Панченко Сергей Анатольевич
Себ



Глава 1

Себастиен трясся в своей двуколке по неровной колее дороги, проходившей вдоль полей принадлежавших его семье. На сердце у него было радостно оттого, что он видел, каким прекрасным уродилось зерно в этом году. Легкий ветер колыхнул поле, разбегаясь по нему волнами. Тяжелые колосья лениво повиновались ветру. Если бы Себастиен когда-нибудь видел море, то он непременно заметил бы сходство между пшеничными и морскими волнами.
Парень спрыгнул с телеги и сорвал колос. Выпотрошил зернышки в ладонь и забросил их в рот. Зерно было еще мягким. Ему оставалось спеть не меньше недели. Себастиен уже изнывал в ожидании работы. Он несколько раз обтачивал лезвия косилки, по нескольку раз смазал салом все механизмы косилки. Почему ему так не терпелось приступить к этому тяжелому труду? Все просто. Дело было в Джулии. Дочери их соседей-фермеров. Девушка была хороша собой, и Себастиен уже давно испытывал к ней чувства. Но последние два неурожайных года не позволили ему сделать ей предложение. Себастиен очень опасался, что Джулия примет предложение другого парня, из какой-нибудь более удачливой семьи, и почти всю осень он слонялся неподалеку от дома семьи Джулии, готовый осадить любого нахала.
Сама Джулия ни разу не дала понять, готова ли она связать жизнь с Себастиеном. Парень считал, что девушка просто выторговывает для семьи большое приданное. Наверное, так оно и было. Ну что ж, в этом году она его точно получит. Себастиен уже рассчитал все до сантима. Сколько зерна придется вернуть дуче, за то что он дал им семян, сколько уйдет в продовольственный сбор для вечноголодных людей из верхних миров, сколько зерна просто продадут и припрячут деньги на всякий случай, сколько оставят на семена и наконец, сколько останется Себастиену, на приданное. Оставалось немало. Часть зерна из приданного он решил продать и купить радиоприемник. Уж с таким добром ему любая невеста будет рада.
Сложные устройства не делали в мире, в котором жил Себастиен. Их все привозили из верхнего мира. Продавались они в магазине принадлежащем дуче, человека поставленному властями из верхних миров. Себастиен не мог даже представить принцип, на котором работали эти чудо-устройства. Ценились они очень дорого. Радиоприемник, к которому Себастиен приценивался уже не раз, стоил три коровы или двенадцать телег зерна. Но он того стоил. Приемник ловил радиостанцию дуче, которая передавала новости, объявления и конечно же песни. Таких песен в нижнем мире не пели, все они были сложены людьми из верхних миров. Песни были настолько не здешними и оттого манящими, что молодой парень считал верхние миры каким-то совершенно другими, чистыми и почти божественными.
Себастиен знал, что в верхние миры никогда не попадет. Каждый рождается и умирает в своем мире. Но ему так хотелось заглянуть в них хоть одним глазком. Но даже дуче не позволено было попасть туда, куда уж ему, простому фермеру.
Оторвал Себастиена от мыслей приближающийся гул, который напоминал жужжание майского жука над ухом. Источник гула не появлялся, однако становился все отчетливее. Молодой человек остановил повозку и приложив ладонь ко лбу принялся рассматривать небо. Через мгновение он увидел со стороны солнца приближающуюся точку. За точкой тянулся шлейф черного дыма. Точка быстро приближалась и вскоре стала похожа на гигантского черного жука блистающего полированными боками. За спиной «жука» горело красное пламя. Себастиену хватило ума понять, что «жук» есть летательный аппарат из верхнего мира, и который сейчас, скорее всего упадет, и очень даже вероятно, что на их поле. Однако, предпринять что-то Себастиен не мог. Он с открытым ртом стоял и смотрел на падающую стальную тварь. В какой-то миг от аппарата отделилась точка, над которой раскрылся купол, напомнивший спелое семя одуванчика.
Себастиену вдруг показалось, что аппарат падает прямо на него. Он резко дернул за поводья.
— Нно! Давай, пошла кляча.
Бедная, тощая кобыла, над которой уже не раз заносился нож мясника, и которая до сих пор жила только за прошлые боевые заслуги, припустила рысью. Вой падающего аппарата превратился в рев. Себастиен обернулся. Страшная морда «зверя» смотрела прямо на него вытаращенными глазами. Суеверный страх подсказал парню, что это прилетели за ним.
«Жук» обогнал повозку, и пролетев еще метров пятьдесят упал в поле. Вначале вверх подлетела земля, поднятая чудовищным столкновением. Аппарат пробороздил некоторое расстояние вперед, разваливаясь на ходу. Затем раздался взрыв огромной силы. Себастиен упал на дно двуколки и закрыл уши руками. Он почувствовал, как испуганная лошадь понесла, несмотря на свой пожилой возраст.
Молодой человек приподнял голову. Лошадь неслась по пару, совсем недавно прокультивированному отцом Себастиена. Сзади, разгоралось пламя разбитого летательного аппарата. Пожар чадил черным дымом. Хорошо, что он не упал на их пшеничное поле. Иначе на свадьбу и в этом году можно было бы не рассчитывать. Да что там свадьбу. Долги бы их так опутали, что еще лет пять пришлось бы рассчитываться с конторой дуче. Остатки «жука» протаранив землю свалились в овраг, где жарко догорали.
Себастиен попытался остановить кобылу, но та совершенно обезумев, гнала вперед напропалую. Ее копыта проваливались в рыхлую, вспушенную культиватором землю, изо рта пошла пена. Она, наконец, оступилась и упала. Двуколку занесло и перевернуло. Ее борт пребольно ударил Себастиена по голове. Парень на миг потерял сознание.
Горячая земля прижгла щеку. Себастиен поднялся, сплевывая попавшую в рот землю. Бока кобылы ходили ходуном, глаза закатились, из горла доносилось хрипение. Себастиен нашел в разбросанном хламе нож, помолился деве Марие и всадил острие в горло скотине. Горячая кровь окатила ладонь. Себастиен прорезал горло наскозь и только потом встал и огляделся.
Напрасно он радовался тому, что огонь не попал на пшеничное поле. В овраге раздался взрыв и горящие части аппарата разлетелись далеко в стороны. Себастиен сорвал подстилку из мешковины и бросился спасать урожай.
Горящая деталь упала в трех метрах от края дороги, прямо в пшеницу. Сухие соломины мгновенно подхватили огонь. Пламя разбегалось по кругу от эпицентра. Не помня себя от страха за урожай, Себастиен вбежал в расползающийся круг и принялся махать мешковиной. Пламя сбивалось с одного края, но разгоралось за спиной. Молодой человек так неистово махал мешковиной, что не заметил, как ему пришла подмога. Странно одетый человек сбивал пламя своей кожаной курткой. Вдвоем у них с трудом получилось остановить пламя.
Себастиен, прежде чем благодарить незнакомца, несколько раз прошелся по окружности выжженного пятна, устраняя любые признаки тления. Незнакомец тоже пытался помогать, загребая тяжелым ботинком пепел от края кострища. Он первым нарушил молчание.
— Это твое? — Он махнул на колышущееся пшеничное поле.
— Наше, моей семьи. — Пояснил Молодой человек. — А вы кто?
Незнакомцу на вид было больше тридцати. Прямой нос, большой волевой подбородок, острый взгляд выдавали в нем человека как минимум героической профессии.
— Я, пилот, военный. Потерпел крушение. Техника подвела. Я сожалею, что упал на урожай вашей семьи. Если бы машина меня слушалась, я бы непременно увел ее в сторону.
— Ничего, ничего. — Примирительно сказал Себастиен, отчасти из-за того, что он испытывал благоговение к людям из верхних миров. — Почти ничего страшного не случилось. Пожар удалось потушить. Если ваш аппарат больше не взорвется, то и ладно.
— Больше не должен, у меня в люльке только одна ракета оставалась. Она, наверное, и взорвалась. Но хочу тебя предупредить, что оставаться возле вертолета опасно. Нам лучше уйти отсюда пораньше.
— Не, я не могу. У меня лошадь запалилась, пришлось ее прирезать. Я отца дождусь. Он теперь увидит, что здесь горит и непременно прискачет. Надо погрузить кобылу. Не червям же оставлять столько мяса. — Себастиен приложил ладонь ко лбу и глянул на дорогу, надеясь уже увидеть телегу отца.
На дороге никого не было. Пилот, прихрамывая пошел в сторону оврага, к которому вела борозда усеянная осколками его летательного аппарата. Себастиен заметил, как по штанине мужчины сочится кровь.
— Вы ранены?
— А, пустяк. Немного порезало. Жаль, что вся аптечка осталась в кабине. Я бы сейчас перемотал.
— Да не беда. — Засуетился Себастиен, готовый помочь человеку. — Я много раз резался сильно, особенно на сенокосе. Матушка научила меня лечить такие раны.
— Да? — Заинтересованно спросил пилот. — И как же?
— Задерите штанину. — Попросил Себастиен.
Пилот осторожно приподнял разорванную и мокрую от крови штанину. Глазам мужчин предстала глубокая рваная рана. Мышцы голени бы рассечены почти наполовину. Себастиен немного качнуло от увиденного зрелища. Видимо, он побледнел, потому что пилот с усмешкой посмотрел на него.
— Справишься?
Себастиен собрал всю волю в кулак.
— Да, без проблем. Вы только не кричите сильно.
— Обещать не буду, но постараюсь.
Себастиен собрал полные ладони золы от сгоревших стеблей пшеницы и потрусил их на рану. Кровь мгновенно впиталась в золу, и стала меньше сочиться.
— Зола останавливает кровотечение.
Себастиен подошел к плотной стене пшеницы и сорвал несколько охапок. Он оторвал от них корни и колосья и дал их в руки пилоту.
— Мните, теребите стебли так, чтобы они стали мягкими, но не ломайте.
— Хорошо, понял. — Согласился пилот и принялся осторожно разминать стебли.
— Можно и порезче, а то до ночи не управимся.
— Как скажешь.
Пилот принялся мять солому активнее. Себастиен спустился к краю оврага и нарвал листьев подорожника. Обтер их о свою домотканную рубаху, убедился, что они достаточно чистые и вернулся к мужчине. Попросил его подержать листья подорожника, а сам привычными движениями отбил солому до состояния ткани.
— Теперь, все готово. Вам осталось только терпеть.
Себастиен, как заправский сельский знахарь, на раз зашивающий мужиков после охоты на медведя, стянул две половины раны вместе и положил на них сверху листья подорожника. Снова потекла кровь. Пилот только охнул и поднял лицо к небу.
— Придержите рану. — Попросил пило Себастиен.
Пилот, пыхтя и охая, сжал ладонями ногу. Юноша вскочил и разорвал мешковину, которой тушил огонь на две полосы. Поверх раны он положил размягченную солому и стянул этот хитрый компресс лентами из мешковины, выше и ниже раны.
— Болит? — Участливо спросил Себастиен пилота.
— Как думаешь? — Морщась от боли ответил тот.
— Сейчас, я мигом.
Себастиен вскочил и убежал снова к оврагу. Он нашел растение с бело-фиолетовыми цветочками. Покружился возле него, пытаясь сориентироваться по стороне света. Сорвал три листочка с одной стороны растения.
— Это что? — Удивленно спросил пилот.
— Это дурман. У него с одной стороны листья ядовитые, а с другой стороны — дурманящие. Конечно, если их тоже переесть, то можно так же кони двинуть.
— А мне то они зачем? — Снова удивился пилот.
— Пожуйте их немного, и положите за губу, но не глотайте ни в коем случае. Скоро вы почувствуете, как боль проходит, и вам станет хорошо.
— Всецело полагаюсь на твой опыт. — Сказал пилот, забирая из рук юноши листья. — А как тебя зовут, кстати?
— Себастиен, а вас?
— К сожалению, я не могу представиться, в твоих же интересах.
Себастиен немного опешил.
— Почему?
— Не задавай мне эти вопросы. Скажи лучше, у вас можно где-нибудь спрятаться так, чтобы ваши власти меня не нашли?
В голове Себастиена смешались все мысли и представления. Ему было совсем не понятно, зачем человеку из верхнего мира прятаться от дуче, который был на несколько порядков ниже по социальному статусу даже самого затрапезного жителя верхнего мира. Да завались сейчас этот пилот в дом к самому дуче, тот ему бы и жену свою отдал, будь она у него на самом деле, лишь бы тому все понравилось. Определенно, что-то было не так с этим пилотом.
— Ну, как, спрячешь меня? — Переспросил пилот озадаченного Себастиена.
— О, отец едет! — Юноша показал пальцем на поднимающуюся пыль.
Отец спрыгнул с телеги с тревожным выражением лица.
— Отец, это пилот из верхнего мира. Его летательный аппарат потерпел катастрофу. — Себастиен представил пилота.
Отец Себастиена, Хосе испытал неловкость перед такой значительной фигурой и не знал как повести себя, то ли пожать руку, то ли припасть на колено. Пилот протянул руку Хосе и позволил тому принять решение.
— Ваш сын очень помог мне с раной. Спасибо.
— Ой, он у нас такой смышленый мальчик. — Хосе был не в своей тарелке.
— Отец, лошадь издохла, запалилась, я перерезал ей шею.
— Ага, хорошо, сейчас подберем.
— Я вам признателен, добрые люди, но покажите мне, где у вас здесь можно спрятаться. — Снова попросил пилот.
Отец Себастиена ничего не понял, и вопросительно посмотрел на сына. Ему тоже было непонятно от кого мог прятаться столь уважаемый человек.
— Поверьте мне, вам лучше держаться от меня подальше. Кто бы вас не спросил про меня, лучше всего говорить, что вы меня не видели. Потому что если вы признаетесь, что видели меня, у вас могут возникнуть проблемы и весьма серьезные. Покажите мне, в какой стороне у вас лес.
Себастиен и Хосе вытянули руки в сторону горизонта.
— Но пешком туда не меньше суток ходьбы, а вам и того больше, с раной-то. И еще, в лесу у нас лихой народ водится. Себя именуют свободными, а по сути, обыкновенные бандиты. Грабят, убивают, нормальные люди к лесу близко не подходят. Даже дуче на своем броневике не любит туда ездить.
— Тем лучше для меня. Спасибо вам огромное, листья дурмана очень помогли мне. Я снова чувствую себя полностью дееспособным. Приятно было познакомиться с хорошими людьми. И запомните, вы меня не видели.
Себастиен и отец согласно покивали головами и уставились в спину прихрамывающему пилоту. Юноша имел удовольствие и раньше видеть людей из верхнего мира, когда подрабатывал на складе у дуче. Они прилетали на склад на огромных транспортах, чтобы забрать урожай. Люди из верхнего мира водили машины, которыми собирали зерно, овощи, фрукты, руду и уголь. Насколько успел их понять Себастиен, так это то, что для них люди из нижнего мира были кем-то вроде дрессированных животных, обученных выращивать урожай. Они вели себя высокомерно и всячески давали понять, что не опустятся до разговора с низшими существами. Себастиена это не сильно задевало, так как он с молоком матери впитал всю иерархию общества. Юноша во все глаза рассматривал людей из другого мира силясь разглядеть в них то, что так сильно отличало их от него самого. Не разглядев внешних отличий, он уверовал, что вся разница внутри. Ну не могут такие же люди как он производить настолько совершенные технические устройства.
Пилот хромал и покачивался. Может быть, он немного перебрал с дурманом? Хосе и Себастиен не торопились уходить. Как видно, не зря. Пилот прошел еще немного, споткнулся и упал, попытался подняться и не смог. Отец с сыном бросились ему на помощь.
Лицо пилота покрылось испариной. Ко лбу и щекам прилипла сухая трава. Себастиен подсунул под губу палец и вынул из под нее жеваные листья дурмана.
— Чтоб не сглотнул. — Пояснил он. — Подгоняй телегу, домой отвезем.
Матушка заохала когда увидела торчащие из телеги ноги дохлой кобылы.
— Да брось ты жалеть ее, нам ее чуть ли не на свадьбу подарили. — Успокоил жену Хосе. — Смотри, у нас тут кое-кто интереснее есть.
Хосе откинул борт телеги и матушка увидела чужестранца.
— Это пилот, машина которого упала рядом с нашим пшеничным полем. Поранился сильно и потерял сознание.
— А что нам делать-то с ним? — Матушка подошла к телеге и с любопытством посмотрела на безмолвно лежащего пилота.
— Ну как что, выходить. Авось зачтется нам, там? — Хосе показал наверх, совсем не имея ввиду небеса, а простую благодарность жителя верхних миров. — Только он странный немного. Не хотел чтобы мы ему помогали, говорил, что опасно для нас может быть. Он сам решил в лес уйти, но прошел несколько шагов и свалился.
— А может, и правду он говорил? — Засомневалась матушка.
— А что ты предлагаешь? Избавится от него?
— Ой, что ты, боже избавь от греха такого.
— То то и оно, Себастиен, неси его домой, а ты — обратился он к жене. — не вздумай болтать никому, что у нас этот человек, поняла?
— Поняла, поняла. Вот уж не знаю к худу это или к добру?
Пилота положили на одеяло, подняли и понесли в дом. Мужчина вдруг заговорил громкими, отрывистыми фразами и так же резко замолк. Перепуганная матушка принялась истово молиться.
Мужчину уложили в прохладной комнате. Ему расстегнули куртку и китель, не решившись снять их совсем. Себастиен обратил внимание на кожаный ремень перекинутый через плечо, который соединялся с кожаной сумкой из которой торчал странный предмет. По виду, железный, с рукоятью отделанной деревом. Юноша притронулся к нему и почувствовал холодный металл. Себастиен отдернул руку. Предмет казался опасным.
До вечера Себастиен с отцом разделывали лошадь и готовили из нее солонину. Старая кобыла имела жесткое мясо, годившееся в пищу только в очень тяжелые времена. Последние остатки мяса досаливали уже при свете костра, на котором матушка готовила потроха для ливерной колбасы. Матушка зашла в дом и в ту же секунду выбежала с глазами, словно она увидела привидение.
— Очнулся, очнулся! Воды просит! — Закричала она.
— Да тише ты. — Рыкнул на нее Хосе.
Себастиен и отец отложили в сторону ремни мяса и вошли в дом. В свете керосиновой лампы, лицо пилота казалось совсем бледным.
— А, добрый вечер мужики. Зря вы меня сюда притащили, лучше отвезите меня к вашему дуче, вам тогда ничего не будет. — Он откинулся на подушку и закрыл глаза.
— Заговаривается. — Заключил Хосе. — Крови много потерял.
— Воды. — Тихо произнес пилот.
— Я знаю, что ему нужно. — Сказал отец и исчез в темноте дома.
Себастиен остался. Пилот повернулся в сторону парня.
— Увози меня, не надо меня жалеть. — И снова в бессилии откинулся на подушку.
Вошел отец, держа в руках глиняный кувшин. Себастиен учуял запах вишневой настойки.
— Зачем это? — Спросил он отца.
— Кровь восстанавливает. Мне в юности довелось поработать в шахте, и не раз приходилось людей из под завалов доставать, так вот первым делом вино давали, чтобы кровь восстановить.
Хосе приподнял голову пилота, тот вопросительно посмотрел в глаза отцу.
— Пей. — мягко приказал отец.
Пилот приложился к краю кувшина. Он сделал несколько жадных глотков, приняв алкоголь за воду, а может ему было все равно что пить, лишь бы мокрое. Наконец он оторвался от кувшина и отер губы.
— Уффф, кажется это было, что надо. Спасибо отец. Я уже чувствую, как сила начинает растекаться по организму. А теперь, везите меня в лес.
— Нет, лучше дождаться утра, а лучше еще неделю полежать, не вставая. — Предложил Хосе.
— Нет. — Строго сказал пилот и морщась от боли, сел на кровати. — Вы мне помогли, теперь я обязан вывести вас из-под удара.
— Какого удара? — Не понял Хосе.
— Не все так хорошо и благостно в верхних мирах. Тяжелые времена наступили там. За мной охотятся, а когда найдут — убьют, и всех тех с кем я общался тоже, потому как мог зародить зерно инакомыслия в ваших неокрепших душах. Уяснили?
— Не совсем, вы хотите сказать, что пошли против власти? — Догадался Себастиен.
— Ну вот, уже заронил. А ты догадливый парень. Если выживу, предложу тебе вступить в нашу ячейку. А пока, если хотите жить, вывозите меня. — Пилот неуверенно встал на ноги.
Себастиен кинулся поддержать его.
— Ого, кажется голова кружится у меня совсем не от слабости.

Настойчивая трель передающего устройства не давала Хорхе Мендесу пребывать в состоянии спокойного сна. Вчерашняя крепкая попойка, закончившаяся только под утро, не позволяла дуче найти в себе силы встать и принять сообщение. Если бы кто-то видел дуче со стороны, то его, наверное, позабавили попытки ответственного лица проснуться. Хорхе двигал мышцами лица, вытягивая рот и поднимая брови. Мычал что-то невразумительное под нос, скидывал ногу с кровати, делая попытки слезть с нее. Но дальше этого у него не шло. Дуче снова засыпал. Его громкий храм на время перебивал трель переговорного устройства. Затем все повторялось.
Он бы так и не проснулся, если бы не вошла его горничная, седая старушенция, являющаяся дуче двоюродной теткой. Она тронула за плечо Хорхе. Это не помогло. Она принялась его трясти, а когда и это не помогло, дернула его за усы. Дуче резко сел и схватился за усы. Ничего не понимающим взглядом, в котором еще плескались остатки вчерашнего алкоголя он вылупился на горничную.
— Ты чего это дура себе позволяешь? — Спросил он строго, наполнив комнату нездоровым амбре.
— А ты не слышишь, как эта чертовка звенит уже битый час. Тебя же снимут с должности и не спросят.
До дуче дошло, что его уже давно беспокоит звонок переговорного устройства. Он оттолкнул старушку и бросился к трубке. Хорхе щелкнул тумблером, на пульте загорелась зеленая лампочка. Дрожащими руками он поднес «колокол» с динамиком к уху.
— Хорхе Мендес, дуче южной четверти у аппарата.
— Ты что, опять нажрался дуче? — Из трубки раздался искаженный помехами голос. Дуче никогда не знал, кто звонит, потому что все голоса казались одинаковыми.
— Нет, никак нет, в полях был, на шахтах. Смотрел, как подготовка идет к сбору урожая, чтоб все готово было у крестьян, чтобы не нуждались ни в чем.
— Да, да конечно, верю. — Ироничную интонацию говорившего дуче смог уловить. — Ты думаешь, что я не знаю о твоей пьянке.
Хорхе подозревал, что его контролируют, но не мог понять, как. Переговорное устройство было только у него, значит, его товарищи не могли настучать. Остается предполагать, что за ними следили откуда-то с небес. Верхние люди были изобретательны и вполне могли придумать что-нибудь этакое. Поняв, что отмазаться уже не получиться Хорхе сознался в своем грехе.
— Ну, я принял вчера совсем немного, но это было исключительно в лечебных целях. Сплю в последнее время весьма беспокойно, вот приходится делать различные настойки для успокоения нервов. Ягоды калины, цветы одуванчиков настаиваю, ромашку…
— Ну хватит уже знахаря из себя строить. Не для этого я битый час пытаюсь тебе дозвониться, чтобы выслушивать, что за гадость ты заливаешь себе внутрь. У меня для тебя ответственное задание. — Секундная пауза. — Готов выслушать?
Дуче придвинул ногой стул и сел на него.
— Готов.
— Задание очень серьезное. От того, как ты его выполнишь, будет зависеть твоя должность, а может и жизнь.
Хорхе боролся с желанием выключить переговорное устройство. Его начинало мутить, и голос из трубки только усугублял состояние. Дуче хотелось только одного, вернуться на свою кровать и забыться сном до самого вечера.
— Я готов. — Как можно бодрее сказал дуче.
— Тогда слушай. Вчера, в полдень, через барьер, в ваш мир залетел наш вертолет. Мои парни утверждают, что подбили его, и стало быть к вам он влетел на остаточной тяге.
— То есть, как подбили? — Даже сквозь пелену похмелья Хорхе понял всю несуразность информации.
— Это не твоего ума дело. Тебя не должны интересовать наши дела. От тебя требуется только выполнение наших приказов.
— Я понял, конечно, извините, что перебил.
— Вертолет упал в твоей четверти, примерно в квадрате аш семь, бэ четыре.
Дуче поднял глаза на карту и провел две воображаемые линии. Выходило в районе где проживали несколько семей фермеров.
— Мы не знаем, погиб пилот или нет, тебе нужно выяснить это. Если погиб, привези тело, или то, что от него осталось. Если он жив, привези его живьем, если будет сопротивляться — убей. И самое главное, если пилот общался с кем-то из местных, их тоже нужно всех убить.
— Как убить? — Опешил дуче. Остатки алкоголя выветрились из его головы. Он мог содрать последнюю шкуру с фермера, выпороть его публично, но убивать у него рука никогда не поднимется.
— А так, просто, приставишь ружье к башке и выстрелишь. Если я замечу, что ты пытаешься договоритьсяс пилотом, и тебя и всю твою семью пущу в расход. Поверь, у меня рука не дрогнет. Уяснил?
Если бы не стул, то дуче точно потерял опору. Только сегодняшним утром ему не хватало этих проблем. Не тем богам он произносил тосты вчера.
— Уяснил. — слабым голосом произнес Хорхе.
— Хорошо. Учти, пилот вооружен и владеет оружием не в пример лучше вас. О выполнении доложить.
— Слушаюсь. — Тихо сказал дуче в уже отключенный аппарат.
Хорхе подошел к окну, открыл ставни, позвал мелкого загорелого паренька, кормившего во дворе кур.
— Фернандо, иди сюда. — Голос болью разошелся по черепной коробке.
Мужчина охнул и оперся о стену.
— Тетя Мария, принеси мне кружку с настойкой, этого… — Дуче в голове взвесил, какая отрава быстрее вернет его к жизни, — облепихи!
Мальчонка подбежал к окну и молча ждал приказа.
— Ты это, собери всю мою кодлу, и скажи, чтобы мушкеты взяли. Дело серьезное.
Фернандо молча согласился и пустился выполнять задание. В комнату вошла тетка дуче, держа в руках кружку.
— Облепиховая? — Спросил Хорхе.
— Как просил.
Дуче взял, трясущимися с похмелья руками, кружку и сделал глубокий глоток. Затем отстранился, его передернуло. С усов капали желтые капли спиртного.
— Хорошо! — Сказал он и припал к кружке. В этот раз он допил до дна.
Когда он поставил кружку на стол, глаза его уже блестели, нос покраснел, и вид, в целом, был более боевой.
— Вот, я говорил, с похмелья надо только облепиховую пить, а при кашле, с ромашкой. У нас есть что поесть? — Вдруг перескочил дуче.
К обеду подошла вся его банда. Отчаянные парни, на которых дуче полагался в случае какой-либо заварухи. Хорхе, хоть и старался не доводить людей до греха, но иногда перегибал палку. Тогда начинались волнения среди людей, особенно склонны к этому были шахтеры. Рискуя ежедневно в своих шахтах жизнями, они привыкли к тому, что могут завтра умереть, а потому были более дерзкими и злыми. Тогда дуче прибегал к услугам своих людей. Только они имели огнестрельное оружие, которое и решало любые споры.
Хорхе обрисовал ситуацию, с которой им придется столкнуться. Напомнил про оружие пилота. Разгоряченная отвратительным пойлом, которое дуче берег для гостей, банда ничуть не испугалась одного вооруженного человека и рвалась выполнять задание. Хорхе мысленно помолился за то, что у него есть люди, готовые выполнить самую отвратительную работу.

Всю ночь Себастиен и раненый пилот тряслись по ухабистой дороге в большой телеге. В рассветных сумерках, скрытая в туманной дымке лугов, показалась стена леса. С детства юноша считал лес опасным местом. Отец рассказывал, что в его молодость, когда он начал строить дом для своей семьи, ему пришлось половину урожая пустить на то, чтобы соседи фермеры поехали вместе с ним валить лес. Хотя ничего и не произошло, но отец рассказывал, сколько страха он натерпелся по ночам.
— А зачем вам нужны разбойники? Люди они малоприятные и готов биться об заклад, нам они будут рады больше, чем мы им.
— Вот скажи мне Себастиен, кто у вас власть? — Спросил пилот.
— Ну, кто, дуче конечно.
— А что сделает дуче, когда ему прикажут поймать меня?
— Поедет ловить, наверно.
— Не наверно, а совершенно точно, если ему дорога его должность.
— Будьте уверены, еще как дорога. Дуче живет богаче всех.
— Значит, он уже едет меня ловить. Хорошо, если он не заметит следов моего пребывания в вашем доме. — Пилот немного помолчал и добавил. — Зря вы мне помогли, зря.
— Не переживайте, я уверен, что дуче не станет делать плохо моим родителям, все-таки у нас большие поля и просрочек никаких не было ни разу.
— Хороший ты парень, Себастиен. Ты просто относишься к жизни, но правильно. Нам бы такие не помешали.
— Да нас фермеров все за простаков держат. А вам это кому?
— Ладно, забудь, итак лишнего сболтнул.
Лошадь въехала под сень деревьев по еле видимой тропинке. Воздух наполнился ароматом прелой листвы, молодых побегов и утреннего тумана. Скрип телеги эхом перекатывался между деревьями. Себастиен смотрел во все глаза, пытаясь углядеть опасность.
— Себастиен, сядь, не дергайся. Мы едем в гости, расслабься. Ты выглядишь напряженным, а это вызывает подозрение.
Себастиен сел, но окончательно не смог успокоиться. Он реагировал на каждый крик птицы или хруст сломанной под колесом ветки.
— Смотри, Себ, вон поляна, правь туда. — Пилот показал на светящееся сквозь ветви деревьев, пятно изумрудной травы.
Себастиен дернул вожжи и лошадь, повиновавшись, повернула в сторону поляны.
— Меня так не называл никто, Себ. Непривычно.
— А как тебя звали, Бас, Басик?
— Нет, так и звали Себастиен, сколько себя помню. Но вы, если хотите, можете звать меня Себ.
— Договорились.
— А вы так и не назоветесь? — Спросил Себастиен.
— Пока не назовусь. Поверь, тебе знать мое имя ни к чему. Сам, если хочешь, можешь придумать мне имя. Например — Ослик, только верхом не садись.
Себастиен рассмеялся, поняв шутку.
— Ну точно, вас не зовут Ослик. Я бы дал вам имя Орлик. Вы же спикировали, как орел на зайца.
— Хорошо, Орлик мне нравится.
Лошадь раздвинула мощной грудью кусты шиповника и выкатила телегу на поляну. Теплые солнечные лучи, не пробивающиеся сквозь кроны деревьев в лесу, нагрели поляну. Себастиен спрыгнул с телеги, обтер тряпкой потные бока лошади и одел ей на морду сумку с овсом. Запрыгнул в телегу и достал котомку с провизией, которую им собрали в дорогу его родители.
— Можно и подкрепиться. — Юноша развернул котомку и выложил из нее краюху хлеба, солонину, огурцы и чеснок. — Угощайтесь. Не знаю, что вы привыкли есть у себя в верхних мирах, а мы питаемся вот этим.
Пилот с нескрываемым интересом рассматривал предложенный ему сельский натюрморт.
— Да, у нас еда выглядит немного иначе. Но я считаю, что вот эта красота намного лучше нашей.
Пилот зацепил зубами солонину, с усилием оторвал от нее кусок, откусил огурец, зубечек чеснока и заел все хлебом. Он жевал и закатывал глаза под лоб.
— Нравится? — Спросил Себастиен, для которого такая еда была самой обыкновенной.
— Бесподобно.
После бессонной ночи, плотного завтрака, разогревшись на теплом солнце, после промозглого утра, Себастиена потянуло в сон. Пилот заметил, что юноша стал чаще моргать и клевать носом.
— Себ, ложись поспи, а я пока покараулю. Как выспишься, езжай домой.
Себастиен с готовностью запрыгнул в телегу, и лег на подстилку из соломы. Через мгновение он видел сны.
Проснулся Себастиен от того, что рядом разговаривали люди, и тон разговора был весьма напряженным. Юноша приподнял голову над бортом. Пилот стоял у телеги и ему в грудь были направлены четыре острия копий. Суровые бородатые лица исподлобья смотрели на непрошенных гостей.
— Парни, не делайте ошибок. По вашим лицам трудно предположить, что у вас на уме, но я думаю, вы уже догадались, что я из верхнего мира. Не дурите, уберите от меня ваше оружие.
Пилот разговаривал спокойно и уверенно, чем привел разбойников в замешательство. Наверняка, они привыкли видеть страх в глазах своих жертв, который вдохновлял их на «подвиги». Пятый член банды, который и руководил этой шайкой стоял за спинами «копейщиков». Разбойники, потерявшие решительность, принялись оборачиваться на предводителя. Себастиен заметил, что предводитель зло смотрел на пилота, и готов был поклясться, что тот отдаст приказ убить чужестранца.
В следующее мгновение произошла развязка сюжета. С непостижимой скоростью, у внешне расслабленного пилота в руках появился предмет, тот самый, до которого дотрагивался Себастиен, когда пилот был в отключке. Предмет выстрелил. Предводитель закинул голову вверх, из дыры во лбу хлестанула кровь. Через секунду он упал навзничь, нелепо подвернув голову.
— Оружие на землю, быстро! Сейчас у каждого в башке будет дырка! — Для убедительности пилот стрельнул в воздух.
Суровые парни еще немного помялись, но все же бросили свои копья на землю.
— Вы, это вся банда? — Спросил пилот мужиков, которые уже не вызывали страха.
— Нет, еще трое в лагере осталось. — Ответил один из них.
— А это кто? — Спросил пилот направляя предмет в сторону покойника.
— Мартинес Свирепый… был.
— Он кто у вас был?
— Старший, командир наш, да упокоит Господь его душу.
— Понятно, значит атаман вашей банды. — Пилот иронично осмотрел мнущихся разбойников. Как только смелость сошла с них, они сразу стали похожи на обычных крестьян теряющих смелость перед господином. — Теперь я буду вашим атаманом. Звать меня Орлик. Прошу любить и жаловать. Несогласные есть?
Разбойники посмотрели друг на друга. В их взгляде пронеслась неуверенность.
— Так, не пристало, наверно, человеку из вашего мира командовать бандой грязных разбойников? — Вымолвил один из бандитов. — Зачем вам это?
— Объясню, когда время придет, а сейчас повторю вопрос — несогласные есть?
Разбойники принялись молча переглядываться.
— Хочу подстегнуть вашу решительность. Первое — за общение со мной, вам грозит смерть, даже если вы решитесь меня убить и сдать властям, вас все равно убьют. Второе — я знаю, как устроить так, чтобы ваша банда поднялась на иной уровень социального развития. — Пилот заметил непонимание в глазах разбойников, не знакомых с цивилизованной терминологией. — Проще говоря, я сделаю так, что народ начнет вас подкармливать и одевать сам.
— Почему мы должны тебе верить? — Спросил самый смелый из разбойников. — А что если ты и с нами поступишь так же?
— Доверие, парни, я думаю, у вас оно появится после того, как мы пообщаемся немного. Доверие, самая крепкая валюта в сплоченном коллективе.
Мужики замерли в нерешительности. Их поведение было понятно. Внезапная смена власти не входила в сегодняшние планы банды. Пилоту наскучило ждать ответ. Он махнул пистолетом в сторону крайнего разбойника, у которого хватало смелости задавать вопросы.
— Сейчас, мы проводим до опушки леса этого парня, по имени Себ, ты поедешь с нами, чтобы у твоих товарищей не возникло никаких дурацких мыслей. Живее.
Пилот залез в телегу. Разбойник забрался следом и сел в углу, сохраняя на лице недовольное выражение. Себастиен дернул вожжи. Телега заскрипела плохо смазанными ступицами, и экипаж двинулся обратной дорогой. Лошадь продраралсь сквозь кустарник и вышла на тропинку.
— Ну, вот, Себ, теперь у тебя будут союзники в лесу. Если дуче прижмет вас, бегите в лес. Я сделаю так, что вам всегда здесь будут рады.
— Спасибо, конечно, Орлик, но у меня совсем другие планы на лето. Урожай в этом году хороший, жениться пора, да и не мое это, по лесу с копьем бегать.
Разбойник ухмыльнулся.
— У меня, еще сутки назад, тоже были другие планы. Однако жизнь нами вертит совсем не так, как мы планируем, поэтому имей ввиду, если прижмет, беги в лес.
— Ну, хорошо, — нехотя согласился Себастиен. — А вы чем заниматься будете?
— Думаю, ты скоро услышишь, а пока — никаких анонсов.
Лошадь вышла на опушку. Пилот осторожно слез с телеги, показал разбойнику жестом спешиваться.
— Спасибо тебе огромное, Себ. — Пилот пожал руку парню. — Если бы не ты, и твои родители, я уже скорее всего был бы у дуче, и скорее всего в виде бездыханного тела. Счастливо тебе добраться. — Пилот хлопнул ладонью по крупу лошади.
Себастиен дернул вожжами и поехал. Чем дальше он отъезжал от леса, тем легче становилось ему на душе. Как ни крути, а опасный пилот держал его в напряжении. Когда лес скрылся за горизонтом, настроение юноши стало совсем веселым. Он принялся напевать песни. Аромат разнотравья наполнял воздух непередаваемым ароматом. Себастиен пел во весь голос, пока вдали не показались две фигурки подростков.
Подъехав ближе, он увидел, что это мальчик и девочка. Мальчик, лет десяти нес два деревянных горшочка, а девочка один.
— Привет, куда путь держите? — Спросил их Себастиен, поравнявшись.
— Здрасти. — Хором ответили дети. — Мы идет к тете своей, папа просил поменять мед на масло.
— Садитесь, подвезу.
Дети запрыгнули и расселись на соломе. Себастиен увидел, как покраснели пальцы подростков, надавленные узкими ручками горшков. Дети с облегчением поставили их на пол.
— Ух, устали уже идти.
Себастиен специально сделал круг, чтобы завести детей к их тетке. Поместье родственницы оказалось довольно старым, построенным никак не раньше чем ее дедом, а скорее прадедом, потому что так уже давно не строили. Тетка выбежала из дома удивленная скрипом телеги. Она на ходу обтирала руки о передник, и бросилась обнимать своих племянников, едва те слезли с телеги.
— Себастиен снял с телеги горшочки с медом и отнес их к крыльцу. Когда он вернулся дети уже рассказывали о том кто их подвез.
— Останьтесь у нас пообедать. Через час будет готова прекрасная каша с мясом.
— Нет, спасибо, я дома поем, уже немного осталось.
— Ну, как хотите. Спасибо вам, что подвезли моих племянников. Нам с мужем Господь не дал своих, люблю этих, как родных.
— Всего хорошего! — Себастиен забрался в телегу.
— Ой! Простите! Вспомнила! Вы осторожнее на дороге. Совсем недавно здесь проезжал дуче со своими головорезами. Мы с мужем связали это со вчерашним взрывом. Дуче, хоть и защита наша, но ему лучше на глаза не попадаться лишний раз.
Себастиен не стал дослушивать предупреждение женщины. Он резко дернул вожжи и погнал лошадь. В душу запустило холодные пальцы тревожное предчувствие. Юноша поехал по полям, чтобы срезать дорогу. Когда он увидел вдалеке поднимающийся в небо столб серого дыма, на душе стало еще тревожнее.
Телега перевалила через холм и юноша, к своему страху, увидел, что это горит его дом. Вернее, дом догорал. Бревенчатые стены и крыша уже упали. Над кострищем возвышалась каменная труба.
Себастиен, пытался заставить скакать лошадь быстрее. Ему казалась, что та еле переставляет ноги. На самом деле лошадь бежала с приличной скоростью.
Пожар не позволял подойти близко. Горячее пламя обжигало кожу. Юноша обежал вокруг дома несколько раз, пытаясь разыскать родителей. Заглянул во все сараи. Никого не было. Только кобель бегал за ним и путался под ногами. Себастиен вдруг понял, что остался один. Один на всем свете.
Вскоре к дому стали подтягиваться повозки с мужиками из соседних имений. Они привезли бадьи с водой, но тушить уже было нечего. Себастиен впал в состояние на грани помешательства. Он тенью ходил среди людей, которые обливали дымящиеся развалины. Ему задавали вопросы, он отвечал невпопад. Только пес преданно ходил следом и не упускал случая посмотреть в глаза молодого хозяина. Возможно, он хотел поведать о том, что видел, а может он тоже понял, что остался один.
Трухильо Игнасиес растянул багром дымящиеся бревна и прошелся в сапогах на толстой кожаной подошве по горячему глиняному полу. Он внимательно рассматривал остатки пепелища, пытаясь разглядеть обгорелые останки хозяев дома. Трухильо остановился, постучал по полу тяжелым сапогом, затем подпрыгнул и ушел под пол. Густая пыль вперемешку с пеплом поднялась на месте его провала.
— Они здесь! — Раздался радостный крик из-под земли. — Помогите!
Себастиена хлопнули по щекам
— Очнись, родители в подвале!
Себастиен подскочил как ужаленный и побежал в сторону криков. Горячие угли жгли ноги, но он не замечал боли. Юноша готов был спрыгнуть в отверстие в полу, чтобы увидеть родителей. Трухильо держал на руках мать Себастиена.
— Угорели немного, несите веревку быстрее. — Крикнул он.
Себастиен снял с лошади вожжи и побежал назад. Подал их Трухильо, который обмотал ими мать и выбросил свободный конец. Несколько мужчин потянули за вожжи. Юноша принял мать, взял ее на руки и отнес на траву. Пес принялся облизывать ей лицо. Маркес принес из колодца ковш холодной воды и плеснул ею на лицо женщине. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Женщина обвела всех непонимающим взглядом. Себастиен не смог сдержать радостных чувств, крепко обнял мать и заплакал.
Тем временем подняли Хосе. Он тоже не подавал признаков жизни. Его положили на траву и плеснули водой в лицо. Хосе зачмокал губами, попытался открыть глаза, но снова замер. Трухильо наклонился к лицу пострадавшего соседа и принюхался.
— Он, что, пьяный?
— Да. — Всхлипывая ответила Мария. — Он сказал, что не хочет видеть того, как сгорит, взял и выпил целый кувшин крепкой настойки, которой наготовил полный подвал. Попел песни недолго и уснул, а я слышала, как сгорает наш дом, как рушится крыша и стены. Ох и страшно мне было, а этот спал.
— А как же так получилось, что дом загорелся, а вы не смогли выбежать? — Спросил Трухильо, удивленный тем, что погорельцы не смогли выбежать на улицу. — А где ты был Себастиен?
— Да я по делам ездил. — Неопределенно сказал Себастиен. — Косы новые хотел прикупить.
Мать посмотрела на юношу и промолчала.
— Вот, дела, снова отстраиваться придется. — Посетовал на чужую беду Трухильо.
Соседи наперебой стали предлагать свою помощь для восстановления нового дома.
— Спасибо вам, мы, конечно же, примем её. — Себастиен встал перед мужиками. — Сараи остались, техника и скотина тоже, как-нибудь соберем урожай, будет на что дом построить.
Среди помощников оказался и Хуан Крус, отец Джулии. Возможно, он тоже просчитывал виды на урожай семьи Себастиена. Юноша заметил, как неудобно почувствовал себя Хуан, когда Себастиен случайно остановился на нем взглядом.
— Себастиен, по всем приметам, следующий год тоже будет урожайным. — Произнес Хуан, намекая на то, что в этом году юноше не на что рассчитывать.
— Спасибо, но планы были на этот. — Себастиен глубоко вздохнул. — Спасибо всем, матушка моя уже в норме, беспокоиться не о чем, отец, тоже скоро придет в себя, ему не привыкать. Возвращайтесь домой.
Соседи по очереди похлопали Себастиена по плечу. Юноша благодарил каждого. Повозки разъехались в разные стороны от пепелища.
— Что нам теперь делать-то сынок? — Мать протяжно, переходя в плач, спросила сына, прислонившись к его руке. — Дуче нам жизни теперь не даст.
— В лес бежать, прямо сейчас, пока его головорезы не вернулись.
Быстрый побег затянулся до темна. Хозяйственный Себастиен не желал оставлять кому-то свою технику: косилку, молотилку, прицепные грабли. Юноша свез свое добро в дальний овраг и прикрыл его ветвями деревьев. К телеге привязал двух коров с телятами. Мать быстренько порубила кур, ощипала и сложила их в большую плетеную корзину, переложив тушки лопухами и прочей травой, чтобы на жаре мясо не «загорелось». Все домашнюю утварь сложили в телегу. Получилось с «горкой».
Тяжело груженая повозка тронулась в путь, когда солнце уже опустилось за горизонт. Только тогда отец первый раз открыл глаза и начал дико озираться. Он рассмотрел свои руки, потрогал лицо.
— Я жив? — Неуверенно спросил он.
— Скорее да, чем нет. — Пошутил над ним сын.
— Ох, голова раскалывается. Куда мы едем?
— В лес. — Коротко сказал Себастиен.
— Первый раз в жизни не хочу ругать тебя, за то что ты напился, Хосе. Мне и самой надо было напиться. А я стояла и тряслась, как осиновый лист, пока наш дом сгорал. Что мы будем делать в лесу, не знаю? — Сокрушалась женщина.
— Не попадем мы там из огня да в полымя, с этим твоим пилотом? — Спросил отец, держась за голову руками.
— Думаю, что нет. Он очень благодарил меня за помощь. Он и мне и сказал, что произойдет так, как произошло, и очень звал в лес. Так и получилось. — Себастиен немного подумал. — А как вы догадались в погребок спрятаться?
— Есть Господь на небе, Себастиен, поверь. Это все он. — Начала мать. — Сначала я заметила, что отец запропастился куда-то. А куда он может запропаститься молчком? Ведь если он едет в поле, все об этом еще за день знают, как на войну собирается. А тут раз и пропал. Я в погребок, а он там цедит себе в кружку. Только я захотела на него ругнуться, слышу, ноги затопали на крыльце. Я сразу поняла, что это не к добру. Тебе еще рано было возвращаться. Подтянула циновку и закрыла крышку. Они долго ходили по дому, ругались, раскидывали все, а потом ушли. Мы с твоим отцом решили еще немного переждать, да только поняли, что поздно, когда затрещало все вокруг. Отец, вон отключился, а я каждую секунду ждала, что умру.
Мать промокнула платком выступившие на глазах слезы.
— Все пропало, что целую жизнь наживали. — Сквозь слезы произнесла бедная женщина.
— Не плачь, Мария, ты мне всю жизнь говорила, что деревенская жизнь не для тебя. Праздников хотела и танцев. Считай, что твоя мечта почти исполнилась. В лесу у тебя будет уйма времени на то и на другое.
— Лучше бы ты спал, Хосе. — Обиделась на мужа Мария.
— Хватит вам. Как случилось, так случилось. Поживем в лесу пока. Не вечно же нам от дуче прятаться. Если что, поедем в другой край четверти, где нас никто не знает. Пойду в шахтеры. Там и на барак заработаем.
— Э, Себастиен, не работал ты на шахте. Адский труд, круглый год. Не то, что у нас, сезонный. Там в сорок лет половина мужиков на кладбище, остальные выглядят, как будто их самих завтра туда понесут.
— Тогда выбираем жить в лесу, среди разбойников. Выходные — круглый год. Ни забот, ни хлопот. От набега до набега. — Иронично сказал Себастиен.
— А чем там собирается заниматься пилот? — Озабоченно спросила мать.
— Он мне ничего не говорил, но я уверен, что без дела он сидеть не будет.
— А что, разбойники его приняли, как своего? — Спросил отец.
— Не сразу, маленько повыделывались.
— Он не признался, как его зовут? — Спросила мать.
— Нет, но согласился на Орлика. Разбойникам так и представился.

К поганому самочувствию Хорхе Мендеса привязалась еще одна неприятная болячка — жжение мочевого пузыря. Неприятная болезнь не давала дуче забыться сном на дне повозки, его постоянно тянуло помочиться, и он был вынужден часто останавливаться, чтобы справить нужду.
— Чтоб тебя, ну какой неудачный день, я ведь так молился богам! — Бубнил дуче себе под нос.
— Это все твои эксперименты с настойками, шеф. — Выдвинул предположение Рауль Лопес, загорелый, сухой мужчина, во рту которого постоянно находился комок жеванных листьев дурмана.
— Это от того, что на мне вся четверть. Заботы о ней отбирают все мое здоровье, а настойки здесь ни при чем.
— Ну, так откажись, восстанови здоровье. Я думаю, желающих потратить свое здоровье на посту дуче будет предостаточно.
— Придержи язык, Рауль. Я виду ты совсем двинулся от своей травы. — Хорхе не на шутку рассердился.
— Ладно, молчу. — Рауль поудобнее облокотился о ствол мушкета.
— Куда еще поедем искать неуловимых Алонсо? — Спросил у дуче сидящий на облучке Мигель. Лицо мужчины рассекал безобразный шрам от носа, через губы, наследие шахтерского бунта. Нижняя губа была рассечена так сильно, что так и осталась разделенной на две половины.
— Уже и не знаю, как в воду канули. — Заохал дуче, занятый в этот момент своим мочевым пузырем. — Таблетки надо заказать какие-нибудь из верхнего мира. Они там творят чудеса своими лекарствами.
— А был ли пилот на самом деле? Может он и сгорел вместе со своим вертолетом? — Предположил Рауль.
— Нет, он выжил. Следы от ботинок рифленые на том сгоревшем пятне, да и Алонсо не просто так слиняли. Это он их предупредил. Вопрос — куда они все делись? — Мигель имел большой опыт розыскной работы и всегда замечал мелочи, которые не замечали остальные.
— Заночуем сегодня у соседей Алонсо, у Хуана Круса. Мы с ним по молодости немного работали вместе, может, сболтнет что по старой дружбе. — Сказал дуче и попросил остановиться.
Когда в сумерках во двор семейства Крус вкатилась повозка вооруженных людей во главе с дуче, сердца обитателей дома заволновались в неприятных ожиданиях. Глава семейства выбежал на крыльцо, не зная какую маску напялить на лицо, страха, радушной доброжелательности или рабской покорности. Навстречу ему уже шел улыбающийся во все усы Дуче.
— Хулио, старина, как поживаешь? — Произнес дуче, открывая объятия для дружеского обнимания.
— Хуан. — Рефлекторно переправил его глава семейства Крус, и сам испугался своей наглости.
— О, прости. Сколько лет прошло с тех пор как мы виделись в последний раз, не грех и забыть имя товарища. Мы к тебе Хуан заехали с целью переночевать. У нас здесь дела неотложные, вот мы и решили здесь переночевать. Ну? Что, пустишь старого товарища? — Вопрос был праздный. Никто бы не посмел отказать дуче в ночлеге. Но и самому дуче нравилось наблюдать за реакцией человека, которого он просил. В этот момент он упивался своей властью, напрочь забыв про зудящий мочевой пузырь.
— Конечно, мой дом ваш дом. Ложитесь, где вам удобно. Мух мы уже выгнали, никто не побеспокоит ваш сон до утра.
— А как насчет немного подкрепиться перед сном? — Спросил Мигель.
— Конечно, сейчас я прикажу жене накрыть на стол. — Хуан обернулся в сторону дома и крикнул. — Лупита! Накрой на стол уважаемым гостям.
Из-за двери показалось испуганное лицо супруги Хуана, и мгновенно исчезло выполнять указание.
— Прошу вас, проходите в дом. — Хуан повел людей, не расстающихся с оружием в своё жилище.
Большая, по сельским меркам, комната была гостинной. В центре комнаты находился тяжелый стол, украшенный белой скатертью. Вдоль одной стены стоял самодельный шкаф, на полках которого были выставлены все предметы гордости семейства Крус. Тонкой работы фарфоровые молочники, стояли рядом с глиняными кубками для вина, сложная лепнина на которых свидетельствовала о кропотливой работе гончаров.
Керосиновая лампа тускло освещала гостинную. Хуан подкрутил колесико прибавив яркости. Гости стали рассаживаться. Лупита поставила на стол нарезанные овощи, обсыпала их сверху солью и посыпала измельченным перцем и еще какими-то ароматными травами. Поставила большую булку хлеба, от которой Мигель сразу же отрезал хрустящую корку своим тесаком.
Хуан сам слазил в свой погребок, и набрал вишневой настойки. По дороге он немного разбавил ее водой. Лупита к тому времени уже начала жарить кабачки и баклажаны. Хуан поставил на стол влажный кувшин.
— Ну, давай, Хуан, садись, поговорим, молодость вспомним, о делах поговорим. — Предложил дуче хозяину дома.
Хуан послушно сел. Рауль разлил по бокалам красный напиток с густым ароматом.
— Предлагаю первый тост, за доверие между людьми. — Дуче сделал несколько больших глотков. — Ооох! Хорошо! — Дуче поставил бокал и обтер усы.
Хуан предусмотрительно пить не стал, а только сделал видимость. Его очень сильно напрягала эта команда головорезов, страшные слухи о которой разносились по всей южной четверти. Глава семейства Крус мог только догадываться о причине по которой дуче с соратниками находился так далеко от своей резиденции. Скорее всего это были слухи о падении летательного аппарата, который якобы вылетел из верхних миров. Об этом Хуану рассказали соседи, когда он был на пожаре у Алонсо.
— Сколько собираешься сдавать пшеницы в этом году, Хулио? — Спросил дуче немного пьяным голосом.
— Долг перекрою и еще сверху два таких же веса сдам, для страховки на будущий год. — Хуан не стал поправлять пьяного дуче. — У меня в этом году ожидается подсолнечник хороший, так, что будет работа для ваших маслобоен.
— Это хорошо. Мне сверху… — дуче ткнул пальцем в потолок — привезли новую маслобойню, которая будет делать хорошо отжатый жмых кирпичиками. Буду его продавать, хотите деньгами берите, хотите в обмен на продукцию.
— Вот спасибо, непременно наберем.
— А еще халву буду делать разную, с добавками, орешки, мед, ягоды сушеные. Всё скоро в магазине появится. Господа наши сверху под урожай тоже свои чудеса скоро спустят.
Хуан понимал, что не рекламировать свой магазин приехал дуче, отчего чувствовал себя немного напряженным.
— А что у вас тут, ничего странного не происходило в последнее время? — Наконец спросил дуче.
— Вроде нет. Слухи всякие рассказывают, но не всему верить можно.
— Рассказывай всё, Хулио, а мы сами решим какие слухи правдивые. — Хорхе прищурил один глаз, а вторым выставился на Хуана. В его зрачке колыхалось пламя керосиновой лампы, делая взгляд дуче дьяволским.
Хуан даже внутренне перекрестился. Он ничего и не собирался скрывать.
— Дык, когда мы дом у Алонсо тушили, мужики рассказывали, что какой-то аппарат упал на полях у этих Алонсо. Ну, что еще, ну, пожар у Алонсо, как я говорил. Старики еле выжили, в погребке отсиделись пока дом горел. Угорели немного, но мы их откачали.
— Как выжили, они в доме были?
Хуану показалась странной реакцией дуче на эту новость. Его будто огорчило, что несчастные старики не сгорели вместе с домом. Дуче заметил это, и тут же поправился.
— Дай им бог здоровья, и пожить еще на старости. А что с сыном, у них же сын вроде?
— Себастиен? Да, его дома не было, когда пожар начался, он уезжал куда-то, а вернулся, когда дом уже догорел. Да мы вместе с ним почти приехали. Ходил вокруг дома, как безумный, пока родителей не нашли.
— Дааа. — Протянул дуче. — Какое горе в семье. А никого с ними не было, ну кого-нибудь, кто выглядел не так, как мы?
— Что значит, не так как мы? — Удивился Хуан.
— Забудь. А где теперь будут жить Алонсо, ничего не слышал?
— К нам не просились. Может у Эстебан, они ближе всех живут. Хотя вряд ли, у них спор был из-за полей, да и сам Педро на пожар не приезжал. Так что, не знаю. Может и в сараях своих поживут, пока новый дом не построят.
Дуче переглянулся со своими помощниками, словно они обменялись молчаливыми знаками.
— Знаешь, Хулио, мы сейчас осмотрим весь твой дом. Собирай все свое семейство и посидите здесь, пока мы не закончим.
Помощники дуче с наглыми ухмылками встали из-за стола и взяли в руки мушкеты. Воистину, там, где хороший человек с оружием чувствует свою ответственность, негодяй — превосходство.
Хуан Крус ушел вглубь дома и вернулся с женой и двумя дочерьми. Помимо Джулии у него была еще младшая, одиннадцати лет дочка Оливия. Она сжимала в руках куклу и щурилась на свет. Джулия же, всем своим видом показывала, как ей неприятно общество непрошенных гостей. Как многим молодым девушкам, понимающим свою привлекательность, ей была свойственна некая надменность в мужском обществе. Дуче невольно задержал взгляд на привлекательной мордахе Джулии.
— Хулио, а это что, дочь твоя? — Спросил Хорхе.
— Да, старшая, Джулия.
— Ты смотри, не умори ее здесь крестьянским трудом, а то быстро завянет такой цветок. Если будет желание, можете приехать, как-нибудь. Чувствую, скоро мне может понадобится новая горничная.
— Хорошо дуче, непременно воспользуемся вашим предложением.
Дуче еще раз смерил взглядом красивую девушку. Отметил ее красиво уложенные прямые волосы ниже плеч, четкие тонкие брови, до которых почти дотрагивались длинные пушистые ресницы, голубые глаза, которые искрились неприступными кристалликами льда, пухлые губы, готовые искривится в презрительной ухмылке. Неприступность девушки где-то в глубине души задела дуче и ему захотелось приобрести ее себе, как приглянувшийся диван в красивом каталоге из верхних миров.
Мигель снял лампу и грохоча тяжелой обувью команда дуче ушла вглубь дома. Время от времени раздавался грохот, что-то падало на пол. Лупита со страхом смотрела на мужа, а тот гладил ее по ладони и просил не беспокоиться. Наконец, они вышли и дуче обратился к Хуану.
— Хулио, пойдем покажешь нам свои сараи.
Ничего подозрительного не обнаружилось и там. Хуан немного нервничал, из-за того, что в весенней переписи указал павшими одну стельную корову, чтобы не платить с нее налог. На деле же она стояла на карде, живая и здоровая, а рядом с ней бегал молодой и крепкий бычок. Но дуче не мог знать весь скот в четверти, да и искал он совсем не то. Когда поиски завершились, дуче отправил Хуана домой, а сам остался со своей командой.
— Что думаете? — Спросил он их.
— Прочесывать надо округу. Родители, получается, знали, что их подожгли и скорее всего уже дали деру. — Предположил Рауль.
— Далеко они все равно не убегут, обязательно вскроется, где бы они ни были. Я предлагаю развесить кругом объявления с розыском этого семейства и наградой за их поимку. — Дал совет Мигель.
— Хорошее дело, но нам нужен пилот в первую очередь. Потому что искать придется всех, с кем он общался, и соответственно лишать жизни.
— Чего там у них в головах творится, наверху. Мы что, букашек здесь топчем? Они не понимают, что эти люди их кормят? — Удивился Рауль.
— А мне интересно, чего такого может рассказать пилот, что после этого приходится убивать каждого, кто с ним разговаривал. Очень хочется найти его и поговорить с ним. Хотя… — Мигель замер на секунду, — получается, что если мы найдем пилота живым, и нас могут раздавить, как букашек. Вот ведь незадача, я только сейчас понял, что мы в ловушке.
— В какой ловушке? — Грубо сказал дуче. — Стреляй, как увидишь и всё, и никакой ловушки, только чисто выполненный приказ.

Когда отец повел дуче и его помощников показывать свои владения, Джулия решила пойти придержать собаку, для которой все человеческие звания и регалии ничего не значили. Дружок отличался особо свирепым нравом к тем людям от которых несло спиртным, а уж от команды дуче пахло предостаточно.
Девушка держала пса за ошейник и нашептывала ему в ухо успокаивающие слова. Дружок понемногу успокоился и прижался к девушке. Время от времени он поворачивал свою морду ей в лицо и часто дышал своим собачьим духом.
Джулия видела, как отец прошел домой, неся в руках лампу. Дуче с товарищами остались на улице. Девушка поняла, что они сейчас будут что-то решать и обратилась в слух. Мужчины подошли достаточно близко к ней. То, что она услышала, напугало и взволновало девушку. Разговор было не для ее ушей. Дружок, как назло, заволновался и попытался начать лаять. Джулия сжала ему пасть руками и принялась прижиматься губами к собачей морде. Именно так умные женщины заставляют заткнуться даже собаку. Прием и Дружок не подвели. Как только тяжелые сапоги застучали по крыльцу, Джулия кинулась к окну своей спальни. Она юркнула под одеяло и сделала вид, что давно лежит под ним.
— Где старшая? — Раздался грозный и подозрительный голос мужчины с разрезанной губой.
Отец с матерю что-то невнятно пробормотали. Раздались шаги в направлении спальни. Откинулась занавеска, и Джулию осветили керосиновой лампой.
— Своенравная у тебя дочь, Хулио! В городе ей отбоя от женихов не будет. Смотри, не упусти шанс заполучить хорошую родню.
Мужчины вышли, оставив после себя тяжелый запах спиртного. Джулию трясло как от холода, словно ранним утром в начале осени, поленившись одеваться, она выгоняла скотину в луга по росе. Ей было страшно за семью, которая чуть не оказалась в опасности по ее вине.
Ночевать в доме остался только дуче. Он лег на кровати Хуана и Лупиты. Хозяевам пришлось ночевать в гостиной, на брошенном на пол матраце, набитым соломой. Два товарища дуче ушли ночевать в своем транспорте, телеге с навесом.
Джулия не могла уснуть. Сознание возвращалось к тому разговору между дуче и его товарищами. Джулия вдруг осознала, насколько хрупка и дешева жизнь простого крестьянина. Девушка подумала про Себастиена, который не по своей воле попал в очень тяжелую ситуацию. В ее рейтинге потенциальных ухажеров он был в первой тройке, наряду с парнями из семейств Хуарес и Гомес. У каждого из них были преимущества и недостатки. Мигель Хуарес был самым крепким из всех, и самым наглым. Его настойчивость и упорство импонировали девушке, но он был тупым. С ним быстро становилось скучно, и все разговоры быстро переходили на его работу, новую сбрую, и здоровье его лошади.
Рамон Гомес был противоположностью Мигеля Хуареса. Хрупкого телосложения, с большими голубыми глазами и манерой тихо разговаривать. Сделать для него комплимент девушке было настолько трудно, что казалось он собирает в кулак все резервы своего организма. Зато когда Джулии удавалось подавить смущение парня в нем открывался кладезь острословия и широкого кругозора. Ей было интересно с Рамоном, но родители ьтакого жениха не жаловали. Мать считала, что их ждет несладкое будущее, в котором они будут только разговаривать, а дела семейной фермы будут валиться из рук.
Себастиен Алонсо сочетал в себе качества и того и другого жениха. Но у него не было перекосов. Он мог и поговорить, но не так красноречиво, мог и поработать в поле, но без фанатизма. Умеренный характер вызывал и умеренные чувства к Себастиену. Он не будоражил ее воображение по ночам. Не заставлял думать о себе перед сном. Он был неплохим парнем и сделка в виде супружества гарантировала нормальную и сытую жизнь Джулии и ее потенциальным детям.
Но в этот вечер все переменилось. Статус скрывающегося преступника вдруг придал Себастиену ореол некоторой загадочности и образ плохого парня, который так нравится девушкам. Джулии вдруг захотелось помочь ему и даже разделить с ним судьбу. Девушка в мыслях представила, как их истерзанных, но не сломленных везут на виселицу. Перед тем, как потерять опору из под ног, они в последний раз смотрят друг другу в глаза и умирают. С мыслями о героической смерти Джулия и уснула.



Глава 2

Себастиен, за неделю жизни в лесу, приспособился просыпаться в тот момент, когда ночные птицы уже умолкали, а дневные еще не начинали свой гам. Получалось вставать перед самым рассветом. Юноша очень любил это тихое время. Он оббегал вокруг лагеря, сбивая росу с травы, затем набирал небольших сухих веток в лесу и разводил костерок. На костре он делал чай, или правильнее сказать отвар из ягод и некоторых трав. Получалось ароматно и сладко.
Немного одичавшие, коренные представители разбойничьей банды от долгой жизни в лесу совсем потеряли интерес к раннему подъему и регулярной готовке. Они во сне принюхивались к ароматам исходившим из котелка, и все же находили в себе силы проснуться и подойти к костру, с выдолбленным из клена небольшим ковшом, заменявшим им всю домашнюю утварь.
— Влей, немного. — Попросил Педро, спросонья смотря на мир одним глазом. Из под усов у него торчал одинокий и длинный передний зуб, за что он получил в банде кличку Старый Вампир.
Себастиен металлическим половником набрал отвар, пропустив ягоды и откинув листья. Довольный Вампир сжал свой ковш двумя руками, словно греясь об него. Осторожно ступая и одновременно дуя на горячий отвар, он прошел к своей лежанке.
Такой образ жизни, когда у тебя практически весь день нет никакого занятия начал утомлять Себастиена, не говоря про отца с матерью. Они вообще томились и только вздыхали о своем потерянном урожае. В лесу их ничто не радовало. Впрочем, выбор у них был не большой, и они это прекрасно понимали.
Орлик, так и не назвал своего настоящего имени. К его чести, он смог быстро сделать из банды некую упорядоченную структуру со своей иерархией и обязанностями. Да и самим разбойникам, после первого недовольства стало нравится. Орлик придумал для них новый статус. Теперь они были не дикие разбойники, а не согласные с властью оппозиционеры. Звучало это гораздо весомее и значительнее. Чем будут заниматься новоявленные оппозиционеры, кроме грабежа осмелевших забраться в лес крестьян, Орлик не объяснил.
Сам вожак был немногословен и часто по ночам уезжал с парой разбойников-оппозиционеров на разведку. Себастиен просился с ним, но Орлик его не брал, объясняя это тем, что он виновен в той ситуации в которой оказался Себ и его семья, поэтому он обязан сохранить им жизнь.
Отец Себастиена, Хосе поднялся со своего лежака, прошел к своей телеге и достал из сундука, который чудом уцелел во время пожара, большую деревянную кружку, с вырезанной на ней гроздью винограда. Он молча подошел и подставил ее сыну, гоняющему по котелку ягоды.
— Плесни, сейчас сон расскажу, какой видел.
Себастиен налил отвара. Хосе принюхался и отхлебнул немного.
— Аааааа! Как хорошо греет изнутри.
— Что за сон? — Не вытерпел Себастиен.
— Видел я, как мы заново отстраиваем свой дом. Из хорошего такого леса, бревнышки один к одному. Ложатся плотно, что можно не паклить совсем. Но самое интересное, что ты просишь меня сделать второй этаж, и говоришь мне, что мол, жить хочу наверху. И вот для тебя на место крыши ставим еще один сруб, и дом у нас получается высооокий такой и смотрится богато.
— Хороший сон, я не против такой комнаты.
— Я к чему, думаю, мне этот сон приснился? Хватит уже бока мять без дела, пока есть возможность, надо заготовить лес для будущего дома. Сегодня объеду округу, посмотрю, что здесь есть подходящего.
— Отец, ты думаешь, что дуче забудет за сроком давности, и перестанет за нами охотиться?
— Я не думаю, сон мне в голову Господь вложил, а ему виднее, даже чес самому дуче. Хочешь, поехали со мной.
— Нет, не могу. Орлик приказал мне присматривать за лагерем.
— Ну, дело твое, а я тогда мать возьму с собой, а ты сам покошеварь за нее.
Орлик прискакал на таратайке ближе к обеду. Он стал отращивать усы, чтобы ничем не отличаться от местных крестьян и рядиться в простые одежды. С недельной щетиной он выглядел смешно, и пока очень отличался от местных мужчин.
Он бодро выпрыгнул из телеги и прошел к костру. Попробовал сделанное Себастиеном варево.
— Чего ты тут намешал? — Спросил он, сдувая пар с деревянной ложки.
— Вначале обжарил вымоченного зайца, вместе с грибами, луком и щавелем, потом нарезал туда морковку, репу, загустил мукой и посолил. Всё.
— Бесподобно. Если бы не мой статус мертвохода, я бы организовал кулинарные туры в ваш мир. До чего вкусны ваши продукты.
Себастиен удивился тому, что Орлик постоянно хвалит их еду, которая для юноши была совершенно обыкновенной.
— А что едят у вас?
— Как тебе объяснить? В нашем мире жизнь протекает как бы активнее. Мы всегда заняты, с утра до вечера, бесконечный поток дел. У нас вроде бы лучше условия жизни, комфортабельнее, высокие технологии, за нас делают многие вещи специальные службы, но времени категорически не хватает ни на что, в том числе на то, чтобы приготовить себе нормальную еду. Поэтому мы едим в общественных местах еду, приготовленную сразу на тысячу человек. Чтобы она не пропала, ее сушат, обрабатывают химикатами и прочими вещами. В итоге, вся еда теряет оригинальный вкус, как я теперь вижу. — Орлик зачерпнул вторую ложку, и перед тем как отправить ее в рот, с наслаждением обнюхал. — А вот это настоящая еда, или ты прирожденный кулинар, Себ.
— Да я просто намешал все, что нашел. А это правда, что у вас в туалет прямо в домах ходят?
— Правда.
— Но это же ненормально, как свиньи в клетке. Где едят, там и гадят.
— Ну, ты полегче, с аналогиями. У нас все предусмотрено. Хотя на природе, с лопушком тоже не плохо. — Орлик вдруг серьезно посмотрел на Себастиена. — У меня для тебя есть работа.
— Какая же?
— Только ты знаешь, где упал мой вертолет, а я хочу осмотреть место падения, может, осталось что-то из того, что мне может пригодиться.
— Когда надо ехать? Ночью?
— Нет, днем. Ночью не видать ничего, а я хочу все облазить вокруг.
— Днем может быть опасно. Нас же ищут.
— Мы сделаем отвлекающий маневр, а сами в этот момент обыщем останки моего аппарата. А чего родителей твоих не видно? — Вдруг заметил их отсутствие пилот.
— Отцу сон приснился, что он снова строит дом, вот и поехали с матерью лес присматривать подходящий.
— Понятно. Если надумают рубить, то пусть стучат топорами подальше от лагеря.
— Ладно, передам.
Педро и Анхель подтянулись к обеденному столу первыми, за ними подошли и остальные, кроме тех, кто был на часах, в секретах. Для Себастиена они все еще не стали товарищами. Он немного опасался и сторонился грубоватых и злых разбойников. Ночевал в стороне от них. По ночам просыпался от любого шороха. Орлик убеждал его, что в их организации все строится на доверие, но Себастиену нужно было время, чтобы преодолеть стереотипы.
Когда компания уже доедала приготовленный Себастиеном обед из зайца, приехали родители юноши. Довольный отец спрыгнул с телеги и помог спуститься Малии, которая придерживала за уголок подол своего платья.
— Вот, поехали лес посмотреть, а нарвались на заросли малинника, не удержались и набрали. — Мария вывалила на стол большую горку спелой малины. — Это тебе, компоты варить.
— Вот, спасибо, вы меня совсем в повара записали. Чего там, присмотрели себе деревья?
— Деревьев полно, руби, не хочу. Завтра начну потихоньку. Встанем завтра пораньше и приступим.
— Хосе. — Начал Орлик. — Я хочу, чтобы вы занимались вырубкой, как можно дальше от лагеря. Мы здесь не на отдыхе. И еще, я хочу завтра забрать вашего сына на одно очень важное дело, поэтому завтра он не сможет вам помочь.
Себастиен развел руками.
— Ну, ладно, не сможет, так не сможет. — Отец Себастиена сразу сник.
Сыну стало жалко отца. Чтобы немного его успокоить Себастиен усадил их за стол и налил своего супа из зайчатины.
— Ладно, отец, не переживай, успеем еще и деревья срубить и дом построить. Сперва создадим подходящие условия для этого.
— Верно говоришь. — Согласился отец. — Тогда я по грибы схожу завтра.
— Вот и договорились. — Согласился Орлик, у которого был некоторый комплекс вины по отношению к Алонсо.

Мир, в котором жили люди, занимающиеся преимущественно сельским хозяйством и добычей полезных ископаемых был похож на кольцо. Кольцо имело толщину в половину радиуса окружности. В центре находилась дыра.
Человек, приблизившийся к внутренней границе видел природную аномалию похожую на туман. На самом деле это не было туманом. Искаженное поле пространства и времени создавало барьер между мирами, дабы не дать им смешаться. Вблизи аномалии начиналось усиленное тяготение. Люди опасались подходить близко к ней, а все растения, произраставшие в непосредственной близости, были наклонены в сторону тумана.
Если же подойти к внешней границе кольца, то не увидишь ничего удивительного. Горизонт не исчезал, и не разверзалась открытая пропасть в космос. Человек, двигавшийся к границе земли вдруг осознавал, что в какой-то незаметный для себя момент, он развернулся и идет уже в обратную сторону, к центру.
Кольцо было поделено реками на четыре правильных четверти, и название каждая четверть имела соответствующее своей стороне света. Если бы жители не помнили свой мир испокон веков таким, какой он есть, их наверняка бы удивила такая явная искусственность его.
Хорхе Мендес смотрел на большую карту южной четверти, рассеченную прямыми линиями крест-накрест. После такого нагоняя и мрачных перспектив, описанных ему визжащим голосом начальства дуче, снова был готов действовать. Сегодня приходил первый транспорт за новым урожаем. На его борту должен был прибыть бензин для его броневика, патроны для пулемета и несколько винтовок нового образца, для вооружения его отряда. Дуче решил собрать большой отряд и прочесать лес, единственное место во всей четверти, которое фактически не подчинялось дуче. Без нового оружия делать там было нечего.
Пока же Хорхе разослал на все важные перекрестки четверти своих людей. Они должны были контролировать все движение на оживленных направлениях, выслушивать, вынюхивать и просто покупать информацию. Поиск пилота превратился из неприятности в огромную проблему. Дуче понимал, что пришелец умен и не даст поймать себя так просто, что не способствовало хорошему настроению.
Свою ложку дегтя подкинула и старая горничная, которую скосила тяжелая болезнь. Тетушка дуче начала подкашливать, а потом и вовсе стала задыхаться. Местный врач установил, что это воспаление легких, однако никакие лекарства, включая таблетки из верхних миров, не помогали. Хорхе приходилось по дому все делать самому. Отвыкший от этого дуче много не знал, а потому постоянно сталкивался с трудностями. Брать в дом новую горничную он опасался. Нажитое богатство могло вызвать неконтролируемую зависть у любого человека привыкшего к скромности. Лучше всего подошла бы какая-нибудь сирота, которой не зачем было болтать лишнего.
На пульте передачи заквакала сирена информирующая о том, что на территорию воздушного пространства южной четверти влетел транспорт. Сразу же зашуршало переговорное устройство.
— Командир «Бегемота» Дитер Ульрих, подготовьте посадочное место дуче. — Сквозь шуршание помех раздался голос капитана корабля.
— Здравствуйте, капитан. Место готово, можете садиться.
Дуче вышел на крыльцо и посмотрел в небо. Транспорт еще не показался. По двору носился озабоченный Фернандо с мокрой тряпкой в руке..
— Как она? — Спросил дуче у пацаненка, имея ввиду свою двоюродную тетку.
— Жар, вся мокрая лежит. Я ей тряпку мочу и на лоб прикладываю.
— Чтоб тебя, как некстати все навалилось.
Фернандо исчез во флигеле, в котором жила тетка. После ранней смерти своих родителей Хорхе позаботился о своей тетке, единственной родственной душе во всей четверти. У него никого не было, и тетя Кончита всю жизнь прожила одна. Сама судьба привела его к тому, чтобы ближе породниться с ней. Кончита, как и все старые девы имела сварливый характер. Она сразу принялась наводить порядок в доме Хорхе по своему разумению. Привыкший сам повелевать людьми, дуче с трудом приспосабливался к новому укладу.
Сейчас, когда он уже знал, что тетка не выкарабкается, на душу словно положили гранитный камень. Тетку было очень жаль, почти как мать, и очень хотелось все вернуть назад.
Вначале послышался шум, а потом Хорхе разглядел в небе черный прямоугольник днища воздушного транспорта. Огромная платформа с четырьмя винтами на каждом углу являла по мнению дуче совершенство технической мысли людей из верхних миров. Платформа быстро приближалась, и вскоре можно было увидеть ее борта.
Транспорт завис на мгновение перед посадочной площадкой, как ребенок прицеливаясь к горшку и плавно опустился, подняв мощными винтами пыль вокруг. Дуче сел верхом на лошадь и поскакал в его сторону.
Огромные горы зерна уже ждали своей отправки. Несколько десятков работников склада подняв лопаты вверх ждали начала погрузки. Борт дрогнул и под гул гидравлических насосов, пошел вниз. Когда он опустился по нему, как по трапу выехали пять самоходных транспортеров-подборщиков и пять грузовиков. Закипела работа.
Дуче прошел к кабине пилота. Его заметили. Люк открылся и оттуда вышел высокий белоголовый человек.
— Командир корабля Дитер Ульрих. — Представился он.
— Дуче, Хорхе Мендес.
Дуче каждый раз обращал внимание на то, насколько сильно он отличался от жителей верхних миров. Командир корабля был высок, чисто выбрит, от него хорошо пахло. Хорхе рядом с ним ощущал себя как последний скотник перед дуче. Ниже больше чем на голову, с кривыми ногами, с пучками волос торчащих из ушей, и вообще с волосами, где только можно было. Дуче отмечал эту разницу не в свою пользу каждый раз.
— Ваш груз находится на другой платформе, кто его будет забирать? — Спросил командир.
Дуче свистнул сквозь редкие зубы и к нему направилась телега в которой сидели Рауль и Мигель. Ульрих подвел к всех к небольшому люку, и открыл его. Вошел внутрь. Дуче с товарищами прошли следом.
— Вот, бочки с бензином, вот патроны и оружие. Меня просили показать вам, как пользоваться оружием.
Дитер Ульрих вынул из деревянного ящика винтовку. Взял в руки магазин и пять патронов.
— В оружие вставляется сразу пять патронов. — Он снарядил магазин и вставил его в винтовку. — Пойдемте на свежий воздух, я покажу вам, как это стреляет.
Дитер на вскидку прицелился в стаю голубей, всегда находящихся рядом с зерном, передернул затвор и выстрелил. Стая голубей взлетела, оставив на земле одну агонизирующую тушку. Снова передернул. Из винтовки вылетела стрелянная гильза. Еще раз выстрелил и повторил процедуру.
— Всё очень просто, никаких сложных манипуляций. Ничего заряжать через ствол не надо, пробуйте. — Дитер протянул ружье в сторону мужчин.
Дуче толкнул Мигеля, Мигель Рауля. Тому ничего не осталось как подойти к Дитеру. Рауль умел держать в руках оружие, поэтому сразу взял его правильно.
— Сейчас патрон в стволе, можешь прицелиться и выстрелить.
Рауль вскинул винтовку и выстрелил. Замешкался с затвором. Дитер взял его в руку в свою, и как с ребенком повторил процедуру перезарядки. Рауль покраснел, как рак. В его мире грубых мужских законов такое поведение было неприемлемым и даже постыдным.
— Понятно. — Он высвободился из объятий Дитера. — Я сам.
— Ну, давай, сам так сам. — Дитер усмехнулся, поняв его дикарский ход мыслей. Мужчина вынул из кармана белоснежный платок и протер им руки.
Рауль оказался смышленым и выстрелил два оставшихся патрона самостоятельно. Загвоздка оказалась с тем, как вынуть пустой магазин. Дитер взял винтовку из рук Рауля и показал на металлическую кнопку, нажатие на которую освобождало магазин.
— Вроде всё показал. Оружие нужно чистить после стрельбы. Специальное ружейное масло и ветошь найдете в коробке с патронами. Патроны, кстати, подходят и для вашего пулемета. — Ульрих ненадолго замолчал. — По оружию, в принципе, всё.
Рауль и Мигель перетащили в телегу бензин и оружие.
— Уберите оружие в склад и заправьте броневик. — Приказал им дуче.
Его помощники уехали, а дуче остался с командиром судна. Ему нужно было узнать сколько зерна заберет транспорт, а так же передать список товара для его магазина. Сезон сбора урожая не только делал дуче богаче, но так же и привязывал людей к себе долгами. Вполне понятная человеческая потребность выпендриться друг перед другом загоняла их в долги. Должники всегда были послушными исполнителями воли Хорхе. А тех, кто никогда не брал в долг, дуче считал подозрительными.
Если бы не история с пропавшим пилотом и болезнь тетки, дуче чувствовал бы себя очень счастливым. Но постоянно всплывающие в голове мысли не давали ему насладиться чувством скорого обогащения. Дитер заметил хмурое выражение лица дуче.
— Чего вы дуче хмурый такой? Мои товарищи рассказывали мне, что вы весельчак.
Хорхе, впервые в жизни, захотелось грубо ответить человеку из верхнего мира, чтобы он не лез не в свои дела. Дуче с трудом сдержался, и ответил вполне миролюбиво.
— Тетка у меня приболела, помрет скоро. Последняя родня у меня осталась.
В голубых глазах Дитера не отразилось понимание скорби дуче. Ему просто была неинтересна невеселая история человека из нижнего мира.
Последнее зерно было загружено. Машины закатились внутрь. Борт захлопнулся. Над транспортом появился красный купол, постепенно превращающийся в огромный цилиндр, наполненный газом. Цилиндр сообщал дополнительную подъемную силу тяжелогруженому аппарату.
Дуче проводил взглядом грохочущую технику. На сердце немного отлегло. Присутствие людей из верхнего мира давило на него. При них он чувствовал себя, как на Страшном Суде перед богом.
Возвращаясь домой он увидел священника входившего в его двор. Дуче понял, что тетка приставилась. Он ударил коня шпорами и поспешил домой.
Фернандо с испуганным лицом сидел возле флигеля. Он вскочил, завидев дуче.
— Тетя Кончита… — Начал он.
— Я понял. — Прервал его Хорхе и прошел во флигель.
Священник уже раздавал указания женщинам по приготовлению тела усопшей к отпеванию.
— Здравствуйте. Падре. — Поприветствовал дуче человека, имевшего в четверти немалую власть среди паствы.
— Здравствуй. Хорхе. Соболезную тебе. Кончита была очень богобоязненой женщиной и теперь она в лучшем мире.
— Спасибо, падре. Могу я вас попросить об одном? — Дуче сделал выжидательную паузу, изучая реакцию святого отца.
— Конечно, сын мой. — Ответил падре, этикет которого не предусматривал никакого другого ответа в данной ситуации.
— Я очень не люблю весь этот процесс похорон. Он вгоняет меня в жуткое уныние. Могу я доверить вам, по сходной цене, разумеется, организацию похорон, от начала и до конца. — Хорхе посмотрел вопросительно.
Надо отдать должное, падре не стал смущаться и отнекиваться. В его голове быстренько подбился баланс предприятия. Он прикинул и свой куш.
— Я думаю, что пятьдесят сольдо, на нужды нашей церкви, будет достаточно. — Озвучил свою сумму святой отец.
Это было не мало. Но выбора у дуче не было. Нужно было организовывать срочные поиски пилота, и этой семьи Алонсо.
— Идет. Спасибо вам святой отец. Именно такие скромные люди, как вы, должны быть на службе у бога.
Дуче уже собрался бежать, но падре его остановил.
— У меня к вам просьба, дуче. Необходимость ее уже давно зреет в моей голове. Дайте мне на радио возможность ежедневно совершать проповеди для моих прихожан. Я хочу, чтобы бог был с ними, даже тогда, когда они не могут придти в церковь.
— Надо же. Еще недавно вы хотели придать радио анафеме, а теперь сами хотите на него попасть?
— Я понял, что само радио, всего лишь изобретение человека, и только в руках человека оно может служить богу или дьяволу.
— Значит, вы хотите отобрать немного эфира у дьявола? Я могу вам предложить только воскресное утро, и все.
— Но…
— Никаких но, святыми делами не торгуются. От ваших проповедей, святой отец, в церкви в сон клонит, не хватало еще радио ими забить. Люди отдыхают душой после трудового дня под песни, а вы вгоняете их в тоску.
Дуче не стал слушать, что ему ответит падре. Слишком тяжело ему было находиться в одной комнате с покойником. Хорхе оседлал лошадь и поехал на склад, где его должны были ждать Рауль и Мигель.

