Мах Макс

Голубая луна (Черная луна 2)






Макс Мах


Черная луна II



(Голубая луна)


Предуведомление: Следует иметь ввиду, что география и история мира, описанного в данной книге, антинаучны. Все имена и географические названия случайны и антиисторичны. Все совпадения с реальными историческими личностями и подлинной историей человечества случайны, а магии не существует.
Черная луна - второе новолуние в одном календарном месяце.
Голубой луной называется второе полнолуние, приходящееся на один календарный месяц.




Глава 1. Герда ди Чента




1.
Оказавшись у разбитого корыта, Герда недолго предавалась отчаянию. Буквально пять или шесть дней. Однако затем, - вволю поплакав, от души пожалев себя невезучую и выпив едва ли не бочку кислого лассарского вина, - она все-таки вынырнула из глубин своего отчаяния и поняла, что рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом попросту глупо. С какой стати она должна страдать?! Ей, молодой и красивой женщине следует жить и радоваться, предаваться излишествам, потакать своим слабостям и наслаждаться каждым мгновением быстротекущей жизни. Страдать должны другие, те, кто обижал ее и унижал, преследовал и пытался убить. И они свое получат. Пусть не сразу, не сейчас, а когда-нибудь потом, - в том будущем, которое еще предстоит построить, - но Герда умеет ждать, и она дождется своего звездного часа. Однако для того, чтобы возмездие настигло виновников всех ее несчастий, для начала ей самой следовало проявить твердость духа и взять наконец судьбу в свои руки.
С этими мыслями Герда вышла из гостиницы "Петух и море" и отправилась на Маячную набережную. Дойдя до памятного ей дома, она постучала дверным молотком по бронзовому солнцу. Ждать долго не пришлось. Вскоре дверь отворилась и на пороге возникла та же самая служанка, которая встретила здесь Герду три года назад.
- Здравствуйте, сударыня, чем могу быть вам полезна? - Служанка ее не узнала, и немудрено, глядя в зеркало, себя сегодняшнюю Герда иной раз и сама узнавала с трудом.
- Скажи, милая, - улыбнулась она служанке, - дома ли госпожа дела Скальца?
- Да, она дома, - к облегчению Герды сообщила девушка. - Что прикажете доложить?
- Скажи, госпоже, что к ней с визитом Ариана Нат. Она должна меня помнить.
- Прошу вас, - пригласила Герду служанка. - Проходите, госпожа Нат. Садитесь, - указала она на кресла и диваны, расставленные в фойе. - Я тотчас доложу хозяйке.
Герда вошла в дом и села в предложенное ей кресло, но долго ждать не пришлось и на этот раз. Имя, названное посетительницей, заставило тетушку Белону едва ли не бегом бежать.
- Вы назвали имя, - остановилась она перед Гердой. - Откуда вы его знаете?
Белона не изменилась, оставшись все такой же моложавой и красивой, и такой же мелкой.
- Тетушка, - улыбнулась Герда, - неужели не узнаешь?
- Такое возможно, только если у тебя очень сильный дар, - возразила Белона. - А у моей племянницы дар слабый.
- Та колдунья ошиблась, - отмахнулась Герда, не собиравшаяся рассказывать всем и каждому, что с ней произошло на самом деле. - Она ведь даже мою основную стихию определить не смогла.
- Что-нибудь еще? - подозрительно прищурилась Белона, и пошло.
Хозяйка дома задавала вопросы, Герда отвечала и, в конце концов, смогла доказать, что она та самая Герда, что пришла просить помощи три года назад.
- Значит, ты закончила Коллегиум? - спросила Белона, когда они уже уселись пить кофе.
- Нет, - криво усмехнулась Герда. - Меня оттуда выгнали.
- Где же ты была все это время?
- Легче сказать, где я не была! - Герда решила не открывать тетке все подробности своих приключений. Зачем ей это? Многие знания, как говорится, многие печали. - Одним словом, путешествовала.
- А теперь?
- Теперь, хочу осесть где-нибудь в Ароне и какое-то время пожить в тишине и покое.
- Хочешь остаться в Горанде? - удивилась тетка.
- Да.
- А это не опасно? - Белона задала правильный вопрос, но и ответ на него был более, чем очевиден.
- Уже нет, - грустно усмехнулась в ответ Герда. - Во-первых, ту девушку, какой я была когда-то, давно перестали искать, к тому же я нынешняя на нее совсем не похожа. Впрочем, пусть приходят, теперь я вполне могу за себя постоять.
- Это я уже поняла, - не без удивления во взгляде констатировала Белона. - А замуж?
- Пока не хочется, - отмахнулась Герда и наконец задала вопрос о том, ради чего, на самом деле, и пришла сегодня к тетушке Белоне:
- Моя шкатулка цела?
- А что ей сделается? - удивилась вопросу тетка. - Мне чужого, деточка, не надо. Своего хватает. Обожди минуту, сейчас принесу.
И вот через пять минут на столе перед Гердой стоял тот самый деревянный ящичек, в котором она оставила свои сокровища. Ну, и сами "сокровища" тоже оказались на месте.
"Четыреста флоринов! Да еще сотня от щедрот графа де Валена и своих россыпью сотни полторы..." - Это были большие деньги для того, кто ставит перед собой "маленькие" цели. А у Герды они, и в самом деле, были совсем небольшие.
- Скажите, тетушка, вы не знаете случайно, как бы мне снять небольшой домик в тихом спокойном месте?
- С прислугой?
- Одной женщины будет довольно. Мне надо только, чтобы готовила и прибирала, ну и не лезла в мои дела.
- Это можно, - кивнула Белона. - Дай мне пару дней, и я тебе что-нибудь найду. Ты где остановилась? Не хочешь переехать пока ко мне?
- Нет, спасибо! - поблагодарила Герда. - Я живу тут недалеко, в гостинице "Петух и море".  Меня там все устраивает.
- Ну, как знаешь. Я дам тебе знать, как только найду что-нибудь подходящее.
- Ох! - сказала Белона через мгновение. - Совсем забыла! Мойра вернулась. Уже два года, как снова живет в Ароне. Хочешь с ней познакомиться?
"Мойра де Орфей? Старшая сестра Александры-Валерии? - встрепенулась Герда. - Конечно хочу!"
- Буду рада, - изображая полную безмятежность, сказала она вслух.
- Тогда я, пожалуй, пошлю к ней мальчика, - разумеется, младшая тетка ничего не заметила и продолжила разговор в том же благожелательном ключе, - и, если у Мойры нет других планов, вечером поедем к ней вместе. Карета у меня есть...


***


Мойра де Орфей была совсем не похожа на свою младшую сестру. На среднюю, впрочем, тоже. Высокая, статная, но уже немного отяжелевшая, она была хороша собой, хотя красавицей Герда ее не назвала бы. И еще она была рыжей и зеленоглазой. Совсем другой тип, чем у обеих ее младших сестер.
- Хм, - сказала она, оглядев Герду с ног до головы, - красавица! В Коллегиуме, верно, тяжко пришлось?
Похоже, в отличии от своей младшей сестры, Мойра знала о Коллегиуме не только хорошее.
- За это меня оттуда и выгнали, - пожала плечами Герда. - Пришлось одного умника кастрировать, остальные сами с ума сошли.
- Говорила я тебе, - обернулась Мойра к сестре, - не подходящее это место для нашей девочки! Ну, куда ты, Бел, торопилась? Дождались бы меня. Ты же не знала, что там и как. Вполне могла девочку погубить.
"Так и есть, - согласилась с ней Герда. - Все могло кончится гораздо хуже. Но Белона дура, что с нее возьмешь. А вот где была ты, тетушка Мойра?"
- Я не пропала, - никак не выказывая своих чувств, сказала она вслух.
- Вижу. Вино, кофе, чай?
- Я бы выпила немного вина, - призналась Герда, которой от знакомства со старшей теткой стало муторно на душе. Да и Другая Она, вдруг появившаяся в гостиной, где Мойра принимала их с Белоной, тоже была не в восторге от этой женщины. Белона, конечно, дура, но Мойра не лучше.
- Значит, пьем вино, - решила хозяйка и кивком отправила одну из своих служанок выполнять "заказ".
- Мойра, - воспользовавшись моментом спросила Герда. - Вы ведь в курсе того, что произошло с моей мамой?
- Про убийство не скажу, - покачала головой женщина, - а вот предысторию я действительно знаю.
- Про убийство я как раз все выяснила, но вот как она попала в Эринор и все остальное... Не могли бы вы мне об этом рассказать?
- Да, нечего рассказывать на самом деле, - вздохнула Мойра. - Брак был договорной. Наш отец сосватал Александру-Валерию за Корнелиуса Гемму, когда она была еще ребенком. Договор заключался с отцом Корнелиуса, а не с ним самим. Потом Сандрин подросла и поехала в Эринор. А в Эриноре... В общем, ты, Герда девочка уже взрослая и кое-что в жизни видела, так что скажу без обиняков. Корнелиус хотел выслужиться перед королем и подложил под него собственную жену. Дело, на самом деле, нередкое. Многие через это сделали карьеру, и мнение женщины в этом случае никто не спрашивает, тем более, если речь о короле. Так Сандрин стала любовницей Георга, а ее муженек за это получил баронский титул. Возможно, будь эта связь короткой, на том бы все и закончилось. Но король увлекся Сандрин по-настоящему и отпускать ее от себя не желал. История затянулась, и Корнелиус оказался в неприятном положении официального рогоносца. А Сандрин ему естественно мстила, открыто появлялась с королем на балах и охотах и вела себя соответственно. Одним словом, фаворитка. Ни прибавить, ни убавить. И, в конце концов, Корнелиус возмутился. Он, сукин кот, уже забыл, что сам продал королю молодую жену. Ненавидел ее, шпынял, хотя и втихую, - боялся королевского гнева, - завел себе другую, которая родила ему дочь, а тут ко всем делам ты объявилась. Корнелиус рассвирепел. Королева тоже испугалась. Она как раз была на сносях, и вдруг ты. Но король отказываться от Александры-Валерии не стал. Продолжал блудить. Однако позже, ты тогда уже родилась, что-то между ними произошло, я имею в виду между Георгом и Сандрин. Что-то скверное, в чем твоя мать упрекала саму себя. Написала мне письмо, но ничего в нем толком не объяснила.
- О! - воскликнула Мойра, немного помолчав, словно припоминая что-то позабытое за суетой. - Точно! Как я могла забыть! Подождите-ка меня, дамы, я мигом!
Оказалось, что эта "милая женщина" забыла не только о письме, полученном от Александры-Валерии семнадцать лет назад, она умудрилась забыть и о том, что после смерти сестры у нее появились некие родственные обязательства перед оставшейся в Эриноре Гердой. На самом деле, этой женщине - сейчас Герда видела это отчетливо, - ни до кого не было дела. Она жила для себя, занималась исключительно своими делами и предпочитала быть "хорошей сестрой" только на расстоянии. Поэтому, зная предысторию и получив из Эринора с оказией шкатулку, запечатанную сургучными печатями, и письмо, ставшее для Александры-Валерии прощальным, она быстро забыла и о посылке, и о том, что писала ей сестра в своем последнем письме.
"Кажется, я совершила самую большую глупость в своей жизни, - писала она Мойре. - Но, возможно, это было лучшее, что я сделала для своей дочери. Бог рассудит. 
Мойра, я применила колдовство. Не удивляйся, не знаю даже, как у меня получилось. Как могло получиться. Но я точно знаю, что применила колдовство, потому что без вмешательства магии такое не объяснить. Оно само как-то случилось... Впрочем, жалеть теперь поздно: дело сделано, и ничего уже не изменить. Сбереги шкатулку и передай ее Герде, когда подрастет... Если со мной, что-то случится, позаботься о ней..."
"Позаботилась, - грустно вздохнула Герда, представив, какой могла стать ее жизнь, если бы эта сука Мойра, забрала ее тогда из Эринора. - Я могла вырасти нормальным человеком, в нормальном доме..."
Впрочем, дом эгоцентричной и холодноватой Мойры вряд ли можно было назвать подходящим местом для маленькой девочки. Однако даже такое детство было бы во сто крат лучше того, что произошло на самом деле. Тем не менее, и это альтернативное прошлое - третье, четвертое или даже пятое из возможных, - так и осталось нереализованным. И все случилось в жизни Герды так, как случилось.
- Спасибо, - сказала она вслух, принимая от Мойры завернутую в белый платок шкатулку.
- Не за что! - лучезарно улыбнулась тетушка. - Проверь! Все печати на месте. Я ее не открывала.
Что ж, она была по-своему хорошим человеком. Во всяком случае, так о себе думала. Чужого ей не надо, и она не тронула шкатулку, которая предназначалась не ей, а племяннице. То, что Мойра палец о палец не ударила, чтобы помочь сироте, это уже совсем другая история, и, судя по всему, никакого раскаяния по этому поводу, женщина не испытывала.
Герда развернула платок, взглянула на по-прежнему запечатанную сургучными печатями шкатулку и обомлела. Эту шкатулку не раз и не два она видела в своих "странных" снах. Не в тех, где появлялась ее мать, Другая Герда или Неистовая богиня. В других. Но зато так часто, что считала это своим "личным" повторяющимся сном. Поэтому сейчас она не стала открывать ларец в присутствии своих теть. Если Мойра его не открывала, пусть все так и остается. То, что лежит внутри, предназначено одной ей. Так тому и быть...

2.
Итак, это была уже вторая шкатулка, приснившаяся Герде. В первой лежали дневник, письма и миниатюра, на которой был изображен молодой король Георг. Все эти вещи уже снова вернулись к своей хозяйке, дождавшись ее в доме тетушки Белоны. Теперь Герде предстояло открыть вторую шкатулку, и один бог знает, каким окажется ее содержимое. Открывать ларец было страшно, но однажды это все равно пришлось бы сделать! Герда глубоко вздохнула, выдохнула и, уже не колеблясь, сорвала печати и открыла небольшую шкатулку слоновой кости. Внутри лежали тонкое золотое кольцо, завернутое в шелковый платок с монограммой ее матери, сердоликовый кулон со знакомой уже Герде монограммой короля Георга Эринорского, и два свернутых в трубку пергамента. Один был обвит расшитой золотом лентой пунцового шелка, второй - перевязан ажурной золотой цепочкой, на которой был подвешен кулон. Странное чувство нерешительности охватило Герду, когда она увидела эти документы. Наверное, с минуту или около того она не решалась взять их в руки и развернуть, а потом еще столько же времени взяло у нее решить, с какого свитка начать.
В результате, начала она с того пергамента, который был перевязан шелковой лентой. К удивлению Герды, это оказалось написанное и заверенное городским нотариусом Эринора Николаем Цвиргом свидетельство о рождении у баронессы Александры-Валерии Геммы дочери - "Герардины Аделаиды ди Чента, так же известной, как Герда Гемма". В этом документе была указана дата рождения, согласно Индикту и Григорианскому календарю, перечислены свидетели - их было трое, и все они подтвердили истинность документа своими подписями, - приведена копия записи, сделанной в день крещения в церковной книге, - акт крещения подтверждался подписью настоятеля собора Всех Святых, - и наконец подробно описаны особые приметы девочки, а именно две родинки: звездообразная на левом плече и идеально круглая под правой лопаткой. Сказать по правде, это было самое странное свидетельство о рождении, какое только можно вообразить. И поскольку Герда уже знала, чья она дочь, от тщательности, с которой было задокументировано ее рождение, бросало в холодную дрожь. Но это были всего лишь ягодки, цветочки начались позже, потому что пергамент, перевязанный ажурной золотой цепочкой, оказался и вовсе документом страшной разрушительной силы. В своем ордонансе, заверенном личной подписью и печатью монарха, король Георг Эринорский объявлял Герардину (Герду) Аделаиду ди Чента, дочь баронессы Александры-Валерии Гемма, урожденной ди Чента, своей признанной и узаконенной внебрачной дочерью. Документ так же включал описание особых примет девочки и был заверен подписями и печатями городского нотариуса и королевского духовника.
"Значит, я все-таки принцесса! И совсем даже не ублюдок! Признанная принцесса! Узаконенная! Ой!"
Радость, как поднялась, так и исчезла. Этот пергамент многое объяснял, но одновременно представлял собой нешуточную угрозу. Именно его, как теперь понимала Герда, искали в вещах ее матери, а позже в ее собственных вещах. Как вообще, смогла ее мать добиться от короля признания и узаконивания внебрачного ребенка? Вероятнее всего, именно так, как и написала в письме к своей сестре, с помощью магии. Колдовские способности имелись у всех трех сестер ди Чента, но Александра-Валерия, по словам Мойры, никогда этим всерьез не интересовалась, и дар свой не развивала. Тем не менее, он у нее был. Теперь Герда понимала, как случилось, что платья и белье ее матери не трогали ни насекомые, ни мыши. Моль на него не садилась, и даже пыль ложилась тонким, легко сдуваемым слоем. Магия. Все вещи матери были буквально пронизаны токами довольно сильной магии, которую Александра-Валерия попросту не замечала, колдуя, не задумываясь, интуитивно, не ведая, что творит. Однако, потенциал у нее, по всей видимости, был немалый. И однажды, испугавшись за будущее своей дочери, она, по-видимому, дала волю чувствам и силой своего колдовства заставила Георга подписать документ, о чем он, очнувшись от чар, скорее всего сразу же пожалел. Однако случившаяся вскоре гибель Александры-Валерии не позволила ему договориться с ней миром или заставить уничтожить "акт признания" угрозами или даже грубой силой. Вот он и разыскивал потом утраченный с ее смертью документ.
Приказ убить Герду тоже получал теперь свое непротиворечивое объяснение. Согласно королевскому ордонансу при определенных обстоятельствах "принцесса крови Герда ди Чента" могла бы претендовать на корону Эринора по праву старшинства, а это чревато не только семейным скандалом, но и серьезными политическими рисками, чего король Георг не мог не понимать. Но этот же факт превращал Герду из никому неизвестной и неинтересной персоны сомнительного происхождения в серьезную политическую фигура на мировой шахматной доске.
"А ведь это та самая игра, которая стоит свеч!" - вдруг поняла Герда, и, более того, сейчас она уже знала, что и как будет делать в дебюте этой игры, окончание которой терялось в дымке отдаленного будущего.
Следующие ходы этой захватывающей дух шахматной партии носили весьма драматичный, но, в то же время, вполне предсказуемый характер. Первым делом Герда съездила в Рону - столицу княжества Горанд. Четыре дня пути в карете в одну сторону стоили того, потому что в Роне, в одной из старейших и наиболее уважаемых адвокатских контор цивилизованного мира - "Бодольё и Ренци" - на основе представленных Гердой документов и освидетельствования ее двумя вызванными по такому случаю медикусами, были составлены два документа. Первый подтверждал, что дама Герда ди Чента является дочерью Александры-Валерии ди Чента баронессы Гемма дочери славного горандского негоцианта Уно ди Чента из Ароны. Ее происхождение подтверждали свидетельские показания двух ее родных теток - Белоны дела Скальца и Мойры де Орфей. Этот документ был нужен для того, чтобы получить в столичной ратуше подорожную на имя дамы Герды ди Чента. Но этот же документ вместе с другими свидетельствами, включая не только официальные бумаги, но и личные письма ее матери, дневниковые записи Александры-Валерии, кулон с монограммой и масляную миниатюру на слоновой кости, изображающую короля Георга Эринорского в молодости и надписанную на обороте "Любимой А-В", лег в основу другого документа, в котором Герда ди Чента признавалась родной (должным образом признанной и узаконенной) дочерью короля Георга Эринорского, то есть ее светлостью принцессой Эринора Герардиной.
Но и это еще не все. Уважаемые правоведы от лица своей нанимательницы обратились в гербовое управление герцогства Горанд и лично к герцогу Горанда Константину с "нижайшей просьбой даровать принцессе, находящейся в данный момент в эмиграции, право именоваться эдле Герда ди Чента". Вся эта операция стоила Герде ста золотых империалов при условии, что герцог Константин дарует ей право именоваться "эдле". Все-таки иногда титул играет весьма важную роль, а называться во всеуслышание принцессой, Герда побаивалась. Поэтому только эдле. Однако результат обращения превзошел все ее ожидания. Исходя из собственных никак не озвученных соображений, герцог даровал Герде ненаследственное право именоваться виконтессой ди Чента. Но в гости, что характерно, не пригласил. "Дистанцировался", так сказать. Однако Герде от него нужно было другое. И она это другое - получила. Соответствующие поправки были внесены и в выданную ей ранее подорожную.
Вторым ходом Герды стало нахождение надежного хранилища для всех исходных документов и материалов. Таковое нашлось в банкирском доме "Объединенный капитал" в Ароне. За десять золотых в год банк принял на хранение опечатанную шкатулку со всем, что Герда сочла нужным спрятать там до времени. На всякий случай она оплатила хранилище на десять лет вперед, чтобы иметь возможность свободно путешествовать по миру, а она этим собиралась заняться, хотя и несколько позже.
Теперь настало время по-новому организовать свою уже в третий раз не задавшуюся жизнь. Герда сняла небольшой чистенький домик, прячущийся в разросшемся фруктовом саду. Наняла служанку "за все" и притворилась, что ее нигде не было и нет. Это была неприметная жизнь никому неизвестной молодой женщины, проводящей свои дни в занятиях и прогулках. А занималась Герда среди прочего изучением украденных у герцога Сагана книг. И вот там, - в одной из них, - она нашла первые ответы на интересующие ее вопросы. Оказывается, среди природных колдунов время от времени появляются носители совсем другого Дара. Принято считать, что все они являются потомками исчезнувших в истории древних родов, так называемых, первородных колдунов. Другими словами, речь шла о совершенно иной, давно забытой магической традиции, берущей свое начало в магии перволюдей, которым, судя по смутному преданию, это искусство передали сами боги. Письменная составляющая этой традиции - книги, описания, техники - практически полностью утрачена, но сам дар - способность творить колдовство "силой разума" и "страстью сердца" - сохранился.
Кроме того, в одном из отрывков, сохранившихся от более древних рукописей, говорилось о том, что к носителям древнего дара неравнодушны даже боги "малого пантеона", которых христиане почитают ангелами и демонами, а в другом отрывке указывалось, на то, что кое-где в мире сохранились "места власти", созданные в незапамятные времена могучими колдунами перволюдей, и что носители древнего дара получают в таких местах особый приток сил. Правда, в чем заключается эта "особость", написано не было, но зато имелось указание на то, что именно там, в "местах власти", носители Дара раскрывают обычно свои способности.
Впрочем, все это было одной лишь историей и теорией, тогда как формулы колдовства и техники применения этих арканов и гримуаров, описанные, по крайней мере, в двух из трех доставшихся Герде книг, имели практическую ценность. Овладением этими техниками и разучиванием формул Герда как раз и занималась. Что же касается прогулок, то сначала она гуляла пешком, проходя в иные дни по три-четыре мили. Но затем приобрела симпатичную лошадку палевой масти, которую держала в находящейся поблизости частной конюшне, и тогда начала совершать уже верхом дальние "экспедиции" в окружающие город с севера и запада леса и горы. Там - вдали от посторонних глаз, - она тренировалась с мечом и кинжалами, метала ножи и практиковалась в новых магических приемах, почерпнутых из книг. И дела у нее в этом смысле шли совсем неплохо. Во всяком случае, Герда видела в своих попытках колдовать очевидный прогресс.
Так продолжалось несколько месяцев подряд, пока однажды - заглянув в очередной раз в гостиницу "Петух и море", - Герда не получила весточку от княгини де Ла Тремуй. Письмо пришло с оказией всего за два дня до того, как Герда выбралась "проверить почту". Шарлотта писала, что скучает по "своей дорогой Аниз", но деспотичный брат не позволяет ей даже с кем-либо переписываться без того, чтобы читать ее письма. А поскольку общение с Гердой ей строжайше запрещено, - как способное запятнать ее репутацию, - то возможность послать письмо возникла только теперь, когда образовалась удачная, но главное, надежная оказия. Далее она сообщала все свои новости, которые сводились к тому, что, по-видимому, император приблизил ее лишь с одной целью. Ему нужна была подходящая невеста для кого-то из своих союзников. Так что скорее всего, вскоре ей предстоит новое долгое путешествие в одну из далеких стран. Но нет худа без добра. Перебравшись на новое место, Шарлотта станет королевой или женой наследного принца и, скорее всего, обретет определенную свободу действий. Во всяком случае, будущий супруг вряд ли станет возражать, если она захочет забрать к себе свою названную сестру.
Это письмо растрогало Герду до слез. В последнее время, она редко плакала, если плакала вообще. Ее глаза оставались сухими даже тогда, когда обида выжигала душу, но сейчас, читая эти написанные в спешке строки, Герда заплакала. Каро оказалась едва ли не единственным человеком в мире, кому она была небезразлична. Единственной, кому было дело до Аниз даже при том, что княгиня давно уже знала, что никакой Агнессы де Фиен в природе не существует. Но ей, - как, возможно, и князю Ивану, - было неважно, как Герду зовут на самом деле, дворянка ли она или простолюдинка, и как прожила предшествующие знакомству годы. Ей важен был сам человек, та молодая женщина, с которой Шарлотта сблизилась так стремительно и так бесповоротно.
Герда перечитала письмо подруги несколько раз и тут же написала ответ. Рассказала, впрочем, без подробностей, о том, как теперь живет. Успокоила относительно того, что ей, возможно, не хватает денег. Поблагодарила за то, что Каро ее не забывает, искренно уверила в своей любви и дружбе и обещала обязательно приехать к Шарлотте, когда и, если, это станет возможным. И по дороге в порт, куда она направилась на следующий день прямо с утра, Герда все время думала о Шарлотте. Но не только. Мысли о Каро неожиданным образом оживили воспоминания о князе Иване, и Герда вдруг подумала, что теперь, когда, по большому счету, у нее ни перед кем не осталось невыполненных обязательств, она вполне может ответить на сделанное ей предложение и поехать в Гардарику.
"Теперь не стыдно", - улыбнулась она мечтательно.
Справедливое замечание, ведь у Герды снова появилось настоящее имя, и при том не лишь бы какое!
"Как он сказал? - вспомнила она их последний разговор. - Принцессой быть весело? Возможно, так и есть, так отчего бы не проверить?"
Возможно, судьба услышала ее мысли. Передав имперскому купцу письмо для Шарлотты, Герда пошла прогуляться вдоль портовых причалов и неожиданно обнаружила стоящий у Старого мола торговый корабль из той самой Гардарики, о которой ей рассказывал князь. Герда подошла к сходням, окликнула какого-то матроса, драившего по случаю палубу, но он, увы, не говорил ни на одном из известных ей языков. Однако, на горанде, как вскоре выяснилось, неплохо изъяснялся корабельный навигатор, которого матрос вызвал к трапу. Герда спросила, куда направится это судно из Ароны, и получила в ответ длинную роспись портов, в которые будут заходить московиты по дороге домой - в порт Петров, что в варяжском море.
- Когда вы выходите? - спросила тогда Герда, почувствовав приход настоящего вдохновения.
- Да завтра и отплываем.
- Сколько времени занимает дорога до Петрова? - полюбопытствовала Герда, начиная просчитывать свои следующие шаги.
- Как получится, - пожал плечами корабельщик. - Если не будет штилей и противных ветров, месяца за два дойдем. А если заштормит, может взять и все три.
"Что ж, это судьба, - решила Герда, возвращаясь домой. - И я буду дурой, если не прислушаюсь к ее голосу".
- Не хочешь дождаться де Валена? - поинтересовалась, возникнув рядом с Гердой, приставучая Другая Она.
- Зачем? - нахмурилась Герда. - Если бы я была ему дорога, взял бы меня в империю или приехал сюда ко мне, а он мне, между прочим, даже письма не прислал. Каро написала, а он - нет!
- Но у него могут быть обстоятельства! - попробовала возразить Другая Герда. - Когда он совершал помолвку, он же не мог знать, что встретит тебя. И потом император...
- Вот пусть и спит со своим императором! - возмутилась Герда. Она была зла на Эмиля и не собиралась ничего ему прощать.
Вопрос был лишь в том, кем ей хочется быть больше, княгиней Полоцкой или королевой Эринора?
"Но, с другой стороны, - рассудила Герда, обдумав возникшую дилемму, - кто сказал, что я не могу совместить оба титула?"
Придя домой, Герда взяла четвертушку пергаментного листа и написала черной тушью короткую записку:
"Здравствуйте, Иван! - написала Герда. - Вы спрашивали, как мое имя, и почти угадали. Я Герда ди Чента. Дворянка, если это все-таки имеет для вас значение. Я обдумала ваше предложение, и, если оно все еще остается в силе, готова приехать к вам в Новгород. Прошу вас, не рассматривайте то свое приглашение в качестве обязательства. Точно так же, мое письмо к вам не крик отчаяния и ни в коем случае не просьба о помощи. Если надумаете ответить, посылайте письмо в герцогство Горанд, в город Арона, в гостиницу "Петух и море". С непременной симпатией, Герда ди Чента".
Запечатав письмо перстнем-печаткой, который она заказала в свое время вместе с сапфировым гарнитуром, а заодно и перстнем самого князя Ивана, она снова отправилась в порт и, вызвав капитана московитов, показала ему княжеский перстень и передала письмо с просьбой доставить его адресату в Новгород.
На следующий день корабль ушел в плавание, а Герда вернулась к своим неспешным делам.

3. 
Ах, какое это было прекрасное время! Герда жила безмятежной жизнью человека, которому никуда не надо спешить. Но медленное течение жизни не убаюкивало ее. Напротив, оно позволяло перевести дыхание, оглядеться по сторонам, разобраться в себе и принять важные решения. Этим она и занималась, а еще она наняла себе учителя, принадлежащего к местной школе, так называемого морского фехтования. Он учил ее драться мечом и палашом особой конструкции и, что естественно, ножевому бою. Кроме того, она наконец научилась плавать, и, поскольку на дворе стояло жаркое лето, уезжала в погожие дни в уединенную бухту на побережье вблизи Ароны и плавала там в свое удовольствие в естественном наряде Евы, лишь опоясавшись ремешком с закрепленным на нем кинжалом. Без оружия она теперь никуда не ходила и ничего не делала. В остальное время она гуляла или выезжала на конные прогулки, читала книги, учила - на всякий случай, - новгородский говор, именовавшийся русской речью, и упражнялась в магии. Колдовство давалось ей все проще, а арканы получались все сложнее. По ее субъективным прикидкам сейчас Герда была уже искуснее выпускников трижды проклятого Коллегиума, но на достигнутом не остановилась, а продолжала упорно трудиться, медленно, но верно продвигаясь вперед.
Примерно через месяц после первого, до Герды добралось второе письмо Шарлотты, а еще через полтора - третье. Пришло наконец письмо и от Эмиля. Граф де Вален "искренно печалился", что по-прежнему не может приехать в Арону, но обещал со следующей оказией прислать Герде денег.
"Жмот!" - констатировала она и отвечать на это письмо не стала, тем более, что у нее неожиданно появилась чудесная идея, как скоротать время в ожидании ответа от князя Ивана и при том не потерять его впустую.
Арона город старый. Пожалуй, даже древний. Поэтому в нем сохранилось довольно много материальных свидетельств прошедших веков, в том числе и таких, которые напоминали о временах, когда и в помине не было еще никакого Великого герцогства Горанд или королевства Эринор, а существовали совсем другие империи, царства и княжества. И вот однажды, - дело было как раз за несколько дней до того, как пришли письма от Шарлотты и Эмиля, - Герда зашла на вечернюю службу в маленькую церквушку совсем недалеко от своего нового дома. А вот когда выходила на улицу, увидела неподалеку от церкви большой старый дом и неожиданно для себя самой поняла, что построен он на руинах языческого храма из камней, взятых из того же древнего сооружения.
Однако храмы, как было известно Герде еще со времен обучения в Коллегиуме, - если, разумеется, это настоящие святилища, - будучи однажды построены, никуда уже не исчезают, даже если лежат в руинах. Пока камни, из которых были сложены его стены, остаются на месте, храм продолжает оставаться тем, что он есть - местом, где голос человека возносится к ушам бога. Памятуя об этом, ночью Герда вернулась к замеченному ею дому, подобралась к нему с той стороны, где, согласно ее расчетам, находился алтарь, и приступила к делу. На ее счастье, эта часть дома выходила в запущенный сад, огороженный полуразвалившейся каменной оградой. Перебравшись через нее, Герда оказалась в таком месте, где ее было не видно ни из дома, ни с улицы. Вот это была удача, так удача. Она засветила "колдовской фонарь" - это была новая магия, освоенная ею совсем недавно, - и при его свете нарисовала на земле пентаграмму, вписанную в круг. Насыпала вдоль линий геометремы "выпаренную соль", тонко промолотый белый кварцевый песок и угольную пыль. Поставила в вершины пентаграммы и зажгла свечи красного воска и, наконец, установила в центр фигуры алтарь - широкую керамическую плошку. Затем она положила на жертвенник три золотые и три серебряные монеты, красный алмаз, рубин и сапфир, безжалостно вынутые из ее же украшений, голубя, которому свернула шею прямо над алтарем, кусок белого хлеба, маленькую головку сыра и, завершая ритуал, разрезала навахой ладонь и окропила подношение своей кровью. После этого она закрыла глаза и представила, как по невидимой лестнице сходит к ней с неба Неистовая богиня.

- Недурно, - сказала великая Темная богиня, приблизившись к Герде. - Давно меня не вызывали к таким вот разрушенным храмам. Кстати, можешь открыть глаза.
Герда открыла глаза и посмотрела на величественную красавицу, облаченную в белоснежное платье. 
- Спасибо тебе, Неистовая, что снизошла на мой зов!
- Не прибедняйся, - улыбнулась богиня. - Мой ответ - да.
- Что "да"? - не поняла Герда.
- Я разрешаю тебе сходить к тому ручью, - поморщилась богиня. - Нечего тебе побираться! Только глупостей не наделай и не забудь посетить храм Черной луны...


***


Идея сходить на "золотую речку" пришла Герде в голову совершенно случайно. То есть, не то, чтобы раньше она об этом ни разу не подумала, но вероятность того, что ей удастся с этим справиться, представлялась настолько ничтожной, что и начинать не стоило. Однако не даром говорится, что охота пуще неволи. Принцесса - это конечно звучит гордо. Громкий титул и все такое... Но ей вдруг отчаянно захотелось разбогатеть, - чтобы не ехать в Гардарику бедной родственницей. Поэтому добраться до золота и сапфиров, которые однажды открыла ей Темная богиня, показалось Герде самым верным способом решить разом все свои финансовые проблемы. Ну, а теперь, когда она получила благословение самой Неистовой, предприятие уже не казалось ей ни безнадежным, ни бессмысленным. И кроме того, все оказалось не так страшно, как казалось прежде.
Во-первых, тщательно изучив все доступные карты, - а их в Ароне нашлось довольно много, - Герда обнаружила, что, если двигаться по прямой, то добраться до долины Белогривой можно максимум за три недели. Конечно, идти придется по бездорожью и горным тропам, но все про все должно было занять от полутора до двух месяцев, и это по всем признакам была игра, которая стоит свеч. Но, разумеется, даже колдуны не путешествуют в одиночку, так что имелось в этой затее и некое немаловажное "во-вторых". Герда все еще не привыкла к тому, что Дар открывает перед ней совсем другие перспективы по сравнению с тем, что может себе позволить обычный, пусть даже наделенный большой властью, человек. Это было похоже на ее бой с ассасинами во владении Каркарон. Вместо того, чтобы применить магию, она воспользовалась тогда сталью и чуть было не протянула ноги, за что ее совершенно справедливо отругала Темная богиня.
Зато сейчас Герда посмотрела на ситуацию под несколько иным углом зрения и сразу же увидела решение возникшей проблемы. Через своего учителя фехтования она нашла шесть крепких бойцов, немало в своей жизни попутешествовавших и хорошо знакомых именно с теми территориями, через которые предстояло идти. Двое из них к тому же сами были горцами и говорили на нескольких диалектах мхара, во всяком случае на его северном и южном наречиях. То есть, это были именно те люди, какие ей сейчас требовались. Возникала, правда, проблема доверия. Отправляться в горы с незнакомыми мужчинами было бы более, чем опрометчиво. Однако Герда теперь была сильной колдуньей, а способ получить контроль над малознакомыми ей людьми она не так давно уже опробовала на служанках, которых предоставила ей Шарлотта. Клятва на крови - это такая вещь, от которой так просто не отмахнешься. Поставленные в ситуацию выбора "жизнь или смерть", - а Герда на этот раз действительно отравила вино, которым угостила своих спутников, - наемники согласились принести ей клятву верности. И, разумеется, принесли, поскольку деваться им все равно было некуда.
А еще через три дня они вышли в дорогу, и, следует признать, это был тот еще квест. Погода стояла отличная, лето - оно и в высокогорном Хаарнахе теплая пора. В долинах было жарко, у кромки льдов - терпимо, но главное, небо было прозрачно, а ночи - коротки. Герда гнала свой отряд без передышки только вперед, впервые в жизни, сама задавая темп во всех отношениях безумного похода. Откуда взялось это лихорадочное желание сходить "туда и обратно" за какие-то жалкие шесть недель, - что-то вроде пресловутого "Veni, vidi, vici", - Герда не знала, но чувствовало, что все делает правильно. Поэтому двигались они все светлое время суток, а дни стояли длинные, и даже на самых трудных участках пути ее отряд продвигался на удивление быстро. Где не получалось ехать верхом, вели лошадей в поводу. Ели горячее только ранним утром и поздним вечером: кулеш из муки крупного помола и копченого сала, крутая гороховая каша и ячменная загуста с наструганной в вариво вяленой кониной, в крайнем случае, ржаные сухари с местной сырокопченой колбасой и горячим чаем. Если получалось добыть дичь, не задерживаясь для этого на месте специально, жарили мясо и варили похлебку, но на границе ледников, куда приходилось забираться, чтобы сократить путь, охотиться было не на кого. Впрочем, один раз крайне удачно поохотилась сама Герда. Перебираясь через ледниковый язык, она "почувствовала" плавное движение где-то впереди слева по ходу движения и, не глядя, швырнула туда "сгусток гнева". С тех пор, как в Эриноре, Другая Герда сожгла таким манером арбалетчика, покушавшегося на жизнь Шарлотты, у нее этот фокус - сколько ни пробовала - не получился ни разу. А в тот день, даже не задумавшись, бросила огонь метров на двести и, что любопытно, попала с первого раза. Оказалось, под "горячую руку" подвернулся снежный барс. Передняя часть тела и голова зверя сильно обгорели, но мяса все равно осталось достаточно. Другое дело, что варить его пришлось едва ли не всю ночь, и даже после этого оно плохо жевалось и скверно пахло. Тем не менее, снежный барс в тот день разнообразил им меню. А уже через сутки они встали биваком у горной реки и наловили форелей, так что и ужин, и завтрак получились отменные: уха и печеная на углях рыба были всяко разно лучше жесткого и жилистого мяса хищника.
На двенадцатый день пути им повстречался реликтовый скальный медведь. Герда о таких огромных зверях - здесь, в горах, их называли просто "хозяевами", - нигде не читала и не слышала. Кажется, Линней описывал пещерных медведей, но те были не выше десяти футов, а этот монстр - на глаз - достигал пятнадцати-шестнадцати.
"Не дай бог!" - Герда попробовала вызвать гнев, но не тут-то было, волшба не выходила, а драться с таким гигантом без помощи магии...
Было страшно подумать, чем может закончиться схватка с этим монстром, у которого в горах Хаарнаха - за невозможностью боя на равных - попросту не было естественных врагов. Даже снежные барсы старались не попадаться этим медведям на глаза.
К счастью, стояло лето, и медведям хватало еды, - чем бы он там не питался на самом деле, - поэтому, наверное, "хозяин" их не тронул. Рыкнул так, что уши заложило, и ушел восвояси.
Вообще, если не считать трудностей пути, - которые, если честно, по большей части оставались на совести Герды, - путешествие через высокогорные плато, долины и перевалы Центрального Хаарнаха проходило без серьезных осложнений. И это, в первую очередь, касалось местного населения, с которым худо-бедно удавалось найти общий язык. Но Герде и тут повезло. Война племен, бушевавшая в этих краях лет пять-шесть назад, и отголоски которой до сих пор чувствовались по ту сторону Великого Водораздела - например, в переполненном беженцами Керуане, - здесь уже почти не ощущалась, тем более, когда речь шла о подданных сильных приграничных государств, вроде Горанда или Роана. Поэтому горцы принимали команду Герды пусть и без хваленого хаарнахского гостеприимства, но зато и без вражды. Продавали за деньги необходимые путешественникам припасы - козий сыр, вяленое мясо и местное вино из не слишком хорошо одомашненных сортов винограда, - и не пытались убить, ограбить или захватить их в плен. Впрочем, давало себя знать и то, что Герда совсем неплохо говорила и на северном и на южном диалектах мхара. Горцы относились к ее знаниям с уважением, а уважение в этих местах, порой, дороже денег.
В эти дни, не занятая никаким другим делом, кроме упорного движения через горы, Герда много думала о себе, своей странной жизни и о тех решениях, которые она принимала в тех или иных обстоятельствах. Многие из этих решений не казались ей теперь бесспорными, не говоря уже об этической стороне вопроса. Но вот какое дело. Герда легко признавала ошибочность, импульсивность или даже порочность многих совершенных ею поступков, однако не чувствовала при этом ни сожаления, ни разочарования, ни, тем более, вины. Сделано, потому что в тот момент и в тех обстоятельствах по-другому не получалось. Жалеет ли об этом? Иногда, но не очень сильно. Ощущает ли чувство вины? Нет, и еще раз нет. Ей не за что извиняться. Она никому специально не навредила. Она даже убивала и то только тех, кто собирался навредить ей самой. Единственной безвинной жертвой в ее одиссее оказался случайно подвернувшийся ей под руку королевский гвардеец в Эриноре. Но и тогда, не она ведь вынесла ему смертный приговор. Это сделал ее "дорогой папочка" - король Георг. Так с чего бы ей испытывать угрызения совести еще и по этому поводу? Не она предавала. Предавали ее. Отец, тетки, Коллегиум, генерал-адмирал Мунк, граф де Вален... И ведь это только главные виновники ее бед. Поэтому нет, она ни в чем не раскаивалась и ни о чем не жалела. Даже о том, что, как какой-нибудь сумасброд или алчный стяжатель, отправилась сейчас на поиски сокровищ.
Сокровища нужны были Герде не сами по себе, а как гарантия независимости, как способ доказать любому мужчине, что ее интерес к нему - если таковой действительно возникнет, - ни в коем случае не денежный, не корыстный, не меркантильный. Теперь, когда ей принадлежал громкий титул принцессы крови, финансовая состоятельность являлась тем последним штрихом, которого ей не хватало для того, чтобы стать той, кто может выбирать сам. Не то, чтобы она не делала этого раньше, но там и тогда она решала подобного рода вопросы на свой страх и риск. Так она отказала князю Ивану, предпочтя верность Шарлотте и свою симпатию к де Валену. Но Каро была несостоятельна в силу своих непростых жизненных обстоятельств, а Эмиль Герду попросту разочаровал. Возможно, - и даже скорее всего, - граф поступал так, как стал бы действовать на его месте любой мужчина. У него имелись обязательства, и он не мог их нарушить. А женщина, которую он просил - хотя просьба его имела все признаки приказа, - ждать его в Ароне, не казалась Эмилю той, кто не сможет продержаться полгода или год на сто золотых. Сто золотых для простой наемницы, которой он даже не соизволил объясниться в любви, большие деньги. Так что он, наверняка, считал себя щедрым кавалером. Вот только в глазах самой этой женщины, - о чем, де Вален, разумеется, ни разу не подумал, - его поступки не выглядели ни благородными, ни уместными. И более того, сейчас Герда уже не была уверена, что его "робость и нерешительность" являлись исключительно проявлением духа рыцарственного отношения к даме сердца. Скорее всего, это было следствием слабости его характера и неспособности посмотреть на возникшую ситуацию ее глазами. В этом смысле он проигрывал даже принцу Максимилиану. Тот четко знал, чего хочет, и ясно формулировал границы возможного. Эмиль был другим. Судя по всему, он тоже не собирался на ней жениться, но не хотел, чтобы она об этом знала. Полагал, вероятно, что это не ее ума дело. И это было крайне обидно. Де Вален так и не понял то, что поняли и принц Максимилиан, и князь Иван. Зная о ней гораздо больше, чем оба его соперника, он так и не смог принять того факта, что Герда не похожа на других женщин, и что с ней следует вести "диалог" на равных или не вести его вовсе.
Иван в этом смысле проявил себя не только, как настоящий мужчина, но и как настоящий любовник. Он объяснился, не оставив открытым ни одного важного вопроса, и сделал предложение, на которое оказались неспособны другие. Поэтому и решение ответить ему согласием, скорее всего, являлось абсолютно верным, в особенности теперь, когда она стала ему ровней. Впрочем, если ехать в далекую Гардарику, чтобы выйти замуж за князя Полоцкого, то не бесприданницей. Нынешняя Герда не собиралась побираться, а значит ей нужны были деньги. Очень много денег...


***


Герде казалось, что она хорошо помнит карту Хаарнаха, не говоря уже о том, что еще с прошлого раза верно запомнила все необходимые ориентиры: вершины наиболее высоких гор и характерные особенности рельефа - горные склоны, долины и ущелья, распадки и направления течения основных рек региона, - но каково же было ее удивление, когда, выйдя наконец к Белогривой, она обнаружила, что это не то место, куда она вела свой отряд. То есть, место было тоже хорошо знакомое, но другое. Сюда, к подножию горы, на склоне которой лежали руины древнего языческого храма, Герда предполагала прийти на обратном пути, но, похоже, Неистовая решила иначе и вывела их группу прямиком к храму Черной луны. Это меняло планы и заставляло задуматься. Во-первых, о намерениях Темной богини, и, во-вторых, о том, что принести ей в жертву сейчас, до того, как она наберет золота и сапфиров в мелкой заводи на безымянном ручье.
Герда приказала встать лагерем примерно там же, где встал год назад на бивак караван, с которым она шла из Конгара в Керуан. Наемники сразу же занялись делом: пока одни из них расседлывали коней, снимали с них вьюки и вели на водопой, другие собирали хворост, рубили росшие поблизости молодые деревья, разжигали костры и обустраивали лагерь. Пронаблюдав несколько минут за слаженной работой мужчин, Герда стала перебирать свои вещи, чтобы собрать достойное богини подношение. Она сняла с пальцев все золотые кольца, - числом три, - присовокупила к ним купленный у горцев кривой кинжал с рукоятью и ножнами, украшенными самоцветами, добавила купленный там же браслет из черненого серебра, ни разу не надеванную в походе шелковую сорочку, золотую заколку для волос с большой голубой жемчужиной и немного денег: две золотые марки и три серебряных гульдена. Подумала минуту, рассматривая собранные вместе сокровища, и решила, что в этот раз никак не обойтись без жертвенной крови. Но если так, то ни арбалет, ни метательные ножи ей в этом не помогут.

- Остается приманить кого-нибудь, - подсказала Другая Она, присаживаясь рядом с Гердой, - и устроить этому кому-то ловушку из подручных средств.
- Веревка есть, - кивнула Герда, - топорик и нож тоже... Я, правда, никогда этого не делала, но принципиальную схему помню. Юэль при мне ставил...
- Тогда, вперед! - улыбнулась Другая Она. - Удачной охоты, дорогая!

- Гуго! - вставая с земли, окликнула Герда командира наемников. - Я ухожу. Ходить за мной не надо. Располагайтесь, ужинайте. Можно поохотиться или наловить рыбы. Но вот туда, - указала она на склон, - вам ходу нет. Если не вернусь до утра, начинайте поиски, но не раньше, чем рассветет. Все понятно?
- По вашему слову, госпожа, - вежливо поклонился наемник. - Мы будем ждать вас здесь.
- Отлично! - Герда подняла с земли свой дорожный мешок и топорик и, не оглядываясь пошла в сторону леса, густо покрывавшего склон горы.
Как ни странно, соорудить ловушку оказалось несложно. У Герды даже хватило ума поставить ее почти у самых руин храма. Ловить она собиралась кого-нибудь вроде косули или горного козла, а эти животные, хоть формально и некрупные, но вряд ли Герда смогла бы отволочь к алтарю такую тушу на своих девичьих плечах. А между тем, на этот раз жертвоприношение должно было быть настоящим, - с живой кровью, - слишком уж много задолжала Герда Темной богине. И не важно, что та у нее ничего не требовала взамен, быть неблагодарной свиньей совершенно не хотелось, тем более, что речь шла о Неистовой, назначившей саму себя божественной покровительницей "бедной сиротки".
Итак, ловушка была готова. Оставалось лишь приманить подходящую для заклания жертву. Тут, собственно, и начиналось самое интересное. Технику "приваживания" Герда изучила пока чисто теоретически, а на практике во время тренировок сумела приманить всего лишь пару мышей, голубя и белку. Результаты были нестабильны. Иногда получалось, в другой раз - нет. А сейчас она намеривалась "захватить" довольно крупное животное. Однако с живыми существами ей всегда было непросто. С некоторых пор она научилась их чувствовать на расстоянии, но относилось это исключительно к крупному зверью, на близкой дистанции и в "тихое" время суток, то есть ночью. Сейчас же Герде предстояло "услышать", захватить и привести жертву в ловушку.
Она села неподалеку от построенной ею западни, закрыла глаза и прислушалась. Ночь была полна разнообразных звуков, движения и запахов, однако, стоило ей произнести мысленно формулу "открытия", Герда "услышала" ритмы жизни. Сначала это был слитный бессмысленный шум, но затем, после того, как она произнесла формулу "упорядочения", в какофонии живых голосов стал возникать порядок, которым Герда могла манипулировать. Она добавила к тем ментальным инструментам, которые уже имелись в ее распоряжении, еще одно орудие и начала "срезать" тональности слой за слоем. Первыми "замолкли" растения, затем замолчали все мелкие твари - жучки и паучки - и на авансцену вышли "тени" животных, а еще через несколько ударов сердца, "тени" начали обретать "плоть". Сегодня все эти ментальные "пасы" давались Герде с необычайной легкостью. Возможно, все дело было в близости храма Черной луны, но так четко она животных не ощущала еще никогда. Выделить среди них одну единственную сущность - беспорно, это была лань, пасшаяся совсем неподалеку, - оказалось проще простого. Оставалось лишь накинуть "аркан" и повести жертву на заклание. Не прошло и нескольких минут, как лань уже билась в силках, а Герда лихорадочно наводила на нее "тяжкий сон". Наконец ей это удалось, и лань рухнула на землю, как подкошенная. Она все еще была жива, но ее связь с внешним миром уже прервалась.
"Ну, вот и все! "
Животное было среднего размера. На глаз фунтов пятьдесят - пятьдесят пять, никак не больше. Тяжело вздохнув, Герда подошла к лани и, ухватив ее за переднюю и заднюю ноги, взвалила себе на плечи. Поправила, устраивая груз поудобнее, и пошла к храму Черной луны. Идти было, вроде бы, недалеко, но вот перебираться через завалы, держа лань на плечах, было совсем непросто, но, в конечном счете, Герда все-таки добралась до алтарного зала, зажгла "солнце" и, пройдя вглубь зала-пещеры, сбросила свою ношу около жертвенника. Постояла, выравнивая дыхание, и приступила к делу. Уложила спящую лань на алтарный камень, сложила рядом с ней все остальные свои подношения и только тогда, встав на колени, начала петь языческую литанию. К сожалению, она так и не смогла найти где-нибудь древний текст призыва, и придумывала сейчас песню буквально на ходу. Но богиня, которая слышала ее призывы и без того, чтобы приносить жертвы в ее главном храме, не чинясь, пришла сейчас к Герде сама. Едва кинжал рассек горло животного, и кровь лани полилась на жертвенник, перед Гердой возникла величественная и прекрасная фигура женщины в белом. Неистовая была великолепна и буквально ослепляла своей нечеловеческой красотой. Казалось, она пришла к Герде во плоти, но, возможно, так все, на самом деле, и обстояло, вот только плоть эта была физической эманацией трансцендентной сущности божества.

- Здравствуй, Герда, - сказала богиня. - Рада видеть тебя живой и здоровой. И спасибо за подарки.
- Я думала принести тебе больше...
- Я знаю. Не грусти. Твои дары гораздо ценнее того, что ты могла принести из золотой речки. 
- Я рада, если так, - Герда склонилась в поклоне, но, выпрямившись, снова посмотрела богине в глаза. Сияние этих глаз заставляло отвести взгляд, но Герда была упорна.
- Скажи, Неистовая, правилен ли мой выбор? - спросила о главном.
- Не знаю, - богиня чуть скривила губы в подобии улыбки. - Это дела смертных, я в них ничего не понимаю. Спроси о другом.
- Я действительно стала сильнее?
- Хороший вопрос, - похвалила ее Неистовая. - Да, ты стала сильнее. Твой Дар раскрывается. Сейчас ты уже сильнее многих из тех, кого в Ордене и в Коллегиуме почитают за их мощь и называют великими колдунами. 
- Так я великая колдунья? - удивилась Герда услышанному от Темной богини.
- Да, если хочешь мерить свою силу их мерками. Нет, потому что ты еще не достигла своей вершины. 
- Я понимаю, - поклонилась Герда. - Но ведь должен же быть предел и у моего Дара. 
- Трудно сказать, - покачала головой богиня. - И кроме того твои способности похожи на не огранённый алмаз. Ты многого не умеешь и еще меньше понимаешь.
- Что же делать? - прямо спросила Герда, знавшая, что Неистовая не стала бы об этом говорить, если бы не знала, как ей помочь. 
- Там, - указала богиня рукой, - под фреской, у самого пола есть тайник. Один камень выдвигается, если приложить к нему силу. Омой его огнем и откроешь тайник. В нем книга. Очень древняя книга на языке, которого сейчас почти никто не знает. Иди!
- Но как же я прочту книгу, если я не знаю этого языка?
- Не знаю, - снова покачала головой богиню. - Знаю только, что книга должна принадлежать тебе. Остальное станет понятно тогда, когда придет время. Прощай!
Богиня исчезла. Исчезли и подношения, приготовленные для нее Гердой. Алтарный камень был пуст. На нем не осталось ничего, даже следов крови принесенной в жертву косули...

Герда добралась до лагеря только на рассвете. Шла, покачиваясь от усталости, спотыкаясь, едва не падая от охватившей ее слабости. Но книгу не потеряла, донесла, сунула в седельную суму, и только тогда повернулась к наемнику, находившемуся в этот час на страже:
- Скажешь всем, я объявила дневку. Разбудите только, когда будет горячая еда. В остальное время не мешать!


***


Такое с ней уже бывало: слабость, апатия, отрешенность. Но на этот раз, как ни странно, аппетит не пропал, а долгий глубокий сон пошел ей на пользу. Казалось, она только ест и спит, но так только казалось. Силы возвращались, и к вечеру того дня в голове прояснилось достаточно, чтобы услышать "зов" и принять правильное решение.
- Завтра с утра выходим в дорогу, - сказала она своим людям. - Мы возвращаемся к двуглавой горе. Помните ее?
- Так точно, госпожа! - отрапортовал Гуго.
- Но мы будем возвращаться не по своим следам, а по той долине, которая начинается от красной скалы. Это ниже по течению Белогривой. Где-то в сутках пути отсюда. Я сейчас не в лучшем состоянии, но это пройдет. Главное, не пропустите скалу. Она похожа на язык пламени. Там нам надо свернуть. Долина выведет нас к Двуглавой. Все ясно?
- Так точно, госпожа!
- Тогда, я пошла спать.
Новый маршрут она увидела во сне так ясно, словно уже прошла те места не раз и не два. Увидела, рассмотрела, запомнила, но не поняла смысла увиденного до тех пор, пока не "услышала призыв". Однако, проснувшись и "почувствовав" сердцем знакомый зов, догадалась, что скала, похожая на язык пламени, приснилась ей неслучайно. Это Темная богиня указывала новый маршрут, и значит, надо было идти туда, куда сказано.
Неистовая плохого не пожелает! - усмехнулась, глядя на нее Другая Она.
Наемники приняли приказ Герды к исполнению, - чем, собственно, и хороша клятва на крови, что голос крови ничем не заглушить, - и следующим утром маленький отряд вышел в дорогу. Долина Белогривой проходима по обеим берегам реки, но левый, представлявший собой луг, плавно поднимающийся к подошвам высоких скалистых сопок, был наиболее удобен. Редкие камни и одинокие деревья, пятна кустарника, мелкие ручьи, сбегающие к реке. Здесь можно было двигаться верхом, а это и быстрее, и удобнее. В особенности для Герды, которой сейчас идти пешком было бы не с руки. А так она сидела в седле, вялая и, казалось, отрешенная от всего, что происходит вокруг, иногда задремывала на ходу, в другое время бодрствовала, едва ли не грезя наяву. Но как бы ни была она захвачена "откатом", который, судя по ее собственному опыту, всегда наступает после общения с божеством, увидев красную скалу, она встрепенулась и первой указала на нее своим спутникам.
Вообще, скалы в долине Белогривой поражали своей красотой и необычными сочетаниями цветов. Встречались зеленые, желтые и оранжевые породы, но такого сочного цвета, как здесь, путешественники еще ни разу не видели. Скала, и в самом деле, формой напоминала взметнувшийся к небу язык пламени и была окрашена едва ли не во все оттенки красного. Герде она настолько понравилась, что даже в голове, вроде бы, прояснилось.
- Отлично! - сказала она. - До темноты как раз успеем добраться до устья ущелья. Там есть ручей. Около него встанем на бивак.
И все. Сил хватило только на то, чтобы отдать приказ. Однако утром, съев миску густой ухи из форели и несколько кусков испеченного на углях речного угря, Герда почувствовала прилив сил и продержалась в тонусе почти до полудня. Потом ей, правда, снова стало плохо, но она по-прежнему держалась в седле и не задерживала свой отряд, поднимающийся вдоль довольно бурного ручья. К вечеру распадок между скалистыми сопками, по которому они шли, окончательно превратился в темное горное ущелье с высокими крутыми стенами. Идти стало труднее, но пока Герда все еще могла сидеть на лошади. Тем не менее, темнело здесь гораздо быстрее, чем в долине Белогривой, и вскоре Гуго объявил привал.
Так они двигались через систему горных ущелий еще два дня, пока не вышли туда, куда, собственно, Герда и вела свой отряд. Место было совершенно дикое. Каменные осыпи, обломки скал, колючий кустарник... Двигаться здесь с лошадьми было нелегко, но они все-таки прошли, тем более, что к Герде, наконец, окончательно вернулись силы. Сознание очистилось, чутье обострилось, кровь быстрее побежала по жилам.
- Туда! - скомандовала она, узнав виденный во сне пейзаж.
И вскоре отряд оказался на берегу небольшого озерца, образовавшегося в узкой котловине, куда стекала вода из многочисленных довольно активных ключей. Ручей, вдоль которого Герда с наемниками шла все эти дни, вытекал как раз из этого озера. Но ее интересовали сейчас не ручей, и не озеро, а многочисленные пещеры, которыми оказался усеян крутой склон горы. Накануне Герда видела эти скалы во сне, и сейчас в свете угасающего вечера она ясно рассмотрела вход в ту пещеру, которую показала ей Неистовая богиня.
"Здесь!"
У Герды не было и капли сомнения, что Темная богиня привела ее сюда неслучайно, а с определенной целью, и даже догадывалась, какова может быть эта цель. И это окончательно разрешило ее сомнения относительно того, что и как ей теперь делать. Приказав, встать лагерем, Герда взяла свою дорожную сумку и, отойдя чуть в сторону, за камни, закрывавшие ее от взглядов устраивавшихся на ночлег наемников, развела костер. Сухих веток вокруг было полно, а огонь она вызывала теперь с необыкновенной легкостью, словно он только того и ждал, чтобы Герда поманила его пальцем.
В следующие полчаса она приготовила все необходимые ингредиенты и провела ритуал "Полного подчинения". Поскольку наемники уже принесли ей клятву на крови, и в распоряжении Герды находилась копия договора, на которой каждый участник экспедиции оставил кровавый отпечаток своего пальца, концовкой колдовского ритуала стало сожжение пергамента. Как только догорел последний фрагмент договора, заклинание, построенное Гердой, обрело силу. Поэтому, выйдя из-за камней к общему костру, Герда первым делом попросила общего внимания, а затем озвучила новые правила игры:
- Мы на месте, - сказала она. - Теперь вы беспрекословно выполните все мои приказы. Подчинение будет полным, и у вас не возникнет даже мысли ослушаться меня или ограбить. Когда мы вернемся в Арону, вы поможете доставить груз туда, куда я укажу, получите расчет, уйдете и сразу же забудете и обо мне, и о том грузе, который вы доставили. Клянитесь!
- Клянусь! - ни на мгновение, не усомнившись в праве Герды отдавать подобного рода приказы, ответил Гуго, и вслед за ним слово, запирающее замок заклинания, произнесли и все остальные наемники.
Дело было сделано. Теперь, правда, Герде придется расплачиваться за это древнее запретное заклинание болью во всех костях, но оно того стоило, а терпеть боль Герда научилась еще в Коллегиуме.


***


Следующим утром в сопровождении нескольких наемников Герда отправилась осматривать "ту самую" пещеру. Зажгли факелы, протиснулись через заваленный камнями вход и оказались в небольшом зале, из которого дальше вглубь горы вел узкий проход. Узость его была, впрочем, относительной. На поверку, через него даже протискиваться не пришлось: ширины для человека нормальной комплекции вполне хватало. А за этим коротким тоннелем обнаружилась новая пещера, чуть более просторный зал, чем тот, который они уже прошли. Даже беглый осмотр показывал, что в пещере этой давным-давно не ступала нога человека. Неистовая, пришедшая к Герде прошлой ночью, сказала совершенно определенно:
- Больше трехсот лет, - сказала Темная богиня. - Столько времени прошло с тех пор, как здесь в последний раз побывали люди. Слишком далеко от караванных путей, от торных дорог и пастушьих троп, от любого жилья и уж, тем более, от городов. Так что можешь не сомневаться, все это твое. Те, кто оставил здесь сокровища, к тебе за ними не придут.
По-видимому, так и обстояли дела. Ничего не указывало на присутствие здесь человека, но за теми камнями, которые показала ей Неистовая, действительно нашелся клад. Древние, обветшавшие и полуразвалившиеся сундуки, наполненные золотыми монетами и драгоценностями. Монеты были старинные, что подтверждало предположение о древности клада. Это были старые тилурские империалы. Таких уже давным-давно не было в хождении. Но уроки в школе Неофелис не пропали даром. Герда помнила, что империалы, которые чеканили в то время, были сопоставимы с современными золотыми флоринами, то есть имели вес в два золотника, и монет этих здесь было столько, что ими удалось набить все десять бочонков для масла, которые Герда приказала взять с собой именно на такой случай. Впрочем, тогда она думала не о золотых империалах, а о самородках, но принцип тот же. Бочонок вмещал около ста пятидесяти фунтов золота, уплотненного ветошью. Так что на вьючную лошадь приходилось по два таких бочонка или триста фунтов веса, что примерно соответствовало четверти от веса самой лошади и означало, что для нее это более чем щадящий груз. По самым скромным прикидкам речь, таким образом, шла о сумме в двести тысяч золотых флоринов. Весьма прилично для "бедной сиротки". Но кроме денег, в сундуках нашлись и разнообразные драгоценности. Работа, разумеется, несовременная, на любителя, но зато камни просто потрясающие, как по размеру, так и по чистоте: рубины, алмазы, изумруды и сапфиры, а еще кроваво-красные гранаты и шпинель, густо окрашенные аметисты и невероятной красоты золотистые топазы. Герда набрала их в свои седельные сумы, выдала каждому из наемников по пятьсот золотых сверх оговоренной суммы найма, и на этом разграбление древнего клада пришлось прекратить. Жадность - порок, а им еще предстоял долгий путь через горы. Впрочем, с момента начала путешествия прошло чуть больше трех недель, так что Герда планировала уложиться в отведенные на этот квест полтора месяца.
Так, собственно, и получилось. Обратная дорога заняла четыре недели, - вьючные лошади тормозили движение, - но зато прошла без эксцессов. Трудно и долго. Временами голодно и холодно. И кости у Герды зверски ломило не меньше десяти дней, но все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и это долгое путешествие.





