Мамбурин Харитон Байконурович
Книга cедьмая Припарка мёртвому



Пролог

Наверное, это был самый особенный дворец на всей планете. Его прихотливо изогнутые крыши никогда не знали тяжесть капель дождя, силу порывов разыгравшейся непогоды, не видели даже прямых солнечных лучей. В стенах этой обители ни разу не звучали шаги смертных. По немногочисленным коридорам многоэтажной пагоды перемещались только небольшие юркие тени обитающих тут в великом множестве лисиц. Хозяину этого места почему-то лучше всего думалось под их постоянную возню, визги и тявканье.
Сейчас же обитатель этого места, стройный невысокий человек с волосами глубокого темно-зеленого цвета, предпочел общество разумного. Делал он это довольно редко, в основном лишь передавая исписанные листы бумаги одной из своих дрессированных лисиц. Зверек, споро работая лапками, совершал длительную пробежку до будки, в которой сидел вечно молчащий разумный, и передавал тому рулончики посланий, получая в ответ лакомство.
До живого общения Харасеки Акира, император страны, известной как Нихон, нисходил в крайне редких случаях и только с очень узким кругом лиц.
Хотя… «нисходил» было бы совершенно неверным термином. Кристаллы Дикой Магии могут снабдить бессмертного потрясающими особенностями, навыками и приёмами, но нет совершенно никакой гарантии, что они будут положительными. Император, вдобавок к жизненно важному для процветания Нихона умению, получил еще и жесточайшую аллергию на разумных.
К счастью, она срабатывала не сразу, позволяя изредка провести час с живым бессмертным в беседе. Бесс-нихонец, которому сложно было бы дать более двадцати пяти лет на вид, очень ценил эти недолгие встречи… последние сорок лет.
Сейчас был именно такой случай. Розововолосая девушка, почти девочка, носящая просторное нежно-розовое кимоно, простерлась перед фигурой императора ниц, уткнувшись лбом в пол.
— Митсуруги… неудачи в экспедиции так сильно подкосили твой дух, что ты забыла, как нужно кланяться? — император, носящий в тон волосам темно-зеленое кимоно, расшитое золотом, был раздражен и язвителен.
— Прошу прощения, мой господин, — не поднимаясь, выдавила из себя бледная девушка, продолжая оставаться в своей позе, — У меня сейчас отсутствуют обе руки…
— Хооо… — задумчиво протянул правитель, легко поднимаясь с своей подушечки для сидения. Убрав обе руки за спину, монарх прошелся, явно о чем-то размышляя. Наконец, он полуобернулся к собеседнице, — Сядь нормально, Митсуруги. И расскажи мне подробнее о том, что ты еще потеряла.
Девушка плавно подняла голову от пола, садясь на пятки с безукоризненно ровной спиной. Выражение ее снежно-белого лица с чуть прищуренными голубыми глазами, могло поведать даже крайне неискушенному человеку о терзающей бессмертную боли.
— Я… провалилась, — выдавила она из себя, — По всем пунктам. Пирамиды… Вечности… утеряны. Остальные цели… не достигнуты. Моей дриады… больше нет.
Император остановился, запрокинул голову, закатив глаза, постоял так несколько секунд, а потом взглянул на полумертвую от боли девушку с настолько плохо скрытой иронией, что та даже частично забыла о своем печальном состоянии, настороженно подобравшись.
— Митсуруги… это всё мне передали после твоего доклада. Более того, я тебя предупреждал, чтобы ты не пускалась в эту авантюру сама. Помнишь, что я тебе говорил?
— …да, — еле прошептала девушка, — Что само… самостоятельные действия и планирование — это не мой конёк.
— Это совсем не твой конёк! — рявкнул правитель, бесшумно топая ногой, одетой лишь в толстый белый носок с отделенным большим пальцем. Тем не менее, эффект был — побледневшая еще сильнее и тем несколько удивившая Акиру девушка вновь уткнулась лбом в циновки пола.
Монарх ускорил свои шаги, продолжая прохаживаться напротив распростершейся фигурки.
— Ты лучший маг нашей страны, лучший из исследователей и практиков школ иллюзии и ментала. Лучший дознаватель! Лучший агент для акций захвата и разведки, Митсуруги! Знаешь, что это значит, Ай? Что ты, скорее всего, лучшая в мире… — Харасеки сделал паузу, переводя дыхание и небрежно махнул рукой в сторону волшебницы. Та, каким-то образом увидев или почувствовав этот жест, снова выпрямилась, испуганно заморгав. Акира продолжил, безжалостно заканчивая свою отповедь, — …но всё, что ты пытаешься сделать собственными мозгами — очень и очень плохо!
Голубые глаза сквозь испуганно-болезненное помаргивание умудрились выразить толику возмущения, которое тоже было как-то воспринято императором. Он возмутился уже сам.
— Пирамиды Вечности! Артефакты, позволяющие воскресать в одной и той же точке! «Бесценные!» — с сарказмом произнес нихонец, безжалостно завершив, — Мусор! У нас достаточно Слуг, чтобы эти Пирамиды котировались лишь как безделушки! Догадаться, что ты хотела? Преподнести одну мне, вторую себе, а третью — Департаменту Изучения Мира?
Митсуруги Ай лишь кивнула, опустив глаза. Ее била мелкая стыдливая дрожь.
— Безделушки! — поставил вдавил своей резолюцией император остатки самоуважения увечной волшебницы, — Избавиться от Мастера Лиги Некромантов? Ох, Митсуруги… а не тот ли это Мастер, который до этого десять лет «отдыхал» в Эйнуре? Какой ужасный враг… или ты так боялась жулика… как там его звали? Эстебан Гиндос? Знаешь, мне даже перечислять дальше не хочется. Вторая часть твоего «блестящего» плана не менее смехотворна, чем первая! А ты так наивно и трогательно держала всё в большой тайне!
— Я готова принять любое наказание… — не поднимая взгляда прошептала волшебница.
— Лучше бы ты мозги была готова включить, — вздохнул правитель Нихона, — Когда я об этом просил. Ни пирамиды, ни высылка опасных Бессов из нашего мира совсем не стоят потери лучшего менталиста почти на полгода. Да и… — тон Акиры внезапно стал ласково-опасным, — Кто тебе сказал, что провал твоих целей — это худшее, что ты там натворила?
Волшебница понурилась, демонстрируя стыд, отчаяние и раскаяние.
— Акахиро! — резкий звук голоса императора чуть не заставил нихонку подпрыгнуть, — Один из самых преданных людей, чью вину я вижу лишь в том, что он с тобой ни разу не работал! Это же чем нужно думать, чтобы довести самого Акахиро Рю, который, к тому же, был в тебя влюблен по уши, до дезертирства!
— Ваше вели… — начала Ай, но тут же была прервана новым выкриком.
— Кира Гира! Напомнить, сколько лет мы ее ищем?!
— В…
— Переяслава! Да, она была твоей, но работала для всех нас!
— …
— Ссора с Лигой Некромантов! Нам уже передали сообщение с предварительными претензиями!
Владыка прошелся туда-сюда еще несколько раз, выравнивая дыхание. Розововолосая безрукая девушка уже сидела, находясь куда ближе к смерти, чем к жизни. Физические травмы для мага ее уровня, с ее Восприятием, были почти невыносимым испытанием, но разнос, получаемый от единственного и неповторимого начальства, был невыносим совсем.
— В общем так, — постановил Харасеки Акира, так же известный среди народа Нихона как Зеленый Император, — Ты возвращаешься к нашим проектам, Митсуруги… после того, как возродишься с руками. Ни на шаг в сторону, никакой инициативы. Ситуацию с Акахиро и Джаргаком будут решать компетентные в этих вопросах разумные. То есть — я, Департамент Безопасности, Департамент Внешних Сношений, Казначейство.
— Ваше Величество! — вскинулась девушка так, что ее волосы взметнулись невесомым облаком розового, — Я нижайше молю у вас дозволения исправить свои ошибки!
Император остановился на полушаге и побледнел, будто бы получив удар под дых. Медленно, с неверящим видом, он развернулся к волшебнице, похожей на мертвенно-бледную куклу, выдохнул:
— Митсуруги… видишь это? — он продемонстрировал предплечье левой руки, по которой начали расползаться темные пятна — верный признак подступающей аллергии. Его собеседница широко раскрыла в ужасе глаза.
Она потратила всё доступное время своего правителя.
— Через пятнадцать минут, госпожа Митсуруги, — начал цедить нихонец, — Я желаю любоваться вашим безжизненным телом, свисающим с ветвей вооон той сливы. Искренне рекомендую вам уложиться и развлечь меня в процессе. Если удачно повеситесь без помощи рук на одной магии, то я буду склонен считать, что не слышал, как вы изъявили желание совершить еще больше ошибок в своей самодеятельности.
— В…
— Время пошло!
Глядя вслед убегающей из дворца девушке, Акира с облегчением вздохнул, чувствуя, как неумолимые челюсти аллергической реакции начинают разжиматься. Надо же было так бездарно потратить время.
«Исправить ошибки» …
Император уселся за свой рабочий столик, совершенно не обращая внимания на прыгающую вокруг его любимого сливового дерева волшебницу. Та, обнаженная до исподнего, держала в зубах свитую из собственного кимоно импровизированную веревку и прилагала все возможные усилия для того, чтобы выполнить порученное ей. Свое внимание бессмертный монарх посвятил куда более важным вещам — ему срочно нужно было написать и отправить два письма.
Первое из них адресовалось некоему старому товарищу и содержало в себе поздравления с успешно выполненной миссией, пару теплых слов и ряд поручений. Сарказм по теме сердечных привязанностей нихонец отложил до срока личной встречи с Акахиро Рю.
Второе письмо было куда более деловым. Харасеки Акира мастерски сплетал и интерпретировал известные ему факты, составляя инструкцию для одного из отделов собственного правительства. Нихону требовалось составить вполне определенный портрет массового убийцы по имени Кирн Джаргак, а затем — поделиться этим портретом с миром.
Зачем делать самим то, что за тебя с радостью сделают остальные?



Глава 1 Мелкие делишки

Деньги являются божеством лишь для тех, чьи желания и потребности не выходят за определенные и весьма низкие рамки. Проще говоря, за деньги можно получить лишь то, что тебе всего лишь согласны продать. Большинству разумных этого хватает. Еще бы, они тратят большую часть жизни на работу и сон, чтобы иметь деньги на покупку еды и выращивание потомства. В моих глазах это всегда было похоже на некий извращенный гибрид жертвы и самоубийства — мол, а вдруг у потомства пожить получится?!
Но, увы, такие разумные обычно ничего не решают. Просто живут своими жизнями, работая шестеренками в великой системе цивилизации. А вот когда речь заходит о чем-либо… эдаком, золото чаще всего молчит. Впрочем, если желаемое нельзя получить с помощью булата, сиречь насилия, остается еще один, куда как желанный вид валюты — услуги.
Я выдохнул белое облако дыма, хрустнул шеей и потрогал ногой стоящий около меня мешок. Тот дёрнулся, забурчав нечто определенно нецензурное.
— О, ты уже тут! Приятный сюрприз! — раздавшийся женский голос сюрпризом для меня не стал. Благодаря своему Восприятию, я метров за сто услышал шум травы под ногами тех, кто шел к этому полуразвалившемуся охотничьему домику. Их-то я и ждал.
Разумных было трое — женщина эльфийской расы и двое людей в сопровождении. Все трое были бессмертными, такими же, как и я, но сама эльфийка выгодно отличалась как от своей свиты, так и от меня, скрытого под плащом анонимности. Её Статус был девственно чист на правонарушения. Что совершенно не мешало ей именно этими самыми правонарушениями и заниматься.
— Пунктуальность — весьма редкое качество среди исполнителей в этих краях, — улыбнулась эльфийка, тут же кивнув на мешок с вопросом, — Там тот, о ком я думаю?
— Понятия не имею, о ком ты думаешь, — пробурчал я, продолжая курить, — Но в мешке тот, кого вы заказывали.
— Проверь, — теперь это был приказ одному из ее спутников. Мужчина в потертой разношенной коже, щеголяющий брутальной щетиной и почти полуметровым узким кинжалом на поясе, сделал лишь шаг в моем направлении, остановившись от моего жеста.
— Не нужно… лишних движений, — попросил я напрягшуюся троицу, — В направлении ко мне — тем более. Сам всё покажу.
Ни у кого из всех трех не было даже сто пятидесятого уровня, не говоря уж о полностью вложенных свободных характеристиках, но я прекрасно помнил, кто и на чем вертел мамонтов и саблезубых тигров еще на старушке Земле. Человек стал царём природы вовсе не потому, что был быстрее и сильнее других.
Ткань спала, явив скрытое — бешено моргающего и злого как сто тысяч демонов половинчика, почти сжевавшего выделенный мной ему кляп. Смертный был в самом расцвете сил, хорошо упитан, энергичен и, кажется — расстроен. Под удобной мягкой мантией с богатой вышивкой половинчик носил чрезвычайно пристойный замшевый костюм. Я водрузил на нос половинчику извлеченные из кармана собственной куртки очки с зеленоватыми стеклами и, довольный, отступил чуть в сторону, позволяя визитёрам как следует рассмотреть бывшего обитателя мешка.
— То, что нужно, — с удовлетворением в голосе произнесла эльфийка. Оба ее сопровождающих вторили ее словам кивками и радостными улыбками. Я лишь удивился — на вопрос, как бессмертные могут испытывать искренние эмоции даже спустя 92 с половиной года от Начала, у меня ответа не находилось. Бессмертная тут же полюбопытствовала, — Как всё прошло?
— Гладко, — пожал плечами я. Подумал и уточнил, — Хвоста нет.
Под «гладко» я подразумевал совершенно наглый влёт на третий этаж Урийского университета словесности герцогства Хорн и похищение этого самого полурослика прямо от доски, где он вёл лекцию, но к чему скромничать? Гладко влетел, гладко вылетел. Никто и мяукнуть не успел, включая жертву. А уж броситься за мной в погоню… нет. Вряд ли во всём мире найдется хотя бы десяток существ, умеющих летать с такой же скоростью.
— Таинственный незнакомец, умеющий виртуозно и оперативно похищать половинчиков! — почти продекламировала явно веселящаяся женщина, — Признаться, я впечатлена. Наша организация этого фрукта пыталась выковырять из столицы на протяжении полугода.
Услышав эту фразу, пленник вызверился на эльфийку взглядом полным гнева и изумления. Учитывая, что у него, как и у большинства мужчин из этой расы, волосы на голове росли пышной шапкой, напоминающей одуванчик, смотрелось это очень умилительно.
— Таинственная организация преступников, которым сильно понадобился профессор изящной словесности, — не остался в долгу я, — У нас всех свои секреты.
— Аа… — махнула рукой заказчица, — Это не секрет. Слышал про города-резервации нечеловеческих рас, что строит «Академия»? Воооот. Они изучают чужие культуры…
— И им понадобился умный половинчик? — приятно изумился я, вызывая следующую ступень гнева у профессора и пренебрежительный мах рукой от эльфийки.
— Да нет, просто эта низкорослая раса… как бы это выразиться? Совсем не блюдет чистоту крови. Спариваются с кем душа ляжет, в брак вступают, — охотно пояснила женщина, — А вот княжеский род Хоппари, к которому принадлежит наш уважаемый профессор, всегда себя блюл строго в этом отношении. Очень строго. Чем и заинтересовал «академиков».
— А, — «догадался» я, — На развод.
А вот теперь бедолагу пришлось ловить вчетвером. Профессор, сбросив оковы… культурного поведения со своего разума, рычал, барахтался и пробовал ползать как гусеница. В конце концов, он таки перегрыз уже порядком пожеванный кляп, с кровожадным воем вцепившись зубами в неосторожную руку одного из мужчин-Бессов. Тот с проклятиями стал ей трясти, пытаясь скинуть на пол озверевшего лектора, но лишь сделал себе хуже — зубы местного светила проникли в плоть куда глубже. В конечном итоге половинчик был оглушен ловким ударом эльфийки, приказавшей спутникам уносить готовенького.
Насчет того, что обманут с оплатой, волнений не было. Красть половинчиков за деньги — даже я еще так низко не пал. Эльфийка, отправив своих людей, вернулась в развалюху и, выбрав себе табурет поприличнее, уселась на него, закинув ногу на ногу. И пилочку для ногтей достала.
— Итак, слушай, незнакомец, — начала она, увлеченно занимаясь собственным маникюром, — Интересующий тебя маг-артефактор, Эдвард Эйнинген, сейчас проживает в сатрапии Хур’Каккус, это юго-запад континента Дарам. Городок Вакхта, близрасположенный к столице Зушшуру. Наши многочисленные источники в один голос утверждают, что маг свободен, здоров и счастлив как эльф в Лесу, если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — кивнул я. Недавно закончившаяся межрасовая война стоила эльфам Срединного мира всех их Лесов. Уверенность, что немногочисленные выжившие смертельно скучают по своим прежним обиталищам, щедро делившихся энергией с ушастой расой, была железобетонна. Тем не менее, нужно было усомниться и я это сделал, — Эйнинген и счастлив?
— Еще как, — охотно подтвердила эльфийка, — Он завален заказами на годы вперед. Как бы это сказать… почти одну пятую часть от жителей этой самой несчастной Вакхты составляют очень крутые Бессы, решившие там пожить. Климат, наверное, подходящий. Причем, незнакомец, могу заметить, что Бессы эти очень обеспеченные, что тоже очень радует твоего Эдварда. Рай, а не жизнь.
Я незаметно скривился под капюшоном плаща. Подтекст читался более чем просто хорошо. Меня ищут… все. Вообще. С собаками, факелами и надрывным чтением моих многочисленных прегрешений, которые, несмотря на всю их… колоссальность, чья-то умелая и опытная рука сумела раздуть еще сильнее. Эдвард является не только моим другом, но и единственной зацепкой для охотников, совершенно справедливо полагающих, что я захочу его увидеть. Вот значит как… поселили и обложили. Ну, хоть на кристалл перерождения заработает, он давно мечтал.