Себастиен, Орлик и Анхель ехали в телеге. Педро, верхом на лошади скакал впереди, разведывая обстановку. Загар и небритость сделали пилота совсем похожим на типичного жителя южной четверти.
— Вы уже совсем стали похожи на одного из нас. Вам только от привычек своих избавиться и вас уже никто не отличит. — Сказал Себастиен.
— А какие у меня привычки, которые меня выдают? — Поинтересовался пилот.
— Да вы ходите размашисто, как землемер на отмере участков. Глядя на вашу походку, можно подумать, что сам дуче у вас в прислуге работает.
Анхель заржал во весь голос, что бедная лошадь стала испуганно оборачиваться.
— А еще, вы слишком аккуратно носите нашу одежду. Видите, как у меня или Анхеля все на выпуск, свободно. А вы заправились, как разжалованный приказчик, у которого от прежней должности только лохмотья и остались. И еще, знаю наверняка, если вам повстречается дуче, вы будете смотреть ему прямо в глаза, тогда как любой житель южной четверти непременно опустит их.
— Ты прав, мне и на ум бы не пришло смотреть перед ним в землю. Спасибо, что предупредил. — Орлик встал и выправил всю одежду. — Так лучше, спросил он, глядя себе под ноги.
Анхель снова заржал.
— Намного, еще бы вам запах приобрести нужно такой, помесь пота и перегара.
— Это не проси, это перебор. Я и так зубы не чищу уже две недели, если я еще не стану мыться и буду пить, то останусь здесь навсегда.
— У нас так плохо? — Спросил Анхель.
— Дело не в этом. Я сейчас нужен в другом месте.
— У вас там война? — Спросил Себастиен, уже давно мучавшийся этим вопросом.
— Да, война. — Как-то грустно сказал Орлик.
— Я не могу в это поверить. Всегда считал, что в верхних мирах абсолютное благоденствие, что это миры радости и веселья. Что это такой рай при жизни.
— Заблуждение. Верхние миры похожи на рай гораздо меньше, чем ваша южная четверть. Представь, я всегда мечтал поселиться в таком месте, как ваше. И если бы не эти законы об изоляции миров и война, я бы так и сделал.
— Мне не вериться. У вас же там и радио есть, и техника такая сложная, которая за людей работает. Можно, наверное, работать один день в неделю, а остальные отдыхать.
— Почему-то так не получается. Чем больше техники, тем больше работы. Все бегают с выпученными глазами круглый день, работают.
— А почему так? Разве машины не были призваны заменить людей?
— Да, но машинам не нужны деньги на новые наряды и радиоприемники, им ничего не продашь. Вот и придумывают, как заставить людей и дальше работать.
— Ну да. — Согласился Себастиен. — Я тоже хотел радиоприемник купить, чтобы перед Джулией похвастаться.
— Вот, видишь. Это гонка у которой нет финиша.
— А из-за чего у вас война? Вы хотите что-то изменить?
— За правду.
— Это как? — Удивился Себастиен.
— Вообще это долгая история, но если хотите я вам расскажу. Все равно вас уже ничего не спасет.
— Давай, рассказывай. — Хриплым голосом попросил Анхель. — Я уже привык к тому, что могу оказаться на виселице.
— А мне просто интересно. — Горя от нетерпения заерзал на облучке Себастиен.
— Вот вам парни не кажется странным ваш мир? — Орлик обвел вопросительным взглядом своих попутчиков.
— Нет, с чего бы? — Искренне удивился Анхель.
— Я задавался иногда вопросом, как так получилось, что мы оказались в нижнем мире, а кто-то в верхнем. — Признался Себастиен.
— Молодец, парень. Я заметил, что у тебя светлая голова. Вот именно, а почему так получилось, что кто-то живет здесь, а кто-то там, а кто-то еще где-то.
— А сколько верхних миров? — Спросил Анхель.
— Вообще миров десять, и деление их на верхние и нижние условно, потому что они непонятно где находятся.
— Это как? — Спросил Себастиен.
— Чтобы понять, как появились наши миры, нужно вернуться к началу их появления. А это более трехсот лет назад. Тогда понятия верхних и нижних миров не существовало.
— Почему? — Даже Анхель серьезно заинтересовался историей.
— Потому что их не было, совсем. Вместо десятка изолированных миров была одна планета, имя которой было — Земля. Это такой огромный шар на поверхности которого была суша, а так же моря и океаны. Всё вокруг было общее и люди свободно ездили по всей Земле. Планета была, как один огромный мир, в котором было и сельское хозяйство, и промышленность и прочее были распределены равномерно. Общество было более справедливым, чем сейчас.
— А почему так произошло? Откуда взялись наши миры? — У Себастиена глаза горели от интереса.
— Всему виной технологии и корпорации. Алчность человеческая не знает насыщения. Когда человечество уже было готово лететь к звездам, когда появились новые технологии позволяющие искривлять и проницать пространство, союз нескольких корпораций решил запустить свой проект. Они объявили, что строят по всей планете некие энергостанции, чтобы обеспечить людей бесплатной и вечной энергией. Народ, по наивности верил. Некоторые понимающие ученые пытались подать голос, но их затыкали. И вот, в один прекрасный день эти энергостанции заработали, и всю планету свернуло на десять миров. Её порезали как пирог на десять частей. У каждой части была какая-то своя особенность. У вас, например, сельское хозяйство, и таких миров еще два. Есть индустриальные миры, их большинство, и они тоже делятся на тяжелую промышленность, и на электронную. Основная часть людей живет именно в таких мирах. Я из такого мира. Есть еще отдельный мир, который корпорации сделали для себя. Сам я там не был. Но в наших рядах есть люди оттуда. Я видел фильмы про их мир. Это просто рай. Нужно быть очень честным и смелым человеком, чтобы тебя не смогла сломить райская жизнь.
— А за что вы воюете? — Спросил Себастиен.
— За то, чтобы снова вернуть Землю в прежнее состояние.
— А вы уверены, что так будет лучше?
— Абсолютно. Сомневался бы, точно не стал бы воевать за сомнительные идеалы.
— А чем нам будет лучше? — Спросил Анхель.
— Тем, что вы будете абсолютно равны с любым человеком на Земле, потому что все будут жить в одном мире.
— Чего-то не верится в такое.
— А еще, мы знаем, что прогресс в наших мирах неуклонно катится вниз. Год от года мы теряем знания, мы изолированы друг от друга, а потому, очень скоро мы потеряем технологию по которой были изготовлены генераторы, скручивающие пространство, и тогда навсегда останемся в своих мирах. Хотите знать сколько я могу купить радиоприемников на свою зарплату за один месяц?
Себастиен замер с ожиданием ответа на лице.
— Больше ста. — Громко сказал Орлик.
— Да не может быть. Мне надо трех коров сдать на один приемник. Это сколько же коров надо держать. — Он произвел в уме вычисления и его взгляд выразил ужас от получившихся цифр.
— А ты знаешь, сколько стоит вот такой кусок говядины в моем мире? — Орлик сложил два кулака вместе. — Десять радиоприемников. Понимаешь? Ты сдаешь три коровы на один приемник, а в итоге они делают на ваших трех коровах тысячи радиоприемников.
— Кто они? — Анхель немного потерялся в понятиях.
— Жители Гонолулу. Того самого мира, который корпорации создали для себя.
— Какое-то дурацкое название они выбрали себе. — Высказался Анхель.
— Говорят, что раньше это был город, столица одного из островов, который впоследствии и стал центром нового мира. Я видел фильмы про этот мир. Там кругом зеленые острова, и огромные пространства чистой изумрудной воды между ними. Над водой летают бесшумные серебристые машины. В воде видны косяки рыб, в небе летают птицы. В моем мире почти нет животных. Только крысы и кошки, да немного собак и те тощие.
— Как здорово там! — Мечтательно сказал Себастиен. — Я как-будто сам увидел то, что вы рассказывали.
— Поверь, Себ, если ты увидишь тот же фильм, что и я, то поймешь, что твои фантазии только блеклая попытка представить настоящий мир Гонолулу. А в живую, думаю, он еще красивее и пахнет наверно здорово. Кстати, у вас тоже хорошо пахнет.
В ответ на его замечание лошадь подняла хвост и сходила в туалет по большой нужде.
— Даже лошадиный помет пахнет лучше, чем воздух в моем мире. — Заметил Орлик.
— А ты расскажешь мне про свой мир? — Попросил его Себастиен.
— Непременно, но только в следующий раз. Вон, Педро знаки подает, что на дороге кто-то есть.
Согласно договоренности, при появлении кого-либо на дороге, Педро должен был развернуть алую повязку, закрывающую от пыли нос и рот, на спину. Её цвет сразу бросался в глаза и не вызывал подозрений у тех, кто видел Педро. Орлик проверил свое оружие. Анхель нащупал древко копья, спрятанное под соломенной застилкой. Себастиен пока был безоружным, и в случае конфликта должен был бежать куда подальше.
Навстречу ехала телега. Педро не повел и головой, когда она проехала мимо него. Ближе, стало видно, что в телеге сидят женщина и дети. У всех отлегло от сердца. Орлик вынул руку из-за пазухи и расслабленно сел. Когда экипажи поравнялись, Себастиен увидел, что там сидят дети, которых он недавно подвозил и их тетка, которая пыталась накормить его. Дети узнали юношу и принялись махать ему руками. Себастиен встретился глазами с женщиной и увидел в них испуг. Ему стало понятно, что она знает о нем.
Экипажи разъехались. Юноша видел, как женщина дернула вожжи и припустила лошадь рысью. Орлик посмотрел на Себастиена.
— Узнала. — Уверенно сказал он. — И знает, что тебя разыскивают. Интересно, она будет сообщать властям или нет?
— Может того, догнать ее? — Предложил Анхель.
— Нет, она же не виновата! — Вступился Себастиен, боясь, что суровые мужчины захотят убрать случайных свидетелей.
— Нет, Анхель, догонять ее не надо. Иначе мы всех против себя настроим, и на нас быстро объявят облаву по всему лесу. Надо сделать все быстро и вернуться в лес по другой дороге. Давай, гони скорее.
Вскоре запыхавшаяся лошадь примчала их к месту, куда упал вертолет. Обгоревшее пятно выделялось на пожелтевшей траве. Металлические обломки продолжали лежать не тронутыми. Себастиен с сожалением посмотрел на свои поля, готовые к уборке урожая. Тяжелые колосья гнули стебли к земле. Пожалуй, урожай мог бы быть еще выше, чем он ожидал. Наверняка дуче уже передал владение полем кому-нибудь из своих подхалимов.
— Делим территорию на квадраты и прочесываем их руками. Все подозрительное показываем мне. Педро, ты вон с того холма смотришь за обстановкой. Вот тебе сигнальная ракета. Если увидишь опасность, подними ее вверх и дерни за шнур. Из этой штуки пойдет красный дым, но ты не бойся, так надо. Усвоил?
Педро пошевелил усами, выходящими за границы его небритых щек.
— А чего тут уяснять? Поднять и дернуть.
— Давай, скачи.
Орлик прорисовал ботинком линии, внутри которых следовало искать некие ценные вещи. Все, трое упали на колени и принялись прочесывать землю и сухие пучки травы. Разнообразные осколки остатков летательного аппарата стали появляться сразу. Пластик, которые не производился в нижнем мире, гайки, болты, заклепки, рваные части обшивки и прочих узлов машины. Орлик рассматривал каждый найденный предмет и неудовлетворенно качал головой.
Солнце припекало, а результаты поиска все не нравились пилоту. Уже спустились в овраг и стали пытаться растянуть обгоревшие части самолета. Но температура горения топлива была здесь такой высокой, что часть металла стекла в сторону ручейком и застыла серебристой лужей.
Орлик поднял руку вверх и стал изображать траекторию падения вертолета. Он наметил себе какую-то точку и прошел дальше, на противоположный склон оврага, обильно заросший дикой вишней и вьюном. Поиски в таких зарослях были намного сложнее.
— Идите за мной. — приказал он Анхелю и Себастиену.
Анхель в этот момент гнул упругую лопасть оторванную ударом о землю.
— Эту штуку возьмем с собой. — Орлик показал на лопасть. — Я найду применение для нее.
Себастиен раздвигал кусты и заглядывал под каждый. Те же осколки, что и выше, лежали и здесь. Только многие глубже вошли в землю. На глаза юноше попалось красное пятно, привлекавшее внимание, сквозь переплетающиеся стебли кустарника. Вначале, он подумал, что это спелая вишня, однако уже был не сезон. Себастиен продрался ближе и увидел небольшой металлический чемоданчик с красным крестом на белом круге. Он поднял его. Чемоданчик немного деформировался от удара о землю.
— Орлик! Это чего? — Юноша поднял чемоданчик.
Орлик просветлел лицом.
— Здорово, это аптечка первой помощи. Здесь много чего есть.
Он принял нагретый чемоданчик в руки и аккуратно открыл его. В нем оказались пузырьки и странные, на взгляд Себастиена, упаковки. Орлик пошерудил руками в содержимом чемоданчика. Часть пузырьков оказалась разбитой. Он вынул и выбросил их.
— Это уже хорошо, значит могло остаться кое-что еще. Давайте искать.
Следующую находку сделал Анхель. Он поднял предмет, похожий на целое устройство, размером с яблоко, а не осколок чего-либо.
— Командир, а это что?
Орлик, мгновенно оценил находку. Он даже переменился в лице.
— А это, мой шанс вернуться назад. — Пилот раскрыл устройство и заглянул в его внутренности. Лицо его немного посмурнело. — Но придется немного постараться. У вас здесь можно запаять микросхему.
И Себастиен, и тем более Анхель, не смогли понять просьбы Орлика.
— Ясно, радость была недолгой. Так, еще покопошимся с часок и пора уезжать.
За час насобирали различного хлама, который показался командиру чем-то ценным. Сложили все в телегу и прикрыли соломой. Орлик несколько раз разбирал обнаруженное Анхелем устройство, смотрел в его внутренности, горестно вздыхал и снова собирал. Можно было подумать, что он надеется открыв его в следующий раз увидеть, как устройство самовосстановилось.
— А что это? — Спросил Себастиен.
— Передатчик-дешифратор. Мы пользуемся ими, чтобы свободно разговаривать между собой или передавать записанные на него послания, пользуясь общественными сетями. Так нас никто не может засечь.
— А вы прямо с него можете разговаривать с верхним миром?
— Нет, мне нужно устройство, через которое уже общаются с верхним миром.
— Но у нас одно такое устройство, и как говорят, оно стоит только в доме у дуче. Туда не пробраться, особенно нам.
— Это дело выполнимое. Что-нибудь можно было придумать, но вот отремонтировать в вашем мире сложную электронику, это действительно невыполнимая задача.
— А лудильщик не подойдет? — Вдруг подал голос Анхель. — Он же паяет дырявые чайники и кастрюли. Я слыхал, что он даже украшения делает.
— А где его найти? — Спросил обнадеженный Орлик.
— В городе, возле рынка живет, там и лавку свою держит.
— Страшно ездить в город наудачу. Есть у вас там люди, у которых можно остановиться?
— Были, но мы давно уже не виделись.
— Придется тебе, Анхель, навестить их в скором времени. Только одежку тебе надо справить пошикарнее и побрить тебя, чтоб как на карточку.
— Куда? — Не понял разбойник.
— На карточку, на документ, удостоверяющий твою личность.
— Аааа, понятно.
Обратно поехали другой дорогой, пролегающей неподалеку от усадьбы Крус. Себастиен во все глаза смотрел на дом Джулии. Ему так хотелось увидеть хотя бы ее силуэт. Но никто не показался. Дальше пошли поля семейства Крус. Вдалеке, по полю ехала косилка. Хуану Крус не повезло, в его семье были одни женщины, которые никак не участвовали в процессе уборки урожая. Их уделом был дом и сараи со скотиной. Главе семейства приходилось каждый раз нанимать молодежь себе в помощь, и расплачиваться с ними частью урожая. Стандартная такса наемного работника составляла одну десятую от убранного урожая. Так что Хуану приходилось отдавать до двух десятых каждый раз.
За полями Крус находились обширные площади ничейной территории. Оставались они таковыми из-за близкого расположения солончаков. Пшеница, ячмень и прочие зерновые культуры росли на этой земле плохо, урожай был маленький. В жаркие лета почва быстро трескалась разрывая и высушивая корни без того замученных растений. А в дождливое лето почва сильно раскисала, отчего на ней тонули и лошади и техника. По согласованию с дуче эти места стали использовать для выпаса овец.
Как раз сейчас дорогу им переходила большая отара овец. Пастушок, как мог, старался быстрее перегнать глупых животных через дорогу. Овцы, как специально, сопротивлялись его потугам. Через пару минут в ушах Себастиена стояло непрерывное блеяние овец.
Вдруг Педро, следовавший до этого в авангарде, пригнулся к седлу и стремительно погнал лошадь назад. Анхель, привыкший жить в постоянной опасности, вскочил на ноги, осмотрелся и погнал лошадь в поля. Телега запрыгала на неровностях природного ландшафта. Педро двинулся с телегой параллельным курсом. Орлик всматривался в горизонт, стараясь увидеть опасность. Педро приблизился на окрик.
— Броневик! — Крикнул он.
У беглецов не было никаких аргументов против бронированной машины, кроме маневра. Впереди показалась небольшая пологая балка, способная скрыть их вместе с лошадью. Едва они успели заехать в нее, как послышался шум мотора. Орлик спрыгнул с телеги, взял в руки оружие и осторожно выглянул из-за края. Броневик попал в ту же ситуацию, что и они только что. Отара овец блеяла, растекалась из края в край, подгоняемая взмыленным пастушком, но в итоге оставалась на месте. Броневик остановился. На самой верхней башенке, из которой торчал ствол пулемета, открылся люк, и показалась голова. Человек погрозил пастушку кулаком. Но тот и сам был не рад своему неуправляемому стаду. Вдруг, человек заметил свежие следы из примятой травы и стал указывать на них руками. Видимо, он спрашивал паренька об их появлении. Паренек указал рукой в сторону где сейчас находились беглецы.
Орлик сбежал вниз.
— Едем отсюда, они увидели следы!
Едва успев запрыгнуть в телегу, Анхель погнал лошадь по дну балки. Мотор броневика постоянно доносился сзади. Себастиен с замиранием сердца смотрел назад, ожидая появления смертоносной машины. Она появилась внезапно и гораздо ближе, чем ожидал юноша. Броневик остановился. Ствол задвигался, замер и озарился вспышками. Фонтанчики земли и травы взлетели в воздух рядом с телегой, и сразу же донесся грохот выстрелов. Снова стрельба и пуля попала в угол телеги, расщепив древесину. Лошадь словно испугалась этого и припустила быстрее.
К счастью балка немного повернула и позволила прижаться к одной стороне, закрывшись от пуль броневика. Мотор снова заревел сзади. Дно балки пошло на подъем, и скоро экипаж должен появиться над краем. Деваться было некуда, кроме, как двигаться вперед. Едва экипаж показался снова, раздались выстрелы. Броневик стрелял с ходу, а потому не точно. Пули ушли в сторону.
— Петляй! — Крикнул Орлик Анхелю.
Себастиен почувствовал, как содержимое телеги начало двигаться от борта к борту. Анхель выполнял приказ командира. Еще одна пуля попала куда-то в район заднего колеса. Оттуда стал раздаваться стук, но пока телега ехала ровно.
Себастиен выглянул через борт на колесо. Несколько деревянных спиц торчали в бок и стучали по дну телеги. Хорошая кочка могла доломать колесо. Себастиен вспомнил, как в детстве катался в этих краях на лошади, и где-то впереди должна быть река с шатким мостком. Он посмотрел по сторонам и увидел знакомые ориентиры.
— Анхель! — Крикнул он вознице. — За теми холмами река течет, там раньше мостик был. Он лошадь с трудом выдерживал, а уж броневик по нему точно не проедет.
— Знаю. — Через плечо крикнул Анхель. — Туда и еду. Главное, успеть.
Скорости броневика и экипажа сравнялись. Пересеченная местность не способствовала точной стрельбе из оружия, а ехать с остановками значило постепенно отставать. Рауль, управлявший машиной, рассчитывал, что лошадь беглецов быстро запалиться в таком темпе. Мигель периодически выпускал очередь в сторону беглецов, но совершенно безрезультатно. Они оба были уверены, что там находятся люди, как то связанные с разбившимся пилотом, а может быть и сам пилот. Слишком близко они находились от места падения аппарата и от фермы Алонсо.
Телега выскочила на еле заметную тропинку, колея которой уже заросла мелкой травкой. Прыжки уменьшились. В воздухе запахло речкой. По левую руку, за деревьями блеснула река. Себастиен постарался вспомнить ориентиры, чтобы не пропустить поворот к реке. Броневик снова окутался вспышками, и рядом пролетели пули. Юноша впервые видел стрельбу из огнестрельного оружия и был впечатлен ее разрушительной силой.
— Анхель, за той осиной резко налево!
Анхель только кивнул головой. Он резко завернул за осиной. Колесо затрещало, едва выдержав большую нагрузку. Совсем заросшая тропинка вывела их к мосту, состояние которого не внушало оптимизма. Их обогнал Педро и быстро спешившись, первым зашел на мост. Он попрыгал на перекрытиях моста. Те выдержали его.
— Вы тоже, бегите следом, а я под уздцы переведу лошадь. — Сказал Анхель.
Орлик и Себастиен спрыгнули и побежали следом за Педро. Мостик подозрительно шатался под ногами. Скрипел, но держал. А сзади приближался звук мотора. Анхель был уже на противоположном берегу, когда показался броневик. Пулемет сделал несколько выстрелов, но деревья надежно скрыли Анхеля и лошадь от огня. Водитель броневика решил проверить мост на прочность. Он осторожно въехал на него передними колесами. Мост затрещал и стал разрушаться. Машина клюнула носом. Водитель дал заднюю, и с трудом выдернул передние колеса из провала. От отчаяния, пулемет дал длинную очередь вслепую в сторону скрывшихся беглецов.
— Оторвались. — С облегчением сказал Анхель и вытер пот со лба. Можно было подумать, что это на нем ехали всю дорогу. — Я лопатками чуял, как мне в спину попадают пули.
— А где здесь ближайший объезд? — Спросил Орлик, уверенный, что праздновать победу еще очень рано.
— Километров двадцать, там, где мы собирались ехать. — Сказал Педро.
— Тогда у нас минут двадцать, на то, чтобы дать лошадям отдохнуть и нужно двигаться дальше.

Дуче вернулся на третий день после похорон. Он проехал всю четверть вдоль и поперек и смог мобилизовать около трехсот человек, со всех служб, призванных поддерживать власть на местах. Что это были за люди, дуче представлял. Привыкшие к взяточничеству и подаркам по любому поводу, они совершенно отвыкли напрягаться. Только реальная возможность потерять «теплое» место, и хмурые помощники дуче заставили их взять в руки оружие. Дата сбора была назначена через три дня на центральной площади города. А пока надо было наладить снабжение продовольствием привыкшим к обильной еде защитникам власти.
Открыв дверь дома, дуче сразу почувствовал его запустение. Его не ждал запах приготовленной еды. На веревке не сушилась чистая постель. Все вещи, которые он разбросал перед отъездом так и лежали на своих местах. Хорхе впервые в жизни стало жалко себя. Он вдруг представил себя маленьким осиротевшим мальчиком. Дуче достал маленький графинчик своей любимой настойки на облепихе из прохладного подвала и пуская слезу, напился.
Наутро, ему вспомнилась красивая дочь Хуана Круса. Он ведь обещал найти ей работу в городе. А почему бы ей не стать горничной? Для любой нормальной девушки в южной четверти это будет самой желанной работой. Дуче понимал, что не удержится от того, чтобы не поприставать к юной прелестнице, но это ведь так, из баловства. И повод приехать к Крусам был достойный. Совсем недавно там гонялись за разбойниками, а одна женщина признала в одном из них сына Алонсо. Можно было сделать вид, что дуче приехал как раз по этому поводу.
— Фернандо! — Крикнул дуче. — Принеси мне что-нибудь поесть, а потом позови Рауля и Мигеля. Есть работа!
Мальчонка появился словно из ниоткуда. Он замялся.
— А что есть?
— Не знаю, я есть хочу.
— У нас там баклажаны есть, кабачки.
— Я мясо хочу, курочку.
— Господин, я не умею готовить.
— Ну, тогда неси хотя бы кабачки, буду как корова, есть всякую траву.
— Но они тоже сырые. — Промямлил испуганный мальчик.
— Ах, ты ж, гадство, без горничной, как без рук. Неси сырые, будем думать, как их приготовить.
Вскоре пришли Мигель и Рауль и застали дуче поедающего какие-то головешки.
— Это, что за еда шеф? Новый деликатес из верхнего мира? — Спросил Рауль.
— Это отсутствие женской руки в моем доме. Помните Хулио Круса, у которого дочка красивая такая? Едем туда, хочу взять ее к себе.
Мигель присвистнул через свои раздвоенные губы.
— Губа не дура. А Хулио, что с этого?
— А я ему отдам весь надел Алонсо. Пусть его убирает. Как считаете, пойдет?
— А куда он денется? Даже за так отдать свою дочь на работу к дуче для него честь.

Дуче подобрал время, чтобы приехать к Крус позже хозяина. Не пристало дуче ждать кого бы то ни было. На топот лошадей из дома вышел испуганный хозяин дома.
— Привет, Хулио! — Дуче спрыгнул с лошади и пожал руку Хуану, уже не пытавшемуся поправить дуче. — Сегодня мы не станем занимать твой дом на ночлег. Нас привела к тебе работа.
— Может, пройдете в дом? Поужинаем? — Пригласил Хуан.
— Не откажемся. — На самом деле дуче был голоден и очень обрадовался приглашению.
Лупите снова пришлось суетиться и накрывать на стол.
— Какие новости в ваших краях? — Спросил дуче.
— Урожай хороший, одно удовольствие собирать. Парни в этом году попались толковые. Всё у нас споро получается. Даст бог, через неделю закончим.
— Ах, да, у тебя же девчонки одни.
— Да, бог дал только их. — Горестно сказал Хуан.
— Ну, тебе не стоит расстраиваться. Девчонки у тебя получились, что надо. А у меня тут горе случилось, горничная умерла, теткой моей была, жалко старушку, да и дом немного в запустении сейчас. Ищу вот кандидатуру подходящую. Не хочешь дочку свою пристроить?
Лупита в этот момент подавала котелок с горячим и чуть не выронила его из рук. Они с мужем переглянулись.
— Я понимаю, что такие решения не принимаются вот так, с ходу. Я тоже рассматриваю не одну кандидатуру. Поэтому нам тоже надо подумать. Алонсо не объявлялись? — Вдруг перескочил на другую тему дуче.
— Нет, не видели. Слухи были, что сына, их видели, Себастиена. Но слухам верить не всегда можно.
— Понятно. Такие поля теперь пропадают. Вот думаю кому отдать, чтобы урожай не пропал.
Даже в темноте стало видно, как загорелись глаза хозяина поместья. Ясно, что дуче предлагал сделку. Дочь в обмен на чужой урожай. В мыслях Хуана пронеслись самые радужные варианты сделки. Джулия найдет себе в городе жениха более достойного, чем сыновья местных фермеров. А он сам тоже будет обласкан властью и сможет пользоваться двумя участками. Хуан даже подумал, что сможет купить бензогенератор, и в его доме будет светить электрический свет.
— Но, дон Хорхе, наша дочь, как вы заметили, девушка строптивая, поэтому заставить мне сделать так, без ее согласия будет сложно. — Хуан осторожничал. При всем меркантильном интересе, он понимал, что властный человек может себе позволить лишнее по отношению к его прелестной дочери.
— Я понимаю твой страх за дочь, Хулио. Ты боишься, что я начну приставать к твоей дочке? Не думай об этом. Я в том возрасте, когда мне приятнее пропустить рюмочку другую, чем забавляться с женщиной, тратя на это лишние усилия. Да и если приспичит, у меня есть куда обратиться. Мне нужна горничная, но я не против того, чтобы она была хороша. В моем доме все должно быть прекрасно. — Дуче удалось убедить Хуана в своих намерениях взять в дом именно работницу.
— Хорошо, дон Хорхе, если Джулия согласится, мы приедем к вам, в самое ближайшее время.
— Поторопись, иначе вам придется занимать очередь из желающих у меня работать. — Дуче громко отодвинул тяжелый стул и встал из-за стола.
Мигель и Рауль встали следом и молча направились к выходу. Хуан суетливо припустил за ними. Дуче с помощниками оседлали лошадей и уехали в ночь.
Джулия не спал и слышала весь разговор. Её несколько раз подмывало выскочить и накричать на всех, за то что решают ее судьбу без неё самой. Когда отец с матерью вошли в спальню, девушка рыдала в подушку.
Лупита нагнулась над дочерью и погладила ее волосы.
— Дочка, ну мы же не замуж за дуче тебя отдаем. Это всего лишь работа, и она намного лучше, чем всю жизнь горбатиться на ферме. Джулия, ты же ничего не видишь здесь, кроме наших сараев, а там совсем другая жизнь. У дуче в доме, наверно, чего только нет. Чему мы и названия не знаем.
— Вы меня спросили? — Сквозь рыдания спросила дочь. — Вы продали меня за участок Алонсо, и за то чтобы всем говорить, что ваша дочь теперь в городе, будто это ваша заслуга.
Так оно и было, но Лупита и Хуан искренне желали дочери прожить свою жизнь не так, как они, когда все мысли и разговоры сводятся только к видам на урожай и здоровью скотины.
— Я не хочу жить в доме этого человека. Вы разве не видите, что он врет. Кто меня защитит, когда он начнет приставать? Вы далеко.
— Послушай. Джулия. — Лупита поцеловала дочь в волосы. — Я всю жизнь мечтала выбраться с фермы куда-нибудь подальше, но мне никто не делал таких предложений. Я ничего не видела кроме коров, свиней, и постоянной работы. Посмотри на мои руки, мои пальцы вывернуло от тяжелого труда, моя спина всегда болит, у отца тоже. Ты замечала, как в городе сразу замечают крестьянина? У нас всегда загорелые лица и взгляд человека, который чувствует себя неловко, потому что напротив горожан мы всегда чувствуем себя какими-то дикими. Я всю жизнь мечтала жить в городе, чтобы быть одной из них, и не стесняться себя.
— Я не хочу, мне и на ферме нравится! — Не отрывая головы от подушки прорыдала девушка.
— Да что с ней разговаривать! Завтра утром поедем к дуче и всё, разговор окончен! — Хуан громко стукнул подкованными сапогами и вышел из спальни.
— Не бойся перемен, Джулия. Они всегда к лучшему. — Мать встала с края кровати и накрыла Джулию одеялом.

Себастиен открыл глаза, когда умолкли ночные птицы. Осенние утра стали более промозглыми. Над травой струился туман. Лежак отсырел, и лежать на нем было не очень приятно. Они с отцом почти закончили делать землянку. Оставалось сделать в нее мебель и можно было переходить жить под землю.
Юноша поспешил развести костер, чтобы согреться. Через пять минут он уже помешивал в котелке свой личный рецепт сладкого напитка. Вдалеке закричала сойка. Поздновато для утра. Анхель резко сел. Сна на его лице, как не бывало.
— Это Педро. — Сказал он. — Идет не один. Командир, у нас гости!
Орлик тоже сел, и стал сразу кутаться в накидки. Его зубы отстукивали чечетку.
— Кто это может быть? — Спросил он. — В столь ранний час.
— Точно, не враги. Мы такие сигналы обычно даем, когда глупый или смелый крестьянин появляется в лесу.
Кусты шиповника раздвинулись и к удивлению всех Педро вывел девушку, ведущую под уздцы коня. Себастиен не поверил своим глазам, но девушкой была Джулия Крус.
— Джулия! — Юноша резко вскочил и чуть не опрокинул котелок со своим варевом.
— Себастиен! — Девушка обрадовано замерла.
Джулия, ночью взяла коня с фермы и поскакала в сторону леса. Она решила, что будет лучше жить с Себастиеном в лесу, чем в роскошном доме у дуче, как рабыня. Её намерение было твердо до тех пор, пока страшный мужик не схватил ее коня под уздцы. Тогда она поняла, что вместо Себастиена может попасть к любой другой банде разбойников, где ей будет уготована еще более печальная судьба, чем в доме дуче. Небритый и страшный мужчина на все вопросы девушки отмалчивался. Он держал лошадь в одной руке, а Джулию в другой. Девушка уже тысячу раз обругала себя за строптивость.
Себастиена, сидящего у костра, она не признала сразу. Юноша отпустил небритость, и не был похож на себя. Какое облегчение она испытала, когда попала действительно туда, куда собиралась.
Себастиен быстро подошел к Джулии. Во взгляде его было удивление и радость. За шаг до девушки юноша остановился в нерешительности. Ему хотелось обнять Джулию, но он не мог перебороть робость. Джулия поняла его состояние и сама обняла Себастиена. Кровь прильнула к лицу юноши, то ли от смущения, то ли из-за близости девушки. Родители, Орлик и прочая банда смотрели на этот романтический спектакль.
— А ты как здесь оказалась? — Спросил наконец удивленный Себастиен.
Тут он заметил, как легко одетую девушку немного трясет от холода. Он спохватился и пригласил ее к котелку со своим фирменным отваром. Держа обеими руками деревянную чашу с дымящимся напитком, накрытая двумя накидками, Джулия рассказа о всех причинах ее появления в лагере разбойников.
— Ты, смелая девушка. А ты знаешь, что дуче приказано убить каждого, кто пообщается с пилотом разбившегося вертолета? — Спросил Орлик.
— Да, я подслушала разговор дуче, со своими помощниками, когда они ночевали у нас. Именно тогда я испугалась за Себастиена. — Джулия посмотрела в глаза юноше и тот еще раз покраснел.
— А кто-нибудь знает, куда ты уехала? — Спросил Орлик.
— Нет. Я дождалась, когда все уснут, тогда и сбежала.
— Молодец, сообразительная. А теперь бери свою лошадку и скачи назад. Скажи, что прорыдала всю ночь в овраге, а мы тебя не выдадим.
— Но, я не хочу возвращаться. Отец с матерью твердо решили отдать меня в горничные к дуче. Я ни за что не вернусь.
Джулия нахмурила брови. По всему было видно, что девушка решила не отступаться. Первая сознательная радость того, что потеря имения не стала причиной потери Джулии, и даже более того, незавидное положение Себастиена, подвигло девушку выбрать именно его, уже успела приятными теплыми струями разойтись по сердцу юноши. Но непреклонный тон командира лишал его этой радости.
— Орлик, а почему ей не найдется места среди нас?
Пилот встал и дал знак Себастиену проследовать за ним. Юноша тяжко вздохнул. Джулия виновато посмотрела ему в глаза.
— Послушай, Себ, я понимаю, дело молодое, кровь кипит и хочется дружить, но пойми, что все мы тут — смертники. Не сегодня- завтра на дуче надавят и ему придется устроить облаву, и ваше семейное счастье закончится не начавшись. А мне, чужие смерти на моей совести совсем не нужны. Хватит того, что я уже вашу семью подставил и лишил всего. Пусть идет домой, помалкивает и живет, как жила. Даст бог, как-нибудь выкрутимся, тогда и посватаешься. А пока я здесь командир, я запрещаю ей здесь находиться. — Орлик говорил тихо, чтобы девушка не слышала его аргументов.
— Орлик, я два года не знал, как к ней подойти, и тут она сама пришла. Это же и есть божий промысел. Ты видишь, я для нее стал героем, и мне кажется, что выгнать ее не получится. Она жутко упрямая. Давай, подумаем, что можно из этого сделать?
Командир хотел что-то резко ответить, но заметил взгляд девушки, которой очень хотелось понять, что о ней говорят. Орлик нащупал чурбак и присел на него. Лоб разделила мощная вертикальная морщина. Руки автоматически завертели в руках деревянную щепку. Взгляды Себастиена и Джулии встретились. Себастиен пожал плечами в ответ на немой вопрос девушки.
Командир отбросил щепку в сторону.
— Тогда вам, девушка, придется все-таки идти горничной к ненавистному дуче. Там вы сможете принести нам гораздо больше пользы, чем здесь.
— Но как? — Хором спросили Себастиен и Джулия.
— Нам в городе нужен будет связной, которому Джулия будет передавать все, что услышит в доме.
Молодые люди на мгновение замерли, не зная как оценить изменившиеся обстоятельства.
— Я согласна! — твердо сказала Джулия.
Себастиен не совсем желал такого исхода, но решительность девушки его впечатлила. Он был вынужден скрываться от властей, желающих его убить, а девушка готова была добровольно пожертвовать собой.
— Прекрасно. Себ, у тебя есть повод гордиться своей девушкой. — Сказал Орлик, заставив юношу покраснеть. — Смотрите, как все удачно складывается, как мы и не могли предполагать. В самом гнезде врага у нас будет свой человек — Джулия, что позволит нам довольно оперативно узнавать о всех шагах нашего врага. Себ получает девушку о которой мечтал. Папа Джулии получит приданное, на которое рассчитывал. Хосе и Мария в этом году палец о палец не ударят, чтобы собрать приданное.
— Уж лучше бы все было, как было. — Негромко сказала Мария.
— Не стоит печалиться по тому, чего не изменить. Как случилось, так случилось. А теперь, в связи с новыми обстоятельствами, требуется разработать новый план.
Весь разбойничий коллектив, не занятый несением службы принялся участвовать в составлении нового плана. Изменившиеся обстоятельства привели к тому, что появилась потребность в доверенном человеке в городе, а так же в человеке, который мог бы свободно передвигаться по четверти не вызывая подозрений. Себастиен бросал украдкой взгляд на профиль Джулии, и не мог поверить, что видит ее рядом с собой. Девушка ловила его взгляд и улыбалась в ответ.
По ходу обсуждения выяснилось, что Анхеля в городе считают погибшим. Чужое тело, найденное прошлой зимой неподалеку от города, было опознано родственниками как тело самого Анхеля. Отчего все обвинения с разбойника были сняты, и преследование было прекращено. Однако это не означало, что мужчину не станут ловить, если кто-то узнает его.
Так как Анхель находился в лесу больше десяти лет, и его внешность за это время немного поменялась, у Орлика была уверенность, что если еще немного подкорректировать лицо разбойника, его не признают даже собственные дети.
— У вас кто-нибудь бреется? — Спросил Орлик.
— Таких мало, только молодые ловеласы или богачи. Бритвы из хорошей стали стоят дорого. Я вот и не брился никогда. — Сказал Анхель.
— Значит, тебя небритым не видели лет с семнадцати?
— Ну, да, только тогда у меня пушок был.
— Дайте мне ножницы! — Орлик протянул руку в ожидании инструмента.
Мария подхватилась и принесла грубые ножницы, которыми стригли овец.
— Я против, я без усов ходить не буду! — Голос Анхеля задрожал.
— Так, надо, Анхель. Вон, смотри, храбрая девушка идет горничной к дуче, а ты боишься усы сбрить. Ты, наверно, и не помнишь какой ты красавчик на самом деле. Всем отвернуться. Покажу, когда результат будет готов.
Орлик усадил разбойника на пенек и принялся состригать ему усы и засаленные грязные волосы.
— Мария, принеси золы древесной и воды в ковше.
Его приказ исполнили. Орлик остриг Анхеля и накрыл тряпкой. Затем он вынул из своих вещей бритву, работающую от механического завода. Монотонное жужжание продолжалось минут пять. Наконец, Орлик пригладил мокрые волосы Анхеля и развернул его в сторону ожидающей публики.
Публика замерла от неожиданности. На них смотрел совсем незнакомый человек, чертами лица малопоходившими на прежнего Анхеля. Приглаженные на одну сторону короткие волосы, чисто выбритое лицо, которое зря столько лет было спрятано под буйной растительностью.
— Дева Мария! — Произнесла Мария Алонсо. — Ни за что не признала бы.
— Анхель, да тебе с таким лицом точно в город надо. Там все бабы твои будут, даже замужние.
— Покажите мне меня. — Заинтересовался Анхель, ожидавший совсем другой реакции.
Ему принесли ковш с чистой водой. Мужчина дождался, когда вода успокоится, чтобы рассмотреть себя. Анхелю свое отражение понравилось не так сильно как остальным.
— Нет, это не мужик, это приказчик какой-то, который смотрит журналы мужской моды из верхних миров. С усами я нравлюсь себе больше.
— Как только захочешь появиться на листовках «Разыскивается», можешь сразу отпускать. Теперь для тебя нужно придумать легенду, и добыть немного сольдо, чтобы поселиться на постоялом дворе, пока не найдешь одинокую женщину.
— Это обязательно?
— Да. В местах, где находится много публики, всегда больше шансов, что тебя узнают. А ты женщин боишься?
— Нет, но я давал жене клятву верности перед богом.
— Отмолишь. — Резко сказал Орлик.

Хуан первым заметил, что в сарае не хватало молодого коня. Вначале он подумал, что в округе появились конокрады, но потом догадка осенила его, и он прошел в спальню дочерей. Джулии не было. Так и есть, сбежала. Это было вполне в ее духе. Никакие посулы и материальные блага, которые так ценили родители, Джулия не признавала. Была в ней какая-то дикая тяга к свободе.
Лупита не удивилась проделке дочери и не беспокоилась о ней до вечера, и только с наступлением темноты стала заставлять Хуана проехаться по соседям, узнать, не видел ли кто их Джулии. Отец и сам уже думал об этом. Он с готовностью прыгнул в седло и уехал. Вернулись они вместе далеко за полночь. На лице Хуана сияла улыбка. Джулия и отец встретились на дороге в пяти километрах от дома. Джулия гнала коня галопом и чуть не налетела на отца.
— Ты где была? — Строго спросила мать.
— В церковь ездила, хотела узнать у бога, стоит ли мне выбрать эту работу или нет?
— И?
— Господь благословил. Теперь я знаю, что все будет хорошо. — Не стесняясь соврала Джулия.
— Ой, счастье-то какое, дочка. — Мать обняла Джулию и проронила слезу.
— Завтра с утра выезжаем, чтобы никто не занял наше место. — Важно произнес Хуан, с упором на слово «наше».
— Я сейчас приготовлю тебе самое лучшее платье. — Сказала мать и кинулась к сундуку с бельем.

На площади, перед постоялым двором толпилось необычно много народа. По спине Анхеля потекли струйки холодного пота, когда он увидел знакомые лица трех шерифов из тех мест, где он славно почудил в молодые годы. Сомнений не было, по четверти была объявлена мобилизация. Неужто, их командир смог расшевелить этих ленивых упырей до такой степени?
В самом постоялом дворе свободных мест почти не было. Анхель вошел в бар. Незнакомец вызвал интерес у его посетителей. Мужчины невольно бросали взгляд на непривычно чистое лицо Анхеля. Приняв его за важного человека, они придвигали стулья, чтобы не создать препятствий на пути незнакомца. Анхель подошел к стойке и наклонился к уху бармена, протягивая целую монету сольдо.
— Номер не найдется на недельку?
— Только двухместный могу, остальные все заняты. Видишь, сколько народа. Дуче собрался их всех в лес гнать. Решил, наконец, прочесать лес от разной швали.
Желваки заходили у Анхеля на такое оскорбление, но он сдержался.
— А что долго еще их терпеть здесь? — Спросил он.
— Еще пару дней, из дальних округов еще не доехали.
— Понятно. Потерпим пару дней. Дай мне поесть чего-нибудь, и небольшую кружку пива.
Пока бармен делал заказ, Анхель прикидывал, как дать парням известие, что на лес собираются устроить облаву. По приказу Орлика, Анхеля самого должен был найти связной. Но Орлик не знал, что у них всего двое суток, и задержка с поиском связного могла стоить его банде жизни.
Анхель прикладывался к пиву, чтобы суховатые куски говядины легче проваливались в желудок. Хитрюги повара, чтобы не готовить для каждого посетителя новое блюдо разогревали уже приготовленные. По вкусу, говядину пытались подать не меньше пяти раз. Бармен, время от времени бросал взгляд на Анхеля, чтобы понять, насколько тот доволен едой. Заметив, что мужчина с трудом прожевывает куски мяса и обязательно смачивает их пивом, бармен принес небольшую плашку со сливочным соусом.
— Извините наших поваров, они привыкли готовить для другой публики, более непритязательной, чем вы. Попробуйте наш фирменный соус, приготовленный из сегодняшних сливок.
— Спасибо, я действительно, чуть не свернул челюсти вашим мясом. Эта корова умерла своей смертью, и видимо от голода. Одни жилы.
Бармен учтиво хихикнул.
— Простите, но сегодня на ужин будет мясо молодого теленка. Вы будете ужинать?
— Да, конечно.
Бармен ушел. Анхель залил соусом мясо. Пряный вкус и состав соуса значительно разнообразили вкус блюда. Анхель доел, вылил в себя остатки пива и поднялся в номер, на втором этаже. В номере никого не было. Второй жилец отсутствовал. На его кровати лежала большая кожаная сумка, с ремнем через плечо. Анхель видел такие сумки на работниках почтовой службы.
Никаких заданий, кроме как дождаться связного, у Анхеля на сегодня не было. Мужчина лег на кровать и не заметил, как уснул. Скрип двери заставил его резко подняться. Рука рефлекторно кинулась к ножу за поясом, которого не было.
— Простите, что разбудил. Дверь скрипучая, сало жалеют на петли.
Мужчина снял с головы большую шляпу и бросил ее в угол. Сомнений не было, что тот являлся почтальоном. У всех почтальонов южной четверти имелась кожаная жилетка с большим карманом на груди, в который было удобно складывать письма, перед тем, как они попадут в большую сумку.
— Радован. — Назвался почтальон непривычным для слуха именем. — Я из восточной четверти, по обмену.
— А, понятно. Меня зовут Алваро Гонсалес. Я из Химейских копей, приказчик. — Представился по легенде Анхель.
— Очень приятно. А я почтальон, как вы наверно догадались.
— Да, сразу так и подумал, как увидел эту сумку.
— Вынужден задержаться в столице. Моя почтовая карета окончательно развалилась. Вот, дождусь ее из ремонта и поеду по четверти развозить письма и посылки.
— Много ездите? — Спросил Анхель.
— Немало, но мне работа нравится. Не променял бы ни на какую другую. Второй день живу здесь и уже устал быть на одном месте.
— Семьи нет, наверное?
— Есть, и жена и дети. Двое. Но все привыкли к тому, что меня почти всегда нет дома. Зато, когда возвращаюсь, для всех у меня гостинцы.
— Все ясно. — Анхель не собирался раскрывать перед первым встречным всю свою придуманную историю. Чего доброго, человек, изъездивший всю четверть мог легко поймать его на вранье.
Радован сел на кровать и подтянул большую кожаную сумку к себе. Он порылся там, вынул бежевый конверт и протянул его Анхелю.
— Вам. — Коротко сказал он опешившему разбойнику.
Анхель, испуганно-удивленно взял в руки конверт и оторвал одну сторону. Внутри лежала половина рисунка орла, нарисованная самим Орликом. Вторая половина была у Анхеля. Он достал вторую половину и состыковал с первой. Рисунок сошелся.
— Но как? Как вы узнали, что я буду здесь, заранее? — У Анхеля появилось чувство тревоги, по поводу того, что их план стал известен врагам, а связной — человек дуче.
— По глазам вижу, что у вас сомнения. Напрасно. Я снял два номера в разных постоялых дворах, но был уверен, что вы выберете именно этот. Поэтому я предупредил бармена, о том, что вы придете. За пятьдесят сантимов бармен придержал свободное место.
— Хитро. Я никак не могу привыкнуть к тому, как наш командир управляется со всем одновременно. Котелок у него здорово варит.
— Не отнять. Передавать что-нибудь будете?
Анхель спохватился.
— Разумеется.
Анхель открыл небольшой портфель и достал из него перо, чернильницу и листок бумаги. Руками, привыкшими держать копье и топор, а не хлипкое устройство для писания, мужчина принялся старательно выводить текст. Мысли путались и никак не складывались в короткий и емкий по смыслу текст. Наставив клякс, Анхель все же дописал его и подул на листок. Когда буквы подсохли, Анхель протянул листок Радовану. Тот взял лист и положил его перед собой. Вынул пузырек с какой-то жидкостью и кисточку. Обмакнул кисточку в пузырек и замазал текст. Через несколько секунд текст исчез, как и не бывало. Поверх него Радован изящным почерком вывел поздравление некой бабушке с очередной годовщиной. Присыпал мокрые буквы пудрой и убрал лист в конверт.
— Конспирация. — Радован посмотрел в окно. — А вот и карету подогнали. Что ж, приятно было познакомиться Алваро. Надеюсь, скоро увидимся еще. — Радован протянул руку для рукопожатия.
Анхель вскочил с кровати и пожал руку почтальону. После крепкого рукопожатия, Радован повесил на плечо сумку, одел шляпу и вышел. Анхел сел на кровать. Голова шла кругом от быстроменяющихся событий. Всего месяц назад он знал, что не выйдет из леса до конца своей жизни. А сейчас он сидел в постоялом дворе главного города южной четверти, и находился в самом центре большой игры. Чувство собственной значимости, придало Анхелю уверенности. Он расправил плечи, взгляд его стал не бегающим, как у дикого зверя, а прямой, с ноткой некоторого превосходства над окружающими, что больше соответствовало манерам приказчика. Теперь осталось дождаться результатов от Джулии. Если девушку не возьмут на работу, то по легенде им нужно будет как-то закрепиться в городе, и попытаться войти в окружение дуче.

Ради того, чтобы устроить дочь на работу Хуан взял себе два выходных. Поставил на телегу красивую будку, защищающую от солнца и дождя. Ранним утром зарезал молочного теленка, в качестве подарка дуче. Лупита, набила масла и собрала ягод.
Джулия немного робела. Решительности малость поубавилось. Остынув от чувства противления родителям, она осознала, что ввязывается в серьезную игру, которая может стоить ей жизни и доставить неприятностей всей семье. Но отступать было не в ее правилах. Девушка отбросила все мысли о будущем.
— Ну, все, мать, давай, обнимай дочь на дорожку. — Хуан забрался в телегу, и отвернулся от сентиментальной картины прощания.
Лупита и Джулия обнялись и разревелись.
— Ты, если что, дочка не терпи. Если тебя обижать будут, бросай все и беги домой. Нам ведь главное, чтобы у тебя жизнь была счастливая. Не нужен нам никакой лишний надел, если тебе будет плохо.
— Хорошо, мам, не сомневайся, я не потерплю плохого обращения.
— Но дерзить не надо. — Высказался Хуан, знающий всю строптивость выращенной им дочери.
Джулия забралась под навес. Отец тряхнул вожжами, и кобыла потянула экипаж. Лупита смотрела вслед и утирала слезы. Радость пополам с горечью переполняла ее. Всегда жалко, когда родная кровинушка покидает дом.
Резные, крашеные в разные цвета заборы горожан подчеркивали статус живущих за ними людей. Дорогие заборы имели более сложную и ажурную резьбу и были выше заборов бедных жителей. Кроны оливковых деревьев почти полностью скрывались за высокими заборами. Рослые яблони складывали свои тяжелые ветви на них.
Из под ворот часто высовывались оскаленные собачьи морды, неистово лающие на любой проезжающий мимо экипаж. Чем ближе подъезжали к дому дуче, тем сильнее чувствовалось волнение. Даже Хуан волновался и то и дело утирал со лба пот.
Улица пошла на возвышение. Дорога из белой щебенки перешла в каменную мостовую. Лошадь зацокала подковами, а телегу затрясло мелкой дрожью. Джулия чувствовала, как эта дрожь передается и ей.
Показался дом дуче. Единственный в городе с каменным забором. Через ограду забора, отделанную чугунными пиками свисали большие спелые гроздья винограда. Под забором на одинаковом расстоянии друг от друга стояли вазоны с розами. Цветы в каждом вазоне имели свой цвет, и начинались с белых, переходя в желтые, а затем и красные, к концу становясь фиолетовыми.
У ворот к дому поперек всей дороги стоял шлагбаум с охранником. Мрачный тип с длинными отвисшими усами единственным глазом посмотрел на подъехавший экипаж.
— Чего надо? — Грубо спросил он.
— Мы к дуче, на работу устраиваться. — Пояснил Хуан.
Одноглазый посмотрел на них, как на деревенских чудаков. Подошел к медной воронке переговорной трубы и стукнул по ней несколько раз металлическим штырем.
— Что? — Раздался утробный голос из трубы.
— Тут это, чудаки какие-то приехали на работу к дуче. — Проговорил в трубу одноглазый.
— Как фамилия?
— Как фамилия? — Переспросил охранник.
— Хуан Крус и его дочь Джулия. — Тут Хуан вспомнил, что дуче всегда его называл Хулио. — Скажите, Хулио Крус и его дочь.
— Тут мужик по фамилии Крус, который не совсем уверен, как его зовут, и дочка.
— Подожди, уточню. — Раздалось из трубы. — Впусти. — Разрешил голос спустя пару минут.
Одноглазый охранник поднял шлагбаум и пропустил на территорию двора.
Двор был выполнен террасами, основание которых подпирала каменная кладка. На некоторых террасах брызгали вверх маленькие фонтанчики, в струях которых играла радуга. Во дворе пахло влажной свежестью и цветами. Дорожка из мелко дробленого красного камня вела вверх, где на самой вершине стоял дом, достойный руководителя четверти.
Джулия залюбовалась так, что забыла про свои страхи. Ей захотелось пожить среди такой красоты. Её отец напротив, растерялся. Перед самым въездом на ровную площадку перед домом он остановил лошадь.
— Чего мы встали? — Спросила Джулия.
— Я боюсь, что наша лошадь натопчет здесь или навалит прямо на такую красивую плитку, на которую я и сам наступать боюсь.
Из-за угла дома вышел загорелый мальчонка. На нем были только короткие штанишки.
— Меня зовут Фернандо. Дон Хорхе просил вас проводить.
Хуан засуетился. Он не мог унести сразу все приготовленные подарки.
— Так, малыш держи эту корзинку с ягодами. Джулия, возьми кувшин с маслом, а я возьму тушку.
Фернандо, с трудом нес перед собой тяжелую корзинку. Джулия обхватила кувшин одной рукой и взялась за ручку корзинки.
— Спасибо. — Поблагодарил Фернандо, и с благодарностью глянул на девушку.
— Давно ты у дуче работаешь? — Спросила Джулия.
— Два года. Отец погиб на шахте, а мать заболела и умерла вскоре. А мой дядя был как раз начальником шахты, он и попросил меня пристроить куда-нибудь. Дуче оставил меня у себя.
— Как он? — Спросила девушка, имея ввиду дуче.
— Ничего так. Когда дома, всегда дела находит для меня. Иногда до полночи работаю. А когда уезжает, тогда и я ленюсь.
— А правда, что сюда приходили другие девушки, чтобы устроиться на работу?
— После того, как умерла горничная, здесь вообще никого кроме меня и дона Хорхе не было. Садовник, охранники, скотники есть, но в дом никто не заходил, кроме меня. Там сейчас такой беспорядок.
Джулия поняла, что дуче соврал про конкурс, чтобы не спугнуть ее. Значит, только ее он и хотел видеть на месте горничной, или еще не ясно кого. Эта новость немного напугала ее. Хуан, кряхтевший под тяжестью туши теленка, думал те же самые мысли.
— Джулия, если что, ты не дерзи. Объясни дуче, что бережешь себя для мужа. Не вздумай рукоприкладствовать. Будет невмоготу, возвращайся, но не делай глупостей.
— Хорошо, отец.
Фернандо завел гостей за дом. Здесь все было гораздо скромнее. Простые дорожки из белого песка шли от дома и упирались в деревянный забор загона для скотины, внутри которого бродили куры и утки. Петух взлетел на край забора и громко прокукарекал. Мальчик провел всех мимо забора и подвел к небольшому домику.
— Вот здесь жила старая горничная, а потом и померла здесь. — Сообщил Фернандо.
Джулия передернула плечами.
— Постель меняли после всего? — Спросила она.
— Нет, кому менять-то.
Фернандо открыл дверь и запустил гостей в небольшое помещение. Внутри было светло и уютно. У окна стояла кровать. На противоположной стороне от кровати стоял стол и умывальник. Напротив выхода находилась печка, которая не только нагревала помещение, но и могла готовить.
Хуан положил на стол тушу и облегченно вздохнул, разминая затекшие плечи.
— Не хоромы, но жить можно. — Сказал он, осматривая комнату.
В дверях возникла фигура дуче. По припухшей физиономии и сопутствующему запаху, можно было догадаться, что руководитель четверти вчера принял лтшнего.
— Молодец, Хулио, что внял моему совету прислать свою дочь. Нечего такой девке переспевать в вашей глуши. Посмотрим, есть какое-нибудь дополнение к такой красоте, а то уже с десяток приходило, но я прогнал их всех. Мордахи симпатичные, но руками ничего делать не могут.
Хуан понял это по-своему. Он поднял тушу теленка.
— Дон Хорхе, примите от нас скромные подарки в честь признательности вашего великодушия.
— О, спасибо, тронут вашей заботой о своем руководителе. Фернандо, покажи гостям, куда убрать подарки.
Мальчонка махнул головой и направился к выходу, прихватив корзинку с ягодами.
— Лупита передала вам разных ягод. Все знают, какой вы искусный мастер в приготовлении настоек.
— Вот спасибо, а то я уже начал переживать.
Дуче отошел от двери, пропуская гостей. Когда мимо прошла Джулия, он невольно вдохнул воздух, пытаясь уловить аромат девушки.
Фернандо подвел всех к выпуклой металлической двери, с хромированной ручкой.
— Это холодильник, потому что внутри холодно. Он работает на электричестве. Проходим внутрь быстро, не выпускаем холод наружу. Мальчик потянул за ручку. Дверь «чмокнула» и мягко открылась. По полу пошел пар.
— Быстрее за мной.
Гости прошли внутрь морозной комнаты. Фернандо поставил корзинку и включил свет. Идущий из мутного плафона электрический свет выхватил из темноты искрящиеся инеем стены. Посередине помещения, на крючьях висели несколько замерших говяжьих, свиных, и бараньих тушек.
— Вешайте на крюк. — Показывая на свободный крюк, сказал Фернандо.
Хуан зацепил тушу. Он был поражен тем, насколько фантастической и вместе с тем очень полезной могла быть техника. Зима была и летом, но только в отдельно взятом помещении. Мясо могло храниться здесь бесконечно долго, без утомительного приготовления из него полусъедобной солонины. Теперь разговоров с Лупитой и соседями о том, что он видел, будет не переговорить. Мужчина еще раз убедился, что принял правильное решение отправив свою дочь на работу к дуче.
Дуче поджидал гостей у дверей холодильника. По выпученным и удивленным глазам отца Джулии, он понял, что чудо из верхних миров произвело на крестьянина сильное впечатление.
— Подарок из верхних миров, за хороший труд. — Скромно признался дуче, чтобы правдой отчасти. Пришлось здорово обобрать крестьян и шахтеров, чтобы хватило на такую «благодарность». -Ну, что Хулио, еще раз спасибо тебе, что послушался моего совета. Можешь ехать домой со спокойным сердцем.
— А что, Джулия уже принята на работу? — Хуан ожидал, что захотят проверить насколько она готова быть горничной.
Дуче тоже немного стушевался, пойманный на вранье про конкурс.
— Я так вижу, что руки у твоей дочери, как у работящего человека, не то, что у тех неженок, что приходили раньше. — Первое, что пришло на ум, сказал дуче.
— А как быть с наделом Алонсо? — Спросил Хуан, желающий получить письменное разрешение на владение участком.
— Ах, да, сейчас. Фернандо, принеси чистый лист бумаги.
Мальчик убежал и через минуту принес лист бумаги. Дуче размашисто написал доверенность на участок Алонсо и поставил печать перстнем, который всегда носил на пальце.
— Так спокойнее? — Спросил дуче.
— Гораздо, дон Хорхе. Ваше великодушие не знает границ.
— Благодарностью сыт не будешь, сдашь четверть урожая.
— Понял, спасибо.
— Ну ладно, попрощайся с дочерью. А я жду тебя, Джулия через десять минут у себя. Фернандо покажет дорогу. Работы набралось немало.
Настроение Хуана, несмотря на прощание с дочерью улучшилось. Он держал в руках бумагу, которая по ощущениям мужчины давала ему какое-то превосходство над окружающими, у которых не было такой бумаги с печатью. Держа в голове обстоятельства разговора с дуче, он уже приукрашивал их, представляя, как будет рассказывать жене и соседям.



Глава 3

Нехитрое имущество разбойничьей банды было погружено на две телеги. Педро с товарищами взяли под уздцы лошадей, и вся шайка тронулась, только им известными дикими тропами. Себастиен шел позади первой телеги, на которой помимо барахла сидели и его родители. Он шел рядом с Орликом и настоящим Алваро Гонсалесом, приказчиком из Химейских копей.
Настоящий Алваро Гонсалес выглядел совершенно не так, как Анхель, выдающий себя за него. Приказчик был невысок ростом и кругл, как мяч. Лишний жирок на гладко выбритом лице делал его несерьезным и каким-то детским. Приказчик до самого последнего момента не мог понять, что его похитили, пока не оказался в лесу, в компании малоприветливых людей. Когда до него дошел весь ужас ситуации в которую он попал, с ним случилась форменная истерика. Алваро шугался каждого движения любого члена банды, думая, что его сейчас прикончат. Он не спал ночь, тараща глаза и читая молитвы. Под утро он впал в сомнамбулическое состояние. Алваро продолжал читать молитвы, совершенно бессвязно, уронив голову на грудь.
Педро не удержался, чтобы не разыграть приказчика. Он подошел вплотную к связанному пленнику и сломал сухую ветку над ухом. Алваро со сна попытался вскочить, но ударился о дерево и потерял сознание.
Химейские копи находились в самом удаленном северо-западном углу. Из-за труднодоступности, вызванной гористой местностью, те места почти не посещались столичным начальством. Общаясь с центром, в основном через обозы с рудой, или по почте, в лицо Алваро Гонсалеса не знал никто. В кои-то веки приказчик решил выбраться в люди самостоятельно, прокутить деньжат и прибарахлиться редкими вещами из верхних миров в магазине дуче. Именно этот раз стал для чиновника таким неудачным.
Если рассматривать карту южной четверти с нанесенными на нее географическими зонами раскрашенными в характерные цвета, то она получилась бы такой: юг имел бы желтый цвет из-за сухого климата и степей. Деревья на юге были в основном плодовые. Вообще, вся культурная растительность на юге требовала полива. Но виноград там рос отменный. Далее карта меняла оттенки до светло-зеленого. Это был экватор южной четверти. Самая умеренная часть. В меру тепла и осадков создали идеальный климат для возделывания сельскохозяйственных культур. Севернее цвет карты становился еще зеленее. Лиственные леса переходили в смешанные, а потом и в хвойные. Самый север имел уже серый цвет. Цвет камня. На самом севере возвышались горы. Климат там был холодный круглый год. По северу жили только редкие семейства, занимающиеся добычей драгоценных и полудрагоценных камней. Они же и обрабатывали их, и изготавливали из них предметы искусства. За серым цветом начинался мутно-белый цвет границы четверти. Почти мертвое пространство, кое-где разбавленное карликовыми деревцами, изогнутыми в сторону границы.
При всем разнообразии климатических и географических зон ширина южной четверти не превышала трехсот километров. Орлик понимал, что любой отряд, имеющий в своем распоряжении следопыта и не отягощенный обозами, мог в течение суток нагнать их. Но это при идеальном раскладе. В лесу пряталось множество банд, и каждая оставляла следы. У дуче был прекрасный шанс, решить проблему лесного разбоя одним махом.
— Орлик, а сколько нам еще бегать от дуче? — Спросил Себастиен командира.
— Пока не поймает. Тут без вариантов. Пока дуче не представит меня живым или мертвым, и вас тоже, до тех пор ему не дадут покоя.
— Не веселая перспектива. И надолго нас хватит?
— Мы же не дичь, которая бегает от охотника. Будем бегать с умом. Да и мир не заканчивается вашей четвертью.
— А что, это реально попасть в другой мир?
— Реально, я же сюда попал. Для начала нужно сделать дешифратор, и передать его Джулии. Если она все сделает правильно, то мои товарищи найдут способ предать мне генератор перехода.
— Чего? — Не понял юноша.
— Перехода в другой мир.
Себастиен задумался. Лицо его помрачнело.
— Ты уйдешь, а мы останемся, и в итоге дуче все равно доберется до нас.
— Да брось, Себ, я у вас в долгу. Со мной пойдете.
— Правда? — Себастиена просто ошеломила возможность оказаться в верхнем мире.
— Правда. Но верхний мир, это не рай, и не земля обетованная. Там свои проблемы.
— Мне все равно. Я не знаю никого из нашего мира, кто хоть раз оказался в верхнем мире. Даже дуче там не бывал.
— Как знаешь.
— А что если дешифратор не наладим?
— Тогда сбежим в соседнюю четверть.
— Не получится. — Со знанием дела сказал Себастиен. — Пытались и не раз пересечь пограничную речку и в западную четверть и в восточную. Все погибли. Речка утягивает на дно, вместе с лодками.
— Это сделано специально, людьми создавшими миры. Их принцип — разделяй и властвуй, так проще держать людей в повиновении. Но мы обманем эту защиту.
— А как? — Себастиен в очередной раз был удивлен обширными знаниями Орлика.
— Воздушный шар, слышал о таком?
— Нет. — Честно признался юноша.
— Потом расскажу, когда время придет.
Холодный горный воздух чувствовался все отчетливее. Стали чаще попадаться небольшие озера с прозрачной, до самого дна, водой. И вот, в очередной прогал между кронами сосен показались вершины гор. Ни Себастиен, ни его родители никогда не видели гор. Хосе даже привстал от удивления.
— Дева Мария, что это за глыбы? Они же до самого неба.
Через час обоз выехал из редеющего леса. Перед глазами возвышалась цепь гор. Два пика белели снежными вершинами. Остальные вершины были вполовину меньше.
— Вооон там… — Педро указал куда-то влево. — Проход есть между горами. По нему проедем и выедем в небольшую долину.
Орлик принял совет Педро спрятаться у его родственников, которые недолюбливали дуче. Тонкую работу мастеров по камню дуче оценивал крайне низко. Горцы с трудом сводили концы с концами, продавая свои изделия монопольному скупщику. В южной четверти существовал запрет на продажу изделий искусства, минуя магазин дуче.
Орлик остановил обоз и отстегнул двух коней.
— Педро, сидите тихо у родственников. Чем меньше вас будут видеть, тем лучше.
Педро согласно кивнул головой.
— А мы с Себастиеном уезжаем. Когда вернемся, не скажу, но скоро не ждите.
Себастиен залез на телегу к родителям, обнял отца, а потом и мать. Мария начала плакать и причитать о том, что все потеряла. Сын, как мог, успокаивал ее. Он начал рассказывать ей о верхних мирах, чем еще больше напугал и расстроил мать.
— Ну, всё, Себ, нам надо спешить. — Орлик решил прервать семейную драму.
Себастиен перескочил с телеги на спину лошади. Они с Орликом сразу пустились в галоп.

Дон Хорхе провел Джулию по дому и раздал кучу дел, половину из которых девушка напрочь забыла. Оставшуюся половину она смогла осилить только далеко за полночь. Девушка успела сто раз пожалеть о том, что решилась на это предприятие. Ей захотелось немного всплакнуть перед сном, но сил не было даже на это. Джулия упала на неразобранную кровать и тотчас уснула. Буквально в следующую секунду ее разбудил настойчивый стук в окно. Девушка здорово удивилась когда открыла глаза и увидела, что за окном уже светло.
В окне мелькала встревоженная мордаха Фернандо. Джулия открыла дверь.
— Ты проспала, Джулия. Пора готовить завтрак дону Хорхе, а тебя еще ничего не готово.
— Прости, я легла поздно. А что ест дуче на завтрак?
— Лепешки всякие любит горячие. Любит макать их в варенье и с молоком. Но это когда он с похмелья не болеет. А если накануне он пил, то ему нужен свежий куриный бульон и кувшин настойки, облепиховой.
— Он вчера пил?
— Вроде, нет.
— Тогда иди, показывай мне, где у вас всё находится.
Фернандо торопливо повел ее в кухню. Он показал девушке, где лежат дрова, откуда брать муку, яйца, молоко. Девушка еще раз подивилась необычному устройству, способному поддерживать холод внутри себя.
— Жаль, горничная померла, не успев передать своих знаний. Тебе придется до всего доходить самой. — Сожалел Фернандо, глядя на неуклюже суетящуюся девушку.
— Ну, ты же будешь мне помогать? — Попросила она у мальчишки.
— Конечно. — Охотно согласился Фернандо. — А сейчас пойду по своим делам. Но ты можешь крикнуть меня, я услышу.
— Спасибо, Фернандо, мне было бы гораздо тяжелее без тебя.
Мальчонка, польщенный комплиментом, выскочил за дверь и побежал исполнять свои поручения. Джулии подумалось, что поручения у дуче, иначе как бегом не выполняются.
Из кухни потянулся приятный аромат пекущихся лепешек. Сонный руководитель четверти просунул косматую голову в дверь кухни. Джулия, занятая работой, не видела его. Дуче с удовольствием рассматривал красивую фигуру девушки, суетящуюся у печи. Джулия обернулась и от неожиданности чуть не уронила противень с лепешками на пол. Дуче ухмыльнулся и зашел в кухню.
— Ну, как тебе здесь, не засобиралась еще домой сбегать?
Джулия немного растерялась.
— Нет, что вы, пока все нравится.
— Как спала?
— Хорошо.
Дуче осмотрел гору лепешек, и по его лицу проскочила тень довольной улыбки.
— Пожалуй, хватит на утро. Можешь подавать. Сегодня я буду их есть с малиновым и смородиновым вареньем. Кувшин молока не забудь.
Дуче вышел. Девушка оглянулась в поисках предмета на который можно было бы поставить все разом. Она не нашла ничего подходящего.
— Фернандо! — Крикнула девушка в открытое окно.
Через несколько секунд простучали босые ноги, и на кухню вбежал юный помощник.
— Фернандо, на чем подают завтраки дону Хорхе?
Паренек, не сводя глаз с горки лепешек, открыл тумбочку и достал красивый плоский поднос с яркой цветочной росписью.
— Ты голоден? — Девушка заметила его взгляд.
— Нет. Не особо. — Соврал Фернандо.
Джулия вынула из горки три лепешки, макнула их в малиновое варенье.
— Держи, это тебе за помощь.
Фернандо удивленно смотрел в глаза девушки.
— У нас нельзя есть, то что готовят для дона Хорхе.
— Если не будешь болтать лишнего, то никто и не узнает. Ешь здесь, вон там, за печкой.
— Ага. — Мальчонка тут же спрятался за печкой. Из-за нее стало раздаваться частое чавканье.
Джулия довольно улыбнулась. Составила все на поднос и понесла хозяину. Дуче умылся, одел парадную рубаху и ждал Джулию за столом. Девушка поставила поднос перед дуче. Тот посмотрел на нее, словно ожидая чего-то. Девушка замешкалась.
— Расставляй передо мной, а поднос уноси. — Пояснил дуче.
Девушку покоробила такая демонстрация власти. Мог бы и сам расставить, а еще лучше, поесть с подноса, чтобы меньше со стола вытирать потом. Джулия с трудом сохранила самообладание и едкую фразу вертящуюся на языке. Она расставила предметы по столу и собралась уходить, но ее взгляд задержался на прямоугольной штуковине, висящей на стене напротив стола. Дуче пялился в него, до того, как девушка принесла ему завтрак. Необычайно красивые люди, в красивых одеждах и роскошной обстановке общались друг с другом, катались на транспортных средствах без помощи лошадей, и даже летали над обширными водными пространствами, которым Джулия не могла дать определения.
— Иди, Джулия, у тебя еще много работы. На обед ко мне придут несколько человек, нужно приготовить что-нибудь жареное. И настойку на кедровых орешках. Да, и салат с сыром сделай, я очень люблю. — Дуче пришлось крикнуть вслед девушке, которая позволила уйти, не дослушав его. — Вот стерва.
Некоторая строптивость девушки не досаждала дуче. При ее красоте она была вполне уместна в характере девушки. Если она будет и дальше радовать дуче своей работой, как порадовала его отменными лепешками, то он готов мириться с этой чертой.
Переходя от одной работы, ко второй, от второй к третьей и так далее, Джулия перестала замечать, как течет время. Темнота опускалась внезапно, но работы еще было непочатый край. Фернандо делал свою работу и успевал помогать девушке, которая не оставляла его помощь без благодарности. Постепенно, Джулия смогла создать оптимальный график всей работы и выделить себе минуты отдыха в течение дня. Только остановившись на время, она вспомнила для чего решилась устроиться на работу к дуче.

Гильермо Санчес потянул за свою калитку и та, чуть не осталась у него в руках. Калитка висела на самой нижней петле, и никак не могла дождаться того времени, когда ею займутся. Гильермо сильно поранил руку, когда лудил очередную кастрюлю. В тесном помещении мастерской, где невозможно было нормально развернуться из-за большого количества заказов, Гильермо умудрился неловко двинуться и обвалить все отремонтированные и еще ожидающие своей очереди изделия. Все бы ничего, но гора посуды сбила с ног Гильермо, и в руку ему впилось раскаленное жало паяльника. С тех пор рана никак не хотела заживать. Она мокла, текла гноем, отслаивалась, но не заживала. А недавно Гильермо показалась, что от раны исходит неприятный запах. Только это и заставило его сбегать к лекарю, выписавшему ему какую-то мазь.
Именно от лекаря возвращался Гильермо в тот вечер. Мужчина уже прикидывал, как ему вернуть калитку в прежний вид. То ли попытаться сделать это одной рукой, то ли потратиться немного, и нанять какого-нибудь человека. Пока он прикидывал в голове варианты, к нему подошли двое мужчин. Ничем не примечательные, но Гильермо сразу почувствовал идущую от них угрозу.
— Здравствуйте. — Поздоровался младший. — Мы ищем Гильермо Санчеса, мастера-лудильщика. Не подскажете, где его найти?
Гильермо кинул осторожный взгляд на мужчин. В их руках не было ни котелка, ни кастрюли, которые нужно было отремонтировать. Это тоже было странно, с ним никто не договаривался о ремонте заочно. Обычно все несли чайники или кастрюли, совали пальцы в отверстия, демонстрируя размер повреждения.
— Ну, я это Гильермо Санчес. Что вам нужно отремонтировать?
— А мы не могли бы пройти домой, чтобы там показать?
— А здесь почему нельзя? — Гильермо напугался еще больше и никак не мог понять, за что ему могут желать зла.
— Вы не бойтесь, мы вам не угрожаем. Просто дело очень деликатное, и на улице его обсуждать никак нельзя. — Сказал старший.
Ноги у Гильермо слегка задрожали, но он не смог противиться настойчивости незнакомцев и повел их в мастерскую. В мастерской пахло кислотой и грязной посудой. Гильермо зажег керосиновую лампу. Незнакомцы стояли и ждали когда она разгорится.
— Что у вас? — Спросил мастер.
Старший вынул из-за пазухи сверток и развернул его. Внутри лежал странный металлический предмет, явно сделанный в верхних мирах. Старший поддел край предмета и открыл крышку. Под ней оказались микросхема, поврежденная ударом.
— Что это, не спрашивайте, все равно не расскажем. Нам нужно чтобы вы соединили дорожки микросхем, и припаяли вырванные детальки. Сможете?
Мастер поднес предмет к лампе и покрутил его перед ней.
— Я восстанавливал радиоприемники, но там была более грубая пайка, и детали были крупнее. Здесь все очень мелкое.
— Возьметесь? — Настойчиво спросил старший.
— Я очень ценю свое дело, и не хочу, чтобы у меня возникли проблемы с законом. Это контрабанда?
— Нет, не контрабанда, и если вы сами не проболтаетесь, то и проблем с законом у вас не будет. Если вы возьметесь и сделаете, то обещаю вам хорошо заплатить, а так же вылечить вашу руку. Ну как?
Довод с рукой был убедительнее прочих. Гильермо опасался гангрены и понимал, что срок уже идет на дни.
— Берусь.
— Прекрасно. — Сказал старший. — Молодой человек немного погуляет, а я буду вам ассистировать.
Себастиен, для убедительности, снял из стопки дырявых кастрюль верхнюю и вышел с ней во двор. Орлик, немного понимающий в принципах работы микроэлектроники, остался, чтобы направлять Гильермо.
Мастер, когда начал заниматься привычной работой, успокоился. У него имелось все приспособления для ювелирной работы, которой он посвящал некоторое время. Гильермо зажал предмет в тисках и подвел к нему тонкую иглу паяльника, управляемую несколькими винтами. Орлик понял, что это были винты тонкой и грубой настройки. Загорелись ацетиленовые горелки. Гильермо нацепил на глаз монокуляр и приступил к работе.
Орлик волнительно всматривался в манипуляции мастера. Сначала Гильермо соединил и скрепил микросхему. Затем стал припаивать вырванные ножки чипов, транзисторов, и прочих необходимых деталей. Делал он свою работу не торопясь, на совесть. Обычно так и работают профессионалы, для которых работа важнее денег. Гильермо снял деталь с тисков и рассмотрел ее со всех сторон. Потом снова вставил, поменял жало на плоское, и принялся соединять дорожки.
Через час, мокрый от напряжения Орлик и Гильермо вышли на свежий воздух. На дворе уже была ночь.
— Во сколько вы оцениваете свою работу, мастер? — Спросил Орлик.
— Обычно я беру от десяти до двадцати сантимов за каждую заделанную дырку, но тут работа была тонкая, никак не меньше сольдо.
Орлика поразила скромность мастера. Слово «сольдо» он произнес с интонацией, будто просил килограмм золота.
— Я дам вам пять сольдо и две таблетки. Одну выпьете сегодня, перед сном, а вторую завтра с утра, натощак. Через неделю вы и не вспомните, что мучились со своей рукой. — Орлик полез в карман за обещанным.
— Спасибо вам, таких щедрых людей я еще не встречал в наших краях.
— И не встречали. Забудьте, что нас видели, а мы вас.
— Хорошо, хорошо, я помню. — Гильермо взял в руки пять монет и две таблетки.
Мужчины растворились в темноте. Гильермо зашел в мастерскую и проверил монеты. Они были настоящими. На двух белых кругляшах таблеток были нанесены буквы. Мужчина сравнил таблетки. Они были совершенно одинаковыми, даже под увеличительным стеклом монокуляра. Гильермо не стал пить их сразу, предполагая, что незнакомцы дали ему яд. Он размолол одну таблетку и смешал ее со своим недоеденным ужином и отдал псу. Голодный пес проглотил все, не жуя. Если к утру собак не сдохнет, то Гильермо решил выпить вторую таблетку.

— Орлик, а почему ты дал ему две таблетки? — Спросил Себастиен.
— А потому, что человек участвующий в сомнительной и опасной сделке, всегда должен иметь вариант, что его хотят устранить. Наверняка, этот лудильщик проверит таблетку на собаке или кошке, а уж потом попробует сам. Вот я и дал ему две, потому что желаю, чтобы у хорошего человека выздоровела конечность.
— Как много вариантов ты держишь в голове.
— Жизнь заставила. В твои годы я ничем от тебя не отличался.
— Не верится.
— Придется поверить, на собственном опыте. У тебя теперь нет других вариантов, кроме как стать таким, как я.
— Или сдаться и умереть.
— Да, это тоже вариант, но для слабаков. Если соберешься сдаваться, скажи мне, чтобы я смог убить тебя раньше, чем ты разболтаешь лишнего.
— Да, ладно тебе Орлик, я же пошутил.
— А я нет.
Пару раз мимо мужчин проезжали конные наездники. Местные жители прекрасно ориентировались в темноте. Затем показался страж порядка с фонарем. Себастиен и Орлик спрятались в проулке, за старой поленницей, поросшей вьюном. Собака из-за забора пару раз брехнула и замолкла. Свет фонаря пробежал по растениям несколько раз, но постепенно удалился.
В конце кипарисовой аллеи их должен был ждать Анхель. По предварительной договоренности, он должен был делать это каждый день, не привлекая к себе внимания. Его отсутствие на месте, означало провал всего дела.
В свете звезд было видно, что рядом с деревом стоит человек.
— У меня кобыла ногу подвернула, теперь надо на базар идти, за новой. — Громко сказал Орлик.
— Могу предложить вам хорошую лошадь по сходной цене. — Откликнулась фигура у дерева голосом Анхеля.
Анхель подошел к Орлику, пожал руку и постучал по плечу, потом поздоровался с Себастиеном.
— Уже и не думал встретить вас. Столько народу в лес ушло, многие с новым оружием. Броневик тоже уехал. Как вы?
— Нормально. Спрятались. Где ты устроился?
— Тут, недалеко, комнату снял.
Полуподвальное помещение, состоящее из одной комнаты, имело отдельный вход. Анхель зажег свечу, от нее вторую, и расставил их по комнате. Себастиен и Орлик сели за стол. Анхель положил на стол немного фруктов и чугунок с теплой пшенной кашей, в которой попадался изюм и курага.
Мужчины действительно были голодны и с удовольствием накинулись на еду.
— Как тут у вас обстановка? — С полным ртом спросил Орлик.
— В целом, спокойно. В городе никто искать тебя не собирается, но патрули усилили.
— Анхель, тебе задание — нужно передать Джулии одну вещь и подробную инструкцию, как ею пользоваться.
Орлик положил на стол металлический предмет и описал принцип его работы. Дешифратор кодировал записанную на него речь в виде различных помех, неслышимых человеческим ухом. Любой другой дешифратор с раскодирующей программой, будучи подключенным к сети, или же просто улавливающий звук из динамиков, переводил сигналы в речь. Дешифратор работал в обе стороны. Стоило дуче включить переговорное устройство, как он начинал передавать и принимать одновременно. Орлик несколько раз повторил Анхелю как и где нужно установить прибор. Убедился, что он усвоил и сможет внятно объяснить это девушке.
— Как ты, чувствуешь себя приказчиком, или еще нет? — Спросил Орлик Анхеля.
— Да как сказать, люди относятся ко мне по-другому, думают, что я важная птица. Я, даже как-то сам в это стал верить.
— Это хорошо. Назначишь аудиенцию дуче?
— Что? — Не понял Анхель.
— Встречу. Ты же приехал сюда по делам. Алваро рассказал нам, что его шахтеры нашли богатую жилу медной руды, и ты типа привез пробы, чтобы сделать процентный анализ. Вот тебе две колбы. — Орлик протянул две прозрачных трубки с синеватыми минералами. — Ну и прошвырнешься у него по магазину. Купишь полимерную тетиву, биноклей парочку, ну и жене платье для отвода глаз. Заодно рассмотри ассортимент, вдруг нам еще что-то понадобится.
— Хорошо, Орлик. Я, правда, не такой мастак говорить, как ты, но постараюсь.
— Не постараешься, а во что бы то ни стало. Дешифратор должен стоять в доме дуче. А тебе не надо сомневаться. Приказчиками не рождаются, ими становятся. Представь, что тебя все в округе слушаются и почитают. Так и веди себя, будто не привык, что тебе перечат. А с дуче разговаривай так, будто он от природы дуче, а ты дурак. Так вам обоим сподручнее будет.
— Хорошо, сделаю.
— Радован будет через два дня возвращаться, передай с ним известие, как все прошло. А через неделю нужно будет забрать аппарат обратно. Но это дело Джулии вынести его из дома. Сами договоритесь, где встретитесь. И еще, дай печать химейского приказчика и чистый лист бумаги. Мы с Себом записываемся к тебе на службу.
— Это еще зачем? — Удивился Себастиен, впервые услышавший об этом.
— Обратно мы можем не проскочить, нужно подстраховаться.

Утром, едва первые лучи солнца проникли сквозь небольшие оконца полуподвального помещения, трое мужчин уже были на ногах. Орлик придирчиво осматривал Анхеля на соответствие того занимаемой должности.
— Пусти власть в глаза. Ты смотришь на меня, как мой пес, добрым и доверчивым взглядом.
— Так я смотрю только на вас, командир. — Оправдался Анхель.
— Ну-ка посмотри на меня, как на последнего человека во всей южной четверти, который решил поклянчить у тебя денег.
— Я так не могу.
— Пробуй, иначе мне придется тебя заменить кем-нибудь посмышленее.
Анхель принялся сдвигать брови и выпячивать губы, пытаясь придать лицу грозный вид.
— Не надо переигрывать, Анхель, работай только взглядом. Смотри на меня, я нищий, я воняю и я пытаюсь ухватить тебя за руку, чтобы ты дал мне милостыню.
Орлик согнулся, прикрыл один глаз, сдвинул на бок челюсть и шепелявя принялся хватать Анхеля за руку.
— Господин, я молюсь за всю вашу семью, подайте на кусок хлеба. Здоровья вам и вашим детям. Я не ел уже неделю. — Орлик натурально кривлялся, что вызвал чувство отвращения во взгляде Анхеля. — Вот! — Торжественно сказал командир. — Запомни этот взгляд, когда будешь просить охранника передать твою просьбу. И вообще, смотри на мир так, и никто не будет задавать тебе неудобных вопросов.
— Понял. — До Анхеля наконец дошло, какой взгляд он должен был изображать.
— А теперь нам с Себом пора уходить отсюда.
Мужчины вышли во двор. Орлик и Себастиен двинулись в сторону постоялого двора, где они оставили ночевать своих лошадей. Анхель сел в вагон химейского приказчика и двинулся к дому дуче.
Охрану дуче выводили как породу бойцовских собак. Все они имели крепкие фигуры и злые лица. Анхель органически не переваривал их и побаивался. Именно эти люди были самыми заклятыми врагами всего разбойничьего братства. Анхель надел на лицо маску надменности пополам с брезгливостью. Охранник дождался, когда экипаж поравняется с ним, и нисколько не реагируя на мину разбойника спросил.
— По какому делу?
— Передай дону Хорхе, что приказчик Химейских копей Алваро Гонсалес прибыл по важному делу. — Сложнее всего Анхелю было сохранять выражение лица во время разговора.
Охранник еще раз критично глянул на просителя, а затем подошел к воронке.
— Приказчик из Химейских копей просит о встрече.
Ответ пришлось ждать. Анхель не расслышал, что ответили.
— Дон Хорхе чрезвычайно занят, и скоро уезжает в леса, поэтому у вас есть совсем немного времени. — Доложил охранник, одновременно поднимая шлагбаум.
Анхель лишь слегка качнул головой и тронул лошадь. Он не заметил, как охранник смотрел ему вслед, силясь вспомнить, где раньше он мог видеть это лицо.
Невероятной красоты террасный сад открылся за массивными воротами. Небольшие фонтанчики поддерживали свежесть воздуха, а многочисленные цветы добавляли аромат. Анхель замешкался, когда закончилась отсыпанная красным щебнем дорога, и началась уложенная красивой мраморной плиткой дорожка. Ступать подковами по такой красоте казалось кощунством. Анхель остановил лошадь перед мраморной дорожкой. Из дверей вышел второй охранник, на вид еще злее первого. Анхель чуть было не забыл уроки актерского мастерства от Орлика. Он кое-как натянул мину превосходства над простолюдинами.
— Простите, напомните ваше имя? — Спросил охранник.
Анхель воспринял вопрос, как неуважение и оскорбление к своей персоне.
— Регулярное пьянство совершенно разрушило твой мозг, приятель. Тебе уже называли мое имя. Поди и переспроси его снова.
Грубость Анхеля подействовала на охранника правильным образом.
— Извините, что переспросил дон Алваро. — Он подхватил лошадь под уздцы и повел ее по мраморной плитке, прямо ко входу в дом. — Дуче скоро уезжает и просил предупредить, что у него мало времени.
— Это я уже слышал. Веди. — Анхель спрыгнул с лошади. По спине тек холодный пот и коленки слегка потрясывались.
— Я могу вас обыскать? Таков протокол.
Обыск не входил в планы Анхеля. При себе он имел две колбы с минералами и дешифратор, правдоподобное предназначение которому выдумать будет непросто. Внезапное препятствие заставило мозг лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации. Труднее всего было показать спокойствие и безразличие к обыску.
— С чего бы такие меры безопасности? Дуче угрожают? — Спокойно спросил Анхель.
— Даже в вашем отдаленном уголке должны были слышать о поисках очень опасных людей. Вы разве не получали мобилизационное предписание?
— Получал, и даже отправил людей. Но, я слышал, что их ищут в лесу, чего бояться в городе?
— Не знаю, я человек подневольный, у меня приказ. Выкладывайте сюда, всё, что у вас есть.
Анхель понимал, что ему нужно выложить все вещи с одинаковым безразличием, чтобы случайно не акцентировать внимание на дешифраторе. Он начал с двух колб. Необычный вид стеклянных трубок зажатых в металлический контейнер привлек внимание неискушенного охранника.
— Что это? — Спросил он немного подозрительно.
— Медная руда. Её надо отправить в верхний мир, чтобы определить содержание в ней чистой меди. Сдается мне, что скоро Химейские копи станут одним из самых богатых районов южной четверти.
Охранник подержал в руках колбы, посмотрел их на просвет. Убедившись в том, что они не опасны, положил их назад. Одной рукой Анхель нащупал дешифратор, а второй, тугой мешочек с сольдо. С секундной разницей он бросил на стол перед охранником дешифратор и следом кошелек. Звон монет обладал большим магнитным эффектом, чем непонятный металлический предмет. В кошеле насчитывалось еще около трех сотен сольдо, что для южной четверти равнялось приличному состоянию. На эти деньги можно было купить целый дом в столице.
— Давно не был в магазине дуче, пора немного сделать ему выручку. — Сказал Анхель, перетягивая внимание на кошелек.
Глаза охранника горели алчным блеском. Исполнитель роли химейского приказчика понял, что это шанс. Анхель растянул кожаный шнурок кошелька и достал из него три монеты, достоинством по одной сольдо.
— За службу и преданность закону! — Сказал Анхель пафосно.
Охранник мгновенно спрятал деньги.
— Проходите, дуче ждет.
У Анхеля гора упала с плеч. Он повеселел и смело направился в дом.
Дуче сидел на открытой летней веранде, находящейся на втором этаже его дома. Он что-то пил и заедал лепешками, обмакиваемыми в варенье. На одной из стен висел причудливый предмет с движущимися внутри него картинками. Анхель не подавал виду, что его что-то удивляет. Дуче некоторое время не замечал вошедшего гостя, пока тот делано не закашлял.
— А, пришел. Садись. — Дуче указал на стул, на противоположной стороне стола.
— Здравствуйте дон Хорхе. Я не отниму много вашего времени.
— Разумеется, у меня нет его, времени. Государственные дела не оставляют мне времени на отдых. Излагай кратко и по существу. И напомни мне, как тебя зовут. Я так редко бываю в ваших краях.
— Алваро Гонсалес, дон Хорхе. У меня два образца медной руды с двух жил, как нам кажется с повышенным содержанием меди. Мы бы хотели заказать экспертизу.
— Экспертизу? Если она покажет, что меди в руде больше, что столица получит с увеличившихся доходов?
— Мы согласны на любые ваши условия, дон Хорхе. — Анхелю, на самом деле было все равно, сколько процентов будет забирать дуче с дела, к которому он ни в настоящем, ни в будущем не будет иметь никакого отношения. Больше всего Анхель искал способ задержаться, чтобы увидеть Джулию и передать ей дешифратор.
— Приятно слышать, Алваро. Если бы не этот, портящий мне настроение инцидент с поисками пилота и причастных к нему людей, я бы устроил небольшую пирушку в твою честь.
— Спасибо, дон Хорхе. Очень польщен. — Анхель помялся, как это делают люди, не знающие с чего начать разговор. — У меня к вам просьба, дон Хорхе, хочу посетить ваш магазин. Но не тот, что для всех, а тот, куда пускают только доверенных лиц.
— Аааа! — Засмеялся дуче. — Все знают про этот магазин, хотя я каждому покупателю строго запрещал болтать о нем. Секрет — самая лучшая реклама. Ладно, взаимовыгодная торговля — отличный способ иметь все и не стать бедным. Пятьдесят сольдо.
— Что — пятьдесят сольдо. — Не понял Анхель.
— Плата за вход в магазин для избранных. Тех вещей, что купишь там, нет ни у кого в южной четверти. В том магазине все продается в единственном экземпляре.
— Благодарю вас, дон Хорхе.
В этот момент дверь на веранду открылась и вошла Джулия. Анхель узнал ее сразу, а девушка, видевшая разбойника мельком, в другой одежде и с многолетней бородой просто скользнула по нему взглядом.
— Джулия, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не входила, когда я принимаю гостей, до тех пор, пока я не позову тебя. — Рявкнул дуче.
Джулия остановилась на половине пути, резко развернулась и пошла назад. Напоследок, она хлопнула дверью, как показалось Анхелю сильнее, чем это было нужно.
— Молодая стерва. Недавно принял на работу. Думал осчастливить молодую красивую девушку, которой по роду было назначено всю жизнь провести на ферме, но она совершенно не испытывает благодарности. Сейчас уже думаю, что лучше с покладистой старушкой, чем с этой молодой психованной помесью кошки и осла.
— Думаю, ей нужно время, чтобы понять, что вы сделали для нее хорошее дело.
— Розги помогли бы вправить ей мозги на место гораздо быстрее.
— Розги для такой красотки — чересчур. Я уже успел вам позавидовать.
— Пожалуй. А знаешь, какие она лепешки печет мне по утрам. Попробуй.
Дуче придвинул блюдо с горячими лепешками к Анхелю. То взял одну и откусил.
— О, да. Вкусно.
— Мокни в варенье и запей молоком.
Анхель так и сделал. Вкус холодного молока и сладких лепешек прекрасно сочетался.
— Бесподобно. Для девушки редкое сочетание ума и умелых рук.
— Будь у нее только красивая мордаха и ничего больше, она бы давно уже получила свою долю розг и отправилась жаловаться домой.
— Тогда, поздравляю вас с хорошей горничной. Когда-нибудь она непременно состариться и станет гораздо сговорчивее. — Пошутил Анхель.
Дуче рассмеялся, оценив шутку. Анхель, под хорошее настроение решил потянуть время.
— Я без ума от вашего сада, дон Хорхе. Я бы хотел рассмотреть его подробнее, чтобы попытаться воспроизвести в своем имении.
— Давайте в следующий раз, Алваро. Я спешу. Джулия! — Крикнул дуче.
Через полминуты вошла девушка.
— Джулия, позови этому господину Фернандо, чтобы тот провел его в мой магазин, в который я пускаю не всех и уберись здесь.
— Хорошо. Что вперед сделать?
— В том порядке, в котором я тебе сказал. — Затем дуче обратился к Анхелю. — Идите за Джулией Алваро, пройдете задами, вам так ближе будет.
Обстоятельства сами сложились наилучшим образом. Анхель пошел следом за девушкой, которая не смотря на свой статус горничной, шла по дому как хозяйка. Когда они вышли на кухню, Анхель окликнул девушку.
— Джулия, вы меня не узнали?
Девушка мгновенно остановилась и всмотрелась в гостя.
— Нееет. — Сказала она неуверенно.
— Я от Орлика, того пилота, которого все ищут, которого твой Себастиен подобрал. Я побрился, оделся как приказчик, поэтому ты меня не узнаешь. Я был тогда в лесу, когда ты прискакала к нам на лошади. Джулия, у нас мало времени. Я должен показать тебе, что нужно сделать с одной штукой.
Джулия молча внимала монологу человека, вдруг оказавшимся ее союзником. Тот достал железку и повертел ею перед девушкой.
— Тебе нужно включить это устройство и спрятать его рядом с переговорным устройством дуче. Ты знаешь, где оно находится?
— Да, в спальне дуче. Я иногда отвечаю по нему, когда дуче нет дома.
— Это хорошо. Сейчас я обучу тебя, как пользоваться этим дешифратором.
Анхель несколько раз показал девушке куда нажимать, как убедиться, что прибор работает, и как проверить есть ли на нем запись. Наконец, девушка запомнила правильный алгоритм работы.
— Молодец! — Похвалил ее Анхель. — Теперь надежно спрячь рядом с переговорным устройством. Если обнаружат, вали все на меня. Будто я уговорил тебя показать мне дом. Меня они не найдут.
— Хорошо. — Глаза девушки загорелись, от причастности к общему делу. — Как Себастиен?
— Все хорошо. Сегодня ночью был в городе, но ему нельзя появляться на глаза, могут узнать.
— Я бы хотела увидеться с ним. Мне душу греет мысль, что все мои страдания здесь нужны, чтобы он не попался в лапы к дуче.
— Конечно, я передам. Думаю, что и Себастиен ищет способ повидаться с тобой.
— Правда? Как хорошо. Я буду ждать его.
— Мне пора уходить. — Сказал Анхель.
Девушка открыла дверь из кухни на улицу.
— Фернандо! Проводи гостя!

