинул бровь насмешливо Покровский, — И бьешь ты его случайно, и оставляешь случайно, и живет он постоянно у Морозовых тоже случайно. Хватит, Слава. Артем получит все, что ему нужно.
— Я не оставлю этого так! Не дам отобрать его! Только попробуй, Марат, и ты пожалеешь! — зашипела Слава.
Она шагнула в сторону двери, чтобы войти в дом, но Марат перехватил ее за локоть. Заставил остаться на месте и отрицательно покачал головой, глядя прямо в глаза.
— Пусти! Я хочу вернуться в дом!
— Сегодня ты туда больше не вернешься. Охрана проводит тебя к такси, — он кивнул одному из охранников и по сути передал ее с рук на руки — дождался, когда ее руку перехватит другой мужчина и лишь тогда отпустил.
— Я хочу остаться с сыном!
— Ты хочешь остаться с бутылкой виски — она уж точно за весь вечер привлекла больше твоего внимания, чем Артем. Можешь видеться с ним три раза в неделю, но только под присмотром охраны. С Новым годом, Слава.
Покровский видел, что бывшая на грани и вот — вот закатит истерику, так что просто кивнул охране, чтобы те увели ее, посадили в такси и отправили по нужному адресу. А еще он видел, что к ребенку Слава абсолютно равнодушна. Да, она старательно изображала любящую мамочку весь вечер, даже в игрушки с Тёмкой поиграла, но… чувствовалась фальшь в каждом движении. То и дело она бросала обреченный взгляд на часы на запястье, словно каторгу отбывала и дождаться не могла, когда это закончится.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она ведь хотела ребенка, даже гулять начала на стороне, чтобы забеременеть, так что изменилось? Почему так легко бросила ребенка, по сути повесив его на шею чужих людей — сначала Морозовых, а потом и его. Да, гипотетически он может быть его сыном, но ведь мальчик в первую встречу совсем его не знал, и просто оказался брошенным в незнакомом доме. Поневоле Марат сравнивал Славу с Аней. Разве она бы оставила своего ребенка вот так? Даже сейчас ей в удовольствие проводить время с Тёмкой, хотя он для нее абсолютно чужой.
Из раздумий выдернул тихий скрип двери и знакомый мелодичный голос позади:
— Что ты здесь делаешь? Заходи в дом, холодно же. И двенадцать вот-вот наступит, — Аня встала рядом и зябко поежилась, закутываясь получше в свитер.
— Сейчас зайду. Провожал Славу, — усмехнулся Марат.
— Она уехала? — удивленно вскинула брови Аня.
Покровский пожал плечами вместо ответа и спросил:
— Тёмка уснул?
— Да, сопит уже вовсю. Устал за сегодня, да и лег позже, чем обычно.
— Тебе тоже не стоит засиживаться.
— Не буду. Сейчас встречу Новый год, посижу немного и тоже лягу.
Марат повернулся к ней и улыбнулся уголком губ:
— Идем в дом, ты замерзла.
Это был тихий, можно даже сказать семейный Новый год. Аня и правда не стала засиживаться долго. Да и сам Марат дождаться не мог, когда она соберется уходить. Не потому что так неприятно было ее общество, а потому что весь вечер хотел сделать кое-что. И без лишних глаз.
Когда Аня попрощалась со всеми и отправилась наверх, он выждал ровно тридцать секунд, извинился и отправился ее догонять. Настиг девушку уже возле ее комнаты, окликнул вполголоса и, когда она повернулась, вложил в руку небольшую коробочку.
— Что это? — обескураженно спросила она.
— Небольшой презент к Новому году.
Анна раскрыла коробочку и вначале Марат даже напрягся. Серьги выглядели изящно, без вычурностей и стоили баснословно дорого. Но выглядели при этом скромно, как и хотел Марат. Просто внутренне чувствовал, что Аня не примет дорогой подарок, а этот комплект выглядел простенько. Пусть лучше думает, что эта безделушка ничего не стоит.
— Ой… — растерянно пробормотала она, — а я ведь тебе ничего не приготовила.
— И не нужно. Главный подарок меня скоро ждет, — без какой-либо задней мысли произнес Покровский, указывая взглядом на живот.
И в этот момент улыбка медленно померкла на ее губах.
— Аня?
Девушка не ответила, резко развернулась, хлестнув его по лицу взметнувшимися волосами, и направилась к себе с неестественно прямой спиной. Марат растерянно моргнул и шагнул следом.
— Аня, все нормально?
— Доброй ночи, — отрезала она холодно и захлопнула дверь прямо перед его носом.
Покровский нетерпеливо дернул ручку двери. Заперто. Внутренности разом опалило раздражением и злостью. Пришлось зажмуриться и медленно сосчитать до десяти, чтобы успокоиться. Сейчас ей нельзя волноваться.
— Аня, что случилось? — спокойно, но настойчиво спросил он. Знал, что она услышит его через дверь.
— Доброй ночи, — непреклонно ответила Анна, и с тяжелым вздохом Марат отошел от двери.
Он бы вынес эту чертову дверь с петель и заставил ответить, но… В последнее время в его жизни появилось слишком много «но», и главное из них — он не хотел пугать ни эту девушку, ни своего возможного сына. Сейчас приходилось запихнуть поглубже свой взрывной характер и думать прежде всего о них.

********
Аня избегала его с новогодней ночи. Даже поговорить толком у Марата с ней не получилось — то у него находились срочные дела, то она была занята или возилась с Артемом. Только Агата заметила за ужином, что отъезд пошел сыну на пользу. Аня невесело улыбнулась при этих словах и, сославшись на головную боль, вышла из столовой.
Марат и сам считал, что те несколько месяцев, что он провел не в России, только помогли ему. Потому что за это время он успел свыкнуться с мыслью, что скоро станет отцом и внутренне взял на себя эту ответственность. А это помогло утихомирить взрывной характер и не злобно рычать и приказывать в ответ на любую просьбу, а стараться выслушать. Хотя бы для того, чтобы не нервировать мать своего ребенка.
В праздничные дни Покровскому выпал шанс отдохнуть. Вообще-то он предпочитал работать все свободное время и в отдыхе не нуждался. Работа всегда была его страстью. Хотя бы потому, что провернуть сделку на несколько миллионов удовольствия больше, чем от лежания в кровати. Но в этот раз все было не так. Проводить время дома почему-то оказалось приятно. Не только из-за Артема. Да и пытаться работать в новогодние праздники было глупо — вся Россия отдыхала. Кто в здравом уме согласится вести переговоры или подготавливать документы вместо того, чтобы провести время с семьей?
К шестому месяцу беременности Аня набрала совсем немного лишних килограммов, которые, как ни удивительно, ее только красили. Приятные округлости, даже слишком соблазнительные, блеск в глазах и какое-то внутреннее сияние. Да, Аня словно светилась изнутри… И поневоле Марат ловил себя на том, что обращается с ней, как с самой большой драгоценностью. Никаких тяжестей, никаких переживаний, только много сна, прогулок и полезная вкусная еда.
Все потому что она носит его сына, только и всего. Так себе объяснял происходящее Покровский. Не мог объяснить только, почему украдкой подглядывает за ней и ночью видит такие жаркие откровенные сны с Аней, что утром просыпается с каменным стояком. И почему как мальчишка в ванной спускает в кулак, а просто не наберет одну из любовниц и трахнет ее, как было всегда?
î—‹
План у Марата был такой же, как и прежде: после родов щедро (даже очень) заплатить Анне и распрощаться с ней. Да, он хотел ее, но идти на поводу у члена? Надо думать головой, а не тем, что между ног. А голова точно помнила опыт с бывшей женой, когда он вот так же повелся на внешность и «хочу», а потом расхлебывал все полной ложкой. В этот раз не прокатит. Только секс и ничего больше.
К концу праздничных дней Покровский был измучен. Все же отдыха было слишком много, плюс как любому здоровому мужику ему необходим был секс. Много секса. И полноценный, а не вот то, чем он занимался в ванной по десять раз на дню! Так что когда он вернулся в офис, то первым делом с облегчением выдохнул. Вторым — набрал все-таки Нику, свою давнюю любовницу.
Потому что, черт возьми, у него уже скоро дымиться начнет! И только он договорился о встрече с ней вечером, как смартфон вновь зазвонил в его руках.
— Марат Павлович, результаты теста ДНК готовы, — после приветствия сообщила медсестра центра, где пару недель назад они вместе с Артемом сдавали анализы.
— Отлично. Я сейчас пришлю курьера, будьте добры, передайте все документы ему, — Покровский взглянул на часы, попрощался и поднялся со своего места. Он уже опаздывал на первое после Нового года собрание.
Вот только Артем… Никак не верилось, что это его сын. Вроде бы он даже нашел некоторые общие черты с мальчиком, но что-то внутри не давало поверить в это. Может быть потому что когда-то именно из-за этого ребенка некогда любимая жена и лучший друг предали его. Аня, конечно, права, мальчишка ни в чем не виноват. Но все равно в глубине души оставался осколок тех событий, и он колол, колол…
Хотел ли Марат, чтобы Артем оказался его сыном? И да, и нет. Если просто мыслить рационально, то для Покровского было выгоднее, чтобы не был. Не потому что его придется содержать — деньги никогда не были для него проблемой. А из-за Славы. Снова эти долгие суды с ней, скандалы, нервотрепка. Тёмка, конечно, славный парень, но поневоле Марат ловил себя на мысли, что лучше уж, чтобы он и правда не был его сыном. Эгоистично, конечно, но…
Покровский отсутствовал в офисе до самого вечера. Да и вообще забыл о конверте, увидел его лишь случайно, когда забежал к себе забрать свои вещи и отправиться к Нике. В первый раз, когда он сидел рядом с Аней в кабинете центра и читал бумажку с результатом на отцовство, Марат не мог в это поверить. Перечитывал раз за разом. Даже руки дрожали от волнения. В этот раз он был спокоен абсолютно. Даже слишком спокоен.
Покровский вскрыл конверт и обежал взглядом листок. Непонятные термины, бла-бла-бла. Взгляд уперся в графу «Биологическое отцовство» и вот тут сердце неприятно екнуло. Он просто смотрел на цифры и не мог поверить своим глазам.
Решение пришло за секунду, как будто он не решал судьбу мальчика, а выбирал, что съесть на ужин. Марат быстро набрал знакомый уже номер и поднес телефон к уху.
— Петр Васильевич, не поздно? Отлично. Вы говорили, что у вас знакомый есть в том мед центре, где я оба раза делал тесты ДНК. Надежный знакомый? Прекрасно. Я тут посмотрел результат этого ДНК теста. Меня он не устраивает. Да, вы правильно поняли. Я сейчас подъеду.
Следующей Марат набрал Нику, чтобы отменить встречу. Сейчас его ждало дело поважнее, чем просто трах с симпатичной блондинкой — нужно было в кратчайшие сроки подделать результат ДНК.
Потому что совершенно точно он его не устраивал.
î—‹



Глава 25

После приезда Марата в какой-то момент я подумала, что все наладилось. Особенно после этих откровенных взглядов, якобы случайных касаний. Да и вообще в целом он выглядел, как… не скажу «как влюбленный мужчина» — слишком уж это самонадеянно прозвучит. Но его интерес сложно было не заметить. Даже засыпая, я с надеждой думала о том, что все, может быть, еще образуется и Покровский не станет отбирать моего ребенка.
Но…
Но потом, когда дарил серьги, Марат очень прозрачно намекнул на то, какой подарок я должна ему сделать взамен. Мой ребенок.
Сначала мне хотелось швырнуть эти чертовы серьги ему в лицо, а потом наброситься и расцарапать его до крови! Я еле сдержалась — и только потом поняла, что это было правильно. Не знаю, сколько они стоят, но выглядело украшение дорого. А это значит, что после побега есть шанс попросту заложить серьги в ломбард и выручить за них хоть что-то. Скрываться мне придется долго и любая копеечка мне просто жизненно необходима. Конечно, на работу я устроиться постараюсь, но только нелегально, чтобы никаких сведений нигде обо мне не светилось.
Так что Марат сам не знал, насколько щедрый подарок для меня сделал. И это даже ненадолго подняло мне настроение.
Покровского я вообще мало понимала. Сначала эти знаки внимания и слишком откровенные взгляды, а потом он стал усиленно меня избегать. Хотя может быть мне просто показалось и на самом деле я нафантазировала? Но после новогодних праздников мы и правда виделись либо за ужином, либо за завтраком. Про разговоры молчу — кроме как «Привет» мы ничего друг другу не говорили.
Обычно Марат пропадал так, когда заводил себе ненадолго более-менее постоянную любовницу. Почему-то эта мысль меня коробила. Хотя кого я обманывала — она была совсем неприятна. Покровский был мужчиной, в которого я долго была влюблена. Иногда я мечтала, что когда-нибудь он обратит на меня внимание, влюбится в меня и у нас будет большая крепкая семья.
Обратил. И от этого стало еще хуже. Потому что я никак не ожидала, что этот брутальный шикарный мужчина решит поступить вот так…
Я застала Покровского в кабинете уже глубоким вечером. На самом деле я вышла выпить немного сока перед сном, но тут увидела пробивающуюся полоску света из-под двери кабинета и решила зайти. Запахнула получше короткий шелковый халатик и постучала в дверь. Переодеваться не стала — все равно сейчас идти спать. Да и кто позарится на беременную женщину? Ни макияжа, ни укладки, если не считать слегка встрепанных волос.
Не дождавшись ответа, я толкнула дверь и вошла в кабинет.
— Привет.
Марат мазнул по мне коротким взглядом, нахмурился и вернулся к чтению бумаг. Но когда я закрыла за собой дверь, осмотрел снова, но уже каким-то жадным изучающим взглядом. Шумно сглотнул и поспешно сел за стол.
— Что ты хотела?
— Результаты теста еще не пришли?
— Нет.
— Но ведь уже почти февраль…
— Это не от меня зависит, — поспешно отрезал он, — если это все, то спокойной ночи.
Совершенно очевидно Марат пытался меня выпроводить и поскорее. Но я сделала вид, что ничего не понимаю, и уселась в кресло напротив него.
— Ну ладно. Странно, конечно, что его так долго делают, но тут уже правда не от нас зависит, — пожала я плечами и спросила, — Если Тёмка окажется твоим сыном, ты его усыновишь?
— Если моим — несомненно.
— Это хорошо. Только давай ему видеться с мамой.
— Я не считаю, что Слава хорошая мать и что ему нужно с ней видеться.
— Какую вообще играет роль то, что ты там считаешь? — закипела я, — Она его мать, неважно, плохая или нет. И Артемке она нужна!
— А ты, конечно, знаешь, что лучше для Артема, — фыркнул насмешливо Марат.
— Я просто… понимаю Славу. Она мать, а Тёмка… он вообще не виноват ни в чем. Никто не заслуживает, чтобы его так наказывали.
— Наказывали? — вскинул брови Покровский, — Получить огромный кусок денег и жить безбедно до конца дней — это наказание?
— Ты разлучаешь мать с ребенком! Ты что, думаешь можно просто взять и откупиться деньгами?
— Да. Надо только предложить нужную сумму, — хмыкнул он.
Расширенными глазами я смотрела на Покровского и чувствовала, как внутри закипает ненависть.
— У тебя какие-то комплексы? — не выдержала я, — Тебя обидела одна женщина и теперь ты пытаешься мстить всем? Ты же сам рос с матерью!
— А лучше бы без нее, чем с такой.
— Ты неблагодарная свинья, Марат!
— Что??! — от изумления у Покровского даже лицо вытянулось.
— Ты даже не замечаешь, как Агата пытается поладить с тобой, как пытается завоевать твое доверие!
— Поздновато она спохватилась.
— Но она пытается исправить свои ошибки! А ты как упертый баран ничего не замечаешь. Живешь в прошлом. Ох боже мой, обидели его! Ты думаешь, что ты такой крутой бизнесмен, давно взрослый. А на самом деле ты просто обиженный мальчишка!
Марат замолчал, но то, как он на меня смотрел, было похуже слов. Даже атмосфера накалилась в кабинете, настолько Покровский помрачнел. В глазах его полыхал огонь, когда он ухмыльнулся и вкрадчивым тихим голосом произнес:
— Я смотрю, ты стала слишком смелой девочкой.
— А ты каким был, таким и остался, — фыркнула я, поводя плечами, — жаль, что я раньше не замечала этого.
— Где-то это я уже слышал, — хмыкнул Марат, откидываясь на спинку кресла.
И снова чувствую на себе этот взгляд. Просто кожей ощущаю, как он обжигает плечи, ключицы, все тело. Но не это меня сейчас волновало.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вместе с яростью и возмущением внутри кипит паника. Она нарастает с каждым днем, и из-за этого напряжения я не могу нормально спать, есть или делать что-то. Постоянно в голове прокручиваю мысль, что мой план побега не сработает. Вдруг Марат заберет ребенка сразу и отдаст его кормилице? Вдруг приставит еще больше охраны? Поневоле возникают мысли о том, что нас разлучат. Я боюсь этого больше всего на свете. И эта мысль просто сводит с ума.
Покровский глух, совершенно. Даже у Славы отнимет ребенка, если захочет, а уж обо мне нечего и говорить. Бывшую жену он хотя бы ненавидит, а я для него вообще пустое место. Если бы кто-то мог мне помочь, если бы я имела хотя бы одного знакомого, у которого было хотя бы вполовину меньше связей и власти, чем у Покровского. Тогда сбежала бы даже беременной. Но сейчас… Нет, сейчас этого делать нельзя.
Но потом? Что же будет потом??
— Как бы ты хотел назвать нашего сына? — спрашиваю сдавленно. Неожиданно даже для самой себя.
— Что? — опешил Покровский.
— Ты еще не придумал?
— Я как-то… не думал об этом… — растерянно пробормотал Марат.
— А я думаю об этом каждый день, — вцепившись в подлокотники кресла до побелевших костяшек, произнесла я, глядя в пустоту, — как он будет расти, как пойдет первый раз в школу, как подерется впервые и первый раз простудится. Как будет не любить манную кашу, просить конфет вместо супа и плакать, когда первый раз упадет с велосипеда и разобьет коленки.
Покровский молчал. Или, может, что-то пытался сказать. Не знаю, я вообще ничего не слышала, только говорила торопливо, лишь бы не замолчать. И не смотреть на Марата. Потому что знала, что разрыдаюсь.
Вот только слезы тут не помогут. Не с ним.
— Я назвала бы его Макс. Или Саша. Максим Маратович или Александр Маратович — звучит ведь неплохо, да?
Горло сдавил спазм, и я все же не выдержала — взглянула на Покровского. Через лоб Марата пролегла горестная складка, он смотрел на меня во все глаза. Даже без слов было понятно, что он не знает, что сказать и как меня успокоить. Просто потому что матери его сына нельзя волноваться — это же плохо скажется на ребенке.
Я поспешно спрятала лицо в ладонях, чтобы просто не смотреть на него, и разрыдалась. И вместе с тем мне было безумно стыдно за то, что я плачу перед Покровским. Стыдно перед самой собой, потому что он точно не заслуживал этих слез, не это чудовище. Он никогда не поймет, почему я плачу, каково мне, каково Славе…
— Аня… — хрипло позвал Марат, присаживаясь рядом и осторожно сжимая мою руку.
— Не прикасайся ко мне! — я вырвала ладонь из его рук и порывисто поднялась.
Не знаю, пытался ли меня остановить Марат или нет, потому что я практически бегом влетела в свою комнату и с силой захлопнула дверь. Не могу больше жить вот так, каждый день думая о том, что меня разлучат с малышом, не могу, не могу, не могу…
Слезы сами собой потекли из глаз и без сил я сползла по двери на пол.
î—‹