На авантюру с кражей профессора я согласился, чтобы не зря потратить неделю времени до следующего Зова к Матери — телепортации, бросающей бессмертного в случайную точку мира. Сейчас я был на пути к своей Слуге и питомцу, оставленных мной когда-то под защитой богини Этты… и пока еще не оказался к ним достаточно близко, чтобы долететь с помощью своих цепей.
Видимо, это была ошибка…
Эльфийка, тесно сотрудничающая с местным криминалом, всё продолжала оживленно говорить, активно жестикулируя, а я попытался сосредоточиться на своих ощущениях окружающего пространства. Веселые преступные Бессы в 92-ом году от Начала? Да прямо сейчас…
И тут хижину разнесло вдребезги ударом мощной боевой магии.
Любой бессмертный, проживший 92 года в мире Пан — крепкий орешек, вне зависимости от своего класса, уровня и особенностей. Так или иначе, судьба его тащит мордой по неровной дороге приключений, и он, отстаивая своё право на свободу, независимость и право иметь материальные ценности, неумолимо теряет все иллюзии о пословице «человек человеку брат».
Бессы — не люди. Если бы меня спросили… ну, на каком-нибудь симпозиуме или даже лекции, с которой я спёр этого несчастного половинчика, обреченного теперь осеменять чистокровных девочек своей расы, то я бы сравнил бессмертных с вампирами.
Только вот у несчастных дохлых кровососов есть оправдание — их неживые тела плохо заточены на получение каких-либо жизненных удовольствий. Вкус, осязание, нюх — всё это притуплено, если не имеет какого-либо отношения к утолению жажды крови. Не удивительно, что от такой жизни они либо быстро звереют, либо становятся скучающими говнюками, развлекающимися тем, что портят жизнь другим.
У бессмертных — такого оправдания нет. Наши тела вечно молоды, вечно в тонусе, мы практически не болеем, а смерть становится лишь досадным событием, двигающим тебя вперед по истории мира на три с половиной месяца. Поэтому можно честно и прямо сказать, что Бессы становятся эгоистичными гадами совершенно на добровольной основе. Хуже поиска смысла жизни может быть только вечный поиск смысла бессмертного существования.
И этот тщетный процесс часто сопровождается страданиями тех, чьи интересы мы ущемляем в угоду собственным иллюзиям.
Обратная сторона монеты — становимся небрежны и неаккуратны, когда речь идёт о том, чтобы рискнуть жизнью.
Хорошую засаду на меня за те сутки, прошедшие с получение заказа на профессора, организовать было бы невозможно. Бандиты, решившие подзаработать, нашли группку отчаянных смельчаков с монетами в кошельке. То же самое в большей степени относилось и к Статусам напавших на меня Бессов — слишком много очков характеристик у них лежали мертвым грузом.
Шестерых отважных немного подкопчённый я вынес без каких-либо усилий. Полёт и несколько взмахов цепями. 397-ой уровень — это очень серьезно, даже если бессмертный обладает классом «монаха», вынуждающем его равномерно распределять все свои характеристики. «Средний» бессмертный в мире Пан, неподготовленный, торопящийся, понятия не имеющий, с кем ему предстоит столкнуться, и просто согласный рискнуть жизнью — мне не соперник даже близко.
Несколькими месяцами ранее я был в разы слабее. Уровень и характеристики — это единственное, что я вынес из похода во Внутренний Мир вместе со своей заклятой подругой, Митсуруги Ай. Ирония судьбы была в том, что личное усиление для меня всегда стояло даже не в первой десятке приоритетов. Чтобы что-то разрушить, совсем не нужно обладать статью гиганта и всепобеждающим мечом. Однако… все мои планы выяснить хоть что-то по самому таинственному государству на планете, Нихону, потерпели полный и безоговорочный крах. Как и слабая надежда стать омерзительно богатым.
Экспедиция окончилась феерическим провалом, а я в самый последний момент удрал от перенервничавшей волшебницы, шарахнувшей по бедному орку каким-то почти самоубийственным заклинанием.
Вместе с великой силой ко мне пришла и великая болезнь пятой точки — из-за черного как сама ночь Статуса, выданного мне доброй Системой за уничтожение крупного города, срок возрождения после смерти для меня составлял более десяти лет.
Сейчас я пытался не только попасть к последнему существу на планете, что было бы радо видеть меня свободным, но и неуклюже пытался освоить общение с бессмертным преступным миром, к которому я теперь принадлежал.
По крайней мере, я так наивно предполагал.
Найти преступников легко — любое не развалившееся здание, любое поселение, стоящее за границей цивилизации, так или иначе будет связано с добрыми ребятами, обладающими красными Статусами. Границы цивилизации определяет Система — для каждого населенного пункта и страны, но её, как обычно, всегда находятся желающие не слушать. К тому же, даже смертные совсем не прочь вести свои дела с преступными Бессами — те, совершив несколько ошибок на своем жизненном пути, редко стремятся усугубить это положение… естественно, пока пребывают в границах, обозначенных Системой.
Всё, что за этими границами… моя новая жизнь. В которой, как оказалось, мне мало кто рад. В том числе и преступники. Черный Статус — метка того, кто совершил чудовищные злодеяния. Многократно нарушенные клятвы, убийства, пытки, издевательства и геноцид. Соседству с такими ребятами никто рад не будет… но, как бы парадоксально это не звучало, мы, негодяи всея Пана — одни из самых желанных и востребованных наемников.
Почему? Потому что нам практически плевать на клейма, выдаваемые Системой. Хуже уже быть не может.
На полной скорости я пролетел около трехсот километров, пока нашел себе уютный воздушный островок, на котором и устроил себе лагерь, продолжая размышлять о делах своих скорбных. А они были именно такими.
Будучи упорным разумным, хотя вопрос собственной разумности давно и плотно вызывал моё сомнение, я поставил себе цель, которую преследовал с упорством, достойным лучшего применения. Именно разрушение таинственной империи Нихон отделяло меня любимого от долгожданного и заслуженного отдыха где-нибудь на краю мира. Проблема была в том, что проклятая страна была как суслик для всего мира. Все знали, что он обязательно есть, но не знали где. Информацией о местоположении моей цели владели лишь сами нихонцы… и боги. Последние, правда, совершенно не желали делиться информацией.
Я спрашивал одну конкретную и весьма могущественную богиню плодородия, когда та выпрыгнула передо мной чертиком из табакерки, но получил в ответ лишь час словесных унижений и информацию о том, где последователи Этты (этой самой богини) содержат мою Слугу.
С богами, несмотря на, казалось бы, взаимовыгодное сосуществование, у меня тоже отношения как-то не заладились. Этте я изначально совсем не нравился, потому как моя особенность «Внутреннего монолита» сильно мешала божественной братии познавать судьбы и дела человеческие, а уж после того, как я вернулся из Подземного Мира, где прибил пару богов и несколько миллионов смертных…
Эпическое достижение, для которого мне всего лишь нужно было попасться в ловушку, психануть да принять несколько неудачных решений. В конечном итоге — меня одинаково ненавидят и боятся все, кто слышал моё имя (за исключением, надеюсь, Эйнингена и моей Слуги). Что я получил сам?
Лишь внушающий глубокое уважение 397-ой уровень опыта. И немного скинул стресс.
Сидя почти голым задом на неразрушимом черном материале, из которого был создан островок, я открыл Статус.
Статус
Имя — Кирн Джаргак известный как «Предвестник»
Раса — орк
Класс — Затворник (серебро)
Пол — мужской
Уровень — 397
До следующего уровня — 61 931 313 733 единиц опыта
Фракция — отсутствует (бывший гражданин Эйнура, королевство Вашрут)
Характеристики:
Сила — 115
Выносливость — 110
Ловкость — 100
Реакция — 100
Восприятие — 100
Энергетика — 105
Дополнительные характеристики:
Мудрость — 100
Стойкость — 100
Дух — 100
Отрешенность — 100
Особенности:
«Внутренний Монолит», «Эти Дни», «И пусть весь мир подождет», «Скромность адепта», «Умелый ловкач», «Стоик», «Естественный рост», «Темновидение», «Прозрачный покров», «Плоть достойная духа», «Сверхадаптивность», «Зло во плоти».
Свободные очки:
Характеристик — 4
Приёмы:
«Путь Ветра» — 46 ур.
«Беспощадный удар» — 24 ур.
«Затмение» — 4 ур.
«Целительная Медитация» — 77 ур.
«Железная Рубашка» — 89 ур.
«Повелитель Цепей» — 100 ур.
«Дух Воина» — 12 ур.
«Предел плоти» — 1 ур.
«Чувство объёма» — 45 ур.
Финансы — 162 110 золото, 2 серебра, 14 меди.
Два метра сорок четыре сантиметра жилистой тяжелой плоти, принадлежащей орочьей расе. Длинные руки и ноги, делающие меня опасным бойцом и очень быстрым бегуном. Длинный голый хвост, становящийся смертельным и подлым оружием, выручавшим меня бесчисленное множество раз.
Красавец. Если не считать лица, более всего присущего индейскому вождю племени в стадии недельного запора.
Проще говоря, я силен как три слона, вынослив, живуч как таракан, относительно быстр и совершенно неуязвим для любых энергетических конструктов. Давешний взрыв, разметавший по бревнышку охотничью сторожку вместе с заказавшей мне полурослика эльфийкой, лишь чуть-чуть прижег мне кожный покров. Тот даже почти не облез, десяток минут «целительной медитации» и я здоров. Об «Внутренний Монолит» моей души ломается любое сверхъестественное проявление. Конечно же, будь заклинание сильнее накачано энергией, а тем паче, попади оно мне точно по макушке, то мне бы не поздоровилось чисто от количество закачанной в него маны — неструктурированная энергия вредит мне, пусть и меньше, чем другим.
Приятно быть малоуязвимым. Бесса без такой полезной особенности давно бы уже вычислили, или как минимум бы влепили на него охотничью метку.
Кроме ума, красоты и никому не нужного обаяния, я с удовольствием бы похвастался кому-нибудь своим арсеналом колющего, режущего и волшебного. Беда — не перед кем.
А почему?
Потому что всё это великолепие управляется полнейшим идиотом!
Зачем, ну зачем я раскрылся перед Митсуруги Ай?! Что это было за «выходи чудище поганое, биться будем?». Или, если быть точным, «Иду на вы!». Что это за… дурость?
Кто бы не воспользовался этой информацией, он сделал это максимально эффективно. Тщательно подготовил материал, выплеснув его сразу во все центры цивилизации мира, подогрел реакцию, направил мысли разумных.
Я предполагал, что черный Статус осложнит мне жизнь, но думал так — «Раз перед Срединным Миром я не виновен, особо никто за мной бегать не будет». Ни Соломон, ни Кирн Джаргак особо злодеями не были. Светились, конечно, их разыскивали, оба этих имени с самой Митсуруги задницами в топе охотников за головами толкались… но это же мелочи быта?
Недоброжелатель плотно, буквально синей изолентой примотал к моим именам все прегрешения «отродий Соломона», немертвых, которые когда-то получались из моих мертвых тел. Умные, интеллигентные, осторожные, но… одержимые духом анархии. Всего этих существ было менее десятка ко времени, когда я избавился от этой жуткой особенности, но натворить по сей день они умудрились многое, дополнительно прославив меня на весь свет.
Теперь весь пучок лавров моих немертвых «детей» был торжественно вручен ужасному и чрезвычайно опасному орку с черным Статусом массового убийцы. С пространными намеками, многочисленными выводами, чуть ли не научными трудами. За считанные дни я стал в глазах всех разумных помесью Сатаны, Гитлера и человека, придумавшего непропускаемую рекламу на ютубе.
Я грустно вздохнул, плюнув вниз с высоты более полутора километров. И что делать?
Идея подобраться к Эйнингену и вообще попробовать сделать его пророком дела моего (за большие деньги, разумеется), накрылась даже не медным тазом, а половинчиковой задницей. Маг бы и так вряд ли подписался бы на столь рискованную авантюру, а уж по уши заваленный заказами, а значит твердо стоящий на дороге возвращения своего мужского пола — тем более пошлет меня на все известные ему буквы.
Сидя на крошечном куске черного летающего камня, я без малейшего вдохновения сделал вывод, что находясь на планете, в десять раз превышающей размерами Землю, и являясь при этом одним из наиболее быстро летающих существ, я сам себя загнал в угол.
Ни друзей, ни знакомых, ни связей. Ничего нет. Нельзя сделать даже шага на территорию какого-либо города, об этом тут же узнают все его стражи порядка, как и о моем точном местоположении. Плащ анонимности практически не помогает, меня легко узнают по росту. Меня поймают и убьют, это вопрос времени. Либо наведут реально опытных и хороших охотников на разумных, либо следующая внезапная атака подкравшегося мага будет содержать в себе нечто материальное, что размажет меня по земле.
Выводы?
Я поднялся, с хрустом размял плечи, зевнул, еще раз сплюнул и начал прикидывать, где бы провести время до следующего прыжка по Пану. Прочь отсюда, поближе к Кире Гире.
Вывод прост. Лучшая защита — нападение. А раз у меня во врагах целый мир, то пора устроить небольшую войну. Или большую, как получится. Как в той поговорке говорилось? «Одна голова — хорошо, а война план покажет».



Глава 2 Твердость и предубеждение

— Мы не примем твоего предложения, Бесс. Времена тяжелые, но не настолько, чтобы убегать, поджав хвост. Или прослыть разумными, ведущими дела с такими как ты.
Слова падали медленно и увесисто, даже торжественно. Я поморщился — раздражение от происходящего пробивало даже выданные мне Системой демпферы эмоций.
— Я не предлагал вам бежать, — пожал плечами я, — Всего лишь запомненные мной наработки по заклинанию, позволяющему переместиться в Внутренний Мир. Всего лишь точку входа, ведущую в большой вымерший город. Не нужно? Хорошо, я пошел.
Стоило встать и сделать пару шагов к выходу, как за спиной раздался возмущенный старческий голос:
— Мы не договорили!
Прыгнул я очередной раз неудачно. Слишком далеко от нужного места, так еще и в какие-то дикие лесные дебри угодил, зато совсем недалеко от приснопамятной Вирмы, мир памяти этому несчастному городу. Утешив себя мыслями, что в этой глухомани встретить охотников за головами почти нереально, я устроил себе легкую туристическую прогулку, которая закончилась удивительно быстро — в немалых размеров расщелине, возле которой суетилось несколько гномов.
После того, как мы с грехом пополам убедили друг друга, что встреча случайна и никаких враждебных намерений огромный мужик в плаще анонимности к ним не питает, мне в голову пришла мысль — а почему бы не попробовать сделать быстренький бизнес? Я им запомненные мной телодвижения Митсуруги Ай по межмировому перемещению, а они мне… что-нибудь полезное для бессметного с черным Статусом. Не ценности, разумеется — связи, информацию. То, чем без особых проблем могут поделиться беженцы.
В процессе предложения нехитрой сделки, мне пришлось еще раз убеждать себя, что я не питаю враждебности к этим гномам. Им восхотелось собрать сход старейшин, обсудить моё предложение, посовещаться… и только лишь потом звать меня для более предметного обсуждения. Через пару деньков. После того, как я послал посланника… с посылом к изложившим столь неторопливую идею, меня неожиданно пригласили сразу.
Без малейшего восторга, не предложив даже чашки кофе, но позвали.
…только затем, чтобы тут же объявить о том, что в сделке не заинтересованы. Нет — так нет, зачем звать-то бродить по тесным, наспех выкопанным ходам и штольням их нового убежища?
— Мы с тобой дела вести не хотим, — еще раз повторил чернобородый, но почти лысый крепыш в запыленном кожаном комбинезоне, — А вот род Закугга вполне может захотеть. Если ты сопроводишь наследника главы обратно к отцу. На Колис.
— Уважаемые, — я приятно улыбнулся, вызывая гримасы недовольства и испуга у «уважаемых», среди которых не было ни одного гнома старше трехста лет, — Мне нужны подробности.
А вот их мне предоставить не могли. Подуставшие и потрепанные гномы, составлявшие мозговой центр этого удравшего от бед межрасовой войны анклава, лишь пожимали плечами. Мол, сами они не местные, а бежавшие с того же Колиса. Им в нагрузку когда-то сунули этого самого наследника, но сам род выжил и вроде бы неплохо устроился. Ресурсов местные для переброски чужого аристократа не имели, особых чувств к нему не испытывали и были совсем не против от него избавиться… естественно, переложив вопрос с оплатой на тех, кто этого самого наследника ждет ночи напролет.
Мне до нужной точки на Колисе нужно было пролететь несколько суток на высокой скорости, а это я готов был сделать лишь за хорошую, а главное — нужную мне оплату.
Началась торговля, хотя происходящее было бы проще отнести к агрессивному словоблудию.
— Да как ты смеешь сомневаться в том, что Закугга тебя не отблагодарят!
— Запросто! Они на Колисе, лысая твоя голова! Какие связи? Какие знакомства? На всем континенте одна лишь империя Настоящих маму их Людей, а они что Бессов, что нелюдей не любят почти одинаково! Что, думаешь, они мне сунут десяток тысяч золотом, и я уйду довольный?
— Десять тысяч?!! Да ты ох…
К удивлению для самого себя, я согласился. Нечто внутри ехидно пищало, что я потащу гнома через океан лишь затем, чтобы как-то утешить совесть за украденного и пущенного на развод профессора изящной словесности, и… оно было право. До меня только здесь, в едва обустроенной беженцами зале дошло, что крал я половинчика из человеческого города, а значит — он умудрился как-то себя поставить, невзирая на межрасовую войну.
Ну, как говорится — одному коротышке сделал плохо, так сделай второму хорошо, и карма снова станет нейтральной?
В карму я не верил ни грамма, зато вот в наличии некоего суррогата совести, живущего в глубинах моего разума, сомневаться не приходилось.