Глава 2. Странница




1.
Прибыв в Арону, - а Герда рассчитала так, чтобы появиться в городе около полудня, - она первым делом направилась в банк Союза Торговых Городов, называвшийся в просторечии просто "Торговым". Выбор именно этого банкирского дома диктовался двумя обстоятельствами. Во-первых, это был один из крупнейших, уважаемых и надежных банков в ойкумене человека. А во-вторых, он имел свои представительства во многих удаленных от Ароны городах, в том числе и в Новгороде Великом. Ну, а поскольку, Герда собралась в Гардарику, имело смысл предусмотреть и этот вариант.
В банке ее приняли с настороженным интересом, хотя банкиров и смущал ее замызганный внешний вид. Однако, едва казначей взглянул на старое имперское золото и понял, о какой огромной сумме идет речь, Герда превратилась в "центр вселенной" и в "пуп земли". Бочки с золотом сгрузили в охраняемом внутреннем дворе и начали подсчет. Длилось это долго, но Герда справедливо полагала, что в таких делах спешить негоже и просидела в банке до позднего вечера. В конце концов, хотя торговый день давно закончился, золото было официально принято банком, а Герда получила двадцать банковских обязательств - по десять тысяч на бумагу - на общую сумму в двести тысяч золотых гульденов и еще один на пять тысяч двойных золотых флоринов.
Время было позднее, поэтому из банка Герда направилась не домой, а в гостиницу "Петух и море". Наемников она распустила еще раньше, и они наверняка уже забыли о ее существовании, но Гуго перед этим доставил ее вещи - кроме драгоценностей, которые она предпочитала держать при себе, - на постоялый двор и предупредил, что госпожа ди Чента приедет позднее. Поэтому комната для Герды была уже приготовлена, как и несколько блюд, которые, как знала хозяйка, очень нравятся весьма щедрой постоялице. Соответственно, едва войдя в свою комнату и сбросив на пол тяжелые переметные сумы, - сто тридцать фунтов драгоценных камней и золотых украшений, - Герда уселась за стол. Угощали ее маленькими голубцами, в которых мясной фарш был завернут не в капусту, а в виноградные листья, уткой в меду и густым и крепким, чуть сладковатым красным вином. Кроме того, на столе Герду дожидались пришедшие за время ее отсутствия письма, но читать их она взялась, только погрузившись в горячую воду, налитую в большую деревянную бадью, служившую здесь ванной.
Первое письмо было от Шарлотты. Каро сообщала, что судьба ее решена: император признал ее принцессой крови без права наследования и отправляет в далекую Гардарику. Свадьба с великим князем Новгородским Дмитрием состоится в Новгороде Великом, но помолвка "по поручению" - князя представлял его младший сын Глеб, - уже свершилась. Дмитрий, писала Шарлотта, немолод, болезнен и уже вторично вдов. У него есть четыре взрослых сына и две дочери, которые, верно, старше нее по возрасту. Но, с другой стороны, в Новгороде она станет женой правящего монарха и сможет, наконец, забрать к себе "милую Аниз"...
"Станет моей мачехой? - усмехнулась Герда, перечитав последний пассаж. - Неожиданно, но приемлемо! С такой "мамочкой" жить можно".
"Но... - вздохнула она, посмотрев на ситуацию с другой стороны, - девку конечно жалко! Старый муж, никудышный муж..."
Второе письмо было от Эмиля. Бедняга все еще не мог решить свои домашние дела, но обещал прислать со следующей оказией денег. Ничего нового в этом послании Герда не нашла. Впрочем, и не расстроилась. Де Вален свое счастье упустил, - а Герда была уверена, что могла его осчастливить, - и, соответственно, стал ей совершенно неинтересен.
Третье письмо, вернее, краткая записка Герду удивила. Автор послания, некто мастер Бу Нурен, просил госпожу ди Чента назначить ему встречу в любом удобном для нее месте, но не тянуть с этим, так как у него для нее есть важное и крайне спешное сообщение. Сказать по правде, содержание записки Герду удивило и одновременно взволновало. Кроме Шарлотты и Эмиля, адрес этот она дала только князю Ивану, указав его в своем письме. Но, во-первых, она не ожидала от него такого скорого ответа, а во-вторых, настораживало то, что написал ей совершенно неизвестный Герде человек, даже не упомянув в записке, что имеет хоть какое-то отношение к князю Ивану, Новгороду или Гардарике. К записке прилагался адрес, и, решив, как ее и просили, "не тянуть", Герда запланировала поход на постоялый двор "Корабельный сбор" на завтра, и только после посещения своего дома. Записка пролежала в гостинице уже десять дней, подождет и еще один...


***


На следующий день, с утра Герда позавтракала, и, взяв карету, поехала домой. Переодевшись и спрятав драгоценности в тайнике, Герда проверила оружие - кинжал на поясе, засапожник в голенище левого сапога, наваха в потайном кармашке, - и, оседлав свою лошадку, отправилась по указанному в записке адресу. Приехала, оглядела солидное здание с большим подворьем, явно облюбованное купцами и негоциантами средней руки, и, подозвав, мальчика-посыльного из тех, кого в Ароне называют "побегушечными", спросила, как ей найти мастера Нурена. Впрочем, искать Нурена не пришлось, - он по случаю отдыхал в своей комнате, - и не заставил себя ждать, тотчас спустившись в таверну, примыкавшую к "жилой части" постоялого двора. Это оказался рослый и широкоплечий льняной блондин с узким, каким-то хищным лицом и острым взглядом чуть прищуренных серо-стальных глаз. Оглядев зал, он сразу же выделил Герду, заказавшую себе зеленый чай с медом, и подошел к ней.
- Я Бу Нурен, госпожа, - сказал он низким голосом. - А вы?
- Я Герда ди Чента, сударь, - представилась Герда. - Вы хотели меня видеть?
- Спасибо создателю, вы наконец здесь! - как-то слишком уж эмоционально для такого мужчины отреагировал на ее слова мастер Нурен и сел напротив Герды. - Я боялся, что вы не придете.
- Я здесь. - Что еще она могла сказать ему в такой странной ситуации, и незнакомец понял ее правильно.
- Прошу прощения, госпожа, - сказал он, выкладывая на стол перед Гердой лист писчей бумаги. - Вот послание, предназначенное вам. Оно написано моим почерком, поскольку получено голубиной эстафетой в зашифрованном виде.
Герда удивленно взглянула на Нурена, но все-таки подвинула послание к себе. Оно было кратким:
"Счастлив. Жду".
- Это от князя Ивана Полоцкого, - прокомментировал письмо Нурен. - Я служу в новгородской торговой миссии, и мне поручено организовать ваш переезд в Новгород и сопровождать вас в пути.
"Как-то это неожиданно быстро, - удивилась Герда. - Приятно конечно, но..."
- Мастер Нурен, вы чем-то встревожены? - Герда наконец поймала доминирующее настроение своего собеседника и это ей не понравилось.
- Да, - кивнул он. - Поэтому, собственно, я и торопил вас. Дело в том, что депеша пришла одиннадцать дней назад. Кроме этого текста, она содержала приказ помогать вам, ваше имя и адрес.
- Так много всего на одной маленькой голубиной лапке? - улыбнулась Герда.
- Вы не поверите, госпожа, сколько всего на ней можно разместить, если делать это умеючи, - мужчина даже не улыбнулся.
"Серьезен, как каменная глыба!"
- Что же случилось?
- Мне знакомо ваше имя, госпожа. Более того, я знаю, какой титул вы носите на самом деле.
- Откуда? - насторожилась Герда, знать этого, кроме узкого круга лиц, не мог никто, и Бу Нурен в ее доверенный круг явно не входил.
- Пять недель назад в Скульде состоялась встреча короля Эринора и великого герцога Горандийского. Переговоры касались их взаимных интересов в королевстве Лассар, где по всем признакам назревает мятеж. Среди прочего, желая уязвить короля Георга герцог Константин упомянул, что не так давно даровал титул горандийской виконтессы принцессе Эринора герцогине Эван-Эрнхеймской известной так же под именем Герардины ди Чента
"Вот же, сука! - вскипела Герда. - Сдал меня с потрохами подлец! Убью мерзавца, когда доберусь!"
"Но и я хороша, - признала, наскоро обдумав ситуацию и придя к неутешительным выводам. - Доверилась говнюку! Да что ж мне так не везет с людьми?!"
- Спасибо, - сказала она, немного помолчав. - Не знаете случайно, кто и когда даровал мне герцогское достоинство?
- Титул вам, моя госпожа, никто не даровал. Это не нужно, поскольку он наследственный. Традицию создал еще прадед короля Георга, даровав его своей дочери и постановив, что он будет наследственным для старших дочерей, правящих в Эриноре монархов.
Этого Герда, разумеется, не знала. Впрочем, по большому счету титул этот ничего в ее истории не менял. Пожалуй, на данный момент он скорее даже усложнял Герде жизнь.
- По-видимому, мне придется ускорить отъезд, - озвучила она пришедшую ей в голову мысль.
- Именно! - кивнул Нурен. - Агенты Георга вас уже разыскивают. На ваше счастье, госпожа, они отчего-то решили, что вы прячетесь в империи. Но, боюсь, долго их заблуждение не продлится.
Про империю Герда поняла. Поняла и другое, как только станет известно, что ее вышвырнули с флагманского корабля эскадры генерала-адмирала Мунка, искать ее начнут уже здесь, в Ароне.
- Каковы мои варианты?
- Зависит от того, умеете ли вы ездить верхом.
- То есть, путешествие морем даже не рассматривается?
- Отчего же! - удивился мужчина. - Можно морем, на корабле. Только это будет долго и не слишком удобно. Со многими пересадками и ожиданием в портах...
- Я поняла, - кивнула Герда. - Корабля, идущего прямо в Новгород, сейчас здесь нет.
- Именно так, госпожа.
- Хорошо. Будем исходить из того, что я умею ездить верхом в мужском седле и уже пару раз путешествовала так через горы. Что из этого следует?
- О! - неожиданно восхитился Нурен. - Это все меняет! У меня есть отряд конгарских наемников - десять первоклассных головорезов. Есть подходящая девушка, которая сможет быть вашей служанкой. Плюс мой слуга и мы с вами. По два коня на каждого и, разумеется, сколько-то вьючных. Мы сможем двигаться очень быстро.
- Мне надо убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете. - Что ж, если бежать, то хотя бы не головой в петлю.
- Разумеется, - мужчина достал из кармана и положил перед Гердой перстень с печаткой из черного обсидиана. - Этот перстень оставил мне князь Иван, когда уезжал из Эринора год назад. Он сказал тогда, что, возможно, он мне пригодится и потребовал, чтобы я сделал все, чтобы помочь женщине, у которой есть печатка с тем же гербом, но вырезанном на изумруде. Я правильно понимаю, что у вас, госпожа, есть такой перстень?
- Да.
- Тогда... Может быть, я сразу приставлю к вам охрану? На сборы уйдет два-три дня, но это два-три дня, которые нужно еще пережить.
- Конгарцев?
- Вас в них что-то не устраивает?
- Только одно, они слишком приметные. Поэтому давайте, мастер Нурен, сделаем так. Вы сообщите мне, когда и где мы встречаемся, и я там буду. Адрес прежний, но обещаю вам, что буду наведываться туда каждый день...
- Умеете готовиться к долгим переходам?
- Пойдем через горы? - уточнила Герда.
- Да, - подтвердил Нурен. - Сначала пересечем горы. Это примерно три недели пути, поскольку пойдем с юго-востока на северо-запад. Притом, уже осень. В горах будет холодно. Примите это к сведению. Затем... Когда пересечем Хаарнах, спустимся с гор и пойдем через степь и пустыню. Это в лучшем случае две недели. Потом на гребных барках вверх по реке. Но это уже цивилизованные края, и слово князя Полоцкого там кое-что значит. И, наконец, пойдем через леса, но это уже зимой, и мы сможем передвигаться по льду замерзших рек. Все про все должно занять около трех месяцев.
- И корабль доплывает за три месяца, - напомнила Герда.
- Но у нас нет такого корабля, - пожал плечами Нурен. - А с перекладными возьмет где-то около полугода. Да и преследователям будет намного легче обнаружить вас на корабле.
- Понятно, - кивнула Герда. - Сколько груза я могу взять?
- Умеете собирать вьюки?
- Умею.
- Рассчитывайте на двух лошадей. Но давайте лошадей я подберу вам сам. Я знаю, какие нам нужны, и знаю, где их взять.
- Уговорили, - согласилась Герда. Было очевидно, что человек этот знает, о чем говорит.
- Оружие и снаряжение у вас, как я понимаю, свое?
- Вы правильно понимаете, - подтвердила Герда.
- Хорошо, - не стал спорить мужчина. - Загляните по известному вам адресу завтра перед закатом. Я буду уже точно знать, где и когда ...


***


То, что это случилось с ней снова, уже не удивляло и уж, тем более, не вгоняло Герду в уныние. По большому счету, ничего нового. Всего лишь очередной крутой поворот. Не первый в ее короткой жизни и, похоже, не последний. Тем более, что на этот раз она сама накликала беду. Очень уж ей захотелось побыть принцессой. Вот и оплошала, не продумав все ходы наперед. Титул есть, а головы, как не было, так и нет. Однако времени на слезы раскаяния у нее попросту не оставалось, и раз уж влипла в историю, приходилось сучить лапками, чтобы сбить из молока масло.
Герда позволила себе буквально пару минут слабости, но быстро взяла себя в руки и начала действовать. Пропадать она не собиралась. Сдаваться без боя, впрочем, тоже. Уцелела раньше, выживет, даст бог, и теперь. Но для того, чтобы не опоздать, в данный момент ей приходилось в буквальном смысле поспешать бегом. Время, к счастью, было подходящее: солнце едва перевалило за полдень, и до закрытия лавок, Герда успела купить практически все, что ей было нужно. Соответственно, вечером она занялась сборами, отбирая в дорогу только то, без чего не могла обойтись в предстоящем ей долгом и трудном путешествии.
Прежде всего, она отложила два комплекта несколько видоизмененного под ее нужды сверского "ночного наряда". Платья, пусть даже укороченные, Герда превратила в не слишком длинные туники с разрезами "на подоле", и везде, где можно, заменила шерсть на кожу. Однако в коже зимой холодно, поэтому нужна поддевка - и вот эти штаны и рубашка были уже сшиты из тонкой шерстяной ткани. Меховая куртка-душегрейка, меховые чулки для поддевки в сапоги и шелковое белье, перчатки, шерстяные маска для лица, длинный шарф и кожаный плащ с меховым подбоем, капюшоном, прорезями для рук и стальными застежками-цепочками на груди. Еще ей нужны были запасные сапоги, шерстяные носки и шелковые чулки, одно платье, хотя лучше два, платок на голову, и два шерстяных одеяла. Остальное: фляги, котелок, стальные шампуры и прочая мелкая лагерная утварь, несессер с гребнями, зеркалом и прочей чепухой, набор лекарств и редких зелий, и, наконец, оружие. Трудно сказать, к чему она готовилась, но практически все, включая отличное седло, кончар, кинжалы и абордажный меч, Герда держала дома на всякий случай. И теперь, когда этот случай настал, ей оставалось лишь отобрать нужное, добавив кожаные наручи, наплечники и нагрудник и небольшой стальной шлем, прикрывающий только затылок и темя, а больше при хорошем темпе боя ничего и не нужно.
Закончив с этим, Герда приступила ко второй части сборов в долгое путешествие на север. Она достала специально на такой случай сшитый из льняной ткани широкий пояс - от груди до бедер - с удобными карманами-клапанами, в которые сложила тщательно завернутые в водонепроницаемую вощеную ткань свои документы, кроме подорожной, и банковские обязательства, кроме одного на пять тысяч двойных флоринов. Карманы были распределены по всей длине пояса - два на животе, по одному по бокам и два на спине по обе стороны от позвоночника, - туда, на спину и на бока и отправились все бумаги. В передние карманы Герда положила кое-что другое. Она быстро, но тщательно перебрала доставшиеся ей по случаю имперские драгоценности и разделила их на три части. Примерно половину она собиралась оставить на хранение в банкирском доме "Объединенный капитал", где у нее уже был свой сундучок. Из части остальных украшений она вытащила камни - два десятка крупных алмазов, рубинов и изумрудов, - и, упаковав их в кожаные мешочки, спрятала вместе с двумя десятками золотых гульденов в свой матерчатый пояс. Остальные свои драгоценности, - из тех, что она собиралась взять с собой в Гардарику, - Герда упаковала в удобный кожаный несессер, который должен был заменить ей шкатулку, и поместила в переметную суму.
На следующий день Герда навестила тетушек, поставив их в известность, что уезжает, зашла в банк, чтобы уладить финансовые дела и положить драгоценности и два векселя на сорок тысяч золотом в свой оплаченный на десять лет вперед сундучок, продала лошадку и вернула хозяйке дом, не забыв, разумеется расплатиться со служанкой. Книги и кое-что из имущества и украшений оставила на хранение Белоне, и в назначенный час зашла в "Петух и море". Здесь ее ждала записка от Нурена. Он сообщал, что, если она готова, то они могут забрать ее прямо из этой гостиницы послезавтра на рассвете. Это Герду вполне устраивало, поэтому, заехав на арендованной карете в "Корабельный сбор" и оставив новгородскому шпиону, - а то, что Нурен шпион, у Герды даже вопросов не вызывало, - записку с согласием следовать его плану, она заехала в дом, в котором прожила, возможно, лучший в ее жизни период времени, забрала приготовленные вьюки, дорожный кожаный мешок и две седельных сумы и вернулась в "Петух и море". Там она, не откладывая, написала письма Шарлотте - доброе и с надеждой на будущую встречу, - и де Валену, с которым теперь окончательно распрощалась. Ни одной, ни другому она, разумеется, не сообщила ни того, почему вынуждена уехать из Ароны, ни того, куда направляет свои стопы.
Следующий день целиком принадлежал ей, и Герда провернула еще одно немаловажное дело. Она направилась в самый большой и известный в Ароне ювелирный дом Манера Арпайи и после короткого, но крайне убедительного диалога с главным приказчиком попала в кабинет самого хозяина. Там она высыпала на стол несколько обалдевшего от такой бесцеремонности старого ювелира предназначенные на продажу имперские украшения и объяснила, что желает обменять их на современные.
- Но сделку нужно совершить прямо сейчас, - твердо сказала Герда, увидев алчный блеск в глазах мастера Арпайи, - так как завтра я уже уезжаю.
Ювелир ее понял правильно и предложил ее вниманию все самое лучшее, что было у него сейчас в лавке. Конечно, скорее всего, он Герду где-то обманул, но она решила об этом даже не думать, получив, в конце концов, три парюры - изумрудную, рубиновую и бриллиантовую, - включавшие диадему, колье, серьги, большую брошь для украшения корсажа платья, браслет и кольцо каждая; два топазовых гарнитура - заколка для волос, ожерелье, перстень и серьги, - золотистого и темно-синего цветов, и один малый сапфировый гарнитур - кольцо и серьги

2.
Нурен, как и обещал, приехал в "Петух и море" на рассвете. Он был один, но привел в поводу трех хороших лошадей. Помог Герде оседлать одну из них и навьючить двух других, скептически оглядел всадницу, одетую в скромное, но не без намека на аристократизм, дорожное платье и плащ из тонкой шерсти, но от комментариев воздержался. Помог подняться в седло, сел на коня сам, и, взяв в повод вьючных лошадей, выехал за ворота гостиницы, показывая Герде дорогу. Единственный вопрос он задал, когда они уже ехали по северному предместью:
- Госпожа, вы собираетесь путешествовать в этом платье?
- Да, - спокойно ответила ему Герда. - До тех пор, пока мы не минуем густонаселенные края. Так я не выгляжу человеком, способным к быстрым маршам через горы. И кстати, мастер Нурен, отчего вы называете меня, госпожой?
- "Госпожа" звучит, на мой взгляд, в достаточной степени уважительно, - объяснил шпион, - но в то же время не выдает окружающим ваш истинный статус.
"Мой статус, - покрутила мысленно головой Герда. - Бог мой! Принцесса и герцогиня!"
"И за это, - добавила пару мгновений спустя, - дорогой "папочка" мечтает открутить мне голову! Сука!"
Больше они не разговаривали. Ехали молча, и каждый думал о своем. Между тем, выехали за городские ворота и поехали на север по Старой-Новой дороге через городские предместья, которые, впрочем, вскоре закончились, и по сторонам дороги стали появляться то рощи, то возделанные склоны холмов, то фруктовые сады. Потом дорога свернула в Раздолье - долину Порожистой и пошла вдоль реки. Вот здесь, всего в миле от поворота, в маленькой придорожной корчме их и ждали все остальные спутники.
Въехали во двор, спешились, Нурен привязал лошадей к коновязи и предложил Герде войти в дом. Там, в общем зале за столами, заставленными блюдами и кувшинами, сидели только наемники, да еще молодая женщина и парнишка лет шестнадцати - по-видимому, весь состав их небольшого отряда. При появлении Нурена и Герды люди начали вставать. Юэль Брух тоже встал, но ни взглядом, ни жестом не показал, что уже знаком с той, кого ему придется сопровождать. Промолчала и Тильда - женщина, покинувшая школу "Неофелис" через месяц после того, как туда поступила Герда. Скорее всего, это было связано с правилами наема: никогда и нигде не говорить лишнего. Впрочем, могла быть и другая причина. Поэтому, откидывая капюшон плаща, Герда сложила пальцы в известный наемникам жест "Все ли в порядке?". Незнакомые с ней наемники этому сильно удивились, но показали свое удивление одним лишь движением глаз. А вот Тильда ответила, сложив пальцы левой руки в знак "Ответ положительный".
- Вот, госпожа, - между тем повернулся к ней мастер Нурен, - это весь наш отряд. Разрешите, я вас представлю?
- Представляйте, - пожала плечами Герда.
- Итак, знакомьтесь, - повернулся Нурен к своим людям, - это виконтесса Герда ди Чента, и мы должны доставить ее в Новгород Великий в целости и сохранности. Имя ее в дороге лучше не упоминать. Обращаться к ней следует, используя слово "госпожа", а имя ей мы сейчас придумаем.
- Не ломайте себе голову, мастер Нурен, - усмехнулась Герда. - У меня уже есть имя, как раз на такой случай. Помнишь, Юэль, Аниз де Фиен? - подмигнула она наемнику. - Рада тебя видеть, старшина! И тебя, Тильда, тоже. Для всех остальных объясняю. Обузой в пути не буду. Не так давно, вот Юэль не даст соврать, я, как и вы, была наемницей.
Ее заявление вызвало общее оживление, а Нурнен только головой покачал.
- В жизни бы не поверил, - признался он.
- Я и сама себе порой не верю, - улыбнулась Герда и пошла знакомиться с теми, кого не знала, и здороваться с Юэлем и Тильдой.


***


В путь вышли уже через час и пошли скорым маршем. Дневная остановка - всего на час, только перекусить, да оправиться. Ржаная или овсяная лепешка, кусок творожного сыра или копченой колбасы и с десяток глотков разбавленного водой вина. В остальное время непрерывное движение, и так от рассвета и до сумерек. В день проходили 30-35 миль, могли бы и больше, но задерживали вьючные лошади, без которых тоже нельзя. Ночевали, когда где. Если получалось, то на постоялом дворе, нет - разбивали лагерь. В гостиницах, конечно, было лучше. Какая-никакая, а все-таки нормальная кухня, - то потаж сварят, то свинину на углях запекут, а на биваке одна каша с салом, да овсяные лепешки с копченым мясом. Герда не жаловалась, ей в жизни всякое приходилось есть. А уж в таком походе, тем более. Когда бежишь - и не важно, к кому или от кого, - многое выглядит совсем не так, как прежде. А она бежала, и это стоило иметь в виду.
Двигались так быстро, как могли, тем более, что местность, погода и качество дороги позволяли проходить за световой день довольно приличные расстояния. При этом все были на стороже, так как Нурен опасался засад, но первое нападение случилось лишь на пятый день пути, и не из засады. Как королевским убийцам удалось взять их след и даже опередить их на дороге, они так и не узнали, но это именно то, что с ними произошло.
Таверна, в которой остановились на ночлег, выглядела довольно опрятно, да и запахи, доносившиеся с кухни, отнюдь не раздражали обоняния. Им предложили равиоли с говядиной в овощном бульоне, жареную свинину, приличного качества пшеничный хлеб, моченые яблоки и квашеную капусту. Герда, проголодавшаяся в дороге, как волк в зимнюю бескормицу, ела все подряд, запивая все это кислым красным вином. Воды, как обычно, в таверне не оказалось, а чай здесь не заваривали, видно, из принципа. И вот, покончив с куском хорошо прожаренной свинины, Герда подвинула к себе кружку, только что наполненную по новой расторопной служанкой, и хотела было сделать глоток, когда перед ней возникла Другая Она и укоризненно покачала головой.
- А смотреть, что пьешь, кто за тебя будет? - спросила Другая Герда, и картинка сложилась.
Бегающий взгляд хозяина таверны, вороватые движения служанки и, наконец, вино. Это вино явно было из другой бочки, не из той, из которой пили прежде. И еще одно "но" - фруктовый запах. Слабый, едва уловимый на фоне сильного винного духа, но, тем не менее, вполне реальный.
"Черемика? Ох! - похолодела Герда. - Как же я?.."
Своей оплошностью она едва не погубила и себя, и людей, взявшихся ей помогать. Хорошо хоть Другая Она был на чеку и обратила ее внимание на яд в вине.
- Спасибо! - справившись с растерянностью, поблагодарила она Другую Себя.
- Дура! - покачала головой Другая Герда. - Помрешь ты, я тоже ноги протяну. Что делать будешь?
"Что делать?" - Герда задумалась.
Яд черемики начинает действовать где-то через полчаса после приема. Сбивается дыхание, наступает общая слабость, начинают путаться мысли. На этом этапе, если организм сильный, отравленного еще можно спасти, заставив опорожнить желудок, и напоив молоком. До необратимых изменений в этот мент остается не более часа. Значит, времени у нее в обрез от полутора часов до часа, хотя наемники пока выглядят здоровыми, но иди знай, когда они начали пить отравленное вино!
- Мастер Нурен, - Герда пьяно улыбалась, но, обнимая новгородского шпиона, тихо сказала ему прямо в ухо, - вино отравлено. Не пугайтесь. Ничего необратимого еще не произошло. Кабатчика я возьму сама. На вас служанки. И... дайте мне пару минут.
Она вскинула руки и замахала ими, привлекая внимание Юэля.
- Ю...эль! Юэль.
Ее пальцы стремительно сложились в жесты "Внимание", "Тревога", "Принимаю командование на себя". Боевой язык наемников скуден, но в нем есть все, что нужно для выживания.
Юэль засмеялся, незаметно транслируя команды тем, кто мог видеть его руки.
"Засада", - продолжила между тем Герда. - "Обыскать!" - И движение кистью, указывающее на двери: на кухню, на улицу и внутрь дома.
"Вперед!"
Подтолкнув Нурена, Герда сорвалась с места, в три длинных прыжка достигла стойки, взлетела вверх и, опершись левой рукой о столешницу, перепрыгнула через прилавок к обалдевшему от такого зрелища и не успевшему среагировать кабатчику. Два удара сердца, и она уже стоит перед жирным ублюдком, упирая лезвие навахи ему под кадык.
- Только пикни, - прошипела она разозленной змей, - и я тебя не убью. Я просто нашинкую твой член, зажарю с куриными яйцами и скормлю этот омлет тебе самому. Веришь?
- Д-да, г-госпожа, - от страха кабатчик начал заикаться, но дело было сделано.
Обе служанки без сознания лежали на полу. Куда бил их Нурен, Герда не видела, но результат ей понравился. А наемники в это время уже обыскивали дом и окрестности.
- Кто дал тебе яд?
- Я... я...
- Ты подал нам вино с ядом черемики. Будешь хорошо себя вести, мучать не стану. Перережу горло, и дело с концом. Но дай мне только повод разозлиться...
- Эт-тот человек... Он... Он в конюшне. Их там двое... - кабатчик мелко дрожал, по его лицу тек пот, мокрой от обильно выступившего пота была и его рубаха.
- Ты опоздал, - Герда услышала во дворе шум драки, сдавленные крики, звуки невнятной возни внутри дома. - Что-то еще?
- Они... о...ни...
- А, если так? - Она проколола кожу на его горле и пустила кабатчику кровь.
Он дернулся от боли, захрипел, но она тут же ударила его другой рукой по губам.
- Ну?!
- В лесу. С лошадьми, - создавалось впечатление, что от страха мужчина разучился говорить связно, произнося за раз одно, максимум - два слова.
- Сколько?
- Трое.
- Сколько в доме?
- Д... два... наверху.
- В конюшне?
- Двое.
- Есть еще?
- Нет.
- Ну, видишь, - ухмыльнулась Герда, - можешь, когда хочешь.
Хотела было врезать ему коленом по яйцам, но в тяжелой юбке сильно не разгуляешься, еще спасибо, что смогла перепрыгнуть через стойку. Пришлось бить кулаком. Можно было бы и куда-нибудь в другое место, но у нее от злости голова кружилась, и в висках стучала кровь. Врезала по яйцам. Кабатчик охнул, дернулся и, едва не насадив себя на нож, упал на колени, зажимая обеими руками причинное место.
- Злая вы, виконтесса, - усмехнулась, проходя мимо, Тильда, она тащила за ногу, как труп, одну из служанок, ту, что помоложе. - Не будете возражать, если я ее парням на потеху отдам?
Герда бросила взгляд. Подол платья и нижняя юбка задрались у женщины чуть ли не до горла, обнажив крепкие ноги и широкие бедра, между которыми курчавился темный лесок лобковых волос.
- Только чур, я тоже буду смотреть! - Герда вдруг остро захотела увидеть все, что случится, собственными глазами. Буквально все!
Темное, пряное желание, туманящее взгляд кровавой пеленой, заставляющее сердце биться быстрее. И, хотя сама она, в свое время, в Венге, чуть не убила предводительницу разбойников как раз за это самое, за интерес к тому, что мужчины могут сотворить с несчастной женщиной, сейчас она посчитала ситуацию с моральной точки зрения вполне удовлетворительной. Ведь, не вмешайся в дело Другая Она, сейчас Герда была бы на полпути в могилу. Однако жить ей еще не надоело, и любой покусившийся на эту жизнь, был достоин самой страшной кары. Наверное, и такой, как изнасилование. Воображение ее разыгралось, и Герда начала представлять себе всякие ужасы вперемешку с возбуждающими картинами грязного секса.
Впрочем, худшего, в результате, все-таки не случилось. Вмешался Бу Нурен, и служанок просто придавили.
- Изнасилования и грабежи плохо сказываются на дисциплине бойцов, - коротко объяснил он ситуацию Герде. - Не обижайтесь, госпожа.
- Не обижаюсь. - Темное помутнение, как возникло, так и ушло, возбуждение спало, взгляд очистился.
- Сами допросите? - кивнула она на все еще корчащегося на полу кабатчика.
- Да, госпожа. Думаю, я справлюсь.
- Тогда за работу!
Герда взяла с полки большой кувшин и вышла во двор. Ручей, который она приметила еще раньше, протекал совсем рядом с домом. Герда умыла лицо, - время еще не вышло, хотя и следовало поспешить, - тщательно прополоскала кувшин, набрала воды и вернулась в дом. Там уже во всю шло потрошение пленных. Наблюдать за допросом Герда, впрочем, не стала. Поставила кувшин на один из уцелевших столов, достала из кармашка на поясе нефритовую бутылочку с "Поцелуем ангела" - универсальным антидотом и самым сильным из противоядий, известных науке, - накапала с помощью золотого дозатора пять капель, досчитала до десяти, и, сделав большой глоток прямо из кувшина, пошла обносить "живой водой" всех остальных.
Допрос продлился часа полтора, но ничего толком не дал. Впрочем, Герда на многое и не рассчитывала. Покушались на нее не эринорцы, а всякий сброд, собранный анонимным нанимателем в Горанде, что называется, с бору по сосенке. Наемники, но не из тех, кого можно считать настоящими профессионалами, и люмпены - портовые бичи и городская бандитская мелюзга. Оттого, собственно, они и не решились на открытый бой, пусть даже из засады. Знали, что прямого столкновения с отрядом конгарских наемников не выдержат. Отравление в этом смысле представлялось убийцам лучшим решением. Вот, собственно, и все. Нанимал их некто, говоривший на горанде без акцента. Может быть, даже местный, кто-то, кого наняли для этого дела эринорцы. Он же дал бандитам яд и указал, какой дорогой идти, чтобы "забежать вперед". Так что ничего особенно ценного допрос не дал, но заставил "задуматься". Расчет времени показывал, что впереди может оказаться еще одна засада, и совершенно определенно, кто-то мог идти по их следу.
- Пойдем быстрее, - сказал Нурен после краткого обсуждения.
- Двое в дозор, - предложил Юэль, - двое в арьергард.
- Согласен, - поддержал идею новгородский шпион. - Выходим перед первым светом.
Всех захваченных в плен бандитов - и кабатчика заодно - наемники закололи, разбросав убитых так, словно здесь был настоящий бой. Прихватили немного еды впрок, подожгли таверну и ушли, как и планировали, перед рассветом. Герда на этом этапе решила, что время маскироваться прошло, переоделась в свой дорожный костюм, вытащила из тюков оружие и теперь мало чем отличалась от других наемников.


***


Следующие пять дней прошли относительно спокойно. Отряд двигался с максимально возможной скоростью, но чем выше они поднимались в горы, тем тяжелее становилась дорога. К тому же испортилась погода. Прогремела гроза, пролился ливень и, наконец, зарядил долгий унылый дождь. Свернув с главной дороги, чтобы спутать след, отряд Нурена шел какими-то узкими тропами, а то и вовсе по бездорожью. Темп движения резко упал, но отряд упорно продвигался вперед, и, хотя, Нурен и остальные знали уже, что Герда отнюдь не домашняя кошечка, все они нет-нет, да поглядывали на нее с опаской: не выбилась ли дамочка, случайно, из сил, не запсиховала ли, или еще что. Спокойными оставались только Юэль и Тильда. Эти двое точно знали, чего от Герды можно ожидать, и чего от нее ожидать не следует.
На пятый день к вечеру, перевалив через Узкое Седло, они спустились в Змеиную узость - узкое ущелье, получившее свое название не от того, что в нем водились змеи, а из-за своей конфигурации. На протяжении полутора миль ущелье трижды меняло направление. К этому времени уже стемнело, и продолжать дорогу через заваленное битым камнем русло мелкой реки стало невозможно. Поэтому разбили бивак и в дорогу на следующий день вышли только тогда, когда достаточно рассвело. Это был трудный участок пути, но зато после полудня они вышли в долину Белопенной, сократив свой маршрут на добрых шестьдесят миль.
Здесь, в долине, отряд Нурена снова вышел на тракт, и дело пошло веселее. Дорога стала лучше, тут и там на ней стали попадаться фермы, деревеньки и постоялый дворы. Изменилась и погода. Прекратился наконец дождь, но зато стало значительно холоднее. Впрочем, холод не помеха, а хорошая дорога и знание местности позволяли проходить до сорока миль в день, прихватывая и вечерние часы, когда двигаться приходилось с зажженными факелами.
На очередном привале - короткая дневная остановка, чтобы перекусить и оправиться, - Герда ощутила далекий пока, но уже вполне отчетливый зов, а вечером, расположившись у костра на биваке в удобном гроте недалеко от тракта, она смогла определиться уже с расстоянием и направлением. Не могло быть сомнений, что она снова оказалась вблизи места силы, и Герда решила, что просто обязана там побывать. Слишком редкое это диво и слишком важное для ее дара, чтобы пропустить такую возможность.
- Мастер Нурен, - обратилась она к возглавлявшему их экспедицию новгородскому шпиону, - не спрашивайте, пожалуйста, зачем. Я все равно не смогу ответить. Но завтра нам надо будет свернуть с дороги. Я покажу где. Зайдем поглубже в лес, разобьем лагерь и встанем на дневку. Я должна кое-куда сходить.
- Одна, - остановила она попытавшегося было возразить мужчину. - Со мной пойдет Юэль. Этого достаточно.
Помолчали. Нурен явно обдумывал непростую ситуацию. Прямой приказ князя требовал от него не оставлять Герду без присмотра, но он уже понял, что Герда не та женщина, которая позволит собой руководить. Она соглашается с разумными доводами, но бессмысленное исполнительство отвергает на корню.
- Хорошо, госпожа, - сказал он наконец вслух, - мы так и сделаем.
Так что на следующий день он уже не возражал, когда, заметив подходящий распадок, уходящий от дороги в нужном направлении, Герда увела отряд с тракта. Примерно в миле от поворота нашлось удобное место для дневки: склон скалистой сопки с приличных размеров пещерой у самой подошвы, ручей и просторная прогалина в сосновом лесу, позволявшая хорошо контролировать подходы к лагерю. Здесь Герда и Юэль оставили товарищей, а сами пошли в глубину распадка. И чем дальше они шли, тем отчетливее становился зов. Герда могла уже различить не только направление, откуда он приходил, но и тональность призыва.
- Ты ведь понимаешь, что здесь пахнет злом? - спросила, появляясь рядом с ней, Другая Она.
- Не дура, - коротко ответила Герда.
Призыв стал похож на голос Рока, и, хотя Герда не могла разобрать отдельных "слов", общий смысл песни, звучавшей в горах не одно тысячелетие, до нее все-таки доходил. И это была отнюдь не веселая песня. Мрачная, безрадостная мелодия, суровые, гневные слова. По-видимому, что-то такое почувствовал и старшина. Повел плечами, как будто сбрасывал напряжение, бросил вопросительный взгляд на Герду.
- Все в порядке, - успокоила она его. - Ничего страшного с нами не случится.
На самом деле, уверенность ее была наигранная, знать наверняка, что там и как, она не могла. Могла надеяться на лучшее, этим и занималась.
Между тем, они прошли довольно приличное расстояние, - никак не меньше трех миль, - поднялись на очередной склон и увидели, что у этой сопки не одна, а две вершины. Они стояли на первой, поросшей соснами и кедрами. Эти деревья и заслоняли от поднимавшихся на сопку людей вторую более высокую вершину, на которой ничего не росло.
- Оставайся здесь, Юэль, - приказала Герда. - Туда я пойду одна.
Она сбросила с плеч дорожную сумку и пошла туда, куда вел ее зов.
На второй вершине невидимое снизу находилось языческое капище. И оно было совсем не похоже на святилище Черной луны. Это сооружение было куда древнее, на много веков старше, чем храм Неистовой.
Герда миновала тринадцать высоких ступеней, сложенных из огромных грубо обработанных каменных плит, и подошла ко входу в храм, образованному двумя вертикально установленными менгирами. Пройдя между ними, она оказалась в узком проходе, вырубленном прямо в скале, являвшейся, по-видимому, телом сопки, и оказалась на просторной круглой площадке, ограниченной тринадцатью установленными вертикально плитами-менгирами. Посередине круга стоял огромный дольмен, внутри которого - под перекрытием - Герда рассмотрела жертвенный алтарь. Здесь, внутри ограды из каменных глыб, древняя песня звучала куда отчетливее, чем внизу, у основания сопки. Герда не знала, что это за язык, но она понимала, о чем поют камни. Это была, и в самом деле, крайне мрачная песня, хотя Герда и не взялась бы пересказывать ее своими словами. Но общий смысл улавливался без труда: это был гимн Смерти, Великой Повелительнице Пределов, Хозяйке Судеб, Властительнице Ночи.
Какое-то время Герда просто стояла там, где остановилась, не в силах идти дальше. Вообще, не способная сдвинуться с места, поднять руку, сказать слово. Но потом, - сделав над собой неимоверное усилие, от которого кровь застучала в висках и по лицу потекли слезы вперемешку с потом, - все-таки пошла к алтарю. Шаг за шагом. Медленно. С трудом, словно, преодолевая встречный ветер. Сколько времени шла, не запомнилось, но в какой-то момент Герда просто обнаружила себя стоящей на коленях у самого жертвенника. Она не помнила, с какой целью пришла сюда. Она просто чувствовала, что должна это сделать.
Запустив руку во внутренний карман плаща, она вынула подношение, которое приготовила минувшей ночью, завернув его в чистую тряпицу. Положив сверток на жертвенный камень, Герда развернула его. На белом батистовом платке лежала самая большая ее драгоценность - сапфировый гарнитур.
Тебе! - сказала мысленно Герда и склонилась в поклоне.
Смелая девочка, - голос, раздавшийся в ушах Герды, был похож на слабый шелест ветра, но она отчетливо слышала каждое слово. - Умная. Щедрая.
Герда не знала, что на это сказать, и надо ли вообще отвечать на эти слова.
Сильная, - шепнул тот же голос. - Неистовая входила в тебя четыре раза, и ты все еще жива.
Повисла тишина, но Герда чувствовала, разговор не окончен.
В тебе слишком мало зла, - сказала богиня. - Мягкая, добрая... Грозишься, но не убиваешь. Твоя месть спит, твой гнев не пылает, а тлеет, а жалость пристанище слабых.
И снова тишина.
Хорошее подношение, - наконец, заговорила богиня, измучив Герду долгим ожиданием. - Не поскупилась. Возьми и мой дар. Твой нож!
"Нож?" - Герда удивилась, но слово богини закон, тем более, слово такой грозной богини, как та, которой было посвящено это капище. Безымянная, она знала все имена, и все дороги.
Вопрос, откуда Герда все это узнала, возник позже, а тогда, стоя на коленях пере алтарем, она просто знала и не нуждалась ни в каких объяснениях. Она достала свою наваху, раскрыла и положила на алтарный камень рядом с принесенными в жертву драгоценностями. Секунду, другую ничего не происходило, а потом сапфиры ярко вспыхнули и разом превратились в голубое сияние. Золото потекло, мягкое, как разогретый на огне воск, и на глазах Герды впиталось в рукоять навахи, словно, вода в сухой песок. Тогда голубое сияние окутало клинок и буквально через несколько мгновений исчезло, поглощенное сизой сталью.
Бери и уходи!
Герда взяла нож, не слишком понимая, что делает и зачем, встала, выпрямляясь, и чуть было не упала. Ноги едва держали враз отяжелевшее тело. В мышцах слабость, в голове пустота, в ушах звон...
Она не помнила, как вернулась к Юэлю, и что случилось потом, воспринимала в полсознания. Смутно вспоминалось, как он дотащил ее до бивака. И там, напившись вина и завернувшись в плащ и два одеяла, Герда легла поближе к огню, согрелась и, наконец, заснула сном без сновидений. Спала долго. Нурен, посовещавшись с Юэлем и Тильдой, дал ей выспаться до первого света, но, проснувшись, она не смогла есть и весь день чувствовала себя обессилившей и разбитой. Почти не разговаривала, сидела нахохлившись на своей лошади, но из седла не выпадала, ехала со всеми. Днем на привале сжевала горсть черного изюма, запив его парой глотков вина, и до вечера, как сомнамбула, качалась в седле. Никто ее ни о чем не спрашивал, но все смотрели с подозрением, вот только ей на это было наплевать. Все стало вдруг безразлично, ко всему пропал интерес, но она безропотно двигалась с отрядом по горным дорогам, которые с каждым днем становились все хуже и хуже. Ехала, шла, ела и спала. Голова была пустой, и все вокруг представлялось серым и безжизненным.
Так прошло дней пять или шесть, - Герда не считала, - а потом... Она вынырнула из своего странного забытья сразу вдруг. Вздрогнула, почувствовав на себе чужой взгляд, отклонилась назад, пропуская над собой летящую ей в грудь стрелу, и скатилась с лошади, упав в можжевеловый куст. Вокруг, как гром среди ясного неба, разверзся ад. Ржали и крутились на месте зажатые в скальной узости лошади, кричали люди, звенела обнаженная сталь. Однако Герда, вылетевшая из седла несколькими мгновениями раньше, каким-то чудом оказалась вне боя, а еще через минуту и вовсе нашла себя за спинами нападавших. Судя по одежде и оружию это было какое-то горное племя, и напали они с обычной для горцев целью - ограбить жителей низин. Но люди Нурена оказались трудной добычей, они умели воевать и дрались не на жизнь, а насмерть. Это была их работа. Этому их учили. Этим они занимались всю жизнь.
Понаблюдав за схваткой пару-другую мгновений и уяснив себе характер боя и расклад сил, Герда с трудом выпуталась из куста, сбросила мешавший двигаться плащ, прошмыгнула между больших валунов и, оказавшись за спиной одного из нападавших, ударила его засапожником под левую лопатку. Сделала она это, подчиняясь автоматизму отработанного приема, и даже не подумала о том, хватит ли у нее сил, чтобы убить одним ударом довольно крупного мужика. Сил хватило, роста - тоже. Горец рухнул, как подкошенный, а Герда, успевшая вырвать кинжал, уже неслась к другому воину. Этот что-то почувствовал или, может быть, услышал, и как раз разворачивался к ней, но попросту не успел, нож из ее рукава вылетел раньше. Кидала с левой руки, на бегу и не отдышавшись. Метила в грудь, попала в лицо. Куда-то в верхнюю часть бороды - в рот или подбородок, - но главное, выиграла то самое мгновение, которого иногда не хватает, чтобы решить, кому жить, а кому умирать. На этот раз жить выпало ей: кинжал вспорол брюхо горца, а удар плечом в грудь опрокинул его на спину.
"Можно и в позе наездницы..." - Но додумать Герда не успела, получив удар в бок.
К счастью, бил не мужчина, а женщина - какая-то горянка с занавешенным "салфеткой" лицом. Сила удара не та, да и женский сапожок не то же самое, что окованный железом сапог могучего воина. Тем не менее, Герда от боли чуть не взвыла, упала на плечо, оставив засапожник в животе поверженного врага, и оказалась безоружная лицом к лицу со взбесившейся женщиной, чьего мужа или брата - ну, не отца же, в самом деле, - она чуть было не оседлала. У горянки ятаган, - и ударь она им вместо ноги, дело обернулось бы худо, - а у Герды лишь ее короткая наваха и сломанные ребра. Тем не менее, ей хватило самообладания, сил и ловкости, чтобы уклониться от первого удара, поднырнуть под второй, и в следующее мгновение ее нож вошел женщине в горло. И в этот момент с Гердой случилось странное. Она почувствовала жар, словно в лицо ей пахнуло из разверстой хлебной печи, и жар этот "омыл" ее всю, разом сжигая усталость, боль и растерянность. Сердце ударило в грудь, кровь вскипела, и Герда почувствовала непреодолимую жажду убивать. Следующие полчаса она этим, собственно, и занималась. Сначала с ятаганом, потом с коротким копьем, которое достала из мертвой руки убитого ею воина, а потом с чьей-то саблей, которая была для нее тяжеловата, но в азарте боя Герда этого даже не заметила. Она металась между камней, атаковала, не задумываясь о силе противника, парировала удары, рычала и орала непристойности, падала и поднималась, и снова раз за разом вступала в бой. Кровь заливала ее с головы до ног, стекала по лицу, засыхала коркой на разбитых губах, но ей все было нипочем, и ничто, казалось, не сможет ее остановить.
А потом все неожиданно закончилось, и она нашла себя стоящей среди трупов и все еще живых, но агонизирующих врагов, с окровавленной саблей в одной руке и ятаганом в другой. В паре шагов от нее стоял согнувшийся вдвое Нурен, но он, похоже, не был ранен. Просто устал и пытался отдышаться.
- Живая? - окликнул ее Юэль. - Ну и горазда же ты драться, Аниз! Просто бешеная сука, не прими за оскорбление!
"Оскорбляться? - рассеянно подумала Герда, осматривая поле боя. - Еще не хватало!"
- Сам-то как? - спросила, выглядывая остальных участников экспедиции. Кто-то был на ногах, а кто-то, увы, нет. Слуга Нурена, например, и Карл Борг. А Тильда была ранена и пыталась зажать рукой рану на плече.
- Подранен слегка, - поморщился старшина, отвечая на вопрос Герды. - Стрелой, выблядки, в спину кинули. Ты, поди, тоже не без дырок. Вся в крови...
Но "дырок" на теле Герды не оказалось. Ребра были сломаны, ушибов столько, что и не сосчитать. Все тело, наверное, один большой синяк. И болело все тоже не по-детски, но при всем при том, Герда ощущала удивительный подъем. Ее сердце ликовало. В душе праздник, и кровь несется по жилам, как вода в горной реке. Нашлись силы и Тильду подлатать, и Юэля, и других. Обрабатывала раны часа два, чистила, зашивала, перевязывала, и только потом пошла к близкой реке, разделась догола, окунулась в ледяную воду, вынырнула, выдохнула со стоном и снова ушла под воду. Но, когда обтершись наскоро запасным платьем - спасибо, хоть лошади не разбежались, - переоделась в чистое, и, выпив яблочного бренди, которое до этого дня в рот ни разу не брала, села у наскоро разведенного костра, то едва ли не со звериным аппетитом сжевала краюху трофейного ржаного хлеба, приличный брусок козьего сыра с запашком и круг копченой колбасы, запивая все это простое, но сытное пиршество ягодным вином из захваченного у горцев бурдюка.
К этому времени, ситуация уже прояснилась. Напали на них действительно горцы, и все, что характерно, полегли, хотя их и было более, чем вдвое больше. В основном, мужчины, но среди них находилось и несколько женщин, которые дрались не менее отважно, но в силе и воинском искусстве значительно уступали своим мужчинам. В отряде почти все были ранены и четверо убиты. Пострадали несколько лошадей и пропала часть груза. Нетерпеливые горцы, еще даже не победив, начали срезать с захваченных лошадей вьюки, а когда ситуация переменилась, упустили добычу, частью уронив в пропасть, а частью в реку. К несчастью, в тех тюках, что попали в воду, лежали сухари, мешочки с кукурузной мукой и пшеничным зерном и прочая походная еда. Потери удалось частично возместить трофеями, но у горцев почти не оказалось муки и крупы, одни только мясо и сыр, да еще вот хлебные лепешки. А территория, по которой предстояло идти в ближайшие шесть-семь дней - высокогорные плато, охваченные ранней зимой, - не сулила ничего хорошего: здесь практически не было человеческого жилья, и виды на охоту были весьма сомнительны. Зверья здесь сейчас было мало, зимняя бескормица.
Тем не менее, раненые, замерзшие и голодные они одолели эту часть пути и, спустя, восемь дней уже спускались в долину Мены, по ту сторону Высоких гор. Герда прошла весь маршрут то пешком, то на коне, не жалуясь, и не стеная. На самом деле, она, разумеется, делала и то, и другое, но только строго про себя. Желание сохранить перед окружающими образ бесстрашной и неутомимой воительницы оказалось сильнее жалости к себе и всех прочих глупостей. Однако правду сказать, намерзлась она на горных тропах едва ли не на всю жизнь. Так ей, во всяком случае, казалось. Усталость и пустой желудок тоже не способствовали хорошему настроению. Но было и кое-что еще, что приводило Герду в полную растерянность и заставляло страдать по-настоящему. С тех пор, как она посетила древний мегалитический храм перволюдей, ее магия исчезла, кажется, без следа. Сейчас Герда не смогла бы зажечь и самого слабенького светлячка. Все, что у нее осталось от прежнего могущества, это пара амулетов, да немного экзотических зельев, сваренных ею в Ароне на пике своей силы. Не приходила к ней больше и Другая Герда, а Неистовой богини и след простыл, словно бы, никогда рядом с Гердой ее и не было. Единственное, что вселяло в сердце Геры надежду, была ее наваха. Нож, получивший странное благословение Древней богини, придавал ей силы, когда их уже не было и в помине, согревал стылыми ночами, отгонял страхи, сжигал робость. И это не являлось плодом ее воображения. Так все и обстояло. Стоило Герде взять его в руку, как нож оживал, делясь с ней бодростью, силой и теплом, и кое-чем еще, о чем она точно не просила: гневом, темной страстью, мстительной злобой и неукротимым желанием убивать врагов...

2.
То, что обстоятельства дважды заставили отряд сменить маршрут своего движения, в конце концов, сослужило им хорошую службу. Они спустились с гор гораздо восточнее того пункта, куда направлялись первоначально, и оказались в цветущей долине Мены. Средина осени в этих краях - это теплая пора. Летняя жара уже спала, а зимние холодные дожди еще не начались. Сбор урожая прошел совсем недавно, и цены на продукты упали до самого низкого уровня за сезон. Главная дорога - Хлебный тракт - шла здесь по левому гораздо более заселенному берегу реки. Просторная долина плавно стекала с юга на север, постепенно расширяясь по мере того, как многочисленные притоки превращали Мену в полноводную, а значит и судоходную реку. Так что вскоре путешествие Герды вступило в новую фазу. После лишений перехода через высокогорье, отряд мастера Нурена путешествовал сейчас со всем возможным комфортом. Сначала они ехали по хорошей дороге, останавливаясь на ночлег в отличных гостиницах и на постоялых дворах, а потом купили места на большой речной барке и за три дня сплавились достаточно далеко на север, чтобы совершить оттуда пусть и тяжелый, но зато достаточно короткий переход степью к другой большой реке, которую Птолемей называл Даикс, а местные племена - Яиком. Это был совсем не тот маршрут, который изначально запланировал новгородский шпион, но он, по словам Юэля, был даже лучше прежнего, поскольку позволял пройти большую часть пути по воде: сначала по Яику до Хазарского моря, потом вдоль морского побережья до устья Итиля, именуемого так же Волгой, и затем вверх по течению этой великой реки до самых новгородских земель. Места там, по уверению мастера Нурена большей частью обжитые - города и деревни стоят едва ли не каждые несколько миль, если не верст. В общем, сытно, мирно и не утомительно, хотя и несколько дольше, чем по первоначальным планам.
Герда не возражала. Ей было все равно, как ехать, - лишь бы уже как-нибудь приехать, - и она неукоснительно следовала указаниям мастера Нурена, в частности, рекомендовавшего дамам переодеться в связи с патриархальными нравами местного населения в платья. Поэтому, когда в Хазторокани перед самой посадкой на струг их с Тильдой вознамерились похитить, участвовавшие в набеге ногайцы посчитали их просто двумя "свободными, белыми" женщинами и, разумеется, сильно просчитались.
А дело было так. Ввечеру, Герда и Тильда вышли с подворья, где их отряд дожидался утра, когда можно будет грузиться на струг, и пошли по главной улице городка, присматриваясь от нечего делать к лавкам и торговым лабазам. Идут, разговаривают, смеются, и обеим невдомек, что в этих местах люди просто так по городу на лошадях не скачут. Оказалось, набег, что здесь иногда все еще случается, но местные-то, заслышав топот копыт, тут же рванули кто куда - лишь бы с дороги убраться, да на глаза налетчикам не попасться, - но ни Герда, ни Тильда не были знакомы с местными реалиями, это их и подвело. Оглянуться не успели, а руки уже схвачены арканом в локтях и прижаты к телу, и кто-то подхватывает тебя на скаку и ловко взбрасывает перед собой поперек лошадиной спины.
В общем, Герда нападение прошляпила, отвлеклась, не сразу поняла, что за шум, и отчего все вдруг начали кричать, и зачем кому-то нестись "аллюром три креста" по центральной улице тихого захолустного городка. А когда все-таки встрепенулась и сообразила, было уже поздно, и она связанная лежала поперек седла...
"...как какой-нибудь сраный мешок с зерном".
От обиды на то, какая же она дура, - раз за разом влипает во все мыслимые и немыслимые неприятности, - Герда аж зубами заскрежетала. Но обижалась она недолго. Гнев и злость, поднявшиеся в душе сразу за тем, сожгли все иные чувства, включая, естественно и страх.  А улица тем временем осталась позади, всадники проскочили распахнутые ворота в бревенчатом тыне, служившем городу стеной, и, прибавив коням прыти, помчались прочь.
"Сейчас!" - решила Герда, понимая, что еще немного и может стать поздно.
Из оружия у нее с собой были только наваха и метательный нож в рукаве. Правда, руки были прижаты к телу, но похититель не успел связать ее по-настоящему, и веревочная петля при движении лошади немного ослабла и, освободив локти, сдвинулась вверх. Герда повернула голову и взглянула на похитителя. Типичный степняк. В рукопашной схватке наверняка невероятно хорош, в джигитовке, скорее всего, тоже. Но он от нее никакого подвоха не ждет и о том, что она вооружена, не знает. К тому же он занят и на нее не смотрит.
"Тебе же хуже!" - Герда осторожно, но без промедления, вытряхнула в ладонь левой руки метательный нож, а пальцами правой руки вцепилась в край седла.
"Ну, с богом!"
Она уколола коня в шею. Тот испугался, заржал и вильнул в сторону. В то же мгновение, воспользовавшись инерцией, Герда вскинулась, ударив плечом всадника в грудь. Из седла, впрочем, не выбила, - слишком хороший наездник, чтобы сходу взять его на испуг, - а сама, напротив, оказалась в неустойчивом положении, готовая слететь на землю. Однако ногаец рефлекторно выбросил руку, чтобы ее удержать, и Герда воспользовалась возможностью, развернув тело с опорой на руку мужчины, и всадила нож ему в горло. Удар смертельный, но смерть небыстрая, а конь мчится вперед, и Герде потребовались все ее силы, вся ловкость и вся чертова удача, чтобы, не упав под копыта мчащегося со всей дури коня, выбросить из седла своего похитителя, освободиться от аркана и наконец нормально сесть в седло.
Оказавшись в седле, она первым делом оценила ситуацию. Степняков было с дюжину - минус один, - и рвались они, скорее всего, к своим, то есть туда, где их будет много, и с ними ей уже не справиться. Полонянок, не считая ее, было семеро, но Герда прежде всего нашла взглядом Тильду и сходу, не раздумывая, метнула в спину всаднику свой единственный метательный нож. Кидать нож на скаку, да еще на пределе дальности, совсем непросто, но у Герды получилось. Попала, и, видимо, достаточно удачно, потому что ногаец вдруг выпустил повод, вскинул руки и начал заваливаться набок. И тут уже в игру вступила Тильда, которая, небось, тоже готовилась к рывку. В общем, буквально через несколько секунд их стало уже двое в седле. Причем, Тильда разжилась маленьким кавалерийским луком и вскоре, буквально через пару мгновений начала стрелять. К тому времени, как степняки заметили неладное, они потеряли троих, остальные развернулись и попытались взять Тильду в клещи. Убивать ее они пока не хотели. Видимо, блондинки в их краях стоят дорого, и они не хотели терять деньги или предмет торга и коррупции. Бакшиш белой женщиной, наверняка, стоит того, чтобы рискнуть из-за него головой. Чего они не заметили, так это того, что противник у них не один. В сумерках они попросту не рассмотрели Герду, мчавшуюся на коне прямо к ним. А между тем, сейчас она была невероятно смертоносна, поскольку в наследство от убитого ею степняка она получила не только коня под седлом, но и тяжелый одноручный шестопер. Вот этим "ужасным ужасом" она и треснула первого из ногайцев, до которого добралась. Врезала, что называется "со всей дури" и неожиданно для себя самой вышибла воина из седла. Второй, попавшийся ей под руку, получил прямо в лоб. Он как раз развернулся, а шестопер уже летел ему в голову, но вместо затылка разбил лоб. Понимая, что другой шанс вряд ли представится, Герда отобрала у мертвеца его странный изогнутый меч, и ринулась в схватку. Теперь ее видели, а значит, подобраться сзади уже не получится, но, как говорится, лучше умереть свободным, чем жить в рабстве. Герду переполнял такой сильный гнев, что она готова была рвать налетчиков голыми руками, но рубить их тяжелым кривым мечом было, разумеется, куда лучше.
Сблизившись с Тильдой, у которой, кроме лука, не было никакого другого оружия, Герда перекинула ей шестопер, и бой начался. Рубились отчаянно и, следует заметить, что о легкой победе нечего было и мечтать. Тут, впрочем, вообще о победе речи не шло. Полдюжины опытных бойцов против двух женщин, готовившихся к совсем другим схваткам и снаряженным не для боя, а для легкой прогулки по центральной улице города, этим все сказано. Но, к счастью, кое-кто спешил им на помощь. Как позже узнала Герда, прискакали бы все, но не у всех оказались под рукой хоть какие-нибудь лошади. Поэтому первым в погоню бросился один из наемников - Гуннар Берх. Он успел вскочить в прыжке на лошадь отставшего от других степняка, выбросив незадачливого налетчика из седла. Вслед за ним с минимальным отрывом рванул Нурен, отнявший лошадь у какого-то испугавшегося боя купчишки. Вот эти двое и подоспели тогда, когда Герда и Тильда уже рубились не на жизнь, а на смерть с озверевшими от такой наглости степняками. Для этих людей, как, впрочем, и для абсолютного большинства мужчин во всех без исключения землях, женщина, поднявшая меч на мужчину - это оскорбление самой сути мужественности. Для ногайцев же похищенные ими женщины представлялись и вовсе бессловесными объектами купли-продажи, ультимативными жертвами, но никак не равными им по статусу бойцами. Пасть от руки женщины казалось им худшим позором из всех возможных. Однако именно эти две женщины перебили за пару минут половину их отряда. Ну, а Герде и Тильде, и вовсе, терять было нечего. Второй раз в аркан - только мертвой. Отсюда и ожесточенность схватки.
Дрались бешено, резались насмерть, но женщины явно уступали в силе и выучке, не говоря уже о снаряжении. Так что Берх и Нурен подоспели вовремя. А еще через пару минут прискакал на неоседланном коне Юэль, и степняков быстро перебили. Но за победу пришлось заплатить дорогую цену. Нурен был убит, а Герда ранена копьем в бедро. Пока шел бой, она держалась в седле, но, по-видимому, потеряла много крови, потому что, едва последний из налетчиков был убит, силы оставили ее, и она сползла с коня на землю. Ну хорошо хоть не упала, могла ведь разбиться насмерть или что-нибудь сломать. Был в ее жизни прецедент, и не так, чтобы давно.
Тильда перевязала ее на месте, а потом, уже на постоялом дворе, вычистила рану, залила ее имевшимся в запасах Герды "драконьим огнем" - зельем, предотвращавшим загнивание ран, зашила шелковой нитью и перевязала нормальным бинтом. После этого ее напоили горячим вином с медом и специями и уложили спать. Спала она, впрочем, плохо. Без обезболивающего - а его у Герды осталось всего чуть - на долго не заснешь. Поэтому и оставаться на месте, - а таково было предложение Юэля, - было незачем. Во всяком случае, так решила Герда. Поэтому задержались они в Хазтаракани всего на трое суток. Надо было похоронить Нурена, сделать для Герды "переносной одр для живой девушки" - некую вариацию на вечную тему портшеза, в котором можно было не только сидеть, но и лежать, - и определиться с дальнейшими планами. Дело в том, что гибель Нурена ставила экспедицию в крайне сложное положение.
Во-первых, один лишь он в достаточной мере знал географию региона. У Герды же, как и у ее спутников, - ну, или хотя бы у некоторых из них, - представление о Сарматской равнине было самое расплывчатое. Во-вторых, после его смерти единственным человеком в отряде, который худо-бедно мог объясняться на великорусском наречии, оказалась Герда, а она о своих познаниях была не слишком высокого мнения. И, наконец, деньги. Денег в вещах новгородского шпиона не оказалось. То ли их у него и вовсе не осталось, и он собирался их где-то добыть, то ли золото Нурена кто-то успел прибрать к рукам. Впрочем, это была еще не беда. У Герды были свои деньги, которых им должно было хватить до самого Новгорода, а коли все-таки не хватит, она всегда сможет продать часть драгоценных камней или поменять на деньги одно из банковских обязательств, если, разумеется, в дороге попадется принимающий их к оплате банк, в чем лично Герда начинала сомневаться. В любом случае, командование отрядом перешло к ней, а она, учитывая свое состояние, делегировала большинство своих полномочий Юэлю, предварительно постановив, что, следуя планам Нурена, они пойдут вверх по течению Итиля так далеко, как получится, имея в виду ледостав, который мог начаться не то, чтобы со дня на день, но явно очень скоро. А уже оттуда двинутся в Новгород по суше. Местные утверждали, что, когда реки покроются льдом, они превратятся в отличные дороги. Герду это утешало, но она опасалась того, что, не зная карты, они могут заехать куда-нибудь не туда. Впрочем, задержка в этом смысле пошла экспедиции на пользу. Во-первых, через женщин, которых спасли от полона Герда и Тильда, удалось выйти на единственного в городе торговца книгами и гравюрами, и купить у него две неплохих карты Сарматской равнины. Во-вторых, уже этот негоциант привел к Герде "заплутавшегося в путях" свевского землепроходца Томаса Олена - высокообразованного ученого, который отлично говорил на латыни и многих других языках, и в его планы как раз входило добраться до Новгорода Великого, да только у него не было на то денег. Олен хорошо знал местные говора, ориентировался в порядках, но главное - знал географию этих мест и взялся "за еду и проезд" стать для Герды и ее отряда и толмачом, и проводником, и вообще "Вергилием на любой жизненный случай".
И наконец, задержка в городе позволила Герде и остальным привести в порядок свою одежду. А для Герды местные мастерицы и их мужья и отцы отмыли, отремонтировали и подогнали под рост и комплекцию трофейную амуницию ногайского воина: сапоги, наручи, поножи и кольчугу, а также стальной шлем с войлочной шапочкой-подшлемником и шапку малахай. Кроме того, она обзавелась двумя булатными кинжалами и трофейной саблей, самой короткой и по случаю, самой красивой из захваченных у ногайцев. Здесь такие называли клычами.
В конце концов, все устроилось, и они отплыли.  Кают на струге не было, но спускаться в трюм - даже при том, что на дворе стояла поздняя осень, - Герда отказалась. Поэтому им с Тильдой устроили под навесом вблизи мачты нечто вроде маленькой кибитки из воловьих шкур, в которой помещались только они вдвоем и их дорожные мешки. Остальной груз - вьюки и переметные сумы, седла и сбруя, - был сложен под палубой. Лошадей везли на втором струге под охраной двоих наемников. Шли на веслах и под парусом, когда дул попутный ветер, но путешествие все равно затянулось, так что Герда вволю налюбовалась панорамами итильских берегов. Спрятавшимися за тыном деревянными городками, небогатыми селами, одинокими церквушками на обрывистых берегах и облетевшими на зиму пойменными дубовыми лесами. Весной или ранней осенью наверняка здесь было очень красиво. Но сейчас, в преддверии ледостава, огромная река - а Итиль оказался просторен, как море, - дышала знобкой стылостью. Берега казались темными и негостеприимными, а над речным простором дули холодные ветра.
Границу Гардарики пересекли в районе Нижнего Новгорода в первых числах декабря, но дальше плыть уже было невозможно, потому что река встала. С трудом добрались до самого города и, заселившись на постоялый двор, стали ждать, когда реки покроются крепким льдом и ляжет прочный снежный наст. Герда к этому времени уже не только ходила, - хоть и прихрамывая, - но и могла садиться в седло, хотя длинный переход вряд ли выдержала бы. Поэтому, учитывая расстояние, которое им предстояло пройти, - а они собирались идти через Владимир на Москву и уже оттуда через Тверь в Новгород Великий, - решено было нанять две конные упряжки с санями, одну для Герды, Тильды и Нолена и вторую - для поклажи.  Денег к этому времени оставалось мало, - а банк, как и следовало ожидать, так и не объявился, - так что пришлось продать кое-что из драгоценностей, но в этих краях за камни хотя бы дали хорошую цену.