Глава 26

В глубине души я надеялась, что он меня услышал. Что почувствовал мою боль. Но возможности узнать об этом у меня не было, потому что утром горничная доложила, что Марат собрал вещи и рано утром уехал. Неужели просто взял и сбежал, как трус?
Когда я поняла это, в горле встал ком. Неужели он настолько черствый? Неужели ему совсем наплевать? Чтобы хоть как-то успокоиться, я поспешно набросила на плечи куртку и выскочила на улицу. Хотелось просто подышать свежим воздухом и немного успокоиться, но слезы щипали глаза, и как я не старалась глубоко и медленно дышать, это не помогало.
— Сегодня вьюжит…
Вздрогнула и порывисто обернулась. Даже не заметила, что Агата вышла следом и теперь куталась в свою шубку, чтобы не замерзнуть. Мне хотелось побыть одной сейчас, но не прогонять же женщину. Тем более, Агата всегда выглядела очень одинокой.
— Что между вами вчера произошло? — после долгого молчания решилась спросить она. Осторожно, как бы между делом, но я все равно вздрогнула и слишком поспешно ответила:
— Ничего.
— Расскажи, Анечка, — Агата взяла меня под руку и умоляюще заглянула в глаза, — Я вижу, что между вами что-то не так. Вы не ведете себя, как влюбленная пара, которая ждет ребенка. Сначала я думала, что ты живешь в отдельной комнате просто потому, что забеременела и не хочешь навредить малышу. Но вы не проявляете друг к другу совсем никаких чувств. Как будто два чужих человека живут под одной крышей.
— Так и есть, — сдавленно призналась я, стараясь не смотреть на женщину.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — Агата нахмурилась, — что происходит между вами, Аня?
Я закрыла глаза и полной грудью вдохнула морозный воздух до ломоты в легких. Слезы потекли сами собой, даже удержать их не сумела. Попыталась отвернуться, но Агата увидела, что я плачу и забеспокоилась:
— Аня? Что случилось? Вы что, поссорились? Марат так быстро уехал, даже ничего не сказал! Он что, бросил тебя?
— Мы никогда и не были вместе, Агата Степановна, — сдавленно прошептала я.
— Что? Но как же… ребенок? Все вышло случайно? — догадалась она, деликатно сжимая мою ладонь.
— Да.
— И Марат даже не попытался наладить отношения с матерью своего ребенка? Не предложил жениться, как честный человек?
После этих слов я разрыдалась в полную силу. Просто ревела и не могла остановиться. Даже в мечтах Марат не предлагал такого, да я и не ждала. Все, что было нужно — чтобы он оставил в покое меня и моего ребенка — и я уже буду счастлива! Не надо ни свадьбы, ни алиментов, ничего.
— Анечка, — растерянно и испуганно пробормотала Агата, привлекая меня к себе. Она гладила меня по голове, пытаясь успокоить, а я никак не могла сдержать нервный смех.
Меня трясло и, отстранившись, я покачала головой, вытирая слезы.
— Он не предложил жениться. Он решил забрать моего ребенка, как только он родится! А мне дать денег как суррогатной матери и вышвырнуть из своей жизни. А мне не нужны деньги, Агата! Мне нужен мой сын! Понимаете? Мой сын!
Агата резко стала белой, как полотно. Я так перепугалась, что она сейчас рухнет в обморок, что даже плакать прекратила, настолько женщина выглядела плохо.
— Ты серьезно? Все, что ты сказала — это правда? — побледневшими губами прошептала Агата, хватаясь за сердце.
— Агата Степановна, — я испуганно подхватила женщину под руку и спросила, — сердце?
— Ничего, сейчас отпустит. Лучше скажи — все это правда? — она смотрела на меня во все глаза. Мне даже отвечать не пришлось, Агата увидела все в моем взгляде. И хорошо, что она все поняла сама. Что бы я ей сказала? «Да, Агата Степановна, все это правда. Поздравляю, вы воспитали монстра»?
Быстро толкнув дверь, я помогла зайти матери Марата в дом и сесть на стул.
— Зоя! Зоя, пожалуйста, вызови «скорую»! — крикнула я.
Перепуганная кухарка появилась рядом с нами почти сразу же.
— Что случилось? Тебе плохо, Аня?
— У Агаты прихватило сердце!
— Не надо, не надо, девочки. Просто накапайте мне что-нибудь успокоительного и все пройдет, — женщина слабо улыбнулась.
Зоя убежала искать аптечку, а я присела рядом и с беспокойством всмотрелась в белое, как полотно, лицо Агаты.
— Может все-таки врачей вызовем?
— Не надо, все в порядке сейчас будет, — она сжала мою ладонь и взглянула на меня серьезно, — Я этого так не оставлю, Аня. Никто не может просто взять и отнять у матери ребенка. Даже если это мой сын.
Надежда всколыхнулась в душе. Я прикусила губу и постаралась унять бешено бьющееся сердце. Если мать Марата на моей стороне, у меня появится хоть какой-то шанс, что никто не разлучит меня с сыном. Или поможет мне. Только бы Покровский услышал ее…
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍



Глава 27

Агата едва сумела дождаться сына, а не высказать ему все прямо по телефону. Просто знала, что тогда это точно бы не привело ни к чему хорошему. Если только к ссоре или крупному скандалу. Это, конечно, при условии, что Марат вообще стал бы слушать ее, а не бросил трубку, как делал обычно. Просто избавиться от раздражителя и сделать вид, что его вообще не существует на свете — это так в стиле ее сына…
Покровский явился домой через четыре долгих дня и все это время Агата как могла поддерживала и подбадривала Аню. Просто понимала, что этой бедной девочке просто некуда бежать, не к кому обратиться, не с кем даже словом перемолвиться. Родителей давно не было, подруг не осталось. Даже сын в ее утробе и тот, возможно, мог стать единственным за всю жизнь. Когда Аня рассказывала ей, что забеременела только чудом и вполне возможно, что больше этого никогда не произойдет, у нее сердце кровью обливалось. Особенно от того, с какой надеждой в глазах она на нее смотрела.
Остаться без ребенка. Никто такой участи не заслуживает. Даже Слава, хотя Агата считала, что она не очень любит Артемку. Но… но не ей было ее судить. Она сама слишком поздно поняла, как сильно нуждается в своем сыне.
За эти дни Агата накрутила себя до невозможности. Женщина все время представляла, каким будет их диалог с Маратом, что она скажет ему. Подбирала нужные слова и не находила их. «Так нельзя поступать!» — звучало совсем уж по-детски, словно она журит маленького ребенка за разбитую вазу или за то, что он объелся конфет без спроса. Но дело было слишком серьезным. Этих слов было просто недостаточно.
Все, что получалось в итоге после таких репетиций — глотать украдкой успокоительное и таблетки от сердца, потому что неизменно становилось плохо. Ей трудно было представить, каково приходится Ане. Ведь изо дня в день месяц за месяцем она все время думает об этом, прокручивает ситуацию в голове и возможные события. И чем ближе роды, тем ей сложнее — это было заметно невооруженным глазом.
Агата вернулась с прогулки из сада за домом как раз в тот момент, когда услышала звук мотора работающей машины. Сердце ухнуло вниз, и опрометью она бросилась в дом, забыв напрочь о больной спине и ноющих коленях.
Голоса Марата слышно не было и Агата, торопливо раздеваясь, спросила у горничной:
— Он наверху?
— Да, Марат Павлович уже поднялся наверх, — отрапортовала девушка.
На всякий случай Агата сначала заглянула в спальню к сыну, хотя понимала, что тот как обычно первым делом направится в свой кабинет. И чем ближе она к нему подходила, тем больше в ней закипал праведный гнев. Вряд ли удастся обойтись без ссоры, и, скорее всего, Марат еще долго после этого не пустит ее на порог и вообще перестанет звонить, но… она знала, что просто не могла этого так оставить. Иначе ни за что не простит себе молчания.
— Что же ты так резко сбежал, сынок? — вместо приветствия спросила Агата, распахнув дверь.
Сразу пошла в наступление, чтобы попросту не струсить. Ее сын давно был состоявшимся взрослым мужчиной, который с подросткового возраста сам отвечал за себя. Поэтому даже сейчас внутри все дрожало от мысли о том, что он даже не станет ее слушать.
Покровский перевел на мать недоуменный взгляд и вопросительно вскинул брови:
— Куда я сбежал?
— Не притворяйся, что ничего не понимаешь! — воскликнула Агата и поспешно прикрыла за собой дверь. На самом деле просто хотела выиграть время и справиться с растерянностью. Марат выглядел осунувшимся и бесконечно уставшим. Под глазами залегли темные круги, весь внешний лоск исчез, он даже, кажется, немного похудел за это короткое время, что отсутствовал.
Мужчина оторвался на секунду от изучения чего-то на экране своего ноутбука, окинул мать изучающим взглядом и, нахмурился:
— О чем ты говоришь? Я сорвался посреди ночи в Хабаровск, даже вещи толком не собрал. В филиале твоей фирмы случилось ЧП. Крупный пожар прямо на производстве.
— Да? — стушевалась Агата, — Точно только поэтому?
— Точно.
— Все в порядке?
— Да, обошлось без жертв.
Агата замялась. Марат действительно выглядел не лучшим образом. Было видно, что он как минимум сутки не спал, поэтому она не знала, стоит ли начинать разговор прямо сейчас. Тяжелый он выйдет, с претензиями и обвинениями. Может, дать ему отдохнуть и потом спрашивать?
— Что ты хотела?
Голос сына выдернул ее из раздумий и Агата нахмурилась. Хотела было сказать, что ничего, но после за секунду решилась:
— Я все знаю, Марат.
— Что ты знаешь? — Покровский устало вздохнул и опустился в кресло. Сложил руки замком, не сводя взгляда с матери, и принял обреченный вид. Он терпеть не мог разговоров, которые начинались вот так. Да еще и после таких тяжелых дней.
— Все, Марат. И я… я не знаю, что сказать. Разве таким я тебя воспитывала?
— Так. Я не понимаю, о чем вообще идет речь. Объясни нормально, — свел брови на переносице Покровский.
— Ты что, действительно решил отнять у Ани ребенка?
Марат изменился за секунду. Вот только что перед ней сидел ее любимый единственный сын, при взгляде на которого сердце кровью обливалось, так он устало выглядел. И разом перед ней возник совершенно чужой взрослый мужчина. Лоб прорезала жесткая складка и он холодно и сурово взглянул на нее.
Поневоле Агата поежилась под враждебным взглядом сына. Он будто был незнакомым человеком. Не родным, а совершенно далеким.
— С каких пор ты позволяешь себе совать нос в мои дела?
— Что? — на секунду Агата опешила, но сразу же взяла себя в руки, — Совать нос? Речь ведь идет о чужой жизни! Это жестоко — отнимать у матери ребенка! Единственного! Аня ведь больше не может иметь детей!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И я не мог, — парировал Марат.
— Да дело даже не в том, сможет она еще иметь детей или нет! Даже если и да! Все равно нельзя разлучать мать с ребенком! Ты так просто решаешь чужую судьбу, как будто ты сам Бог!
— Прекрати корчить из себя святошу, — брезгливо поморщился Покровский.
Агата задохнулась от возмущения и до боли в ногтях вцепилась в спинку кресла.
— Я никогда не воспитывала тебя таким бессердечным монстром, Марат!
— Ты вообще не воспитывала меня, так что не имеешь права сейчас тут стоять и поучать меня. Трахалась со своими любовниками, пропадала на курортах и светских раутах, тратила отцовские деньги — но не воспитывала меня. Я рос под присмотром нянек, они меня и воспитали. То, что я терплю тебя здесь — не более чем добрый жест. Но ты, кажется, совсем перестала его ценить, — процедил он сквозь зубы.
— Что ты такое говоришь, Марат… — прошептала едва слышно женщина, чувствуя, как от жестоких слов сына внутри холодеет.
— Прекрати ломать комедию, ты все прекрасно слышала, — скривился он, как от зубной боли.
Агата отвернулась, молча глотая обиду и стараясь не смотреть на сына. Выдохнула и глухо призналась, не глядя ему в глаза:
— Я не любила твоего отца… Мы поженились только потому, что должен был родиться ты.
— Вот и ответ, почему я не хочу той же судьбы для своего ребенка. Не хочу думать, что у меня есть надежный тыл, а потом наблюдать, как Аня начнет напропалую трахаться с водителем или охранниками от скуки. Не хочу видеть, как мой ребенок возненавидит ее, а потом и меня, когда я заведу любовницу. Потому что к изменщице-жене я и пальцем не притронусь.
— Все не так…
— Правда? — насмешливо вздернул бровь Марат, — а как же тогда, Агата?
— Всю жизнь я любила только одного человека, — с трудом заставив себя говорить она, — Мы то расставались, то снова сходились, и в один из таких моментов я встретила твоего отца. Тот мужчина так сильно меня обидел, что я захотела ему отомстить… И забеременела… Я пришла к нему и честно призналась, что ребенок не от него. И… он отказался от меня. Обозвал последними словами. Я его не виню, он был прав, наверное. Но уже тогда я должна была понять, что он подлец, что я нужна была ему только ради денег — сначала моих родителей, а после твоего отца. Но мне хотелось верить, что он любит меня, любит больше всех на свете. Без него я словно не жила…
— Достаточно. Мне противно это слушать. И видеть тебя тоже, — покачал головой Марат, жестом останавливая мать. Но Агата будто не слышала его.
— Я жила в этом аду, который сама же и создала. Видела, что и твой отец и ты мучаетесь из-за меня, но ничего не меняла. А потом… ты ушел из дома и я как будто прозрела… Всю свою жизнь я по-настоящему любила только одного человека, но даже не понимала этого. Не понимала, что готова отдать все, готова жизнь умереть не задумываясь, лишь бы он был счастлив. Но теперь я ему была не нужна. Я пыталась все наладить, пыталась как-то объяснить… Хоть на секундочку увидеть его, услышать хоть слово… Пусть даже неласковое, только бы услышать его голос.
— Все эти россказни про твоего драгоценного любовника я уже слышал, — закатил глаза Покровский, устало дожидаясь, когда мать прекратит свои россказни.
— Я говорю о тебе, Марат.
В кабинете повисло молчание.
— Что? — хрипло переспросил он, понимая, что, скорее всего, ослышался.
— Больше всего на свете я любила всегда только своего сына. И слишком поздно это поняла… — глядя в пустоту, произнесла Агата.
Марат смотрел на нее так, словно впервые увидел. Эта худая молодящаяся женщина, всегда чопорная и даже немного высокомерная, показалась ему сейчас бесконечно одинокой. Нахмурившись, он следил за тем, как она, сгорбившись, направляется к двери.
— Прости, если я что-то сделала не так, Марат. Если я противна тебе, то лучше и правда уеду. Но… по поводу Ани ты лучше подумай еще. Хорошенько подумай. Некоторые ошибки потом никак не исправить. Поверь мне на слово, — почти неслышно произнесла она, — хотя бы один раз.
Агата вышла из кабинета, только тяжелый запах ее духов еще висел в воздухе, как будто напоминая, что все, что произошло сейчас, Покровскому не привиделось. Марат хмуро барабанил костяшками пальцев по столу. В ушах до сих пор звучали слова матери, но… Не верилось в них. Не верилось в их искренность. Слишком поздно все это было сказано.
Он и так много нервов потратил на расследование дела о поджоге производства, так что этот разговор только подлил масла в огонь. Ударил прямо по раскаленным нервам, а поскольку Марат вообще был склонен выражать свое недовольство силой, то чувствовал сейчас, как в крови закипает гнев. Зачем Анна вообще рассказала его матери об этом? Кто ей позволил рот раскрывать и посвящать в их дела кого-то постороннего?
Хотя мотив был совершенно очевиден — подговорить его мать за эти дни. И вместе они решили таким образом вывести его на чувства. Просто надавить на больное, чтобы получить свое, чтобы он смягчился и пошел у них на поводу. От этой мысли внутри снежным комом нарастало глухое раздражение и злость.
Марат поднялся с места ровно в тот момент, когда ощутил, что абсолютно точно должен сейчас высказать Ане то, что накипело, и решительным шагом направился к ее комнате. Нет уж, нужно поставить ее на место, слишком много эта девчонка о себе возомнила. Пусть она не ищет союзников ни среди ее матери, ни кого-то из прислуги. Все равно это ей не поможет.
Ничто не поможет.
î—‹