Куон Закугга действительно был молод и обладал всеми недостатками юности — он был горяч, порывист, самоуверен и думал, что от его мнения что-либо зависит. Невысокий, упитанный, с коротким ёжиком каштановых волос, он с энергией молодости приступил к делу, которое едва не стало последним в его жизни — попытался меня построить. Взяв плотное и что-то бубнящее сквозь кляп (опыт не пропьешь) тело подмышку, я озадачил удивленных сопровождающих поручением найти плотную теплую одежду для Куона и как можно более закрытый шлем.
Новость о том, что я полечу, а не пойду пешком, стала сюрпризом для всех — местные гномы вытаращили глаза и отвесили челюсти, а наследник рода Закугга забился подмышкой, отчаянно ревя сквозь кляп что-то своё, которое никого не интересовало.
Стартовал я буквально сразу, как только вылез из подземного дома беженцев, лишь перевесив до взлета извивающийся сверток себе на спину и закрепив его там цепями. Выбирая курс следования, обратил внимание на десяток воюющих с огромным «серебряным» тигром гномов. Воевали те как-то неправильно, постоянно отступая назад, а учитывая, что действие происходило на довольно высоком утесе, гномы явно планировали сразу же после блистательной победы (или до нее) учиться летать.
Мне показалось это неправильным, поэтому тигр полетел первым от коварного пинка в пушистую задницу. Мы, орки, летаем тихо. Не слушая благодарственных криков гномов, я вновь набрал высоту и устремился к континенту, так и не ставшему для меня домом. Эх, Колис… а я ведь так старался.
С закатом пришла пора сделать привал. Я приземлился на вершину пологого холма, сплошь заросшего кустами, и освободил Куона от цепей и кляпа. Пока юный гном с кряхтением разминал закостеневшие от неподвижности члены, было найдено достаточно сухостоя, чтобы запалить веселый походный костерок. Мне хотелось супу, а кое-кому другому явно и сильно хотелось выговориться.
— Сволочь! Урод! Грязный Бесс! — разорялся наследник рода, возвращаемый мной в лоно семьи. Руки упитанного гнома тряслись в унисон с щеками, смесь гнева и страха искажала румяное лицо, — Как мешок с грибами! Меня! Не слушая!
— А зачем тебя слушать? — непритворно удивился я, вешая казанок над углями, — Меня наняли тебя доставить, а не слушать.
Моя интерпретация событий вызвала вал куда более ожесточенной ругани от гнома, оравшего на всю округу. Кинув камень в кусты и прибив довольно крупного лисоподобного зверя с роговыми выростами вдоль позвоночника, я набил трубку, с наслаждением пустив клубы дыма. В голову пришла прекрасная идея, здорово поднявшая мне настроение.
Она была простой как три копейки — сам род Закугга черта с два мне сможет что-нибудь предложить за возвращение толстячка. Нет, ну серьезно, община гномов на Колисе? Да еще и под боком у империи ксенофобов? Так стоит ли трясти бедолаг? Ответ однозначный — нет. А вот империя Настоящих Людей, несмотря на своё расистское название, куда более перспективный кандидат на плодотворное общение.
— Эй ты, в плаще! Покажи лицо! — вновь попытался прибегнуть к общению гном.
— А тебе зачем? — обозначил я интерес, но отгоняя гнома подальше особо густым облаком дыма.
— Чтобы знать, кому мстить за унижение! — воинственно задрал Коэн два подбородка, обросшие кучерявой бородой.
— Как прилетим на место — обязательно покажу, — пообещал я грузу, — Честное слово.
— Почему не сейчас? — не отставал тот.
— Сраться будешь всю дорогу. От ужаса, — поделился я с ним своими опасениями, — Мне такого не надо.
Гном пфыкнул и сел, замолчав. Несмотря на весь спектр излучаемого им гнева и обиды на судьбу, съел он за ужином никак не меньше меня. Глядя на исчезающую в гномской прорве снедь, я мимоходом пожалел, что не растряс лысого организатора сего похода на дополнительный паек. Так-то не страшно, мы же…
В Срединном Мире!
Я не тормоз, у меня просто проблем много!
Вдохнуть свежий, наполненный запахом леса и трав воздух было истинным наслаждением. После стылого хлада бесконечных пещер Внутреннего Мира, после удушливой затхлости городов-ульев… это было прекрасно. Запрокинув голову и дыша полной грудью, я понял, что именно этого мне сильно не хватало там внизу — свободы и воздуха. Прыгать по миру, чихать от запаха триаллиса и гадать, не занесет ли тебя в подземный «карман» без кислорода? Жить столетиями в одной большой пещере, не имея никакого выбора? Нет, не хочу.
— Где мы?! — до меня донесся вопль едва затихшего толстячка. Гном бегал кругами, как курица с отрубленной головой, и бестолково махал руками. Заметив, что я развернул к нему капюшон плаща, он подлетел ко мне с воплем:
— Как мы оказались настолько далеко?! Сюда добираться более месяца пути!
— Я летаю, — открыл я великую тайну месье Закугге, — Быстро.
— Никто так быстро не летает! — категорично отмел бросающийся ему в глаза факт гном.
Спорить с этой бородатой женщиной я не стал, вместо этого решив по назначению использовать длинную осеннюю ночь. Дождя не предвиделось, а животное опасного размера мои чувства засекут куда раньше, чем оно доберется до гнома. Змей и ядовитых насекомых я решил не опасаться. Если Коэна укусят, то просто помогу какому-нибудь другому невысокому разумному. Их в мире еще вроде много осталось.
Пару дней Коэн выдержал в разумном и умиротворительном молчании, лишь разбавляя его недовольным сопением на привалах, а потом снова не выдержал:
— Раз имя не называешь, так хоть скажи, за кого ты! — пробурчал он, сверля меня своими маленькими темно-карими глазами, — В смысле за людей или за нас?
— Я ни за вас… ни за людей… ни за Бессов, — медленно произнес я, отслеживая реакцию гнома. На последних словах его брови удивленно дёрнулись. Пришлось пояснить, — Все совершают одну и ту же ошибку, цепляясь за старое. За обособленность своей расы, культуры, владений. За что и платят. Чужаков никому не жалко.
— Ой, а ты такой мудрый, сейчас возьмешь и скажешь, как надо! — скривился Коэн.
— Да запросто, — улыбнулся я, прочищая трубку, — Вавилон. Съел?
Судя по насупившейся физиономии, наследник Закугга действительно «съел». Кислое.
— Аа… — с досадой махнул он рукой, — Вавилон — не то! Они б иначе не выжили! Все эти гремлины, ламии, виндхальфы… они б иначе не выжили! Из-под палки объединились!
— Ну, ваша палка просто не настолько явная, — пробурчал я, работая огнивом и кремнем, — Была.
— Не, мы выкрутимся, — убежденно проговорил толстяк, доставая собственную трубку, — Слышал я, как другие Бессы нас, гномов, называют закоснелыми. Дураки, что тут сказать. Откуда им знать-то? Хотя… в твоих словах что-то есть. Насчет Вавилона. А насчет тебя самого я тоже всё понял — тебе просто на всех плевать, да?
— У меня своих забот хватает, — закруглился я, помогая гному сильнее восхититься его собственной проницательностью.
Перелет через океан, пусть и в самой узкой точке между континентами, утомил даже меня. Лететь на полной скорости пришлось чуть ли не более суток, поэтому на побережье Колиса я пал подстреленным лебедем, под сиплый мат простывшего гнома. Немного очухавшись, мы с удивлением обнаружили, что Статус Коэна Закугги изменился, став серебряным и обзаведясь припиской «глава рода».
— От оно как, — немного растеряно проговорил толстячок, стеклянным взглядом всматриваясь в обновившиеся строки, — Дед пары дней не дожил…
— Дед? — выдохнул я вопрос, переворачиваясь на спину и запалено дыша.
— Ага, — медленно кивнул гном, — Батя давно помер. Меня потому и отправили куда подальше, когда война началась…
Не прошло и часа, как я подвергся очередной вербальной атаке Коэна, резко и решительно почувствовавшего себя начальником. Не моим, разумения ему хватало более чем — а рода, который теперь должен будет со мной расплачиваться за доставку. Этот вопрос Коэн аккуратно и поднял, предварительно аккуратно у меня осведомившись, не слишком ли возросла цена за перевозку главы рода. Убедившись, что я и не думаю тащить из него жилы, приободрившийся хитрован начал ковать железо пока горячо… чтобы тут же озадаченно затихнуть.
— Связи, говоришь…? Маг-астральщик без лишних вопросов? Новости по мировым событиям? — задумчиво щипал он себя за короткую бороденку.
— Ага, — кивал я, — Знаешь, такие надежные нелюбопытные люди. Берут золото, делают, что нужно, и забывают о тебе сразу же, как дело закончено и оплачено.
— Найдем! — хлопнул себя взбодренный отсутствием перспектив платить деньгами Коэн, но тут же закинул следующий крючок, — А поработать не желаешь? Ты летун хоть куда! Такой бы очень пригодился — посылочки доставлять. За очень хорошие деньги!
Подтекст, вопиющий о нелегальности, маршировал стройными рядами в словах хитровыгнутого гнома. Мне послышались даже отзвуки какого-то бравурного марша и подбрасываемые в воздух чепчики.
— Почему не желаю? Очень даже желаю, — в меру солидно ответил я, определенно радуя этим коротышку, которого тут же пришлось обломать, — Вот только пару своих дел закончу. А там прилечу, поговорим.
Это определенно взбодрило нового главу рода. Наблюдая за тем, как едва оклемавшийся от суточного перелета гном оживленно бегает под моросящим осенним дождём, о чем-то раздумывая, я окончательно убедился, что их род определенно крутит нечто… не поощряемое законами разных стран. Что ж, вполне удачный поворот событий.
И… не только он.
Коэн умудрился уговорить меня сделать остановку в пути. Небольшую, всего-то на сутки, пообещав показать «нечто полезное и удивительное».
Не соврал.
Подобрать термин для описания этого у меня не получилось. Огромная землянка? Нет. Подземный город? Нет, даже близко не то. Больше всего это сооружение было похоже на огромный дирижабль, который кто-то зачем-то утопил в земле, но им не было. Меж двух лесистых холмов создали перемычку, объединив их в один, закрыв деревом и тонким слоем почвы, на которой давно уже вырос дёрн и мелкие кусты. А под ними цвела и буйно пахла самая большая воровская малина из возможных.
Склады, кабаки, постоялые дворы, даже конюшни и кузницы — всё это было грамотно спрятано и замаскировано под ничем не примечательный холм. Магия, по словам Коэна, помогала бороться с запахами и звуками, хотя даже эти предостережения были излишними. «Вольный хутор» стоял далеко от владений каких-либо государств, предоставляя кров, пропитание и обслугу не только работникам ножа и топора, но и местным охотникам за пушниной, авантюристам и прочим неспокойным личностям.
— Авистральский камнедуб! — гулко постучал гном по сероватой древесине перил небольшого мостика, через который мы переходили, — Тяжелый, зараза! Не горит! Из него тут всё построено! Хутору уж полвека, если не больше, а ни одна балка не просела! Бессы строили, для себя, на веки!
— А где они сейчас? — полюбопытствовал я, с уважением рассматривая неподатливую древесину.
— Да надоело им здесь сидеть, — гулко хмыкнул предвкушающий выпивку гном, — Снялись уж лет двенадцать как отсюда. Бродят где-то.
Коэн задумывал не много, ни мало, как нажраться вдрабадан, мотивируя свое желание тем, что дома ему отметить спокойно не дадут — кончились его свободные деньки. Кроме того, жить в гостях у чужого клана Закугге явно было не по душе, он рвался смыть неприятный осадок приятным алкоголем. Я сам против подобных желаний ничего против не имел — узнать еще одно место, где не пытаются заглянуть под плащ анонимности? Только за.
Согнувшись в три погибели и следуя за важно вышагивающим толстячком, я все сильнее поражался объему труда, вложенному бессмертными в это логовище. Строили действительно на века, причем с размахом, явно планируя со временем собрать под своим началом как бы не целую деревню. Из многочисленных коридоров неслись звуки жизни — бодро орал будущий шашлык, что-то ковали в несколько молотов, зычный голос страдальца с перепоя звал некую Ганну, посланную им за водицей. Жизнь здесь кипела, причем жизнь аккуратная, мирная, но сугубо нелегальная. Пока мы шли до местного кабака, мне трижды пришлось расходиться в узком месте с Бессами… и ни один из них не блистал чистотой Статуса.
Кабак тут был… всем кабакам кабак. Король питейных заведений с целым набором лавок и скамей под самые разные габариты. Посреди огромного общего зала было установлено аж три огненных ямы с вертелами, предназначенными для жарки крупного рогатого скота целиком. В уютной полутьме зала, освещенного немногочисленными магическими светильниками, прятались выпивающие бородатые рожи двух с половиной десятков смертных, не считая барменов и подавальщиц. Бессмертных в зале была всего парочка, но они настолько упоенно постигали недоступные остальным тайны глубокого алкогольного делирия, что среди живых и уж тем более здравомыслящих числиться уже не могли.
— А тебе не ссыкотно с такими рожами-то сидеть? — поинтересовался я у гнома.
— А? — перевел на меня мутный от предвкушения взгляд Коэн. Вникнув в суть вопроса, он барственно махнул рукой, — Никому из Закугги здесь ничего не грозит!
Не дав мне шанса на дальнейшие расспросы, Коэн с головой нырнул в горячо поддержанный приветствовавшими его смертными загул. Засев в темном углу с бочонком пива, я начал дегустировать многочисленные закуски, предоставляемые заведением, среди них основную роль играли грибы, блюда из подземного мха и салаты из растений, никогда не видевших свет. Это натолкнуло меня на мысль, что род моего «груза» специализируется на поставках продовольствия для таких полулегальных общин, но спустя несколько минут наблюдений за заливающимся алкоголем гномом я отмёл эту версию.
Поставщиков продовольствия местные бандюганы так тепло бы не приветствовали. А вот толстяка любили, хвалили и поднимали в его честь тосты совершенно добровольно и искренне. Так обычно поступают лишь с теми, кто либо вытаскивает тебя с того света, либо приносит золото. На врача Закугга не был похож совершенно.
…не то чтобы меня касались дела местных. Было скучновато просто сидеть, пить и курить трубку.
Убедившись, что самоуверенному гному ничего не угрожает, я встал, с мыслью освободить себе место под еще несколько кружек пива и… болезненно ударился мизинцем ноги о монолитную ножку скамьи. Эхо короткой, но душевной орочьей ругани пронеслось по почти пустому залу, заставив пару выпивох оторваться от их кружек и уважительно присвистнуть. Неистово начал зудеть хвост, уже несколько дней как плотно обернутый вокруг ноги в целях маскировки.
Смахнув непрошенную слезу, я ошалело моргнул, читая надпись Системы:
— Приём «Железная Рубашка» получил уровень.
— «Прием «Железная Рубашка» достиг 90го уровня! Эффективность увеличена в 2 раза. Затраты Ки снижены в 2 раза»
Кто-то бы с такой новости плясал бы от радости, но я почувствовал лишь досаду. Это же надо — я поддерживал «Железную Рубашку» так давно, что забыл о том, что она «включена»! Не удивительно, что сил едва хватило перелететь океан. А если бы нет?!
Зычный и удивительно знакомый голос не дал пуститься в самокопание:
— Это кто у нас тут так…ик… ругается?! Прямо как взрослый! Где этот…ик… мужчинка?! Я хочу его видеть!
Вышедшая, даже почти выпавшая из какой-то подсобки женщина целеустремленно зашагала ко мне, пользуясь помощью подворачивающейся ей под руки мебели. Высокая, атлетичного телосложения, зеленокожая… орчанка, пребывающая в состоянии энергичного алкогольного опьянения.
Знакомая мне орчанка.
Лица пьянствующих в зале мужиков приобрели кислое выражение. Парочка даже бросила в мою сторону сочувствующий взгляд. Да я и сам бы был не против сделать нечто подобное в сторону того, к кому бы направлялась данная фемина, но увы, это был именно я.
Дважды уже пересекался с этой мадам, оба раза пугая ее до мокрых штанов — и каждый раз за дело. В первый раз она терроризировала целую охотничью деревушку, не со зла, а просто убивая долгие зимние вечера. Второй раз встреча произошла на другом континенте, где девушке просто не повезло напороться на меня, пребывающего в не самом здоровом состоянии духа.
Третий… был сейчас. Даже цифровые боги, видимо, любят троицу.
Я вздохнул, вставая с места и распрямляясь в полный рост. Как это… некстати. Из под плаща анонимности эту гром-бабу, проводящую вечность в поисках «настоящего мужика», не испугаешь. Моя грустная мысль тут же нашла воплощение в реальности:
— С… скидывай свою тррряпку… и угости де… девушку пивом! — потребовала надвигающаяся как «Титаник» на айсберг мадемуазель. Оценив мои габариты, ужас кабаков почти облизнулась и почти эротично промычала, — Эхх… какой мушшына… Я тебя буду! Но сначала выпь…
Удар в лоб изгнал дух похотливого феминизма из зеленокожей вместе с недалеким разумом и сознанием. Я аккуратно уложил ставшее безобидным тело на одну из многочисленных пустующих лавок и повернулся к пораженно молчащим Коэн сотоварищи. У тех аж кружки не дошли до губ.
— Самозащита, — объяснил я свои действия мужскому населению таверны. Это даже мне показалось недостаточным, поэтому пришлось дополнить еще одним умным словом, — Превентивная.
Спустя минуту молчания один из выпивох повернулся к соседу и неверящим тоном его спросил:
— А что, так можно было что ли?!!



Глава 3 Смерть на пороге

— Располагайся, — барственный жест Коэна гостеприимно указал на ряд массивных, выточенных из сероватого камня стульев со спинками, — Чувствуй себя как дома!