Глава 3. Принцесса




1.
До Новгорода добрались только в середине января. Герда к этому времени, как минимум, по нескольку часов в день проводила в седле и даже тренировалась в сабельном бое, но, правду сказать, бедро все еще окончательно не зажило. Болело - иногда больше, иногда меньше, - и сильно ограничивало Герду в движении. Все-таки без магии дела шли куда хуже, чем с колдовством, а выздоровление приближалось куда медленнее, чем ей этого хотелось. Но, увы, исчезнув после посещения древнего храма, Дар к Герде так и не вернулся. Не приходила к ней больше и Другая Она, не говоря уже о Неистовой. Это было обидно, но Герда уже, кажется, научилась воспринимать жизнь такой, какая она есть, а не такой, как хочется. И, возможно, поэтому, чем ближе они подъезжали к Новгороду, тем хуже становилось у нее на душе. Принцесса или нет, она осталась в одиночестве посередине огромного мира. Без подданных, без друзей, без поддержки. Какой простой ни была бы ее жизнь в Ароне, там она была сама себе хозяйка, и жила, положа руку на сердце, просто великолепно. Не то теперь. После невероятно сложного, опасного и долгого, как целая жизнь, путешествия, она ехала в Новгород к мужчине, который то ли действительно ее любит и ждет, то ли давно уже изменил свое к ней отношение и свои планы относительно нее. Они ведь и знакомы были всего ничего и знали друг о друге совсем недостаточно. Хочет ли он по-прежнему на ней жениться? И захочет ли, узнав все подробности? Она ведь теперь опасный гость. Жернов на шее, никак не меньше. Да и она сама. Что она знает о князе Полоцком? А что если он совсем не такой, как ей тогда показалось? Сможет ли она с ним жить? Захочет ли? Ведь, если замуж, то, верно, и в постель, а там, кто его знает, понравится ей это или нет?
Герда не знала ответов на эти вопросы, и оттого с каждым новым днем нервничала все больше и больше. Временами, ее занимали совсем уже идиотские вопросы: так ли хорошо она выглядит после всего через что она прошла, чтобы встретиться с мужчиной, с которым не виделась почти целый год? Как он отреагирует, обнаружив в первую брачную ночь - если таковая вообще случится, - шрам под ее левой грудью и другой на левом бедре? Нужна ли ему хромоножка, с которой даже вальса толком не станцевать? В такие минуты, она забывала, что шрамы у нее небольшие и аккуратные, и что хромать она, скорее всего, вскоре перестанет. Ей было муторно и одиноко, тоскливо и больно, и, разумеется, холодно. А еще она была грязная, в давно не стиранной одежде, и, предположительно, пахла, как отхожее место. Настроение мысли об этом ей, разумеется, не поднимали.
И вот этот день настал. Показав на городской заставе перстень князя Полоцкого, в очередной раз сослуживший ей службу в качестве универсального пропуска по землям Гардарики, Герда въехала в Новгород. По такому случаю она пересела в седло и возглавила свой маленький отряд. Дело шло к вечеру, смеркалось и по зимнему времени под обложенным снежными тучами небом стоял лютый мороз, пробиравший Герду, что называется, до костей, несмотря даже на все слои кожи, шерсти и меха, которые она на себя напялила. Людей на улицах города было крайне мало, и спросить дорогу было практически не у кого. Тем не менее, не стоять же на месте?
- Поехали! - приказала она своим немногочисленным спутникам. - Там разберемся.
И они поехали, но город оказался велик, и пока добрались до центра, построенного на берегу неширокой - по сравнению с Итилем, - реки, совсем стемнело. Впрочем, здесь почти на всех улицах горели или фонари над дверями домов, или факелы в железных кольцах на стенах или в подставках вдоль дороги, свечи и лампы в застекленных окнах, огонь в жаровнях, выставленных на перекрестках или в начале подъездных аллей, ведущих к большим особнякам, каменным дворцам и срубленным из вековых сосен и дубов деревянным теремам или хоромам, как их тут еще называли. В общем, выглядело все это незнакомо и странно, но интересно и, пожалуй, даже красиво. Нашлось, в конце концов, и Полоцкое подворье - дворец князя Ивана. Рассмотреть его в темноте было невозможно, но, по-видимому, он был огромен, как и положено настоящему княжескому дворцу, и занимал немалую территорию. А еще он был обнесен высокой кованной оградой, через прутья которой видны были только деревья парка, да уходящая в глубину территории подъездная аллея. Ворота, понятное дело, были заперты, но при них состоял сторож.
Перстень князя Ивана произвел впечатление и на этого служаку, но порядок есть порядок, и к дому он пропустил одну лишь Герду, правда, верхом. Около парадного подъезда коня у нее принял грум, а учтивый мажордом распахнул перед ней двери и, впустив в обширный и хорошо освещенный вестибюль - мраморные колонны, лестницы, двумя элегантными дугами поднимающиеся на второй этаж, немногочисленная, но красивая резная мебель темного дерева, - поинтересовался, с кем имеет дело, и что привело незнакомца в дом князя Полоцкого. По всей видимости, он принял Герду за юношу, одета-то она была по-мужски. Но она была не в том настроении, чтобы объясняться на эту тему, поэтому снова продемонстрировала перстень князя Ивана и попросила о срочной с ним встрече.
- Его высочество находится в отъезде, - вежливо поклонился Герде монументального вида мажордом, - но я тотчас доложу о вас молодой госпоже. Как прикажете вас представить?
"Молодая госпожа! - тоскливо констатировала Герда. - Этого следовало ожидать. Моя удача меня никогда не подведет!"
- Доложите, что виконтесса Герарда ди Чента приехала в Новгород по любезному приглашению князя Ивана.
"Ну, не говорить же всем и каждому, что я принцесса крови, герцогиня и, боже мой, кто еще!"
- Прошу вас, ваше сиятельство, - не моргнув глазом, предложил мажордом, делая приглашающий жест в сторону удобного кресла, - присаживайтесь. Приказать подать вам вина?
- Лучше водки, - хмуро ответила Герда, садясь в кресло. - И побольше.
Горе, как она уже успела научиться у русичей за время своего долгого путешествия по заваленной снегами Гардарике, лучше всего заливать водкой, пока оно, горе, в ней, в этой водке, не утопнет.
"Твою ж мать!" - Ругнулась она мысленно на местном наречии, но легче ей от этого не стало.
Как только в жизни у нее что-нибудь начинало выстраиваться, тут же происходило нечто, что разрушало все ее надежды и чаяния. Поэтому, пусть будет водка.
- Как прикажите, ваше сиятельство, - снова поклонился мажордом и пошел выполнять поручение.
"Ну, почему мне так не везет? - уныло думала Герда, почти автоматически набивая трубку каким-то пахучим табаком. - Почему в любом деле я в конце концов оказываюсь проигравшей стороной?"
К курению трубки она пристрастилась во время длительного плавания по Итилю. Табак - здесь его называли турецким, - отвлекал от дурных мыслей и помогал справиться с болью, особенно если добавить в него немного перемолотой в порошок сушеной конопли. Бороться с поганым настроением он помогал тоже. Герда высекла огонь - теперь все делалось без магии - пыхнула, раскуривая трубку, и в этот момент практически одновременно слуга принес ей на серебряном подносе хрустальный стакан с прозрачной остро пахнущей жидкостью, а по лестнице со второго этажа вниз спустилась симпатичная молодая женщина в элегантном домашнем платье.
- Добрый вечер, виконтесса, - улыбнулась она, направляясь к Герде. - Я Дарья Полоцкая, чем могу быть полезна?
- Княгиня, - встала ей навстречу Герда, - ваш супруг...
- Ох, нет! - с улыбкой всплеснула руками женщина. - Я не княгиня и уж точно не супруга князя Ивана. Я его молочная сестра. Ношу его фамилию, но княжеского титула у меня нет. Я живу в Пскове, а на зиму с детишками приехала погостить к брату.
"Ах, вот оно как! - неожиданно даже для самой себя обрадовалась Герда. - Сестра - это хорошо. Сестра - это просто замечательно! Если сестра, значит, все еще может устроиться!"
- Прошу прощения, госпожа Дарья. Я просто не знаю ваших реалий. Называйте меня, пожалуйста, Гердой. Я из Эринора, если вы знаете, где это.
- Знаю, - с интересом посмотрела на нее женщина.
- Князь Иван предложил мне защиту, - Герда достала из кармана и показала Дарье перстень с печаткой. - И вот я решила воспользоваться его любезным предложением и приехала в Новгород. У меня на родине, знаете ли, не сложились отношения с отцом. Вот и пришлось уехать.
- Ну, и хорошо сделали, что приехали! - Дарья рассматривала ее с видимым интересом, даже не пытаясь скрыть своего любопытства. - Князь Иван будет дня через два-три, он поехал встречать поезд невесты, а вы пока располагайтесь, отдыхайте. Я прикажу приготовить вам комнату и нагреть воды.
"Поезд невесты? Нет, мне определенно на роду написано навсегда остаться несостоявшейся невестой!" - Опять сжало сердце, и слезы закипели где-то за орбитами глаз.
- Значит, его можно поздравить? - спросила она недрогнувшим голосом.
- Поздравить? - переспросила Дарья.
- Наверное, можно и поздравить, - пожала она плечами. - Князь Иван любит своего отца и с невестой, как я знаю, знаком, оттого Великий князь его и послал встречать поезд княгини де Ла Тремуй.
"Так это невеста Великого князя!" - сообразила Герда.
- Это хорошо, - улыбнулась Герда. - Я с ней тоже знакома и, наверное, даже лучше, чем князь Иван.
- А у вас, виконтесса, случайно, волосы не льняные?
- Пепельные, если отмыть, - тяжело вздохнула Герда, снимая малахай.
- Может так случится, - осторожно, словно боялась вспугнуть севшую на руку птицу, спросила, тогда, Дарья, - что где-то когда-то вас звали Агнессой?
- Князь Иван рассказывал? - Это был очень хороший знак, но насколько он хорош, на самом деле, Герде еще предстояло узнать.
- Да.
- Ах, - встрепенулась затем Дарья. - Ну, что же мы здесь стоим! Вы же устали с дороги! Агнесса?
- Герда, - улыбнулась Герда. - На самом деле Герда. Но я не одна. За воротами остались люди, с которыми я прошла полмира.
- Полмира? - удивилась женщина.
- Около того!
- Значит, вы голодны, и вам нужна ванна! - решила Дарья, и все разом пришло в движение.
Дарья оказалась необычайно организованной и энергичной женщиной. Не прошло и пяти минут, как кто-то бежал уже к воротам, чтобы позаботиться о сопровождавших Герду людях, а кто-то другой провожал "виконтессу" в отведенные ей покои. Дом, насколько она успела понять, попав в живой круговорот, состоящий из слуг и служанок всех мастей, был не только большим, но и замечательно красивым. Во всяком случае, по своей роскоши он мало чем уступал дворцу королей Эринора. Но Герде было пока не до этого. Она так устала, что усталость, казалось, въелась ей в кости и растворилась в крови. К тому же она выпила-таки поданную ей водку, и это, скорее всего, было лишним. Развести не развезло, но ясность восприятия нарушилась основательно. И Герда не запомнила, как оказалась в просторной спальне, и кто усадил ее в кресло, поставленное у разожженного камина. Но вокруг творились чудеса, хотя и без всякой помощи магии. Откуда-то появились ее переметные сумы и вьюки, но в них, насколько она помнила, не было ни чистого белья, ни нормального платья. Впрочем, обнаружив, в каком состоянии пребывает убогий гардероб виконтессы ди Чента, служанки принесли ей чистую ночную рубашку и просторный шлафрок, позаимствованные, надо полагать, у гостеприимной Дарьи Полоцкой. Сестра князя Ивана была ниже Герды ростом, но плотнее, и тем не менее, чуть коротковатая и несколько излишне свободная рубашка из белоснежного батиста была куда лучше того, в чем неделя за неделей, не раздеваясь, вынуждена была спать Герда.
А потом она разделась и опустилась, наконец, в горячую воду. Ванна была медная, украшенная чеканкой, но не это главное. Она была большая, так что, сев в нее, Герда смогла вытянуть свои длинные ноги. Горячая вода, розовое масло и шафрановое мыло, и уверенные руки двух средних лет женщин, взявшихся ее мыть - все это подействовало на Герду настолько умиротворяюще, что она не заметила, как расслабилась и, вроде бы, даже задремала. Но потом все-таки очнулась от дремы, встрепенулась и нашла себя уже одетой в запахнутый и завязанный кушаком шлафрок и обутой в теплые войлочные туфли, сидящей за столом, на котором служанка расставляла перед ней чудесные яства, о существовании которых Герда или успела позабыть, или вовсе никогда не знала. Исходящая ароматным паром жирная уха, румяные пирожки с тем и с этим, - с мясом и рыбой, мороженой ягодой и прошлогодними яблоками, - копченая белорыбица и соленая семга, и что-то слоеное из теста и мясного фарша... В общем, здесь было столько разнообразной еды, что у голодной Герды слюни только что, изо рта не текли.
Между тем, служанка налила ей в серебряный стаканчик красного вина, а другая спросила, не помешает ли их сиятельству госпоже виконтессе молодая хозяйка, и вскоре они уже сидели за столом вместе.
- Извините, Герда, если я вмешиваюсь не в свое дело, - мягко поинтересовалась Дарья в какой-то момент неспешного разговора, - но мне передали, что у вас на бедре недавно зажившая рана...
- И еще один шрам под левой грудью, - криво усмехнулась в ответ враз отрезвевшая Герда. - Это не тайна. Под грудью след от удара кинжалом. Сзади, под лопаткой, к слову, тоже есть шрам. Клинок был длинный и прошел меня насквозь. Но это старая история, почитай, два года прошло. А на бедре действительно свежая рана. Это меня ногаец в Хазтаракани копьем ударил.
- В Хазтаракани? - опешила Дарья. - Но ведь это где-то на краю света!
- Ну так мы и туда добирались, если правду сказать, через всю Горную Страну, затем через степь и пустыню, а потом уже по Яику до Хазарского моря и там вдоль берега к устью Итиля.
- Ох! - прикрыла рот ладошкой пораженная ее рассказом женщина. - А что же ногайцы?
- А что с ними? - не поняла Герда, занятая активным поглощением пищи.
- Как вам удалось от них убежать?
- Так не удалось, - поморщилась Герда, вспомнив эту историю, - в том-то все и дело, Дарья, что не удалось. Пришлось их всех убить.
И в этот момент Герда поняла, что убийство перестало быть для нее чем-то невероятным, ужасным, невозможным, отнюдь не тогда, когда она дралась за свою жизнь с ногайцами, а много раньше, еще до того, как она зарезала своего несостоявшегося насильника. Зло незримо прорастало в ней с раннего детства, и, возможно, не стоило королю оплодотворять ее мать. Из семян зла вырастают только черные цветы.
- Так, значит, у вас сабля...
- Не для красоты, - согласилась Герда с очевидным. - Но это, Дарья, совсем другая история...


***


В результате, с устатку, да под милый сердцу разговор, - а Дарья оказалась отличной собеседницей, - Герда не только наелась до отвала, но и напилась так, что, едва забралась в постель, как сразу же уснула. И сон ее был крепок и безмятежен, а проспала она без малого двенадцать часов. Спала бы и дальше, но выпитое вечером вино начало проситься наружу, и Герде пришлось открыть глаза. Так начался для нее новый день.
К тому времени, как она проснулась, слуги привели в порядок - выстирали, высушили, почистили и отпарили, - единственную оставшуюся целой пару белья и более или менее приличное платье, в котором не стыдно было выйти из спальни. Завтрак она, впрочем, благополучно проспала, так что ела в одиночестве. Съела тарелку рисовой каши с маслом, изюмом и курагой, кусок отварной осетрины, два яйца, сваренных вкрутую и печатный пряник. Запивала завтрак водой и черным чаем, заправленным тростниковым сахаром и молоком, и вышла из-за стола совершенно счастливая. Но это настроение не помешало ей вспомнить об обязанностях, и она тут же пошла проведать своих людей. С ними, к счастью, все было в порядке. Дарья не обманула. Всех разместили с комфортом, накормили и обеспечили помывкой и одеждой на первый случай. И сейчас они готовились выйти в город, чтобы пройтись по лавкам и приодеться, поскольку обносились до последней степени. Деньги у них были, так как Герда отказалась от серебра, вырученного за оружие и лошадей убитых ими ногайцев.
Переговорив с Тильдой, Юэлем и Томасом Ноленом, Герда тоже задумалась о гардеробе. Денег у нее осталось мало, но в Новгороде, как она знала, находилось отделение "Торгового" банка, и, значит, денег ей должно было хватить на любые сумасбродства и уж, тем более, на то, чтобы "обновить свой гардероб". Однако Дарья Герду опередила и все ее планы решительно отложила на завтра. Оказывается, Герду уже дожидались вызванные Дарьей модистки и белошвейки, а также портные, перчаточники и скорняки. Так что к вечеру у нее уже были и шелковое белье, и батистовые ночные сорочки по размеру, и пара платьев на первый случай, чтобы по дому в шлафроке не разгуливать, и чтобы было в чем из дома выйти, а еще сафьяновые сапожки с меховым подбоем, шуба из меха куницы, зимние перчатки и меховая шапка незнакомого покроя.
- Это конечно не идеально, - словно бы, извиняясь, объяснила ей Дарья, но к моменту, как вернется князь Иван, мы вам уже соорудим вполне приличный гардероб.
Герда смотрела на молодую женщину, восхищалась ею, но думала, скорее о себе, чем о сестре князя Ивана. Сейчас она пыталась понять, что с ней происходит. В груди Герды разливалось удивительное тепло, быстро переходящее в жар. Но этот жар не причинял боль, не испепелял. Он... Он был счастьем, о котором она могла только грезить. Забота, вот в чем было дело! Кто и когда в последний раз заботился о Герде? Каро. В первый и в последний раз в ее пусть и короткой пока, но зато путанной и полной неприятностей жизни. Ни до нее, ни после, никто не был к ней так добр, как Шарлотта. И в этом смысле, Дарья живо напоминала ту княгиню де Ла Тремуй, которая взялась наряжать и украшать совершенно незнакомую ей девушку - Агнессу де Фиен. Впрочем, имелись и различия. Дарья Полоцкая отнюдь не ребенок, какой была в ту пору Каро. Она взрослая женщина, мать троих чудных детишек и мужнина жена, а еще она член княжеской семьи, и это многое говорит и о ней, и о семье великого князя.
Мать Дарьи, девушка из хорошей семьи, изгнанная из дома за внебрачную связь, стала кормилицей князя Ивана и так пришлась ко двору, что вошла, в конце концов, в близкий круг княгини Анны - жены великого князя Гардарики. Так что Дарья выросла в кремле - в местном аналоге королевского замка - как сестра князя Полоцкого. Сейчас она была замужем за боярином старинного рода и носила совсем другую фамилию, но все ее по старой памяти звали Дарьей Полоцкой, в особенности, в доме князя Ивана, где она распоряжалась, как настоящая хозяйка.
- Пока Иван не женился и не привел сюда молодую княгиню, я могу делать в Полоцком подворье все, что душе угодно, - объяснила она Герде со спокойной гордостью. - И уж точно, это в моих силах, одеть, как полагается, дорогую гостью.
При этом, говоря про "дорогую гостью", Дарья смотрела на Герду с таким странным выражением лица, что у той возникли кое-какие подозрения относительно рассказов князя Ивана о встреченной где-то в далеких краях Агнессе де Фаен. Возможно, на этот раз Судьба не посмеется над ней? Это было бы замечательно, но наученная горьким опытом, Герда уже не бралась что-либо загадывать. Предполагать можно всякое, мечтать можно о разном, хотеть можно чего угодно, но пути господни неисповедимы, в особенности, если речь идет о колдунье, связанной с языческими богинями. И пусть все это теперь в прошлом, - и магия, и богиня, которая, верно, и думать забыла о существовании своей подопечной, - такое, на самом деле, не забывается, а, возможно, и не прощается, хотя в Коллегиуме и утверждали, что колдовство не противоречит вере в бога, ибо не несет на себе печати "бесовства". Не все теологи, насколько знала Герда, соглашались с такой постановкой вопроса, но церковь вынуждена была терпеть колдунов, как "неизбежное зло", ибо магия существовала всегда, и, наверное, здесь тоже не обошлось без божьего промысла.


***


На следующий день, с утра отправились с Дарьей гулять по лавкам и портновским мастерским.
- И еще обязательно надо пройтись по гостиному двору, - уверяла сестра князя Ивана.
Герда не возражала, ей все было по душе, потому что настроение у нее было, что называется, солнечное.
- Гостиный двор? Это где много-много лавок и мастерских ремесленников? - улыбалась она. - Едем!
Уселись в великолепную запряженную четвериком карету с княжескими гербами на дверцах - "и не забыть про цинскую слободу, - вспомнила Дарья, устраиваясь на мягком оббитом темным бархатом диванчике, - и еще к немцам стоило бы заглянуть" - но первым делом они все-таки поехали в "Торговый банк". Дарья уговаривала Герду не торопиться "с глупостями", поскольку денег у нее хватит на все, в том числе, и на то, чтобы как следует нарядить "дорогую гостью". Но Герда была непреклонна. Ей вдруг остро захотелось стать самодостаточной, тем более, что она действительно достигла определенной финансовой независимости.
"Как бы не сложилось, содержанкой я не стану!"
- Дарья, - сказала она сестре Ивана, - вы чудная. Добрая и, как у вас в Гардарике говорят? Хлебосольная? Да, кажется, так и говорят: хлебосольная. У нас сказали бы щедрая. Поверьте, я бы не постеснялась принять от вас помощь. Честное слово! У кого-нибудь другого не взяла бы, но вы, Дарья, не "кто-нибудь другой". Я это вижу. Чувствую. Однако у меня действительно есть деньги! Их достаточно, и было бы глупо их не потратить.
- Наследство? - с неожиданным интересом спросила Дарья.
- Нет, - улыбнулась Герда, покачав мысленно головой, - это я в Хаарнахе клад нашла. А про наследство я вам как-нибудь в другой раз расскажу. Обхохочетесь!
- Все настолько плохо? - Дарья оказалась очень чуткой к интонациям, мгновенно уловив что-то недосказанное в том, как Герда сказала ей о своем наследстве.

"Чуткая?" 
Герда и сама не знала, что на нее вдруг нашло, но она почувствовала Дарью, увидела...
- Ощутила, - подсказала ей Другая Она. - Ну, же, подруга! Не тупи! Всего еще один маленький шажок!
- Ты вернулась... - Герда не знала смеяться ей или плакать. 
- Хорошая попытка, - улыбнулась Другая Она. - Следующий ход, пожалуйста.
- Дар! - От восторга у Герды даже перехватило дыхание. - Это мой Дар!
- Ну, наконец-то!
- Но почему именно сейчас?
- Кхе ше ан ра?
- Не догадываешься? - переспросила Герда, непроизвольно переводя слова своего Альтер Эго на горан, и наконец поняла.

Мозаика сложилась. Магия не вернулась, потому что никуда от Герды, на самом деле, никогда не уходила. Она просто была занята все это время, ее магия. Все силы ее Дара уходили на то, чтобы выстроить в памяти структуру давным-давно умершего языка. Того самого языка, на котором написана книга, подаренная Темной богиней. Сейчас этот язык воскрес в Герде. Зазвучал, ожил, и освободившаяся от непосильного труда магия снова стала доступна.
- Спасибо за подсказку, - поблагодарила она Другую Себя. - И... В общем, я рада, что ты вернулась.
Сказав это Себе Другой, Герда повернулась к Дарье и заглянула женщине в глаза:
- У вас, Дарья, третий уровень, не правда ли? Вы колдунья. Дар Духа, если не ошибаюсь?
- Как вы?.. - встрепенулась Дарья. - Ох! Так вы тоже?..
- Такая же, как вы, - улыбнулась Герда.
- Нет, - покачала головой Дарья, - не такая. Вы можете видеть уровень и сразу опознаете Дар... Какой у вас статус, Герда?
- У меня нет статуса, - не без горечи усмехнулась Герда, вспомнив про Коллегиум и про Орден. - Я самоучка, знаете ли. Все сама, сама... Даже не знаю точно, какой у меня уровень.
Лукавила конечно, не без этого. Темная богиня определенно говорила, что у Герды уровень выше стандартного первого. Но осторожность подсказывала, что нигде и никому не следует говорить лишнего.
- Но, если вы видите силу Дара и его направленность, уровень должен быть достаточно высок, - предположила Дарья.
- Похоже на то. - Герда не стала рассказывать, что до сегодняшнего дня не знала, что может так ясно ощущать чужой Дар, надо только подобраться поближе, да поболтать подольше.
- Ох, ты! - Дарья была в восхищении, и Герда ее понимала. Совсем недавно и для нее колдуны с высоким уровнем силы были чем-то таким, что здесь в Гардарике, называют "невидаль заморская".
- Мы еще об этом обязательно поговорим, - пообещала она Дарье, когда карета остановилась перед солидным зданием, облицованным серым гранитом. -  А вот и банк!
Они вышли из кареты - причем Дарья все время завороженно взглядывала на Герду, видно, не могла успокоиться, узнав, что ее новая знакомая сильная колдунья, - и прошли в здание банка. Привратник открыл перед ними тяжелые двери, распорядитель, встретивший их в вестибюле, едва бросив взгляд на Дарью, которую, по-видимому, многие знали в Новгороде в лицо, тут же проводил женщин в большой хорошо обставленный кабинет, где им навстречу встал из-за стола представительный господин в дорогом, расшитом золотом пурпурном камзоле.
- Рад приветствовать, ваше сиятельство, в нашем банке, - согнулся он перед Дарьей в низком поклоне. - Чем могу быть полезен?
- Моей гостье, виконтессе ди Чента, нужно получить деньги по аккредитиву, - объяснила Дарья, усаживаясь в кресло перед столом.
- К вашим услугам, - поклонился Герде банкир. - Какого рода аккредитив вы хотите обналичить?
- Вексель "Торгового" банка, - Герда достала из кошеля вексель на пять тысяч двойных флоринов и свою подорожную и положила документы на стол перед банкиром.
- Минута, ваше сиятельство!
Чтобы внимательно изучить документы, печати и подписи, банкиру, и в самом деле, понадобилось всего несколько минут.
- Все верно, - кивнул он, возвращая Герде подорожную. - Каковы ваши пожелания относительно суммы наличных, госпожа виконтесса?
- Я хотела бы получить, скажем, двести флоринов в звонкой монете, - улыбнулась мужчине Герда, - и какие-нибудь платежные обязательства на соответствующие по размеру суммы.
- Весьма разумное решение, - ответно улыбнулся банкир. - я сейчас же отдам необходимые распоряжения. С вашего позволения, сударыни, - снова встал он из-за стола, - я должен вас ненадолго покинуть. Приказать подать вам вина?
- У вас есть кофе? - полюбопытствовала Герда, успевшая уже забыть, когда в последний раз пила этот замечательный напиток.
- Все, что пожелаете!
Банкир не соврал, и вскоре слуга принес в его кабинет серебряный поднос, на котором стояли керамический чайник с травяным чаем, который заказала Дарья, и серебряный кофейник, фарфоровые чашки изумительной работы, хрустальная сахарница и фарфоровое блюдо с пирожными. Слуга разлил напитки по чашкам и удалился.
- Любите кофе? - полюбопытствовала Дарья, начинавшая, по-видимому, оправляться от потрясения, вызванного откровением Герды.
- Я все люблю, - вздохнула Герда, принюхиваясь к кофейному аромату, - но конкретно кофе не пила уже несколько месяцев.
- Это будет очень нескромно, если я спрошу вас, Герда, какой у вас Дар?
- Это нормально, - успокоила женщину Герда. - Спрашивайте, что хотите!
"А уж я решу, отвечать или нет", - добавила она мысленно.
- Полагаю, у меня сродство со стихией огня, - сказала вслух и, вытянув левую руку ладонью вверх, начала зажигать на пальцах свечное пламя. Когда трепещущих на легком сквозняке язычков пламени стало пять, Герда начала окрашивать их в разные цвета, закручивать по спирали и вытягивать в высоту. Так что через несколько минут на подушечках разведенных веером пальцев плясали пять цветных языков пламени высотой до полуметра каждый. Тонкие, словно, клинки стилетов, закрученные винтом они были совершенно реальны. Настоящий обжигающий и согревающий огонь, от которого, как вскоре узнала Дарья, можно зажечь обыкновенную свечу.
- Потрясающе! - выдохнула женщина, и это восклицание подвигло Герду на следующий подвиг.
Она решилась на то, чего еще ни разу не делала, хотя и знала, что теоретически это возможно. Он убрала руку и, подвесив сгустки пламени в воздухе, заставила их кружиться в хороводе. Сейчас огонь стал подвластен ее воле, как никогда прежде, и главным в этом странном фокусе было то, что Герде не пришлось для этого строить специальные заклинания или оживлять произнесенные, или подразумеваемые формулы. Все творилось само собой, - "силой разума" и "страстью сердца" - по одному лишь ее желанию, с легкостью и естественностью дыхания или ходьбы. Герда хотела, огонь исполнял любой ее каприз.
- Это... Это чудо! - Выдохнула между тем Дарья. - Как это возможно? Как?..
- Я рада, что вам понравилось, - улыбнулась Герда, развеивая огненную карусель. - Если хотите, можем устроить вечером фейерверк. Я, правда, ни разу этого не делала, но теорию знаю. Можем попробовать.
- Не надо, - покачала головой Дарья. - Не дай бог, кто увидит! Про такое чужим знать не надобно. У нас колдуны лишь бы кому не открываются, но, если хотите, познакомлю вас с другими, при них можно все.
"Вот при колдунах я бы как раз поостереглась!" - подумала Герда, но вслух сказала нечто другое:
- Хочу, - сразу же решила она, надеясь, что здесь, в Гардарике, все сложится не так скверно, как это случилось с ней в Коллегиуме.
- Значит, договорились! - облегченно вздохнула сестра Ивана. - А фейерверк... Можем съездить в поля... Здесь недалеко находится наше с мужем имение... Можем попробовать запустить огни там.
- Договорились, - кивнула Герда, почти дословно повторяя реплику Дарьи, и в этот момент вернулся банкир. Он принес четыре кошеля из темно-зеленого сафьяна и несколько листов пергамента, сложенных вчетверо. В кошелях находилось по пятьдесят золотых рублей в каждом, а пергаменты являлись "чеками": четыре чека по четыреста пятьдесят рублей и три по тысяче...


***


Все-таки, когда есть деньги, чувствуешь себя куда лучше, чем, когда их нет. Казалось, даже на улице стало теплее, и солнце засияло ярче, заставляя искриться снежный наст.
"Странный эффект! - отметила Герда, не упустившая из вида случившиеся в ней перемены. - Или все дело в том, что я слишком люблю деньги?"
Странное предположение, если честно. Ведь она, сколько себя помнила, не была ни жадной, ни меркантильной. Эгоистичной? Возможно, и даже скорее всего. Но ни разу не корыстной. Практичная, но не скупая: скаредность - не ее. Гордая и амбициозная - несомненно. Но при этом не жадная и уж точно - не мелочная. Тогда, откуда взялась эта беспричинная, как ей казалось, эйфория, это неуместное воодушевление, бессмысленный восторг?
- А если это всего лишь приступ счастья? - спросила Другая Она, подхватывая Герду под руку. - Предвкушаешь удовольствия, разве нет? А удовольствия стоят денег...
- Как у тебя все просто! - покачала головой Герда. 
- А зачем все усложнять? - возразила Другая Она.
И в самом деле, вот пройдутся они с Дарьей по торговым рядам - чем не удовольствие?
И они отправились на поиски радости, заглянув первым делом в гостиный двор. Такого чуда, если честно, Герда не встречала ни в одном другом городе ойкумены, а ведь она много где была. Однако, попав в первый раз в Нижнем Новгороде в так умно и необычно организованный торговый квартал, она вполне оценила, как идею, так и исполнение. Впрочем, в Новгороде Великом гостиный двор, на поверку, оказался и больше, и богаче, чем виденный ею в Нижнем, и Герда с удовольствием прошлась по его крытым галереям вдоль всевозможных лавок и ремесленных мастерских. Чего здесь только не было! Казалось, нет такой вещи, такой услуги и такого мастерства которых невозможно здесь найти. Герда, впрочем, нашла, такой уж она была человек. Как выяснилось, здесь не шили такое женское белье, как в Эриноре и Горанде, и это было неправильно, потому что Герда с юности привыкла носить короткие штанишки до середины бедер - с удобными завязочками на талии, - и бюстье. Отказываться от хорошего не хотелось, поэтому пришлось вспомнить жизнь в доме барона Геммы и нарисовать понравившейся ей белошвейке правильный крой, объяснив по ходу дело, что, для чего, и как должно в конечном счете выглядеть и сидеть на фигуре. Договорились, что мастерица сошьет к завтрашнему утру несколько образцов, и, если все будет сделано, как надо, знатные дамы закажут ей по нескольку комплектов такого белья из шелка и батиста, и, разумеется, с вологодскими шелковыми кружевами.
- Я пришлю возок, - сказала Дарья, когда все условия сделки были оговорены, и белошвейка получила серебряный гривенник задатка. - Приедешь, покажешь товар, на месте решим сколько и чего у тебя заказывать! Хорошо сработаешь, от заказчиков отбою не будет.
- У меня, в Пскове на подворье свои белошвейки, - повернулась она к Герде, - надо будет и их обучить. Хорошего белья много не бывает.
От белошвейки отправились бродить по мастерским портных и модным домам, пока не нашли - не без подсказки Дарьи, - того мастера, который пришелся Герде по вкусу. Вот у него она и заказала себе сразу три платья, каждое следующее роскошнее предыдущего. Первое, - выдержанное в изумрудно-зеленых тонах, -  было "попроще", но в нем не стыдно было посетить оперу или прийти к кому-нибудь с частным визитом, второе - синее с золотым узорным шитьем - в принципе, подходило для приемов любого уровня точно так же, как и для бала. Ну а третье - из серебристой парчи и дымчатого шелка - должно было стать и вовсе сказочным, в особенности, если надеть к нему бриллиантовую или сапфировую парюру или жемчужный комплект. Довольная заказом, Герда на радостях купила у мастера два готовых платья, красивых и удобных, которые оставалось только подогнать по фигуре.
От кутюрье пошли к башмачникам, от них к скорнякам, - Герда захотела соболиную шубу, - перчаточникам и шляпникам, и так до тех пор, пока ее не одели с ног до головы. А между тем и этим - день-то длинный - отобедали в отличном трактире, а несколько позже посидели в настоящей новгородской чайной, где пили черный чай с незнакомыми Герде сушеными ягодами, клюквой, брусникой и морошкой. И уже ближе к вечеру, из одного лишь любопытства забрели в цинской слободе к оружейникам. Чего тут только не было. У Герды от обилия неведомых образцов оружия даже глаза разбежались, и она, словно ребенок в лавке игрушек, бросилась осматривать, пробовать, примерять. Все эти вещи были прекрасны и удивительны, необычны и, наверняка, предусматривали совсем другую технику боя, чем та, которой была обучена Герда. И все-таки, все-таки... Она брала в руки то и это, гладила пальцами вороненую сталь и совсем уже собралась уходить, когда на глаза ей попалась кольчужная рубашка, явно сработанная под юношу, а не под взрослого мужчину. На глаз, она должна была быть Герде почти по размеру. Частое плетение - шесть в один, - малый диаметр колец, серебристого оттенка закаленная сталь и необычный воротник-стойка, укрепленный кожаными ремнями.
"Я хочу эту кольчугу! - простонала Герда мысленно, взвешивая в руках эту цинскую броню. - А легкая какая! Одиннадцать фунтов, ну, может быть, двенадцать... Хочу!"
- А под меня подогнать сможете? - спросила она цинца-оружейника.
- Госпоза мозет сняти суба? - поклонился ей в пояс мужчина.
- Да, хоть догола! - рассмеялась Герда, сбрасывая шубу и шапку и начиная напяливать на себя кольчугу.
- В плесях холосо, - оценил мастер. - В груди надо добавить... Госпоза позволит вопрос?
- Спрашивай! - кивнула Герда, заметив какими огромными глазами смотрит на нее сестра князя Ивана.
- Для сего вам кольсюга, госпоза?
- Для боя, разумеется, - повела она плечами.
- Тогда, мозно добавить нагрудник, - предложил оружейник. - Короткий пансирь по форме груди...
- Хорошая идея! - Восхитилась Герда. - Светлый, полированный с черной насечкой.
- Как приказет госпоза, - снова склонился в поклоне цинец.
- Бумага есть? - спросила тогда Герда. - Перо, чернила?
- Кисть и тушь, - предложил мастер.
Кистью Герда писать умела, научилась в Коллегиуме, где так рисовали гексаграммы и пентаграммы.
- Давай!
Взяв лист рисовой бумаги, она обмакнула кисть в туш и буквально в несколько касаний нарисовала геральдического василиска, изображаемого обычно на гербе Эринора.
- Такого зверя сможешь вытравить?
- По васему слову, госпоза!
- Отлично! - улыбнулась Герда.
- Спроси его про меч, - подсказала Другая Она, появляясь рядом с Гердой.
- А нет ли у вас, мастер, - спросила она вслух, - не слишком длинного и тяжелого меча? Что-нибудь под мою руку?
- Есть! - расплылся в улыбке цинец и через минуту передал Герде необычный меч.
Он был не слишком длинным - на глаз где-то два фута - с длинной ровной рукоятью без гарды и навершия. Довольно узкий, чуть изогнутый, с односторонней заточкой и острым концом. Таким мечом можно было рубить и колоть, как и привычным Герде абордажным. Но этот явно был легче, не больше двух фунтов веса.
- Он чудо! - сказала Герда, любуясь попеременно мечом и лаковыми ножнами к нему. - Что это такое?
- Это ниппонский мес, - объяснил цинец. - Называют "катана".
- Беру!
Так Герда разом стала обладательницей отличной кольчуги и великолепного меча. Не то, чтобы она собиралась воевать, но как говорят в Гардарике, запас карман не тянет, а жизнь, как она уже неоднократно имела возможность убедиться, не прогулка по цветущему лугу.


***


Это были хорошие дни. Веселые, вкусные и звонкие, наполненные дружеским теплом, согревавшим посередине суровой северной зимы. Однако, где-то в глубине души жили опасения, от которых не так-то просто отделаться.
"Вот будет фокус, - думала моментами Герда, - если и этот сон развеется, как дым, как утренний туман..."
Жизнь приучила ее, что к хорошему привыкать нельзя. Каждый раз, как только ей начинало казаться, что все уже наконец устроилось, наступал момент истины, и на поверку все ее планы оказывались всего лишь глупой розовой грезой. Возможно, поэтому дни, прошедшие с момента ее приезда в Новгород - такие замечательные и такие невозможные после всего, что выпало на ее долю, - не успокаивали Герду, а, напротив, заставляли ее нервничать. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
"В чем подвох?"
Но, сколько она ни вглядывалась, не могла обнаружить никакого реприманда. Не видела причин для беспокойства и Другая Она. Дарья Полоцкая - жена псковского посадника Кротова - похоже, и в самом деле, была хорошей, доброй и веселой женщиной, которой было интересно проводить время с Гердой, тем более, что она любила брата и хотела ему только добра. Гердой же она занималась и потому, и поэтому, в охотку и без напряжения. Провезла по городу, показывая дворцы и храмы, познакомила с несколькими новгородскими аристократками, представляя им Герду, как виконтессу ди Чента из далекого Горанда, приехавшую к ним с Иваном в гости. Кормила незнакомыми Герде новгородскими яствами, типа тушеной медвежатины, кулебяки с осетриной или блинов с икрой, поила сорокалетним ставленым медом, оказавшимся ничем не хуже вина, а возможно, что и лучше, старкой, настоянной на грушевом цвете, и смородиновым квасом. Отвела в настоящую русскую баню, построенную в парке, на задах Полоцкого подворья. Баня была большая - целый дом, где кроме парной и бассейна с ледяной водой, имелось несколько комнат для отдыха и переодевания, не говоря уже о кухне, буфетной и столовой комнате.
- Можем пойти в парную в рубашках, - предложила Дарья, раскрасневшаяся от рябиновой настойки. - Но, если вас, Герда, не смущает нагота...
- Меня не смущает нагота, - улыбнулась Герда, она в отличие от сестры Ивана позволила себе выпить - в познавательных целях, - шкалик водки и теперь активно закусывала жидкий огонь экзотическими разносолами: хрустела квашеной капустой с клюквой и кислыми яблоками, солеными огурцами и маринованным луком.
- Может быть, перейдем на "ты", - предложила она, прожевав кусочек Муромского калача. - Тогда можно и без рубах...
Дарья, заедавшая сладкую настойку бубликом и малиновым вареньем, встрепенулась:
- Ну, конечно, Герда, давай на "ты"!
- Только перед парной много пить нельзя, - объяснила, увидев, что Герда задумалась над тем, не стоит ли повторить, очень уж хорошо ей стало после выпитого и съеденного.
- Как скажешь! - Она оставила мысль выпить еще и встала с лавки. - Ну, что, пошли?
Она потянулась всем телом, ощущая, как колдовской огонь сжигает хмель и разгоняет кровь, усмехнулась при мысли, что, когда до Новгорода доберется, наконец, поезд невесты, в парную можно будет сходить как-нибудь вместе с Каро.
"Если государь не запретит... Но, если запретит, тогда пойду с Иваном... Даже если он на мне не женится!"
К сожалению, могло случиться и так. Мало ли что он ей обещал и какие делал предложения, времени прошло достаточно, мог и забыть. Такой исход отнюдь не исключался. Иди знай, как все сложится, но одно Герда знала точно. Ей пора было расстаться со своей "вечной" девственностью, и лучшего кандидата, чем Иван, на роль своего первого мужчины она не знала.
"Подождем, посмотрим. Может быть, все не так уж и плохо?"
В бане Герде понравилось. Там было замечательно хорошо, и после посещения парной она пришла к выводу, что до сих пор - то есть, до своего визита в Гардарику, - не знала и не понимала, что такое помыться от души. Ни в бадье, ни в мыльне такого качества помывки, не говоря уже об удовольствии, не достичь. Так что спасибо Дарье, она и здесь оказалась на высоте. Гостеприимная хозяйка и изобретательная женщина, с которой Герде никак не удавалось соскучиться. Дарья действительно была радушной, добросердечной и хлебосольной. А когда узнала про то, что Герда тоже колдунья, тут же озаботилась тем, чтобы свести ее с местными колдунами. Привезла как-то вечером к терему, построенному над Малым Волховцом, показала из окна кареты на хоромы и парк:
- Здесь живет колдунья Василиса Барецкая, она старшая в городе и округе, и мы идем к ней пить чай.
Герда насторожилась. Избегать встречи было бы глупо, но и встречаться с главой ковена отчаянно не хотелось: иди знай, что за стерва здесь верховодит!
"Опять я погорячилась! - тяжело вздохнула она, выходя из кареты. - Ну, кто меня за язык тянул? Дарья в жизни бы ничего не почувствовала и не догадалась!"
Но дело было сделано, а снявши голову, по волосам, как известно, не плачут. Герда улыбнулась новой подруге, - еще раз горестно вздохнув в душе, - и вошла вслед за Дарьей в дом. Терем оказался красивым и необычным не только снаружи, но и внутри. Много резного и полированного дерева, светлого и темного, разной фактуры и цвета. Камня и металлов много меньше. Мраморов вообще нет.
"Любопытное место", - Герда примерила этот интерьер на себя и решила, что жить в таком месте можно, но, на ее вкус, без особого удовольствия. В этом смысле, Полоцкое подворье нравилось ей больше.
В комнате, куда их с Дарьей провел слуга, пили чай несколько хорошо одетых женщин. Герда назвала бы эти покои гостиной, слуга использовал другое слово - "горница". Здесь стоял круглый стол, накрытый красивой вязаной скатертью, а вкруг него на стульях с высокими резными спинками сидели три женщины, и все трое сейчас смотрели на Герду.
- Знакомьтесь, дамы, - заговорила Дарья. - Это наша гостья, виконтесса ди Чента.
- Приятно познакомиться, - улыбнулась Герда.
На самом деле компания ей не понравилась. Очень уж пристально следили за ней сидевшие за столом женщины. Внимательные, цепкие взгляды. Не злые, но и не добрые, живо напомнившие Герде взгляды учеников и адептов Коллегиума.
- Рада видеть вас у себя дома, - встала из-за стола невысокая темноволосая и темноглазая женщина. - Я Василиса Барецкая. Добро пожаловать, леди Герда.
Последнюю фразу колдунья произнесла на безупречном эрне.
"Хороший ход, - отметила Герда, - но недружелюбный. Так друзей не заводят, а вот врагов нажить можно запросто".
- У вас чудесный эрн, - сказала она вслух, не отпуская дружелюбную улыбку, - но вы не из Эринора, не так ли?
- Мне казалось, я говорю без акцента? - Тень озабоченности на лице или хорошо разыгранное удивление? Какая-то странная, "кривая" эмоция, и никак не разобрать, что случайно, а что нет.
- Вы по-другому строите фразы, - объяснила Герда вслух. - Ни в Эриноре, ни в Горанде так не говорят.
- Так вы из Эринора? - включилась в игру вторая женщина, крупная белолицая блондинка. - Я Ольга Своеземцева.
- Рада знакомству, - продемонстрировала Герда безмятежный взгляд. - Да, я из Эринора.
- Но титул у вас горандийский, - третью участницу чаепития следовало считать старухой. Крепкая, красивая, но старая, чертами лица она напомнила Герде напавших на нее в Хазтаракани ногайцев.
- Ваша правда, - согласилась она, - титул у меня горандийский, подарок герцога Константина. Извините, сударыня, не расслышала вашего имени.
- Я Анна Неревина, - поджала губы старуха.
- Ну, вот мы все и перезнакомились, - кивнула Герда. - Чаем угостите или сразу от дома откажете?
- Не для того в гости зовут, чтобы выгонять, - покачала головой Василиса. - Прошу вас сударыни к столу.
К этому моменту Герда уже разобралась в своих ощущениях. Женщины были чем-то встревожены, и это их нервировало. Отсюда настороженность, переходящая в опаску. И ведь все трое - колдуньи.

- Две, - подсказала Другая Она, появляясь за спинами женщин. - Эта и эта. А старуха - ведьма. Совсем другая эманация силы, разве не чувствуешь?
- Что-то еще? - Герда села на отодвинутый слугой стул и попыталась рассмотреть ауры участвующих в чаепитии женщин.
- Они кое-что о тебе знают.
- Непременно, - согласилась Герда с очевидным. - Голубиная эстафета нас, наверняка, опередила. 
- Мастера Нурена в Горанде знали, и что он шпионил для Новгорода, наверное, тоже. Так, скорее всего, и ваш с ним маршрут вычислили.
- Логично, - не стала спорить Герда. - Вопрос, кто послал известие и почему именно Василисе?
- Если наш папочка...
- Меня бы уже попробовали убить.
- Верное рассуждение. 
- Думаю, этот кто-то ничего обо мне толком не знает.
- Это очевидно, - отмахнулась Другая Герда. - Они не знают, что ты принцесса, а о том, что колдунья, узнали буквально вчера-позавчера.  
- Значит, этот кто-то просто предупредил о чем-то интересном, что связано с Гардарикой.
- Ее шпион? - задумалась Другая Она.
- Или член сообщества...
- Колдун!
- Да, - решила Герда. - Похоже на то.

Сейчас она уже рассмотрела, ауру Ольги. Максимум второй уровень, стихия воды. Опознание далось настолько легко, что Герда даже удивилась.
"Способности возрастают? Или я, наконец, поймала принцип?"
Между тем слуги подали чай, принесли еще несколько блюд со сладостями: с яблочной пастилой Герда была уже знакома, а вот карамель - вареные в меду фрукты, - и леваши были в новинку.
- Значит, вы, Герда, приехали в гости к князю Ивану? - С любезной улыбкой вернулась к разговору Василиса. - Давно вы с ним знакомы?
- Года четыре, я думаю, - Герда пригубила чай, он был великолепен: цинский красный с заваренными вместе с чайным листом сушеными ягодами. - У вас, в Новгороде, готовят невероятно вкусный чай.
С ведьмой она так и не разобралась. Чувствовала, что сила у нее небольшая, но в чем выражается ведьмин Дар, Герда не поняла. Слишком необычные способности, и в книгах про ведьм она почти ничего не читала.
- Я рада, что вам нравится. Как долго вы собираетесь гостить в Новгороде?
- Пока не надоест! - Герда все-таки узнала Василису.
Чувствовала, что знакомы, но никак не могла понять, откуда. Дар большой, как бы не первый уровень. Сродство с землей, и, наверняка, отличная выучка. Но в ту пору, когда их пути ненадолго - буквально на несколько дней - пересеклись, Ирина, как ее тогда звали, преподавала теорию и практику ведовства для учеников второго года обучения. В Коллегиуме. И случилось это почти три года назад.
- Значит, вы к нам надолго? - Герду Василиса-Ирина не узнала, и немудрено. Мало того, что Герда с тех пор сильно изменилась, но ведь и у Ирины не было в те дни причины приглядываться к жалкой недотепе, так и не сумевшей раскрыть свой природный Дар.
- Возможно, - пожала плечами Герда. - Может быть... Как сложится.
- Какой у вас уровень?
- Не знаю.
- А Дар? С чем у вас сродство?
- По-видимому, с огнем. Я, знаете ли, специально этим не занималась. Мне тетушки кое-что объяснили, и все, собственно.
- Хотите сказать, Дар проснулся сам?
- Честное слово, не знаю. Это в детстве произошло. Может быть, мать разбудила или сам проснулся.
Что ж, вот и славно. Они не знают, кто я, но зато я знаю, кто они. А знание - сила, разве нет?
- Я не могу определить ваш уровень, хотя обычно могу.
- Да, мне уже как-то об этом говорили, - Герда знала, по ее глазам никому ничего не прочесть. Она врать и обманывать училась с раннего детства, ей ли не знать, как навести тень на плетень.
- Можете показать, что умеете? - Вроде как с облегчением в голосе спросила Василиса.
- С удовольствием.
Увы, после того, что видела Дарья, утаить свои способности было непросто, но Герда кое-что придумал. Дички, как известно, бывают весьма талантливы и изобретательны, но часто не ведают, что творят, не понимая, какая им дарована сила. Вот и Герда такая. Создает красивости, не осознавая, какая мощь заключена в ее фокусах.
Герда встала из-за стола и, вытянув перед собой обе руки ладонями вверх, начала зажигать невидимые "свечи", пламя которых появлялось прямо на подушечках ее пальцев. Две руки, десять язычков пламени, и вот уже огоньки плывут в воздухе сами по себе, образуют круг, закручивают хоровод...
Герда показала настоящее сказочное представление, радуясь, как ребенок, когда у нее получались головоломные трюки, и расстраивалась каждый раз, как теряла контроль над тем или иным язычком пламени. В общем, у любого, кто видел это балаганное представление, должно было возникнуть представление о ней, как об одаренной, но необученной колдунье. Такой ее, по-видимому, и увидели хозяйка дома и ее подруги. Увидели, поняли, с кем имеют дело, и тут же успокоились. Напряжение схлынуло, опасения растаяли, а на губах заиграли добрые улыбки.
"Суки!" - решила Герда, "купаясь в лучах славы". Но дело было сделано, местный ковен принял ее в свой круг...


***


Иван приехал только через пять дней. Поезд невесты застрял в пути, и встреча Шарлотты заняла больше времени, чем изначально планировалось.  Соответственно, учитывая время и расстояние, князь о приезде Герды уже знал, - Дарья не скрыла, что сразу же отправила к брату и голубя, и гонца, -  поэтому, едва во дворе у парадного подъезда раздался характерный шум, означающий обыкновенно прибытие большого количества людей, Герда почувствовала, как убыстряется бег ее сердца. Сейчас все должно было решиться, потому что главные решения - как говорили древние, - принимаются сразу или не принимаются никогда. При этом, конечный результат в значительной степени зависит от того, насколько серьезно человек относится к вопросу, на который ему придется ответить, или к проблеме, которую предстоит решить. И таких примет, указывающих на счастливое разрешение их с Иваном коллизии, было, по ее мнению, две: как быстро они теперь увидятся, и как скоро состоится самый важный в этом смысле разговор. Однако, дальнейшие события показали, что волновалась она зря. Иван ее не разочаровал. Уже через четверть часа он стоял на пороге ее комнаты, - как был, в дорожном камзоле, уставший и голодный, - и, как тут же выяснилось, откладывать разговор до того времени, как отдохнет, переоденется или, что там еще, не собирается. Решительный мужчина, он сразу взял быка за рога.
- Итак вы здесь, - сказал он, поцеловав ее пальцы и, как зачарованный, уставился ей в глаза. - У вас глаза потемнели. Совсем синие стали...
- Это лучше, чем было, или хуже?
- Думал, что лучше некуда, но вам это удалось, - улыбка, движение, словно хотел качнуться к ней и поцеловать, но удержался, не нарушил приличий. - Могу ли я задать вам вопрос относительно предложения, которое я сделал вам в Эриноре?
Они вошли в ее апартаменты и снова встали лицом к лицу. Герда смотрела на Ивана и думала о тысяче вещей сразу. О нем. О себе. О том, будет ли у них все хорошо в постели. То есть, у него-то точно будет, - она постарается, чтобы было, - но вопрос, чем это станет для нее? Исполнением супружеского долга, или ей удастся полюбить этого мужчину по-настоящему? Договорной брак - это, вообще-то, нормально, но все-таки Герде хотелось оказаться счастливее своей матери.
- Вы, князь сделали мне тогда, в Эриноре, формальное предложение руки и сердца.
- Мое слово неизменно, - даже не улыбнувшись, подтвердил Иван сделанное более года назад предложение.
- Что ж, Иван, - Герда почувствовала вдруг, что, находясь под влиянием момента, не может легкомысленно отнестись к содержанию этого в высшем степени серьезного разговора, - я согласна выйти за вас замуж, но прежде хочу дать вам возможность передумать и забрать свое предложение назад.
- Вы несносная женщина... Я уже сказал вам... А кстати, как мне вас называть, Агнесса или Герда?
- Герда, и я помню, что вы мне тогда сказали. Но сейчас речь о другом. Присядьте, Иван, - указала она на кресло. - Прежде чем вы примите окончательное решение, вы должны ознакомиться с содержанием нескольких документов.
- Уверены, что эти документы смогут изменить мое решение? - В голосе князя звучал откровенный скепсис, но в кресло он все-таки сел. Вежливый кавалер, воспитанный мужчина.
- Возможно, что и не изменят, - согласилась Герда, - но полагаю, что обязана поставить вас в известность о некоторых крайне важных обстоятельствах. Иначе, это будет нечестно.
- Слушаю вас, - согласился Иван, но, по всему было видно, делает он это исключительно из вежливости.
- Бу Нурен, - Герда взяла с секретера кожаную папку с документами и вернулась к князю, - погиб в пути во время боя со степняками.
- Жаль, он был хорошим человеком, - вздохнул князь. - Но как вышло, что вы оказались в степи?
- Не в степи, а в Хазтаракани...
- Но это... - вскинулся совершенно сбитый с толку Иван. - Вы что же, шли через Горную страну?
- Да, мы пересекли Хаарнах с юго-востока на северо-запад...
- Но зачем? - Князь Иван искренно недоумевал. - Как вас вообще занесло в Хаарнах?
- Подождите, Иван. Сейчас вы все поймете.
- Хорошо, - кивнул он и откинулся на спинку кресла. - Извините меня за мою поспешность.
- Извиняю, - улыбнулась Герда. - Я расскажу вам о нашем долгом и трудном путешествии позже, когда вы отдохнете, переоденетесь, и мы сядем ужинать. Вы ведь пригласите меня к ужину? - лукаво улыбнулась Герда.
- Сомневаетесь?
- Нет, разумеется.
- Тогда рассказывайте о главном, подробности могут подождать.
- Так вот главное, - отвела взгляд Герда. - Мастер Нурен нашел меня в Ароне на одиннадцатый день после того, как получил с голубиной эстафетой ваш приказ. Но к этому времени ситуация изменилась настолько кардинально, что ни о каком спокойном путешествии морем, речи уже не шло. На меня была объявлена охота, и нам пришлось в буквальном смысле этого слова бежать из города.
Похоже, своими словами ей удалось серьезно озадачить князя Ивана, но он был взрослым мужчиной и опытным человеком, и сразу же взял себя в руки, не задав Герде ни одного неуместного вопроса относительно таких сильных слов, как "охота" и "бегство".
- Вы сейчас все поймете, Иван, - пообещала она. - А теперь собственно документы, - Герда развязала кожаный ремешок, открыла папку и передала князю Ивану первый документ, это была подорожная на имя виконтессы Герардины (Герды) ди Чента дочери эдле Александры-Валерии ди Чента баронессы Гемма. - Читайте!
Иван взял подорожную, прочел и покачал головой.
- Значит, я почти угадал, Герда Гемма... Но постойте! Тут написано, что вы дочь баронессы Гемма, но не указано, что вашим отцом является барон Гемма. Кроме того, вы виконтесса, но тогда ваш отец должен быть графом. Я правильно понимаю интригу?
- Мне нравится ход вашей мысли, - усмехнулась в ответ Герда. - Но все обстоит куда запутаннее. Вот, Иван, посмотрите это.
С этими словами она протянула Ивану документ, в котором Герда ди Чента объявлялась родной, и при этом официально признанной, - узаконенной, - дочерью короля Георга Эринорского, то есть ее королевским высочеством принцессой Герардиной Эринорской.
- Принцесса? - покрутил головой Иван. - Вот так поворот! Но почему, тогда, виконтесса?
- Я не могла объявить о себе официально, но и без титула мне жить надоело. Вот я и попросила герцога Горандийского даровать мне право именоваться эдле ди Чента, как моя мать, а он мне то ли из щедрости, то ли из подлости даровал ненаследственное право именоваться виконтессой. Но бог с ним, он сделал кое-что похуже, - тяжело вздохнула Герда, передавая Ивану третий документ.
- Вот донесение, которое составил для вас мастер Нурен. Я нашла это в его вещах.
- Значит, ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская?
- Именно так, - подтвердила Герда. - Но вы же понимаете, Иван, что на данный момент я всего лишь нищая беглянка, которую преследует собственный отец, а мой титул - это прежде всего серьезная головная боль для любого, кто даст мне убежище. И это уже не только наше с вами личное дело. Поэтому полагаю, что прежде, чем принять окончательное решение, вы должны тщательно продумать все его политические последствия и, скорее всего, обязаны обсудить этот вопрос с отцом.
- С отцом? - переспросил князь Иван. - Возможно. Но к моему предложению и вашему согласию это прямого отношения не имеет. Не вижу никаких причин откладывать решение, - улыбнулся князь Иван. - В худшем случае стану вашим принцем-консортом в изгнании.
- Вы серьезно? - удивилась Герда.
- Абсолютно!
- Тогда, наверное, я должна вам еще один поцелуй?
- Много поцелуев! - рассмеялся в ответ Иван. - Я предполагаю жениться на вас, Герда, так скоро, как будет возможно, и уже тогда, в рамках исполнения своего супружеского долга...
- Кажется, я покраснела, - смутилась Герда.
- Успеете еще! - отмахнулся Иван. - А пока у нас два спешных дела. И первое следует выполнить безотлагательно. Через два часа я представлю вас отцу, как свою невесту. Для этого мне нужно срочно послать к нему гонца и привести себя в порядок. Будьте готовы, Герда, через час. Это возможно?
- Разумеется, - растерялась Герда от такого напора. - А какое второе дело?
- Через девять дней состоится бал в резиденции Великого князя. Его устраивают в честь приезда моей будущей мачехи. Я хотел бы представить вас там, как свою невесту.
- Сюрприз? - сообразила Герда.
- Как вам такая идея?
- Я люблю приятные сюрпризы, - улыбнулась она.
- Отлично! - просиял князь. - А вот теперь можно и поцеловаться!
- Минута!
Сейчас Герда со всей ясностью поняла, что, если она действительно хочет выйти замуж за князя Полоцкого, - а это означало, между прочим, и желание быть счастливой, - ей придется рассказать ему кое-что еще. Не все, разумеется, - это всерьез даже не рассматривалось, - но кое-что важное о себе в преддверии свадьбы она сообщить ему все-таки обязана, хотя, видит бог, откровенность давалась Герде с большим трудом.
- Что-то еще? - нахмурился мужчина. - А как же обещанный поцелуй?
- Боюсь одним поцелуем здесь будет не обойтись, - смущенно улыбнулась Герда.
- Вы меня пугаете! - улыбнулся Иван. - Но давайте, дорогая, не будем интриговать. Я вас слушаю.
- На это лучше посмотреть, - Герда раскрыла ладонь и зажгла над ней пульсирующий, как сердце, шарик белого пламени.
- Это настоящий огонь, - сказала она через мгновение, позволив Ивану вдоволь налюбоваться сказочным зрелищем. - Но не такой, как в язычке пламени над свечой. Этот огонь жарче, яростнее, опаснее. Возьмите лучину и попробуйте.
- Необычное зрелище...
Иван взял лучинку и, вернувшись к Герде, коснулся деревом огня. Конец лучинки сразу же ярко вспыхнул. Князь пару мгновений смотрел на огонь, потом протянул другую руку и приблизил пальцы к пульсирующему пламени.
- Горячее, - сказал он, наконец, и поднял взгляд на Герду. - Значит, того наемника в Эриноре сожгли вы.
Не вопрос. Констатация факта.
-  Да, - подтвердила Герда. - Тем колдуном, которого по всему городу разыскивал Георг де Саган, была я.
- Думаете, испугаюсь?
- Думаю, что должны знать. Не все люди готовы иметь дело с колдунами... Тем более, в постели.
- Что ж, - ухмыльнулся в ответ князь Иван, по-видимому, вполне оценив последнее заявление Герды, - это правда, не все. Но я не все. У меня вон и сестра колдунья, так что ж мне с ней отношения из-за этого порвать?
- Жена не сестра, - возразила Герда.
- Это точно! - усмехнулся Иван, выбрасывая горящую лучинку в камин. - Так на сколько поцелуев я могу рассчитывать?
Герда щедро подарила ему три поцелуя: два коротких и один длинный. Последний понравился ей больше всего, и она даже подумала, что все еще может быть хорошо. Не будь у них других планов, Герда могла бы и продолжить, прикинув в уме, как, а вернее, куда начнут развиваться события, если она позволит Ивану больше, чем он, судя по всему, рассчитывает получить. Вариантов была два: на столе или на кровати. Обдумав это, не разрывая поцелуя, она решила, что предпочтительнее на кровати, но явно не сегодня.
- Так, значит, через час! - напомнил Иван, с трудом оторвавшись от ее губ. - Будьте готовы, Герда, мы едем во дворец...