Глава 28

Марат едва сдержался, чтобы не распахнуть дверь с грохотом. Остановило только то, что это могло слишком напугать Анну, а такого лучше избегать в ее положении. Где-то на задворках мелькнула мысль о том, что она и так слишком нервничает, но быстро исчезла, утонула в злости. Покровский без стука резко ворвался в спальню и на автомате сделал несколько шагов, прежде чем понял, что Ани в комнате нет. Спустилась вниз? Нахмурившись, он вышел в коридор и направился к лестнице, но увидел приоткрытую дверь в одну из комнат и остановился, как вкопанный.
Детская. Он ведь нанял дизайнера переделать эту комнату под детскую. И тот даже вроде бы звонил, что работу завершили, вот только эти дни совсем было не до него. Или до сих пор отделывают комнату, раз она не заперта?
Практически бесшумно Марат подошел к приоткрытой двери и заглянул в щель. Взгляд натолкнулся на фигуру Ани — она стояла вполоборота, склонившись над детской кроваткой. Первым желанием было распахнуть дверь и высказать ей все. И Марат почти поддался этому порыву, но только протянул ладонь к ручке, как сразу же отдернул ее, словно металл обжег кожу.
Анна плакала. Приглядевшись, Покровский увидел, что свободной рукой она прижимает к себе маленькую подушечку голубого цвета, так, словно это была самая ее большая драгоценность. Аня не рыдала напоказ, нет, наоборот пыталась сдержаться, чтобы ее никто не услышал и не пришел — прижимала ко рту ладошку. Последний раз такой плач Марат слышал только на похоронах отца, когда совсем уже старенькая бабушка, его мать, оплакивала своего сына. Столько обреченности и горя было в этих слезах — она знала, что ничего не может поделать, но не могла смириться с этой потерей и тихонько плакала.
Сердце перевернулось и ухнуло в пятки, настолько стало нехорошо от этой картины и всплывшей в памяти ассоциации. Покровский отшатнулся от двери, сглотнул судорожно и растерянно осмотрел коридор своего дома. С картины на стене осуждающе смотрел отец — его портрет всегда висел здесь как напоминание о том, каким он был бизнесменом. И каким человеком. Возможно, он не любил его мать. Но он не бросил ее.
И не отнял ребенка.
Внутри неприятно ныло. Марат шатающейся походкой сошел с лестницы и приказал водителю выгнать из гаража машину. Нужно было утопить это чувство в алкоголе. Он даже сам не знал, зачем — чтобы лучше разобраться в ситуации и поступить правильно или чтобы просто его заглушить и забыть.
И только после третьей стопки водки, которую он друг за другом осушил в баре, Покровский понял, что он сможет откупиться от Славы, от Ани, даже от своей матери. Сунуть денег побольше — им, судьям, чтобы вынесли решение об опеке в его пользу, СМИ, чтобы заткнуть их.
Но свою совесть так он никогда не заткнет.

******
Марат вернулся домой сразу же, как только осознал, что делал не так. Дорога домой и из дома заняла много времени по пробкам, поэтому на улице был уже глубокий вечер, когда машина наконец въехала во двор. Выпитый алкоголь не опьянил, но слегка спутал сознание. Скорее всего, сказалась усталость и то, что Покровский толком не успел за эти сутки поесть. Были дела поважнее. Сначала бизнес, а теперь вот надо было срочно поговорить с Аней.
Раздевшись, он жестом отказался от ужина, когда Зоя предложила сервировать стол, и спросил:
— Аня у себя?
— Она Тёму спать укладывает.
— Он здесь? — удивился Покровский. Вроде бы после приезда мальчишки он в доме не видел.
— Да, водитель привозит Артема в пятницу вечером после занятий в школе и секции сюда, — кивнула Зоя и обеспокоенно спросила, — Марат Павлович, вам ничего не нужно? Вы выглядите очень… уставшим…
— Нет. Спасибо, Зоя.
Марат поднялся наверх, заглянул в комнату, в которой обычно ночевал Артем, когда оставался здесь, но там было пусто. Тогда он направился к Ане и уже издалека услышал приглушенные голоса. Не стал подслушивать под дверью, сразу же распахнул ее и приветливо улыбнулся.
— Привет! Что делаете? — как можно непринужденнее поинтересовался он.
Комнату заливал свет ночника, а Артем с Анной сидели на постели, укрывшись пледом. Так… уютно и по-домашнему.
— Привет! — Тёмка сразу обрадованно вскочил на кровати, выхватил из рук девушки книжку и продемонстрировал, — Читаем сказку! У нас каждый вечер, когда я здесь, вечер сказок перед сном!
— Вечер сказок?
— Да! Иногда мы читаем по очереди — я или Аня, а иногда Аня просто рассказывает какую-нибудь интересную историю! Она их очень много знает!
Марат перевел взгляд на Аню. Она смотрела обеспокоенно, даже испуганно, словно ожидая подсознательно чего-то плохого. «Да и с чего бы ей ждать от меня что-то хорошее?» — с досадой подумал Покровский про себя, а вслух спросил, улыбаясь:
— Правда? Тогда я тоже послушаю? Чтобы лучше заснуть сегодня.
— Конечно! Садись рядом с нами!
Он видел, как напряглась Аня. Она не доверяла ему, да и с чего бы вдруг? Не сводила с него настороженного взгляда и как будто без слов спрашивала: «Что ты задумал, Марат?». Покровский постарался не нервировать ее лишний раз и присел на постель не рядом, а в ногах.
— Может, пойдем спать? Уже поздно, — не выдержала Аня, закрывая книжку и обращаясь к Артему.
— Но мы же даже еще не начали читать! Может, хотя бы расскажешь историю? — расстроенно спросил Тёмка.
— Давай я расскажу, — предложил Марат.
Совершенно точно Аня не хотела находиться с ним даже в одной комнате. И раз разговора пока не получается, можно попробовать другим способом донести до нее. Хотя бы через сказку.
— Жила-была на свете прекрасная принцесса, — начал Покровский, но Артем сразу же поморщил нос.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У-у-у, это же сказка для девчонок! Я не люблю про принцесс!
— Она не только про принцессу, она еще про очень злого дракона, который жил внутри принца.
— Как это? — брови мальчишки тут же взметнулись вверх, — Разве такое бывает?
— Бывает и еще как! Так вот, жила на свете прекрасная принцесса. Жила хорошо и счастливо, не ведала забот. Помогала всем, кому могла, такой была доброй и милой. И все ее очень любили. Но однажды встретила она принца. Сразу поняла, что это ее суженый. Да вот только принц был плохим. Он сильно обижал принцессу, хотя она совсем этого не заслуживала.
— Но ведь принцесса была хорошей, — возразил Тёмка, нахмурившись, и почесал нос, — зачем же принц ее обижал?
— Внутри него жил черный-черный дракон, который делал его очень злым. Из-за этого принц обижал всех, кто был вокруг него.
— И как он его победил? Зарубил мечом?
— Нет. Принц никогда не сможет зарубить его, ведь дракон — это часть его, он всегда будет внутри. Ему нужно бороться каждый день, чтобы усмирять его и не выпускать на волю, быть добрым и мудрым. Каждый день он должен доказывать, что сильнее дракона.
— Зачем?
— Чтобы принцесса ему поверила. И его друзья тоже. Принц ведь не может быть совсем один.
— Понимаю, — серьезно, совсем по-взрослому кивнул Артем. — А чем же все закончилось?
— Все еще не закончилось. Теперь принц должен доказать принцессе, что он правда может быть хорошим и добрым. Что он больше никогда ее не обидит, — глядя прямо в глаза Ане, произнес Марат, — что все будет хорошо. Будет так, как она захочет.
— Но ведь в сказке же всегда должен быть конец. А ты говоришь, что история не закончилась, — недоуменно хмыкнул Тёмка.
— Давай узнаем ее конец завтра? — не выдержала Аня, — Мы ведь завтра хотели прямо с утра поехать в зоопарк, а уже поздно.
— Да? Ну ладно, — вздохнул мальчишка расстроенно и с надеждой обратился к Марату, — ты ведь расскажешь ее потом дальше, папа?
После этих слов сердце мужчины предательски пропустило удар.
— Конечно, — сглотнув комок в горле, кивнул он.
— Здорово! Тогда я побегу чистить зубы?
— Да, беги, конечно. Я сейчас приду, — улыбнулась ему Аня.
Не успела она даже с кровати подняться, как этот маленький ураган уже унесся. Покровский поневоле улыбнулся, провожая его взглядом, а после перевел взгляд на девушку. Аня явно не собиралась с ним разговаривать, поэтому пришлось задержать ее за руку, когда она проходила мимо.
— Аня… — Марат бережно сжал пальцы вокруг ее запястья, заставляя остановиться.
— Меня Тёма ждет. Давай поговорим завтра. И… тебе лучше прилечь поспать, — не глядя на него, произнесла Аня. — Ты выглядишь очень уставшим.
Покровский не настаивал. Наверное, она просто почувствовала запах алкоголя от него и не приняла его слова всерьез. Или просто не поверила им.
— Я не спал чуть больше суток.
— Тогда тем более стоит лечь.
— Хорошо. Поговорим после. Завтра сюда должна заехать Слава, — предупредил Марат, поднимаясь с постели.
— Ты разрешил ей увидеться с Артемкой? — Аня так изумилась, что развернулась к нему всем корпусом и обвела мужчину удивленным взглядом, словно не верила, что он изменил свое решение.
— Да. Но тебе лучше, наверное, не встречаться с ней, чтобы слишком не нервничать. Вдруг она снова закатит скандал. А за ней и Тёмкой проследит охрана.
— Знаешь, она точно не та, кого мне стоит опасаться в этом доме, — хмыкнула она в ответ и отвела взгляд.
— Ань, я правда вел себя как мудак. Даже хуже. И…
— Аня-я! Я почистил зубы! — послышался звонкий голосок из коридора.
— Поговорим завтра, — Анна осторожно освободила руку из хватки Марата и вышла из комнаты. Пришлось отпустить ее к Артему. Но завтра… завтра он точно все ей объяснит. За все попросит прощения.
И, может быть, она окажется мудрее дурака-принца и найдет в себе силы его простить.
î—‹