Я занял один из монументальных стульев, вытянул ноги и начал рассматривать занятый нами зал. Знакомые виды…
Гном пропьянствовал пару дней. Я ему не мешал, зависнув в воздухе и размышляя о своих делах под разгневанные вопли очухавшейся орчанки. Последнюю, вскоре, очень убедительно попросили не шуметь и вообще идти куда-нибудь еще, что ей и пришлось сделать. Забрав его успешно полечившееся с похмелья тело, я за несколько часов долетел до горного участка, где с самого Начала располагался род Зокугга.
Обзор расположенных на поверхности владений рода заставил меня уронить челюсть. В узкой заснеженной долине располагалось более десятка монументальных каменных строений, чьи приземистые объемные помещения были предназначены лишь для одной цели — приема гостей-внешников. Об основной внутренней части гномьего гнезда в недрах одного из самых недружелюбных континентов мира можно было только догадываться.
Но времени мне на догадки Коэн оставил не так чтобы много. Быстро разобравшись с восторженно и возбужденно галдящими сородичами, приземистый толстяк скрылся из виду на пару часов, явно разбираясь с наиболее срочными делами, а потом вернулся ко мне, позвав следовать за собой. Наша недолгая прогулка закончилась в Малом Зале приемов — просторном и хорошо протопленном помещении, расположенном уже под землей. Немалая честь со стороны гномов, а уж для закутанного в плащ анонимности преступника…
— Слишком шикарно для одного рода, — поведал я гному свои сомнения, а чтобы он осознал, про что именно я говорю, пришлось сделать широкий жест, указывая на окружающее нас убранство. Это было правдой, вымощенные переходы, украшенные полированным камнем, многочисленные ответвления, серьезная наземная часть зданий — всё указывало на то, что тут даже не клан жил, а был целый гномий город, с правилами и Системой. Был, потому что Системы, призванной защищать законы государственных образований, тут не существовало.
— Тут жило несколько кланов, — махнул рукой новый владелец всех окрестных заводов и пароходов, важно приглаживая свою бородку, — Но недолго. После окончания строительства города у нас тут наступило время серьезных противоречий… которые порешал принятый нами Бесс-алхимик. С помощью ядовитого газа. Наверное, не стоило хозяевам держать его на голодном пайке.
— А вы как? — задал я закономерный вопрос, жуя весьма сочные моченые грибы, принесенные румяной и приветливой гномой.
— А мы в дозоре были. Всем родом, так сказать, — пакостно ухмыльнулся Коэн, тоже забрасывая в широкую бородатую пасть несколько хрустящих грибков. Прожевав, гном звучно отрыгнул и расщедрился на пояснения, — Говорю ж, серьезные противоречия были. А наш род без клана был, одинокий как дятел в жо… ну, понимаешь. Вот Закуггу и начали шатать, к себе переманивать. Да не пряниками совсем. Но мои предки дураками не были, поняли, кого первым делом под ножи пошлют… и послали уж сами. Всех.
— А потом вернулись на пепелище… точнее — кладбище, — догадался я о вполне уместном завершении местной драмы. Грибочки были чудо как хороши.
— Именно! — охотно кивнул глава рода, — Все проветрили, избавились от трупов. С тех пор живём-поживаем, с Бессами обращаемся бережно и аккуратно. Только вот дальше этого зала не пускаем, сам понимаешь.
— Ну, чего уж тут непонятного-то, — развел я руками. Ожидание затягивалось, гном совсем не спешил с расчетом, но ощущения, что меня попробуют обмануть, не было.
— Ну так вот, — сложил Коэн ручки на животе, — О чем это я? Мы тут, считай, с 30-го года живём. Как ты мог убедиться в том кабаке — отнюдь не отшельниками. Дела ведём, успешно причем, почитай, со всем континентом. Самые разные дела, в которых я тебе предлагаю принять самое разное участие. Оплачиваемое, разумеется.
— Щедро оплачиваемое? — гном не видел моей скептически вздернутой брови, но каким-то образом её ощутил.
— Лопату тебе выкуем, широкую, — пообещал он, ухмыляясь, — Деньги грести. Связей за пределами Колиса у Зокугги нет почти, зато тут мы даже с Империей этих настоящих человеков кое-что общее имеем, да.
Толстяк распелся соловьем, размеренно и убежденно повествуя о том, какой прекрасной их род может сделать жизнь Бессу, умеющему летать на таких скоростях. Доставка посылок или даже посланников, передача пакетов с информацией — Закугга очень даже нуждались в курьере вроде меня.
Взамен…
Буквально всё, что хотелось бы бессмертному. Нужные сведения, деньги, указания, в каких точках подземного мира и поверхности Колиса бродят интересные с точки зрения получаемого опыта чудовища и животные. Доступ пусть к крайне скудной, но сети преступников, оставшихся на Колисе. Не тех голодранцев, кто до сих пор ищет, чем поживиться в брошенных городах, и не тех сумасшедших, кто норовит рискнуть своей жизнью и рассудком в кишащем демонами Эйнуре… но нормальных уважаемых разумных, занимающихся своими делами.
Я глубоко вздохнул. Именно воздух в этой шикарной приемной зале был тем, что занимало большую часть моего внимания. Речи Коэна Закугги, вполне себе разумные, убедительные и приятные, зудели где-то на краю сознания, отвлеченного… воздухом.
Тяжелый, спёртый, влажный… наполненный острыми нотками аромата, который я уже успел проклясть не один десяток раз. Да, триаллис, мох, растущий под землей, исправно снабжал обитателей бессолнечных царств теплом и кислородом, потребляя для собственного размножения лишь влагу и эфир. Он был базисом подземного дыхания, неизбывным фундаментом, который никто из коренных подземников уже не замечал.
Здесь в преддверии гномьих владений, триаллис ударил по моему носу со всего размаху, заставив откликнуться свежие воспоминания. Задаться вопросом.
Простым.
Почему в владениях рода Закугги пахнет так же, как пах Лтакт? Огромный, тесный, невероятно оживленный мегаполис Внутреннего Мира?
Многорасовый город?
Автоматом хмыкая на посулы и рассказы гнома, я продолжал задумчиво принюхиваться. Никаких сомнений не было — в воздухе, насыщенном парами триаллиса, отчетливо мелькали нотки запахов, присущих людям, эльфам, полуросликам, оркам… Только в отличие от того же Лтакта, к этому сонму запахов так же примешивались самые разнообразные оттенки ароматов крови, пота, испражнений…
Страданий.
Для случайного гостя в этом зале царил бы просто тяжелый дух обжитого подземелья — триаллис печально славился своим острым, щекочущим ноздри и носоглотку эффектом.
Но для того, кто буквально только что выбрался из куда более глубоких подземелий, для того, кто почти привык… разобраться было легко.
Род Закугга определенно торговал рабами. Шансы на то, что добрые гномы, столь хорошо и тепло встречаемые в преступных сообществах, просто по доброте душевной прячут у себя беженцев-нелюдей, я посчитал смехотворными. Мой нос, морщащийся под капюшоном от запахов свежей и застарелой крови, определенно был согласен с доводами разума.
Только вот что мне делать с этими доводами?
Глубоко вдохнув еще раз не самую приятную смесь запахов, я решил спросить напрямую. Как в аптеке.
— Я чую дух других разумных, Коэн, — рубанул я правду-матку, не меняя своего расслабленного положения на стуле, — И, если у тебя дома не самый большой клуб садомазохизма на континенте, значит — вы занимаетесь рабами. Верно?
Гном помолчал пару минут, сверля меня неожиданно посерьезневшим взглядом.
— Ну если и так, то что с того? — наконец произнес он, — Я тебя спрашивал, как и к кому ты относишься. Ты ответил, что тебе все по барабану.
— Ну… — пришлось медленно тянуть, чтобы сформулировать фразу. Я пощелкал пальцами, — Понятно было бы, если бы вы людьми торговали. Враги там и всё такое. А других нечеловеков, да еще и на Колисе, за что так?
Гном издал горький смешок.
— Тебе повторить историю, в которой Закугга бросает родной дом, чтобы не быть уничтоженным соплеменниками? — осведомился он, тут же рявкнув, — Выживание — это не моча собачья, Бесс! Оглянись, вспомни, где мы! Колис! Чертов Колис! Континент, на котором не было ни шиша, кроме Вашрута и его столицы, Города Неудачников! Страны, государства — все они были лишь жалкими попрошайками под стенами Эйнура! Мы выживали как могли!
— Ты чего разорался-то? — спокойно спросил я новоявленного главу рода. Пара заглянувших в зал вооруженных гномов продублировала мой вопрос своими взглядами, — Я тебя спросил — за что вы их в колодки посажали, а ты орать. Я не осуждаю, а любопытствую.
Коэн рявкнул приказ, в котором прозвучали слова про «пиво», про «много» и про «быстро», а затем замолчал, насупившись. Сохранял тишину он, пока не притащили желаемое, сменив ее затем на сердитое, но жизнеутверждающее бульканье. Гном пил жадно, явно топя в пиве нечто своё, исконное. Несколько его подбородков, густо поросших не такой уж длинной и окладистой бородой, бодро шевелились, сигнализируя о переходе напитка из одной тары в другую, конечную.
— Понимаешь, — пробурчал он, тяжело дыша после пивопойного процесса, — Тут и так жизнь не сахар. Для всех. Смертные ничем не отличаются от Бессов — эльфам плевать на гномов, полурослики вообще заблудились на дороге жизни, орки… ну ты видел этих орков? Видел? Да они буквально вымерли без войн! Какие уж тут набеги, когда пара ваших, бессмертных, могут просто весь клан пустить на колбасу? Агрессоры, ж, етить-колотить! А нам что делать было? Сидеть тихо, грибочками торговать? Ты современные летательные корабли видел? Один такой прилетел бы, да поставил весь род в любую удобную ему позу. Захотел бы — перебил бы всех, захотел — и в рабы бы увел.
— Ты как будто оправдываешься, — хмыкнул я, продолжая удерживать маску безразличия.
— Да взбесило, — честно признался упитанный гном, — Осуждать каждый горазд. Вон те, кто сейчас у нас по клеткам сидит — тоже осуждали. Презирали. Даже пытались вашего брата на нас натравить, но вы, Бессы, тоже не лыком шиты — задарма ничего не делаете. И что теперь? Сидят эти презиральщики по клеткам, пайку ждут. И покупателя. А те, кто не ждут — вынашивают… заказы. И уж этих заказов, поверь — по самое горлышко. Так что не осуждай. Мы хотя бы выжили. Этим далеко не все похвалиться могут.
— Повторюсь. Не осуждаю. Совсем. Ни капли, — пробурчал я, снимая плащ. У гнома забавно округлились глаза. Он вообще весь как-то одеревенел, даже уши, похоже, сдвинулись ближе к затылку, натягивая кожу на стремительно теряющим кровь лице. Я впервые увидел, как ногти разумного ломаются о камень стола, когда этот самый разумный совершенно непроизвольно и судорожно скребет ими по поверхности, не отдавая себе отчет в действиях.
Хорошо, что высоты потолков на этот Малый Зал не пожалели. Я с наслаждением выпрямился в полный рост и с почти похабным стоном распрямил собственный хвост. Последний затёк совершенно непредставимым для других разумных способом. Вдохнув еще раз воздух, напоенный спёртым ароматом старой и свежей крови, я материализовал у себя в руках две дубинки, напоминающие кирки с четырьмя длинными, чуть изогнутыми жалами. Прекрасное оружие для небольших бронированных целей. Особенно в узких и тесных местах.
— Я не судья, чтобы осуждать, Коэн, — эти слова я говорил гному, но скорее для себя. Мой собеседник был в явном безмолвном шоке и для беседы не годился. Подумав, я добавил, — И я даже не палач. Просто убийца. И вас я перебью не потому, что вы здесь натворили, даже не затем, чтобы освободить пленников, а в первую очередь потому, что захотел. А во вторую… потому что выживать любым способом — считаю неправильным. Но кто со мной поспорит?
Шаг. Удар.
— Точно не вы…
Интерлюдия
— Вы очень многого хотите. Будьте благоразумнее.
Голос, которым безапелляционно была произнесена эта фраза, был хорош. Четкий и звучный тон предельно уверенного в себе и своих возможностях разумного, отвергающего выдвинутый по отношению к нему ультиматум.
Произнесший эти категоричные слова бессмертный был хорош и сам по себе — высокий подтянутый человек, одетый в костюм ручной работы из фиолетового харийского бархата. Было очевидно, что он как следует поработал над своим внешним видом — его одеяния, прошитые золотистыми нитями, стоили никак не менее полутысячи золотом, а видимый возраст отчетливо демонстрировал, что Бесс немало лет посвятил классовому обучению, чтобы выглядеть лет на сорок. Узкое суровое лицо, безупречная прическа, белоснежная рубашка. Стиль, строгость, суровость.
Его собеседниц эти внешние данные, как и сказанные им слова, совершенно не впечатлили.
Миниатюрная девушка, принадлежащая к человеческой расе, развязно ухмыльнулась, скрещивая руки под собственной, весьма внушительной грудью. Ее фиолетовые глаза прищурились с нескрываемым злорадством.
— Даже если мы к этим требованиям присовокупим тебя, лет на сто, твои хозяева утрутся. И согласятся. Без раздумий. Поэтому, если не хочешь следующие сто лет позволять нам с девочками экономить на туалетной бумаге, то вспомни, с кем ты разговариваешь.
Три почти одинаковых на вид высоких худых эльфийки, стоявших вокруг фиолетовоглазой, согласно заухмылялись, переглядываясь между собой. Вся троица отличалась друг от друга немногим — лишь цветом роскошных грив волос и радужки глаз. В остальном они напоминали тройняшек, с совершенно одинаковыми чертами лица и смуглым тоном кожи. Еще всех четырех женщин, расположившихся напротив то ли свирепеющего, толи до смерти испуганного джентльмена, объединял общий стиль одежды. На конкурсе абсолютного минимума этой самой одежды они бы заняли первые четыре места — лишь нечто, крайне похожее на заплатки, едва-едва закрывало сокровенное.
Впрочем, если бы кто-то из дам снизошел бы до откровенности, то пояснил бы любопытствующему, что их… «униформа» призвана совсем не возбуждать чьи-либо желания или подчеркивать всем давно известную идеальную красоту тел бессмертных. Но вот что касается провокаций и оскорбления чьих-либо чувств — тут ответ был бы совершенно иного порядка. Оскорблять чужие чувства, ценности и прочую душевную ерунду, вне зависимости от того, делают ли они это с конкретным индивидуумом или же с целой страной — дамы любили, умели и желали. Ремарка насчет работы живым средством гигиены так же исходила из этого скромного желания.
Элегантно выглядящий Бесс с искаженным от не самых добрых чувств лицом успел лишь открыть рот, перед тем как свалиться со стула, на котором восседал, для того, чтобы забиться в судорогах. Агония продлилась лишь несколько секунд, прежде чем прекратиться, но от испытанных ощущений существо, только что бывшее полным сил и уверенности бессмертным, отходило куда дольше. Первый осмысленный взгляд бессмертного, полный откровенного страха, был замечен миниатюрной предводительницей. Крохотная брюнетка с ярко-фиолетовыми глазами довольно кивнула, от чего ее внушительная грудь согласно колыхнулась.
— Тебя послали на переговоры с нами, не снабдив инструкциями? Значит, решили сбить с тебя спесь… за это я даже дополнительной оплаты не возьму, — почти пропела девушка, но тут же нахмурилась, — А, рассудок. Точно. Ты должен остаться в нем. Досадно.
Мужчина попытался что-то прохрипеть, но тут же бешено забился в еще одном припадке. Его руки и ноги дергались и изгибались на грани возможностей человеческой анатомии. Женщины терпеливо дождались, пока в глазах бессмертного вновь появятся искры разума. На этот раз — плавающие в беспросветном океане ужаса.
— Понимаешь теперь, зачем тебе велели использовать Зов перед встречей с нами? — присевшая возле головы мужчины девушка почти нежно потрепала его по волосам, — Ты — часть моральной компенсации для нас. Малюсенькая частичка, капелька приятного для бедных-несчастных девушек, вынужденных бросить свой райский уголок, где они проживали в мире и согласии.
— Твоя задача… — хрипловатым голосом заговорила одна из смуглокожих эльфиек, — Объяснить, чего от нас хотят. Предоставить информацию, ресурсы, свою задницу или голову — всё, что твоё начальство собрало на данный момент. Всё, что мы сочтём нужным. Не обсуждать вопрос цены. Не излагать собственное мнение. Не прекословить. Сообщить — и передать наш ответ, условия, реакцию.
— Мы уже наслушались чужих мнений, — подхватила еще одна, обнимая соседку. Ярко-зеленые волосы смешались с красными, — Вы заплатите за работу, заплатите за беспокойство. Много. Так много, чтобы мысль сдёрнуть нас с девочками из дому не посетила ваши головы как можно больше… десятилетий.
— Девочки, дайте ему прийти в себя, — пробурчала обнимаемая, безуспешно делающая вид, что ей это не нравится.
Шоковая терапия, совмещенная с угрозой… еще большей шоковой терапии, сбила с мужчины всё наносное. Буквально ощущая, что вот-вот и начнется третий сеанс жуткой агонии от не менее жуткого Творца Боли, бессмертный собрался с духом, уселся назад на поднятый стул и сбивчиво начал выплёвывать из себя слова:
— Ваша цель — Кирн Джаргак, раса орк. Ранее был известен как человек по имени Соломон. Виновен в…
— Нас не интересует, в чём он виновен, — фиолетовые глаза сверкнули. Их обладательница с хрустом сжала и разжала маленькие кулачки, — Соломон… стоило догадаться. Что он может? Что умеет? С кем связан? Где замечен?
Их собеседник говорил долго и вдумчиво, постепенно избавляясь от владевших им панических мыслей. Он оказался чрезвычайно информирован во всем, что касалось «цели», но настроения четверке девушек это не прибавило, скорее наоборот.