***


Так, тем же вечером Герда попала во дворец Великого князя Гардарики Дмитрия Новгородского. Оделась скромно, но с достоинством. Светло-серое платье с более темными аппликациями и серебристыми кружевами, включая плоеный воротник и высокие кружевные манжеты с жемчужными запонками. Из украшений несколько колец с бриллиантами и перстень с крупным сапфиром, украшенная алмазами брошь и черепаховый гребень с серебристыми жемчужинами.
- Не говори, что ты принцесса, - попросил ее Иван, когда они поднимались по роскошной мраморной лестнице в жилые покои дворца.
- Уверен? - быстро взглянула на него Герда.
- Да.
- Хорошо, - согласилась она. - Думаю, тебе виднее. Это же твой отец.
- Вот именно, - усмехнулся Иван. - В данном случае, мне виднее.
Дворец - он назывался Великокняжеским теремом, - Герде понравился. Он сильно отличался от всех прочих дворцов, в которых ей привелось побывать. Иная планировка, другой стиль. В декоре отнюдь не только мраморы разных цветов, но и полированный базальт и гранит, алебастр и, бог знает, что еще. И кроме того, в отделке стен, полов и потолков использовалось много дерева, светлого, темного, полированного и резного. Там и тут стены комнат были обтянуты тканным шелком. В специальных нишах и в простенках между окнами стояло множество чаш из малахита, авантюрина, яшмы и порфира. Декор дополняли живописные полотна и скульптуры из бронзы и мрамора. В общем, внешний вид дворца и его убранство демонстрировали и богатство великого князя, и хороший вкус.
А сам Дмитрий Новгородский принял их в своем приватном кабинете, сидя за большим рабочим столом. Немолодой, но и не старый, крупный, кряжистый, с сединой в длинных светлых волосах. Одет просто. Из украшений только золотая шейная гривна, да княжеский перстень. Ответил на приветствие, внимательно осмотрел Герду и, предложив сесть, выжидательно посмотрел на князя Ивана:
- Слушаю тебя, сын.
- Я только хотел бы познакомить тебя, отец, со своей невестой. Это Герда ди Чента из Эринора. Я хочу официально представить ее двору во время бала, и не хотел бы, чтобы это стало для тебя неожиданностью.
- Похвальная забота о репутации отца, - усмехнулся великий князь и перевел взгляд спокойных серых глаз на Герду.
- Женщина, которая в Хазтаракани отбилась от степняков, это вы, сударыня?
- Да, ваше величество, - склонила голову Герда. Ведь, сидя в кресле, книксен не сделаешь.
- Каким оружием владеете? - Вопрос по существу.
- Кинжалом, ножом, абордажным мечом, саблей...
- Мой сын, похоже, об этом не знает, - князь Дмитрий взгляда не отводил, давил, но Герда держать чужой взгляд, каким бы тяжелым он ни был, умела. Смогла и сейчас.
- Не было случая рассказать, - вежливо ответила она на вопрос. - Но обещаю, что сегодня же не только расскажу, но и покажу. Полагаю, мне есть чем его удивить.
Допрос ее не напрягал. Он не был унизительным, и не затрагивал честь.
- Где научились, если не секрет?
- В конгарской школе наемников "Неофелес", ваше величество. Я прошла там ускоренный курс подготовки.
Она уже поняла, что великий князь успел навести о ней справки, и ее это не удивило. Ему наверняка доложили о появлении странной женщины в доме его сына. А, возможно, и Дарья донесла. И опять-таки все верно. Для Дарьи Дмитрий, как отец, Иван - брат, а Герда пока никто.
- Что еще, сударыня, вы хотели бы о себе сообщить? - Вот это был вопрос, так вопрос.
"Ну, что ж, - решила Герда. - Каков вопрос, таков будет и ответ".
- Зависит, ваше величество, от того, кто меня спрашивает, государь Гардарики или мой будущий тесть.
- Достойный ответ, - кивнул великий князь. - Ответ на этот вопрос может дать только князь Иван. Что скажешь, сын?
- Пятнадцать месяцев назад, когда я сделал госпоже ди Чента предложение руки и сердца, ее звали Агнесса де Фиен и она была конфиденткой Шарлотты де Ла Тремуй, вашей будущей супруги, отец. Княгиня называла госпожу ди Чента своей названной сестрой, но я имел основания подозревать, что она знает о своей конфидентке отнюдь не все. Дело в том, что я познакомился с госпожой ди Чента за два года до этого на балу в королевском замке Эринора. Там и тогда она назвалась Маргерит ди Чента. Поэтому, когда я попросил ее выйти за меня замуж, я специально оговорил тот факт, что меня абсолютно не интересует ни ее истинное происхождение, ни ее жизнь до знакомства со мной. Тебя устраивает мой ответ?
- Не слишком, - хмыкнул князь. - Но, зная тебя, как знаю я, полагаю, что тебя не переупрямишь, и ты от своего решения не отступишься.
- Ты правильно понимаешь, отец. Так и есть.
- Ну, а вы, виконтесса, чего хотите вы?
"Чего хочу я? Покоя, наверное..."
- Два часа назад, - сказала Герда вслух, - я ответила согласием на повторное предложение князя Ивана выйти за него замуж.
- Что ж, сударыня. Тогда, расскажите мне о себе, как вашему будущему тестю.
- Я внебрачная, но законно признанная дочь короля Эринора Георга и баронессы Александры-Валерии Гемма, урожденной эдле ди Чента.  Мой официальный титул герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская.
- Приятно познакомиться, ваше высочество, - встал из-за стола великий князь. - Это большая честь и для меня, и для моего сына.
- И еще большая головная боль, - кисло улыбнулась Герда.
- Женщины в Эриноре имеют право наследовать трон? - Великий князь сходу ухватил главное.
- Да, ваше величество, - подтвердила Герда. - И упреждая ваш следующий вопрос, возможно, я первая, максимум, вторая в очереди на трон, и по этой причине король уже неоднократно пытался меня убить. По-видимому, продолжит и в будущем.
- Думаю, мы сможем решить эту проблему, -  улыбнулся князь Дмитрий, - став княгиней Полоцкой, вы войдете в мою семью. И королю Эринора придется принять этот факт. Мои послы ему это объяснят. Но все это потом, а пока, добро пожаловать в нашу семью, принцесса!
Правду сказать, это было неожиданно и приятно. Направляясь в Гардарику, Герда думала об одном лишь князе Иване, как бы забыв, что у него есть не только семья - отец и братья, - но и господин - Великий князь Новгородский Дмитрий. И вспомнила об этом только тогда, когда Иван повез ее в Великокняжеский терем. Вспомнила и испугалась. Одно дело - влюбленный в нее мужчина, и совсем другое абсолютный монарх, приходящийся этому мужчине отцом. Мог ведь и разгневаться за самовольство сына, не говоря уже о том, что имел силу прогнать ее взашей, чтобы не мутила воду. Принцесса или нет, хлопот от нее больше, чем чести. Поэтому, сидя перед венценосцем - ну, хорошо хоть не стоя, - она готовилась к худшему, то есть к тому, что и этот жизненный взлет завершится традиционным уже падением. Однако вышло по-иному. Князь ее неожиданно принял, и принял хорошо. В доброту его немереную Герда, впрочем, не поверила. Наверняка, князь Дмитрий успел все просчитать и пришел к выводу, что Герда вреда не принесет, а польза от нее, напротив, может быть и, возможно, немалая. А вот в чем эта польза, это уже совсем другой вопрос. Предположить конечно можно, но нужно ли? Герда решила, что пока не нужно, потому что ломать голову над сложными проблемами бытия можно и в другое время.




Глава 4. Невеста




1.
Правду сказать, думая о "сюрпризе", Герда имела в виду великокняжеский двор, однако, как вскоре выяснилось, Иван строил совсем другие планы. Он хотел удивить "всех приглашенных на бал", включая принцессу Шарлотту и ее свиту. Об этом, собственно, и зашел разговор утром за завтраком.
- Как спалось? - спросил Иван, едва они поздоровались, встретившись у стола, накрытого на два куверта.
Простой вопрос, не подразумевающий развернутого ответа. Всего лишь форма вежливости, никак не более. Но сегодня Герда явно была не в себе.
- Плохо, - неожиданно для самой себя призналась она. - Перенервничала намедни.
- А мне казалось, лишить вас спокойствия - задача не из легких, - медленно произнес Иван.
-  Это ошибочное мнение, - не без горечи усмехнулась Герда в ответ. - Как говорится, "Homo sum, humani nihil a me alienum puto". Я женщина, Иван, и мне свойственны те же слабости, что и всем остальным женщинам.
- Так чем же была вызвана ваша внезапная слабость? - Казалось, сказанное Гердой не на шутку взволновало князя Полоцкого.
"Отчего это его так занимает?" - удивилась Герда, но, не найдя ни единой причины для скрытности, сказала все, как есть:
- Возможно, это удивит вас, Иван, но я никогда раньше не выходила замуж. С отцом жениха, что не странно, я тоже встретилась вчера впервые. И в первый раз оказалась лицом к лицу с правящим монархом... Вам этого мало?
- Пожалуй, даже много, - покачал головой Иван.
- Я ведь тоже не спал, - признался он спустя мгновение. - Вы, Герда, первая женщина, которой я сделал предложение выйти за меня замуж. Вчера вы ответили мне согласием, отец не отправил меня за самовольство в изгнание, и, если этого мало, то и женюсь я тоже в первый раз.
- Мелодраматично, - вздохнула Герда. - Просто роман какой-то... Впрочем, не будем усугублять. Давайте, Иван, оставим эту странную тему, а то я еще больше распсихуюсь!
- Как скажете!
- Так и скажу, а еще спрошу. Когда мы поедем к Шарлотте?
- А давайте сделаем ей сюрприз, - предложил Иван.
- Как это? - нахмурилась Герда.
- Я предлагаю уехать из города прямо сегодня, - объяснил князь, - а вернемся мы уже к балу.
- И куда вы меня собираетесь умыкнуть? - поймав смысл интриги, поинтересовалась Герда.
- Да, тут недалеко. На Печерском озере у меня есть малый детинец...
- Малый детинец? - переспросила Герда.
- Замок, - перевел ей Иван. - Крекша. Княжеские хоромы, двор и сад, хозяйственные постройки и палисад из толстых бревен. У нас его называют тыном, но можно попросту - стена. Ну а под стеной деревенька. Место живописное и тихое: сосновый бор, озеро подо льдом, березняк... И добираться туда по зимнему времени легко: сначала по Волхову, по льду, потом по притоку Мсты. За пару часов как раз и доедем, хоть верхами, хоть на санях.
- Звучит соблазнительно... - задумалась Герда, но Иван ее задумчивость истолковал по-своему:
- Герда, вам нечего опасаться за свою честь...
- Серьезно? - подняла она бровь. - Даже не попробуете?
- Я даю слово!
"А зря! Придется самой..."
- Возьмете с собой Тильду и ваших наемников... - продолжал между тем убеждать ее князь Полоцкий. - Дело ведь не только в сюрпризе. Когда еще у нас с вами появится возможность провести столько времени вдвоем? Поговорить, погулять, посмотреть друг другу в глаза...
Герде его идея понравилась. И в самом деле, если уж она выходит за него замуж, то стоило бы поближе узнать своего будущего мужа.
- Я согласна.
- Замечательно! - с довольной улыбкой приветствовал ее решение Иван. - Тогда едем, не откладывая!
Сказано - сделано, - а Иван, следует заметить, оказался чрезвычайно деятельным человеком, - и уже через несколько часов Герда нашла себя сидящей в поставленной на полозья кибитке. Иван устроился рядом, заботливо укрыл ее ноги медвежьей полостью и кивнул ожидающему приказа кучеру. Тот довольно осклабился, свистнул, щелкнул кнутом, и сани тронулись с места. А там уже и конвойные подтянулись, беря кибитку в коробочку, и вторая тройка - на ней ехали несколько служанок, - пристроилась позади. Впрочем, Герда смотрела только вперед, подставив лицо морозу и ветру. Холода она не боялась. Теперь уже нет. На то и колдовство, чтобы кожа не обветрилась и не полопались губы.
А между тем, тройка выбралась из тесноты городских улиц, и лошади прибавили хода. Честно говоря, Герда такой прыти от них не ожидала, но, съехав на волховский лед, упряжка развила невероятную скорость. Она, словно бы, летела над снежным простором, и от восхищения, переходящего в восторг, у Герды едва не вскипела кровь. Жар обдал все ее тело, смывая сомнения и страхи, как проточная вода смывает с уставшего путника дорожную пыль. Обострились чувства: сейчас Герда видела и слышала многое из того, о чем прежде даже не догадывалась. Звуки, краски, мелкие подробности, которые на таком расстоянии не различает глаз... Но, если бы только это! Рука Ивана, сжимавшая ее пальцы. Даже через толстую кожу перчаток Герда чувствовала его прикосновение так, как если бы его пальцы ласкали ее обнаженную кожу.
Вторая волна жара заставила ее ощутить желание такой силы, какого Герда не испытывала никогда в жизни. То есть, только сейчас, по-настоящему прочувствовав на себе этот "огонь", она поняла наконец, что означают слова "желание" и "страсть".
"Вот же черт! - воскликнула она в немом восхищении. - Это как же меня пробрало!"
Тем временем, охватившее ее "пламя" уже бушевало вовсю. И погасить его было нечем. Во всяком случае, не здесь и не сейчас, в санях, летящих по льду замерзшей реки. Тем не менее, она сумела взять себя в руки. Не верила, что получится, но все-таки попробовала.
"Буду терпеть, как терпела порку!" - сказала она себе.
"Только молча!" - добавила через мгновение, вспомнив, как вопила в Коллегиуме под плетью.
И она молчала. Стоически терпела нестерпимый жар внизу живота, не позволив себе ни звука, ни жеста, и даже от поцелуя воздержалась, хотя и почувствовала, что Иван хотел бы ее поцеловать, но не хочет нарушать данное ей слово.
"Придется самой..."


***


Утро началось странно, потому что женщиной и, тем более, счастливой женщиной она еще никогда не просыпалась. Однако и в том, и в другом случае, князь Полоцкий оказался, что называется, на высоте: он не только "испортил девушку", - лишив Герду невинности, но не иллюзий, - он совершил, казалось бы, невозможное, подарив ей за прошедшую ночь так много настолько восхитительных мгновений, что все они слились в один бесконечно долгий и, одновременно, удручающе короткий миг никогда прежде не испытанного ею блаженства. Вспомнив, что и как происходило этой ночью между нею и князем, Герда зажмурилась от удовольствия и мимоходом подумала, что ее долготерпение имело смысл. Как-то ей вдруг расхотелось думать о том, что расставание с девственностью могло случиться как-нибудь иначе, с другим мужчиной, да еще и не по доброй воле. Наверное, даже де Вален не смог бы сделать это настолько безукоризненно, как получилось у князя Ивана. Ее избранник оказался настоящим мужчиной и умелым любовником, и при всем при том предстал перед ней, - как, впрочем, и ожидалось, - "рыцарем без страха и упрека".
К чести Ивана ее решительность - ночью, после целого дня, проведенного вместе, - его несколько удивила, вернее сказать, обескуражила, но упрашивать себя он, разумеется, не заставил. Второй раз князь был сражен практически наповал, когда, зардевшись, как маков цвет, совершенно нагая Герда призналась ему, что у нее это в первый раз. Судя по его реакции, этого он от нее никак не ожидал. Однако в скором времени князя Ивана ожидало еще и третье удивление, по силе эмоций сопоставимое с потрясением. Оно последовало уже в "процессе", когда, обследовав тело Герды вдоль и поперек своими сильными и одновременно нежными пальцами, Иван обратился к помощи губ. Вот тут он и наткнулся на ее шрамы. Старые - под левой грудью и на спине под лопаткой, и свеженький - на бедре. И в том, и в другом случае, он сначала замирал, словно, стреноженный на скаку конь, затем вскидывался, смотрел Герде в глаза и, едва ли не со стоном, спрашивал:
- Кто посмел?
- Не отвлекайся! - усмиряла она его неуместное и несвоевременное любопытство. - Я тебе потом все расскажу. Продолжай!
Что и как рассказывать Ивану, Герда еще не решила, но, с другой стороны, в такого рода делах художественная импровизация порой гораздо уместнее, чем неказистая "истинная правда". Впрочем, с размышлениями на эту щепетильную тему можно было обождать. В данный момент Герда хотела одного - прочувствовать во всей полноте всю прелесть наступившего момента. Проснуться на огромной кровати в покоях малого детинца, чувствуя приятную усталость во всем теле, нежась в уютном тепле - под меховыми одеялами, в нежном захвате сильных мужских рук, - в тишине и покое позднего зимнего утра, нечувствительно переходящего в полдень. Лежать, отдавшись на волю чувств и медленного течения мыслей. Перебирать, смакуя, всплывающие в памяти слова, движения, жесты и прикосновения. Грезить наяву, воображая то и это, припоминая сцены и эпизоды, факты и домыслы и, конечно же, свои ощущения и мысли, связанные с событиями, произошедшими накануне днем, вечером и в первые часы ночи...
Итак, вчера... До замка Крекша добрались только во втором часу дня. Малый детинец оказался деревянной крепостью: неглубокий, засыпанный снегом ров, невысокий вал и трехметровой высоты дубовый тын с большой надвратной и двумя малыми башнями. За стеной, как и обещал Иван, княжеский терем в два этажа, сад - темные по зиме, голые яблони, - конюшня, какие-то другие хозяйственные постройки.  Необычно, но по-своему красиво. Ничуть не хуже каменных громадин эринорских и горандийских замков.
Едва приехали, прошли с мороза в заранее протопленные покои на втором этаже терема и сразу же сели за стол. Гонец, отправленный в Крекшу еще утром, опередил поезд на несколько часов, так что на стол, накрытый в красной горнице, - светлице с красными окнами на три стороны света, -  подали горячие, с пылу с жару, пироги с разнообразной, но большей частью рыбной начинкой, сладкие пирожки и печатные пряники, привозное "италийское" темное вино, двадцатилетний ставленый мед и квас - напиток, с которым Герда успела уже познакомиться во время своего долгого путешествия через зимнюю Гардарику и который, в особенности, ягодные его сорта пришелся ей по вкусу. Тот, что налили ей в серебряный кубок сейчас, был, к примеру, брусничным, и очень ей понравился, как своим вкусом, так и запахом.
"Полдничали" вдвоем, не считая одного, отнюдь не докучавшего им слуги, который и появлялся-то в горнице только тогда, когда его звали звоном колокольчика. Герда села за массивный дубовый стол напротив Ивана, выпила серебряную стопочку крепкого меда, закусила пирожком с вареной ягодой, и стала рассказывать жениху про свою непутевую жизнь. Не все, разумеется. Про убийства и про то, как и за что "вылетела" из Коллегиума, она все-таки умолчала. Про колдовство говорила вскользь, без подробностей и конечно же, не упоминая древних богинь. Иван, скорее всего, человек широко образованный, "просветленный", как называли таких, как он в Гардарике, и ее, похоже, действительно любит, но иди знай, как православный христианин воспримет рассказ о встречах своей "суженой, ряженой" со старыми богами? Герда решила не гадать, и, не рискуя, попросту упустила эти "мелочи" за ненадобностью. Тем не менее, рассказ получился долгий. Просидели в горнице до самого обеда. Почти ничего не ели, да и пили немного. Герда за все время съела пару сладких пирожков, зажевывая горечь неприятных воспоминаний, выпила стопку-другую крепкого меда, чтобы задавить вспыхивавший по временам бессильный гнев, и по глоточку опорожнила пару кубков кваса. Горло пересыхало то ли от непрерывного монолога, то ли от переживаний, которых, увы, при таком рассказе никак не избежать.
Иван все это время сидел напротив, застыв, как изваяние. Молчал, плотно сжав челюсти. Играл желваками и, судя по тому, как временами загорался его взгляд, готов был тотчас же броситься на поиски ее недругов, чтобы рвать "этих вымесков" голыми руками.
"И ведь это я ему предлагаю облегченную версию своего жизнеописания, - подумала Герда, перехватив один из таких взглядов. - Что бы ты сказал, Иван, узнай вдруг все непотребности, как есть?!"
Однако именно этого она делать и не стала. Зачем? И так не жизнь, а сплошное мученичество! А ей хотелось, чтобы князь ее не жалел, а любил. И рассказывала она ему обо всем об этом, не потому что захотелось вдруг выговориться. Не захотелось и вряд ли когда-нибудь захочется. Но и совсем ничего о себе не рассказать было нельзя. Начинать семейную жизнь со вранья, тайн и недомолвок совсем не хотелось. Вот она и решилась.
- Ничего не говори! - попросила, закончив свой долгий рассказ. - Я... Мне все это не слишком нравится, и рассказывать все это... В общем, я просто не хочу, чтобы ты узнавал все это от других. Твой отец прав, ты обо мне ничего толком не знаешь. Теперь узнал. Но очень прошу, ничего не говори!
- Не хочешь, не буду, - тяжело вздохнул Иван, вставая из-за стола. - Но, если молчать... Могу я тебя хотя бы обнять?
- Можешь, - улыбнулась Герда, вставая ему на встречу. - Разрешаю...
- Обнимай, только не тискай! - хихикнула, оказавшись в кольце его рук. - Лучше поцелуй!
Ну, он ее и поцеловал. Однако и на этот раз продолжения не случилось. Доложили, что баня истоплена, и Герда с Тильдой отправились греться и мыться, и занимались этим долго и с удовольствием, так что за поздний обед сели уже в темноте, при свечах.
Этот стол был накрыт в зале в каменных палатах первого этажа. Иван с Гердой сели в торце, Тильда, дружинники князя и наемники Юэля Бруха - по сторонам длинного стола. Стены вокруг них были сложены из кирпича, пол - плиты тесанного песчаника, потолок - дубовые доски на мощных сосновых балках. Просто, лаконично, но смотрится на редкость хорошо. На стенах несколько тканых из шерсти гобеленов, писаный масляными красками портрет какого-то мрачного лицом рыцаря - наверняка, кого-то из предков князя Ивана, - да старое оружие: скрещенные секиры, щиты и мечи, копья, шестоперы и перначи, бердыши и кистени. Просто оружейная палата какая-то, а не пиршественная зала. Но, с другой стороны, смотрелось все это аутентично и настроение Герде поднимало лучше вина. Впрочем, хорош был и сам обед.
В первую перемену на стол подали студни с протертым хреном, квашеную капусту, соленые огурцы и сливы и икру нескольких видов: свежесоленую щучью с перцем и изрубленным луком, красную - мало-просоленную стерляжью и черную - осетровую крепкого посола. Икру дополняли копченые лососьи и осетровые спинки. Потом была жирная стерляжья уха, ну а затем слуги понесли мясные блюда: дичь, птицу, поросят и жареную на вертеле оленину. В общем, пир получился долгим, сытным и пьяным, а после первого же кубка вина - еще и веселым. Гуляли долго, поскольку в охотку и под настроение. Ели, пили, смеялись, даже пробовали петь, и разошлись только за полночь.
Светелка, предназначенная Герде, - просторная комната с печью, облицованной цветной изразцовой плиткой, -  находилась в деревянном тереме на втором этаже. В покоях стояла просторная кровать под балдахином, вдоль стен расставлены несколько резных сундуков, в которых уже были разложены ее вещи, столик с зеркалом, заменявший трюмо, и еще один небольшой круглый стол с парой стульев находился в свободном пространстве между дверью и кроватью. На стенах висели шкуры зверей: бурого и белого медведей, рыси и волка. Еще одна медвежья шкура была брошена на пол вместо прикроватного коврика, а пол в передней части комнаты покрывал восточный коротковорсный ковер. На столе - шандал на три свечи, кувшин с вином и кубок, на туалетном столике - еще две свечи и на прикроватной полке - одна. Так что в опочивальне было достаточно светло, и это Герде понравилось, поскольку полностью соответствовало ее планам. Планы же эти были просты, но невероятно важны для нее. Этой ночью Герда решила стать женщиной.
Откладывать потерю девственности на неопределенное "потом", ей расхотелось. А тут и случай представился такой, что лучше не придумаешь. Мужчина ей нравится, хотя, возможно и даже скорее всего, она в него не влюблена. Но любовь у нее в жизни то ли еще будет, то ли нет, а желание есть. Тело буквально кричит во весь голос, требуя близости, нежности и страсти. И "суженый, ряженый", официально объявленный ее женихом, вот он здесь - всего в нескольких метрах от Герды, в опочивальне за толстой бревенчатой стеной. Поэтому Герда не стала медлить. Раздевшись и устроившись в постели, она отослала служанок. Дождалась, когда в коридоре второго этажа затихнут голоса и шаги, и, убедившись, - магия великая вещь! - что сейчас кроме них с Иваном в этой части терема никого больше нет, встала с кровати, зажгла одним своим внутренним жаром все свечи разом, скинула рубаху и, оставшись нагой, позвала жениха. Магия зова на такой короткой дистанции сработала не хуже, чем если бы Герда разговаривала с мужчиной, стоя с ним лицом к лицу: не прошло и пары минут, как скрипнула на петлях тяжелая дверь, и в хоромы Герды вошел одетый в одни порты князь Полоцкий Иван...


***


Эти дни, проведенные в малом детинце князя Ивана, оказались для Герды чем-то совершенно невероятным. Тут и зимняя охота на вепря - с копьем на матерого секача, - и огненные фейерверки, которые она запускала в чистом поле ночной порой, и бесконечные пиры, и гонки на тройках. А еще баня, из которой можно выскочить голой и рухнуть всем телом прямо в снег, долгие разговоры с Иваном обо все и не о чем, скачки верхом по заснеженным "полям и весям" и учебные схватки с дружинниками и самим князем Иваном, когда на деревяшках, а когда и с боевой сталью в руке.
Когда вышла в круг в первый раз, незнакомые с такой Гердой дружинники Ивана, - да и он сам, если честно, - были сильно удивлены. Озадачены странным желанием принцессы и смущены ее странным нарядом. Еще бы! В этих краях никто и никогда не видел сверский "ночной наряд", а Герда еще и усугубила, надев китайскую кольчужную рубаху и ногайские шлем и поножи. Правда драться с ней боевым оружием желающих не нашлось, так что катану пришлось отложить в сторону и взять в руки деревянный меч. Вот тут и выяснилось, что фехтует она, как говорят в Гардарике, знатно и спуску никому не дает. У мужчин, разумеется, есть преимущества: рост, длина рук и ног, масса и мышечная сила, но зато Герда оказалась быстрее любого из дружинников, заставив попотеть и самого князя Полоцкого. А кроме того, ее техника фехтования была виртуозна и заточена как раз под ее рост и вес. Другое дело, что деревянный меч пришлось подкоротить и обстрогать, чтобы он стал похож на катану или абордажный меч. И вот тогда она им всем показала, где раки зимуют. Так что вскоре они все-таки перешли с деревяшек на сталь, и благодаря этому Герда почти неделю упражнялась в бое с катаной в руке. Увы, здесь не было никого, кто мог бы обучить ее приемам фехтования этим странным мечом, но Герда решила, что будет использовать технику абордажного боя, и, как ни странно, дело пошло.
В общем, это были чудесные дни. И это, не говоря уже о том, что секс с мужчиной оказался гораздо лучше секса с женщиной. Во всяком случае, для Герды, да еще и с таким партнером, как князь Иван. Правду сказать, Герде это дело так понравилось, что, если бы не стыд перед окружающими, она бы вообще не покидала постель. Впрочем, человеческая плоть слаба, так что и ей, и Ивану временами требовался отдых. Ну, они и отдыхали, чередуя любовь с охотой, прогулками верхом и долгими беседами, однако, при первой же возможности, снова бросались в бой.
"Господи! - подумала она, проснувшись как-то ночью, лежа на Иване, спавшем по такому случаю на спине. - И это после всех моих неприятностей! Стоило, значит, страдать. Было для чего терпеть".
- Да, да! - покивала, появляясь рядом с кроватью, Другая Герда. - Per Aspera Ad Adultera...

2.
В Новгород вернулись за три дня до бала. И эти дни были ничуть не хуже тех, что птицей пролетели в замке князя Полоцкого, но, в конце концов, они тоже прошли. И настал "тот самый вечер".
"Возможно, - думала Герда, собираясь на бал в великокняжеском тереме, - Иван не случайно увидел меня в тот вечер. Судьба? Или это Неистовая богиня ворожила мне в тот вечер?"
Однако так все с ней в тот день и случилось. Увидел и остановил карету, хотя вполне мог проехать мимо. Не проехал, и потом напропалую флиртовал с ней весь вечер и половину ночи. Смеялся, острил, говорил комплименты и кружил в вальсе, но ни разу - ни словом, ни жестом, - не нарушил дистанции, которую обыкновенно называют уважением. Он был галантен, но не переходил черты, за которой ухаживание превращается в назойливость или грубость. И, наверное, нужны были годы и горький опыт разочарований, чтобы, в конце концов, оказаться здесь, в Новгороде, стать его невестой, а заодно уж и его любовницей.
Была ли Герда в него влюблена? Скорее всего, нет. Но у нее имелись серьезные опасения по поводу того, способна ли она вообще кого-нибудь полюбить. Ведь, если разобраться, де Валена она тоже, скорее всего, не любила. Потому что, если бы, и в самом деле, полюбила, не стала бы ждать какой-то особенной ночи и каких-то особенных обстоятельств. Многие женщины на ее месте, - и Герда знала это наверняка, - не стали бы ждать и пригласили Эмиля к себе в каюту или в гостиничную комнатку.  Так что, нет, не любовь. Симпатия? Однозначно. Томление плоти? Непременно. Но все то же самое есть у нее и теперь. Князь Иван молод и хорош собой, галантен, образован, богат и занимает видное положение в большом и сильном государстве. А еще он ее любит, и это самое ценное его качество, потому что его чувства не только сильны, они в гораздо меньшей степени эгоистичны, чем у многих других мужчин в подобной ситуации. У Герды - так сложилось, - было с кем сравнивать: принц Максимилиан и граф де Вален оба два тоже по-своему любили Герду, но они любили ее "для себя", принимая ее интересы только постольку, поскольку они вписывались в их планы.
Князь Иван оказался другим, и он смог доказать это и тем, как сделал ей предложение, и тем, как говорил с отцом. И продолжал доказывать это каждым своим поступком чего бы это ни касалось. Вот и сейчас, перед балом, в тайне от Герды, он поднял на ноги всех, кого только возможно, и ей сшили совершенно невероятное платье всего за какие-то жалкие восемь дней. Синее, как и то платье, в котором Герда появилась в день их первого знакомства, изысканное, изумительно подходящее к ее внешности и росту, и, судя по всему, страшно дорогое. Шелка трех разных оттенков синего, украшенные золотым шитьем, белоснежными кружевами и крошечными драгоценными камешками, синей шпинелью, аквамарином и бирюзой. Оставалось только дивиться тому, как удалось создать такой шедевр за такое короткое время, и уж совсем невероятным казалось то, что князь Иван добыл для нее такие великолепные драгоценности в тон платья и ее глаз: ожерелье из сапфиров и бриллиантов, золотая ажурная диадема, украшенная голубыми бриллиантами и синими топазами, серьги с большими сапфирами и браслет, парный ожерелью. И, хотя у нее самой хватало драгоценностей, она не стала с ним спорить и с благодарностью приняла с таким вкусом подобранный подарок.  Надела она по случаю первого появления перед публикой и помолвочное кольцо с резным изумрудом, которое подарил ей Иван в Эриноре пятнадцать месяцев назад. Свой перстень с резным сапфиром надела, впрочем, тоже, как и пару древних имперских перстней: один с розовым сапфиром в обрамлении рубинов и красных бриллиантов и другой - с вишнево-синим аметистом в обрамлении голубых бриллиантов.
И вот Герда стоит перед зеркалом во дворце Великого князя Гардарики и готовиться выйти в зал в сопровождении князя Ивана. Высокая, она стала еще выше, поднявшись на четырехдюймовые каблуки. Волосы, убранные в элегантную прическу, схваченную спереди диадемой и жемчужными заколками сзади и по бокам, кажутся, в зависимости от освещения, то серебряными, то пепельными, то платиновыми, а вот кожа, напротив, несмотря на зиму, выглядит золотистой, словно бы, Герда могла сейчас где-нибудь загореть. И еще глаза. Герда определенно знала, что глаза у нее всегда были голубыми. Потом они потемнели, а сейчас стали кобальтово-синими. В платье, которое создали для нее лучшие мастера Новгорода, и в невероятно красивых драгоценностях, Герда выглядела настоящей принцессой, что бы там не думал по этому поводу ее трижды проклятый король-отец.
Кончиками пальцев Герда коснулась безупречной пепельной "короны", в которую была уложена ее снова отросшая и значительно "потолстевшая" коса, золотой диадемы, гладкой кожи лба на линии волос. Всмотрелась в глубокую синь своих глаз, улыбнулась, бросив беглый взгляд на свое роскошное платье и мимолетно вспомнив ту давнюю Герду, что собиралась на бал в королевском замке Эринора. Та девушка была юна и хороша собой, а эта женщина выглядела зрелой красавицей.
"Я красавица!" - сказала она себе и, отойдя от зеркала, повернулась к князю Ивану:
- Я готова!
- Вашу руку, сударыня!
А в следующее мгновение глашатай впервые на памяти Герды произнес вслух - выкрикнул сильным тренированным голосом - ее титул:
- Ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская!
Это был странный момент. По всем признакам триумф, но отчего, тогда, Герда почувствовала смятение, нерешительность, едва ли не досаду? На мгновение ей показалось, что "это платье ей не по росту", и что по дороге из "вчера" в "сегодня" она потеряла способность радоваться, гордиться и красоваться. И тогда, она испугалась и отчаянно захотела, чтобы на ее месте оказалась сейчас та Герда, какой она была четыре года назад. Та шестнадцатилетняя девушка, которая обманом пробралась на королевский бал в Эриноре и, к слову сказать, появившаяся в королевском дворце, держа пальцы на сгибе локтя все того же князя Ивана. Вот та Герда определенно знала, что в такой момент надо чувствовать, и как в нем - в этом сказочном мгновении, - следует себя вести. Однако, нынешняя Герда, испытавшая за прошедшие четыре года столько, что кому-то другому хватило бы на три жизни, всего этого, кажется, не знала или забыла. Она понимала, разумеется, - умом, но увы все еще не душой, - кем является на самом деле. Но осознавала ли?  Принимала ли, как неотъемлемую часть себя самой? У нее не было ответа на этот странный вопрос. Однако и времени на размышление у нее не было тоже, потому что глашатай выкликнул уже их с Иваном имена, Герда вошла в Большой Яшмовый зал великокняжеского терема, и только в это длинное-короткое мгновение исчезли сомнения, и к ней пришло, наконец, подлинное "ощущение" момента. Сразу вдруг. Как подарок. Как озарение. Как чертова "эврика" свихнувшегося в домашнем бассейне Архимеда. Но, что бы там ни было, к гостям Великого князя вышла уже не просто красивая, великолепно одетая молодая женщина, к ним вышла настоящая принцесса крови.
Судя по реакции присутствующих, - а здесь собрался весь цвет новгородской аристократии, не считая множества титулованных иностранцев, - интрига удалась. До последнего момента никто в городе не знал, что за женщина поселилась в Полоцком подворье. Кто она такая, и что ее связывает с князем Иваном? Кое-кто встречал ее тут и там то с Дарьей, то с Иваном, то с обоими вместе, - на приватных раутах, в опере или на охоте, - но большинство не знали о ней ничего определенного, а кое-кто ни разу не слышал даже ее имени. И, разумеется, никто не предполагал, что эта неизвестно откуда возникшая вблизи престола женщина, носившая не самый громкий титул далекой Горанды, появится на балу в великокняжеском дворце вместе с князем Иваном. Так что, да: сюрприз, приготовленный князем Полоцким, удался на славу. И в тот момент, когда Иван и Герда шли к возвышению, на котором восседал на троне князь Новгородский Дмитрий, - через весь впечатляющих размеров зал, по проходу, образованному двумя шпалерами гостей, - все взгляды были устремлены на нее. Недоуменные, завистливые, раздраженные, любопытствующие... Никто ничего не знал наверняка, и это заставляло людей нервничать. Даже Каро, которой через какое-то непродолжительное время предстояло стать Великой княгиней Новгородской, даже она, - одна из немногих здесь, кто был лично знаком с Гердой, - явным образом оробела. Смятение усилилось еще больше, когда, достигнув трона и удостоившись благосклонной улыбки венценосца, князь Иван повернулся к гостям и заговорил, легко перекрывая шум, возникавший по временам среди собравшихся в зале гостей:
- Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского! Некоторое время назад принцесса Герардина ответила на мое предложение руки и сердца согласием, и мы предполагаем совершить таинства бракосочетания одновременно с моим отцом Великим князем Новгородским Дмитрием и его невестой принцессой Шарлоттой.
Вот теперь все и открылось, и значит, сюрприз Ивана удался. Он не только привел в великокняжеский терем незнакомую большинству присутствующих красивую женщину, носящую, к тому же очень громкий титул. Он - в присутствии своего венценосного отца - объявил об их с Гердой помолвке, назвав ее своей невестой. А уж это была всем новостям новость, и, разумеется, она вызвала среди гостей великого князя нешуточное возбуждение. И среди тех, кто смотрел сейчас на Герду во все глаза, были три человека, которых, если бы Герда могла выбирать, она бы обязательно пригласила на свой первый официальный выход. Правда, причины для этого во всех трех случаях были бы разные. Шарлотту Герда хотела видеть, потому что за все годы ее странствий, Каро стала единственной, к кому она испытывала чувство искренней симпатии. А вот присутствие графа де Валена должно было обозначить ее триумф. Этого самовлюбленного говнюка Герда хотела унизить, и видеть сейчас кислую мину на его лице было для нее лучшей вирой за то унижение, которое она испытала, получив от него однажды сто золотых "прожиточного минимума". Однако особенно приятно ей было увидеть вылезающие из орбит глаза генерала-адмирала Мунка. Что тут поделаешь! Герда была злопамятна и мстительна, и теперь это стало по-настоящему частью ее души. Этого сукина сына она измучит и унизит до последней возможности, дожмет до дна, а потом без всякой жалости пошлет к праотцам.
"Так и будет, герцог, потому что я обид не прощаю!"
Она улыбнулась им всем, но знала, что каждый увидел ту улыбку, которая предназначалась именно ему. Потом Герда перевела взгляд и практически сразу увидела Неистовую богиню, одетую в изысканное платье цвета крови и Себя Другую почти в таком же платье, что и на ней самой. Другое дело, что кроме Герды, никто из собравшихся на бал видеть эту чудную пару не мог.
- Триумф! - улыбнулась Темная богиня. - Браво, Герда! Меньшего я от тебя и не ожидала.
И в этот момент Герда почувствовала, как одномоментно возрастает ее Дар. Это было похоже на приход весны после долгой холодной зимы, на глоток родниковой воды после бесконечного перехода через пустыню, на магию, которая с новой силой играла в крови, пронизывала каждую клеточку ее тела и пьянила лучше самого крепкого вина.
"Это первородная магия, ведь так?! - Герда еще не совсем понимала, что с ней происходит, но уже догадывалась, что это неслучайно. - Я первородная колдунья!"

- О, да, милая! - рассмеялась Неистовая. - Ты колдунья, да еще какая! И ведь это только начало, не правда ли?
- Начало? - удивилась Герда, которая как раз этим вечером подумала, что, кажется, дождалась финала своей истории, и это хороший финал.
- А ты, что думала, что все уже закончилось? - прищурилась Другая Герда.
- Значит, нет? - На мгновение Герда даже расстроилась, но тут же успокоилась и перевела дух. 

Все было правильно и нормально, а будет еще лучше. Ведь Темная богиня знает, о чем говорит, потому что "жили они долго и счастливо" - это не про Герду. И дело не в том, что она не хочет выходить замуж за князя Ивана. Хочет и выйдет! Но у ее сказки будет другой конец. Герда не успокоится, пока не спалит Коллегиум дотла, пока не отомстит мачехе и королю, пока не уберет с дороги принца Максимилиана и не взойдет на престол королевства Эринор. Она станет королевой Герардиной Первой и даст начало новой династии. А князь Иван будет ее мужем, ее главным советником и военачальником, и, разумеется, принцем-консортом, поскольку женщина без мужчины не может основать род. Такова природа вещей, и Герда не собиралась ее оспаривать.


***


- Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского!
Герда смотрела и видела: слова князя Ивана, как семена будущего, упали на землю прошлого. Де Вален его объявлением был без малого раздавлен и уничтожен, - он свой шанс упустил, и понимал это теперь со всей определенностью, - герцог Мунк впал в глубокую задумчивость, наверняка прикидывал, шельма, какие неприятности и как скоро обрушатся на его дурную голову, а Каро начала стремительно бледнеть. Герда даже испугалась:
"Только бы в обморок не грохнулась!"
Поэтому первым делом, оставив Ивана, она подошла именно к ней:
- Шарлотта!
- Даже не знаю, что сказать, ваше высочество, - Выражение лица у Каро было такое, словно, она не понимала, что ей теперь делать: плакать, смеяться или сгореть от смущения. И еще она, вроде бы, хотела обнять Герду - во всяком случае, так могло показаться, - но обозначенное движение почему-то не завершила, остановившись на полпути. Застеснялась? Смутилась?
"Стушевалась?"
- Шарлотта, - сказала, тогда, Герда, - это я. Или ты меня не узнаешь? Ведь года не прошло...
- Аниз?.. Я... - Шарлотта растерянно смотрела на Герду и, по-видимому, все еще не знала, как поступить.
- Я тоже рада тебя видеть, - улыбнулась Герда. - И, ради бога, успокойся! Ты бастард императора, я бастард короля, нам ли меряться титулами?
И тогда что-то сломалось в напряженной атмосфере, сгустившейся, было, между ними. Разрушился морок, и все встало на свои места.
- Боже мой, Аниз! - бросилась обнимать ее Шарлотта. - Я так счастлива за тебя! Но почему ты мне ничего не сказала?
- А надо было?
- Просто, как сестра сестре.
- Тоже верно, - согласилась Герда. - Но, во-первых, я была тогда на службе, а во-вторых, в то время я и сама твердо не знала, кто мой настоящий отец. А уж о том, что я признана официально, и мечтать не могла. Документы нашлись позже.
- Теперь ты должна мне рассказ!
- Все, что захочет твое высочество! - рассмеялась Герда.
И тут к ним подошел де Вален с какой-то тощеватой - чтобы не сказать плоской, - бледной и унылой молодой дамой.
- Рад видеть ваше высочество в здравии и благополучии, - галантно поклонился граф. - Разрешите представить вам мою жену.
- Анита де Вален, - присела женщина в идеальном реверансе.
"Итак, граф, ты уже женат, - восхитилась Герда своей прозорливостью, - а значит, останься я ждать тебя в Ароне, ничего кроме разочарования, я бы от тебя не дождалась".
- Давно вы замужем, душенька? - "благосклонно" улыбнулась Герда женщине.
- Недавно, ваше высочество, - румянец смущения чуть оживил бледность Аниты де Вален, - всего пять месяцев...
"Пять месяцев?! - Герда не поверила своим ушам. - Пять месяцев? Ну, ты и подлец, Эмиль де Вален! А подлецов следует наказывать. И лучше смертью, чтобы не размножались!"
Разумеется, она не произнесла этих слов вслух. И виду не показала, что от охватившего ее гнева, готова сжечь его на месте. Но...
"Общество меня не поймет, а жаль..."
- Рада за вас, граф! - Она была само спокойствие. - Примите мои искренние...
- Соболезнования, - хихикнула Другая Герда, внезапно появившаяся за спиной де Валена.
- ... поздравления, - закончила Герда свою мысль вслух.
Она ему даже улыбнулась. Чуть-чуть. В рамках приличия, но он обо всем, что не было сказано вслух, похоже, догадался сам. Во всяком случае, бедняга даже с лица спал. Он-то твердо знал, что случилось.
"Знает кошка, чье мясо съела!"
Де Вален представил ей свою жену. Не мог не представить, учитывая их давнее знакомство и близость Герды к его госпоже. Большего унижения - если брать в расчет его собственное мнение, - даже представить себе невозможно. Однако Герда собиралась дожать своего несостоявшегося любовника до конца. Как говорится, до самого дна. Но, разумеется, не сразу, поскольку, сразу - не интересно. Сначала следовало поиграть с "дорогим Эмилем", как кошка с мышкой перед тем, как ее съесть.
- Я живу в Полоцком подворье, - сказала она с подобающей случаю покровительственной улыбкой. - Жду вас, графиня, на чашку чая... Скажем, завтра, в пять по полудни. Вы должны рассказать мне все-все про вашу свадьбу! Я ведь еще не замужем, а свадьба на носу...
Что ж, Герда осталась собой довольна. Особенно ей понравился последний штрих. Пригласить молодую жену де Валена на чаепитие во дворец князя Полоцкого, было отличной идеей. С одной стороны, очевидный и вполне естественный - если не знать подробностей, - жест доброй воли, от которого, тем не менее, за версту несет снисходительным покровительством. А с другой - тонкий намек на весьма неприглядные обстоятельства, который, однако, будет понятен одному лишь де Валену. Впрочем, принцесса Шарлотта, в достаточной мере знавшая контекст приглашения, тоже догадалась о заложенном в него смысле...


***


Неистовая пришла к ней под утро. Оно и понятно. Последние дни Иван и Герда любили друг друга, как бешеные. Едва оставались наедине - после всех этих идущих бесконечной чередой зимних гуляний, роскошных пиров и княжеских охот, - бросались один на другого, словно оголодавшие. Впрочем, так оно и было. Их общий "голод" не утихал. Напротив, казалось, что с каждым новым разом их обоюдная страсть разгорается все сильнее. Где уж тут найти время, чтобы встретиться с Великой! И, тем не менее, в то странное утро, перед самым рассветом любовники наконец обессилили, и их сморил сон. Вот тогда и пришла Неистовая. Герда было обрадовалась, но в следующее мгновение ее обуял страх: такой она богиню не видела никогда. Великая темная была одета в посеченную и помятую чешуйчатую броню и с ног до головы забрызгана грязью и кровью. Шлема на ней не было, и ее роскошные волосы свисали сейчас потными космами на лоб и на щеки. В руках Великая держала короткое копье с длинным - в полтора локтя длиной - и широким обоюдоострым наконечником-клинком, которым можно и колоть, и рубить. 
- Ужасно, не правда ли? - усмехнулась богиня.
- Что случилось? - У Герды не было слов, а из всех возможных вопросов на язык попал лишь один.
- Что-то затевается, - тяжело вздохнула Неистовая. - Не у нас, а у вас. Но рассмотреть, что именно, я не могу. Эта земля не в моей власти. Здесь правят другие боги. Ревнивые и недобрые, если ты понимаешь, девочка, что я имею в виду. Поэтому хочу тебя предупредить: будь осторожна! Никому не верь! Не расслабляйся! Не теряй бдительность. 
- Но что может случится? - оторопела Герда. - Меня охраняют, как принцессу. Мой жених князь и воин. Мы живем в укрепленном дворце в обнесенном стенами городе...
- Верю, - улыбнулась богиня. - Знаю. Но это не повод, чтобы расслабляться, милая. Я пришла, чтобы тебя предупредить, и скажу честно, едва смогла до тебя добраться. Пришлось пробиваться с боем. Сама видишь.
- Вижу, - признала Герда. - Что же делать?
- Готовиться к худшему! - отрезала Неистовая. - Быть готовой к бою в любой момент. Днем и ночью, на пиру и в объятиях мужчины. Я тебе, дорогая, помочь, если что, не смогу. Эти не пустят. Все поняла?
- Да! - пришла в себя Герда.
- Ну, вот и молодец, девочка! - похвалила ее Великая. - Надеюсь, еще встретить тебя живой...
Неистовая исчезла, а Герда проснулась вся липкая от пота, и это был отнюдь не любовный пот. 

"Ты сказала, Великая, - тяжело вздохнула Герда, выбираясь из постели, - я услышала".
Жаль было расставаться с той счастливой легкостью, которая с некоторых пор поселилась в ее душе, но Герда слишком хорошо знала жизнь, чтобы не прислушаться к совету Неистовой. Поэтому, оставив Ивана спать и видеть сладкие сны, она начала день намного раньше, чем предполагала и чем кто-либо мог от нее ожидать. Дворец спал, но Герды это не касалось. Она вернулась в свои покои, разбудила служанку и приказала начинать готовить ванну, а сама пошла к своим заветным сундукам. Магия магией, но безоружной - как она стала делать в последнее время, - ходить ей больше нельзя. А потому ей нужны кошель и нательный пояс с редкими зельями, которые могут потребоваться в чрезвычайной ситуации, наваха и стилет - раз уж в Новгороде не принято, чтобы женщина ходила, опоясанная мечом, - и еще, пожалуй, засапожник, благо она по зимнему времени носит высокие сапоги. Но это был лишь первый шаг. Вторым - было приготовить "наряд Судного дня": сверский ночной костюм, где вместо туники стеганый поддоспешник, китайская кольчуга, нагрудник с разъяренным василиском между стальных грудей, стальные наручи и поножи, окованные железом сапоги, боевые перчатки, шлем и оружие, катана в подвеске, чтобы носить ее за спиной, абордажный меч на обычной перевязи, два кинжала на пояс и метательные ножи в специальной кобуре, похожей на сильно укороченный колчан. Все вместе около тридцати фунтов. Тяжеловато конечно, но война не спрашивает, легко тебе или нет. Она - война, и этим все сказано.
Все это страшное "железо" Герда аккуратно сложила в кожаный портплед и оставила в одном из сундуков прямо под крышкой. В тот же сундук она поставила плоский железный ящичек, заговоренный от огня и от взлома, покрытый печатями колдовских заклятий, отводящих взгляд, оберегающих от пожара и не позволяющих чужому поднять крышку. Там, в этой скрытой от чужих глаз стальной шкатулке лежали все ее документы и банковские векселя.
"Это паранойя!" - покачала головой Герда, закрывая сундук и направляясь к приготовленной для нее ванне.

- Ну, не скажи! - возразила ей Другая Она, присаживаясь на табурет, поставленный рядом. - Уж верно, Неистовая прорвалась к тебе с боем не затем, чтобы попусту пугать.
- Да, понимаю я, - отмахнулась Герда, опускаясь в воду. - Понимаю! Но мне от этого не легче!
- А когда это тебе было легко?
- Ну...
- Вот то-то и оно!
Вода оказалась едва теплой, и Герде пришлось ее нагреть самой, благо этот фокус стал получаться у нее без видимого напряжение. Раз, и готово.
- Но скажи мне на милость, зачем мне все это оружие, если я сильная первородная колдунья?
- Ты уже как-то раз осталась без магии, разве нет? - съехидничала в ответ Другая Она.
- Там был совсем другой случай, - поморщилась Герда, вспоминая те дни.
- Считаешь, такое не может повториться?
- Ладно, - сдалась тогда Герда. - Возможно, ты права, да и я на самом деле не против. Иди знай, как все сложится...


***


Ивана ее ранняя побудка чрезвычайно удивила, но он быстро об этом забыл, занятый другими делами - подготовка к свадьбе Великого князя, как, впрочем, и к своей собственной, занимала почти все его время, - а ближе к полудню князь и вовсе оставил ее одну, уехав в детинец к отцу. Герда на это никак не отреагировала, поскольку все это было в порядке вещей, но решила воспользоваться случаем и навестила Юэля и Тильду. Посидела с ними час-другой, выпила вина, расспрашивая о настроениях в городе, о долетающих до них слухах и о княжеских дружинниках.
- Дружинники дружинникам рознь, - веско заметил Юэль, сообразив, должно быть, чем, на самом деле, интересуется Герда. - Великокняжеские - и те, что квартируют в детинце, и те, кого князь Дмитрий прислал сюда, чтобы оказать тебе честь, - нам не друзья. Они верны своему господину и будут оберегать тебя, принцесса, только до тех пор, пока это не противоречит клятве, данной их князю. Дружинников из Полоцка они не любят и презирают, ну а те отвечают им полной взаимностью. Боюсь, если дойдет до дела, каждый будет тянуть одеяло на себя. Но тебе полоцкие вои верны, потому что так приказал им князь Иван. Только учти, принцесса, их в доме всего два десятка человек, а до Полоцка далеко.
- Скажи, Юэль, а с чего ты меня заладил звать принцессой? - перебила Герда старого друга.
- Потому что так правильно, - веско заметил старшина. - Мы с тобой на "ты", и этого достаточно. Ты принцесса, а значит должна быть дистанция. И ломать ее, даже когда мы наедине, плохая идея.
- Хорошо, - кивнула Герда, - я тебя поняла. - Продолжай, пожалуйста.
- Ну, так что ж, - повел плечами Юэль, - остаются еще телохранители боярыни Дарьи. Их шестеро, как ты знаешь. Бойцы неплохие, но здесь, в Новгороде, они всем чужие, потому как псковичи. И еще, они люди боярина и, если приключится беда, будут охранять боярыню Дарью, а до остальных им дела нет.
- А рассказываешь ты мне про это...
- Потому что неспокойно в городе, - закончил ее мысль старшина. - Ничего конкретного, но меня чутье еще ни разу в жизни не подводило, а я нутром чую - быть беде.
- Да, вот и мне тревожно, - согласилась с ним Герда. - А потому вопрос, который я хотела задать тебе позже, задам сегодня. Сейчас. Готовы ли вы принять бессрочный контракт в качестве моих личных телохранителей?
- На каких условиях? - прищурилась Тильда.
- А вот сами садитесь и пишите, - предложила Герда. - Люди вы опытные, бывалые. Сами сообразите, чего требовать. Если не запросите невозможного, приму ваши условия, как есть, но потребую взамен клятву на крови.  Так что, думайте! Хочу услышать ваш ответ еще сегодня.
- А что насчет Томаса Олена? - спросил Юэль, подтверждая этим, что принял слова Герды к сведению.
- Его тоже включайте, - кивнула Герда. - Свев, вроде, прижился, ведь так?
- Так, - подтвердил старшина.
- Значит, решено, - Герда никак не возражала против того, чтобы включить в соглашение и мастера Олена. Напротив, такой умный и образованный человек не будет лишним ни в одной компании.


***


Следующий визит Герда нанесла в лавку варяжской травницы фру Сигрид Норнан. Муж травницы Тед служил наемником, ходил с торговыми караванами на север к поморам, а то и за море, в Мерсию и Нортумбрию. В принципе, Герда могла бы вызвать фру Норнан к себе в Полоцкое подворье, но решила оказать честь и приехала сама. Она уже бывала в лавке травницы, - покупала кое-какие зелья, - и знала наверняка, что Сигрид скрывает свой Дар. На самом деле, скрыть наличие силы несложно, особенно если Дар слаб, и никто его специально не ищет, но фру Норнан как раз была очень сильной колдуньей. И, тем не менее, жила в Новгороде, зарабатывая на жизнь травничеством.
Герда обнаружила ее случайно. Зашла в лавку, находившуюся на торгу, недалеко от моста через Волхов, и спросила, нет ли у хозяйки "Вечерней росы"? Женщина вопросу удивилась, но зелье, тем не менее, продала. Разговорились, и Герда объяснила фру Норнан, что использует эликсир для мытья волос.
- Но это же яд! - не поверила своим ушам травница.
- Яд и есть, - согласилась Герда. - Но, если добавить в него отвар поганого гриба, получается чудесное средство для мытья волос и придания им блеска.
Слово за слово проговорили едва ли не час. Герда, разумеется, не сказала Сигрид, что является колдуньей, и о том, что училась травничеству не рассказала тоже.  Объяснила свои познания воспитанием, но, пока разговаривали, разглядела на полке с готовыми зельями одно, про которое точно знала, что без магии его не сварить. Тогда и взглянула на собеседницу "долгим взглядом" и уже не удивилась, обнаружив за "темным мороком" сильный, но, по первому ощущению, неразвитый дар. Увидела, приняла к сведению, но, разумеется, промолчала. Нечего мешать человеку жить, как желается. Если скрывает, наверняка, есть у нее на то свои резоны. Тогда промолчала, но сегодня - после разговора с богиней, - решила, что надо бы откровенно поговорить с женщиной, спросить кое о чем, чего Герда, как новый человек в городе, не могла знать, кое что объяснить и, чего уж там, позвать, если получится, к себе на службу. Оттого и приехала.
- Добрый день, фру Норнан, - поздоровалась Герда, войдя в лавку и прикрыв за собой дверь, по ту сторону которой встали сопровождавшие ее дружинника князя Ивана.
- Добрый день, добрая госпожа! - Травница не знала, кем является Герда, в городе об этом, и вообще, мало кто знал.
- У меня к вам, фру Норнан, серьезный разговор, - Герда решила не ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога. - Выслушайте меня, потом поговорим.
- Слушаю вас, добрая госпожа. - Травница не на шутку встревожилась, и Герда это почувствовала, хотя Сигрид Норнан умела держать лицо, как бы не лучше многих других.
- Вот и хорошо, - улыбнулась Герда. - Прежде всего, несколько слов о себе. Я принцесса Эринора и невеста князя Полоцкого.
- Ваше высочество! - склонилась в поклоне женщина.
- Не торопитесь, фру Норнан, - остановила ее Герда. - Это не главное, хотя об этом вам стоит знать. Главное - это то, что я, как и вы, колдунья.
- Только не надо убеждать меня в обратном, - поморщилась она, увидев, что травница собирается ей возражать. - Я вижу ваш Дар, уважаемая, могу оценить его силу. Вы сильная колдунья. Но ваш Дар не огранен. Вы никогда не учились по-настоящему им управлять.
- Я вас, ваше высочество, тоже чувствую, - нахмурилась женщина. - Но вашу силу оценить не могу. Впрочем, если вы с такой легкостью способны прочесть меня, значит, вы сильная колдунья. Так о чем вы хотели со мной поговорить?
- Новгородский ковен про вас не знает?
- Нет, - покачала головой травница. - Да они ко мне и не заходят. Зачем им, у них свои травницы есть.
- А ваш муж?
- Муж знает.
- Хорошо, - кивнула Герда. - А теперь скажите, фру Норнан, нет ли у вас ощущения, что в городе назревает беда?
- Не знаю, - покачала головой женщина. - Сердце уже который день неспокойно, но... Обычно я неплохо предсказываю. Это семейный ритуал, меня ему мать обучила, а ее - ее мать... Я все сделала правильно, но впереди только мгла. Как будто, туча закрывает солнце. И за завесу не заглянуть.
Герда о таком раньше никогда не слышала. Про предсказательниц знала, и про то, что для этого есть специальные приемы, тоже читала. Но сама она тоже была необученной колдуньей, а науку прорицаний в Коллегиуме постигали только на третьем году обучения. Так что не привелось.
- Вот и у меня такое чувство, что что-то вот-вот должно произойти, - сказала она травнице. - Что-то плохое, но точнее не скажу. Я вообще не предсказательница. Не мое это... Но не в этом суть. Вы, фру Норнан, ответили на мои вопросы, а теперь выслушайте мое предложение. Я предлагаю вам и вашему мужу службу. Платить буду по высшей ставке наемников, и, если что, будете не одни, а в компании таких же наемников, как ваш супруг. Если надумаете, приходите в Полоцкое подворье. Скажете, что вас пригласила принцесса Герардина. Если меня не будет в кроме, спросите Юэля или Тильду. Я их предупрежу. И не тяните, фру Норнан. И еще вот что. Если у вашего мужа есть друзья-викинги, я бы взяла несколько на службу. Платить буду щедро, но есть условие. Я вас не знаю, в деле проверить не могла. Оттого попрошу принести клятву на крови...