Чтобы лишний раз не лезть на глаза патрулям Орлик и Себастиен ехали через поля, по жнивью. Фермеры уже убрали большую часть урожая, и от горизонта до горизонта тянулась однообразная картина желтого «ёжика» скошенных полей.
— Не скучаешь по работе? — Спросил Орлик парня, с теплотой рассматривающего поля.
— Есть немного. Тяжело расставаться с тем, с чем связан с самого рождения. Да и планы на урожай были грандиозные.
— Грех жаловаться, девушка сама к тебе посваталась. Даже приемник не понадобился.
— Да, неожиданно получилось. Я год не спал, думал, как мне подойти к ней, а тут само собой получилось.
— Знаешь почему?
— Почему?
— Женщины больше всего любят героев. И им неважно есть приемник у героя, или нет, богат он или беден. Ореол героя для них действует как самый сильный магнит. Даже богатому тяжелее найти себе женщину, чем герою. Героя любят по настоящему, а богатого терпят за деньги.
— Думаешь, что Джулия не любила бы меня, если бы я приехал к ней с большим приданным?
— Разумеется. Она бы выбрала тебя, как самого красивого щенка из большого приплода, а потом всю жизнь сомневалась, того ли она выбрала. Будь уверен, что теперь она будет любить тебя просто так, не требуя взамен ничего. Мы все это проходили.
— Орлик, а есть что-то такое, чего ты не знаешь, или не испытал?
— Конечно! Я хочу испытать радость достижения цели всей моей жизни. Когда я увижу что Земля снова стала прежней, тогда я испытаю ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения.
— А что будешь делать потом?
— Уединюсь где-нибудь на краю света и буду жить сам по себе.
— А в гости приехать можно будет?
— Только предупредив меня за год письмом. — Орлик поймал удивленный взгляд юноши. — Шучу. Приезжай когда захочешь.
Орлик и Себастиен за разговорами совсем потеряли бдительность. Они были удивлены, когда в ста метрах от них из-за бугра выскочили несколько всадников и понеслись навстречу им.
— Себ, ты молчи, говорить буду. Ты кивай головой и соглашайся со мной.
— Хорошо.
Семь всадников окружили их. У одного из них был старый мушкет, у остальных сабли. Всадник с мушкетом направил оружие в сторону Орлика.
— Кто такие? — Грозно спросил он.
— Мы по мобилизационному предписанию из Химейских копей. Я шериф Хименес, а это мой помощник Гурреро. — Орлик полез за пазуху и вынул лист с печатью химейского приказчика.
Патрульный с мушкетом знаком приказал одному из всадников взять в руки лист и передать ему. Тот исполнил приказ. Мужчина с мушкетом наверняка командовал этим небольшим отрядом. Он придирчиво рассмотрел лист, понюхал его, помочил слюной буквы.
— Бумажка свежая какая-то. — Недовольно сказал он, не зная к чему придраться. — Чего так поздно приехали? Мы уже два дня как в полях.
— Дорога дальняя, дальше нашего округа и нет ничего. Да еще всю дорогу останавливали, сличали.
— Понятно, но мне объяснять это не надо, в штабе объяснишь. Фидель и Мигель вас проводят. А где ваше оружие? — Командир вдруг заметил, что патрульные из Химейских копей ничем не вооружены.
— Да мы это… — Орлик лихорадочно стал придумывать. — В драку попали по-пьяни по дороге. Там и потеряли свои сабли.
— Опоздали, оружие потеряли. — Главный критично осмотрел мужчин. — Шомполов вам не избежать. А еще и лес патрулировать придется.
— Мы согласны. — Орлик склонил голову.
— Всё, уводите их отсюда, чтобы глаза мои не видели.
Четверка мужчин двинулась в одну сторону, а оставшиеся патрули — в другую.
— Да вы не бойтесь наказания. В самом штабе дым коромыслом. Пьют, не просыхая, шлюх навезли из города. Только наш командир по полям скачет, хочет поймать того пилота, чтобы по службе продвинуться. А нам что остается? Но в лес могут отправить.
— А там так опасно? — Спросил Себастиен у Фиделя.
— Да ты что, не то слово. Говорят, что разбойники мастера устраивать засады. Роют ямы, ставят на дно колья и прикрывают листвой. Если упадешь в такую яму, обязательно наткнешься на кол вместе с лошадью.
— Они вообще мастера из засад воевать. Бросят копья и деру в лес. Им там каждый куст знаком. А мы следом за ними, и бац, в яму с кольями. Я от приятелей слыхал, что так было. Я все стерплю, но лучше буду по полям скакать. — Поделился своими соображениями Мигель.
Через некоторое время ветерком принесло дым с запахом съестного. Перевалив через холм, мужчины увидели лагерь. Большой шатер в центре, возле которого дымили несколько костров, окружали небольшие палатки. Движение в лагере почти не было.
— Держим дорогу к штабу. — Фидель указал на шатер.
— К штабу, так штабу. — Согласился Орлик.
Охрана на входе вяло поинтересовалась целью визита.
— Опоздавшие на службу. — Отрапортовал Фидель. — Из Химейских копей.
Часовой лениво отодвинул полог и впустил Фиделя с двумя мужчинами.
В полумраке шатра, глаза привыкшие к свету не сразу смогли все рассмотреть. Себастиен, совершенно не знакомый с привычками государственных людей, с удивлением увидел огромное количество кувшинов из-под алкоголя. Несколько человек спали здесь же, у входа. Запах стоял в шатре тяжелый. Вторая половина шатра была перегорожена ширмочками, из-за которых доносились женские визги.
Фидель кашлянул. Никакой реакции. Он покашлял настойчивее. Одна ширма отодвинулась и оттуда показалось женское лицо с пьяной улыбкой.
— Чего вам, мальчики? — Спросила она нетвердым языком.
— Мы по делу. — Сухо сказал Фидель.
Ширма отодвинулась сильнее, обнаружив за собой недовольного мужчину без штанов. Он повернулся спиной и кряхтя, принялся одевать штаны. Через минуту он подошел к тройке ожидавших его человек.
— Чего надо? — Спросил он, обдав перегаром.
— Мы задержали в полях двух человек. Оказалось, что это шериф и его помощник из Химейских копей. Опоздали, по дороге потеряли оружие. Сдаем вам. — Отрапортовал Фидель.
— Молодец. Свободен. — Мужчина прошел к небольшому столу, на котором стояли письменные принадлежности. — Подойдите сюда. Давайте ваше предписание.
Орлик подошел и отдал бумагу. Мужчина поднес ее к дыре в стенке шатра и прочитал.
— Значит, Алваро Гонсалес послал вас сюда? — Спросил он.
— Да, наш приказчик.
— А где он сам?
— Не имеем представления. Он выехал раньше нас. — Орлик понял, что человек перед ним, что-то знает про настоящего химейского приказчика, и невольно проверил рукоятку пистолета.
— Этот толстый упырь денег мне должен. Обещал приехать и рассчитаться. У вас собой есть деньги? — Мужчина упер пьяный взгляд в Орлика, а затем и Себастиена.
— По паре сольдо может и найдется. — Соврал Орлик.
— По паре! — Хмыкнул мужчина. — Он мне должен пару сотен. А это хорошо, что вы мне попались. Будете у меня заложниками, пока он денег не отдаст.
— Вряд ли он станет выкупать нас.
— Тем хуже для вас. Иван! — Крикнул мужчина.
Полог отодвинулся и вошел один из часовых.
— Иван, отведи этих двоих в расположение лесного патруля, скажи Мартинесу, чтобы не жалел их. Если выживете… — Мужчина обратился к Орлику и Себастиену. — Передайте Гонсалесу, что к нему скоро приедет проверка, и тогда двумя сотнями сольдо он не откупится.
Себастиен с удовольствием вдохнул чистого воздуха, когда вышел из шатра. Несмотря на запугивания, юноша был спокоен. Он верил, что Орлик знал, что делал.
Возле палаток лесного патруля шла тренировка на деревянных саблях. Одноглазый боец ловко орудовал один против троих нападавших. Он смог одного обезоружить, выбив саблю из рук, а остальных заколоть, условным ударом.
— Дон Мартинес, дон Карлос просил передать этих двух в ваше распоряжение. У него счеты с их приказчиком и просил не щадить. — Доложил часовой Иван.
— Понятно, свободен. — Произнес Мартинес, утирая со лба пот. — Добро пожаловать в лесной патруль. Только наше подразделение регулярно нуждается в пополнении, взамен умерших неестественной смертью. Где ваше оружие?
— Потеряли. — Снова соврал Орлик.
— Молодцы! С таким пополнением не страшно и в бой идти. Чтобы получить оружие, докажите мне, что умеете им пользоваться. — Мартинес обернулся к недавно поверженным противникам. — Дайте нам сабли.
Орлик и Себастиен взяли в руки по деревянной сабле. Юноша совершенно не представлял, как правильно пользоваться ею. Он решил, что будет просто махать во все стороны, авось и зацепит Мартинеса.
Самоуверенный командир лесного патруля встал посередине, повернувшись к Себастиену спиной, а Орлику лицом. Он крутанул саблю и стал в стойку. Из его позиции можно было только атаковать, чтобы не получить удар в спину. Мартинес ринулся навстречу Орлику. Он попытался проткнуть того прямым ударом, но то что случилось в следующее мгновение совершенно не входило в его план боя. Орлик отбил удар, умудрился зажать руку с саблей и выбить оружие из рук, и почти одновременно с этим ударить локтем в лицо Мартинеса. Командир упал к ногам Себастиена, и тому ничего не оставалось, как ткнуть в беднягу саблей.
Зрители замерли. Еще никому не удавалось победить Мартинеса, повернутого на фехтовании саблей. Орлик оценил реакцию Себастиена, почти синхронно подсадившего противника на саблю.
— Хорошо принял передачу, Себ. В паре сработаемся. — Шепнул Орлик на ухо.
Мартинес поднялся на ноги, держась за разбитый нос. Орлик подошел к нему и протянул платок. Мартинес оттолкнул руку Орлика в сторону.
— Не надо, сам справлюсь. — Командир патруля нырнул в палатку. — Выдайте им по сабле. — Крикнул он оттуда.
— Готовьтесь мужики, сегодня вас обязательно отправят в лес. — Сказал кто-то из толпы.

На второй день после визита к дуче Анхель понял, что за ним следят. Вначале он заметил человека смотревшего на него чересчур пристально. Когда Анхель попытался рассмотреть человека в ответ, тот поспешно отвернулся и сделал вид, что интересуется другим. В первый раз он принял следившего за ним человека за карманника. Но в следующий раз, когда он в сумерках возвращался домой, за ним снова установилась слежка. Наверняка те, кто дали приказ следить за Анхелем пытались выяснить, где он остановился. Рослый мужчина, прикрывая лицо шляпой с большими полями, неотступно следовал за Анхелем на расстоянии пятидесяти метров. Тому ничего не оставалось, как уйти по узким улочкам бедных районов города. Анхель прокружил по ним до полной темноты, чуть не заблудившись. Если бы не освещенный дом дуче, возвышавшийся над всем городом и видимый из любой его точки, он мог бы петлять по улочкам до самого утра.
Анхель зашел во двор с задов. Надежно подпер входную дверь и не разжигая свечей лег спать под кровать, сжимая в руках рукоять ножа. Уснуть сразу не удалось. Единственная мысль сверлила мозг — где он прокололся? Кто-то знал, как выглядит настоящий Алваро Гонсалес, или как выглядит Анхель Ортега? Мужчина склонялся к первому варианту. Уж больно он изменился за годы жизни в лесу. Родная мать могла не узнать его.
Операция была под угрозой. Джулии нужно было время, чтобы убедиться в том, что дешифратор выполнил свою роль, и только затем передать его Анхелю. Никакого другого варианта, насколько знал мужчина, не было. Придется не высовываться всю неделю, а потом принять дешифратор у Джулии и сделать так, чтобы не подставить ее. Всё, больше в город он не поедет. Красивая жизнь не для него. В лесу спокойнее и привычнее. Даже магазин дуче с умопомрачительными вещами, применение которым он не мог представить, не могли заставить его думать иначе.

Помощнику Мигеля Даниелю не давали покоя знакомые черты лица человека назвавшегося химейским приказчиком. Он готов был поклясться, что имел знакомство с этим человеком, до того как тот стал приказчиком. Какое-то внутреннее чутье подсказывало охраннику, что видел он этого человека, назвавшегося Алваро Гонсалесом давно, во времена одного из восстаний на шахте, на востоке четверти. Годы могли изменить человека до неузнаваемости, но взгляд остался прежним.
А запомнился он ему по простой причине. Его, молодого помощника шерифа и еще нескольких парней, поставили на охрану заключенных. Даниель, по беззаботной молодости, уснул, чем воспользовались заключенные. Чей-то ребенок снял ключи с пояса Даниеля и помог открыть клетку. Молодой охранник почувствовал неладное и проснулся. Последнее, что он увидел, были злые глаза человека, а затем удар железкой по голове. Холодный и злой взгляд так сильно врезался в память Даниелю, что когда к нему подъехал человек, назвавшийся Алваро Гонсалесом, он почувствовал озноб по телу и давние воспоминания непроизвольно всплыли перед глазами.
Мигель вначале отнесся несерьезно к воспоминаниям своего работника и предложил не портить имидж хорошего человека. Даниель не успокоился и проследил за приказчиком. Тот сразу заметил слежку, что говорило о том, что этот человек привык скрываться и всегда настороже. Приказчику, даже заметившему слежку, незачем прятаться.
Мигеля такой расклад заинтересовал, и он приказал еще последить за подозрительным человеком. Неудачная слежка обернулась тем, что в темноте и хаосе улочек на окраине города приказчик исчез. Мигель уверовал в то, что человек, выдающий себя приказчиком Химейских копей, им не является. В появлении бывшего разбойника, сумевшего выдать себя за благородного человека, чувствовался почерк профессионала. Если бы не память Даниеля, никто бы не усомнился в том, что он настоящий приказчик.
Мигель хотел знать, какую цель преследовал человек, пробравшись в дом к дуче? Стараясь не привлекать внимание Джулии, которая оказалась под подозрением, Мигель устроил небольшой обыск. Но так как дом дуче был передовым в технологическом плане и полностью напичкан изделиями из верхних миров, половина из которых была непонятна и незнакома Мигелю, то он решил ничего не трогать до приезда дуче. Главу южной четверти информировали о своих подозрениях посыльным. В ближайшее время должен был прийти ответ, или же если дуче посчитает, что здесь он нужнее, чем там, то мог приехать и сам.

Джулия совсем освоилась с новой работой. Девушка сделала оптимальный график, в котором находилось место для небольшого отдыха. Свободное время она использовала для выходов в город. Спустя пару недель с начала работы, она получила первое жалование в размере пяти сольдо, и ей не терпелось потратить их на что-нибудь для себя.
Городской рынок собирал людей со всей четверти. В одной стороне его торговали крестьяне. Там продавали мясо, молоко, масло, рыбу. Там Джулию ничего не интересовало. В других местах продавали деревянную мебель, дорогую, украшенную сложной резьбой, или дешевую, без лишних изысков. Имея пять сольдо в кармане, там можно было только смотреть. Больше всего девушку тянуло в ряды, в которых продавали одежду. Половина одежды была домотканой. Качество и фасон такой одежды могли удовлетворить только вкус невзыскательных крестьян.
В южной четверти существовали две текстильные фабрики, находящиеся в разных концах. Шили там одежду гораздо более качественную, используя полимерные нити и оборудование из верхних миров. Эта одежда стоила минимум в два раза дороже домотканой. Существовал еще один вид одежды — ношенная одежда из верхних миров. Стоила она как новая фабричная, но фасоны ее заметно отличались даже от фабричных. У девушки сложилось мнение, что мода в верхних мирах очень скоротечна, не успев поносить одну вещь как следует долго, они были вынуждены приобретать следующую, чтобы не выглядеть устаревшими.
Некоторая одежда из верхних миров казалась ей чересчур чудной. Люди, примерявшие ее на себя прыскали от смеха. Чего стоили одни ботинки с длинными носами, или женские туфли на тонком длинном каблуке, на котором невозможно было устоять, не говоря о том, чтобы ходить.
Джулия ходила между рядов с одеждой, когда ее кто-то схватил за локоть и втянул в проход между рядами. Испуганная девушка не сразу узнала Анхеля.
— Тсс! — Анхель приложил палец к губам. — Тихо. За тобой следили?
— Нет. Не знаю, я не смотрела.
— У меня плохие новости. Меня узнали, или поняли, что я не Алваро Гонсалес. За мной следят. Ты не заметила ничего подозрительного в доме?
— Ну. — Девушка задумалась. — Мигель стал больше находиться в доме.
— Кто он?
— Он — правая рука дуче. Пока тот в отъезде, Мигель следит за домом.
— Ясно, когда приезжает дуче?
— Вроде, сегодня. Мне никто не рассказывает, просто я слышала, как переговаривалась охрана.
— Джулия, я думаю, что дом будут обыскивать, и могут найти дешифратор. Его надо забрать и принести мне.
— А, что если он еще не записал ответ?
— Времени нет, если его найдут, то и смысла рисковать никакого не было. У нас не останется больше шансов выбраться из этого мира. Понимаешь?
— Да. Я сделаю как надо. Куда принести?
— Неси сюда. Рынок прекрасное место, где можно раствориться, и которое не вызовет подозрений у тех кто следит за тобой.
— А за мной следят?
— Да, двое парней всю дорогу шли за тобой. Обратно пойдешь, не вздумай оборачиваться и проверять. Они сразу поймут, что ты насторожилась. Веди себя как обычная девушка твоего возраста.
— Хорошо.
— Возьми вот это платье и примерь.
— Ага, а как я тебя найду здесь?
— Я сам найду тебя.
Анхель юркнул под висящие одежды и исчез. Джулия специально вышла в проход и приложила к телу платье. Покрасовалась в нем перед зеркалом. Скривила губы и повесила назад. Её так и подмывало оглядеться по сторонам, но девушка крепилась. Опасная игра, в которую она втянулась, заставила почувствовать ответственность.
Вернулась она домой через задние ворота, охранявшиеся одним охранником.
— Чего без покупки-то? — Поинтересовался он.
— Денег не хватило, на то, что мне нравится.
— У вас, женщин так, всё на наряды уходит. Поэтому я больше не женюсь. С первого раза понял.
Джулия прошла к дому. Перед тем, как зайти на кухню, она услышала топот и ржание лошадей. Видимо, приехал дуче. Следовало торопиться. Джулия пробежала кухню и поднялась по лестнице, на второй этаж, в спальню дуче, где стояло переговорное устройство. Она шмыгнула под стол, чтобы забрать дешифратор, закрепленный под крышкой стола.
— Ты не это ищешь? — Словно разряд электрического тока пронзил девушку голос Мигеля.
Джулия выбралась из-под стола. Мигель крутил в руках дешифратор. Девушка решила, что будет играть до последнего. Она натянула на лицо маску удивления, но никак не страха, который бы выдал ее с головой.
— Нет. Я услышала, что вернулся дуче, и решила проверить порядок в его спальне.
— Под столом:
— Да. — Джулия сделал вид, что не почувствовала подвоха. — Коврик задрался под ножками стола, вот я и решила поправить его. Мне кажется, что кто-то двигал стол недавно, потому что я проверяла порядок перед самым отъездом дона Хорхе.
Мигеля смутили доводы девушки. Минуту назад он был уверен, что поймал ее с поличным, а теперь сомневался, так как сам двигал стол с переговорным устройством, и вполне мог задрать коврик. Ничуть не смущенная девушка добавляла сомнений. Оставалось поверить, что железку сунул под стол Алваро Гонсалес единолично.
— Джулия! — Раздался крик дуче из прихожей. — Я голоден, как стая гиен!
— Извините. — Джулия протиснулась между Мигелем и дверным косяком.
Мигель смотрел в лицо девушки, не отводя взгляда. Он хотел увидеть на нем следы страха, нерешительности, любого намека на то, что девушка боится и врет. Но привыкшая скрывать свои чувства Джулия, с достоинством поддерживала на лице маску безразличия. Ее торопливые шаги удалились в сторону кухни. Мигель крутил перед собой странное устройство, оставленное, несомненно, кем-то специально здесь. В его голове мелькнула мысль, что устройство могло принадлежать не только человеку, выдающему себя за химейского приказчика, оно могло быть оставлено и кем-то из верхних миров, для контроля самого дуче.
Мигель нагнулся под стол и положил устройство на место. Если он навредит парням из верхних миров, это будет гораздо хуже, чем, если он немного не доглядит за собственными преступниками. Мигель решил усилить слежку за Джулией, и не оставлять попытки найти ненастоящего Алваро Гонсалеса, вместе с настоящим, портрет которого привезли из дальних земель Химейских копей. Настоящий Алваро Гонсалес, так и не объявился в городе.
Теория о том, что ненастоящий приказчик явился, чтобы навредить дуче была состоятельна наполовину. По второй теории удачливый разбойник, просто решил отовариться на все деньги, отобранные у настоящего приказчика. Немного артистизма позволили ему не попасть в дурацкое положение сразу. За первую теорию было вещественное доказательство в виде округлого металлического предмета, явно спрятанного под столом. Но у Мигеля не было никаких сведений о том, сколько оно пролежало в этом месте.
Мигель решил отпустить ситуацию на время, чтобы она разрешилась естественным способом. Он побежал по ступенькам вниз, чтобы встретить своего начальника.
— Здорово, Мигель! — Дуче протянул руку помощнику.
— Здорово, дон.
— Как у вас тут? Я смотрю, наш герой уже вербует местных. — Дуче достал из холодильника прохладный кувшин с любимой облепиховой настойкой.
— Полной уверенности в этом нет, дон Хорхе. Пропал настоящий приказчик из Химейских копей. Вместо него приехал этот, один из моих парней признал в нем бывшего повстанца-шахтера, бежавшего в лес. Я отправил по городу парней следить за разбойником. Если он еще в городе, то непременно попадется.
— Надо же, мне он показался настоящим аристократом. Ни за что не подумал бы, что он вонючий лесной разбойник. — Сказал дуче, отхлебывая прохладный напиток. — Артист.
Вошла Джулия, неся на подносе ломти горячей баранины, вперемешку с отваренными в бульоне полосками тонкого теста, картошкой и присыпанными сверху мелко порезанным луком. Дуче провел носом, глубоко вдыхая ароматный пар, поднимающийся от блюда.
— Если бы вы знали, как отвратительно готовят эти повара, набранные из кого попало. Они могут угробить любые продукты. Джулия, я совершенно не прогадал, вытащив тебя из сельской глуши. Нам обоим лучше от этого союза. — Произнес благодарность слегка захмелевший дуче.
Джулия и Мигель встретились друг с другом взглядами. Девушка дала понять помощнику, что слова дуче о ней чего-то стоят. Мигель немного смутился. Он готов был поверить, что девушка абсолютно ни причем.

Мартинес не перенес полученного оскорбления и упек Себастиена и Орлика в самую непролазную чащу. Их отряд, набранный из самых отъявленных головорезов, некоторые из которых по собственной воле вступили в отряд, продирался сквозь бурелом и сплетения вьюнов-паразитов, устраивавших на дороге самые настоящие сети.
Себастиен выглядел в этой компании совершенно инородно, не только из-за возраста, но и миролюбивого выражения глаз.
— Не могу поверить, малец, что ты ткнул деревянной сабелькой в Мартинеса. Я бы скорее пригласил тебя на танец в баре, чем пощел бы с тобой на такое дело. — Грубым насмешливым голосом произнес Кальвадос, шериф небольшого шахтерского городка Эль-Ночес.
— Внешность обманчива. — Заступился за товарища Орлик.
— А может, это ты с ним танцуешь? — Не унимался Кальвадос. — Малец твоя походная девушка?
— Я с радостью тебя возьму своей походной девушкой. — Не удержался Орлик.
Кальвадос дернулся, чтобы схватиться за саблю, но Орлик уже успел вынуть свою и приставить ее под подбородок шерифу.
— Придурок, если я сочту, что ты стал мне опасен, я убью тебя без промедления.
Кальвадос попытался выдержать холодный взгляд Орлика, но не смог, отвернулся в сторону и сплюнул зеленую слюну, ставшую такой из пережеванного дурмана.
— Поменьше жри этой дряни, пока черти не стали мерещиться тебе из-за каждого дерева. — Попросил Кальвадоса командир отряда Ромирес.
— С пяти лет жру, и еще ни разу не видел ни одного. — Огрызнулся Кальвадос.
Себастиен понял, что Кальвадос их тех людей которых медом не корми, дай поиздеваться над кем-нибудь. Почуяв возможность удовлетворить свои садистские наклонности, он добровольно отправился в лес. Себастиен почуствовал отвращение к Кальвадосу, и впервые в жизни желал видеть человека скорее мертвым, чем живым.
Тревожная обстановка в лесу усугублялась начинающейся грозой. Без того редкий свет, с трудом пробивающийся через плотные кроны деревьев, спутанных вьюном, совсем пропал. Лес погрузился во мрак. Вдалеке гремел гром, усугубляя страх.
— Командир, давай устроим привал, ни зги не видно. — Предложил один из членов отряда.
Ромирес остановил лошадь.
— Спешиться! — Приказал он. — Ставьте палатки. Кальвадос и Хименес будете охранять лагерь всю ночь, за нарушение дисциплины.
Глаза Кальвадоса злобно сверкнули. Было видно, что человек не привык подчиняться. Себастиен пожалел людей из того округа в котором следил за законом шериф Кальвадос.
— Гурреро, иди собери дров по-быстрому, пока не намокли. — Приказал Себастиену командир.
Юноша привязал лошадь к дереву и принялся собирать ветки недалеко от лагеря. В диких местах, к которым относилась эта часть леса, проблем с дровами не было. За несколько сот лет их напало здесь немало. Себастиен выбирал средней толщины ветки, и относили их в сторону. Он так увлекся, что совершенно забыл, в каком месте находится. Где-то поблизости хрустнула ветка.
Юноша не сразу сообразил, а только когда до него дошло, что он один. Себастиен упал в листву и осмотрелся. Было уже настолько сумрачно, что отличить человека с десяти метров не представлялось возможным. Юноша вынул саблю и спрятался за дерево. Ветер шевелил верхушки деревьев, стволы скрипели, заглушая остальные звуки. Себастиен осторожно выглянул. Прятаться и ждать было невыносимо.
Он только успел заметить, как метнулась тень, и сильный удар выбил саблю из рук.
— Молись, малец. Я такие оскорбления не прощаю. — Кальвадос надавил клинком между ребер Себастиена.
Юноша почувствовал, как острие проткнуло кожу, и по ней потекла теплая струйка крови. За доли секунды у Себастиена пробежала перед глазами вся жизнь. Он испытал все ощущения, от невозможности смерти до ее приятия. Кальвадос наслаждался своим превосходством. Он не собирался убивать быстро, его интересовали муки жертвы.
— Я бы хотел извиниться, за свое поведение, дон Кальвадос. Я не имел никакого желания оскорбить вас, как и мой начальник. — Себастиен попытался выпросить снисхождение.
— До твоего друга я доберусь позже, и с ним я поступлю гораздо хуже, чем с тобой. Ты, невинный барашек, смерть которого не вызывает никаких чувств. А смерть твоего шерифа сделает меня намного счастливей.
Кальвадос протолкнул лезвие еще глубже, глядя в глаза Себастиену.
— Начинай блеять, барашек.
Себастиен рефлекторно схватился за лезвие.
— Пожалуйста, не делайте этого.
— А чем ты раньше думал, малец.
За спиной Кальвадоса раздался шум. Тот попытался оглянуться, но глухой удар воткнувшегося в тело железа опередил его. Шериф захрипел и упал. Из разрубленной от шеи и до половины тела, раны хлестала кровь.
— Ты как? — Спросил Орлик. — Ранен?
Себастиен впал в прострацию. Психика не выдержала чересчур концентрированной нагрузки. Орлик задрал ему рубаху и осмотрел рану. Кровь текла слабо, и не пузырилась. До легких не достало, следовательно, рана была неглубокой.
— Все в порядке, Себ. Давай уже, очухивайся. Не пристало такому бойцу, как ты терять присутствия духа.
Орлик шлепнул ладонью по щеке юноши. Тот схватился за нее. В глазах появилось присутствие сознания.
— Вот, гораздо лучше. Тащи дрова к костру и ничего не говори. Про рану скажешь, что наткнулся на сук впотьмах.
— Хорошо. Я ведь, чуть не умер, Орлик.
— Чуть, не считается. Ты чуть задешево не продал свою жизнь. Но не продал, а опыт заработал. Поверь мне, старому вояке, когда враг не убивает тебя, то ты становишься сильнее, умнее и отчаяннее. Ну, все, иди, а то Рамирес хватится. Орлик схватил за ногу труп Кальвадоса и потянул его.
— Тут обрыв рядом. Сброшу туда.
Рамирес, наутро, так и не дождавшись Кальвадоса приказал отправляться дальше.
— Сдается мне, что Кальвадос уже не примкнет к нашему отряду. — Он зыркнул в сторону Орлика. — Еще один пропавший без вести.
— Слышали, как ночью выли волки. Может быть это они? — Предположил один из наивных членов отряда.
У Орлика не дрогнул ни один мускул. Рамирес только усмехнулся в усы. Себастиен сделал вид, что не расслышал. Командир подъехал ближе к Орлику.
— Давно шерифом? — Спросил он.
— Пять лет. — Соврал Орлик.
— Выправка у тебя хорошая, я подумал, что ты из отряда Боливара.
— Нет, меня отец учил с детства. Любил он оружие и драки.
— А он откуда набрался? Кроме бойцов из отряда Боливара никто так не умел обращаться с саблей.
— Может быть и там, он мне не рассказывал. Не любил распространяться на эту тему.
Рамирес посмотрел на Орлика ясным взглядом человека внезапно узревшего истину.
— А ты знаешь, кем был Боливар?
— Нет, не припомню. Не силен в истории.
— Солдат из верхнего мира, который создал отряд непобедимых бойцов, призванных удерживать власть тогдашнего дуче. Я видел, как они молниеносно выхватывали оружие из ножен. Совсем как ты, Хименес.
— Я польщен тем, что вы оценили мою подготовку, но к Боливару и его славным бойцам не имею никакого отношения.
Рамирес отъехал в сторону и продолжил путь в молчании, лишь изредка поглядывая в сторону Орлика. Себастиен обратил на это внимание. На ближайшей стоянке он шепнул на ухо командиру:
— Рамирес, что-то подозревает. Он не сводит с тебя глаз.
— Я заметил, но пока мы в лесу он не решится, что-то предпринимать. По-хорошему, нам бы продержаться пока мы не получим дешифратор. А пока, держи ухо востро.
Известие, о том, что дуче начал зачистку леса шло впереди отрядов, проводящих ее. Разбойники, от греха подальше, старались лишний раз не злить дуче. Стычки почти прекратились. Страх перед неожиданным нападением прошел, и большинство шерифов решили заработать себе немного славы ничем не рискуя.
Лес наводнился разухабистыми и часто пьяными служителями закона. Шатер командования переместился на опушку, и даже высший командный состав позволял себе время от времени проехаться по краю леса. Ощущение того, что проводится военная операция, исчезло напрочь. Бесполезные и хаотичные маневры больше походили на беготню ребятишек во время Пасхи, желающих набрать как можно больше гостинцев. В данном случае, не пропустить ни одной пьянки.

Когда и на второй день Джулия не объявилась с дешифратором, Анхель понял, что больше ждать он не сможет. На рынке он приобрел крестьянскую одежду, причем самого отвратительного качества, огромную шляпу, при нужде способную закрыть его лицо и отправился бродить вблизи дома дуче.
Охрана не обращала на него никакого внимания. Еще один бродяга, коих в большом множестве водилось в богатых районах города. Анхель искал слабое место в заборе дуче, рассчитывая проникнуть во двор ночью. Каменный забор с острыми шипами наверху выглядел неприступным. Завернув за угол, забор сменился на деревянный. Он был ниже, но был двойным. Между внешним и внутренним забором бегали собаки. Они почуяли Анхеля и принялись лаять, высунув оскаленные пасти под забор.
Это был не вариант. Мимо собак бесшумно не пройти. Анхель вышел на зады. Там был еще один охранник. Он сидел на возвышении поверх сараев. Заметив Анхеля, он привстал и направил на него мушкет. Под лопаткой забилась мышца, словно чуя опасность. Мужчина прибавил шаг, опасаясь даже вертеть головой. Напряжение спало, только когда он повернул за угол. С этой стороны тоже шел двойной деревянный забор с собаками внутри.
Никем не узнанный, Анхель вернулся домой окольными путями, многократно проверяя за собой «хвост». За ним никто не шел. Переодевшись, Анхель поднялся к хозяевам дома и купил у них мяса. По дороге, на пустыре он нарвал немного дурмана, и смешал его с мясом. Снова одевшись в бродягу, он взял с собой мяса и полимерную веревку, которую заказал Орлик.
Над главными воротами светил электрический фонарь. В его свете бесновались ночные насекомые. Они обжигали крылья, падали на землю, и на шляпу охранника, стоя дремавшему под фонарем. Анхель прошел вдоль забора и забросил кусочки мяса за забор. Собаки мгновенно прекратили лаять, и принялись яростно раздирать куски мяса. Прождав с полчаса, Анхель решился забросить петлю на ближайший шип. С третьей попытки ему удалось зацепиться.
С забора ему открылся весь двор дома дуче. Самого двора не было видно, его закрывала тьма, но на возвышении светился дом. Свет горел в окнах, а так же освещал веранду и балкончик на втором этаже. Тот самый, на котором дуче принимал его, приняв за химейского приказчика.
Анхелю хватило сил, чтобы разогнуть шипы. На обратном пути могло получиться так, что спасаться придется бегством, и острые шипы второпях могли здорово повредить. Мужчина перекинул веревку на обратную сторону забора и осторожно спустился вниз. Ноги ступили на какие-то цветы, которых в темноте было не разобрать.
Анхель нащупал тропинку и двинулся по ней вверх, в сторону дома. Собаки молчали, охраны не было видно. Окна в доме тухли одно за другим. Расположение комнат в доме мужчина запомнил, и примерно представлял, куда ему надо было попасть. Он знал, что дешифратор находится в спальне дуче. Но зная приверженность руководителя южной четверти к неумеренному употреблению алкоголя перед сном, предполагал, что сон последнего будет необычайно крепок.
Анхель затаился на границе света, за каким-то кустом. Наивно полагая, что темнота хранит тайну его присутствия, мужчина бесстрашно расположился на траве. Ему было невдомек, что развитые технологии верхних миров, стоявшие на службе у дуче, заметили его с того момента, как он забрался на забор. Огромная линза прибора ночного видения, закрепленная на самой верхушке крыши дома, была направлена прямо на Анхеля.
— Это он. — Признал Мигель незнакомца. — Приказчик.
— Приведите его мне, живьем. — Приказал дуче.
Анхель ничего не видел, но почувствовал опасность. Буквально сразу в голову ему ударило что-то тяжелое, и он потерял сознание. Пришел он в себя от того, что на тело ему вылили ведро холодной воды. Анхель открыл глаза. Голова болела. Яркий свет резал глаза. Он сидел на стуле, с привязанными к нему за спиной, руками.
— Ну, говори, кто ты такой, на самом деле?
Анхель молчал. Прямо перед ним находился человек с уродливым лицом. Шрам рассекал его рот на две половины.
— Можешь не говорить. Ты один из шахтеров-повстанцев сбежавших в лес. Тебя узнал мой работник, которого ты оставил в живых. Я прав?
Анхель согласно кивнул головой.
— Молодец. Но меня интересует не твое прошлое, а твое настоящее. Мой первый вопрос — где настоящий Алваро Гонсалес? Второй, и более важный — что ты здесь делал?
Анхель молчал. Отвращение к «псам» дуче было сильнее страха смерти.
Человек со шрамом подошел и взял лицо Анхеля за подбородок.
— Сейчас я решаю, жить тебе или умереть, поэтому прояви благоразумие — отвечай.
Мигель ударил Анхеля кулаком в лицо, чуть не опрокинув последнего вместе со стулом. В глазах у Анхеля снова все поплыло, как после лишнего спиртного. Страха не было, по этой же причине.
— Кажется, он вырубается. — Долетел до сознания Анхеля чей-то далекий голос.
Снова потоки холодной воды привели его в чувство. Уродливый человек навис над ним. В его глазах сверкали искры. Анхелю хотелось рассмеяться тому в лицо. Он знал, как бы ни гримасничал этот человек, какими бы способами тот не пытался вынуть из него правду, он ничего не расскажет. Человек чувствовал, что его угрозы проходят мимо и распалял свою ярость еще сильнее.
Мигель схватил прут и со всего маху ударил по ногам пленника. Тот застонал не открывая рта.
— Говори, сволочь! Все равно расскажешь! Чем дольше будешь молчать, тем хуже тебе будет. — Мигель наносил удары прутом после каждого предложения.
Анхель терпел из последних сил, чтобы не закричать. К его счастью вошел дуче. Человек со шрамом прекратил экзекуцию.
— Молчит? — Спросил дуче.
— Пока молчит. — Ответил Мигель.
— Оставьте его в покое до утра, человеку нужно принять мысль, что он может умереть. Вы слишком рано на него насели. Когда у человека есть время размышлять, он обычно выбирает жизнь. Слышишь меня, разбойник?
Анхель поднял взгляд на дуче.
— Мое решение останется прежним. — Еле выговорил он.
— Утром проверим. Если изменишь свое решение, то мы можем гарантировать тебе не только жизнь, но и неплохую должность в моем окружении. — Пообещал дуче.
Анхель ехидно оскалился, а затем уронил голову на грудь, потеряв сознание.
— На сегодня хватит, живодеры. — Приказал дуче.
Он направился на выход. Мигель последовал за ними.
— Послушай дон, я думаю, что этот человек приходил за одной странной железкой, которую я нашел в твоей спальне. Я не понял, что это, но мне она показалась подозрительной. Возможно, это какое-то подслушивающее устройство.
— А ну-ка покажи его мне. — Дуче прибавил шагу. — А почему ты сразу мне о нем не рассказал?
— Я же говорю, не знал, что это.
Дуче и Мигель вошли в спальню. Мигель забрался под стол, на котором стояло переговорное устройство. Он задержался под ним, вполголоса выдавая ругательства.
— Его здесь нет. — Мигель выбрался из-под стола с озадаченным лицом.
— А где оно?
— Джулия. — Догадался Мигель. — Я как-то застал ее под этим столом, но она соврала мне, что поправляла ковер.
— Мигель, не перегибай. Это я привел девушку в свой дом. С чего бы ей знаться со всякими разбойниками? Придумай другую теорию, или я подумаю, что в моё отсутствие мой дом превращается в проходной двор.
— Я все равно проверю Джулию. Можно мне провести обыск в ее флигеле?
— Валяй, но без фанатизма. Если тронешь ее хоть пальцем, будешь работать у нее на кухне подмастерьем, картошку будешь чистить и полы мыть.
Мигель ушел. Дуче расстроил тот факт, что в его отсутствие в его спальне твориться все, что угодно. Одни прячут здесь вещи, вторые устраивают обыски. Его дом, который он считал надежной крепостью, на самом деле был проходным двором.
В комнату вбежал взволнованный Анхель.
— Джулия сбежала. — Выдохнул он.
— Как, сбежала? — Не понял дуче.
— Увела коня из сарая и уехала. Охранник лежит без сознания.
— Погоди, Джулия не могла вырубить охранника. У нее рука толщиной с мой палец. Может быть, ее украли? Пока разбойник отвлекал нас, второй стащил железку и Джулию?
— Как бы там ни было, нужно пускаться в погоню, дуче. По темноте она далеко не уйдет.
— Давай, скачите, но верните мне ее живой и здоровой. Я думаю, что она просто не выдержала работы и ускакала к родителям. Если это так, пообещайте ей удвоенное жалованье.
Мигель сорвался с места. Он вышел на улицу и крикнул своих людей. Через пару минут скрипнули ворота и послышался стук копыт.
Дуче спустился в подвал, где находился плененный разбойник. Он включил свет. Пленник был мертв. Лицо его побагровело. Изо рта по одежде стекала пена. Дуче принял смерть пленника за передозировку дурманом, но ему никто не давал дурман, а сам он был не в состоянии это сделать. Край ворота рубахи был зажат в зубах пленника мертвой схваткой. Дуче подошел ближе и ощутил запах миндаля. До приезда Мигеля, дуче решил не связываться с покойником. Он выключил свет, и пошел наверх спать Единственное, что его беспокоило, это то, что завтра он не сможет позавтракать горячими лепешками.

Перед тем, как принести обед дуче, Джулия не удержалась и заглянула под стол. Контрольная лампочка записанного ответа мерцала на дешифраторе зеленым светом. Джулия поняла, что бояться и медлить уже нельзя. В меру своих способностей, она спланировала план побега. Перед ужином, она сходила в сарай и накормила всех лошадей, кроме одной, чистым зерном пшеницы.
После ужина, она, как и обычно навела в каждой из комнат порядок. Последней комнатой она убирала спальню дуче. Если Мигель хватится дешифратора, то сделает это он в то время, когда она будет ехать домой. Джулия спрятала дешифратор в ведро с мусором. Вышла из спальни и отправилась на зады, якобы выбросить мусор.
Охранник, завидев ее, спустился со своей вышки и решил поприставать к девушке. Джулия оттолкнула его и уронила ведро. Дешифратор вылетел из ведра и привлек внимание охранника. Тот нагнулся, чтобы поднять предмет. Девушка схватила первый попавшийся предмет в руку, которым оказался черенок от сломанных вил. Она ударила по затылку охранника, подняла дешифратор и бросилась в стойло.
Молодой конь приплясывал от нетерпения. Животное, стихией которого должны быть степные просторы, вынуждено было большую часть жизни томиться в душном стойле. Джулия умело закрепила седло и одела уздечку. Она вывела коня на улицу и прислушалась. Во дворе все было спокойно. Девушка запрыгнула в седло и погнала животное прочь из города.
Джулия скакала до тех пор, пока луна, подобно шару сливочного масла на горячей сковороде, не растаяла посреди небосвода и не перестала освещать путь. Девушка не стала сворачивать к дому родителей, боясь потерять время, и не желая расстраивать их своим поступком. Отец уж больно гордился тем, что Джулия работала у самого дуче.
Девушка слезла с лошади, взяла ее под уздцы и двинулась пешком. Выбрав в качестве ориентира приметное созвездие, она держала путь прямо на него, рассчитывая не потерять направление. Чтобы занять время и отвлечься от неприятных мыслей девушка разговаривала с лошадью.
— Ты может и думаешь, что я дура и променяла счастливую жизнь на какую-то авантюру. Знаю, многие так будут думать, и родители мои в первую очередь. А я не хочу выбирать счастливую жизнь, потому что от нее веет такой тоской, хоть в петлю лезь. Знаю, что и мать моя с такой же тоской выбрала себе это счастье, как и ее мать, наверное. А зачем? Потому что, так надо, все так жили и не нам менять этот уклад, понимаешь? Какая-то дура много лет назад вышла удачно замуж, за богатого и по любви, но так как была дурой, то не смогла понять, что не у всех так быть должно, и начала усиленно внедрять свои представления в потомство, пока они их не впитали, а потом умерла, с чувством выполненного долга. Я счастлива, что смогла разорвать эту цепь «правильного» выбора. Я сделала свой, неправильный выбор, но мне от него хорошо.
Лошадь молчала и только шлепала ушами, отгоняя назойливых комаров.
Вдали показались костры. Девушка решила обойти их стороной, как можно дальше. Это могли быть и пастухи, и крестьяне, задержавшиеся в поле, а могли быть и патрули, занятые поиском товарищей Себастиена. Джулия понимала, что чем меньше людей увидят ее, тем труднее будет ее преследователям идти за ней по пятам.
Ночная жизнь природы была насыщенней, чем дневная. Стрекот сверчков, крики птиц и неповторимые запахи цветущих растений, растворенные в прохладном ночном воздухе, создавали ощущение более высокой плотности жизни на кубический метр, чем в дневном зное. Джулия наслаждалась ночью, и сожалела, что так бездарно просыпала это время раньше.
Линия горизонта просветлела. Скоро должно было показаться солнце. Дороги снова стали видны, и девушка вновь оседлала лошадь. Утренний влажный воздух заставил девушку прижаться к лошадиной шее. Мерный топот животного и усталость сделали свое дело. Джулия не заметила, как провалилась в сон.

Не проскакав и пару километров, конь под Мигелем встал как вкопанный. И без ветеринара было видно, что бока у животного раздуты. То же самое было и с лошадьми товарищей Мигеля.
— Вот, ведьма! — В сердцах сплюнул Мигель. — Обхитрила всех. Дуче, наивный дурак, думает, что бедная девушка ни при чем.
— Она еще вернется и вывернет все так, что это мы с тобой виноваты. — Сказал Рауль.
— Ну уж нет. Не доставлю такого удовольствия ни ей, ни дуче. Найду и закопаю по-тихому.
— Правильно, чего у нас, баб что ли смазливых в четверти мало. Забудет про Джулию, вспомнит Хуаниту.
— Идем назад, в город. Лошадей надо взять.
Устрашающая физиономия Мигеля, вместе с винтовкой действовали на сознательных горожан безотказно. В первых же дворах они разжились транспортом и двинулись дальше в погоню.
Мигель решил проложить маршрут через дом родителей Джулии. Если девушка заезжала в дом, то она непременно должна была рассказать куда собирается ехать. Правду из людей Мигель вытягивать умел.
Хуан Крус уже не спал и запрягал лошадь, собираясь ехать на полевые работы. Он без страха встретил незваных гостей, в которых сразу опознал помощников дуче. Мигель догадался, что отец ничего не знает про проделки дочери. Искреннее радушие в его лице не позволило с ходу влепить отцу всю правду.
Мигель и еще двое всадников спрыгнули с лошадей.
— Чего в такую пору? — Спросил Хуан.
— Ищем одного человека, беглого, не видели никого?
— Никого не видел. Целыми днями в поле торчу, свое убрал, теперь у Алонсо убираю. Спасибо дуче передайте, за то что разрешил. А кто сбежал? — Поинтересовался Хуан.
Мигель смерил его взглядом, на предмет искренности вопроса.
— Джулия. — Резко сказал Мигель, наблюдая за реакцией.
Хуан переменился в лице.
— Как… Джулия? Моя Джулия? — Спросил он с надеждой в голосе, что речь идет не о его дочери.
— Твоя. Сбежала ночью, и есть подозрение, что она держит курс прямиком в лес.
— Нет, вы что, не может быть. Джулия не могла так поступить. Какие у молодой девки могут быть желания, кроме удачного замужества? — Руки у Хуана затряслись, и он выронил вилы. — Лупита! Лупита! — Позвал он жену.
Лупита вышла из сарая, вытирая натертые жиром руки о передник. В ее глазах уже появилась тревога.
— Что случилось? — Спросила она.
— Вот, сеньор, помнишь его, он приезжал с дуче, говорит, что наша Джулия сбежала от дуче, и едет в лес.
Лупита секунду переваривала услышанное. Столь необычное заявление необходимо было осмыслить.
— А ей это зачем? — Спросила она.
— Связана она как-то с бандой того пилота, который упал здесь месяц назад, и которого приказано найти, а всех контачивших с ним, тоже приказано задерживать. — Мигель сознательно не сказал правду, о том, что всех контачивших с пилотом приказано убить.
Во-первых, родители тогда ни за что не выдали бы свою дочь в дальнейшем, если она решит вернуться домой. Во-вторых, количество контачивших могло быть очень большим, и убивать всех подряд было бы полной дурью. В-третьих, дуче мог все простить Джулии.
Лупита тихонько завыла и села на колесо телеги. Хуан принялся ее успокаивать. У Мигеля не было времени участвовать в семейной драме. Он приказал седлать лошадей и отправляться дальше. Если дуче прикажет наказать родителей Джулии, он приедет и накажет, а пока нужно было перехватить девушку вместе с тем прибором, имевшим какую-то ценность.

К исходу третьего дня Рамирес приказал отряду выдвигаться к опушке. Кроме одного случая, когда разбойники в охотничьем запале, преследуя оленя, выскочили на их отряд, других стычек не было. Осторожные жители леса бесшумно передвигались по своей территории. Не показываясь на глаза и не оставляя следов.
Орлик чувствовал, как Рамирес сверлит его взглядом. Он ловил его, но не чувствовал в нем угрозы. Пилот был в замешательстве. Ему было непонятно, что о нем думает Рамирес, до чего он догадался? Стоит ли опасаться его, когда они вернутся в лагерь?
Себастиен тоже заметил излишнее любопытство со стороны Рамиреса.
— Может быть ему не дает покоя слава воинов Боливара? Мне кажется, что он смотрит на вас с некоторым восхищением.
— Он мог бы поговорить об этом. А так я чувствую его взгляд в спину и мне не по себе. Если бы не дешифратор, я бы давно уже исчез в лесу.
— А кто вам доставит дешифратор?
— Тот почтальон, как его, Радован. Анхель заберет его у Джулии, передаст Радовану, а тот оставит его в условленном месте.
— Как там, Джулия? — Имя девушки заставило сердце юноши сжаться.
— Думаю, у нее все в порядке. Она смелая, и как мне кажется, довольно сообразительная. — Успокоил Орлик Себастиена, будучи совершенно не уверенным в своих словах.
— Резкая она, может не сразу остановиться. С одной стороны мне это нравится, а с другой — может не понравиться дуче.
— Не думай о плохом, мысли имеют свойство сбываться. С ней все нормально. Скоро встретитесь, и на ушко расскажете друг другу о своих страхах.
О том, что лагерь близко стало понятно, по тому, как часто стали попадаться пьяные служители закона. Они на полном серьезе, совершенно не понимая кого видят перед собой, пытались выхватить саблю или мушкет, и ринуться в бой. С трудом поняв, что перед ними свои, пускались в совершенно противоположные чувства. Они лезли обниматься, петь песни, и славить всех подряд, кто хоть каким-то образом отправил их на эту «военную» операцию.
В самом лагере до их трезвого отряда никому не было дела. Рамирес спрыгнул с лошади и зашел в шатер. Он отсутствовал в нем пару минут и вышел оттуда злой как черт.
— Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем? Дон Карлос до того пьян, что так и не признал меня. Десять раз спрашивал меня об одном и том же, но мне кажется, он так ничего и не запомнил. — Рамирес на мгновение задумался. — Сутки увольнения всем, но далеко не разъезжаться.
Орлик и Себастиен облегченно вздохнули. Это прекрасно согласовывалось с планами Орлика. Отобедав в походной столовой тем, что пронырливым поварам не захотелось украсть, мужчины оседлали лошадей и не торопясь поехали по дороге, ведущей в сторону города.
— Орлик, расскажи мне еще, что-нибудь о своем мире. — Попросил Себастиен, с юношеской жадностью впитывающий любую интересную информацию.
— Боюсь, что тебе будет трудно понять все отличие между нашими мирами, они как будто антиподы друг друга. Ваш мир красивый и чистый, по большей части. Я еще не бывал в тех краях, где добывают руду, но то, что я видел, создало у меня мнение. У нас же, одни заводы, воздух пропах сажей и прочими дымами производств. Наш мир — промышленный, мы производим из того, что добывают у вас. У нас много машин, большие города с высокими домами.
— Как я хотел бы на это взглянуть. — Себастиен сказал это с мечтательной интонацией.
— Напротив вашего мира, наш кажется серым и мрачным. Кажущиеся блага цивилизации, которые есть у нас, и которых вы лишены, на самом деле сковывают нас. Система образования и трудоустройства не оставляет нам никаких вариантов для принятия собственных решений. Художник в душе все равно пойдет на завод и будет крутить гайки. Если он не будет работать, его накажут, как и семью.
— Меня это не пугает, я все равно хочу в твой мир.
— Я тебя понимаю, тебе хочется радиоприемник, а мне палатку в лесу поставить. У нас, кстати, лесов нет. Есть небольшие парки и все. Кислород производят водоросли. Я забыл тебе сказать, что наш мир — это остров, окруженный водой. Так же как и ваш «бублик» поделенный на четверти, между которыми нет прохода. Для каждой четверти определена своя специфика производства, и между нами происходит обмен полуфабрикатами, заготовками или конечной продукцией. Все происходит у нас по одному и тому же принципу, установленному кем-то очень давно.
— А кем ты работал в своем мире?
— В начале, я работал на заводе, крутил, паял, делал то же, что и все, пока не попал на закрытое собрание одной организации, у которой были ответы на многие вопросы. Тогда я стал членом этой организации, и благодаря им, я устроился в полицейский отряд, выучился на пилота вертолета. У нас были грандиозные планы по смене существующего порядка. Мы знали, что мир не такой, каким мы его видим, и что положение людей живущих в нем гораздо хуже, чем было до того момента, когда корпорации устроили разделение планеты на маленькие закрытые «пузырьковые» миры. Сил у нас еще не достаточно, большинство людей живут, как привыкли и им лень что-то менять. Нашлись и те, кто проговорился. Чтобы не подвести под удар всю организацию, мне пришлось взять все на тебя. Я устроил стрельбу и попытался сбежать. Мне удалось, поэтому я опасен для нынешней власти, и они не остановятся, пока не найдут меня.
— Дааа. — Протянул Себастиен. — Все так сложно. А почему они не пришлют сюда своих людей, на вертолетах?
— А ты думаешь, для чего существует закон запрещающий кому бы то ни было переходить из мира в мир? — Спросил Орлик и сам ответил. — Потому что у людей сразу появятся неудобные вопросы. Люди должны верить, в то, что им говорят. Хочу тебе сказать, что границы на Земле были всегда, и выполняли они схожие функции. Люди часто воевали друг с другом, только потому, что внутри каждого мира, существовали свои цели и идеалы, различные с соседями.
— А может, ну его, этот возврат к прежнему.
— Нельзя, на лицо регресс цивилизации. Мы не производим ничего нового, даже наоборот, только упрощаем и отказываемся от чего-нибудь сложного. Я уже не уверен, что кто-то из самого верхнего мира, Гонолулу, понимает принцип работы генераторов поля.
Себастиен задумался, нахмурив брови.
— Хочу тебя успокоить, перед тем, как свернуть нашу планету в миры, на ней не было государств и границ. Сами войны были невозможны, по причине того, что люди селились, где им нравилось, а войны всегда начинались по географическому принципу. Уверен, когда остановятся генераторы, мы с удивлением обнаружим, что живет друг с другом не по соседству, а совсем в разных уголках нашей огромной планеты. А четверти, не что иное как куски огромного пирога.
— Звучит невероятно. Хотелось бы посмотреть на это своими глазами.
— Какие твои годы, Себ, обязательно посмотришь! — Орлик по-товарищески хлопнул юношу по спине.
Они ехали еще не меньше двух часов. Оба молчали. Себастиен представлял в своем воображении, как будет выглядеть планета без «пузырьковых» миров. Орлик задумался о тех делах, которые еще предстояло сделать.
Справа, из-за холма раздался звук выстрела, затем еще один. Вскоре оттуда выскочил всадник и понесся, прямо по стерне сжатого поля. Через мгновение показались трое преследователей.
— Проверить надо, за кем охота. — Орлик наподдал коню и двинулся наперерез погоне.
Себастиен не отставал. Расстояние быстро сокращалось, и вскоре стало ясно, что беглец — девушка. Длинные черные волосы развевались на скорости. Девушка прижималась к шее лошади.
— Это Джулия! — Закричал Себастиен, узнав свою сердцеедку.
Орлик прибавил скорости. Джулия увидела и признала тех, кто двигался ей навстречу. Через полминуты они встретились. На проявление радости встречи времени не было.
— Слазьте и прикройтесь лошадьми. — Приказал Орлик.
Джулия и Себастиен послушно спрыгнули. Они жадно смотрели друг на друга. Преследователи остановились метров за тридцать. Старший из них был вооружен винтовкой и держал на прицеле Орлика.
— Ты кто? — Выкрикнул он.
— Я шериф, а ты кто? — Спросил в свою очередь Орлик.
— Откуда ты, шериф? — Спросил старший.
Орлик был не силен в географии южной четверти, и поэтому смог назвать только то, что вертелось на языке, а именно городок, откуда был убитый им Кальвадос.
— Эль-Ночес! — Крикнул Орлик.
Старший, человек изуродованный шрамом, усмехнулся в усы и выстрелил. Орлик слетел с лошади, выхватил пистолет и выстрелил, но не попал. Преследователи быстро попрятались за лошадьми. Рукав у Орлика намок от крови.
— Не высовывайтесь. — Приказал Орлик Себастиену и Джулии, и снова выстрелил.
В ответ тоже выстрелили. Лошадь Джулии громко заржала и повалилась на землю.
— Ложитесь за лошадь.
Орлик обменялся с преследователем еще парой выстрелов.
— На что ты рассчитываешь? Тебя же все равно найдут и убьют. Будь мужиком — сдайся, и не вмешивай людей, которые ни в чем не виноваты! — Крикнул старший.
— Это Мигель. — Подсказала Орлику Джулия. — Правая рука дуче.
— Понятно. Дешифратор у тебя?
Девушка вынула из-за пазухи платок, развернула его стороной, на которой мерцала зеленая лампа.
— Хорошо! — Кивнул Орлик. — Не зря я тебя хвалил перед Себом.
Молодые люди оба покраснели, засмущавшись.
Стрельба прекратилась. Орлик берег патроны, которых было не добыть в этом мире. Мигель тоже не стал брать с собой много, взяв лишь одну обойму про запас. Ситуация перешла в игру нервов.
— Сдавайся, ко мне придет подмога, а к тебе нет! — Кричал Мигель. — Джулия, дуче обещал простить тебя и твоих родителей, если ты вернешься.
— Мигель, ты не знаешь, за что рискуешь жизнью! Ты противишься тому, что для тебя будет лучше!
— Не дури мне голову, о такой жизни, как у меня можно мечтать, а ты — загнанный волк, и я за твою шкуру не дал бы и сантима.
Раздался громкий выстрел, как из мушкета. Из-за лошади, за которой стоял Мигель, в воздух подлетела шляпа. Орлик увидел, как противник с окровавленным лицом упал на землю. Медлить было нельзя. Орлик выставил пистолет перед собой, держа на прицеле двух оставшихся противников, и одновременно пытаясь разглядеть того, кто им помог.
Один из помощников Мигеля дернулся к винтовке, но его охладил фонтан земли подлетевший прямо под рукой.
— Бросайте оружие и отходите в сторону, с поднятыми руками! — Крикнул Орлик. — Себ, собери у них оружие.
Юноша вскочил и поднял с земли винтовку, сабли и ножи. Противники смотрели холодно и зло. Они не привыкли, что им кто-то оказывал сопротивление.
В сотне метров от инцидента из травы поднялся человек. Он поднял над головой мушкет и помахал им. Орлик и Себ с удивлением узнали в нем Рамиреса. Мужчина повесил мушкет на плечо и подошел.
— А я почти сразу понял, кто ты. Не могут наши парни так владеть оружием, особенно шерифы, которые день и ночь только и занимаются сбором взяток и пьянством. — Сказал Рамирес.
— Чего же ты не задержал меня, или не убил? — Поинтересовался Орлик.
— А я в тебе своего признал, сразу увидел родственную душу. Ты не представляешь, как меня тошнит от этой пьяни. Честно говоря, я уже сам подумывал поднять восстание. Южная четверть совсем сгнила от беззакония.
— Спасибо тебе, Рамирес. Твоя помощь была очень кстати. Поддержка мне действительно нужна.
— Я шериф в Нуэво-Кабра. Там вы можете чувствовать себя безопасности. Как тебя зовут, Хименес ведь не настоящее имя?
— Для всех, мое имя Орлик, и ты зови меня так.
— Странное имя, но я привыкну.
— Как думаешь поступить с этими? — Орлик спросил негромко и махнул в сторону двух помощников дуче.
— Их оставлять никак нельзя, иначе все будет под угрозой. Отправь своих юнцов подальше.
Орлик подошел к Себастиену и Джулии.
— Себ, садитесь на лошадей и езжайте за тот холм, я скоро буду. Будьте внимательны, вдруг стрельбу кто-нибудь слышал и смотрите по сторонам, а не только друг на друга.
По дороге Джулия рассказала о своих приключениях. Себастиен подивился выдержке, смелости и изобретательности девушки. В ее прелестной головке роились мысли не только о счастливом замужестве. А может быть, их там не было и вовсе. Джулию очень занимало чувство сопричастности к важному делу, а риск делал это чувство острым, как соус «чили».
Когда они спустились за холм, раздались два выстрела. Себастиен хотел вернуться, чтобы убедиться в том, что с Орликом все в порядке.
— Не стоит, Себастиен. Они специально нас отправили сюда, чтобы мы не видели, как они прикончат этих бедолаг.
— Да? Ты права. Я никак не могу привыкнуть к тому, насколько Орлик тверд.
— Знаешь, а мне не жаль цепных псов дуче, они заслужили это. Пусть Господь примет их души.
На холме показался один Орлик.
— Рамирес поехал в лагерь. К вечеру он обнаружит убитых помощников дуче.
— А мы куда?
— Вы с Джулией езжайте в лес. Возьмите восточнее, там сейчас никого. Далее, двигайтесь в горы, к нашим. Оставишь там Джулию, заберешь всех бойцов, и держите путь к Нуэво-Кабра.
— Я за родителей своих боюсь. — Призналась Джулия.
— Не бойся. Скоро власть поменяется и им опасаться будет нечего.
— Что ты задумал, Орлик? Свергнуть дуче?
— Езжайте, молодые люди, наслаждайтесь друг другом, пока есть время, и не задавайтесь глобальными вопросами. — Уклонился от ответа Орлик.



Глава 4

Того порядка вещей, к которому привык Себастиен уже не существовало. Четверть менялась на глазах и он был в самом центре изменений, являясь одной из движущих сил. Рамирес сумел сколотить вокруг себя довольно большую силу, недовольную властью нынешнего дуче. Не имея желания жестко контролировать власть на местах, дуче довел до того, что эта самая власть погрязла в жуткой коррупции и самовластии.
Рано или поздно народ все равно устроил бы восстание, и чем позже это случилось, тем больше могло быть крови. Искушенный в вопросах организации команды единомышленников, Орлик здорово помогал Рамиресу. В течение месяца появилась организация с четкой иерархией и целями. Её наличие не афишировалось среди простых людей, во избежание слишком раннего контакта с силами дуче. Пока все готовилось к решительному захвату власти.
Орлик, занял Себастиена и Джулию работой. Им необходимо было под видом брачующихся детей зажиточных людей южной четверти попасть на текстильную фабрику и заказать большие полотна непромокаемого материала. По легенде, они собирались сочетаться браком на природе, в шатре, при большом скоплении гостей. На самом деле Орлик собирался сделать воздушный шар.
Его товарищи дали ответ на дешифратор, что не смогут отправить генератор полей в южную четверть, так как все грузовозы отправляющиеся туда, проверяют очень досконально. Есть возможность отправить генератор в восточную четверть. На том и решили. Дата была обговорена заранее, и именно к ней Орлик хотел успеть сделать воздушный шар.
Родители Себастиена и Джулии жили под покровительством Рамиреса. Им придумали легенду про погорельцев. Алонсо были счастливы перестать наконец прятаться и зажить нормальной жизнью. Они жили в небольшой квартире, многоквартироного дома. Хосе устроился водовозом на шахту, а Мария подрабатывала в столовой. Семейство Крус наоборот, никак не могло успокоиться по поводу поступка Джулии, приведшего их к потере всего нажитого. Хуан только и делал, что бурдел на дочь по любому поводу. Да и Лупита, пытавшаяся в дочери реализовать свои несбывшиеся мечты, чувствовала себя обманутой, в который раз. Только сестра Джулии, которой еще невдомек были переживания взрослых, радовалась любым переменам, и находила новое жилье и обстановку гораздо более привлекательными, чем их уединенная ферма.

— Значит, вы хотите сделать шатер двух цветов, красного и синего цвета с водоотталкивающей пропиткой? — Переспросил управляющий фабрикой, пытаясь в уме прикинуть первоначальную стоимость заказа.
— Да, верно. Это наша мечта, провести свадьбу на природе, где гости не будут мучиться от жары и истекать потом. После торжественной части, мы расставим столы, поднимем края шатра, чтобы гулял легкий ветерок, и предадимся веселью с комфортом. — Себастиен прижал к себе Джулию.
— Рад за вас, молодые люди. Чтобы озвучить цену, мне придется посовещаться с персоналом. Давайте, я помогу вам устроиться. При нашей фабрике есть небольшая гостиница, пойдемте я вас провожу.
Небольшое, но двухэтажное здание встретило их ароматом готовящейся пищи. Извозчик подогнал карету в которой приехали Себастиен с Джулией прямо к зданию. Управляющий удивленно поднял брови вверх. Карета производила впечатление дороговизной отделки. Искусная резьба и взятые под честное слово у горцев самоцветы, вкупе с масляными амортизаторами, которые могли делать только в верхнем мире, поднимали в глазах искушенного человека стоимость кареты до уровня небольшого имения. Все вопросы, по поводу высокой стоимости заказываемого материала отпали у управляющего сами собой. Достаточно было сковырнуть несколько камней из отделки кареты, чтобы рассчитаться за весь заказ.
Себастиен понял чувства, мелькнувшие на лице управляющего. Плечи юноши распрямились, взгляд обрел некоторое высокомерие. Ему и правда на мгновение поверилось, что он богат. Джулия чуть не рассмеялась, заметив актерские потуги Себастиена, чем сбила его пыл. Но управляющему было уже все равно. Он убедился в платежеспособности клиентов и теперь готов был ублажить любые их желания, лишь бы те отказались.
Он завел их в зал для важных гостей, со столиками, разделенными невысокими стенками.
— Вам сейчас принесут меню. Обед за счет заведения. Не стесняйтесь, заказывайте. Наверху, вас будет ждать комната, с прекрасной дубовой кроватью. Постель там будет свежей, с бесподобным ароматом луговых трав. Уверяю вас, она совсем не скрипит. — Управляющий хихикнул. — Я удаляюсь на совещание, и думаю, через час, мы озвучим вам стоимость заказа.
Управляющий ушел. Джулия свободно выдохнула.
— Меня напрягает этот спектакль. Боюсь попасться на вранье.
— Помнишь, что сказал Орлик. Живи враньем, верь сам, что все, что ты говоришь и есть правда, тогда не попадешься.
— Постараюсь, но не обещаю. Лучше буду молчать.
— Да, точно, умная женщина всегда больше молчит, и говорит только по делу.
Поваренок в замызганной одежде, насквозь пропахшей кухонными ароматами, принес меню. Это была книга на один разворот. На обложке из телячьей кожи были наклеены тонкие полосы дерева. Они были подогнаны один к одному, выровнены и зашлифованы, чтобы казаться одним целым. По ним, каленым железом, филигранным почерком с хитрыми завитками, были вписаны названия блюд. Чтобы не истереться в многочисленных руках посетителей поверхность была покрыта лаком. А может быть казалось, что это лак, а на самом деле это был обычный жир, который стекал с рук неаккуратных посетителей или поваров.
Блюда, которые имелись в меню, ни о чем не говорили, ни Джулии, ни Себастиену. Попытки привнести колорит верхних миров иногда приводил к тому, что любая глупость привнесенная оттуда, рассматривалась как объект обожания. Незнакомые слуху названия, могли скрывать вполне привычные вещи, имеющие свои аналоги на языке нижнего мира. Себастиен, с деловым видом просмотрел весь список, и ткнул наугад в пару строчек.
— Мне этого и этого. Что будешь ты, Джулия?
Девушка зыркнула на Себастиена. Она надеялась, что он догадается не ставить ее в неловкое положение. Не мудрствуя лукаво, она тоже выбрала пару блюд, как ей показалось из названия, что-то мясное с овощами.
— У девушки потрясающий вкус! — Сказал поваренок и громко хлопнул деревянными страницами. — Через полчаса все будет готово. Может быть вам принести вино?
Джулия всеми частями мимических мышц пыталась дать знак Себастиену, чтобы он согласился. К счастью, юноша тоже хотел попробовать вина.
— Да, пожалуй. — Согласился он.
— Красного, белого, сухого, полусладкого, столового или десертного?
— Давайте хорошего.
Поваренок поклонился и убежал на кухню.
— Ты пробовала вино у дуче? — Спросил юноша, уверенный в том, что девушка пробовала все.
— Нет. Дуче не пьет вино. Он сам любитель готовить разные напитки. Я в его погребе, без света, по запаху находила нужное. Один раз, я так устала, что решила, что должна выпить, чтобы не упасть окончательно. Набрала в кружку его бормотухи и залпом выпила. Не поверишь, но я до сих пор не помню, как вышла из погреба. Проснулась только утром.
Пришел тот же поваренок и поставил перед молодыми людьми бутылку вина и две кружки. Он достал прибор при помощи которого вынул пробку из горлышка. Откланялся, чуть не потеряв колпак, и ушел. Себастиен взял в руки прохладную бутылку, пахнущую сырой землей, понюхал в горлышко и разлил розовый напиток в кружки. Джулия взяла в руки кружку и понюхала.
— Пахнет, как и всякое спиртное.
Себастиен сделал глоток и скривился.
— Горькое, но как говорил мой отец, я пью настойки не потому, что они вкусные, а потому что мне от них весело. За веселье. — Себастиен произнес тост и стукнул кружкой о кружку Джулии.
— И за успех. — Добавила Джулия.
Первая же кружка вина опьянила молодых. Мир вокруг заиграл более сочными красками. Джулия была бесподобна. Себастиен превратился в источник юмора и красноречия. Они так разошлись, что не сразу заметили как создали вокруг себя повышенный интерес.
— Тссс! — Прошипела Джулия, первая заметившая, что все в посетители гостиничного ресторана смотрят только на них.
Подоспел обед. Алкоголь раззадорил аппетит. Если повара видели, как уминал их блюдо Себастиен, то они непременно должны были принять это на свой профессионализм. Себастиену досталось тушеное мясо с грибами и белым соусом. Джулии досталось блюдо с большим количеством какой-то травы, напоминающей молодые листья редиса и кусочками непонятно чего с рыбным вкусом. Блюдо было немного кисленьким, с большим количеством приправ и прекрасно шло к вину.
— Интересно, чего я это ем? Пахнет рыбой, но точно не рыба.
— Может это лягушки? — Предположил Себастиен.
— Давай поменяемся, мне хочется твоего мяса, оно как-то привычнее.
Себастиен, конечно, уступил Джулии, хотя пучки травы и рыбный вкус не внушали ему особого аппетита. Через десять минут, сияющий как новый чайник, поваренок принес по второму блюду. Перед Себастиеном он положил несколько кусочков жареного мяса нанизанного на деревянные прутки. Запах от него шел бесподобный. Юноша очень пожалел, что забил желудок травой и непонятными «рыбьими» кусочками. Перед Джулией поставили медное блюдо, поваренок картинно чиркнул большой спичкой произнес слово «фламбе», и поджег блюдо. Голубоватое пламя бесшумно заколыхалось поверх еды. Джулия охнула, а Себастиен смотрел во все глаза, на кощунственный, по его понятиям, поступок.
Пламя через полминуты затухло. Поваренок пожелал приятного аппетита и сбежал. Джулия и Себастиен, не сговариваясь, накинулись на это блюдо. Необычное, в плане специй, блюдо было приятным и под остатки вина оно быстро закончилось. Жареное мясо на прутках оказалось острым. Джулия не любила острое, и Себастиену пришлось доедать его одному.
После сытного обеда, их отвели на второй этаж, где располагались номера. Номер был чист и уютен, и по меркам южной четверти даже роскошен. Уставшие после продолжительной дороги, нервного переживания, а в большей степени жирной пищи и алкоголя, молодые люди упали на кровать и крепко уснули.
Себастиен проснулся оттого, что в их дверь осторожно стучали. Стук беспокоил его давно, но он никак не мог проснуться. Ему с трудом удалось открыть глаза, сообразить где он находится, и только потом он пошел открывать дверь.
На пороге стоял худощавый мужчина лет сорока. На остром лице топорщились неаккуратные усы.
— Извините, что разбудил вас, но меня послали пригласить вас. Для окончательной оценки работ и материала требуется уточнить некоторые мелочи.
Себастиен обернулся. Джулия подняла голову от подушки и слушала разговор. Она одобрительно кивнула головой. Юноша надел ботинки и отправился следом за человеком.
В небольшой светлой комнате, вокруг круглого стола, стояли несколько одинаково одетых человек. На белом листе бумаги карандашом были сделаны наброски будущего изделия.
— Как вам обед? — Спросил управляющий Себастиена.
— Очень вкусно, спасибо, нам с Джулией все понравилось.
— Извините, что отвлекли вас ото сна, но нам не терпится приступить к исполнению заказа. У нас возникли некоторые неувязки.
— Ничего, я уже собирался вставать. — Себастиен попытался пригладить торчащий вбок вихор.
Управляющий задал несколько вопросов, сводящихся к тому, что он имел свое представление о том, как шьются шатры, не совсем совпадающее с пожеланиями юноши.
— Вас как зовут? — Спросил Себастиен управляющего фабрикой.
— Хосе Гарсия. — Представился управляющий.
— Очень приятно дон Гарсия. Так как я не силен в методах пришивания одного куска тряпки к другому, то меня наделили инструкциями, которых я обещал придерживаться. Делайте все так, как я вам сказал и показал. — Себастиен кивнул на вырезки, которые ему вручил Орлик.
— Но из этого не сделаешь шатер? — Удивился управляющий Гарсия.
— Вас это не должно беспокоить. Наши умельцы сошьют все так, как было задумано. — Себастиен попробовал прибавить голосу солидности и убедительности.
Управляющий заколебался. Профессионализм советовал ему начать спор, но он боялся отвадить клиента. В конце концов, это было не его дело, советовать. Что клиент просил, то и следовало сделать.
— Ну и хорошо, сделаем, как просите. Мы как раз и хотели ясности. Максимо, проводи гостя.
Худощавый мужчина с растрепанными усами открыл дверь, выпуская Себастиена. Юноша откланялся и вышел. Когда за ним закрылась дверь, недовольный управляющий фабрикой не удержался.
— Молодые выскочки, как я их не люблю. Родятся в золотой колыбели и думают, что с детства могут всем указывать, как и что делать. Этот балбес не может понять, что если мы сошьем, как он просит, то получится шар, гигантский шар.
— Берегите нервы дон Гарсиа. Я всегда не понимал причуды богатых. Сохраните рисунок этого юноши, чтобы показать его родителю, если ему что-то не понравится.
Три дня прожили в гостинице Себастиен и Джулия, пока заказ не был готов. Путешествуя на карете по окрестностям, они непременно вызывали интерес местных. Местность, где находилась фабрика, была севернее и здесь отчетливее ощущался скорый приход зимы. Леса уже убрались в желто-красные наряды. По утрам лужи и мелкие озера, коих было немало в окрестностях покрывались льдом. Невидимые вечером вершины далеких гор, на закате, вдруг проступали на горизонте горящими пиками отраженного на снегу закатного солнца.
— А мне здесь очень нравится. Здесь как-то умиротвореннее, что ли? — Заметила Джулия. — В столице шум, пыль, ругань на улицах.
— И я заметил. Я даже размечтался плюнуть на все и поселиться здесь. Нарожать детей, ходить с ними зимой на лед озера, а потом приходить и греться у камина. А ты в это время будешь нам вязать шарфы, носки и свитера.
— Ого, вы кататься, а я вязать. Нет, так мы не договаривались. Может быть, лет через тридцать, когда тяга к приключениям угаснет в нас навсегда.
— С тобой, она никогда не угаснет. — Себастиен повалил Джулию на кровать.

Испытания шара проводили ночью, вдали от людей. Специально для него была придумана керосиновая горелка. Чтобы керосин горел под давлением, пришлось сделать ручной нагнетатель. Необходимо было выяснить сколько человек поднимет шар, и что можно будет взять с собой в дорогу.
На испытаниях присутствовал Орлик, Себастиен, почтальон Радован, шериф Рамирес и мастер, который сделал керосиновую горелку.
— Следите за тем, чтобы керосин не потек, пока вы будете разжигать горелку. — Предупредил мастер.
Шар был разложен на земле, корзина лежала на боку, глядя своей горелкой в натянутое на обруч основание шара. Мастер сделал несколько качков, проверил состояние сопла и чиркнул спичкой. Пламя поднес к соплу и открыл вентиль. Тугая струя огня устремилась в сторону сложенной ткани шара. Ткань зашевелилась, заходила волнами. На глазах она надувалась и отрывалась от земли. Минут через пятнадцать огромный шар, светящийся изнутри полностью оторвался от земли и замер на месте, удерживаемый веревками.
— Проверяем грузоподъемность. — Сказал Орлик и первым забрался в корзину. — Себастиен, Радован, шериф, прошу принять участие в опыте.
Шериф Рамирес, смотревший на происходящее, как на чертовщину, хотел отмахнуться от предложения, но пример остальных заставил его принять предложение.
— Ох, и не знаю Орлик, как бы к этому отнеслась церковь? — Шериф попытался прикрыть страх религией.
— Я думаю, если организовать летающую церковь, то это будет вполне богоугодное дело. — Пошутил Орлик.
Горелка гудела, но шар не отрывался от земли.
— По-моему, уже пора. Воздух сильнее не нагреется. — Орлик открыл калитку и вышел из корзинки. Она пошатнулась и оторвалась от земли, поднялась на метр и медленно села.
— Выходите шериф. С нашей конституцией лучше быть поближе к земле. — Попросил Орлик шерифа, с радостью сошедшего на твердую землю.
Без них шар стал плавно подниматься в небо. Орлик дождался, когда веревки полностью натянуться.
— А теперь тушите горелку, посмотрим, сколько времени сохранится подъемная сила!
Себастиен закрыл вентиль. Пламя потухло. Установилась тишина, нарушаемая трущимися по шару стропами. Вдалеке светились огни Нуева-Кабры, а в остальные стороны была непроглядная тьма, и не было видно где кончается земля, а где начинается небо.
— Вроде и не видно никакой красоты, а понимаю, что все красиво. — Поделился ощущениями Радован.
— Да, красиво. Кажется мне, что лететь нам в твою четверть придется вдвоем.
— Наверняка, Но мы и вдвоем справимся, правда?
— Конечно, справимся.
В течение часа шар опустился на землю. Корзину отцепили, а шар свернули и погрузили на телегу.
— Ну что, орлята, первый урок воздухоплавания вы получили. Придется лететь вам двоим. — Орлик говорил с юмористической интонацией, но Себастиен знал, что это самый деловой тон у командира.
— Лететь, так лететь. Мы готовы.

Транспортировкой воздушного шара занялся Рамирес с доверенными людьми. После того, как погиб Мигель и остальные помощники, до главы южной четверти дошла вся серьезность проблемы. Он усилил патрулирование дорог, и пытался бороться с пьянством на службе. Второе давалось хуже, тогда дуче объявил стоимость поимки пилота, оценив ее в тысячу сольдо. Неслыханная сумма немного отрезвила людей алчущих богатств.
Орлик и Себастиен соорудили в почтовой карете Радована второе дно и отправились на восток южной четверти. При первых признаках опасности, они ныряли в тесный промежуток, и ждали, когда Радован дважды стукнет им, сигнал отбоя тревоги.
За три дня им удалось достичь восточной оконечности южной четверти. Широкая река преграждала путь в соседнюю четверть. Орлик нашел корягу на берегу реки и бросил ее в воду. Добравшись вниз по течению почти середины реки, коряга вдруг задергалась и ушла под воду.
— Разделяй и властвуй. — Орлик показал в сторону исчезнувшего бревна. — Высоту набирать надо немного дальше от реки. Вдруг у них еще какая-нибудь защита.
Пока ждали, когда стемнеет, Орлик устроил повторение условий выполнения задания.
— Себ, на тебе лежит вся ответственность. Меня не будет с тобой, и все нестандартные ситуации тебе придется решать самому. Не горячись, не светись на публике, не оставляй следов. Давай повторим основные пункты задания.
— Первое — хорошо спрятать шар. Второе — раздобыть лошадей и доехать до столицы. Третье — забрать генератор, переделанный под старый комод в службе доставки, Четвертое — незаметно вернуться. — Произнес Себастиен монотонным голосом.
— Ну вот, к примеру, денег вы не нашли, пешком пойдете в столицу? — Спросил Орлик.
— Ну, я надеюсь, Радован лучше меня сориентируется в своей четверти.
— Неправильно. Ты отвечаешь за операцию, ты придумываешь, как выйти из ситуации. Радована нет, он — тень, следующая за тобой. Уяснил?
— Да.
— Каковы твои действия?
— Угнать?
— Можно, но так вы привлечете ненужное внимание. Еще.
— Заработать?
— О, конечно, и ждать вас к следующей зиме. Думай.
— Может быть, доехать с кем-нибудь попутно? — Осторожно спросил Себастиен.
— Уфф, слава богу, конечно же. Обязательно кто-нибудь едет в столицу. Притворись немым, чтобы твой акцент не выдал тебя, пусть Радован отдувается. Если потребуют плату, предложите помочь с разгрузкой, или погрузкой, но не на весь сезон. Одного дня будет достаточно.
Орлик придумал еще несколько нестандартных ситуаций, пока не почувствовал, что Себ начинает шевелить извилинами. Он понимал, что жизнь обязательно подкинет ситуацию, которую не просчитывал заранее, поэтому создать правильный настрой на будущие проблемы было гораздо важнее.
Перед сумерками плотно поужинали и принялись расстилать шар. Чтобы со стороны не привлекать внимание, нашли лог. Пожелтевшая трава, вымахавшая за лето в половину человеческого роста, была уложена как под «гребенку». Ткань шара легла на нее, как на пуховую перину.
Орлик выбежал на косогор, обслюнявил палец и проверил направление ветра.
— Ветер дует куда надо. Можно начинать.
Себастиен взял спички и подошел к горелке. Сделал несколько «качков», чтобы создать давление внутри баллона. Перекрестился, зажег спичку и открыл вентиль. Пламя с гулом устремило теплый воздух внутрь шара. Себастиен вдруг осознал, что является, по сути, первопроходцем. Никто еще не смог пересечь границу между четвертями, кроме установленного дня обмена. Попытка была рискованной, ведь никто не пытался пролететь над рекой, да и не на чем было это сделать в южной четверти. Орлик успокаивал Себастиена предположениями о том, что заграждение границы было сделано с учетом технологического развития, и на летательные аппараты оно распространяться не должно было. «Наверно» — добавлял он.
Шар поднялся над краями лога. Яркое пятно на фоне пожелтевшей растительности. Себастиен и Радован вошли в корзину, забросили в нее пару сумок с едой, лопату и топор. Рамирес подошел и неожиданно вынул из-за пазухи два кинжала.
— Спрячьте в голенище. С ними вам будет спокойнее.
Радован взял в руки холодное оружие.
— На наши похоже. — Сказал он, проводя пальцами по лезвию.
— Так ваш кузнец и делал.
Орлик в последний раз придирчиво осмотрел шар, корзину, подергал за стропы, еще раз проверил направление ветра.
— Всё, взлетайте, мне кажется, ветер меняет направление. С богом! Ждем вас в условленном месте. Шар сожгите, чтобы и следов не оставалось.
Орлик перерубил натянувшуюся веревку, и шар немедленно взмыл. Чем холоднее был воздух вокруг, тем больше была подъемная сила шара. Из-за пламени горелки создавалась стена полной тьмы вокруг шара, и только звезды мерцали кое-где вверху. С набором высоты воздух становился прохладнее.
— Не боишься, Себ? — Спросил Радован, видимо боровшийся со своими страхами.
— Это не страх, боюсь не оправдать возложенной на меня ответственности, остальное меня не волнует.
— Ты идейный, мне нравится с такими быть. Орлик сразу притянул меня своей верой в правое дело.
— И меня тоже, и Джулию. Странно, что я сам на все смотрел другими глазами, пока не появился он. Сейчас я вижу то, чего раньше не замечал и не понимал.
— Да, я думал, что в нашей четверти все застыло, потом понял, что и ваша ничем не отличается. И тут начались изменения. Какими бы они ни были, я все равно приветствую их и хочу в них участвовать.
— Я тоже самое думал недавно. Три месяца назад я мечтал собрать большой урожай и подкатить с ним к Джулии, а теперь я один из тех, кто влияет на будущее всей четверти. А тут еще перелет в другую четверть. Смотри, река! — Себастиен указал на еле различимую в темноте водную гладь, в которой отражались звезды.
По заранее разработанной концепции, Себ должен был потушить горелку, находясь над рекой и дальше идти на снижение, чтобы не залетать глубоко на территорию соседней четверти. Себастиен закрыл вентиль и пламя затухло. Вокруг воцарилась тишина. Глаза, постепенно привыкли к темноте, и подсвеченная звездами река проступила отчетливее. Молодые люди замерли, когда шар оказался над рекой. Что заложили в охрану границы предки, мечтающие о неограниченной власти и деньгах? Надеялись ли они на то, что закрытые искусственными границами народы никогда не смогут самостоятельно подняться в воздух, или подстраховались на такой случай?
Лента реки проползла под корзиной. Себ и Радован облегченно выдохнули и сели на дно корзины. Радован полез в сумку и вынул оттуда кусок копченого мяса.
— Я всегда, как понервничаю, чувствую сильный голод.
— Смотри, а то скоро нервничать не на что будет с таким аппетитом?
Радован вздохнул и положил откусанный кусок назад в сумку. Себ улыбнулся уголками губ. Напарник правильно понял намек и подчинился. С субординацией проблем быть не должно.
Ветер зашумел в стропах удерживающих корзину. Потянуло холодом и сыростью, как перед снегом. Себастиен встал. Звезды на востоке закрыли тучи. Ветер гнал их навстречу тучам, что случалось только перед сильной бурей.
— Кажется, мягкой посадки не будет? — Сказал Себастиен.
Радован поднялся, чтобы рассмотреть причину беспокойства. Тучи на глазах закрывали новые звезды. Свист в стропах усиливался.
— Надо было сделать клапан наверху, чтобы горячий воздух стравливать. — Несвоевременно посетовал Себ.
— Да ладно переживать, может, обойдется. Земли не видно, может она уже рядом? — Попытался успокоить товарища Радован.
— Может, но давай привяжем все к корзине. Вдруг болтать начнет.
Веревкой, которая служила якорем, прихватили все сумки и инструмент. Холоднее становилось с каждой минутой. Замерзшие пальцы с трудом вязали узлы. Себ каждую секунду ждал удар о землю. Ветер разошелся не на шутку, и о мягком приземлении можно было не мечтать.
Первые снежинки зашуршали по плетеным бокам корзинки. Её мотало из стороны в сторону. Себастиен предположил, что ветер уже сменился и несет их в обратную сторону. Меньше всего ему хотелось опуститься в воду и сгинуть, как и сотни пробовавших перебраться на другую сторону ранее.
— А может ветер, это тоже часть защитного механизма. Может, есть защита и от летательных аппаратов? — Радован уже кричал, потому что ветер выл все громче.
— Не думаю, хотя очень похоже. Плавать умеешь?
— Умею, но не в таком одеянии.
— Это на всякий случай. Я думаю, что все будет хорошо.
Корзину дернуло, и по дну прошел страшный хруст. Парни вскочили одновременно. Внизу мелькнула тень. Затем из темноты появилось дерево, и шар со смачным хрустом вошел в него. Корзина упала набок, едва не выбросив содержимое из себя. Себ поймал Радована, не сумевшего как следует зацепиться. Корзину заклинило между веток. Остатки горячего воздуха быстро выходили сквозь порванную оболочку шара. Вскоре, запутавшаяся «тушка» безвольно повисла на ветвях дерева.
— Первая нестандартная ситуация. Помимо генератора, придется еще портного тащить. — Сказал Себастиен в сердцах.
— Сами зашьем, не расстраивайся, могло быть и хуже.
— Интересно, мы на вашей стороне, или снова на нашей.
— Рассвет ждать придется, как определить в темноте?
Молодые люди закрыли вход в корзину вещами почти наполовину. Ветер уже не так сильно задувал снег в нее. Радован предложил прижаться друг к другу и попытаться уснуть. Себастиен вспомнил, что брал с собой холстину, на случай если придется прятать генератор от случайных глаз. Он достал ее, накрыл себя и товарища с головой.
— Дыши сильнее, согреемся.
Как только стало немного теплее, сразу потянуло в сон. Себастиен, усилием воли подавил все мысли, возникающие в голове, в связи с новыми обстоятельствами и уснул. Проснулся он, когда сквозь дыру в сугробе, наметенном прямо в корзину, пробивался слабый луч света. Себ растолкал храпящего Радована.
— Пора вставать, уже утро.
Товарищ продрал глаза, поежился под морозными сквозняками.
— Надо было южнее выбирать место, там тепло всегда.
— Вот сейчас и согреешься. Давай шар отцеплять, пока его местные не разглядели.
На улице стоял легкий мороз, ветер успокоился и редкий снег падал отвесно. Себастиен высунулся из корзины, чтобы посмотреть, как они держатся на ветвях. Корзина была зажата в конусе сходящейся толстой ветки и ствола дерева. Юноша поднял голову. Плачевное зрелище производил воздушный шар. Рваная ткань шевелилась еле заметным ветерком. На первый взгляд повреждения были достаточно сильными.
Голова Радована высунулась следом. Он присвистнул, когда увидел состояние воздушного шара.
— Похоже, сшить шар и будет самой тяжелой частью нашей миссии?
— Точно, в городе надо будет раздобыть иглы и нитки.
Себ осторожно ступил на ближайшую ветку, скользкую из-за лежавшего на ней свежего снега. Рядом затарахтела сорока. Юноша пригляделся в утренний сумрак и увидел идущую по первому снегу лису. Животное постоянно принюхивалось и неожиданно увидело человека на дереве. Лиса замерла и уставилась на Себастиена. Они переглядывались с минуту. Лиса не выдержала первой, развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. Сорока снова затарахтела на весь лес.
— Похоже, людей здесь не часто видят. Если мы упали в вашей четверти, то это нам на руку.
Радован вылез и стал на ветку рядом с Себастиеном.
— Похоже, что на нашей. Природа какая-то славянская, не такая как у вас.
— Проглочу твой национализм, и порадуюсь, если твои чувства не врут.
Себастиен полез вверх, и принялся снимать с веток ткань воздушного шара. Радован ловил ее и собирал в одну кучу. За час Себастиену удалось снять весь шар с веток. Вместе, они убрали его в корзину. При помощи страховочной веревки, они спустили корзину на землю. Теперь предстояло спрятать корзину. И делать это нужно было очень надежно. Молодые люди взяли в руки инструмент и приступили к рытью ямы. Верхний слой земли уже прихватило морозом и пришлось поработать топором. Копать было тяжело, и от одежды молодых людей стал подниматься пар.
Яма была готова часа через три. Корзину поставили в нее дном вверх. Насобирали из-под снега веток и присыпали яму листвой. Землю пришлось разбрасывать вокруг, в надежде, что ее скоро укроет снегом, иначе комья черной земли выдавали «секрет» с головой. К счастью, снег продолжал падать, маскируя схрон.
Когда работа была закончена, Радован, снял парящую шапку с головы, растормошил мокрые волосы.
— Вроде всё сделали, можно и поесть.
— Теперь, можно. Нужно хорошо поесть, чтобы пройти сегодня, как можно больше.
Радован достал надкусанный кусок мяса, а Себастиен набрал в котелок снега, и поставил его на держатель в центре которого лежала таблетка сухого горючего, остатки роскоши из уцелевшего аварийного набора с разбившегося вертолета Орлика. Пока Себ ждал, когда растает и закипит вода в котелке, тоже кусал холодное мясо. Когда вода закипела, он бросил в неё несколько красных кубиков, как говорил Орлик, витаминно-энергетических. Состояли кубики из нескольких видов ягод, трав и слегка припущенного сахара, скрепляющего ингредиенты. Вкус у напитка получался сладким и очень насыщенным. Усталость снимало, как рукой.
Себастиен проследил, чтобы Радован не переедал, иначе его будет тянуть в сон.
— А я привык так есть. Поем плотно, сяду в карету и дремлю. Лошадь дорогу знает, а мне лишь бы километры отматывались.
— Теперь мы с тобой лошади, и нам ехать надо. Прячь еду, пей отвар и вперед.
С выбором стороны, в которую нужно идти возникли проблемы. Снег скрывал все ориентиры. Радован вспомнил, что лишайник растет на северных сторонах деревьев. Отталкиваясь от этого, выбрали направление на восток, время от времени сверяясь по деревьям. На свежем снегу уже успели отметиться зайцы и лисы. Они издалека чувствовали бредущих, как парочка лосей двух, человек и не показывались у них на виду.
К вечеру в воздухе запахло дымом, что ассоциировалось с домашним уютом. Велик был соблазн попроситься на ночлег, но Себастиен отверг это предложение.
— Нельзя, мы же очень близко к границе. Тут все друг друга должны знать, нас быстро поймают на вранье и сообщат шерифу.
— У нас он зовется комиссаром.
— Вот видишь, я уже попался.
— Хорошо, но можно на деревеньку хоть одним глазком посмотреть. Ты не представляешь, но у меня сейчас такая волна ностальгии накатила.
— Посмотреть-то можно, мне самому интересно. Я же нигде не был, это ты у нас по обмену.
Молодые люди вышли на край леса и увидели перед собой деревню дворов на двадцать. В отличии от больших деревянных домов южной четверти, здешние дома были меньше, они были похожи на теремки, с закругленными окошками и белеными стенами. Из крыши каждого дома торчала труба, из которой шел дым.
Сквозь пелену падающего снега деревня выглядела неестественно сказочно.
— Красиво-то как! — Радован вдохнул полными легкими родной воздух. — Была бы возможность, перевез бы семью сюда.
До собак с ближайших дворов донесся человеческий запах. Сначала одна, а потом и остальные собаки подхватили истеричный лай. В ближайшем к лесу доме открылась дверь. Мужик, с вилами в руках, вышел на крыльцо и всмотрелся в лес. Наверняка, подумал, что к деревне подошел медведь-шатун.
— Пошли, успеем еще вкусить ваших прелестей.
Молодые люди шли до самой ночи, и даже когда опустилась тьма, и не стало ничего не видно, они еще пытались пройти. Себастиен, с непривычки почувствовав всю ответственность за возложенное на него дело, боялся чего-то недоделать, не успеть. Из головы не шел порванный воздушный шар, и юноше хотелось, чтобы все остальные пункты операции прошли без сучка и задоринки. Как всегда бывает с такими людьми, взявшими на себя больше, чем они смогут унести, жизнь обязательно возвращает их на место.
Не разглядев перед собой крутого оврага, Себастиен сделал шаг в никуда и полетел вперед. Радован, не успел понять, что случилось с товарищем, и тоже упал следом. Несколько секунд слышались только их «ох» и «ах», каждый раз, когда они, провернув сальто, снова ударялись о стенки оврага. Себастине остановился и через секунду на него упал Радован, больно ударив подошвой ботинка по лицу.
— Прости! — Взмолился Радован, поняв, что попал по товарищу.
— Ты не виноват, давно пора было остановиться. Всё, привал!
Они перекусили холодным мясом, накрылись холстиной и легли на листву, очищенную от снега. Уснуть удалось сразу. Но среди ночи Себастиен проснулся оттого, что сильно замерз, а все части тела затекли от неподвижности. Он попытался распрямить ноги, но они высовывались из-под холстины и мерзли еще сильнее. Радован тоже проснулся и начал стучать зубами. О сне больше не шло и речи. Где-то недалеко раздался волчий вой, и надежды на дальнейший сон пропали окончательно. Себастиен нащупал рукоять кинжала.
— Может, костер разведем? Погреемся, и волки не подойдут близко. — Предложил Радован.
— Точно, но это должны быть мои слова. Я же главный. — Пошутил Себ.
— Хорошо, я ничего не говорил.
— Ладно, давай я соберу ветки покрупнее, а ты сделай шалашик из мелочи.
Себастиен держал в правой руке нож, и всматривался во тьму, ожидая нападения волков. Левой рукой он шарил по всему, что напоминало ветку, и если это была она, выдергивал из снега. Радован разжег небольшой костерок. Раскочегарил его ветками, которые подносил Себастиен, и вскоре пламя осветило окрестности. В темноте блестели огоньки отраженного костра. То ли это были глаза волков, то ли лед на деревьях, то ли воспаленное воображение двух молодых людей, которые уже не хотели спать.
С рассветом закончился снегопад. Едва осветился горизонт и сквозь сумрак проступили очертания деревьев, Себ дал команду завтракать и выходить. Они разогрели на костре мясо, сделали энергетическо-витаминный напиток, который согрел тело, не хуже алкоголя. Позавтракали и двинулись в сторону солнца.
Снега выпало немного, он был очень рыхлым, и идти по нему было достаточно легко. Недалеко от их стоянки во множестве встретились волчьи следы. Вероятно, волки напали бы на людей, если бы не костер.
Себастиен с интересом разглядывал мир в котором когда-то жил Радован. Он отличался от его четверти. Не совсем, не коренным образом, а каким-то другим налетом. Вроде и деревья были те же, но берез и кленов здесь росло больше, ели были выше и мохнатее, но отличало его еще что-то незримое, на уровне ощущений. Себастиен поделился ощущениями с другом.
— Представь, я ощущал то же самое, когда попал в южную четверть. Конечно, самая большая разница — это люди. Но я долгое время чувствовал, что воздух в вашей четверти пахнет иначе. Мне казалось, что у вас и солнце не такое и луна не такая, как у нас. Постепенно я привык ко всему и все принял, особенно когда повстречал Марию. У меня есть теория, что поиск отличий в чужой среде это просто такая мера приятия другого мира. Чем быстрее ты его примешь, тем быстрее перестанешь видеть разницу. По идее, мы живем в зеркальных мирах, только названия разные.
— Ого, для почтальона ты изъясняешься чересчур грамотно. — Удивился Себастиен красноречию товарища.
— Ничего удивительного, у себя я учился на преподавателя философии. Но в жизни все так завертелось, что я стал почтальоном. Теперь, у меня есть время предаваться размышлениям.
— Отлично, поразмышляй на тему, как нам быстрее выбраться на дорогу?
— Пора уже взять южнее, скоро начнется редколесье, и там должны быть дороги ведущие к центру.
Молодые люди повернули немного вправо, держа солнце на левой щеке. Смена поясов в четвертях происходила стремительно. Снег начал подтаивать. Черные проталины парили, и только ледяной ветерок все еще дул в спины. Наконец, с вершины очередного холма внизу показалась колея дороги. Она петляла, между редкими лесками и заснеженными пятнами полей. Молодые люди прибавили шаг.
Подтаявший снег образовал в неглубокой колее грязные лужицы. Но все равно по дороге идти было гораздо приятнее. Между колеями дорога была твердой, от грязи ее закрывала плотная поросль травы. В обуви чавкала вода, а штаны до колена были мокрыми, хоть выжимай.
Телег, стремящихся попасть в столицу, было немного, вернее, не было совсем. Может быть, крестьян смутила непогода, и они решили выждать, когда установится более солнечная погода. А может быть, они успели свезти все зерно, которое собирались продать. Хотя оставалось еще растительное масло. Подсолнечник убирался поздно, только, когда корзинки высохнут совсем. Иначе влажное зерно могло загореться во время хранения. К крестьянину, у которого был заводик по отжиму масла, всегда была очередь. Так что фермеры, решившие продать масло в столице, получали заветные бадьи ближе к зиме.
Только к вечеру показалась первая телега. Она выехала на «большак» по примыкающей справа, еле заметной тропинке, и, не увидев путников, поехала дальше. Радован принялся кричать и звать человека сидевшего в телеге. Себастиен просто свистел. Мужик обернулся и приложил ко лбу ладонь. Солнце было на закате и не давало, как следует рассмотреть кричавших и свистевших людей. Он все же остановился и дождался, когда люди подойдут поближе.
Себастиен рассмотрел человека. В овечьем полушубке, совсем другого покроя, чем у них, в странной меховой шапке, полностью закрывающей голову, кроме лица. И самое заметное, это борода, чуть ли не до середины тулупа.
— Стойте! — Мужик поднял руку в предостерегающем жесте и поставил рядом с собой вилы. — Вы кто такие?
— Уххх! — Радован оперся руками на колени, задыхаясь от бега. — Мы, сезонные рабочие. Расчет получили и едем в столицу.
— Едут они. — Буркнул мужик. — Это я еду, а вы идете, как босяки. Садитесь, по пути.
Он подозрительно рассматривал нас, когда мы забирались в телегу. Молодые люди нашли себе место между большими бочками с маслом. На прикрытом соломой дне было тепло, борта защищали от ветра. Себастиен съежился, почувствовал, что в тело снова стало возвращаться тепло, и сразу задремал. Радован тоже не смог долго сопротивляться сну.
— Приехали! — Грубый оклик мужика разбудил Себастиена.
Спросонья Юноша никак не мог понять, где они находятся. На дворе уже была непроглядная ночь, и только из двух окошек на землю падали два пятна слабого света.
— Ночевать будем здесь. — Сказал мужик.
Парни стали подниматься из телеги.
— У меня к вам деловое предложение. — Продолжил он. — Товар у меня завидный, а вас бесплатно никто не повезет в столицу. Останьтесь охранять его на ночь в телеге, а я с вас ничего не возьму.
Себастиена такое предложение вполне устроило. Денег у них с собой почти не было. Радован, когда попал в южную четверть по обмену взял с собой немного грошей и форинтов, в память о родине. Эти деньги были у них единственными и был смысл сэкономит их на крайний случай. Себ одобрительно кивнул головой, и Радовану пришлось огласить его мнение.
— Хорошо, мы согласны. — Без особой охоты согласился он.
— Только, парни, лошадь я распрягу и сбрую спрячу. С виду вы хорошие люди, а там кто знает, что у вас на уме.
— Накрыться есть чем, не лето поди?
— Держи мой тулуп, а этому молчуну попону отдам.
Мужик снял с лошади попону и отдал ее Себастиену. Выпряг лошадь из телеги и увел ее в темноту. Пришел он через пару минут со сбруей через плечо.
— Можно еще попросить вас об одном одолжении?
— Проси. — Разрешил Радован.
Мужик как-то замялся, словно не зная с чего начать.
— Я это, выпить хочу, с устатка, вот, и могу прийти среди ночи, товар свой начать закладывать. Не разрешайте мне этого делать, лучше дайте оглоблей по голове, потому что когда я протрезвею, то очень буду об этом сожалеть.
— Иди ладно… — Радован осекся, не зная как обратиться к мужику. — А как вас зовут?
— Михаль.
— Михаль, постарайся не пить. Тут на дворе много желающих довезти за гроши до столицы.
— Хорошо, понял. Но если, что, то я в долгу не останусь.
Михаль растворился в темноте. Скрипнула дверь, на мгновение осветив ночь еще одним пятном. Где-то собака лениво тявкнула, и снова установилась тишина. На дворе стояла плюсовая температура, но влажность все равно давала ощущение более холодной погоды. Парни вынули съестные припасы и поужинали.
— После первой неудачи, пока все складывается неплохо. Через два дня будем в столице, там сутки, от силы, и еще через трое суток должны вернуться. — Подсчитал расклад Себастиен.
— Знаешь, как у нас говорят? — Спросил Радован.
— Как?
— Загад не бывает богат.
— Это как?
— Жизнь, она сама знает, как сделать тебе так, чтобы получить желаемое, ты только ей скажи. Она сама начинает делать все, чтобы ты пришел к цели. А когда ты начинаешь просчитывать каждый шаг сам, а жизнь делала для тебя другие шаги, то ничего не получается. В итоге путь к цели становится слишком тяжелым.
— А ты не зря на философа учился, можешь строить запутанные предложения. Теперь нам можно не планировать?
— Ну, не совсем так. Надо спланировать один раз и просто наблюдать, как план воплощается в жизнь.
— Страшно как-то полагаться на случай. Орлик учит в голове всегда держать несколько вариантов, и просчитывать каждый.
— С Орликом трудно спорить, он много повидал.
— Давай, спать, Радован, утомительные для мозга размышления, клонят меня в сон.
— Спокойной ночи. — Радован улегся поудобнее и накрылся с головой овечьим полушубком.
Себастиен тоже накрылся остро пахнущей лошадиным потом, попоной. Сне не было ни в одном глазу. Все мысли были о порванном шаре, о Джулии, оставшейся очень далеко, о том, что их разлука может стать очень долгой, если что-то пойдет не так, о мироустройстве, которое ему описывал Орлик, стоило ли оно того, чтобы так рисковать? Мысли роились, сменяли одна другую, наскакивали друг на друга, заставляя точно так же хаотично меняться эмоциям. Себ не заметил как задремал.
— Это чье масло пахнет дегтем? Да моё масло лучшее на всю округу. Только я обжариваю зерна правильно, так, чтобы масло было похоже на жидкое золото, а не так как у моих соседей, на коровью мочу пополам с дерьмом. Пошли покажу! — Пьяный голос Михаля вывел Себастиена из тревожного сна.
Михаль и еще несколько мужчин с керосиновой лампой в руках приближались к их телеге. Похоже, случилось именно то, о чем предупреждал их попутчик. Денег на выпивку больше не осталось, и Михаль шел закладывать свой товар. Он подошел к телеге и с третьей попытки смог в нее забраться. Себастиен встал в рост. Человек с фонарем осветил его.
— Отойди, не мешай! — Михаль попытался оттолкнуть Себастиена от бадьи, чтобы сбить с нее крышку.
Себастиен схватил его за руку. Михаль не сразу понял что происходит. Он покачиваясь на нетвердых ногах всматривался в Себастиена, а когда понял, что его останавливают, замахнулся, чтобы ударить. Себастиен увернулся и ударил в ответ. Михаль сел на бадью, вытаращившись на юношу.
— Ах ты щенок, пешком пойдешь в столицу, всем скажу, чтобы тебя не брали вместе с дружком твоим.!
Михаль попытался еще раз напасть на Себастиена, но снова получил в лицо. Радован слез с телеги и встал перед мужиками, которые пришли проверить залог на качество.
— Мы, совесть этого алкаша, и мы не отдадим вам ни одной капли масла. Идите назад.
— Мы уйдем, но только когда получим должок.
— Если вы договаривались с пьяным, то такой договор не имеет силы.
— Отдайте им, я уважаемый человек, меня все знают! — Заплетающимся языком кричал Михаль.
— Вот, хозяин этого масла, тоже так считает.
— Хозяин не в себе, и в нем говорит ваша бормотуха, которой вы потчуете всех подряд. Дождемся утра, когда он протрезвеет, тогда и поговорим о долгах.
— А ты чего такой смелый, парень? — Компания мужчин пришедших за долгом, тоже была навеселе.
Надвигалась потасовка, которая была совсем некстати. Компания, пришедшая за долгом, подогретая алкоголем и ободряя друг друга репликами отставать не собиралась. Себастиена задело, что люди, которые не прикладывали никакого труда к тому, чтобы получить это масло, с такой легкостью пытаются им завладеть. Он знал, как достается крестьянский хлеб, как никто другой. Михаль, конечно был виноват, в том, что не контролировал себя, но дома его ждала семья, с деньгами, а до следующего урожая был еще год. В какую-то долю секунды он вдруг понял, какого типа несправедливость не переносил Орлик. Именно такого, когда кто-то, совершенно не прикладывая усилий, одурачивая человека, присваивал себе результаты его труда. Дальше он действовал как во сне.
Никто не ожидал, что молчаливо стоящий на телеге юноша предпримет какие-то действия. Себ спрыгнул с телеги, вынул из голенища кинжал и просунул его под одежду первому попавшемуся «попрошайке». Лезвие кинжала почти уперлось в подбородок человеку. Себастиен уперся ногой в живот человека и резко оттолкнул, распоров ему все слои одежды. От толчка мужчина упал на землю. Он попытался запахнуть разлетевшиеся одежды, но ничего не получалось. Кампания притухла, и даже Михаль замолчал.
— Благодари бога, что ты не один, еще раз появишься здесь, будешь должен в два раза больше! — Пригрозил один из компании.
Они развернулись и пошли обратно. Михаль сел на бадью и заревел пьяными слезами. Он ревел, не произнося ни слова. Потом его начало клонить в сторону, он лег головой на соседнюю бадью и уснул.
— Накрыть его надо, а то замерзнет. — Предложил Радован.
Михаля уложили на солому, и накрыли полушубком. Мужчина бормотал что-то бессвязанное.
— Дежурить будем по очереди, если соберут большую шайку, бросаем извозчика и бежим отсюда. В наши планы не входило восстанавливать справедливость в ваших краях. — Приказал Себ.
— Вот и не верь философии.
Опасения не подтвердились. Время до утра прошло спокойно. С рассветом на землю лег иней, посеребрив и борта телеги. Под утро Михаля стал колотить озноб. Он стучал зубами под одеялом, вдыхал через зубы и трясся. Время было дорого и нужно было отправляться дальше. Себ попытался разбудить Михаля, чтобы узнать, куда тот спрятал лошадь. Но алкоголь еще не покинул организм несчастного крестьянина.
— Пойду сам лошадь найду. — Сказал Себ товарищу.
Он спрыгнул с телеги и обошел вокруг забора постоялого двора. Свою лошадь он нашел привязанной к столбику с наружной стороны забора. Никто не оставил ей в ночь даже охапки соломы. Себ подошел к ней, потрепал ее гриву.
— Дурной у тебя хозяин.
Юноша перелез через забор, выдернул их стога сена, предназначенного для продажи лошадям путников, приличный пучок и вернулся обратно. Отвязал лошадь, дал ей сена, сколько она смогла прожевать за раз и повел к своей телеге. Проходя мимо крыльца постоялого двора, он увидел, как на нем стояли двое. Их взгляды были полны ненависти. Себастиен решил, что это парни из ночной компании. Он чувствовал свое моральное превосходство над этими подонками, и в его взгляде даже не мелькнула тень страха. Себ открыто посмотрел на них. Подонки не выдержали его взгляда и отвели глаза.
Голова Михаля возвышалась над бортами телеги. Из волос в разные стороны торчала солома. Мутный взгляд ничего не выражал. Телега, скрипя несмазанными осями, двигалась в сторону столицы.
Оставшиеся два дня прошли без приключений. Михаль был несказанно рад тому, что молодые люди выполнили его просьбу и сохранили в целости весь товар. Он сказал, что сам купит бидон и нальет полный масла, чтобы люди в их краях знали, какое хорошее масло он производит. На предупреждения о том, что жулики обещали поквитаться, Михаль обещал поехать другой дорогой.