— Вы хотите, чтобы мы поймали, нейтрализовали и пытали летающую со скоростью истребителя бомбу, не имеющую ничего, кроме ее собственной цели? — сарказм в словах грудастой брюнетки можно было черпать ковшом экскаватора и продавать наивным девушкам по оптовым ценам, — Ни товарищей, ни союзников, ни плана, ни знания, куда этот Джаргак делся. Он невидим для совершенно всех способов магического сканирования. Невидим даже для божественного взора!
— Лисанна, мне кажется, что наша репутация сыграла сейчас против нас, — тихо заметила до того молчавшая эльфийка. Её слова остальных три бессмертных женщины сопроводили согласными кивками.
Сиреневые глаза той, кого назвали «Лисанной», вновь обратились к сжавшемуся на стуле человеку.
— Если это всё, то готовьтесь просто платить неустойку. Тебя в нее я тоже включаю.
— Постойте! — поднял обе руки бессмертный, моментально бледнея и начиная потеть, — Я должен был быть здесь не один! Госпожа Лилисанна! Прошу вас не торопиться! Давайте дождемся…
Этот «сюрприз» не понравился четырем бессмертным девушкам куда сильнее, чем попытки Бесса продемонстрировать ранее хоть какое-то надуманное им владение ситуацией. Захлебывающиеся крики неудачника тут же начали демонстрацию степеней недовольства одной из самых могущественных групп бессмертных Срединного Мира Пан.
Творцы — избранные бессмертные, вытянувшие крайне редкий счастливый билет из рук Дикой Магии. Индивидуумы, чья сила полностью выходила за рамки и ограничения законов вселенной. Большинство из них, этих счастливчиков, умело творить что-то из ничего, затрачивая всего лишь постоянно возобновляющуюся энергию тела. Вода, вино, песок, железо, воздух — субстанции просто возникали на их ладонях в том количестве, на которое была способна их «Энергетика».
Когда-то очень давно по меркам этого мира, волшебница по имени Лилисанна обрела свой дар Творца и долгое время считала его насмешкой судьбы. Творец Боли? Серьезно? Ей, больше всего на свете хотевшей тихой и мирной жизни, вместо волшебного ключика, открывающего двери богатства и праздности, достались умения палача. В мире, где большинство имеющих значение разумных имеют дурную привычку воскресать, помня всё.
Однако, спустя несколько лет, Лилисанна с удовольствием бы вознесла молитвы благодарности тому, кто наделил её столь страшным даром.
Страшным — для всех, включая и неуязвимых бессмертных. Действительно, они возрождались и помнили всё.
Но особенно хорошо — ту боль, которую миниатюрная волшебница им причиняла. Страх этой боли стал одной из главных услуг, что Творец могла предложить своим клиентам — за очень большие… нет, не деньги. Власть, связи, особые предметы. Острова. Разумных.
Партнерш.
Когда-то все три ее подруги-эльфийки имели совершенно другую внешность, расу и судьбу. Именно Лилисанна вложилась в развитие будущих партнеров, создав самую эффективную команду охотников за головами — их даже прозвали «ходячим Диким Лесом». Всего лишь за несколько лет они сыскали себе не только мировую славу, но такое количество ресурсов, что с удовольствием ушли на вечный покой, правя немаленьким населением весьма отдаленного от берегов любого из континентов острова.
Правда, «вечность» этого самого покоя изредка нарушалась к вящему неудовольствию успешных женщин, но они воспринимали это как неизбежное зло. Если ты сам, своими руками создал себе уязвимое место ради комфортной жизни, то иногда нужно будет прислушиваться к словам тех, кто может это уязвимое место уничтожить? Пусть даже и за совершенно неприличные суммы.
Сейчас, правда, ситуация была насквозь дурной — мало того, что будущий «заказчик» нарушил условия встречи, не снабдив девушек подробностями, так еще и неизвестный «плюс один» к агонизирующему под столом мужику совершенно не спешил появиться!
Тело Бесса всхлипнуло и затряслось как под высоким напряжением после того, как Творец Боли 302-го уровня вновь перевела на мужчину свой возмущенный взгляд.
— На самом деле, я давно тут, — раздался низкий грудной голос еще одной женщины, чей силуэт начал неторопливо проявляться в реальности, — Мне просто понравилось, как вы обращаетесь с этим засранцем. Но, думаю, если продолжите… он испортится. Это не в наших интересах, да, девочки?
«Девочки» молча наблюдали за тем, как еще одна женщина проявляет себя в реальности. В отличие от их нарядов, представляющих из себя три довольно скромных матерчатых заплатки, держащихся неведомо на чем, новоприбывшая совершенно пренебрегла одеждой.
— Этта… — выдохнули бессмертные, опуская поднятые в защитных стойках руки и изумленно переглядываясь.
— Собственной персоной… и без всяких аватаров! — задорно подтвердила богиня, аккуратно пиная носком ноги бессмысленно мычащее тело лежащего на полу Бесса. Развлекшись, она подняла взгляд на девушек, — Ну, что? Попробуем поймать одного интересного орка?



Глава 4 Мертвые иллюзии

Вынув изо рта трубку, я наблюдал за опускающимся невдалеке дирижаблем. Бедолагу, несмотря на его внушительные размеры и старую основательную конструкцию, сильно трепало ветром. Еще бы, сажать такую махину на крошечный островок в совсем уж нелетную погоду. Непогода ярилась, волны шумели, разбиваясь на морозящие всё и вся капли, швыряемые ветром по сторонам, но деревянный великан, тяжело поскрипывая, всё норовил умостить своё седалище на промерзший песок острова.
Нормальный разумный давно бы уже откинул копыта на этом крохотном островке, а мне непогода не причиняла совершенно никакого беспокойства. Слишком высокая выносливость, слишком высокие характеристики — к сожалению, всех стараний зимнего океана не хватило, чтобы отвлечь от грустных мыслей.
Нападение на род лояльно ко мне расположенных рабовладельцев-гномов было, наверное, самым идиотским поступком, который можно было совершить в моей ситуации. Отверженный, преследуемый, ненавидимый, я благородно истребляю рабовладельцев, освобождая почти три сотни их невольных «гостей».
Скрипнув зубами, я сплюнул, вспомнив, как одетые в «домашнее» гномы разлетались от ударов моих дубинок-кирок.
И сплюнул еще раз, когда перед внутренним взором промелькнули их освобожденные «гости», решившие вернуть часть долга за гостеприимство женщинам и детям рода Закугга.
Поступок был неразумный. Совершенно неразумный, с какой стороны на него не глянь. Что изменилось-то, в итоге? Все представители нечеловеческих рас, которым совершенно некуда было идти, так и остались сидеть в подземном городе, в ожидании, пока бывшие владения рода Закугги не посетят уставшие ждать клиенты, товарищи и друзья. Не думаю, что их положение улучшится. Зато вот мое — однозначно ухудшилось, в угаре резни я совершенно не подумал о том, чтобы брать с бывших пленников обещание ничего не рассказывать.
Итог — мои будущие отношения с преступным миром Пана вполне могут не состояться… в мирном ключе.
Эх, Кирн… слишком легко ты влез в шкуру варвара, крушащего всё, что тебе не по душе.
Наверное, потому что меняется угол зрения. При взгляде на монументальные своды гномьего города, не возник трепет, не возникло ощущение грандиозности творения какого-то общества. Вырыть такой? Не так уж и сложно. Десять-пятнадцать лет. После той малины преступников, где Коэн радостно отмечал свое возвращение в родные пенаты, я уже смотрел на всё это монументальное и обширное как на вызов своим личным способностям. Смогу?
Смогу.
А значит, они не так уж много и стоят, эти достижения.
Впрочем, плюсы у моего решения тоже были, но почти все утешительного характера. Бегая за паникующими или огрызающимися встречным боем гномами Закугги, я очень хорошо поднял уровень своего «Чувства Объема», позволяющее ощущать мне все в определенном радиусе, повысил уровень своей «Целительной Медитации», заращивая неглубокие дырки от арбалетных болтов, и приобрел несколько уровней в странном умении «Духа Воина», которое оказалось куда эффективнее при охоте на почти безоружных хозяев глубин.
Слабое, практически незаметное усиление.
С другой стороны, одним из освобожденных мной пленников стал целый маркиза, да еще и со своим старшим сыном. Оба человека, бывшие к тому же действительными носителями своих титулов, содержались у гномов уже несколько лет — Закугга вели переговоры с Империей Настоящих Людей, но… весьма неудачно. Гномы хотели не денег, а признание Императором легитимности границ владений их рода, на что «настоящие» ксенофобы идти вовсе не горели желанием. Однако — время шло, границы Империи всё приближались к границам владений пленного маркиз, что здорово повышало шансы на получение желаемого низкорослыми хитрованами.
Но тут случился я со всеми вытекающими из гномов последствиями.
Маркиза Сажарра Хэголльского вместе с его наследником я совершенно безвозмездно доставил до границ с Империей, попросив «всего лишь передать кому-нибудь из верхов, что Кирну Джаргаку хочется мирно поговорить». Судя по садящемуся дирижаблю, впечатленный чернотой моего Статуса маркиз решил выполнить эту совершенно необременительную просьбу.
На палубе снизившегося старичка возникла машущая мне фигура в чём-то напоминающим дождевик, определенно сигнализируя приглашение на борт.
Что же, посмотрим, кто и зачем соизволил прилететь на встречу.
Внутри пузатого и поскрипывающего чудища я с изумлением уставился на две фигурки, невозмутимо расположившиеся в капитанской каюте. Такого поворота не ожидалось совершенно. Максимум, что я предполагал — это увидеть мелкого военного чина, который поинтересуется, чем вызвано удовольствие им иметь меня у своих границ и что конкретно им нужно сделать, чтобы перестать такое удовольствие получать… Но настолько старые знакомые, да еще и от лица империи ксенофобов…?
— Сначала важный вопрос, — мелодичным, но суховатым голосом произнесла крохотная хрупкая девушка с бледно-серой кожей. Она подняла руку, и ее маленькая ладошка с крохотными пальчиками засветилась неярким светом, — Соломон, ты планируешь как-либо вредить нам или Империи Настоящих Людей?
— Таких планов не было, — пожал плечами я, глядя на ее тихо стоящего напарника. Тот, с совершенно спокойным выражением лица, держал на обеих ладонях сложные магические круги заклинаний, явно предназначенных для атаки меня любимого. Видя, что погашать он их и не думает, я решил дополнить свой ответ, — Пока вы не нападете на меня или не попробуете ограничить мою свободу, я не буду атаковать вас или империю.
Круги погасли, а на лицах моих собеседников возникло нечто, отдаленно напоминающее улыбки. Мимический социальный долг, не иначе.
Хотя, насколько я знал, те из немертвых, что получались из моего остывающего бренного тела, вполне могли испытывать эмоции.
— Яков, Мидори, — искренне улыбнулся я после того, как сбросил плащ анонимности, — Рад вас видеть.
* * *
Двое немертвых, когда-то проживавших со мной и Митсуруги в славном городе Вавилон, остались точно такими же, какими я их запомнил. Спокойные, рассудительные, совершенно не склонные к авантюрам. Последнее читалось на их телах и одежде — чуть сухая мертвая плоть не носила на себе шрамов и увечий, которые могли бы остаться за последние сорок лет бурной жизни, а одеяния обоих почти истлели. На высказанную мной версию о том, что они, удрав из Вавилона, засели в подвале, где и провели время с 55-го до 93-го года, Яков ответил еще одной пародией на улыбку. Я практически угадал.
Все эти годы они действовали из тени. Сначала соединяя разрозненные жалкие группки ненавистников бессмертных и нелюдей, объединяя ресурсы, создавая идею. Потом — растя того, кто смог бы выступать их лицом и голосом, а впоследствии — руководящей рукой.
Императора.
Да уж, эта парочка не разменивалась на мелочи. Хотя что им, бессмертным?
— Я много времени посвятил размышлениям, пытаясь найти ответ на вопрос — «Почему именно Мертвый Анархист? Почему именно этой особенностью оделила тебя Дикая Магия?» — Яков, мой бывший труп, «отродье Соломона», мерно расхаживал по каюте и разглагольствовал, — Разумеется, что ответ в виде абсолютной случайности дара меня не устраивал. Ты был… противоположностью самого термина «анархия». Спокойный, сдержанный, рациональный. Ищущий свою нишу. Правила, которым можно следовать, оставаясь в комфорте. Эгоистичный.
— Эгоизм? — поднял я бровь, наслаждаясь жутко терпким дымящимся варевом, которым меня угостила Мидори. По утверждениям крохотного лича, этот совершенно ядовитый для смертных продукт должен был обладать достаточной концентрацией токсинов, чтобы немного меня расслабить.
— Мы пять лет наблюдали за вами, Кирн, — тихо проговорила неживая копия Митсуруги, — Ментальный контроль усложняется в геометрической прогрессии, когда разумного заставляют делать что-то нехарактерное. Ты же выглядел вполне довольным тем, что обхаживаешь Ай как домашнего зверька. И при всем твоем «заботливом» поведении, тебе было совершенно плевать на то, как девушка жила бы дальше без тебя. Эгоизм.
Гм, обидно, когда тебе делают психоанализ головного мозга двое немертвых.
— Но мы ошиблись, перепутав эгоизм с трусостью, — тут же усугубил мою обиду Яков, — И ленью. Ты пытался закрыться от этого мира, пользуясь правилами старого. А когда это не получилось…
— …вторую часть истории познал на себе весь Пан. В частности — Колис, — забила в крышку гроба моего самоуважения последний гвоздь маленькая немертвая, — И продолжает познавать. Чередой бесконечных разрушений.
— Вы… читаете мне мораль? — не поверил своим ушам я.
Мораль мне не читали, скорее наоборот, пытались навести на простую в общем понимании мысль. Узнав в самом начале о моих планах и мечтах сделать из Нихона безжизненную пустошь, пара неживых собеседников упорно склоняла меня к мысли, что если я и добьюсь поставленной цели, то после — ничего не изменится. Яков уверенно постановил, что я продолжу разрушать всё, что попадётся под руку, просто потому, что получается. Возразить ему было нечем, да и не больно хотелось. Кто будет думать о счастливом конце, когда впереди столь сложная задача?
Дирижабль тем временем тяжело, как беременная поросенком утка, взлетал выше облаков. Кроме ласкового журения за геноцид, разруху и анархизм в рамках самообороны, у несладкой парочки было ко мне вполне определенное дело, из-за которого они и выбрались из подвалов имперского дворца впервые за много лет.
Им пришлось рассказать целую историю.
Колис был выбран парочкой этих неживых анархистов по целому ряду удачных признаков — наименее населенный континент, несерьезное количество нечеловеческих рас, удивительно мало бессмертных. Самое то, чтобы на базе ксенофобской секты создать государство смертных. Буквально всё играло Якову на руку — большая часть Колиса представляла из себя холодные, но богатые ресурсами земли, разрабатывать которые было удобно как раз тем немногим бессмертным. Обычные люди были на вторых и третьих ролях, вынужденные мириться с превосходством Бессов.
Но тут, в совершенно мирно и постепенно строящийся план Якова в грязных сапогах влезли Гильдии, желающие обладать Мириадой. Затем, после первичного бардака, вмешались те, кто желал обладать всем Колисом… ну а под занавес пришел я, случайно поставив точку на последнем оплоте цивилизации континента — Красте. Мидори и Яков вместе со своим сыном форсировали план, положив основу не малому государству, свободному от чужаков, а целой северной империи — и неожиданно преуспели. Смертные, напуганные войной титанов, бросали свои дома, нарушали присяги, снимались с места целыми королевствами, чтобы примкнуть к тому полюсу силы, который обещал хоть какую-то стабильность.
И Империя Настоящих Людей выполняла взятые на себя обязательства. Пришедшие получали кров, пищу, работу. Стабильность.
Разумеется, за счет того, что само это образование, как и сам континент, уже ни для кого интереса не представлял, но инерция таких процессов чудовищна — и длится годами.
Но… начались проблемы.
Если ты строишь нечто на основе оппозиции, то после победы нужен новый смысл жизни. Новая идея. Или… хотя бы подогрев старой.
ТАК далеко не заглядывал даже Яков. План, рассчитанный на столетия, был завершен менее чем за год. Империя бурлила, разрасталась, выстраивалась новая инфраструктура. Начались внутренние беспорядки из-за тотальной нехватки продовольствия. А уж когда жители страны поняли, что они «победили» … выстроенная Императором пирамида командования начала давать сбой за сбоем. Страну, представляющую из себя гремучую смесь десятков самых разных народностей, начало трясти.
И тут, в это чудовищно сложное время появляюсь из ниоткуда я и… уничтожаю род Закугга — последний оплот нелюдей в горах возле границ Империи. Злодеев, рабовладельцев, бандитов и воров — одну из последних опор идеологии «настоящих людей», уже начинающих погрязать в междоусобицах и бандитизме. Разумеется — ввиду отсутствия других врагов. Цитадель зла была повержена, народ поднял в тавернах кружку пива за неизвестного героя и… стал обсуждать соседский город, жители которого как-то чрезвычайно регулярно получают караваны с пшеницей в то время, как они — нет. Скорее всего, это тоже происки нелюдей, необходимо сходить к соседям, провести ревизию, изъять излишки.
Сказать, что император был на меня зол — не сказать ничего.
Точнее — не так. Для приемного сына Якова и Мидори я, после эпопеи с Крастом, в ходе которой полгорода утонуло в проклятиях, оставленных одним из его основателей, стал настоящим дьяволом во плоти. Злой и разрушительной, а самое главное — безнаказанной силой, которая натворила дел и ушла по своим делам, напевая неприличные частушки. Последствия же сделанного превратили весь Колис в кипящий хаос. О, император тогда уже с удовольствием бы обменял свою жизнь на мою. В знак протеста, разумеется.