***


Травница в тот день к ней так и не пришла, зато в Полоцкое подворье наведался кое-кто другой. Герда как раз вернулась с пира, устроенного старшим братом Ивана князем-соправителем Федором, и уже собиралась принять ванну, когда служанка доложила, что к ней пришла боярская дочь Анна Неревина с племянницей и просит ее высочество принцессу о срочной встрече по очень важному делу. Это было неожиданно и слишком хорошо совпадало с тревожными ожиданиями Герды, чтобы она отказалась от этого непредвиденного разговора. Час неурочный, да и знакомы они не так чтобы хорошо, но в том-то и дело, что у Неревиной должна была быть очень веская причина, чтобы нарушить законы вежества.
- Пригласи госпожу Неревину и ее племянницу, - приказала Герда служанке. - И прикажи подать чай и сладости.
Путь от приемного зала до апартаментов Герды неблизкий, - дворец-то большой, - поэтому к приходу ведьмы Герда успела переодеться и приняла Неревину и ее молоденькую племянницу Алену у накрытого к вечернему чаепитию стола. Поздоровались, расселись, сделали по первому глотку чая.
- Вы ведь знаете, ваше высочество, что я не колдунья, а ведьма? - начала Неревина, выждав положенное время.
Получалось, что, обладая довольно слабым Даром, Неревина знала о Герде гораздо больше, чем можно было предположить, исходя из известных ей фактов. А это, в свою очередь, предполагало совсем другой уровень откровенности. Первоначально избранную Гердой роль поверхностной неумехи следовало оставить для других.
- Да, - согласилась Герда, - и вы, госпожа моя Анна, и ваша племянница - обе ведьмы, но Алена обладает при этом сильным и хорошо развитым даром.
Старуха ее словам не удивилась, а вот Алену, высокую крупнотелую девушку лет восемнадцати-девятнадцати проняло по-настоящему. Похоже, о ее Даре в городе никто ничего толком не знал.
- Алена прожила пять лет в Галиче-Мерском в учении у тамошних мерьских ведьм.
- Я плохо знаю ведьмовскую магию, - честно призналась Герда.
- Колдуны работают с первозданными стихиями, - объяснила Неревина, - а мы обращаемся к силам природы и уже через них к стихиям и их источникам. Ветер, а не воздух, река, а не вода. Поэтому, обычно, ведьмы сильнее колдунов в целительстве, в предсказаниях, в бытовой магии.
- Что увидела Алена? - Герда задала вопрос, следуя интуиции, но, как тут же выяснилось, попала в точку.
- Права ли я, предполагая, что имею честь говорить с Дамой Света?
Герда читала об этом в "Пролегоменах колдовства" Иоана Коргвейста. Речь там шла о попытке создать четкую классификацию колдунов по силе и особенностям их Дара. Рыцари и Дамы Света, - на самом деле, не просто Света, а Солнечного или Лунного Света, - представляли в этой иерархии 5-й из семи уровень или ранг. Классификация эта в большинстве стран не прижилась. Во всяком случае, так утверждали в Коллегиуме. Но, похоже, кое-где о ней помнили, и, если так, то Герда являлась Дамой Лунного Света, а возможно, что и Фрейлиной Лунной Королевы. Точно сказать было невозможно, так как определение зависело от многих неизвестных Герде переменных, не говоря уже о двусмысленности большинства используемых в классификации критериев.
- Вероятно, так и есть, - сказала она вслух. - Наверное, но не наверняка. Но, если все-таки это так, то я Дама Лунного Света. Итак, что увидела Алена?
- Алена ворожила для одной женщины и увидела, что ее жених - вой Старшей дружины Великого князя - будет убит в бою. И не когда-нибудь в отдаленном будущем, а скоро.
- По моим ощущениям, - неожиданно заговорила Алена, - счет идет на дни.
- Ты ей ничего об этом не сказала?
- Да, ваше высочество, не сказала.
- Почему? - задала уточняющий вопрос Герда, ей требовалось последнее доказательство, но она хотела услышать его из уст Алены.
- Я спросила ее, не собирается ли ее суженный куда-нибудь уезжать, но женщина ответила, что дружинники остаются в городе до самой свадьбы князя Дмитрия.
- А раз так, - закончила Герда за Алену, - не было смысла говорить ей правду. Все равно не поможет.
- Так и есть, - согласилась девушка.
- А ко мне зачем пришли? - перевела Герда взгляд на Неревину.
-  Предупредить, потому что вы поймете то, чего другие не поймут, и попроситься к вам под руку.
- А что же ковен?
- В ковене ведьм терпят, но мы для них чужие. Василиса нас, и вовсе, презирает и ненавидит. Там, где она жила раньше, - уж не знаю, что это за края и веси такие, - ведьмы не в почете. Но в Новгороде так не принято. Вот она и молчит. Но, если случится что-то... даже не знаю, как сказать. Если порядки вдруг изменятся, то она нас скорее со свету сживет, чем защитит. А она в последние дни на меня волком смотрит.
- Перестала притворяться, - кивнула Герда, начиная понимать, что имела в виду Неистовая, когда пришла к ней прошлой ночью.
- Хорошо, - сказала она, наскоро обдумав ситуацию, - можете перебираться во дворец. Я распоряжусь.
- Тогда, если позволите, ваше высочество, мы сразу и останемся. Наши вещи в возке ждут. Тут неподалеку. Алена может своего ворона кликнуть, он разом туда слетает...
- Умеете говорить с животными? - удивилась Герда.
- Иногда, - не без гордости сообщила девушка. - С некоторыми. Но этот ворон мне давно служит. Я его из Мери с собой взяла.
- Ну, - сказала тогда Герда, - раз уж зашел разговор о способностях, давайте определимся. Во-первых, вам придется принести мне личную клятву верности, поскольку подпустить вас так близко к себе, не имея возможности вас проверить, было бы с моей стороны в высшей степени неосмотрительно.
- Согласны, - не колеблясь ответила старая ведьма, - но только на взаимной основе. Мы вам клятву верности, вы нам клятву покровителя.
- Справедливо. Сейчас же и принесем. Есть возражения?
- Нет, - усмехнулась Неревина. - Быстрая вы!
- А чего тянуть? - пожала плечами Герда. - Да и долго ли? Огонь, - кивнула она на камин, - есть, вино и хлеб тоже есть, - указала она на стол, - а наша кровь всегда при нас...


***


К чему она готовилась? Чего страшилась? Герда и сама не знала ответа на этот вопрос. У нее имелось лишь смутное предчувствие надвигающейся беды, которое она никак не могла объяснить. Оттого, быть может, и разговор с Иваном закончился ничем.
- Твое беспокойство, родная, - сказал он, заключая ее в объятия, - понятно и простительно. Я сам, если хочешь знать, испытываю неведомое мне прежде волнение. Растерянность, смущение, едва ли не испуг. Все-таки женитьба - это высокое таинство. Что тут скажешь!
И в самом деле, что тут скажешь? В городе спокойно. В стране порядок, и враги не подступают к границам. Заговор? Но кто заговорщики, и против кого они замышляют? Природная катастрофа? Но в Гардарике не бывает землетрясений. Море и степь далеко, так что и внезапный шторм вряд ли приключится. Ну, а пурга, метель, зимняя гроза - все это опасности не того уровня, чтобы сходить по этому поводу с ума. Вот так и получалось, что Герда ничего не могла толком объяснить, ни себе, ни Ивану, ни кому-нибудь еще. А "томление сердца" и "смутную тревогу" на стол в качестве доказательства не положишь. Кто сам такого беспокойства не испытал, никогда не поймет и не поверит. Неревина с племянницей оттого к ней и пришли, что кое-что чувствовали и знали, но и их свидетельство было такого рода, что для большинства трезвомыслящих людей никак не подойдет. Однако для Герды оно оказалось весьма своевременным и крайне важным, а то она, грешным делом, начала уже, было, в себе сомневаться. А уж когда на следующий день под ее руку попросились Сигрид Норнан с мужем и семью его побратимами-викингами, Герда и вовсе уверилась в том, что страхи ее не напрасны. Что-то грядет, но что именно, покажет только время.





Глава 5. Соломенная вдова

 


1.
Тревога не уходила, но дни проходили за днями - пять красивых зимних дней, - и ничего не происходило. Иван посмеивался:
- Ну, что, убедились, принцесса, что тревожиться не о чем?
И в самом деле, о чем беспокоиться, если каждый день, то бал, то взятие снежного городка, соколиная охота или пир в тереме у одного из князей Гардарики или новгородских бояр. Один длинный праздник - предсвадебные гуляния, - прерывавшийся только на ночь, когда Иван и Герда оставались наедине и могли наконец дать выход собственной страсти. И той ночью все было, как во все предыдущие: вернулись из кремля затемно, вскоре оказались в постели, заснули, утомившись... А потом в сон Герды с диким воплем ворвалась Другая Она:
- Просыпайся, дура! Собственную смерть проспишь!
Герда проснулась. Рывком села в постели, сбрасывая с себя остатки сонной одури. Сориентировалась, - на дворе глухая ночь, - и, не задумываясь, бросила "невод". Заклинание, заученное наизусть и доведенное, имея в виду скорость и точность произношения, до полного автоматизма, сорвалось с губ, казалось, само собой и полетело, разворачиваясь на ходу в огромную сеть. Мгновение, другое, и вот перед Гердой начала открываться картина происходящего. Пустынные ночные улицы, спящие дома... Нигде и ничего... Но отчего, тогда заходятся в бешеном лае дворовые псы? Герда внимательнее "всмотрелась" в покрытые снегом пространства и, в конце концов, все-таки прорвала плотную "ткань" чужого заклятия. Отбросила морок и увидела: по улицам скользят сторожкие тени, звякает по временам сталь, блики лунного света играют на шлемах и наконечниках копий. Враги - а кем еще быть этим воинам, таящимся в ночи, аки тати? - идут через весь Наревский конец от открытых ворот в Приречной башне острога до самого кремля.
- Иван! - крикнула Герда, вскакивая с кровати. - Просыпайся, Иван! Враг у ворот!
- Что? - вскинулся спросонья князь Иван. - Что ты творишь!
Обычно он спал очень крепко, особенно после того, как занимался с ней любовью. И это было просто чудом, что он проснулся так быстро. Впрочем, - но об этом Герда подумала чуть позже, - возможно, она усилила свой призыв довольно чувствительным "посылом", а настоящий энергичный "посыл", тем более, если его отправила огненная колдунья, способен поднять даже мертвого. Ненадолго и совсем не так, как это делают некроманты, но в достаточной мере зрелищно.
- Просыпайся, Иван! - повторила она, набрасывая шлафрок прямо на голое тело. - Поднимай тревогу! Кто-то открыл ворота в проездной башне близ Волхова. Враги идут к детинцу!
- Герда, что ты несешь?..
Но договорить ему Герда не позволила. У них не было времени на пререкания.
- Не хочешь не надо! - отрезала она, наполняясь злым раздражением. - Дрыхни, если лень встать! Я сама подниму людей!
Так случалось с ней и прежде. Тогда, например, когда спасала Каро от убийц, подосланных женой императора. Комплекс героя - так по итогам своих безумств она называла это состояние. Впрочем, понимание всегда приходило к Герде задним числом, и, оглядываясь назад, она с удивлением обнаруживала совсем другую, непривычную себя на месте себя обычной. Однако сейчас время для рефлексий еще не наступило, и Герда действовала так, как действовала всегда, когда это было нужно.
Оставив Ивана в опочивальне, она схватила с прикроватной полки серебряный колокольчик и выскочила в коридор. Слуги всполошились довольно быстро. Она и до горницы своей еще не добралась, а на звук колокольчика прибежали уже служанка и слуга.
- Беги вниз! - крикнула Герда слуге, притормозив у двери в свои апартаменты. - Скажи охране, я приказала поднимать всех, способных носить оружие. В городе враги! Двери на запор, и пусть пошлют голубей в детинец, на княжеский двор и в Юрьев монастырь! Беги!
- Ты со мной! - оглянулась на служанку. - Поможешь одеться!
Уже вбежав в комнату, сообразила, что варяжскую колдунью и двух новгородских ведьм она может разбудить "посылом". Эти женщины все поймут и без объяснений. Они и сами настороже.
- Подожди! - остановила она служанку и, сосредоточившись, "позвала" сначала Неревину, затем Сигрид Норман и в довершение попробовала "докричаться" до Юэля, который как раз этой ночью "дежурил" по их маленькому отряду, разместившемуся в левом крыле подворья. Получилось у нее или нет, Герда не знала, но большего сейчас сделать все равно не могла. Сбросила шлафрок и, открыв сундук, вытащила подготовленный на такой как раз случай портплед. В нем, к слову, и нижнее белье было приготовлено, и поддевка под сверский костюм.
- Помогай!
Пока одевалась, хоромы начали оживать. Послышались возбужденные голоса, захлопали двери, раздались поспешные шаги. А когда напяливала кольчугу, кто-то с силой бухнул кулаком в дверь:
- Принцесса! - проорал из коридора Юэль Брух. - Я здесь!
- Входи! - разрешила Герда, поводя плечами под тяжестью легшего на них металла.
- Ну, что там? - оглянулась на успевшего облачиться в боевую броню великана, впрочем, возможно, он так и спал - во всеоружии, - с него станется.
- Какие-то не пойми кто попытались сломать ворота, - пробасил Юэль, поправляя на себе амуницию. - Охрана их копьями от решетки парка отогнала. Но кто такие и сколько, пока неизвестно. Сейчас стрелки на крышу поднимутся, оттуда будет виднее. На Славенском холме пожар. На Плотницком конце тоже виден огонь. Около детинца суета. Похоже на штурм.
- Что наши? - Герда надела "сбрую" заплечных ножен для катаны и потянулась за перевязью с абордажным мечом.
- Через пять минут все будут готовы, - отрапортовал Юэль. - Колдуньи оделись раньше всех. Они тебя услышали, я кстати тоже. Их будут сопровождать викинги. С тобой пойдем я и Тильда, остальные прикрывают. Действуем, как и договорились, сплоченной группой. Так мы сильнее.
- Я не против, - кивнула Герда, прилаживая на боку кобуру с метательными ножами. - Возьми там флягу! - показала на стол. - Налей вина.
- Зачем? - не понял Юэль. - У меня своя есть.
- Это другое, - покачала она головой. - Наливай!
Накинула плащ, натянула боевые перчатки, проверила карманы. Все было на месте. Осталось только "сдобрить" вино.
- Налил?
- Да, а...
- Подожди, - остановила она старшину. - Не закрывай!
Достала из сундука флакончик с "живью", влила редчайший и сложнейший в производстве эликсир во флягу.
- Вот теперь все! Закрой и взболтай. Один малый глоток придаст сил, два сделают тебя берсеркером. От трех сойдешь с ума, а от четырех - сдохнешь. Все понял?
- По твоему слову, - с уважением взглянул наемник на флягу.
Она была большая, как говорят в Гардарике, на "четыре чарки". Как раз на их маленький отряд.


***


Ивана Герда нашла внизу, в приемном зале дворца. Он был все еще не полностью одет, но вооружен - мечом на перевязи, - и занят делом: отдавал приказы и выслушивал доклады. Увидел Герду и тяжело вздохнул.
- Извини, принцесса! Зря я тебе не поверил. Твои-то люди все готовы, а мои с голыми задницами бегают!
- Оставь, князь! - Сейчас было не время считаться умом и меряться правотой. Даст бог, отобьются, тогда она с него спросит. - Что известно?
- В детинце бой, - поморщился Иван. - Там тоже кто-то открыл ворота. Предательство и измена!
- Ох, ты ж! - не выдержала Герда. - Да, как такое вообще могло случиться?!
- Не знаю, - хмуро ответил Иван и, отвернувшись от Герды, заговорил с кем-то из своих слуг:
- Вооружай людей, Кузьма. Топоры, вилы, рогатины - все, что есть.
- Принцесса! - Окликнула Герду подошедшая к ней Неревина. - На два слова.
Герда оглянулась на старуху, перевела взгляд на Алену:
- Слушаю тебя, милая.
- Я смотрела, - тихо сказала ей девушка, когда они отошли в сторону. - Предатели были в городе. Открыты две проездные башни. Атакующих немного. Не армия. Пара дружин. Может быть, чуть больше. Есть наши, русские, а есть и чужие. По говору поляки, но может быть, и литовцы из Новогрудка. Точнее не скажу. С ними колдуны, прикрывают нападение мороком.
- Спасибо, - начала было Герда, но Алена ее остановила:
- Это не все. В кремле бой. И не только по всему детинцу, но и на Владычном дворе.
"А во владычном дворе князь Дмитрий и Шарлотта со своей свитой".
Честно сказать, ей было мало дела до Великого князя, хоть он ей и будущий тесть. Сам на себя накликал беду. Прошляпил предательство, значит виноват. А вот Шарлотту ей было по-настоящему жаль. Ни за что пропадет!
- Иван! - шагнула она обратно к князю.
- Извини, Герда, - отмахнулся он, даже не оглянувшись, - но сейчас не до тебя!
- Именно сейчас до меня! - подняла она голос. - Ты продолжай спать, раз еще не проснулся, а я увожу своих людей на помощь твоему отцу.
- Что?! - обернулся Иван, до которого только сейчас дошло, что Герда и ее люди действительно готовы к бою, а он своих еще только приводит в чувство. - Ты?! Куда?
- В детинце бой, - сообщила она, начиная злиться на задержку. - Предатели открыли ворота и в кремль, и на Владычный двор. Малой дружине одной не устоять. Так что мы пойдем прямо сейчас, каждая минута на счету. А ты собирай своих людей, князь, и двигайся за нами. Нам, скорее всего, тоже туго придется.
- Герда... - Удивительно, сколько всего можно уместить в одном слове, в одном имени!
- Иван...
Они посмотрели друг другу в глаза, и, кажется, он понял, что останавливать ее нельзя. Ну, а Герда увидела, как борются в князе Полоцком отчаяние и любовь. Все это оказалось для него слишком неожиданно, всего этого было слишком много, но он смог взять себя в руки.
- Будь осторожна! - попросил, смиряясь с неизбежным. - Пожалуйста.
- Буду! - кивнула она. - Но ты тоже поберегись. Ты мне живой нужен... Прощай!
Герда отвернулась, чтобы никто не увидел блеснувшие в глазах слезы, и повела своих людей в ночь, через хозяйственный двор к дровяным воротам, на зады - узкие улочки между Духовым и Юрьевым монастырями. Здесь тоже шла какая-то невнятная возня, готовая вот-вот вылиться в открытую схватку. В свете нескольких факелов мотались из стороны в сторону несколько стражников с бердышами. Командира у них не было, и эти трое мужиков в тулупах находились, по-видимому, в полной растерянности, то вплотную подбегая к деревянным воротам, содрогавшимся от тяжелых ударов, то осматривая при неверном свете факелов верх стены, за обрезом которой то и дело возникали темные тени штурмующих. Впрочем, пока это был отнюдь не штурм. Противник, по-видимому, не слишком хорошо представлял себе, с кем имеет дело, и действовал с опаской. Будь враги хоть чуть-чуть настойчивее, ворота бы уже пали.
- Юэль! - кивнула на них Герта, сосредотачиваясь, чтобы нанести короткий, но мощный удар "печным зевом".
Сама она кидала это заклятие всего один раз, в Ароне, на пустынном берегу моря. Швырнула вдаль, над поверхностью тихой воды, и сама обалдела, увидев, как вскипает, шипит и превращается в пар морская гладь.
Между тем Юэль вместе с другим наемником подошел к сторожам, переговорил с ними коротко, явно приведя их этим в чувство, и, обернувшись, кивнул Герде:
- Сейчас откроют!
"Ну, вот и посмотрим, как там и что..." - с неожиданным предвкушением подумала она.
Ее очевидным образом захватывал азарт предстоящего боя, - кровавое безумие схватки не на жизнь, а на смерть, - но Герда даже не пыталась этому противиться. Она уже знала это ощущение и хотела испытать его вновь. Сила желания была похожа на любовную страсть, но имела темную сущность. Впрочем, Герде, получившей благословение древней безымянной богини, зло, как таковое, никак не претило. Напротив, предвкушение кровавой жертвы оказалось столь сильным, что Герда не чувствовала даже усилившегося к ночи мороза.
- Давай! - крикнул Юэль, когда створки ворот распахнулись внутрь.
"Держи!"
Заклинание было уже сформировано и набирало силу, выстуживая и без того морозный воздух вокруг Герды. Оставалось лишь выпустить его на волю. Герда вытянула руки перед собой и, едва ворота открылись, отпустила с ладоней рвущийся наружу жар. Раздался грохот, чего она совсем не ожидала, снег на прямой линии, протянувшейся от нее куда-то в мельтешащую людьми темень за воротами, зашипел, испаряясь, тьма вспыхнула малиновым маревом и вслед за тем откуда-то с улицы раздался животный крик ужаса и боли. А Герда почувствовала одновременно и жаркое удовлетворение, и сладкое бессилие. Очень похоже на то, что она испытывала после общего взлета, до краев наполненная семенем Ивана. Ее даже повело от мгновенно охватившей тело слабости. Отдача оказалась слишком сильной, но Тильда уже подхватила ее под руку и потянула вперед, в освободившийся проход.
"Кажется, я погорячилась..."
Несмотря на слабость и минутное помутнение, она отчетливо понимала, что сейчас произошло. Она не рассчитала силы своего колдовства и вбухала в него гораздо больше своей энергии, чем следовало, если все делать по уму. Но ее захватил азарт, и она переборщила с "дозировкой". В результате, Тильда и кто-то из наемников не столько помогали ей сейчас идти, сколько несли ее, над черной дымящейся землей, мимо местами обуглившихся створок ворот, между обгоревшими телами в тлеющей одежде, по враз опустевшей улице, оставляя за собой трупы убитых и корчащихся в страшной агонии раненых.
Помутнение длилось долго. Никак не меньше четверти часа, потому что, когда Герда окончательно пришла в себя, ее отряд уже миновал стену Духова монастыря и, пополнившись вооруженными дрекольем монахами - Герда совершенно не помнила, как и когда они присоединились к ее людям, - продвигался по узким улочкам к востоку от колокольни Юрьева монастыря. В теле ощущалась слабость. Впрочем, идти она уже могла самостоятельно, но главное - прояснилось в голове, и она сообразила, что нужно делать. Капля "золотого империума" на язык, глоток холодной воды - на самом деле, комок снега с обочины дороги, - и Герда почувствовала, как к ней возвращаются силы. Колдовать, впрочем, она еще не могла. Ну, разве что, самую малость, но зато от физической слабости и спутанности сознания не осталось и следа. И это было хорошо, потому что вовремя. Они как раз вышли к крепостному валу, но пройти свободно к Федоровской башне не смогли. Башня, по всей видимости, была уже захвачена, а дорогу отряду Герды преградили воины неясной национальной принадлежности.
В неверном свете немногочисленных факелов Герда не могла рассмотреть толком их одежду и вооружение, но ей показалось, что снаряжены они не на русский манер.
- Поляки! - пояснила подошедшая к ней Алена. - Не будете возражать, если я пойду с вами?
- Забыла спросить, - вопросом на вопрос ответила Герда, - ты боевыми заклинаниями владеешь?
- Река подо льдом, - не очень понятно ответила Алена. - Растения спят... Хотя нет! Вон те сосны - показала она за спины заступивших им дорогу поляков, - вроде бы, только дремлют. Да еще огонь на факелах... Пожалуй, кое-что смогу.
- Надо бы сбить заслон, - сказала на это Герда. - Сможешь помочь? Не хотелось бы лить кровь наших людей понапрасну.
- Тогда, принцесса, придержите своих. Мне нужны пара минут на волхование.
- Эй! - крикнула Герда, перекрывая шум. - Стоим! В бой без нужды не вступать. Кто по-польски говорит?
- Я говорю, - откликнулся один из викингов.
- Спроси их, друг, кто такие и чего им надо. В общем, поговори с ними, расспроси о том о сем, попроси пропустить.
- По вашему слову, принцесса, - понял ее варяг и начал протискиваться вперед. - Поговорю, отчего бы не поговорить?
Выйдя вперед, он прокричал что-то неразборчивое на языке, сильно похожем на русский, но тем не менее, другом - с незнакомой мелодикой и отчетливым пришипетыванием. Герде он был без надобности. Ей главное, чтобы переговоры затянулись, и Алена смогла бы подготовить свое "волхование". Сама она тоже готовилась. Собирала силу в кулак, тянула откуда только возможно. Из жаркого пламени факелов, из студеного воздуха, из камней и снега, из людей. Впрочем, из людей тянуть было боязно. Если бы можно было отделить "агнцев от козлищ", - своих от чужих, - тогда ладно. Врагов она бы заморозила даже не поморщившись. Но свои - святое. Оттого брала по чуть-чуть, чтобы, не дай бог, не переборщить.
- Поляки они, - крикнул ей между тем викинг, - из Троков. Говорят, в наёме у кого-то из русских князей, а у кого не знают. Но нас, по любому, не пропустят.
- А и не надо, - прошептала рядом Алена. - Сейчас!
Герда напряглась. Почувствовала растворенные в холодном воздухе токи силы, но плетений волшбы не разобрала, а в следующее мгновение сосны, росшие в отдалении, словно бы, взорвались изнутри, - с грохотом, треском, но без огня, - и шквал острых щеп ударил полякам в спины. С такого расстояния, да еще и в темноте, Герда не могла рассмотреть, насколько велики эти созданные ведьмой снаряды. Зато скорость их, по ощущениям, была огромна. При такой скорости, даже если они не пробивали броню, все равно кидали людей лицом в снег. Хорошо еще, что старуха Неревина поставила щит и не дала длинным - сейчас Герда уже оценила их размер - острым щепам ударить в людей ее отряда. А вот польский заслон смело напрочь. Кого не убило, тех ранило или оглушило, и всех - и живых, и, тем более, мертвых, - положило наземь, как хлеба во время урагана. Так что в следующее мгновение, вырвавшиеся вперед викинги оказались среди поваленных людей и пошли вперед, убивая выживших, добивая раненых и подбирая брошенное поляками оружие. Их интересовали только арбалеты и копья. Остального у них и своего хватало.
Герда вздохнула с облегчением, - ей удавалось пока сохранять своих людей, - и пошла вслед за Юэлем. Впрочем, она рано радовалась, потому что ничто еще не кончилось. Битва за Новгород только начиналась. И метрах в ста от места первой схватки их встретили по-настоящему.
- Берегись! - крикнула Герда, почувствовав чужое колдовство.
Дом слева от нее неожиданно вспыхнул жарким пламенем, и она едва успела поставить щит, чтобы прикрыть себя и своих людей от дуновения испепеляющего жара, сравнимого с тем, что выпустила по дурости в дровяных воротах Полоцкого подворья.
"Ох, ты ж!"
- Сигрид! - крикнула она, но варяжка и сама уже сообразила, что к чему.
Она тоже поставила воздушный щит, и как раз вовремя, потому что в тот же момент по оказавшимся на свету людям Герды из темноты ударили стрелы. Спасибо колдунье, она прикрыла их от первого удара, но сразу вслед за тем, по щиту Сигрид ударил воздушный кулак такой силы, что, не вмешайся Герда, их всех снесло бы вместе с обломками не устоявшего щита. Она поддержала щит травницы своим огненным, но держать два щита одновременно ей было трудно. К счастью, старуха Неревина быстро сообразила, что Герде так долго не устоять и довольно быстро наколдовала ледяную стену. Снег потек, как вода, собираясь слева от группы и поднимаясь ледяной стеной, принявшей на себя жар пожарища.
Герда отпустила щит, которым сдерживала огонь, и хотела уже перейти в атаку, но ее остановила Алена.
- Побереги силы, принцесса! - выдохнула молодая ведьма и начала швыряться огнем.
Непривычными - какими-то кривыми, - пасами она срывал с близкого пожарища языки пламени и отправляла их в полет. Теперь уже тот, кто ударил по ним "кулаком", вынужден был перейти к обороне, отражая летящие к нему огненные кометы. В их свете, Герда увидела, наконец, тех, кто попытался ее остановить. Поперек улицы лежали обломки рухнувшего, скорее всего, попросту разрушенного для этой цели, дома, а за этой импровизированной баррикадой прятались арбалетчики и мечники. А еще там был колдун. Очень сильный, опытный и злой. Мужчина. Лютый враг. И он, как и Герда, имел склонность к стихии огня. Все это Герда "ухватила" одним мгновенным "шагом просветления" - техникой, почерпнутой из книги, подаренной ей Великой темной богиней. Но и ее враг, как оказалось, знал кое-что из арсенала древней магии. Он открыл так называемый портал 2-го типа, и Герда оказалась в туннеле, образованном тьмой. На свету оставались только она и ее противник - высокий мужчина в рыцарском облачении, но без шлема.
"Знакомое лицо, - Герда не испугалась, время бояться для нее давно миновало. - Но ты-то, сукин сын, не знаешь, с кем связался!"
Герда сразу узнала этого мужчину. Она не знала его имени, но хорошо запомнила это хмурое лицо и пренебрежительную манеру говорить. Это был один из двух незнакомых ей колдунов, участвовавших в судилище, устроенном над ней в Коллегиуме Настоятелем Саганом. И это было просто замечательно, потому что гнев, ненависть и воспоминания о пережитом ужасе являлись для Герды почти неограниченным источником силы. Темные чувства напитывали ее Дар, позволяя творить практически любое колдовство, не оглядываясь на наличный резерв. Там, на заднем дворе Полоцкого подворья, она потому и "иссякла" после первого же удара, что была не в тонусе. Азарт был, а гнева не было. Не было всепожирающей ненависти, исступления и злобы. А вот сейчас, стоило ей только узнать одного из своих гонителей, как душа ее вспыхнула темным огнем ярости, и сила наполнила ее плоть и дух.
- Не узнаешь меня, человек? - усмехнулась она. - Забыл уже девочку оскопившую племянника Настоятеля?
- Ты?! - ей удалось его ошарашить, сбить с мысли, заставить сомневаться. - Но ты же была слабосилком!
- Уверен?
- Но такого не бывает, потому что не может быть никогда!
- Уверен? - повторила она вопрос и, выбросив вперед левую руку, ударила "кровью сердца".
Удар вышел не просто сильным, это был всесокрушающий бросок тонкого, как клинок стилета, раскаленного добела пламени, какого в природе не бывает нигде и никогда. Впрочем, колдун устоял. Его многослойный щит, "выкованный" из воздуха и огня, был разбит вдребезги, но подлец успел поставить на пути огненного жала еще один, пусть и слабый, водяной щит. Однако в тот краткий миг, когда он отражал атаку Герды, она почувствовала, что колдун бросает в топку волшбы свой последний резерв. Сейчас и в течении ближайшей секунды-двух он останется безоружным, и этим следует воспользоваться. Решалось все это, понятное дело, в зазоре между двумя ударами сердца, но Герда успела, и вслед за "кровью сердца" в хмурого колдуна полетели "слезы ярости". Разумеется, по мощи это колдовство и близко не могло приблизиться к первому удару, но Герда надеялась, что все-таки сможет пробить защиту противника. Увы, не срослось. У мерзавца на такой случай был припасен какой-то амулет, а может быть, и два. Он отбил атаку Герды, хотя и с большим трудом. Волосы у него обгорели, на лице были видны ожоги, а на полированном панцире появилась трещина, не говоря уже о черных подпалинах тут и там. И теперь уже ударил он. Не так сильно, как мог бы, не упреди его Герда, но он был много старше ее, опытнее и, судя по всему, всю жизнь изучал науку колдовства. Отбив ее атаку, он не дал ей повторить попытку, и бросил в нее какое-то очень сильное заклятье. Герда его не знала, но много позже, обдумывая случившее с ней в тот день, пришла к нескольким неутешительным выводам. Во-первых, она поняла, что это было проклятие, а с этим типом колдовства ей прежде встречаться не приходилось. Во-вторых, скорее всего, это была домашняя заготовка. Не артефакт, а именно собственное заклинание колдуна, созданное заранее, свернутое до времени и, судя по всему, находившееся у негодяя прямо во рту. Герда о таком читала, но сама делать не умела. И в-третьих, нельзя быть такой самонадеянной дурой, а она успела увериться в своей немереной силе, и, что называется, почила на лаврах. И вот результат. В принципе, тогда все для нее и должно было закончиться, но ей попросту повезло. В данном случае, повезло встретить правильного человека в нужное время. Проклятие стремительно развернулось, напомнив этим атакующую змею. Ударило, пробивая впопыхах выставленный щит, и неожиданно рассыпалось в прах, даже не коснувшись тела Герды. Сработал простенький, но крайне эффективный, оберег, приколотый ведьмой Неревиной Герде на плащ. Самое любопытное, что пока он не сжег это чертово проклятие, Герда о его существовании даже не знала. Попросту не заметила, когда и как им обзавелась. Но в тот миг, когда в безнадежной попытке остановить удар, она выставила свой жалкий щит, простилась с жизнью, увидев, как чужое заклятие пробивает ее защиту, и снова воспрянула к ней только благодаря чужой заботе, ее охватила такая ярость, что следующий удар она нанесла уже, не колдуя. Просто выплеснула свой гнев на не успевшего среагировать на ее ответный выпад врага. Трудно сказать, о чем она тогда думала и чего хотела добиться на самом деле, все равно вышло у нее лишь так, как вышло. Все пространство тоннеля затопило вдруг ревущее пламя, а в следующее мгновение потерявшая силы Герда уже обвисла на руках едва успевшего подхватить ее Юэля.
- Это все, - выдохнула из последних сил. - Я его...
- Помолчите, принцесса! - раздался где-то рядом знакомый голос. - Положи ее на землю. Да, не дергайся! Все с ней будет хорошо.
Сил не было даже на то, чтобы открыть глаза, но вот чьи-то осторожные руки коснулись ее лба, переместились к вискам...
- Надо бы снять с нее шлем... Да, вот так хорошо. А вы чего столпились? Тед, неужели нечем заняться? Идите и возьмите эту чертову баррикаду! Вот вам и дамы помогут. Ведь поможете?
Сигрид говорила спокойно. Отдавала приказы, но, вроде, всего лишь советовала. И все это время ее пальцы скользили по лицу Герды.
- Эх, раздеть бы тебя, девочка, да куда же на морозе? Да и бой на носу... Глотни вот!
Герда почувствовала прикосновение к губам. То ли фляга, но маленькая, то ли склянка лекарская.
- Не бойся, деточка! Глотни!
Что-то горькое и одновременно терпкое пролилось ей в горло. Герда хотела закашляться, но сразу не смогла, а потом стало уже и не нужно.
- Вот и умница! - продолжала говорить женщина. - Ты смелая, принцесса. Такой другой нет. Сильная и смелая! Поляка в пепел сожгла, а он, я же знаю, никак не меньше магистра был. А, может быть, и сам гроссмейстер к нам пожаловал? А только, как пришел, так и уйдет, только ногами вперед. И все ты. Да только ты, принцесса, на него все свои силы положила. Мы все и живы-то только потому что ты нас прикрыла. Просыпайся, дорогая! Бой еще не закончен!
Сигрид нажимала на ее голове какие-то точки, давала выпить то один эликсир, то другой, и говорила, говорила...
- Почему так плохо? - смогла наконец спросить Герда.
- Оберег сработал, - просто объяснила травница.
- Почему так?
- Потому, ваше высочество, что оберег был на проклятие настроен. Думаю, проклятием он вас и ударил. Сильным, полагаю. Смертельным. Но мой оберег, он особый. Только для колдунов подходит. Он вашу силу взял, да ею заговор и разрушил. Однако же, если вы от этого совсем без сил остались, значит клятый поляк вас во всю свою силу ударил, да так, чтобы никогда не проснулись.
- Перестань называть меня высочеством, - попросила Герда, открывая глаза. - Начала обращаться на "ты", так и продолжай. Не до спеси, чай. Выжить бы, и то дело!
- На "ты" с принцессой? Великая честь! - улыбнулась ей Сигрид. - А ну, как люди чего скажут?
- Вот и пусть говорят! - Герда приподнялась на локте и осмотрелась.
Она находилась в том же самом месте, где началась ее схватка с колдуном из Коллегиума. Слева сзади догорал дом. По-видимому, колдовское пламя оказалось слишком жарким, оно в считанные минуты сожрало почти все, что могло там гореть, и теперь пожар угасал сам собой. Зато разгорался новый пожар впереди, там, где находилась давешняя баррикада, образованная развалинами рухнувшего на дорогу дома.
- Это я его подожгла?
- Да, принцесса, - подтвердила Сигрид. - Но ничего. Сейчас ведьмы разбросают обломки, и можно будет двигаться к Федоровской башне. Ты сама-то как?
- Как? - переспросила Герда, прислушиваясь к своим ощущениям. - Да, вроде бы, нормально.
И в самом деле, за считанные минуты, что миновали с того момента, когда она осела на руки Юэля, - на его плаще она сейчас и лежала, - все как-то незаметно пришло в норму. Ничего не болело, и силы, вроде бы, вернулись. Голова ясная, вот только гнев остыл, и колдовской силы осталось чуть. Что называется, на донышке плещется.
"Как-то это неправильно, - решила Герда, поднимаясь с земли. - Два истощения за полчаса времени - это явный перебор. Но с другой стороны..."
С другой стороны, не вступи она в бой с покойным польским колдуном, дело с ее отрядом могло обернуться совсем нехорошо. Смел бы он их всех, и даже глазом не моргнул.
"Сильный был дяденька..."
- Спасибо, Сигрид! - поблагодарила она травницу.
- И тебе, старшина, спасибо! Бери плащ, сейчас двинемся!
Но двинуться сразу не удалось. Баррикада оказалась большой, да еще и горела, так что, даже когда к ведьмам присоединилась варяжская колдунья, то и тогда, чтобы расчистить путь потребовалось больше получаса. За это время отряд Герды пополнился монахами, которые, вообще-то, воевать по идее не должны, но, когда узнали, что в городе паписты, тут же взялись за топоры и вилы. А кому не хватило железа, вооружились дрекольем, разобрав по такому случаю чей-то крепкий палисад. А вот от князя Ивана никто так и не пришел.
- Они, наверное, по Софийской пошли, - предположил Юэль, - к Владимирской башне.
- Скорее всего, - согласилась Герда.
Это действительно показалось ей разумным объяснением, но, разумеется, могло случиться и так, что хоромы князя Полоцкого атакованы врагом со стороны набережной, и на подворье сейчас идет бой.


***


Пока расчищали проход, Герда пыталась договориться сама с собой. Вопрос был в том, брать ей заемную силу или понапрасну не рисковать. Ответ был скрыт в слове "понапрасну". Отсюда ей хорошо были слышны звуки боя. Звенела сталь, раздавались крики ненависти и боли... Бой шел везде, и где-то впереди, близ проездных ворот, и за каменной стеной детинца. Дрались и на стене, но Герда не могла рассмотреть детали. Мешали зубцы в виде ласточкиного хвоста. Сражались все со всеми, и это были свирепые схватки не на жизнь, а на смерть. Настоящая резня.
"Не напрасно, - тяжело вздохнула Герда, принимая окончательное решение. - В конце концов, может быть, меня скоро убьют, а я здесь стою кулема кулемой и маюсь дурью!"
- Вот именно! - поддержала ее решение Другая Она. - Телись, подруга! Время пришло!
- Спасибо за поддержку! - хмыкнула Герда, глядя на шикарное платье, в которое вырядилась ее Альтер Эго.
"Красиво и неуместно", - она достала из потайного кармашка на поясе крошечный яшмовый флакончик, свинтила крышечку и капнула на язык новую порцию "золотого империума". В прошлый раз никакой особой реакции организма на это не последовало, но сейчас, едва маслянистая капля попала на кончик языка, Герду тотчас бросило в дрожь. Да так сильно, что даже зубы начали клацать друг о друга. А потом дрожь превратилась в судорожные спазмы. Мгновенной болью свело икры ног, затем бедра и низ живота, а еще позже волна судорог докатилась до груди и горла, и где-то с минуту Герда задыхалась не в силах протолкнуть в агонизирующие легкие ни одного, даже самого маленького глотка воздуха.
Когда все закончилось, она была мокрой от пота и ощущала легкую тошноту, но сил явно прибавилось, а когда она сжала в руке свою благословленную Древним божеством наваху, кровь в ее жилах едва не вскипела от темной страсти, хлынувшей в душу Герды сразу со всех сторон. Кровь, боль и смерть окончательно вытеснили из ее тела слабость, наполнив мышцы дикой, животной силой, и напитали сердце черным огнем ярости. Герда вдохнула морозный воздух полной грудью, выдохнула, передернула плечами и, спрятав наваху, достала из ножен свой абордажный меч.
- Ну что там? - спросила она Юэля. - Что с баррикадой? - Ей не хватало роста, чтобы заглянуть вперед, находясь за спинами викингов и наемников. - Я готова. Если мы там закончили, можем выступать.
- Подождите, принцесса! - попросил старшина. - Еще минута. Там что-то очень сильно горит. Алена Неревина строит нам ледяной мост...
- Пусти-ка, - попросила она, отодвигая Юэля в сторону. - Дай посмотреть!
Она протолкалась вперед и увидела, что Алена действительно строит изо льда нечто вроде моста над просевшей частью горящих руин. Ее тетка и три арбалетчика прикрывали молодую ведьму, но, похоже, защищать баррикаду было уже некому. Защитники закончились, а со стены, где шел бой, подробностей было не разглядеть. Зато Герде было на что посмотреть. Плетения ведминской волшбы очень сильно отличаются как от классического колдовства, так и от магии перволюдей. Но это не значит, что такая сильная колдунья, какой являлась теперь Герда, не сможет разобраться в этих плетениях. Пусть не сразу, не сейчас, но она обязательно поймет, как работает магия ведьм. А пока Герда просто стояла в ожидании "отмашки" и любовалась на то, как волхвует одетая в малиновую шубку на куничьем меху молодая ведьма.
- Готово! - крикнула Алена, оборачиваясь. - Теперь быстро! Долго лед против огня не устоит!
Несколько викингов сразу же бросились вперед, проскочили затянутый дымом и паром узкий переход и скрылись за баррикадой. За ними потянулись и все остальные. Замыкали отряд монахи, но Алена удерживала ледяной мост до последней возможности и, едва перешла на другую сторону, переход исчез в клубах раскаленного пара. Герда к этому времени продвинулась довольно далеко вперед и оказалась совсем рядом с башней. Та, насколько можно было рассмотреть в свете близких пожаров, стояла с распахнутыми воротами, а весь подъем к ней, шедший наискось через довольно высокий вал, был завален черными телами на белом снегу - память о недавно закончившейся резне. Бой здесь уже затих, - выгорел дотла, - но где-то неподалеку, на Софийской набережной и в прилегающих переулках по-прежнему звенела сталь и раздавались неразборчивые крики. Так что все внимание немногочисленного заслона, оставленного врагами, чтобы охранять проездную башню, было устремлено именно туда. Наверное, поэтому они не заметили стремительный рейд отряда Герды и приготовиться к бою не успели. А на войне, как на войне: если не ты, то тебя. Ну, их там всех и положили. Одного даже сама Герда успела угостить парой ударов меча. Убить, возможно, не убила, но совершенно очевидно, что покалечила. Дала, как говорится, выход своей ярости.
Между тем, сбив заслон, варяги и конгарские наемники устремились внутрь детинца, где разворачивались сейчас основные боевые действия. Однако Герда не стала спешить, она задержалась у ворот и, отловив одного из монахов, приказала, чтобы братия оставалась здесь. Приказ был прост: запереть ворота изнутри и удерживать башню, - от атак изнутри детинца и снаружи, - пока Герда и ее люди будут разбираться с "латинянами" внутри крепости. Говорить монахам, что она и сама, как бы, той же латинской веры, что и поляки, Герда не стала. Ей не принципиально, - она, вообще, не столько верила, сколько соблюдала приличия, - а им будет неприятно. Зачем зря обижать хороших людей?
Итак, отдав распоряжения, Герда, которую прикрывали Тильда и Юэль, двинулась догонять своих людей. Впрочем, далеко идти не пришлось. Уже в нескольких десятках шагов от воротной башни, - по ту сторону мощеного камнем двора и за деревьями небольшого сада - развернулось сражение затопившее, по-видимому, всю территорию кремля. Бой шел между многочисленными хоромами и церквами крепости, внутри палат и теремов, на паперти собора. Колдовать здесь было опасно из-за тесноты, да и времени на правильное колдовство практически не оставалось, так что даже ведьмы Неревины и Сигрид Норнан достали длинные ножи, хотя сами в бой и не вступали. Стояли чуть в стороне, под прикрытием нескольких наемников-варягов и пытались поражать своей магией отдельных вражеских бойцов. Герда же сходу врубилась в гущу боя. Она дралась мечом, но нет-нет да успевала бросить в очередного врага какое-нибудь мелкое заклинание с левой руки. То яйца поджарит, то бороду подожжет, а одного умудрилась даже снести с дороги "сгустком гнева", так что улетел не только он, но и все, кто был рядом: свои и чужие - все разом.
"Ну, это я, кажется, погорячилась..." - поморщилась Герда, разворачиваясь лицом к очередному врагу.
Впрочем, времени на сожаления у нее не было. Вокруг кипел бой, и она неожиданно оказалась в самой его гуще. Конечно, Герда была здесь не одна. Рядом, прикрывая ее, насколько это вообще возможно в ночном бою, двигались Юэль и Тильда. Но в такой ожесточенной схватке всего не учтешь, и бой - это всегда импровизация. Так что била не только она, ей тоже доставалось. Один раз Герда пропустила практически смертельный удар в грудь, но, к счастью, панцирь выдержал, хотя тряхнуло ее основательно. Другой раз, чья-то сабля прошлась наискось по наплечнику, и, если бы не высокий воротник-стойка китайской кольчуги, могло бы выйти совсем нехорошо. Сабельный удар по шее - сохранению жизни и здоровья не способствует! В общем, в такой свалке, в какой вдруг оказалась Герда, за всем не уследишь. Остается только одно: сражаться, двигаться и надеяться, что и на этот раз тебе снова повезет. Вот она и дралась. Забыв обо всем, потерявшись в ночном бою и потеряв в нем саму себя, дралась, чтобы убивать, и чтобы не быть убитой самой.
В той части детинца, где сражались сейчас люди Герды, было не то, чтобы светло - до рассвета по ощущениям оставалось еще около часа времени, - но несколько костров и многочисленные факелы разбавляли ночную тьму неверными сполохами желтого, красного и оранжевого пламени. Огонь метался на холодном ветру, играл тенями людей на истоптанном снегу и на стенах палат и соборов, на краснокирпичной куртине, отделяющей детинец от Владычного двора. Как и когда Герда оказалась так близко от цели своего рейда, она не помнила, но, всплыв в очередной раз из тьмы к свету - по обе стороны от разбитых ворот Владычного двора в железных жаровнях горел дровяной уголь, - она увидела заслон, состоящий из польских наемников, и смела его одним ударом "печного зева". Откуда взялись силы, трудно сказать, - тело ее было измучено, и усталость притупила державший ее в тонусе гнев, - но позиция для магического удара была идеальна, и формула заклинания сама собой вдруг выскочила на язык. Короткий речитатив за плотно сжатыми зубами, вспышка темного пламени в створе ворот, и все, собственно. Проход открыт.
Герда шагнула к воротам, но вовремя остановилась. Оглянулась, увидела, как подтягиваются к ней ее люди, те из них, кто все еще был жив. Посмотрела на их измученные, закопчённые, осунувшиеся лица, изодранную одежду, посеченную броню, и вдруг поняла, что бой идет уже несколько часов кряду. И что сама она, наверняка, выглядит ничуть не лучше. Плащ она потеряла, - "Где? Когда?" - на нагруднике вмятина, кольчуга разорвана, как минимум, в паре мест, под левым глазом, если верить ощущениям, наливается сейчас огромный синяк, а она и помнить не помнит, кто и когда угостил ее ударом в лицо. Нос тоже болел, а под ним на губах ощущалась корка засохшей крови.
"Ну, ничего себе! - ужаснулась она, представив себе, сколько раз за эту ночь могла умереть. - И куда, черт побери, делся мой меч?"
Абордажного меча у нее уже не было, и в руке она вместо него сжимала катану. Пропали куда-то оба кинжала и практически все метательные ножи.
"Чем же я занималась столько времени?" - удивленно спросила она себя.

- Дурью маялась, - ответила ей Другая Герда, вырядившаяся сейчас в то роскошное синее платье, в котором Герда появилась на балу в великокняжеском тереме. - Убиться не терпится? Геройствуешь, как какая-нибудь, прости господи, Жанна д'Арк?  Себя не жалко, меня хоть пожалей!
- Отстань! - устало отмахнулась Герда.
- Думаешь, кто-нибудь спасибо скажет? - зло усмехнулась в ответ Другая Она. - Иван твой или папаша его, проворонивший заговор?
- Заговор? - нахмурилась Герда.
- А что, похоже на что-нибудь другое? - вскинула левую бровь Другая Она. - Ты что, не поняла еще, что это не интервенция? Хотя...
- Что? - насторожилась Герда. 
Сама она думать, тем более, рассуждать логически, была сейчас неспособна, но это не означает, что напрочь лишилась разумения. Во всяком случае, была достаточно " в себе", чтобы со всей серьезностью отнестись к словам своего Альтер Эго.
- Возможно, позже...
- Что позже?! - рассвирепела Герда.
- Позже заговорщики расплатятся с поляками территорией... Полоцком, например.
- Ну, и кто они эти заговорщики, по-твоему? 
Герда была согласна с другой Собой. Она же сразу, когда еще находилась в Полоцком подворье, подумала о заговоре и предательстве. Вот только недосуг было разбираться со своими догадками.
- Cui prodest? - пожала плечами Другая Герда.
- Кому выгодно? - переспросила Герда. - Даже представить страшно...
- Вот и не представляй!


***


Во Владетельном дворе везде валялись трупы, но стоило подняться по широким ступеням к главному входу в Старый терем, как их тут же обстреляли из арбалетов. Стреляли из бойниц Горлатной башни, прикрывавшей вход в Великокняжеский терем, и из верхних окон самих хором. От флангового огня отряд привычно прикрыла Алена, "привадившая" с помощью какого-то амулета, сплетенного из сухих трав и мышиных хвостов, "сквозной" ветерок, гулявший между зданий, и теперь заставлявшая его сдувать вражеские стрелы в сторону. А от обстрела из окон Старого терема людей Герды защитил ее собственный воздушный щит. Не бог весть какое колдовство, но большего им и не надо было. Проскочили опасное место и ворвались в приемный зал.
Судя по тому, что увидела Герда, здесь разыгрался настоящий колдовской поединок. Все обширное помещение было завалено разбитой вдребезги мебелью, расколотыми скульптурами, изломанными телами гридней, детей боярских, ратников неопределенной принадлежности и польских наемников. Две толстые дубовые балки потолочного перекрытия были сломаны, огромная люстра из хрусталя и позолоченной бронзы рухнула вниз, мраморные полы и стены были испещрены выбоинами и покрыты черными пятнами "ожогов". Двери, ведущие в глубину дворца, были сорваны с петель, а один из коридоров оказался завален обломками рухнувшего потолка. Зато в двух других коридорах враги, захватившие дворец, поставили заслоны. В неверном свете горящих факелов Герда увидела русских ратников в знакомых ей цветах. Впрочем, видно было плохо, могла и ошибиться.
- Я принцесса Герардина! - проорала она во всю мощь легких, так что эхо пошло гулять по разгромленному и испоганенному дворцовому залу. - А вы кто такие, мать вашу поперек! И отчего закрываете проход?
- Мы гриди князя Ижорского! - крикнули ей в ответ из левого коридора. - Князь Роман приказал, никого во дворец не пускать.
- Даже меня? - взъярилась Герда.
- Никого.
- Но я хочу видеть принцессу Шарлотту! - "гневно шаркнула ножкой капризная на всю голову герцогиня Эван-Эрнхеймская".
Герде очень не понравилось то, что сказал гридень. Его слова намекали на то, что предательство, возможно, дело рук князя Романа, которому надоело оставаться на вторых ролях. Тем более, что из рассказов Ивана она знала, у Романа дурной нрав даже при том, что он удачливый полководец.
"Успешный полководец и скверный человек... Опасное сочетание качеств!"
Родня при случае режет своих, как бы, не чаще, чем чужих. А уж если речь идет о власти, то и подавно. Корона тяжела, но кто сказал, что это тяжелая ноша? Кому-то, и впрямь, тяжелая, а кому-то в самый раз.
- Сейчас я узнаю! - донеслось до нее из коридора. - Ждите!
"Ждать? Ну, вы и хамы! Нет, чтоб попросить..."
Герда кивнула своим невеселым мыслям и отошла к центру зала, заслоняясь от чужих глаз нагромождениями мусора, в который превратились мебель, картины, ковры и статуи, накрытые сверху рухнувшей с потолка люстрой. Она хотела обсудить со своими людьми возникшую ситуацию, но не успела. Ее отвлекла старуха Неревина:
- Герда, посмотрите туда! - кивнула она на обвалившуюся в своей верхней трети лестницу из полированного дерева, ведшую раньше на второй этаж.
Двери, к которым она прежде поднималась, были сожжены и разбиты, и, судя по всему, удар был такой силы, что рухнула и часть потолка сразу за ними, напрочь перекрыв и этот проход. А там, куда упали обломки лестницы, лежали несколько весьма любопытных мертвых тел: три мужчины и женщина в богатых одеждах знатных иностранцев.
- Поляки, - прокомментировала Неревина. - Но не это главное. Вон тот - рыжий...  Казимир Бялошицкий - литовский боярин и очень сильный колдун. Он раньше в Новгород часто приезжал. Дружил крепко с князем Белозерским...
"Князь Белозерский! - восхитилась Герда. - Ну надо же! Кто бы мог подумать!"
На самом деле, здесь как раз было, о чем подумать. Князь Белозерский Глеб - погодок князя Ижорского, Романа. Тоже, к слову, полководец не из последних и к тому же, как поговаривали, колдун. Учился ли он где-нибудь колдовской науке, неизвестно, но если князь дружил с этим Бялошицким, напрашивается предположение, что мог чему-нибудь от него и научиться...
- Кто же их так? - спросила, рассматривая в задумчивости искореженные тела. Причем, если присутствие мужчин в этой группе легко объяснялось их предполагаемым офицерским статусом, - кто-то же должен был командовать польскими наемниками, - то женщина в эту "благостную" картину никак не вписывалась.
"Колдунья? Да, это могло бы многое объяснить..."
- Это Ольга со своими хахалями их всех положила! - ответила между тем на ее вопрос старуха Неревина и указала куда-то в основание лестницы.
Герде, чтобы увидеть, на что указывает ведьма, пришлось сдвинуться в сторону. Тогда и увидела. У подножия лестницы лежала Ольга Своеземцева, похожая из-за торчащих из ее спины стрел на какого-то ужасного дикобраза. Судя по всему, Ольга колдовала до последнего мгновения. Мужчины, лежащие рядом с ней, наверняка погибли раньше и не от стрел.
- Спасибо, - кивнула Герда старой ведьме. - Теперь мы знаем, кто здесь сражался и на чьей стороне.
- Принцесса Герардина, - раздался неожиданно окрик все из того же уходящего вглубь покоев коридора. - Князь Роман просит вас извинить его за такой прием. Вы же видите, что творится. Он приглашает вас подняться наверх. Принцесса Шарлотта тоже там, ждет вас вместе с князем Романом.
- Спасибо! - крикнула в ответ Герда и, обернувшись к своим людям, предупредила:
- Будьте внимательны. Сами на рожон не лезьте, но оставайтесь начеку. Не нравится мне все это... Бог его знает, что нас ждет наверху.
Она вышла из-за завала, но не прошла и трех шагов, как ее остановил новый окрик из глубины коридора:
- Только вы, принцесса!
"Вот даже как! - восхитилась Герда. - Ну, вы и дурни! Это же оскорбление, разве нет? Ну, или косвенное признание в предательстве..."
- Мне одной ходить по статусу невместно, - как ни в чем ни бывало ответила она "переговорщику". - Со мной пойдут мои фрейлины и два телохранителя.
- Тильда, Сигрид! Вы идете со мной, - повернулась она к женщинам, надеясь, что они понимают, о чем идет речь. - Юэль и ты Ян, будете моими гриднями.
- Ждите сигнала! - шепнула она Алене. - И не дергайтесь понапрасну!
Возразить ей после этой сцены никто из охранявших коридор ратников, естественно, не посмел. Она принцесса. А принцессы - они такие: "одне по земле не ходЮт!"

2.
Анфилада залов, через которые прошла Герда, носила следы ожесточенного сражения. Да, и как без этого? Государевы гридни на то и учены, чтобы защищать корону до последнего. Впрочем, трупы, как тех, кто нападал, так и тех, кто защищался, успели убрать. Наверняка, свалили в одной из горниц за закрытыми дверями, но смыть пятна крови, разумеется, не успели. Впрочем, ни своего отношения к происходящему, ни своих мыслей по этому поводу Герда не озвучивала. Шла, как шла бы на ее месте любая другая принцесса: морщила нос и по временам качала головой. Правда, одета она была не совсем по статуту, в мужском платье, в броне и при мече, но это еще ни о чем не говорит. Вернее, говорит лишь о том, что она из тех принцесс, кто умеет выживать, вот, стало быть, и уцелела. О том же, что она колдунья, здесь, похоже, никто не знал, а то давно бы попытались убить, арбалетный болт в спину, и прости прощай принцесса Герардина. Однако они, - кто бы это ни был, - o ее Даре не подозревают, как и о том, что меч у нее не для красоты. Ведь ходить с мечом и владеть им, - отнюдь не одно и то же. Оттого, верно, никто не попытался ее разоружить. Правда, были еще телохранители-гридни и одетая по-мужски Тильда, но потребовать от них сдать оружие, означало бы пойти на обострение. Но именно этого люди князя Романа и пытались пока избежать. Разоружить ее ведь можно будет и позже. Во всяком случае, так эти ратники думают. Вот и пусть продолжают мечтать.
Между тем, в сопровождении княжеского гридня они прошли терем из конца в конец, поднялись по боковой лестнице и оказались в просторной горнице на втором этаже. Здесь Герду ожидали трое мужчины, и ни один из них не был князем Романом. Двое - по всем признакам, княжеские гриди, третий одет и снаряжен богаче. Наверняка боярский сын, но может быть и нет. Панцирный боярин или вотчинный? Кто-нибудь такой, но явно не князь.
- Ну, и кто из вас принцесса Шарлотта? - спросила Герда, которую эта встреча не на шутку разозлила.
- Принцесса отдыхает, - нагло ухмыльнулся в ответ предполагаемый боярский сын. - Просила обождать.
- Князь тоже утомился? - Если бы этот болван знал, кого он ей сейчас напомнил, насрал бы в штаны. Потому что второго живого Эугена в ее жизни не будет. Лучше умереть.
- Экая ты быстрая! - хохотнул мужчина, и смех его явно не понравился не только Герде, но и охранявшим его гридням. Они, конечно, смолчали, но поведение их командира выходило за рамки приличия, и они это знали. Не могли не знать.
- Во-первых, для тебя, смерд, не "ты", а "вы", - холодно заметила Герда. Ей этот балаган не нравился. Так вести себя с невестой князя, да еще и иностранной принцессой мог только подлец, полагающий, что отвечать за намеренно нанесенное оскорбление ему не придется, и это было очень плохо. Плохо для нее, но и для него тоже.
- А во-вторых, я тебя, шлюхин сын, - ее начало потряхивать от бешенства, но хорошо хоть он этого увидеть не мог, - за оскорбление величия сама казню!
- Ты? - Гаденыш побелел от гнева, видно, ее слова и тот пренебрежительный тон, с каким они были произнесены, его задели. - Ты как меня назвала, курва заморская?
"А вот это уже лишнее!" - поморщилась Герда, ощущая, как ярость испепеляет возникшую, было, нерешительность, а в следующее мгновение она прыгнула вперед, одновременно выхватывая из-за спины свой ниппонский меч.
Герда, разумеется, устала, это так, но на один-то бросок у нее сил хватило. Прыжок, выпад, и тонкий клинок входит подлецу в горло, прямо в ямку под кадыком.
- Туше! - Объявила она, отскакивая назад.
Все произошло так быстро, что гридни даже не успели толком отреагировать. То есть, они успели только моргнуть, да потянуться к оружию, но опоздали. Их старший был убит, - заваливался уже на спину, готовый упасть, - а принцесса стояла на том же месте, что и прежде. И с ее меча капала кровь...
- Не стойте, как остолопы! - скомандовала она. - Ушлепка вашего я сама казнила, так что зовите князя и принцессу. Невместно мне здесь, как бедной родственнице, стоять. А ну аллюром, марш!
- Что здесь происходит? - одна из двух дверей, остававшихся до сих пор закрытыми, распахнулась в самый подходящий момент, - того, видно, и ждали, - и в горницу вошел рыцарь в богатом снаряжении. Молодой, русоволосый, с небольшой окладистой бородой. Судя по всему, это и был князь Роман. Впрочем, вошел он в комнату только после своих телохранителей числом три, и еще двое маячили за его спиной.
"Отважный воин, - покачала мысленно головой Герда. - Просто-таки рыцарь без страха и упрека!"
- Да, вот пришлось казнить негодяя, - пожала плечами Герда. - А вы кто такой? Представьтесь!
- Я князь Ижорский, а вы, сударыня?
- Перед вами ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская, - представил Герду мгновенно среагировавший на возникшую ситуацию Юэль Брух. - Ее высочество прибыла, чтобы навестить свою названную сестру принцессу Шарлотту. А этот смерд вместо того, чтобы выполнить приказ, оскорбил ее высочество неподобающим поведением и мерзкими словами.
Надо сказать, Герда впервые услышала от Юэля подобного рода выражения, и была этим приятно удивлена. Обычно он производил впечатление куда более простого человека.
- Приятно познакомиться, герцогиня, - чуть поклонился князь. - Но убивать моих людей совершенно не обязательно. Впрочем, - улыбнулся мужчина, - это будет мне хорошим уроком. Нельзя позволять кому ни попадя приходить ко мне с оружием. Отдайте меч, принцесса, и пусть ваши люди тоже сдадут оружие.
"Вот даже как! Была бы я простой смертной, попала бы сейчас, как кур во щи. Хотя это еще не доказательство дурного умысла. Может быть, он просто дурно воспитан?"
- Оружия я не сдам, - сказала она вслух, - и своим людям не позволю. Мы с вами, князь, равны по статусу, и вы не можете мне приказывать. Я вам не угрожаю и воевать с вами не собираюсь. Отдайте мне принцессу Шарлотту, и мы уйдем с миром.
- Экая вы быстрая, - покачал головой князь, почти дословно повторив слова своего ныне покойного клеврета. - Вы разве не понимаете, принцесса, что находитесь всецело в моей власти?
Он щелкнул пальцами, и из другой двери вышли еще трое гридней, но уже вооруженных арбалетами.
"Десять, не считая князя, и еще трое на лестнице за нашими спинами..."
- То есть, это все, - повела она рукой вокруг, - устроили вы, князь? Я правильно понимаю?
- Раньше не догадались?
- Ну, отчего же, - пожала плечами Герда, готовясь к удару. - Просто хотела убедиться, что не ошибаюсь. Шарлотта жива?
- Еще вопросы?
- Нет, князь, других вопросов у меня нет.
Сейчас Герда готовилась снова пустить в ход "печной зев", но в отличие от прошлого раза она приняла в расчет и свою запредельную усталость, и то, что после удара, который она предполагала нанести, ей, скорее всего, не удастся отдохнуть, и, значит, заклинание заклинанием, но много силы вкладывать в него нельзя...
"Достаточно будет их обжечь и обескуражить, для остального у нас есть мечи!"
Она потянулась мысленно к Сигрид, стоявшей совсем рядом, и не удивилась, почувствовав мгновенный отклик. Женщина поняла, что Герда готовится атаковать, и каким-то неведомым способом смогла показать ей довольно яркую картинку: лестница и три ратника на ней. Значит, возьмет их на себя.
"Отлично! Всегда бы так!"
- Оружие! - нетерпеливо повторил князь.
- Да, конечно, - тихо ответила Герда и швырнула в своих врагов жар доменной печи.
Сил вложила немного, но результат превзошел все ожидания. И князя, и его гридней как ветром сдуло, смело, расшвыряло, как тряпичных кукол, по всей комнате. Остальное сделали Юэль, Ян и Тильда. Они обнажили мечи и ринулись добивать обескураженных, потерявших ориентацию людей, но Герда за ними не следила, она с удовольствием слушала, как считают своими костями ступени лестницы те трое ратников, что стояли в засаде.
- Не встанут? - спросила она травницу.
- Вряд ли, - поморщилась та. - Я им кровь сгустила... Не люблю убивать, но иногда приходится. Такова жизнь...
"Такова жизнь..."
- Подожди, Тильда! - остановила она наемницу, увидев, как та склоняется с окровавленным кинжалом над поверженным князем. - Он нужен мне живым!
Герда подошла, посмотрела в расширившиеся от ужаса глаза Романа.
- Бедный, - улыбнулась она, трогая пальцем ожоги на его лице, - ты не знал, что я колдунья? Плохо дело. Теперь тебе, князь, висеть вниз головой. Предателей, ты ведь знаешь, никто не любит, а я в особенности!
- Тильда, - повернулась она к наемнице, - свяжи его так, чтобы ему было больно. Чем больнее, тем лучше! Хочу, чтобы мучился!
Сказала и сама удивилась сказанному. Такая она, наверняка, понравилась бы Великой Безымянной богине. В этой Герде стало чуть больше тьмы, и, наверное, это было закономерно, поскольку в этой жизни жить со мглой в душе куда легче, чем со светом. Мысль показалась правильной, но это не значит, что она пришлась Герде по сердцу.