Столица восточной четверти была не похожа на столицу южной. Каменных домов было гораздо больше, они были выше и имели более утилитарный дизайн. Все улочки были выложены булыжником. Цокот копыт со стуком колес наполняли пространство города, отражаясь от стен. В воздухе стоял сильный запах угольной гари. Люди топили печи.
Себастиен отметил такое радикальное отличие и смотрел на город, раскрыв рот. Зажиточные горожане ездили здесь на каретах, отделанных гораздо строже, чем привык видеть Себастиен, но в них было меньше аляповатости и безвкусия. Совсем наоборот, строгость форм, придавала каретам еще больше респектабельности. То же касалось и лошадей. Богатые в южной четверти старались нацепить на свою лошадь любые украшения, и чем больше их было на ней, тем богаче был хозяин. Как успел заметить Себастиен, в восточной четверти понять достаток хозяина можно было просто взглянув на его лошадь. Чем богаче владелец, тем лучше стать у лошади, белые гольфы на ногах, красивая стриженая грива и хвост, и никаких «цацек».
Михаль высадил парней в центре города. По его словам отсюда было близко до любой части города. Он пытался всучить им бидон с маслом, литров на десять, но Радован категорически отказался.
— Как хотите. — Михаль немного обиделся. Ему очень хотелось отблагодарить парней. — Тогда приезжайте весной, на работу, буду вам очень рад.
— Договорились! — Радован и Себастиен пожали мозолистую руку Михаля.
Цокая копытами и стуча колесами по булыжнику повозка растворилась на узких улочках города.
— Куда нам теперь? — Спросил Себастиен.
— Почтовое управление должно быть где-то там. — Радован махнул рукой в сторону водонапорной башни, возвышающейся над городом.
Горожан на улицах было немного. Прачки, с корзинами белья, грязные трубочисты, с лестницами, извозчики, ожидающие клиентов, да беспокойные компании детей. Первые этажи домов часто были использованы под магазины, парикмахерские и кондитерские. Рядом с последними стоял неповторимый аромат пекущейся сдобы. Себастиен устал глотать слюну. Радован видел, как мучается товарищ.
— Пойдем, Себ, угощу тебя. Таких булочек у вас не пекут. — Предложил Радован.
— Не стоит, мы еще не знаем сколько нам придется отдать за посылку. — Себастиен отказывался через силу.
— Не переживай, сдоба у нас не дорогая.
Себастиен сдался. Они вошли в магазин. Дверь стукнула по колокольчику. Помещение было наполнено легкой дымкой, тянущейся из кухни. На звук вышел продавец и кондитер в одном лице.
— Доброе утро! — Поприветствовал он потенциальных клиентов. — Чего изволите?
— Доброе утро. — Ответил Радован. — Нам пару этих булочек, два пирожка с малиной, по куску пирога с тыквой и яблоками и по большой кружке кваса.
Кондитер прикинул стоимость на деревянных костяшках счетов.
— Семьдесят шесть грошей. — Озвучил он сумму.
Если принимать валюту южной и восточной четверти как один к одному, то получалось, что в восточной четверти продукты стояли гораздо дешевле.
Молодые люди заняли место за столиком и через пару минут получили заказ. Вся сдоба была горячей, а квас ледяным, до ломоты зубов. Себ ощутил разницу с тем, что пекла его мать, или тем, что продавали на ярмарках в городе и понял, что печь в южной четверти не умеют.
— Обалденно. — Шепотом сказал Себастиен товарищу. — Жалко Джулии нет рядом, теперь у меня есть с чем сравнить. Что это за напиток? — Себ отхлебнул ядреного кваса.
— Квас, делается как ваша бражка, но не такой хмельной. У нас все его пьют, и дети, и взрослые, и старики.
— Вкусно. Нам есть чему учиться друг у друга.
— Это точно. Я научил свою жену, вернемся, приезжайте с Джулией, угощу.
— Спасибо.
Разговор пришлось прекратить. Кондитер принес на деревянном поддоне свежую порцию готовых булочек и принялся раскладывать их по витрине. Отворилась дверь и в магазин вошла компания молодых девушек. Они шумно подошли к витрине, обсуждая последние новости. Девушки поглядывали на молодых людей, уплетающих булки. Себастиен уловил в их взглядах насмешку. Его ровесникам пристало околачиваться в других заведениях, чтобы быстрее доказать всем статус взрослого мужика.
Девушки купили, что хотели и так же шумно вышли на улицу. Радован встал из-за стола, оставив на чай пять грошей. Молодые люди вышли на улицу. На сытый желудок казалось, что и солнце греет теплее.
Повернув за угол, они прошли еще метров сто, пока не наткнулись на заведение с надписью «Почтовое управление». Ничем не примечательное заведение, в ряду одинаковых домов, отличалось от них скоплением почтовых карет. Деревянная дверь постоянно хлопала, то открываясь, то закрываясь, пропуская спешащих почтальонов. Молодые люди вошли внутрь помещения. В нем пахло типографской бумагой, сургучом, и еще бог весть какими запахами. За прилавком находились не менее десяти работников почты, преимущественно женщин, молчаливо сортирующих отправления и газеты. Радован подошел к крайнему.
— Извините, я пришел забрать комод, я заказал его по каталогу из верхнего мира.
— Когда? — Не поднимая головы, спросила пожилая женщина.
— Заказал давно, но никак не мог найти времени забрать.
— Скажите конкретнее, потому что у нас разные склады для залежалых посылок.
Себастиен показал два пальца.
— Где-то, два месяца назад.
— Пишите на бланке свою фамилию и имя, если заказано на вас.
— На меня, на меня. — В сообщении с дешифратора, было указано имя и фамилия получателя.
Радован каллиграфически вывел имя и фамилию на бланке, и поставил размашистую подпись. Женщина позвала из подсобки молодого парнишку и вручив ему бланк указала на молодых людей.
— В шестом складе, я думаю, лежит их вещь. Сорви с нее корешок с ценой и принеси, пусть оплатят и забирают.
Мальчишка убежал на склад и вскоре принес бумагу с напечатанным текстом и разными печатями поверх него. Женщина сравнила фамилию и имя на бумагах, сличила их с внешностью Радована, будто это было возможно. Взяла с него полтора форинта, изрядно порадовав дешевизной.
— Идите за мальчиком, он вас проведет. — Сказала женщина, и снова приступила к монотонным обязанностям.
Мальчишка привел их к дырявому складу, защищающему только от солнца. Внутри находились горы вещей, за которыми никто не пришел. Мальчишка подвел их к старому комоду.
— Вот этот. — Ткнул он его носком ботинка.
— Аккуратнее, не твое. Пойди, на улице подожди. — Сказал мальчонке Радован.
Когда мальчишка вышел, Себастиен открыл все ящички и дверки, чтобы найти генератор поля. Как он выглядит ему описывал Орлик. В комоде было пусто. Себ потряс его, приподнял и заглянул под дно. Генератора не было. Неужели его нашли и вынули? Если генератор нашли, то должны были устроить слежку за теми, кто придет за ним.
— Радован, выгляни на улицу, вдруг мы попали в засаду.
Тот вышел. Себ в голове прокрутил все события и диалоги в почтовом управлении. Ничего не вызывало подозрений. Украсть могли и здесь, на почте. Но они могли не понять, что за прибор украли, и потому промолчать. Себ стал лихорадочно соображать, как вытянуть из работников правду.
Вынутые из комода ящики лежали на верхней крышке. Себ, сам не зная для чего стал двигать их взад и вперед, пока свободный край сознания не зацепился за тот факт, что ящики короче крышки стола на четверть. Себ засунул ящик на свое место и тот уперся в заднюю стенку. Такого быть не могло. Юноша развернул комод задней крышкой к себе. Вынул кинжал и поддел крышку. Гвоздики, со скрипом покинули свое место. Себастиен отогнул край сильнее и увидел, что крышка служила вторым дном. Между стенками лежал большой сверток из неизвестного материала, напоминающего засохшую пленку киселя с пузырьками воздуха. Сомнений не было в том, что это генератор. Себ вернул крышку на место. Он вышел на улицу и показал Радовану, что можно заходить.
— Все нормально. Он там, внутри, там двойное дно.
— Слава богу! — Сказал Радован облегченно. — А как мы потащим эту гробину. Не ломать же ее здесь?
— Есть идея. Мы генератор вытащим где-нибудь втихаря, а комод довезем до рынка. У вас же есть рынки? — Спросил Себастиен.
— Разумеется.
— Продадим комод. Я думаю, форинтов за пять его заберут без проблем. На эти деньги купим ниток и наймем извозчика, чтобы он отвез нас к границе. Или ты опять скажешь, что нужно положиться на случай?
— Не, не скажу. План отменный. Давай попросим юнца показать нам дорогу на задний двор.

Войны и убийств никто не хотел. Перевороты случались в южной четверти и раньше, но до кровавых вакханалий никогда не доходило. За все время, были убиты только два дуче, и как хранила история память о них, то и поделом.
— Кто бы не победил из вас, Рамирес, для меня исход будет один. Тебя все равно принудят выдать меня. Поэтому, вся надежда на то, что генератор скоро окажется у меня в руках, и я покину ваш гостеприимный край. — Орлик обрисовал Рамиресу свое будущее.
Значительные силы сторонников Рамиреса уже проникли в столицу и ждали условного сигнала, чтобы начать восстание. Сигналом к нему должно было стать возвращение Себастиена и Радована с генератором поля. Орлик поддержал революцию исключительно из-за родителей Себастиена и Джулии. Он испытывал перед ними вину, за то, что перевернул всю их жизнь своим внезапным появлением. Для остальных жителей южной четверти, со сменой власти ничего не поменяется. Возможно, Рамирес начнет какую-то реформу среди шерифов, но это процесс долгий и опасный. Скорее всего, он тоже полюбит власть и роскошь, которая сделает его более невосприимчивым к несправедливости.
Отряд из десяти, вооруженных мушкетами, человек, включая Рамиреса с современной винтовкой, которую он забрал у Мигеля, представлял собой грозную силу. Никакой патруль, вооруженный саблями, был им не страшен. Отряд достиг западной границы и ждал возвращения воздушного шара.
Поля накрыло снегом. Морозный ветер гонял по ним поземку. Палатка отряда стояла в том самом логу, из которого улетел воздушный шар. В палатке было тепло, небольшая походная печка поддерживала сносную для нормального существования температуру.
Орлик, привыкший к современной коммуникации, с трудом переносил неопределенность. Одно сообщение могло бы успокоить его. Вместо этого он не находил себе места, рисуя в сознании бесконечные варианты провала. Думать о плохом не хотелось, но мысли сами лезли в голову. Орлику казалось, что он сам мог бы слетать за генератором, а не отправлять туда Себастиена. На его совести могла быть еще одна смерть, и молодая вдова. С другой стороны, Себ сам выбрал путь сопротивления, на котором слабому не место. Он решил перейти в другой мир, и никакие попытки отговорить его от этого не помогали. Значит, из юноши надо выращивать настоящего бойца. А мысли снова перескакивали на новый круг.
Орлик вздремнул днем, чтобы не смыкать глаз ночью. Он сам поднялся на высокий холм и смотрел в сторону горизонта восточной четверти, надеясь увидеть среди звезд, одну двигающуюся звезду. Ветер дул в нужную сторон. Если у Себастиена все шло по плану, то в эту ночь он непременно должен прилететь. Ветер пронизывал, забираясь под одежду. Орлик пританцовывал, прыгал, отжимался, чтобы не замерзнуть. Горизонт был пуст. Хотелось бросить все и вернуться в палатку, следить за небом было кому, но интуиция подсказывала, что надо задержаться.
Интуиция не обманула. К середине ночи, совсем низко над землей, показалось пятно света. Оно приближалось. Орлик оседлал коня и поскакал навстречу. Для верности он выстрелил в воздух, чтобы остальные наблюдатели увидели приближающийся шар. Орлик не сводил взгляд с него. Там что-то было не так. Раз работала керосиновая горелка, шар должен был находиться гораздо выше, а со стороны казалось, что он опускается.
Чем меньше становилась дистанция между шаром и Орликом, тем очевиднее становилась нештатная ситуация. Орлик достиг берега реки одновременно с шаром, который почти касался поверхности льда. Из корзины махали Себ и Радован и показывали вверх. Орлик посмотрел на шар и увидел рваные дыры на нем. Ему стало понятно, почему падал шар.
Тем временем корзина коснулась льда, и его поволокло по поверхности. Когда шар достиг середины реки, лед под ним дрогнул и стал проседать. Он проседал до тех пор пока пока свод не выдержал, и не обвалился. В середине реки образовалась огромная яма. Даже с берега было слышно как громко проваливалась река в бездну. Корзина зацепилась за край льда и стала опускаться в нее.
Себастиен и Радован принялись качать помпу, раздувая пламя в горелке. Теплый воздух снова раздал тело шара, и подъемная сила понемногу вытянула корзину. Шар понесло к берегу. Орлик издал вздох облегчения, но преждевременно. Горелка шлепнула последними парами керосина и потухла. Шар на глазах стал скукоживаться. Корзина жестко ударилась о лед. Треск лопающегося льда поднялся над рекой. Протащив по инерции еще метров десять, шар упал на лед, повалив и корзину. До берега оставалось не меньше пятнадцати метров тонкого льда. Ситуация выглядела, как насмешка. Пролетев километры пути, последние пятнадцать метров казались непреодолимыми.
— Не шевелитесь! — Крикнул Орлик парням.
Он боялся, что лед проломится, если начать двигаться внутри корзины.
— Хорошо, но я хотел бросить веревку! — Крикнул в ответ Себастиен.
Идея была неплохой. За веревку можно было подтянуть корзину к берегу. Действовать нужно было решительнее. Дыра в центре реки расходилась, со страшным шумом приближаясь к шару.
Себастиен выполз на полкорпуса из корзины, сжимая в руке моток веревки. Радован держал товарища за ноги. Себастиен размахнулся и выбросил веревку. Разматываясь на ходу, она почти долетела до берега. Орлик не стал ждать других попыток и бросился по хрупкому льду за ней. У берега лед оказался совсем тонким и не выдержал веса взрослого человека. Орлик не обратил на это внимания. Он ухватился за конец веревки, и стоя по пояс в воде потащил к себе воздушный шар. Подоспевшие бойцы последовали его примеру и подхватили конец веревки.
Себастиен прижал к груди генератор, опасаясь намочить его, если они провалятся. К счастью, корзина не провалилась, дотянув до кромки льда. Себастиен спрыгнул в воду, подняв над головой генератор. Радован спрыгнул следом.
— Ну как вы? — Первым делом спросил Орлик, стоя на берегу, и как будто не замечая, что одежда на нем становится колом, из-за мороза. — Я смотрю, выполнили задание. Молодцы!
— Все было бы лучше, если бы мы не налетели на дерево в бурю, когда перелетели на ту сторону. Шар пришлось зашивать, но он долго не выдержал. В остальном — все прошло гладко. Спасибо Радовану, он все время говорил за меня.
Шум на реке стал стихать, и за несколько минут затих совсем. Промокшие люди поспешили в палатку, чтобы согреться и посушить вещи. Рамирес достал откуда-то бутыль настойки и заставил каждого влить в себя по половине стакана. Горячительная жидкость действительно согрела сразу и под действием напитка парни рассказали всю историю их приключения в восточной четверти.



Глава 5

Переворот прошел бескровно, как и ожидалось. Прогнившая власть Хорхе Мендеса не заставила его помощников пойти на смерть ради него. Недовольные переворотом были, но им оставалось молчать, ибо новая власть начала с решительных мер по своему укреплению. Рамирес озвучил Орлику на каких требованиях его будут терпеть начальники из верхнего мира. Одним из них была поимка Орлика. Но теперь ничто не мешало Орлику исчезнуть из нижнего мира.
Родители Себастиена вернулись в дом, отстроенный новой властью, как и родители Джулии. Потеря урожая была им компенсирована, но на этом Рамирес дал понять, что все привилегии заканчиваются. Каким бы ни был новый дуче, его задача сохранять определенный порядок.
Узнав про подвиг Анхеля, Орлик разыскал его престарелых родителей и уговорил Рамиреса положить им пожизненное жалование. Старики, уже дано похоронившие сына, были вначале удивлены, затем расстроены, и в конце концов обрадованы подарку.
Спустя две недели после возвращения из восточной четверти Себастиен, Джулия и Орлик были готовы отправиться в новый мир. Орлик попросил умельцев сделать лодку, потому что границы его мира были водными.
День, когда Себастиен и Джулия должны были отправиться в другой мир, возможно и навсегда, настал. Сколько сомнений было в этой затее, знал только Себастиен и Джулия. Насколько велик был соблазн открытия нового, настолько был велик страх потерять привычное. Родители, разумеется, уважали выбор детей, но время от времени пытались уговорить их остаться. Себастиен мучился выбором, но все же, мысль, о том, что в старости он будет горько сожалеть о неиспользованных возможностях, победила.
Практически голый и ровный ландшафт, с хиленькими деревцами, согнутыми в направлении туманного горизонта, совершенно не походил на природу остальной части четверти. Лошадь, тянущая сани с лодкой, нервничала, подозрительно ржала, словно чувствовала опасность. Тяга со стороны тумана усиливалась. Было похоже на то, когда сильный ветер гонит в спину по скользкой дорожке. Поднятый ногами снег подлетал над землей и вытягивался в направлении тумана длинной дорожкой.
— Все, останавливаемся. — Приказал Орлик. — Спасибо всем, дальше мы сами.
Помощники помогли спустить лодку. Ее поставили на специально придуманную конструкцию на двух лыжах, легкую и не мешающую лодке плыть. Орлик, Себастиен и Джулия надели спасательные жилеты, сделанные из коры пробкового дуба. Лодку протянули еще немного. Затем Орлик залез в нее и включил генератор поля. Тяга в сторону тумана сразу пропала.
— Держитесь крепче, переход будет мгновенным.
Джулия ухватилась за борт лодки двумя руками. Туман приближался. Хотя с более близкого расстояния он уже не был так похож на туман, скорее это было густое марево. Оно двигалось снизу вверх волнами и даже немного отсвечивало. Подойдя еще ближе, сквозь шорох полозьев можно было различить гул. Туман гудел монотонно, на низкой частоте, негромко, но вибрации его передавались по корпусу лодки.
— Генератор не отсеивает акустические волны, потому что они никак не влияют на переход, он выравнивает волны тонкой энергии, синхронизируя между собой два наших мира. — Орлик обернулся, чтобы его было слышно и Себу, и Джулии. — Только представьте, мы могли бы жить на других планетах, благодаря тонкой энергии, а вместо этого, мы оказались в средневековье.
Молодые люди промолчали, потому что не до конца поняли Орлика. В нижнем мире знания давала церковь, многое объясняя провидением господним. Молодежь учили не задавать лишних вопросов, чтобы остановить тягу к «неправильным» знаниям. В Себастиене сложились чувство протеста и естественная жажда познания. Верхний мир должен был утолить эту жажду.
Троица втащила в «туман» лодку. Находясь внутри него, стало понятно, что на туман это совсем не похоже. Вокруг людей образовался пузырь, за границами которого воздух был словно жидкий. Он перетекал слоями с места на место.
Пока Себастиен смотрел по сторонам, как завороженный, из виду пропал Орлик. В ту же секунду Себ почувствовал, как под ногами пропала опора, и со всего маху упал в воду. Пробковый костюм тут же поднял его на поверхность, но он успел глотнуть воды, непривычно горько-соленой. Орлик барахтался рядом.
— Тяни! — Орлик показал, как надо тянуть за веревку.
Себастиен потянул за веревку, но получалось, что он притягивался к ней. Веревка вдруг ослабла и рядом с ними в воду упала лодка, а следом и Джулия. Она поднялась над поверхностью, отплевываясь.
— Фу, какая противная вода! — Громко сказала девушка отплевываясь.
— Это морская вода. Моря на Земле были солеными.
Орлик забрался в лодку и помог забраться Джулии. Себ забрался сам.
— Ну, господа, добро пожаловать в мой мир. Нам нужно отгрести подальше от тумана, иначе нас не подберут, вода это не суша, корабли так близко к туману не подплывают. Я пока на весла, а ты Себ, разведи огонь в печке, одежду надо высушить.
В лодке имелась небольшая печурка, с трубой, в виде радиатора. Нагревалась печь от той самой керосиновой горелки, которая стояла на воздушном шаре. Орлик предусмотрел, что им придется некоторое время побыть в автономном плавании, для чего в лодке была палатка, и запас еды, минимум на полмесяца.
Зимы, в мире Орлика, в классическом понимании, не было, но кое-какая смена времен года была. Сейчас там был сезон промозглой дождливой погоды. Себ поставил палатку поверх печки и вывел трубу наружу. Температура внутри палатки сразу стала подниматься. Джулия развесила одежду, укуталась тканью и села рядом с печкой. Себастиен не стал сушиться. Он взял второй комплект весел и перешел на корму.
Удвоенное усилие привело к тому, что лодка ускорила ход. «Жидкий» воздух закончился, и перед изумленным юношей открылась бесконечная водная гладь. Непередаваемое ощущение. Орлик готовил его к этому, но Себ все равно не так себе это представлял.
— Джулия! — Позвал девушку Себ. — Выгляни наружу!
Полог откинулся, и оттуда показалась голова Джулии. Она замерла с тем же выражением лица, что и Себ. Орлик усмехнулся.
— То ли еще будет.
Постепенно, к благоговейному удивлению на смену, пришла морская болезнь. Поднявшийся ветерок вызвал волну, покачивая на ней лодку. Сначала Джулия, а потом и Себ почувствовали, что их начинает тошнить. Вскоре Джулия распрощалась со своим обедом. Глядя на нее, Себастиен сдерживался из последних сил.
— Первый раз всегда так, а потом привыкнете.
Мужчины чередовались на веслах, а Джулия лежала на дне лодки, совершенно зеленая от морского недуга. Периодически, она выбиралась наружу, чтобы ее стошнило.
— Кислое хорошо помогает, при качке. — Сказал Орлик. — Жаль, у нас ничего нет такого. Мой просчет. Можно было догадаться, что с вами это произойдет.
Орлик забрался в палатку, чтобы поесть. Джулия глянула на него и у нее начались непроизвольные конвульсии.
— Извини, пойду на улице поем.
Себ не помышлял о еде, как и Джулия. Все что ему хотелось, это выйти на твердую землю. Юноша греб изо всех сил, чтобы не так ощущать противные приливы тошноты.
— К утру у вас все пройдет, крепись парень.
Для Себастиена и Джулии это утро было самым долгим. Джулия, потеряв все силы, уснула. Себастиен крепился, но Орлик настоял, чтобы он тоже поспал. Проснувшись, они оба почувствовали себя гораздо лучше. Джулия даже попыталась приготовить обед на печке.
— Как нас найдут здесь? — Спросил Себастиен. — Кругом бескрайняя вода.
— Есть такое понятие — пеленг. Нас обнаружат радарами. На генераторе есть маяк, который посылает сигнал, а на рыболовецких судах есть радары, устройства, которыми они обнаруживают другие корабли. Наш маяк посылает слабый сигнал тонущего корабля. Те, кто нас встречают, я думаю, засекли его и спешат к нам.
Себастиен задавал вопросы обо всем, что его интересовало. Орлик обстоятельно рассказывал, стараясь не пропускать никаких мелких деталей. У юноши должна была сформироваться целостная картина нового мира. Для быстрой адаптации, и для того, чтобы не вызвать подозрения у спецслужб. Себ и Джулия слушали внимательно, изредка перебивая, чтобы задать вопрос.
Среди дня к лодке подплыла стая дельфинов. Они кружили вокруг лодки, периодически выпрыгивая из воды. Джулия здорово испугалась и схватилась за Себастиена, словно он мог уберечь ее от неведомой опасности.
— Не бойтесь, это дельфины, добрые существа и очень любопытные.
Весь день Джулия забавлялась, играя с дельфинами, которые осмелев, стали тыкаться своим носом ей в руку. Девушка даже начала различать, одинаковых на первый взгляд животных. Она придумала им прозвища, и общалась с ними. Дельфины отвечали ей. Себастиен с Орликом чередовались на веслах. Когда у Себа была свободная смена, он присоединялся к игре Джулии с дельфинами. Но животные его опасались и вели себя настороженно.
— От тебя, наверное, керосином пахнет? — Предположил Орлик.
— Ну и ладно, пусть с Джулией играют, от нее всегда цветами пахнет.
Когда солнце село, и на горизонте осталась тонкая полоса света, на ее фоне появился черный контур корабля.
— Ну, вот, не пришлось долго ждать. — Обрадовался Орлик.
Через час послышался шум приближающегося судна. Орлик вымочил в керосине кусок тряпки, привязал ее к веслу и поджег. Он принялся размахивать факелом из стороны в сторону. Судно отозвалось протяжным воем. По поверхности воды забегало пятно прожектора. Оно поймало лодку с людьми на прицел. Вскоре лодка причалила к железному борту корабля.
Для жителей нижнего мира корабль казался гигантским сооружением, хотя на деле он относился к малым судам. Моряки помогли подняться на борт. На лодке пробили дно и затопили ее, чтобы не оставлять следов. Команда судна с любопытством поглядывала на Себастиена и Джулию. Люди из другого мира были для них в диковинку.
Капитан попросил команду устроить гостей, а сам ушел вместе с Орликом. Молодые люди во все глаза смотрели на корабль. На лесенки, палубы, освещенный капитанский мостик, сети. В их представлении корабль казался живым существом, но сделанный людьми.
Их провели по тесным коридорам в помещение, которое называлось «каюта». На противоположной от входа стене находилось круглое окно, а на обеих стенах находились по две матерчатых койки. На двух уже спали люди.
— Каюта рассчитана на восьмерых, четверо работаю, четверо отдыхают. Только так, на корабле свободных мест нет. Вам, юноша, найдется работа среди моряков. А вам, девица, самое место будет в камбузе, то есть на кухне. Смена будет утром, вас разбудят, а пока, если не голодны, можете ложиться спать. А если хотите перекусить, я покажу вам, где находится камбуз. — Мужчина с пышными усами вопросительно посмотрел на Джулию с Себом.
— Я бы поела. — Смущенно сказала девушка.
— Я бы тоже. — сказал Себастиен.
Их провели в камбуз. В небольшом помещении тускло светила лампочка. Посередине стоял стол с прикрученными к полу стульями. Моряк, который проводил их сюда, указал молодым людям на стулья.
— Садитесь на банки. — Сказал он.
Себ понял, что под банками понимались стулья. Моряк достал из ящика стола железные миски. Набросал в них чего-то и поставил перед Джулией и Себом. Отрезал огромным ножом по куску хлеба и подал.
— Приятного аппетита. Дорогу назад найдете?
— Да, найдем, спасибо.
Моряк ушел. Ужином оказалась каша с подливом. Для людей привычных к обилию специй каша показалась слегка пресной. Тем не менее, она была гораздо вкуснее солонины, которую они взяли с собой.
— Что думаешь? — Спросил Джулию Себ, имея в виду ситуацию в целом.
— Необычно очень, я еще не до конца понимаю, что все изменилось, что все это настоящее. — Джулия обвела камбуз взглядом. — Я просто не представляю, что нас ждет на берегу?
— Корабль произвел на меня впечатление. Железный зверь. Орлик говорил, что у них весь мир состоит из механизмов.
— Мне страшно. Больше всего я боюсь, что не смогу принять разницы между нашими мирами, и не научиться в нем жить.
— Мне тоже страшно, но я думаю, мы с тобой быстро привыкнем. Ты знаешь, а у меня на душе даже легко становится от того, что мне не надо будет по весне сеять, и смотреть все лето на небо, ожидая хорошей погоды, чтобы потом было на что посвататься к какой-нибудь красотке, или дурнушке, в зависимости оттого, какой получится урожай.
— Ах, вот ты какой? — Джулия делано уперла руки в боки. — Я всегда подозревала, что ты ленился собрать нормальный урожай, а я ведь ждала.
— Ну да, ждала, да по твоему поведению можно было подумать, что ты ждала второе пришествие Христа, а не жениха.
— Да, я гордая, потому что красивая.
— А я жадный, потому что ленивый. Но судьба все равно нашла способ сделать правильный выбор за нас.
Молодые люди рассмеялись. На палубе загорелся свет и сработала сирена. По кораблю затопали моряки.
— Что это? — Испугалась девушка и прислонилась к стеклу иллюминатора, выходившему на палубу корабля.
Моряки встали по краям палубы. Заработала лебедка и тросы стали накручиваться на нее. Из морских вод поднялось что-то темное, напоминающее огромный пузырь, переливающееся искрами в лучах прожектора. Это темное поднялось над палубой, в которой моряки открыли огромный прямоугольный люк. Темный пузырь лопнул, и из него в люк посыпалась рыба. Часть рыбы рассыпалась по палубе, и моряки сгребали лопатами подпрыгивающую рыбу в люк. Минут через пять люки были закрыты и пара моряков из шлангов поливали палубу. Сеть снова была стравлена в море.
Джулия оторвалась от иллюминатора с вытаращенными глазами.
— Я не могу в это поверить. Они за раз поймали столько рыбы, сколько на рынке в столице не продают и за месяц.
— Механизмы облегчают жизнь человеку, именно об этом говорил Орлик. Но еще он сказал, что у людей появляется от них зависимость.
— Пускай. — Джулия села на банку. — Я под впечатлением, как в детстве, когда попала первый раз на бродячий цирк. Даже сильнее. Там были фокусы, а здесь все по-настоящему.
— Да, зрелищно. — Согласился Себ.
Себ долго не мог уснуть. Организм просил об отдыхе, но в голове гулял хоровод мыслей. Желание новизны и страх перед ней, собственная самостоятельность и помощь родителям, когда те совсем состарятся. Еще его занимало желание узнать, какую роль для него готовит Орлик. Он не раз говорил, что такие люди, как Себ очень интересны для его дела. На спокойную жизнь можно не рассчитывать. Проникнется ли он идеей, которая управляет всеми помыслами Орлика? Хорошо бы, но только так, чтобы не подвергать жизнь Джулии опасности.
Себ не заметил, как уснул. Противный трезвон разбудил его. Два моряка спрыгнули с коек и взяв руки пакеты и полотенца поспешили к выходу. Они с интересом бросали взгляды на Джулию, делающую вид, что она спит. Как только они вышли, девушка открыла глаза.
— С добрым утром. — Сказала она. — Я думала, что открою глаза, а я дома.
— А я и подумать ничего не успел, я глубоко спал, когда зазвенело. Как ты спала, кстати?
— Хорошо.
В дверь пару раз стукнули и открыли. На пороге стоял боцман.
— Через пятнадцать минут жду вас в камбузе. Оттуда ты, юноша, отправляешься чистить холодильник, под свежую рыбу, а вы, девица, остаетесь в камбузе помогать коку. Два раза не повторяю. Время пошло.
Боцман закрыл дверь.
— Вот оно как, недолго мы были гостями в новом мире. — Себастиен спрыгнул со своей койки.
— Строгий дядька, пойдем, поищем, где тут у них умывальник, а заодно и туалет.
В камбузе находились человек десять. Был здесь и Орлик. Он радостно встал навстречу молодой парочке. Пожал руку обеим.
— Это, Себ, мой верный товарищ. Не смотрите, что молод, опыт у него уже не маленький. — Орлик засмущал парня. — А эта красавица, Джулия, его подруга. Тоже отчаянная девушка. — Пришло время засмущаться Джулии. — А это, молодые люди, команда рыболовецкого корабля. Их всех объединяет идея возврата нашей планеты к прежнему состоянию. Пока мы действуем тайно, но придет время, когда мы откроемся и вырубим генераторы.
Орлик быстро перезнакомил молодых людей с командой. Имена у них были непривычно резкие, и сразу не запоминались. Многие моряки носили бороду, как правило светло-русую или рыжую. После знакомства с командой, их, наконец, накормили завтраком, парой отварных яиц, салатом из овощей и красным соусом, в котором присутствовал привычный перец.
После завтрака боцман, которого звали Варг, подвел юношу к другому моряку Ингвару, старшему, в бригаде, занимающейся подготовкой холодильников к приему свежей рыбы.
— Вот, помощник тебе, пока у нас на судне, пусть отрабатывает еду, и деньжат немного заработает перед сходом на берег. Эксплуатируй, как своего.

Рыболовное судно находилось в море до тех пор, пока его холодильники не были забиты рыбой полностью. Физически крепкий Себастиен, тем не менее прочувствовал каким трудом достаются деньги на этой работе. К концу пути он уже смотреть не мог на рыбу.
В каюту он возвращался без ног, как и Джулия. Восторгов поубавилось. Течение дней превратилось в однообразное выполнение одних и тех же действий. Выгрести грязь из холодильника, помыть корыта, принять рыбу, разложить ее по корытам и задвинуть в холодильник. Все было так, как рассказывал Орлик. Механизмы не освободили человека от работы, просто они сделали ее более эффективной.
Через десять дней, с того момента, как гости из другого мира были подняты на борт, рыболовное судно полностью забило свои холодильники. Корабль направился в порт. Себастиена освободили от работы и он с удовольствием стоял у борта и любовался как железное брюхо корабля разрезает водную поверхность.
— Как тебе у нас? — Спросил Орлик, редко попадавшийся теперь на глаза Себастиену.
— Я, по наивности, не совсем так себе это представлял, хоть ты меня и предупреждал. Но я все равно, впечатлен. Смотрю вот, как эта махина режет воду, и гне могу поверить, что люди способны создавать такие механизмы.
— Подожди, в порту ты увидишь настоящих гигантов, которые возят руду и продукцию между четвертями.
— Когда мы попадем в порт?
— К вечеру. Вы с Джулией останетесь на корабле, пока я не сделаю вам документы. Дня три займет. А потом вы станете полноправными жителями нашего мира. Это тоже южная четверть, руководителя ее у нас зовут конунг. Те, кто перекраивали мир, мнили себя богами и брали звучные названия из исторических глубин. Промеж себя, мы называем южную четверть Валгаллой, из-за доминирующего здесь скандинавского этноса. Я думаю, ты уже заметил рыжих здоровяков?
— Да, у нас рыжих и нет почти.
— По документам, вы с Джулией будете по обмену из западной четверти. Там большинство испанцев и португальцев, похожих на вас. Будет только одна проблема, вам нельзя жениться друг на друге. Сам понимаешь, обмены делаются с целью обновления генотипа коренного населения. На людях придется не выражать свои чувства, иначе депортация в западную четверть.
— Да, это плохо. А жить как мы будем, раздельно?
— Для молодежи у нас существуют общежития, где сам черт не разберет, кто с кем живет. Вас там могут и не заподозрить ни в чем. Проблема в том, что такой красавчик, как ты, не останется без внимания со стороны белокурых красоток с голубыми глазами. Да и Джулии твоей придется упираться напору рыжих ловеласов.
Себ задумался. Когда не знаешь чужой мир, то даже в самой бурной фантазии не можешь предположить, что тебя будет ждать в нем. Страх может развиться поневоле.
— Не грусти, все не так страшно. Ты еще вкусишь все прелести молодежных вечеринок. Молодому человеку, попавшему вдруг из Валгаллы в твой мир, придется гораздо хуже. К вам надо приезжать на старость лет, подышать чистым воздухом.
Орлик похлопал Себа по плечу, и ушел, оставив того наедине со своими мыслями. Себ полюбовался еще белыми «барашками» возникающими по бортам судна, и пошел в камбуз, рассказать Джулии о новых обстоятельствах.
Она оттирала пригоревшую черноту на дне огромной кастрюли железной щеткой. Из под платка, когда-то белого, по лбу текли капли пота. Джулия не заметила как вошел Себ, а потому сценка была сыграна ей только для себя. Девушка отодвинула кастрюлю от себя и в сердцах бросила в нее щетку.
— Привет. — Сказал Себастиен, улыбаясь до ушей.
— Как меня достала эта кухня. Моряки только и делают, что едят. — Джулия села на банку, подперев голову руками. — Не думала я, что с этого все начнется! То же самое, что и на кухне у дуче, только посуды и еды в десять раз больше.
Из подсобного помещения выглянул кок. Он в это время чистил там картошку.
— Джулия, посуда сама себя не помоет.
Девушка собиралась встать, сохраняя на лице горестное выражение.
— Сиди, сиди, я тебе помогу.
Себ остановил подругу, схватил щетку и принялся тереть дно кастрюли. Джулия встала и обняла его сзади.
— Спасибо, Себ. Я буду тебе плохой женой наверно, кухня — не мое призвание. Ингмар сказал, что мою еду нужно сразу в желудок складывать, минуя рот.
— Ну, уж нет, ты говорила, что дуче был без ума от твоих лепешек?
— Здесь они не в почете. У этих рыжебородых одно мясо, и то без специй. Кок говорит, что специи кладут в протухшее мясо, а свежее мясо само по себе вкусное.
— А я начинаю привыкать к их еде, кроме рыбы.
— Не говори мне про нее.
— Джулия, раз уж ты свободна, почисти селедку на ужин. — Кок Ингмар снова показался в проеме подсобки.
Джулию передернуло, но она вынуждена была подчиниться.
— Ничего. — Успокоил ее Себ. — Это последний ужин. Вечером мы приходим в порт, и еще через три дня выберемся на сушу.

Корабль издал протяжный гудок, ему ответили издалека. Себ и Джулия не сговариваясь побежали на палубу. Красное, в закатных лучах, море переходило, в обильно светящееся, огнями нечто огромное. Молодые люди не могли найти аналогов тому, что видели. Море огней, одни огни двигались, другие были неподвижными. К порту двигались еще два корабля. Один был похож на их судно, а второй был гораздо больше, длиннее. Себ догадался, что на таких судах возят грузы. Плоская палуба судна была уставлена ящиками и еще чем-то, чего нельзя было разобрать в сумерках.
Себ понял, насколько маленьким было их суденышко, когда оно лавировало между большими кораблями. Наконец, они причалили. Капитан созвал всех и началась разгрузка. К причалу подъехали краны, на которые грузили корыта с замороженной рыбой. Краны ставили корыта в следующую машину, на которой управлялись несколько человек. Пласты мороженой рыбы вытрясались из корыт и упаковывались в бумажные мешки. Примерно, к середине ночи корабль был пуст.
Себастиен держался из последних сил. Он весь прованялся рыбой, но идти мыться, не было сил. Однако, по негласному правилу корабля, являться в каюту с запахом было нельзя. Себастиен принял душ, чуть не уснув в нем, оделся в чистое, и прошел в каюту. Джулия спала. Кроме нее в каюте никого не было. Команда, почти в полном составе сошла на берег.
Джулия скрутила одеяло в трубочку и спала, обнявшись с ним. На ней была только тельняшка, едва прикрывающая попу. Она, вероятно, знала, что кроме Себастиена никого сегодня не будет, потому и позволила себе не накрываться одеялом. Усталость сняло как рукой. Себ понял, что он сильно соскучился по Джулии.

При свете дня порт выглядел не менее грандиозно. Огромные краны, грузившие и наоборот, разгружающие суда. Сухогрузы и танкеры, ожидающие своей очереди. Человек на фоне своих творений выглядел мелкой букашкой. Орлик предупредил Себастиена и Джулию, чтобы он не высовывались лишний раз, пока им не сделают документы. На корабле остался только капитан и кок. Капитан писал какой-то финансовый отчет, а кок списывал продукцию и делал расчет на новый поход. Им дела не было до молодых людей. В перерывах между «приступами скуки», Себ и Джулия торчали у разных иллюминаторов, реагируя на любой шум. Они удивлялись всему, как дети.
— Мне не верится, что все это построили люди? Смотри, какие мы маленькие, а корабли огромные. Вся наша столица может поместиться на одном корабле. — Делилась впечатлениями Джулия.
— Представляешь, какая разница между нашими мирами. У нас лошадь купить — это событие. Мне даже смешно об этом думать сейчас.
— Да, мы только коснулись края другого мира, а у нас уже столько эмоций. Чего дальше ждать?
— Выдержим, это родители наши уже приросли к земле, а мы с тобой еще как птицы, с места на место летать можем. Пока у нас ни детей, ни угла своего. Кстати, Орлик сказал, что мы не сможем официально пожениться, потому что по документам будем из одной четверти.
— Как так? — Джулия вдруг насупилась, поставила руку себе на талию. Это была женская боевая стойка.
— Он успокоил, что мы будем жить в таком месте, где не будут сильно обращать внимание на то, кто с кем живет, но вот официально брак нам не заключить.
— Значит, мужем ты мне не станешь?
— Стану, только об этом никто знать не будет.
— А как же дети? В девках рожать что ли?
— Извини, об этом я не подумал. Орлик умный, придумает что-нибудь.
— Ладно, он у нас тут единственный человек, которого мы знаем.
Себ увидел в иллюминатор, как по сходням на борт поднялся человек в темном плаще с чемоданчиком в руке.
— Пойдем в каюту. — Сказа юноша. — Вдруг проверка какая-нибудь.
Вскоре, в дверь каюты постучали. Капитан попросил открыть. Себ открыл дверь. В коридоре стоял капитан и тот мужчина с чемоданчиком.
— Вот, эти два молодых человека. — Показал капитан на Себа и Джулию.
У юноши немного захолодело в душе. Человек в плаще, только мельком глянул на них. Он открыл чемодан, вынул из него кусок белой ткани и прицепил ее на переборку. Достал треногу и прикрутил к ней непонятный предмет с торчащей в одну сторону воронкой.
— Вас сфотографируют на документы, не бойтесь. — Капитан увидел напряженность в глазах Себа, и вовремя вспомнил, откуда их гости.
Он сделал это весьма кстати, приготовления человека здорово напомнили подготовку к казни. Себ готов был убедить себя, что капитан их выдал.
— Становитесь здесь, подбородок немного выше. — Человек вывел Себастиена за руку и поставил у белой простыни. — Расслабьтесь, юноша, иначе вы будете не похожи на себя.
Себ взял себя в руки. Как только он расслабился, в глаза сверкнула вспышка, и он на секунды потерял зрение. Его лицо наверное выражало сильный испуг в это время.
— Ничего страшного, юноша, сейчас все пройдет. Теперь вы, девушка.
Джулия видя, что с Себастиеном ничего страшного не случилось, вела себя смелее и расслабленнее.
— Девушки в вашем мире не только красивы, но и смелы, не в пример юношам. — Заметил человек.
— Я смелая, потому что вторая, если бы пошла первой, то боялась бы не меньше. — Джулия говорила правду, а не только пыталась выгородить друга.
Человек в плаще осветил Джулию вспышкой и сразу начал складывать в чемодан свои вещи. Себу хотелось знать, когда же им можно будет сойти на берег, но человек молча, собрался и ушел.
— Как будет готово, так и попадете. — Сказал капитан, когда фотограф ушел. — Наслаждайтесь отдыхом. Кстати, Ингмар сегодня идет в магазин, набирать провизию, можете заказать ему что-нибудь. Хотя, что я говорю, в ваших магазинах мало что есть. Хотите, я скажу ему, чтобы он купил вам что-нибудь на свое усмотрение? — Капитан посмотрел на Джулию, ибо знал, что магазины придумали для женщин.
— Я не знаю, даже… — Джулия растерялась.
— Ладно, наш кок сам знает, чем можно удивить. Отдыхайте.
Кок выполнил поручение капитана и вручил Джулии тяжелый пакет.
— Держите, купил, что пришло на ум. Открывалка для вина есть в камбузе. Приятного аппетита.
— Спасибо Ингмар. — Сказала Джулия, с трудом сдерживаясь не залезть в пакет.
Кок вышел, а Себ и Джулия тут же залезли в пакет. Хоть они и не были детьми, но яркие упаковки вызвали у них восторг. Содержимое упаковок, казалось, должно было соответствовать им, но уже по вкусовым ощущениям. Джулия открыла первый пакет и высыпала на стол хрустящую шелуху. Она немного пахла растительным маслом, и приправами. Девушка положила кусочек в рот и разжевала. Себастиен смотрел на нее во все глаза.
— Ничего, есть можно. — Сказала она.
Себастиен тоже взял несколько кусочков и захрустел ими.
— Вкусно, даже, но на упаковке все выглядит гораздо интереснее. Кусок мяса нарисован, а это точно не мясо.
Себ открыл вторую упаковку. Из нее вывалились белые и розовые шары. На вид какая-то сладость. Юноша откусил. Шары оказались нежными и чересчур сладкими.
— Не, не для меня, детская забава.
Он вынул из пакета зеленую бутылку.
— Смотри, вино! Помнишь, как мы с тобой тогда на фабрике вино пили?
— Помню, конечно. Весело было. Мы тогда даже не представляли, где окажемся?
— Я сбегаю за открывашкой, а ты попробуй еще чего-нибудь на закуску.
Когда Себ вернулся, на столе горками лежали несколько продуктов, между ними стояли банки с открытыми крышками.
— Знаешь, Себ, к их еде нам придется привыкать.
— Может быть, мы просто не понимаем, что и как надо есть?
Себ взял со стола бутылку и закрутил в нее штопор. Пробка с хлопком выскочила.
— Ваш бокал, юная дева из другого мира, смелая и красивая, вы достойны выпить со мной этого вина. — Юноша припомнил комплимент фотографа.
Вместо бокалов, были железные кружки, но неизбалованные чуждым изяществом молодые люди не замечали особой разницы. Вино им казалось имело тот же вкус, что и в ресторане на фабрике. Поначалу оно было горьким, но как только его эффект доходил до сознания, вино становилось более вкусным. Экзотическая закуска хорошо пошла под вино.
В пакете оказалась и вторая бутылка, с надписью «портвейн». У нее была простая винтовая пробка. Вкус у портвейна был более сладким. Молодые люди не заметили, как напились. Джулия встала, чтобы сходить в туалет, и чуть не упала. Придерживая друг друга, они вместе сходили в туалет. Вернувшись, сразу упали в койки и уснули.
Утро следующего дня не было для них добрым.

Документы были готовы через пару и дней. Орлик приехал на автомобиле, и отвез молодых людей в город, в общежитие. Себастиена устроили стажером на металлообрабатывающий завод, а Джулии нашли работу на ткацкой фабрике. Привыкание к строгому режиму давалось молодым людям с трудом, но выбора не было, приходилось привыкать.
На выходные они устраивали вылазки в город, потому что в будни сделать это было практически не реально. Серые краски города могли вогнать в уныние, но любопытство, позволявшее рассмотреть под серостью много чего интересного, спасало Себастиена с Джулией. Иной уровень развития Валгаллы был для них источником собственного развития. Неутомимое желание открытия чего-нибудь нового не давало им валяться в выходные в постели.
Кинотеатры, общественные пункты питания, такси, поезда, магазины, самолеты, и многое другое, заставляло их в очередной раз удивляться силе человеческих возможностей. Молодежь, родившаяся в Валгалле принимала свой мир, как данность, и скорее заметила бы его неустроенность, чем то, что так впечатляло выходцев из нижнего мира.
Проблемы в Валгалле были, и одна из них — это воздух. Задымленный, грязный воздух. Из-за него вся одежда пропахивалась смесью дымов многочисленных заводов и фабрик и резким запахом бензинового выхлопа. Природных лесов почти не было, только парки, в черте города или между городом и промышленной зоной. Все остальное пространство, до самого моря занимали серые коробки зданий, большинство из которых портило атмосферу.
Второй проблемой, к которой их готовил Орлик, была «Работа». Она определяла все. От того кем и где ты работаешь зависело и отношение к тебе в обществе. Незнакомые люди заведя между собой разговор вначале мерялись работами. Только после этого и формировался тип общения. Если один из собеседников занимал более высокий пост, или его заслуги на работе имели больше наград, то этот факт позволял ему вести разговор покровительственно, делая замечания собеседнику. Для жителей Валгаллы это казалось нормой, но для Себа это было настоящим испытанием. Не выдержав пару раз такого общения с собой, он позволил резкость, сломав шаблон собеседнику.
Общежитие оказалось веселым местом, благодаря молодежи, которой еще нечем было меряться. За символическую плату, комендант разрешил Себу жить вместе с Джулией, не задавая лишних вопросов. Им досталась небольшая комнатушка с общей кухней на четыре комнаты. Джулия своими руками сделал в ней ремонт. К удивлению Себа, она быстро сориентировалась в материалах необходимых для ремонта. Теперь они жили в уютной комнате, немного напоминавшей им о нижнем мире.
Вживание в новый мир длилось три месяца. Никто не помогал и не учил, как это нужно делать. Молодые люди доходили до всего сами. Но вот спустя три месяца снова появился Орлик. Он ждал Себастиена в автомобиле у проходной после работы.
— Привет! — Окликнул он юношу. — Садись, подвезу.
— Привет! Как дела? — Себ сел рядом с Орликом.
— Тебя переводят на другую работу. — Орлик достал из кармана кожаной куртки бумаги. — Завтра утром явишься по этому адресу, якобы на собеседование.
Себ посмотрел на листки в которых стояли какие-то рекомендации, печати, и везде фигурировало его имя.
— Для чего? — Удивился Себ.
— Пора уже заняться настоящим делом. Шлифовать заготовки может и кто-то другой. Такой парень, как ты не должен стать винтиком машины, с единственным желанием, дожить до выходных, а потом и до пенсии.
Орлик заметил на лице юноши недовольство.
— Не переживай. Себ, я не предлагаю тебе ничего опасного. Тебе еще рано, ты молод и не проникся идеей, которая движет мной. Новая работа будет для тебя местом, где ты сможешь не потерять себя.
— Что за работа?
— Очистная станция.
— Это что, где дерьмо очишают? — Удивился Себастиен.
— Ну, да. Для нас, это хорошее прикрытие. По мнению полиции и прочего начальства южной четверти, ничего плохого, кроме дерьма, на очистных станциях не водится. Не переживай, Себ, в говне работать не придется, там все автоматизировано.
— Ладно, Орлик, я доверяю тебе. Раз так лучше, пойду завтра схожу.
— Молодец! — Орлик протянул руку и пожал руку Себастиена. — А платят там даже лучше, чем на заводе. Надбавка за вредность.
Орлик завез Себастиена к общежитию. Юноша собрался уходить.
— Подожди. — Остановил его Орлик, и полез в багажник. — Держи, это тебе от родителей.
Орлик вынул крапивную сумку и протянул ее Себу. У юноши даже глаз задергался. Это была сумка его семьи. Мать всегда собирала в поле отцу обеды в нее. Себ взял ее в руки и заглянул внутрь. Там были горшочки и кадушки, знакомые ему с самого детства.
— Но как? — Только и смог спросить Себ.
— Радован, нашел способ передать с транспортом. Давай, приятного аппетита.
Орлик хлопнул дверцей, и пустив сизого дыма из выхлопной, уехал. Себ, скрывая подарок от лишних глаз, забежал в комнату и поставил перед Джулией сумку.
— Смотри, родители передали.
У девушки тоже был легкий шок. Себ выставил емкости на стол и принялся открывать их все по очереди. В них оказалось топленое масло, жир, маринованные огурцы и помидоры, соленые оливки и джемы. Гостинцы из дома грели душу, как не могли сделать это все развлечения нового мира, вместе взятые. Когда Джулия готовила еду, к ним прибегали даже из других кухонь, чтобы узнать чего это так вкусно пахнет.
Мать вложила в сумку листок, где похвалилась, что у них все хорошо, дом отстроили, Крусы отдали почти всю выручку за собранный урожай, оставив себе только то, что полагалось за Джулию. Теперь они ездят друг к другу в гости, по родственному. Отец наготовил настоек, и поездка к гостям лишний повод для него открыть новый кувшин. Новые власти не хуже прежних. Дуче Рамирес, отдал дом старого дуче под гостиницу, а сам живет в простом доме. Народ его любит больше.
Джулия хранила послание из дома как реликвию. Крапивная сумка висела у них на стене. Гостям казалось, что это элемент декора, а на самом деле Джулии, да и Себу просто хотелось видеть, что-то напоминающее о доме.

Работа на очистной станции и в самом деле оказалась не сложной. Если не происходило никакого происшествия, а они были крайне редки, то команда просто ничего не делала. Как бы, не делала. На самом деле, работа на очистных станциях, была прикрытием, более важного дела. Случайных людей здесь не было, все кто работали на станции пришли к пониманию некоторых вещей, о которых людям не говорили. Их отобрали, или они сами вышли на таких людей, как Орлик. Настоящая история Земли, иногда случайно, иногда намеренно просачивалась через фильтры установленные властью. Получив такие знания, приходило понимание, что мир живет неправильно, и у многих людей знания выливались в желание действовать.
Большинство велись на провокации спецслужб и попадали в тюрьмы. Зато хитрые, наиболее ценные кадры, попадали куда нужно. По всей четверти имелась сеть ячеек. Не все они скрывались в очистных станциях. Агенты были повсюду, в том числе и в спецслужбах. Благодаря им, у тайной организации «Приори Мундо», всегда было время разбежаться. Сами члены тайной организации называли себя «приорами». Приором становились после клятвы, которая ко многому обязывала. Честь произнести клятву нужно было заслужить. Проверка готовности состояла из нескольких ступеней: психологических тестов, физической выносливости, способности находить решения в нестандартной ситуации, и самое важное — преданности делу.

Звонок поступил из элитного района, где по большей части находились дома руководителей города, фабрик и заводов. Причина вызова была типичной — засорение канализации, вызвавшая локальный потоп нечистот. Бригаде Себа приказано было экипироваться и выдвигаться на устранение аварии. Вместе с бригадой обычных аварийщиков в команду вошел человек, которого никто не знал. Звали его Алекс. По виду он больше походил на Себа, чем на обычных жителей Валгаллы.
— У Алекса будет своя задача. — Не вдаваясь в подробности, объяснил бригадир.
Аварийная машина припарковалась возле двухэтажного кирпичного дома. Дом был респектабельным, но ничем не отличался от соседним домов по улице, которые до самой мелкой детали казались совершенно одинаковыми. В Валгалле присутствовал принцип единообразия на определенных уровнях. Каждый социальный слой мог выбирать только из доступных ему вещей. Рабочий не мог себе позволить автомобиль, на котором ездил его начальник, и совсем наоборот — начальнику возбранялось ездить на тех же автомобилях, что и рабочие.
От дома несло канализацией. У входа бригаду ожидала горничная в белом переднике.
— Хозяева уехали на время, пока запах не пройдет. — Пояснила она.
Горничная проводила бригаду в подвал, наполовину затопленный смрадной жижей. Труба с нечистотами была прорвана на улице, в стороне от дома, но как назло, рядом с местом аварии проходил кабель канал, проложенный под электропроводку в дом. По нему нечистоты и проникали в подвал дома.
Себ одел непромокаемый резиновый костюм, и зайдя в жижу выше, чем по грудь, пошел открывать небольшое оконце, чтобы его товарищи смогли кинуть шланг от насоса в подвал. Юноша, еще не имел такой устойчивости к вони, и рвотный рефлекс застрял где-то посередине. Ему, как самому молодому, часто и выпадала самая грязная работа. На поверхности бурой жидкости плавали вещи хозяев дома. Себ представил, какое расстройство испытали жители этого дома. Сколько вещей испорчены насовсем. По привычке, юноша перевел примерную стоимость находившейся в подвале техники и вещей в сольдо. Получалось, что на эти деньги он мог бы прожить всю жизнь в нижнем мире, не работая.
Себ открыл окно, чуть не сорвавшись со скользкого подоконника. Если бы не подставка для цветочного горшка, которая оказалась под рукой, он точно бы нырнул в жижу с головой. Товарищи бросили в окно гофрированную трубу. На улице загудел компрессор, и жижа стала понемногу убывать.
Себ вышел из подвала глотнуть свежего воздуха. К нему подошел Алекс.
— Тебя как зовут? — Спросил он.
— Себ, Себастиен в смысле. — Представился юноша.
— Ты не местный, что ли? — Удивился Алекс.
— Да, я по обмену.
— Понятно. Послушай, Себ, отвлеки горничную разговором, мне нужно попасть на второй этаж, а она там взялась пыль вытирать. — Обратился Алекс с просьбой.
До юноши вдруг дошло, что помимо устранения аварии здесь имелась и еще какая-то цель.
— Да я ж воняю, она меня прогонит!
— Себ, считай, что это тест на сообразительность. Давай, время идет.
Себастиен пошел к машине, снял свою униформу, взял противогаз и вернулся в дом. Горничная перетирала хозяйский сервиз, рассчитанный на двенадцать персон, не меньше. Она вытирала каждый предмет в несколько приемов, и только убедившись, что сделала свою работу хорошо, ставила предмет назад.
— Извините, я должен вам рассказать и показать правила эксплуатации помещения, после очистки его от нечистот. — Соврал Себастиен. Теоретическую часть он сдавал несколько раз и мог рассказывать ее наизусть.
Горничная нехотя отложила в сторону тряпки и сервиз.
— Не заходите в зал, молодой человек, от вас пахнет. — Горничная выпустила пар.
— Не переживайте, это не займет много времени, зато многие вопросы у вас отпадут. Для вас я взял противогаз. — Себ показал женщине резиновую маску, на которую та глянула, как на дохлую мышь.
Себ самозабвенно рассказывал отлетающую от зубов теорию несчастной горничной, которая через запотевшие стекла ничего не видела, пока не спустился Алекс. Он сделал знак, что можно прекращать истязать домработницу. Себ быстренько закончил свой рассказ и попросив назад противогаз, вышел. Алекс курил возле машины. На вопросительный взгляд Себастиена он ответил:
— Не спрашивай, зачем мне это было нужно, а лучше — забудь. Хотя за помощь — спасибо. Нил рассказывал, что у тебя есть способности.
— Кто это — Нил?
Алекс удивленно посмотрел на Себа.
— Это настоящее имя Орлика? — Догадался Себ.
— Во как, вы до сих пор не знакомы? — Удивился Алекс.
— Выходит, нет. Я знаю его только как Орлика.
— Понятно, Нил очень предусмотрительный.
— Точно.
Аварийная команда пустила в подвал пену, которая боролась с остатками нечистот и запахом.
— Заканчивают. — Сказал Себ. — А что, авария была не случайной? Кому принадлежит дом?
Алекс растоптал ботинком окурок, и скинул носком ботинка раздавленные лохмотья в сточный люк.
— Да так, тузу одному местному из полиции. Не слыхал, недавно, несколько человек, из наших, пропали бесследно?
— Нет.
— Хотим послушать немного телефон, может проясниться? — Алекс зачем-то посмотрел на часы, потом на небо. — Так, что Себ, все время смотри по сторонам, и при первом же признаке опасности сообщай нам.
Алекс продолжал рассматривать небо, из-за вечного смога казавшееся гораздо близким, чем в нижнем мире..
— Я нигде не был, кроме Валгаллы, а так хочется миры посмотреть. Даже не так, скажу в единственном числе, так хочется мир посмотреть.
— Да, посмотреть есть на что. Как сказал Орлик, барьеры между мирами изолировали нас не только географически, но и исторически.
— Говорят, в нижних мирах, нет машин и электричества, как в каменном веке, наверно?
— Я слышал, что все ездят на лошадях, хлеб убирают примитивными косилками, мельницы работают от воды.
— Наверно, там легко дышать?
— Наверно. — Согласился Себ.
Орлик, строго-настрого запретил рассказывать, кому бы то ни было, что Себ родом из нижнего мира.
«Аварийщики» снова напрягли горничную рассказами о том, как следует следить за обработанным помещением, а после, принялись собирать оборудование. Алекс, не прощаясь с остальной группой, уехал на такси. Никто не спрашивал, зачем он был с ними, и почему уехал.

Спустя пару месяцев, в жизни Себа и Джулии снова появился Орлик, или Нил Дальквист, как его звали на самом деле. Появился он неожиданно, на вечеринке, посвященной дню рождения Джулии. Субботнее общежитие стояло на ушах. Молодежь гуляла на всю. Некоторые даже и не подозревали, что за повод был для вечеринки. Суббота всегда была хорошим поводом снять недельное напряжение.
Нил вошел в шумное помещение, пропитанное запахом легкого алкоголя, легальных наркотиков и молодежного распутства. Себа он разглядел не сразу. Окруженный девицами, юноша, с экспрессией, свойственной южным народностям, рассказывал истории. Можно было не сомневаться, что правды в них было не больше половины. Орлик встал за спинами белокурых девиц, вслушиваясь в разговор. Изящно опуская «грязные» подробности, Себ выдавал свой труд «канализацинощика» за истинно героическую профессию. Судя по выражению лиц слушавших его девиц, они ничуть не сомневались в этом.
К Орлику подошла Джулия с бокалом зеленого напитка.
— У нас с ним, на людях, как будто ничего нет, но я приглядываю, чтобы он не потерял контроль. — Джулия кивнула в сторону своего избранника, не замечавшего ничего вокруг.
— С Днем Рождения! — Нил вынул из кармана коробочку, перевязанную яркой лентой.
— Ой! — Удивилась Джулия. — Мне?
— Тебе, кому же еще?
— А как вы вспомнили? — Снова удивилась девушка.
— Работа такая, все помнить.
— Спасибо!
Джулия развязала ленту и открыла коробочку. Она ожидала увидеть в ней украшение, но вместо этого на дне коробочки лежали ключи. На вопросительный взгляд Джулии Орлик ответил:
— Это ключи от квартиры. Себа переводят на другую работу, и теперь ему положена отдельная квартира, в другой части города.
Себ, наконец, заметил боевого товарища и замолчал. Алкоголь исчез из крови, вместе с беззаботной болтовней. Юноша подошел и тепло поздоровался с Орликом.
— Неужели, ты помнил, что сегодня день рождения Джулии?
— А то, я и твой помню. Пойдемте в вашу комнату, нужно немного поговорить.
Вдали от лишних глаз и шума, Орлик поведал, что Себа берут на работу, для подготовки в боевую группу. Миры судорожно трясет. Слабая власть, вогнавшая людей в прошлое, и отучившая их от управления государством, и сама постепенно теряет способность к управлению. По словам Орлика, высокие технологии, которыми пользовались жители Гонолулу, становятся все более непонятны, даже ученым. А «темнота» несет за собой суеверие и поклонение тому, чего нельзя объяснить.
В попытке сдержать необратимые процессы развала «многомирного» уклада существующая власть нарушает свой незыблемый закон запрета на перемещение между мирами. Нил продемонстрировал доказательства того, что власть собирает армию для открытого подавления восстания в мире, занятого, в основном, добычей нефти и газа.
— У жителей этого мира нет никаких шансов. Они почти безоружны. — Сказал Орлик.
— Но мы чем можем помочь им? — Спросил Себ.
— Вот это ты и узнаешь, на новой работе. — Орлик многозначительно посмотрел на Себа, а потом, и на Джулию. — Впрочем, у вас есть возможность отказаться.
— Нет, Орлик, я не трус. В конце концов, мы последовали за тобой, не за тем, чтобы обрести радость окончания рабочей недели.
— Да, мы с Себастиеном устаем от большого количества народа и шумных вечеринок. — Вмешалась Джулия. — Приходится немного соответствовать обстановке. Но я выбираю настоящую работу, пусть и сопряженную с риском.
— Значит, единогласно. Завтра приедет машина, за вашими вещами. Она и отвезет вас на новое место. И… — Нил сделал паузу, — теперь вы можете официально жить вместе. Вот документы, что вы из разных четвертей.

Высокое, серое, о пятнадцати этажах, здание, принадлежало кругу профессионального пролетариата. Машин возле дома стояло больше, чем возле общежития. На игровой площадке резвились дети, под присмотром мамаш. Во всем чувствовалась большая основательность и постоянство, в отличии от праздной и безмятежной «общаги».
Мамаши с любопытством рассматривали новых жильцов. Себ и Джулия смущались под их взглядами, стараясь побыстрее разгрузить свои вещи. Их было немного. Большая радиола, холодильник, стол со стульями, комод, раскладной диван и несколько коробок с вещами.
Для молодых людей, квартира с отдельной кухней, туалетом и ванной казалась верхом того, о чем можно было вообще мечтать. Огромные дома на одну семью, к которым они привыкли с детства в нижнем мире, как воспоминания поблекли. Новая жизнь в новом мире диктовала свои промежуточные мечты, как вехи их успешности.
Водитель объяснил молодым людям, что и где находится рядом с их домом, как добраться до работы.
— Не опаздывай. У нас это очень не любят. — Пожелал он Себастиену, забрался в кабину и уехал.
Оставшуюся часть дня Себ и Джулия провели в расстановке мебели, мытье полов и просто в спорах о том, где что поставить. Уставшие, они перед сном приняли ванну, откуда их никто не торопился выгнать, и уснули без ног.
Себ приехал к заводу намного раньше, чем это было нужно. Тем не менее поток людей уже входил в проходную. Люди переговаривались между собой, приветствовали друг друга. Себ вошел в проходную и показал документ. Его сразу отсеяли, отправив в специальную комнату для проведения лекции по технике безопасности.
В комнате, стены которой были увешаны передовиками производства, находилось еще несколько человек. Себ разговорился, и выяснилось, что все они новенькие, как и он. Кого-то перевели сюда за заслуги на прежнем производстве, кого-то понизили из руководящего звена до рабочего, а кого-то просто перевели на точно такую же должность.
Прозвенел заводской гудок. Ворота проходной закрылись. Все, кто опоздал, могли попасть на работу только по предварительному разрешению. У кого его не было, считались прогульщиками. Трех опозданий было достаточно, чтобы вылететь с работы.
В кабинет вошел мужчина лет пятидесяти, в очках и беретке. Себ почему-то подумал, что человек в таком виде непременно придерживается каждой буквы инструкции. Так оно и оказалось. Мужчина бесцветным голосом, не меняя его интонации на всем протяжении обучения, вверг слушателей в такой транс, что послышался храп.
— Отнеситесь серьезно, к тому о чем я вас предупреждаю. У нас каждый год не менее десяти смертельных случаев, по той причине, что не соблюдают технику безопасности. Разбудите этого засоню.
Мужики толкнули храпящего. Тот встрепенулся и заморгал ничего не понимающими глазами.
— Скажите мне, что вы слышали последним? — Спросил инженер по технике безопасности.
— Это…, это, как его. Не останавливать вал выключенного станка руками, а ждать его полной остановки.
— Прекрасно, половину вы проспали. Из-за вас, мне придется повторить, то, что другие уже слышали.
Через час нудной лекции группу новеньких забрал другой инженер, в такой же беретке, но без очков. Небольшая электрическая дрезина, к которой были прицеплены две пассажирских телеги повезла новоприбывших знакомиться непосредственно с заводом.
Себ, еще впечатлявшийся гигантизмом Валгаллы, все равно был поражен размером некоторых станков, обрабатывавших гигантские детали для различной техники. Люди рядом со станками казались суетящимися муравьями. Для человека впервые оказавшегося в этом мире могло показаться, что это техника управляет людьми, а не они ей.
Ровно пять часов потребовалось гиду чтобы показать и рассказать обо всех цехах завода. После чего отвезли в одну из многочисленных столовых завода и покормили. Себу очень хотелось кому-нибудь рассказать, что хлеб, который все ели с большим аппетитом, скорее всего выращен в его мире, и что он всю свою сознательную жизнь, тем и занимался, что выращивал хлеб.
К сожалению сделать это было нельзя, и Себ ограничился тем, что подольше держал во рту приятный вкус хлеба, напоминающий ему о родине.
После обеда всех развели по предписаниям. Себ попал в цех, в котором происходила сварка деталей. Из более чем тридцати человек, он попал сюда один. Его встретил начальник цеха. Мужчина лет сорока, здоровенный блондин, со светло-голубыми, почти белыми глазами. Он поздоровался с Себом за руку, что было странно, и походило на нарушение субординации.
— Добро пожаловать в наш цех! — Прокричал начальник, привыкнув перекрикивать заводской шум. — Иди туда, там тебе выдадут форму и возвращайся. Я введу тебя в курс дела.
Себа встретила женщина, заведующая складом. Ничего не спросив, только окинув юношу взглядом, она удалилась в «недра» склада. Через пару минут она выщла со стопкой одежды цвета хаки и ботинками поверх нее.
— Примерь. — Попросила она.
Себ окинул помещение взглядом, ища что-то типа примерочной, как в магазинах одежды.
— Мерь здесь, кому ты нужен-то задохлик такой.
У Себа сразу возникли в голове предпочтения этой женщины. Он скинул с себя одежду и облачился в неподатливую брезентовую робу. Надел ботинки, которые по виду могли выдержать падение на них бетонной плиты. Женщина критически его осмотрела.
— Сойдет. — Заключила она.
Заведующая протянула Себу ключи с биркой, на которой стоял номер.
— Это твой шкафчик. Сложи «гражданку» туда и иди в цех.
Себ так и поступил. Начальник цеха сидел в кабинете на втором этаже. Стеклянная стена, выходившая в цех, как панорамное окно, позволяла наблюдать за работой все время.
— Значит так, бумаги твои я изучил. Ты будешь у нас на стажировке месяц, по ее итогам мы и определимся, каким делом конкретно ты у нас займешься. Тебя зовут Себастиен? — Спросил начальник, перекладывая бумаги.
— Да. — Ответил Себ.
— Меня зовут Эзра Свенссон. Сразу предупреждаю, что не стоит принимать мою мягкость, за слабость. К новеньким я всегда отношусь так, как будто они почетные работники. Поверь, если ты попытаешься этим пользоваться, то увидишь какой я на самом деле. Поэтому, умей ценить хорошее отношение.
— Хорошо, мистер Свенссон, в этом плане у вас не будет ко мне претензий. Я больше переживаю, за профессиональную пригодность. Все-таки, на прошлой работе я занимался не совсем этим. — Себ махнул в сторону панорамной стены, за которой, то здесь, то там сыпались искры.
— Не переживай, мы всех обучали. Если окажешься совсем безруким, отправим окалину сколачивать со швов, да в цехе прибираться. Ты же у нас не совсем по профилю идешь. — Свенссон многозначительно посмотрел на Себа.
Под его взглядом Себ чуть не позволил себе стушеваться, но помня все уроки преподанные ему Себом, сохранил на лице нейтральную мину.
— Да, канализации не ваш профиль, но я обещаю проявить все свои способности в освоении новой профессии.
С этого дня Себ, под присмотром нескольких наставников занялся освоением премудрости сварки железа. Его научили видеть дугу и плавно вести ее, чтобы шов получался ровный, и без пропусков. Способности Себа прогрессировали, все было хорошо, но ощущение, что за ним все время приглядывают, не покидало его. Животная интуиция, развившаяся в нем еще во времена скитаний в нижнем мире, отчетливо давала сигналы, что в спину ему всегда направлен чей-то взгляд. Забывшись, Себ часто оборачивался, замечая, что кое-кто из рабочих делает вид, что чрезвычайно занят разглядыванием куска трубы.
За месяц работы и обживания на новом месте, Джулия тоже нашла себе работу недалеко от дома, в детском саду. Малышня несознательно покупалась на красоту девушки и пыталась забраться на нее с ногами. Джулии приходилось сдерживать строптивый характер, и в какой-то миг, она сама не поняла в какой, почувствовала, что «подсела» на детей. Их искренняя радость так сильно подкупала девушку, что невольно у Джулии стали возникать мысли о том, чтобы завести собственное потомство.
Себ пока был против. Он не мог подвести Орлика. Ему нужна была мобильность, и возможность в любой момент сняться с места и переехать на новое. Ребенок мог все осложнить. Джулия понимала умом, но сердце ее хотело быть матерью.
По окончании стажировки, случилось именно то, чего и ждал Себ. Началась проверка. Ему никто не говорил, что его проверяют, напротив, говорили, что это стандартная процедура для стажера. В один из дней, начальник цеха Свенссон оставил юношу после работы.
— Небольшая процедура, необходимая для составления твоего дела. — Сказал он.
Себа завели в кабинет, где его ждали два человека. Юношу посадили на стул. У него взяли кровь из вены, проверили слух и зрение. Затем на голову одели кожаный ремешок с железными бляшками. Такие же ремешки прицепили к пальцам. На грудь повесили цепочку. Мужчина, занимающийся этим, сел напротив и стал смотреть в экран.
— Я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать на них, только да или нет. Ясно? — Неожиданно попросил мужчина.
— Ясно, то есть — да.
— Вас зовут Себастиен Алонсо?
— Да.
— Вы родились в Валгалле?
— Нет.
— Вы родились в нижнем мире?
Вопрос застал Себа врасплох. Он не знал, кто перед ним, друг или враг. Скорее всего друг, но даже из друзей никто не должен знать из какого он мира.
— Нет. — Ответил Себ.
— Вы рассказывали кому-нибудь в Валгалле, что вы из нижнего мира?
— Нет. — Ответил Себ. — Я не оттуда.
— Только да и нет.
— Хорошо.
Мужчина задавал Себастиену много вопросов на разные темы. Некоторые повторялись по нескольку раз. Юноша обессилел от этих вопросов сильнее, чем от целой смены работы. Когда они закончились, рубашка на юноше была пропитана потом. Ему казалось, что он рассказал что-то секретное против своей воли. Мужчина настолько умело задавал вопросы, что все то, что скрывалось в памяти, вылезло наружу, и было произнесено.
— Куда отправят мое дело? — Спросил Себ мужчину, упаковывающего аппарат.
— Куда надо, но тебе не стоит переживать. По опыту вижу, что парень ты надежный. Работай дальше.
С завода Себ ушел поздно, когда начало темнеть, а домой добрался, когда свет города отражался в низко нависших грязных облаках. Джулия готовила на кухне. Одинаковый запах любой еды в Валгалле, был как визитная карточка этого мира. Что бы ни вываливалось на сковородку или в кастрюлю, все имело один и тот же запах. Виной всему была технология длительного хранения. Свежие продукты были доступны самым высоким слоям населения. Простые работяги вынуждены были выбирать из разных упаковок, но из одинакового вкуса.
— Чего так поздно? — Спросила Джулия.
— Мне устроили проверку после работы. Они знают обо мне все, но зачем-то задавали вопросы? Кажется, что скоро меня снова куда-то переведут.
— Тебе чего-нибудь пообещали?
— Совсем ничего. Взяли кровь, подсоединили какие-то штуки, поспрашивали, а потом, почти ничего не сказав, отпустили.
— Странно, конечно, но здесь все странно. Меня тоже спрашивали, перед тем, как взять на работу, и тоже ничего не сказали. У них так принято.

— Себ, тебя переводят под «землю», в цех микропайки. — Начальник хлопнул юношу по спине огромной ладонью.
Цех микропайки не спроста находился под землей. Для производства микросхем требовалось очистить воздух от пыли, и подземные цеха лучше соответствовали этому предназначению.
Кладовщица выдала Себу комплект новой одежды, более легкой и удобной. Свенссон лично проводил юношу на новое место работы. Для этого им пришлось спуститься на лифте под землю. Холодный воздух шахты пах сыростью. Но внизу, к удивлению Себа их ждал ярко освещенный коридор, сухой и чистый.
В двух метрах от лифта находился пункт пропуска. Охранник, казавшийся хмурым от того, что его веки постоянно закрывались, лениво встал и попросил Себа поднять руки и раздвинуть ноги. Прибором, похожим на жезл, охранник провел по всему телу юноши.
— Проходите. — Коротко сказал он.
Свенссон и Себ прошли в кабинет без вывески. В таком же светлом помещении, как и коридор, находились два человека. Помещение было уставлено какими-то хитрыми приборами, мигающими лампами и непрерывно издающими разные звуки. Люди поднялись и за руку поздоровались вначале со Свенссоном, а потом и Себом.
— Это ваш новый работник, по специальной рекомендации. Здесь вот результаты его тестов. Вы больше меня понимаете в этих диаграммах. Поэтому я отдаю вам его под полный контроль.
— Хорошо, Эзра. Спасибо. — Человек бегло осмотрел информацию о Себе, зашифрованную в какие-то схемы. — Нил плохого не посоветует.
Свенссон ушел.
— Меня зовут Шестнадцатый, а это Четвертый. — Мужчина представил себя и коллегу числительными заменителями имен. — Не удивляйся, у тебя тоже не будет имени здесь. Секретность.
— Очень приятно, а почему у вас секретности больше, чем наверху?
Коллеги переглянулись.
— Сейчас узнаешь. Четвертый введет тебя в курс дела, но прежде мы занесем тебя в наш табель, и посмотрим, какого имени ты заслуживаешь.
Шестнадцатый раскрыл журнал, провел по нему пальцем и наткувшись на нужную строчку озвучил:
— Имя тебе — Три Дробь Седьмой.
— Хорошо, я согласен, хотя мама с папой были бы против.
Коллеги вначале не поняли шутки, а когда до них дошло, рассмеялись.
— Хороший знак. Сколько себя помню, чересчур серьезным людям всегда не везет. — Вставил реплику Четвертый. — Идем Три Дробь Семь, введу тебя в курс дела.
Они вышли из кабинета и двинулись по коридору вглубь. Изредка им попадались снующие с деловым видом работники цеха. На Себа они не обращали никакого внимания. Четвертый открыл дверь ключом. В помещении светила только одна тусклая лампа. Мужчина подошел к прибору, размером с два комода, другим ключом ткнул куда-то в торец. Щелкнул замок. Мужчина поднапрягся и сдвинул с места прибор, обнажив проход в другое помещение.
Себ, крайне удивился тому, что место, где ему придется работать настолько секретное.
— Я так понимаю, что не все, кто здесь работают, знают про этот проход? — Спросил юноша.
— Ты прав, не все, почти никто. Официально, ты у нас будешь стажером линии пайки конденсаторов.
— А на самом деле?
— Не спеши, всему свое время. — Четвертый напрягся и задвинул «комод» на место, снова закрыв его на ключ.
В этом коридоре пахло и сырой землей и холодом, и света здесь было только столько, чтобы видеть горящую впереди лампочку. Себ невольно передернул плечами. Ему казалось, что в сырой темноте обязательно водятся мерзкие насекомые.
Они подошли к двери. Четвертый поднял лицо и постучал в дверь. Над дверью загорелась еще одна лампочка, как следует осветив Себа и Четвертого.
— Это кто? — Из ниоткуда неожиданно раздался голос.
— Новый работник, Три Дробь Семь.
Щелкнул замок и дверь открылась. На пороге стоял человек с оружием наперевес. Себ, невольно скосился на необычную винтовку. Охранник уловил его взгляд.
— Откуда? — Спросил он у Четвертого.
— Долгая история. Здесь всё. — Четвертый потряс бумагами. — Из команды Дальквиста.
Охранник выразил уважение репутации, подняв нижнюю губу и веки вверх. Четвертый провел Себа вглубь помещения, вырезанного в монолитной скальной породе. Им открыл дверь еще один вооруженный человек. Наконец, они попали в большое помещение, хорошо освещенное и полное народа.
Заметив вошедших, народ замолчал и уставился, как показалось Себу, только на него.
— Это, ваш новый товарищ, Три Дробь Семь, прошу любить и жаловать. А это, твой новый коллектив, с которым тебе придется работать плечом к плечу. — Представил Четвертый.
Видимо, чтобы Себ быстрее адаптировался, Четвертый после короткого представления быстренько исчез. В голове Себа, за тот час, когда ему сказали, что он переведен на новую работу, до сего момента, когда он стоял перед группой людей, явно не занятых пайкой деталей, получилась полная сумятица. Интуиция подсказывала, что паять не придется точно.
От группы отделился человек, возрастом лет на пять старше Себа.
— Привет, я Три Дробь Два. Первое время тяжело запомнить у кого какой номер, но я думаю, что ты быстро освоишься.
— Очень приятно, как меня зовут вы слышали, Три Дробь Семь, и я ни черта не понимаю, где я нахожусь.
Замечание Себа развеселило толпу.
— Идем, покажу. — Три Дробь Два повел Себа к ящикам.
Он открыл один из них. В ящике лежал генератор поля, похожий на тот, с помощью которого Себ и оказался в этом мире.
— Генератор поля? — Все равно переспросил Себ.
— Именно. И на ближайшее время он станет твоим основным орудием труда.
Себ не понимающего глянул на Три Дробь Два.
— В смысле?
Тот усмехнулся, обвел рукой всех находящихся в помещении людей.
— Знаешь, кто они? — Спросил он.
Себ отрицательно замотал головой.
— Проводники. Они водят караваны через миры. А теперь догадайся, кем будешь ты?
— Проводником? — Догадался Себ.
— Молодец. Работа опасная и очень секретная. Ты уже догадался, наверно?
Себ закивал головой.
— Никто не должен знать о твоей работе, ни жена, если есть, ни братья и сестры, ни родители, никто. В их же интересах. Дополнительно тебя проинструктируют. Со стороны будет выглядеть, что ты ежедневно ходишь на обычную работу. Разубеждать никого не стоит, иначе…, мы очень строго следим за этим.
Где-то под потолком раздался двойной звонок. Группа людей, до этого стоявшая неорганизованной кучкой, построилась в небольшой прямоугольник. Себ удивленно смотрел на то, что произойдет дальше. В стене открылась ниша, и в нее стремительно вошел седой мужчина пятидесяти лет. Три Дробь Два подошел к нему и сделал доклад, упомянув о новеньком.
Седой мужчина бросил короткий взгляд на Себа. За то мгновение, что мужчина смотрел на него, Себ почувствовал, как его оценили, и сделали свое мнение. Мужчина, командным голосом отдал приказы. Прямоугольник распался на несколько групп, и через минуту в помещении, напоминавшем грот, никого не было, кроме седого мужчины.
Он подошел к Себу. В его глазах светилась такая строгость, что Себ невольно почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Мужчина упер свой взгляд в юношу. Себ выдержал этот взгляд.
— Меня зовут Второй. Чтобы ты сразу понял нашу иерархию, я здесь самый главный. Я смотрю, рекомендации по тебе соответствуют тому, что мне обещали, на первый взгляд, поэтому, времени терять не будем, суть работы поймешь на тренировках. Идем.
Себ пошел следом за коренастой фигурой Второго. Со спины он разглядел, что у мужчины большой шрам на правой половине затылка и отсечена половина правого уха. Второй открыл мощную стальную дверь. За ней сразу послышались выстрелы. Второй посмотрел на удивленное лицо Себа.
— Огневая подготовка, одна из самых обязательных дисциплин.
На небольших выступах, служащих упорами для оружия, пять человек стреляли в далекий, слабо освещенный тоннель. Оружие стреляло очередями, наподобие пулемета дуче, честь с которым познакомиться однажды была у юноши. Оружие, во время стрельбы отдавало в плечо и подпрыгивало вверх. За стрелками присматривал Три Дробь Второй. Он заметил Второго и Себа и сноровисто подошел к ним.
— Принимай пополнение. Ускоренный курс обучения. Малец уже участвовал в некоторых операциях, поэтому ему больше требуются практические дисциплины.
Три Дробь Два удивленно поднял брови и посмотрел на Себа, словно это говорили не о нем.
— Перелет на воздушном шаре из одной четверти в другую, организация и осуществление диверсионной работы, и наконец, проникновение из одного мира в другой, при помощи самостоятельно добытого генератора поля.
Три Дробь Два снова скептически посмотрел на Себа.
— Помнишь, ту операцию, по доставке генератора в нижний мир, когда Нил Дальквист послал нам сообщение через дешифратор?
— Еще бы! Нам пришлось тогда в другую четверть его отправить, потому что эту стерегли по всей границе.
— Именно этот юноша и перелетел на воздушном шаре в другую четверть, и вернулся обратно, с генератором.
Три Дробь Два по другому посмотрел На Себастиена. В его взгляде проскочило уважение.
— Тем не менее, юноша, несмотря на ваши заслуги, вы пройдете путь от самых низов. Помимо опыта, еще большую пользу имеет слаженность подразделения. Учителя у вас будут хорошие. Ну, все, начинайте обучение.
Второй ушел. В воздухе зависла пауза. Три Дробь Два явно хотел узнать о Себе побольше, но субординация не позволяла выглядеть ему чересчур любопытным. Вероятно, его уже проинформировали, что Себ из нижнего мира, но опустили остальные подробности.
— Пойдем, начнем обучение с устройства автомата. — Три Дробь Два прервал паузу.