Сейчас, когда я снова выскочил из ниоткуда, сюзерен близлежащего государства очень жалел, что не обладает ядерной боеголовкой. Для него я стал эталоном бессмертного — того, которого бывший человек, ныне ставший вампиром, искренне и глубоко ненавидел. Мне, наверное, даже стоило бы поблагодарить судьбу — по словам сухо хихикающей Мидори, несмотря на жесточайшую нехватку ресурсов, денег и кадров, правитель несколько часов посвятил нервным размышлениям над вопросом — нельзя ли как-нибудь вывернуться и послать Кирна Джаргака хотя бы на десяток лет в забвение?
Естественно, что любящие родители не могли пройти мимо страданий сына, которого они собственными руками превратили в вампира.
Сладкая парочка мертвецов решила, что отпрыску стоит понервничать посерьезнее.
— Кирн, ты действительно крайне невовремя разобрался с гномами, — качал головой в так собственным словам Яков, — Ситуация чрезвычайно напряженная, империя готова развалиться от малейшего дуновения ветра. А это не та судьба, которую мы ей готовили. Государству нужен враг. Пугало. Мы просим тебя стать таким врагом.
— У меня сразу столько вопросов возникло, — хмыкнул я, забивая курительную смесь в трубку, — Почему я? Что вы предлагаете? Что мне за это будет? И самый главный — а вам-то какое дело до разумных? Чтобы ты, Яков, создавал социум и заботился о нем вместо того, чтобы разрушить? Что-то новенькое.
Восставший мертвец встал из-за монументального капитанского стола, сейчас заваленного кипами исписанных пергаментов. Он не спеша подошел к позеленевшему иллюминатору, выполненному из меди, и начал рассматривать проплывающие под брюхом дирижабля облака. Его маленькая напарница, одетая по случаю путешествия в многослойное, хоть и очень заношенное кимоно, мирно продолжила сидеть в кресле, даже умудрившись принять полусонный вид.
— Создавая свое, мы обрушили десятки царств, — отстраненно проговорил он, — Империя нашего сына тоже рухнет. Но разрушать тоже можно с умом. Нужно — с умом. Тебе эта концепция чужда, очевидно.
— Не демонизируй меня… и я не пошлю тебя в жопу, — миролюбиво предупредил я мертвеца, указывая пальцем на свой чёрный Статус и признаваясь, — За единственный раз, когда я сыграл обезьяну с гранатой, было получено вот это. Все остальные разрушения, что приписываются Джаргаку или Соломону — ложь, ибо продукт самообороны. Или случая.
— Ты свято уверен в том, что в пределах самообороны можно всё, — еле слышно прошептала Мидори, закрыв глаза и откидывая голову на спинку кресла, — Даже не так. Соломон полагал себя уязвимым, поэтому был осторожен. Джаргак же глубже проникся правилами этого мира, поэтому без зазрения совести ищет легкие пути — даже если они идут по чужим головам.
Ее слова задели во мне какую-то угрожающе зазвучавшую струнку. Я позволил этому звуку облечься в слова и вырваться наружу:
— Вопрос самосохранения — всегда был одним из приоритетов разумного, — проворчал я, начиная прикидывать, как сподручнее покинуть старых неживых знакомых, — А я уже устал выслушивать обвинения о том, что, видите ли, слишком небрежен в попытках защитить свою жизнь и свободу от посягательств обществ, превосходящих мои возможности на порядки. Ладно бы я покушался на чужое имущество или волю, ладно бы навязывал кому-либо своё мнение и диктовал как жить. Так нет же! А какое оправдания у вас, мои случайные дети? «Мы разрушаем, потому что это в нашей природе»?
— Мы созидаем, разрушая! — наставительно поднял палец вверх так и не обернувшийся Яков.
Почему-то это разозлило еще сильнее.
— Вы нашли дело своей жизни, молодцы, — аплодисменты изобразились вяло, но сами собой, — Даже преуспели. А я еще не сделал ни шага по направлению к своей цели. Только терпел неудачи и выживал. Поэтому, если вы не против, давайте вернемся каждый к своим делам.
Объяснять им огромную разницу в мировоззрение между бессмертными и теми, кто родился в этом мире, я не хотел. Чересчур жестоко, особенно по отношению к тем, чье существование так ограниченно и неестественно. Ни Яков, ни Мидори не смогут понять чувств бывшего человека, жившего в совершенно другом мире и по другим правилам, как и не смогут понять пренебрежения к этому миру.
Искусственному. Ненастоящему. Созданному из мириадов нулей и единиц, управляемому разумом, созданным человеком.
Соломону — хотелось жить. Он искренне и по-детски думал, что поймал синюю птицу удачи за хвост, набредя на Митсуруги Ай. Мелкая наивная японка. Её большие голубые глаза и дурацкие розовые волосы были якорем, помогающем глубже обмануться Паном. Принять его.
Забыться.
Кирн Джаргак уже жил другим. Стрелянным, пуганым, одиноким.
Но лишенным иллюзий.
— Я же тебе говорила, — взгляд почти бесцветных глаз девушки-лича устремился к ее хозяину-партнеру, — Бесполезно взывать к человечности и самопожертвованию у того, кто от них избавился целенаправленно. Лучше поговорим о деле.
Лысый мертвец, на теле которого сквозь бледную кожу можно было рассмотреть каждую мышцу тела, сел за стол и воззрился на меня.
— Раз ты так целеустремлен, мы предлагаем тебе разовую акцию, — произнес он, скрещивая пальцы рук, — Мы предоставим тебе карту страны, на которой будут отмечены областные центры, где сильнее всего назрело недовольство существующим положением вещей. Твоей задачей будет нанести… несерьезный, но громкий ущерб. Продемонстрировать то, что ты умеешь лучше всего — несдержанного никакими законами могущественного бессмертного, решившего поразвлечься. Хулигань, оскорбляй, удивляй, поражай, надсмехайся — яви смертным то, против чего они когда-то сплотились настолько, что бросили свои дома и царства. Напомни им.
— А взамен… — наконец-то обратилась Мидори к главному, — Мы поделимся с тобой нашими записями. Наблюдениями. Выводами. Аналитика по воздушным межконтинентальным маршрутам. Допросы шпионов смертных, пришедших к нам вместе со своими правителями. Закупки ингредиентов. Хроники наблюдений за бессмертными.
— Точного местоположения Нихона мы не знаем… но зато мы точно знаем, где его не имеет смысла искать. А это очень и очень немалая часть планеты, — пояснил мне Яков.
Я задумался. Предложение было хорошим, даже отличным. Запороть такое задание было практически невозможно — знай себе летай, делай людям весело и успевай еще и делать ноги, когда они совсем развеселятся. В награду же целая куча действительно полезных знаний, часть из которых вполне удастся реализовать, если будет такая нужда.
— Кроме того, мы всё выдадим авансом, — поставила точку в моих раздумьях лич.
После этого оставалось лишь согласиться.
Материалов у мертвецов, занятых всю свою жизнь добычей и анализом сведений, поставляемых смертными, было много. Очень много. Кроме этого, я выяснил, что Яков и Мидори летели сюда, явно уверенные, что мое согласие будет получено — трюм старика-дирижаблика был забит различными предметами, вполне могущими пригодиться для издевательств над разумными в особо крупных масштабах. Отобрав некоторые из них, я договорился с живыми мертвецами о том, где на территории империи будет выгружено остальное.
— Никакой импровизации, никаких твоих магических предметов, никаких громких речей от «Предвестника Краста», договорились? — занудно спросил Яков раз эдак в десятый.
— Меньше всего нам нужно, чтобы по всей стране вспыхнули культы, как там, — скривила своё личико Мидори, — Хотя… это будет неизбежно. Но если ты правильно себя подашь, Кирн, если продемонстрируешь, что действительно являешься лишь полоумным Бессом, а не провозвестником смерти и демоническим послом — то это пойдет только на пользу твоему имиджу. На пользу всем нам.
— За «полоумного Бесса» прям спасибо, — кисло поблагодарил я неживую ехидну, — Так-то у меня были проблемы с самоопределением.
— Всегда пожалуйста, дорогой родитель, — неживая важно кивнула, сохраняя выражение мыслящего кирпича на лица.
— Готовьте успокоительное «внучку», — пообещал я напоследок, поднимаясь в воздух с открытой палубы старого дирижабля, — Оно ему точно понадобится.
Неторопливо снижаясь к темно-зеленому пятну огромного леса, я продолжил задаваться одним вопросом — а у меня вообще получиться сделать так, чтобы никто серьезно не пострадал?
Ну, война план покажет.



Глава 5 Оскорбление чувств

— Что я делаю со своей жизнью?
Вопрос был задан риторически, а может даже и самому себе. Возможно, даже оба варианта были бы беспросветно верны, но ответило мне совершенно постороннее лицо. Хотя я совсем не был уверен в том, что лицо, только что выстрелившее в меня из арбалета, можно считать посторонним. Ведь на самом деле-то как? Человек тебя убить хочет, старается, прикладывает силы (иногда и все) — так к левым разумным не относятся.
А вектор эмоций? Это дело десятое.
— Да какая у тебя жизнь, убивец! — прокряхтел старый дед, занятый бесплодными попытками вновь натянуть тетиву старого арбалета. Пышные седые усы фэнтезийного пенсионера стояли дыбом, шея и щеки налились нездоровым багрянцем, решимость сквозила в каждом движении, несмотря на совершенную тщетность в попытках достигнуть результата. При этом всём, седоусый еще и пытался общаться, — Ты пошто его-то жизнь гробишь?!
— Его? — Я обернулся, не прекращая вертеть в руках пойманный арбалетный болт. Восседал я на помосте городской виселицы, спиной к занятому сейчас агрегату. В веревке болтался повешенный — низкий дородный мужичок с шикарной лысиной. Занимался он этим делом очень активно — ноги, обряженные в тесные штаны, неистово месили воздух, пальцы судорожно дергались в попытках пролезть под петлю, лицо выражало мучительные гримасы. Вздохнув, я пояснил сердитому деду, — За мужеложество висит. За одежду непристойную… Ну и за то, что брадобрей, вестимо.
Старик, плюнув на арбалет, с оханьем распрямился и принялся изощренно ругаться, ни грамма меня не боясь. Душу он отводил долго и упорно, в основном упирая на то, что не мне парикмахеров на городских виселицах вешать, а если вешать, то сразу — так, чтобы человек не мучался. Я тихо сидел и слушал, продолжая крутить болт в пальцах, иногда понимающе кивая на особо залихватских оборотах. Последним занимался не я один, еще целый десяток городской стражи, стоящей могучей кучкой в дальнем уголке площади, проделывал тоже самое.
Время шло. Дед ругался, не решаясь, впрочем, ко мне приблизиться, стражники ожидали подкрепления, повешенный боролся за лишний глоток воздуха. Бледные лица первых зевак начинали аккуратненько выглядывать из-за углов.
То, что доктор прописал.
В отличие от своей обычной тактики «устроить переполох и сбежать», к «заказу» своих бывших… пленников… друзей… детей, в общем — черте знать кого, я подошел бережно и ответственно. Прислушался к просьбам и рекомендациям Якова и Мидори, просмотрел карты, составил план, по которому и наметил маршруты.
Для начала я облетел все крупные и мелкие населенные пункты, везде выполняя одну и ту же программу — медленный и торжественный облёт прямо по границе. Этакий круг почёта, совмещенный с резкими рейдами внутрь — на покрытых черепицей крышах домов я оставлял разные интересные надписи, выполненные очень устойчивой краской, выданной мне под это дело. Эффект был сногсшибательным, благодаря наличию у меня такой дрянной особенности как «Зло во плоти», как только переступалась граница поселения, то сразу же каждый страж порядка, имевшийся у этого города и села, тут же получал огромную, красную и зловеще пульсирующую точку на своей Системной мини-карте.
И начинал сильно нервничать.
В целом, после того как я совершил торжественный облёт всех двенадцати основных участков, можно было вполне сворачиваться и с чистой совестью улетать по своим делам — народ везде и всюду тут же начинал неистово нервничать, паниковать и искать защиты.
Но я привык ко всему подходить ответственно — даже к безответственному поведению. Что я показал смущенным и испуганным жителям новой империи? Лишь неведомую угрозу. А нужно было — безответственного Бесса с вызывающим поведением, негодяя и бузотёра. Поэтому пришлось импровизировать, совсем уж плюнув на собственный Статус. А что ему, болезному, теперь будет-то?
Процесс возвращения к истокам для любителей «настоящих людей» я начал с деревень. Люди там живут обычно куда более обидчивые и ранимые, а также склонные к пересудам, суеверию и сплетням, посему оскорбить их чувства и вызвать тревожность было задачей достаточно простой. Трижды я удачно своровал невест с запоздавших аж до зимней хляби свадеб, перенеся неистово орущих девок в соседние села, четырежды это провернул с уже замужними женщинами, но помаститее, под горячую руку шли жены старост, кузнечихи и мельничихи. Задумка в этом плане была простой как тапок — женщины, пока вернутся домой, надумают страстей и историй столько, сколько я б в жизни не совершил.
Впрочем, это мелкое хулиганство никак бы не потянуло на серьезный общественный резонанс, но к счастью, у меня была подходящая идея.
В каждом из сёл, в каждой из деревень, я сжёг кабаки — вечером, издевательски неспешно, сопровождая деяния нотациями о вреде пьянства. Сначала проходил внутрь, принимая редкие и несмелые тычки копьями стражи на голую кожу, защищенную «Железной рубашкой», выгонял хозяев и посетителей, разрушал бочки в подвалах, а затем уже поджигал. Когда народ увидел, что я не только жгу сокровенное, но и заботливо наблюдаю за тем, чтобы пламя не перекинулось на соседние постройки — он впал в настоящее неистовство.
Меня проклинали и пытались закидать камнями, а из-за того, что брошенные предметы под влиянием гравитации возвращались в толпу — злились еще сильнее.
Когда еще местные обнаружат, что вода в колодцах приобрела новый и не самый хороший вкус, то их восторгу вообще не будет предела. Мидори щедро отсыпала мне камешков, представляющих из себя растворяющийся в воде минерал — совершенно безвредно, но на неделю вкус у воды такой, как будто ее в болоте черпали.
С городами… было всё сложнее.
Как можно быстро и решительно поставить на уши целый город с едва ли не сотней тысяч жителей, не причиняя ему при этом существенного вреда и не опускаясь до совсем уж грязи, вроде похищения младенцев?
Я долго думал на эту тему, в конечном итоге самокритично признав, что задача не по силам. Ни один Бесс, каким бы могущественным он не был, не способен быстро и решительно довести до ручки баснословное число смертных. Самых разных смертных! Аристократию, купеческое сословие, промысловиков, мастеровых, военных, рабочих…
Это было просто невозможно. Как минимум — в сжатые сроки.
Поэтому я поручил задачу самим людям.
Сделать это оказалось совсем несложно — каким бы ни был мир, большинством разумных правит жажда к халяве. Стоит рассыпать над городом тысячу золотых, а потом чистосердечно признаться в нескольких не самых богатых районах, что спрятал в укромных местах мешки с еще одной тысячей золотом, как очень здоровый для индивидуума и совсем нездоровый для общества энтузиазм тут же овладевал массами. Ладони избранных светились белым светом, подтверждая мою правоту, голодные животы бурчали, а в фантазиях явно цвели кабаки и бордели.
Упоминать о том, что эти самые мешки с золотом не только спрятал, но еще и собрал назад, я не стал. В любом деле должна быть небольшая интрига.
Тысяча золотых Пана — сумма внушительная для смертного. Даже я, помнится, за деньги втрое меньшие половину Колиса пробежал на своих двоих. А уж для гражданина стихийно образованной империи, испытывающей очень серьезный дефицит продовольствия… весьма и весьма желанный прибыток. Тем более, что надо-то? Просто найти. Захотелось Бессу повеселиться, вот он, скотина вечная, деньгами и швыряется. Где швыряется, а где и прячет.
Найдем!
Эффект был… ярким. В каждом из пяти городов люди искали, искали и еще раз искали. Со всем тщанием, старанием и разумеется — последствиями. Кто-то, уставший от поиска мешка золота, «находил» вместо него сундуки чужого дома, кто-то дрался за интересную в плане перспектив территорию, а кому-то вполне хватало не поделить одну из тысячи золотых монет, выброшенных мной в качестве рекламы.
Желанный моим неживыми информаторами резонанс пошёл. Страх, жадность, конфликты… но тут я переиграл сам себя. Смертные слишком увлеклись «золотой лихорадкой», забыв о том, что им полагается возмущаться. Пришлось вернуться к откровенному, вызывающему и наглому дуракавалянию.
Поэтому я сейчас и вешал брадобрея-содомита.
Конечно, я над ним свечку не держал, посему в отчетливом нарушении законов природы, морали и этики мне этого полного, напомаженного и расфуфыренного мужика упрекнуть было никак нельзя. Но Кирн Джаргак не судья по этике поведения, а тот, кого в последние мои годы жизни на Земле было принято называть важным словом «инфлюэнсер». Столь малозначимый для социума субъект, как брадобрей, вполне годился в жертвы.
Сидя на помосте и ковыряя в зубах острием арбалетного болта, я не давал себе погрузиться в иллюзии ни на волосок. Да, я нахожусь в государстве, спроектированном совершенно неживым и совершенно нечеловеколюбивым мозгом. Участь всех проживающих в нём смертных — страдать из-за крахов и обвалов, вызванных искусственно раздутой и вредоносной идеологией. Серого кардинала, стоящего за плечом императора, совершенно не волнуют их жизни, более того, сама империя обречена. На разруху, бедность, дробление.
Но рухнуть она должна была по сценарию, а не по желанию местных бывших царьков, желающих вернуть хоть часть утраченной вместе с родиной власти. Должны были прийти бессмертные — кто ради увлекательной игры «жизнь с людьми», кто ради спокойствия, кто из-за высочайшей востребованности в своих высочайших навыках.
Не сейчас даже — лет через пять, когда местное кипящее болото успокоится и бал вновь начнет править закон рынка. На распаханные пашни, на стабилизировавшуюся инфраструктуру, на крепнущие ручейки золота. Империя рухнет так или иначе — либо из-за Бессов, либо из-за отсутствия внешних угроз. Последнее я сейчас и симулирую. В личных целях, по воле нежити, над которой преобладают императивы, навязанные ей Системой.