Глава 29

За завтраком Марата уже не было. Поехал, наверное, опять по своим делам — бизнес как всегда был для него на первом месте. В этом плане Покровский всегда себя не щадил. Сначала дело — потом отдых, так что он вряд ли даже выспался нормально.
Зато у меня было время спокойно обдумать его слова. Я полночи пролежала без сна и до сих пор думала о том, как вел себя вчера Марат. Неужели он все понял? И все будет хорошо? Почему же он тогда не вернул Агату? Горничная сказала, что она спешно уехала, а я не то что попрощаться ни успела, даже позвонить ей не могу — она просто не поднимает трубку. Не дай Бог что — то случилось. Наверняка она вступилась за меня и поссорилась с сыном, раз так внезапно исчезла…
— Так зоопарк отменяется?? — расстроенно воскликнул Артем и повесил нос.
Я вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и улыбнулась уголком губ.
— Малыш, ну что ты, он не отменяется совсем. В зоопарк мы поедем, только попозже. Твой папа вчера сказал, что сегодня мама приедет к тебе в гости.
— Правда? — Тёмка обрадованно подпрыгнул на стуле, а потом нахмурился и сник.
Сколько я ни пыталась допытаться, почему он вдруг расстроился, мальчишка молчал, как партизан. Весь завтрак он хмуро размазывал кашу по тарелке. Еле упросила его съесть хоть немного. А потом убежал в свою комнату. Ни криков, ни топота — совсем не похоже на активного и шебутного парня, которому на месте сложно усидеть пять минут.
Не выдержав, я пришла к его комнате, легонько постучала в дверь и только потом заглянула внутрь.
— Можно?
Артем оторвался от разглядывания картинок в книге и молча кивнул.
— Интересная книга? — спросила я, присаживаясь рядом с ним на мягкий ворс ковра.
— Не очень, — насупившись, ответил он.
— Что такое, Тём? — вздохнув, поинтересовалась я, — Ты такой грустный, не играешь, не разговариваешь со мной. Разве ты не рад, что увидишься с мамой? Она вот-вот приедет.
— Я… рад, — покачал головой Тёмка, а после вздохнул тяжело, — Я только боюсь, что она снова начнет кричать и ругаться, как в прошлый раз.
— Мне кажется, она очень рада будет тебя увидеть и ругать не станет — ведь не за что, — возразила в ответ.
— Просто… иногда мама вроде бы рада мне, а потом начинает кричать. Что я плохой, не могу уговорить папу простить ее. А я… не знаю, как ему сказать это. Я плохой сын.
С тревогой я осмотрела Артемку. Дотянулась рукой до маленькой ладошки и осторожно сжала ее. Ребенок не станет думать такими словами. Значит, он их правда слышал от взрослого. Сердце кровью обливалось, когда Тёма говорил о том, что Слава на него кричит. Когда он принимался вспоминать об этом, сразу же становился такой виноватый-виноватый, как будто извинялся за то, какой он плохой и непослушный. Но ведь это было не так!
Только я хотела как-то успокоить его, как мальчишка опустил глаза и тихо признался:
— Жалко, что не ты моя мама…
Я не нашлась, что сказать. Я помнила рассказы Тёмки про скандалы матери, помнила, что она по сути просто бросила его на руках у дедушки с бабушкой, что тянула с них деньги, шантажируя тем, что они не увидятся с ним. Увозила, бросала у чужих людей, отправляясь «по делам» и делала Бог знает что еще.
— Тёма… — я хотела сказать, что такого говорить нельзя, но слова просто застряли в горле. Я не хотела прививать ему чувство вины за честное признание, поэтому выдохнула правду: — мне тоже жаль, что я не твоя мама. Но ты мне все равно очень-очень дорог. Как сын. Веришь?
Артем кивнул, прямо глядя в мои глаза, а после слетел с места и порывисто бросился в объятия. Я постаралась улыбнуться, когда обнимала мальчишку, а у самой на душе кошки скребли. Нельзя его винить за эти слова. Малыш просто ищет тепла, материнской любви и ласки — того, чего ему не хватает. Рассеянным взглядом я проскользила по комнате и натолкнулась на Славу. Она стояла в дверях и буквально глазами испепеляла меня.
Вздрогнув от неожиданности. Надеюсь, она не видела всю сцену. А хотя… может после этого она задумается, что на самом деле должна больше времени проводить с Тёмкой? Марат вроде бы не против этого. И очень надеюсь, что подумает о том, что Артем чувствует, когда она говорит ему, что он плохой сын.
Порывисто развернувшись на каблуках, Слава вылетела из комнаты, а я отстранилась с тяжелым вздохом и посмотрела на мальчишку:
— Все, больше не грустишь?
Тёмка помотал головой в ответ, а я улыбнулась:
— Сходи вниз. Если дяди Эльдара там нет, то позови его. Только не забудь шапку и куртку надеть, когда будешь на улицу выбегать! А я пока нам сока налью и мороженое достану, идет?
— Идет! — уже веселым голосом согласился Артем и умчался из комнаты.
Я не стала ему пока говорить о том, что мама уже пришла. Хотела сначала сама поговорить со Славой, чтобы она помягче была с мальчишкой. Не заслужил он плохого отношения. Торопливо я спустилась вниз, надеясь застать ее в доме. Услышала звон стакана на кухне и поспешила туда.
— Слава?
Женщина стояла ко мне спиной и резко обернулась, когда я ее позвала. В глубине глаз Славы горел какой-то лихорадочный огонек, а сама она выглядела так, будто совсем недавно перенесла тяжелую простуду. Как же мне стало жалко эту бедную девушку! Как будто это я сама запрещала ей видеть сынишку, а не Покровский делал это.
— Марат хочет отобрать у меня Тёмку, — хрипло сказала она.
Я как можно непринужденнее подошла к холодильнику и достала из него кувшин с апельсиновым соком. Заметила в дальней части кухни осколки стакана — наверняка Слава выпила воды и в сердцах разбила его. Значит, она на взводе, надо постараться спокойнее с ней говорить.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты давно говорила с Маратом?
— Какая разница?! Я это и так знаю! — вспылила Слава.
— Мне кажется, он изменил свое решение. Не собирается отбирать у тебя Тёмку, — возразила я. Во всяком случае, вчера мне так показалось. Поговори с ним.
— Если он отберет его у меня, то все. Ты вообще понимаешь? Все! У меня не будет ничего — ни денег, ни сына, ни квартиры!
— Подожди… каких денег?
— Содержания, — сквозь зубы прошипела Слава, — ты что, хочешь, чтобы я на работу устроилась? За копейки намывать полы, как ты тут у Марата батрачила? Да только ты тепло устроилась в итоге — ноги раздвинула и считай целое состояние заработала! Умудрилась залететь от него. Он теперь щедро отсыплет, не поскупится.
— Что ты такое говоришь? — изумилась я, во все глаза глядя на нее. Она что, думает, что я специально забеременела от Покровского?
Глаза Славы расширились и она обвинительно ткнула в мою сторону пальцем.
— Я поняла! — прохрипела она, — Это ты его подговорила! Пришла на все готовенькое и теперь боишься бабло потерять, боишься, что я Марата уведу! Еще и ребенка забрать решила у меня!
— Прости, Слава, но мне кажется, что ты не в себе, — осторожно произнесла я, — Пожалуйста, успокойся, это не так…
— Марат решил ребенка моего забрать, а ты его против меня настраиваешь!!! — Славу буквально затрясло, она повторяла это раз за разом, вцепившись в спинку стула. Не зная, как к ней подступиться и прекратить ее истерику, я попыталась позвать ее, успокоить, но куда там. Даже про дурацкий кувшин с соком забыла — так и шагнула к ней.
Слава очнулась внезапно, как будто вынырнула из озера. Вот только что я переживала, как бы она в истерике просто не обрушила на меня стул, и вот она буравит меня взглядом исподлобья с нехорошей улыбкой на губах.
— Только и слышно от Артема — Анечка то, Анечка сё! Анечка святая у нас, хорошая, а Марат еще лучше!
— Слава, успокойся! Я не настраиваю против тебя никого. Наоборот, всегда прошу Марата, чтобы он чаще давал вам видеться, говорю, что нельзя просто захотеть и отобрать ребенка.
— Не делай из меня дуру! И ты, и Морозовы, и Агата — все настроены против меня! Вы все-е давно говорите, какая я плохая, что бросила его! А теперь еще и забрать решили! — она резко приблизилась и оказалась почти вплотную ко мне.
Не успела я даже отшатнуться и как-то отреагировать, как Слава выбила кувшин с соком у меня из рук, и он со звоном разлетелся под ногами, облив нас обоих.
— Боже, успокойся! Ты перепугаешь Тёмку, он и так тебя боится! — я поневоле шагнула назад и постаралась сама сохранить спокойствие. Где же наконец охрана, о которой говорил Марат?
— Во-о-от именно об этом я и говорила! Это ты напела ему, что мама плохая, что она бросает его и бьет.
— Ты что, била Артема? — я переменилась в лице, когда услышала это признание между делом.
Но Слава меня не слышала. Она снова шагнула ближе и доверительно положила руку на мое плечо. Нагнулась ниже, заглядывая мне в глаза и внезапно жутко ухмыльнулась.
— Только знаешь, что я тебе скажу? Раз вы хотите отобрать моего ребенка, я твоего ребенка заберу!
— Анна!
Я даже не поняла, почему у появившегося на пороге Эльдара так перекосило лицо. Он бросился ко мне, но как-то чересчур медленно. Все вдруг разом отошло на второй план и происходило, словно в замедленной съемке.
— Аня! — испуганный визг Артема оглушил.
Несмотря на то, что звуки воспринимались, как через вату, я услышала его крик и звон ножа, падающего на пол из рук Славы. Она опрометью бросилась вон из кухни, Эльдар кинулся следом.
В первые секунды я даже не почувствовала боли. Просто ощутила, что что-то неприятное течет по животу вниз и на автомате попыталась стереть влагу ладонью. Взглянула на нее и к горлу подкатила тошнота. Руки были в крови.
Внутренности обдало жаром и, стараясь сдержать панику, я схватила сразу несколько кухонных полотенец и как могла сильно прижала к ране. На слабеющих ногах едва добралась до стула и рухнула на него, пытаясь дышать глубже. У меня стучали зубы от ужаса, от одной только мысли о том, что рана была прямо по центру живота, широкой и проникающей — огромный шеф-нож, валяющийся на полу кухни, как минимум наполовину был измазан в крови.
В глазах Тёмки плескался ужас… Мальчишка был на грани и я постаралась говорить спокойно:
— Малыш, все нормально, слышишь? Сейчас беги, позови кого-нибудь на помощь, только поскорее. А потом иди к Зое и скажи, чтобы она за тобой присмотрела. Все хорошо, просто небольшая царапина. Беги скорее.
Господи, только бы ничего не случилось с ребенком, только бы ничего…
— Анна! — как сквозь вату донесся до меня голос Эльдара, и я ощутила, как он подхватывает меня, когда я начинаю заваливаться со стула на бок.
…не случилось с ребенком — успеваю я додумать мысль до того, как теряю сознание от ужаса.
î—‹