Глава 6

Если приближаться к границе миров без всякого генератора поля, то в конце концов сила, которая тянет к границе сорвет и понесет к самому стыку двух миров. Согласно теоретическим выкладкам, смерть наступала примерно метров за двести от оболочки «пузыря» мира.
Команда «верблюда» любовалась как слюдяной туман растекался по внешней границе созданной генератором поля. Все ждали сообщения от разведчиков, выдвинувшихся вперед для разведки маршрута. Себ, или Три Дробь Семь, занимавший пока должность моториста «верблюда» держал в руках крюк механического стартера. Каждый новичок проходил через эту должность, суть которой заключалась, в том, чтобы завести мотор «верблюда».
Себ считал, что механическую телегу, предназначенную для самостоятельной транспортировки грузов следовало бы назвать «ослом». Её простой двухтактный моторчик был настолько капризным в плане хорошего запуска, что каждый раз процедура его активации напоминала приготовление гриля на атомной горелке. Три Дробь Два объяснил это работой генератора поля, который создавал сильную статику пробивавшую любые изоляторы. Никакие, более сложные моторы, вообще не заводились рядом с генератором поля.
Рация щелкнула и коротко передала: «Чисто». Три Дробь Два махнул Себу, чтобы тот начинал заводить «верблюда». Юноша вставил крюк в отверстие и принялся активно проворачивать двигатель. Мотор булькал, подхватывал и сдыхал, как пациент реанимации. На лбу Себастиена проступил пот. С двухсотого оборота, не меньше, мотор подхватил и затарахтел. Команда подождала пару минут, дав ему прогреться.
Себ взял в руки рычаг управления, и курком расположенным на нем привел «верблюда в движение». Команда ощетинившись во все стороны стволами пошла с одинаковой скоростью с телегой.
«Туман» редел, и вскоре закончился совсем. Мир, называемый Сибирью, лежал перед ними в лучах закатного солнца. Красный отсвет играл по поверхности искрящейся сферы «тумана». Впереди, черным рельефом, как в театре теней, возвышались верхушки вековых сосен. Себ сразу уловил ностальгический аромат чистого лесного воздуха.
Тарахтящий двухтактным мотором, «верблюд» двигался вперед. Точка рандеву находилась примерно в трех километрах от места выхода. Там, где действие поля уже не имело силы. «Верблюд» вез на своем горбу две тонны различного оружия. Две сотни различных стволов, боеприпасы к ним, медицинскую помощь, и прочие необходимые в вооруженном конфликте вещи. То что он грядет никто не сомневался. Правительство, заседающее в Гонолулу, вдруг со всей ясностью осознало, что его власти может придти конец и в очень спешном порядке создало армию, предназначением которой было наведение порядка во всех мирах, готовых поднять бунт.
Сибирь обещала стать полигоном для оттачивания навыков усмирения. Стратегически очень важный мир, питающий остальные миры топливом, населяли люди с обостренным чувством справедливости. Как говорили на курсах подготовки, с каждым годом рядовой житель Сибири обязан был производить все больше, а получать за свой труд все меньше. На языке жителей Гонолулу это называлось оптимизацией, а на языке сибиряков, это называлось рабством.
Первый конфликт произошел, когда руководство одного предприятия попыталось разогнать забастовку силой, получив в ответ удар беспримерной жестокости. Вооруженные чем придется, от булыжников до арматуры, рабочие снесли полицейские кордоны, нашли руководство предприятия и забили многих из них до смерти.
Удачный пример вызвал цепную реакцию, и волна протестов с убийствами руководителей пронеслась по всей Сибири. Это привело к тому, что нефть и газ на некоторое время перестали поступать в верхние миры. Именно это и заставило руководителей Гонолулу задуматься о том, чтобы в дальнейшем такие перебои были невозможны.
Армии, как таковой, в мирах не было нигде. Разделенные на миры, которые в свою очередь были поделены на четверти, общества спокойно управлялись небольшими силами полиции. Поводов кормить лишних, ничего не производящих ртов, пока не возникало.
Разделение населения на миры, с выраженным различием по уровню развития, привело к тому, что люди из самого верхнего мира привыкли к мысли, что в нижних мирах живет их обслуга. Фактически, так это и было. Для этого все и задумывалось. Но жители Гонолулу, как руководители, так и рядовые жители, все больше думали, что люди из нижних миров глупые идиоты, принявшие свою судьбу как данность, абсолютно смирившиеся, и даже где-то благодарные за любые подачки, не дающие им умереть от нищеты. Но ничто так не распрямляет извилины, как сытая и беззаботная жизнь.
Конфликт в Сибири должен был стать началом всеобщего Сопротивления существующему строю, с конечной целью уничтожения генераторов, разделивших планету на небольшие «пузыри». Для организации, в которую входил Себастиен, это была проверка готовности к настоящей борьбе.
Так же, как и в мире Себастиена, леса Сибири были полны групп людей разыскиваемых властью. Агенты устанавливали контакты с теми, кто находился в бегах по причине борьбы с властью. Всяческие преступники, насильники и прочие отбросы общества, сколотившие свои банды, понемногу истреблялись новым оружием, дабы не создавать у людей о жителях лесов двоякое мнение.

На подъем, «верблюд» натужно гудел мотором, грозя заглохнуть. Двое проводников повесили автоматы на плечо и уперлись в борт, помогая технике забраться на небольшую высоту. Себ обрадовался сообразительности товарищей. В какой-то миг ему показалось, что «верблюд» может заглохнуть и покатиться назад.
За час группа проводников достигла опушки соснового леса. Разведчики успели проверить лесную чащу на пару сотен метров вглубь, и не заметив опасности, сделали знак фонариком. Себ, маневрируя телегой между деревьями, заехал в лес. Товарищи, привычно нарубили мохнатых еловых лап и прикрыли ими «верблюда». Оставалось дождаться сибиряков, для которых предназначался груз.
Пока было время, Себастиен предался привычному занятию, собиранию грибов.
— А ты не боишься отравиться? — Спросил Три Дробь Второй. — Я слышал, среди них бывают ядовитые?
— Не боюсь, для меня они такие же разные, как для тебя магазин для рабочих и магазин для специалистов.
Три Дробь Два скептически посмотрел на добычу Себа.
— Не переживай, угощу тебя, только после того, как поем сам. — Себа рассмешил скептицизм товарища.
— А вдруг у тебя иммунитет? Мы же жили раздельно?
Вдалеке раздался условный сигнал, крик совы. Три Дробь Два тут же забыл про грибы и приказал всем занять оборону. После того, как разведчики проверили, что никакой опасности не существует, командир отдал им приказ пропустить прибывших.
Шесть бородатых мужиков, одетых в домотканные рубахи, просторные штаны и короткие сапоги вышли на поляну. С собой они привели двух лошадей, запряженных в телеги. Три Дробь Два видимо, уже имел с ними дела и раньше. Он дал команду «отбой» и повесив оружие на плечо, вышел к людям.
— Привет, Иван! — Командир протянул руку бородачу и похлопал его по плечу.
— Привет, Второй! — Иван повторил те же действия.
Командир перездоровался со всеми бородачами по очереди. Остальные члены команды последовали примеру командира, перездоровавшись со всеми.
— Как обстановка? — Спросил Три Дробь Два.
Иван помрачнел.
— Вчера из города пришли известия, что на транспортах привезли солдат и технику. Куда их бросят, никто не знает. Может на нас, в лес, а может на бунтующие заводы? Мы попытаемся узнать куда они направляются и устроим им засады, но наши люди говорят, что солдат прибыло очень много, не меньше тысячи и техника с ними бронированная.
— Да уж, не ожидал я, что так скоро они встрепенутся. Против техники готовьте горючие смеси. Состав я вам давал. Цельтесь в моторный отсек, там вентиляция, провода, уязвимые места. Не вступайте в открытые бои. Они умеют это лучше вас. Только засады. По возможности, захватывайте технику и пленных, чтобы научили вас с ней обращаться.
— Это я понимаю, командир. Если солдатня в лес сунется, то многие из них тут могилу и обретут. Меня люди беспокоят, те, что сейчас бунтуют. Как их защитить? Там семьи, дети.
Три Дробь Два задумался.
— Оттягивайте огонь на себя. Попробуйте договориться с бунтарями, чтобы затихли на время. Пусть сделают вид, что испугались армии. А вы, подлавливайте войска на марше и щипайте их побольнее. Заманите в лес, в конце концов. Никто из нас не вел войн прежде, мы, пока, все теоретики.
Иван покачал головой.
— Давай, показывай, что у вас там?
Себ откинул полог, обнажив плотно уложенное оружие.
— Автоматы и пулеметы сверху. Под ними патроны, гранаты, медикаменты. На большой отряд их двухсот человек хватит.
Иван вынул первый попавшийся автомат из кучи. Покрутил его в руках, отвел затвор, посмотрел в казенник, отпустил затвор и щелкнул курком.
— Мужики перекладывайте оружие. Сотню стволов на одну телегу, сотню на другую.
Товарищи Себа не остались в стороне. Образовав цепочку, оружие быстро перекочевало из «верблюда» в телеги сибиряков. Деревянные телеги скрипели под тяжестью груза.
— С началом боевых действий регулярные поставки оружия могут нарушиться, Иван. — Сказал Три Дробь Два. — Нас будут искать, вычислять, поэтому придется пользоваться схронами. Оружие будем привозить только тогда, когда получиться. Подготовь к следующему разу карту схронов, и обозначь их как-нибудь.
— Хорошо, командир, сделаю. Вы уж нас не бросайте. Мы только и верим, что за нами стоят, поэтому и смелые такие.
— Ты даже не держи в голове такие мысли, Иван. Мы делаем одно дело, и не меньше вас заинтересованы в том, чтобы Сибирь стала свободной. Мы будем действовать по всем фронтам, в каждом мире, пока не доберемся до этих чертовых генераторов.
— Ну, слава богу!
Было заметно, что у Ивана отлегло от души. Взгляд его просиял.
— Тогда, как все закончится, приглашаю в гости.
— Принимаю. — Три Дробь Два пожал руку Ивану.
Сибиряки развернули скрипящие под тяжестью оружия, повозки и отправились вглубь леса. Команда Себа провожала их взглядом еще некоторое время. На душе у Себа, поселилось предчувствие больших перемен. Чувство было отнюдь не праздничное, а тревожное. Шутка ли, они покусились на основы мироздания, пусть и подгнивающие, но еще достаточно крепкие.

Следующая отправка оружия и боеприпасов случилась через месяц. Себастиен действительно работал на линии пайки микросхем, чтобы в случае проверки не показаться подозрительным. Джулия, почти ничего не знала о настоящей работе мужа. Это делалось в ее интересах, на случай провала секретности. О предстоящей транспортировке сообщали непосредственно перед выходом.
В этот день, Себ, как обычно ушел на работу, не подозревая, что ему придется идти в Сибирь. Перед тем, как закрыть дверь, на порог выскочила Джулия и поцеловала Себа в щечку. Ничего особенного, она и раньше так делала, но юноша почувствовал, что Джулия вложила в поцелуй больше чувств.

— Три Дробь Семь и Три Дробь Четырнадцать через полчаса быть готовыми к выходу.
Через полчаса, команда из восьми человек грузилась на катер. Где-то вблизи от границы миров уже стоял рыболовецкий корабль с грузом оружия. Команда натренированными движениями спустила «верблюда» на воду, села сверху и погребла в сторону пелены «тумана». Как только скорость притяжения стала чересчур высокой Три Дробь Два включил генератор поля. Пришлось налечь на весла снова.
Сибирь встретила плохой погодой. Моросил дождь. Грязь под ногами раскисла и тяжеленный «верблюд» совсем не хотел подниматься на склоны. Кроме двух разведчиков, всем остальным пришлось упереться в борта и толкать телегу. Себ и товарищи, время от времени соскальзывали и падали в грязь. Через полчаса утомительной процедуры все члены команды выглядели как поросята.
— Привал. — Выдохнул обессилевший Три Дробь Два. — Не глуши, пусть тарабанит, а то заглохнет, на своем горбу тащить придется.
Командир от дождя залез под телегу, вынул сигарету и глубоко затянулся. Себ отпустил курок дросселя, и поставил «верблюда» на «ручник» при помощи башмаков. Четверо членов команды держали оборону, а у Себа выдалась свободная минута.
— Мы сегодня передаем груз или прячем в схроне? — Спросил Себ командира.
— Договаривались передать, но в договоренное время никто на связь из сибиряков не вышел, поэтому, ждем два часа, а потом прячем, если никто не явиться.
— Война началась? — Спросил Себ.
Три Дробь Два утвердительно кивнул головой.
— Впервые за триста лет.
— Как думаешь, мы победим?
— Конечно, это же неизбежно, все меняется, система себя не оправдывает. Если не сейчас, то через некоторое время она развалится сама.
— Может, стоило подождать?
— Вряд ли. Когда все рухнет, крови будет еще больше.
Разговор прервали звуки далекой стрельбы. Учитывая, что шел дождь и стреляли в лесу, звук мог скрадываться, и быть намного ближе, чем казался. Себ схватился за автомат, направив его ствол в сторону леса. Три Дробь Два вызвал по рации разведчиков.
— Три Дробь Четырнадцать, что за стрельба?
Рация промолчала с полминуты, а потом в нее раздался голос разведчика.
— Уходите, здесь засада, мы их задержим, меня ранили в ногу, Три Дробь Шестой кажется, убит. Уходите быстрее!
В рацию ворвались звуки близкой стрельбы, через мгновение донесшиеся до слуха звуковыми волнами.
— Уходим! — Крикнул командир. — Вы двое, следуете за нами на расстоянии пятидесяти метров, прикрываете тыл.
Себ развернул «верблюда». Товарищи, не задействованные в прикрытии, тоже помогали тяжелой телеге быстрее двигаться в сторону тумана. Скоро должна была начаться сила притяжения, и «верблюд» должен стать резвее.
Три Дробь Два постоянно оглядывался, опасаясь увидеть погоню. Она появилась, совсем не позади, как ее ожидали, а с левого фланга. Пули ударили в телегу, в грязь рядом с людьми. Себ, некоторое время не мог понять, что за шлепки в грязь он наблюдает, пока под его ботинок не влетела пуля. Нога подпрыгнула из-за ударной волны, Себ потерял равновесие и упал. Рядом подлетали фонтанчики грязи, забрызгивая его лицо и одежду. Перед ним упал, как подкошенный Три Дробь Восьмой. Через его одежду с пузырями выходила кровь. Товарищ выкатывал глаза из орбит, и смотрел на Себа, словно просил помощи.
Юноше ничего не оставалось, как схватить товарища за одежду и попытаться закинуть его в «верблюда». Телега отъехала от места падения Себа метров на пятнадцать. Она двигалась на холостом ходу и должна была заглохнуть на первом же подъеме. Себ схватил Три Дробь Шестого за воротник и потянул его к «верблюду». Опомнившиеся от внезапной атаки, товарищи открыли ответный огонь, из-за чего шлепки рядом с Себом стали случаться гораздо реже.
Тяжелого Три Дробь Шестого удалось забросить с трудом. Находясь в сознании, тот помог Себу подтянуться через борт. Рана была сквозной. Из спины товарища также пузырилась кровь. Под свистом отрикошетивших от груза пуль, Себ сделал перевязку товарищу, после чего поставил «верблюда» на ручник.
К противнику, кажется, подошла подмога. Огонь с их стороны стал намного интенсивнее и не позволял товарищам Себа нормально отстреливаться. Свой автомат Себ потерял, когда упал. Но в «верблюде» находилось две тонны оружия. Себ откинул полог и вынул первое, что попалось ему под руку. Им оказался пулемет, с оптикой и барабанным питанием. Юноша примкнул один барабан к оружию, с собой взял еще парочку и спрыгнул под телегу, спрятавшись за колесом.
Слабый по кратности прицел, был задуман не как прибор для снайперской стрельбы, а облегчал обнаружение стрелков противника. Созданный инженерами из верхних миров, прицел имел элемент питания, позволявший реализовать в нем не только оптические свойства. Прицел подсвечивал вспышки выстрелов, и немного осветлял картинку. Себ заметил огромную разницу, которую он видел вооруженным и невооруженным взглядом.
Бойцы противника, одетые в пятнистый камуфляж, находясь на расстоянии примерно двухсот метров, согласно показаниям встроенного в прицел дальномера, расстреливали его товарищей, находясь в недосягаемости из-за плохих условий видимости. Оружие противника было немного совершеннее тех автоматов, что тайно производили в Валгалле.
Себ прицелился в бойца, бесстрашно ведущего огонь с колена. Картинка в прицеле задергалась. Юноша послал несколько коротких очередей в сторону очень смелого противника. Пули настигли цель. Солдат упал и задергал ногами. Противник притих выискивая источник опасного огня.
Себ увидел, что один из врагов вооружен длинноствольной винтовкой. Можно было не сомневаться, что и оптика на ней будет мощной. У бойца видна была только голова, наполовину прикрытая оружием. Это противника требовалось уничтожить в первую очередь.
Себ переключил оружие на одиночный огонь. По показаниям дальномера выставил прицел с учетом баллистики, и выстрелил. Пуля ударила в приклад и подлетела огненным шаром вверх. Бойца сдуло с позиции, вместе с оружием. Себ переключился на остальных противников, еще не понявших, что по ним открыли прицельный огонь.
Себа вычислили, и по «верблюду» открылся шквальный огонь. Через минуту, колесо, за которым он прятался, превратилось в резиновые лохмотья. К счастью, его там уже не было. Как только юноша понял, что его позиция раскрыта, он спрятался за небольшим бугорком, надежно защищавшим его от вражеских пуль.
Товарищи Себа, понявшие, что тот отвлек огонь на себя, решились на маневр. Командир и Три Дробь Пять попытались обойти противника с фланга. Оставшиеся на месте товарищи, открыли заградительный огонь, не позволяя противнику достойно ответить. Себ воспользовался заминкой и выполз справа от бугра. Он успел сделать пару выстрелов, когда рядом с ним подлетел огромный фонтан раскисшей грязи, заляпав все лицо. Противник, с огромным калибром немного поторопился. Себ снова спрятался за бугор. Он понял, что задел самолюбие того парня с большой винтовкой и стал его добычей. Теперь он не даст высунуться ему из-за бугра.
В порыве злости, Себ поднял оружие над поверхность и сделал несколько длинных очередей в сторону противника. Тут же прилетела пуля, выбившая оружие из рук юноши. Себ опомнился, сползал за пулеметом, и рассмотрел его на предмет повреждений. Пуля в оружие не попала. В районе сошек и ствола пулемет был в грязи. Наверное, большой калибр воткнулся в землю рядом с сошками?
Себ хлопнул себя по щекам, чтобы в голову быстрее пришла какая-нибудь светлая мысль. Встряска натолкнула его на идею обмануть вражеского стрелка какой-нибудь хитростью. Нужно было отвлечь его внимание. Себ осмотрел себя, пытаясь придумать из имеющегося на нем какую-нибудь хитрость. В голову ему пришла идея сделать «куклу». На ремне, постоянно хлопая черенком по заднице, висела саперная лопатка. Она была только у Себастиена, на случай, если «верблюд» где-нибудь попадет в ямку или наоборот, нарвется на кочку. Юноша снял лопату и одел сверху на нее свою кепку. Издалека, могло сойти за голову.
Затем, он снял с себя ремень, вынул шнурки из ботинок и соединил их между собой. Получилась веревка длиной метра три. Выкопал небольшую ямку. Затянул ремень вокруг черенка лопаты, под самым штыком, вставил лопату под углом, чтобы не торчала над поверхностью, надел на нее кепку и присыпал черенок землей. Обратный конец веревки, Себ соединил с ботинком. Отполз на сколько позволяла длина. Хватило, как раз, чтобы высунуться из-за бугра.
Себ потянул ногой за веревку. Лопата стала приподниматься. Себ немного продвинулся вперед. Потянул ногой еще, пока лопатка не замерла в вертикальном положении. Над бугром должна была выглядывать только кепка. Себ протолкнул пулемет вперед и занял удобную позицию. В прицеле мелькали вспышки выстрелов, но это были выстрелы обычного оружия.
Вдруг, вне панорамы прицела мелькнул отсвет мощной вспышки. Энергия тяжелой пули выбила лопату из ямки и отбросила в сторону. Нога Себастиена дернулась, самодельная веревка не выдержала и порвалась. Себ повел прицелом в сторону и увидел противника рассматривающего результат своего выстрела. Себ слился с оружием. Он почувствовал, как боек ударил в капсюль, поджигая порох, и пуля, разгоняемая пороховыми газами, вылетела из ствола.
Противник дернул головой и уронил ее на свое могучее оружие. Себ с трудом расцепил пальцы вокруг рукоятки. Кратковременная мобилизация отняла много сил. Он выдохнул, утер со лба пот, переставил переключатель на автоматический огонь и принялся щедро отвешивать люлей противнику.
Тем временем, командир и Три Дробь Пять удачно обошли противника с флангов на бросок ручной гранаты. Четыре разрыва, да еще и участившаяся стрельба совершенно деморализовали противника. Он выбросили белый флаг.
Итогом боя стала потеря Три Дробь Шестого с нашей стороны. Его рана, проделанная пулей того самого снайпера не оставила шансов на жизнь товарищу Себа. Двое были легко ранены. Со стороны противника было трое убитых и трое раненых, и еще восемь человек сдавшихся.
Товарищи Себа и враги с любопытством рассматривали друг друга. Себу хотелось завязать разговор с кем-нибудь из пленных, но Три Дробь Два жестко остановил его попытки.
— На вот, держи свой трофей, заслужил.
Командир передал Себу длинноствольную однозарядную винтовку с большим прицелом.
— Какая красавица, владей.
Себ взял в руки тяжелое оружие. Ему стало не по себе от той мысли, что кто-то из этого оружия, совсем недавно, искал в прицеле его голову. Юношу передернуло.
— Возьми, Три Дробь Пятого, проверьте повреждения «верблюда», и почините, что сможете.

Борт «верблюда» повернутый в сторону противника был часто пробит пулями. Себ с товарищем принялись вынимать оружие, принявшее на себя удар, в одну сторону, а целое оставляли в телеге. Поврежденного оружия было не так много, как могло показаться. Пули часто рикошетили от первых стволов, улетая вверх, или застревая в железе. Топливный бак оказался не тронут, как и сам мотор, надежно защищенный рядами автоматов и пулеметов.
— Смотри. — В голосе Три Дробь Пять послышался испуг.
Себ перелез по рядам оружия, чтобы посмотреть то, что так напугало товарища. Генератор поля был дважды прострелен снизу, срикошетившими от земли, пулями.
— Кажется, нам придется здесь задержаться.
Себ вдруг вспомнил поцелуй Джулии. Ее женская интуиция как-то почувствовала, что ситуация пойдет не штатно и муж не вернется домой в срок. В голове прокрутились все возможные варианты развития событий. Наиболее вероятно, что скоро за ними отправят спасательную экспедицию.
— А это починить нельзя? — Спросил Себ у товарища намного лучше разбиравшегося во всяких приборах.
— Если повреждена начинка, то нет. Генераторы делают не в Валгалле, технологии совсем другие, у нас таких нет.
Себ сел на край борта. Выходит, придется ждать аварийную команду.
— Пойду, командира обрадую. — Три Дробь Пять спрыгнул на землю.
Себ увидел как командир вскочил на ноги, после того, как Три Дробь Пятый рассказал о генераторе. По его встревоженному лицу можно было понять, что проблема гораздо серьезнее, чем могло показаться. Три Дробь Два перемахнул через борт и взял генератор в руки. С минуту он смотрел на два рваных отверстия, проводил пальцем по краям, пытался заглянуть через них в поврежденное нутро прибора. Наконец, он созрел.
— Помоги мне. — Попросил командир Себа и протянул ему через борт генератор поля. — Отойдем подальше, проверим.
Себ и командир взялись за увесистый прибор с двух сторон и понесли его, подальше от остальных.
— Я не физик, и до конца не представляю, как работает эта штука, но на моей памяти был случай, когда один прибор уничтожил всю группу. Он ведь искривляет пространство и время, а это чревато тем, что может отправить твою голову в прошлое, ногу в будущее, а задницу выбросить на орбиту.
— Жутко. — Себ представил, каково это, разлететься в разные стороны.
Радиус действия поля составлял около семи метров. Три Дробь Два посчитал, что сто метров будет безопасной дистанцией. Чтобы провернуть флажок включения прибора в работу придумали сделать рычаг из палки, в которую следовало попасть со ста метров.
— Я понял, что ты у нас меткий стрелок, тебе и стрелять. — Приказал Себу командир.
Генератор был установлен в ямке, чтобы снова не сделать в нем дыру. Наружу торчала палка. Для пущей заметности на ней развевался кусок бинта. Себ прицелился и выстрелил.
— Недолет. — Сказал командир. — Бери выше.
Себ выстрелил и снова промахнулся.
— Чего, после боя, руки трясутся? — Хмыкнул Три Дробь Два.
— Есть немного. — Сознался Себастиен, которого немного потрясывало от адреналиновой передозировки.
Себ несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Прицелился и выстрелил. Палка с бинтом исчезла из поля зрения.
— Попал! — Командир вскочил на ноги.
Секунду ничего не происходило, потом раздался оглушительный свист, над местом, где находился генератор, поднялось голубое сияние, подсвечиваемое отдельными вспышками, а потом раздался мощный взрыв, оглушивший даже с такого расстояния. Командир, упавший на землю во время взрыва, сел на сырую землю, стряхнув с себя комья прилетевшей земли. Он зло посмотрел на пленных.
— Вот и застряли мы тут, неизвестно на сколько.
Пленные почувствовали, что для них появилась угроза расправы и виновато опустили головы.
— Так, Три Дробь Пять и Три Дробь Восемь, берите одного пленного и разведайте дорогу в лес. Объясните ему, что товарищи его будут в заложниках, и если что, нам придется убить их. Ты, Три Дробь Седьмой, поворачивай «верблюда» снова в лес, как-нибудь дотолкаем его и на драных колесах. Помощники у нас теперь есть. — Он кивнул в сторону пленных.
Двое товарищей Себа, прихватив пленного, отправились в сторону леса. Командир, пинками поднял остальных пленных и заставил их толкать «верблюда». Надо сказать, что польза от них была. Под страхом смерти, люди старались не халтурить и отрабатывали на полную.
Вскоре, из пелены моросящего дождя показался лес. Три Дробь Пять махал рукой привлекая внимание. «Верблюд» вломился в лес, ломая молодую поросль. На поляне лежали два убитых разведчика.
— Этот говорит… — Три Дробь Восемь кивнул на пленного, показывавшего дорогу, — что они знали, что мы здесь появимся, поэтому организовали засаду. Только они не рассчитывали на сопротивление, хотели по-легкому нас взять.
— Вы наверно думали, что одни вояки такие? — Обратился командир к пленным. — А за что вы воюете?
Пленные молчали.
— Ладно, не мое дело задавать глобальные вопросы. Скажите, какая была договоренность у вас с командованием насчет того, что вы не вернетесь. Подмогу обещали? И что стало с теми, кто должен был явиться сюда вместо вас?
Командир подошел к военному, имевшему знаки отличия на погонах иные, чем у остальных, приняв его за старшего. Военный недолго выдерживал взгляд Три Дробь Второго. Он опустил голову.
— Мы поддерживаем связь по рации, и обязаны выходить на связь каждые два часа.
— Когда ты выходил последний раз? — Спросил командир.
— Перед тем, как мы заметили ваших бойцов.
— То есть прошло больше двух часов.
Пленный посмотрел на часы.
— Два с половиной.
— Бери рацию и докладывай, что никто не приехал, и все тихо.
Три Дробь Два приставил ствол автомата к голове командира.
— Это подразделение Дельта, у нас без изменений. Груз не появлялся.
— Принято. Почему не вышли на связь вовремя?
— На рации сел аккумулятор. Конец связи.
— Конец связи.
— Поверили? — С сомнением спросил Три Дробь Второй. — Как поступят твои, если перестанете выходить на связь?
— Вертолет вышлют, с десантом.
— Сюда?
— Да.
— Вертолет вооружен?
— Да, два пулемета по бортам и несколько неуправляемых ракет.
Командир задумался, прикидывая шансы справиться его новобранцам с мощным противником.
— Так, мы хороним своего товарища, вы своих, и уходим в лес.
Грязь, так и норовила скатиться назад, в яму. Размокший глинозем прилипал к поверхности лопаты, усложняя и без того нелегкий процесс выкапывания могилы. Наконец, тело Три Дробь Шестого плюхнулось на дно. Командир произнес вслух небольшую речь, смысл которой сводился к тому, что жертва товарища была ненапрасной и обязательно будет отомщена. Пленные тоже похоронили своих товарищей.
Три Дробь Два распорядился запастись вооружением, взятому из «верблюда» запастись по максимуму, а остальное отправить в «туман». Себ выбрал себе пулемет, который помог ему решить исход боя. Набрал в рюкзак патронов под него и еще два барабана. Остальные бойцы из его команды добрали себе боеприпасов, до максимального веса, оставшись верные своему оружию.
Три Дробь Второй придал Себу в помощники Три Дробь Пятого.
— Как только поймете, что «верблюд» пойдет дальше сам, бросайте его и возвращайтесь.
Вечерело. Морось остановилась, но вместо нее на землю лег плотный туман. Себ ориентировался по стеблям растений, выбирая направление в сторону «тумана». Прострелянная «разлохмаченная» покрышка обрела лучшие сцепные свойства и тянула на подъем весь груз. Вскоре, поле стало само вытягивать телегу.
— Еще метров сто и бросаем. — Сказал товарищу Себастиен.
— Угу. — Согласился тот.
Позади, послышался странный гул. Ритмичный и мощный. Себ и Три Дробь Пять переглянулись. Гул усиливался и ослабевал, как-будто его источник двигался по кругу, то приближаясь, то удаляясь. Потом раздалось несколько взрывов. Земля под ногами вздрогнула, разойдясь волнами в свежих лужицах.
— Надо возвращаться, товарищи в беде! — Три Дробь Пятый собрался бежать назад.
Себ поймал его за руку.
— Постой, слышишь, там техника? Нам нечего ей противопоставить.
Раздались еще несколько взрывов, за которыми последовал частый автоматический огонь.
— Ну, как же! Им нужна наша помощь! Они же все погибнут! — Причитал товарищ Себа, порываясь вернуться.
— Вот именно, так же, как и ты. С мертвого тебя много пользы не будет.
— Это…, это же предательство.
— Предательство — это перейти на сторону врага, а избежать глупой и героической смерти, это результат ясной работы ума в сложных условиях.
Три Дробь Пятый был не способен внимать. Чувство товарищеской взаимовыручки полностью застило в нем все остальные чувства. Тем временем, взрывы и стрельба пошли на убыль. Спустя пятнадцать минут боя наступила тишина, которую прервала пара одиночных выстрелов.
Себ заглушил двигатель «верблюда». Тишина ударила по ушам. Стало жутко оттого, что вокруг все замерло. Себ физически ощущал, как враг пытается разглядеть их в тумане. Телега, влекомая силой притяжения, скользила по грязи даже с выключенным двигателем, пока одно из колес, не попало в ямку.
Себ, забрался в телегу, чувствуя, как неестественно легко дался ему этот процесс. Он решил, если враг появится из тумана, то жизнь свою он продаст, как можно дороже. Три Дробь Пятый вел себя не совсем адекватно. Его глаза стали какими-то стеклянными, он постоянно бубнил под нос, про то, что надо было бежать на подмогу. Себ не выдержал и слегка тюкнул товарища прикладом по голове. Три Дробь Пять схватился за ушибленное место.
— Ты чего? Зачем, больно же?
— Ты чего бубнишь, как чокнутый. Я подумал, что ты с катушек слетел, вот и проверил. Давай, помолчим немного. Хочешь, залазь ко мне. Если нас обнаружат, мы хоть в патронах недостатка иметь не будем.
— Нет, я лучше под «верблюда» лягу. Тут спокойнее. Дай мне патронов.
Себ обрадовался, что его товарищ, хоть и обиделся немного, но пришел в себя.
— Держи. — Себ бросил на землю жестяной ящик с патронами.
Тишина, усиливаемая туманом, буквально давила на сознание. Себ направлял прицел пулемета на любой звук, пытаясь разглядеть через оптику подкрадывающегося врага. Звуки, скорее всего, принадлежали природе. Иногда, казалось, что слышатся голоса, причем так отчетливо, что можно было понять отдельные слова. Но и это скорее всего, были слуховые галлюцинации, вызванные напряженным вслушиванием.
Нервы Три Дробь Пятого снова стали сдавать. Из под «верблюда» послышались новые причитания, про то, что пора бежать отсюда.
— Куда ты собрался? — Себ перевесился через борт, чтобы посмотреть на товарища.
Глаза у последнего бегали, с губ слетали обрывки фраз.
— Заткнись уже. — Прошипел Себ. — Сдашь нас своим бормотанием.
— А? — Три Дробь Пять поднял глаза на Себастиена. — Уходить надо, найдут нас, найдут…, и убьют. А я еще молодой, жениться хочу…, а тут нас найдут. Бежать надо, бежать…, в лес, там никто не найдет, пересидеть, переждать, пока подмога не придет.
Три Дробь Пять говорил быстро, отрывисто, в глазах не было и намека на здравомыслие. Себ решил снова съездить прикладом по голове товарища, но тот увернулся, как то по-собачьи, и у Себа больше не поднялась рука на него. Три Дробь Пять спрятался под телегу, бросил оружие, обхватил руками ноги и принялся раскачиваться и бубнить. Он был в полном трансе.
Себ был уверен, что все ребята из его команды погибли. Остались только они двое. Командир ничего не успел рассказать о том, что было предусмотрено на случай провала операции. Сколько времени их будут ждать? Будет ли спасательная операция? На душе было тягостно и бормотание под телегой только усиливало тоску.
Снова стал накрапывать дождь. Одежда, только начавшая просыхать изнутри, снова стала намокать. Себастиен проверил несколько ящиков с грузом. Он помнил, что в каком-то из них была непромокаемая одежда. Так и оказалось. В зеленом ящике, похожем на тот, в котором лежали автоматы, лежали свернутые плащи. На небольшой бирке значилось, что это термоизоляционный плащ. Для Себа, эта надпись не помогла разобраться в точном предназначении плаща, но вид у него был вполне влагоустойчивый. Себ накрылся им. Капли забарабанили по плотному материалу.
Себу под плащом стало тепло, а мерный стук капель стал настолько гипнотизирующим, что через некоторое время юноша понял, что сон окончательно его поборол. Юноша решил не бороться с ним, а сдаться ему на некоторое время.
Разбудил его звук выстрела. Не совсем рядом, но достаточно отчетливый. Потом раздались еще несколько очередей из автоматического оружия. Три Дробь Пять заговорил громче.
— Нас нашли, это за нами идут, нас убьют. Бежать надо, в лес, в лес, там безопасно.
— Заткнись, придурок! Это я тебя сейчас пристрелю! — Себ не удержался.
Три Дробь Пятого колотило. Руки его гуляли, как у алкоголика после трехнедельного запоя, губы тряслись. Взгляд блуждал по сторонам, абсолютно бесцельно.
Снова раздался выстрел, и словно ответ на него, несколько автоматических очередей. Три Дробь Пять вскочил и побежал.
— Стой, болван. — Себ не стал кричать ему вслед.
Товарищ скрылся в тумане. Минут пять было тихо, а потом раздалась стрельба. Себ опустил голову на борт телеги. Нужно было что-то делать. В первую очередь позаботиться о том, чтобы выжить. Себа позабавила ситуация. Она напомнила ему ту, что случилась с Орликом. С той разницей, что у Орлика было немного больше времени, перед тем, как его решили убить.
Как бы поступил Орлик в этой ситуации? Вариант собственной гибели он рассмотрел бы, как самый последний. Стало быть, нужно выжить любой ценой, и выполнить условие, что оружие не попадет к врагу. Оружие было уликой, и могло помочь врагу распутать всю цепочку заговора.
Себастиен, еще раз переворошил груз, пытаясь найти, что-нибудь нужное для себя. На глаза ему попалась аптечка первой помощи. Ее он кинул в вещмешок. Добавил еще патронов к пулемету. Нашел в одном из ящиков странную толстую трубку. Надпись на коробке гласила, что это приспособление для бесшумной стрельбы. Себ свинтил со своего ствола дульный тормоз и прикрутил на него приспособление для бесшумной стрельбы. Выглядела конструкция странно, но если она работала, то в деле очень могла пригодиться. Себ не стал ее снимать.
Ничего нужного больше не нашлось. Себастиен слез с «верблюда». Вокруг по-прежнему было тихо, но юноша знал, что в тишине скрывается смерть. Он вставил рычаг стартера в отверстие и провернул. Мотор ожил на пару оборотов и сдох. Страх того, что враги услышали звук мотора, придал ускорения действиям юноши. Себ крутил стартер не отпуская пока мотор, действительно не ожил и не вышел на постоянные обороты. «Верблюд», проворачивая колеса в скользкой грязи, медленно пополз. Себ откорректировал курс телеги, отпустил ее и побежал вдоль воображаемой границы «тумана».
Ноги шлепали по грязи, попадали в лужи. Плохо закрепленный пулемет бил прикладом по ногам. Но останавливаться было нельзя. Себ решил бежать до тех пор, пока окончательно не стемнеет. Ночь дарила ему уверенность, что ночью он сможет спрятаться в лесу гораздо лучше, чем днем.
Через час бега, сильно измотавшись, и промокнув больше от своего пота, чем от дождя, Себ остановился. Грудь ходила ходуном, ноги тряслись после перенесенных нагрузок. Себ снял плащ с плеч, чтобы тело немного остыло на прохладном воздухе. Издалека донесся тот самый звук техники. Он приближался. Юноша рефлекторно запахнулся плащом с головой и присел, выставив пулемет наружу. Звук был рядом, чувствовалась мощь его двигателей, колеблющая воздух.
Некоторое время казалось, что звук раздается где-то над головой, но затем он стал удаляться. Себ не решился продолжать движение до тех пор, пока звук совсем не затих. По тому, как ослабло действие поля, Себ решил, что он отклонился от параллельного с границей барьера, движения. Юноша взял перпендикулярно вправо.
С каждым шагом, движение ему давалось все легче. Он почувствовал, что в прыжке может преодолевать несколько метров за раз. Пора было и остановиться. Дождь, собираемый в лужи, самостоятельно тек в сторону барьера. А там, где воде не хватало сил подняться, зеркало лужи было сильно искривлено в одну сторону. Себ остановился, что далось ему с трудом. Чтобы идти параллельно границе поля, требовалось отклоняться от вертикальной оси, как при сильном ветре. Ноги так и норовили поскользнуться. О беге, в таком положении можно было и не задумываться. Без ориентиров, можно было быстро приблизиться к границе поля на опасное расстояние, за которым сила притяжения не даст шансов вырваться.
Борьба с притяжением и раскисшая грязь под ногами отняли все силы. Тьма все же опустилась на землю, и Себастиен постепенно стал отклоняться в сторону леса. С приходом ночи, рассеялся туман. На небе высыпали звезды. Лес был рядом, и юноше хотелось быстрее миновать открытое пространство. Прицел пулемета позволял видеть немного яснее, чем невооруженным глазом. Себ постоянно вскидывал пулемет, чтобы осмотреться. Но ничего подозрительного не наблюдалось.
Лес встретил сырыми ветками и сильным запахом прелой листвы. Юноша углубился в лес на километр. Нашел удобный сухой ночлег, под корнями упавшей сосны. Не прошло и минуты, как Себ провалился в сон, накрывшись плащом. Сил не было на то, чтобы проанализировать критическую ситуацию. Сон пересилил все переживания.
Под утро, под плащ стали пробираться холодные щупальца утренней свежести. Себ попытался подоткнуть под себя плащ, чтобы не сквозило. Он открыл глаза и замер. Перед ним, метрах в двух, стояла огромная кабаниха с кабанятами. Когда взгляд Себа встретился со взглядом животного, кабаниха хрюкнула. Юноша воспринял это, как вопрос, означающий: «Какого ты устроился на нашем месте?». Кабаниха была крупной, и представляла угрозу. Она задергала пятачком, вдыхая запах юноши, чтобы понять, насколько он опасен. Себ высунул ствол из-под плаща. Наверняка, запах пороха ей знаком. Кабаниха еще раз недовольно хрюкнула и подтвердив предположения юноши, ретировалась, не сводя глаз с Себа. Её поросята, забавно подняв мордахи вверх, захрюкали, как будто спрашивали мать, по какой причине они уходят.
Мамаша развернулась и побежала в лес. За ней, построившись в одну линию, бежали ее поросята, полосатые, как бурундуки. Себ облегченно выдохнул. Сна уже не было. Впервые, с того момента, как на них напали, он почувствовал голод. Себ удивился, что за весь вчерашний день, ему даже на ум не пришло перекусить. Юноша поднялся, открыл вещмешок, и достал банку консервов. Была мысль разогреть ее на костре, но голод был настолько силен, что юноша решил съесть их холодными.
Едва он открыл банку, как раздался знакомый звук приближающейся техники. Звук стремительно приближался. Как-то по детски, когда от всех проблем можно укрыться одеялом, Себ накрылся плащом и замер. Звук прошел над головой, сотрясая воздух. Вскоре он удалился и стал почти не слышен. Себ, наконец, догадался, что звук принадлежал летательному аппарату. Похоже, что война с местным населением ведется при помощи совсем не симметричных средств. Неудивительно, что их ждала засада. Технологии, которые имелись у Гонолулу, были намного совершеннее той солянки оружия, которую собирали для сибиряков товарищи Себа.
Юноша позавтракал. Когда чувство голода отпустило его, пришли мысли о том, что делать дальше. Себастиен решил, что нужно примкнуть к какому-нибудь отряду из местного сопротивления. Должен же был остаться еще кто-то? А дальше, действовать по обстоятельствам. Наверняка, из Валгаллы в ближайшее время не стоит ждать помощи. Им лучше некоторое время не проявлять активности, потому что службы безопасности будут искать поставщиков оружия. Больше всего ему не хотелось, чтобы из-за этого спецслужбы вышли на Джулию. Себу пришла мысль, что нужно было обговорить ранее с Орликом способ эвакуации Джулии в нижний мир, на случай опасности. Сейчас, ему было бы гораздо спокойнее от мысли, что Джулия в безопасности.
Густая сибирская тайга изобиловала съедобными дарами природы. Грибы, ягоды, орехи встречались с частой периодичностью. Себ набил орехами карманы, на всякий случай. Представляя себе Сибирь примерно так же, как была устроена его четверть, юноша предположил, что лес вскоре может смениться степью, а там с подножным кормом будет гораздо сложнее. Хотя, на первое время, Себ не планировал показываться на открытой местности.
К полудню, в аромат лесного воздуха стал примешиваться запах водоема. Меж стволов мачтовых сосен стали чаще мелькать осторожные олени. На тропинках все отчетливее попадались следы диких животных. Вскоре, Себастиен вышел на берег лесного озера. Оно было огромным. Противоположного берега не было видно, а ширина берега составляла не меньше километра. В южной четверти таких озер не было. На берег накатывались волны. Они были гораздо меньше, чем морские волны в Валгалле, но все-таки они были.
Прежде, чем выйти на берег, Себ некоторое время просидел в прибрежных зарослях, наблюдая за озером в прицел. Только пара оленей, да семейка кабанов пришли на водопой за это время. У юноши появилась мысль, пойти вдоль берега озера. Не мог такой большой водоем остаться без рыбачьего поселка, в котором можно было бы разузнать о ситуации в округе.
— Руки вверх. — Донеслось из-за спины.
Себ вздрогнул от неожиданности. Ему хватило доли секунды осознать свое незавидное стратегическое положение. Юноша отбросил пулемет в сторону, поднял руки вверх и медленно развернулся. Трое бородачей держали его на прицеле автоматных стволов.
— Эй, пацан, а я тебя знаю. — Один из бородачей опустил оружие и подошел к Себастиену ближе. — Ты же из каравана?
Себ пригляделся к бородатому мужчине. Вообще, бороды делали их одинаковыми, но лицо все равно показалось знакомым.
— Иван? — Осторожно спросил Себ.
— Ну, точно, из каравана. Опустите оружие, мужики, это свой.
Его товарищи опустили оружие.
С одной стороны Себ обрадовался, что попал к тем людям, которые были на его стороне, с другой, его захлестнула обида, что они не смогли встретить караван, и теперь все его товарищи мертвы.
— Почему вы не встретили нас? Все погибли, я один смог убежать. Люди погибли, оружие пришлось уничтожить.
— Да, слышали мы, а что могли поделать. Парень, ты не представляешь, что здесь творится. С вашего последнего появления все изменилось. Бери свое оружие, пойдем, по дороге расскажу.
Себ поднял пулемет за ремень и забросил его на плечо.
— Куда мы пойдем?
— В лагерь, под водопадом.
Троица и Себ пошли вдоль озера. Юноша заметил на спине каждого мужчины странные, сплетенные из веток, конструкции.
— Это зачем? — Поинтересовался он.
— Затем, что нас видят сверху, с ветролетов. Видал такие? — Вставил реплику один из бородачей.
— Вертолет. — Поправил Себ. — Прямо через деревья видят?
— Да, наших в первые дни полегло много. Вертолеты налетели и постреляли нас всех, кого в лагере, кого на марше. Мы сразу смекнули, что у них техника передовая. Поначалу, стали разбиваться на мелкие группы, чтобы всех разом не постреляли, а потом, взяли пленного. Он-то нам и рассказал, что видят нас как-то по теплу тела. Вот мы и придумали такие штуки. — Иван тронул рукой плетеные щиты на спине товарища. — Между прутьями древесные опилки, смешанные с коровьим кизяком, для клейкости.
Себ снова нашел бирку на плаще и прочитал на ней надпись. Его осенила догадка, что плащ скрыл его от вертолета, который утром пролетал над ним, а так же когда юноша пытался затеряться в тумане. Наивный, он думал, что его просто не видно из-за тумана. Себ пожалел, что не бросил несколько таких плащей в вещмешок. Плащ был намного удобнее, чем неуклюжая плетеная конструкция на спине.
— А связь с нашим руководством есть? — Спросил с надеждой Себ.
— Со связью, как раз туго. Рации не работают. Один треск стоит в них. Мы пытались отговорить вас от доставки груза, но, не получилось. Попытались пробиться, но куда там, даже близко не дали подойти. Потеряли четверых и отошли.
— Как они узнали, что мы именно там выйдем? — Удивился Себ.
— Не знаю. У них такие возможности, что я не удивлюсь, если они слышали все, о чем мы говорили по рации.
Себ кивнул головой, согласившись. Ясно, что противник подготовился к войне гораздо основательнее, и возникшее в голове предположение насчет предательства кого-то из сибиряков, отодвинулось на второй план.
— Но мы тоже не лыком шиты. Один ветролет сбили на подлете, когда он солдат выбрасывал. Мотор подожгли ему, он и рухнул на землю. Взрыв был… — Товарищ Ивана вытаращил глаза, чтобы передать масштаб взрыва и развел руки в стороны, — Что все кто был рядом, оглохли, да, на три дня.
— Контузия. — Пояснил Иван. — Пока это единственная наша победа над вертолетами, но живую силу мы косим успешно.
Группа отклонилась от озера в сторону. Пройдя с километр, Иван остановился и заухал филином. Ему ответили.
— Иди за мной. — Приказал Иван Себастиену. — Тут ловушки кругом, провалишься наткнешься на шипы.
Каким-то ведомым только ему чутьем, Иван повел группу зигзагами. Себ присматривался к лесному покрову, чтобы заметить, где его касалась рука человека. Только привыкший к этому взгляд, смог отличить те места, где хвоя или листва лежали не совсем естественно. Человек же, впервые попавший в лес, вряд ли сможет заметить, что под сосной лежит слишком много листьев от другого дерева.
Иван остановился. Рядом с группой, словно из-под земли, возник человек с оружием. Накидка, закрывавшая его с головы до ног, была сделана полностью из пожелтевшей хвои. Человек мог просто лечь на землю, чтобы слиться с окружающим пейзажем. Человек кивнул на Себастиена.
— Это свой, из той группы, что возила нам оружие. Один остался. — Пояснил Иван.
Себа обсмотрели с головы до ног. Юноша почувствовал, что человек, остановивший их не один, и откуда-то на него смотрят еще. Себ покрутил головой и заметил тонкую щель в листве. Как только он сфокусировался на ней, щель исчезла. Себ улыбнулся.
Часовой, не решаясь единолично принять на себя груз ответственности, по пропуску незнакомца, прокричал птицей. Через пару минут пришли трое. Один их них выделялся тем, что не носил бороды.
— Кто такой? — Спросил он у Себастиена с ходу.
— Три Дробь Семь, из группы по доставке оружия, управлял «верблюдом»
— Новенький. — Догадался человек.
— Да, второй поход.
Человек без бороды отвел Ивана в сторону и пообщался с ним вполголоса. Себ не слышал, о чем шла речь. Когда они вернулись, человек продолжил расспрашивать.
— Как тебе удалось убежать одному, когда все товарищи погибли?
— Командир приказал мне отогнать «верблюда» к барьеру, чтобы лишить врага оружия и доказательств нашей причастности к поставкам. Пока я этим занимался их там накрыли в лесу, как я теперь понимаю, вертолетом.
— А тебя нет?
— Я был близко к барьеру и вертолет, наверное, не мог подлететь ко мне из-за силы притяжения. Это я могу упираться ногами в землю, а ему там, в воздухе зацепиться нечем. К тому же, на «верблюде» был такой плащ, который я одел, чтобы не промокнуть. Оказалось, что он не только непромокаемый, но и закрывает мое тепло. Поэтому, я думаю, меня и не было видно.
Слова Себа не очень убедили человека.
— Скидывай, свой чудесный плащ, и вытряхивай свой рюкзак.
Себ ничего не оставалось, как отдать плащ, и вытряхнуть содержимое своего вещмешка.
— Иван, проверь его одежду. — Приказал человек Ивану.
По взгляду Ивана Себ догадался, что тот сам не в восторге от поручения, но порядок зиждется на дисциплине. Иван прощупал одежду юноши, приказав опустошить карманы, набитые орехами. Как и следовало ожидать, ничего подозрительного обнаружено не было. Человек, судя по подозрительности, являющийся кем-то вроде специалиста по внутренней безопасности, несколько раз перепроверил содержимое рюкзака.
— Идите, проведите его в грот, оружие не давайте и глаз с него не спускайте. — Приказал специалист Ивану.
Себу неприятно было чувствовать себя подозреваемым, но законы военного времени обязывали быть начеку.
Вход в грот находился под небольшим водопадом. Речушка, впадающая в озеро, низвергалась с высоты метров пяти. По узенькой, почти невидимой тропинке можно было попасть под водопад, за которым находилась пещера. Себ предположил, что пользоваться таким убежищем удобно не только по причине того, что его тяжело обнаружить визуально, то и потому, что большое количество людей были невидимы для вертолетов врага.
В пещере было сыро, тускло, пахло дымом и готовящейся едой. Со света глаза плохо разбирали обстановку в пещере. Иван подвел Себа к вырубленной в скальной породе ступеньке.
— Садись, отдохни, а я пойду, доложу о тебе командиру.
Иван ушел. Глаза постепенно привыкая к потемкам, смогли рассмотреть обстановку в гроте. В дальней, от входа, стороне стояла печка. Она давала отсвет на стенах, когда в нее забрасывали свежие полена. Она, видимо, и была источником приятного запаха готовящегося обеда.
Ширина грота была не меньше двадцати метров и в длину около пятидесяти. Все внутреннее пространство было занято людьми. Себ заметил в их размещении определенный порядок. Одна группа спала, облокотившись на свою же экипировку, другая сидела и внимала какому-то человеку, рисовавшему мелом на доске непонятные схемы, третья чистила оружие. Все были чем-то заняты, и чувствовалась в этой занятости дисциплина.
Из полумрака вынырнул Иван. Рядом с ним шел коренастый мужчина. Иван подошел и представил Себастиена.
— Три Дробь…
— Семь. — Напомнил Себ.
— Кузнецов Сергей, позывной Кузнец.
Мужчина протянул руку для рукопожатия. Себастиен ответил. Его ладонь утонула в мускулистой и твердой, как дуб, ладони Кузнеца. Кузнец пожал руку юноши до хруста косточек.
— Я, командир этой базы. Пока ты будешь находиться здесь, до полного установления твоей личности. Не подумай, что мы тебя подозреваем, но проверить обязаны.
— Я не против. Я понимаю, что враг может пойти на любую подлость, лишь бы выиграть войну.
— Вот и прекрасно. У нас есть специальный человек из верхнего мира, который умеет отличать, когда врут, а когда нет. Иван, я понимаю, что ты устал, но для начала, по нашему обычаю, отведи человека в баню и накорми его, а потом займемся делом.
Иван коротко кивнул. Кузнец ушел по своим делам.
— Пошли в баню. — Иван показал в направлении огня, который Себ принял за полевую кухню.
Огонь действительно имел отношение к полевой кухне. Печка была устроена таким образом, что могла готовить обед, и обогревать соседнее помещение. Циркулировавшая внутри печки вода, нагреваясь, отапливала баню. Внутри самой бани все было сделано на полный съем тепла. Водяные трубы, выходившие из печки, закручивались в несколько колен, как и печная труба, прежде, чем выпустить дым в еще одну подземную полость, имеющую выход на поверхность, закручивалась под потолком в хитрые зигзаги.
В бане было жарко. Себ стоял голышом, посреди слабо освещенного керосиновой лампой, помещения. С него градом тек пот. На каменных полках стояли жестяные тазы. Перед тем, как зайти в баню, Иван его тщательно проинструктировал. Холодную воду требовалось брать из каменной бадьи, наполнявшейся естественным путем, из источника, бьющего прямо из стены. Горячую воду можно было брать из труб, открыв кран. На этих же трубах висели лыковые мочалки, которыми нужно было тереть тело, предварительно намылив их мылом.
Иван предупредил Себастиена, насчет того, что мыться нужно не сразу, потому что грязь не отстанет, а нужно посидеть немного в горячем воздухе, и еще лучше брызнуть горячей водой на краснеющие камни. Через пять минут распаривания юноша понял, что брызгать на камни он не станет. Температура в бане была такая, что собственное дыхание, попавшее на кожу, жгло. Себ быстренько помылся, ополоснулся прохладной водой, не удержавшись, чтобы не попить из каменной бадьи.
Себастиен выполз из бани, в буквальном смысле. На лавке его уже ждал комплект чистой одежды. Прохладный воздух пещеры был приятен. В голове стучала пульсирующая кровь. Сил пошевелиться не было. От кожи поднимался пар. Было легко, не только в теле, но и на душе, как будто вместе с потом ушли все неприятности. Если бы не страх за Джулию, который постоянно присутствовал в подсознании, можно было бы подумать, что жизнь налаживается.



Глава 7

Джулия начала волноваться за Себастиена спустя сутки. На вторые сутки она уже не находила себе места. Ее коллеги по работе, такие же воспитатели из детского сада, заметили, что с девушкой что-то не так. Они принялись расспрашивать Джулию о причинах ее рассеянного и раздраженного поведения. В какой-то момент Джулия не выдержала и расплакалась на глазах у всех.
Старшая над воспитателями отправила Джулию домой, попросив на следующий день уладить все дела и явиться в нормальном состоянии. Джулия без особого энтузиазма пообещала, и благодарная за то, что ей не придется больше работать в этот день, отправилась домой.
Угнетенное состояние, вызванное опасением за судьбу Себастиена не позволило ей заметить, как серый автомобиль держался за ней на удалении всю дорогу до дома. Девушка пришла домой. Без мужа квартира показалась ей холодной и чужой. Снова захотелось вернуться в родную четверть, прижаться к матери и ни о чем не беспокоиться. Но мысли о Себе перебивали все остальные. Джулия чувствовала, что в этот раз муж не просто задержался. Её женская интуиция давала отчетливые сигналы, что у него случились неприятности.
День до вечера прошел как во сне. Девушка пыталась занять себя работой, чтобы отвлечь от неприятных мыслей, но мысли сами забирались ей в голову, отодвигая все остальные на задний план. Джулия пыталась начать готовить, но аппетита не было никакого, и она бросила это занятие. Попробовала начать стирку, но как только добралась до вещей Себа, разревелась и бросила. Только мытье полов удалось довести до конца.
Между занятиями по дому, Джулия постоянно подбегала к окну, выходившему во дворик перед домом. Обычно, Себастиен приходил в дом через этот дворик, и девушка втайне надеялась увидеть фигуру мужа возвращавшегося домой, как ни в чем не бывало. Но Себ так и не появился. Зато ее привлек человек из серого автомобиля, время от времени вылезавший покурить. Он тоже кого-то ждал. Он вел себя настолько подозрительно, и это еще больше убедило Джулию в том, что случилось что-то серьезное.
Сейчас Джулия понимала, что ее желание покинуть скучный нижний мир и окунуться в богатую приключениями жизнь выглядело не совсем так, как ей хотелось. Кем она себя чувствовала сейчас? Точно, не тем человеком, который управляет обстоятельствами, напротив, обстоятельства управляли ею. Они с Себом, как две соломинки в бурлящем весеннем ручье неслись туда, куда их нес поток. Им удалось пару раз зацепиться за берег, но это нельзя было считать управляемым движением. Они смогли сделать только то, что позволили им обстоятельства.
Как ей сейчас, хлебнувшей самостоятельности, захотелось вернуться с Себом в нижний мир, построить дом, нарожать детей, и жить до старости спокойной жизнью. Чудеса техники, пленившие их при первом знакомстве, поблекли, и казались, так же, как и всем местным, обычными, не стоящими внимания. Девушка понимала, что ее желание свободы и самостоятельности, было сродни тому поведению, что наблюдается у молодых кобыл, перед тем, как они начинают покорно таскать за собой телеги.
За невеселыми мыслями на город опустилась ночь. Сна у Джулии не было ни в одном глазу. Она прислушивалась ко всем шагам в коридоре, ожидая, что они подойдут к двери и раздастся звонок. Так и случилось. В дверь позвонили. От неожиданности Джулия вздрогнула, внутри все захолодело. Хотелось верить, что это Себ.
Джулии хватило ума проявить осторожность, и не открыть дверь, не посмотрев в глазок. Это был не Себ. У дверей стоял Орлик. Джулия открыла дверь. В ее открытых глазах стоял вопрос о судьбе мужа.
— Собирайся, мы уезжаем. — Орлик не ответил на ее вопрос. — Немедленно.
— Что с Себастиеном?
— Нет времени рассказывать, бери все нужное, пакуй в один чемодан и сматываемся. Бегом!
Орлик вошел в коридор и закрыл за собой дверь. Джулия, не ожидавшая ничего подобного, замешкалась.
— Джулия, мы уезжаем из Валгаллы, бери только то, что может понадобиться тебе в пути. Наряды точно брать не надо. У тебя бинты и вата есть?
Только сейчас Джулия заметила, что у Орлика на боку пиджака расползается кровавое пятно. Девушка быстро нашла аптечку и дала все необходимое.
— У вашего дома уже стояли спецслужбы, пасли тебя. Откуда им стало известно, не могу понять. Как-то быстро они раскрыли нашу сеть.
— Это они вас так? — Джулия кивнула на рану.
— Ага, но им сейчас гораздо хуже. Они отправились в страну вечной охоты.
Девушка помогла перебинтовать Орлика. Он помог выбрать ей необходимые в дороге вещи. Не гася в квартире свет, они вышли на улицу. Путь их лежал мимо того самого серого автомобиля, который приметила Джулия. Головой на руле в нем лежал человек. Джулия передернула плечами. Орлик заметил это.
— Не жалей, они бы тебя не пожалели.
Орлик бросил чемодан Джулии на заднее сидение. Усадил девушку спереди и они тронулись.
— Что с Себом? — Снова спросила Джулия.
— Пропала связь, и вовремя они не вернулись. Так что, могу только предположить, что они попали в засаду.
— Он погиб? — Джулия спросила железным голосом, давая понять, что если Себ мертв, то ей лучше это знать сразу, чем пытаться уходить от ответа, жалея ее.
— Не могу знать. С большой долей вероятности, так оно и есть. Но я знаю твоего Себа очень хорошо, и знаю, как он умеет выбираться из неприятностей. Помнишь, ему даже не пришлось упрашивать тебя задружить с ним, сама прибежала и предложила, а?
Джулия прыснула. Шутка немного успокоила ее и подарила надежду. Себ действительно умел в критический момент найти выход из положения. Девушка со стыдом вспомнила, как она, идя на принцип, подвергала их семейную жизнь испытаниям, и как Себу удавалось добиться своего, не затронув девичьей гордости молодой супруги.
— А в какой мир мы поедем?
— Отвезу тебя пока к маме с папой.
Джулия, не веря своим ушам, посмотрела на Орлика, чтобы проверить, не шутит ли он. Орлик был серьезен. Он поймал взгляд девушки.
— Соскучилась? — Догадался он.
— Не то слово. — Девушка шмыгнула носом.
Рыболовецкий сейнер спустил лодку с двумя пассажирами в неспокойную воду моря. Капитан осветил мощной фарой лодочку. Орлик поднял вверх руку с зажатым кулаком и выставленным большим пальцем. Он не увидел, как капитан ответил ему тем же жестом. Орлик дернул за шнур «пускача», лодка завелась и подпрыгивая на волнах устремилась в сторону барьера.

Неизвестность давила на Себастиена. Ему никто конкретно так и не сказал, приняли его за своего, или же все еще устанавливают его личность. Сидя в «подземелье», юноша выучил все ротации личного состава. Одни группы уходили на задания, вторые приходили, нередко с раненными. Одни группы несли только внутреннюю службу, меняясь в караулах, другие, занимались хозяйственной деятельностью. Себа допускали только к последней.
Себ колол дрова для бани и для кухни. Он придумал из прогоревших углей делать антисептические кровеостанавливающие повязки. Руководство оценило его порыв, но отношения к юноше пока не изменило. Только Иван, возвращаясь из вылазок общался с Себом, как с человеком, которому он полностью доверял.
— Да координация полетела ко всем чертям. Мы же как кроты сидим здесь под землей и не знаем, что происходит вокруг. Велик соблазн найти крайнего и свалить на него всю вину за произошедшее. Речь, не только о тебе, да скорее всего не о тебе и вовсе. Кто ты? Мальчишка. Но руководство наше сейчас просто не знает, что делать дальше. Боеприпасы и медикаменты кончаются, поставок не ожидается, приказов и прочей поддержки сверху нет. Мы в растерянности. И я понимаю Кузнеца. Планировалось-то все, как общее дело, а выходит, мы остались одни. Один на один с противником, который во всем сильнее нас. — Иван затянулся самосадом, добытым в вылазке. От едкого дыма Себ закашлялся.
— Я уверен, что связь наладится и поставки продолжатся. Там работают такие люди, которых остановит только смерть. А убить их очень не просто. Они тоже всю ситуацию просчитывают. — Себ высказал свою мысль так убедительно, что сам согласился с собой. Зная жизнеспособность Орлика, можно было смело предположить, каких трудов врагу будет стоить попытка разом обрушить всю организацию сопротивления.
Иван покачал головой и выпустил дым через нос.
— Я верю тебе, Себ. Не знаю почему, но с тобой в разведку я бы пошел не задумываясь. Ты хоть и молодой, но какой-то крепкий, и взгляд у тебя честный.
— Быстрее бы Кузнец навел про меня справки, а то я уже начинаю понемногу слепнуть в этой берлоге. На воздух хочется, делом заняться серьезным, не только дрова колоть.
Иван ничего не ответил, а снова покачал головой. По стенам забегали тени. Со стороны входа на белом фоне ниспадающей воды показались черные силуэты. Себ посмотрел на часы. Боевая группа вернулась не по графику. Иван тревожно привстал, а затем поспешил к выходу. Себ, не удержался и последовал за ним.
С первого взгляда стало ясно, что группа попала в серьезную переделку. Бойцов было раза в два меньше от того количества, которое выходило на задание. Двое лежали на носилках, не подавая признаков жизни. Из тех, кто стояли на ногах, почти все были ранены. Двое врачей сразу же приступили к осмотру лежащих в носилках бойцов. К остальным пристали с вопросами.
— Засада? Подкараулили? Вертолеты? — Вопросы сыпались на уставших бойцов со всех сторон.
Подошел Кузнец.
— Так, мужики, все кто сам может ходить, ко мне, остальным помогите. И хватит задавать вопросы, что вы, как бабы на базаре! — Крикнул он, чтобы все слышали.
Мужики поднялись, забряцали оружием и направились следом за Кузнецом. Они прошли мимо Себа, обдав его запахом пороха и крови. Себ почувствовал, как от бойцов исходила сила. Возможно, это было игрой воображения, но он всегда чувствовал, как люди посмотревшие в глаза смерти, имели некую ауру, ощущаемую почти физически.
Один из раненых застонал.
— На операционный стол его, быстро! — Скомандовал врач.
Себ вернулся к своим постоянным обязанностям. Люди всегда хотели есть, и быть чистыми. Он подбросил пару поленьев в печь. Не имея возможности вернуться домой, ему хотелось быть хотя бы полезным по настоящему. Это помогло бы ему не думать о тех неприятностях, которые могли ждать Джулию, если вся конспирологическая схема их организации была раскрыта. Да и в конце концов рубить дрова, это не самая сильная его сторона.
К счастью, через два дня, когда группа Ивана вернулась с задания, в каморку, где Кузнец проводил планирование операций, вызвали и Себа. В каморке находился сам Кузнец, Иван, и тот человек из внутренней безопасности, которого звали Бьорн Ларсен. На небольшом столике, поверх карты, лежали листы бумаги. Себ сразу опознал в них анкеты с его работы. Кузнец махнул в сторону листков.
— Знакомы?
— Да, это анкеты, которые пришиваются к досье на каждого работника моего завода. — Признался Себ. — Откуда они у вас? Кто-то снова привез оружие?
— Нет. Этими бумажками обклеены все дома в округе, и на каждой, только твоя физиономия. Жителям предлагают сдать тебя за очень хорошие деньги. — Сказал Бьорн Ларсен и протянул один лист в руки Себастиену.
— Получается, они нас раскрыли. Значит, они знали намного больше… — Себ пятерней взъерошил волосы на голове.
Его взгляд отстранился. Мыслями он был в Валгалле, рядом с Джулией. Шансы на то, что ей удастся безболезненно выпутаться из этой ситуации стремительно таяли. Сознание Себа получило толчок. Хватит ждать непонятно чего, пора брать инициативу в свои руки и выбираться из этого мира. Джулия значила для него гораздо больше, чем вся борьба за справедливость. Он готов был бороться и дальше, но только будучи в полной уверенности, что его жене ничего не угрожает.
— Ну, чего замер? — Окликнул Кузнец. — Это война, мужайся. Мы все теряем товарищей, почти каждый день.
— Разрешите мне, наконец, поучаствовать в боевом выходе! — Громко сказал Себ.
На его порыв Кузнец ответил снисходительной улыбкой. Но Иван многозначительно подморгнул юноше.
— Хорошо. Проверку ты прошел, и лишний штык нам не помешает. Завтра, с группой Ивана выходите к Залежному. По оперативным данным, туда подогнали какие-то войска. Разведаете, посчитаете, не привлекая к себе внимания и сразу назад.

Пулемет стучал прикладом по ляжке. Себ настоял на том, чтобы ему отдали его оружие. Отличное прицельное приспособление, вкупе с большой дальностью, и если надо, высокой огневой мощью, делали его оружие универсальным на поле боя. Единственный его недостаток — громоздкость. За весь поход, юноша уже перевесил его много раз, пытаясь найти удобное расположение, но так и не нашел. В конце-концов он плюнул на это, и смирился с тем, что приклад стучал ему по ноге.
Пару раз где-то раздавался шум вертолета и группа становилась на крачки, распустив плетеные щиты. Плащ Себу не вернули, поэтому он так же падал на землю и дергал веревку, распуская хитрый узел. Щитки накрывали его, делая невидимым для приборов вертолета. Зрелище выглядело не очень эстетично, но когда речь идет о жизни и смерти, наденешь на себя, что угодно.
Залежное — небольшой поселок, тысячи на две жителей, находился на расстоянии двух суток пешего перехода от лагеря. Через сарафанное радио до штаба дошла новость о том, что противник усиливает здесь свои войска. Кузнецу хотелось знать с какой целью, он это делает. Не было объективных причин наращивать войска в стороне от очагов вооруженного противостояния.
Бойцы Ивана знали дорогу хорошо и к исходу вторых суток вышли к поселку. Залежное находилось у подножия двух, поросших разнолесьем, холмов. Поселок светил редкими огнями в вечерних сумерках. До слуха доносились лай собак, да мычание коров в стойлах.
Немного в стороне от поселка, напротив, ярко освещенный фонарями находился лагерь военных. Себ посмотрел на лагерь через прицел пулемета. Умный прицел приглушил огни, позволив разглядеть технику и временные сооружения военных.
Иван смотрел на лагерь в бинокль.
— Начерта им столько строительной техники? — Пробубнил Иван себе под нос. — Они собираются строить здесь что-то?
Иван распорядился расставить посты, а сам занял наблюдательный пост с хорошим видом и на поселок и на базу военных. Потянуло прохладным ночным воздухом. Край лунного диска показался ровно посередине неба. У Себастиена защемило в душе. Так это сильно напоминало его родной мир. Та часть души, которая отвечает за комфортные мысли, шепнула ему, о том, как было бы хорошо вернуться назад, к той жизни, в которой все было определено до самой смерти.
Себастиен не на шутку размечтался, что не с первого раза услышал оклик Ивана.
— Ты, чего, уснул что ли? Смотри на лагерь. — Иван показывал пальцем в сторону военных.
В лагере что-то происходило. Оттуда доносился гул и лагерь постепенно окутывался туманом.
— Ничего не напоминает? — Спросил Иван.
— На барьер похоже. — Предположил Себ.
— А на черта он им здесь нужен? Они отгородиться от нас хотят что ли?
— Не знаю, но это явно не для забавы.
Гул, тем временем, не прекращался, а туман и вовсе, расходился в стороны все дальше.
— Точно барьер. Смотри как деревья гнет в его сторону.
Иван передал бинокль Себу. В слабом лунном свете можно было разглядеть, как ветви деревьев выгнули ветви в одну сторону. Они стояли, как попрошайки с вытянутыми руками перед церковью в праздник.
— Вот как нам противостоять такой силе? У них все есть, а мы, как дикари, с автоматами мечтаем их победить. — Иван явно расстроился из-за проявленной технологической мощи противника.
— Иван, если ты деревенский, то наверное знаешь, как скотина реагирует на любую новую вещь? Вначале, она боится ее, и только спустя некоторое время, привыкнув, перестает бояться. Извини за такое сравнение, но не надо поддаваться панике. Нужно узнать, что здесь происходит.
— А как? Отсюда мы не больно-то рассмотрим, а ближе подойти, нас непременно засекут.
— Я предлагаю взять «языка». Не сидят же их солдаты за забором круглыми сутками.
— Это рискованно. Нам двое суток домой добираться, а они будут нас искать обязательно. Рискованно.
Иван замолк на некоторое время. Ему хотелось просчитать реальный риск, и пользу, которая у них будет в случае успешной доставки «языка». Иван утихомирил первоначальные эмоции, вызванные предложением Себа. У него был прямой приказ Кузнеца выяснить, что здесь происходит, но про «языка» не было ни слова. С другой стороны, никто не расскажет и не подтвердит или развеет их подозрения, как человек непосредственно с вражеской базы.
— Хорошо, проследим все их движения, и если будет возможность, возьмем «языка».
Себ никак своим видом не показал, что командиру пришлось согласиться с его предложением, чтобы никоим образом не затронуть его авторитет.
К утру, гул со стороны лагеря прекратился. Искусственный туман сменился естественным. Холодный воздух стекал с холмов, и скапливался у подножия. Закричали сельские петухи. Заскрипели ворота. Вскоре пастушок с кнутом, ежесекундно щелкая им принялся собирать сельское стадо в кучу.
Себу снова снился дом. Знакомые звуки проникали в подсознание, создавая привычные картинки в спящем мозгу. Нос непроизвольно втягивал воздух, ожидая, что скоро запахнет выпечкой, которую мать ставила каждое утро. Но пахло только мокрой листвой. Себ и проснулся от обиды, что его не зовут завтракать горячими плюшками.
Он сел. К щеке прилип мокрый кленовый листок.
— Ты так дышал громко, что я подумал, что у тебя астма. — Сказал Иван, который по виду проснулся уже давно.
— Дом снился. Я всегда просыпался от запаха материной выпечки. А это всё, как то напоминает мне дом.
— Так ты же из индустриального мира? Я слышал, что у вас там и неба-то не видно, одни заводы и фабрики? — Иван подозрительно посмотрел на юношу.
— Я не из Валгаллы родом, я там прожил около года, а так я из почти такого же мира, как ваш. У нас сельское хозяйство и добыча руды.
— А как попал в Валгаллу?
— Так и попал. Выбора не было другого. Либо скитаться в своем, до скончания века, либо попытаться приспособиться в другом.
— В вашем мире тоже началась война?
— Не совсем, Иван, давай, ты не будешь у меня спрашивать об этом.
— Хорошо. Не спрашивать, так не спрашивать. Иди тогда с Савой и Семеном. Сделаете круг, и обойдите лагерь с той стороны, может оттуда виднее. К обеду, возвращайся, расскажешь, что видел и обсудим, как нам поймать «языка».
— Ладно. — Согласился Себ.
Встал на ноги, потянулся, сделал несколько движений руками и ногами, разгоняя кровь.
— Плюшки! Как есть хочется. — Себ почувствовал, как сосет под «ложечкой».
— По дороге перекусишь, времени в обрез.

В лагере врага кипела жизнь. По всему было видно, что обосноваться здесь он решил всерьез и надолго. Помимо военной техники, за забором находилась и строительная техника, которая не стояла без дела. Копались траншеи, возводился фундамент и стены. Краны перетаскивали тяжести с места на место. Немного особняком от стройки находились быстровозводимые ангары, служившие казармами и гаражами для военной техники.
С новой позиции открывались и новые детали. Поблескивавшая на солнце металлическими боками сфера, наверняка относилась к устройству, создающему барьер. В чем был смысл использования генератора поля в этом месте пока оставалось загадкой.
После утреннего построения военные разбрелись по местам несения службы. За ворота лагеря выехало несколько колонн на легких броневиках, разъехавшиеся по разным сторонам. С площадки поднялись в воздух две хищных фигуры вертолета, заставив Себа и его товарищей накрыться камуфляжем.
На короткое время все затихло, но потом из ворот показались несколько пеших групп, в каждой из которых было по собаке. Противник не гнушался и таких не технических средств борьбы. Себ понял, что беспечно поваляться, наблюдая за лагерем, им не дадут. Патрульные группы разошлись на четыре маршрута, по три бойца в каждой группе. Две направились в сторону холмов, а две, как раз промеж этих холмов.
— Кажись парни, лежать нам не придется. Есть у кого-нибудь с собой, что-нибудь сильно пахучее или едкое? Например, перец чили?
Сава и Семен переглянулись. Про виду было ясно, что о таком перце, столь любимом в родном мире Себа, они не слыхали.
— Табак есть нюхательный. — Сказал Сава.
— А это что такое? — Настала очередь удивляться Себу.
— Порошок такой, в нос толкаешь и чихаешь с него потом. — Пояснил Сава.
— Зачем? — Еще сильнее удивился юноша.
— Так ведь приятно же.
— Ну-ка покажи этот табак.
Сава достал из кармана бумажный кулек, и развернул его. В нем находился порошок горчичного цвета.
— Покажи, как ты им пользуешься. — Попросил Себ товарища.
Сава причмокнул, и поднял уголки бровей вверх, будто недоумевая над бестолковостью Себастиена. Набрал на кончик указательного пальца горчичной пыли и вставил его в ноздрю. Затем, слегка вдохнул. С пару секунд ничего не происходило. Потом глаза у Савы закатились под лоб, он стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше. Еще несколько секунд он набирал силы для чиха, а потом чихнул, а потом еще и еще. Сопли и слюни летели в разные стороны. Сава затих и посмотрел прослезившимися глазами на Себа.
— Понял?
— А то, похлеще чили будет.
— В смысле? — Спросил Семен.
— Посыпать будем табаком свои следы, чтобы собаки след потеряли.
— Так ведь это… табак-то дорогой, а мне его жена с собой завернула. Я берегу его как память.
— Сава, речь идет о твоей жизни, а ты жмешься. Подумай, что лучше, вернуться живым, и без табака, или с табаком, но мертвым?
— Вопрос провокационный, но табак все равно жалко.
— Сава, не дури, в следующую вылазку в ближайшей деревне наберем еще.
Сава вздохнул и протянул кулек Себу. Юноша спрятал кулек в карман. Сам того не желая, он понял, что эти двое, считают его главным в своей троице. Ни возрастом, ни сроком службы он не заслужил авторитета. Бойцы знали, что Себ из верхнего мира, и наверное, так же, как и в мире Себа, считали, что любой человек из верхнего мира имеет врожденное право верховодить.
Патруль, легким бегом продолжал исследовать окрестности лагеря, поднимаясь зигзагами все выше и выше. Товарищам Себа казалось, что тот медлит. Пора бы уже уходить подальше в лес, пока собаки не сели на хвост.
— Спокойно, парни, не ройте копытом, успеете еще сорваться в галоп.
— А чего нам ждать их? Командир сказал посмотреть что тут, да как, а потом вернуться. — Сава ерзал пузом по листве, держа на прицеле неприятельскую троицу.
— Значит так, Иван приказал нам взять «языка» и привезти его в лагерь. Видите, что здесь задумывается что-то грандиозное. Своего ума нам не хватает догадаться, значит нам нужен тот, кто знает наверняка.
— Я чё-то не слышал такого от Ивана? — Засомневался Савелий.
— Потому что он сказал мне. И вообще, хватит сомневаться и ерзать. Чтобы у нас все хорошо получилось, между нами должно быть доверие. А все вопросы можем обсудить в лагере, когда вернемся.
— Когда вернемся. — Скептически повторил Сава.
— Семен, ты мне кажешься более подготовленным бойцом, поэтому я расскажу о том, что задумал. Нам надо, чтобы собака взяла наш след. Увести группу от лагеря и ликвидировать собаку и двух солдат. Но одного надо обязательно оставить в живых. Понятно?
— Понятно. Но шуму от стрельбы будет много, они моментом засекут это с ветролетов.
— Смотри. — Себ подтянул к себе пулемет. — Видишь этот набалдашник? — Он показал на прикрученное к стволу приспособление. — Это прибор для бесшумной стрельбы. Мы организуем засаду и я сниму двоих, а ты и Сава должны обезоружить оставшегося третьего, но так, чтобы он не успел выстрелить.
— На словах звучит просто, а вдруг выстрелит? — Засомневался Семен.
— Ну, тогда придется его тоже убить. Если его ранить и взять с собой, то он будет нас сильно тормозить. Возьмем языка в следующий раз, или понадеемся, что у Ивана получится лучше.
— У них нет такого приспособления, это только ножами валить, но маловероятно, что они на это пойдут.

Себ подождал, когда патруль сделает до них примерно три зигзага. Повесил на сучок дерева венок, сплетенный из цветов, что были рядом.
— Уходим! — Приказал он.
Бойцы бесшумно поднялись, и небольшая группа пошла по косой траектории в сторону от лагеря. Через полчаса сзади послышался лай собаки.
— Кажется, нашли нашу лежанку. — Предположил Семен.
— Не иначе. Не наступайте на открытую почву, не оставляйте следов. Пусть пока думают, что это сельские девчонки подглядывали за солдатами.
— Ах вот зачем венок, а я думал, что ты нервы успокаиваешь. — Догадался Сава.
Его до сих пор терзали сомнения насчет рискованного мероприятия.
— Нам теперь бы место удачное присмотреть, в низинке какой-нибудь, чтобы бойцы кучнее были друг к другу. — Себ огляделся в поисках такого места.
Оно вскоре и обнаружилось. Небольшой овражек, края которого густо заросли низкими кустами непролазной дикой вишни. Бойцы прорвались через овражек, стараясь наследить, как можно сильнее. Себастиена засада устроила полностью.
— Сава, ты на самом верху. Контролируешь, если что-то пойдет не по плану. Не стреляешь, пока кто-то из них не выстрелит первым. Семен, ты в конце оврага. По плану, ты обезоруживаешь оставшегося в живых солдата. Если ты слышишь стрельбу, то открываешь огонь на поражение. Я, прячусь в кустах примерно там. — Себ махнул в центр, примерно посередине откоса. — Жду, когда эта троица пробегает мимо, потом встаю и убиваю двоих и собаку.
— В спину? — Спросил Семен.
— Да, в лицо глупо и рискованно. Давайте, по местам. Я проверю, как хорошо вы спрячетесь, а потом, спрячусь сам.
Не Себу было учить прятаться людей, давно скитавшихся по лесам. И Сава, и Семен растворились в зелени, без всяких намеком на собственное присутствие. Себ достал кулек с табаком, насыпал на то место, где стоял недавно, рассыпал рядом. Пыльца поднялась в воздух и попала на слизистую носа. В носу засвербило и юноша чихнул.
— Будь здоров. — Раздалось из кустов.
— Спасибо.
Себастиен прошел по оврагу дальше, поднялся наверх и снова спустился. Организовал себе удобную лежанку и стал ждать. Над головой летали насекомые. Жужжали и лезли в лицо. Себу казалось, что он догадается о приближении врага по собачьему лаю. Но все произошло не так, как он ждал.
Неожиданно для юноши голоса раздались рядом. Себ вздрогнул и вжался в землю. Люди переговаривались вполголоса. Они с шумом пробирались сквозь кусты, ругая тех, кого они преследовали за выбранный маршрут. Ладони разом вспотели. По спине потек пот. В ушах застучала кровь. Себастиен не поднимал голову, до тех пор пока не услышал условный сигнал.
Пес вдохнул табачной и пыли и принялся громко шмыгать носом. Себ поднялся вместе с пулеметом, взятым наизготовку. Один из бойцов патруля почувствовал опасность и решил развернуться в тыл. Он увидел человека, целящегося в него из оружия. Патрульный попытался вскинуть оружие, но почти бесшумная очередь срезала его. Второго бойца Себ подстрелил, когда тот пытался обернуться.
Из кустов, как черт из табакерки, выскочил Семен, и заорал, на всю силу своих голосовых связок.
— Бросай, сука, оружие, а то башку прострелю!
Последнему патрульному, на глазах которого только что погибли товарищи, ничего объяснять два раза не надо было. Он отбросил автомат в сторону и поднял руки. Пес, отсморкавшись, решил, что может поучаствовать в бою, бросился на Семена. Семен не растерялся, помня приказ о том, что стрелять нельзя, вынул из голенища нож, и с ним встретил собаку. Он ткнул ножом собаке в бок и упал вместе с ней, придавив ее своим весом. Он лежал так, пока собака не затихла.
Патрульный пытался воспользоваться этой ситуацией, и хотел поднять автомат, но вовремя увидел, что находится на прицеле Себа. Юноша покачал головой, предостерегая военного от глупостей. В глазах последнего был страх. Наверняка, он пороху еще не нюхал, и первый боевой опыт оказался для него шокирующим.

Уходили на рысях. С собой не взяли ничего трофейного, опасаясь, что оружие или рации могут иметь маячки. По дороге рассыпали табак. Сава, после блестящей операции, совсем не противился этому. Он признал авторитет Себа беспрекословно и его брюзжание прекратилось.
Военный был в шоковом состоянии. Лицо его было белым, губы тряслись, ноги заплетались. Семен тычками заставлял его прибавить ход, но тот словно ничего не чувствовал и не понимал. Военному, на вид, едва исполнилось двадцать лет. Скорее всего, он не участвовал еще ни в одной военной операции, отчего случившееся с ним событие совершенно лишило его рассудка.
Худо-бедно, но группа удалялась от места засады, не слыша за собой погони. Перед тем, как разойтись Иван и Себ договорились встретиться в месте, находящимся на половине расстояния между собственным лагерем и военной базой. Это был небольшой хуторок, в котором жили родственники Ивана. Родню решили не подставлять собственным появлением, просто выбрали его в качестве ориентира.
В стороне, километра за три, иногда слышалась стрельба. Ничего удивительного, собаки должны были взять след и тех, кто остался, и не всем пришло на ум воспользоваться нюхательным табаком, чтобы сбить собак со следа. Два раза над группой пролетал вертолет. Сава и Семен ставили на карачки между собой пленника и накрывали его своими щитами.
Во второй половине дня, уставшая от бега, группа остановилась на привал. Лицо патрульного порозовело. Ужас в глазах, почти прошел. Он рассматривал каждого из членов группы, пытаясь понять насколько велики у него шансы прожить еще хоть какое-то время.
— Расскажи нам, как тебя зовут, как попал сюда? — Отдышавшись, спросил Себастиен у пленного.
— Марк МакКинли. Сержант. Боевой гарнизон номер шесть.
— Звучит солидно, сержант МакКинли. Воевал?
— Еще нет, только с училища.
— Оно и видно. — Буркнул Семен.
Сержат метнул на него испуганный взгляд.
— Не бойся, не для того мы рисковали, чтобы тебя по дороге прихлопнуть. Тебе вопросы еще задать надо.
Сержант обреченно понурил голову. Себ подумал, что это из-за того, что сержанту по рангу многое было неизвестно, и он заранее боялся.
Вдали раздалось несколько разрывов. Сава запрыгнул на дерево. Забрался повыше и рассмотрел с высоты.
— Кажется, вертолет накрыл кого-то. Дымок из-за горизонта поднимается. Хоть бы не наших.
Сава слез с дерева. В его злобном взгляде, направленном на пленного сержанта загорелся огонек жажды возмездия. Марк перехватил этот взгляд съежился под ним, и стал выглядеть очень жалко. Себ понял, что может просто лишиться ценного пленника, если не предпримет мер по его защите.
— Сава, наша задача привести его живым в лагерь, иначе наш риск и возможная смерть товарищей будут напрасными. Хорошо? — Вопрос Себ произнес с интонацией, с которой обычно взрослые просят детей не трогать сладости до праздника.
Сава отчаянно сплюнул в сторону пленника, не удержавшись, пнул его ногой в бок. Сержант молча перенес экзекуцию.
— Ладно, подъем, нужно двигаться дальше. К вечеру надо встретиться с остальными. — Приказал Себ.
Группа поднялась. Сава не удержался и дал еще пендаля под зад замешкавшемуся пленнику.
— Давай, живее!