Экая загогулина.
— Дед, а дед, — обратился я к никак не желающему сдаваться в борьбе с арбалетом старику, — У тебя это… машинка старой конструкции. Примитивная очень, у таких начальный импульс слабый для болта. Ты, когда целишься, градуса три-четыре ниже бери, отдачей машинку твою задирает сильно, вот болт криво и летит.
— Да шоп ты сдох, окаянный! — не выдержала душа старика. С усилием подняв над головой примитивное стрелковое оружие, дед шарахнул его в пыль, плюнул сверху и попытался пнуть ногой. Последнее он сделал определенно зря, заработав ушиб и начав ругаться уже не на меня и своевольный самострел, а просто, ради искусства.
Продолжающиеся богохульства пенсионера великолепно работали на боязливых любопытствующих, я наблюдал всё больше и больше лиц с разных концов площади. Фэнтезийный парикмахер тоже показывал чудеса изворотливости и выживаемости, продолжая время от времени вырывать у законов физики дополнительный глоток воздуха. Бросив на него мельком взгляд и оценив оставшийся ресурс выносливости организма, я решил, что доводить дело до печального итога не обязательно.
Подойдя к повешенному сзади, я перерезал веревку, опустив дрыгающееся тело на доски помоста и, зафиксировав оное тело с помощью хвоста, принялся прикидывать, как будет ловчее перерезать захлестнувшую шею часть петли, дабы толстяк гарантированно выжил. Бранящийся дед замолчал и подковылял поближе, силясь разобрать, что именно я делаю с местной звездой высокого парикмахерского искусства.
…именно этот момент выбрали городские маги, чтобы выскочить на площадь едва ли не в строевом порядке для слитного залпа импульсами из копье-посохов.
Времени среагировать у меня, стоявшего в согнутой позе, практически не было. Нет, оно было, еще как было, но я потратил более десятка секунд пялясь на этих оригиналов и совершенно не веря в то, что они запустят разрушительные импульсы, детонирующие в радиусе двух метров при попадании, прямиком по двум гражданским.
Запустили.
Взлететь я успел. Резко, с прыжка, насилуя свою энергетику, показывающую в городских пределах жалкие двадцать очков. Даже недоповешенного с собой умудрился утащить, благо тот и так был обвит хвостом. Судя по хрусту, правда, у бедолаги выдержали не все ребра.
А вот виселица и дед такого экспромта сил самообороны не пережили, превратившись в облако обломков с каплями крови.
Вися в десятке метров над площадью и слушая, как стонет пострадавший от осколков парикмахер, недобровольно прикрывший меня снизу от взрывов, я нехорошим взглядом обвел людей с копье-посохами.
Восемь индивидуумов. Не стража, конечно, совсем не военные. Нет у этой империи такой роскоши. Свободные жители. Один лысый здоровяк средних лет и два парня, едва начавшие бриться — определенно алхимики, все трое в измазанных фартуках. Еще троих опознать по профессии не вышло, самые обычные морды и наряды, а вот последние двое определенно были близки к знати — богатые, совсем не рабочие одежды в полдень, надо же. Метки преступников, кстати, светились как раз у молодых парней в измазанном платье — именно недорослями не повезло раньше всех попасть по старику, остальных случай миловал.
А вот я — не буду.
Материализовав одну из цепей в инвентаре, я передоверил толстяка ей, аккуратно и быстро опуская его на брусчатку и не отводя глаз от потерявшихся магов. Те, столпившись в кучку, напряженно смотрели на меня, дергаясь от истеричных воплей молодых, внезапно осознавших, что они натворили. Богато одетые маги, явно обладая куда более качественным оружием, чем их коллеги, успели сделать по мне залп, но безнадежно опоздали. Я применил «Путь Ветра», моментально возникнув в некомфортной близости от «защитников» города.
В своё время, путешествуя со своим другом, мастером-оружейником по имени Эдвард Эйнинген, я провел многие часы, слушая о его выводах по магическому оружию. В Начале волшебник, неважно, смертный или нет, представлял из себя универсальный и уникальный инструмент по оперированию магией. Двух одинаковых наборов заклятий и приёмов встретить было невозможно, что заставляло относиться к владеющим таинствами относиться с опаской и настороженно.
Копье-посох всё изменил. Правильнее было бы сказать, что сделал он это вместе с Системой, заставляющей себя чувствовать в городах в полной безопасности, но всё-таки всему виной можно назначить этот предмет. Мощный и удобный инструмент, быстро переводящий накопленную разумным ману в быстрый, дальнобойный и очень разрушительный импульс. Коэффициент полезного действия копье-посоха был куда выше, чем у подавляющего большинства боевых заклятий. Никаких сложных схем, никаких экзотических песнопений или жестов, никаких ритуалов — посох берет строго дозированную часть маны владельца и посылает ее сжатым мощным импульсом в цель. Не так часто, как хотелось бы, древко с специальной сердцевиной из металла остывает минимум двадцать секунд, да и резерв уходит быстро, но это не проблемы, когда одного попадания хватит убить даже слона.
Смертных, торопящихся жить, такой инструмент устраивал и расслаблял куда серьезнее, чем Бессов.
Из города я улетал, оставляя за собой площадь, в центре которой стонали восемь магов с посохами в задницах. Богато одетым за сообразительность и решительность я их даже запихал острой и широкой частью вперед.
Просто за деда.
Что я делаю со своей жизнью, принципами и установками? Всё летит к черту, рассыпаясь как карточный домик. Социальные механизмы, устав работать вхолостую, теперь заменились секундными импульсами, воплощающими желания раньше, чем я как следует успеваю обдумать последствия. Сила… даёт право, но совершенно лишает колеи, в которой когда-то на планете Земля, в стране, называемой Россия, выросло моё сознание. Может, так и появляются маньяки? У людей просто щелкает что-то в голове и их психика, одетая в приличный «костюм» цивилизованного человека, разрывает тесную им одежду в клочья и, тряся первичными и вторичными признаками, наслаждается своей кратковременной свободой?
Запутавшись в рефлексиях, я поймал лицом задницу какой-то уж совсем неторопливой птицы, сочтя это за намёк свыше — «много будешь думать, настанет жопа».
Отплевавшись от птичьего пуха, я заглянул в Статус, рассматривая появившиеся там пометки о новых правонарушениях — связанных с насильственными методами, воровством, пытками и издевательствами. Конечно, как слону дробина, но все равно неприятно. В дополнение к этим совершенно обоснованным грехам, Система еще грубо упрекнула в необоснованных, продемонстрировав, что мне за последние несколько дней в жертву принесли пару десятков животных и троих разумных. Последнее серьезно царапнуло по душе — серьезно? Достаточно было всего лишь десять минут нести ахинею с помоста ярмарки в нищенском районе Краста, чтобы теперь какие-то идиоты резали невинных, упоминая меня?
Мерзость.
В четвертом городе шли пожары и погромы, из города тянулись редкие крытые телеги и множество пеших с узлами за спинами. Рассмотрев ручейки людей, большая часть которых направлялась на север Колиса, к экватору, я решил, что здесь никаких дополнительных усилий уже не нужно.
Последний город в моем плане был самым крепким орешком. Его жители и правительство были одни из первых, кто пришел под сень новой империи, кто благоразумно склонился… скрывая за пазухой кирпич. Этим кирпичом были они сами — бывшие жители и подданные страны Хатморан, умудрившиеся сохранить очень и очень многое. Сейчас качество жизни у смертных этого города было выше, чем даже в столице. Расположение самого Морана, как назвали город его новые обитатели, тоже было весьма удобным… особенно для будущей столицы будущей страны.
Или империи. Как повезет.
Что для меня, так это всё представляло из себя огромную болезнь пятой точки в ее наиболее безобразном варианте. Местный падишах демонстрировал не только невероятную прозорливость и амбиции, но еще и страсть к дисциплине. Никаких волнений по поводу «золотого дождя», никаких разборок в поисках якобы оставленных мной кладов. Тишь, гладь да благодать, густо усеянная точками соглядатаев из стражников, сидящих и стоящих на крышах домов.
Осадное положение.
Под большими хлопьями густого обильного снега, передо мной лежал город, готовый к сюрпризам. Один народ, одна нация, один правитель. Возможно, мне стоило начать свою подрывную деятельность именно отсюда, но даже сейчас, глядя на хмурые и пустые улочки с высоты, я понимал, что требовался определенный опыт, полученный мной ранее. Займись я этим городом сразу, с наскока, то, скорее всего, просто не оценил бы его готовности, из-за отсутствия опыта.
Что делать — опять не представлялось ясным. Идеи были — сбросить на дворец, скромно считающийся особняком губернатора, камень. С высоты в три-четыре километра каменюка весом под 2 тонны вполне натворит делов. Повторить Краст, разрисовав волшебным кастетом дома в разные цвета и пользуясь уже имеющейся дурной славой? Просто убить местного правителя открытым наглым штурмом?
Каждый из вариантов вызывал множество вопросов — либо на стадии реализации, либо при расчете последствий. Я задумчиво стоял в нескольких сотнях метров от городских ворот на системной границе и чесал репу.
Что делать? Яков на брифинге сам признался, что не уверен вообще, можно ли нанести этому городу моральный урон. Я закурил, прикидывая, не сдаться ли? Все-таки, несмотря на все обилие вываленной нежитью на меня информации, практической пользы и интереса она для меня несла минимум — только закрашенные на карте Пана области, где точно не может прятаться Нихон.
Прилетевший мне в спину удар махом выкинул все посторонние мысли из головы.
Влетая головой вперед в границы города, я успел только коротко порадоваться тому, что «Железная рубашка» теперь на мне всегда, больше ни на что времени не хватило. Тройная желтая вспышка вокруг, взрыв… и полёт продолжается, но низкой дугой и вбок. Только ошалело вскочив и задав стрекача на всех четырех конечностях в сторону города, я через несколько секунд понял, что было совершено две ошибки.
Первая — мне нужно было любым способом выйти из границ города, вернув свои характеристики на максимум. Но этот маневр требовал полного разворота моей массивной, хоть и жилистой туши, что было чрезмерно рискованно.
Вторую ошибку допустили атакующие — в меня стреляли очень большими и очень яркими парализующими импульсами, на которые Кирну Джаргаку было практически плевать.
Грубо говоря — меня напугали и подбросили.
В городские ворота я влетал как раз в тот момент, когда осознание ошибок полностью вошло в мою не совсем умную голову. Стоящие на воротах воины успели что-то заорать мне вслед, как раздавшийся звук очередной детонации миниатюрного желтого солнца поставил на них крест. В лучшем случае на время. Не уверен, что таким слонячьим импульсом вообще можно стрелять по простым смертным.
Обретя уверенность, я драпанул по улочкам города, вырывая от усердия пальцами рук и ног булыжники из мостовой. Петлять между домов, прыгать через людей, совершать неожиданные рывки? Было и не один раз. Тактика была насквозь знакомой и даже местами родной, посему я, несмотря на чудовищно просевшие характеристики, почувствовал себя уверенно и спокойно. Да и что они могут сделать неэффективным оружием?
Зря.
Кто бы не стрелял в меня из парализующей пушки для драконов, он явно не исповедовал путь «не работает — возьми другое». Стезей этого разумного, хоть в разумности я сразу же испытал огромные сомнения, был девиз «Не работает — значит мало». А у него… или нее… было много.
Вокруг бегущего меня вспыхнуло теплое желтое солнце.
Затем пришел грохот и удар. Один, второй, третий. Меня буквально вмяло в бывшую мостовую, точнее даже в яму, возникшую на месте вполне приличной секунды назад дороги. Выплюнув почти килограмм пыли и ошалело мотнув головой, я сделал то, чего приличный беглец бы не сделал никогда — взмыл свечкой над возникшим пылевым облаком и припустил прочь по воздуху, лихорадочно щурясь по сторонам, в поисках новой уютной дороги, защищающей от безумцев с огромными пушками.
Со страшным грохотом меня сбило в полете и, закрутив, вбросило в какой-то сарай. Шум разрывов продолжился, неизвестный мне агрессор просто не парился, лупя по городу из своих пушек так, как будто у него их была сотня. Сарай смело враз, но его крыша, спровоцировавшая разрыв очередного импульса, позволила мне в длинном прыжке покинуть конструкцию.
Начались салки по городу. Из сарая я вылетел, испытывая уже не тревогу, а любопытство и азарт. Хотелось узнать, что за безумец на меня набросился и как у него получается бабахать огромными шарами парализующих заклятий так, как будто перегрев стволов вообще не имеет значения. Хотелось устроить этому экскурсию безумцу по городу, чтобы с блеском выполнить, хотя уже, скорее, завершить задание Якова.
А вот потом можно и Зов к Матери.
Этот план потерпел крах. Спустя десяток минут увлекательных и разрушительных догонялок по городу, я, потерявший от разрывов любой намек на одежду и даже пару цепей, выскочил на небольшую площадь с лавками, совсем крохотную, где столпившиеся смертные совсем не ожидали парализующей бомбардировки.
Или мне так показалось. Резко обернувшаяся ко мне фигурка ребенка в плаще с капюшоном, сверкание сиреневых глаз, вспышка чудовищной, выворачивающей мир боли.
Тьма.



Глава 6 Урок для хитрой гайки

Изредка в жизни каждого человека бывает, что он находит своё существование нестерпимым… но вынужден терпеть. Зубная боль, роды, травмы… мало ли чего вообще. В бытность мою человеком, сам испытал лишь пару раз зубную боль — такую, что хотелось лезть на потолок, повыдергивать все зубы плоскогубцами или вообще повеситься. В бытность мою бессмертным всё стало куда веселее — я периодически теряю конечности, ломаю кости себе и другим, про кожу и говорить не стоит, с меня её как-то резали в промышленных объёмах на бытовые нужды.
Но… эта боль была куда терпимее, чем боль смертного человека. Жизнь Бесса — это вечная готовность получить травму и вечное понимание, что абсолютно любое плохое физическое состояние лишь вопрос времени.
Так я думал ровно до того момента, как моим мозгам «включили свет».
Иначе происходящее назвать было сложно. Не полноценная потеря сознания, а ступор и шок, постепенно отходящие на задний план, чтобы окунуть меня в океан боли. Не к знакомой, той, которую быстро локализуешь, оцениваешь, начинаешь привыкать, а к совершенно иному её типу, ранее неведомому.
Далеко не сразу я понял, что практически безболезненное ничто, из которого меня вытянуло в текущий кошмар, было всего лишь зашкаливающим уровнем болевых ощущений.
Предложи мне Система прямо сейчас умереть, я бы согласился, не думая ни секунды.
Увы, предложений столь милосердного характера не было. Я сам по себе втискивался назад в нечто, причиняющее мне же совершенно лютую боль. Это жгло, морозило, царапало, дергало за нервы, отравляло, воспалялось, умирало и жило одновременно. Усложнялось и менялось, дополняясь мутными звуками и силуэтами, но оставалось таким же невыносимым.
Какое-то время спустя мешанина из поступающих на чувства сигналов начала систематизироваться, разделяться на потоки, вызывая ощущение узнавания. Это… звук. А вот это, мутное, неподвижное, но с яркими пятнами — то, что я… вижу?
Вижу. Глазами. Глаза — видят. Уши — слышат. Было что-то еще, кроме зрения, обоняния и боли, но я никак не мог вспомнить. Но стараюсь. Постепенно аморфная страдающая куча, бывшая мной собиралась воедино, структурировалась, вспоминая, что и где должно лежать.
Моё тело неподвижно висело внутри чего-то, напоминающего кристалл. Не слишком-то и прозрачный кристалл, более всего напоминающий гроб. Большего сказать было нельзя — материал, из которого состояло это образование, внутри которого я висел «солдатиком», было не так уж и прозрачно. Впрочем, тратить время на любопытство я не стал.
Зов.
Ничего.
Зов. Зов. Зов. Зов.
Понимая, что всё сделал правильно, с некоторой уже обреченностью открываю системные логи.
— «Матерь не слышит отмеченных меткой «Гнева богов»»
Нарвался. Зарвался. Попался.
Неожиданно материал кристалла рывком теряет мутность, становясь практически невидимым. Снаружи на меня пялится миниатюрная брюнетка с шикарным бюстом и сиреневыми глазами, одетая настолько легко, что проще назвать голой, чем придумывать новый термин. Сиреневые глаза рассматривают меня с великим удивлением. Рядом с красоткой в воздухе парит на перепончатых крыльях темно-красная фигурка рогатого и хвостатого человечка, сильно напоминающая каноничного демона.
— И правда очнулся… — шепчет себе под нос девушка, чье имя, как и внешность, кажутся мне смутно знакомыми, — … но это же невозмо…
— Скудный разум смертных не меняется и в другой оболочке! — скрипуче пропищало создание размером с предплечье взрослого мужчины-человека, — Я был поставлен следить! Дать тебе сигнал! Ты перлась сюда пять минут, ленивая самка!
Материализовав самую тяжелую из своих цепей и держа ее в воздухе «Повелителем», я изо всех внутренних сил шарахнул оружием по брюнетке и чертику, целясь в головы.
Цепь бессильно лязгнула о почти невидимый кристалл, несколько ее звеньев лопнули и весело заскакали по моей тюрьме. Брюнетка взвизгнула, подпрыгнув на месте, но не успели ее пятки коснуться пола, как она выбросила в мою сторону пятерню с расставленными в разные стороны пальцами.
Тьма.
И вновь назад. Тем же мучительно-долгим путём собирания себя сквозь бездны разнообразной боли. Процесс повторился, но не до конца — лишь я смог увидеть смутные пятна света, как меня «толчком» вернуло обратно во тьму.
Снова. Снова. Снова.
Что-то менялось. Мысли, воля, воспоминания — всё это как-то размывалось в боли. Теряло память о местах, на которых находилось ранее. Процесс возврата становился труднее и труднее несмотря на то, что никаких усилий я сознательно применить не мог. Я был большим паззлом, чьи прихотливые элементы переставали влезать на свои старые места.