***


Сначала Герде казалось, что эта ночь никогда не закончится, такой длинной и трудной она выдалась. Но затем, когда наступил день, - яркий, солнечный, совсем не такой, каким должен быть день мятежа, - ей все время хотелось, чтобы солнце зашло. За облака, которых не было, или за горизонт, которого в городе не разглядишь. Чтобы наступил вечер, чтобы пришла ночь. Однако этот длинный день, как и та долгая ночь, тянулся и тянулся, и никак не хотел сойти на нет. И Герда, измученная непрекращающимся боем, смертельно уставшая, опустошенная, продолжала делать то, что должно, стараясь при этом не умереть самой и не погубить присягнувших ей на верность людей.
Бой на Владетельном дворе продолжался почти до полудня. Здесь оказалось довольно много польских наемников и ратников из личных дружин князей Романа и Глеба. Самого князя Белозерского, впрочем, нигде не было видно, и где он, никто не знал, но его гридни лили чужую кровь ничуть не хуже гридей князя Ижорского. К счастью, в великокняжеском тереме и на речном редуте оставалось довольно много гридней и ратников великого князя и князя-соправителя, уцелели и некоторые придворные, и дворцовые слуги. Если бы не они, маленькому отряду Герды быстро пришел бы конец. Людей у нее было немного, а колдуньи и ведьмы, не исключая саму Герду, растратили свой резерв еще ночью, а восстановиться - в условиях непрекращающегося боя - было крайне сложно. Герда даже не пыталась. Дралась мечом и лишь изредка позволяла себе мелкое, не требующее большого расхода сил колдовство. Из остальных женщин более или менее в форме оставалась одна лишь Алена, но и у нее силы были на исходе. В конце концов, Герде, к которой как-то само собой перешло общее командование, удалось очистить от мятежников Владетельный двор и, заперев отбитые у врага ворота, закрыться внутри стен. О том, чтобы попытаться выбить поляков из детинца речи не шло. Слишком неравны были силы. Однако ближе к полудню подошли отряды ратников новгородской крепостной стражи и городское ополчение - вечевой колокол ударил как раз перед первым светом, - и в кремле снова вспыхнул бой. Тогда, воспользовавшись благоприятной ситуацией, Герда ударила в тыл полякам, и где-то через час сопротивление наемников прекратилось, и они начали сдаваться.
К этому времени Герда уже знала, что Великий князь Дмитрий и его старший сын Федор убиты вместе со многими из ближних бояр и приближенных. Погибла и жена Федора княгиня Анастасия. А вот Шарлотта и ее ближний круг, как ни странно, уцелели. Такое впечатление, что их и не собирались убивать. Мужчин, включая графа де Валена и герцога Мунка, разоружили - вернее, они позволили себя разоружить, - и заперли в погребах Старого терема, а принцессу под охраной поместили в одну из верхних светелок. Это еще тогда вызвало у Герды некоторое недоумение, но времени разбираться во всех этих тонкостях не было, поскольку ее внимания требовали другие, гораздо более важные дела.
Однако после того, как бой в детинце прекратился, она все-таки спросила Неревину, о чем та промолчала, увидев, что Шарлотта жива и невредима.
- Извини, принцесса, за дурную весть, - тяжело вздохнула старая ведьма, - но ты наших порядков не знаешь, так что придется мне, коли больше некому...
- Говори! - нахмурилась Герда, уловив настроение Неревиной.
- Шарлотта, как была невестой Великого князя, так невестой и осталась. Была бы вдовой, другой разговор. А так, раз договор заключен, он должен быть исполнен. Роман сохранил ее, потому что собирался занять место отца. Занял бы, женился на принцессе, согласно договора, и упрочил бы этим свою власть. Но не сложилось...
"К чему она клонит?" - задумалась Герда.
Голова была тяжелая, от усталости тянуло в сон, мысли путались. И, по-видимому, Неревина это поняла. Не дура, чай, и к тому же ведьма.
- Старший в роду теперь Иван... - сказала она тихо.
- Ну, и что? - все еще не понимала Герда. - Старший. Значит, станет Великим князем... Ох!
То-то и оно! Он-то Великим князем станет, а вот она Великой княгиней - нет, потому что, приняв великокняжеский венец, Иван должен будет жениться не на Герде, а на Шарлотте. И отказаться от стола не сможет: некому теперь передать власть.
- Да и не захочет, - мрачно констатировала очевидное Другая Она. - От такой власти не отказываются, уж ты мне поверь... 





Глава 6. Княгиня




1.
В принципе, самым правильным было бы убить Шарлотту. Убрать с дороги, и дело с концом. Нет конкурентки - нет проблемы, и Герда не только сохранит за собой понравившегося ей мужчину, но и станет Великой княгиней Новгородской. Все это было до такой степени очевидно, что оставалось только взять и сделать, тем более, что сегодня Шарлотта находилась полностью в ее власти. Здесь, на Владычном дворе, Герда сейчас и царь, и бог, но что, важнее всего, воинский начальник. Каро от пережитых ужасов - бой в тереме, пленение, пребывание в неизвестности, - слегла. Лежит на кровати в светелке в Старом тереме и льет слезы. Называет себя соломенной вдовой, но долго ли продлится ее неведение? Обязательно найдется добрая душа и просветит бедняжку на предмет ее отнюдь не печальных перспектив. Там, разумеется, выставлена охрана: де Вален и еще кто-то из свиты княгини де Ла Тремуй, кому Герда вернула мечи. Охраняют принцессу, однако Герду они к ней пропустят. Или она пройдет по их трупам. А там... Даже резать не придется. И травить необязательно. В книге, подаренной Герде Неистовой, имелась пара-другая приемов как раз на такой случай. Остановка сердца или сбой дыхания... Всего-то и дел, что произнести правильные слова на правильном языке, выполнить сложный пас и оживить проклятие толикой собственной силы. Такая ерунда... Но привести этот план в действие Герда не смогла. Поднялась в светелку, проведала подругу и ушла. Для убийства Шарлотты в ней действительно оказалось слишком мало зла. Права была Великая древняя богиня, сошедшая к ней однажды в горах Хаарнаха: в душе Герды недоставало тьмы, в том-то и беда.

- Беда, беда, - согласилась с богиней Другая Она. - Беда, когда в голове ветер гуляет! 
- Считаешь, я должна убить свою единственную подругу? - устало спросила Герда Себя Другую. 
- Она тебе не подруга, - отрезала Другая Она. - Она не похожа на тебя, и жизнь у нее другая! Она, милая моя, не голодала и не мерзла. Ее не избивали, не насиловали и не пытались убить...
- Пытались, - напомнила Герда.
- Пытались, - не стала спорить Другая Она. - Покушались на нее, но отчего-то едва не убили тебя. Заметь, не ее, а тебя. Ты трижды спасла ей жизнь, а что сделала для тебя она? Что? Пару ничего не стоивших ей красивых жестов! Один раз в замке Каркарон и потом, в Ароне, когда тебя вышвырнули с ее корабля.
- Она выкупила меня у школы "Неофелис", - попыталась возражать Герда, - и заставила генерала-адмирала вернуть мне мои драгоценности.
- Великий подвиг самоотверженности! - фыркнула в ответ Другая Она. - Но, бог с тобой, подруга! Все так: и оплатила, и вернула... а ты за нее грудь под удар кинжалом подставила. Так что дружба у вас, милая, какая-то однобокая выходит. И не забывай, сейчас вы конкурентки. Великой княгиней станет она, а ты еще и жениха теряешь. Максимум на что можешь рассчитывать, это на роль приживалки при великокняжеском дворе, ну и официальной фаворитки в придачу. 
- То же кое-что... - тяжело вздохнула Герда, пытаясь представить себе такое будущее. 
- Хочешь повторить судьбу матери?
"Вот уж нет! - взорвалась Герда, сообразив вдруг, на что она только-что едва не согласилась. -  Я могла быть любовницей собственного жениха, но его гребанной метрессой не буду никогда! Лучше удавиться!"


***


Бой в детинце закончился только через два часа после полудня, но в городе схватки не прекращались до позднего вечера. Впрочем, Герда в этом уже не участвовала, надобности не было. Как, впрочем, и настроения "махать мечом". Но и возвращаться в таком настроении домой, в Полоцкое подворье, было нельзя. Под горячую руку да на нерве такого нагородишь, что потом век не расхлебать. Однако не зря сказано, что мир не без добрых людей, старуха Неревина разрешила ее сомнения, попросту пригласив к себе.
- Пока суд, да дело, отдохнете у меня, принцесса, а потом, уже на ясную голову, решите, что вам со всем этим делать и как быть.
Идея Герде понравилась, встречаться с Иваном, ей и в самом деле, пока не стоило. Она лишь послала какого-то мальчишку с запиской, в Полоцкое подворье за своей служанкой, чтобы привезла им с Тильдой - а заодно и мужчинам, - чистую одежду.
А Иван до кремля в тот день так и не добрался, завяз в долгом кровавом бодании со своим младшим братом, князем Белозерским на противоположном берегу Волхова, в районе торжища и Ярославова дворища. По слухам, то рубился с Глебом, то вступал с ним в переговоры, а время шло. Так что, если бы Герда понадеялась на его помощь, из детинца живой уже не выбралась бы. Иван это знал не хуже нее и, наверняка, понимал, в какое положение поставил Герду, отпустив одну и пообещав прийти с подмогой. И потому чувствовал он себя крайне погано, и все это еще до того, как ему стали известны главные новости дня. Слал к Герде гонцов, спрашивал, цела ли? Простит ли его оплошность? Извинялся сначала за промедление. Потом за то, что не сможет вырваться в ближайшие часы. И наконец в ранних сумерках прислал записку, умоляя не принимать поспешных решений прежде, чем они переговорят с глазу на глаз. Клялся в любви. Просил не торопиться с выводами, мол, мало ли, что там в законе написано, у него для такого случая и своя голова на плечах есть. И свое сердце в груди. Герда ему верила, но, по любому, вернуться сейчас к нему в Полоцкое подворье не могла. Ей нужна была пауза, чтобы прийти в себя и привести в порядок свои мысли.
В этом смысле дом боярской дочери Анны Неревиной, стоявший близ Псковского тракта на Людином конце, подошел ей как нельзя лучше. Большой темный терем прятался за высоким дубовым тыном и занимал вместе с хозяйственными постройками немалый участок.  Алена, жившая здесь вместе с теткой, едва вошли в дом, принялась распоряжаться, гоняя дворовых, как настоящая хозяйка, какой она, фактически, и являлась. Накрыть на стол, истопить баню, разместить гостей, готовить обед... Дел много, и все нужно сделать "прямо сейчас", потому что люди едва ли не сутки, не евши, не пивши, и почитай, только что из боя. Ну, да, слава богу, терем в мятеже не пострадал, дворня не разбежалась, припасы не разграблены. Так что не прошло и четверти часа, а стол уже накрыт. На кухне дым коромыслом, и баня топится...
Герда сняла с помощью Анны броню, посмотрела на посеченный нагрудник и рваную кольчугу, покачала головой, в очередной раз дивясь тому, куда завела ее жизнь.
- Ну, а что было делать? - спросила Другая Она, рассматривая вместе с Гердой стеганую подкольчужную рубаху, рассеченную сразу в нескольких местах. -  Сидеть на попе и ждать, пока другие будут распоряжаться твоей судьбой? Думаешь, вышло бы лучше? 
- Ну, не знаю... - Герда, и в самом деле, не знала, что сказать. 
Овец стригут, а коров доят, и только волки живут, как им в голову придет. Впору позавидовать, но Герда никогда не стремилась стать хищником, ей с детства хотелось быть просто знатной барышней, такой, как дочери барона Геммы. Не меряться силой с мужчинами, а быть "хрупкой" женщиной, о которой заботятся сначала отец с матерью, потом муж и, наконец, взрослые сыновья и дочери. Вот только, как сразу не задалось, так и пошло все вкривь и вкось.
Герда доковыляла до стола, взглянула на своих наемников - их после всего осталось только трое: Юэль, Ян и Тильда, - покачала молча головой и принялась за еду. Сначала думала, кусок в горло не пойдет, но, порой, аппетит действительно приходит во время еды. Копченый окорок, подчеревина, квашеная капуста, соленые огурцы и черствоватый - третьешнего дня - хлеб, все пошло за милую душу под квас и хмельной мед. А там слово за слово завязался неспешный разговор о том, о сем, обо всем понемногу, но только не о князе Иване. Эту тему никто за столом не затрагивал, и Герда была им всем за это от души благодарна.
За разговором и сытной едой время пролетело незаметно. Наступила ночь, и пришла пора идти в баню. Раздевшись догола, Герда порадовалась, что в банном покое сумрачно - его освещали всего несколько масляных ламп, - и что здесь нет зеркала. Ей было более, чем достаточно даже того, что она смогла на себе рассмотреть. Все ее тело покрывали синяки и ссадины, не говоря уже о нескольких длинных порезах-царапинах в тех местах, где вражеские клинки достали все-таки до ее плоти. Оставалось лишь радоваться, что не случилось худшего: любой из этих ударов мог закончится тяжелым ранением, а то и смертью. Думать об этом не хотелось, и Герда попыталась выбросить опасные мысли из головы, но боль, - а у нее болело, кажется, все подряд, - не давала забыть, каким адом обернулись для нее прошедшая ночь и первая половина дня. Тем не менее, парная клеть - пот и жар, - и горячая вода вкупе с маслами, притираниями, бальзамами и лечебными мазями сделали свое дело. Они притупили боль, усилив и без того овладевшую Гердой усталость, и, отказавшись от обеда, она ушла спать. Одела чистую льняную рубаху, забралась на перину под меховое одеяло и провалилась в долгий сон без сновидений.


***


Утром проснулась поздно - солнце уже высоко поднялось на небосклоне. Чувствовала себя Герда плохо. Болели мышцы, ныли кости. Во рту было сухо и горько, глаза слезились и то и дело норовили закрыться. Превозмогая слабость и апатию, вылезла из-под одеяла, умылась холодной водой - кувшин с водой и таз для умывания ждали ее на стенной полке недалеко от кровати, - бросила взгляд на два своих сундука, словно по волшебству, оказавшихся в светелке, где она спала, на платье и белье, сложенные на них и только тогда сообразила кликнуть служанку. Раз вещи здесь, то и служанка здесь. Вопрос лишь в том, кто из двоих. Оказалось, обе: и Дарена, и Рогнеда. Взятые Гердой в услужение по совету Дарьи Полоцкой, они прижились в доме князя Ивана, но подчинялись одной только Герде, которой принесли клятву верности. Девушки смазали ее ссадины и царапины целебными мазями, помогли одеться, заплели волосы в косу, уложив ее короной на голове, и скрепили прическу самшитовыми спицами. Замазывать белилами синяк под глазом и ссадину на скуле Герда не стала. Не к чему стараться, да и не для кого. Поколебавшись, сунула в левый сапог запасной засапожник - тот, что был у нее во время боя, где-то там и остался, - подвесила к поясу кинжал, и только собралась выйти из горницы, как сообразила, что есть кое-что еще, что стоило бы сделать до завтрака. Отослав служанок, Герда отперла один из сундуков и достала со дна шкатулку из черного дерева, в которой хранила свой "запас". Изнутри шкатулка была оббита толстым бархатом, а в специальных углублениях стояли флаконы цветного стекла. В кубке, который принесла ей Дарена, оставалось еще достаточно разбавленного снежной водой вина, туда Герда и накапала понемногу из четырех разных бутылочек. Получившееся питье, в котором магии было не меньше, чем природной силы трав и плодов, должно было придать ей сил, взбодрить и ускорить процесс выздоровления. Так оно и случилось. Во всяком случае, пока шла через терем в горницу, где был накрыт стол, сил очевидным образом прибыло, в голове прояснилось, и настроение явно выровнялось. Хорошим не стало, куда уж там. Но и уныние прошло, а это в ее положении уже кое-что.
За столом она оказалась вдвоем с Аленой. Остальные или все еще спали, или уже позавтракали и не хотели мешать. Молодая Неревина, к слову, тоже спросила, не оставить ли принцессу в одиночестве, но Герда попросила ее не уходить, так что завтракали вместе. Свежеиспеченным белым хлебом, плотной, как творог, сметаной, темно-красным гречишным медом, отварной телятиной и запеченным окороком. Запивали травяным чаем, сдобренным медом и пряностями. За едой сначала молчали, но, в конце концов, все-таки поговорили. Немного, но о важном.
- Хотела вас спросить, принцесса, - Алена смотрела глаза в глаза и не отводила взгляд, - что собираетесь теперь делать?
- Не знаю, - честно призналась Герда.
Она действительно не знала, что станет делать. Подумать об этом не было пока ни времени, ни сил. И еще не было смелости принять правду. Не хватало решимости взглянуть на случившееся широко открытыми глазами.
- Позволите вам помочь?
- Помочь в чем?
- В принятии решения.
- Хорошо, - согласилась Герда, - говорите.
- Ситуация безвыходная, - жестко сформулировала свою главную мысль молодая ведьма. - Князь Иван должен принять великокняжескую корону. Отказаться от нее в пользу младших братьев он не может. Оба запятнали себя предательством. Народ этого не поймет, да и самому князю это вряд ли понравится. Спасти их от смерти, - а он попытается это сделать, - он тоже сможет лишь, как Великий князь.
- Спасти их от смерти? - Нахмурилась Герда. - Но они же...
- Прежде всего, они его братья, и он их любит.
- А они его? - Искренно не поняла Алену Герда. - Его же собирались убить.
- Но не убили, - покачала головой Алена. - Роман мог рассчитывать на то, что Иван отречется от старшинства в его пользу...
- Зато меня он собирался убить.
- Князь Иван бывает непоследователен, - вздохнула Алена. - Вы его недостаточно знаете, принцесса. У него добрая душа, это правда. Но он излишне мягок и доверчив, и это, увы, тоже правда.
"Что ж, возможно, она права, - признала Герда, хотя все еще была не готова произнести эту мысль вслух. - Ему никогда не приходилось принимать жестокие решения. Не воин, не политик, принц, которому благоволил отец..."
- К чему вы клоните? - спросила она вслух.
- К тому, что на князя будут давить долг перед страной и родом, удельные князья и думные бояре, да и народ не захочет искать Великого князя на стороне. От добра, как у нас говорят, добра не ищут, а дальние родичи Ивана, к кому могла бы перейти власть, популярностью в народе не пользуются. Я это к тому, что Ивану придется воссесть на престол, и, значит, он обязан жениться на принцессе Шарлотте. Потому я вас и спрашиваю: что вы станете делать?
- А какие у меня варианты? - тяжело вздохнула Герда. Слова Алены все-таки заставили ее задуматься.
- Вы можете остаться в Новгороде или уехать заграницу.
- Что случится, если решу остаться?
- Не знаю, но могу предположить, - Алена была по видимости спокойна, но Герда чувствовала ее настроение, спокойствием там и не пахло.
- Предположите, - согласилась Герда.
- Князь не любит принцессу Шарлотту, но любит вас...
- Не знаю, хочу ли я такой жизни, - покачала головой Герда.
- Еще можно жить, как частное лицо. Вряд ли князь откажет вам в праве поселиться в Новгороде, Пскове или Петрове. Наверняка, положит вам достойное содержание. Вы знатны... со временем найдется подходящий по статусу жених. Из наших или из шведов... Из той же Литвы или Польши.
- Ясно, - кивнула Герда.
- А еще можно уехать. Но тут уж вам виднее, куда и с кем...
- С кем? - не поняла Герда.
- Я бы к вам присоединилась, если позволите. И тетка моя тоже. Думаю, после вчерашнего, здесь, я имею в виду в Новгороде, появилось много таких, кто пойдет с вами, Герардина. С вами... или за вами...
"О чем она? - удивилась Герда. - За мной? Но зачем?!"
Судя по всему, Герда еще не вовсе оправилась после вчерашнего. Соображала с трудом. Но, возможно, что все дело в информированности.
- Есть новости? - спросила она. - Известно, что происходит в городе?
- В городе... неспокойно, - с каким-то странным выражением лица сообщила Алена. - Прошел слух, что князь Иван выгнал вас из Полоцкого подворья. А учитывая, что он вчера показал себя не с лучшей стороны...
- Но он меня не выгонял! Я сама...
- Я знаю, - кивнула ведьма, - но люди видят то, что видят. Вы всю ночь и все утро дрались в детинце. Это уже известно всем. Перебив множество польских наемников и гридней князя Романа, вы отбили у них Владычный двор, освободили принцессу Шарлотту, захватили в плен мятежного князя Ижорского, а князь Иван... Ну, вы же знаете, Герардина, он действительно хороший человек. Добрый брат, галантный любовник... Веселый, щедрый, красивый и образованный... Но он не воин, не полководец, да и не политик. И еще один важный момент, люди его плохо знают. Он ведь, в основном, жил в других странах. А вчера он потратил почти всю ночь и весь день на какие-то бессмысленные метания по городу. То туда, то сюда... И эта его возня с Глебом... Это не война, Герардина, а потеха какая-то, вроде взятия снежного городка. Люди это видели. По городу идут слухи, разговоры. Если кто раньше не знал, что вы его невеста и живете вместе с ним в его доме, то теперь об этом знает весь Новгород. И о благословении, полученном от князя Дмитрия тоже известно. А он вас из своего подворья прогнал...
- Не прогнал! Я сама...
- Но люди видят то, что видят, - повторила Алена свои прежние слова. - Говорят еще, что посланные Иваном люди ищут вас по всему городу... Кто знает, может быть он от вас избавиться хочет?
- Ну, это вряд ли, - поморщилась Герда. - Проблема в том, что он меня действительно любит.
"А я его люблю?" - Стоило, наверное, ответить и на этот вопрос.
- Я тоже не думаю, что они ищут вас именно для этого, - согласилась Герда. - Но по факту, вы скрылись и неизвестно где находитесь, а он вас по всему Новгороду ищет, вот и прикиньте, что должен думать простой человек.
- Да, уж...
Обо всем этом стоило бы подумать чуть больше, чем одну минуту, но заняться этим у Герды не получилось. Пришла старуха Неревина и сказала, что к ней по просьбе князя Ивана пришел один ее дальний родственник. Князь знает, что Неревины ночевали в его дворце и участвовали в ночном бою. Предположив, что, возможно, Анна знает, где находится принцесса Герардина, он просит об одном - передать ей письмо.
- Что вы ему ответили? - Герда не знала пока, хочет ли она получить это письмо. Но ее нерешительность объяснялась обычным страхом. Она боялась прочесть там что-нибудь такое, отчего окончательно падет духом. Горечь очередного поражения и так уже ощущалась на губах, зачем же посыпать раны солью?
- Я сказала, что найду способ передать, - Неревина достала из-под накинутого на плечи платка сложенный вчетверо и запечатанный сургучными печатями лист бумаги. - Вот.
- Значит, он знает, что я здесь.
- Думаю, это было несложно узнать, - чуть улыбнулась старая ведьма.
- Спасибо, - Герда взяла письмо и, сломав печати, развернула лист.

"Здравствуй, Герда! Пишу тебе это письмо, находясь в ужасном непокое. Голова идет кругом, и мысли разбегаются. Впрочем, это лишнее. Хочу, чтобы ты знала, моя любовь к тебе истинна и неизменна. Думаю, что у тебя нет причин в этом сомневаться, и все-таки повторю: я тебя люблю, и ничего в этом смысле не изменилось и вряд ли когда-нибудь изменится. Изменились обстоятельства. Однако ничего непоправимого пока не произошло. Поэтому прошу тебя не принимать никаких бесповоротных решений, не поговорив прежде со мной. И еще одна вещь, о которой прошу. Возвращайся, пожалуйста, в Полоцкое подворье, там твой дом. Я же обещаю тебе, что без твоего приглашения туда не приду. Возвращайся. Отдыхай. Я приказал, чтобы все подчинялись тебе, как подчиняются мне. Потом, когда сможешь, встретимся. Захочешь, приедешь в великокняжеский терем, не захочешь, я приеду к тебе. Завтра, послезавтра, когда захочешь.
Твой Иван".


***


Идея вернуться в Полоцкое подворье Герде понравилась. Она привыкла к этому дворцу, как к своему собственному дому, которого у нее, на самом деле, никогда не было. Ей там было хорошо и удобно. Ей там нравилось. Единственная причина, по которой она поехала к Неревиной, заключалась в нежелании встречаться с Иваном. Разумеется, она понимала, чти эта встреча неизбежна, но разговор с ним мог состояться только тогда, когда она решит, что ей делать дальше. Никакие уговоры, обещания и клятвы со стороны Ивана не удержат ее в Новгороде, если она решит уехать. Но, с другой стороны, ей не требуются никакие объяснения с его стороны, извинения или заверения, чтобы остаться с Иваном и Шарлоттой, если таково будет ее решение. Однако выбор, который ей предстояло сделать, был не из тех, что принимаются по наитию и на скорую руку. Ей необходимо было продумать все следствия, вытекающие из этого решения, чтобы потом никогда уже к этому не возвращаться и ни о чем не жалеть. А между тем, сейчас она находилась в таком расстройстве чувств, что ни о каком здравом размышлении не могло идти и речи. Поэтому Герде нужна была пауза. День-два, - может быть, три, - чтобы привести себя и свои мысли в порядок и вернуть себе способность думать головой, а не сердцем или чем-нибудь еще.
Вернувшись в Полоцкое подворье, Герда всю оставшуюся часть дня занималась всякой ерундой. Выбирала платья на тот или иной случай, примеряла ногайскую кольчугу, раз уж китайская пришла в негодность, точила меч и кинжалы, ела - обед был великолепен, - пила ставленый мед, принимала ванну, но так и не решила, что ей делать. В конце концов, собралась ложиться спать, но тут ей доложили, что прибыла сестра Ивана Дарья, как раз перед мятежом отъехавшая в имение своего мужа, и хочет с ней говорить. Дарье Герда отказать не могла, хотя и предполагала, о чем пойдет речь.
"Будет уговаривать "понять и простить" - вполне резонно предположила Герда.
Однако не угадала, все оказалось куда горше, чем она могла себе представить.
- Здравствуй, Герда! - Выглядела Дарья ужасно, и куда делась ее красота. Красные глаза, белое, мучнистое, опухшее лицо. - Спасибо, что не отказалась принять.
- Что случилось? - подалась к ней Герда, почуяв горький запах беды.
- Борис убит, - мертвым голосом сообщила Дарья.
- Где? Когда? - не поняла Герда, ведь она знала, что во время мятежа мужа Дарьи, псковского посадника Кротова в Новгороде не было.
- Той ночью... В Пскове... Там тоже смута случилась...
- Ох, ты ж! - Герда бросилась к Дарье. Обняла. Прижала к груди.
- Днем гонец из Пскова прискакал... - всхлипнула Дарья. - От Кротова старшего - отца Бориса...
Постояли. Дарья плакала. Герда держала ее в объятиях. Не отпускала.
- Можно я с тобой поживу...
- Ты о чем? - не поняла Герда. - Это же твой дом, а не мой.
- Не мой уж точно, - добавила, не удержавшись.
- Но Иван оставил его тебе, разве нет? - подняла к ней заплаканное лицо бедная женщина.
- Нет, - покачала головой Герда. - Ты, видно, неправильно поняла. Не оставил, а разрешил пожить, пока не решу, что делать дальше...
- А потом?
- А потом я или останусь, но уже не в Полоцком подворье, или уеду. Пока не решила.
- Герда...
- Да?
- Я, конечно, не знатного происхождения...
- Ты это к чему? - не поняла женщину Герда.
- Возьми меня на службу, - неожиданно попросила Дарья.
- Так... Идем-ка сядем. - Честно говоря, Герда была удивлена и, пожалуй, даже обескуражена. Что за притча? Какая служба?
- Дети где? - спросила, сообразив, что Дарья не одна. У нее дети.
- Здесь, внизу.
- Иди, тогда, - предложила Герда, - распоряжайся. Устраивайтесь. А как заснут, приходи. Расскажешь, что приключилось. Договорились?
- А?.. - встревожилась Дарья.
- Если ничего другого не придумаем, место подруги у меня для тебя всегда найдется, - успокоила несчастную женщину Герда. - А если будет нужен официальный статус, станешь моей фрейлиной, вот только двора у меня нет... Впрочем, неважно. Иди, Дарья, устраивай детей...
Дарья кивнула с явным облегчением, хотя, казалось бы, за что благодарить? И что, вообще, здесь происходит, если молочная сестра Великого князя просит защиты у принцессы без королевства? Последняя мысль, возвратила Герду туда, куда она старательно пыталась не заходить уже второй день кряду.
"Если это проклятие, то кто меня проклял и за что?"
Приходилось признать, что этот кто-то весьма изобретательный сукин сын, хотя, возможно, что речь идет не о мужчине, а о женщине. Бог или богиня, колдунья или колдун, но кто бы это ни был, похоже, Герде уготована, в своем роде, участь Сизифа. Стоит ей приблизиться к вершине, как "камень" срывается, и она снова оказывается в проигрыше. Появление в ее жизни Ивана еще недавно казалось ей невероятной удачей. Такая любовь! Такой мужчина! А в результате, он женится на другой, и другой достанется великокняжеская корона. А она или удалится в изгнание, или ... Или что? Каким может быть ее будущее здесь, в Новгороде, если Иван взойдет на великокняжеский трон и женится на Шарлотте? Это стоило обдумать, как и то, куда ей податься, если все-таки уехать? Вот только мысли не шли. Не было идей.
Пока предавалась этим грустным размышлениям, успела выпить кубок меда и сжевать пару пряников. И по ходу дела сообразила, что все время что-нибудь жует.
"Наверное, это я так нервы успокаиваю... или горечь заедаю", - Герда покачала головой, словно, удивлялась собственной слабости, но, тем не менее, ухватила с блюда еще один пряник, откусила довольно приличный кусок и, отложив в сторону, потянулась к серебряному кувшину с крепким ставленым медом. Наполнила свой кубок, сделала пару медленных глотков, смакуя вкус и аромат напитка, проведшего в закопанных в землю просмоленных бочках долгие сорок лет, и вернулась к прянику. Так и дождалась Дарью.
- Садись, - предложила женщине. - Ешь, пей, - повела рукой, указывая на заставленный блюдами и кувшинами стол, - рассказывай.
- Да, не о чем рассказывать, - вздохнула Дарья. Выглядела она сейчас чуть получше. - Муж погиб, остальное и так понятно.
- Дарья! - покачала головой Герда. - Ты забываешь, что я не из Гардарики, и законов ваших не знаю. Поэтому расскажи и объясни, в чем проблема, тогда я смогу тебе помочь. По крайней мере, попытаюсь.
- А у вас разве не так? - удивилась сестра Ивана.
- Я даже не знаю, о чем мы говорим, - пожала плечами Герда.
- Я вдова теперь, - сказала тогда Дарья и посмотрела на Герду так, словно эти слова все объясняли.
- Я поняла, - кивнула Герда. - И я тебе соболезную, но все еще не понимаю, что из этого следует.
- Борис не оставил завещания. Обещал составить когда-нибудь потом, но так и не собрался.
- Это плохо, - поняла Герда. - А что, по вашему закону тебе ничего не положено, как вдове? Ну, дом там... Есть же у вас дом? Украшения, деньги...
- Только украшения и те деньги, что находятся у меня на руках, - объяснила Дарья. - Но дело не в этом. Денег бы мне Иван дал, только попроси.
- Но... - напомнила Герда.
- У меня трое детей от Бориса, и один из них сын. Он наследник. Но до его совершеннолетия все права переходят к отцу Бориса. В его доме мне придется жить, ему подчиняться...
- Что-то еще? - уловила Герда некую недосказанность.
- Отец Бориса на меня давно глаз положил, - нехотя призналась Дарья. - Не был бы Борис в силе, его отец давно бы меня... - краска залила ее лицо, а в глазах появились слезы. - У нас такое не редкость. Сноха молодая, жена старая, а вся власть у свекра. Но Борис имел свою власть, да еще князь Иван... А теперь за меня заступиться некому. Войду в его дом, значит и под него лечь должна...
- Не понимаю! - Герда, и в самом деле, ничего не понимала. - Погиб твой муж, это беда. Но брат-то твой жив. Неужели Иван не вмешается?
- Он теперь Великий князь, ему нельзя, - покачала головой Дарья.
- Закон запрещает? - удивилась Герда.
- Нет, - вздохнула бедная женщина, - закон не запрещает. Не позволяет традиция. Великий князь силен поддержкой народа. А народ - это главы семей и их сыновья. Поставить под сомнение права главы рода, означает поколебать собственную власть. Иван на это не пойдет. А ты иностранная принцесса, если поступлю к тебе на службу, мне никто не указ, потому что на тебя наша традиция не распространяется.
- Раз так, считай, что поступила на службу.
Однако, говоря это Дарье, думала Герда не о ней, а о себе. Сестра Ивана, сама того не подозревая, разрушила своими словами последние иллюзии, которые оставались у Герды. Если Иван не пойдет на такое незначительное, в сущности, отступление от традиции ради любимой сестры, то ради "любви всей своей жизни" он на попрание устоев не решится точно!


***


На этот раз Герда проснулась сама, а убийца в этот момент приблизился к ее кровати настолько близко, что ему оставалось сделать всего два или три шага. От неожиданности, от ударившего ее под дых мгновенного страха, Герда забыла, что она колдунья. Но вот рефлексы, вбитые в нее в школе "Неофелис", сработали, как надо. У нее под подушками лежали два метательный ножа - под левую и под правую руку, - и кинжал. Выбор оружия диктовала целесообразность, и автоматизм движения ее не подвел: Герда метнула нож с левой руки, одновременно меняя положение тела на кровати. Теперь уже ее правая рука дотянулась до кинжала, а тело меду тем продолжило вращательное движение, и в левую руку лег второй нож - тот, который изначально предназначался для правой руки.
Все случилось настолько быстро, что убийца не успел понять, что уже умер. Он сделал еще два шага вперед, нащупывая левой рукой рукоять ножа, вошедшего ему в горло под самой челюстью, и, выронив меч из правой руки, начал валиться туда, где только что лежала Герда, предпочитавшая спать на левом боку у самого края кровати. Впрочем, сейчас, перевернувшись еще раз и удачно не запутавшись в одеяле, она спрыгивала с правой стороны. А в дверь уже ломились еще двое вооруженных мужчин, и, все еще не пришедшая в себя, не очнувшаяся ото сна, Герда снова метнула нож, и снова попала, но это было уже неважно, потому что в следующее мгновение она вспомнила наконец о своем Даре, и подожгла на мужчинах одежду. Так сработало на этот раз ее спонтанное колдовство. Убийцы закричали. Видно, огонь оказался достаточно жгучим. Но главное, это колдовство выиграло Герде то время, которое потребно для активации одного из трех боевых заклинаний, приготовленных как раз на такой случай. Короткая скороговорка, и заклинание, сорвавшееся с ее губ, швырнуло оба живых факела в коридор, навстречу еще одному герою, вышедшему охотиться на спящую женщину в броне и с обнаженным мечом в руке. Убить, может быть, и не убила, но, наверняка, всех троих покалечила, да к тому же наделала столько шума, что проснулись бы даже мертвые. Но, если, мертвые остались лежать на погостах, Тильда, Юэль и Ян, спавшие теперь в комнатах неподалеку от ее опочивальни, вылетели в коридор почти сразу после этого. И остальных четверых они перебили достаточно быстро. Герда колдовством, наемники - мечами.
- Последний, - выдохнула Тильда, одетая в один лишь нательный крест. - Во всяком случае, надеюсь, что это был последний.
Она присела рядом с убитым ею ассасином и вытерла окровавленный меч о его камзол.
- Зря погорячились, надо было допросить, - констатировал Юэль, рассматривая одного из убитых. - Слышь, принцесса, а ведь это гридень из дружины князя Ивана.
- Я тебе больше скажу, - нахмурилась Герда, у которой от гнева только что пар из ушей не шел. - Похоже, они все его дружинники. А тот, что добрался почти до самой кровати... Я сейчас вспомнила, где видела это лицо. Его зовут... Ох, ты ж! Звали! Этого говнюка звали Лукьян, и он был ближником Ивана!
- Думаешь?.. - подняла бровь Тильда.
- Надеюсь, что нет, - покачала головой Герда, - но боюсь, что такими темпами скоро у меня начнется паранойя, и я стану чернее чернозема.
- Может быть, так и следует поступить?
- Охрана дома ненадежна, - перебил их разговор Ян. - Иди-ка, принцесса, одевайся. И ты, Тильда, не свети своими прелестями. Мы с Юэлем подежурим, потом будет ваш черед.
Так и сделали, так что уже через полчаса, все они - и Герда, и ее наемники, - были уже в броне и вооружены до зубов. Тогда Герда собрала стражников. Те, видно, уже знали, что произошло, как знали и то, что те двое из них, кто стоял на страже у выхода на хозяйственный двор, исчезли со своего поста. Стояли перед ней в приемном холе, переминались с ноги на ногу, отводили глаза.
- Сейчас соберете вещи, - сказала она, никак не выражая своего отношения к теме разговора, - и уходите. Без обид, господа, но доверять я вам больше не могу. Вы преданы князю Ивану, а не мне. И это нормально. Но, пока я остаюсь во дворце, охранять вы его больше не будете. Когда будете уходить, захватите с собой трупы. Они свалены в коридоре второго этажа. Хоронить их не надо, просто выбросьте на улицу, чтоб не завоняли.
Через час - на улице как раз рассвело, - они ушли, а еще через час пришли наемники-варяги во главе с Тедом Норнаном и встали на охрану дворца. Еще через пару часов, в Полоцкое подворье, как это случилось и перед мятежом, перебрались ведьмы Неревины. Но на этот раз они пришли не одни, а с несколькими верными им женщинами и мужчинами, которых представили, как свою ближнюю родню. Еще позже прибыла травница Сигрид Норнан и привела с собой новый отряд викингов.
- Вчера, - объяснила она Герде, - пришел торговый караван из Дании. Пять кораблей. Я выбрала лучших, - кивнула она на дюжину здоровенных воинов в черных кольчугах. - К тому же все они приходятся нам с Тедом родней. Дальняя, но все же родня. Я пообещала им по пять золотых на брата за месяц службы. Сможете заплатить?
- Смогу, - улыбнулась Герда. - И спасибо вам за заботу, Сигрид. Могу ли я предложить и вам некую сумму для компенсации материальных потерь?
- То есть, не за дружбу? - прищурилась травница.
- За дружбу не платят, - покачала головой Герда. - Но вы наверняка понесли убытки...
- Пятьдесят золотых? - осторожно спросила женщина.
- Сто, - с улыбкой ответила Герда. - И мы больше не будем возвращаться к этому вопросу...
Женщина улыбнулась в ответ и ушла, а Герда заперлась в своей опочивальне, достала из сундука маленькую серебряную фляжку и серебряный стаканчик размером с наперсток для крупной руки, трубку из можжевельника и кисет с табаком. Пока набивала трубку, пока раскуривала ее от огонька, возникшего по ее желанию на указательном пальце, старалась не думать о ночном нападении, но, когда налила себе в "наперсток" толику виноградного бренди, который привозят в Новгород из-за моря, плотина рухнула, и мысли, одна ужаснее другой, хлынули ей в голову. Мог ли Иван подослать к ней убийц? Вот был главный вопрос, на который ей нужно было найти ответ. Все остальные вопросы выеденного яйца не стоили. Потому, что, если мог, значит она не просто раззява, упустившая свой шанс, но и дура, не увидевшая в своем кавалере законченного подлеца. А, если не мог, а она все-таки ему не поверит, это будет означать, что дрянь она. Час времени, полпинты бренди и две трубки - вот и все, что потребовалось Герде, чтобы решить, что Иван к ночному происшествию отношения не имел.
Несколько позже, уже в вечерних сумерках, гонец из великокняжеского терема доставил письмо от князя Ивана. Странно, но он то ли не знал о случившемся, то ли решил оставить этот инцидент без внимания, - то, о чем не говорят, вроде как, не существует, - но писал Иван только о своих чувствах, переживаниях и "тяжелых мыслях" и спрашивал разрешения посетить Герду в Полоцком подворье. Приглашал приехать в великокняжеский терем. Вполне убедительно доказывал, что без того, чтобы объясниться с глазу на глаз - а то и втроем, если таково будет ее желание, - ничего путного ни у кого из них троих не получится, "итак уже вся жизнь пошла наперекосяк".
"Наверное, я действительно должна к нему поехать, - Герда не хотела принимать решение так быстро, медлила, откладывала, но от судьбы не уйдешь. - Не сегодня, но завтра с утра... Поехать все равно придется. В конце концов, от того, что я оттягиваю неизбежное, ничего уже не изменится".
Приняв это промежуточное решение, Герда написала Ивану короткую записку, в которой сообщала, что приедет в великокняжеский терем завтра с утра, и вышла из опочивальни, чтобы передать послание ожидавшему ответа гонцу. Но там ее перехватила Тильда.
- На два слова, ваше высочество!
Прозвучало многозначительно, поскольку они с Тильдой давно уже перешли на "ты", а мальчишка-гонец явно не та публика, перед которой нужно демонстрировать "официоз".
- Жди здесь, - бросила Герда гонцу и вернулась в комнату, но уже вместе с Тильдой.
- Что-то случилось?
- Скорее да, чем нет, - криво усмехнулась наемница. - По городу распространился слух, что Иван послал своих гридней, чтобы тебя убить.
- Не думаю, что это так, - поморщилась Герда, которой не хотелось возвращаться к этой болезненной для нее теме.
- Дело не в том, что думаешь ты, Герда, а в том, что думают новгородцы, - возразила Тильда.
- О чем же они думают? - насторожилась Герда.
- Они думают, что Иван неблагодарный мужик.
- Но он же их князь!
- Это Новгород, - пожала плечами Тильда. - Мне Неревина объяснила, что власть князей ограничена народным волеизъявлением. Если Вече решит, что князь нелюб, ему не править.
- Что такое Вече? - Герда еще не совсем разобралась в том, что пытается сказать ей Тильда, но уже начинала улавливать причину ее озабоченности.
- Вече - это народное собрание, - объяснила Тильда. - Объявить его непросто, но в ночь мятежа вечевой колокол призвал народ к оружию, и значит, Вече уже де-факто созвано. А дальше просто. Есть закон и есть традиция. Следуя закону и традиции, Иван, как старший мужчина в роду, должен воссесть на престол и обязан жениться на Шарлотте, тем более, что у него, как у Великого князя есть еще и политические обязательства. Но кроме всего этого, есть еще и такая вещь, как справедливость. Не окажись ты героиней сражения за детинец, никто бы о тебе сейчас не вспомнил, но все случилось так, как случилось, и теперь ты "люба" новгородцам, а князь не очень. Бледно выглядел в ту ночь, показал нерешительность и мягкотелость... А потом стало известно, что он к тому же совершил на тебя покушение. Стражники и прислуга разболтали. Опять же трупы в сугробе перед воротами, и кое-кто опознал среди них гридней князя Ивана. В общем, я к чему. У стен дворца толпа народа, жгут костры, бьют шапками оземь, клянутся тебя защитить. Иван в их глазах поступает неблагородно и несправедливо. И вообще, ты, как ни странно, "своя", вон даже по-русски говоришь... А Шарлотта чужая. Похоже, назревает бунт.
- Оно нам надо? - тяжело вздохнула Герда. - На кой бес мне их бунт! Это не моя страна, мне в ней, по любому, не править.
- Тогда, надо переговорить с делегатами.
- С какими делегатами? - не поняла Герда.
- Внизу тебя дожидаются депутаты от народа, посланница от бояр и Карлотта де Роз с письмом от Шарлотты.
- Карлотта ее фрейлина? - попыталась вспомнить Герда. - Рыженькая такая?
- Да, - подтвердила Тильда.
- Ну, и кого первого, прикажешь, принимать?
- Думаю, боярыню Василису Борецкую, тем более, что вы с ней уже встречались...
С Борецкой Герда действительно знакома. Ее к этой сильной колдунье однажды привезла на чаепитие бедная Дарья Полоцкая, но они и после этого пару-другую раз виделись тут и там, все больше на пирах и на балах. К тому же в боярыне Василисе Герда узнала профессора Ирину из Коллегиума, у которой сама она не училась - та преподавала на втором году обучения, - но которую хорошо запомнила еще с тех пор. В свою очередь, Борецкая Герду не узнала, что не удивительно, и о том, что принцесса Герардина является очень сильной и совсем неплохо подготовленной колдуньей, водившей к тому же "дружбу" с настоящими богинями, не знала. Думала, что она талантливый дичок с ветром в голове, и никакие слухи о ее огненных подвигах в ночь мятежа это мнение изменить не могли. Это Герда поняла сразу, едва они встретились в одной из малых гостиных Полоцкого подворья. Прийти к Герде с боевыми заклинаниями на губах и на кистях рук мог только тот, кто полагает, что искусство "видеть" чужие заклинания - это высший уровень колдовства, возможный только, если ты обладаешь сильным Даром, хорошо обучен и отлично натренирован. Кроме того, чтобы "увидеть" заранее сформулированное колдовство нужно быть к этому готовым. Однако, во-первых, Дар Герды был много сильнее и оригинальнее, чем могла предположить Борецкая. И это в значительной мере компенсировало недостатки в теоретической и практической подготовке, а, во-вторых, у Герды с ночи разыгралась такой силы паранойя, что она была готова на все.
- Здравствуйте, ваше высочество! - поклонилась боярыня. - Спасибо, что согласились меня принять.
- Ну, что вы, Василиса Никитична, - улыбнулась Герда. - Напротив, я рада вас видеть. Спасибо, что зашли. Надеюсь, у вас все в порядке?
- Спасибо, ваше высочество, - снова поклонилась женщина, - у меня все в порядке. Но я к вам по делу. У меня к вам важное поручение...
- От кого же? - Герде очень не понравилось это заявление, и еще меньше понравилось то, что сказала Борецкая в ответ на ее вопрос.
- Я здесь по поручению князя Ивана, - сказала она. - Мы можем переговорить наедине.
- Разумеется. - Герда жестом отпустила охрану, и они с Борецкой остались в гостиной вдвоем. - Итак?
- Вы собираетесь остаться в Новгороде?
"Так в лоб? - удивилась Герда. - И это сразу после того, как он послал мне записку? Что-то не сходится..."
- Возможно, - сказала она вслух и рывком набросила на шею женщины "паучью удавку".
Об этом мерзком колдовстве Герда узнала совсем недавно, разобравшись с небольшим отрывком из книги, подаренной ей Темной богиней. Но получилось настолько легко, словно Герда только тем и занималась, что "брала в захват" сильных колдунов.
- Сидите спокойно, дорогуша, и я не причиню вам вреда, - сказала она с улыбкой. - Но, если дернешься, паскуда, никакие твои заклятья не помогут. Голову отрежу!
- Кто ты такая? - Говорить Василисе было трудно, но она с этим все-таки справилась.
- Начнем с тебя, Ирина. Давно ты на родину вернулась?
- Ты...
- Училась как-то в вашем мерзком вертепе...
- Не может быть!
- Отчего же! Помнишь девушку, которая кастрировала любимого племянника нашего доброго Настоятеля?
- Но... Мне говорили, что та девушка была очень слабой колдуньей...
- Таких колдуний, как я, такие колдуны, как вы, увидеть не способны. А вот я тебя вижу. Первый уровень, склонность к стихии воды. Два сформированных проклятия на губах, и по одному боевому на пальцах каждой руки. Распусти их сейчас же, или моя гаррота перепилит тебе шею, я ведь могу ее сделать с зубчиками. Хочешь?
- Нет.
"Еще бы ты захотела..." - Сейчас, даже имея в запасе четыре боевых заклинания, Василиса была беспомощна, как ребенок. Невидимая удавка не только сжимала ее горло, она лишала колдунью сил. Заклинания были, а магии не было. Так это колдовство и задумывалось.
- Раз не хочешь остаться без головы, - Герда вдруг представила, как срезает своей собеседнице голову, и ее сердце забилось чаще, - распусти заклятия, и расскажи, кто и зачем тебя послал.
Желание убить эту женщину напомнило Герде, кто она такая на самом деле. Воровка, лгунья и убийца, - вот кто она такая. Однако рядом с Иваном она отогрелась душой и начала меняться, превращаясь в кого-то другого. Не успела, а теперь уже поздно жалеть.
- Итак? - спросила она, проследив за тем, как исчезают заготовленные впрок заклинания.
- Ты обещала мне жизнь, - напомнила колдунью.
- Я помню.
- Он хотел, чтобы вы исчезли.
- Кто? - от ужаса у Герды перехватило дыхание. Неужели она настолько ошиблась в человеке, что не увидела в нем подлеца?
- Князь Белозерский.
- Белозерский? - удивилась Герда, одновременно испытывая облегчение оттого, что это все-таки не Иван. - А он-то здесь каким боком? Он же в застенке, на дыбе?
- Это кто вам сказал? - в свою очередь удивилась Борецкая.
- Никто, - призналась Герда. - Но если не в яме, то где?
- У князя Глеба есть малый терем на том берегу, за торжищем. Там его князь Иван и поселил.
- А Роман?
- Князь Ижорский в застенке.
Что ж, в этом было больше смысла, чем во многом другом. Самый младший из братьев сначала примкнул к одному брату, а теперь к другому.
- Ну а я здесь при чем?
- Вы мешаете новому Великому князю, вот Глеб и решил облегчить начало его правления...
В конечном счете, поговорив с Борицкой еще минут двадцать или около того и не узнав от нее ничего нового, Герда наложила на нее заклятие пут и отправила в подвал. Сама боярыня освободиться от этих эфирных кандалов не сможет, а потом, дня через два-три они исчезнут сами собой...

2.
Утром она проснулась так рано, как только смогла, и долго сидела одна. Ей надо было собраться с мыслями, но прежде всего ей надо было погасить в себе ярость. Гнев плохой советчик, если только речь не идет о сражении, когда требуются силы, которых у тебя уже нет. Тогда ярость уместна, и гнев благословен. Но сейчас ей предстоит битва иного рода. Игра, в которой ясность мысли и холодный расчет важнее, чем священная ярость берсеркера.
"Что ж, кажется, я уже могу дышать..."
Герда обтерлась холодной водой, умылась, расчесала волосы и только тогда стала одеваться. Сама. Без помощи слуг. На этот раз она надела полный комплект ногайского воина: кольчуга и все красивые посеребренные, украшенные травленным узором железки на руки и на ноги, которые к ней прилагались. Даже сапожки ногайские надела, и только после этого позвала служанок. Они заплели ее волосы в ажурную косу, вплетя в нее две жемчужные низки, черную и голубую. Шлем она надевать не собиралась, шапку тоже, вместо них надела украшенную бриллиантами диадему, формой сильно напоминающую царскую тиару, в уши вдела бриллиантовые серьги, а на ушные раковины надела каффы из той же бриллиантовой парюры.
- Что скажешь? - спросила зашедшую к ней Тильду.
- Думаю, у кого-то случится приступ острой зависти, - даже без намека на улыбку ответила наемница. Она была уже одета и вооружена.
- Таков был замысел...
- Кольца не забудь! - напомнила Тильда.
- Сегодня только одно. - Всунув руки в кожаные митенки, Герда надела на указательный палец свой любимый перстень с большим резным сапфиром, полюбовалась им, покрутив руку так и эдак, и, прихватив по дороге перевязь с катаной, вышла в коридор. Однако здесь ее притормозил Юэль. Он осуждающе покачал головой и не позволил ей выйти на мороз в одной броне, набросив ей на плечи меховой плащ с капюшоном.
- Фасон фасоном, - объяснил он свои действия, - но, если ты, принцесса, простудишься и умрешь, значит, все напрасно.
Герда хотела ему возразить, но потом решила, что не стоит. Он прав, а она - нет.
Вышли из дворца, сели на выведенных конюхами уже оседланных лошадей и неторопливо поехали в сторону детинца. Вчетвером: Герда и три наемника. Однако, пока добрались до кремля, за ними уже шла плотная толпа, и в ней было гораздо больше людей, чем тех, кто провел ночь у костров около Полоцкого подворья. По-видимому, охране детинца это не понравилось, и ворота остались закрытыми. Тогда вперед - к воротам - выехала Герда, повернулась к людям.
- Новгородцы, - крикнула она, привстав в стременах, - я воевать с вашим князем не собираюсь. Приехала попрощаться. Не пугайте гридней! Отойдите от ворот!
Толпа колыхнулась, по ней прошел гул. Люди переговаривались. Решали. Потом начали потихоньку отходить от башни, так что вскоре у ворот осталась одна только Герда, даже наемники отъехали.
- Ну, что, - крикнула Герда, оборачиваясь к крепости, - портки переодели? Тогда открывайте. Я приехала по приглашению Великого князя. Или он передумал?
- Я не передумал! - Иван стоял на башне, смотрел на Герду. - Извини, принцесса, за трусость моих людей. И ты, народ Новгорода, прости! Хотите войти, входите! Обещаю, ничего плохого с принцессой Герардиной в детинце не произойдет. Жизнью клянусь!
Ворота открылись, но Герда остановила двинувшихся, было, к башне людей.
- Не надо! - Крикнула она. - Князь слово дал.
- Юэль, Ян, Тильда, - обернулась она к наемникам, - составите мне компанию?


***


И вот они стоят друг против друга, Герда, а напротив нее Иван и Шарлотта. Бледные, пряча глаза, - Иван, впрочем, нашел в себе силы поднять взгляд, - смущенные, расстроенные, едва ли не раздавленные свалившимися на них обстоятельствами, не знающие, куда себя деть, что сказать. Они, но не Герда. Поэтому, наверное, пришлось начать именно ей.
- Закон - есть закон, - холодно сказала она, нарушив тягостное молчание. Смотрела она при этом на одного лишь князя Ивана. Шарлотта ее больше не интересовала и смотреть на нее Герде было неинтересно. Все, что она хотела увидеть, она уже увидела.
- Герда! - всхлипнула Шарлотта, но Герда на это никак не отреагировала.
- Новгород не может позволить себе ни войны с империей, ни гражданской войны, - произнесла она вслух то, что должен был сказать ей сам Иван.
Но он молчал. Молчали и все остальные.
- Иван, не молчи! - потребовала тогда Герда, по-прежнему, полностью игнорируя Шарлотту.
- Ты могла бы остаться с нами, - неуверенно предложил мужчина.
"Любовь втроем? Щедрое предложение! И как долго продлится мое стыдное положение при новгородском дворе?"
- Не обсуждается, - сказала она вслух. - Собственно, я собиралась прийти к вам сегодня, чтобы сказать, что уезжаю. Как ни больно, но такова жизнь, таковы ее сраные законы.
При слове "сраные" Иван вздрогнул, а Шарлотта заплакала.
- Хотела сказать вам, что вы в этом не виноваты. Что я по-прежнему вас обоих люблю, и поэтому должна уехать.
- Хотела? - нахмурился Иван.
Похоже, он кое-что уловил. Интонацию, грамматику фразы или может быть, заметил, как сгустилась вокруг Герды тьма. Хотела она того, или нет, но гнев никуда не делся, и удерживать его в узде ей было совсем непросто.
- Хотела, - подтвердила Герда его догадку. - Предполагала... Но не скажу.
- Что случилось? - Вот теперь его пробрало по-настоящему.
Шарлотта все еще тихо плакала, но, похоже, Иван уже понял главное: случилось что-то ужасное, непоправимое, что-то настолько омерзительное, что и он, и Шарлотта перестали быть для Герды теми, к кому она собиралась идти со словами дружеского прощания.
Герду, однако, его вопрос удивил.
"Он что, не знает?! Весь город знает, а он - нет?"
- Случилось? - переспросила она. - Случилось то, чего следовало ожидать, - продолжила она спокойно, без видимого нерва, после короткой паузы. - Прошлой ночью на меня было совершено покушение, а вечером - еще два. Три покушения, Иван, или не знаешь?!
- Кто? - голос Ивана сел, и он, казалось, не произнес вопрос вслух, а выхаркал его, выкашлял, хрипло пролаял.
- Твой телохранитель Лукьян, Иван.
-  Он...
- Он мертв, - с откровенным сожалением в голосе сообщила Герда. - Жаль, конечно. Его стоило бы допросить... Вдруг его послал ты? Нет? Ну, и слава богу! Но он был не один, и нам пришлось их всех убить. Семь человек, Иван. Семь! И всех я видела среди твоих гридней. Всех до единого!
- Господи! Герда, ты же понимаешь, что... Я даже не знал, что там были гридни... Мне сказали, было нападение, но вы отбились. Я, вообще, хотел, спросить, почему ты отослала стражу... Теперь понимаю... - На него было страшно смотреть, попросту говоря, он был уничтожен.
- Я не...
Герда не думала, что убийц послал к ней князь Иван. Скорее всего, ближники князя предприняли попытку ее убийства по собственному выбору. Из лучших побуждений, так сказать, из любви к хозяину. Но это были его люди, - и, соответственно, он нес ответственность за их поступки, - и кроме того, оставалась вероятность, - пусть небольшая, но отнюдь не ничтожная, - что это был все-таки он. Почему бы, нет? Потому что клялся ей в любви?
- Спасибо за добрые проводы, Иван! - сказала она, почувствовав приход зла.
Это было несправедливо и недальновидно, в лицо и при свидетелях обвинять Великого князя в подлости, неблагодарности и коварстве. Вот теперь, если бы он любил ее хоть на каплю меньше, чем утверждал прежде, Герде действительно не жить. Достаточно Ивану повести бровью, и гридни избавят его от настырной бывшей. Во всяком случае, попробуют это сделать, и, если будут продолжать "пробовать", ей не жить. Тягаться с целым государством не под силу даже такой сильной колдунье, как она. Но, похоже, Иван ее, и в самом деле любил.
- Герда! - он все-таки взял себя в руки. - Ты же знаешь, как я тебя люблю! Я бы никогда...
- Ирину ты ко мне тоже не подсылал?
- Какую Ирину? - нахмурился совершенно сбитый с толку Иван, впрочем, так и задумывалось.
- Ах, да! Ты знаешь ее под другим именем. Ирина - это боярыня Василиса Борецкая. Она очень сильная колдунья. Чуть ли не глава новгородского ковена.
- Я даже не знал, что она колдунья.
- Теперь знаешь. К слову, она сказала, что ее послал убить меня князь Белозерский.
- Ты это точно знаешь?
- Я ее пытала, Иван, - покачала головой Герда. - Жестоко, без снисхождения. Злая была, особо не церемонилась...
- Она?..
- Мертва, разумеется, ведь ты бы ее отпустил, не наказав, точно так же, как выпустил своего брата...
На самом деле, она хотела сохранить Борецкой жизнь, но потом передумала и свернула ей шею. Действительно была зла.
- Ты права, - тяжело вздохнул мужчина, неохотно признавая свою ошибку, свою нерешительность. - Я снова проявил слабость... И зря. Глеб будет сейчас же арестован.
- Ты хозяин, - пожала плечами Герда, - тебе и решать.
- Кто третий?
- А вот третий самый интересный, знаешь ли... - улыбнулась она, но, по-видимому, улыбка у нее получилась нехорошая.
- Карлотта де Роз, Каро, твоя фрейлина принесла мне пропитанное ядом письмо. Откроешь такое, и все, - сказала она, переждав приступ бешенства. - Попыталась меня отравить, сука! Меня! По твоему приказу, Каро! Скажешь нет?
- Как ты смеешь?! - неожиданно взбеленилась принцесса. - Мало ли, кто что...
- Помолчи! - остановил ее Иван.
- Не бойся, князь! - Подняла руку Герда. - В память о нашем несбывшемся счастье, я не стану мстить. И те люди, которые собрались перед твоими палатами, не мятежники. Они просто пришли, чтобы меня защитить. Как оказалось, не все новгородцы подлецы, и не все готовы смириться с предательством. Это же я, если помнишь, спасла твою невесту и захватила в плен предателя. Впрочем, полагаю, что ты его уже простил... Но тогда, скажи спасибо, что я захватила его живым. Могла ведь и не пощадить. Бой в детинце был жестокий, все кровью умылись...
- Ах, да, - съерничала она, балансируя на грани дозволенного, - совсем забыла. Тебя же там не было. Обещал, но не пришел... Но бой за детинец я все-таки выиграла. Не ты, князь, а я. Скажешь нет?
- Не скажу, - покачал он головой. - Скажи ты. Чего ты хочешь?
- Виру, - твердо ответила Герда.
- Назови цену, - мертвым голосом предложил Иван.
"А то ты не знаешь! Цена должна соответствовать преступлению, а за некоторые преступления виру не берут, за них наказывают. За предательство, например, за подлость..."
- Нет, - покачала она головой. - Виру должен назначить ты сам. Ты теперь Великий князь, Иван, тебе и судить. Люди должны знать размеры твоей справедливости...
Это был хорошо рассчитанный удар. И нанесла его Герда не дрогнувшей рукой.
- Что ж, так тому и быть, - тяжело вздохнул Иван, и на этом их встреча закончилась, но последнюю точку в их отношениях поставила все-таки Герда.
Уже выходя из зала, она остановилась в дверях и посмотрела на Шарлотту. Быстро, коротким поворотом головы, через плечо. В последний раз.
"Прощай!"