Глава 30

Единственный раз, когда Марат по-настоящему испугался, случился вечером, когда ему исполнилось четырнадцать. Тогда отец подарил ему крутой и безумно дорогой мотоцикл, о котором он давно мечтал. Уговор с родителями был простой: он выедет на дорогу только после того, как получит права. Но кто вообще удержится и не нарушит слово, когда в гараже тебя ждет огромная мощная зверюга, которой кощунственно просто стоять в гараже? Такую красотку останавливать нужно только для того, чтобы заправить. Стоит только спуститься и…
Тогда Марат нарушил данное слово. Тоже один-единственный раз за всю жизнь. Дождался, когда родители уснут, стащил ключи и побежал в гараж. В тот момент охраны у отца не было, так что никем не замеченный младший Покровский выкатил новенький мотоцикл на улицу, прошел немного, чтобы не шуметь и дрожащими от предвкушения пальцами вставил ключ в замок зажигания. Короткие уроки вождения по двору загородного дома от отца не прошли даром, и уже через двадцать минут подросток закладывал виражи на запредельной скорости.
Марат даже сам не понял, в какой момент все пошло не так. Но зато на своей шкуре прочувствовал выражение «душа ушла в пятки», когда летел прямо на огромную фуру лоб в лоб. За долю секунды руки на автомате дернули руль в сторону. Тело вырвало из седла ровно за мгновение до того, как наикрутейшая Ямаха нырнула под кузов груженой махины и смялась, как бумажный листок. Вот тогда, лежа на асфальте в паре метров от искореженного металла, Марат подумал, что сильнее, чем в эту ночь, он не испугается, наверное, больше никогда.
Он ошибался.
Когда в трубке прозвучало «Аня в больнице. Слава пырнула ее ножом в живот», внутри все замерло, как будто льдом сковало. Он даже не понял, что не дышал все время, что говорил по телефону. Только потом, когда сбросил звонок, сердце загрохотало так, что от избытка крови зашумело в голове. Покровский пошатнулся, приходя в себя, а после схватил ключи и рванул на парковку.
В этот раз он гнал на полной скорости уже осознанно, по адресу, который назвал ему начальник охраны и не понимал, почему машина так медленно тащится. Руки тряслись, поэтому мужчине пришлось вцепиться в руль изо всей силы, чтобы удержать его.
Чем ближе Марат был к больнице, тем сильнее скручивало внутренности от страха. Что будет с Аней? А с их ребенком? Жив ли он? От этих мыслей холодело в груди. А особенно паршиво было от того, что Покровский никак не мог на это повлиять. Можно дать денег кому угодно, но в самый важный момент, когда нужно спасти чью-то жизнь, они уже не помогут…
Вместе со страхом внутри росло и другое чувство. Марат был в бешенстве. Настолько, что когда увидел в приемном покое Эльдара, буквально зарычал и набросился на него. За два шага преодолел разделявшее их расстояние, схватил охранника за грудки и рванул на себя.
— Какого хера, Эльдар?! Нахера мне нужен ты, вся эта орава охраны, если вы нихрена не можете! Если вы допустили такое??!
Эльдар поднял ладони вверх.
— Я виноват. За Славой должен был следить Рустем, но она что-то напела ему и он упустил ее из виду. Я виноват, я должен был проследить, чтобы она не приближалась к Ане!
— Ты виноват, да, — голос садился от ярости, — Твоей задачей было отвечать за ее безопасность! Отвечать своей башкой, Эльдар, за ее, мать твою, безопасность!!! И теперь она в реанимации!!!
Эльдар молчал — сказать в свое оправдание было нечего. Только виновато смотрел на мужчину.
— Если с моим сыном что-то случится… или с Аней… — произнес тихо, но весомо Марат, глядя ледяным взглядом в глаза начальника охраны, — я голыми руками закопаю вас всех. И с тебя начну.
— Молодые люди. Пожалуйста, выйдите и выясняйте отношения на улице. Не пугайте мне ни больных, ни рожениц, — прозвучал строгий голос медсестры позади.
Покровский прожег напоследок взглядом Эльдара и развернулся к ней. С охраной он разберется позже, а сейчас важно было совсем другое.
— Извините. Скажите, что с Аней Толмачевой? С ребенком? Ее доставили сюда с раной в животе.
— Вы ее родственник? — спросила девушка, проверяя по списку поступивших фамилию.
— Я… муж… почти…
— Извините, я не могу разглашать сведения посторонним людям, — деловито отрезала она, вежливо улыбаясь.
— Вы не понимаете что ли? — начал закипать Покровский, — Мне нужно знать о ее состоянии! И лучше вам сказать, как она и ребенок, а потом проводить к ней, если вы не хотите, чтобы я эту чертову больницу по кирпичикам разнес.
— Вы поймите меня тоже, если вы не родственник, я не могу…
— Отведите меня к вашему начальству, — отрезал Марат. Раз начались такие разговоры, проще было сунуть круглую сумму кому следует. Как правило, после этого все подобные проблемы разрешались практически сразу.
Так и вышло. Уже спустя пять минут Покровский знал абсолютно все о состоянии Ани — о том, что сейчас проводят экстренное кесарево, а о том, жив ли ребенок, станет известно только после него.
— После операции мать поместят в отделение интенсивной терапии — в этот момент ее лучше не тревожить. Возвращайтесь завтра. За это время Анна отдохнет и мы переведем ее в обычную послеродовую палату, — посоветовал заведующий отделением, имени которого Марат даже не запомнил.
— Вы в своем уме? Моя… моя жена на операционном столе, неизвестно, выживет ли мой сын, а вы домой меня отправляете?! Я остаюсь здесь и буду находиться в палате. Плевать мне, какой именно. И я хочу все знать о состоянии обоих. Если дело за деньгами, то…
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Марат Павлович, — оборвал его предостерегающе врач и покачал головой, а после тяжело вздохнул, — ладно. Но пока идет операция, вам лучше посидеть внизу, в приемном покое. Сами понимаете, здесь родительное отделение и крайне нежелательно, чтобы здесь были посторонние.
Пришлось подчиниться, просто потому, что от суммы в два раза больше доктор категорично отказался. Хуже всего было то, что само ожидание было невыносимо. Марат нервно ходил по коридору, сидел, читал дурацкие плакаты на стенах, даже выходил покурить несколько раз, но стрелки часов двигались слишком медленно. И как только спустя несколько часов он увидел, что к нему идет уже знакомый врач, сразу же вскочил на ноги.
— Что???
— Хочу сказать, что сын у вас в рубашке родился, как у нас говорят. Везучим будет всю жизнь. Поздравляю, — с улыбкой произнес мужчина.
— Жив??
— Ребенка, к счастью, не задело при ранении, — врач пустился в объяснения о том, как лежал в утробе малыш и что в момент удара он был в таком положении, что его не задело, но Марат не слышал. Да и не понимал этих медицинских терминов. Он пытался вслушиваться, но в голове шумело только «Жив, жив, жив». И от этой мысли стало так хорошо…
— Мы поместили его в реанимационный бокс, сами понимаете, он появился на свет раньше срока. Нужно полностью обследовать его и понаблюдать за состоянием. Пока он не может самостоятельно дышать, но скоро научится.
Впервые Марат физически ощутил, как это бывает, когда словно гора спадает с плеч после тяжелых часов ожидания.
— Вот только его мать…
— Что с ней? — тревожно нахмурился Покровский.
— Ребенок не пострадал, конечно, но матка травмирована довольно сильно, — врач замялся, глядя в глаза мужчины, — вряд ли Анна сможет в будущем забеременеть. А если такое произойдет — мы не исключаем — выносить ребенка будет очень тяжело.
Марат хмуро помолчал, а потом спросил:
— Где она сейчас?
— В палате интенсивной терапии. Скоро она придет в себя после наркоза. Обычно такое запрещено, но для вас я сделаю исключение — можете быть рядом с ней. Только накиньте халат.
Покровский быстро набросил на себя халат и отправился следом за врачом. Идти долго не пришлось, так что вскоре он вошел в палату следом за доктором.
— Медсестры будут периодически заходить сюда, но если они не застанут, когда Анна придет в себя, позовите их. Нужно повторно вколоть обезболивающее, скоро наркоз перестанет действовать.
Марат молча кивнул в ответ и присел на стул рядом с кроватью. Телефон в который раз зазвонил, но Покровский не глядя просто сбросил вызов и отключил звук. Он уже позвонил всем важным людям — предупредил Агату, Морозовых, срочно определил Артема к психологу. Оказывается, все произошло у малыша практически на глазах. При мысли об этом Покровский скрипнул зубами. Он полагался на, как ему казалось, надежных людей, а они не смогли защитить ни хрупкую женщину, ни двух малышей от одной сумасшедшей.
Марат осмотрел Аню и сердце снова нехорошо сжалось. Такая бледная, измученная, с темными кругами под глазами. Сколько же она пережила за один короткий день! Покровский сглотнул и осторожно сжал ее тонкие холодные пальцы в своей ладони. Главное, чтобы теперь все было хорошо. Он любые деньги отдаст, лишь бы помогли Ане и детям.
Сколько времени прошло, Марат сказать не мог. Три раза заходила медсестра, а потом он просто задремал у постели Ани. Вынырнул из сна резко, когда истерически запищали приборы.
— Ребенок… Ребенок! — он опомниться не успел, как Аня начала срывать с себя присоски и выдернула иголку капельницы. Ноги еще плохо слушались ее, поэтому девушка чуть не рухнула на пол, когда попыталась встать.
— Аня! — Марат едва успел поймать ее и резко опрокинул на постель.
— Мой ребенок! Пусти меня!!!
Покровский прижал ее к кровати, стараясь не дать ей дернуться и одновременно действовать осторожно. Но куда там, Анна вырывалась с такой силой, что у него едва получалось ее на месте удержать! Опустив глаза, Марат чертыхнулся — увидел, как из-за неосторожных движений в центре ее живота расползается красное пятно.
— Заткнись! — рявкнул он, — Заткнись и успокойся!
Пришлось повысить голос, чтобы бедная девочка просто замолчала и услышала его. Аня пораженно замерла, расширенными от ужаса глазами глядя на Марата.
— Тише, дыши, вот так. Тебе нельзя так резко вставать, у тебя шов разойдется, — как можно мягче произнес он.
— Мой ребенок… — прошептала Аня, обмякла в его руках, и в следующую секунду закрыла глаза и тихо заплакала.
— С ним все в порядке, слышишь? Малыш в реанимации. Они сделали кесарево, он чудом выжил. Врач сказал, что он был в этот момент чуть ниже. Я… не разбираюсь в этом совсем, но он живой, Аня. Живой.
Анна распахнула глаза и вцепилась пальцами в края пиджака Покровского, глядя на него с сумасшедшей надеждой в глазах.
— Тогда почему в реанимации?
— Мне сказали, что всех недоношенных малышей помещают в бокс в реанимации. Аня, мне дали гарантию, что все будет хорошо. Я сейчас позову медсестру и врача, они сами тебе все объяснят. Только лежи на месте, ладно? Не двигайся.
Аня откинулась на подушку и сглотнула, глядя в потолок.
— Ты поняла меня? Аня?
— Я поняла, Марат, я же не дура, — выдохнула она обессиленно и зажмурилась.
Только после ее ответа Покровский немного успокоился. Он отлично ее понимал, сам был в таком состоянии, как будто перебрал алкоголя и не ощущал, где реальность, а где выдумка. А учитывая, что пережила Аня…
î—‹
И врач, и медсестра прибежали в палату практически мгновенно. Новую повязку наложили быстро, даже процедуры не заняли много времени, но доктора Анна все равно не отпустила, пока не расспросила все и не убедилась, что все действительно в порядке. Одни они остались не меньше, чем через час.
— Наш ребенок и правда будет чертовским везунчиком… — сказал после долгого молчания Марат.
Аня слабо улыбнулась, приподняв уголки губ:
— Наверное.
— Надо будет проверить.
— Как?
— После вашей выписки сразу поеду с ним в казино и поставлю кучу денег в рулетке туда, куда он покажет.
— Только попробуй. Не хватало еще из сына талисман делать и его удачу так глупо использовать.
— Нет в тебе азарта, Аня, — поцокал языком Марат, пряча улыбку.
— А ты сделай так и на своей шкуре проверишь, как его на самом деле много, — пригрозила в ответ беззлобно Аня.
Они переглянулись и впервые за долгое время Покровский ощутил, как тепло стало на душе от одного только взгляда женщины. Молча он накрыл ее ладонь своей рукой и переплел с ней пальцы.
— Вот только… — начал было Марат и осекся.
— Что?
— Нет, ничего. Потом. Лучше отдохни пока.
Аня кивнула и закрыла глаза, а Покровский скорбно свел брови на переносице. Он не смог сказать, что если раньше она чудом забеременела, то теперь даже этого мизерного шанса практически нет. Точнее, он есть, но это будет слишком опасно для здоровья — и ее и малыша. Марат смотрел на эту измученную бедную девочку и… не смог сказать. А потом запретил и врачам. После. Лучше сказать после, а сейчас ей лучше не волноваться совсем. Впереди и так не самое легкое время.
î—‹



Глава 31

Я не знаю, как описать то, что пережила обычными словами. Как будто выдернули мое сердце — это звучит слишком, но ровно такое ощущение и было. Даже в момент, когда я была без сознания, когда действовал наркоз, я вообще не чувствовала, как оно бьется. Все замерло, остановилось от ужаса и когда реальность понемногу начала возвращаться, то самой первой моей мыслью было «Что с ребенком?». Я не поверила сначала ни Марату, ни медсестрам, ни врачу. Боялась даже думать, что на самом деле он погиб. А потом просто не могла поверить своему счастью. Живой! Живой!
Врач рекомендовал как можно раньше начинать ходить после операции. И я знала, что должна его слушаться. Просто потому, что когда мне разрешат увидеть моего малыша, я должна прийти к нему, как бы плохо не было. Хотя бы через стекло посмотреть на него, хотя бы в боксе увидеть. Понять, что он жив, что с ним все хорошо, что моя кроха цела, что он дышит, мой сынок…
Когда наркоз начал отпускать, мне хотелось выть от боли, потому что уколы с анальгетиками почти не действовали. Но я молчала. Почему-то думала, что эта боль — это наказание за то, что не смогла сберечь своего ребенка. Мне-то что, я все, что угодно перетерплю, только бы со здоровьем малыша было все в порядке. Я ведь не дура, понимаю — недоношенный ребенок, семь с половиной месяцев, какую угодно патологию могут найти. И мысленно я готовила себя даже к самому плохому сценарию и одновременно боялась этой мысли до дрожи в руках. Пусть лучше я буду страдать, пусть мне будет больно, только не моему маленькому. Он не заслужил такого.
И когда после обследования врач пришел и сказал, что мой мальчик развит нормально, что скоро научится сам дышать и есть не через зонд, я просто не выдержала. До этого старалась держаться, а после этих слов разрыдалась в голос. Ревела так, что из соседних палат прибежали спросить, все ли хорошо, а медсестре вообще пришлось вколоть мне успокоительное.
Хорошо, что рядом все это время находился Марат. Не знаю, уезжал ли он куда-нибудь, когда я спала, или нет, но когда я просыпалась, Покровский неизменно сидел возле постели. И всегда держал меня за руку. Так осторожно, даже мягко, но в то же время я чувствовала его мощную ауру, которая бывает у таких сильных мужчин, и меня это успокаивало.
Про Славу я не спрашивала. Ее судьба мне была неинтересна. Я так старалась, чтобы Артем чаще с ней виделся, чтобы Марат не был строг с ней и не забирал ребенка, а в итоге чуть не поплатилась за свою же доброту жизнью сына. Скорее всего, Слава была абсолютно не в себе, когда схватилась за нож, но разве мне легче от этой мысли? Иногда я даже оправдывала ее тем, что у нее что-то не так с психикой, что она сама в произошедшем не виновата, только ее болезнь. Но потом приходили совсем другие мысли. А что если бы она ткнула ниже? Если бы решила провести лезвием вверх или вниз? Что если в порыве помешательства пырнула бы Тёмку?
Словом, я не знала, как относиться к Славе — ненавидела ее и одновременно жалела.
— Проснулась? — вырвал меня из мыслей голос Покровского.
Я чуть вздрогнула и слегка приподняла уголки губ в улыбке. Марат сам задремал рядом с постелью и сейчас, когда проснулся, выглядел безумно уставшим и таким… родным.
— У тебя прядки седые в волосах, — вместо ответа хрипло сказала я. Пока я лежала и думала обо всем, и правда заметила в темной шевелюре Марата несколько светлых нитей.
— Не бери в голову.
— Испугался?
Спросила, а сама смотрю на него во все глаза. Разве же мужчина признается, что ему бывает страшно в моменты, когда от него ничего не зависит? Но Покровский переплел наши пальцы и покачал головой:
— Впервые так сильно, Аня.
Я шумно сглотнула, когда Марат накрыл мою руку второй ладонью, и поспешила перевести разговор:
— Как там Тёма?
— Почти не разговаривает. Не заикается от испуга, но все равно слишком тихий. Агата сказала, что он часто плачет и все время просится к тебе.
— Так привези его.
— Не знаю, стоит ли. Ты все-таки после операции еще не восстановилась, — с сомнением покачал головой Покровский.
— Привези, Марат. И сам поезжай домой. Побудь с ним, ты ему очень нужен, — возразила я в ответ.
— С Тёмкой сейчас Агата.
— Все равно. Он всегда очень тянулся к тебе. Ты ему нужен. Наверняка он чувствует себя совсем одиноко. А после того, что видел, ему страшно, он же маленький еще.
— Я… что-то я не подумал совсем, — мужчина сразу же нахмурился и потер задумчиво небритый подбородок.
— Поезжай сейчас домой. Уже как раз вечер. Только вызови такси, не садись сам за руль. Не хватало, чтобы уснул прямо на ходу.
— Наверное так и сделаю.
Мы помолчали минуту и я наконец решилась.
— Ты помирился с мамой? — спросила осторожно.
— Ну… помирился это слишком громко сказано.
— Я рада, Марат. Ей ты тоже очень нужен. Поезжай домой. Все ведь уже хорошо. Я пусть и медленно, но хожу, за малышом присматривают. Врач сказал, что его из реанимации сегодня или завтра переведут в отдел патологии. Можно будет сходить хотя бы посмотреть на него…
— Если разрешат, сходим обязательно, — мягко произнес он, погладив ласково большим пальцем по руке, — Ты уверена, что мне лучше уехать?
— Тебе надо отдохнуть и хоть немного нормально поспать. Не переживай за меня, все будет в порядке. И… поцелуй за меня Тёмку. Скажи, что я очень его люблю.
— Скажу, — улыбнулся Покровский и поднялся со своего места, — Я оставлю тебе свой телефон. Если что, звони на номер Агаты. А завтра привезу и твой телефон, и вещи, договорились?
— Договорились, — кивнула я.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вообще-то, зная Марата, расставались мы точно ненадолго, так что и смартфон по сути был не нужен. Но перечить я не стала. Просто понимала, что ему, как мужчине, важно знать, что он хоть как-то держит все под контролем. А раз ему так спокойнее, то пусть будет, как хочет.
Уже в дверях Покровский остановился и обернулся ко мне.
— Знаешь, я подумал, что Максим — очень хорошее имя для сына, — сказал он и улыбнулся, — спокойной ночи, Аня.
— Спокойной, Марат, — обескураженно ответила я.
А когда за ним закрылась дверь, не смогла удержать победной улыбки. Потому что именно так я и хотела назвать ребенка. Запомнил же, когда я говорила ему об этом! Не знаю почему, но после слов Марата с души словно камень свалился. И впервые за этих два долгих дня меня перестали мучить кошмары.