Первые желтые листья, тронутые первыми же сентябрьскими заморозками, лежали под деревьями. Осенний воздух, благодаря прохладной свежести всегда казался свежее летнего. Природа, готовясь к зиме уже начала впадать в дремотное состояние. Воздух остановился и пожелтел. Над деревьями, искрясь, летела паутина.
Несмотря на свое положение, Себ отмечал изменения происходившие вокруг. Все напоминало дом. Время, когда заканчивался сбор урожая, совпадало с бабьим летом. Последние теплые деньки, когда можно было просто наслаждаться бездельем.
Семен, бежавший немного впереди, остановился и поднял руку в предупредительном жесте. Себ приказал остановиться. Семен дважды показал развернутую пятерню. Этот знак говорил о том, что впереди десять человек.
— Оставайтесь здесь. Сава, жизнью отвечаешь за него. — Себ кивнул в сторону пленника.
Сава одарил последнего таким взглядом, что Себ засомневался оставлять их наедине.
Семен смотрел вперед через кусты. Прямо перед ним открывался вид на небольшую поляну. Посреди поляны стоял броневик. Капот был поднят и в его внутренностях ковырялись двое военных. Похоже, что техника немного подвела. Восемь человек мучились бездельем. Они развели костер и четверо из них что-то готовили в нем.
— Чуть не вляпались. — Шепотом сказал Семен. — Вот был бы цирк.
— Молодец, что вовремя заметил. Обходить надо.
Семен и Себастиен вернулись к Саве с пленником. Они сидели друг напротив друга и молчали.
— Там твои однополчане боевую машину чинят. Чуть не наткнулись на них. — Сказал пленнику Себ.
— Это хорошо, что сломалась, иначе вас бы уже засекли. На броневики сейчас ставят те же инфракрасные модули, что и на вертолеты. До трехсот метров различают, где человек, а где кабан.
— Тогда, поспешим.
Поляну обошли с предельной осторожностью, и снова ударились в бег. К вечеру оказались вблизи хутора, у которого назначили рандеву с остальной группой Ивана. Огни трех домов, составлявших весь хутор, светились в опускающейся темноте. Печные трубы доносили запах не только дыма, но и того, что готовилось в печках. Желудок непроизвольно заурчал.
— Домом пахнет. — Сказал Семен, учуявший тот же запах.
— Ага. — Согласился с ним Себ.
Группы Ивана в условленном месте не было, и Себ решил ждать их здесь до утра.
Ночь прошла в тревожном ожидании. Над горизонтом разгоралась полоска зари. По земле пошел утренний туман, забирающийся под одежду и заставлявший бойцов жаться друг к другу.
Пленник стучал зубами то ли от холода, то ли от страха. Именно этот непрекращающийся стук и разбудил Себа. Семен вполглаза караулил пленника.
— Иди, поспи. Моя очередь караулить.
Семен дернулся, окончательно приходя в себя. Ничего не говоря, он упал на бок и захрапел. Пленник, не переставая стучать зубами, посмотрел в глаза Себастиену.
— Чего, не ждал такого варианта? — Спросил его Себ, понимая, что у пленника на уме только мысли о своей судьбе, исход которой решится совсем скоро.
— Нам сказали, что мы будем охранять базу от местного населения, у которого из оружия только вилы. — Сквозь стук зубов выдал пленник.
— А чего такого вы собирались делать на этой базе, что на нее непременно должны нападать? Хотя, ладно, в штабе расскажешь.
Себ не хотел много разговаривать с пленником, чтобы не проникнуться его положением, и не начать испытывать к нему жалость. Пленного могли и расстрелять после допроса, и Себу совсем ни к чему было иметь лишний груз на совести.
Хрустнула ветка. Себ пригнулся и всмотрелся в ту сторону, откуда раздался треск. Юноша подтянул к себе пулемет и направил его в сторону шума. Электронный прицел спустя пару секунд калибровки выдал картинку. Треск был не случайным. В прицеле мелькали несколько красных пятен, принадлежащих теплым человеческим телам. Себ лягнул Семена и прошипел.
— Подъем, тревога, у нас гости.
Привыкший к состоянию опасности Семен тут же проснулся и не говоря ни слова выставил оружие в ту же сторону, что и Себ. Он тронул за плечо Саву.
— Эй, проснись.
Сава открыл глаза, в течение секунды из его взгляда сон полностью испарился. Он бесшумно отполз за дерево и занял позицию. Установилась тишина, и только где-то очень далеко «бубнил» вертолет.
— Подай сигнал. — Попросил Себастиен Семена.
Семен, выросший в лесу, умел отлично изображать птиц. Он сложил руки в причудливую конструкцию и ухнул, как настоящая сова. Через несколько секунд ему ответил почти такой же крик.
— Наши. — Себ облегченно отпустил спусковой крючок пулемета, и вытер по со лба, который выступил, несмотря на утреннюю свежесть.
Вскоре между деревьями замелькали фигуры бойцов. Впереди шел Иван. За ним на носилках, сделанных из стволов молодых дубков, несли раненого, замыкали отряд еще двое бойцов. Себ приподнялся и помахал Ивану.
— Слава богу, вы живы.
Иван обнял Себастиена, а потом и остальных бойцов.
— И даже языка взяли. — Иван одарил пленника таким взглядом, что тому пришлось опустить голову и рассматривать землю.
— Нам повезло, если не считать, что вдогонку послали трех бойцов с собакой, больше нас никто не преследовал. Наверно, вся погоня была за вами.
— Не то слово, Себастьян. Видишь, двух человек нет с нами. Остались прикрывать, а приказ я им отдал живыми в руки не даваться. И еще вот этого, Петра, с ветролета осколками задело. Всю грудь в решето. Бронежилет задержал, до сердца не достало, но крови много потерял.
Отдыхать будете? — Спросил Себ Ивана, предполагая, что его группе отдыхать не пришлось.
— Какой там отдых, уходить надо. Они же не отстанут. — Сказал Иван, имея ввиду погоню. — Еще родню подставим под удар.
— Но вы же устали?
— Парни пусть отдохнут, а я на загляну на огонек, к брату. Глядишь, сделает свой вклад в правое дело.
Иван, пригнувшись, побежал в сторону пахнущего уютом хутора. Через мгновение забрехали цепные псы, а еще через некоторое время заскрипели ворота.
— Кружку самогонки обязательно пропустит. Это у него вместо «здрасти» с братом. — Сказал Сава, глядя вслед Ивану.
— Да и ладно, со смертью каждый день в игры играем, от пьянства умереть шанс совсем небольшой. Да и не пьет он много, так, от нервов только. — Заступился за своего командира дородный боец.
Иван вернулся минут через десять с рюкзаком за спиной. Легкое «амбре» доносилось от него.
— Молодец, братец, сала дал копченого, да жира говяжьего.
Иван поставил рюкзак на землю и распустил узелок. Бесподобный аромат копченого сала, как джин из бутылки, вырвался из рюкзака. У всех бойцов, одновременно заурчало в животах.
— Иван, давай позавтракаем на ходу. Вертолет, где-то летает, уходить надо. — Пересилив желание устроить завтрак, предложил Себ.
Иван глянул на Себа пьяненьким взглядом.
— Хорошо, на полный желудок не побегаешь. — Согласился Иван и снова затянул узел.

Под сводами вековых сосен, петляя в каменистых берегах, бежала река. Её течение было размеренным в местах, где русло было широким, и стремительным там, где скалистые берега подпирали реку. За несколько сотен метров до лагеря послышался шум водопада.
Часовой окликнул отряд, скорее формально, потому что знал всех бойцов в лицо. Иван махнул часовому рукой, и, не сбавляя шага, отряд направился к лагерю. Перед входом, спрятанным водопадом, стоял Кузнец. Взгляд его выражал крайнюю степень нетерпения. Видимо, часовой уже успел предупредить, что в отряде находится чужак.
— Здорово! — Кузнец похлопал Ивана по плечу. — Это тот о ком я думаю? — Кузнец махнул в сторону пленника.
— Да, Себастиен придумал взять языка, и сам сделал это.
Кузнец бросил уважительный взгляд в сторону юноши.
— Молодец, стратегически мыслишь. — Затем снова обернулся в сторону Ивана, и задал один вопрос. — Кто?
— Полканов и Арутюнян, оставил их прикрывать наш отход. Был бой, мы слышали, так что, наверняка погибли. И вот Петра осколками задело. Крови потерял много, но в сознание приходил по дороге несколько раз. Думаю, выкарабкается.
Медики уже суетились возле раненого, разрезая бинты, которыми его наспех забинтовали во время бегства.
— Иван, Себастиен и пленный, за мной, остальные — отдыхайте. Спасибо всем за службу.
От усталости, Себу хотелось быстрее упасть и уснуть. Поговорить и помыться можно было отложить и на потом.
В отдельной «комнате», естественном углублении в стене грота, находился штаб. По закопченным керосиновой лампой стенам, бегали тени людей и отражения пламени. Пленнику, такая обстановка, наверняка добавляла лишнего беспокойства. Лица людей, освещенные рыжим пламенем, выглядели как лики бесов с росписей в церкви, в которую по воскресеньям водила мать Себастиена.
Помимо Ивана и Себа, для которого нахождение в этой комнате было признанием его авторитета, в комнате еще были командиры из других групп. Информация, которую мог озвучить «язык» представляла существенный интерес для всех, и могла коренным образом повлиять на стратегические планы сопротивления.
Кузнец распорядился накормить пленника. Для того, чтобы разговорить его по хорошему, необходимо было показать, что к нему здесь относятся достойно. От горячей еды, щеки пленника порозовели и заблестели глаза. Для всех собравшихся, жующий и причмокивающий враг, был испытанием нервов.
— Как звать! — Громко спросил Кузнец, едва пленник поставил вылизанную до блеска тарелку на стол.
Пленник вздрогнул и встал.
— Сержант МакКинли, Шестой боевой гарнизон. — произнес он робко.
— Боевой, значит. — Кузнец сделал паузу, и в комнате воцарилась тишина. Пленник испуганно уставился на Кузнеца. — И с кем ты воюешь здесь?
— Нам было сказано, что в вашем мире появились враждебные силы, саботирующие добычу полезных ископаемых.
— Понятно. Откуда взялись враждебные силы вам не объяснили? — Кузнецов посмотрел на пленника и в его глазах светились отблески неровного пламени керосиновой лампы.
— Нееет. — Проблеял сержант.
— Ну да ладно. Мы тут не ума тебе вставлять собрались. Скажи лучше, чего вы в том лагере делаете?
Сержант замешкался. По его реакции сразу стало понятно, что происходящее в лагере имеет некоторую секретность.
— Нам… нам запрещено об этом рассказывать. — Сказал пленник.
— Жить хочешь? — Резко спросил Кузнец.
— Да. — Вполголоса произнес сержант.
— Тогда рассказывай. И учти, что мы будем брать пленных еще, и молись, чтобы ваши рассказы были одинаковыми. — Кузнец напрочь отбил у пленника любое желание что-то скрыть.
— В лагерь сейчас завозится оборудование для строительства жилых модулей.
— Зачем оно, кто будет в нем жить?
— Местные. Когда модули будут установлены, всех жителей деревни переселят в них.
— Это еще зачем? — Удивился новостям каждый присутствовавший при допросе.
— Вроде, для порядка. Говорят, что в лагере будет хороший контроль за всеми, и враждебные силы скоро останутся без пополнения людьми и припасами.
Кузнец присвистнул.
— Вон оно что! Всех под контроль хотят взять. Умно.
— Постой! — Вмешался Иван. — А если туда поставляется оборудование, то почему никто не видел ни одного грузовика летающего между мирами?
Все выставились на пленника.
— Так ведь оборудование в лагерь поставляется через портал.
— А! — Вслух догадался Себ. — Я понял, для чего нужен был генератор поля. А мы видели «туман» и деревья согнутые.
— Ну, да, в лагере стоит генератор поля, который открывает проход в мир, откуда приходит оборудование. — Подтвердил догадку Себа пленник.
— Становится все интереснее. Похоже, люди «сверху» всерьез взялись за нас, раз применяют не виданные до сих пор «штуки». Что еще творится в лагере, о чем мы можем не знать?
— Я, просто сержант, и особо не посвящен во все детали. Моя задача охранять прилегающую территорию в свою смену. Офицер мог бы рассказать гораздо больше меня.
— Офицеры покидают лагерь? — Спросил Кузнец.
— Пилоты вертолетов — офицеры.
— От этих лучше держаться подальше. А над тобой стоят офицеры, наверно? — Спросил Иван.
— Да, стоят. Но они по Уставу имеют право покинуть лагерь только в случае нападения на него, или при начале боевых действий на прилегающей территории.

Себ еле дождался окончания допроса. Профессиональный допрос, устроенный безбородым «безопасником» Кларксоном, после того, как Кузнец узнал все, что ему было нужно, заставил пленника рассказать обо всем, что напрямую не относилось к делу. Себастиен пожалел молодого человека, и был благодарен богу, что сам не находился на его месте.
Молодежь из любого мира, не понимающая до конца понятия «армия» или «война», относилась к ним, как к обычной работе. Вины молодого сержанта Маккинли не было в том, что он оказался в лагере. Ему предложили хороший заработок и прочие перспективы, на которые он купился. Была ли в его голове на то время мысль, что ему придется убивать или быть убитым самому? Вряд ли. Триста лет без войн начисто стерли из памяти человечества само понимание войны. В лучшем случае ее воспринимали, как масштабную полицейскую операцию.
За те три секунды, что понадобились уставшему Себу отойти в царствие Морфея, в его голове успела появиться мысль, о том, насколько легко, власти верхнего мира бросают людей на смерть.

Месяц прошел с того момента, как Орлик тайно вернул Джулию в отчий дом. От первоначальной радости встречи с родителями и родным миром за месяц ничего не осталось. Постоянные мысли о неизвестной судьбе мужа подтачивали радость от общества родных.
Джулия проведала родителей Себастиена буквально на следующий день, как вернулась домой. Мария, мать Себастиена, завидев невестку, в одиночестве подъехавшую к ним на повозке, чуть не испустила дух. Материнское сердце, наверняка уже предчувствовало, что с сыном что-то не так и дало сбой. Хосе отходил ее ключевой водой из колодца.
Джулия, как могла, успокоила родителей. Передала им некоторые вещи, которые успела захватить из дома. Вера девушки в то, что с Себом все в порядке, передалась и родителям. «Если я не буду верить в то, что Себ жив, то жизнь от этого легче не станет» — успокаивала саму себя Джулия.
Лишними, в крестьянском труде, руки никогда не бывают. Сестра Джулии, для которой сердечные переживания еще были делом далеким, была довольна тем, что Джулия разделила с ней её труд. А Джулия, напротив, готова была работать с утра до ночи. К этому ее стимулировало и желание того, чтобы быстрее шло время, и после полутора лет в городе, ей просто нравилось работать на свежем воздухе.
Девушка ловила себя на мысли, что чем бы она не занималась, через равные промежутки времени, она выходила на место, с которого был хороший вид на дорогу и всматривалась в горизонт, желая видеть идущего по ней Себастиена. И когда на дороге появлялось движение, в душе начиналось томиться ожидание, что приблизившись, это будет именно Себ. Но всякий раз это был не он.
В один из дней к ним во двор заехал почтальон и привез письмо от дуче, в котором была оговорена сумма, вырученная за сданное зерно и некоторую часть говядины. Деньги требовалось забрать в срок. Хуан собрался в город и Джулия напросилась с ним.
Скошенные поля золотились стерней от горизонта до горизонта. Кое-где, фермеры стаскивали волокушами солому на края полей и грузили ее в телеги. Огромные ометы, свисавшие с телеги до самой земли, были похожи на гигантских степных черепах, приводимых в движение лошадьми.
Джулия заметила, что картины сельской жизни, которые прежде она считала обыденными, недостойными внимания, а где-то даже и убогими, вызывали у нее теперь приятные чувства привычности, определенности и уюта. Отец ловил взгляды Джулии и незаметно улыбался в усы.
На дороге появились две черные конные фигуры. Джулия сразу обратила на них внимания.
— А кто это? Чего-то они не похожи на наших? — Спросила она у отца.
— Все верно, это не наши. Из верхнего мира прислали, присматривать за всем вокруг. Они, говорят, не подчиняются никому, ни дуче, ни шерифам.
— Они опасны?
— Пока не ясно, чего от них ждать. Слухи ходили, что они жестоко разогнали забастовку шахтеров. Но то слухи. В наших краях от них пока еще зла не было.
Всадники, тем временем, приблизились. Черные, как вороны, они одним своим видом заставляли испытывать тревогу. На их головах были одеты черные шляпы, с большими круглыми полями. Лицо закрывала до глаз черная ткань. Но светлые глаза, единственное, что выделялось на черном фоне, смотрели на всё, как зоркие ока карающей десницы.
Всадники и повозка поравнялись. Две пары глаз, выглядывающих из-под полей шляп, просмотрели насквозь Джулию и ее отца. Девушка даже зарумянилась. Всадники могли принять это за смущение девушки, но Джулия впервые, оказавшись в нижнем мире, почувствовала себя в опасности.
— Ух, какие неприятные эти «вороны». Давай обратно поедем другой дорогой?
— Как скажешь, дочка. — Согласился отец,
В столице нижнего мира, ничего не изменилось за время отсутствия девушки. Те же самые люди ходили по городу, занятые своими делами и заботами. Прачки носили белье в корзинах, сапожники чинили обувь, попрошайки подбегали к повозке с протянутой рукой. И только фигуры людей, затянутые в черный «футляр» вносили диссонанс в привычную картину города. Поток горожан, видимо, тоже опасался их и явно обходил стороной.
Возле здания городской управы было многолюдно. Фермеры, со всех уголков южной четверти приехали получить причитающиеся им деньги. Все окрестные кварталы были забиты повозками. В воздухе стоял сильный запах лошадиного пота.
— Дочка, подожди меня в телеге, а я пойду, встану в очередь. — Хуан затянул узду на тоненьком стволе молодого кипариса.
— Хорошо, пап, иди, подожду. Не беспокойся.
— Деньги получу, заедем с тобой на рынок, купишь себе чего-нибудь. Хотя… — Отец замолчал на мгновение, — тебя уже не удивишь этим.
— Заедем-заедем. Зря я что ли напросилась с тобой в город.
Отец поправили одежду, перепоясался заново, отер с сапог пыль и пошел в сторону гомонящей толпы. Джулия, предчувствие безделье на ближайшую половину дня, откинулась на ворох соломы, взяла в руки соломинку и принялась ее мусолить.
Повозки продолжали все прибывать. Горожане, которым пришлось пройти по улице сплошь забитой лошадьми, морщили носы и всячески выказывали недовольство причиненными им неудобствами. Джулии было плевать на них. Оставшись одна, девушка снова предалась мыслям о Себастиене. Внутри нее постоянно жило чувство, и оно особенно проявлялось в моменты одиночества, что она должна помочь мужу. Девушка не знала каким образом она могла это сделать, но ее совесть нет-нет, да и колола ее в самое сердце. В такие моменты Джулия готова была мчаться на помощь, но только где был Себастиен, она не знала, и саднящее чувство в душе приходилось поливать холодным здравомыслием.
От мыслей девушку отвлекло неприятное ощущение, что на нее смотрят. Джулия поднялась и осмотрелась. На противоположной стороне улицы стоял мужчина, одетый, как нищий. Джулия почувствовала, как на нее зыркнули из-под шляпы злые глаза этого человека. Мужчина еще мгновение буравил взглядом девушку, потом резко развернулся и пошел вниз по улице.
Неприятное чувство, оттого, что кто-то в нижнем мире желает ей зла, оставило осадок на душе. Джулия перебрала в уме все события прежних времен, и не могла вспомнить никого, кто мог стать ее врагом, кроме прежнего дуче. Но, как рассказал отец, Хорхе Мендеса сослали на самый северо-запад, в горные штольни. Может быть, это кто-то из его приближенных дружков, отлученных от богатств новой властью? Джулия постаралась выбросить из головы мысли о незнакомце, заменив их на мысли о муже.
Через пару часов она забыла о подозрительном незнакомце совсем. А еще через пару часов вернулся отец. Пояс на животе дыбился полным кошельком. Хуан постучал себя по выпуклости.
— Не зря мы поддержали нового дуче, он гораздо щедрее, чем Мендес. Ну что, поедем на рынок?
— Поехали домой, скоро вечереть начнет, хотелось бы засветло вернуться домой. — Джулия не стала рассказывать про незнакомца отцу, надеясь, что больше никогда не встретится с ним.
Столица растворилась в вибрирующем воздухе полудня. Лошадь шла по дороге, идущей среди оливковых рощ. Чтобы занять себя, отец рассказывал Джулии обо всех, порой совсем незначительных, событиях, произошедших в южной четверти за время ее отсутствия.
— В конце прошлого года, незадолго до Рождества, наш падре смог таки выклянчить у дуче денег на радио. В главной церкви установили микрофоны и в ночь, под Рождество началась трансляция рождественских песнопений и молитв. Все было хорошо, народ, кто имел радиоприемники, подпевал. Можно было сказать, что падре удалось приобщить технологии для своих проповеднических нужд, если бы у этой истории не было продолжения. Падре наш, как и всякий христианин, отметил Рождество настойками, какими причащал свою паству по пятницам. Совершенно не смысля в чужой технике, и будучи уверенным, что его никто не слышит, падре принялся распевать прямо в церкви сальные песенки, про одинокую вдову, про черноокую куртизанку и прочие непотребства, которые, как правило, не произносятся в церкви даже шепотом. Надо сказать, что это Рождество удалось у всех, кроме несчастного падре. Наша мать, едва забрезжило утро, заставила меня везти ее в столицу, чтобы узнать, чем закончится дело. — Хуан замолчал. — Вот такие дела.
— И чем закончилось? — Джулии стало интересно.
— Падре выкрутился, сказал, что в церкви был не он, а черти, которые творили безобразия, чтобы испортить людям святой праздник. Но радио после того из церкви убрали.
— Понятно. А вот в Валгалле нет церквей, и люди не верят в бога. И не сказать, что они из-за этого несчастнее нас. Такие же, со своими проблемами, только по выходным ходят в кино.
— Не знаю, Джулия, мне как-то боязно не верить в бога, вдруг после смерти он с меня спросит? Хотя, падре знает больше нас, потому и позволяет себе бранные словечки.
Позади послышался стук копыт. Хуан и Джулия обернулись. В облаке пыли к ним приближались несколько всадников. Сердце Джулии екнуло. Первым скакал тот самый нищий.
— Не нравятся они мне. У тебя оружие есть? — Спросила Джулия.
— Нет, только лопата, навоз конский собирать.
— Присыпь ее соломой. — Попросила отца Джулия.
Хуан повиновался. Положил на дно телеги лопату и притрусил ее соломой.
Тройка догнала их и, перегородив дорогу, вынудила остановиться. Намерения преследователей были совершенно очевидны. Хуан рефлекторно схватился за выпуклость на поясе. Тот нищий, которого Джулия заметила в городе, стянул с лица маску прикрывающую дыхание от пыли. Джулия узнала в нем охранника Хорхе Мендеса.
— Что, красотка, узнала меня? — Бывший охранник осклабился, обнажив широкие пропуски между зубами. — Думала, власть сменилась и все про всё забыли?
— Вы о чем? — Прикинулась Джулия непонимающей.
— О чем? — Усмехнулся преследователь. — О том, что ты работала на того пилота из другого мира, потому и сбежала, когда поняла, что запахло жареным.
— Я ни с кем не была связана, это все ваши выдумки. Не мешайте нам ехать, иначе придется пожаловаться дуче. — Джулия с вызовом посмотрела в глаза бандита.
— Думаю, что это у вас точно не получится. Давай, старый пень, доставай свою машну, иначе мы позабавимся с твоей дочкой.
Хуан обернулся на Джулию и полез за кошельком.
— Отец, не вздумай отдавать им деньги.
Бандит откинул полы длинной домотканной рубахи. На поясе у него висел кинжал.
— Не дури, девка. Строптивая ты, до глупости. Деньги не стоят жизни. — Бандит скалился почти беззубым ртом.
— Он правду говорит, дочка. Мы еще заработаем. — Отец вынул из-за пояса кошелек.
— Не вздумай отдавать. — С металлом в голосе произнесла Джулия.
Отец замешкался, не ожидая такой настойчивости от дочери. Джулия сделала резкое движение и выдернула из рук отца кошелек. Оттянула рубаху и бросила его себе под нее. В воздухе повисла пауза.
— Я же говорю, дура у тебя дочь. Жалко вас. Все могло закончится по-хорошему. Вы сами сделали этот выбор.
Бандит кивнул напарнику. То спрыгнул с лошади, вынул кинжал и полез в повозку. Хуан, осознав, что им не оставили выбора, решился на активные действия. Он незаметно отступил назад, пригнулся и нашарил в соломе лопату. Когда преследователь занес ногу, чтобы перемахнуть через борт телеги, Хуан резко выдернул лопату и со всего маху ударил его по голове. Бандит упал на землю. Хуан держал лопату перед собой, прикрывая собой Джулию. Его взгляд красноречиво говорил о том, что он будет драться до последнего.
— Да у вас вся семейка придурков. Печально. — Предводитель небольшой шайки достал из-за пазухи однозарядный пистолет, заряжаемый со ствола. Он направил его в грудь Хуану. — Прострелю обеих.
Джулия зажмурила глаза. Раздался выстрел. Но не так близко, как она рассчитывала. Ничего не произошло. Она не ощутила ни жуткой боли, ни пения ангелов, если ее все-таки убили. Девушка открыла глаза. Под лошадью корчился бандит, секунду назад направлявший в них пистолет. Под ним расплывалась кровь, смешиваясь с дорожной пылью. Джулия осмотрелась и увидела рядом две черных фигуры, степенно приближающихся к ним верхом на породистых скакунах. Последний преследователь поднял руки вверх и ожидал приближения «воронов».
— Это было ограбление? — Спросил из-под повязки один из «воронов».
— Да. — Ответила за отца Джулия. — Мы ездили в город получить деньги за урожай, а они нас догнали.
— Мы немного застали развязку, вы действовали храбро, хотя и фатально. Не будь нас рядом, вы распрощались бы и с деньгами и с жизнями.
— Спасибо… вам. — Произнес Хуан, борющийся с появившейся во всем теле «трясучкой».
«Ворон» поднес ко рту рацию.
— Ноль первый, это патруль на северном направлении. У нас здесь ограбление фермеров. Одного насмерть, один контуженный лежит, и третий полностью здоров.
— С фермеров возьми показания, и отпусти, а за бандитами сейчас пришлем транспорт. — Прошипела рация.
— Хорошо, понял. До связи.
«Ворон» представился Джулии и отцу, как лейтенант Службы внешнего порядка. Он записал их адрес, возраст, имена и отпустил, дав напоследок ценный совет.
— В следующий раз, если вам грозит опасность, выбирайте жизнь.
Офицер бросил на Джулию взгляд, выражающий все его отношение к ее цветущей красоте, заставив девушку зарумянится.
— Вы это, если что, офицер, будете патрулировать в наших краях, заезжайте, не стесняйтесь. Отблагодарим вас по высшему разряду. — Хуан готов был на все.
— Спасибо, отец, буду рядом, заеду. Будьте осторожны.
Джулия на трясущихся от недавних событий, ногах забралась в повозку и, почти упала на соломенную подстилку. Отец тряхнул вожжами и телега со скрипом, продолжила движение.
— Спасибо тебе, Господи, что всё обошлось. — Хуан достал распятие с груди и поцеловал его.
— Боюсь, что у этой истории еще будет продолжение. — Сказала Джулия.
— С чего ты взяла? — Удивился отец.
— Меня же ищут, а мы назвали им свои имена.

Оставался еще один мир в котором Нил Дальквист мог чувствовать себя в относительной безопасности. Мир, чем-то похожий на Валгаллу, но населенный китайцами, вьетнамцами и прочими азиатскими народами, внешние различия между которыми Орлик не замечал. Плотность заводов, фабрик и прочих промышленных объектов была здесь еще выше, чем в родном мире Дальквиста. Теснота привела к тому, что мир стал расти вверх. Необыкновенно высокие небоскребы стремились ввысь, как мифическая Вавилонская башня. На самых верхних этажах даже существовала система вентиляции, нагнетающая воздух в помещения, чтобы повысить давление разреженного воздуха.
Мир назывался в присущей для азиатского менталитета манере — Рукотворный Дракон. Находился он в восточной четверти еще одного рукотворного мира. Структура его выглядела примерно так: самые нижние уровни — это фабрики и заводы. Воздух там был самый грязный. Всевозможные фильтры, оросители и прочие ухищрения, призванные дымы производств не подниматься выше промышленного уровня работали, но плохо. Расположенный над промышленным, уровень пролетарского жилья испытывал постоянное задымление. Выше пролетариев, в относительном комфорте проживали руководители нижнего и среднего звена. И, наконец, на самом верху, находились апартаменты тех, кто находились у руля всех производств и административного руля. Руководил этой четвертью гуань. Так называлась должность на которую назначали человека присматривающего за всей четвертью.
Гуань Фу Лонг жил среди облаков, в пентхаусе самого высокого дома Рукотворного Дракона. Наверняка, мысли о собственной богоизбранности приходили на такой высоте. В редкие дни ему был виден мир внизу, отчего его существование можно было вообще поставить под сомнение. Именно такое отношение к миру и спасало Орлика от излишнего беспокойства со стороны властей. Нижние уровни Рукотворного Дракона были самыми продвинутыми из всех миров по количеству различных сомнительных сделок и антигосударственных мероприятий. Имея деньги или красивую идею, можно было заказать для себя весь ассортимент производимых здесь устройств, и даже больше.
В тот день, когда вся структура сопротивления начала вскрываться властями из Гонолулу, как консервным ножом, Нил с товарищами, не задумываясь, спрятались в Рукотворном Драконе. Прятались они, не с целью избежать наказания, а перегруппироваться, учесть ошибки, и снова ринуться в бой.
Орлик много анализировал случившуюся ситуацию, чтобы понять, в каком месте разорвалась отлаженная ими структура. Кто предатель, и как он мог втереться в самые осведомленные круги Сопротивления? Еще, его совести не давала покоя мысль о Себастиене. Юноша спас ему жизнь, сколько раз рисковал, за может быть, не совсем понятные ему идеи, а Орлик, так и не смог отдать ему долг. Нил считал, что с большой долей вероятности Себ погиб, и теперь этот долг не будет погашен никогда. Можно было частично его компенсировать, если помочь Джулии, семье Себа. Но, в душе, Нил верил, что Себ выкрутился, и потому он отчаянно искал возможности снова попасть в Сибирь. А еще лучше снова открыть прямой канал с этим миром, их большой надеждой на то, что Земля снова станет прежней.
Резкий звонок заставил Нила вздрогнуть. Кто придумал ставить такие звонки в дверь? Нил бесшумно подошел к двери и посмотрел в глазок. Звонок снова визгнул над ухом, заставив дернуться. Перед дверью стояла маленькая девочка. Орлик приоткрыл дверь, на всякий случай подперев ее ногой, и держа в руке пистолет.
— Привет, тебе чего? — Спросил Орлик узкоглазую девчушку, одетую в школьную форму.
— Меня попросили передать вам это? — Девочка протянула несколько листов бумаги Орлику.
Мужчина взял их свободной рукой, и положив пистолет на полку, развернул листы. Пробежал по ним глазами. Это была закодированная информация, о состоянии его заказа на ремонт единственного уцелевшего генератора поля.
— Спасибо. — Поблагодарил Орлик девочку и закрыл дверь.
Как только дверь закрылась, снова раздался противный звонок. Орлик посмотрел в глазок. Та же девочка стояла перед дверью. Нил открыл дверь.
— Что? — Удивленно спросил он.
— Мне сказали, что за работу я получу юань? — Девочка, сдвинув брови, строго посмотрела на мужчину.
— Ой, прости, не подумал. Конечно, сейчас.
Орлик нашарил в кармане монеты.
— А ты хорошо учишься? — Спросил он.
— Хорошо, почти лучше всех в классе. — Девочка задвигала плиссированной юбкой из стороны в сторону.
— Молодец, тогда держи два юаня.
Орлик положил ей в ладошку пару монет. Девочка вылупила глаза, и, забыв поблагодарить, побежала прочь.
Нил приложил ключ к тексту, написанному, якобы, детской рукой и получил ответ. Генератор поля был починен, и ожидал в условленном месте. Нужно было собирать группу и отправляться в Сибирь.

После той операции, когда Себ привел «языка», его авторитет среди товарищей возрос очень сильно. Теперь, на любом военном совете Себ обязан был присутствовать. Его слушали и принимали его предложения всерьез. Фактически, если не считать того безопасника, который находился в Сибири уже давно, Себ единственный кто был за пределами Сибири, и мог взглянуть на сложившуюся ситуацию иначе.
А ситуация была сложной. Изначально, рассчитанная на координацию из вне, армия Кузнеца находилась в странном положении. Смысл военных действий был не до конца понятен. Если Сопротивление не восстановится, то и у армии Кузнеца не было никаких шансов на успех. Все что они могли, это собирать информацию, и болезненно колоть врага из засад. Их действия мешали врагу не более, чем назойливый комар, мешающий уснуть. Рано или поздно, но мощная военная машина пристукнет «комара» одним ударом.
Себ многократно ходил к тому поселку, возле которого строился лагерь для ничего не подозревающих жителей. Одноэтажное вытянутое прямоугольное здание, огороженное серебристым забором с колючей проволокой поверху. Со стороны постройка выглядела как нарядный сарай для скота. Такая участь очевидно и была уготована местным жителям. Полные решимости военачальники хотели дать бой и уничтожить не прошенных военных одним махом. Но Себ предполагал, и Маккинли подтвердил его сомнения, что атаковать лагерь дурная затея. Все пространство на сотню метров перед лагерем сканировалось, и в случае опасности в дело могли вступить автоматические пушки, которые не оставили бы ни одного шанса нападавшим.
Себ предложил взять еще одного языка, но уже из офицерского состава. Маккинли пригодился при разработке нового плана. Он рассказал, что офицеры периодически наведываются в штаб, расположенный в небольшом городишке Светлогорске, в пятидесяти километрах южнее поселка. Операцию поручили Себу.
Юноша подошел к ее выполнению ответственно. По его идее соорудили ловушку для военного вездехода. Со стороны она выглядела, как обычная лужа, оставшаяся после дождя. Колею углубили, так, чтобы машина повисла на мостах.
Влетевший в нее вездеход, как и ожидалось, повис. Колеса беспомощно крутились, только поднимая грязь и забрасывая ею машину. Башенный пулемет некоторое время вращался из стороны в сторону, уместно предполагая, что их может поджидать опасность. Вначале, из машины вылез водитель. Он посматривал по сторонам, готовый в любую минуту сигануть под защиту брони. Он профессионально оценил размер неприятности в которую они вляпались, в буквальном смысле.
Из машины вылезли еще пара военных. Водитель раздал им по лопате, а сам пошел в лес собирать ветки, которые можно было подложить под колеса. Через минут двадцать, страх прошел и у офицера. Он выбрался из машины, размялся и направился к ближайшему кусту справить малую нужду. Себ отдал приказ открыть огонь.
Пара военных упала лицами в лужу, водитель успел схватиться за дверку, под которую и упал, сраженный несколькими пулями. Офицер, как стоял с открытой ширинкой, так и остался стоять, пока ему не приказали ее застегнуть.
«Язык» оказался очень важной персоной и рассказал много важной информации. Лагерь запускали через неделю. Людей об этом информировать не хотели. Все должно было случиться на заре. Людей должны были поднять прямо из кроватей и под дулами автоматов отправить в лагерь, где все было готово для их принятия. Лагерь был первым экспериментом в Сибири, и если его опыт будет успешным, то и все население будет переселено в такие лагеря. Правительству требовался полный контроль над мятежной четвертью, и лучшего способа это сделать они не придумали. Офицер так же был уверен, что лагерь это большое благо для населения. Теперь у них было комфортабельное, хотя и малоразмерное жилье, а так же работа сообща, что, по его мнению, должно было скрепить общество.
Но самое интересное, перед чем меркли известия о запуске лагеря, это то, что скоро должны прибыть дополнительные военные силы и зачистить весь район от сопротивляющихся повстанцев. Для этого имелись все разведданные. Офицер даже смог описать район примерного нахождения лагеря армии Кузнеца. Эта новость внесла в ряды повстанцев раскол. Одни, с отчаянием обреченных, желали умереть в бою, вторые считали, что нужно покинуть насиженное место и продолжать действовать. Себ поддерживал вторых.
Но, видимо, похищение офицера заставило военных ускорить реализацию своих планов. Всё началось ночью. Внезапный шум вертолетов над головой заставил всех вскочить с импровизированных постелей и схватить оружие. Шум шел, как минимум от трех аппаратов. По пещере разнеслась команда: «Строиться!». Громогласный Кузнец, с автоматом через плечо отдавал приказы.
— Запустить генератор, включить маскирующие антенны! Наружу не выходим, пока антенны не заработают! Разбейтесь по сменам!
Кузнец увидел Себа, пытающегося заправить на себе форму.
— Себ! Берешь этого пленника. — Он показал на Маккинли. — Под свою ответственность. Глаз с него не спускай. Наверняка, в суматохе даст деру к своим.
— Ага, понял, командир.
Себастиен смог, наконец, заправить непослушную форму. Перекинул автомат через плечо и пошел к Марку Маккинли. Пленник, уже одетый, сидел на каменной кровати. Его взгляд тревожно блуждал по стенам грота.
— Здорово, Марк! — Поприветствовал его Себ. — От меня не отходи. Меня назначили ответственным за тебя.
— И не подумаю. Кто меня сверху-то отличит. А тебя есть еще такая штука? — Марк кивнул в сторону самодельной конструкции на спине Себа, предохраняющей от приборов ночного видения.
— Этого добра у нас навалом. Сиди здесь, сейчас принесу.
Себ сделал несколько шагов, как по пещере, сотрясая стены, прошелся гул близких разрывов. Юноша рефлекторно вжал голову в плечи и ускорил шаг. В небольшом углублении в стене пещеры имелся склад для разного рода хозяйственных вещей. К одной из стенок были прислонены несколько плетеных конструкций. Себ взял первую попавшуюся и бегом вернулся к пленнику. Раздалась еще череда разрывов. Противник бил наудачу, но достаточно близко.
Себ подошел к пленнику, и его осенила догадка, позволяющая немного подстраховаться на случай его побега.
— Послушай, Марк, мы с тобой почти одного роста. Снимай с себя свою форму, и одевай мою.
Марк удивился, но повиновался. Себ примерил на себя хорошо сидевшую форму.
— Так, антенны работают, электроника вертолетов сейчас должна чудить. Выходим посменно. Уходим к Петровскому кряжу, на запасную базу. Идем разными маршрутами. В бой, по возможности, не вступаем, следы путаем.
Кузнец, под затихающие звуки удаляющихся вертолетов, проинструктировал каждую смену, раздавая примерные точки движения. Среди бойцов физически ощущалась тревога, наполненная адреналином предстоящей битвы. Себ чувствовал то же, что и все. Зубы стучали друг об друга, колени ходили ходуном. Было не страшно, напротив, древние мужские инстинкты звали вступить в бой, но неизвестность впереди тревожила.
Иван сделал перекличку группы. Все, кому положено, были на месте.
— Всё, выходим, с богом.
Бойцы, в одну колонну, вышли из-за завесы водопада и осторожно двинулись в ночь. На небе ясно светили звезды. Воздух остывал с каждой минутой. От дыхания шел пар. Организм дрожал не только от адреналина.
Вертолеты летали где-то в стороне. Изредка слышались буханья взрывов. Группа оборачивалась в сторону озарявших небо вспышек. Каждый думал, что в этот момент погиб кто-то из его товарищей. Душа жаждала придти на выручку, но чем могли они помочь? Против техники военных у них ничего не было, только возможность умереть из солидарности. Беспомощность удручала.
На востоке разгоралась заря. Морозец усиливался, и только активное движение позволяло не мерзнуть. До утра прошли не меньше двадцати километров. Взрывы стихли. Вертолеты не появлялись. Напряжение с бойцов спало и они позволили себе немного растянуться.
Себастиен шел позади Марка Маккинли, держа его в поле зрения. Он хорошо относился к пленнику и даже немного сдружился с ним, но был уверен, что тот сбежит при первой удачной возможности. Себ поступил бы так же.
Группа проходила мимо небольшой скальной стены, поросшей сверху кривыми сосенками. Влажная хвоя, как пушистая перина, гасила все звуки ступающих по ней ног. Было абсолютно тихо. Ночные птицы уже уснули, а дневные еще не проснулись. Посреди этой тишины вдруг раздался металлический лязг. Иван, в предупреждающем жесте вскинул руку. В этот миг в скалу громко ударила пуля. И следом за ней весь лес наполнился грохотом выстрелов.
Себастиен прыгнул вперед и сбил замешкавшегося пленника на землю. Вокруг свистели пули, задирая хвойный ковер, разлетаясь брызгами коры от вековых сосен. Себ унял панику, заполз за огромный ствол старой сосны и немного осмотрелся. Сава лежал с простреленной шеей, уставившись мертвыми глазами в сторону юноши. Окровавленная рука так и замерла на ране. Остальные бойцы сумели сориентироваться и попрятаться за деревьями. В утренних сумерках враг был ясно не различим, да он и не давал прицелиться на вспышку.
Себастиен понял, что на стороне противника существенный численный перевес, по плотности огня. Стоило показать ствол пулемета из-за дерева, как в него ударял град пуль. — Чего делать-то? — Спросил Марк, испуганный не меньше остальных.
— Сдаваться. — Спокойно ответил Себ.
Марк с сомнением посмотрел на Себа.
— Шучу, рано еще. Мы даже не попробовали ничего.
Сем посмотрел вокруг, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, позволившую им выскользнуть из свинцового капкана. Вокруг был лес, а позади скала. Она-то и зацепила внимание юноши. Себ прикинул маршрут, по которому он мог, по-пластунски добраться до скалы, проползти вдоль нее до края и подняться наверх, откуда мог бы, при помощи своего бесшумного пулемета прикрыть товарищей.
— Иван, Иван! — Крикнул Себ командиру группы.
Иван услышал его и вопросительно кивнул головой. Себ показал ему на скалу, показал, что он оттуда собирается стрелять. Иван провел рукой по горлу, выказывая свое мнение по этому вопросу. Себ отрицательно покачал головой и пополз к скале, заставив Марка ползти перед собой.
Скальный выступ, был длиной не более пятидесяти метров. Его края с обратной стороны были пологими и Себ с Марком легко взобрались на вершину. Над лесом уже светило солнце, разгоняя утренний туман. Себ нашел удобную расщелину, устеленную мягким хвойным опадом. Весь театр боевых действий был перед ним на виду. Себ прильнул к прицелу.
Электроника, через чувствительные сенсоры и обработку полученных от них данных, дорисовывала действительность. В прицеле ярко мелькали вспышки выстрелов, которых невооруженным глазом не было видно. Прицельная точка при попадании траектории пули в непробиваемое препятствие перед целью, например в дерево, становилась красной, и становилась зеленой, когда цель, была открытой. Еще, упражняясь с оружием, Себ обнаружил в прицеле функцию, которая позволяла дорисовывать тело противника, исходя из направления выстрела и препятствий, за которыми он прятался. Поле боя горело оранжевыми фигурками человечков, светящихся после выстрела по пять секунд.
Себ сделал первый бесшумный выстрел в оранжевый контур тела. Затем в следующий. «Ответки» не последовало. Это слегка приободрило его. Себастиен перевел оружие на автоматический огонь, с отсечкой по три выстрела. Со стороны казалось, что пулемет судорожно, но бесшумно трясется в руках. Огонь, со стороны противника стал стихать. Себ снова спрятался за камни. Огневую позицию нужно было менять.
— Давай отсюда валить. — Подстегнул он Марка. — А то нас накроют сейчас.
Марк первым полез из расщелины наружу. Он поднялся над расщелиной и сразу же опустился в низ. В его глазах застыл страх.
— Там… это… окружают. — Произнес он, как заторможенный.
— Кто? — Не сразу сообразил Себ.
— Наверно, наши, но форма у них странная.
— Далеко они? — Спросил Себ.
— Метров пятьдесят.
— Сколько их?
— Я не знаю, не понял.
Ясно было, что в перестрелки никто играть не будет, противнику нужно было реализовать численное преимущество, и он решил обойти с тыла, чтобы воспользоваться той же задумкой, что и Себ. Положение было аховое, и никто кроме Себастиена не мог его исправить. Себ перекрестился и осторожно приподнялся с пулеметом. В обратную сторону позиция тоже была неплохой. Его появления никто из врагов не заметил.
Человек десять, в пятнистой форме, прямо под цвет осеннего леса, пригнувшись, двигались навстречу. Себ направил прицел в грудь ближайшего противника и нажал на курок. Враг упал, как подкошенный. Себ не стал любоваться результатом своего выстрела, а сразу прицелился в следующего. Второй упал, скошенный беззвучной очередью. Но остальные уже поняли, что по ним открыт огонь и залегли.
Враг, не ожидавший сопротивления, открыл огонь вслепую, тем самым предупредив группу Ивана. Себ не рискнул высовываться в том же месте. Из расщелины, в которой они прятались, было два выхода. Либо на край обрыва, либо появиться перед врагами. Себ прикинул крутизну стены, и возможность хоть за что-нибудь зацепиться на ней. Стена была отвесной, без выступов, на которых можно было задержаться. Под стеной, метрах в пяти ниже, росла сосна. Если спуститься на эти пять метров, то можно было бы перелезть на ветки сосны. Но стена была гладкой, и без веревки не стоило даже думать о спуске в этом месте.
Выбраться из расщелины, означало подставить себя под пули со стопроцентной гарантией. Себастиену и Марку хватило совсем немного времени, чтобы понять, что расщелина из укрытия превратилась в ловушку. Себ выдохнул и снова полез отстреливаться. Не успев сделать и пары очередей, получил «ответку». Камень, за которым он прятался, затрещал от попаданий пуль, разлетавшихся фонтанчиками крошева.
— Плохо дело. — Сказал Себ очевидную вещь. — Попали мы с тобой в самую задницу.
Марк посмотрел на края расщелины.
— Очень похоже.
Себ, вспомнил про Орлика, как бы тот поступил в его ситуации? Скорее всего, он избежал бы ее, но все же? Отстреливаться не вариант, слезть со стены нереально. Сдаваться? Это был выход, и вполне реальная возможность сохранить себе жизнь. Себ понимал, что он довольно интересный объект для врага, и наверняка из него смогут вытянуть много интересного. Но, становится предателем, как-то не хотелось. Орлик никогда бы не предал. Муки совести могли пересилить желание жить.
Секунды таяли. Себ поднял пулемет над краем расщелины и выстрелил наугад. В ответ, по краю скалы защелкали пули. Выбиваемая ими каменная крошка больно ударяла по телу, по рукам, прикрывающим голову. Себ дал еще одну длинную очередь, для острастки. Вместо пуль назад прилетела граната, и упала под ноги. Времени думать не осталось. Все варианты были смертельными, кроме одного, дающего небольшой шанс.
Себ выскочил из расщелины, отбросил пулемет в сторону и спрыгнул со стены на верхушку сосны. Граната взорвалась, когда Себ еще не упал на дерево. Он не видел, как поступил Марк, последовал ли он его примеру, или попытался выбраться с другой стороны расщелины? Первые тонкие ветви, набравшее скорость тело Себа, сломало, как тростинки. Юноша пытался ухватиться за что-нибудь, но в глазах стояла такая карусель, что было ничего не понятно. Мельтешение, удары, треск разрываемой ткани. Наконец, ребра повстречались с достойным препятствием и громко хрустнули, ударившись о него. Боль пронзила тело. Удар выбил дух из легких и Себ потерял сознание.
Пришел он в Себя от запаха нашатырного спирта. Себ открыл глаза и с удивлением обнаружил нагнувшегося над ним Ивана.
— Живой, сокол. Хорошо летел, но не долго. — Пошутил Иван.
— Болит… грудь. — Произнес Себ и закашлялся.
Кашлять было еще больнее. Во рту появился вкус крови. Себ сплюнул. Слюна была красной.
— Ого, парень, да у тебя легкие отбиты, или ребрами проткнуты. — Догадался Иван.
— Как бой? — Спросил Себ.
— Отбились. Куда им против нас, закаленных. Ты нам здорово помог сверху. Как только они почувствовали, что их бьют, сразу потеряли инициативу. Тогда-то мы им и показали, кто настоящие хозяева Сибири. Да и взрыв наверху был вовремя. Я сразу догадался, что враги близко. Мы их сами обошли, да и добили там.
— Маккинли как?
— Убит. Не такой прыткий, как ты. Там, на скале остался.
Себ приподнялся и сел. Голова кружилась, в ушах звенело.
— Ты знаешь, почему мы их проморгали? — Спросил Иван.
— Почему?
— У них форма может менять цвет. Смотри!
Иван снял со ствола сосны повешенную на него куртку, которую Себ вообще не видел. Иван бросил куртку на желтую хвою. Куртка сменила цвет на желтый.
— Каково? А? — Удивленно сказал Иван. — Куда нам до их технологий.
— Переодеться надо в их форму. Может она и от вертолетов скроет. — Предложил Себ.
— Вот ты какой, ударился, а котелок варит.
Иван отдал приказ разобрать по себе верхнюю одежду с погибших врагов. Себ встал на ноги. В висках застучала молотками пульсирующая боль. Себ невольно застонал.
— А где мой вещмешок? — Спросил Себ.
— На дереве остался. Он-то тебя и задержал немного. А так бы ты и спину мог сломать.
— Там у меня всё, и аптечка и магазины.
— Болит? — Догадался Семен, только что возвратившийся с окровавленной курткой и штанами, снятыми с убитого врага.
— Болит.
— На, держи, аптечку вражескую. — Семен протянул пластиковую оранжевую коробку с красным крестом посередине. — Там все есть.
Себ взял в руки предмет. Не сразу сообразил, как открыть его. Открыв, он увидел аккуратно уложенные медицинские препараты. Для солдатского быта, такая аккуратность показалась ему излишней. Себ нашел обезболивающее средство в одноразовом шприце. Вынул его из коробки и воткнул себе в ногу. Почти сразу по организму прошла приятная теплая волна, стирающая боль, и дарящая блаженство и энергию. Себ понял, что препарат сильнодействующий, но в этот момент ему было все равно.
— Уходить надо. Вертолеты обязательно сюда прилетят. — Себ задвигался энергично, под удивленные взгляды товарищей.
— Себастьян, иди куртку себе такую же подбери, и штаны. — Предложил Семен. — А то будешь приманивать вертолеты на нас, как хромая утка сокола.
Себ поднялся на скалу и не удержался заглянуть в ту расщелину, где лежал убитый Марк Маккинли. Тот умер в сидячей позе, откинутый взрывом на стену. Голова у него была закинута навзничь. Одной ступни не было совсем, а вторая болталась на ошметках мышц. По-хорошему, парня нужно было похоронить, но времени на это не было. Мысленно, Себ попросил у бога прощения, за то, что не может придать тело человека земле.
Себастиен нашел труп, подходящий ему по размеру одежды. Стянул с него штаны, куртку. На военном была такая же форма, как и на Себе, которую он одел с плеча, уже покойного Маккинли. Форма, действительно оказалась по размеру. Кровь на ней немного напрягала, но с этим можно было мириться. Себ снял с военного обувь, которая тоже была впору, и не в пример удобнее его раздолбанных рабочих ботинок.
Себастиен нашел свой пулемет, и вернулся к группе Ивана. Ждали только его. Задерживаться на одном месте, было чревато вероятностью попасть под обстрел вертолетами.
По результатам боя, в группе было убито трое, и ранено трое, включая Себа. Под действием лекарства, все раненые могли идти самостоятельно. Бойцы из них были никакие, но они хотя бы не замедляли движения группы. Наркотик, входящий в лекарство, расширил мировосприятие Себастиена. Он даже не мог представить, насколько физически ощутимыми и прекрасными могут быть солнечные лучи. Тепло касаясь кожи, светило нежно и ласково разговаривало с ним. Птицы, поддакивали солнцу. И даже падающий с дерева сухой лист приветствовал Себа.
— Чего лыбишься? — Громко спросил Иван, разрушив хрупкую иллюзию.
— Красиво как, хочется любить весь мир, как он тебя любит. — Ответил Себ.
— Понятно, дурь в башке от укола. Потом будет обратный эффект. Как думаешь, проход скоро откроется?
Себ задумался над этим, и ощутил в себе некие провидческие способности, которые после «протрезвления» посчитал действием лекарства.
— Обязательно откроют, иного не дано. Старый мир не может существовать в прежнем виде. Не мы боремся с миром, это мир нашими руками меняет себя, потому что время пришло.
— Когда? — Поинтересовался Иван, удивленный ответом.
— Да кто его знает.
Себ замолчал, а Иван больше не приставал с вопросами. Картинка в глазах Себа, снова стала умиротворяющей и яркой, на лице расплылась блаженная улыбка.
После полудня все чаще стали слышаться вертолеты. Наверное они прочесывали леса и сбрасывали десант. Иван, чтобы снова не попасть в засаду, отправил вперед по маршруту двух человек.
Действие лекарства заканчивалось, и вместе с этим возвращалась боль. От ходьбы и вдохов болела грудь, мутило, сил идти почти не было. Лоб покрылся противной холодной испариной. Иван бросал косой взгляд на Себа и видел, как тому приходилось бороться с собой.
— Может тебе еще один укол сделать? — Не выдержал он страданий товарища.
— Не надо пока, потерплю. Если свалюсь, тогда сделаешь.
— Хорошо.
Над головами группы прошли два вертолета. Таких, Себ, да и остальные еще не видели. Машины были намного больше тех, что они видели раньше и наверняка служили для переброски войск.
— Серьезно за нас взялись. — Семен снял со спины рюкзак из плетеных щитов и сложил, как ранец.
Себастиен понял, что подняться самостоятельно ему очень тяжело. Жутко хотелось пить. Он бы сейчас жизнь отдал, за тот витаминно-энергетический коктейль, которым его угощал Орлик. Семен подал руку и поднял Себа.
— Готов? — спросил он.
— Попить бы и буду готов.
Семен протянул свою фляжку. Себ взял ее и сделал несколько лихорадочных глотков.
— Спасибо. Теперь готов.
От слабости, Себастиена шатало из стороны в сторону. Остальные раненые чувствовали себя не лучше. Желание плюнуть на всё, упасть и лежать до тех пор пока силы не восстановятся, было сильно. Группа шла медленно. Иван замыкал, наблюдая со спины, как раненые еле тащат ноги.
Темнело. Маршрут обещал затянуться на больший срок, чем на это дал Кузнец. Наконец, Иван скомандовал привал. Себ упал в том месте, где его застала команда. Не хотелось ни думать, не шевелиться. Страх отступил перед усталостью и болью. Юноша закрыл глаз и сразу уснул.



Глава 8

Себ открыл глаза из-за того, что с ним разговаривала женщина. Это было странно слышать, откуда здесь женщина? Зеленые глаза смотрели на Себастиена. Часть лица женщины была закрыта марлевой повязкой. На голове её была одета косынка с красным крестом, из-под косынки выбивались рыжие локоны. Женщина нагнулась над Себом, и внимательно посмотрела в его глаза.
— Как ты себя чувствуешь, сержант Маккинли? Понимаю, что дерьмово, но жив остался, и это очень хорошо.
Себ лихорадочно соображал, как он очутился здесь, насколько это все реально, а не последствия приема сильнодействующего лекарства. Он, вдруг вспомнил, как в его мире, люди, переевшие дурмана, испытывали галлюцинации. Себ пошевелил рукой. Она поддалась на приказ мозга. Тогда он двинул ею и притронулся к женщине, ждавшей от него гответа. Та, аж охнула от неожиданности.
— Вот паразит! Одной ногой на том свете, а к бабам пристает. Ты точно выживешь, Маккинли.
Женщина была реальной. Непонятно, почему она звала его, как погибшего сержанта? И где же он все-таки находится, черт побери? Себ почувствовал, что лицо его болит, и притронулся к нему. Кожа не ощутилась под пальцами. Вместо нее была повязка.
— Что со мной? — Тихо спросил Себ.
— Ранен ты сильно, попал под дружественный огонь с нашего вертолета. Никто же не верил, что ты еще живой и будешь находится среди этих бандитов-головорезов. Лицо тебе посекло, хорошо, хоть глаза остались целы. В спине осколки были, в ногах. Неужели ничего не помнишь?
Себ отрицательно покачал головой.
— Бедняга. Ладно, отдыхай, пойду обрадую хирурга, что ты пришел в себя.
Медсестра хлопнула дверью и вышла, оставив огорошенного юношу таким поворотом событий одного. Его приняли за покойного Марка Маккинли? Как не хотел он оказаться у врага, но все равно оказался. Обман ведь вскроется, как только какой-нибудь знакомый сержанта придет проведать его.
Себ попытался вспомнить события той ночи, но как он ни напрягал память ничего не вышло. Последнее, что у него запечатлелось, это приказ Ивана устроить привал. Выходит, что с ним приключилась сильная контузия, или он тогда не уснул, а впал в беспамятство, которое перешло в ранение.
Значит, их группу уничтожили. Накрыли с вертолетов, и ничего не помогло. Ни форма военных, ни собственные хитрости. Как слепых котят. Себу стало страшно от осознания той ситуации, в которой он оказался. Беспомощный, он был обречен только наблюдать за развитием ситуации, почти без всякой возможности повлиять на нее.
Организм Себа отреагировал на стресс своеобразно, снова утащив его в бессознательную пучину. Когда он пришел в себя в следующий раз, то обнаружил, что в палате он не один. Рыженькая медсестра переговаривалась с мужчиной в военной форме. Мужчина настаивал на том, чтобы Себа привели в чувство. Медсестра запрещала это делать, объясняя военному, что раненый еще слишком слаб для расспросов.
Себа пробил пот и захотелось снова потерять сознание. Военный, как назло, заметил, что Себ зашевелил глазами.
— О! пришел в себя. Спасибо Джоан, ваша помощь больше не нужна. Оставьте нас наедине. — Военный придвинул табурет у кровати с раненым.
— Я не буду этого делать, мне нужно наблюдать за его состоянием. К тому же я знаю вас, военных. Сейчас вы начнете наседать на бедного юношу, совершенно не делая скидок на его состояние.
— Черт с вами, Джоан. Дадите мне подписку о том, что не разгласите нашу беседу.
— Легко, я их уже столько раз давала, что забыла, что можно рассказывать, а что нет.
Военный придвинулся поближе к кровати и постарался заглянуть в глаза Себа.
— Как вы себя чувствуете, сержант Маккинли? — Спросил военный.
Себ скосил глаза в его сторону. Как ему хотелось проснуться и оказаться в другом месте.
— Хреново. — Ответил Себ, не знакомый с уставом и субординацией.
— Хреново было бы, если бы тебя сейчас везли в пластиковом мешке, как многих твоих товарищей, а ты счастливчик. Попал в плен, и там выжил. Попал в мясорубку и снова живой. Радуйся.
— Я рад. — Прохрипел Себ. Ему хотелось откашляться, но он опасался это делать.
— Вот и замечательно. У меня есть несколько вопросов к тебе, которые откладывать никак нельзя. Все же, ты пока единственный, кто был в плену у противника, и тебе может быть что-то известно из того, что я у тебя спрошу.
— Я этого не помню.
Военный непонимающе посмотрел на Себа, а потом и на медсестру.
— Возможно, сильная контузия. — Ответила она. — Мы с ним еще не общались, поэтому и диагноз никакой не ставили.
— Гадство! — Ругнулся военный. — Что ты помнишь последнее?
Себ стал лихорадочно соображать, с какого момента ему лучше начать врать. Вдруг он начнет спрашивать имена его боевых товарищей, о которых он не имел никакого понятия?
— Как мать с отцом провожали меня, собаку свою помню. — Себ замолчал, делая вид, что пытается разворошить воспоминания. — Всё. Потом я открыл глаза и увидел эту рыженькую.
Военный нервно и резко встал. Табурет проскрипел ножками по полу и упал.
— Делайте, что хотите, но только чтобы он все вспомнил. — Военный направил в медсестру палец, как пистолет.
— Но мы же полевой госпиталь, мы не для этого. Здесь нужна совсем другая реабилитация.
Военный зло посмотрел на Джоан и вышел, громко хлопнув дверью. Медсестра посмотрела на Себа.
— Вы, военные, такие узколобые. Сами войну придумали, сами в ней еще и в секретики играете, а все кругом виноваты. В туалет хочешь?
Себ только сейчас понял, что в туалет ему придется ходить, не вставая с кровати, и если бы не повязка на лице, то Джоан увидела бы, как залило краской лицо юноши.
— Нет. — Резко сказал Себ, хотя позывы уже были.
— Как захочешь, у тебя микрофон в спинке, скажи громко, я приду, утку поставлю.
— Угу. — Тихо сказал Себ, желая потерять сознание, и сходить в туалет, не выходя из него.
Джоан вышла, оставив после себя легкий шлейф парфюма. Себ, хрипло выругался, и закашлялся. Боль прошла по всему телу. От сломанных ребер, к каждой ране, оставленной на теле осколками.
Невероятный поворот событий, что невольно можно позавидовать погибшим товарищам, чьи упокоенные души, безмятежно взирали с небес на бренный мир, не знающий покоя.

За Джулией приехали в ту же ночь. Девушка не могла уснуть, переживая в душе событие произошедшее с ней и с отцом. Зачем она только напросилась ехать с отцом в город? Сидела бы себе как мышь, на ферме, и не интересовала бы никого.
Во втором часу ночи забрехал пес, а вскоре послышался топот и ржание коней. Джулия сразу поняла, что это по ее душу. Девушка вскочила с кровати и скинув сорочку, оделась в обычную одежду, готовая ускользнуть из дома.
В дверь настойчиво постучали. Джулия вошла в спальню родителей. Отец уже разжигал керосиновую лампу.
— Отец, это за мной. — Сказала она сухо.
— Да подожди пугаться, и нас пугать, с матерью. Может, заблудились люди.
— Может, но я на всякий случай вылезу в окно, пока ты с ними будешь разговаривать. Если что, я возьму Крепыша, и сбегу на нем.
— Ладно.
— Дочка, не делай глупостей, угробишь себе всю молодость, а то и жизнь. Обойдется все.
— Не обойдется, мам. Я знаю кто эти люди, и на что они способны.
— Но ведь, дуче Рамирес, на нашей стороне. Он поможет.
— Для них дуче, как для нас пес у крыльца, чтоб дом сторожить.
Джулия подошла к окну и постаралась бесшумно открыть раму. С крыльца доносился разговор.
— Хуан Крус? — Строго спросил незнакомый голос.
— Да, это я. — Ответил отец Джулии.
— Нам нужна ваша дочь Джулия.
— Зачем это, посреди ночи.
— Она находится в розыске, по подозрению в соучастии в антиправительственном заговоре.
— Ерунда какая. Какие тут заговоры-то, в нашем мире. Уехала она с вечера. Куда, не сказала. Она у нас уже взрослая и в свои дела не посвящает.
— Пустите в дом, мы проведем обыск. — Бескомпромиссно сказал незнакомец.
Джулия выпрыгнула в окно. Под ногами хрустнули кусты роз. Джулия замерла. Ей показалось, что во тьме она увидела движение, и неяркий зеленоватый отблеск. Девушка сделала шаг, другой. Её неожиданно обхватили сзади. Девушка закричала и попыталась вырваться.
— Она здесь! — Громко крикнул голос над ее ухом.
Из дома выскочили люди. Они осветили ее электрическими фонариками.
— Она? — Спросил кто-то.
— Она. — Подтвердил знакомый голос.
Из дома выскочила, Лупита, мать Джулии.
— Отпустите ее, зачем она вам, моя девочка ничего не делала и ничего не знает. Это все ее муж. Это он связался с кем попало, а моя Джулия просто была с ним. Он даже не муж ей…
— Прекрати, Лупита! — Оборвал истерику жены Хуан. — Куда вы хотите ее забрать? Я могу поехать с вами?
— Нет! Но если ваша дочь не виновата, её отпустят, после допроса. Если она виновна, то понесет наказание, как и положено всем преступникам.
Лупиту перестали держать ноги. Она упала на землю. Младшая сестра Джулии, выбежала из дома на шум, и бросилась к матери.
— Мамочка, вставай, мамочка! — Ревя, девочка пыталась поднять на ноги мать.
Джулию наполнила ярость, вылившаяся в кристальное спокойствие и ясность ума.
— Отец, успокой мать. Все будет хорошо, не устраивайте истерик и не переживайте за меня. Рано или поздно все успокоится, и я вернусь. Я ничего не совершала предосудительного, за что меня можно было бы осудить надолго.
— Вы хоть скажите, можно нам будет проведывать дочь:? — Спросил отец, и в его голосе звучала последняя надежда.
— Если осудят, то наказание она будет отбывать в другом мире. А у нас запрет на перемещение между мирами. Так что, увидите, когда закончится срок, если доживете. — Незнакомец хохотнул. — По коням!
Джулии одели наручники, помогли забраться на лошадь и группа людей, одетых в черное, исчезла в ночи. Лупита беспомощно рыдала, лежа на земле. Младшая дочь трясла ее за плечо, прося успокоиться, но сама рыдала не меньше матери. Хуан злобно скрежетал зубами и смотрел вслед людям, забравшим у них Джулию.

Орлик чертыхнулся. Он снова не успел. У него появилось ощущение, что он растерял всю сноровку и теперь никак не может выйти вперед обстоятельств. Раньше он умел просчитывать результат и быть на шаг впереди врага. Теперь же он только созерцал, как идет по следам случившихся событий, на которые он никак не может повлиять.
Сибирь встретила его известием, что отряд Кузнецова Сергея, на который они возлагали самую большую надежду, и где, в случае благоприятного стечения обстоятельств мог находиться Себ, разбит. Военный канал был заполнен победными поздравлениями.
Орлику нужен был доступ к сведениям о потерях бойцов сопротивления. Вместе с ним, границе между мирами перешли еще двое помощников. На Орлике была одета офицерская форма, на его помощниках солдатские кители. Поддельные документы, которые на самом деле были занесены во все реестры электронной памяти правительственной армии, были абсолютно законными. Согласно этим документам, Джон Киновски, служил в отделе собственной безопасности, призванном вскрывать внутриармейские злоупотребления. Таких как он боялись и не любили. Самым существенным преимуществом службы в таком отделе было то, что ему просто обязаны предоставить любые сведения, какие бы он не запросил.
Армейский джип подвез его к воротам военного лагеря. Перед лагерем они миновали странную деревню, не встретив в ней ни одного жителя, кроме тощих бродячих собак. Орлик напомнил себе расспросить военных об этой странности.
Часовой просканировал автомобиль. Где-то у него на пульте появилось разрешение, ворота открылись и машина въехала на территорию лагеря. Джип остановился возле штаба. Нил Дальквист знал, что после того, как часовой просканировал его машину данные о нем сразу попали в штаб, и наверняка, там теперь царила жуткая суматоха. Проверки не любил никто.
Жалюзи на окнах дергались всякий раз, когда Орлик бросал на них свой взгляд. «Волнуются. Это хорошо. Они будут рады, когда я буду задавать им не те вопросы, которых они бояться, и с готовностью расскажут больше, чем сами того хотели.»
Часовой отдал воинское приветствие и открыл перед Орликом дверь. В штабе стояла гробовая тишина. Наверняка те, кто не успели улизнуть, делали вид крайней занятости и служебного рвения. Нил подошел к кабинету командующего лагерем и тихо постучался.
— Вой… — За дверью закашлялись. — Войдите!
Орлик вошел и оценил актерское мастерство офицера. Тому удалось изобразить на лице удивление.
— Здравия желаю…
— Майор Джон Киновски. Отдел собственной безопасности.
— Лейтенант Телбот, сэр, командующий шестым гарнизоном. Могу я узнать цель вашего визита?
— Можете. Обычная рутина. Я здесь чтобы убедиться в том, что вы не используете военные действия для собственной выгоды, проверить соответствие подаваемой вами статистики реальному положению дел.
— А что, есть подозрения? — Орлик заметил, как пальцы на руке лейтенанта задрожали, а на лбу выступила испарина.
— Нет, я же говорю — рутина. Приказ. Прикажите принести мне все бумаги, по оставшейся у вас подбитой технике, которую вы решили восстановить самостоятельно, и пройдемте с нею в гараж.
Офицер отдал по связи приказ.
— Может быть, кофе? — Спросил лейтенант Телбот.
— Вы знаете, не откажусь.
Через минуту в кабинет вошла секретарша, неся на подносе две чашки кофе. Она с интересом глянула на Дальквиста, а потом переглянулась со своим начальником. Тот еле заметно, глазами, показал ей удивление. Секретарша вышла.
— Хорошенькая. — Прокомментировал ее Орлик.
— Служит хорошо, отличник боевой подготовки. — Лейтенант постарался быть убедительным.
— А что сейчас происходит в Сибири. Я с этими бумажками совсем не смотрю новостей? — Орлик вдохнул пар, исходящий от чашки и немного отпил.
— Наконец-то мы смогли взяться за них как следует. Три дня назад провели ночную операцию. Смогли повесить маячки на некоторых из повстанцев, они и привели нас к своему логову. Накрыли их там, те и полезли, как тараканы из всех щелей. Побили мы их изрядно. Впрочем и нам досталось. Без техники, они сильнее нас. И лес хорошо знают. Десант наш выбивают на раз в ближнем бою. Сейчас долбим их с вертолетов, и только потом, на обработанное место выпускаем десант. За три дня, у нас больше полусотни погибших, и еще пара сотен раненых.
— А у них?
— Ну, мы точно не считали. Я думаю, гораздо больше.
— Пленные есть?
— Были. Сорок восемь человек раненых и сдавшихся в плен.
— Где они?
— Да мы это… Приказ же был, допросить с сывороткой правды, а потом в расход. Никого не осталось. Может быть, сегодня еще привезут.
— Ну, разумеется, чего их кормить.
Орлик не спроста завел разговор о пленных. Ему хотелось отыскать след Себастиена. Записи читать ему никто не даст, не его это компетенция. А чрезвычайная любознательность обязательно вызовет подозрение.
— Пленные все местные были?
— Да, хотя в их признаниях фигурировали люди из других миров. Но нам они не попадались. Или улизнули, или погибли. Но, как им канал перекрыли ни оружия, ни людей они больше не получали. И самое главное, координация пропала. Они теперь сами по себе.
— Это хорошо. Дурной пример заразителен. Чем быстрее задавим эту язву, тем меньше будет соблазна поступить так же в других мирах.
— Согласен.
— Да, кстати, что это в деревушке, перед лагерем так пусто? Куда подевался народ? — Вспомнил Орлик.
— А, да это эксперимент. Начальство начиталось какой-то древней литературы, и решило в дальнейшем, чтобы избегать излишней самостоятельности местных, поместить их под круглосуточное наблюдение. Привить им стандартные и ограниченные потребности, ввести жесткий график и сделать их в конечном итоге, послушными и неприхотливыми работниками. Тут они все, неподалеку, казарму для них специальную построили. Пока воют, как волки, но скоро привыкнут.
Орлик переварил в уме полученную информацию. С таким ему еще не приходилось сталкиваться.
— Умно, хотя и как-то непривычно. Они ведь не были против нас.
— Сегодня — нет, а завтра — вполне возможно. Их общение с повстанцами никто не ограничивал.
Принесли бумаги.
— Выделите мне место, где я могу спокойно проанализировать цифры. — Попросил Орлик.
— Садитесь за мой стол, а у меня сейчас как раз дела. — Предложил лейтенант.
— Пусть ваш помощник по материальной части никуда не уезжает, мне он понадобится.
— Есть. Разрешите идти? — Лейтенант перешел на Устав.
— Идите.
Орлик сел за бумаги. Он не собирался ничего анализировать и вникать. Мозг его был занят способом узнать судьбу товарища, которому он был обязан по гроб жизни. На страницах мелькали цифры отражающие количество потраченных боеприпасов, уничтоженной техники. К статистике уничтоженной техники прикладывались фотографии паршивенького качества, показывающие места пробития, или сам урон, нанесенный технике.
Орлик подчеркнул несколько строк с машинами, у которых якобы был уничтожен двигатель, без возможности ремонта. Это было самым подозрительным, потому что за двигатель внутреннего сгорания в Сибири можно было выручить до стада крупного рогатого скота. Стадо можно было перепродать в родной мир мясом, где оно стоило безумных, по меркам Сибири, денег, и в одночасье обеспечить себе безбедную старость.
Себ отложил бумаги и посмотрел в окно. Чего людям не живется спокойно? Зачем прикладывать столько усилий, чтобы получить еще немного денег и власти? Напротив находился госпиталь. Из него вышли санитары и вынесли носилки, на которых лежал прикрытый с головой труп. Еще одна жертва чьих-то амбиций.
Если не удастся нащупать здесь следы Себа, придется искать их запасную базу. Чревато попасться военным, или наоборот, под огонь повстанцев. Когда Орлик не видел реального способа получить решение проблемы, он начинал прислушиваться к собственной интуиции. А она посылала ему успокаивающие сигналы.
Нил вышел в коридор и попросил секретаршу найти ему заместителя командующего по материальной части. Орлик вышел на небольшую площадку перед штабом. Оба его помощника кружились возле джипа бросая взгляды на медсестер из госпиталя. Справа послышался шум двигателя. К госпиталю приближалась, вполне себе гражданская карета скорой помощи. Спереди и сзади ее сопровождали такие же джипы, как и тот, на котором приехал Орлик.
Нил окликнул рыженькую медсестру.
— Чего это кортеж такой? Кого-то важного подстрелили?
— Нет, сержант обычный, он в плену у сопротивления пробыл какое-то время. Когда на них напали, его с собой потащили, а наши ракетами их с вертолета побили. Он выжил, но потерял память после контузии. Из него хотят вытянуть многое, а у нас условий по реабилитации нет, вот и забирают его в Альпы, кажется. Там поправят.
Альпы — прекрасный горный мир, с зелеными долинами, чистым воздухом и отличным сыром. Орлик там не был, но слыхал, что в том мире отличная медицина. Солдат заинтересовал его.
— Можно на него взглянуть?
— А чего там смотреть? Весь в бинтах, как мумия. Это мой пациент. Я думала, что он не выживет, а он первым делом, как пришел в себя, попытался схватить меня за задницу. Живчик.
Не очень похоже на Себа, но Орлика это не остановило.
— Проводите меня.
Кортеж замер возле двери. Человек в гражданском, с папкой для бумаг, выскочил из джипа и побежал к начальнику госпиталя. Медсестра провела Орлика в палату, предварительно нарядив его в белый халат, и прикрыв лицо повязкой.
Раненый лежал на спине. Его веки дрогнули, когда Орлик спросил медсестру.
— Он спит, или без сознания.
— Спит, показатели в норме.
По торчащему носу, рту и закрытым глазам сложно было узнать человека. Но раненый открыл глаза и повернул голову в сторону Орлика. Это был Себ. Никаких сомнений на этот счет не было. Себ тоже узнал Орлика и всем взглядом это показывал.
— Привет, солдат. — Орлик, чтобы не вызвать подозрения, подал идею.
— Здравия желаю. — Тихо сказал раненый голосом Себастиена.
— Я рад, что ты выжил, мы позаботимся о тебе. Мы своих не бросаем.
Медсестра согласно кивала головой, совершенно не понимая, о чем говорят эти люди.
Себ пустил слезу. Аппарат, регистрирующий показатели, тревожно запищал. Рыжая медсестра засуетилась.
— Всё, хватит, не видите, сержанту Маккинли плохо от вашего присутствия.
Медсестра открыла дверь и настойчиво выпроводила орлика из палаты. По коридору уже деловито приближался гражданский с начальником госпиталя. За ними шли два медика с носилками.
— Джоан, вы будете нам нужны. — Сказал начальник госпиталя, поравнявшись с медсестрой и Дальквистом.
Орлик вышел на улицу. В голове у него уже созрел план. Он подошел к водителю скорой помощи. Тот уже нашел удобное место и пытался уснуть. Орлик постучал в стекло и показал, что его надо опустить. Водитель, гражданский, изобразил на лице гримасу неудовольствия, но стекло опустил. Орлик ткнул тому в лицо своим удостоверением, не дав, как следует его рассмотреть.
— Откуда вы, и куда повезете раненого? — Спросил Орлик строго.
— Сейчас на аэродром, а оттуда в Альпы.
— Конкретнее.
— Сан-Галлен, госпиталь Святой Женевьевы.
— Понятно, спасибо. — Орлик пошел к своей машине.
— А чего вы носитесь с этим контуженным? Он что, родственник чей-то?
Орлик обернулся, приложил палец к губам и многозначительно подмигнул. Водитель, вытаращил глаза и снова поднял стекло.
— Он здесь, еле живой, и его увозят в Альпы. Его почему-то зовут Маккинли, но этот Себастиен толковый малый, как-то смог выдать себя за их сержанта. Надеюсь, правда не вскроется до тех пор, пока мы его не вытащим оттуда.
Чтобы не вызвать подозрений, Орлик провел проверку, указал на первые попавшиеся несоответствия. Будучи хорошим психоаналитиком, он смог перевести разговор в нужное русло и подсунуть ответственному за матчасть военному идею с переводом денег на счет Орлика. Военный все понял, как надо и был благодарен за такое развитие ситуации. Деньги сопротивлению, в настоящий момент, были очень нужны.
Далее предстояло заняться основной проблемой, найти оставшихся людей Кузнеца, чтобы снова создать устойчивую связь и наладить поставки оружия. Орлик отмерил себе на это три дня, после которых намеревался попасть в мир «Альпы». Живучесть Себастиена его очень впечатлила. По-человечески, пережившего такое юношу можно было уже списать и отпустить жить, как тому хочется, но Орлик понимал, насколько способности Себа могли сгодиться сопротивлению. Если бы фокус с путаницей не раскрылся?
По военной рации Орлик смог избегать нежелательного контакта с военными. Он знал про запасной лагерь отряда Кузнеца. Туда он и держал путь. Петровский Кряж был известен магнитными рудами залегающими близко к поверхности. Электроника здесь чудила, и потому военные не решались использовать здесь вертолеты. А против пехоты армия ополченцев воевала очень достойно.
Географически, место было не очень удобным. До границы мира было далековато, и много открытых пространств, на которых нельзя было спрятаться. Только чудом Орлику с товарищами удалось избежать пуль ополченцев.
Кузнец был несказанно рад тому, что с большой землей снова установилась связь.
— Мы ведь все бросили в том лагере, под рекой. С собой взяли только то, что можно унести на себе. А с этим долго не повоюешь. Хорошая новость, отличная. Бойцы воспрянут духом теперь. Нас же, как пообтрепало, чуть больше половины личного состава осталось, есть с чего поникнуть духом.
— Да, я вас понимаю. Нам всем досталось. Те парни, что возили вам оружие, я знал их, и там товарищ был мой, Себастиен.
— Постой, это чернявый такой, Себ?
— Знаешь его?
— Ха, так ведь он один выжил из отряда, и к нам прибился. Толковый парень… — Кузнец замолчал. — был. Погиб он. Мы же на группы разделились, чтобы всех скопом не накрыли. Из его — никого не осталось.
— Печально. — Орлик сделал грустное лицо. — А кто такой Маккинли?
— Пленный у нас был, «язык». Его кстати и привел твой Себ. Толковый парень. — Снова повторил Кузнецов. — Жаль его, командир бы из него получился хороший.
Орлик не стал разубеждать командира ополченцев в том, что Себ жив. Чем меньше людей об этом знало, тем больше у Себа было шансов остаться тем, за кого его принимают. Орлик перевел разговор на другую тему.
— Мы разработали новый способ доставки груза. Это будет планер. Запускать его будем из Рукотворного дракона, а сажать будем здесь, у вас, в горах. Надо найти ровную площадку, для посадки планера, разработать схему огней. Планеры будут одноразовыми. Можете их разбирать и пускать себе на дело. Экипаж будет из двух человеком. Нужен будет проводник, который отведет их к границе.
— Понятно. Все сделаем. Здесь, горами мало кто ходит, так, что тропы свободны. А площадку, сегодня же начнем искать.
С джипа была снята мощная военная рация и портативная бензиновая электростанция. Имея у себя канал военных, ополченцы были предупреждены. Обговорив все детали предстоящих контактов, Орлик оставил одного своего человек в отряде Кузнеца и отбыл назад, в мир Рукотворного Дракона. Теперь ему предстояло найти возможность попасть в Альпы.

Джулию мучила совесть. Она с трудом помнила, но где-то в уголках обрывочных воспоминаний, вызванных действием препарата, знала, что рассказала всё. И про то как работала у старого дуче, и про то, что участвовала в свержении его власти, и про Орлика, и про Валгаллу, про всё, о чем нельзя было говорить.
Её не беспокоили целые сутки. Охранник подсовывал под дверь плашку с едой, и забирал назад не тронутую. Какие только мысли не посещали Джулию. Побег, суицид, напасть на охранника и погибнуть самой. Вспомнились те времена, когда риск казался романтическим приключением. Он и был таким какое-то время, в самом начале ее знакомства с Себом. А теперь, нет ни Себа, ни романтики. Но больше всего, девушка занималась самоедством. Она стала предательницей. Это слово стучало у нее в голове, заставляя ненавидеть себя. Зачем она поступила так глупо, отправившись в город? Почему она не сбежала, хотя знала, что за ней могут придти?
Сколько не кори себя, уже ничего не изменить. Если Себастиен мертв, то ее предательство уже не затронет его. От этой мысли на душе стало легче. Все остальные и всё остальное ее волновали гораздо меньше. Джулия никогда не проникалась идеей объединения миров так глубоко, чтобы думать о ней, как о смысле всей своей жизни. Достаточно было прожить ею лет пять, а потом, перебесившись, успокоиться и начать растить детей, и жить, как все вокруг. Теперь, это не имело никакого значения. Будущее было неясно. Возможно, существование Джулии в этом мире заканчивалось. Бесславно, без всякого героического ореола, а даже, совсем наоборот, с клеймом предательницы.
В дверях лязгнули ключи. Джулия вздрогнула и напряглась. Вошел вооруженный охранник из «воронов», а за ним еще один человек, в строгой серой форме. Взгляд Джулии встретился со взглядом человека в сером. Мгновение они изучали друг друга. Джулия пыталась увидеть в чужих глазах свою судьбу, а человек в форме понять, что подвигло девушку выбрать опасную игру с государством. Оба остались без ответа.
— Собирайся. — Коротко и безапелляционно приказал человек в сером костюме.
— Куда? — Спросила Джулия.
— Тебе не все ли равно.
— Родителям сообщите?
— Если они приедут узнать о твоей судьбе, то им сообщат. Намеренно к ним никто не поедет.
— Я готова. — Джулия встала с узенькой скамейки, являвшейся одновременно и кроватью.
Охранник пристегнул руки Джулии наручниками, и грубо взял ее под локоть, подтолкнув в сторону двери.
— Полегче, громила. — Вырвалось у девушки в ответ на грубость.
Охранник не снизошел до ответа, или исполнения ее просьбы. Он вел ее под руку, как вел бы какую-нибудь скотину под нож мясника. Молча и хладнокровно. Джулия затихла и смирилась. Ей, вдруг, подумалось, что она идет по этой земле в последний раз. Выйдя на улицу, она почувствовала, как прекрасен мир, как приятно греет солнце, поют птицы. Очень хотелось жить.
Девушку толкнули в карету без окон. Один их охранников забрался следом, другой сел на облучок. Повозка тронулась. Куда они направляются, девушка не могла видеть, а спросить было страшно. Вдруг ей скажут правду, про то, что ее везут на казнь. Неизвестность пугала, но так была надежда, что все обойдется, по крайней мере, сегодня.
Карета тряслась, иногда останавливаясь. И всякий раз, когда она останавливалась, страх сжимал сердце девушки. Но карета снова продолжала движение. Вскоре, послышался шум совсем несвойственный нижнему миру. Шумели мощные моторы.
На этот раз повозка замерла насовсем. Слышно было, как охранник спрыгнул с облучка. Второй охранник открыл дверь и убедившись, что они достигли пункта назначения открыл дверь и вышел наружу, утягивая за собой девушку.
Глаза Джулии уже успели отвыкнуть от света. Она не сразу поняла, что стоит рядом с огромным транспортом, на котором из нижнего мира вывозилась руда и сельскохозяйственная продукция. Рядом с транспортом суетились погрузчики.
— Меня перевозят в другой мир? — Удивилась Джулия.
— Да. — Отрезал охранник, не желая больше распространяться на эту тему.
В какой-то мере на душе у Джулии стало легче. Смерть откладывается на неопределенный срок. Непонятно, зачем ее увозят? Чего она может знать, и чем может быть полезна кому-нибудь? Из нее уже вытянули все, что она знала.
Девушку провели через овальную дверь, внутрь огромного аппарата. Внутри шум был гораздо тише, но обстановку назвать уютной было очень трудно. Железные коридорчики, загроможденные ящиками и железками, пол, вибрирующий под ногами, тусклое освещение. Небольшие круглые иллюминаторы выходили на внешнюю и внутреннюю сторону аппарата.
По железной, грохочущей под ногами лестнице поднялись на третий уровень. С его высоты вдалеке была видна столица, а в окна напротив, было видно, как шустрые погрузчики перекидывают в кубические сектора зерно и рыжую руду. Джулия никогда не видела вблизи транспорты из верхнего мира, и сейчас была впечатлена их размерами, на время забыв о ситуации, в которую попала.
Девушку передали из рук в руки. Мужчины в синей форме с серой отделкой обшлагов и карманов, молча приняли девушку. «Вороны» отсалютовали и ушли.
Джулии отстегнули одну кисть, а вторую приковали к ножке стола, прикрученного к полу.
— Посидишь так, пока не взлетим. — Сказал ей человек в форме.
Люди вышли. Джулия осмотрела комнату в которой находилась. Это был пассажирский отсек, рассчитанный на четырех человек. Он был тесноват, и потому кушетки пристегивались к стене, когда не использовались. Обстановки, как таковой, внутри не было. Четыре кушетки, две снизу и две сверху, откидной столик, и круглое оконце иллюминатора, выходившее на внешнюю сторону.
Внизу суетились жители нижнего мира, обслуживающие площадку, принимающую гигантские транспорты. Девушка снова позавидовала их скромным желаниям, которые не приводили к таким неприятным последствиям. Ну и что, что их жизнь сплошь состоит из одинаковых будней, и одинаковых мечтаний, зато их не повезут неизвестно куда, и неизвестно зачем.
Джулия приуныла. Она была совершенно одна в чужой среде, с неприятными ожиданиями грядущего. Зачем ей все это было нужно? Вот такая она, обратная сторона романтического приключения. Всё серо, страшно и одиноко, до могильного холода в груди. Муж пропал, или скорее всего, сгинул. Родители, через нее подрывают и без того слабое здоровье. Зачем?
Через пару часов, когда солнце уже начало опускаться к горизонту, раздался рев разгонявшихся винтов. Внутренности транспорта наполнила вибрация. Шум становился все более высоким, и в какой-то момент, встряхнувшись, многотонная махина начала подниматься над землей. Любопытство заставило Джулию упереться носом в иллюминатор, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного.
Земля медленно удалялась. Вся столица нижнего мира лежала перед ней как на ладони. Видны были окрестные леса и реки. Небольшие деревушки и отдельные дома фермерских хозяйств. Мир менялся перед ней с каждой минутой. Горизонт становился все более похожим на дугу. Девушка не могла поверить своим глазам. С земли все выглядело плоским.
В отсек зашел человек в форме. Он молча открыл наручники. Джулия размяла ладонь.
— Туалет, дальше по коридору. Не советую вам пытаться где-нибудь спрятаться.
Мужчина вышел. Джулия продолжила любоваться миром, становившимся все более причудливым. В какой-то миг, к шуму гудящих моторов добавилось шипение. Вокруг стал клубиться туман, похожий на разводья масла по поверхности воды. Когда он развеялся, внизу показалась земля, совершенно другая, непохожая на нижний мир.

Хорошие лекарства и крепкое здоровье Себа, делали свое дело. Раны затягивались, боль отступала. С каждым днем самочувствие улучшалось. И вскоре, Себ нечаянно стал виновником такого разговора. По голосу, одним из говоривших был его врач, а голос второго он не признал, хотя было ясно, что он принадлежит человеку из спецслужб.
Чтобы руки не ослабли, юноша катался на своей кровати, на колесиках, по палате. Он подъехал к двери и услышал такой разговор.
— Нет, сыворотку правды вводить еще рано. Он слаб и может не выдержать. — Сказал доктор.
— Поймите, начальство с меня требует его показаний. — Этот голос принадлежал незнакомцу.
— Допросите его без сыворотки, вы же умеете?
— Понимаете, он столько времени был в плену. Его могли так обработать, что он мог запросто стать одним из них. Мне нужна чистая правда, без всякого эмоционального окраса. — Настаивал незнакомец. — Все закоулки его отбитой памяти.
— Тогда ждите. Еще неделю, не меньше.
— Ну что вы доктор такой упрямый. Нет у меня недели. Три дня — максимум.
Доктор глубоко выдохнул.
— Хорошо, три дня, но вы составите бумагу, согласно которой возьмете всю ответственность за жизнь этого бойца на себя.
Пришла пора выдохнуть незнакомцу.
— Черт с вами, подпишу. Лечите его лучше.
В коридоре раздались удаляющиеся шаги. Себ резко откатился на свое место. Вошел доктор.
— Ну, больной, как самочувствие? — Спросил он.
— Голова немного кружится, да и раны побаливают еще. — Соврал про головокружение Себ.
Доктор сел на край кровати и оттянул конъюнктивы Себу.
— Глаза здоровые, прогресс уже налицо. Думаю, через три дня поставим тебя на ноги. А пока отдыхай.
Доктор попросил Себа перевернуться. Осмотрел раны на спине, что-то пробубнил медицинскими терминами.
— Куда спешат? — Сказал доктор задумчиво.
— Что? — Переспросил Себ, хотя и понял о чем идет речь.
— Да так, о своем это я. Лежи, поправляйся.
Доктор подошел к окну и впустил в палату свежий горный воздух, от которого у Себа действительно закружилась голова.
— С сегодняшнего дня переходишь на питание специальным бульоном моей рецептуры. Я называю его «Восстановитель». Сам составил рецепт, когда с похмелья мучился. Очень эффективный, очень. Вкус — так себе, но эффект…
Доктор ушел. Неприятная новость о допросе напрягла Себастиена. Он верил, что Орлик вытащит его. Не зря он посетил его в больнице. Наверняка хотел узнать куда увозят раненого Себа. Юноша снова подивился способностям своего старшего товарища знать обо всем, и находится в совершенно неожиданных местах. С того момента, как он встретил Орлика жизнь пошла гораздо спокойнее. Теперь он верил, что его не бросят, и потому будущее перестало его страшить. До настоящего момента, пока он не узнал про допрос, будь он неладен.
Первый день прошел в томительном ожидании, второй. Орлик не появлялся. Себ давился отвратительным бульоном доктора, чувствуя себя подопытным кроликом. Доктор и впрямь считал свое изобретение чудодейственным. К концу второго дня один только запах вызывал судороги стенок желудка.
— Не будешь есть ртом, введем через клизму. — Обещал доктор, и Себу приходилось выбирать рот.
На третий день доктора вызвали куда-то в город, и Себ уговорил медсестру вылить бульон в туалет.
— Если хочешь, я могу вывезти тебя на улицу на кресле-каталке? — Предложила медсестра.
— А можно…, а тебе не попадет от доктора? — Себу очень хотелось покинуть кровать, и увидеть над головой, не потолок, а настоящее бездонное небо.
— Доктор и не узнает. Я сейчас. — Медсестра выбежала в коридор.
Себу показалось странным, что медсестра сама вызвалась свозить его на улицу. Может быть, его покрытое рубцами шрамов, лицо, показалось ей симпатичным? Как бы то ни было, желание попасть на свежий воздух пересиливало все догадки, и Себ очень боялся, как бы у медсестры не сорвалось.
Дверь открылась и медсестра закатила кресло-коляску.
— Ну вот, все готово.
Девушка ловко развернула Себа и почти без усилий поддела его коляской.
— Поехали? — Спросила она.
— Поехали.
Госпиталь находился в кольце гор, и несмотря на то, что на дворе уже стоял ноябрь, чистый и безмолвный воздух был убаюкивающе теплым. Воздух пах чистотой, и какой-то целебной силой. Себ чувствовал, как каждый вдох приносит ему сил и здоровья.
Медсестра везла его по дорожке, присыпанной гравием. По обе стороны от дорожки росли аккуратно постриженные кусты неизвестного Себастиену растения. За кустами виднелись скульптуры и беседки. Вдоль дорожки иногда встречались кованые скамейки.
Медсестра выехала на перекресток двух дорожек и повернула направо. Сразу за поворотом стояла скамейке. На ней сидел человек в бежевом плаще и шляпе. Он читал газету. Медсестра подъехала к скамейке и остановилась. Себ удивленно поднял лицо на медсестру.
— Смотрите, это он? — Спросила та у человека в плаще.
Человек опустил газету и посмотрел сквозь очки на Себастиена.
— Да, война попортила его лицо, но это определенно он. — ответил человек.
Звук «р» у человека немного грассировал, но голос был ему знаком. И глаза, хоть и прикрытые затемненными стеклами очков, могли принадлежать только одному человеку.
— Спасибо тебе, красавица. — Человек протянул медсестре сверток. — Как договаривались.
Девушка, взяла в руки сверток, сделала легкий реверанс и быстрым шагом ушла прочь.
— Я уж думал, ты опоздаешь? — Себ не стал прикидываться, что не узнал Орлика.
— Привет, воин! — Орлик осторожно обнял Себа. — Как ты, бродяга?
— Привет, Орлик. Как видишь, дырок во мне, гораздо больше, чем раньше. Я потерял надежду, пока не увидел тебя в Сибири. Ты все такой же, хитрый.
— Боюсь, что ты преувеличиваешь. Нам здорово наваляли, и сейчас все приходится восстанавливать по крупицам. Связь с Сибирью, кстати, восстановлена. — Орлик рассматривал лицо Себа, на котором теперь были рубцы от ран.
— Хорошо. — Себ замолчал. — А что с Джулией?
— Я отвез ее к родителям. Там, вроде, тихо.
— Это хорошо, а то мне больше всего за нее беспокойно было.
— А что ты сказал про опоздание? — Вспомнил Орлик.
— Завтра мне устроят допрос, из-за того, что я долго был в плену. Обещают использовать сыворотку правды…
— И поймут, что ты не сержант Маккинли. — Закончил Орлик.
— Да, ты и об этом знаешь?
— Дело дрянь, но поправимое. Как они до сих пор поняли, что ты не Маккинли?
— Я изобразил потерю памяти. Сказал, что помню только свой дом, и точка.
— Молодец, нашелся.
Орлик встал и посмотрел по сторонам.
— Нам нужно укромное место, хотя бы на полчаса. — Сказал он, что-то высматривая вокруг.
Орлик взялся за ручки коляски и напористо покатил Себа. Он выкатил его на поляну перед небольшим прудом, на котором плавали, склонив голову четверо лебедей.
— Так, здесь нас не подслушают. Слыхал, что-нибудь про гипноз? — Спросил Орлик.
— Нет. — Признался Себ.
— Эта такое состояние человека, как во сне. Именно в такое состояние тебя отправят сывороткой правды. Но тот, кто умеет пользоваться гипнозом, тот может делать с памятью человека все, что угодно.
— Я хочу помнить, что мне нравится. — Предупредил Себ, поняв куда клонит Орлик.
— Не бойся, я просто поставлю тебе блок, и ты, даже под наркотиками не сможешь ничего рассказать о своем плене, кроме того, что я разрешу. Готов? — Орлик посмотрел в глаза товарища. — Расслабься.
Не сразу у Себа получилось выгнать из головы, постоянно мельтешащие в ней, картинки. Орлик, монотонно настойчивым голосом, добился того, что ум прояснился, всё, что довлело над сознанием, задвинулось в самые дальние уголки памяти, и стало не важным. Только успокаивающий голос Орлика, доносящийся сквозь дремотную пелену, соединял почти спящее сознание с реальностью.
Себ, придя в себя, не мог точно вспомнить, что ему говорил Орлик.
— Получилось? — Спросил Себ, еще испытывая легкую сонливость в голове.
— Должно было получиться. Но ты, Себ, перед тем, как тебе сделают инъекцию, постарайся настроить себя, на то, что ты действительно сержант Маккинли. Тогда точно всё пройдет без сбоев.
— Хорошо, я уже и сам в это начинаю верить. А когда ты меня вытащишь отсюда?
— Послушай, Себ, Альпы, режимный объект, повсюду датчики, просто так дыру не сделаешь, как в ваш мир, или Сибирь. Чтобы тебя вывезти нужно пройти огромное количество людей, кого подкупить, а на кого и надавить. Это сопряжено с большой вероятностью, что нами заинтересуются спецслужбы. Поэтому, не спеши уезжать отсюда, да и сейчас кругом не так спокойно. — Орлик посмотрел на Себа, и немного растянул губы в улыбке.
— Что? — Себ не понял, чему улыбается Орлик.
— Да тебя сейчас и мама родная не узнает, лучше маскировки и не придумаешь.
— А меня это совсем не забавляет. Как меня примет Джулия с таким лицом? — Себ провел по лицу ладонями.
— Да брось, когда это шрамы не нравились женщинам? Ты же и так герой в ее глазах, а теперь и вовсе божество.
— Сдается мне, Орлик, что ей уже эта война надоела.
— Возможно. — Нил Дальквист взялся за ручки каталки. — Поэтому я и не обзавелся семьей.
Орлик поставил каталку возле той самой скамейки, где он встретил Себа.
— Через пару минут тебя заберут. — Сказал Орлик. — Как только я найду возможность вывезти тебя отсюда, так сразу сделаю это. А пока отдыхай, восстанавливайся, ты это заслужил.
Себ кивнул головой.
— Ну, мне пора. Приятно было тебя видеть, Себ.
Орлик протянул руку Себастиену.
— Послушай, Нил, найди Джулию, и скажи ей, что я жив, и родителям моим передай весточку.
— Именно это я и собирался сделать в ближайшее время. Начну, пожалуй, с твоего мира, а потом отправлюсь в Сибирь. Твои товарищи похоронили тебя, для них эта новость тоже будет приятным сюрпризом.
— Спасибо, Орлик.
— Поправляйся. — Орлик осторожно обнял Себа, а потом молча развернулся и быстрым шагом пошел прочь.
В душе теплилось приятное чувство, оставшееся от визита Орлика. Он не забыт, не брошен, не остался один на один со своими проблемами. Теперь его родные будут знать, что их муж, сын, зять жив, и скоро вернется домой.
По дорожке часто зацокали каблучки. Прибежала медсестра.
— Там вас уже ждут. Чуть не попалась на глаза начальнику госпиталя, скажете, что были на веранде.
— Конечно, скажу. А кто меня ждет?
— Не знаю, мужчины какие-то представительные.
Раскрасневшаяся медсестра вкатила в палату Себастиена. Перекинула его на кровать, и оттерла со лба пот.
— Уфф, успели кажется.
Дверь открылась, и в палату вошли три человека. Начальник госпиталя, и двое мужчин, лет сорока, одетых в гражданскую одежду, но совершенно одинаковую. Начальник госпиталя. Показал жестом медсестре быстрее убраться из помещения. Та не замедлила это сделать.
— Вот, это наш герой, получивший тяжелые увечья, борясь с врагами правительства, Марк Маккинли.
Стоявший ближе к начальнику госпиталя, человек, явно не тронулся подвигами Себа.
— Я попрошу вас покинуть палату, ибо наш допрос будет секретным. — Попросил человек удалиться начальника госпиталя.
— Но… — Тот хотел что-то возразить, но по каменным лицам, было ясно, что возражения не принимаются. — Но кто будет следить за параметрами. Боец слишком слаб.
— Я буду. — Сказал второй. — У меня медицинское образование, и стаж тринадцать лет.
— А, ну раз так, раз тринадцать лет, то ладно. Но я снимаю с себя любую ответственность.
Обескураженный начальник госпиталя хлопнул дверью. Второй человек подошел к двери и запер ее. Первый, в это время, открыл чемоданчик и набирал в шприц раствор.
— Знаешь, что это? — Спросил он у Себа.
— Сыворотка правды?
— Точно, соображаешь.
— А без нее никак не обойтись?
— Без нее, никак. Ты можешь что-то забыть, или специально промолчать, по малодушию, а нам интересно, все, что скрывается в твоей голове. Для кого-то ты герой, а для нас, ты просто еще один носитель важной информации. Давай руку.
Себ протянул руку. Человек перевязал жгутом место на сгибе локтя. Он заставил Себа сжимать кулак, и когда вена отчетливо выступила, воткнул в нее иглу. Тут же Себу стало хорошо, и он отключился.