***


Иван не стал тянуть с вирой. Уже к полудню в Полоцком подворье появился думный боярин Великого князя и вручил Герде составленные этим днем документы. Герда получала титул княгини Нотебургской с жалованными землями и городом Шлиссельбургом, отданным ей на кормление, то есть становилась удельной княгиней - главой одной из девяти новгородских княжеских фамилий. Доходы с этого княжества бралась взымать в ее пользу великокняжеская казна с обязательством раз в год переводить полученные суммы в "Банк Союза Торговых Городов".
- Щедро, - прокомментировала Другая Она, заглядывая Герде через плечо. -    Magna res est amor, как говорится.
- Помолчала бы! - попросила Герда, которой от всего этого было плохо, хотя она сама все это и спровоцировала.
Уезжать из Новгорода с пустыми руками было бы глупо. Так что последний акт драмы был от начала и до конца спланирован и осуществлен ею самой. Другое дело, что Каро могла бы и не посылать к Герде свою фрейлину с письмом, написанным отравленными чернилами, ближники князя Ивана напали на нее тоже сами без всякой провокации с ее стороны, дав ей повод подозревать в неблагодарности и коварстве как раз того, кого они пытались защитить от ошибочного решения. Да и бояре не вовремя подсуетились. Эти и вовсе сделали что-то не то, не так и не вовремя. Но зато дальше все уже зависело от нее, от того, как она интерпретирует случившееся, как представит это самому Ивану и каким с ее подачи предстанет новый Великий князь Гардарики перед своим народом. И теперь уже трудно было сказать, чего было больше в решениях князя Ивана, его любви к Герде или страха предстать перед Новгородским Вече тем, кого в Гардарике называют "дерьмо человечишка". Ему нежданно-негаданно взошедшему на престол, - да еще и при таких скверных обстоятельствах, - плохо выглядеть в глазах подданных было не с руки. Но, как бы то ни было, возведение в княжеское достоинство с передачей Герде немалого удела с большим торговым городом в придачу, выглядело широким жестом.
- Что там еще? - Другая Она, стоявшая за спиной Герды, и не думала смущаться, она за интересы своего материального воплощения болела как бы не больше, чем сама Герда. 
- Обещают не позднее, чем через семь дней выплатить миллион рублей золотом и наградить богатыми дарами.
- Как-то расплывчато.
- Мне бы хватило и миллиона, а подарки... Дареному коню в зубы не смотрят...
- Тоже верно, - неожиданно легко согласилась недоверчивая по своей природе Другая Она. - А это что за бумага?
- Это не "бумага", - хмыкнула Герда, ознакомившись с последним из принесенных ей документов. - Это патент. Меня, видишь ли, за немереные мои подвиги в ночь мятежа награждают "Орденом святой княгини, преподобной Анны Новгородской". Буду теперь еще и кавалерственной дамой. Стану носить шелковую ленту через плечо, то да се...
В конечном счете, Герда получила даже больше, чем было обещано. Иван приказал перевести для нее в "Торговый" банк доходы из Нотебургского княжества за последний год, а это сто тридцать тысяч золотых рублей. Свой же миллион она получила золотом и серебром в бочонках и векселями трех крупнейших в мире банков, имевших свои представительства в Новгороде и Петрове. Не поскупился новоиспеченный Великий князь и во всем, что касалось обещанных подарков. В Полоцкое подворье были доставлены многочисленные шкурки соболя, горностая, черно-бурой лисицы, куницы и рыси. Иван в буквальном смысле завалил Герду драгоценными мехами, но на этом не остановился.
- Откупается, злыдень, - констатировала Другая Герда, рассматривая выставленные перед принцессой Герардиной ларцы с мужскими и женскими украшениями из золота и драгоценных камней, золотые, отделанные самоцветами кубки, братины и кувшины, поделки из яшмы, горного хрусталя, малахита и других прекрасных камней. По слухам, на подарки Герде пошли сокровища, конфискованные у арестованных и преданных суду младших братьев Ивана князя Ижорского Романа и князя Белозерского Глеба.
- Есть за что, - сухо заметила Герда, не уточнив, впрочем, кого имеет в виду, и перешла к подаркам иного рода.
Великий князь Гардарики дарил ей украшенные золотом, резной моржовой костью и драгоценными камнями мечи, сабли и кинжалы из дамасской и толедской стали и русского булата, изукрашенные резьбой и инкрустацией - черненое серебро, перламутр, слоновая кость, - арбалеты и множество другого дорогого и редкого оружия. И отдельно, специально для нее были приготовлены серебряная с золотыми вставками кольчуга и два великолепных воинских убора под ее размеры и с полным набором необходимого рыцарю оружия: мечом, кинжалом, клевцом и мизерикордом.
Наградили, впрочем, не одну лишь Герду. Дорогие подарки и крупные денежные выплаты получили ведьмы Анна и Алена Неревины и травница Сигрид Норнан, а так же Тильда, Юэль и Ян, возведенные к тому же Великим князем в дворянство, все трое стали панцирными боярами. Все эти люди, как и тридцать наемных воинов-варягов под командованием мужа Сигрид Теда принесли Герде присягу и поступили к ней на службу. Уезжала с Гердой и молочная сестра Ивана Дарья с детьми. Узнав об этом, Иван даровал Дарье титул поместной боярыни и право именоваться Дарьей Полоцкой. Нашлись, впрочем, и другие новгородцы, которые решили последовать за Гердой в "изгнание": ватага ушкуйников, присягнувших Герде, как своему атаману, несколько молодых и честолюбивых боярских детей с женами и детьми, с дюжину нанятых в Новгороде и пожелавших остаться с ней слуг и служанок, - включая Дарену и Рагнеду, - и несколько мастеров - ювелиры, оружейники и портные, - с семьями. В общем свита получилась внушительная, так что для перевозки всех этих людей, а также их слуг, имущества, лошадей и прочего скарба пришлось нанять в Петрове три ганзейских корабля.
Отплыли только через два месяца, когда установилась хорошая погода. А путешествие им всем предстояло далекое, долгое и трудное. Герда наметила местом своего пребывания в "изгнании" королевство Конгар. Законы в нем были весьма либеральные - потому там, к слову, и обосновались школы наемников, - и богатой новгородской княгине со свитой никто, включая короля, не откажет в праве купить замок, прилегающие к нему земли и пару-другую городских домов. Дальнейшие же свои планы Герда предпочитала обсуждать пока с одной лишь Другой Собой. И, следует заметить, это были весьма серьезные и далекоидущие планы. Герда более не желала быть безвольной игрушкой судьбы, она собиралась создать себе свою собственную, не зависящую от обстоятельств судьбу. Такую, какую захочет она сама. Такую, какая ей понравится.





Глава 7. Изгнанница




1.
О том, что она беременна, Герда узнала еще в Новгороде, практически сразу после того, как окончательно рассталась с Иваном. Узнала и тут же объявила режим максимальной секретности. Все слуги и служанки, которые "по долгу службы" могли что-то увидеть или о чем-нибудь догадаться, вынуждены были принести Герде клятву на крови. Под страхом смерти, разумеется, но, как иначе, сохранить их рот на замке? С колдуньями, включая Дарью Полоцкую, все обстояло одновременно сложнее и проще. Владея даже азами колдовства, "увидеть" беременность хотя бы и на самых ранних ее стадиях, совсем несложно. У колдунов, это получается непроизвольно, практически без усилий и, чаще всего, даже без осознанного намерения. Они просто знают и все. Сразу и безошибочно. Поэтому своим ведьмам и колдуньям, принявшим ее старшинство в их маленьком только начавшем складываться ковене, Герда рассказала обо всем сама, попросив, разумеется, держать это свое новое знание в тайне. И они приняли ее просьбу, как руководство к действию. Жить им всем хотелось долго и счастливо, а это знание не сулило болтуну ни того, ни другого. И дело не в мести, - а нрав Герды был им всем хорошо известен, - а в том, на что может решиться великий князь, если узнает, что в дальние края уезжает не просто соломенная вдова, но и мать его детей. А речь шла именно о детях.
Не афишируя этого факта, Герда знала не только то, что беременна, но и то, что понесла сразу двойню, девочку и мальчика, наделенных сильным магическим Даром. Колдунов мужчин, насколько ей было известно, в роду ди Чента прежде не появлялось, но возможно, они рождались когда-то в прошлом в семье короля Георга. В конце концов, не зря же свой замок Ренары построили прямо над источником силы. Да и в роду великих князей Гардарики колдуны встречались тоже. Так что причин для такого странного эффекта могло быть больше одной, и пойди разберись какое из предположений соответствует действительности. Однако главным во всей этой истории, разумеется, были именно дети. Герда не испытывала по поводу своей беременности ни чувства сожаления, ни досады. Напротив, возможно, это была первая в ее жизни настоящая удача, делиться которой с кем-либо еще, с тем же Иваном, она категорически не желала и, разумеется, не будет. Дети могли стать той семьей, которой у нее никогда не было, и мощным стимулом претворить, наконец, в жизнь те смутные планы, которые бродили в ее голове уже довольно продолжительное время. А еще мысли о близнецах помогали заглушить боль от расставания с бывшим женихом и надеждами на семейное счастье, и, может быть, поэтому все то время перед отплытием, которое Герда провела сначала в Новгороде, а позже в Петрове, она была на удивление спокойна, собрана и холодно невозмутима.
Вообще, ее беременность протекала мирно, без особых тягот и осложнений. Разве что во время плавания по неспокойным водам семи морей Герду тошнило гораздо чаще и сильнее, чем ей запомнилось с прежних ее морских путешествий. Впрочем, как бы тяжело ей ни приходилось, нынешнее плавание с прошлыми никак не сравнивалось, да и не могло сравниться. На этот раз в ее распоряжении была великолепная просторная каюта, умелые слуги и хорошая еда. Ее сопровождали преданные и лично симпатичные ей люди, а капитаны кораблей беспрекословно выполняли любой ее каприз. Но главное, она путешествовала в компании с талантливой колдуньей-травницей, и Сигрид Норнан сделала все возможное, чтобы умерить вполне естественные в положении Герды страдания. Тем не менее, после трехмесячного путешествия - корабли по мере возможности заходили в крупные порты для отдыха и пополнения припасов, - Герда чувствовала себя уставшей и практически "больной". Поэтому первые несколько дней пребывания в Конгаре, она отдыхала, не предпринимая никаких чрезмерных усилий. То есть, большей частью лежала, иногда бодрствуя, а иногда - нет. Не то, чтобы дела ее обстояли настолько плохо, но слишком много сил уходило на борьбу с отечностью, лишним весом и судорогами в икрах ног. В принципе, ей удавалось - не без помощи фру Норнан, - справляться практически со всеми неприятными последствиями беременности, кроме разве что настроения. Его перепады раздражали, но Герда не могла ничего с этим поделать. Впрочем, начавшие уже шевелиться детки доставляли ей порой не только неприятности. Иногда, и даже чаще всего, это были приятные ощущения. А в остальном все происходило так, как и планировалось.
Выгрузившись в порту, стараниями Юэля, Герда вместе со своим маленьким двором уже через пару часов оказалась в одной из лучших гостиниц города. Но расслабиться по-настоящему она позволила себе лишь тогда, когда Тильда доложила, что все хлопоты по обустройству людей, последовавших за Гердой в добровольное изгнание, завершены. Все они размещены по гостиницам, скарб переселенцев и принадлежащее Герде имущество выгружены с кораблей и находятся на охраняемом варяжскими наемниками складе, а табун, состоящий, в основном, из племенных лошадей, размещен, - и опять же под надежной охраной, - в частных конюшнях, поблизости от гостиницы. Выслушав доклад, Герда облегченно вздохнула, передала через свою старшую фрейлину, - а Тильда официально носила теперь это придворное звание, - несколько не терпящих отлагательства распоряжений и, отправив официальное письмо королю Конгара Леопольду III с просьбой разрешить ей поселиться в его чудесной стране, отправилась отдыхать.


***


Твердо зная, каковы ее планы на более или менее отдаленное будущее, в первые дни своего пребывания в Конгаре, Герда не представляла себе толком, что и как будет делать в краткосрочной перспективе. Но постепенно жизнь взяла свое, определились приоритеты, прояснились обстоятельства и стали понятны первоочередные требования места и времени. И в этом смысле, как и следовало ожидать, три фактора определили все ее дальнейшие действия. Беременность, которая, прежде всего, требовала стабильности и безопасности, имевшиеся в распоряжении Герды финансовые и человеческие ресурсы, и добрая воля его королевского величества Леопольда III Конгарского.
Беременность протекала, слава богу, вполне нормально, но процесс неумолимо приближался к кульминации, и Герда твердо знала, что теперь ей больше, чем когда-либо прежде, нужен свой собственный дом. Рожать на постоялом дворе она не желала, еще меньше ей нравилась идея растить своих детей "черт знает где". К тому же, ее маленький "двор в изгнании", начавший формироваться еще пять месяцев назад в Гардарике, состоял из очень разных людей, которым нужно было время и место для притирки. И было совершенно очевидно, что ни ганзейские корабли, ни гостиницы таким местом стать не смогут. Но, с другой стороны, у Герды было достаточно много денег и в ее окружении находилось немало толковых людей, чтобы наилучшим образом решить практически любые возникшие перед ней проблемы. Ну, и наконец, благоприятным обстоятельством являлось в высшей степени доброжелательное отношение к Герде властей предержащих. Король Конгара принял ее тепло, проявил должное радушие и, удовлетворившись версией, что княгиня Нотебургская покинула Гардарику из-за конфликта с молодой женой Великого князя, - предложил ей покровительство и "широко распахнул двери" своего двора перед ней самой и перед дамами и кавалерами ее свиты. Большего, как говорится, и желать не приходилось.
В конце концов, все как-то устроилось. Местный посредник - переговоры с ним вел примкнувший к Герде еще в Петрове негоциант из Арконы Якоб Эгрим, - нашел для княгини Нотебургской великолепную усадьбу всего в двух милях от городской стены Конгара. Старый замок, некогда принадлежавший угасшему герцогскому роду, - настоящая крепость со рвом и валом, с высокими каменными стенами и круглыми башнями, с мощным барбаканом и еще более древним, чем сам замок, четырехэтажным донжоном. А вот старые цитадель и палас были разрушены еще лет тридцать назад - уже при новом хозяине, сын которого как раз и продавал владение, - и на их месте был выстроен настоящий дворец или, как называли такие строения в Конгаре, отель. Отель л'Карданар. Элегантный, просторный и на редкость удобно спланированный. К замку примыкали земли, - поля и фермы, - на которых работали арендаторы. На территории владения имелось также несколько дубовых и березовых рощ и обширные пастбища, а за рекой, по берегу которой проходила граница имения, располагался небольшой уютный городок, некогда принадлежавший герцогам Карганар. Герде место сразу же пришлось по душе. В таком доме приятно и удобно жить. Его легко при необходимости защищать и в нем хорошо растить детей. Собственно, этим она и собиралась заниматься ближайшие несколько лет. Тихая размеренная жизнь. Надежная охрана, хорошие повара и приятные собеседники, вроде Томаса Олена или Дарьи Полоцкой.

- Еще можно завести себе любовника, - подсказала Другая Она. 
- Непременно, но сначала надо родить.
Мысль о любовнике уже посещала Герду, не без этого. В первый раз о таком развитии событий, она подумала еще в Новгороде. Со зла, от обиды и разочарования. Но позже, когда ей удалось немного прийти в себя, Герда задумалась об этом всерьез, и вот почему. Любовь, так уж получилось, не оправдала ее надежд. По-настоящему серьезные отношения теперь не казались ей необходимым условием для секса. А свадьба, - законный брак, - напротив, представлялась излишними хлопотами с непредсказуемыми последствиями. Тем не менее, физическая близость, как показывал ее собственный опыт, вещь приятная и даже необходимая. Так что отказываться от этой забавы и привилегии она ни в коем случае не собиралась. Вот родит деток, оправится и можно будет кого-нибудь подобрать... 
И тут она вспомнила о том замечательном мальчике, который приобщал ее к таинствам классического секса в школе "Неофелис". 
- Кто-нибудь похожий на него, как думаешь?
- Слишком сладкий, - пожала плечами Другая Она. - Тебе, милая, нужен не мальчик, а мужчина, но кто я такая, чтобы давать советы в таком деликатном вопросе, как выбор любовника?
- Не прибедняйся! - отмахнулась Герда. - Ты - это я, разве нет?
- В каком-то смысле...
- Хочешь сказать, что не знаешь, как это было с Иваном?
- Знаю, - вынуждена была согласиться Другая Она и, к удивлению Герды, покраснела. - Незабываемые ощущения... Потому и говорю, тебе нужен не мальчик, но муж.
- Ладно, - согласилась Герда. - Возможно, ты права. Но пока не о чем говорить. В нынешнем своем состоянии...
- И какого же твое состояние, моя прелесть? - вкрадчиво поинтересовалась Другая Герда, сразу же позабыв о смущении. - Неужели не хочется? Или скажешь, нельзя?
- Можно, - признала Герда очевидное, - и хочется, но!
- Но с кем попало не хочешь, тем более, с кем-то из своих...
- Видишь, - усмехнулась Герда, - ты и сама все понимаешь. 
- Значит, надо пригласить в гости мадам Мишлин.
- Вообще-то, надо, - кивнула Герда. - Но я думала о другом. Усилить охрану и все такое.
- Одно другому не мешает.
- Спать с жигало? - поморщилась Герда.
- А с кем, извини за деликатный вопрос, спят твои дворяне? - подняла бровь Другая Она. - Ты девку Юэля ведь видела, скажешь нет?
- Хейди не шлюха, - возразила Герда. 
- Только потому что Юэль выкупил ее раньше, чем она попала в бордель, или я ошибаюсь?
- Она выкупленная рабыня, - уточнила Герда, - это другое.
- Допустим, - не стала спорить Другая Она. - А как быть с Агатой?
Что ж, Агату Ян умыкнул как раз из притона. Тут ни прибавить, ни убавить: красивая девка, но шлюха...
- Хорошо, - невесело усмехнулась Герда. - если Мишлин найдет мне подходящего кавалера, я, наверное, соглашусь.

И в самом деле, где еще ей было искать подходящего партнера? Не со слугами же шашни крутить!

2.
Утро началось скверно. С дождя за окном и с давно забытого чувства тревоги. Дождь был мелкий, нудный и холодный, и от него день казался серым и нерадостным, а в спальне Герды, где по случаю летнего времени окна на ночь остались открытыми, к утру стало мозгло и зябко. Впрочем, ничего этого Герда, спавшая под теплым одеялом, не заметила, проснувшись не от дождя, а от тревоги. Проснулась, прислушалась к себе и окружающему миру, не нашла ничего заслуживающего внимания и, наконец, открыла глаза. Полежала, рассматривая с помощью "сумеречного зрения" роспись потолочного плафона. Написанные яркими насыщенными красками любовные игры похотливых сатиров и распутных нимф всегда поднимали ей настроение, но, увы, не сегодня. За окном было пасмурно, можно сказать, мрачно, что для конгарского лета, тем более, для конца июля более чем необычно. В Конгаре лето, по преимуществу, теплое, временами, даже жаркое. Дожди в этот период идут редко, но, если все-таки случаются, то обычно это ливни с грозами, а не то, что увидела сейчас Герда за окном своей спальни.
"Неприятно, - признала она, - но не смертельно. Тогда что?"
Судя по всему, к дождю ее тревога отношения не имела, а значит, к ней следовало отнестись со всей серьезностью.

- Похоже на вещее чувство, - подсказала Другая Герда, разгуливая по спальне в неглиже из розового шифона.
- Есть такое, - согласилась Герда. - Надо будет спросить Алену, может быть, она что-нибудь "разглядит". 
- Думаю, стоит усилить охрану...
- Да, пожалуй, - Герда об этом уже думала. Вещует сердце или просто дурит, знать точно нельзя. А поэтому никакие превентивные меры не будут лишними.

- Подъем! - объявила она, встряхивая серебряный колокольчик и выскальзывая из-под одеяла.
- Рагнеда, пригласи Юэля, Тильду, Сигрид и Алену к завтраку, - распорядилась она, как только в комнате появились две ее бессменные служанки.
- Дарена, утренний туалет, пожалуйста!
Вообще-то, день - тем более, в такое скверное утро - лучше всего начинать с физических упражнений. Мышечная сила, скорость реакции, растяжка... Но это только для разминки, потому что полноценный утренний тренинг должен включать в себя и работу с оружием, и спарринг с опытным и умелым бойцом, но не сегодня, поскольку иногда возникают дела, которые нельзя откладывать или перепоручить другим. Поэтому Герда достаточно быстро привела себя в порядок, умылась, расчесала волосы, оделась и вышла к раннему завтраку. В столовой, отделанной резными стенными панелями из мореного дуба и украшенной затейливыми бра из позолоченной бронзы, ее уже ждали члены так называемого "малого совета", то есть те, на ком лежала ответственность за безопасность замка, домочадцев, но, самое главное, детей.
- Доброе утро, господа! - поздоровалась Герда, входя в зал. - Спасибо, что откликнулись так быстро. Прошу к столу! - повела она рукой, предлагая рассаживаться вокруг стола, на котором слуги, чувствовавшие ее нетерпение, поспешно расставляли блюда с яствами, вазы с фруктами и кувшины с напитками.
- Алена, - спросила она, когда слуги покинули столовую и плотно прикрыли за собой двери, - у тебя не было, случайно, никаких предчувствий относительно ближайшего будущего?
- Да, пожалуй, - обдумав вопрос, ответила ведьма. - Позавчера и вчера я видела во сне черный туман, пробитый золотыми молниями. Но я много чего вижу во сне и сказать так сразу, что это должно означать, не смогу.
- Понимаю, - кивнула Герда. - Можешь посмотреть специально для меня?
- Что-то определенное?
- Не знаю, - честно призналась Герда. - Неясное чувство тревоги, но моя тревога, ты же знаешь, обычно не возникает на пустом месте.
- Хорошо, княгиня, - понимающе улыбнулась Алена, - я брошу руны... и попробую кое-что еще. Позволишь воспользоваться для гадания твоим волосом?
- Возьмешь после завтрака, - разрешила Герда.
- Юэль, - повернулась она к человеку, которому не раз доверяла свою жизнь, - усиль, пожалуйста, внешние посты, предупреди осведомителей на всех дорогах, ведущих к замку. Ну, и в городе надо бы расшевелить твоих людей. Возможно, что-то затевается, но, тогда, вопрос: что именно и кто за этим стоит?
- Не волнуйся, княгиня, я все сделаю. А посты я приказал усилить, как только получил приглашение на завтрак.
- Спасибо, Юэль, я на тебя рассчитываю.
На ее панцирного боярина действительно можно было положиться практически в любой ситуации. Великолепный боец, он одновременно являлся опытным командиром, проницательным тактиком и знатоком специальных операций.
- Теперь ты, Тилли. - Тильда не только была ее старшей фрейлиной, но и обеспечивала безопасность Алекса и Вале. - До особого распоряжения никаких прогулок за стены замка. Внешний двор - запретная зона. Проход из внешнего двора во внутренний, а так же в сад и в цвингер перекрыть. Охрану детской половины надо усилить, но незаметно. Может быть, даже разместить несколько арбалетчиков в точках с хорошим обзором, чтобы постоянно контролировали все подходы к южному крылу. И попроси кого-нибудь из нашего ковена - Карла или Барбару - чтобы присматривали за детьми, мало ли кого к нам черт принесет. И в этой связи... Сигрид, передай нашим в городе, чтобы не расслаблялись, и пусть два-три человека переедут временно в замок. Сама понимаешь, береженого бог бережет...
- Золотые слова, мон шер! - хихикнула, присаживаясь к столу Другая Герда. - Осталось только уточнить, кого ты имеешь в виду. 
И в самом деле, кого? Неистовую или Христа? Герду сложно было назвать ревностной христианкой, но и считать ее богомерзкой язычницей тоже было бы неверно. Она даже замковую церковь регулярно посещает, имея в виду воскресные мессы, и детей крестила, как положено доброй христианке, но, с другой стороны... Великая темная богиня по-прежнему приходила к ней, как сказочная фея-крестная, нечасто, но все-таки появлялась, тем более, что храм Черной Луны находится по эту сторону моря, а не по ту. И капище, посвященное Неистовой, с жертвенником и всем прочим, что должно находиться в языческом храме, Герда устроила в древней крипте под не менее древним донжоном замка л'Карданар. Так что в своей иронии Другая Она была не так уж далека от истины, но Герда не теолог, ей проблем и без того хватает. И одна из них - безопасность.
Паранойя или нет, но, как бы хорошо ни жилось Герде в Конгаре, - а ей здесь действительно было очень хорошо, комфортно и спокойно, - она никогда не забывала о том, что корона Эринора - опасное наследие. А еще она помнила о том, что если хочешь мира - следует упорно готовиться к войне. Поэтому купленный четыре года назад замок был не только отремонтирован, но и дополнительно укреплен. В случае опасности в нем можно было закрыться и держать осаду так долго, как потребуется. В самом замке на постоянной основе жили приближенные Герды, - ее небольшой княжеский двор, - а также восемнадцать присягнувших ей варягов и семь последовавших за нею в "изгнание" новгородских ратников из детей боярских, составивших вместе нечто вроде сплоченной княжеской дружины. Остальные викинги и два десятка новгородских ушкуйников расселились поблизости: те, кто хотел разводить скот и ухаживать за фруктовыми садами, - на нескольких выкупленных Гердой фермах, остальные - в Карданаре, маленьком городке, расположенном на границе ее владений, и в Конгаре, где ее люди содержали торговые конторы, лавки, ремесленные мастерские, гостиницы и трактиры. Они составляли основу тайной сети информаторов, которую раскинул в столице и ее окрестностях боярин Юэль Брух, и одновременно вооруженный резерв на случай, если дело обернется настоящей войной.
И, наконец, ковен. Герда, регулярно появлявшаяся при дворе короля, а также любившая гулять в свое удовольствие по столице, довольно быстро нашла несколько неприкаянных колдунов и колдуний, не принадлежащих ни к Ордену, ни к какой-нибудь другой формальной организации. Одиночки и, большей частью, самоучки, умевшие только то, чему научили их родители и ближайшие родственники, они легко пошли "под руку" Герды, быстро оценив, как ее богатство и колдовскую силу, так и возможности, которые открываются перед колдуном, являющимся частью пусть небольшого, но зато хорошо организованного ковена. Так что, в случае серьезных осложнений, Герда могла рассчитывать на помощь как минимум семи новых членов братства, не считая Дарью Полоцкую, Сигрид Норнан и ведьм Неревиных, Анны и Алены.
Возможно, кто-нибудь со стороны, узнай он о том, как тщательно выстраивает Герда свои "оборонительные порядки", счел бы ее попросту сумасшедшей. Но она не была "больна на голову". Просто весьма разнообразный жизненный опыт сделал ее недоверчивой, расчетливой и осторожной. И еще одно обстоятельство - дети. Когда она была одна, Герда могла позволить себе беспечность, и жизнь неоднократно наказывала ее за скоропалительность решений, излишнюю самонадеянность и необъяснимую доверчивость. Рождение Александра и Валерии все изменило самым решительным образом. Теперь Герда не имела права на риск, не могла позволить себе ни одного поспешного и необдуманного решения. Однако ее осторожность все-таки имела свои границы, поскольку рождение близнецов внесло важные коррективы в ее планы на будущее. Трон Эринора стал ей нужен уже не только для себя самой. Месть перестала быть достаточно серьезным мотивом, а выстраданный в невзгодах эгоизм расширил свои границы, включив в себя еще и детей. Ради них она готова была захватить власть в Эриноре, но именно из-за их рождения была вынуждена отложить осуществление своего великого плана до лучших времен, до того времени, когда близнецы хоть немного подрастут. И значит, им нужен был - пусть только на несколько лет, - теплый и надежный дом. Место, где они смогут расти в безопасности и покое. Таким убежищем ее стараниями и стал для них отель л'Карданар.


***


Этот день прошел без неожиданностей, как, впрочем, и следующие три дня. Дождь прекратился, в прозрачном голубом просторе снова светило солнце, и ни в городе, ни в его окрестностях ровным счетом ничего не происходило. Во всяком случае, ничего из того, что могло бы заинтересовать Герду и ее людей. Однако и Алена Неревина, и Марцелла - местная конгарская колдунья с довольно сильным даром и склонностью к прорицанию будущего, - утверждали, что нечто грядет. Марцелла вен Буриш прорицала о "прошлом, которое даст о себе знать в ближайшем будущем". Алена была с ней согласна, но говорила не только о "черном ветре прошлого, надувающем паруса грядущего", но и о "золотых бликах восходящего солнца". Из всей этой невнятицы Герда поняла лишь то, что будущее готовит ей встречу с прошлым, от которой не следует ожидать ничего хорошего, и нечто новое, незнакомое, что может стать для нее чем-то хорошим, но может и не стать.

Другая Герда интерпретировала предсказания колдуньи и ведьмы несколько иначе.
- Встретишь достойного кавалера, - предположила она.
- С чего ты это взяла? - удивилась Герда.
- Интуиция подсказывает, - пожала плечами Другая Она.
- Может быть, лучше спросить Неистовую?
- Попробуй, - без энтузиазма согласилась Другая Герда. 

Но спросить Великую темную богиню Герда могла только ночью, - так уж установилось между ними с давних пор, - а события стали развиваться уже около полудня.
- Княгиня! - Так Герду называли все, кто входил в ближний круг. На "ты", но "княгиня", и, разумеется, это была не ее идея.
- Что-то случилось? - повернулась она к Алене.
- Я знаю, что это! - молодая ведьма была взволнована, но держалась молодцом. - Я все-таки их "увидела".
- Кого?
- С дюжину кораблей, - сообщила Алена. - Точное число не назову, но полагаю около дюжины. Большие. Возможно, военные. На борту много солдат. Пока они за линией горизонта, но часа через два-три их уже увидят с сигнальной башни морского форта.
- Оскар! - открыв дверь, окликнула Герда дежурившего в коридоре варяга. - Срочно! Послать гонцов к коменданту порта и к герцогу Романо: через два-три часа на траверзе Конгара ожидается появление чужого флота.
- Будет исполнено! - кивнул воин.
- Это не все, - остановила его Герда. - Пошлите гонца так же к Мишлин Рэ в школу "Неофелис", и попросите командира Бруха срочно подняться ко мне.
"Чужой флот? - думала Герда в ожидании Юэля. - Но кто и зачем? Война против Конгара или это мои личные враги?"
- Нет, - сказала она вслух, обдумав ситуацию. - Это не к нам, и это не война!
- Почему ты так думаешь? - спросила Алена.
- И для империи, и для Эринора, - слишком далеко и слишком в лоб, - пожала плечами Герда. - Проще послать наемных убийц или колдуна. А для войны с Конгаром сил недостаточно. Двенадцать кораблей, какими бы большими они ни были, это не та сила, с которой идут на штурм таких укреплений. Да и вообще, что за дурак начнет атаку днем при отличной видимости?! Думаю, тут что-то другое... и неизвестно еще хорошее или плохое...
- Я бы не спешила с выводами, - возразила Алена. - Иди знай, что у них на уме!
- Тоже верно, - согласилась Герда. - Поэтому я позвала Юэля.
В сущности, можно было его не дергать. И так уже замок, считай, на военном положении. Ворота большую часть времени закрыты, чужих дальше внешнего двора не пускают, а дети гуляют только в саду за дворцом и в цвингере, и это при том, что наставник Алекса и наставница Вале, - какими бы милыми и добродушными не выглядели эти мужчина и женщина, - оба наемники, способные дать отпор не только одиночному противнику, но и группе ассасинов. Ну, а, учитывая, что близнецы всегда и везде появляются вместе, рядом с ними постоянно находятся два первоклассных бойца.
- Звала? - Юэль пришел гораздо быстрее, чем она ожидала, или Герда просто задумалась, не обращая внимания на ход времени.
- Алена "видела" за горизонтом большие корабли. Они будут на траверзе Конгара через несколько часов.
- Много кораблей?
- Около джины. Точнее "разглядеть" не удалось, - пояснила Алена.
- Это не вторжение, - покачал головой Юэль. - Возможно, визит вежливости, или их цель не Конгар. Тогда, они зайдут только для того, чтобы пополнить запасы... Встанут на внешнем рейде, а в порт войдет только их флагман.
- Но среди прибывших могут скрываться те, кто захочет подобраться именно к нам, - предположила Герда.
- Не исключено, - согласился Брух. - Однако для этой цели гораздо проще приехать в Конгар посуху с караваном торговцев или приплыть на торговом судне из любой соседней страны.
Герда обратила внимание на едва уловимый подтекст - интонацию, которая не лжет, - и сразу же переключилась на новую тему:
- Ты о чем-то хотел мне рассказать?
- Чуткая ты, княгиня, внимательная, - усмехнулся в ответ старый друг. - Я как раз шел к тебе, чтобы кое-что рассказать. Посыльный перехватил меня прямо на лестнице.
- Итак?
- Позавчера в Конгар пришел корабль из Венга, ганзейский барк с грузом хлопка и пассажирами, - Юэль рассказывал спокойно, не торопясь. Наверняка, уже принял меры, чем бы это ни было на самом деле. - Среди других путешественников в город прибыл богатый торговец из Петрова со своими слугами и приказчиками. Всего семь человек. Торговец держит себя, как барон, так что, наверное, это думный боярин, никак не меньше, а приказчики сильно смахивают на гридней.  Поселились они все в хорошей гостинице поблизости от королевского дворца. Ведут себя тихо. И все бы ничего, но, со слов капитана барка, в Венг эти люди прибыли на своем собственном корабле, и это новгородский двухмачтовый бриг. Возникает вопрос, зачем надо было пересаживаться на другой корабль, если тот, на котором они пришли, так и остался в Венге и никуда уходить оттуда, похоже, не собирается.
- Выглядит подозрительно, - согласилась Герда.
- Еще бы не подозрительно. Тем более, что вчера наш боярин тайно встречался с каким-то странным типом, который околачивается в Конгаре уже, как минимум, две недели. Наши этого человечка еще раньше приметили, но вчера занялись им уже всерьез. И оказалось, что человечек этот в Конгаре не один. Он заправляет в артели каменщиков, прибывших в Конгар из Нома посуху через горы. Двенадцать человек.
- Дай угадаю, - предположила Герда, - все они из Гардарики?
-  Трудно сказать, - пожал плечами Юэль, - но несколько из них действительно говорят на конгарском с характерным акцентом.
- Мило. Что-то еще?
-  Ганзеец сказал, что в Новгороде траур. Умерла Великая княгиня Екатерина.
- Екатерина - это Шарлотта? - уточнила Герда.
- Да, - подтвердил кавалер Брух.
- Давно?
Герда знала, что Шарлотта умрет, не знала только, когда. То проклятие, которое она оставила бывшей "названой сестре" на прощание, было смертельно, но действовало медленно. По чуть-чуть. Но всегда, в конце концов, убивало. Во всяком случае, так было написано в книге, которую Герде подарила Великая темная богиня. Там это проклятие называлось "отсроченной смертью".
- Говорит, полгода назад.
"Молодой крепкий организм, - согласилась Герда с очевидным, - лучшие целители и колдуны... Вполне могла продержаться года три-четыре, но вот родить Ивану наследника уже не смогла. Какое разочарование!"
- Всплакнуть что ли? - сказала вслух.
- С чего бы? - удивился Юэль. - Она свою судьбу сама выбрала ...
Что ж, Юэль не дурак, и, хотя Герда ему ничего о том проклятии не рассказывала, мог догадаться и сам.
- Значит, - сказала она вслух, развивая свою мысль, - князь похоронил жену и решил... А на что он мог решиться, как думаешь, Юэль?
- Предположу, что боярин попробует задурить тебе голову, склонив к возвращению в Новгород.
"Логично, - согласилась Герда с Юэлем. - Шарлотты больше нет. Политические обязательства выполнены, и постель освободилась. И ведь он, наверняка, меня до сих пор любит!"
Но вопрос состоял не в том, любит ли ее Иван по-прежнему, а в том, хочет ли сама Герда занять место почившей в бозе княгини Екатерины. И получалось, что нет, не хочет. Пропало хотение, вот в чем дело.
"Он сделал свой выбор!"
Так и есть, Иван выбрал государство и власть, и был, с точки зрения Герды, совершенно прав. Герда это отлично понимала, и, более того, сама ему об этом сказала. Но разум и сердце "мыслят" по-разному. Умом она одобряла его поступок, а душой - нет. Гнев остыл, - все-таки четыре года большой срок, -  ярость угасла, но понимание того, что Иван свое счастье променял на власть, никуда не делось. Если бы он тогда принял другое решение, - что бы это ни было, - она бы с ним осталась. В Новгороде или в изгнании... Но он не настоял, вот в чем дело.
- А, если не соглашусь вернуться, чтобы стать его женой или любовницей, попытается убить, - Никаких сантиментов по поводу князя Ивана Герда более не испытывала, знала - власть развращает. - А детей попробует или украсть, или официально потребует у Леопольда их выдачи по отеческому праву.
- Возможно, - согласился Юэль. - Своих детей у него нет, и будут ли еще, неизвестно. Так что вполне может решиться и на предательство. Даже если не сам, то под давлением бояр, наверняка. Александр и Валерия бастарды, разумеется, но их мать - принцесса королевской крови. Таких легко признать. Впрочем, все это одни лишь предположения. Но думаю, нам не стоит проверять эту гипотезу на деле. Перебьем их всех, и вся недолга.
- Перебьем этих, Иван других пришлет, - возразила Герда.
- Значит, пришло тебе время, Герда, взойти на эринорский престол. С королевой так поступить он поостережется.
- Думаешь?
- А ты разве - нет?
- Думала заняться этим позже, когда дети подрастут.
- Ну, тут уж ничего не поделаешь, - вздохнул Юэль, у которого как раз недавно родился сын. - Не мы начали, но нам с этим кончать.
- Придется избавиться от короля Георга, - кивнула Герда, соглашаясь с очевидным, - и от принца Максимилиана.
- Устроим династический кризис...
Этот план они обсуждали между собой не раз и не два. Династический кризис заставит власть предержащих в Эриноре собрать Коронный совет, чтобы выбрать наследника среди второстепенных Ренаров: двоюродных племянников Георга и прочих кузенов отдаленного родства. Вот тогда Герда и заявит свои права на престол...
- Ладно, - кивнула она, - уговорил. Давай для начала посмотрим кто тут и что, и тогда уже начнем готовить операцию "Папина дочка".


***


Кое-что - о том, кто есть кто, на этом празднике жизни, - стало известно тем же вечером. Корабли, приближение которых "увидела" давеча Алена Неревина, пересекли линию горизонта, приблизились к порту и встали на внешнем рейде. Оказалось, что в Конгар пожаловал имперский маршал Берт дела Магре граф ди Гравина собственной персоной. Являясь дальним родственником императора Кассия, граф был известен, как выдающийся полководец, отчаянный жуир и принципиальный скандалист. Сейчас, судя по сплетням, собранным шпионами Герды, маршал оказался на мели как раз из-за того, что своими похождениями - беззастенчивый адюльтер и непрекращающиеся кутежи, -  он вызвал недовольство "набожного и добродетельного" императора Кассия, но вместо того, чтобы покаяться и получить прощение, устроил скандал и был изгнан из империи без права на возвращение. В случае попытки вернуться назад, Кассий пригрозил ему плахой, что, учитывая репутацию императора, было крайне серьезным предупреждением. И вот теперь граф де Гравина искал щедрого нанимателя, путешествуя с остатками своей наемной армии.  Однако, на его несчастье, именно в этот период времени в ойкумене человека ненадолго воцарился мир, и услуги маршала оказались временно не востребованы. Ну, а Конгар, - в чем Герда лично убедилась задолго до маршала, - был известен, как тихая гавань для всех тех горемык, у кого есть деньги, но кому при этом "негде преклонить голову". Однако существовала принципиальная разница между Гердой, прибывшей сюда максимум с пятью десятками вооруженных людей, - о колдуньях никто тогда, как, впрочем, и сейчас, ничего не знал, - и одиннадцатью трехмачтовыми кораблями, перевозящими наемную армию в четыре сотни бойцов. Леопольд III Конгарский, славившийся своим добрым нравом и щедрым гостеприимством, такие вещи понимал не хуже других, и поэтому, встретив маршала, как родного, не позволил кораблям с наемниками пристать к берегу. Капитан порта распорядился пропускать их на внутренний рейд по одному: одно судно раз в два дня. Провизию и воду возили с берега на лодках, но увольнительную в город могли получать только те моряки и солдаты, чей корабль стоял у причальной стенки, да и то сходили они на берег без оружия, за чем бдительно следила портовая стража. Леопольд был добрым королем, но дураком он не был. Поэтому, с одной стороны, он тепло принял в Конгаре знаменитого полководца и родича императора, устроив в его честь торжественный прием, а с другой стороны, привел в готовность свои войска.
Герда узнала и о том, и о другом из личного послания короля. Леопольд приглашал ее в гости, но одновременно предупреждал о необходимости проявлять бдительность. Герде такой подход был по нраву. Максимальные меры безопасности она приняла и без чужого напоминания, а съездить к королю было и полезно, и приятно. Себя показать, на других посмотреть, проветриться и "понюхать воздух". Попытки покушения ее давно уже не пугали, напротив они привлекали Герду возможностью понять, кто имеет на нее зуб, за что, и как далеко этот некто готов пойти, чтобы ее уничтожить. Поэтому, даже имея в виду все те угрозы, о которых она была осведомлена, и предполагая наличие иных угроз, о которых она пока ничего не знала, Герда решила ехать и приказала готовить кортеж.
- Уверена? - спросила ее Дарья, обеспокоенная возникшими угрозами.
- Не сомневайся! - улыбнулась Герда. - Ты остаешься за старшую. С тобой Ян и Том. В замке сорок человек охраны и пятеро колдунов. Если что, Ирма дотянется до меня практически мгновенно, ну или я до нее.  Так что не волнуйся, но и не расслабляйся. Мир не без добрых людей, и кто-нибудь всегда точит на нас свой нож. Не мой отец, так твой брат.
- Думаешь, Иван способен?..
- Тот Иван, за которого я собиралась замуж, ни мне, ни тебе плохого никогда не сделал бы...
Подразумевалось, что он предпочел бы любовь Герды власти и никогда не оставил бы в беде Дарью. Но власть меняет людей, и в нынешнем Иване Герда уже не была настолько уверена. Но и помимо этого, всегда существовала вероятность того, что кто-то захочет выслужится перед Великим князем и сделает то, на что сам самодержец решиться не может и, возможно, не сможет никогда.
- У свекра тоже в этом деле есть интерес, - нехотя согласилась с Гердой Дарья.
- Вот именно! - поддержала подругу Герда. - Поэтому и говорю, расслабляться нам нельзя. Иди знай, что они там себе вообразят.
Возможно, по прошествии времени боярин Кротов уже не пускал слюни на пышную грудь и широкие бедра свой невестки, но фактом являлось то, что на данный момент старший сын Дарьи - Алексей Кротов-Полоцкий -  оставался единственным прямым и бесспорным наследником своего отца, а значит, и деда. Так что династические проблемы, связанные с детьми, имелись не у одной только Герды.
- Будь осторожна! - попросила Дарья.
- Обещаю, - улыбнулась Герда и занялась сборами.
Ехать она собиралась в карете вместе со своими фрейлинами Тильдой ван дер Слёйтер и Аленой Неревиной и камеристкой Николетт, недавней выпускницей школы "Неофелис". Соответственно, в кузове, в сундуках под диванами, хранилось их оружие - кроме тех стилетов, которые дамы прятали в складках юбок, - и "доведенные до ума" сверские "ночные наряды", на случай, если обстоятельства вынудят их окончательно сбросить маски. На этот же случай конюхи, ехавшие верхом в составе конвоя вместе с двенадцатью гвардейцами княгини Нотебургской, вели в поводу четырех оседланных коней. Юэль Брух и боярский сын Осип Остафьев возглавляли кавалькаду. Сила это была немалая, так что Герда за себя всерьез не опасалась. Ни двенадцать "каменщиков", ни семь "купцов", даже объединив свои силы, не могли ей серьезно угрожать, хотя, скорее всего, сами об этом пока не догадывались. Впрочем, Герда не исключала возможности, что, зная о ее магическом Даре, новгородцы включили в состав своего тайного "посольства" какого-нибудь колдуна или двух. Однако они не могли знать о том, что истинная сила Герды куда выше задекларированной и что Дар ее продолжал развиваться все эти годы.
- Ты, как всегда, прекрасна, - ухмыльнулась Тильда, с нарочитым вниманием осмотрев Герду с ног до головы, но сама Герда давно не нуждалась в стороннем мнении. Ей вполне хватало своего.
Она бросила взгляд в ростовое зеркало, улыбнулась себе из зазеркалья и повернулась к Тильде. Если сама Герда была одета в весьма сдержанное и, пожалуй, даже консервативное с точки зрения покроя, платье из пунцового и алого шелка и золотой парчи, то золотоволосая Тильда была одета в воздушное и несколько легкомысленное персиковое платье с крайне смелым декольте. Камни на первой фрейлине тоже были нерядовые - преимущественно желтые бриллианты и золотистые топазы, - так что выглядела она настоящей знатной дамой. Другое дело, что по сравнению с ней Герда в своем ярком наряде и рубиновой парюре, включавшей в себя между прочим и княжескую диадему, представала настоящей королевой.
"Но на самом деле я все еще не королева..."


***


Он подошел к ней сам. Сказал, что хотел бы представиться ей лично, и, разумеется, представился:
- Граф ди Гравина, к вашим услугам!
Он был высок, широкоплеч и, чего уж там, красив. Черные вьющиеся волосы, черные внимательные глаза, крупной лепки правильные черты лица. Не мальчик, но и не старик. Одним словом, мужчина в самом расцвете сил, опытный, умный, уверенный в себе. И, что совсем удивительно, учитывая все то, что слышала о нем Герда, не наглый и не заносчивый. Просто идеальный кандидат в любовники.
- Я слышала, маршал, - улыбнулась она, начиная игру, - ваши услуги стоят дорого.
- Не дороже денег, ваше высочество, - парировал он.
- Сиятельство, - безмятежно поправила его Герда, - максимум, светлость. Я удельная княгиня, граф. Это не совсем то же самое, что быть правящей княгиней.
На самом деле, ее насторожило его обращение: не тот человек Берт дела Магре граф ди Гравина, чтобы ошибиться в титуловании. Знал, что делает, и, судя по всему, знал, для чего.
- Да, - согласился с ней собеседник, - но это в случае, если вы не наследная принцесса.
"А я, по случаю, именно принцесса".
Итак, маршал знал, кто она такая, и сказал об этом прямо, определив этим дальнейший ход разговора.
"Ну, невелика тайна, - признала Герда, наскоро обдумав его слова, - но это означает, что он заранее навел обо мне справки, и знал, что встретит меня во дворце у Леопольда. Возможно, даже ожидал этой встречи".
- Могу я узнать об источнике вашей осведомленности? - спросила она, не меняя выражения лица. Доброжелательность и интерес - вот, что она пыталась продемонстрировать своему визави.
- Разумеется, - галантно поклонился граф.
Похоже, маршал готов был сразу отказаться от дипломатических уверток и куртуазных длиннот, чтобы без задержек перейти к цели затеянного им разговора. Вопрос лишь в том, какова его цель.
- Видите ли... княгиня, - он все-так назвал ее княгиней, но, сделав паузу перед обращением, показал, что он думает по этому поводу на самом деле, - около года назад я участвовал в конфликте, вспыхнувшем в Богемии. Там я близко сошелся с несколькими молодыми дворянами из Гардарики и от них узнал историю Герардины Эринорской. Согласитесь... княгиня, рассказ о красавице, отбившей у мятежников великокняжеский кром, стоит того, чтобы его запомнить. Признаюсь, образ молодой женщины в посеченной в бою кольчуге и с окровавленным мечом в руке произвел на меня очень сильное впечатление, и я начал наводить справки...
- Зачем вам это? - поинтересовалась Герда.
Разумеется, она уже понимала, зачем, - вернее, догадывалась, что задумал опальный маршал, - но есть вопросы, которые в любых обстоятельствах следует задавать вслух. И это был как раз один из таких вопросов.
- Сначала мне было просто интересно. Я, видите ли, романтик в душе. Даже пишу иногда под настроение стихи. Но позже мои люди случайно поймали наемных убийц, которых послал за головой принцессы ее собственный отец, и, не скрою, драматизм ситуации заставил меня посмотреть на рассказанную мне в Богемии историю совсем другими глазами.
Звучало красиво, и граф, вроде бы, не фальшивил. Но поверить в его искренность было сложно. Во всяком случае, Герда не верила.
- Где именно это произошло? - спросила она.
- В Горанде, - любезно ответил собеседник.
- В Горанде? - почти искренне удивилась Герда. - Какая нелегкая, граф, занесла вас из Богемии в Горанд?
- До меня дошли слухи, что герцог Константин собирается воевать...
"Герцог все время собирается воевать, - признала Герда, - но все никак не соберётся..."
- Но он так и не собрался, не правда ли? - сказала она вслух. - Лассар - лакомый кусочек, но герцог боится короля Эринора, с которым так и не смог договориться о разделе сфер влияния.
- Да, - подтвердил маршал, позволив себе мимолетную грустную улыбку, мелькнувшую на его красиво очерченных губах. - Он меня сильно разочаровал, но мой визит в Горанд имел неожиданные последствия. Принцесса Герардина, как вы несомненно знаете, известна так же, как горандийская виконтесса Герда ди Чента. Вот я и решил, раз уж все равно попал в Горанд, навести о ней справки. Нашел, представьте, даже одну из ее тетушек.
- Это которую? - поинтересовалась Герда, которой вдруг стало любопытно.
- Ее зовут Белона дела Скальца.
- Ну, и как вам она?
- Очень милая женщина, - улыбнулся граф.
"Но не очень умная".
- К слову, это знакомство позволило мне поймать наемного убийцу, который наводил справки о принцессе Герардине у тех же самых людей, что и я.
- И он вам сразу все рассказал?
- Скажем так, - чуть пожал широкими плечами мужчина, - не сразу... но у него не было ни единой возможности промолчать.
- Отпустили?
- За кого вы меня принимаете... княгиня! Разумеется, я прибил подлеца. Вернее, двух подлецов. Но мой интерес к Герардине Эринорской от этого только возрос.
- И вот вы случайно высаживаетесь в Конгаре...
- Отчего же случайно? - взгляд собеседника не дрогнул, напротив, он стал тверже. - Я искал с вами встречи... княгиня, и вот я здесь.
- Значит, у вас есть деловое предложение, - предположила Герда, начиная терять возникший было интерес к собеседнику.
"А так хорошо все начиналось, - вздохнула она мысленно. - Интересный мужчина. Мог бы случиться роман, но, увы, не судьба".
- Нет, - покачал головой мужчина. - Честно сказать, у меня действительно были определенные идеи, которые я хотел с вами обсудить, но больше их нет.
- Объяснитесь! - потребовала Герда, которую такой поворот разговора по-настоящему удивил.
- Вот-вот! - покивала Другая Она, с любопытством осматривая графа. - Пусть объяснится. И про того тощего хмыря пусть тоже расскажет!
О том, что в свите маршала находится довольно сильный колдун, - тот самый, кого Другая Она только что назвала "тощим хмырем", - Герда уже знала. "Увидела" его раньше. Почувствовала. Взяла на заметку. И на то, что граф ди Гравина уже дважды бросал быстрый взгляд на своего колдуна, тоже обратила внимание.
- У меня действительно имелся некий взаимовыгодный план, - с явным сожалением в голосе признался мужчина, - но, похоже, я даже близко не представлял с кем собираюсь иметь дело.
- Только не говорите, что влюбились, - холодно усмехнулась Герда. - При вашей репутации - это моветон.
- Извините, княгиня, - неожиданно посерьезнел граф. - Я сказал не то, не так и не в том месте, где следует. Не могли бы мы встретиться завтра... или тогда, когда вам будет угодно, и поговорить в другой обстановке? Тет-а-тет и без обиняков.
"Ловушка или искреннее предложение? Но, с другой стороны, пока идут переговоры, псы войны молчат".
- Хорошо, - взвесив все "за и против", согласилась Герда. - Приглашаю вас завтра в начале первой ночной стражи в мой замок - он называется отель л'Карданар - на обед. Вы и три-четыре офицера вашего штаба.
- Благодарю вас за приглашение, - поклонился маршал.
На том и расстались. Но Герду в тот вечер ждала еще одна любопытная встреча. Правда, на этот раз вполне ожидаемая...
Они с Тильдой остановились поболтать с офицерами королевской гвардии. Это были молодые дворяне - все, как один, младшие сыновья из самых богатых и именитых семей в королевстве, - веселые и остроумные собеседники, которым доставлял удовольствие сам процесс легкого флирта. Княгиня Нотебургская и ее фрейлина представляли собой несбыточную мечту любого из них, но офицеры успели уже усвоить урок: обе дамы - птицы высокого полета, и петушкам, вроде них, до этих женщин, как до луны. Можно любоваться ими издали, приятно поболтать с ними за бокалом шампанского, не возбраняется высказать изящный комплимент, но на большее рассчитывать не приходится. Впрочем, с тех пор, как они это осознали и оставили бесполезные попытки соблазнить неприступных красавиц, молодые люди стали желанными гостями в замке л'Карданар и постоянными собеседниками княгини и боярыни во время приемов и балов, где бы они ни устраивались: в королевском дворце или где-нибудь еще. За разговором с ними и нашел Герду посланец короля, попросивший ее от имени Леопольда пройти в "вишневую" гостиную. Такое случалось иногда, когда король хотел переговорить с кем-нибудь из своих гостей накоротке, то есть в неформальной обстановке. Тем не менее, даже согласившись пройти за адъютантом короля, Герда не забыла подать условный знак, так что вслед за ней тут же потянулись и ее люди: Тильда, Юэль и Осип Остафьев. Доверяй, но проверяй, не так ли?
Однако, к счастью, встреча с королем не представляла для Герды прямой опасности. А вот об опасности опосредованной стоило задуматься. Рядом с Леопольдом, вольготно развалившемся в просторном кресле, обретался некий незнакомый Герде мужчина в богатом кафтане, сшитом на гардарикский манер.
"Значит, действительно боярин, - отметила Герда, приближаясь к королю. - Наверное, из посольских. Был заграницей, вот я его и не помню".
- Ваше величество! - присела она в элегантном книксене.
- Здравствуйте, княгиня! - улыбнулся Леопольд. - Душевно рад вас видеть! Вы истинное украшение любого бала.
- Спасибо, ваше величество, ваш комплемент дорогого стоит.
- Полноте, княгиня, - ухмыльнулся довольный ее ответом король, - нам ли с вами считаться любезностями! Но к делу. Хочу представить вам боярина Селифонтова, прибывшего в Конгар с секретной миссией.
- В чем заключается ваша миссия, боярин? - Герда смотрела на посланца Ивана, а никем иным он быть не мог, равнодушным взглядом скучающей королевы, и, судя по всему, боярина пробрало. Не дурак. Поди, знает, на что способны люди, глядящие на тебя, как на пустое место.
- Я послан к вам, княгиня, с поручением от Великого князя Ивана.
- Вы какой боярин? Вотчинный, думный или еще какой? - Герда говорила спокойно, ровным голосом, в котором было больше скуки, чем интереса.
- Вотчинный, ваше сиятельство! - поклонился боярин, сообразивший куда она клонит. Ему было не по чину называть Герду попросту "княгиней".
- Так лучше, - кивнула она. - В чем заключается ваша миссия, боярин?
- Его высочество Великий князь Гардарики Иван VI предлагает вам, ваше сиятельство, вернуться в Новгород.
"Интересно, кто из них напортачил, - почти равнодушно спросила себя Герда, -  сам Иван или его помощнички? Или это вообще частная инициатива какого-нибудь желающего выслужиться мудака?"
- Звучит, как приказ, - отметила она вслух. - Разумно ли это, боярин, как думаете?
- Великая княгиня умерла...
- Передавайте Великому князю мои соболезнования.
- Я хотел... - начал было боярин Селифонтов, но вовремя сообразил, что отвечает невпопад. - Разумеется, я передам ваши соболезнования Великому князю, но я хотел сказать, что со смертью Великой княгини Екатерины отпали все препятствия к вашему возвращению.
- Вот как, - Герда перевела взгляд на короля. - Что скажете, ваше величество?
- Я бы спросил, отчего этот разговор ведется в моем присутствии? - Леопольд только казался недалеким добрячком, но на самом деле, он был невероятно умен и расчетлив, и его доброта была лишь средством достижения целей, подразумевающих его собственное благополучие и благоденствие его страны.
- Благодарю вас, ваше величество! - улыбнулась Герда, она уже поняла, что король не станет вмешиваться в ее отношения с Иваном. Во всяком случае, до тех пор, пока это напрямую не затрагивает его интересы.
- Итак? - повернулась она к боярину.
- Я полагал, что его величество должен быть осведомлен о характере возникшей проблемы, - довольно твердо ответил посланец.
- Проблемы? - подняла бровь Герда. - О какой проблеме мы говорим?
- Государь желает вернуть на родину своих детей!
- Ах вот оно что! - еще шире улыбнулась Герда. - Значит, государь?
- Письмо! - резко изменив тон, холодно потребовала она, протянув к боярину руку.
- Какое письмо?
- Вот что, боярин, - сейчас Герда смотрела так, что у боярина на лбу выступил пот. Он был храбрым человеком, но Герда за эти годы научилась проецировать вовне почти любое чувство, включая страх.
- Ты, сучий потрох, - сказала она тоном, с которым посылают на плаху, - решился прийти ко мне со своими глупыми требованиями, да еще и в присутствии короля. А теперь слушай. Во-первых, ты позволил себе назвать меня просто "княгиней"...
- Извините, ваше сиятельство... - начал было оправдываться боярин, но Герда его перебила:
- Высочество, а не сиятельство, и ты это должен знать. Я принцесса Эринорская, али не знал?
Это не было тайной для короля Леопольда, так что Герда ничем, в сущности, не рисковала, тем более, теперь, когда к ней наведался посол из ее прошлого.
- Знал... - признался побледневший, как полотно, мужчина, - но я думал...
- Не надо думать! - отрезала Герда. - У тебя, говнюк, все равно мозгов на это не хватит!
Второе подряд оскорбление, высказанное прямо в лицо, окончательно выбило боярина из колеи. Но Герда этого и добивалась, намеренно обостряя ситуацию до предела, одновременно воздействуя на его психику. И боярин ее не подвел, он взревел, как раненый медведь и, выхватив из ножен кинжал, бросился к Герде. Опасный человек, но неумный. Напасть на принцессу на глазах у короля... Герда хотела просто парировать атаку, но посланец задействовал амулет. И ей пришлось поставить щит. Заклинание срикошетировало и убило боярина на месте.
- Идиот! - сказала Герда, глядя на дымящееся тело в обгоревшем кафтане.
- Безумец! - согласился Леопольд, которого прикрыл от удара его собственный колдун. - Знал, принцесса, что вы сильная колдунья, но одно дело знать, и другое - увидеть.
- Прошу меня извинить, ваше величество! - покачала головой Герда. - Я и представить себе не могла, что эта мразь решится на покушение на глазах у венценосца, выступающего посредником.
- Не за что, - отмахнулся Леопольд. - Вы здесь ни при чем. Но все-таки я вас спрошу, в чем смысл этого паноптикума? За что вас преследует Великий князь Гардарики? Ведь, как я слышал, он обязан вам троном и жизнью покойной жены...
"Каламбур так себе, - тяжело вздохнула Герда, - но что-то же я ему обязана сказать?"
- Видите ли, ваше величество, - сказала она вслух, - дело в том, что в период, предшествующий попытке переворота, мы с князем Иваном состояли в любовной связи...
- Так это действительно его дети?
- Это мои дети! - Твердо ответила Герда, причем твердость ее была такого сорта, что опасность, прозвучавшую в ее голосе, почувствовал даже король.
- Ваши, ваши! - Поднял он перед собой руки. - Бог с вами, принцесса! Даже если бы вы были его законной женой, и эти дети родились бы в освященном церковью браке, я и тогда не стал бы вмешиваться. Но вы были всего лишь невестой, и никаких прав у него - без вашего слова, - нет. Я просто пытаюсь понять, что подвигло Великого князя на такой странный поступок?
- Это не он, - покачала головой Герда. - Это в очередной раз инициатива его бояр. Они один раз на меня уже покушались. А он... Если бы этого послал князь Иван, он написал бы мне письмо. Как минимум, попытался бы объясниться, и уж точно не стал бы готовить покушения на мою жизнь. Это не его стиль!
"Во всяком случае, раньше был не его..."