********
Уже с утра Агата позвонила и спросила, можно ли они приедут с Артемкой навестить меня. А я что? Конечно я была рада им обоим, а по Тёмке вообще очень соскучилась! Как по родному сыну, так сильно привязалась к мальчишке за все это время. И еще страшно было за него, как он все произошедшее переживет. Я-то не могла разобраться со своим отношением к Славе, а он маленький мальчик и Слава его мама — ему тяжелее вдвойне.
Агата за полчаса до приезда прислала сообщение, что они уже вот-вот приедут. Написала, что Артем волнуется сильно перед встречей. А я и сама волновалась, как там мой мальчик себя чувствует. Очень боялась увидеть его и понять, что он страдает. За Тёму болело сердце, за моего кроху Максима болело сердце. Я и не знала, что у мам такая доля — переживать за детей каждую секунду жизни. Но все равно бы ни на что это счастье не променяла.
Я так задумалась, что даже не заметила, как дверь палаты открылась.
— Анечка! — Артем кинулся ко мне со всех ног и вихрем залетел на кровать, тут же бросаясь в объятия и обнимая за шею.
— Осторожнее, Тёма! — только успела крикнуть Агата, но он ее уже не слышал. Вцепился пальчиками в больничную одежду, прижался ко мне доверчиво и заплакал навзрыд. Маленького била такая крупная дрожь, что я сама едва смогла сдержать слезы. Только как можно крепче прижала его к себе и гладила по волосам.
— Тёмочка, ну ты чего? — успокаивающе шептала на ухо мальчишке.
— Я думал, ты умерла! — горячо зашептал он, — Когда мама… когда она, — его голос задрожал и он заплакал горько-горько.
— С чего ты это взял? Папа же сказал тебе, что все хорошо?
— Сказал. Но бабуля мне тоже говорила, что Сеня просто уехал жить в другое место, а оказалось, что он теперь на небе живет! А это значит, что он умер!
— А Сеня это…?
— Мой хомя-як, — заревел горше прежнего Артем.
— Мой хороший, — я постаралась улыбнуться, чуть отстранила от себя Тёмку и заглянула в глаза, — Но ведь папа всегда говорит правду. И ты ему не поверил?
— Я… поверил… просто очень боялся, что это неправда.
— В следующий раз обязательно верь папе. Договорились? — спросила я, слегка убаюкивая мальчишку в своих объятиях. Агата подошла ближе и присела на стул. Хотела было что-то сказать, но я приложила палец к губам. Все потом, сначала успокою ребенка.
Артем и правда скоро перестал плакать, только всхлипывал изредка и продолжал в кулачке сжимать мою больничную рубашку. Я ничего не говорила, только поглаживала его по голове.
— Аня… А что будет с мамой? — тихо спросил Тёма.
— Не знаю, зайчик, — честно вздохнула я, — Наверное, ее отправят в больницу, чтобы она немного там побыла.
— Она болеет? Ее будут лечить?
— Немного. От злости. Знаешь, чтобы она научилась так сильно не кричать и не злиться.
Слава поступила ужасно, но… я не хотела, чтобы ее собственный родной сын считал ее чудовищем и монстром. Станет старше, все поймет и сам примет решение, хочет ли с ней общаться. А я не хочу манипулировать ребенком и внушать ему мысли, какая мама плохая.
Артем с задумчивым видом выводил пальчиком на моей руке узоры, а после робко спросил:
— А я буду с ней жить? Я… ее боюсь…
— Ну что ты. Ведь в доме у папы для тебя уже есть комната. Пока мама на лечении, ты будешь жить там. Или у бабушки с дедушкой. Где захочешь, солнышко.
— Хочу с папой. И с тобой. И с братиком маленьким. И с бабулей и дедом. И с Агатой тоже. Так ведь можно?
— Может быть. Надо подождать немного, — ободряюще улыбнулась я, а у самой сердце сжалось. Кто вообще знает, как все сложится дальше?
Артемка пробыл в больнице больше половины дня. И словно ожил — перестал хмурить бровки, задумчиво молчать и смотреть в одну точку. Что он так делал, мне рассказала Агата, а после и Лидия Карловна, которая пришла меня навестить. Тёмка и правда выглядел очень уставшим, но домой поехать я его еле уговорила. Отказывался наотрез, как будто боялся чего-то. Но потом втроем все же уговорили его, хотя и согласился он только с условием, что завтра приедет снова.
Все было хорошо, кроме того, что я пока не могла увидеть своего сына. Врач отложил его перевод из реанимации на завтра, но успокоил тем, что так они просто перестраховываются.
За этот день меня успели навестить буквально все. Даже Зоя с Эльдаром. Кажется, между ними завязался тайный роман, потому что приехали они вместе. А еще Зоя выглядела такой виноватой, когда Эльдар просил прощения, будто сама допустила оплошность или за нож схватилась. Ну и просто на чужих людей так тепло не смотрят.
— Эльдар, успокойся. Ты ведь не ожидал, что так выйдет, что Слава вообще на такое способна, — сказала я, когда начальник охраны закончил говорить.
î—‹
— Марат Павлович прав, я отвечал за вашу с Артемом безопасность. И так подвел… — сокрушенно качал головой он. — А если бы все закончилось плохо? Если бы ваш сын не выжил? Я бы никогда себе не простил.
— Эльдар, — поспешно оборвала я его, чувствуя, как внутри снова всколыхнулся липкий страх, — не надо. Все обошлось.
— Простите меня.
— Какого черта ты тут делаешь? — послышался со стороны двери разъяренный рык.
Покровский стоял на входе в палату и сверлил нехорошим взглядом Эльдара, который сидел рядом с моей постелью.
— Простите, Марат Павлович, я пришел лично извиниться, — он тут же поднялся и виновато понурил голову.
— Извиниться?! — от едва сдерживаемого гнева голос Покровского сел и я поняла, что нужно спасать Эльдара немедленно, пока этот горячий мужчина не набросился с кулаками на охранника.
— Марат, — как можно мягче позвала я, а когда он перевел на меня взгляд, медленно сказала, глядя ему в глаза, — Мне ведь нельзя волноваться. Пожалуйста, перестань.
Я сама не ожидала, что это подействует, но Покровский хоть и испепелял Эльдара взглядом, но не давал даже намека на то, что сейчас развяжет потасовку. Было видно, как ему сложно сдержать свой крутой норов — у него буквально желваки по скулам ходили. Несколько раз Марат сжал и разжал кулаки, а после приказал, кивая на дверь:
— Выметайся. Чтобы больше я тебя здесь не видел.
— Простите, Марат Павлович. И вы, Анна Сергеевна, — сказал он. Зоя кивнула мне на прощание и они поспешили уйти.
Если честно, мне было жаль Эльдара. Он выглядел действительно ужасно виноватым, было видно, что сильно корил себя за случившееся. Любому будет нехорошо от мысли, что косвенно ты виноват в подобном…
Марат метался по палате, словно разъяренный тигр по клетке. Было такое ощущение, что едва сдерживался, чтобы не догнать Эльдара и не набить ему морду. Я поневоле улыбнулась — характер, конечно, у Покровского был не очень, но то, что он вот так был броситься защищать то, что для него важно… Не знаю, почему, но от мысли об этом становилось тепло.
— Чего улыбаешься? — недовольно нахмурился он, заметив, что я слежу за ним.
— Ты уволил его? — задала вместо ответа другой вопрос.
— Естественно я его уволил!
— Верни назад.
— Что?? — на секунду Марат застыл посреди палаты, глядя на меня, а когда понял, что я не шучу, не выдержал, — Ты в своем уме, Аня? Он не просто подвел меня, он за безопасность и жизнь отвечал! Твою и моего ребенка!
— Но ведь мы живы, — возразила я.
Марат обескураженно замолчал после моего аргумента и я заторопилась, пока он не взорвался:
— Он хороший человек. И ему нужна эта работа.
— Отлично, давай я всех хороших соберу людей, которым работа понадобилась, пущу в свой дом, доверю жизнь, а они потом все просрут!!!
— Так ты не возвращай его в дом. Он может работать обычным охранником, который просто будет за периметром дома следить.
— Ты чересчур добрая, — поджал недовольно губы Покровский, а после присел рядом и тяжело вздохнул, — врач приходил, пока меня не было?
— Да, был.
— Что сказал?
— Сегодня нет, а завтра Максима наконец-то переведут в отделение патологии и продолжат выхаживать. Так что завтра точно пойду к нему. Пусть только попробуют сказать, что даже посмотреть нельзя! И еще… — я замялась и смущенно продолжила, — мне нужно устройство такое, чтобы молоко сцеживать. Макс на искусственной смеси, но врач сказал, что понемногу надо добавлять материнское молоко, чтобы желудок начал привыкать.
— Ладно. Я боюсь запутаться, попрошу Агату купить.
Впервые я увидела, как Покровский… смутился??! Даже опешила слегка, но Марат тут же принял непроницаемое выражение лица.
— Напиши, что еще тебе нужно и завтра я все привезу.
— Да больше ничего вроде бы… Только одежду и всякие штуки для гигиены. Попроси Агату, она соберет все нужное.
— Хорошо. Я поеду. Еще нужно заехать кое-куда и решить один вопрос.
— По поводу Славы? — догадалась я.
Марат нахмурился и сразу же помрачнел.
— Лучше отдыхай и набирайся сил.
— Хорошо, — не стала перечить я, — только ты сегодня не ночуй в больнице, пожалуйста. Спи нормально дома, за Тёмкой присматривай.
Покровский покачал головой и хмыкнул:
— Будет сделано, босс.
А после подошел и совершенно неожиданно поцеловал в макушку.
— Доброй ночи. Телефон я свой заберу, твой вот привез, так что будем на связи. Если что — звони. В любое время, поняла меня? — взяв мой подбородок пальцами, спросил он строго.
— Поняла, — едва сумела выдавить я от изумления.
— Вот и славно. Спи и набирайся сил.
Улыбнулся напоследок своей дьявольской улыбочкой, погладив пальцем по подбородку, и испарился, как будто его и не было. На всякий случай я ущипнула себя за руку — не приснилось! Неужели Марат и правда начал меняться?
î—‹



Глава 32

Марат морально смог оставить Аню только через пару дней. Все то время, что она была в палате интенсивной терапии, он провел рядом. Хотел сразу уехать, чтобы разобраться со Славой, с Эльдаром и другими охранниками, находящимися в его подчинении, но просто не смог. А еще постарался, чтобы Аню не доставали с допросами, поэтому договорился, что следователь придет только раз, и он сам будет присутствовать при этом.
Эти пару дней Слава провела в СИЗО и ей уже успели сделать экспертизу, так что Покровский знал, чем все закончится. Слишком мягко для нее. Будь его воля — упек бы эту красотку подальше, но тут даже бесплатный адвокат докажет, что все произошло в состоянии аффекта или под влиянием болезни. С другой стороны, бывшей жене все равно придется несладко. Но главное, что она больше на пушечный выстрел не подойдет ни к Ане, ни к Тёмке, ни вообще к его дому.
Вообще-то сейчас свидания со Славой были запрещены, но многие правила просто не работают, когда у тебя есть достаточная сумма денег. Поэтому Марат неторопливым шагом прошел по узкому темному коридору СИЗО в отдельную комнату. Слава уже ждала его и едва конвоир, ожидающий у двери, пропустил его внутрь, как она соскочила с места и театрально разрыдалась:
— Марат! Марат, Боже, как хорошо, что ты пришел! Скажи им, чтобы выпустили меня, скажи, что я не виновата! Я не могу здесь жить, это просто невыносимо!
— Ты и не будешь жить здесь, Слава, — покачал головой Покровский, усаживаясь на свободный стул напротив нее. Да уж, бывшая жена привыкла к роскоши, которую теперь нескоро увидит. Уж он об этом позаботится.
— Слава Богу! — выдохнула она облегченно и рухнула назад, — Я просто не выживу здесь! Хочу вымыться, поесть нормальную еду и переодеться. После такого мне шоппинг нужен тысяч на семьсот, чтобы хоть немного в себя прийти. Вот возьму Артема и…
— У тебя диагностировали шизофрению, Слава. Отсюда ты выйдешь только после суда, и то только для того, чтобы лечь в клинику на принудительное лечение. Не говоря уже о том, что увидеть Артема ты не сможешь. Как и твой обожаемый шоппинг, — скривился Марат. Кто о чем, а Слава первым делом говорила о шмотках и лишь после них о сыне.
— Что ты такое несешь? Ты же сказал, что я не буду здесь жить!
— Будь моя воля, я бы упек тебя не в психушку, а в тюрягу. Причем до конца твоей жизни.
— Марат… я думала, у тебя остались еще какие-то чувства ко мне, а ты… Ты мелочный мстительный козел! — девушку буквально затрясло.
Покровский смотрел на бывшую жену и не понимал, как раньше не догадался, что со Славой что-то не так. Она словно оторвана от реальности. Неужели вообще не раскаивается в том, что сделала?
— Ты ударила ножом в живот Аню. Чуть не убила ее и моего ребенка. Мелочный? Ты спасибо должна сказать, что я тебя лично не прикончил!
— Да никто же не погиб!
Марат едва удержался, чтобы не подлететь к этой… женщине и не надавать ей пощечин. Чтобы она очнулась, вынырнула из мирка, в котором жила и поняла, что чуть не лишила жизни двоих людей. Совершенно невинных и вообще не причастных к ней!
— В общем, так, — сжав зубы, жестко сказал Покровский, — Я пришел только сказать, чтобы ты не волновалась — Артем не останется на улице, я его усыновлю.
— Чего? — насмешливо фыркнула Слава, а после расхохоталась, — Это не твой сын, понял! Никто не даст тебе его усыновить! И я не дам, чтобы он жил с тобой! Ни хрена ты его не получишь!
— Тест ДНК показал, что мой, — равнодушно пожал плечами Марат.
— Он не может быть твоим! Я знаю, кто его настоящий отец, ясно тебе?
— Есть бумага с официальными доказательствами. А твоим показаниям после такого диагноза никто не поверит, — произнес Покровский и не выдержал, подался вперед, — Скажи, неужели тебе станет лучше, если ты будешь знать, что Артем живет не со мной? Если ты будешь знать, что он в детском доме, совсем один?
— Да где угодно, лишь бы не с тобой! — выпалила Слава, глядя на него с ненавистью, но тут же приняла страдальческий вид и умоляюще попросила, — Марат, пожалуйста, вытащи меня отсюда. Клянусь, я больше не сунусь к вам. Можешь оставить Артема себе, но я не могу тут жить! Я хочу выйти! Я не заслуживаю такой жизни!
— Тебе очень повезло, что ты не окажешься в тюрьме, а суд назначит тебе принудительное лечение в психушке. Возможно, вылечиться. Тут у тебя хотя бы есть шанс выжить, а в женской тюрьме вряд ли прощают подобное, — хмыкнул Марат. Хотел сказать о том, что на самом деле позаботится об Артеме, но, похоже, Слава сейчас больше переживала не о нем, а о себе, так что говорить что-либо было бесполезно.
— Подожди! — запаниковала она, когда увидела, что Покровский поднялся и направился к выходу, — Я на все, что угодно готова! Хочешь, стану твоей любовницей? Навсегда, Марат! Мы же так любили друг друга, ты помнишь?
Мужчина остановился, как вкопанный, обернулся и смерил бывшую жену презрительно-удивленным взглядом. Даже слов не нашел, что сказать бывшей жене, просто развернулся и вышел из камеры.