Мир, в который привезли Джулию, можно было описать двумя словами, зеленый и влажный. Первое девушка оценила, пока транспорт опускался на землю. Бескрайняя зелень простиралась от горизонта до горизонта. Ее разделяли только оранжевые сосуды рек, и редкие пятна селений.
Второе, Джулия ощутила, когда вышла из прохладных недр транспорта. Новый мир встретил ее влажным и теплым воздухом. Девушку снова пристегнули наручниками к руке могучего охранника. Не опускаясь до объяснения ее дальнейшей судьбы, девушку молча отвели на стоянку крытых повозок. Как и при отправлении из ее родного мира, один охранник сел с ней внутрь, а второй взялся управлять повозкой.
Ехали они по слякотной, раскисшей дороге, непривычного оранжевого цвета. Повозка, периодически заезжала в глубокие лужи, и становилось не по себе от того, что повозка может уйти под воду.
Через некоторое время заморосил дождь. На душе у Джулии стало так уныло, что прошел страх перед будущим. Если представить себе человеческие эмоции, как параболу, то верхний пик, это самые счастливые переживания, а нижний пик, это самые негативные переживания. Настроение Джулии замерло как раз между ними, на нулевой отметке. Полное безразличие.
Даже вылезший на дорогу здоровенный питон, не смог впечатлить девушку. Диковинное существо, длиной не меньше пяти метров, не водившееся в нижнем мире, попало под колеса повозки и ее здорово тряхнуло, когда колеса перескочили через живое препятствие.
Повозка въехала под смыкающуюся над дорогой крону деревьев. По крыше забарабанили тяжелые капли. Неожиданно, на крышу упало, что-то большое, и через секунду в окно повозки заглянула смешная морда, с живыми, и почти человеческими глазами. Джулия невольно отстранилась от окна.
— Не пугайся! — Наконец произнес охранник. — Это обезьяна. Они большие любители попрошайничать.
Животное, в подтверждение слов охранника, перезацепилось за выступы повозки, чтобы удобнее смотреть в окно. Теперь вся мокрая фигура была видна в окно. Выпуклый живот расплющился о стекло. Обезьяна пыталась разглядеть людей в повозке, как нищий перед церковью, пытается поймать сочувствующий взгляд, чтобы привязаться к человеку с просьбами о помощи.
Раздался еще один тяжелый стук, затем еще, и еще. Вскоре в окно и в дверь заглядывали уже несколько мордах.
— Чего они хотят? — Спросила Джулия.
— Да что угодно, от еды до всяких безделушек. Для местных крестьян, они настоящая напасть. Приходится с собой возить что-нибудь, чтобы безопасно проехать. Иначе могут напасть стаей, и человеку достанется, и товар могут растащить.
— Надо же, а на вид они такие смешные и миролюбивые. Похожи на волосатых человечков.
— Ничего удивительного, предок у нас один. Давно, несколько миллионов лет назад, что-то пошло не так, и появились мы, люди. — Охранника пробило на разговор.
— А разве нас не создал бог? — Джулия знала только одну версию происхождения человека.
— Возможно, в какой-то момент он и вмешался, направив эволюцию в определенное русло, но выглядело это как случайная комбинация генов.
Обезьяны в это время пытались найти слабое место в конструкции повозки. Они поддевали почти человеческими руками щели в двери, и пытались ее открыть. Охраннику, управляющему повозкой, видимо надоел этот беспардонный рэкет. Он поднял пистолет вверх и выстрелил. Обезьян, как ветром сдуло с повозки. Потревоженный выстрелом лес загалдел на разные голоса.
— А крестьянам запрещено иметь огнестрельное оружие. — Прокомментировал охранник, сидящий напротив Джулии.
Девушке вдруг показалось, что она может задать волнующий ее вопрос.
— Куда мы едем? — Спросила она напрямую.
Охранник ухмыльнулся и посмотрел Джулии в глаза.
— Это зависит только от тебя.
— Что это значит? — Ответ не удовлетворил Джулию.
— Это значит, что ты все увидишь сама.
Охранник не стал распространяться дальше. Разговор с арестованными и так был нарушением устава. Снова повисла тишина, нарушаемая всплесками воды из-под колес повозки.
— Здесь так всегда? — Джулия первой не выдержала тишины.
— В смысле, погода? — Переспросил охранник.
— Да. Дождь, душно.
— Нет, только полгода. Сейчас сезон дождей. Остальные полгода погода более ясная.
Разговор снова прервался и Джулия поняла, что продолжать его не стоит. Через три часа пути, охранник полез в свою сумку и вынул оттуда шоколадный батончик с орехами.
— Подкрепись. — Он сунул его Джулии в руки.
— Еще долго ехать? — Спросила девушка, не отказываясь от угощения.
— Порядочно. — Охранник откусил от такого же батончика, и активно работая челюстями уставился в окно.
Вечерело. Лес становился все реже и ему на смену пришли заболоченные низины поросшие тростником. Повозка все чаще гремела колесами по деревянной поверхности мостков, поставленных через водные препятствия.
— Дельта реки. — Пояснил охранник. — Скоро она впадет в море. Знаешь что такое море?
— Знаю. — Ответила Джулия, вспоминая, как она впервые оказалась на рыбацком сейнере.
— Ну да, ты же девушка с необычным прошлым. Я читал доклад по тебе. Признаться, твоя смелость, вызывает симпатию. Твои подруги даже и подумать о таком бояться, не говоря уж о том, чтобы пуститься в опасные приключения?
— Наверно, я с ними об этом не говорила. — Отрезала Джулия.
Чувство вины, за то что под действием наркотиков ей пришлось все рассказать о своем прошлом, поставило под запрет вообще эту тему, и будучи в ясном сознании, Джулия совсем не хотела распространяться о своем прошлом. Охранник это понял, и больше не задавал вопросов.
Незаметно, стало совсем темно. Тьма была абсолютной. Газовый фонарь подсвечивал дорогу вперед, но позади повозки темнота сгущалась до осязаемого состояния. Джулия начала клевать носом, изредка поднимая голову, когда трясло на ухабах. Но глаза не видели ничего, и не было разницы сидеть с открытыми глазами, или закрытыми. Девушка откинулась на стенку повозки, обшитую мягкой тканью, и уснула.
Когда, серый свет, еле пробивавшийся сквозь испарения, осветил внутреннее пространство повозки, Джулия увидела, что напротив нее дремлет другой охранник, тот, что управлял повозкой. Он глубоко спал, открыв рот. Девушку посетила дикая мысль выбраться наружу и дать деру, куда глаза глядят. Но беспросветная серость за окном, напрочь отбила это желание. Куда здесь можно сбежать и зачем? Добавить себе только новых неприятностей? Джулия понимала, что если бы ее хотели казнить, то могли бы сделать это с меньшими затратами.
Сон пошел ей на пользу. Тело отдохнуло и душевные терзания немного отступили на задний план. Было даже интересно, куда ее везут. За окном плотный туман позволял увидеть только придорожную растительность. Невероятно буйную, по сравнению со степной травой нижнего мира.
Проезжая по грохочущим мосткам можно было разглядеть водную поверхность болот. Она была серой, затянутая ряской, но кое-где на поверхности плавали красивые лилии, разбавляя унылый пейзаж. Хотя, Джулия предполагала, что в солнечный день болота не выглядят так уныло, и на солнце могут играть различными красками.
Прошло пару часов, а охранник, все так же сладко спал. Колеса снова загремели по деревянному настилу очередного моста. Джулия ожидала, что они скоро соскочат на влажную поверхность дороги, но грохот продолжался непривычно долго. Это заинтересовало девушку и она выглянула в окно. Немного разошедшийся под солнечными лучами туман открыл перед ней обширное водное пространство. Видимость была не меньше двухсот метров, и на этом протяжении не было видно ничего кроме воды. Края моста исчезали в тумане. Джулия подумала, что они заехали на мост, ведущий куда-то в море.
По ее воспоминаниям, море было более неспокойной стихией, чем то, что она видела. Водная гладь была неподвижной. Повозка остановилась. Охранник хрюкнул и проснулся. Он осоловело посмотрел в окно.
— Уже приехали? — Спросил он.
— Не знаю, мы на большом мосту и кругом вода.
— А, понятно. Ну, значит, почти приехали. Спала? — Спросил охранник.
— Да, выспалась.
— Это хорошо. — Заметил охранник.
Джулия не поняла, к чему он это сказал, но переспрашивать не стала. На улице раздался голос второго охранника.
— Это Гаспар, поднимайте мост.
На улице раздались какие-то щелчки и свистки, заурчал механизм. Джулия прильнула к стеклу. Она разглядела, что впереди мост обрывался. Водная гладь после моста бурлила и из воды поднимался недостающий пролет моста. Какая-то жуткая тварь, размером с большую свинью, но на коротких лапах, с длинным хвостом и огромной пастью скатилась с поднимающегося пролета в воду.
Снова щелкнуло и запищало. Пролет зафиксировался и повозка продолжила движение. Через пару минут она снова остановилась перед забором.
— Приехали. — Сказал охранник.
Ворота открылись, и повозка заехала на территорию, уставленную длинными бараками. Несколько женщин в одинаковой синей одежде, похожей на комбинезоны рабочих, проводили повозку любопытными взглядами. Повозка остановилась возле небольшого каменного здания. Охранник пристегнул Джулию к своей руке наручниками.
— Выходим. — Скомандовал он.
Их встречали три женщины, и у всех из них был очень темный цвет кожи. Одеты они были в светло коричневую форму, грубые ботинки на ногах, и на голове были одеты фуражки, с крупной кокардой. На бедре у каждой висело по дубинке. Джулия быстро разглядела их и сразу определила, что самой старшей из них является невысокая женщина с огромной задницей и неприятным надменным взглядом. Джулия сразу сравнила ее с жабой, сходство с которой добавляли огромные губы и необычайно широкий нос.
Охранник протянул этой женщине папку с документами на Джулию.
— Вот, примите от нас в целости и сохранности.
— Точно, в сохранности? Мучили, поди, по дороге? А? Красотка, скажи, развлекала ты по дороге этих молодцев? — Женщина посмотрела на Джулию нагловато-насмешливо, как это делают хозяева положения.
Её помощницы противно захихикали. Не ожидая такой наглости, Джулия почувствовала, как ее эмоции закипают. Впервые в жизни, зная человека меньше минуты, Джулия поняла, что уже ненавидит ее.
— Нет. — Сквозь застилающую сознание пелену ярости, смогла она произнести.
Женщина посмотрела на охранников с недоверием, затем сняла с бедра дубинку и ткнула ей в нос Джулии.
— Меня зовут Изабелла Муньос, и без моего разрешения здесь никто не имеет права даже пукнуть. Всякая самостоятельность наказывается незамедлительно. И чтобы этот взгляд я больше не видела. Тебе он может обойтись очень дорого. Камила, Лаура, примите ее.
Охранник отстегнул Джулию. Её грубо схватили за руку и повели внутрь здания. Внутри пахло очень странно, как в медпункте детского сада, в котором успела поработать Джулия. Девушку завели в душевую комнату.
— Раздевайся и мойся.
Комната не имела никаких дверей и все моющиеся в ней были выставлены на всеобщее обозрение. Женщины заметили смущение девушки.
— Чтоб тебя, цаца какая. Ты еще туалет не видела. Скидывай одежду и бегом под душ, пока дубинкой бока не намяли.
Женщина, в подтверждение своих намерений схватилась за дубинку. Джулия, неохотно стала раздеваться, отвернувшись от охранниц. Когда она осталась абсолютно нагой, то прикрыв грудь и причинное место руками пошла под душ. Охранница подошла к куче ее белья и пнула его в угол комнаты.
— Хорошо мойся, тебя медосмотр ждет.
Джулия повернула вентиль душа и оттуда потекла холодная вода. Никакого смесителя не было и в помине. Из моющих средств был только кусок коричневого, отвратительно пахнущего мыла. Мытье превратилось в испытание. По его окончании Джулию колотила трясучка.
Охранница протянула Джулии полотенце.
— Утрись! — Грубо приказала она.
Одежду девушке не выдали, а полотенце отобрали. Ее вывели в коридор, и снова завели в кабинет. Не было сомнений, что это медицинский кабинет. Полностью вся обстановка была белого цвета, кроме грузной женщины, в белом халате. Ее лицо и руки казались совершенно черными на белом фоне.
— Становись на весы. — Приказала врач, указывая рукой в сторону весов.
Джулия встала на механические весы. Врач, двигая грузики, выставила вес и записала его в тетрадь.
— Теперь иди под линейку.
Джулии смерили рост, обхват груди, талии и бедер.
— Вот, подберите ей форму. — Врач протянула охраннице листок с размерами. Та взяла его в руки и ушла.
Врач подошла к столу, вынула из стакана плоский металлический предмет, размером с ложку.
— Открой рот. — Приказала она.
Джулия подчинилась. Врач одела ободок на голову с лампочкой и отражателем. Включила лампочку и поставила отражатель себе перед глазом. Джулия ощутила неприятный вкус металлического предмета, которым грубо возились у нее во рту. Врач толкала его глубоко в горло, провоцируя рвотный рефлекс.
Врач снова что-то записала в тетрадь и не вставая со стула приказала подойти поближе. Джулия подчинилась. Темнокожая женщина принялась мять груди девушки, словно та была коровой. Затем промяла живот.
— Нигде не болит?
— Нет.
— Тогда повернись спиной и нагнись.
Краска ударила в лицо девушки. Пуританские нравы нижнего мира не предполагали такой откровенной демонстрации своих причинных мест. Разве только перед мужем.
— Ну, что замерла и покраснела как помидор. Делай, как я сказала или кликну сейчас охрану и они объяснят тебе понятнее.
Ничего не оставалось, как задвинуть свои принципы и традиции поглубже и подчиниться. Врач натянула перчатку и принялась обследовать Джулию.
— Как часто занималась этим с мужчинами в последнее время?
— У меня муж пропал несколько месяцев назад, а до этого, довольно часто.
— Все ясно, ладно, иди, садись на кушетку. Сейчас тебе принесут одежду.
Охранница вошла без стука и бросила рядом с Джулией сложенный синий комбинезон.
— Примерь. — Резко сказала она.
Джулия развернула комбинезон и натянула его на голое тело.
— Сойдет. По тебе. На выход! — Каждое слово охранница Камила произносила отрывисто, как команду.
— Камила, полегче с ней, пусть обвыкнется вначале. — Заступилась за Джулию врач.
— Ничего, привыкнет быстрее.
Джулия вышла за дверь. Камила взяла ее за локоть и повела по коридору. Остановились они перед дверью с надписью: «Начальник исправительного лагеря Изабелла Муньос». Камила постучала в дверь.
— Заводи! — Раздался голос из-за двери.
Камила открыла дверь и грубо толкнула девушку внутрь помещения. Джулия пробежала по инерции несколько шагов и остановилась перед столом, за которым сидела Изабелла. Женщина выдвинула ящик стола, достала из него сигару, делая все нарочито медленно, она отрезала концы сигары, вставила ее между огромных губ. Изабелла придвинула к себе предмет похожий на позолоченную пирамидку, откинула в бок верхний конус, куда-то нажала. Из открытого конуса появился язычок пламени. Женщина ткнула в огонь сигару и раскурила ее. Она откинулась и с наслаждением выпустила дым изо рта.
— Добро пожаловать в ад, очередная дура. — Насмешливо сказала она. — Никогда не переведутся бабы, как ты. Тупые сучки покорно следующие за своими мужьями, которые увлеклись сумасбродными идеями изменения существующего порядка. — Изабелла пытливо посмотрела в глаза Джулии, пытаясь увидеть реакцию на свои слова. — Ты поняла куда попала?
— Еще не совсем? — Призналась Джулия.
— Это тюрьма, дура. Но не просто тюрьма, а исправительная тюрьма. Тебя переделают, и ты, наконец, поймешь, кто прав в этом мире, а кто нет. — Изабелла снова затянулась. — Или умрешь.

Судя по тому, что в жизни Себа ничего не поменялось после допроса, гипноз Орлика сделал свое дело. С каждым днем здоровье прибавлялось и вместе с ним улучшалось настроение. Себ начал ходить, и боль, отдававшаяся в каждой ране при ходьбе, понемногу уходила. Каждое утро юноша выходил на балкон, посидеть на кресле встречая рассвет. Здесь он выглядел просто фантастически.
Вначале, горные пики проступали на светлеющем горизонте, как фигуры в театре теней. Они становились чернее и контрастнее, до тех пор, пока лучи солнца не начинали искриться на снежных шапках. Тогда они начинали напоминать гигантские свечи, разжигающие новый день. И еще Себу нравился воздух. Ни с чем не сравнимый аромат, чистого горного воздуха. Юноша верил в его целебные свойства.
Медсестры и даже женщины-врачи уделяли Себу внимание, которое он считал незаслуженным. Их обходительность нередко ввергала непривыкшего к такому юношу в смущение. Он понимал, что его принимают не за того человека, и считал, что вся обходительность должна была достаться настоящему Марку Маккинли.
Из всех жертв той войны, на которой был Себ, в этом госпитале он был самым тяжелым пациентом, и к тому же даже не офицером, хотя госпиталь считался только офицерским. Череда событий, на которые Себ почти не имел никакого влияния, привели его к тому, что он оказался под чужим именем, окутанный героическим ореолом, среди людей, с которыми еще совсем недавно вел смертельную битву. И эти люди смотрели на него, как на героя, даже офицеры, не говоря о женщинах, работавших в госпитале.
Женская забота подчас приводила к курьезам. Себа все пытались подкормить, и часто приносили еду, которую он никогда не пробовал, и даже на первый взгляд не мог определить, из чего сделана эта еда. Почти вся еда так или иначе была связана с сыром. Лепешки, покрытые сыром, сыр нарезанный, натертый, сладкий, острый, все что можно было залить растопленным сыром, заливалось. Под сырной оболочкой мог оказаться просто кусочек хлеба, а мог и кусок яблока или клубники. Во все салаты добавлялся сыр. Через некоторое время Себ с закрытыми глазами определял сорт сыра и продолжительность его хранения.
Когда Себ стал немного самостоятельнее, и мог прогуливаться без помощи медсестры, офицеры вписали его в свое боевое братство. Как и полагается офицерам, которым нечем заняться, свободное время они занимали пьянством. Принятие в боевое братство нового члена было всего лишь формальным поводом еще раз надраться. Чтобы не проболтаться по такому бестолковому поводу, Себ ограничил себя в алкоголе, сославшись на еще слабое здоровье, и сымитировал ухудшение самочувствия. Офицеры, испугавшись, что начальство госпиталя запретит им такой вид отдыха, отстали от Себа, и спокойно пьянствовали без него.
Если не считать мыслей о Джулии, о родителях, о том, что его ждет Сопротивление, можно было просто наслаждаться жизнью. Жизнь в госпитале походила на сказку. Беззаботная, расслабленная, какой не было у юноши с самого раннего детства.
В какой-то момент, Себ стал понимать, что прошлое его беспокоит все меньше и меньше. Родители отошли на второй план, как и благородная миссия освобождения мира. В настоящем моменте, юноша чувствовал себя очень хорошо, и желать что-то было лень. Даже Джулия не занимала в его воспоминаниях столько места, сколько она занимала еще совсем не давно. Местные девушки не давали скучать. Чем самостоятельнее становился Себ, тем больше он получал внимания.
Иногда, перед сном, он вспоминал о жене, родителях, Орлике, погибших товарищах, и совесть, уколом в сердце, напоминала о себе. Но начинался новый день, снова радостный и беззаботный, и совесть, как и ее носитель, предавались радостям нового дня.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Военная машина, набирающая обороты, нуждалась в тех, кто участвовал в войне и мог поделиться ценным опытом. Как только Себ достаточно окреп, за ним пришли. Одно распрекрасное утро, обещавшее перейти в такой же прекрасный день было грубо прервано парой военных, бесцеремонно вломившихся в палату, где лежал Себ.
— Марк Маккинли? — Спросил крепкий офицер, бритый на лысо.
— Так точно. — Себу захотелось накрыться с головой, потому что он сразу почувствовал наступление неприятных перемен.
— У тебя два часа на сборы. — Сказал второй военный, пониже ростом, но с мощным баритоном.
— Куда?
— Куда надо, по дороге объясним. Ждем внизу, в холле.
Военные резко повернулись и вышли. Их кованые каблуки громко цокали по плитке коридора. Себ присел на край кровати. Что если они подосланы Орликом? Это хорошо, с одной стороны. Он снова увидит Джулию. В последнее время Себ все реже вспоминал о ней. Изобилие женского внимания как-то отдалило его от жены. Но как только Себ представил, что вскоре может увидеть Джулию, в груди затомилась радость ожидания встречи.
А что если они не подосланы Орликом? Страшно не хотелось, чтобы правда вылезла наружу. Но ничего изменить в этот момент юноша не мог, и поэтому он предоставил судьбе самой прокладывать маршрут.
Себ позавтракал в госпитальной столовой. Сердобольные поварихи сунули с собой в дорогу сосисок, сыра и шоколада. Юноша вышел в холл, где его ждали двое военных, пялившихся в телевизор.
— Я готов. — Доложил Себ.
На улице их ждал военный джип с водителем. До аэропорта нужно было ехать около сотни километров, по извилистым горным серпантинам. Себ бросил рюкзак в багажник и уселся на заднее сиденье, вместе с басовитым военным.
— Я, капитан Монтгомери, а это капитан Эйзенхауер. — Голосом, достойным центральной партии в церковном хоре представил себя и напарника военный. — Мы из военной Академии.
Это ничего не объясняло. Себ ничего не слышал про академии и не представлял, чем там занимаются.
— А ко мне какое отношение это имеет? — Удивился юноша.
— Прямое. Сейчас, мы составляем костяк армии из людей, понюхавших пороху. Вы будете обучаться и одновременно обучать. Наша идея состоит в том, чтобы военному искусству обучали люди, показавшие себя на войне с лучшей стороны. Сумевшие выкрутиться из сложных ситуаций и выжить.
— А вы уверены, что я один из них. Я же не очень много повоевал. Почти сразу в плен попал.
— Да ладно, сержант, не скромничай. Мы твое досье с допросом читали. Да и внешность у тебя стала очень боевой. На пацанов это произведет впечатление, да и на штабных крыс тоже.
Себу самому стало интересно почитать свое досье, чтобы знать, что он там наговорил в наркотическом бреду. Пока еще было не ясно, приложил Орлику к этому руку, или нет. На душе стало немного легче, оттого, что будущее стало определеннее, но встреча с Джулией, кажется, снова откладывалась.
Джип выскочил из очередного тоннеля и глаза на мгновение потеряли способность смотреть на свет яркого солнечного дня. Когда они привыкли, перед глазами предстала величественная картина грандиозного аэропорта. Такого аэропорта Себ еще не видел. Красивое здание с вышками, на остриях которых мелькали красные огоньки, располагалось в большой долине, окруженное цепью невысоких гор. По длинной полосе двигалась большая стальная птица. Себ еще не видел таких летательных аппаратов. Птица задрала нос и взлетела. Заложив поворот вправо, она стремительно уносилась в небо.
— Эй, ты чего так уставился, самолетов, что ли раньше не видел? — Спросил Монтгомери.
— Видел. — Соврал Себ, и постарался напустить на себя безразличие.
— Да у него же потеря памяти, по контузии, не помнит наверно, как летал? — Предположил Эйзенхауэр.
— Да, с памятью проблемы.
— Ничего, у нас в Академии тебе вернут память.
Обстановка внутри аэропорта снова шокировала Себа. Ничего подобного не было даже в Валгалле, не говоря про примитивный двор, на который садились транспорты в нижнем мире. Здесь прогресс был на ступень выше, чем в Валгалле. Экраны больших мониторов были плоскими, в отличии от выпуклых телевизоров, к которым привык Себ в Валгалле. По полу бегали цветные полосы с символами. Если идти по полосе определенного цвета с символом туалета, то непременно попадешь в туалет. Если выберешь гостиницу, или бар, то нужно было найти полосу на которой был символ именно того, что тебе нужно. Это было удобно, для тех, кто боялся потеряться в огромном здании аэропорта.
Эйзенхауэр и Монтгомери выбрали ряд со свободными креслами в зале ожидания и развалились в них, как у себя дома. Себ сел скромнее и взял в руки сумку.
— Есть хочешь? — Спросил Монтгомери у товарища.
— Пожалуй, не откажусь.
Монтгомери нажал на подлокотнике невидимую, на первый взгляд, кнопку. Прямо из ручки появилось голографическое табло, размером с ладонь. Военный выбрал пункт «Робокафе», подтвердил свою платежеспособность и свернул экран. Не прошло и минуты, как к нему подкатил прямоугольный предмет, похожий на небольшой холодильник.
— Что желаете? — Спросил «холодильник»
— Три кофе. — Попросил Монтгомери, но вдруг переспросил у Себа. — Ты будешь кофе?
Себ замялся, но «холодильник» решил переспросить.
— Этот вопрос задан мне?
— Не тебе, болван, ты же не пьешь кофе. Давай нам три кофе, и три круасана с сыром. Хотя нет, тебе сколько круасанов? — Переспросил Монтгомери у товарища.
— Мне два, проголодался по дороге. — Признался Эйзенхауэр.
— А тебе? — Спросил Монтгомери у Себа.
— Мне, можете, не брать. Мне в госпитале дали с собой стряпню разную, в дорогу. Надо съесть, а то пропадет.
— Тогда, три кофе и пять круасанов. — Определился Монтгомери.
— Ваш заказ принят, поместите платежную карту в приемник. — Пробубнил «холодильник»
Монтгомери вставил карту в заморгавшую щель. Карта «всосалась» внутрь, дзынькнула и вылезла обратно.
— Заказ оплачен. Приятного аппетита.
Створка в верхней части холодильника съехала в сторону и в подсвеченных недрах устройства уже стояли три дымящихся пластиковых чашки кофе, и пять теплых круасанов.
— Разбирайте. — Сказал Монтгомери и первым вынул свою долю.
Опустев, холодильник бесшумно укатился к следующим клиентам. Себ не подавал виду, насколько он был шокирован увиденным впервые устройством, ведущим себя как человек. Ни дать, ни взять, работник, пришедший на смену человеку. Помыслить было страшно, о том насколько сильно различались миры по уровню развития. В нижнем мире, Себа подняли бы на смех, и сочли вруном, если бы он рассказал о том, как его накормил говорящий ящик. Между его миром и аэропортом в Альпах была целая пропасть. Это было не справедливо, и ему, человеку прошедшему через несколько миров это стало еще очевиднее.
Напротив Себа висел монитор транслирующий рекламные ролики и короткие фильмы, понятные и без звука. Больше всего его зацепил фильм об армии. Он призывал молодых людей сделать выбор в пользу службы в ней, подкрепляя призыв красивыми вставками из героической армейской жизни. Смысл ролика сводился к тому, что некий враг, в лице грязных и злых мужиков, вооруженных какими-то допотопными винтовками угрожает существованию и процветанию всего мира. Вид этих свирепых дикарей вызывал отвращение, и любому человеку, привыкшему к размеренной жизни, не хотелось иметь их у себя под боком. Фильм был составлен настолько безупречно, что уничтожение под корень заразы, в виде свирепых мужиков, казалось абсолютно богоугодным делом.
Себ понимал, кто кем является в этом фильме. Свирепым дикарем был он, и подлежал уничтожению без всякой жалости. Монтгомери заметил, как изменилось настроение Себа и понял это по своему.
— Что, плен поди вспомнил? Понимаю тебя, нелегко это было вынести. Не пойму, как ты вообще выдержал… — Он махнул в сторону экрана. — с этими.
Эйзенхауэр похлопал юношу по спине.
— Ничего, парень, у нас такие психологи работают, что ты скоро и не вспомнишь об этом.
— Спасибо. — Поблагодарил Себ, у которого перед глазами стояли погибшие сибиряки.
По громкой связи объявили о начале посадки. По полу побежали голубые полосы с номером рейса.
— Пошли, сержант, пора. — Эйзенхауэр, кряхтя, поднялся.
Люди, летевшие тем же рейсом, собрались в толпу перед выходом. Себ разглядывал их. По их лицам можно было подумать, что полеты на диковинных самолетах обычное дело. Они двигали свои чемоданы к выходу, совершенно не проявляя эмоций. С тем же видом всю свою молодость Себ заходил в сарай, когда приходило время кормить скотину и убирать за ней навоз. А что если для них это то же самое?
Тяжело верилось в подобное сравнение. Уж больно все по-праздничному выглядело вокруг. Себ попытался представить, как он рассказывает Джулии об увиденном, и понял, что словарный запас, а так же вещи, которые не с чем сравнить, не позволяют ему в полной передать увиденное. Было бы лучше показать ей все вживую.
Человек в форме проверил его сумку на каком-то детекторе и когда Себ забирал ее с ленты транспортера, пожелал ему приятного аппетита. Себ растерялся и не сразу нашел, что ответить.
— Контуженный. — Монтгомери постучал по своей голове.
Человек в форме понимающе покивал и пожелал счастливого пути.
Самолет стал еще одним объектом вызывающим восхищение. Красивый, мощный, стремительный, он был как выходец из будущего. Невозможно было представить, как человек смог создать его. Тем временем, народ безучастно занимал свои места и Себ старался выглядеть так же, как и они, чтобы не вызывать лишнего интереса. Монтгомери попытался пробраться на крайнее от иллюминатора кресло. Себ посчитал, что второй шанс у него может не случиться.
— Капитан, а не уступите мне место у окошка? — Попросил Себ, всем видом показывая свою заинтересованность в этом месте.
— Правильно, у иллюминатора, сержант. Черт с тобой, только из уважения к твоим заслугам. Я, знаешь ли, тоже люблю смотреть на землю с высоты. Никак, птицей был в прошлой жизни.
Монтгомери выбрался из узкого прохода между креслами.
— С тебя одна вылазка в бар, когда станешь офицером. Запомни! — Шутя пригрозил Монтгомери.
Себ ловко прошмыгнул на последнее кресло и сразу уставился в иллюминатор. Из него была видна почти вся площадь аэропорта. Вдоль стен аэропорта стояло с десяток таких же самолетов. Они, как новорожденные телята к матери, были соединены гофрированными «пуповинами» со зданием аэропорта. Вокруг самолетов суетились люди в оранжевой спецодежде, и различная техника.
Себ обратил внимание, как в небе появилась темная точка. Она быстро приближалась, и вскоре превратилась в самолет. Стальная птица заходила на посадку. Она опускалась все ниже, пока не коснулась взлетной полосы колесами, выпустив дым из-под них. Самолет, несмотря на свои размеры, быстро остановился, и на медленном ходу принялся рулить по полосе.
По салону пробежала вибрация. Включились двигатели. Самолет тихо покатился на взлетную полосу. Он вышел на финишную прямую и остановился. В салон зашла стюардесса и прочла краткий список формальностей, в конце речи пожелав счастливого пути. Двигатели взревели, и резкое ускорение припечатало Себастиена к спинке. Эйзенхауэр довольно улыбнулся. Юноша снова воткнулся в иллюминатор, боясь пропустить что-нибудь интересное.
Шум из-под колес стих, и Себ понял, что они теперь никак не связаны с землей. Напротив, земля стремительно уходила вниз. Вид сверху был непривычным и завораживающим. Себ представлял его иначе. Чем выше поднимался самолет, тем дальше за горизонт было видно. Внизу были одни горы. Селения раскинулись узкими цепочками вдоль озер, рек и в долинах, между гор. Горизонт закруглялся, делая мир Альп похожим на половину головки швейцарского сыра.
Откуда прозвонили два раза. Монтгомери отстегнул ремень и выглянул в проход.
— Скоро там еду начнут носить?
— Внимание, самолет заходит в зону перехода. Просьба занять свои места и пристегнуть ремни. — Раздался из динамиков голос командира корабля.
Через пару минут по бортам заиграли струйки «тумана». Еще через минуту самолет погрузился в туман полностью и вылетел… в ночь. В небе висела луна, светили звезды. Себ удивленно обернулся на своих провожатых.
— Ничего удивительного, у нас еще ночь, или уже ночь. — Сказал Монтгомери.
— Еще. — Подсказал Эйзенхауер.
— У нас, это где? — Спросил Себ.
— В Гонолулу, сержант!

— Эй, новенькая, закрой рот! — Темнокожая надсмотрщица подняла с пояса планшет и сделала в нем пометку. — Еще пять замечаний и тебя отправят в карцер.
Джулия замолчала и в немом исступлении принялась с удвоенной силой махать мачете, подсекая крепкие стебли сахарного тростника.
— К тебе больше внимания, потому что ты новенькая. Сломать хотят. — Елена, высокая белокурая девушка, с которой у Джулии завязались приятельские отношения, взяла на себя роль гида тюремных порядков.
Елена была из Валгаллы и на этой почве между ней и Джулией завязалась дружба. Елена, так же, как и Джулия попала в тюрьму из-за мужа, участвовавшего в сопротивлении. Была она здесь уже более полугода, и с ее слов навидалась всякого.
— Отсюда бежать пробовали? — Спросила Джулия не оборачиваясь.
— А куда отсюда убежишь? Тюрьма на острове. Вокруг все кишит крокодилами. Даже если добраться до земли, то и там двигаться можно только по мосткам, кругом вода. А все мостки перекрыть, это дело пары часов и десятка трех человек. Нет, побег это для самоубийц.
— Но и жизнью это назвать нельзя. Я не знаю сколько я смогу выдержать, мне уже сейчас хочется срубить этой надсмотрщице голову.
— Не дури!
— Новенькая! Осталось четыре замечания!
Джулия размахнулась и ударила по стеблям тростника. Мачете подвернулось в ослабленной, от непрерывного труда, руке и улетело в заросли.
— Три замечания!
Распорядок тюрьмы представлял собой следующее: после подъема и ужасного завтрака, похожего на свинячьи помои, начинались занятия. Это было странно в первое время. Занятия проводились в чистых кабинетах, и преподавателями, которых никак нельзя было отнести к тюремным работникам. Белокожие дамочки, с манерами и тихими голосами, обучали заключенных вещам, применение которым в тюрьме или даже за ее пределами трудно было найти. Литература, поэзия, риторика, умение обращаться с компьютерами, банковскими картами, какими-то кухонными приборами, знание марок производителей все и вся. Просмотры фильмов и их обсуждение.
В целом, первая половина дня могла быть скучноватой, но она была настоящим отдыхом, в сравнении с тем, что было после обеда. Сахарный тростник приносил тюрьме некоторый доход. Но кроме этого он служил и воспитательным элементом, и способом выяснить жизнеспособность заключенных.
— Слушай, Елена, а никто не возвращался назад, в тюрьму?
— Не было такого на моей памяти, и те кто здесь больше года, тоже не слышали.
— А ты не замечала, по каким признакам отбирают тех, кто готов? — Джулию не пугали замечания надсмотрщицы.
— Мне кажется, что забирают тех, кто сломались, и тех кого сломать не удалось. Первых отправляют туда, к чему готовили, а вторых, не знаю куда, может и… — Елена красноречиво провела мачете перед горлом.
— Значит, выбора нет.
— Как бы нет. Второй вариант, это мое предположение. Может и отпускают восвояси, с извинениями и пожизненной пенсией.
Джулия нашла сил хихикнуть.
— Два замечания! Новенькая, ты ставишь рекорды по скорости получения замечания. Карцер уже в предвкушении.
— Черт! — Ругнулась Джулия.
— Ладно, хватит болтать. Перед сном наговоримся.
Джулию хватило минут на пять.
— Слушай, а я заметила, что все заключенные молодые и симпатичные.
— Эй, подруга, ты чего, давай без этого. Ты здесь не так долго, чтобы начать страдать от одиночества.
— Тьфу ты, дура, ты чего подумала? Я просто сделала такое наблюдение. Среди нас одни молодухи. Всем в районе двадцати, и мордахи у всех смазливые. Ты вот, тоже красотка. С чего бы такой отбор?
— Спасибо за красотку. Ну, ты права, мы тут уже давно подозреваем, что нас готовят к роли проституток, и судя по тому, чему они нас пытаются научить, работать придется с мужиками из самых верхних миров.
— Какой ужас! — Джулия села в болотную жижу.
— Джулия, давай, маши саблей.
Надсмотрщица увидела Джулию, бросившую работать.
— Два замечания за раз! Всё, новенькая, ты заработала себе на карцер.

Пол карцера был залит холодной водой, примерно по щиколотку. Поначалу сводило ноги, но постепенно они привыкли и ничего не чувствовали. Через пару часов стояния, ноги начали уставать. Джулия попыталась сесть, но побоялась застудить женские причиндалы. Она приседала, прыгала, стояла на одной ноге. Вставала на руки, прислоняясь к стене. Некоторое время простояла на четвереньках. Но от всех непривычных положений, уставала еще сильнее.
Наступила ночь. Холодная вода бодрила, но сон понемногу одолевал. Джулия пыталась найти такое положение тела, при котором можно было бы как-то зафиксироваться, и вздремнуть, хотя бы несколько минут. Завтра ее выпустят из карцера и скидок на то, что она не выспалась, делать не будут. Джулия встала в угол. Она согнула ноги в коленях и села задницей на пятки. Попа едва касалась воды, что было терпимо. Девушка откинулась назад, упершись лопатками в угол, обняла себя руками, чтобы не так мерзнуть и уснула.
Проснулась она от скрипа открываемой двери. Джулия открыла глаза и попыталась вскочить. Но ноги ее совсем не слушались. Джулия упала в воду и поднялась на руках. Ее подхватили темнокожие охранницы и вынесли в коридор.
— Ну, ты даешь, девка. Всю ночь продрыхла в одной позе.
Кровь постепенно возвращалась в конечности. Ноги стало ломить. В коридор зашла Изабелла Муньос. Она криво ухмыльнулась, увидев мокрую, лежащую на полу, девушку. Начальница присела рядом с головой Джулии.
— Как? Понравилось? — Изабелла окатила Джулию смрадом перегара и табака. — В следующий раз, чтобы ты не спала, мы будем пускать в воду электричество. Или следующего раза не будет?
Джулия ничего не ответила, но старалась не смотреть в глаза начальнице тюрьмы, чтобы не злить ее. В ее глазах, без труда можно было прочесть всё, что она думала о Изабелле Муньос.
— Приведите ее быстро в порядок, и пусть идет на занятия. — Изабелла развернулась и понесла свою стокилограммовую задницу в кабинет.
Джулии налили в кружку какого-то остро пахнущего травами и алкоголем напитка. От него кровь быстрее побежала по жилам, боль ушла и через пять минут, Джулия уверенно стояла на ногах.
Джулия вошла в класс под любопытные взгляды заключенных девушек. Она села рядом с Еленой.
— Жива? — Спросила та коротко.
— Как видишь?
С Джулией что-то произошло. После карцера она набросилась на учебу, как голодный зверь на кусок мяса. По каждой дисциплине она становилась лучше всех. Девушка не стеснялась переспрашивать, уточнять и просить показать еще раз. Её подруги по несчастью, относившиеся к учебе как к необходимому злу, были удивлены рвением Джулии, и не упускали случая подшутить над нею. Пара девушек, которые находились здесь дольше всех, и заслужившие этим свой авторитет, пытались применить к Джулии силу, дабы усмирить выскочку. Но тут их ждал сюрприз. Джулия не плохо дралась, и Елена вовремя заступилась за нее. Сама того не желая, Джулия сместила с неформального «трона» этих девушек, и сама заняла их место.
Тем не менее, со стороны администрации отношение к ней оставалось таким же строгим. После драки, всех четверых поместили в карцеры и только одной Джулии пускали ток в воду, когда та засыпала.
— Или тебя невзлюбила Изабелла, или же тебя как-то выделили среди нас? — Предположила Елена.
— Скорее всего — первое. У нас с Изабеллой взаимная антипатия.
— Ой, не бери на себя так много, почти каждая из нас думает так же про себя. Это тюрьма и нас здесь не любят. Всех.
— Слабое утешение.
— Начнешь утешать себя, жалеть, и сразу раскиснешь. Принимай как есть. — Елена была здесь дольше и понимала, о чем говорит.
— Слушай, а по каким признакам они решают, что человек готов покинуть тюрьму?
— Ну, сначала надо пройти обучение, это почти год, а потом некоторые уезжают сразу, а некоторые задерживаются. Я думаю, что они еще не готовы морально к тому, к чему их готовили. По мне, это даже важнее, чем учеба.
— Слушай, Елена, а чем умная проститутка отличается от глупой? Зачем на нас тратить столько времени и денег? Я думаю, что мужчины из верхнего мира не станут обсуждать с нами какие-нибудь высокие материи. Главное чтобы мы хорошо выглядели и могли изобразить хоть какой-нибудь интерес к процессу. Ну, ты понимаешь?
— Да, черт его знает. Я и сама иногда не могу понять, к чему все эти труды. Может, мы и вправду не настолько умны, как люди из верхнего мира?
Адски тяжелый труд подстегивал Джулию проявлять прилежание в учебе. Духота, вонючая жижа по колено, в которой приходилось стоять полдня, и тучи насекомых над головой. Не редко, с кем-нибудь из заключенных случалась истерика прямо на работе, и тогда карцер. А на днях случилось то, что окончательно убедило Джулию не задерживаться в тюрьме больше положенного.
Как всегда, их смена после полудня вышла на очередную плантацию сахарного тростника. Рядом с тюрьмой все участки уже были выкошены и пришлось идти на новые. Шли они двумя колоннами, спереди и сзади замыкаемые охраной с оружием. Была в их колонне смуглая девчонка Лиана. Она упросила охрану отойти с дороги по малой нужде. Ради нее остановили всю колонну. Дорога шла над болотистыми полями поросшими разной травой и кустарниками. Лиана спустилась с дороги и попыталась присесть рядом с кромкой зеленой воды. К ужасу всех, молниеносно, из воды выскочил крокодил и зажал девушку в пасти. Он несколько раз крутанул ее из стороны в сторону. Лиана попыталась закричать, но сразу же затихла. Охрана запоздало выхватила оружие и пристрелила крокодила.
Когда вынули девушку из сомкнутых челюстей хищника, она оказалась почти разделенной на две половины. Джулия еще несколько ночей, только закрыв глаза, видела картину разорванной девушки, как наяву.
— Не знаю, что меня ждет после, но тут я точно задерживаться не собираюсь. — призналась Джулия Елене.
— Тогда поднажми еще, чтобы мы с тобой попали на отбор в одно время.
— Хорошо.

Чего стоило Себу не замирать каждый раз, когда он видел что-нибудь из ряда вон выходящее. Гонолул настолько отличался от Валгаллы, насколько Валгалла отличалась от нижнего мира, а может быть еще больше. Если представить себе рай при жизни, то он и должен был выглядеть, как Гонолулу.
Себ не видел всей четверти, но ему сказали, что она не так велика, как прочие. Состояла она из островов естественных, а так же искусственных, стоящих на морском дне на опорах. Жилье на таких островах могло находиться, как над водой, так и под ней. И тогда в окна квартиры смотрели не чайки или голуби, а стайки искрящихся мелких рыбешек, или одинокая акула, гоняющая эти стайки.
И естественные, и искусственные острова утопали в зелени. Она была повсюду. Между встречными полосами дорог, на крышах зданий, и вообще на любом, мало-мальски свободном месте. Из-за этого воздух казался намного чище и ароматнее даже чем в нижнем мире, не говоря о Валгалле, где воздух каждый день менял свой цвет.
Между островами была вода. Её цвет, в зависимости от погоды, менялся от голубого до изумрудного. Море, или как говорили местные, океан, всегда был спокоен и с ним случались только приливы или отливы.
Транспорт в Гонолулу был бесшумным и совершенно не выделял в воздух никаких запахов. Двигался он над поверхностью дорог, совершенно не касаясь их. Так же передвигался транспорт и между островами, двигаясь над поверхностью океана. Бесшумно и чисто.
В бытовом аспекте жизни Себа впечатляла полная автоматизация всех процессов. Зашел в туалет, узнал о себе много нового. Нужно ограничить себя в мучном и налечь на фрукты и овощи, или туалет может отправить в медицинский блок академии сообщение о том, что пора бы слушателю Маккинли получить ряд процедур, очищающих сосуды и прочие проводящие системы организма.
Кухня подсовывала блюда исключительно по рекомендациям анализов, и была упрямее бабушки, пытающейся угостить тебя своим пирожком. Так же обстояли дела и с физическими упражнениями. Если ты не в тонусе, то тебе не положены многие вещи, как-то дополнительный ужин, просмотр фильма, или сидение за компьютером. Нравится вкусно питаться, будь готов мучить тренажеры чаще обычного.
Несмотря на непривычную заботу, Себ отметил, что с каждым днем он становится сильнее, спокойнее и увереннее. В Гонолулу многие рутинные проблемы были возложены на автоматику. У человек было гораздо больше времени на то, чтобы заняться тем, к чему у него было природное расположение. Буквально за месяц, Себ узнал о себе много нового, и смог понять, что он умеет делать лучше многих.
Тесты в академии выявили у Себа склонность к аналитическим способностям. Причем, с одной особенностью. В обычном состоянии, они были, как у большинства людей, но стоило попасть в критическое состояние, как они переходили на новый уровень. Одним словом, гарантированно выигрывать в шахматы Себ мог только под дулом пистолета. Отсюда и были понятны всем, знакомым с его судьбой, причины высокой жизнеспособности сержанта.
Академия располагалась на отдельном острове. Состояла она из учебных корпусов и полигона. Первоначальные опасения Себа о том, что кто-то сумеет опознать в нем ненастоящего Маккинли, развеялись. Настоящий Марк Маккинли никогда не был в Гонолулу. Он жил в бедной четверти одного из миров, развивавшего скотоводство. По большому счету, молодому парню, было отчего бежать. Жаль, что все так печально получилось. Себ нашел его досье в глобальной сети, и внимательно изучил, дабы на всякий случай не опростоволосится. Он привязал эти знания, к регулярно проводимым с ним, процедурами восстановления памяти. Шрамы на лице Себа избавили его от необходимости быть похожим на настоящего Маккинли. С таким лицом он мог быть кем угодно.
Так как сама необходимость в регулярной армии возникла относительно недавно, то и опыта у преподавательского состава не было никакого. Вооруженные старыми учебниками, рассказывающими о войнах далекого прошлого, они пытались их как-то привязать к войне, которая происходила в данный момент в Сибири, и готова была разгореться еще в нескольких четвертях.
Опыт Себа в глазах военных преподавателей казался огромным. Рассказывая перед слушателями с вечера придуманные истории, являвшиеся переиначиванием реально происходивших боев, Себ ставил себя на сторону сил правительства. И слушатели, и преподаватели записывали на диктофоны каждое слово Себа. Наверняка, новые учебники, выпущенные вскоре, будут иметь обширный материал рассказанный Себом.
За месяц нахождения в Гонолулу Себ не завел себе друзей. Преподаватели, хоть и уважали Себа, но не могли считать его равным себе. Они ведь были коренными жителями Гонолулу. Слушатели же, считали Себа чересчур героической личностью, чтобы пытаться идти с ним на личный контакт. Но его это нисколько не беспокоило, напротив, в одиночестве было спокойнее.
Автоматические системы контроля здоровья всякий раз, когда Себ хандрил по Джулии, по родителям, пытались напичкать его какими-то веселящими напитками, или усадить на тренажер. К удивлению, Себ заметил, что все реже вспоминает своих родных. Выходит, система умела уводить и от мыслей не способствующих, по ее мнению, здоровому состоянию человека.
Так было из месяца в месяц. Время шло незаметно. Помимо обучения, Себ учился сам. Новое оружие проходило проверку, прежде всего в Академии, а уже оттуда ехало на испытания в боевых условиях.
— Капитан Маккинли. — Убеленный сединами преподаватель Джон Хэтфилд пристально посмотрел в глаза Себу. — Вы отправляетесь снова в Сибирь. Мы считаем, что только вы способны правильно объяснить воякам, как нужно пользоваться современным оружием.
Себу пришлось пуститься на все уловки, чтобы Хэтфилд не заметил, как эта новость изменила настроение. Что ни говори, а прежняя жизнь была больше похожа на тревожный сон, в который не хотелось возвращаться. Автоматический комфорт совсем выбил Себа из состояния, в котором хочется изменить мир.
— Прекрасно! Раз надо, значит, я готов. Когда отправляться? — Ни один жест не выдал неудовольствия.
— Завтра утром. Но сегодня вы соберете команду, с которой отправитесь в Сибирь. Кто, по вашему, из наших слушателей наиболее подготовлен для этой операции?
Себ, наобум, назвал несколько имен.
— Хорошо. Думаю, ваша оценка вдохновит их.
В этот день автоматическая система контроля здоровья работала на износ, пытаясь вывести Себа из состояния депрессии. Поработала она на славу. Не помня, как уснул, Себ проснулся отдохнувшим. Уговорив себя, что все будет хорошо, он смог провести автоматику. Выпросив крепкого кофе и бутерброд, Себ наскоро позавтракал и отправился в Академию, на ходу придумывая план дальнейших действий.
Его уже ждали взволнованные юноши, которых не задумываясь Себ назвал Хетфилду.
— Спасибо, мистер Маккинли, не ожидал такой чести!
Себ запомнил имя этого парня, только потому, что ему приходилось слышать, как его окликают товарищи во время занятий. Его звали Сем Гастовски. Никакого прилежания в учебе тот не проявлял, и наверняка, сам был удивлен тому, что его выбрали. Себ решил, что для него даже лучше отобрать тех, кто побестолковее. Все-таки он был на стороне сибирских повстанцев и никак не мог желать им сильного врага.
Бесшумный транспорт подобрал их в порту и повез на остров, на территории которого находился портал, способный открывать дорогу прямо в Сибирь. На острове команду снова пересадили в автобус и отвезли непосредственно на секретный объект, находящийся в недрах потухшего вулкана.
Там их встретили несколько хмурых человек, которые на генетическом уровне не умеют улыбаться. Они критически рассмотрели Себа и тех людей с которыми он приехал.
— С вами поедет инженер, из группы проектирующей «Скаута», на случай технических проблем. Вы, отвечаете за него головой. Знакомьтесь, Фил Бенуа. — Хмурый тип указал на маленького очкарика с растрепанной прической. Можно было подумать, что в его доме нет автоматической системы контроля здоровья. — А это Марк Маккинли, ветеран, чей военный опыт отразился на его внешности, так сказать.
Хмурый тип был еще тем оратором. После такого представления Себ почему-то сразу представил себя картинным уродом, обезображенным войной. Себ протянул руку и поздоровался с инженером.
— Вы уже испытывали «Скаут»? — Спросил он.
— Да, приходилось на полигоне.
— И как он вам? Мы старались вложить в него отличную подвижность и слабую заметность. Сибирь — это же сплошные леса.
— По мне, так это изобретение позволит серьезно уменьшить количество потерь личного состава.
«Скаут» представлял собой транспортный модуль матку, на теле которого находилось до двенадцати восьмилапых роботов, похожих на пауков. Модуль являлся автономным командным пунктом для роботов, а так же зарядной станцией. Основной его целью было обнаружение партизан в лесу и передача координат пилотам вертолетов. На теле робота находилось множество чувствительных сенсоров, различавших звуки с огромного расстояния, тепло тел, и даже слабые электромагнитные импульсы, исходящие от любых электрических предметов.
— Несомненно, поможет! Кто знает, может быть и вы не пострадали бы, будь у вас на службе такой боевой аппарат? — Бенуа провел ладонью перед своим лицом, намекая на шрамы Себа.
— Вероятно, но боевые условия это не полигон. Противник думает, и нередко создает эффективное противодействие из подножных средств.
— Наслышан, но уверен, что тут их ждет сюрприз. Робота невозможно поразить из стрелкового оружия. Средств, перехватить сигнал, у партизан нет, и никогда не будет. На месте любого сибирского и прочего повстанца, я бы бежал без оглядки прочь. Хотя и это не поможет.
— Вот и проверим, насколько удачным получилось ваше оружие.
Себа взбесил этот маленький самонадеянный коротышка, говоривший об убийстве людей, как о просмотре утренних газет. Как бы повел себя Бенуа, если бы его изобретение обратило оружие против него самого? Эта мысль растеклась по телу теплым душем.
Перед тем, как попасть непосредственно в помещение с порталом их провели через несколько детекторов. На Семе Гастовски несколько раз сработал сенсор контролирующий адреналин в крови. Парень был перевозбужден.
— Присматривай за ним. Уж больно он буйный. — Посоветовал Себу кто-то из персонала здания.
— Юношеский максимализм. Хлебнет опасности, перестанет возбуждаться по любому поводу. — Ответил Себ.
Большой зал, в который могла бы вместиться вся центральная площадь столицы нижнего мира, вместе со зданиями, была заполнена сосредоточенными на своих делах работниками и мелким транспортом, перевозившим людей и оборудование с места на место. Офицер-проводник, построил группу Себа, вместе с инженером и повел их к порталу.
Непосредственно перед порталом, было чисто в радиусе пятидесяти метров. На границе чистого пространства стоял военный грузовик. В его кузове находилась экспериментальная модель «Скаута».
Офицер, сопровождавший группу, остановился перед грузовиком.
— Контрольный пост, у нас все готово к отправке. — Проговорил он в пуговицу рации на отвороте кителя.
Ответ ему пришел в беззвучный для всех микрофон, находящийся за ухом. Офицер скомандовал двигаться. Группа, следуя за грузовиком, вошла в центр арены, похожей на древний амфитеатр. Завыла сирена, предупреждая о начале работы портала. Себ почувствовал, как волосы на голове и руках поднялись дыбом. Он посмотрел назад, на группу своих подчиненных. Те замерли, как кролики перед удавом. Короткие стрижки не могли в полной мере отреагировать на сильную ионизацию воздуха, только растрепанный Бенуа, стоял как одуванчик. Впрочем, сейчас он выглядел более аккуратным.
Металлические стены портала таяли в «текучих» движениях воздуха. Шум работы портала вошел в резонанс с отраженными от стен звуками. Себу показалось, что барабанные перепонки работают в полную силу, и еще немного не выдержат нагрузки. Но звук стал стихать. Туман растворялся вместе с ним. Через пару минут над головой в ночном небе висел месяц.
— Приехали. — Сказал Себ.
Грузовик завелся и поехал в сторону ворот. Их уже ждали. Несколько офицеров стояли по ту сторону стен «амфитеатра». Они приняли группу и отправили спать. Это было странно, так как в Гонолулу еще было утро, а в Сибири была глубокая ночь. Военный гарнизон оказался не тем, где служил сержант Маккинли. Себу снова повезло.
Утром, Бенуа профессиональным языком рассказал о возможностях «Скаута». Местные вояки, реально участвовавшие в боях с партизанами, и потерявшие достаточное количество личного состава, чтобы задуматься о том, как сократить потери, с энтузиазмом встретили новинку.
Демонстрацию возможностей аппарата решили устроить во второй половине дня, в местах, где активность повстанцев была наиболее высокой. Себ лихорадочно соображал, как попытаться саботировать работу «Скаута» не вызвав подозрений. Можно было раскурочить блок управления на транспортном модуле. Но он будет всегда на глазах у кого-нибудь. Раскурочить и сбежать? Легкомысленно. В конце концов Себ сейчас находился в самом сердце врага и мог принести гораздо больше пользы там, чем бегая по лесам Сибири с автоматом наперевес.
Напряженная работа мысли, будь он сейчас дома, в Гонолулу, не осталась бы без внимания системы контроля здоровья. Себу хотелось крепкого кофе, и побыть в одиночестве. Он не мог допустить, чтобы из-за его бездействия погибли люди. Теоретически, он допускал, что это может случиться, но тогда ему придется считать погибших товарищей на своей совести. Здесь, в Сибири, Себ снова почувствовал желание участвовать в сопротивлении. Все-таки жизнь в Гонолулу поддерживала в человеке состояние, на корню отбивающее желание сопротивляться, и напрягаться по поводу существующего неравенства. Даже больше, он все реже вспоминал Джулию, успокаивая себя тем, что ей хорошо с родителями.
В сопровождении десятка двух солдат на военной технике, грузовик со «Скаутом» и группой Себа двинулся в район испытаний нового оружия. Себ знал тактику партизан и поэтому всматривался в окружающее пространство, надеясь увидеть признаки засады. Пока все было тихо. Из разговоров местных вояк, подслушанных в столовой, Себ понял, что повстанцы стали применять по вертолетам новое оружие. Теперь вертолеты не господствовали безраздельно в воздухе, а вылетали, только по разведанным данным. Эффективность их огня снизилась. Пилоты, только офицеры, и как правило большинство из них выходцы из Гонолулу, не могли смириться с мыслью, что их могут убить. Они выпускали ракеты с максимальной дальности, обрабатывали квадрат из пушки вслепую и тут же возвращались на базу. Что тут было думать, «Скаут» был очень к месту.
До места испытаний боевого робота добрались без приключений. Как ни силился Себ совершить диверсию по-тихому, на ум ничего путного не приходило. Под пристальным вниманием суетного инженера Бенуа, робота спустили на землю. Бенуа открыл бронированный лючок в транспортном модуле.
— Смотрите, что мы придумали. — Инженер встал так, чтобы все увидели переключатели спрятанные за бронированной крышкой. — У «Скаута» имеется несколько режимов использование поисковых роботов. Первый — обнаружение противника и маскировка. «Паук» не обнаруживая себя, передает координаты на транспортный модуль, откуда они пересылаются в командный центр. Второй — «Паук» не ограничивается обнаружением одного объекта. Он непрерывно сканирует определенную область, квадрат за квадратом. Все данные синхронизируются с остальными «пауками» и целостная картина передается на транспортный модуль. Третий режим — Это обнаружение и уничтожение противника непосредственно силами самого паука.
— Каким образом? — Спросил кто-то из военных.
— Лапами. Они достаточно прочные и острые, чтобы проткнуть человеческую плоть.
— Сколько время автономной работы у «паука» и сколько у «Скаута» в целом? — Спросил Себ.
— «Паук» на полном заряде способен непрерывно двигаться и полностью задействовать все свои сенсоры на всю мощь, в течение двух суток. Топлива в транспортном модуле, на движение и зарядку «пауков» хватит на десять суток. При нашем алгоритме поиска этого хватит на обследование территории в сто квадратных километров. — Последние цифры были произнесены инженером с особым торжеством.
После лекции инженера в голове Себа наконец начали появляться какие-то мысли, относительно того, как можно бороться с новым оружием. Себу нужно было каким-то образом связаться с группой Кузнеца.

Изабелла Муньос хоть и была начальником тюрьмы, решение о готовности заключенного покинуть сие учреждение не входило в ее компетенцию. Это ее злило до исступления. Она готова была порвать Джулию, за то, что та не успела сполна испить всех заготовленных для нее испытаний, а если быть честнее, то издевательств.
Тюремные преподаватели внесли Джулию в список отбывающих. Куда отбывала Джулия, никто не ставил ее в известность, да она и не ждала объяснений. С нее было достаточно того, что она убиралась прочь с этого вонючего, пропахшего насилием острова. Знала ли она, что будет лучше? Не, не знала, но в душе дрожал несмелым пламенем огонек надежды, на то, что она сумеет найти выход.
Как они и планировали с Еленой, попали они в один список. В одно утро, сразу после завтрака, они услышали цокот копыт по плитке, перед зданием тюремной администрации. Через несколько минут Камила вошла в барак и зачитала список тех, кому надлежит выйти и построиться на площади перед зданием. Сердце Джулии дрогнуло. Не верилось, что этот ад скоро останется позади.
Два экипажа ждали их на улице. Два охранника были старыми знакомыми. Это они привезли сюда Джулию. Мужчины узнали ее и незаметно поприветствовали кивком головы. Прощание было недолгим. Никаких напутственных речей, с пожеланиями скорейшего возвращения не было. Женщин погрузили в повозки, пристегнув одной рукой к специальным металлическим проушинам, и повезли в неизвестном направлении.
Вряд ли можно было определить, глядя в окно, той же дорогой их везут, по которой привезли в тюрьму, или другой? Слишком все было одинаковым. Джулии было совсем не до любования местными красотами. Она смогла найти удобное положение и тут же провалилась в сон. Последнее, что она услышала перед тем, как заснуть, был голос охранника.
— Крепкие нервишки у этой.
— Это точно. — Ответила Елена.
Дорога заняла весь день, ночь и лишь на следующее утро непривычные для этого мира звуки, заполнили пространство. Девушки прильнули к окнам. Они снова подъезжали к воздушному порту.
Повозки остановились. Охрана вывела девушек на улицу и повела под навесы, служившие залом ожидания. Точно такой же транспорт, как и тот, что привез сюда Джулию, грузился местными продуктами. Ловкие погрузчики подхватывали штабеля коробок и завозили их в недра воздушного судна.
Джулии, саркастически улыбнулась самой себе двухлетней давности. Какой наивной она казалась со своими незрелыми мечтами о героических приключениях. Мир, как ей тогда представлялось, настолько добр, что спустит ей все безрассудства. Думая о прошлой себе, Джулия ощущала огромную разницу между прошлой Джулией и настоящей. Та была нежной, наивной, открытой, и даже глуповатой, но сейчас Джулия физически ощущала, как кожа ее задубела и была крепче шкуры дикого кабана, мысли стали проще, но сосредоточеннее, и теперь она точно знала чего хочет, и приключениям в этих желаниях не было места.
Елена заметила легкую ухмылку на губах Джулии.
— Не рано ли ты радуешься, подруга?
Джулия встряхнулась, возвращаясь в реальность.
— А? Да, нет, я о своем думала, о прошлом.
— Да, там было весело. Не знаю, чего меня потянуло на приключения? — У Елены были те же самые мысли.
— Хочешь сказать, что будь у тебя выбор, ты бы не выбрала этот путь? — Спросила Джулия.
— Скорее всего, нет. Мужа выбрала бы того же, но попробовала бы убедить его не вступать в сопротивление. А ты?
— А я? — Джулия задумалась. — Мужа точно бы выбрала того же. А насчет сопротивления? Не знаю? Скорее всего, попыталась бы больше вникать в его дела. Мир устроен несправедливо, и кто-то должен поменять его.
— Мы молодцы строить планы, которые никогда не осуществятся, и мужей уже нет, и будущее видится не самым радостным. — Елена вздохнула и замолчала, погрузившись в мысли.
Джулия не стала настраивать подругу на позитивный лад. Она чувствовала, что Себастиен жив, и рано или поздно, но они обязательно встретятся.
Транспорт загудел, разгоняя винты. Тканевая крыша навеса заволновалась под потоками воздуха. Звук моторов нарастал, становясь выше. Махина качнулась и оторвалась от земли. Через несколько минут от нее осталась черная точка в небе.
Охранник посмотрел на часы, а потом в небо.
— Сколько еще? — Спросила у него Джулия, имея ввиду, когда приедут за ними.
— Скоро. — Уклончиво ответил тот. — Торопишься?
— Неизвестность напрягает. Скорее бы уже увидеть, куда нас везут.
— Всяко не на праздник, или даже на праздник, но не ваш. — Охранник, ухмыляясь посмотрел на Джулию.
— Ты что-то знаешь? — Заинтересовалась Елена.
— Откуда мне знать? Просто, глядя на вас, догадываюсь, что отбор был не случайным. Слишком вы хороши, чтобы проигнорировать этот факт. Ни одной дурнушки среди вас нет.
— Спасибо, помог, мы и сами об этом давно догадываемся. — Елена скорчила гримасу.
Люди, проходившие мимо странной группы женщин, в одинаковых робах и с наручниками на одной руке, бросали любопытные взгляды, но не решались заговорить с ними. Девушки, закаленные тюрьмой считали себя жестче и злее, чем обычные гражданские люди, и потому, наверное, человек, встретившийся с ними взглядом, терял решимость спросить. Так они и сидели в тишине, пока очередной транспорт не опустился на площадку воздушного порта.
Девушек построили, завели в темные недра транспорта, где передали его охране. Их расселили по четырем каютам, освободив от наручников только после взлета. Транспорт, с шипением, прошел сквозь границу между мирами и когда туман рассеялся, глазам любопытных девушек предстал заснеженный мир. Во все стороны, насколько позволял горизонт, все было белым.
Вскоре, горизонт закрыли снеговые тучи, и через некоторое время в иллюминаторах не было видно ничего, кроме отвесно падающего снега. Красные сигнальные огни возникли из белой мглы совершенно неожиданно. Огромная машина замедлила ход и мягко приземлилась.
Девушек вывели в коридор. Охрана раздала им яркие теплые куртки из искусственного материала.
— По сторонам не глазеем, с местными не разговариваем. Вы здесь только для пересадки. — Громко объяснил мужчина в форме охранника, но с другими знаками отличия, чем у остальных.
— Это хорошо, зиму я не очень люблю! — Выкрикнул кто-то из строя девушек.
— Самая смелая? Могу сделать так, что ты останешься именно здесь. — Пригрозил ей этот же охранник.
Дальнейший разговор не состоялся по причине того, что входной люк открылся и в клубах холодного воздуха в нем показался человек в оранжевом комбинезоне. Он закрыл люк и подошел к строю девушек. Охрана немного подобострастно вытянулась перед ним.
— Эти? — Сухо спросил мужчина в комбинезоне.
— Так точно, эти самые! — Ответил старший охранник.
— Выводите, посмотрим на них при свете дня. — приказал мужчина.
Девушек вывели на морозный воздух. С непривычки он останавливался в самом начале легких. Организм отторгал его, опасаясь за собственное здоровье. Девушки закашляли.
— Носом дышите, дуры! — Сказал мужчина в комбинезоне.
Джулия осторожно вдохнула воздух носом. Ноздри защипало морозом, но после нескольких неглубоких вздохов нос привык и дышать стало легче. Зато стали мерзнуть ноги. Девушки были обуты в тканевые тапки, в которые их обули еще в тюрьме. Никакой защиты от холода в них не было предусмотрено.
— Направо! — Приказал мужчина в комбинезоне. — В сторону здания, шагом марш.
Девушки немного заметались, но все же быстро определились с направлениями. Снег хрустел под ногами, залетая в обувь. Мороз пробирался по ногам, под куртку. До здания, проглядывающего через стену падающего снега, было метров сто.
Колонна из девушек подошла вплотную к стеклянным дверям. Смотрелись они совсем не к месту. Джулия подумала, что гораздо практичнее было сделать толстые двери из непрозрачного материала. Двери бесшумно разошлись в стороны и всех проходивших через них окатывали потоки теплого воздуха.
Всех, без исключения, девушек поразило внутреннее убранство помещения, являющееся вокзалом. Здесь росло множество деревьев, пальм, кустарников. По проходам текли ручьи, через которые были сооружены небольшие и изящные мосточки. Местами, вода ниспадала сверху, образуя водопады. Все это природное великолепие, резко контрастировало с погодой, которая была снаружи.
Но не только этим поразило здание вокзала. Большие голографические экраны, показывающие людей, которых девушки чуть не приняли за настоящих, были расставлены на каждом свободном месте. Джулия поняла, что по большей части они показывали варианты отдыха в этом заснеженном и морозном мире.
Елена, которая шла в паре с Джулией, ткнула ее в бок и показала на мелькающую в этот момент на экране картинку. Семья, мама, папа и двое мальчишек, радуясь и смеясь, катались на лыжах, коньках, на каких-то аппаратах, прямо по снежным полям.
— Можно подумать, что этот ужасный мир создан для развлечений?
— Так оно и есть. Мне как-то один умный человек сказал: чтобы человек не замечал несправедливости, ему надо дать столько развлечений, чтобы у него не оставалось сил и времени замечать ее. — Джулия процитировала Орлика.
— Это точно. — Елена согласно кивнула. — А у тебя, я смотрю, были хорошие учителя?
— Да уж, повезло. Не будь у меня таких учителей, не шла бы я сейчас рядом с тобой по этому вокзалу.
Елена посмотрела на подругу пытаясь понять, шутит ли она, или говорит серьезно. Джулия даже не улыбнулась.
— Больше всего, я мечтала прожить свою жизнь не так, как мои родители. И вот… сбылось. Хотя, и не так, как я себе это представляла.
— Знаешь, а другого способа, наверное, и нет. — Предположила Елена. — Если ты не из Гонолулу. Так что, твоя мечта сбылась, радуйся.
— Я и радуюсь.
Девушек отвели в укромное место, отделенное от остальных пассажиров стеной стриженого кустарника. Кустарник цвел нежными розовыми цветами, распространяя вокруг себя сказочное благоухание.
— Так, рассаживайтесь здесь. — Мужчина в комбинезоне показал на сиденья, закрытые, как бутоны нераспустившихся цветов. — Ждать нам, около пяти часов. Никаких глупостей совершать не надо. Непонятливые дуры нам не нужны точно. Туалет найдете, если пойдете по зеленой полоске. Еще раз предупреждаю, чтобы ни с кем не разговаривали. Если спросят, извинитесь, скажите, что не знаете и идите дальше. Всем ясно? — Мужчина обвел взглядом девушек.
Нестройные голоса ответили утвердительно.
— Я пойду улажу формальности. А ты… — Мужчина ткнул пальцем в сторону Елены — остаешься за старшую. Поняла?
Елена бросила взгляд на Джулию, ища в ней поддержки. Джулия согласно кивнула головой.
— Поняла. — Ответила Елена.
Мужчина ушел. Девушки принялись рассаживаться в необычные сиденья. Стоило прикоснуться к «бутону», как сиденье распускалось, готовое принять в себя седока. Сев в него, кресло еще немного «вжикало» сервоприводами, подбирая оптимальный размер под габариты человека.
— Ничего себе, табуретки. — Удивилась Софи, одна из самых «старых» заключенных.
Откуда ни возьмись, появился голографический экран и принялся на все лады рекламировать отдых в этом заснеженном и суровом мире.

Можно сказать, что балансирующая на весах противоборства сила, наконец, склонилась на сторону сопротивления. Простые, но эффективные меры противодействия армии в Сибири дали свои результаты. Армия потеряла инициативу, и отсиживалась, по большей части, за забором.
В это время, Орлик с товарищами успели наладить поставки оружия из Рукотворного Дракона. По сравнению с Валгаллой, порядка в этом мире было гораздо меньше, отчего проблем с незаконными операциями почти не было. Простое и эффективное средство, такое, как взятка, закрывали глаза любому чиновнику.
Жители Рукотворного Дракона брались за любую работу, и им было все равно, точить запчасти на оружие или детский велосипед. Постепенно, вся цепь соратников, не внедренных в государственные органы Валгаллы, была переведена в мир Рукотворного Дракона. Кое-кого завербовали из местных, и работа закипела с прежней силой.
Наладив каналы, Орлик снова вспомнил про Себа и решил его навестить. Он был крайне изумлен, когда смог по своим каналам установить, что его товарища отправили учиться в военную Академию. Это было удачей, на которую он не мог рассчитывать даже теоретически. Свой человек в Академии мог в одиночку склонять весы борьбы в сторону повстанцев. Существовала вероятность того, что Себа рано или поздно раскроют, но пока этого не случилось, требовалось выжать все плюсы из свалившейся удачи.
В Академии были люди, служившие осведомителями для Сопротивления. Они сами не знали об этом. Имея различные слабости, кто к женщинам, кто к карточным играм, кто к алкоголю, частенько под благовидными предлогами ездили в командировки по нижним мирам, где предавались своим слабостям. Люди, из местных, за определенную мзду записывали все разговоры военных и сдавали записи сопротивлению. Записи подвергались тщательному анализу и на их основе делались прогнозы развития событий. Именно из таких источников Себ узнал о готовящемся испытании в Сибири нового оружия.
Орлик узнал номер военного лагеря, в который была отправлена новая «игрушка» военных. Прихватив опытных соратников, и вооружившись старой, но хорошо проверенной легендой отправился в Сибирь.
Поспели они, как раз перед тем, как караван из военных автомобилей собирался отправиться в район испытания «Скаута». Местные военные, как и обычно, встретили Орлика настороженно. Орлик, в свою очередь, не удержался оттого, чтобы не проявить свою роль строгого проверяльщика в полную силу. Он подошел к грузовику, забрался под навес и откинул полог, скрывающий новое оружие.
— Так, что это у нас тут припрятано? — Орлик пытался с первого взгляда определить, что за оружие перед ним, и каков принцип его работы.
Сделать это было не просто. Пятнистый ящик на колесах хранил свои секреты где-то в своих недрах. Орлик осмотрелся вокруг себя и запнулся на взгляде, который нельзя было спутать не с чьим больше. Это был Себ и он смотрел на Орлика глазами готовыми выскочить из орбит. Настала очередь Орлика делать точно такие же глаза.
— Простите. — Себ наконец-то нашелся. — С кем имеем честь разговаривать?
— Майор Джон Киновски, отдел собственной безопасности, что за гроб вы собираетесь везти, не имущество ли военное? — Орлик постарался изобразить себя глупым, но упертым военным чиновником.
— Я, капитан Маккинли, представляю здесь военную Академию и нашу секретную разработку, которая позволит нам эффективно бороться против местных партизан. — Блюдца глаз Себа слегка уменьшились. — До получения результатов испытаний, мы не имеем права разглашать военную тайну.
— Тайну. — Скептически повторил последнее слово Орлик. — Знаем мы такие тайны, всё мое ведомство завалено бумагами по нецелевому использованию военного бюджета.
Орлик говорил на автомате. Мозги лихорадочно соображали, как не вызывая подозрений вытащить Себа из кузова грузовика.
— Я вам поверю, если вы мне покажете бумаги на разрешение проведения этого испытания. Кто может это сделать? — Нашелся Орлик.
— Я могу, но для этого нужно вернуться в штаб. — Себ подскочил, сообразив, чего хочет Орлик.
— Вот и прекрасно! Вижу, что вы идете мне навстречу.
Орлик спрыгнул на землю. Себ спрыгнул следом. Их взгляды снова встретились. Во взгляде Себа было столько торжественного уважения, как у набожного человека, встретившегося с пророком. Орлик, тоже постарался молча высказать свое восхищение «карьерой» Себа. Если бы не обстановка, то можно было бы подумать, что их внезапная встреча может пробить на слезу.
Себ подошел к старшему колонны и объяснил, что придется задержаться. Военные были людьми привычными к постоянным изменениям обстановки, и ни у кого не появилось никаких подозрений. Себ протянул руку в сторону штаба.
— Идемте, майор Киновски, провожу вас.
Как только они отошли на безопасное расстояние, Себ затараторил.
— Этот «Скаут» боевой модуль с пауками-разведчиками. Основной модуль возит их по лесам, а пауки, оснащенные всевозможными сенсорами слышат, видят и чувствуют партизан, наводя на них вертолеты, артиллерию. Пауки автономны не менее двух суток, заряжаются на модуле до пяти раз, итого, минимум десять суток. Роботы могут убивать самостоятельно, но в основном предназначены не для этого, главное — обнаружение.
— Какие меры противодействия есть для них? — Спросил Орлик.
— Они хорошо защищены от импульсного излучения, к тому же электронику тоже чувствуют издалека. Я тут напрягал мозги и подумал, что обычные капканы на волка или сети могли бы быть эффективными.
Орлик прокрутил в голове этот вариант и довольно покачал головой.
— Действительно, может сработать. Служба в Академии идет на пользу твоему кругозору.
— Уже знаешь?
— Навел справки. Такой лихой карьеры я не припомню на своей памяти. От фермера в офицеры военной Академии. Молодец! — Орлик был готов похлопать Себа по спине, но такое панибратство на глазах всех было ни к чему.
— Не все так радужно. Родом я не из Гонолулу, и дистанция всегда ощущается. К тому же, знаешь, как там все устроено. Я обленился и если бы не этот случай со «Скаутом», то мог бы вообще забыть про сопротивление. Там все так организовано, что невольно перестаешь интересоваться чем-то не происходящим с тобой в настоящий момент. Как Джулия, кстати?
Вопрос застал Орлика врасплох. Совсем недавно он узнал, что Джулию опознали в нижнем мире и увезли в неизвестном направлении. Разведка работала над этим вопросом, но никаких результатов пока не было. С большой долей вероятности можно было предположить, что с женой Себа все очень плохо.
— Не знаю, Себ, давно не был там. — Первая часть ответа не была враньем.
— Жаль. Здесь, я как-то остро почувствовал, что скучаю по ней, и стыдно признаться самому себе, что в Гонолулу вспоминал о ней все реже.
— Бывает. Как считаешь, сколько еще не вылезет правда о том, что ты никакой не Маккинли?
— Без понятия. Если бы не ты, то я бы сбежал сегодня к партизанам. Не придумал ничего умнее, как предупредить их о «Скауте» таким образом. Вот, даже записку в кармане оставил, на случай, если они меня подстрелят.
— Сожги, так, чтобы даже следов не осталось. Не вздумай рвать и выбрасывать, только сжигай. Понял?
— Понял.
— До штаба вести меня не надо. Плевать мне на вашу колонну. Сейчас сделаю вид, что меня вызывают назад и поеду, сообщу нашим о «Скауте». Ты, Себ, старайся проявлять рвение на службе. Добраться до Гонолулу я не могу, не тот полет у меня, так что надеюсь встречаться с тобой в Сибири. Если получится, организуй сеть. Присмотрись к людям, разведи их на откровенные разговоры, если увидишь, что к существующей власти относятся скептически заводи с ними дружбу, и по ходу знакомства ищи к ним подходы. Предупреждаю об одном, не пытайся завербовать женщин, какими бы благонадежными они тебе не показались.
— Хорошо, Орлик. Я все понял.
Орлик остановился и поднял к уху рацию. Рация молчала, но тот активно мотал головой, будто разговаривал с бесшумным собеседником. Орлик убрал рацию и приложил руку к фуражке.
— Все, разбегаемся! Был очень рад встретить тебя Себ!
— Я тоже, Орлик, до скорого! — Себ приставил руку к козырьку, и четко развернувшись, как учат только в Академии, скорым шагом направился к колонне машин.

Аппарат, на котором девушки должны были отправиться к конечному пункту назначения, оказался рейсовым. После объявления посадки, в сторону посадочного терминала двинулось не менее двухсот человек. На девушек бросали любопытные взгляды. Не в последнюю очередь мужчины, удивленные тем, что все девушки были хороши, как на подбор.
— Конкурс какой-то? — Спросил интеллигентного вида мужчина у провожатого группы.
— Да, конкурс. — Уклончиво ответил тот, всем видом показывая, что дальше отвечать на вопросы не намерен.
Джулия рассматривала в окно аппарат на котром они должны были полететь. Ничего общего с большим и грубым летательным аппаратом, на котором она летала прежде, здесь не было. Он был меньше, изящнее в своих стремительных обтекаемых линиях. Аппарат, формой, напомнил Джулии початок кукурузы. Подходил он и цветом, когда зерна еще были в состоянии молочной спелости, с глубоким перламутровым блеском.
Из гофрированного «рукава» девушки попали в ярко освещенное нутро летательного аппарата. Ряды сидений, разделенные проходами, почти все были заняты пассажирами. Девушек, как несмышленых телят, впервые попавших в стадо, загнали на свои места. Пассажиры косились на них, понимая, что с этими девушками что-то не так.
Тихо загудели двигатели. По корпусу пробежала легкая вибрация. Аппарат поднялся над землей, и без ощутимых усилий начал разгон, вжимая спины пассажиров в сиденье.
Джулия невольно ухватилась за подлокотник, до белизны костяшек. Закрыла глаза, и попыталась вспомнить подзабытые молитвы. Через минуту ускорение спало. Джулия открыла глаза и осмотрелась. Ее поведение не осталось не замеченным. Маленький мальчик, лет трех, с соседнего ряда удивленно смотрел на нее. Джулия улыбнулась ему и немного успокоилась. Не пристало взрослой женщине быть трусливее маленького мальчика.
Аппарат взлетел над снежными облаками. Зрелище было невероятно впечатляющим. Казалось, что внизу находится белая земля, освещенная яркими лучами солнца. Она бугрилась и двигалась, как живая. Девушки прильнули к иллюминаторам, еще больше привлекая к себе внимания.
— Эй, ты, белая, как тебя зовут? — Сопровождающий их мужчина обратился к Елене. — Рассади своих подружек по местам.
Елена снова посмотрела на Джулию, ища в ней поддержки.
— Девчата, садитесь на места, хватит вести себя как дикари. — Елена говорила негромко, чтобы остальные пассажиры не начали оборачиваться на них.
Как и ожидалось, ее слова проигнорировали.
— Вы оглохли, вам сказали сесть и не привлекать к себе внимание. — Джулия говорила негромко, но с такой интонацией, что ей подчинились. — Если кому приспичит снова смотреть в окно, спрашивайте вначале разрешения у меня. Уяснили?
Ей не ответили, но Джулия поняла, что игнорировать ее не посмеют.
— Эй, а тебя, как зовут? — Спросил сопровождающий Джулию.
— Джулия.
— Хорошо, Джулия, ты будешь моим помощником.
— Хорошо. — Джулия еще раз осмотрела своих подруг.
Девушки, даже те, что были когда-то в авторитете, не смели смотреть ей прямо в глаза. Джулия села и ткнула в бок Елену. Та похлопала Джулию по руке.
— Спасибо, из меня лидер не очень. Прямо камень с плеч.
— Да и я, знаешь ли, не в восторге. Никогда не мечтала управлять стадом куриц.
— Но у тебя здорово получается.
— Сама не знаю, откуда это у меня. Дремало где-то внутри, пока не пригодилось.
— Муж бы тебя не узнал, если бы увидел сейчас. — Ни с того, ни с сего брякнула Елена.
— Если бы он был со мной рядом, то и мне не было бы нужды кем-то руководить. Я бы сейчас многое отдала, чтобы снова стать женой, и думать только о домашних проблемах, о чистых полах, об ужине, или в какое кино сходить на выходных. — Джулия крутила в руках «собачку» замка куртки, а мысли ее были далеко в прошлом. — Ну, всё, давай поспим немного.
Елена поняла, что вспомнив о муже Джулии, зацепила ее больные воспоминания. Елена откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Джулия сделала то же самое. Но сон не шел. Картинки из прошлого мелькали перед глазами. На душе было тягостно, как от мысли, что где-то на жизненном пути ты выбрал не ту дорогу, и возврата на тот перекресток уже не будет, а очень бы хотелось.
Усталость сделала свое дело. Джулия не заметила, как погрузилась в тревожный сон. Она не сразу поняла, что шипение, раздражающее ее слух, не является элементом сна, а происходит извне. Девушка открыла глаза. За иллюминаторами перетекал жидкий туман, свидетельствующий о границе перехода между мирами. Туман редел и вскоре исчез. За спиной Джулии раздались несколько удивленных возгласов.
Джулия поднялась и перегнувшись, через спящую Елену посмотрела в иллюминатор. То что она увидела, тоже заставило ее издать удивленный возглас. Внизу была только лазурная вода, от края и до края. В ней отражалось солнце.
— Где мы? — Елена проснулась от возгласа Джулии.
— Не знаю, но земли здесь совсем нет.
Заинтригованная Елена тоже уставилась в иллюминатор. Джулия села на место, и снова встретилась взглядом с малышом, с соседнего ряда.
— Привет! — Джулия подмигнула ему.
Малыш застеснялся, но не потерял интереса к Джулии.
— Пьевет. Как тебя зовут? — Спросил он.
— Джулия, а тебя?
— Дзён.
— Дзён. — Переспросила Джулия, не совсем знакомая и именами чужого мира.
— Нет, не Дзён, а Дзёооон. — Попробовал объяснить малыш, но понятнее не стало.
— Джон. — Коротко объяснила его мамаша, не открывая глаз.
— Красивое имя, у тебя Джон. Куда ты летишь? — Спросила его Джулия.
— Домой. В Гонолюлю.
— Гонолулу? — Переспросила Джулия.
— Дя, я зе говою, в Гонолюлю.
Джулия переглянулась с Еленой. Это было невероятно, их везли в Гонолулу, мир миров, столицу столиц. Гонолулу состоял из островов, раскиданных по обширной воде, называемой океаном. Картина за иллюминатором соответствовала этому описанию.
— Я ничего не понимаю, Джулия. Я готовила с себя к тому, что мне придется оказаться в одном из верхних миров, но только не в этом. — Поделилась мыслями Елена.
— Не думаю, что это что-то меняет для нас. Может быть, посмотрим, как живут эти небожители?
Мамаша малыша открыла глаза и обратилась к Джулии.
— А вы к нам нянями работать едете?
Ее вопрос немного смутил Джулию, но она не показал вида.
— Да, нянями.
— Это видно, мой Джон дичится взрослых, а вас нет. Это хорошо. Может быть сменим няню, Джон? — Спросила она сынишку.
— Давай. — Согласился малыш.
Женщина достала кошелек и вынула из него визитку.
— Вот, это мой идномер, если у вас будут проблемы с трудоустройством, позвоните. Возможно, к тому времени наша прежняя няня нам совсем осточертеет, и мы будем готовы ее сменить.
— Спасибо. — Джулия взяла прямоугольный кусочек пластика и убрала его во внутренний карман куртки.
Аппарат сменил траекторию и пошел на посадку. Внизу показался большой остров, утопающий в зелени, сквозь которую проглядывали дома. Лазурную воду в большом количестве рассекали морские суда разных размеров. Чем ближе подлетал аппарат к земле, тем больше деталей на ней были различимы.
По дорогам острова в большом количестве ездили разноцветные машины. Дома были разной высоты. По краям острова, они были низкими, а ближе к центру вздымались к самому небу. Такие же по высоте здания были и в Валгалле, но там они были серыми, мрачными, давящими, здесь же они все были белыми, невесомыми, с террасами заросшими зеленью.
Аппарат мягко опустился на землю и подкатился к зданию вокзала. Как только он остановился, от стены здания выдвинулась гофрированная «кишка» и протянулась к выходу из аппарата.
Народ начал собираться на выход.
— Джулия! Объясни своим, что мы выходим после всех. — Сопровождающий считал, что общаться с девушками нужно через Джулию.
Джулия согласно кивнула.
— Слышали? Выходим после всех. — Повторила она.