***


За обедом о делах не говорили, - вполне отдав должное, как правилам приличия, так и яствам, которыми угостили их повара Герды, - но после трапезы, оставшись наедине в ее кабинете, перешли все-таки к "предмету обсуждения", и граф ди Гравина смог наконец сформулировать то, чего не смог сказать Герде накануне, на приеме в королевском дворце:
- Буду с вами откровенен, ваше высочество, - начал он, смочив губы вином, на которое он, вопреки ожиданиям, отнюдь не налегал, - я нахожусь в отчаянном положении. Добряк Кассий изгнал меня из пределов империи, заодно лишив доходов с принадлежащих мне имений. И, как на зло, именно сейчас мне не к кому наняться. Профессия военного востребована не всегда. Полагаю, это временно, поскольку вечный мир всего лишь красивый образ, но это то, что определяет мое нынешнее положение. Разумеется, у меня осталось немного денег и драгоценностей, и, если сейчас же распустить армию, один я смогу без напряжения продержаться несколько лет, пока не найду нового покровителя или богатую невесту. Но вы, ваше высочество, должны понять вот что: я солдат. Я был солдатом всю свою жизнь, солдатом, надеюсь, и умереть. И для меня эти четыреста человек - не просто отряд наемников. Это лучшие. Это костяк любой армии. Те, кого я знаю много лет, с кем участвовал в доброй дюжине компаний. Я не хотел их терять, и поэтому мысль, предложить вам свою помощь, показалась мне хорошей идеей. Причем, неважно какую компанию я уговорил бы вас начать: против Новгорода или за трон Эринора, главное было начать. Победа не обязательна, а участие в военной компании позволило бы пополнить казну.
- Почему вы мне все это рассказываете? - Герда не обольщалась на счет маршала, верить тому, что он говорит не стоило. Опытный человек и дипломат не из последних. Умеет красиво подать и продать любую мысль.
- Потому что я передумал, - коротко и бессмысленно.
- Что изменилось?
- Я встретил вас.
- Я вам уже говорила, маршал, - улыбнулась мужчине Герда, - разговоры о любви в ваших устах звучат не слишком убедительно.
Репутация у маршала была как раз из тех, что отпугивают робких богобоязненных женщин и, напротив, притягивают "рискованных особ", то есть тех, кто знает, что именно следует ценить в настоящем кавалере. Не следует только путать мужчину, способного стать хорошим любовником, с тем, за кого можно выйти замуж.
- Тем не менее, это так, - ее слова собеседника отнюдь не смутили. - Сейчас, увидев вас воочию, я верю каждому слову в восторженных рассказах о вас тех гардарикских дворян. Такой красоты, такой внутренней силы я прежде нигде не встречал. С каким бы недоверием вы не отнеслись к моим словам, они правдивы, и я готов доказать вам силу моего чувства любым способом, какой потребуете. Скажете, распустить армию, распущу. Прикажете ждать вашей милости, буду терпелив.
"Не оригинально, - поморщилась в душе Герда. - Иван мне тоже много чего обещал, а что в итоге?"
- Что ж, маршал, откровенность за откровенность. Не знаю, насколько подробно вы осведомлены о событиях в Новгороде, но я была не просто невестой князя Ивана. Он сделал мне предложение задолго до того, как я приехала в Гардарику, и тогда он даже не знал, что я принцесса. Но в результате вышло то, что вышло. Видели вчера во дворце, чем кончается любовь?
- Понимаю ваше недоверие, - кивнул граф. - Но, увы, мне нечего добавить к сказанному.
"А почему бы, не попробовать? - задумалась вдруг Герда. - В конце концов, спрос не грех, отказ не беда..."
- Сколько стоит содержание ваших людей в течении года? - задала она простой вопрос. - Я имею в виду все расходы.
- По минимуму, пятнадцать тысяч золотых.
- Тогда, вот мое предложение, - Герда решила, что за спрос денег не берут, а идея - и стоящий за ней мужчина - стоила, как минимум, того, чтобы попробовать воплотить ее в жизнь. - Вы найдете место, но только не в Горанде, где ваши люди смогут стать биваком. В каком-нибудь городе, в сельской местности, неважно. Я оплачу. Вы же с небольшой свитой, у вас это, кажется, называют штабом, вернетесь сюда, ко мне. Я возьму с вас клятву на крови, что вы не замышляете против меня измены, не плетете интриг и не причините вреда ни мне или моим детям, ни моим интересам. После этого поселитесь здесь, в этом замке или в любом другом месте на ваше усмотрение, и начинайте ухаживать. Скажу сразу, вы мне нравитесь, но это не означает, что вам будет просто завоевать мое сердце. Ну, а позже мы, возможно, действительно затеем какую-нибудь военную компанию. Где-нибудь, когда-нибудь... Это все.
Как ни странно, маршал согласился на ее предложение. Не сразу. Не тем же вечером. Но уже на следующий день утром, за завтраком, - ночевал он в замке, но, к чести обоих, не в постели Герды, - объявил, что готов принять все ее требования без исключений. Так что почти все время до обеда они провели в обсуждении конкретных деталей соглашения и совместных планов на ближайшие дни, недели и месяцы. Герда этой совместной работой осталась довольна, и, глядя вслед маленькой кавалькаде, состоявшей из маршала и его ближайших помощников, подумала даже, что личная жизнь ее все еще может устроиться и при этом не самым худшим образом.


Эпилог. Королева Герардина 


1. 1693 год
Маршал уехал в ранних сумерках, а к началу второй стражи в отель л'Карданар прискакал из города Федор Бягонт - один из последовавших за Гердой детей боярских, - и сообщил, что вся артель каменщиков вырезана вчистую, но троих "строителей" перед смертью пытали. Выяснилось, что все они псковские и нижегородские ушкуйники, взятые в наем боярином Кротовым. Целью их миссии было выкрасть детей Герды и Дарьи, самих же женщин приказано было убить.
- Вот же сукин кот! - возмутилась присутствующая при докладе Дарья Полоцкая. - Никак не угомонится! Не мытьем, так катанием, а все одно своего хочет добиться. Даже Бориса-покойника не постыдился!
- Да уж, - согласилась с ней Герда. - Горбатого только могила исправит.
- Думаешь? - прищурилась Дарья.
- Ну, он же не только тебя собирался со свету сжить. По мне, так заслужил. Чай, не маленький, должен был знать, что как аукнется, так и откликнется.
- А сможем? - переключилась Дарья на конкретику.
- Если он мог послать кого-то к нам, отчего бы кому-нибудь не приехать от нас к нему? - пожала плечами Герда.
Сама она вдруг поняла, что пришло время платить по старым и новым счетам и что не сделанное по тем или иным причинам в прошлом, пора сделать теперь.
"Послать две-три группы в Новгород к Кротову и к тем паскудам, что стояли за боярином Селифонтовым, - прикинула она, - да и к братьям Ивана стоило бы наведаться... А еще нужно послать людей в империю к генералу-адмиралу... И не только. Список-то длинный получается..."
- Ладно, - сказала она вслух, - давайте не будем принимать поспешных решений. Вот вернется из города Юэль, узнаем, что выведали его люди у помощников Селифонтова, тогда и станем думать.
Однако ничего нового Юэль не узнал. Несколько имен, все, как и предполагала Герда, думные да вотчинные бояре, озабоченные вопросами престолонаследия. Шарлотта детей Великому князю не родила, бастардов, кроме детей Герды, у него тоже, вроде бы, не появилось. Братья в опале, и их дети в качестве наследников не рассматриваются, ибо могут начать мстить тем, кто подавил давешний переворот. Вот они и решили - точно так же, как и в прошлый раз, - взять дело в свои руки. Так что, ничего нового. Хотя, как посмотреть. События этих дней стали последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, и, выслушав доклады, Герда решила, что время действительно пришло.
- Вот что, Юэль, будь добр запротоколируй все эти свидетельства. Мне нужна насквозь официальная бумага. Я даже короля попрошу засвидетельствовать факт покушения. Нужно подготовить официальную ноту от принцессы Герардины Эринорской Великому князю Ивану VI. Это раз. Теперь два: готовь операцию в Новгороде и Пскове. Будем вырезать обидчиков, включая Кротова и братьев Ивана. Всех. И, знаешь что, давай будем действовать без чистоплюйства. Постарайся найти для этого дела законченных мерзавцев. Чем кровавее будет резня, тем лучше. И чтобы никто не сомневался, что убийц послала я. Надоело мне быть доброй принцессой, пора становиться злой королевой!
- Значит, начинаем готовить операцию в Эриноре? - Юэль ее словам не удивился. Наверняка, знал, что рано или поздно Герда решится на то, чтобы захватить власть в своем королевстве. Раньше ее сдерживал возраст детей, но поскольку возникла угроза, направленная уже на самих Александра и Валерию, медлить стало незачем.
- Да, - кивнула Герда. - Время пришло. Надо только решить, как все это обставить.
- Мне нравится вариант с династическим кризисом, - предложила Тильда.
- К сожалению, это единственный оставшийся нам вариант, - поморщившись, согласилась Герда.
- А что, был какой-то другой? - удивилась Дарья.
- Да, - подтвердила Герда. - Если бы герцог Константин не раскрыл Георгу тайну моей личности, я могла бы открыто приехать в Эринор и дожать принца Максимилиана. Он был в меня влюблен, влюбился бы снова. А там, глядишь, и женился бы...
- Но он тебе брат, - сделала "большие глаза" Дарья.
- И что с того? - удивилась ее наивности Герда. - А то никто никогда не спал со своими братьями! Он мне брат только по отцу и, к слову, совершенно посторонний мужчина, к которому у меня нет никаких сестринских чувств. Да я скорее дочек своей мачехи сестрами сочту, чем его своим братом. Впрочем, пустое. Этот вариант отпал сам собой. Давайте без спешки готовить операцию "Папина дочка".


***


Корабли маршала дела Магре покинули Конгар почти ровно через месяц. Ушли бы и раньше, но пришлось ждать, пока с острова Вермина, находящегося в десяти днях плавания с попутным ветром на юг-юго-восток, не придет разрешение "на постой" от Сената республики Пяти Островов. Таким образом возможный конфликт интересов был наконец устранен, маршал выполнил свою часть обязательств по заключенному с Гердой договору, а она в свою очередь снабдила его необходимой суммой денег. И более того, до самого своего отплытия из Конгара граф "пасся" в окрестностях ее замка, активно воплощая в жизнь данное ему разрешение ухаживать "в рамках приличия" за принцессой Герардиной. К его чести, делал он это ненавязчиво и элегантно, чем заслужил, если все еще не любовь Герды, то, как минимум, ее уважение. До секса дело, правда, не дошло, поскольку у Герды на маршала были большие планы, что, в свою очередь, означало, что двигаться вперед следовало с великой осторожностью. Шаг за шагом, и ни в коем случае не торопить события. Тише едешь, как говорится, дальше будешь.
Итак, маршал поднялся на борт своего флагманского корабля и вскоре исчез за горизонтом. Вернуться он обещал так быстро, как сможет, но по всем расчетам не раньше, чем через шесть-семь недель.  Но вот какое странное совпадение, не успел флот графа растаять в туманной дымке, скрывавшей далекий горизонт, как к Герде в Конгар прибыло настоящее - во всяком случае, официальное - посольство от Великого князя Гардарики Ивана VI. Большое посольство, многолюдное - на трех кораблях, - и представительное. Одних бояр думных и вотчинных трое, а во главе посольства хорошо знакомый Герде еще по балу в королевском дворце Эринора удельный князь Путята Друцкой. Впрочем, и господа послы, и сопровождающие их лица находились пока в порту. Едва сойдя на берег, они вынуждены были вступить в сложные переговоры с капитаном порта и командующим морской крепостью. Дело в том, что посланцы Гардарики желали войти во внутреннюю гавань всем скопом, то есть пришвартовать у причала сразу три больших боевых корабля, чего конгарцы им - "при всем своем уважении" - разрешить не могли. Правила де не позволяют, поскольку в составе посольства находится слишком много вооруженных людей. И никакие объяснения, что они прибыли по личному повелению своего государя и не могут передвигаться без охраны, многочисленного почетного конвоя и еще более многочисленного штата слуг, ни на кого никакого впечатления не произвели. На самом деле, будь это кто-нибудь другой, а не новгородцы, им бы это все-таки разрешили, но после инцидента с боярином Селифонтовым, Леопольд был зол на князя Ивана - даже если тот был, как выяснилось, ни при чем, - и отдал своим людям приказ "мурыжить и чинить препятствия". А пока в порту Конгара шли эти нервные переговоры, свой человек в городской таможне успел послать в замок л'Карданар аж трех голубей со всеми могущими заинтересовать княгиню Нотебургскую подробностями.
Разумеется, Герде было более чем любопытно, о чем конкретно пойдет речь. То есть, основную тему переговоров она знала и так. Разговор наверняка пойдет об Александре и Валерии. Но было интересно, какие еще вопросы собираются затронуть послы? Какие прозвучат посулы и предложения? В какой форме? И везут ли они ей письмо от Ивана? Но чего она точно не собиралась делать, так это спешить. Вот пусть высадятся на берег и разместятся в городе. Изучат обстановку. А Герда уж позаботится, чтобы до послов дошла вся потребная информация. Пусть узнают, что княгиня Нотебургская живет в укрепленном замке и никуда не выходит без многочисленной охраны. И о том, почему это так, пускай узнают. И вот, когда "гости дорогие" поймут, что она к ним в город сама не приедет, потому что невместно, - и потому что не доверяет, - и что придется им тащиться к ней в замок самим, тогда, согласовав с ними дату и время, она соизволит принять посольство у себя в отель л'Карданар и милостиво выслушает все, что посланцы Ивана имеют ей сказать.
Так все и случилось. Прояснение обстановки, попытки связаться с Гердой через тех или этих и, наконец, переговоры о времени встречи заняли пятеро суток. Так что посольство Гардарики в замок л'Карданар тронулось только на шестой день, но лишь для того, чтобы встать на дороге неподалеку от закрытых наглухо крепостных ворот.
Выехавший им навстречу викинг приветствовал князя Друцкого согласно протокола и объяснил, что, опасаясь покушения, княгиня не позволяет впускать в замок более пяти вооруженных людей зараз. Князь и бояре оскорбились и совсем уже собрались ехать обратно в Конгар, но, услышав от воина пресловутое "как вам будет угодно, а только по-другому не будет никогда", вынуждены были смирить свою спесь. И после коротких энергичных переговоров согласились, что в замок к княгине пойдут с оружием только князь и трое бояр, но зато с ними будут трое безоружных слуг, несущих подарки.
Встретились в приемном зале, где для Герды было приготовлено кресло, в которое она, впрочем, не села, оставшись стоять и выйдя несколько вперед, чтобы встретить посольских, торжественно входящих в широко открытые двустворчатые двери. Рядом с ней и позади нее сгруппировались первые лица ее маленького двора. Однако вокруг них, перекрыв подступы практически со всех сторон, разместились гридни-телохранители Герды. Это было сделано нарочно. На самом деле, в случае опасности, заранее готовая к бою, Герда могла бы продержаться пару минут и одна, - на одной своей колдовской силе, - но нарочитая озабоченность безопасностью устанавливала тревожно-напряженный настрой встречи, чего она, собственно, и добивалась. Обижалась на Ивана, а вымещала свои обиды на его послах.
"Ничего, - решила она, поймав себя на этой мысли, - от них не убавится, перетерпят. А это кто тут у нас?!"
Рассмотрев остановившихся перед ней людей, Герда неожиданно обнаружила, что один из трех слуг колдун. Причем сильный колдун, обученный. Дар, примерно соответствующий первому уровню. Сродство...
"С духом?!"
Привести к ней на встречу человека, способного манипулировать поведением других людей, внушая им все, что захочет, было по меньшей мере подло. Нагло и в высшей степени оскорбительно.
"Что ж, господа, сейчас я преподам вам урок!"
- Встреча окончена! - объявила она, одновременно набрасывая на шею колдуна "паучью удавку".
- Ваше высочество! - встрепенулся князь Друцкой. - Что случилось? Чем мы?..
- Ну-ка, дружок, иди сюда! - позвала Герда упавшего на колени "слугу", проигнорировав недоуменные вопросы князя Друцкого и возмущенные восклицания господ бояр. - Расскажи князю, зачем ты здесь, и кто тебя послал?
Теперь все, включая посольских, смотрели на медленно ползущего к Герде на коленях "слугу".
- Кто из вас, господа, знает, кто таков этот человек? - спросила она, чувствуя прилив темной страсти.
До того, как обнаружить колдуна, она собиралась всего лишь немного поиздеваться над гостями из Гардарики, выместив на них свою злость. Но обнаружение мага духа меняло все. Будь она хоть немного слабее, этот тип взял бы и ее, и всех остальных под контроль.
- Это мой слуга, - удивленно ответил князь Друцкой.
- Значит, слуга... - сузила она глаза. - А скажи-ка, "слуга", когда ты закончил полный курс Коллегиума?
- Что?! - обомлел князь. - Но...
- Помолчите, князь! - остановила его Герда.
- Госпожа ван дер Слёйтер, - скосила она взгляд на Тильду, - можете к нему приблизиться. Теперь он не рыпнется. И не церемоньтесь! Чем громче будет кричать, тем лучше!
Пытка ужасное зрелище, но Герда не собиралась стесняться, она лишь стянула горло неудачника потуже, связав руки и ноги потоками воздуха, и кивнула Тильде. Мол, начинай. Но начинать не пришлось. Оказавшись в безвыходной ситуации, колдун заговорил сам.
- Я закончил обучение в Коллегиуме девять лет назад.
- Уровень дара? - спросила тогда Герда.
- Второй.
- Не ври, а то прикажу отрезать яйца!
- Первый, - признался бедолага.
- С чем у тебя сродство? И не ври мне! - предупредила она на всякий случай.
- С духом, - упавшим голосом сообщил колдун.
- Что?! - не поверил своим ушам князь. - Ах, ты сукин сын! Да, как такое возможно?! Кто позволил?!
Ну, что сказать, князь сразу понял, в какое дерьмо угодил. Колдуны духа были большой редкостью и немалой ценностью, но привести такого колдуна - да еще к тому же сильного и хорошо обученного, - на весьма деликатные переговоры, это значило признаться в нечистых намерениях и провалить свою миссию, даже не успев начать диалог.
- Кто тебя сюда послал? - спросила между тем Герда.
- Князь Белозерский, - нехотя признал колдун.
"Вот же неймется выродку! - покачала головой Герда. - Выслужиться перед братом хочет. Но Иван тоже хорош! Я же ему еще тогда сказала, кто послал ко мне колдунью. Братская любовь, понимаешь!"

- Вот пусть он со своим братом и спит! - желчно заявила Другая Она, прогуливаясь павой среди не замечающих ее гостей. - И детей ему пусть братец рожает!
- Угомонись! - попросила Герда. Ей было тоскливо. Горько, обидно и тоскливо.

- Каков был приказ? - спросила вслух.
Но на этот вопрос колдун ответить не смог. Попросту не успел. Другой слуга выхватил спрятанный в подарках стилет и, молниеносно подскочив к стоящему на коленях засланцу, заколол его ударом под левую лопатку. Но это было все, что он успел сделать, Алена Неревина ударила его ветром, с грохотом распахнувшим окно. Выбила дух и бросила потерявшего сознание у дальней стены.
- Взять! - приказала Герда своим людям. - Этого тоже, - кивнула на третьего слугу.
- Всех посольских в кандалы! - повернулась она к Юэлю. - Пытать и выяснить, кто еще участвовал в заговоре. Позови Зою. Пусть проверит, нет ли там еще колдунов!
- Что скажешь, князь? - перевела она взгляд на потерявшего дар речи главу миссии.
- Я ничего об этом не знал, принцесса! - прижал он руку к груди. - Богом клянусь! Ни я, ни Иван. У нас и в мыслях не было...
- Понимаешь, князь, какое дело, - печально вздохнула Герда. - Четыре года прошло, а Иван своих людей до сих пор не контролирует. Ты ведь помнишь, за что он заплатил виру! И что же произошло? Почему князь Белозерский снова на свободе? Ты же слышал, что сказал подлец!
- Да, я... - князь не знал, что сказать, его бояре тоже. Стояли за его спиной хмурые, настороженные, и не зря. По-плохому, Герда могла их всех казнить. Они же прибыли с посольством к ней, а не к королю Леопольду. И значит, защитить их король Конгара не сможет. Да, и не должен.
- Ладно! - остановила его Герда. - Переговоров, как ты понимаешь, не будет. Изложи цель миссии. Коротко и по существу.
- Я привез тебе, принцесса, письмо от князя Ивана.
Герда обратила внимание, что князь говорит с ней, как с другом, и не называет Ивана Великим князем.
- Дальше!
- Не знаю, что он тебе пишет в письме, но меня Иван просил уговорить тебя вернуться. Хочет объявить ваших детей законными так, чтобы Александр стал его официальным принцем-наследником.
- Давай сюда его письмо, - протянула руку Герда.
- Не бери! - остановила ее Алена. - Надо проверить на яды.
Князь Друцкой покраснел, хотел было что-то сказать, но передумал. В контексте прошлых и нынешних гадостей ему даже возмутиться было нельзя. Поэтому он позволил подошедшей к нему Алене "поколдовать" над запечатанной грамотой, и уже через несколько минут Герда сломала печати красного воска и развернула свиток. Почерк Ивана она узнала сразу, слог - тоже. Что же касается содержания, это было одновременно то, что в глубине души она страстно надеялась найти в этом письме, и то, чего предпочла бы в нем не найти. По правде говоря, это был момент истины в полном смысле этого слова. Ведь, что бы она кому ни говорила, в чем бы себя не пыталась убедить, всегда оставалась надежда, что все как-нибудь устроится. Был даже момент - вчера, сегодня с утра, - когда Герда поддалась слабости и начала настраивать себя на мирный исход. Все-таки с Иваном ее связывала если уж не любовь, то что-то сильно на нее похожее. Не зря же она тогда так психанула. Но письмо ее разочаровало. Иван писал ей о своей любви, это так. Он снова и снова просил у нее прощения за то, в чем, - как он сам полагал, - был невиновен. Даже в жены позвал, но как-то неопределенно, типа, когда-нибудь, как-нибудь, божьим промыслом... И Герда знала, почему так, а не иначе. Прочла между строк, увидела в самих словах. Все потому же, почему он тогда женился не на ней, а на Шарлотте. Власть - это не только привилегии, - ей ли не знать, - но и огромная ответственность. Человек во власти себе не принадлежит, тем более, когда за троном стоят бояре, кровно радеющие о традициях и порядке. А с точки зрения традиции, Герда была гулящей девкой, прижившей детей не от мужа, а от любовника. И не важно, что именно этих детей они все так страстно мечтают заполучить. Она для них все равно не подходит. Не люба им своей силой, уверенностью в себе, своей самостоятельностью. Возможно, и даже скорее всего, Иван верит, что все-таки сможет все сделать по-своему. Но Герда, прочтя письмо, ему не поверила. В послании Ивана не было никаких гарантий безопасности ни для нее, ни для Дарьи. Не было даже ясно выраженного обещания жениться на ней при любых условиях и в любых обстоятельствах. Там не было и многого другого, что ожидала бы увидеть Герда в такого рода письме. Во всем, что касалось ее самой, в послании Ивана не было никакой определенности, никаких четко выраженных намерений. Зато, когда речь заходила о детях, тон письма менялся. В нем появлялась конкретика, намерения становились кристально ясными, а обещания более чем уверенными. Но главное, сам Иван, похоже, об этом не задумывался.  Он был искренен в своем неведении греха, вот в чем дело.
Герда не разозлилась и не обиделась. Она молча признала, что снова ошиблась. Жизнь раз за разом учила ее, что верить нельзя никому, ни плохим, ни хорошим. Надеяться можно только на себя, и только себе можно доверять.
"И еще надо бы отучиться питать иллюзии..."
- Дарья, - повернулась к сестре Ивана, - будь любезна, приведи сюда детей. Хочу показать их князю и боярам. Но сначала, пришли сюда арбалетчиков...
Она действительно показала детей посланцам Ивана. Хотела, чтобы увидели, насколько они красивы и умны. Знала, как больно будет Ивану, когда, выслушав их отчет, он поймет, что во всем виноват он сам. Она хотела заставить его страдать и сделала то, что считала правильным.
- Князь, - обратилась она к Друцкому, - скажи Ивану, что он свое счастье променял... даже не скажу, что знаю, на что. На что-то. Но вот в чем он ошибся. Он прислал тебя ко мне не с теми дарами. Знаешь, о чем говорю?
- Ты, верно, по-другому говорила бы с нами, если бы я привез тебе головы Романа и Глеба.
- Ну, видишь, князь, - зло усмехнулась Герда, - ты это знаешь, я это знаю, а он? Не знает, не понимает или не умеет понять? Глеб совершил на меня два покушения, а Роман убил его отца и старшего брата, хотел убить и меня... Он должен был прежде всего дать гарантии безопасности, и не только мне, но и боярыне Полоцкой. Решить раз навсегда вопрос с ее свекром... Ты ведь расскажешь ему о ворах, которых послал Кротов? И еще, он ведь вдовец. Мог бы дать тебе право жениться на мне от его имени, скажешь нет? Прислать мне брачный договор, оговорив мое право не становится теремной княгиней. Много чего мог, но ничего не сделал. И это не тот Иван, который когда-то в Эриноре сделал мне предложение. И не тот Иван, который привел меня к отцу, объявив невестой. Что-то с ним случилось во время переворота, и мне не нравится тот человек, каким он стал. Поэтому передай ему, что более может не стараться. Замуж я за него не пойду, даже если он бросит к моим ногам всю Гардарику. И дети эти не его. Они мои и только мои!

2. 1694 год
Для городского совета Логлоры появление армии Берта дела Магре явилось неприятной неожиданностью. И не удивительно. Слишком быстрые переходы делали наемники, выбирая при этом не самые очевидные пути. Слишком хорошо умели скрывать свое присутствие на местности. А еще с ними шли несколько первоклассных колдунов, умело "отводивших глаза" даже самым опытным разведчикам. Так и вышло, что однажды ясным летним утром обыватели проснулись, а город-то уже захвачен солдатами графа ди Гравина. Впрочем, как вскоре выяснилось, пугаться было нечего: эта армия оказалось на редкость дисциплинированной, и, если маршал приказал не чинить насилия, все так и происходило. Ни грабежей, ни изнасилований, ни пьяных драк. И, что любопытно, никаких требований контрибуции.
- Город и его жители не пострадают, - сказала Герда мэру Логлора, вышедшему встречать ее на ратушную площадь. - Напротив, любезный, мы заплатим за постой и провиант, не говоря уже о том, сколько заработают на нашем здесь пребывании ваши трактиры и публичные дома. И не волнуйтесь, уважаемый, наши патрули будут следить за тем, чтобы никто не перепил и не учинил по пьяному делу никаких безобразий.
Она, и в самом деле, не имела ни причин, ни желания разорять этот город. Придя сюда, Герда преследовала совсем другие цели. Она приехала поквитаться с Коллегиумом, но Коллегиум существует сам по себе и прямого отношения к Логлору не имеет. Пусть так все и остается.
- Надеюсь, это не займет много времени, - улыбнулась она маршалу. - Встретимся вечером, и, если все пройдет гладко, я проставляюсь.
- Мы проставляемся, - поправил ее Берт, - и никуда я тебя одну не отпущу. Без обид!
Вот это в нем ей нравилось больше всего. Буквально с первой встречи маршал взял в отношениях с ней верную ноту. Не лебезил и не заискивал, но при этом уважал ее право принимать решения и распоряжаться собственной жизнью. Вел себя с Гердой, как настоящий мужчина, но даже не пытался изображать из себя господина. Гордый, независимый, но сумевший принять - и не только проформы ради - ее старшинство. В главном, а не в мелочах, оставаясь во всем остальном, равным партнером.
- Спасибо, Берт!
- К твоим услугам, принцесса!
- Тогда, готовь отряд, а я должна встретиться с одним хорошим человеком...
И то правда, приехать в Логлор и не зайти к женщине, которая одна пришла ей на помощь в годину бедствий, Герда не могла. Поэтому перед тем, как "подвести баланс" в своих непростых отношениях с Логлорским Коллегиумом, Герда отправилась на постоялый двор, в котором проработала без малого полгода. И Ольгу Грох, что не странно, она нашла на прежнем месте, в трактире, расположенном недалеко от городских ворот.
- Здравствуй, Ольга! - Герда покинула седло и подошла к трактирщице, вышедшей из ворот своего постоялого двора навстречу знатным гостям. - И нечего мне тут кланяться! Еще чего надумала!
По-видимому, Ольгу удивили не только слова женщины, одетой в сталь и кожу, но с золотой диадемой на голове. Интонация - вот что привлекло ее внимание. Настроение и едва угадываемый подтекст. Трактирщица удивилась, подняла голову, всмотрелась в лицо Герды.
- Не узнаешь, - привычно констатировала Герда. Ее ведь не узнавал практически никто из знавших ее прежде. - Я Маргерит... Если помнишь, лет несколько назад меня выгнали из Коллегиума, а ты приютила... А потом я уехала в Конгар, в школу "Неофелис"...
- Марго! - Только и смогла произнести потрясенная нежданным открытием Ольга.
- Я, - кивнула Герда. - Мы с тобой, Ольга, вечером поговорим. Обязательно и обо всем. А сейчас меня ждут неотложные дела... Собираюсь, как и обещала, сжечь этот клоповник, - кивнула она на крепость на горе. - Так что можешь полюбоваться. Мечты иногда сбываются, - невесело усмехнулась, глядя на все еще не пришедшую в себя трактирщицу. - Не все, к сожалению, не всегда, но эта, даст бог, сбудется.
- Значит, дожила... - вот и все, что смогла сказать ей в ответ Ольга.
- Дожила, - подтвердила Герда. - А теперь слушай. Вот тут сто двойных империалов, - протянула она Ольге увесистый кошель с золотом. - Выгони всех постояльцев, найми временную прислугу и готовь пир на... Ну, скажем, на полста персон. Все лучшее, вино, бренди, пироги и закуски. Эти трое, - кивнула она на подошедших к ней мужчин, - тебе помогут. Лука - мой личный повар, а Федор и Родриг мои майордом и кастелян. Скажи им, где что есть хорошего в Логлоре, они закупят и привезут. Сделаешь?
- Сделаю... - неуверенно кивнула женщина. - А вы, Марго, теперь кто?
- Вы... ты... - усмехнулась Герда. - Давай пока остановимся на "ты". Что же касается меня, то я теперь ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская, и отсюда вопрос. Мне совсем не помешает опытная ключница во дворце. Так что, если надумаешь уехать со мной, милости прошу в Эринор. Ну, а если захочешь остаться... Дам денег, чтобы могла построить себе каменную гостиницу в городе...
- Э...
- Что? - улыбнулась Герда, увидев, как заработала у Ольги ее отнюдь не дурная голова.
- А можно построить такую гостиницу в Эриноре?
- Хорошая идея, - согласилась Герда. - Будет у тебя, Ольга, лучший постоялый двор в столице королевства Эринор!


***


Берт в ее беседу с Ольгой не вмешивался. Он вообще без нужды свое мужское достоинство - в прямом и переносном смысле этого слова, - не демонстрировал, тем более, не выпячивал. Стоял, отойдя в сторону от беседующих женщин, и вполголоса разговаривал с одним из своих капитанов. Громить Коллегиум маршал отрядил сотню своих лучших людей, вот с их командирoм он и обговаривал сейчас последние детали операции, главной из которых являлось "тесное взаимодействие" с колдунами из ковена Герды. На что способны ведьмы и колдуны, все они уже знали. Чудесам не удивлялись и страха перед могуществом магии не испытывали. Обсуждали технические подробности, только и всего.
Между тем Герда закончила один из тех разговоров, которые означали для нее расставание с прошлым, - платить по счетам надо всегда, - и улыбнулась Берту:
- Спасибо, что обождал, - она старалась отвечать добром на добро, и всегда говорила с маршалом в подчеркнуто уважительной манере. - Можем выступать!
- Выступаем! - крикнул граф ди Гравина, и вскоре отряд из ста всадников тронулся в путь.
Шли ускоренным шагом. Не торопились, но и не медлили, поэтому дорога до Коллегиума заняла около двух часов, и у ворот в крепость их уже ждали. Как ни странно, встречал Герду тот же самый человек, который вышел к ней из этих самых ворот почти десять лет назад. Ее он, разумеется, не узнал, да и не смотрел в ее сторону, сразу же выделив среди приехавших, как он полагал, главного.
- С кем имею честь? - спросил человек, одетый в роскошную бархатную мантию, вежливо поклонившись графу ди Гравина.
"Колдун второго уровня, - определила Герда, которой этот вид колдовства давался теперь с необычайной легкостью. - Сродство со стихией воздуха".
Она подняла левую руку над плечом и сделала несколько быстрых движений кистью и пальцами, распределяя цели между своими людьми. Ковен у нее был небольшой - всего тринадцать человек, включая трех ведьм, - но спаянный, сильный и хорошо натренированный. Три колдуна и одна колдунья с Даром первого уровня и одна ведьма, сопоставимой силы, - это опасно даже без участия Герды. Но, имея в виду ее собственную мощь и поддержку колдунов, обладающих меньшими возможностями, - не говоря уже о девяти десятках рассредоточившихся на местности арбалетчиков, - Герде было что противопоставить совокупной силе Коллегиума, в котором к тому же никогда не находилось одновременно достаточно много по-настоящему сильных колдунов.
- Назовись! - потребовал маршал.
- Я никто, - улыбнулся колдун.
- Так как же ты смеешь спрашивать, наши имена?
- Это Коллегиум, - построжал лицом "привратник".
- Это должно что-то означать? - поднял бровь граф ди Гравина.
- Это Коллегиум, - повторил колдун, обозначив голосом угрозу.
- Хочешь, я сожгу этот твой клоповник? - спросила Герда, и вот тогда колдун на нее посмотрел:
- Ты в своем уме женщина? - холодно поинтересовался он.
- Как скажешь, - улыбнулась Герда и ударом "печного зева" вышибла внешние ворота, заодно запалив еще и внутренние.
Как видно, колдун знал какой надо обладать силой, чтобы, не шевельнув рукой и не прошептав заклинания, высадить ворота в крепостной башне. И реакция у него была правильная - бежать, - но он опоздал, три арбалетных болта ударили его в грудь, практически одновременно пробив "привратника" насквозь.
- Госпожа вен Буриш! - окликнула Герда Марцеллу. - Ваш выход!
- Скоро! - сразу же откликнулась колдунья. - Мы с Карлом уже работаем...
Дальше все шло, как по накатанной, в смысле, по плану. Даже удивительно, насколько самонадеянными оказались эти люди. Герда перед нападением навела справки, и оказалось, что у Коллегиума нет и никогда не было никакого официального статуса. Вообще. Никогда и никакого. Формально он являлся частным учреждением - чем-то вроде монастыря или закрытой школы, - находящимся на территории свободного города Логлора. И все, собственно. Ни договора с другими странами, ни охранной грамоты от того или иного монарха. Ничего, кроме обычного договора о купле-продаже земли и налога в городскую казну. Все остальное - власть, влияние, и даже некий род величия, - предполагалось по умолчанию. Точно так же, как и безопасность самого Коллегиума.
Внутри стен, как удалось выяснить путем опроса осведомленных людей, единовременно проживали обычно от семидесяти до ста учащихся, два десятка преподавателей и сотрудников администрации, и человек тридцать охраны и обслуги. В военном отношении принимать в расчет следовало десять-пятнадцать адептов с силой Дара от третьего до первого уровня и около полудюжины профессоров, среди которых могли оказаться и несколько очень сильных магов. Однако никто никогда на Коллегиум не нападал - это казалось невозможным, - и, соответственно, никаких серьезных подготовительных мероприятий для отражения возможной атаки никем не предпринималось. То есть, возникни у Коллегиума какие-то проблемы, Настоятелю и Ректору всегда было к кому обратиться за помощью. В разных странах мира, в городах и замках проживало довольно много колдунов, так или иначе связанных с Логлорским Коллегиумом. Многие из них занимали важные посты или имели личное влияние на тех или иных политиков, военачальников, банкиров и монархов, и более того, кое-кто из этих колдунов, как и нынешний Настоятель, сами происходили из знатных и влиятельных семей. Вот только Орден являлся полулегальной организацией, не имевшей официального статуса ни в одном королевстве, княжестве или герцогстве. И, как следствие, разгром Коллегиума в лучшем случае вызвал бы глухое недовольство некоторых колдунов и связанных с ними власть предержащих, но никакого организованного ответа от них ожидать не приходилось, поскольку за годы своего существования Коллегиум успел завести не только друзей, но и врагов. Во всяком случае, репутация у этого "университета для колдунов" была не так чтобы безукоризненной, и недоброжелателей такие люди, как Георг де Саган, завели себе в избытке. Так что, в смысле последствий своей эскапады, Герда не ожидала чего-нибудь особенно неприятного, в особенности, если ей в скором времени удастся захватить престол Эринора. А церковь в этом случае и вовсе будет ей благодарна, хотя публично никогда в этом не признается. Что же касается самого нападения на Коллегиум, то следовало принимать в расчет тот факт, что друзья этого странного монастыря, - как, впрочем, и его недоброжелатели, - находились слишком далеко от Логлора, чтобы оперативно прийти ему на помощь, если и когда найдется некто, кто решится все-таки напасть. И вот такой человек неожиданно нашелся, и все тут же полетело в тартарары.
Марцела вен Буриш и Карл Григ, непрерывно колдовавшие с самого утра, пригнали с запада огромный грозовой фронт, и, как только небо над Коллегиумом потемнело от стремительно набегавших темно-фиолетовых туч, Алена Неревина по-ведмински "захватила" грозу и со всей силы ударила по крепости. Молнии, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, сорвались с низкого неба и начали со страшной силой гвоздить территорию Коллегиума. Их было много. Они были ослепительны и смертоносны, и они разили с невероятной точностью и частотой. За несколько минут - впрочем, не без помощи самой Герды и нескольких других колдунов, - надвратная башня была полностью разрушена, рухнула и часть прилегающей к ней стены. Практически все здания на территории крепости лишились крыш, вспыхнули хозяйственные постройки и деревья в саду, и в Коллегиуме мгновенно началась паника.
Бегущие куда глаза глядят, - а вернее, туда, куда погнал их страх, - учащиеся и профессора разом превратились в дезорганизованную толпу смертельно напуганных людей. О том, чтобы оказать сопротивление, сплотиться и дать организованный отпор, забыли даже те, кто обладал сильным Даром и отменной подготовкой. В обычной ситуации, некоторые из них могли быть невероятно опасными противниками, вот только никто не готовил их к войне, и когда, бряцая оружием, она пришла в Коллегиум, никто в нем не был готов к бою.
Ища спасения от бьющих с неба чудовищных молний, вспыхивавших тут и там пожаров и рушащихся вокруг них стен, люди бросились вон из западни крепостных стен. Ну, а здесь их встречали готовые к бою колдуны Герды и наемники маршала дела Магре. Учеников, если они не оказывали сопротивления, хватали, связывали, затыкали рты кляпами и складывали в сторонке, обслугу отгоняли вниз по дороге, а колдунов убивали. Таков был приказ Герды, не щадить никого! Это было жестоко, но, увы, необходимо. Удержать сильных колдунов, когда они готовы к бою, крайне сложно. К тому же, по мнению Герды, все они заслуживали смерти, потому что культ грубой силы, который они насаждали в Коллегиуме, и чувство вседозволенности, которое они прививали высокоодаренным колдунам и колдуньям, были достаточным поводом, чтобы осудить их всех на смерть.
Впрочем, кое-кто не был готов так сразу сложить головы на плахе. И, когда поток беглецов почти уже иссяк, через завал, образовавшийся на месте рухнувшего участка стены, перебрались Настоятель, Ректор и какая-то незнакомая Герде колдунья. В отличие от остальных, эти трое действовали слаженно и в известной мере хладнокровно, но атакующие к такому обороту событий были готовы. Получив удар воздушным кулаком под дых, упал и покатился по камням Ректор. Женщина-колдунья ударила огнем, но Анна Неревина поставила на пути вспышки яростного пламени каменную круговерть, взметнув навстречу огню обломки стены, а Герда в это время обездвижила и спеленала Настоятеля.

- Молодец, девочка! - похвалила ее Неистовая, появившаяся на поле боя в своем изумительном снежно-белом платье. - Я рада, что не ошиблась в тебе. Умения и сила, как говорится, налицо, и даже тьмы в тебе стало в самый раз. Одним словом, молодец!
- Благодарю за добрые слова, моя Богиня! - поклонилась Герда Неистовой.
- Все до единого - правда! - отмахнулась та. - Надеюсь, ты не бросишь на произвол судьбы сокровища Коллегиума?
- Разумеется, нет! - Именно сбором трофеев Герда и собиралась заняться, как только иссякнет поток беглецов. Все-таки книжное собрание коллегиума и коллекция редчайших артефактов считались едва ли не лучшими в подлунном мире...

- Тушите пожар! - приказала она колдунам, увидев, как уходит вдаль Великая темная богиня. - А я займусь этими!
Она легко покинула седло и неторопливо подошла к пленникам. Ректора как раз связали, заткнув рот кляпом и стерев с губ и зубов заготовленные впрок заклинания. Этим занималась Сигрид, а незнакомую женщину и Настоятеля держала сама Герда. Впрочем, недолго. Женщину она вырубила, ударив воздушным молотом по голове, и передала на попечение двум дюжим наемникам. Люди маршала были проинструктированы заранее, поэтому через пару минут колдунья будет связана по рукам и ногам, а рот ей сразу же заткнули кляпом. Позже ею займется Сигрид, а сейчас все внимание Герды было сосредоточено на Настоятеле.
- Ты даже не представляешь, Георг, как долго я ждала этой встречи.
Но, разумеется, господин де Саган ее не понял. Судя по выражению его лица, он узнал встреченную им много лет назад госпожу де Фаен, и никак не мог взять в толк, как так вышло, что приживалка при дворе княгини де Ла Тремуй оказалась могущественной колдуньей. В то время, когда они познакомились, он в ней Дара не обнаружил, и более того, эта вертихвостка, за которой ухаживал сам наследный принц, не значилась даже среди подозреваемых. А ведь он тогда тщательно перетряс весь Эринор, в особенности после того, как неизвестный колдун убил его племянника. И вот он здесь, и она тоже здесь, но сейчас "госпожа де Фаен" едва ли не сияет от переполняющей ее силы.
- Теперь ты знаешь, - улыбнулась Герда, увидев в глазах Настоятеля ужас осознания.
- Поговорим! - предложила она, освободив его рот от кляпа.
- Госпожа де Фаен...
- Да, да, Георг, это я. Ты ведь уже понял, что это я прибила твоего гаденыша Эугена? И стрелка сожгла тоже я. Но это бы и ладно, господин Настоятель, однако беда в том, что я та самая несчастная и неудачливая бесталанная девушка Маргерит, которую ты изгнал из Коллегиума...
- Но этого не может быть! - О, да, ей удалось его удивить, и еще как, он даже забыл об осторожности, так она его удивила.
- У той дряни не было сил даже на самое мелкое колдовство! - выхаркал Настоятель.
- У девушки должны быть свои секреты, - усмехнулась Герда. - Ты думал, я слабосилок? Бесталанная и бездарная... Возможно, но, если так, за что же ты обрек меня на смерть или рабство?
- Не тебя! - возразил Настоятель с поразившей Герду горячностью. - Это не могла быть ты! У той дуры не было силы!
- И, тем не менее, господин, де Саган, это была именно я. Ты же ученый колдун, Георг. Неужели ты никогда не слышал о магии перволюдей?
- Первородная магия... Но она утеряна уже много столетий назад... - Он не мог поверить, но и не верить не имел причины, и это раздавило его. Есть открытия, что хуже поражения, и для Настоятеля Логлорского Коллегиума Дар Герды оказался именно таким откровением.
- Как видишь, - улыбнулась мертвецу Герда, - я здесь, и я жива. А ты сейчас умрешь. И Коллегиума не станет вместе с тобой, потому что, выжив, я поклялась, что однажды вернусь в Логлор, на эту гору, к этому твоему недомонасырю и сожгу его дотла. Время пришло.
- Зачем? - неожиданно спросил ее Настоятель. - В чем смысл? Возьми Коллегиум себе и построй здесь свое королевство, как построил его я.
- Неплохая попытка, - уважительно кивнула Герда. - Драконья болезнь, и все такое. Но видишь ли, Георг, я не нуждаюсь в твоем сраном королевстве, потому что у меня уже есть свое. Ты ведь не знал не только о том, что я владею первородным Даром. Ты и о том, кто я на самом деле, тоже не знал. Разреши представиться, Настоятель, я Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская. Наследная принцесса... но поскольку твой тезка Георг король Эринора мертв, как мертв и принц Максимилиан, думаю, вскоре стать королевой Эринора. Так зачем мне нужен твой Коллегиум? Совершенно незачем...

3. 1695 год
Несмотря на то, что сроки поджимали, первое заседание Коронного совета состоялось только третьего сентября. Проволочки - и немалые - были связаны с тем, что триумвират протекторов королевства в составе сенешаля двора графа Эмиха, вице-канцлера королевства графа Горма и герцога Морица Сагана делал все, чтобы оттянуть принятие окончательного решения. Они хотели представить Совету, когда он все-таки соберется, согласованную - то есть, удобную для большинства заинтересованных сторон - кандидатуру. Выбирали из полудюжины кузенов и кузин почившего в бозе короля Георга и его сына - принца Максимилиана, так не вовремя и так неудачно выпавшего на всем скаку из седла. Вообще, по мнению многих наблюдателей, истории смерти короля и принца выглядели весьма подозрительно, но никаких доказательств того, что Георг Эринорский и принц Максимилиан были убиты, тщательно проведенное расследование, а вернее, два не связанных между собой расследования не нашли. Принц погиб во время охоты. Конь понес, взбрыкнул на краю оврага и выбросил всадника из седла. А дальше все, как по писанному: падение, свернутая шея и скоропостижная смерть. Такое случается даже с лучшими наездниками, каким, собственно, и был покойный принц. Но, поскольку погиб он на глазах едва ли не всей своей свиты, увидеть в его смерти злой умысел было крайне сложно. Тем более, невозможно было понять, каким образом было совершено это преступление, если все-таки допустить, что это была не роковая случайность, а настоящее и к тому же удавшееся покушение.
О том, что как раз перед этими событиями, в город инкогнито наведались две сильные и опытные ведьмы, никто, разумеется, не знал, да и не мог знать. В Эриноре жило несколько довольно сильных и неплохо обученных колдунов, - двое из них даже входили в дворцовый штат, - но вот настоящих ведьм здесь не появлялось уже очень много лет. Травницы и целительницы, правда, встречались, но им было не под силу почуять кого-нибудь, наделенного подлинным ведьмовским даром. Магия же ведьм не похожа на колдовство, и заметить ее воздействие крайне сложно, если возможно вообще. Не обнаружили его и на этот раз. Просто конь понес. Взбрыкнул, где не следовало. А принц - увы - оказался к этому не готов...
Что же касается короля, то Георг был немолод и не так, чтобы очень здоров. Побаливал то тем, то этим. Недужил и, в конце концов, однажды попросту не проснулся после ночного сна. Отошел тихо. Без судорог и других очевидных симптомов отравления. И никакого злого колдовства, разумеется, тоже не было. Ни проклятия, ни убивающего заклятия. Просто король лег спать и уже не встал со своего смертного одра. Такое тоже случается. Медикусы так и сказали: на все, мол, воля божья. Однако, учитывая, что речь шла все-таки о правящем монархе, было учинено тщательное расследование, но и оно не выявило ни злого умысла, ни проклятия, ни следов яда. Тогда и был создан регентский совет - триумвират протекторов, - и было объявлено о скором созыве Коронного совета, ведь никакое королевство не может долго оставаться без короля, а значит, монарх должен быть избран из достойных кандидатур, раз уж прервалась вдруг прямая линия наследования.
Итак, все было выполнено по протоколу, и третьего сентября 1695 года в большом зале городской ратуши Эринора собрался Коронный совет, состоявший из двадцати пяти представителей самых знатных, богатых и влиятельных семей королевства, включая господ триумвиров, и по одному выборному представителю от второго и третьего сословий. На рассмотрение совета господа регенты выдвинули всего лишь одну заранее согласованную кандидатуру - графа Дернберга, внучатого племянника короля Георга Эринорского. На самом деле, родство было весьма отдаленным, так как граф являлся внуком не родного, а всего лишь двоюродного брата почившего в бозе короля. Однако близких родственников у покойного венценосца все равно не осталось, а Карл Дернберг был человеком недалекого ума, хотя и не являлся откровенным дураком, имел внушительную внешность, покладистый характер и кое-какие военные заслуги. Во всяком случае, не трус и смотрится молодцом. Собственно, с обсуждения этой кандидатуры, единственной и более чем естественной, как считали многие, и должно было начаться заседание Коронного совета, но ничего этого не случилось, так как совершенно неожиданно перед советом возник еще один кандидат, которого - если честно - никто, даже те, кто знал о ее существовании, не ожидал теперь увидеть в живых.
Герда появилась эффектно. В последнее время ей нравилось создавать вокруг себя ситуации, исполненные истинного драматизма, и как бы отсылающие к великим драматургам прошлого и настоящего. Еврипид, Шекспир... Где-то так.
- Господа, - сказала она, неторопливо шествуя по проходу между скамьями, на которых сидели члены совета, - а что это вы, простите мне мое женское любопытство, собрались здесь обсуждать?
Ее появление было, тем более, неожиданным, что вход в ратушу, вообще, и в большой зал заседаний, в частности, охраняли королевские гвардейцы. Впрочем, члены совета не знали, - просто не могли знать, поскольку такого в Эриноре не случалось уже много лет подряд, - что охрану снимали не наемники графа ди Гравина, а сильные колдуны - Марцелла вен Буриш и Карл Григ. Они же взяли сейчас под контроль всю ратушную площадь. Господин Григ поднялся для этого на Часовую башню, а госпожа вен Буриш встала у парадного входа в здание. За ее спиной, скрестив алебарды, стояли бойцы Берта дела Магре, переодетые в форму гвардейцев короля. Два великана в цветах королевского дома Ренаров и богато одетая знатная дама - чего, кажется, проще? Но это, если смотреть со стороны, не зная и не имея возможности узнать о некоторых важных обстоятельствах. Два колдуна уровня Карла и Марцеллы намертво перекрыли доступ в здание ратуши и в зал заседаний, где проходило сейчас заседание Коронного совета.
- Прошу прощения, госпожа де Фаен, - К ее удивлению, Мориц Саган узнал Герду даже спустя столько лет, - но здесь проходит заседание Коронного совета, и вам придется покинуть зал так быстро, как сможете.
"Надо же, какой куртуазный и... памятливый".
- Напротив, герцог, - доброжелательно, но с оттенком превосходства, улыбнулась Герда, - именно мне и особенно сейчас следует здесь присутствовать с тем, чтобы помешать вам, господа, совершить роковую ошибку.
- О какой ошибке вы говорите, мадемуазель? - нахмурился граф Эмих, одновременно останавливая жестом руки секретаря, попытавшегося было встать со своего места.
- О той, за которую можно не сносить головы, - мило улыбнулась Герда. - Но к делу!
- Кресло! - щелкнула она пальцами, и двое наемников маршала дела Магре тут же принесли ей тяжелое кресло, в котором обычно сидел король Эринора, посещая этот зал во время тех или иных торжественных мероприятий.
Как ни странно, никто не возразил. Похоже, до всех присутствующих начинала доходить простая истина: такие женщины, как эта, просто так, - без повода и, тем более, без опасений за свою жизнь и здоровье, - так нагло себя не ведут. А то, какой они видели сейчас Герду, ей было хорошо известно. Она ведь сама выбирала наряд - темно-синее платье, расшитое золотой нитью, - и сапфировую парюру, включавшую среди прочего золотую тиару, украшенную крупными бриллиантами и сапфирами и подозрительно напоминавшую королевский венец. При ее красоте и необычном цвете волос и глаз, все это производило на людей мгновенное и, в целом, неизгладимое впечатление, в особенности, учитывая проецируемое ею вовне впечатление надменного высокомерия, опасной силы и уверенной самодостаточности.
- Итак, граф, - обратилась она к сенешалю двора, - вы спросили меня, о какой ошибке я веду речь. Позвольте мне представиться, и вы все поймете.
- Прошу вас, сударыня, - кивнул граф Эмерих, начинавший, судя по всему, понимать, о чем сейчас пойдет речь.
- Извольте, - улыбнулась Герда. - Большинство из вас, господа, меня не знают или не помнят. Но герцог Саган не ошибся, назвав меня госпожой де Фаен. Действительно, шесть лет тому назад я посещала ваш чудесный город под этим именем. В ту пору я сопровождала сестру императора Кассия княгиню де Ла Тремуй. Но на самом деле, кое-кто здесь может быть помнит другое мое имя. Герда Гемма - так меня звали в детстве, и по официальной версии я была дочерью покойного барона Гемма и не менее покойной его супруги Александры-Валерии Гемма, урожденной эдле ди Чента.
Это имя вызвало шум в зале. Вряд ли здесь находился хотя бы один человек, не знакомый с историей непутевой дочери барона Геммы. Другое дело, что правду знали немногие, если кто-нибудь вообще был посвящен в тайну ее рождения со всеми необходимыми в этом вопросе подробностями. Тем не менее, история была не из тех, что проходят незамеченными. Вот зал и оживился. Однако, всегда есть те, кто умнее других. Чья интуиция сильнее, а воображение богаче. Даже не зная деталей дела, эти люди способны уловить его суть и сформулировать правильные вопросы.
- А на самом деле? - спросил герцог Саган.
- Я дочь Александры-Валерии Геммы и Георга Эринорского.
- Незаконнорожденная дочь, - уточнил граф Горм, который, по всей видимости, знал, как минимум, часть ее истории.
- Ошибаетесь, господин граф, - покачала головой Герда, - я признанная и узаконенная дочь покойного короля.
- Господин Цвирг! - не оборачиваясь, позвала она, и тогда от дверей, где расположилась неизвестно как проникшая в зал группа людей, отделился высокий сутулый старик в черной мантии советника и пошел шаркающей походкой по проходу.
- Это, если кто-нибудь из присутствующих не знает, городской нотариус Эринора Николай Цвирг, - пояснила Герда, но объяснение это явно было лишним. Мэтр Цвирг был известной в городе личностью, как-никак полста лет на посту, а за такой срок у него по тем или иным делам всякий уважающий себя человек успел побывать. Город большой, разумеется, да и королевство немаленькое, но, сколько бы ни было в столице нотариальных контор, городской нотариус в Эриноре один, и это мэтр Цвирг.
- Мэтр, - повернулась к старику Герда, - будьте любезны, объясните господам Коронному совету суть дела.
- Как будет угодно вашему высочеству, - поклонился Герде старик, затем выпрямился и посмотрел на председательствующих в совете господ триумвиров:
- Я свидетельствую, - возвысил он голос, медленно оборачиваясь к залу, - что третьего января 1669 года по Григорианскому календарю или пятнадцатого декабря 1668 года по Юлианскому календарю у баронессы Александры-Валерии Геммы урожденной ди Чента родилась дочь "Герардина Аделаида ди Чента, так же известная, как Герда Гемма". Вот документ, подтверждающий это событие, - вынул он из висевшей у него на плече кожаной сумки пергаментный свиток. - Я лично составил этот документ и скрепил его своей подписью и печатью. Свидетелями рождения девочки были госпожа Луиза Бергер - повитуха из госпиталя Святого Гуго Ренна при соборе Всех святых, мэтр Мате Камараш - личный медикус покойного короля Георга Эринорского и госпожа Анна Розар, известная ныне как графиня де Винкенс. Все трое подписали сей документ, а мэтр Камараш и госпожа Розар скрепили его своими печатями. Позже, а именно 18 января 1669 года по Григорианскому календарю настоятель собора Всех Святых отец Амвросий провел над девочкой обряд крещения...
По мере того, как старый нотариус неторопливо излагал историю Герардины Эринорской, подтверждая при этом свои слова неоспоримыми доказательствами в виде документов и личных свидетельств полутора десятков знатных или не слишком знатных господ, в зале нарастало тяжелое напряжение, в любой момент готовое разразиться криками ликования или возмущения.
- Таким образом, - закончил свою речь мэтр Цвирг, - я имею честь представить господам совету признанную и узаконенную внебрачную дочь почившего в бозе его величества короля Георга Эринорского первого своего имени ее высочество Герардину герцогиню Эван-Эрнхеймскую принцессу Эринорскую.
Несколько минут в зале стояла мертвая тишина, которую решился нарушить, да и то не сразу, один лишь сенешаль двора граф Эмих:
- Значит, у нас есть законная наследница, и любые дебаты на эту тему избыточны! - сказал он вслух, и зал взорвался криками торжества...
Законный правитель, да еще и женщина, что может быть лучше для королевства и власть предержащих. Знай эти люди, кого именно они только что возвели на престол, не стали бы радоваться. Напротив, для всех них настало время посыпать головы пеплом...

Историю пишут победители. Историю Золушки рассказала придворному библиотекарю Старая Королева. К тому времени, когда она поведала юному книгочею историю своей любви, никого из свидетелей тех событий уже не было в живых. Умер ее муж - принц-консорт, умерли слуги и придворные, горожане и все до одного обитатели особняка на Липовой аллее. А дети и внуки королевы успели состариться и уже не помнили всех подробностей своего далекого детства. Наверное, поэтому ее история показалась библиотекарю настолько свежей и восхитительной, что, испросив разрешение у той, кто много лет подряд правил железной рукой королевством Эринор, он напечатал рассказ в журнале. И в этом рассказе, как и в жизни, было все: и бедная сиротка, и мачеха, изнурявшая ее непосильным трудом, и злые сестры, и разумеется, принц, который полюбил ее за красоту и кроткий нрав и, в конце концов, сделал своей королевой...
Неизвестный источник



Конец


Январь-Июнь 2020
Индикт - Юлианский календарь (Старый стиль).
Ордонансы - королевские указы во Франции и Англии, имевшие силу государственных законов.
Узаконенный - родитель этого бастарда не только признал его своей кровью, но и добился от монарха королевского указа на признание. В таком случае незаконнорожденный берет настоящую фамилию родителя, его герб, и встраивается в очередь наследования согласно своему возрасту. Соответственно, если сам монарх признает свою дочь, то ему не нужно ничье разрешение.
Нечто вроде генуэзской школы фехтования генуэзскими абордажным мечом, корабельным палашом и специальными ножами для метания и боя.
Veni, vidi, vici - Пришёл, увидел, победил. По сообщению Светония, эту фразу несли перед Цезарем во время его понтийского (третьего из пяти) триумфа в Риме. Этим диктатор отмечал не события войны, как обычно, а быстроту её завершения.
16 футов - около пяти метров.
То есть, 20-25 кг.
Эманация - истечение чего-либо откуда-либо, появление чего-либо в результате выделения из чего-либо более сложного; то, что возникло, появилось в результате такого истечения.
Трансцендентный (от лат. "переступающий, превосходящий, выходящий за пределы") - термин, характеризующий то, что принципиально недоступно опытному познанию.
Два золотника - примерно 2.5 гр.
300 фунтов - это несколько меньше 130 килограммов. Между тем, известно, что вес груза не должен превышать трети от веса лошади. Учитывая, что идти придется через горы, четверть представляется более подходящей нагрузкой.
130 фунтов - примерно 60 кг.
Кончар - меч с прямым, длинным (до 1,5 метров) и узким трёх- или четырёхгранным клинком, которым можно действовать, как копьем прямо из седла.
Парюра (ювелирный гарнитур) в широком смысле подразумевает широкий набор украшений - диадему, тиару, гребень, бандо (драгоценную ленту для волос), колье, ожерелье, серьги, броши, большую брошь для украшения корсажа платья, браслеты и кольца.
Потаж - густая похлебка с мясом и овощами.
Менгир - простейший мегалит в виде установленного человеком грубо обработанного дикого камня или каменной глыбы, у которого вертикальные размеры заметно превышают горизонтальные.
Мегалиты - сооружения из огромных каменных глыб, характерные в основном для IV--III тыс. до н. э. в Европе, либо позднее в Азии и Африке.
Дольмены - древние погребальные и культовые сооружения, относящиеся к категории мегалитов. Название происходит от внешнего вида обычных для Европы конструкций - приподнятой на каменных опорах плиты, напоминающей стол.
Миля равна примерно двум километрам, а верста всего лишь чуть-чуть больше километра.
Хазтаракань - реальное название Астрахани в средневековых летописях.
У слова одр два значения и оба устаревшие: 1. Постель, ложе; 2. Повозка или носилки для перемещения покойного.
Сарматская равнина - итальянское название Восточно-Европейской равнины.
В путешествии Данте по Аду и Чистилищу, описанию которого посвящены первые две части "Божественной комедии", спутником и проводником Данте был латинский поэт Вергилий.
Клыч - рубяще-колющая сабля, которая использовалась как пешими воинами, так и всадниками. Длина клинка колебалась от 60 до 90 см, но чаще составляла 70--75 см.
Автор не уверен, что у настоящих стругов имелись палуба и трюм (скорее всего, их не было), но в этой вселенной все так и обстояло.
11 фунтов равны 5 кг.
2 фута равны примерно 60 см.
То есть, где-то 900 грамм.
Реприманд - неожиданность, неожиданный оборот дела.
1 шкалик = 161,5 миллилитра.
Леваши - толченые, упаренные с патокой и высушенные в печи ягоды.
Куверт - термин, обозначающий полный набор предметов для одного человека на накрытом столе. В куверт входят столовые приборы (ножи, ложки, вилки), тарелки, бокалы, салфетка.
Герда перефразирует известную латинское выражение "Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо" (лат. Homo sum, humani nihil a me alienum puto) - фраза из комедии римского писателя Теренция "Самоистязатель". Среди прочего, выражение может означать: говорящий, как и все прочие люди, не чужд человеческих слабостей и заблуждений.
Русская тройка - это единственная в мире разноаллюрная запряжка. Коренник - центральная лошадь - должен идти быстрой чёткой рысью, а пристяжные - лошади сбоку - должны скакать галопом. При этом развивается очень высокая скорость 45-50 км/ч.
Вымесок - выродок.
Per Aspera Ad Adultera - через тернии к прелюбодеянию, перифраз известной латинской фразы Per Aspera Ad Astra - через тернии к звёздам.
13-14 килограмм.
Кром (кремль, детинец) - в данном случае, замок.
Здесь имеется в виду редкое значение термина - несостоявшаяся жена. Связка соломы у русских, немцев и ряда других народов служила символом заключенного договора: выдачи замуж или купли-продажи. Сломать солому означало разорвать договор, разойтись.
Самым большим кольцом укреплений, охватывавших весь Новгород по обе его побережные части - Софийскую сторону и Торговую сторону, были валы и стены так называемого "окольного города" или острога.
Четыре чарки - примерно 0.5 л.
Владычный двор - крепость внутри крепости, укрепленная резиденция князя внутри кремля.
Cui prodest - кому выгодно? (лат.).
По-видимому, названа по ассоциации с горлатной шапкой. Шапка горлатная - высокий парадный головной убор цилиндрической формы с бархатным или парчовым верхом.
Гриди - то же, что и гридни, телохранители, дружинники.
В фехтовании - колющий удар, нанесённый в соответствии с правилами.
Бекон.
Кафф - украшение для ушей, которое позволяет украсить не только мочку, но и другие части уха, а также висок, шею и волосы.
Нотебург - Шлиссельбург, Орешек.
Magna res est amor - Великая вещь любовь (лат.).
Вымышленный орден Великого княжества Гардарика.
Анна Новгородская - супруга великого князя Ярослава I Владимировича - была дочь шведского короля Олафа Скетконунга. На своей родине она была известна под языческим именем Ингигерды. Христианским ее именем, которым она называлась в России, было Ирина.
Панцирный боярин - в Великом Княжестве Литовском и в Польском королевстве аналог служилого дворянина, что-то вроде шевалье или кавалера.
В этой вселенной аналог баронского титула.
Ушкуйники - новгородские пираты. Летописи дают ушкуйникам имя поморов или волжан. Вольные люди, входившие в вооружённую дружину, снаряжавшуюся новгородскими купцами и боярами и занимавшуюся торговым промыслом и набегами на Волге и Каме; повольники (на Руси XIV--XV вв.), охраной приграничных территорий Великого Новгорода.
Барбакан - фортификационное сооружение, предназначенное для дополнительной защиты входа в крепость.
Цитадель - в данном случае внутреннее укрепление крепости, имевшее самостоятельную оборону.
Палас - жилой дом во дворе большого замка, со всеми удобствами для проживания в условиях отсутствия осады замка (в условиях осады семья лорда переселялась в цитадель замка).
Цвингер - в фортификации обозначает свободное место среди укреплений, например, пространство между идущими параллельно крепостными стенами.
Mon cher - мон шер - моя дорогая (фр.).
В данном случае, имеется в виду древнеримское значение этого слова. В Древнем Риме криптой называлось любое сводчатое подземное или полуподземное помещение.
Si vis pacem, para bellum - Хочешь мира - готовься к войне (лат.).
Жуир - весело и беззаботно живущий человек, ищущий в жизни только удовольствий.
Кром - то же, что и кремль.
В Древнем Риме, первая ночная стража - с 6 до 10 вечера.

321