*******
Кипевшая в венах ярость бурлила весь вечер. Марат провертелся в постели половину ночи без сна, размышляя над тем, что произошло за день. Неужели Слава действительно ожидала, что вот так просто сможет откупиться от всего, что сотворила? Просто стать любовницей! В конце концов, отчаявшись, она предложила все, что у нее было — сначала сына, а потом себя.
Сначала сына и только потом себя.
Для нее важнее она сама и только потом ребенок. Поневоле Марат сравнивал двух своих женщин — Славу и Аню. И одна из них проигрывала по всем фронтам. А вторая… к ней он прилетел сразу после обхода врачей. Для Покровского этим было все сказано.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну что? Разрешили? — с порога спросил он.
И понял ответ по ее горящим глазам, по тому, с каким волнением она торопливо слезала с кровати. Он говорил с врачом, знал, что шов заживает хорошо, но боль все равно еще присутствует, поэтому попытался успокоить ее, как мог. Да он и сам волновался, когда они шли рука об руку по отделению патологии.
— Сказали, что он в тридцать шестой лежит, в третьем боксе.
Внутрь их бы не пустили, максимум, который сейчас был возможен — просто постоять у окна палаты и через стекло понаблюдать за ребенком. Марат даже не понял, что последние шаги они оба пробежали почти бегом.
— Господи, какой маленький, — сдавленно прошептала Аня и прижала руку ко рту.
Покровский нашел взглядом третий бокс. Малыш лежал внутри, шевеля ручками и ножками и был правда меньше, чем обычные младенцы. Да, ему уже объяснили, что это нормально для недоношенного ребенка, но сердце все равно екнуло. В этот момент Марат не раздумывал. Привлек Аню к себе, заключил в крепкие объятия и уткнулся носом в макушку.
— Все будет хорошо, Аня, слышишь?
— Я… знаю… все в отделении успокаивают меня — и девчонки из соседних палат, и медсестры, и врачи. Все говорят, что ребенок быстро наберет вес, что он здоровенький и надо радоваться. А я не могу, — всхлипнула она, — у меня сердце разрывается, так хочется прижать его к себе, самой покормить, убаюкать. Даже если он будет плакать я его на руки взять не смогу, даже коснуться не, потому что пока запрещено!
И вот сейчас Покровскому самому стало хреново. Он сам успел полюбить этого человечка, такого странного и совсем маленького. Но Аня ощущала все куда острее, чем он.
— Я поговорю еще с врачом, попрошу его, чтобы разрешил…
— Нет! — отрезала категорично Аня, отстранилась, серьезно посмотрела ему в глаза и повторила, — Нет, Марат! Я не хочу навредить Максиму. Если врачи говорят, что пока нельзя, что пока лучше ему находиться в боксе, значит, так нужно. Я не враг своему ребенку, не стану вредить ему только из-за того, что хочу скорее взять его на руки.
Покровский посмотрел в глаза этой женщины и впервые понял, насколько в ней твердый стержень. Нежная, сострадательная, заботливая. Хрупкая. И вместе с этим она была такой сильной, как никто в этом мире.
— Хорошо, Аня, — улыбнулся он и мягко привлек к себе, — тогда мы будем просто ждать.
Он готов был стоять возле стекла комнаты хоть вечность. Просто потому, что не мог и не хотел оставлять ее одну, когда она так сильно нуждалась в опоре и защите. Просто потому, что ему впервые захотелось кого-то оберегать.
И речь шла не только о сыне.
î—‹



Глава 33

Я провела в больнице почти полтора месяца. И зря переживала первые дни, потому что в отделении патологии моего малыша не продержали долго. Макс оказался крепким и здоровым ребенком, только беспокойным немного. Развивался нормально, а еще хорошо кушал и быстро прибавлял вес. Я не могла дождаться, когда сама смогу покормить грудью малыша, а когда это случилось, то чуть не расплакалась от счастья.
Все дни до выписки я провела в палате с сыном. Другие мамы иногда просили забрать малышей ненадолго, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов, но я просто физически не могла оторваться от него. Училась пеленать, правильно держать, кормить, а когда Максим засыпал, старалась не поспать лишнюю минутку, а посмотреть на него еще хоть чуть-чуть. Правда, с момента, когда со мной в палате начал лежать сын, сюда уже никого не пускали, как Покровский ни старался. Но я и сама не хотела, чтобы кроха заразился каким-то вирусом, ведь иммунитет у него только формировался. Так что буквально заставила его смотреть за Тёмкой, а не ругаться с врачами под окнами больницы.
Выписка была просто фееричной! Ясное дело, что пришли и Артемка, и Морозовы, и Агата, но Покровский еще и с работы каких-то деловых партнеров пригласил. “Тесный семейный круг”, состоящий из двадцати человек, не считая двух фотографов и одного оператора, больше походил на цыганский табор. Коней только не хватало и разудалых песен. Зато радостных криков, хлопушек с конфетти, цветов и шариков было предостаточно. Я даже растерялась, когда вышла в приемный покой с голубым свертком в руках.
— Аня, Аня! — Тёмка увидел меня первым и тут же бросился со всех ног навстречу.
Еще добрых десять минут я обнималась со всеми и выслушивала поздравления. Но самый огромный букет вручил, конечно, довольный Марат. Сегодня он сиял, как начищенный до блеска медяк. Притянул меня к себе, приподнял край одеялка и улыбнулся еще шире, когда увидел сладко сопящую мордашку сына. А после отправился вручать врачам конверты. Думаю, еще никогда он с таким счастливым видом с деньгами не расставался. И, надеюсь, не поскупился, потому что врачам я была благодарна до глубины души — эти золотые люди спасли нас обоих и до конца помогали и поддерживали.
Домой нас сопровождало сразу несколько машин, потому что Марат решил не ехать в ресторан, а пригласить гостей домой. Но за столом я долго усидеть не сумела. Несмотря на то, что в больнице я постоянно находилась рядом с ребенком, все равно не могла надолго от него отлучаться. Знала, что там наверху за ним присматривает няня, но все равно это было не то. Так что я подняла вместе со всеми стакан сока за здоровье Макса и не выдержала, убежала наверх. Потому что няня может быть и профессиональная, но для нее это все равно чужой малыш.
— Идите, я сама посижу с ним, — вежливо улыбнулась я, когда появилась на пороге детской комнаты.
Сердце успокоилось только когда женщина передала Максима мне на руки. Я тихо выдохнула от облегчения и продолжила его укачивать.
— Ну конечно, где же еще ты можешь быть, — послышался сзади веселый голос Марата. Он подошел ближе, заглянул через плечо и не сдержал улыбки, глядя на то, как ребенок сладко зевает.
— Хочешь подержать его?
— Не знаю… — растерялся он, — лучше не надо. Он такой крохотный, а у меня руки такие… большие. Вдруг уроню его или что-то не так сделаю?
— Но ведь учиться надо! — возразила я с улыбкой и развернулась к нему, — Не бойся. Сложи руки, как у меня и бери осторожно. Придерживай за головку. Только не сжимай его, просто держи, вот так.
Я бережно передала сверток в его руки и прикусила губу. Марат выглядел очень сосредоточенным и серьезным, от напряжения у него даже испарина на лбу выступила. Никогда не видела его таким собранным, будто он самую большую драгоценность держал.
Покровский неуверенно улыбнулся и неловко пошутил:
— Никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Даже на самых сложных сделках всегда веду себя увереннее, чем сейчас.
Теперь я улыбнулась уже не скрываясь. Да уж, все же есть кое-что в жизни, что может смутить этого монстряку.
— Ничего. Скоро привыкнешь.
Макс заворочался и нахмурился, собираясь заплакать, и впервые на лице Марата я увидела панику. Сейчас он и сам был похож на беспомощного ребенка.
— Аня!
— Не переживай, ты ничего такого не сделал, — успокоила я мужчину. Но расслабился он только тогда, когда передал мне ребенка на руки. Даже выдохнул облегченно. Я уложила малыша в кроватку и оперлась руками на ограждение. Налюбоваться просто им не могла.
Марат кашлянул, привлекая мое внимание, и произнес:
— Аня… прости, что говорю это сейчас, но тебе нужно знать.
— Что такое?
— В общем, — он помолчал, подбирая слова, — после ранения врач сказал, что если раньше шанс забеременеть был небольшим, то теперь… — он осекся, заметив мой взгляд, и замолчал.
— Понятно, — чувствуя, как пересохло в горле, выдавила я и отвела глаза.
Раньше я и мечтать об одном ребенке не смела, но после беременности… честно сказать, я очень надеялась, что смогу родить еще хотя бы одного малыша. Поэтому услышать этот приговор было слишком больно. Особенно от Покровского.
— Аня… — тихо позвал он и шагнул ближе.
— Не надо, — предостерегла я, поднимая руку, чтобы он не прикоснулся ко мне. Вместо этого взглянула ему в глаза и серьезно спросила, — Что будет дальше, Марат?
Кажется, он не понял, почему я так многозначительно смотрю на него, потому что довольно кивнул:
— Дальше все будет хорошо. И у Макса, и у тебя. Скоро узнаешь, совсем немного осталось, — Марат улыбнулся, а у меня сердце ушло в пятки от страха и руки похолодели.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«И у Макса, и у тебя». Он сказал о нас раздельно. Значит, до сих пор хочет отнять моего малыша. Даже после того, что узнал! Я усиленно растянула губы в улыбке и сказала:
— Извини, надо покормить Макса.
— Конечно. Я буду внизу, с гостями.
Я молча кивнула и склонилась над кроваткой, делая вид, что собираюсь взять сына на руки. А на самом деле украдкой стерла слезу со щеки и ободряюще улыбнулась агукающему малышу. Я больше ни во что не верила и ничего хорошего не ждала. Особенно от Марата. И нужно было действовать немедленно, пока он не меня не опередил.



Глава 34

Уезжала я в больницу еще зимой, а вернулась весной. Странное было ощущение, как будто меня не было всего день. Практически ничего не изменилось, только снег почти растаял и стало теплее. Я прогуливалась по мощеной камнями дорожке сначала во дворе дома, а после собиралась пойти в сад. Но это только со стороны казалось, что я просто неторопливо гуляю, любуюсь на первую зеленую травку в проталинах и дышу свежим воздухом. На самом деле я обходила в который раз двор, чтобы вспомнить, где стояли камеры.
Я помню, еще с самого начала моей беременности повелось, что каждая выезжающая от Покровского машина проверялась. Ну а вдруг я в багажник со своим пузом залезу и сбегу? Честно, я думала об этом. Но охрана и правда заглядывала в него перед тем, как авто покинет двор.
— Здравствуйте, Анна Сергеевна, — услышала я голос и подняла голову. Сама не заметила, как ноги принесли меня к воротам, туда, где справа располагалось помещение для охраны.
— Эльдар??
— Не ожидали увидеть здесь?
— Нет. Но я рада, что Марат все-таки послушал меня и вернул тебя на работу.
— Я тоже, Анна Сергеевна, — искренне ответил бывший начальник охраны, — только я теперь здесь обитаю, как швейцар. Пропускаю машины. Но я не в претензии. После того, что произошло, я не могу больше охранять людей. Сам за это не возьмусь. Простите меня, Анна.
— Перестань казнить себя, Эльдар. Ты уже извинился.
— Если я могу помочь вам чем-то, то только скажите. Я перед вами в долгу.
На секунду захотелось поддаться порыву и попросить мужчину помочь мне сбежать. Пришлось даже кончик языка прикусить, чтобы не сказать ничего лишнего. Все-таки он работник Покровского, я не могу ему настолько доверять. Поэтому вместо ответа просто кивнула и, развернувшись, пошагала в противоположную сторону. У меня было еще совсем немного времени до того, как Максим проснется.
— Гуляешь? — уже на аллее в саду меня догнала Агата и взяла под руку.
Пусть не окончательно, но она все же помирилась с Маратом. Я за нее была очень рада, потому что Агата перестала быть печальной и расцвела. Кажется, в роли бабушки ей очень нравилось. Во всяком случае, она много времени проводила и с Артемом, и мне помогала с Максом.
— Немного, — уклончиво ответила я.
— Ты доверяешь моему сыну? — спросила она внезапно, — Уверена, что он точно больше не думает отнять у тебя ребенка?
Я остановилась как вкопанная и пересеклась взглядом с матерью Марата. Вспомнила сказанные Покровским странные слова и снова нехорошо кольнуло сердце.
— Нет, — выдохнула я, — не уверена.
— И я тоже. Мой сын он… слишком закрытый человек.
— Я не знаю, что мне делать, — с отчаяньем прошептала я и поспешно огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет и никто нас не слышит.
— У меня есть небольшой план. Я не умею водить машину, да и прав у меня нет. Но зато знаю, у кого они есть, — заговорщицким шепотом сказала Агата и взглядом указала за мое плечо. Осторожно обернувшись, я увидела, что сзади в окне за нами наблюдала Лидия Карловна и Семен Александрович. Морозовы помахали мне рукой и я перевела обескураженный взгляд на Агату.
— Идем скорее, — поторопила она и сама направилась к дому.
— Подождите! А как же Тёмка?
— Он ведь под присмотром теперь, не со Славой. Мы все его любим, плохо ему не будет, ты же знаешь.
Я колебалась, кусая губы. Лихорадочно размышляла, как поступить дальше. Артему нужно ходить в школу, а я, если сбегу, должна буду прятаться, причем неизвестно какое количество времени. А остаться… кто гарантирует, что Марат действительно завтра не выставит меня к черту? Вручит золотую кредитную карту, как он любит, и все, топай, девочка, спасибо за сына.
— Ну? — поторопила Агата.
Нет, рисковать своим сыном я не могла. Просто знала, что не переживу разлуку с ним. Решительно кивнула и почти бегом последовала в дом за Агатой. Она пропустила меня вперед и сразу же заперла за собой дверь. В комнате меня поджидали не только Морозовы, но еще и Зоя. Вид у всех был взбудораженный, как у заговорщиков, которые как минимум хотели самый крутой банк ограбить, а не просто помочь мне сбежать.
— Вы серьезно решили мне помочь?
— Агата нам все рассказала. И да, мы не можем остаться в стороне, — категорично заявила Лидия, — Ты так по-доброму отнеслась к Тёме, он тебя так полюбил…
— Мне ты тоже очень помогла, Аня. И Эльдару. Я хочу хоть чем-то отплатить, — взяла меня за руку Зоя и заглянула в глаза, — поверь, мы уже все продумали! У меня от мамы остался дом в деревне, далеко отсюда, километров триста как минимум. Глушь, конечно, но там тебя точно никто не додумается искать! Жителей там не так много, но они хорошие, никто про новую жительницу не проболтается.
У меня голова шла кругом. Полчаса назад я не знала, что мне делать и куда бежать, а здесь, оказывается, уже целый план разработали! И куча людей нашлась, которые хотят мне помочь.
— А… как мы выедем? Охрана обязательно Марату доложит, что я уехала с ребенком с кем-то из вас. Меня же найдут в два счета, еще и вы попадете под раздачу!
— Подожди, мы все продумали! — гордо хмыкнул Семен Александрович, — Я подгоню машину поближе ко входу и мы сделаем вид, что загружаем вещи Артема.
— Да! — подхватила Агата, — А ты сядешь на пол между сиденьями. Мы сверху положим эти огромные мягкие игрушки и сделаем вид, что их просто забирают на… на…
— На чистку! — подсказала Зоя.
— Точно!
На первый взгляд план надежным не выглядел. И на второй тоже. Но это был единственный вариант сбежать. Можно попробовать выехать не скрываясь, но проблема в том, что Марат знал полностью расписание всех плановых приемов у педиатра. А если сказать ему, что я экстренно уехала с ребенком потому что ему стало нехорошо, он сразу же сорвется следом.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как отвлечь охрану, чтобы я могла незаметно залезть в машину? — спросила, чувствуя, как от мандража внутри нарастает беспокойство.
— Я думаю, что на пожар они все отвлекутся, — подала голос Зоя.
Все как по команде обернулись к ней, во все глаза глядя на милую и безобидную на первый взгляд женщину.
— Пожар? Зоя, ты с ума сошла? — высказала я коллективную мысль
— А что? Участок здесь большой, можно какой-нибудь мусор в дальней части сада поджечь. Основная часть охраны туда убежит тушить.
— Кстати, неплохая мысль! — одобрил Семен Александрович.
— Тогда Аня, скорее собирай все нужные вещи, чтобы мы их в салоне запрятали! — взволнованно скомандовала Лидия. Я бросилась к двери, но тут же оступилась:
— А Тёмка как же? Мне надо попрощаться с ним!
— Аня, у нас всего пара часов до того, как Марат домой вернется. А Тёмка в школе еще на продленке.
Судорожно сглотнула и закрыла глаза, собираясь с мыслями.
— Тогда обязательно скажите ему, что я его очень люблю. Скажите, что я не бросила его, что мы обязательно увидимся.
— Конечно, Аня. Беги же скорее!
Боже, как же я волновалась! Хорошо, что сегодня не было няни, а горничных отправили за продуктами в город и никто не видел, в каком я состоянии — оно бы сразу меня выдало с головой. У меня так тряслись руки, что Агата выдала мне успокоительное, усадила на кровать, а сама принялась быстро складывать вещи ребенка и мои. Сумку быстро спустили вниз, и я даже опомниться не успела, как уже стояла на крылечке с Максом на руках.
— Все, — шепотом оповестил меня Семен Александрович, — можешь забираться в салон. Я чуть отодвинул передние сиденья. Между ними, конечно, тесно, но ты должна поместиться.
Должна. Именно так — должна. Потому что это, похоже, единственный мой вариант остаться с сыном. Я передала ребенка Агате и сначала сама забралась в это пространство, только потом забрала Макса назад. Малыш спал и я осторожно вложила соску ему в рот. Главное, чтобы он не проснулся, чтобы не заплакал. Прижав к себе своего кроху, согнулась максимально низко, насколько могла и сделала знак моим заговорщикам, что готова. И только они успели сверху заложить меня большими плюшевыми игрушками, как рядом послышались голоса охраны.
В моей груди замерло сердце, я даже дышать перестала.
— Пожар! Гори-и-им! — заголосила Зоя. Надо сказать, что с такой паникой в голосе, будто там не кучка мусора горела, а как минимум дом.
Послышался топот и голоса моментально стихли.
— Пока порядок. Сейчас выедем за ворота и тогда сядешь нормально, — вполголоса сказал Семен Александрович, усаживаясь на водительское сиденье. Рядом с ним на пассажирское сел еще кто-то.
— Поехали, — скомандовала Лидия.
Машина плавно тронулась с места, а когда остановилась перед воротами, я зажмурилась, мысленно прося всех богов, чтобы все получилось. Сквозь слой игрушек услышала приглушенный голос охранника:
— Откройте багажник.
Некоторое время была тишина и я затаилась.
— Разблокируйте задние двери в салоне.
— С ума вы что ли сошли? — не выдержала Лидия Карловна, — Там же игрушки лежат, вы же видите! Мы их еле запихнули!
— Сейчас повываливаются на грязный асфальт, а потом весь салон запачкают! — заворчал Семен Александрович.
— Откройте двери, — все так же равнодушно потребовал парень.
— Да не буду я вам ничего открывать, молодой человек!
— Что за шум?
— Да вот, отказываются давать проверять машину.
— Иди, я сам проверю. Семен Александрович, вы же знаете правила, — послышался усталый голос Эльдара.
— Да там просто игрушки, что там проверять?? — подключилась Лидия Карловна, — Я говорила Марату уже давно, что их пора почистить! Они же плюшевые, сколько пыли в них скопилось внутри! Это же микробы, аллергия! А в доме маленькие дети!
Максим беспокойно заворочался и я тихонько захныкал.
— Все равно я должен посмотреть.
От испуга сердце забилось в горле, а гул в ушах разом перекрыл все звуки. Время как будто замедлилось. Внезапно стало светло и в лицо ударил свежий воздух — начальник охраны открыл дверь и поднял игрушку, под которой я находилась. Наши с Эльдаром взгляды встретились. Из глаз потекли слезы и я молча склонилась над малышом и крепче прижала его к себе.
Это конец. Сейчас меня вытащат за шкирку из машины, отнимут ребенка и просто вышвырнут за ворота. И я больше никогда не увижу его. Никогда, что бы ни говорил Марат.
Вновь стало темно и я услышала приглушенный голос Эльдара:
— Пропустите их. Там и правда только игрушки.
От накатившего облегчения пересохло в горле. Только что этот мужчина спас нас. Ценой своей работы и, возможно, карьеры вообще. Потому что когда Покровский узнает, что именно Эльдар выпустил нас, то больше шанса он ему не даст.
А я… я просто плакала тихонько всю оставшуюся дорогу и молилась, чтобы у этого человека было все хорошо.
î—‹