«Скаут» четвертый день гонял «спайдеров» по лесу, но все безрезультатно. Бенуа нервничал, когда военные обращались к нему с просьбой объяснить ситуацию.
— А я почем знаю? Все системы работают штатно, просто ваших партизан там нет.
По заверениям военных, там ими кишел весь лес. Военные конвои не решались соваться в те места уже пару месяцев, после чудовищного разгрома, когда армия потеряла более сотни солдат и офицеров и двадцать единиц техники.
Себ знал что партизаны теперь готовятся к встрече с новым оружием, и потому в душе был совершенно спокоен. Но перед слушателями Академии и военными он выражал крайнюю озабоченность испытанием «Скаута».
На пятый день пришло сообщение от основного модуля, что он потерял связь с одним из «пауков». Перед тем, как отключиться, органы управления «паука» передали информацию о потере способности передвигаться.
— А вы что хотели? Чтобы эксперимент прошел без сучка и задоринки с первого раза? Так не бывает. Техническая накладка. Я думаю, что «спайдер» провалился в каменную расщелину, и застрял. Возможно, поэтому сигнал просто не доходит оттуда. Нужно передвинуть основной модуль ближе к месту последнего сигнала. — Бенуа, оправдывался даже тогда, когда его не спрашивали.
Себу было немного жалко всклокоченного конструктора. На нем висела вся ответственность за этот эксперимент, и груз ее был неприятен конструктору и непривычен. Из-за этого Бенуа мучился еще сильнее. К нему можно было бы почувствовать сочувствие, если бы его изобретение не убивало людей. Себ постоянно помнил об этом.
К вечеру пятого дня один из «пауков» перед тем, как исчезнуть из эфира успел передать информацию о замеченных им людях. Он, как и первый исчезнувший аппарат, сообщил о невозможности передвигаться и сразу же пропал.
— Ничего не понимаю? — Бенуа рвал на себе волосы. — У них даже теоретически нечем бороться со «Скаутом». Что же мы не предусмотрели? Что упустили?
Военные уже начали насмехаться над всклокоченным конструктором, который не спал вторую ночь подряд, и бегал из угла в угол с выражением полной одержимости на лице. Наверняка его сознание было не здесь, а находилось где-то среди схем и узлов своего изобретения.
— А вы были правы, капитан Маккинли, когда рассказывали нам, о том, что местные хитры на всякие простые придумки против сложного и умного оружия? — Вспомнил Сэм Гастовски рассказы Себа. — Я всегда считал людей в нижних мирах дикарями. Я даже думал, что если попытаюсь с ними общаться, то ничего не получится. Это примерно как с моим псом разговаривать, я ему — принеси мне тапки, а он смотрит на меня, по глазам вижу, что ему хочется мне угодить, но понять, что сделать надо, не может. Я вообще, когда вся эта война начиналась, думал, что это перебор воевать с дикарями. Какие они нам соперники? — Сэм замолчал.
— А что теперь? — Себ ждал продолжения.
— А теперь вижу, как они запросто нивелируют наши смертоносные изобретения. И теперь я сомневаюсь, да что там, уже не считаю их дикарями. Думаю, что мы свободно бы нашли общий язык с ними. Вы ведь в плену были столько, расскажите, какие они?
— Вообще-то я подписывал бумаги, о неразглашении всего, что со мной приключилось в плену. И ты забываешь, что я не из Гонолулу, и мне они намного понятнее, чем тебе. Но про тапки я бы точно догадался.
— О, простите капитан Маккинли. Я вас совсем не имел ввиду, когда рассказывал про своего пса. Это я просто для примера. Вы настолько для нас стали своим, что я не помню, что вы не из Гонолулу. — Гастовски раскраснелся от смущения, по всему было видно, что он искренне раскаивается.
— Да ладно тебе, Сэм, все нормально. Я не принимал твой пример на свой счет. Хотя, с твоих слов получается, что люди из нижних миров равны людям из верхних, а это противоречит постулату о том, что люди были разделены в свое время на миры по степени цивилизованности.
— Я еще не вдавался в такие дебри, и не знаю никого лично, кроме вас, кто был бы из нижнего мира, поэтому постулат не могу считать неверным. Но что-то в нем не так, судя по вам.
Себ подумал, что если бы Гастовски знал, что стоящий перед ним человек родом не из какого-то мира, чуть ниже Гонолулу, а практически с самого дна, то он наверняка бы удивился еще больше, и постулат о разделении мира развалился бы у него прямо на глазах. Все-таки запрет на свободное перемещение между мирами был необходим для поддержания представления об устройстве мира для жителей, как Гонолулу, так и мира, откуда был родом Себ.
Тем временем, сообщения из района эксперимента приходили все тревожнее. Основной модуль, имеющий только оптические и инфракрасные сенсоры, был отправлен в район потери первого «паука», где и подорвался на импульсной мине. Модуль не вышел из строя окончательно, но сильно сбоил, и пересылал сообщения с сильными помехами.
— Кажется, пора сворачивать ваш опыт? — К Бенуа подошел старший колонны. — Не ровен час, разогнанные вашим «Скаутом» партизаны скоро полезут из всех щелей, как тараканы.
— Прошу еще немного времени. Я сейчас вызову основной модуль и починю его. — Взмолился Бенуа, всей душой переживая за свое творение.
— Что скажете Маккинли, стоит ли нам торчать в лесу, пока этот зоопарк профессора пытается изобразить из себя оружие возмездия? — Обратился старший колонны к Себу.
— По мне, так уже ясно, что опыт провалился и «Скаут» требуется доделывать. Но из сочувствия к приложенным усилиям Бенуа, можно дать ему сутки попытаться хоть что-то исправить. — Себ был спокоен, так как был уверен, что партизаны в курсе, что на колонну нападать нельзя. — Ночью усильте охрану, на всякий случай.
Старший тяжко вздохнул. По нему было видно, что находиться в лесу стоило ему нервов, и поддержи его Себ, он бы все свернул и умчался под защиту стен лагеря.
— Хорошо, но не больше. — Сказал он.
Ночь прошла спокойно. Основной модуль приехал примерно в третьем часу. Бенуа провозился возле него всю ночь. Себ застал растерзанное тело «Скаута» и невменяемого Бенуа возившегося в его внутренностях.
— Что, профессор, есть надежда исправить «Скаута»? — Спросил Себ.
Бенуа поднял взлохмаченную и грязную голову и посмотрел на Себа красными, от недосыпа, глазами.
— Мы этого не предусмотрели, импульсные мины и гранаты имеют механический взвод взрывателя, а это ничем не обнаружить, придется ставить еще и химические сенсоры, и на «спайдеров» и на основной модуль. Он тоже нуждается в защите, как оказалось. Может быть, и турель пулеметную ему придется установить. Но тогда придется городить систему опознания свой-чужой, чтобы своих не пострелял.
Бенуа снова нырнул во внутренности и пробубнил уже оттуда.
— А как вы отнесетесь капитан, если мы пригласим вас к себе в качестве консультанта? Как я уже понял, наши теоретические представления о войне довольно далеки от действительности, и ветеран, вроде вас, был бы очень кстати в нашей команде.
Себ сразу смекнул, что этот шанс упускать нельзя.
— Знаете, Фил, я не совсем свободен в выборе места работы. Мне было бы очень интересно поучаствовать в такой интересной работе, но все будет решать мое начальство.
— За это не беспокойтесь. Вы нам будете нужны только, как консультант, а это не займет много времени. Думаю, что лишние пару часов в неделю не сильно напрягут ваших начальников. В конце концов, мы делаем общее дело, и победу куем вместе.
Тут что-то сверкнуло во внутренностях «Скаута». Бенуа подпрыгнул и упал на задницу. Он обтер вспотевшее лицо ладонью, размазав по нему сажу.
— Кажется, я сжег антенну. — Сказал он упавшим голосом, глядя в пространство.
Итогом эксперимента стала потеря всех «спайдеров», потерявших связь, и почти не работающий основной модуль.
— Послушайте, Бенуа, скоро у местных сибиряков слово военный будет ассоциироваться с понятием «клоун». Мне так и хочется натянуть себе красный нос и парик и выступить перед почтенной публикой. Вы здорово их рассмешили своим изобретением, Бенуа. — Старший колонны никак не мог успокоиться.
— Послушайте, майор, ценю вашу иронию, мы, действительно просчитались, не представляя смекалку врага. Мне до сих пор неясно, что случилось с первыми двумя «спайдерами», и если бы это было небезопасно, я бы настоял на том, чтобы найти их, и выяснить причины неисправности.
— Ну конечно, найти в этом лесу ваши железки, это как достать из под кровати закатившуюся монетку. Да поди сейчас партизаны хохочут там над вашими головобрюхими роботами, и думаю, на что бы пустить эти смешные железяки. То ли пепельницу соорудить, то ли начинить взрывчаткой и вернуть их обратно.
— Успокойтесь майор, капитан Маккинли окажет нам консультационные услуги. В следующий раз тех же ошибок мы не допустим.
Майор посмотрел на Себа, и тот согласно кивнул головой.
— А раньше нельзя было додуматься до такого? — Майор не унимался.
— Майор Стивенс, давайте не будем больше трогать бедного профессора, он и так здорово переживает из-за этого. В следующий раз у них все получится гораздо лучше.
Майор нехотя успокоился, а Бенуа одарил Себа признательной улыбкой.
В штабе уже все знали. Разрекламированный с помпой «Скаут» сдулся, как воздушный шарик после дня рождения. Окрыленные предстоящими успехами военные, снова сникли и погрузились в рутину военных будней. Себ, глядя на них вдруг понял, что ему здорово хочется выпить. Какой-то беспросветно тяжелой была атмосфера военного лагеря. Отбытие из лагеря планировалось через сутки и Себу решительно не хотелось чувствовать общее со всеми негативное состояние.
Он нашел Сэма Гастовски с целью узнать, где здесь имеется хоть какой-нибудь магазинчик.
— Есть тут палатка, за штабом. Но насчет алкоголя я не знаю, не смотрел, может и нет его там. — Поделился Сэм.
— Пойдем, прогуляемся. — Предложил Себ.
В палатке стоял усатый мужчина, лет сорока, по виду гражданский. Ни дать ни взять, выиграл тендер на эксклюзивное право торговать в военном лагере. Продавец всем свои видом показывал насколько его утомляют покупатели. Отсутствие конкуренции убило в нем желание потакать каждому покупателю.
— Алкоголь есть? — Спросил Себ.
— Нет. После шести не продаем. Приказ начальства. — Грубо ответил продавец.
— Послушай, мы же не местные, на нас ваши приказы не действуют, продай нам одну бутылку чего-нибудь покрепче и мы уйдем. Никто не узнает. — Себ посмотрел продавцу в глаза, но увидел в них только мутный блеск, как у речной рыбы.
— Нет. — Коротко и безапелляционно ответил «усач». — Если будете настаивать, то мне придется доложить куда следует.
— Пошли Сэм, здесь нам не светит справится с хандрой. Счастливого дня. — Пожелал Себ продавцу.
Тот в ответ ухмыльнулся и отвернувшись, занялся какими-то делами.
— Не судьба, значит, напиться сегодня. — Развел руками Сэм.
— Никогда не сдавайся сразу.
— Что ты имеешь ввиду? — Не понял Гастовски.
— Слышал что-нибудь о таком напитке — «самогон»?
Сэм напряг брови, и не вспомнив. Отрицательно покачал головой.
— Это местный напиток. После него виски, водка или ром тебе покажется детской забавой.
— А где мы его возьмем?
— Где-где? Видел здесь деревушку неподалеку. — Себ кивнул в сторону забора.
— Но там же опасно, там могут быть партизаны? — Глаза Сэма округлились от ужаса.
— Там не опасней, чем на заднем дворе твоего дома в Гонолулу. Идешь?
Сэм помялся.
— Ну же, Сэм, ты же самый смелый на курсе. Представь, как ты всем расскажешь о том, как ходил в деревню, полную злых партизан, за самогоном.
Сэм, видимо, прокрутил в уме этот вариант. Лицо его озарилось решимостью.
— Конечно, капитан, с вами мне не страшно.
Так как Себ имел свободный пропуск, то проблем с выходом за территорию лагеря у них не возникло. На всякий случай, предупредив часовых на воротах, о том, что скоро они вернуться, Себ и Сэм отправились в деревушку, до которой было полчаса ходу.
— Здесь всё такое… — Сэм искал слова, чтобы описать нетронутую природу сибирской тайги, — первозданное, что ли? Ну, я имею ввиду, в сравнении с нашей природой. У нас нет диких лесов, все рукотворное, причесанное. А здесь я даже чувствую себя по-другому. Здесь спокойно, и как-то глубоко, будто этот лес был здесь всегда.
— Сэм, а как ты попал в армию? — Себа заинтересовало философское отношение к природе Гастовски.
— Да, как и все. Романтики захотелось, кровь немного взбудоражить, и для страны сделать что-то полезное.
— Ну и как? Что осталось от первоначальных планов?
— Не знаю, я, собственно первый раз в Сибири, представлял себе ее немного не так. Мне казалось, что здесь все немного запущеннее. Сейчас у меня есть чувство, что я не знаю этот мир. И вот сейчас, прямо сейчас, когда я иду по лесу, у меня нет никакого желания взяться за оружие и начать наводить здесь порядок.
Себ ухмыльнулся.
— Простите капитан, но я откровенничаю с вами, потому что доверяю вам. — Сэм напрягся.
— Сэм, даже и не думай переживать по этому поводу. Все мы свободны думать, как нам хочется. По мне, так война не единственный способ решать проблемы.
Дорога вывела молодых людей к деревушке из десятка полутора дворов. На околицах паслись коровы, привязанные веревками к колышкам. Молодой пастушок гонял стадо коз, кричал на них, и поминутно щелкал кнутом. Завидев военных он замер, приложил ко лбу ладонь, закрываясь от солнца, и стал их рассматривать. Себ направился к нему.
— Привет! Как зовут тебя? — Спросил его Себ.
— Сеня. Семен. — Пастушок подозрительно рассматривал военных.
— Скажи, Семен, твои родители гонят самогон? Мы хотим купить его. — Себ показал деньги, которые с некоторых пор стали в ходу в Сибири.
Мальчик заметался. По нему было видно, что деньги произвели на него впечатление, но страх перед военными заставил его проявить бдительность. Семен задумался.
— Стадо сможете удержать? — Вдруг спросил он.
— А чего там не удержать? — Удивился Сэм.
— А того, что козы, это вам не коровы, одни в деревню могут убежать, другие в лес. Их постоянно в кучу сбивать надо.
— Мы постараемся, Семен. Расскажи, что к чему в твоей науке? — Себастиен не пас коз, но примерно представлял себе, чего ждать от этих животных.
— Вот, этот с наглой мордой, Яшка. — Семен ткнул кнутом в сторону крупного животного, белого в рыжих подпалинах. — В первую очередь держите его. Понятно?
— Понятно. Держи деньги. Нам «четверть».
— Настойку или чистую?
— Давай на ягодах чего-нибудь.
— Держи кнут, постоянно щелкай, иначе они перестанут слушаться и сбегут в лес.
Семен отдал кнут Себастиену, и припустил в сторону деревни. Его не было около получаса. Когда он пришел, совершенно взмыленные, Себ и Сэм встретили его вздохом облегчения. Вместо того, чтобы сразу уйти, они опустились на траву, глубоко дыша. Управлять стадом оказалось намного тяжелее, чем представлялось в начале.
— Нелегкая… у тебя… работа, Семен. — С расстановкой между вдохами говорил Сэм. — А я думал, что очень выносливый, но до тебя мне далеко.
Яшка, который получил несколько раз кнутом от Себастиена, при хозяине осмелел, разогнался и боднул Себа под зад. Тот упал. Сэма разодрал приступ смеха. Себ поднялся, отряхивая прилипшую к одежде траву. Он тоже смеялся. Яшка не успокоился, он зашел Сэму со спины и проделал то же самое с ним. Настала очередь Себа смеяться над товарищем.
— Ну-ка, Яшка! Хватит! — Семен щелкнул несколько раз кнутом.
Такой «язык» был понятен скотине. Яшка возмущенно проблеял, и отошел в сторону.
— Вот, на человеке-корне настояно и на малине. — Семен протянул Себу оплетенную тонким прутом бутыль с красной жидкостью.
Себ откупорил деревянную пробку, понюхал из горлышка, попробовал на кончик языка.
— Передай отцу спасибо от нас, Семен.
— Ладно, передам.
Сэм похлопал себя по карманам и вынул оттуда брелок для ключей.
— Вот, держи Семен, подарок.
— Это что? — Спросил мальчик, разглядывая на ладони непонятный предмет.
— Это штука вешается на вещь, которая постоянно теряется. У меня это ключи. Смотри.
Семен взял с ладони брелок и бросил его в траву.
— Свистеть умеешь? — Спросил он Семена.
— Да.
— Свисти.
Мальчик сунул два пальца в рот и свистнул. Из травы раздался резкий писк.
— Иди ищи.
Семен пошел в сторону звука. Полка он шел писк прекратился.
— Свистни еще раз. — Попросил Сэм.
Мальчик свистнул и по звуку нашел брелок, довольно подняв его над головой.
— Я его на Яшку повешу, он у нас чаще всех теряется.
Яшка заблеял, словно понял, что речь идет о нем. Брелок понял этот звук по-своему и отозвался на него писком.
— Да у них гармония! — Засмеялся Сэм.
Молодые люди простились с Семеном и направились назад. Сэм был впечатлен тем, что ему пришлось пасти стадо, тем как прошла сделка и тем, что сделал мальчику подарок.
— Понимаешь, есть в этот какая-то естественность, ценность. У меня такого подъема чувств не было, даже когда я давал присягу. Странно звучит, но я бы хотел на время стать таким же пастушком, как этот мальчик.
— Это эффект новизны, Сэм. Я проходил через это. Теперь нам надо придумать, как протащить эту бутыль через ворота. Командование, думаю, не одобрит нашего решения напиться.
— «Скаут» сейчас бы очень пригодился. — Сказал Сэм.
— Точно, для контрабанды алкоголя он подходит больше, чем для войны с партизанами.
К счастью, к услугам изобретения Бенуа прибегать не пришлось. Недалеко от ворот им встретился армейский джип. Военные отнеслись с пониманием к тому, что парни решили немного промочить горло. Тем более, что Себу пришлось пригласить их на мероприятние.
Отец Семена понимал толк в хорошем алкоголе, и наутро похмельный синдром никого не донимал особенно сильно. Себ сделал правильный расчет, на то, что его затея вызовет интерес среди военных, утомленных службой и желающих разнообразить ее чем-нибудь. Испокон веков этим «чем-нибудь» был алкоголь, подрывающий дисциплину, и как следствие уменьшающий боеспособность армии.



Глава 9

В двух словах, жизнь Джулии можно было бы назвать страшной сказкой. Нет, конечно, условия, в которых она и ее подруги находились, определенно были сказочными, но вот ожидания были страшными. Никаких сомнений не было в том, что готовили их для проникновения в постели ответственных людей Гонолулу. С какой целью это было нужно? Видимо, не все было так прекрасно в «прекрасном королевстве», и кому-то были нужны дополнительные глаза и уши.
В отличии от Джулии, воспитанной пуританскими нравами нижнего мира, некоторые девушки ничуть не беспокоились о предстоящей работе. Напртив, их забавляла возможность крутить интриги с людьми из высшего света. Наивные, они не представляли, чем могло это закончиться для них.
Джулии сделали новые документы, как коренной уроженке Гонолулу. Теперь ее звали Роуз Смит. Ей так вдолбили в сознание новое имя, что она уже не отзывалась на прежнее имя. Общаясь между собой, девушки так же не должны были употреблять прошлые имена. Акцент, присущий всем жителям других миров был убран при помощи постоянных тренировок и гипнотических внушений.
И вот, спустя полгода интенсивных тренировок пришла пора выходить в свет. Перед девушками разложили досье на мужчинами с которыми нужно было завести отношения. Все, как на подбор были далеко не молоды, и совсем не красавцы.
— Не смотрите, что они выглядят как плесневелые пеньки, у них до сих пор острый ум и маниакальная подозрительность. Чтобы не спугнуть их, вам придется сделать все так, чтобы инициатива исходила от них. Вспоминайте всё, чему вас научили. И не вздумайте вести себя, как дешевки из придорожного борделя. — Это были последние напутствия Марджери, духовной матери всей команды девушек.
Джулия и Елена, которую теперь звали Хелен, были привезены к месту проведения благотворительного концерта на дорогом гравимобиле. Макияж, неброский, но рассчитанный искусственным интеллектом и нанесенный роботом с прецизионной точностью, вкупе с дорогим вечерним платьем, должны были усыпить бдительность самцов и расчистить путь к их сердцам, ну, или к другим органам.
Изящно выставив ножку из автомобиля, Джулия дождалась, когда водитель подаст ей руку. С отточенной многократными тренировками, грацией, Джулия приняла его помощь. Точно так же выбралась и Елена. Краем глаза Джулия видела, как кучкующаяся молодежь следит за ними. Наверняка, избыток тестостерона уже затуманивал их разум.
Девушки знали маршрут и уверенно двинулись в первые ряды, где для них уже были забронированы места. Пройдя мимо зеркала, Джулия увидела свое отражение. Оно было слишком красивым, чтобы считать его своим. На миг ей вспомнился Себастиен. Что было бы, если бы он увидел ее в таком виде? Наверняка бы, не узнал. Совесть кольнуло. В последнее время Джулия часто общалась с воображаемым мужем, и общение больше походило на оправдание. Джулия выбираясь из тюрьмы была уверена, что найдет способ сбежать. Но со временем приходила уверенность, что здесь она находится в еще более охраняемой тюрьме. Крокодилы из мира-тюрьмы казались теперь слабым оправданием для отказа от побега.
Играл оркестр. Молодые парни во фраках носили между гостями подносы с шампанским и вином. Джулия и Елена взяли по бокалу и прошли к своему столику. Два места остались свободными. Джулия сделала вил, что смотрит на часы, потом оглянулась по сторонам. Если за ней наблюдали со стороны, то им могло показаться, что девушка ожидает припозднившихся друзей.
Пока Джулия осматривалась, она успела заприметить одного из мужчин из списка. Его звали Дональд Пирс. Он был политиком, довольно скандальным, но это не мешало ему постоянно барахтаться на вершине власти. Джулия украдкой рассмотрела Пирса, и её передернуло от отвращения. Она представила его без одежды. Если он обратит на нее внимание и ей придется залезть к нему в постель, то скрыть отвращение будет очень нелегко.
Елена заметила, как передернуло подругу, и правильно ее поняла.
— Вначале будет тяжело, а потом привыкнем. — Успокоила она подругу.
— Спасибо, очень помогло. — Джулия сделала большой глоток вина. — Может так он станет немного симпатичней.
Теперь Елена посмотрела на часы и сделала вид, что расстраивается по поводу отсутствия тех, кто должен был занять места рядом с ними. Главное, чтобы клюнули те, кому предназначались эти знаки.
На сцену вышел ведущий, и объявил о начале благотворительного концерта, призванного помочь раненым и покалеченным ветеранам войны. После его слов бахнул оркестр с патриотической темой. Неподалеку от Джулии с Еленой сидел еще один потенциальный кандидат, Джейсон Торнберри, промышленник, чьи товары оказались востребованными на войне, и который после ее начала быстро разбогател и обрел экономический и политический вес. Он был с семьей. Жена, и две дочки. Торнберри почувствовал взгляд Джулии и повернулся в ее сторону. Ей пришлось немного жеманно отвести взгляд в сторону. Можно было считать, что первый шаг она сделала. Торнберри в сравнении с Пирсом был немного приличнее внешне.
Джулия взяла зеркальце и проверила, посматривает ли Торнберри в ее сторону. Мужчина действительно заинтересовался и бросал заинтересованный взгляд в сторону Джулии.
— Кажется, один наклюнулся. — Сказала Джулия Елене. — Слева от меня сидит Торнберри с семьей. Только не пялься на него откровенно.
— Я так и думала, что мне достанется этот поросенок Пирс. Как я буду с ним кокетничать, не представляю? У меня даже аппетит пропал.
— Да подожди ты, нам еще добиться их надо, а мы уже говорим об этом, как о свершившемся факте.
— Вот где справедливость. Да за нас, таких красоток мужики насмерть биться должны, а мы тут переживаем, что на нас какие-то толстые упыри могут не клюнуть.
— Так, Елена, вино больше не бери, налегай на закуску.
Джулия заметила, как раскраснелись щеки подруги и заблестели глаза. Елене алкоголь больше был не нужен.
Оркестр замолчал, и начались песни, все с той же патриотической направленностью. Художественная ценность этих произведений была никакая, и девушкам было невыносимо скучно сидеть на этом концерте. Торнберри прекратил высматривать Джулию, потому что его жена обратила на это внимание. Пирс так и сидел на своем месте, как старый жаб, которому было лениво вертеть своей головой, не то что разглядывать красивых женщин.
— А напиться было бы прикольно. — Сказала Елена. — Я ведь последний раз веселилась в Валгалле. — Она замолчала. — Как давно это было. Как-будто в прошлой жизни.
— Я тоже веселилась в последний раз в Валгалле, и мне кажется, что это было не со мной.
После песен начался показ документально-пропагандистского фильма про боевые подвиги солдат в Сибири. Джулия встряхнулась. Ведь именно там сгинул Себ. В душе вспыхнула надежда увидеть его, хоть каким-нибудь образом, хоть убитым, лишь бы знать наверняка.
Видно было, что бои в кадре были постановочными. Слишком лихо солдаты стреляли из оружия, чтобы поверить в это. Вертолеты утюжили леса ракетами, орудия отправляли во врага тонны снарядов, и все это под бравурную музыку военного марша. После боев стали показывать вручение наград солдатам и офицерам. Были среди них раненые, в бинтах, были и безногие, и безрукие. Их подвиг подавался как единственно возможное поведение человека в военных условиях. Лицо одного из офицеров, покрытое шрамами зацепило Джулию. Его глаза. Они резанули по душе таким знакомым взглядом, что Джулия сбилась с дыхания. Лицо мелькнуло буквально на секунду и пропало. Как глаза у этого человека были похожи на глаза ее мужа. Джулия верила, что это было простое сходство, но как сильно оно затронуло ее душу.
Всё ушло куда-то на задний план. Звуки стихли, лица превратились в картонки декораций, а в голове только эти глаза, которые вытянули с самого дна памяти порядком забытые воспоминания. Вся жизнь, связанная с Себастиеном, начиная с момента, когда она знала его мальчишкой, до того дня, когда он ушел на работу и не вернулся, пронеслись перед ней.
— Эй, Роуз, что с тобой? — Голос Елены донесся издалека.
— Все нормально, все нормально. — Проговорила она скороговоркой. — Так, показалось немного.
— А я подумала, что тебя затронул этот фильм. Смотри, не ты одна такая.
Джулия огляделась. Женщины, девушки, вытирали платочками глаза. Парни и мужчины делали это украдкой. В Гонолулу тоже пришла смерть, и у многих из приглашенных на этот концерт погиб кто-нибудь.
— А сейчас, мы выслушаем тех, кто хлебнул военного горя сполна, но не потерял духа, не сломился перед невзгодами, и даже наоборот, стал крепче. Именно такие люди сейчас нам нужнее всего. Их опыт станет базой для построения нашей армии, по силе духа сравнимой с армиями великих полководцев прошлого. Встречайте! — Конферансье махнул за сцену, приглашая войти.
Пятеро мужчин, в парадной форме, на которой висели награды, вышли на сцену. И среди них оказался тот, кого показывали несколько минут назад в фильме. Джулия узнала его по шрамам, но с такого расстояния она не могла почувствовать его взгляд.
— Это наша опора, это наш фундамент, на котором мы построим великое будущее. — Представил их конферансье.
Далее последовали титулы и награды, каждого из приглашенных.
— О своих подвигах, наши герои расскажут сами.
Конферансье представил первого военного. Ему вручили микрофон. Военный был оратором не ахти. Было ясно, что он заучил речь, и когда от волнения он забывал слова, то начинал говорить своими, с трудом подыскивая нужные. Джулия ждала, когда слово дадут последнему военному. Очень хотелось услышать его голос. Разум Джулии говорил, что это никакой не Себастиен, но в душе теплилась такая надежда, что верилось в это против всех доводов.
— Капитан Марк Макинли, участвовал во многих сражениях, и в одном из них, раненый, без сознания, попал в плен к повстанцам. Можно было подумать, что судьба его решена, но…, впрочем, он сам все расскажет.
Конферансье передал микрофон Себу. Тот откашлялся и заговорил. Джулия почувствовала, как рассудок постепенно покидает ее. Этого не могло быть. Голос принадлежал ее мужу. Не могло быть таких совпадений, если это только не игра воображения. Он говорил, а Джулия помнила каждую его интонацию.
В нос ударил сильный запах аммиака.
— Ей уже лучше?
До Джулии донесся женский голос. Девушка открыла глаза, к своему удивлению обнаружив себя на полу, в окружении неизвестных людей. Кроме Елены, которая со страхом смотрела на нее.
— Мне лучше. — Джулия попыталась приподняться.
Голова кружилась. Руки подхватили ее, и помогли удержаться.
— Вы кого-то потеряли на войне? — Спросила ее пожилая женщина в строгом платье.
— Нет.
— Тогда у вас очень впечатлительная натура. Перед такими мероприятиями вам надо обязательно принимать что-нибудь успокоительное.
— Спасибо, так и поступлю. — Джулия потерла лоб и виски, чтобы остановить головокружение.
— Кто-нибудь, принесите девушке сладкий кофе, это ее взбодрит. — Распорядилась пожилая женщина.
— Спасибо, мне уже лучше. Лучше я отправлюсь домой и там отлежусь.
Елена не выпускала руку Джулии из своей. Джулия ступала неуверенно и могла запросто споткнуться.
— Джулия, скажи честно, что с тобой случилось? Никогда бы не подумала, что ты такая впечатлительная. Я всегда считала, что у тебя стальные нервы.
— Как видишь, не совсем стальные.
— Как думаешь, нам попадет, что мы не подцепили никого?
— Не знаю, сейчас мне все равно.
В ушах Джулии стоял голос Себастиена. Невозможно было понять, как так получилось, что у него другое имя, лицо, которое не совсем похоже на лицо ее мужа, и находится он в стане врага, получая от него награды, но это точно был он, ее Себ.
Публика уже разошлась, и между столами сновали официанты, наводя порядок. Джулия подошла к столу, на котором стояла начатая бутылка с красным вином. Она не стала наливать его в фужер, а просто поднесла к горлышку и сделала несколько жадных глотков. Официант, наблюдавший за этой сценой, застыл в немом изумлении.
— Должно полегчать. — Сказала Джулия, ставя бутылку на место.
Через пару минут шаг ее стал тверже, и Елена перестала ее поддерживать. Они вышли на стоянку гравимобилей. Семейство Торнберри грузилось в свой роскошный лимузин. Глава семейства перед тем, как занять свое место бросил украдкой взгляд на Джулию.
— Подсел на тебя, упырь, только жену боится. Можешь смело его подсекать. — Прокомментировала Елена взгляд Торнберри.
Дома их ждала серьезная взбучка. Лила Хартман, куратор группы, рыжая бестия, у которой никогда не было мужа и детей, изливала всю свою злость на несчастных подчиненных. Джулия делала вид, что крайне раскаивается в своем проступке, но в голове ее была только одна мысль, как найти Себа, или Марка Маккинли, как теперь его звали.
— … теперь тебе ясно? — Строго спросила Хартман.
— Ясно. — Согласилась Джулия.
— Что тебе ясно? Повтори. — Не унималась куратор.
— Лила, я вас поняла, больше этого не повторится. Я не знаю, что со мной произошло, такого раньше никогда не было. Может быть нам нужно больше отдыха?
Лила аж задохнулась от такой наглости.
— Отдыха? Я не ослышалась? Ты сказала, отдыха? — Лила сощурилась, будто гнев, который мог бы идти через полностью открытые веки мог спалить Джулию на месте. — Да вы и так здесь, как на курорте отдыхаете. Грязные, вонючие, тупые дикарки.
Надо сказать, что подобная точка зрения на женщин из нижних миров высказывалась уже неоднократно. Можно было сказать, что это было не ругательством, а просто отличием от женщин из верхнего мира. Лила долго не унималась. Пока вконец не обессилела. Она села на кресло, вытерла пот со лба.
— Хорошо, что Торнберри все же клюнул на тебя. По нашим сведениям, он уже наводит справки о тебе. Скоро придется тебе снова попасть ему на глаза. Надеюсь, ты не умираешь от мужского прикосновения?
— Смотря, какой мужчина. — Дерзко ответила Джулия.
Лила не ответила на колкость. Она устало откинулась на спинку кресла.
— Иди, позову, когда будешь нужна. — Сказала она и закрыла глаза.

Ничего не происходит просто так. Во всем нужно видеть подсказку. Джейсон Торнберри обрел вторую молодость с тех пор, как судьба свела его с Роуз Смит. В отличии от своей жены, которая даже в молодости была крайне занудной и правильной, Роуз отметала любые правила и действовала только по настроению души. Торнберри, что называется, попал. Именно безрассудства и легкомысленности ему отчаянно не хватало. С Роуз он чувствовал себя моложе, энергичнее и казалось, что жизнь он черпает полной ложкой. Без того успешные дела, пошли еще успешнее. Ряд отложенных дел разрешился сам собой.
Жена заметила, что ее муж стал вставать раньше будильника, хотя раньше его приходилось поднимать чуть ли не пинками. Сейчас он наскоро принимал душ, завтракая между одеваниями штанов и рубашки и вприпрыжку бежал из дома. Ей и в голову не приходило, что у Джейсона завелась любовница. Правильная, до мозга костей, супруга видела в этом только один повод — денег у них будет еще больше.
Выходить в сеть под своим именем Джулия не решалась. Все ее запросы и поиски отслеживались со стопроцентной вероятностью. Нужен был компьютер Торнберри, а светить Джулию на публике промышленник не собирался. Джулия несколько раз пыталась набрать в поисковике новое имя Себа, но понимала, что это может вызвать подозрение к ее мужу, который исполнял неведомую пока для нее роль.
Джулия целый месяц старалась придумать способ, чтобы подобраться к компьютеру Торнберри. Встречались они с ним по отелям, или на уединенных островах, на которые добирались порознь, и нигде не было возможности выйти в сеть под чужим именем.
— Послушай Джейсон, а что-то мне надоела эта возня с прятками. Так хочется посмотреть как ты живешь?
— Ты чего, сбрендила? У меня же семья, жена, дети. — Разомлевший от ласк Торнберри вдруг собрался и посмотрел в глаза Джулии. — Зачем это тебе?
— Мне интересно, как ты живешь. Давно они у тебя отдыхали где-нибудь?
Торнберри задумался.
— Давно. Как война началась, так ни разу и не были нигде.
— Может быть ты их отправишь, а мы с тобой поживем недельку вместе. Утром вставать вместе, вечером ложится.
— Хм, я как-то не думал об этом. Довольно неординарно, и даже, как-то страшно.
— Страшно интересно. Позволь мне хоть на неделю почувствовать себя хозяйкой богатого дома. — Джулия пустила в ход приемы женского обольщения.
— Слушай, ну на такие аферы я еще не пускался.

Конструкторы, проектирующие оружие не знали ни сна, ни отдыха. Себ чувствовал, что скоро простецкие уловки партизан уже не смогут обеспечивать им хоть какой-то паритет. Никто в мире не обладал такими технологиями, как ученые из Гонолулу, поэтому наращивая опыт у них получалось изобретать все более неуязвимые и смертоносные образцы оружия.
Себастиен понимал, что он находясь в Гонолулу может многое, и поэтому он решился на смелый шаг. Он решил создавать свою ячейку из людей не согласных с планами правительства. Первым кандидатом он считал Сэма Гастовски. Парнем он оказался смышленым. После командировок в Сибирь желание воевать у него отпало подчистую, поэтому Себ решил разыграть с ним карту его пацифистских взглядов.
Параллельно с этим, Себ общался с учеными, пытаясь выяснить у них местонахождение генераторов, создающих пузыри миров. Внятного ответа не дал никто. Изобретены они были так давно, и по такой технологии, что секрет ее был потерян, забыт, а может быть намерено спрятан, чтобы не повадно было что-то менять. Фил Бенуа питавший к Себу особое доверие рассказал, что теоретически генераторы должны существовать сами в закрытом мире, и находится они могут где угодно, даже не на Земле, так как умеют сворачивать пространство.
— Но это все теория, а чтобы проверить ее надо обладать технологиями, которыми мы не обладаем. — Бенуа разводил руками. — А правительство строго бдит, чтобы никто не работал в этом направлении, ибо генераторы это основа всего мироустройства.
— А тебе бы не хотелось взглянуть на мир в его естественном состоянии? — Спрашивал у него Себ.
— Знаешь, Марк, я отталкиваюсь оттого, что это невозможно и поэтому стараюсь не мучить себя мыслями о том, как было бы, если….
Себ вообще считал, что человеку рожденному в Гонолулу иметь желание изменить мир должно дорогого стоить. Одна только забота автоматических помощников делала коренного жителя зависимым от них. Мысль о том, что забота может когда-то прекратится, и соединившийся мир придется делить со всеми, неизбежно жертвуя своим комфортом, деля его со всеми, казалась дикой, несусветной глупостью.
Было понятно, что большое количество сторонников насобирать не получится, да это и не особо было нужно. Куда важнее было попытаться выйти на людей хоть что-то знающих о генераторах, и используя их пробраться к ним, и попытаться выключить, хотя бы ценой своей жизни.

Автоматическая система контроля здоровья который день регистрировала повышенное содержание мелатонина в крови Себа. Из-за своих мыслей, которые пока не складывались в схему, которую можно было бы назвать первым шагом на пути к цели, Себ пребывал в депрессии. Система пока не назначала никаких медикаментозных процедур предпочитая отделываться рекомендациями, наподобие завести себе женщину или сходить поиграть в футбол.
Себ однажды пытался последовать первой рекомендации. Ему как-то приглянулась девушка из преподавательского состава, и он попытался за ней ухаживать. Но делал он это, как принято было в нижнем мире. В итоге его ухаживания не были поняты и даже подняты на смех, навсегда отрезав желание ухаживать за местными девушками. Уж больно прямолинейными они были, местные девушки. Разницы в поведении парня или девушки не было никакого, и Себ ощущал неприязнь к этой одинаковости.
— Хорошо, кофе без кофеина, и два пончика на диетическом масле. — Согласился Себ с системой, настойчиво заставляющей его принять ее вариант завтрака.
Пончики пахли каким-то машинным маслом и вся их диетичность вызывала приступ тошноты, как и кофе, напоминающий напиток только цветом и запахом. Нужно было как-то обмануть систему, а для этого требовались положительные эмоции. Себ решил перед возвращением с работы, и по дороге до дома предаваться прошлым воспоминаниям, в которых хорошего было очень много.
В тот день ему пришлось немного побегать со слушателями по огневой полосе, поучить их искусству маскировки и слаженному действию в боевых парах и тройках. Тренировки были до седьмого пота, и Себ очень рассчитывал что автоматическая система контроля здоровья заметит это и позволит ему съесть наконец что-нибудь вкусное.
После занятий Себ прошел в душ. Слушатели завалились шумной ватагой немного после.
— Ты видел эту черненькую в холле. Я бы с ней закружил. — Сказал один из них.
— Да ты ее взгляд видел, ты для нее амеба. Она тебя даже в микроском не рассмотрит.
Себ хоть и был максимум года на четыре старше слушателей, но считал их разговоры подростковой болтовней. Он вышел в коридор и направился в сторону крыла, где его ждал очередной класс со слушателями. На этот раз он должен был преподать немного теории.
Путь пролегал через холл, из которого во все стороны расходились туннели коридоров к различным корпусам. В холле, как всегда было полно слушателей, собирающихся в кучки. В глаза сразу бросилась одиноко стоящая девушка. По позе было видно, что она кого-то ждет и немного смущена непривычной обстановкой. Себ видел ее сверху, и не мог разобрать ее лица. Он спустился по ступенькам и прошел рядом с девушкой, украдкой взглянув, чтобы понять насколько были правы слушатели.
Их глаза встретились. Себ встал перед ней, словно уперся в невидимую стену. За секунду в его голове пронеслись все варианты, от невозможности того, кого он перед собой видит, до понимания, что перед ним Джулия, его жена. Они молча смотрели друг на друга. Глаза Джулии мокли от слез. Себ спохватился и произнес не своим голосом.
— Пойдемте на свежий воздух. — Себ взял Джулию за руку и потянул ее на улицу.
Проявлять чувства на виду у всех было нельзя. Себ боролся с собой, чтобы не сжать в объятьях жену.
— Как? — Только и смог спросить он.
— Это длинная история, а ты как? — Спросила Джулия, вытирая слезы.
— Я тогда один выжил, и застрял в Сибири. Попал к повстанцам и воевал за них, пока не попал под ракетный обстрел. Там меня перемешало взрывами, что я стал не похож ни на себя, ни вообще ни на кого. Так меня приняли за одного из своих, и благодаря стечению обстоятельств я попал в Гонолулу, и учу местных мальчишек, как воевать с партизанами.
— А ты сейчас за кого? — Джулия спросила просто так, даже если бы она узнала, что Себ теперь против своих друзей, это бы не изменило ее отношение к нему.
— Орлик настоял, чтобы я здесь задержался. Так, что все в порядке. А как здесь оказалась ты? Выглядишь великолепно! Я уже и забыл, насколько ты у меня красива.
— Сейчас меня зовут Роуз Смит, и тебе нужно называть меня только так. У тебя есть время выслушать меня?
— До начала занятий еще четверть часа.
— Тогда давай пройдемся подальше от посторонних глаз.
Себ и Джулия шли по дорожкам ухоженного парка и Джулия вкратце поведала Себу всю историю, заканчивая ее отношением с Торнберри.
— Да уж. Прости меня за то, что я втянул тебя в эти неприятности. Я был уверен, что ты спокойно живешь дома, с родителями.
— Ты не виноват, я сама мечтала о приключениях. Другой возможности побывать в Гонолулу у нас просто не было.
— А ты можешь переехать ко мне? — Себу стало комфортно от этой мысли.
— Нет, Себ, не могу. Я совершенно подневольная, как в тюрьме, и здесь оказалась хитростью, потому что это устроил Торнберри.
— Скажи мне, где ты живешь?
Джулия назвала свой адрес.
— Я найду возможность встречаться с тобой.
Себ стянул Джулию с дорожки и затащил ее под своды ветвей могучего куста.

Автоматическая система контроля здоровья сразу заметила улучшение состояния здоровья Себа. Кофе теперь, как и положено был с кофеином, мясо жарилось на обычном масле, и имело съедобный вкус. Ограничений на перемещение у Себа не было, и он, на выходных махнул на остров, где находилась резиденция-тюрьма, в которой содержали Джулию и ее подруг по несчастью.
Ученые, с которыми общался Себ, часто рождали изобретения, которым не было применения на войне, или в быту. Как натуры совершенно нерациональные они не парились над тем, где применить их изобретение. Но Себ схватывал их идеи и иногда находил им применение в совершенно неожиданных областях.
С собой он взял «игрушку». Так он называл устройство передающее информацию при помощи света. Сделали ее в конторе, в которой работал Фил Бенуа. Прибор, был забыт и заброшен ввиду того, что передавать информацию светом не было никакой нужды. Свет быстро рассеивался, и поэтому нуждался в частых повторителях, а это все напоминало вышки с кострами в древние времена. Но Себ сразу догадался, что передача информации таким способом защищена.
Себ обещал Джулии, что будет с утра до вечера в выходной день околачиваться возле ее резиденции, а она обещала найти способ выбраться на улицу. Себ сидел в маленьком открытом кафе с видом на прекрасные домики, за которыми синела гладь лазурного океана. Автоматическое обслуживание подливало ему напитки.
Джулия появилась внезапно. Глаза ее горели. Она подошла и резко села.
— Что случилось? — С тревогой спросил Себ.
— Лила, наш куратор, зверюга, не хотела меня отпускать. Пришлось сделать звонок Торнберри. Так что за мной приедут с минуты на минуту.
Себ помрачнел. Ему совершенно поперек души были отношения его жены с другими мужчинами.
— Как только мы сможем уехать отсюда вдвоем, я прибью этого урода.
— Ладно, забудем о нем, пока. Как у тебя дела?
— Смотри. — Себ достал игрушку. — Это приемо-передатчик, типа рации, только ловит он свет, передающий информацию.
— И зачем он мне? — Не поняла Джулия.
— Ах ты, туземка дикая, смотри, я включаю свое передающее устройство, записываю видео на компьютер и выкладываю в сеть. Ты, находишь это видео, подносишь к экрану свое устройство и считываешь информацию. Вот так мы будем общаться с тобой. Мы можем общаться с тобой и без сети, будучи в зоне видимости друг друга, и никто нас не сможет засечь.
— Любопытно, надеюсь, это действительно работает.
— Слушай, Роуз… — Себ первый раз назвал ее ненастоящим именем. — Раз нам приходится терпеть этого Торнберри, может быть попробуем использовать его?
— Я уже использовала его, чтобы найти тебя. Что ты предлагаешь?
— Ты же говорила, что он занимается военными заказами?
— Ну да, говорила.
— Разузнай, что он производит, кому поставляет. Заодно и «игрушка» пригодится.
— Кажется, Себ, из наших приключений выход будет только один, и тот на кладбище.

Тандем Джулии и Себа начал приносить плоды уже спустя пару месяцев. Джулия стала акционером предприятий Торнберри, и ненавязчиво вникала в структуру работы его заводов и фабрик. Руководство Джулии тоже считало это успехом, и требовало делиться информацией. Ослепленный молодой и красивой девушкой промышленник ничего не замечал и продолжал витать в облаках.
Спешно созданная Орликом подставная фирма, занимающаяся якобы доработкой оружия производимого на заводах Торнберри, получала небольшую часть заказа, которая исчезала в лесах Сибири. Так у партизан появились современные образцы оружия.
Помимо Торнберри, в деле была и Елена, которой пришлось таки обольстить Пирса. Бдительность старого сластолюбца пришлось притупить образом чрезвычайно легкомысленной простушки.
В итоге, организация сопротивления разрасталась. Помимо Себа и Джулии, там был Сэм Гастовски, Фил Бенуа, хорошо помогавший со средствами шпионажа и выуживания секретной информации, и Елена, с удовольствием принявшая предложение Джулии.
Во время очередной поездки в Сибирь Орлик нашел Себа. Теперь уже не было между ними такого отношения, как между старшим и младшим. Орлик обращался к Себу, как к равному.
— Себ, мы оба понимаем, что такой вид борьбы ни к чему не приведет. У правительства ресурсов неизмеримо больше и в войне на изматывание мы однозначно проиграем.
— Что предлагаешь, Орлик?
— Нужно искать подход к генераторам, и отключать их.
— Но как? Даже Бенуа не представляет, где они находятся. Там такая физика, что они могут оказаться не на Земле. Вспомни, что люди перед тем, как включить их собирались селиться на других планетах. Ты мне сам рассказывал.
— Я все понимаю, Себ, но круг посвященных должен быть, у меня есть тому косвенные доказательства.
— Какие же?
— Есть такой мир, в котором находится космодром, понимаешь что это?
— Не совсем?
— Это значит, что с него взлетают космические корабли, и взлетают они до сих пор. А чтобы взлететь в космос, требуется отключить генератор поля, то есть мир приходится вернуть в исходное состояние на время взлета или посадки корабля. Мы решили, что где-то существует пульт управления генератором, и до него можно добраться.
— А что если с помощью портативного генератора поля? — Спросил Себ.
— Для этого надо знать исходные параметры поля того мира, а мы даже не знаем толком где находится этот мир.
— То есть ты предлагаешь мне каким-то образом внедриться к тем людям, которые бывают в том мире?
— Понимаю, Себ, что шансов ничтожно мало, но пока кроме тебя это сделать некому. Ты ведь никуда не торопишься?
— Знаешь, Орлик, было бы здорово нам с Джулией снова создать нормальную семью, и родителей повидать уже хочется.
Орлик задумался, в голове его шла напряженная работа мысли.
— Хорошо, свидание с родителями я вам устрою, но на нейтральной территории. Там, куда въезд есть и вам и им.
— Сибирь?
— Сибирь.

Торнберри ввел Джулию в состав акционеров своей компании. Поданное Джулией желание иметь некоторый достаток, Торнберри понял буквально, и представил девушку на собрании акционеров. Джулия перед этим успела немного ознакомится с понятием акционерная компания, и что за привилегии она дает ее акционеру. Так что ее молодость, изначально скептически встреченная прочими акционерами, вскоре перестали замечать, так как девушка имела представление о продукции компании, и некоторых способах увеличения ее сбыта. В основном, в нижние миры, компаниям принадлежавшим сопротивлению.
Ей ничего не составило убедить Джейсона отпустить ее в Сибирь, якобы для того, чтобы убедиться в качестве поставляемой ими продукции для военных. Руководству она сказала, что это Торнберри настоял на том, чтобы она отправилась в Сибирь.
В Сибири уже стояла октябрьская погода. Ночами примораживало, но днем разогревало так, что можно было ходить без верхней одежды. Лиственные деревья почти полностью сбросили листву, устлав ею землю, как ковром.
Джулия закрывала глаза и вдыхала свежий лесной воздух. Он немного напоминал ей родину. Себ шел рядом. Сибирь навевала у него немного другие воспоминания. Орлик, как и обещал, привез родителей Джулии и Себа в Сибирь. Они должны были ждать детей неподалеку от той деревни, где Себ покупал самогон. Деревня, кстати, после этого обрела постоянный источник дохода и значительно окрепла в финансовом положении.
Крикнула птица. Себ напрягся и сориентировался по звуку. Сердце Джулии забилось чаще от ожидания предстоящей встречи. Себ крикнул в ответ. Спустя сто шагов из-за дерева показался мужчина вооруженный новым автоматом.
— Здорово, Себ! — Поприветствовал он Себастиена. — Помнишь меня?
Себ пригляделся и узнал в нем партизана из их отряда.
— Здорово. Как же, помню.
— Хвоста не заметили? — Спросил партизан на всякий случай.
— Вроде не было.
— Ну, идемте, провожу.
По дороге партизан рассказал о том злосчастном дне, когда почти половину отряда Кузнеца положили с вертолетов.
— Еле отошли, если бы нас додавили тогда, то всё, не было бы сейчас партизан. Ну вот, пришли.
Мужчина поднял вверх незаметный до этого деревянный щит, прикрытый листвой и закрывающий проход в землянку.
— Встречайте гостей.
Из землянки, щурясь на белый свет вышли чета Алонсо и Крус. Себ обнял мать, потом отца. Орлик не стал предупреждать их, что лицо сына обезображено шрамами. Поэтому на миг возникла заминка, мать не сразу поняла, что перед ней сын.
— Мама, ты чего, это же я. — Еле выговорил Себастиен.
После этого сомнения покинули мать и она дала ревака, обнимая и целуя сына. Отец стоял рядом и гладил ее по плечу. Родители Джулии, имеющие все основания считать дочь погибшей, тоже плакали и обнимали ее.
Встреча Себа и Джулии с родителями стоило многого для последних. Ослабшие к старости нервы рисовали им мрачные картины судьбы своих детей. Но теперь они даже были горды тем, что их дети выбрались в самый верхний мир. Жаль, соседям нельзя было похвастаться. Орлик строго настрого предупредил, что жизнь их детей напрямую зависит от того, как они умеют молчать. Про то, что Себ и Джулия не живут вместе, и про то что Джулия практически узник, не было сказано ни слова. Пройдет время и это не будет иметь никакого значения.
Родители накормили своих чад, тем, что разрешил взять с собой Орлик. Лупита напекла любимые сдобнушки Джулии с клубничным и яблочным джемом. Мария тоже привезла выпечку, а отец Себа привез три бутыля собственной настойки, на ягодах, корнях и дубовой коре.
Выпечку пришлось съесть на месте, а то, что осталось, а осталось немало, раздали партизанам. Настойку Себ забрал с собой, так как она не вызывала подозрений. В последнее время на нее никто не обращал внимания. Алкоголь даже стал ходить наравне с деньгами.
Три часа общения с родителями пролетели, как один миг. Лупита и Мария обняли своих детей.
— Вы там осторожнее, дети. Не всем выпадает такой шанс увидеть другие места. А как насмотритесь, возвращайтесь домой. Там вас всегда ждут. — Лупита обняла Джулию и пустила слезу.
— Ты, сынок, больше не воюй, и так я тебя еле признала.
— Да что ты такое говоришь, Мария. Все бы слушаться ваших бабских советов. Это все равно, что сесть и просмотреть всю жизнь в окно. — Не сдержался Хосе Алонсо. — Себастиен, не лезь на рожон первым и все.
— Хорошо, понял тебя, отец. Обещаю вам, что скоро вернусь домой, живой и невредимый, и вместе с Джулией.
— Так, ну всё, пора расходится. — Орлик, последние полчаса нервно посматривал на часы, но прекратить общение родственников не решался.
Напоследок все обнялись еще по разу. Матери и Джулия вытирали слезы со щек. Отцы жали руки Себу и стучали его по плечам. Орлик прекратил бесконечные прощания.

Встреча с родителями вдохновила и Себа и Джулию. Они, как-будто набрались от них энергии. Дела круто пошли в гору. Появилась зацепка среди людей имеющих отношения к генераторам создающих миры. Один из клиентов, которого взяла на «крючок» София, такая же узница, как и Джулия, проговорился про то, что видел Землю в изначальном состоянии. София была не при делах, и Джулия выуживала из нее крупицы информации, стараясь не вызвать подозрения.
Себу пришлось больше узнать про этого человека и даже установить за ним наблюдение. Звали его Дилан Аккерман. Относился он к департаменту инженерной службы, в ведении которой были коммуникации связанные с функционированием общественного транспорта. На первый взгляд к генераторам он не имел никакого отношения.
Фил Бенуа, которого идея объединения мира захватила намного сильнее, нежели изобретение оружия, с энтузиазмом погрузился в физику полей. Результатом его работы стал прибор регистрирующий аномалии границ полей, то есть оболочки миров. Под аномалиями следовало понимать кратковременные разрывы связанные с переходом через границы. Прибор позволял вычислять параметры соседнего мира, за кратковременный момент проницания. А так как параметры всех миров были известны, то любой не подпадающий под стандарты мир, можно было считать потенциально содержащим генераторы полей.
— Я тут на досуге вычислил. — Рассказывал Бенуа о своих умозаключениях Себу. — Что если мы наложим проекции всех миров с их четвертями на шар планеты, то они не закроют и половины территории.
— Что это значит? — Спросил Себ.
— Это значит, что мы не знаем, есть ли еще такие миры, по примеру наших, или же часть планеты находится в изначальном состоянии.
— Такое возможно? — Удивился Себ.
— Сам не знаю. Мне трудно понять, как работает физика в мирах не заключенных в поля.
— Значит, надо отправится туда и посмотреть. — Закономерно заключил Себ.
— Может, отправить туда кролика, вначале, подопытного?
— А «Скаут» еще работает?
— Точно! — Подскочил Бенуа. — В него же сколько можно напихать оборудования, и генератор и датчики. Светлая голова у тебя, Маккинли!
Пока Бенуа возился со «Скаутом», Себ еще раз встретился с Орликом.
— Я все понимаю, Нил, что мы делаем благородное дело, что люди против воли разделены и одни живут как короли, а другие бедствуют, но меня беспокоит вот что, когда рухнет этот мир, и все окажутся на одной планете, без границ, что станет с порядком? Стоит ли разрушать то, к чему люди привыкали столетиями, не позаботившись о том, кто будет управлять новым миром.
— Да, Себ, чем больше ты занимаешься этим, тем серьезнее ставишь вопросы. Молодец. Конечно, мы с товарищами думаем об этом и решаем эту проблему, и как тебе не покажется странным, мы не станем выступать против действующей власти. Гонолулу еще какое-то время после разрушения генераторов будет у власти и мы станем им помогать. Но им придется принять новые правила и сделать мир более однообразным, чем есть сейчас. Формула «Разделяй и властвуй» уже не будет работать, и у них не будет вариантов.
— Неожиданно. Не так я себе это представлял.
— А ты думал, что наступит эра всеобщего благоденствия. Нет. Человек — существо инертное, чтобы принять новое, ему придется долго бороться со страхом изменений. Поэтому, генераторы нужно отключить. Без этого не стоило затевать сопротивление. Вот увидишь, как только падут границы все встанет. Никто не будет знать, что делать и как жить дальше. У нас уже есть программа, и мы будем реально разбираться в обстановке, но рычаги все еще будут у действующей власти и мы сделаем ей предложение от которого она не сможет отказаться. Сомнений не должно быть, Себ. Они лишают тебя сил двигаться дальше. Оставь только веру в необходимость перемен и веру в то, что всё будет хорошо. Как тебе мысль, кстати, что Джулию можно приманить несколькими пудами зерна и радиоприемником?
Себ усмехнулся. Пять лет назад это казалось совершенно серьезным и для него, и для Джулии. Сейчас же это вызывало усмешку и уверенность в том, что тогда он был наивен и глуп.
— Хорошо, Орлик, затем я и хотел тебя увидеть, чтобы развеять мучившие меня сомнения. Мы уже близки к тому, чтобы понять, где находятся генераторы, и наверное, в следующий раз мы увидимся, когда мир станет другим.
— Дай бог, чтобы так и было.
— У меня к тебе просьба. — Неожиданно обратился Себ.
— Какая?
— Я хочу спрятать Джулию. Она ходит по лезвию ножа. За ней следят и рано или поздно ее вычислят. А мне нужны свободные руки, чтобы меня ничего не останавливало. Сделаешь?
Орлик задумался.
— Хорошо. Но прятать придется и ее родителей, и твоих, чтобы через них не было никакого шантажа. Как только будешь готов, дай мне знать, и предупреди Джулию, чтобы сейчас была осторожнее.

Коллеги считали Фила Бенуа немного чокнутым, особенно после того провального случая со «Скаутом». То, что он снова взялся за него многие сочли за попытку реванша. Бенуа это было на руку. Никто особо не лез к нему с расспросами, не интересовался, что за модули он ставит в «тело» робота. За месяц Филу удалось собрать образец, способный автономно выполнить заложенную в него программу и вернуться назад.
На ближайшие выходные они с Маккинли должны были довезти «Скаута» до границы выпустить его погулять. Робот должен был привезти массу информации, из которой можно было достоверно узнать, что из себя представляет мир по ту сторону барьера.
Ученый, ни разу в жизни не подвергавший хоть какому-нибудь насилию со стороны властей был спокоен. Бояться неизвестного, не было его качеством. Имея его, ученым скорее всего не станешь. Неизвестность манила, забивая инстинкт самосохранения.
В отличии от ученого, Себастиен знал, что их ждет в случае провала эксперимента со «Скаутом». Знания Себа не позволяли знать наверняка, осуществляется ли какой-то контроль за перемещениями между мирами. Когда-то в этом точно не было нужды, но сейчас ситуация поменялась и ожидать можно было чего угодно.
— Я не слышал Марк ни о чем подобном. Я посещаю множество симпозиумов и ни разу не слышал чтобы ставилась проблема контроля перехода. Технологии есть только у нас. — Убеждал Бенуа Себа.
— Технологии есть только у вас, но производство-то находится в других мирах. — Парировал Себ.
— Там все сделано так, что никто не производит полного цикла, поэтому не сможет собрать нормальный генератор.
— Наивный, ваша самонадеянность и стала слабым местом.
— Хорошо, Марк, я до выходных добавлю еще один модуль. Мое изобретение. Я назвал его «Фантом». Он создаст возмущение барьера на большой площади, и маленький «прокол» на этом фоне останется лишь спорадической ошибкой.
— Я вам верю, Фил, хоть и ни черта не понимаю. До выходных чтобы все было готово.
— Хорошо, капитан. Извините, я хотел сказать, есть капитан!

К выходным, несмотря на убеждения Бенуа, что все пройдет нормально, тревога в душе усилилась. Джулия пока оставалась в Гонолулу, и Себ чувствовал себя уязвимым. Автоматическая система контроля здоровья снова убрала из кофе весь кофеин, заменив его успокоительным. Себ чувствовал, как острота его мысли тупела на безкофеиновой диете.
После рабочего дня Себ не поехал домой. Он зашел в небольшое кафе недалеко от дома и заказал два нормальных кофе. Посетителей было немного. Себ забился в уголок и отпивая ароматный напиток мелкими глотками пытался создать в уме приемлемый план на ближайшее будущее.
Что если их попытку с роботом заметят. Бенуа сразу будет под подозрением, и на допросе он выложит все подчистую. Хорошо, что про Себа он ничего не знает и считает его смелым человеком, которому открылась истинная картина мира. Так или иначе, но Себа тоже возьмут и после сыворотки правды выйдут на Джулию, которая все разболтает про использование Торнберри. Хотя, организация эксплуатирующая пленниц могла не допустить этого, просто ликвидировав Джулию.
Джулия, в этом раскладе была самым ценным звеном. Всем остальным Себ мог пожертвовать во имя изменений мира, включая даже собственную жизнь, но Джулия была выше этого. Себ набрал на компьютере ресурс, на котором выкладывалось видео. От Джулии был свежий ролик, через который они обменивались информацией. Ее часть «игрушки» лежала на столе и светила. Для сторонних глаз видео не несло никакого смысла. Себ поставил свою часть «игрушки» перед экраном и начал ролик заново. Джулия сообщала, что Торнберри на выходные увозит ее в другой мир кататься на лыжах. Это даже было к лучшему.
Себ набил текст, предупреждая жену о том, что в выходные многое решится и посоветовал ей проверять почту. В случае если он не сможет дать ей знак, Себ подстраховался. Если в воскресенье вечером от него не будет никакого сообщения, то Джулии возвращаться в Гонолулу не следует под любым предлогом. В конце он дописал несколько личных моментов, и отключил компьтер.
Взятый напрокат небольшой грузовой транспорт бесшумно летел над поверхностью океана. Бенуа, чтобы не терять времени даром запускал различные тестовые программы для разных модулей.
— Не знаю, как ты Марк, а у меня тремор в руках с утра. Такой волнительный момент.
— А что вас волнует больше всего, Фил?
— Как что? Мы сотрясатели устоев, как Прометей ворующий огонь у богов. Для вас ведь это тоже важно?
— Очень. Слишком много поставлено на кон, чтобы повернуть вспять.
— А чем планируете заняться, когда миры объединятся?
— Думаю, что работы будет намного больше, чем работников. Без дела не останусь. Но сначала, немного отдохну и озабочусь продолжением потомства.
— Неожиданно. Мне такое на ум и не приходило.
— Вы ученый, Фил, ваше потомство вот, этот «Скаут».
На каждом транспортном средстве стоял прибор предупреждающий о близости к границе мира. Бенуа отключил его и сверился с навигацией. В десяти километрах от них должен был находиться необитаемый островок, с которого и планировалось запустить робота.
Притяжение несло транспорт в сторону границы даже с выключенным мотором. Машину вынесло на белый песок острова. Себ отключил аккумуляторы и опустился на белоснежный песок пляжа. Остров зеленел изогнутыми в одну сторону деревцами. Притяжение ощущалось физически. Кровь приливала к той части тела, которая была повернута в сторону барьера.
Себ спрыгнул на песок и вскинул к глазам электронный бинокль. Хотелось убедиться, что за ними не было никакой погони. Бенуа запустил «Скаута» и еще раз проверил его системы. На каждый положительный ответ он довольно хмыкал.
— У меня все готово. — Сообщил он.
— Запускай!
«Скаут» завертел колесами, загудел приводами и покатил в сторону границы. Через сто метров вокруг него появился купол выравнивающий эффект притяжения, а еще через сто метров прервалось сообщение с ним.
— Когда прибежит первый «паук»? — Спросил Себ ученого.
— Первые параметры снимутся мгновенно: наличие и состав атмосферы, виды излучений, биоматериал в радиусе километра, сила притяжения.
— А если генераторы крутятся на орбите, как вернется паук?
— Робот его отстрелит в сторону границы. Проблема в другом, больше сообщений мы не получим. «Скаут» не рассчитан на эксплуатацию в таких экстремальных условиях. Системы питания просто лопнут на таком морозе, как и прочие системы. Но зато мы будем знать, что генераторы болтаются в космосе.
— Дай бог, чтобы так не было. Вы, профессор позавтракать не желаете?
— Отчего же. Я, когда нахожусь в состоянии технического вдохновения, могу не есть по нескольку дней, зато потом, когда оно проходит аппетит просыпается зверский. Так вот, вдохновение ушло вместе со «Скаутом».
— Отлично, вот вам банка тушенки.
Себ передал ученому банку. Тот долго вертел ее в руках, сглатывал слюну и никак не мог сообразить, как ее открыть.
— Что, профессор, задачка не по вашему интеллекту. — Пошутил Себ.
— Да вот как-то не могу сообразить с какой-стороны к ней подобраться.
Себ взял банку из рук ученого, показал на рисунок на этикетке, показывающий способ открытия.
— Знаете, я не привык читать инструкции, мне важно понять принцип.
— А знаете, иногда чтение инструкций экономит время и нервы.
— Это для вас, военных, а для меня нет.
— Хорошо, Фил, как говорят ученого учить, только портить.
— Именно так, Марк.
Они разговаривали еще некоторое время ни о чем. Вдруг Себ услышал шуршание шагов по песку. Он отпрыгнул за транспорт и осторожно выглянул из-за него. К ним двигался «паук», шустро перебирая металлическими лапками. Бенуа бежал ему навстречу. Паук остановился, а ученый сразу же присоединил к нему прибор снимающий показания.
Себ подошел и с нетерпением стал ждать когда Бенуа переведет столбики цифр в понятные значения.
— Так, состав атмосферы земной, хотя и с примесями гелия, излучения соответствуют работе высокоэнергетического объекта, но радоваться рано, это может быть обыкновенная электростанция, так что это у нас? Эхолокация показала, что «Скаут» находится внутри огромного закрытого помещения. Как это понимать? — Бенуа устремил взгляд в небо, как будто в нем светилась отгадка. — А это что? Сила притяжения намного меньше земной. Одна шестая от нормы.
— Профессор, из ваших слов я понял только то, что там можно дышать.
— Это Луна, Марк. Генераторы на Луне, под землей, и там полно народу.
— Как это?
— Смотрите, вот цифры, параметр «биоматериал» отображает массу живых существ на метр кубический.
— А это точно люди?
— Ну не гномы же, Марк.
— И они обязательно обнаружат «Скаут»?
— Или уже обнаружили.
— По коням, Фил. Пора сматываться отсюда.
Транспорт натужно загудел, превозмогая притяжение барьера. Себ не выпускал из рук бинокля, ожидая увидеть вертолеты или быстроходные катера, которые могли отправить для их задержания.
— Фил, вам придется бежать. Общественным транспортом пользоваться не получится, скоро его перекроют. Остается только использовать ваши генераторы. И еще хотел бы узнать, можно ли будет попасть в то место, где стоят генераторы из Сибири? — Спросил Себ у Бенуа.
— Теоретически, возможно. Искривление пространства это такая штука, что расстояние вообще не имеет никакого значения….
— Спасибо Фил. — Перебил Себ готового к чтению лекции профессора. — А мы сможем взять несколько генераторов с вашей работы, про запас.
— Да, но сегодня выходной, там только охрана.
— Годится.
Себ сделал звонок Сэму Гастовски через сеть.
— Здравствуйте, капитан, катаетесь? — Спросил он увидев позади Себа океан.
— Как бы да, мне нужна твоя помощь?
— Я готов, что именно?
— Сэм, нам нужен вертолет, и посадить его нужно через час во дворе организации, где работает наш друг Фил Бенуа. — Себ качнул камеру в сторону ученого, и тот поднял руку в приветствии.
— Здравствуйте, профессор.
— Привет, Сэм.
— Э, я могу взять наш семейный вертолет.
— Сколько в нем мест? — Спросил Себ.
— Четыре.
— Сойдет. Через час мы ждем тебя на площадке перед институтом.
Транспорт шел на пределе сил. Время играло против Себа. Наверняка спецслужбы уже были информированы о том, что повстречали робота на самом секретном объекте. Еще немного и они выяснят, кто имел отношение к этому роботу.
Бенуа не стал распространяться перед охраной, с какой целью ему понадобились генераторы. Он, с потрясающим самообладанием заполнил все формальности и погрузив генераторы на гравителегу вывез их на вертолетную площадку. Вскоре на нее опустился яркий гражданский вертолет принадлежащий семье Гастовски.
— Сэм, раз уж ты вляпался в наше дело, буду с тобой откровенным, мы улетаем из Гонолулу. Возможно, навсегда.
— Капитан, я сыт по горло этим райским местечком, меня уже воротит от него. Говорите, куда летим.
— Мы летим в Аспен. — Пояснил Бенуа, записывающий в генератор данные по полям этого мира.
— Почему туда?
Себ нашел на своем коммуникаторе фотографию Джулии и показал ее Сэму. Тот видел ее несколько раз, но каждый раз это было деловое событие, и поэтому никаких аналогий между капитаном и этой девушкой он не проводил.
— Она тоже из наших? — Догадался Сэм.
— Так точно!
— Хорошо, в Аспен, так в Аспен.

Умиротворенный отдыхом Торнберри спал с блаженной улыбкой на лице. Накануне вечером, после активного катания на лыжах, тот повел Джулию в бар, где напился до нетранспортабельного состояния. Сейчас, каждый выдох Джейсона Торнберри наполнял спальню номера тяжелым запахом перегара.
Джулия открыла окно и вышла на балкон в ночной сорочке. Крупные снежинки бесшумно падали на лицо Джулии. Было приятно ощущать их нежные прикосновения. Морозный воздух бодрил. Мороз пробирался по голым ногам под сорочку, но девушка не торопилась вернуться в комнату, чтобы вдыхать перегар Торнберри. Город спал и падающий крупный снег усиливал ощущение, что город заколдован сонными чарами. Джулии хотелось сохранить в душе это ощущение.
Издалека донесся стрекочущий звук, разрушая бесшумную сонную сказочность. Стрекот усиливался. Джулия догадалась, что это вертолет. Возможно, это были спасатели или новые посетители города. Вертолет прошел где-то над головой. Из-за снега его не было видно. Недалеко от гостиницы находилась вертолетная площадка и, судя по звуку, вертолет направился именно туда.
Джулия вернулась в комнату и направилась в душ. Торнберри прочмокал что-то во сне, перевернулся на другой бок и снова затих. Джулия представляла, что проснувшись, этот миллионер будет сильно болеть с похмелья, и станет прикидываться беспомощным, лишь бы Джулия бегала перед ним и ублажала все его капризы. Её передернуло. Когда все это закончится?
Автоматический душ выбрал температуру воды и состав ароматизаторов по своему усмотрению. Джулия была не против его выбора. Тугие струи сделали массаж от стоп до головы, обдали ее ароматной пеной, снова смыли. Из ящика с полотенцами выдвинулось теплое сухое полотенце. Джулия обтерлась и вошла в комнату. Ее коммуникатор, поставленный на беззвучный звонок, дабы не нарушить драгоценный сон Торнберри, светился экраном. Это было странно. Никто в Аспене не мог знать ее номера. Джулия взяла в руки коммуникатор. Звонок не определился. Она зашла в туалет и закрылась.
— Алло? — Джулия приняла вызов.
— Джулия, это я, Себ. Я здесь в Аспене, прилетел за тобой. Где ты находишься?
Джулия, от неожиданности села на крышку унитаза.
— Я…, я…, - Она вдруг поняла, что ее муж назвался настоящим именем, а это значило, что он больше не скрывается, — гостиница «Вояж».
— Где Торнберри?
— Спит, пьяный.
— Отлично, жди в холле гостиницы.
Джулия вначале растерялась, заметалась по комнатам, не зная с чего начать. Торнберри застонал, но не проснулся. Джулия поставила перед ним стакан с водой и таблетку обезболивающего. Это задержит его на пару часов. Страх перед тем, что ее может кто-то остановить из-за того, что она медлит, заставил ее собраться. Джулия надела спортивную одежду, в которой каталась с гор, взяла коммуникатор, вынула наличность из кошелька Торнберри, карточку от арендованного гравилета, отключила его коммуникатор, и вышла в холл гостиницы.
Она сидела напротив стойки ресепшена. Заспанный работник гостиницы дремал на рабочем месте. Время тянулось, а Себ не показывался. Джулия набрала ему. Себ ответил запыхавшимся голосом. Он потерялся на маленьких улочках городка, и спросить ему было не у кого. Все еще спали. Джулия попросила прочитать ей название улицы, на которой он находился. Пришлось скорректировать его путь.
Зазвонил телефон на стойке. Дежурный проснулся, постукал ладонями себя по щекам и снял трубку.
— Доброе утро, гостиница «Вояж». — Произнес он в трубку жизнерадостным голосом, будто и не спал секунду назад.
По выражению его лица можно было подумать, что ему рассказывают пренеприятнейшую историю, от которой брови работника поднимались вверх по очереди.
— Да, да, снимают…, хорошо, все сделаем, я вас понял.
Работник положил трубку на место с явным облегчением. Джулия напряглась. Она почувствовала, что звонок был по ее душу. Себа все не было, и действовать ей кажется, придется самостоятельно. Она встала и направилась к выходы. Работник, стремглав опередил ее и перекрыл собой дорогу.
— Извините, но выпустить я вас не могу. Сейчас приедет полиция, и у них будут к вам вопросы. — Работник растопырил руки, как огородное пугало.
— Что значит, не пропустите? Вам дорого ваше место, или вам уже надоело спать на нем? Страх потерял, что ли? — Джулия слышала пару раз, как позволяли себе постояльцы гостиницы общаться с персоналом.
— Простите, но не могу вас выпустить. — Работник гостиницы стоял, как скала.
— Ну, смотри тогда.
Она пнула мужчину в коленку тяжелым носком спортивного ботинка. Тот согнулся и схватился за ушибленное место. Джулия мгновенно воспользовалась ситуацией и выбежала из гостиницы, направившись к стоянке гравилетов. Роскошная белая машина мягким сигналом приветствовала приближение девушки. Мотор, еле слышно засвистел, машина поднялась над землей. Джулия направила машину на улицу, по которой должен был идти Себ.
Мимо нее пронеслись два черных полицейских гравилета, с сиренами и огнями. Джулия опустила голову, чтобы ее не узнали. Себа она увидела издалека. Походка была очень знакомой. Себ шел и смотрел на номера домов. Джулия остановилась рядом с ним. Себ не обратил на автомобиль никакого внимания.
— Себ! — Крикнула Джулия в открытое окно. — Давай в машину!
Себ от неожиданности вздрогнул, пригнулся и заглянул в салон.
— Ты? — Не поверил он.
— Я, кто же еще! Садись быстрее.
Себ прыгнул на переднее сиденье и восхищенно уставился на собственную жену.
— Ты водишь машину?
— Для начала, привет! А чего такого, лошадью тяжелее управлять.
— Класс, тогда поехали на стоянку вертолетов.
Джулия сорвалась с места, и массивная на вид машина полетела вперед с ускорением пули. Гравитационные зацепы не позволяли машине улететь с дороги на крутых городских улочках. Но это не спасло их от погони.
Позади раздался вой сирены и в задней камере замелькали два черных полицейских автомобиля.
— Ах ты! Немного не успели. — Себ откинулся на спинку.
— Но нас еще не догнали, попробуем оторваться. — Успокоила его Джулия, хотя уверенности не было.
Полицейские машины приблизились на расстояние одного корпуса. Одна из машин стала обходить с левого бока, пытаясь сбить с дороги. Дополнительное усилие вполне могло вырвать машину из цепких лап гравизацепов, и тогда гравилет должен был упасть на брюхо.
Впереди был крутой правый поворот. Дорога обходила стороной массивный исторический памятник. Джулия дала полицейскому автомобилю поравняться с собой, но перед самым поворот резко ударила полицейский автомобиль в борт. Гравизацепы не выдержали ускорения. Полицейскую машину сорвало с дороги и высекая искры она понеслась по каменному тротуару, пока со всего маху не ударилась в памятник.
Себ перевел взгляд с аварии на Джулию. В глазах стояло немое удивление, не передаваемое словами. Джулия пожала плечами.
— Само собой как-то получилось.
Второй автомобиль завис позади и больше не решался предпринимать никаких действий. Себ набрал номер Гастовски.
— Сэм, у нас на хвосте полиция. Мы уже недалеко, заводи мотор и готовься взлетать.
Дома, из за большой скорости и снега, возникали внезапно и сразу же пропадали сзади. Сегодня город был разбужен раньше времени воем полицейской сирены. Машина выехала из города и понеслась по прямой дороге. Полицейский гравилет немного отстал. Вдали показалось ярко-красное пятно. Оно стремительно приближалось. Когда до него осталось совсем немного, сквозь снег проступили черты туристического автобуса поставленного поперек дороги. Джулия дала по тормозам. Ее и Себа притянуло ремнями к сиденьям. Электроника включила пред машиной мощное гравитационное поле, в которое, как в желе уходил гравилет. Энергии поля не хватило остановить машину. Удар случился. Передок роскошного гравилета сложился как гармошка, автобус опрокинулся и отлетел в сторону.
Для Себа и Джулии удар прошел почти незаметно. Двери раскрылись автоматически.
— Ты как? — Спросил Джулию Себ.
— Вроде, в порядке, а ты?
— Все нормально. Бежать надо.
Себ выскочил на улицу, помог выбраться Джулии. Полицейский автомобиль поравнялся с местом аварии, когда они бежали по полям. Себ, на бегу, набрал Гастовски.
— Мы не доехали, поднимай вертолет, лети вдоль трассы, когда увидишь аварию, поворачивай направо и держи прямо перпендикулярно дороге. Когда будешь над нами, я перезвоню.
Через несколько минут стали слышны звуки вертолета. Они приближались. Себ скорректировал Гастовски, так, что тот посадил им вертолет почти на самую голову. Себ пропустил вперед Джулию, а когда забирался сам рядом с ним, в стекло дверцы ударила оперенная пуля. Себ обернулся и увидел сквозь снег фигуру полицейского, целящегося в него из пистолета. Гастовски, вынул из-под сиденья ружье и выстрелил, не целясь, в открытую дверь. Себ заскочил внутрь и закрыл дверку. Еще одна пуля застряла в стекле.
Гастовски набрал высоту.
— Здрасте! — Гастовски обернулся и поздоровался с Джулией. — Все живы?
— Вроде. — Сказал Себ. — Давай, Фил, выставляй на генераторе Сибирь.

Младший техник Касим шел по тоннелям и осматривал питающие генераторы коммуникации. Он чувствовал, что излучение оборудования скоро добьет его. Он знал, что так и будет, но его многочисленная семья решила отправить сына на эту опасную работу ради хорошей компенсации от правительства. Касим чувствовал себя несправедливо обиженным и идя на поводу плохого настроения обстукивал молотком магистрали сильнее обычного. Он вымещал злобу на железках, ради которых ему пришлось оказаться здесь.
Где это здесь, Касим точно не знал. Никто не посвящал его, и еще пару десятков таких же «счастливчиков» как он в подробности того, где они находились. В первые дни ему непривычно было, что он не чувствовал веса своего тела, но за год он привык к этому, мышцы истончились и почти адаптировались к изменившемуся весу.
Тук-тук, отстукивал молоток по трубам, внутри которых текла жидкость отводившая тепло от генераторов. Через каждые пятьдесят шагов Касим останавливался и проверял показания счетчика радиации. Фон был в норме. В норме для работы оборудования, но для человека он был чрезмерно высок. Касим готов был поклясться в этом своей головой, ставшей абсолютно лысой за один год.
Он дошел до тоннеля, ведушего вверх, к поверхности земли. Сил и желания подниматься вверх по лестнице не было. В прошлый раз у Касима закружилась голова на половине пути и он чуть не потерял сознание. Он сел на корточки, опершись спиной о стену. Нет, сегодня он точно не полезет туда. Лучше соврать, что все в порядке.
Позади Касима раздался шорох. Он нехотя повернулся, ожидая увидеть крысу, но к его изумлению, в тоннеле стояли несколько вооруженных человек, и двое целились в него из оружия. Касим посчитал, что его уже начали посещать предсмертные видения. Он закрыл глаза и снова открыл. Видение осталось, и даже направилось в его сторону.
— Кто такой? — Сурово спросил мужчина с обезображенным шрамами лицом.
Для видения он был чересчур реальным.
— Младший техник Касим, проверяю коммуникации.
— Касим, расскажи нам, как здесь устроена охрана, а потом проведи нас к генераторам.
Касим никак не мог взять в толк, что перед ним живые люди. Он был уверен, что в пещеру с генераторами нет никакого способа попасть. Ему помогли прийти в чувство. Один из вооруженных людей поднял его над землей и хорошенько встряхнул.
— Давай парень, рассказывай. Выбор у тебя не большой.
Чернокожий юноша наконец уразумел, что перед ним живые люди, которые могут ускорить его переход в мир иной. Взгляд его приобрел осмысленность.
— Вы хотите отключить генераторы? — Спросил он с уверенностью в своей догадке.
— Смышленый малый. — Подтвердил его догадку человек со шрамами.
— А вам не надо идти к генераторам, достаточно прорвать несколько вот таких труб, и генераторы взорвутся от перегрева.
Мужчины переглянулись.
— Есть вероятность, что это может занять много времени и у них будет возможность восстановить повреждения. — Сказал один, невысокого роста мужчина. — Гораздо надежнее взорвать их к чертовой бабушке.
— Нас могут перестрелять по дороге. Наверняка у них висят камеры и они успеют заранее подготовится. — Человек со шрамами снова обернулся к Касиму. — Скажи, друг, сколько здесь вооруженной охраны, и как она несет свою службу?
— Охрана? Они в капсулах сидят, чтобы радиация их не убивала. Когда робота нашли, они надевали костюмы специальные и выходили проверять тоннели. Но костюмы у них тяжелые, неуклюжие, в них им неудобно.
— Так, этот парень меня почти убедил, что надо взрывать охлаждающие коммуникации. — Сказал человек со шрамом.
— Но я предупреждаю, что вода в них очень радиоактивная. Недавно утечка была, так двое техников на следующий же день окочурились.
Мужчина со шрамами задумался.

Перед глазами Себа пролетели все те дни, что они готовились к уничтожению генераторов. Теперь ему было понятно, почему Орлик так намекал ему на то, чтобы Себ не отлынивал в вопросах продолжения рода. Не сексуальных утех, а именно с целью оставить потомство. Перед самой отправкой, Себ вдруг понял, что отключив генераторы, они ликвидируют способ перехода из одного мира в другой. Получалось, что возврата с Луны, при помощи генератора перехода, не было.
Оставалась эфемерная возможность вернуться при помощи космического корабля, но никто толком не знал, существуют ли такие корабли в действительности. Джулия так же воспринимающая переход между мирами как данность, не могла догадаться о том, что с уничтожением генераторов, исчезнет и такой вид перемещения. Но ее женское сердце что-то чувствовало. Она не пыталась отговорить Себа от этой операции, как-то это звучало глупо, что она не пускает мужа, но беспокойство внутри нее было очень сильным. Когда они прощались с Себом, руки ее мелко дрожали, она хотела сказать мужу что-нибудь ободряющее, но комок в горле не пускал слова наружу. Она уперлась Себу в плечо и разрыдалась.
— Ну что ты, Джулия, перестань, все будет хорошо. Обещаю, что после этой операции я стану совсем домашним мужем, построим дом, заведем детей, будем выращивать пшеницу.
— Себ, — Джулия обратилась мужу, не поднимая головы, — я, кажется, беременна.
— Да, ладно! Вот это да! Спасибо! Умница ты моя!
Себ принялся целовать жену в соленые от слез глаза и щеки.
— Теперь мне ничего не страшно. Будь уверена, теперь все будет хорошо.
Эта новость действительно придала Себу положительных эмоций. Если ему суждено будет остаться на Луне, то род его не прервется. Как хорошо, что все случилось так вовремя.

Себастиен и Бенуа теряли время, выбирая тактику. Их прервал темнокожий техник.
— Извините, но вам не надо идти внутрь, я могу это сделать, и меня никто не станет проверять.
— А ты не струсишь? Или обманешь нас, и предупредишь охрану? — Засомневался Себ.
— Мне жить осталось от силы неделю. Смотрите, какие пятна. — Техник задрал рукава и посветил на тощую руку фонарем.
По черной коже были разбросаны еще более темные, с фиолетовым отливом, пятна. Такие же, как на теле у покойников.
— Фил, это шанс сделать все в лучшем виде. — Обратился Себ к ученому. — Парень знает лучше нас, куда доставить заряд, а если он нас обманет, то мы рванем трубы и будем обороняться, пока не взорвутся генераторы.
После некоторого колебания Бенуа согласился. К телу техника подвесили взрывчатку. Бенуа сделал ему взрыватель.
— Смотри парень, если сможешь незаметно уложить взрывчатку и убежать, то используй этот взрыватель с таймером. Максимальное время до взрыва десять секунд. Вот это крайнее положение. — Бенуа показал на небольшом приборчике как выставлять таймер. — А если возможности такой не будет, просто жми на эту кнопку и взрыв произойдет мгновенно. Помни, что фугасный эффект зависит от размера помещения, чем оно меньше, тем больше разрушений. Уничтожить генераторы надо наверняка.
— Я понял, знаю такие места.
— Касим, назови адрес твоей семьи. — Попросил Себ. — Мы передадим на Землю, чтобы ее нашли и помогли.
— На землю? — Переспросил Касим. — А мы где?
Вопрос удивил всех.
— На Луне, парень. — Ответил Себ.
— На Луне. — Тихо произнес юноша, переваривающий новость. — Вот бы мои родители и братья удивились бы.
Касим назвал адрес, повернулся и пошел обратно, постукивая молоточком по трубам. Затем остановился.
— Там, за поворотом, ящики с костюмами радиационной защиты, и баллоны с кислородом. Замки можно взорвать.
— Спасибо, Касим! — Крикнул ему Себ.
Техник исчез за поворотом. До уха доносился только стук его молотка.
— Пора за дело! Разведайте все тоннели и прикрепите взрывчатку на трубы.
Отряд разбежался по тоннелям, а Себ и Бенуа отправились к ящикам с костюмами. Ими оказались встроенные в стены шкафы с прозрачными стеклами из какого-то крепкого состава. Себ пытался разбить их прикладом автомата, но он отскакивал не оставив на стекле и царапины.
— Придется взрывать. — Бенуа размотал провод и прикрепил его к детонатору взрывчатки.
— Подожди, не взрывай. Не надо раньше времени поднимать тревогу.
Потянулись томительные минуты ожидания. Бойцы из отряда, набранные из сибиряков, докладывали по очереди о заложении взрывчатки. Себ предупредил, чтобы без команды ее не взрывали.
Взрыв прозвучал неожиданно. По тоннелям прокатилась ударная волна, осыпался потолок и заморгал свет. Снова наступила тишина, но не надолго. Раздался звук заработавших электродвигателей, а потом страшный скрежет.
— Что это? — Спросил Себ у Бенуа.
— Не знаю, но по-моему, пора рвать замок.
Они зашли за угол и взорвали дверь. Замок выбило внутрь, о дверь отлетела в сторону. В коридорах нарастал вой и появился сильный ветер.
— Себ! Себ! Они открыли люки на поверхность! Воздух уходит! Надо одевать костюмы.
Себ прокричал в рацию, чтобы бойцы шли к их коридору.
Бенуа первым влез в костюм, который словно предназначен был для существования в вакууме. Баллоны с кислородом подходили к шлему, костюм застегивался герметично, на магнитные застежки. Себ последовал его примеру. Он быстро оделся, схватил второй костюм в руки и бросился в коридор.
Гастовски сидел на полу тоннеля, ухватившись одной рукой за поручень лестницы. Глаза его были закрыты, а рука, державшаяся за поручень, посинела. Себ с трудом отцепил ее. Первым делом натянул на голову шлем и подал кислород. Потом затолкал его руки и ноги, как младенца в комбинезон и активировал магнитные застежки. Себ с тревогой уставился на лицо Сэма. Стекло должно было покрыться испариной, если человек жив.
Минуту тот не подавал признаков жизни, но вдруг его глаза забегали под веками, потом резко открылись. Гастовски сел и огляделся. Непонимающий взгляд пробежал по Себу, по стенам тоннеля. Гастовски поднял руку в перчатке и подвигал пальцами. Себ видел, как Гастовски беззвучно шевелит губами. Себ постучал ему перчаткой по шлему, показал на пальцах, что все в порядке и побежал помогать остальным.
Двоих бойцов из отряда спасти не успели. Они забрались в самые дальние тоннели и когда их нашли, они уже были окоченевшими трупами. Себ нашел на костюмах переговорные устройства.
— Что дальше? — Спросил его Бенуа.
— Нужно убедиться, что генератор уничтожен.
— А можно рвануть трубы и выбраться наружу. У тебя больше не будет возможности увидеть нашу планету. — Предложил Бенуа.
— Как это? — Не понял Себ, никогда не слыхавший про астрономию.
— Полезли, покажу.
Себ отдал приказ взорвать трубы и выбираться наружу. С Бенуа и Гастовски они подошли к вертикальной лестнице. Себ поднял голову и увидел далеко вверху черное небо усыпанное звездами. Он полез первым.
Себ увидел огромное черное небо, такое же, как на земле в ясную зимнюю ночь, но более чистое и с большим количеством звезд. В центре небе светилась совсем другая луна. Совсем не желтая, как он привык видеть, а словно раскрашенная грубыми мазками разноцветных красок. Желтая поверхность луны, больше похожая на распушенную золу, чем на песок сминалась под ботинком с хрустом, как снег в сильный мороз. Бенуа и Гастовски выбрались следом и замерли с поднятыми головами.
— Наша Земля. — Тихо пробормотал Бенуа.
Повисла тишина. Один за одним на поверхность выбирались бойцы и замирали, впечатленные прекрасным зрелищем. Когда выбрался последний, Бенуа достал пульт, и с одобрительного кивка Себа нажал на кнопку. Из открытых люков бесшумно вылетели облака дыма.
Себ сел на поверхность, продолжая смотреть на Землю.
— Интересно, границы исчезли? Отсюда это можно понять? — Спросил он у Бенуа.
— Я много думал об этом, как видит сторонний наблюдатель нашу планету с включенными генераторами, и пришел к выводу, что точно так же, как и без них. Относительно внешнего наблюдения с Землей ничего не происходит.
— Мудрено. — Сказал Себ.
— А представьте, что сейчас творится на Земле. Нет границ, нет миров. Как бы я хотел увидеть это своими глазами. — Проговорил Гастовски.
Его слова заставили всех погрузится в свои мысли. У каждого был повод прокрутить в голове свою жизнь, и простится с теми, кто был дорог.
Поверхность под людьми дрогнула, заходила ходуном и кое-где даже обвалилась. Все вскочили на ноги.
— Вот теперь точно генераторы уничтожены. — Сказал Бенуа.
Головы бойцов повернулись в сторону родной планеты. Она словно умылась, стала ярче и теплее.
— Теперь я вижу, что миров больше нет. — Сказал Себ, заметив перемены.

Бойцы сидели спина к спине. Кислород подходил к нулю. Себ прикрыл вентиль его подачи на минимум. Избыток углекислого газа пьянил. Себ с трудом воспринимал окружающий мир. Где-то в глубине сознания он контролировал себя и знал, что с ним происходит, но тело плохо повиновалось и норовило отключиться.
Когда над ними завис огромный дискообразный объект сил удивляться или адекватно воспринимать его появление уже не было. Голубой луч втянул бойцов внутрь диска.
Себ пришел в себя лежа на кушетке и будучи совершенно нагим. Он был один в небольшой комнате, освещенной, хотя он не видел ни одной лампочки. Себ встал и прошелся вдоль стен. Дверей не было. Пронеслась мысль, что он умер, и теперь находится на том свете. Но подсознание подсовывало ему воспоминания о диске, который висел над ними. Кто же их спас? И спас ли?
Себ подумал про одежду. Стена перед ним как будто услышала его мысль. Из нее выдвинулся серый костюм, мягкий на ощупь. Себ надел его и почувствовал исходящий от костюма уютный комфорт. Он подумал про дверь и стена растворилась перед ним, открыв проход. Себ вышел в коридор, освещенный нежно-зеленым светом. Себ вспомнил про Бенуа и стена рядом с ним растворилась. В проход дико таращился голый ученый.
— Марк, где мы? — Бенуа не воспринимал настоящее имя Себа и до сих пор звал его Марком.
— Где-то. — Предположил Себ. — Подумайте про одежду, профессор.
— Что? — Не понял тот. — Зачем?
— Здесь стены понимают наши мысли.
Себ подумал про одежду для профессора и стена подарила им такой же костюм как у Себа но размера подходящего профессору.
— Фантастика, Марк. Такого на Земле нет, это я вам, как ученый говорю.
— Кто-то нам должен объяснить, куда мы попали.
Себ собрал всех товарищей. Каждый был удивлен тем местом, куда их занесло. Половина была уверена, что они умерли. Неожиданно раздвинулись стены коридора и им навстречу вышли несколько мужчин, в таких же серых костюмах.
— Добро пожаловать на борт нашего корабля! — Поприветствовал их идущий первый мужчина.
Он подошел к ним и каждому пожал руку. Идущие следом проделали то же самое.
— Меня зовут Егор, и я рад, что земляне наконец-то избавились от проклятых генераторов.
— Простите, а мы где, и кого представляете вы? — Себ задал мучивший всех его товарищей вопрос.
— Вкратце, мы, как и вы с этой планеты, но только наши предки успели улететь с планеты до того, как там решили установить генераторы скручивающие пространство в изолированные миры. С того момента наши пути развития разошлись. Мы пошли по пути прогресса, а вы регресса. Сейчас между нами пропасть, как технологическая. Так и духовная.
— Простите, а где теперь вы живете? — Перебил Егора Бенуа.
— Где хотим. На поверхности планет, под поверхностью, на станциях, в таких вот кораблях. Значения не имеет, где жить.
— А почему вы не отключили генераторы? — Резонно спросил Себ. — Каково было смотреть на дичающих земляков.
— Это было бы навязыванием нашего взгляда на вашу жизнь. Выбор был только за вами, и вы его сделали.
— Вы отвезете нас на Землю? — Спросил Себ у улыбающегося Егора.
— Вы уже на ней.
Егор кивнул в сторону стены, которая растворилась перед изумленными людьми. За стеной была цветущая поляна, за ней река, а дальше желтое поле пшеницы.
— Кажется, это ваши места Себастиен. — Сказал Егор, продолжая улыбаться.
— Я могу идти? — Не веря своим глазам спросил Себ.
— Иди.
Себ вышел из корабля. В нос ударил знакомый с детства запах родной природы. Себ обернулся. За спиной уже никого не было. Справа шла дорога, ведущая к дому. Орлик должен был отвезти родителей и Джулию домой. Ноги сами несли его. Родная земля давала сил. Забравшись на пригорок, Себ увидел свой дом, который отстроили заново, после пожара.
Сам того не замечая Себ перешел на бег. Он остановился у самого крыльца не решаясь открыть дверь. Ему и не пришлось. Дверь открылась и на крыльцо вышла Джулия с кастрюлей в руках. Она увидела Себа, выронила кастрюлю и взвизгнув, бросилась ему на шею.