Глава 35

Марат был в бешенстве? Рвал и метал? Душу вытряс из охраны? Да, все правда. Кроме одного — ярости Покровский не испытывал. Он был растерян, испуган, может быть слегка зол. Аня не поверила ему, и в этом он винил только себя. Это он довел ее до такого состояния. Она жила каждый день в страхе, поэтому Аня приняла его действия и слова за обман. Подумала, что собирается усыпить ее бдительность, а потом забрать малыша.
И нет, он не винил Аню в этом, наоборот, очень понимал. Столько времени носить в себе ребенка, потом выхаживать его — не отходить от палаты ни на секунду, постоянно быть рядом, не оставлять его дома. И ведь с самого начала беременности она знала, что он хочет забрать ее сына и воспитывать один. Эта мысль задавила бы психологически любого, поэтому она, наверное, и не заметила, что он изменился.
Какой же он был дурак! Почему сразу не сказал ей, что не собирается отнимать Макса? Нет же, решил втайне приготовить сюрприз, кольцо подбирал, предложение хотел сделать. Бедная девочка… Хуже всего было то, что абсолютно никто не верил в чистоту его помыслов. Что он хочет найти Аню и малыша только для того, чтобы просто быть с ними рядом. Не чтобы разлучить, а чтобы вымолить прощения и попросить ее никуда не уходить.
И ведь он знал, что о местонахождении Ани знают как минимум Морозовы и Эльдар. Но ничего не мог сделать. На вопросы они усиленно делали вид, что абсолютно ничего не понимают.
— Как ты допустил такое? — спрашивал у Эльдара Покровский.
— Виноват, шеф, увольте меня, я заслужил, — ровно отвечал он и смотрел на него честными глазами.
Если бы его вот так раньше бросила женщина, Марат бы точно не стал ее искать. Но он есть не мог и потерял сон, пока его люди прочесывали все в округе. Подключил все связи, но как назло ничего об Ане нигде не было слышно. Через неделю Покровский пошел на крайние меры и тайно поставил на прослушку телефоны всех родных. А после просто ждал, когда кто-то проколется.
И спустя два месяца это произошло. Когда к нему в кабинет влетел новый начальник охраны и ликующе выкрикнул «Нашли!», он послал к черту все дела и поехал в деревню. Потому что не чужие люди, а он сам должен забрать Аню оттуда. Должен вернуть ее домой.

*******
Поселиться пришлось в глубокой глуши. Хорошо, что рядом действительно жили отличные люди. Здесь даже был фельдшер — прекрасная женщина пятидесяти лет. Когда начались вопросы о том, где мой паспорт и почему я не везу малыша к педиатру, пришлось ей рассказать, что я прячусь от отца ребенка, потому что он хочет его отнять. Оказалось, что районный врач ее сестра и с той поры она, когда приезжала в деревню, обязательно заходила ко мне, чтобы осмотреть Максима.
Вместе с Морозовыми до приезда сюда мы забрали заранее заготовленную посылку, заложили серьги, подаренные Маратом. Они оставили мне еще денег и телефон, номер которого никто не знал. Уговор был простой — мы стараемся не созваниваться без крайней надобности, и никто ко мне не приезжает, чтобы Покровский не смог ничего отследить.
Быт я быстро наладила. Денег тратила немного, нам хватало всего, а если что-то было нужно для Макса, я просила соседа и он привозил это из райцентра. Единственное, я переживала, как там Тёмка. И в один из дней просто не выдержала — позвонила Морозовым.
Вечером я вышла на улицу с Максом, чтобы немного прогуляться перед сном и споткнулась на ровном месте. Прямо в воротах стоял Марат. Я похолодела и автоматически сделала шаг назад. Он меня нашел! Неужели по этому номеру телефона? Но как?? Или кто-то просто выдал, где я нахожусь?
— Убирайся! Я не отдам тебе ребенка, ты слышишь?! Только через мой труп сможешь его взять! — выпалила я.
Покровский широко улыбнулся и, расставив руки в стороны, направился ко мне. Как будто обнять собирался. Или не дать сбежать. Желудок сразу же скрутило тугим узлом, сердце загрохотало в грудной клетке, рискуя проломить ребра. Я обвела взглядом личико Макса, прижала его к себе и решительно выдохнула.
Резко развернувшись, я опрометью бросилась прочь, по петляющей дорожке прямо в лес за домом. Нет, ни за что не отдам своего мальчика. Ни за что! В ушах свистел ветер. Не будь на руках ребенка, я бы бежала куда быстрее, но я слишком боялась оступиться и упасть вместе с ним.
Ощутила, как кто-то хватает меня сзади за локоть, останавливая, и разворачивает к себе. Сердце ухнуло вниз и я разрыдалась от беспомощности.
— Я тебя нашел, нашел. Девочка моя, я чуть с катушек не съехал, пока искал вас… Ну что ты? Перестань плакать, прошу.
Не понимаю, что он там бормочет, потому что реву взахлеб и пытаюсь одновременно с этим вырваться из его объятий. Просто бью его свободной рукой куда достану и плачу.
— Тише, тише, — уговаривает Марат, осторожно обнимая крепче, что-то шепчет и успокаивающе гладит по волосам. И только когда я затихаю, отступает на шаг и смотрит в глаза:
— Аня, я не собираюсь отнимать у тебя Макса. Слышишь? Я только прошу вернуться ко мне. Добровольно. Позволь мне быть рядом с тобой и ребенком. Дай мне шанс все изменить и доказать тебе.
— Что доказать? — всхлипывая, не выдерживаю я.
— Что я правда хочу быть с тобой. Что достоин быть хорошим отцом нашему сыну. Что люблю тебя…
Слезы мгновенно высыхают и я смотрю на Марата неверящим взглядом.
— Ты это серьезно?
— Есть только одна возможность проверить, — обезоруживающе улыбается Покровский и кивает в сторону машины, на которой приехал.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍



Эпилог

На улице царил жаркий летний денек, поэтому в доме почти никого не было. Обе бабушки и дедушка расположились возле надувного бассейна, в котором радостно плескался Артем. Из окна кухни я видела, как Лидия Карловна проверяет Макса. Он спокойно спал в тени в коляске.
— Что интересного увидела? — от голоса с мурлыкающими нотками по позвоночнику пошли мурашки. Тело задрожало от предвкушения, когда руки Марата проскользили по талии и он обнял меня, прижимая спиной к себе.
— Просто зашла взять еще сока и засмотрелась на эту идиллию, — улыбнулась в ответ и зажмурилась, когда горячее дыхание Покровского опалило нежную кожу шеи, — Тёмка совсем ожил, стал как прежде. Я очень боялась, что после того, что случилось, он в себе замкнется.
— Он молодец.
— Характером чем-то в тебя.
— Темка на самом деле не мой сын, — неожиданно признался Марат.
Я развернулась в кольце его рук и испытующе заглянула в глаза:
— Ты шутишь?
— Нет. Хотя, знаешь, мне кажется, что тесты ДНК иногда врут, так что я рискнул и сделал его дважды, — хмыкнул он, поглаживая пальцем мою скулу.
— Ты что, подделал тест ДНК?!
— Ну вдруг Артем вырастет и захочет проверить, действительно ли вот этот постоянно бухтящий строгий мужик его отец? А с бумажкой не поспоришь. Да и так быстрее вся волокита с опекой пройдет, не придется нашего сына таскать везде.
— Нашего?
— А ты разве не хочешь усыновить Артемку?
— Конечно, хочу! — обрадовалась я, — Вот только Слава…
— Лучше мамы, чем ты, ему не найти. А Слава… Если Артем захочет ее увидеть, когда повзрослеет, я не буду препятствовать. С кучей охраны, естественно. Хоть мне это и не нравится.
— Ты лучший, Марат!
— Говори мне это почаще, милая, — ухмыльнулся он своей фирменной нахальной улыбочкой и вдруг подхватил меня на руки и усадил на столешницу.
— Что ты делаешь?! — возмутилась я, хотя ответ был очевиден — уж слишком быстро Покровский принялся избавлять меня от одежды.
— Тебя хочу.
— Мы пару часов назад же… — попыталась возразить я, но Марат накрыл рот поцелуем и возражения мигом испарились. Только сумела выдохнуть в его губы, — Кто-нибудь может войти!
Покровский с неохотой отстранился, запер дверь кухни и поинтересовался, вздернув бровь.
— Ну что, теперь отговорок нет?
Я судорожно сглотнула, наблюдая за тем, как Марат на ходу неторопливо расстегивает кожаный ремень. Развернулась к окну, закрыла жалюзи на и только после этого соблазнительно выгнулась на столе.
— Как видишь, нет.
Секс с Покровским был просто сумасшедшим. После моего возвращения домой Марат будто с цепи сорвался. Случались моменты, когда я только выходила из душа после секса, как он тут же снова утягивал меня в постель. Сомневаюсь, что после всего того, что мы творили в спальне, у него еще силы на любовниц оставались. И эта мысль заставляла все внутри петь от счастья.
Так случилось и в этот раз. И хотя приходилось сдерживать стоны, разрядка все равно пришла так неожиданно, что пришлось прикусить пальцы, чтобы не выдать нас неосторожным звуком.
— Боже… ты лучшая… — хриплый шепот Марата обжигает ухо и он слизывает капельки пота с моего виска.
— Говори мне это почаще, милый, — томно отвечаю я, передразнивая его манеру и улыбаюсь, когда слышу его тихий довольный смех.
— Па-а-а-ап! Ты тут? — послышался за дверью голос Артема.
Всего-то дернулась ручка кухни, а адреналин в крови скакнул так, будто я с какой-то опасностью столкнулась. Кажется, Марат переживал то же самое, потому что мы моментально отпрыгнули друг от друга, боясь, что нас застукают прямо в этой позе.
— Черт. Хорошо, что ты вспомнила про дверь, — поспешно заправляясь, тихо сказал Покровский, а после повысил голос, — Я тут, малыш. Сейчас приду к вам! Беги пока поиграй с дедушкой.
— Мне пить хочется.
— Я захвачу тебе воду.
— Ладно!
Мы замерли, прислушиваясь к удаляющимся шагам, но окончательно выдохнули, когда я выглянула сквозь жалюзи и удостоверилась, что Артемка и правда направился к деду.
— Чуть не поймали, — покачала я головой, укоризненно глядя на Марата.
— Значит, будем осторожнее в следующий раз, — пожал плечами в ответ Покровский, бесстыже ухмыляясь, — Давай, иди в душ и смени платье. А то сразу понятно, что мы здесь не воду с соком искали.
Я фыркнула на это, но щеки все равно залило краской.
— Ну ты и пошляк.
— Если только немного, — он снова привлек меня к себе, — И поторопись, я кое-что важное припас на вечер.
Он с довольным видом похлопал по карману брюк. Я улыбнулась:
— Неужели забрал из ломбарда заложенные серьги?
— Не совсем, — покачал головой Марат, многозначительно улыбаясь.
— Только не говори, что это…
— Я же сказал, что собираюсь сделать важное предложение.
Сердце поневоле забилось сильнее, и я легонько стукнула его по плечу:
— Ты испортил сюрприз!
— Ну извини, дорогая. В прошлый раз я говорил намеками, а ты подумала, что я ребенка отнять у тебя собираюсь.
— Меня оправдывает то, что ты и правда собирался его отнять.
— Хорошо, что кое-кто все же заставил меня передумать, — покачал головой Марат, ласково улыбаясь.
Он просил прощения за все, что сделал, не раз. И словами, и подарками, но главное — заботой. Того Покровского, каким я знала его раньше, не было. Он словно повзрослел, стал зрелым мужчиной. И эта версия нравилась мне куда больше. Просто потому, что каждое утро я просыпалась с улыбкой от ощущения, что рядом с ним я как за каменной стеной, под защитой от любых бед. С ним ничего не страшно.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот я удивлю всех, если скажу «нет»!
— Только попробуй! — пригрозил Марат, — Узнаешь тогда, какой я в гневе.
— Ладно, неси уже сыну воду, злыдня, — рассмеялась я и проводила своего мужчину взглядом.
Я не стала ему говорить, что обручальное кольцо с огромным бриллиантом нашла еще вчера, когда складывала сброшенные в спешке брюки.
Открыла жалюзи, снова запуская на кухню яркий солнечный свет, и спокойно выдохнула. А что, может и правда сказать «нет»? Пусть понервничает немного. Хотя то кольцо отлично село на мой безымянный палец. Но больше всего мне нравилась перспектива носить его фамилию. А еще воспитывать вместе с ним детей, просыпаться и засыпать вместе, готовить завтраки, ходить на детские утренники… Я весело фыркнула своим мыслям — придется сразу соглашаться, никакой тебе интриги.
Хотя достаточно с нас переживаний. Пора уже начинать жить на белой полосе — вместе и счастливо. Ну и, в конце концов, не мучить же его, моего самого любимого монстра.
Конец