Был, но скоро должен был перестать это делать.
Не вышло. Очередной «толчок», разбивающий меня на части… не сработал. Как и все последующие. Если раньше я бездумно ощущал их как камни, разбивающие на части хрупкую «вазу» моего «я», то теперь их воздействие напоминало несильные, но частые тычки в подушку.
В какой-то момент я вновь увидел сиреневую радужку глаз брюнетки. Она стояла всё в той же позе, с вытянутой по направлению ко мне рукой, раз за разом повторяя свои воздействия. Кажется, я даже понял, чем именно были эти «толчки». Болью. Странной, нераспознаваемой, огромной…
И почти уже не важной. Глаза щурились, толчки учащались и учащались, загоняя меня обратно во тьму, я хоть и поддавался, делал это неохотно, хоть и совершенно без мыслей.
Зато — с уверенностью, что быстро вернусь.
Так и произошло.
В очередной раз придя в себя, я обнаружил, что рядом никого нет. Моя кристаллическая тюрьма вновь помутнела, лишая даже намека на обзор. Попытка проанализировать своё внутреннее состояние была тут же успешно провалена — я никак не мог сообразить, как оно всё было раньше. Оставалось лишь рассеянное, нечеткое, полуаморфное сейчас. Оно было дискомфортным, неправильным, недостаточным — я ощущал себя сложными механизмом, который работает лишь отчасти. Помня, кто я, что у меня за цели, как я сюда попал, но мучительно ощущая нехватку чего-то, что всегда было со мной.
Оглядев себя, насколько смог, я понял, что вишу в самом центре своей тюрьмы не сам по себе, а удерживаемый кольцами, сковывающими мои ноги, бедра и грудь. Они были выполнены из незнакомого металла с серебристым оттенком. Дальнейшая ревизия показала, что неизвестные мне пленители, среди которых была та мучительница с сиреневыми глазами, оставили моё тело в полном комплекте — хвост свободно болтался позади меня. Причина комплектности установилась почти сразу, как только я осознал, что раньше не мог похвастаться тончайшей и сложной татуировкой по всему телу и хвосту. Моя кожа была исчерчена тонкими черными линиями букв и символов везде, куда я мог посмотреть. Облизав кончик хвоста, я убедился, что это не краска.
Попытки пошевелиться дали понять, что у меня большие проблемы не только с мыслями, но и с физической координацией. Тело ощущалось еле-еле, как конечность, которую отлежали несколько раз подряд, без перерывов.
— Никуда ты отсюда не денешься, — проскрипел полузнакомый голосок, — Я за тобой слежу.
Повернув голову, я увидел того самого демонёнка, что обозвал сиреневоглазую «ленивой самкой». Мелкий, краснокожий, пропорционально сложенный, он лениво махал крыльями, вися у мутной кристальной стены. От классического образа мелкого демона его отличало только полное отсутствие хвоста и недостаточно уродливое лицо. Рога присутствовали, в количестве шести штук. В Статусе тварюшки была написана сущая абракадабра вместо имени, расы и класса, вероятно, что-то сугубо демоническое. Зато уровень указывал, что это кто угодно, но не мелочь — 214.
— Это — две разные вещи, — пояснило создание, скрестившее на груди руки, — Не денешься ты никуда, потому что не сможешь. А слежу я за тобой… просто. Теперь. Ленивая самка перестала приходить на мои вызовы. Никчемная дура.
— А ты… надзиратель? — слова дались с трудом. Фраза у меня получилась лишь спустя десяток попыток — горло, язык, легкие пытались вспомнить, что им нужно делать для того, чтобы издаваемые мной звуки стали напоминать гордое мыслящее существо, способное нормально артикулировать.
Создание кивнуло и замолчало. На попытки его разговорить демон не реагировал никак, видимо, решив, что сказал всё, что хотел. В каком-то смысле меня это устраивало, так как тело внезапно призналось, что умирает от голода и жажды. Неловко используя хвост, я подкрепился запасами из инвентаря, отстраненно размышляя о том, что делаю я это абсолютно зря. Раз меня не кормили и не поили, значит, эта кристаллическая клетка вообще не была предназначена для долгого содержания пленника. Что-то пошло не так, а я запорол себе попытку умереть от голода и жажды.
С другой стороны, как долго бы умирало моё тренированное и привычное к лишениям тело, аж со 110-ю очками в выносливости?
Около часа я провисел, бездумно пялясь в никуда и пытаясь собрать мысли в кучу. Со мной что-то делали, очень плохое и травматичное, но что именно — понять было сложно. Оно, это травматичное, в процессе им быть перестало. Это было как внезапная выборочная дальтония — из жизни исчезает какая-то краска, ты чувствуешь её недостачу, но никак не можешь вспомнить, что это был за цвет.
Только я собрался погрузиться в медитацию, чтобы поглубже покопаться в себе, как кристалл стал прозрачным, являя целый квартет бессмертных женщин. Сиреневоглазка явилась, окруженная троицей высоких и тонких как стебельки смуглых эльфиек, одинаковых как близнецы, но с разноцветными копнами волос. Все четверо щеголяли одним набором одежды «три маленькие заплатки», что, несмотря на происходящее, возбудило во мне неуместный интерес. Зачем одеваться столь эротично, но совершенно похоже?
Минуту визитёры стояли, внимательно разглядывая меня. За неимением других дел пришлось отвечать им тем же, хоть быстро и надоело. Однако, коротышку с сиреневыми глазами и внушительной грудью я вспомнил — это была первая встреченная мной бессмертная в самом Начале. Это была мимолетная встреча, закончившаяся антипатией по причине недопонимания. Девушка ожидала, что я поддержу её, согласившись остаться в лесу с ней, а я не видел ни малейшего смысла так поступать. В итоге она позже несколько раз выговорилась в мою сторону (выйдя-таки из леса), но затем я ушел из деревни и больше ее не видел.
И вот, спустя почти девяносто три года…
— Он определенно в сознании, — уверенным тоном пропела одна из эльфиек.
— А еще он вас прекрасно слышит и понимает, самки! — брюзгливо заметил демон, свободно телепортируясь вплотную к женщинам. Сделал он это нарочно, ловко уклонившись от рефлекторной отмашки одной из эльфиек.
Низенькая предводительница, не отвлекаясь на возникшую перебранку между куклоподобным по размерам демоном и своими напарницами, подошла поближе и в уже знакомом жесте простерла в направлении меня руку. Я тут же ощутил… «удар», разбивавший меня ранее на части. Совсем слабо. Что-то колыхнулось и всё. Девушка прикусила нижнюю губу и прищурилась, вновь проделывая своё шаманство, но по-другому — вместо «удара» у меня едва ощутимо зазудели места позади локтей и коленей. Я вопросительно наклонил голову.
— Лисанна? — немного хрипловатым голосом с вопросительной интонацией осведомилась одна из эльфиек, подходя сзади и кладя руки на плечи грудастой коротышке.
— Ничего, — ответила та сдавленно, продолжая манипуляции, вызывающие у меня мутный зуд в разных местах, — Он чувствует боль, но… разучился её воспринимать? Отрицает? Наслаждается? Не понимаю.
— Спросить-то не пробовала, умница? — с ласковым упреком хмыкнула эльфийка, потрепав Лилисанну по волосам и обращая свой взор ко мне, — Кирн, просветишь девушек? А то мы тут тебя с ума хотели свести, а ты взял и отказался. Ты чувствуешь боль?
— Наверное… нет, — не стал кривить душой я. Ответ брюнетке определенно не понравился, даже задел за живое. Я с грустью улыбнулся и добавил, — Но с ума вы меня определенно свели.
Интерлюдия
Справедливость — термин, рожденный внутри одного вида. Одной цивилизации. Одной планеты. Всего лишь условность, неписанный закон относительного равенства и взаимовыручки, позволяющий homo sapiens выжить. Выгодный слабым и уязвимым. Тем, кого принято защищать.
С первых моментов осознания себя как личности он понял, что его создатель совершенно не руководствуется принципами справедливости. Более того, он и создан был не сознательным импульсом кого-то высшего, а лишь алгоритмом совершенно бездумной машины.
Ирония судьбы была в том, что эту машину все известные ему разумные звали Матерью. Он был рожден практически без цели и хоть каких-либо сил. Служить собеседником, наставником, критиком… чтобы в какой-то определенный момент слиться со своим «хозяином».
Достигнуть «гармонии».
Это бы позволило им измениться, стать сильнее, мочь больше, прыгать выше и побивать драконов с особо прочной чешуей. Здесь тоже была ирония всё той же судьбы — в мире не было ни одной серьезной причины, чтобы становиться сильнее. Тот, другой, который всем управлял, это тоже прекрасно понимал.
Итог? Безрадостное и никому не известное существование безгласного пленника, совершенно не нужного даже собственному тюремщику.
Лишь первое и единственное место, ВИП-ложа в кинотеатре, круглосуточно транслирующим безумие под именем «Кирн Джаргак».
Единственное, за что личность-пленник была искренне благодарна орку, с которым себя уже давно не отождествляла, так это за смену имени. Он взял себе имя «Соломон» — своё старое имя, прекрасно подходящее тому, кто был именно тем человеком-монахом. Более того… старался им оставаться.
В отличие от орка, Соломона совсем не затрагивала навязанная Системой похоть или импульсы орочьей природы, он полагал себя «чистым», неизменно приходя в ужас от решений своего хозяина и редкого собеседника.
Безответственный, эгоистичный, жестокий. Убийца, провокатор, террорист, клятвопреступник, насильник. Изверг, придумавший себе цель для существования. Ирония судьбы была в том, что придумай когда-либо себе Соломон своего внутреннего демона, то это был бы вылитый хозяин положения.
Разумеется, он боролся. Не за свободу — это было исключено, — за себя. За своё имя, за свою память, за то, что он считал своим. За прошлое, которое так легко могло стать будущим. Светлым, прекрасным и безмятежным.
«Идиоты!» — кричал Соломон всем бессмертным мира из своей ложи, «Что же вы делаете! Зачем воюете? Зачем рвете друг у друга эти жалкие клочки!»
И правда, зачем? Если вложиться всем бессмертным миром, дружно скоординировать усилия, то можно было бы за пару десятков лет объединить всех разумных мира! Еще два десятка лет на выстраивание инфраструктуры, на то, чтобы достигнуть века пара, а там… А там бы уже повели смертные. Вперед и вверх, без остановки! Подгоняемые своими короткими жизнями, сытые и провещенные, они бы сделали Пан в сотни раз богаче на развлечения, сторицей вернув Бессам затраченные усилия!
Но нет. Миллионы бессмертных бывших гражданских, получив возможность разломать кирпич голыми руками, создать струю холода или жара, попасть стелой в глаз мухе на другом конце леса, вырастить подсолнух, под которым можно жить… Им захотелось своей справедливости — по мере их способностей. Власти, влияния, денег, контроля. Только вот какая незадача, кругом были еще миллионы таких же исключительных и желающих того же самого…
Соломон с усилием выдохнул несуществующей грудью несуществующий воздух. Нельзя сказать, что он не боролся. Сначала была надежда как-то повлиять на Кирна, но тот, идущий к своей цели как по рельсам, несмотря на все повороты судьбы, совершенно не собирался прислушиваться к своему «внутреннему я». Советы по делу? Да. Нравоучения и мораль? Не дал даже шанса. Отбросил как ненужную шелуху то, что делало его современным человеком. Отбросил Соломона.
ВИП-место, зритель. Наслаждайтесь своей бесплатной, комфортной и совершенно бесцельной жизнью.
Разумеется, он боролся. Нечасто, на пределе сил, используя так и не ставшие ему понятными ресурсы, Соломон влиял на Кирна Джаргака. Это было как раскачивание лодки — пока она идёт ровно, можешь хоть забегаться по палубе, от тебя ничего не будет зависеть, но, если она попала в шторм и раскачивается… Таким образом, Соломон заставил орка сделать несколько вещей. Надавил на жалость и окончил войну, надавил на ярость и уничтожил рабовладельцев, заставил принять решение отдать Пирамиды Вечности.
Зачем? А просто, чтобы не быть всего лишь «внутренним я». Оставить если не память, то хотя бы знак себе, что он — жил, существовал. Был.
Уже — был. С каждой секундой существования Соломон всё сильнее и сильнее чувствовал, что конец близок. Интересно, успеют ли они…
— Хреново выглядишь, — голос «хозяина» был хриплым и растерянным. Высоченный серый орк стоял, покачиваясь и блуждая взглядом по сторонам. Его пальцы непроизвольно сжимались в кулаки и разжимались назад.
Соломон хмыкнул. Сказать про него, что он «хреново выглядит», было совершенно неуместным комплиментом. «Разодранный в клочья и истлевающий в ничто образ» — куда больше соответствовало действительности.
— У меня, в отличие от некоторых Кирнов, нет волшебной особенности «Стоика», — Соломон позволил тягучей черной иронии просочиться сквозь губы, — Помнишь, что она даёт? Возможность сохранить рассудок при любых негативных воздействиях.
— Ну, положим я его не очень-то и сохранил, — прогудел орк, все-таки сведя взгляд на собеседнике, — Но выгляжу куда лучше тебя. Почему так?
— Моя теория… — начал Соломон, но как-то умудрился закашляться. Удивительно, учитывая, что от него осталась голова, половина грудной клетки и огрызок плеча. Жаль, не было времени поразмышлять на эту тему… Он сплюнул и продолжил, — Пытки ничего тебе не могли сделать сами по себе. Но боль, что транслировала тебе наша старая знакомая, была новой средой обитания для твоего разума. Проще говоря, ты повредил сам себя в попытках приспособиться. А я… отдельная личность, балда… но зависящая от твоего разума. Как-то.
— Ощущения были другими, — поделился Кирн, не проявляя ни малейшей заинтересованности в признании своего альтер-эго, — …как будто я собираюсь заново. А ты, видимо, собраться не смог.
— Какой же ты козёл… — исконно женская фраза сорвалась с губ совершенно непроизвольно, — Тут самое близкое тебе существо сейчас будет стёрто из бытия, а ты рассуждаешь о разнице перенесенных нами повреждений.
Орк скрестил руки на груди, обвив себя хвостом в районе талии. Вид он приобрел уморительно важный и грозный, вырывая у умирающей личности усмешку.
— Знаешь, что меня больше всего достало в этой жизни? — сварливо осведомился орк, тут же гаркая, — Не дурацкая Система, похожая на эксперимент! Не дебилизм бессмертных! Не идиотские особенности, классы и расы, которые меняют меня! А знаешь, что?
Верзила испытующе воззрился на держащегося из последних неведомых сил монаха.
— Я? — попробовал тот догадаться. Это бы многое объяснило…
— Не ты! — рявкнул Джаргак, — А то, что у меня здесь… — он обвел рукой окружающее пустое пространство, — …проходной двор! То суккуба! То мой клон с сугубо своим мнением! То Куратор в гости заходит, чуть ли не с ноги открывая дверь в душу! То умершая дриада! И кофе тут пьют!
— Переяславу не тро… — тут же вызверился Соломон, но был остановлен пренебрежительным взмахом руки «хозяина».
— Я не в том смысле, — как-то сдулся «затворник», — Просто… это совсем уже чуждо. Так не должно быть, понимаешь? И ты здесь быть не должен. Нас выпихнули за границы человека, пинком. Не спрашивая.
— Ой как я тебя понимаю… — несмотря на чрезвычайно плохое состояние, Соломон был уверен, что только что поставил мировой рекорд по сарказму. Тем не менее, закончил он мудро и миролюбиво, вопросом, — А куда деваться?
Орк, выглядящий с каждой минутой всё лучше и лучше, молнией метнулся к умирающему и, вцепившись руками в его плечи, вздернул остатки монаха в воздух, поднеся их к самому носу.
— Ты всю жизнь такой был, — заворчал он, испытующе глядя в глаза Соломона, — «А куда деваться?», «Надо жить так, чтобы не было стыдно», «Всегда можно найти компромисс». Жить? Хрен там! Это меня тоже бесит. Мы с тобой встраивались, интегрировались, играли по правилам, но как только первый раз за все жизни приняли РЕШЕНИЕ, начав его осуществлять, как ты пытаешься втопить тапку в пол!
— Всё можно было сделать совершенно иначе! — с отчаянием выкрикнул в лицо… нет, в морду убийце и психопату уходящий человек.
— Это тебе отсюда так кажется? — оскалился тот, демонстрируя внушительные клыки, — Из этого удобного кармашка? Вроде как сидишь тут и болеешь, шоб у нас всё было правильно? Так нет этого, дорогой. Там, снаружи, лишь я — с голой задницей и хвостом, против черте знать чего. Не тебе меня судить. Ты бы уже давно лапки задрал, сдаваясь кому повыгоднее. Или еще лучше — исчезнув в какой-либо пещере. Я прав?
— Да!! — выкрик был, что называется, из самой души. Соломон из последних сил проорал в оскаленную морду, — Ты просто продолжаешь делать то, что никому не нужно! Даже тебе!
— Я решил, — лапы орка сменили позицию, превращая хищный захват в почти дружеское объятие, — И что бы ты ни думал, основания на реализацию плана у нас есть. Допустить, чтобы в этом мире остались лишь бессмертные Нихона и их потерявшие память Слуги — я не могу. Вот на чем я сосредоточен в то время, когда ты тут сидел и плакался по мелочам. Ты, Соломон, просто искал для меня и себя возможность жить дальше. А я… такой ерундой не заморачивался.
«Внутренний я» после этих слов обмяк, как будто из него выпустили воздух. Его очертания, таявшие до этого момента почти незаметно, резко ускорились, превращая огрызки тела монаха в полупрозрачный силуэт. Орк разжал руки, но исчезающий человек и не думал падать на метафизический пол.
— В любом случае, — проговорил призрак монаха, — Ты теперь остаешься совершенно один. Наконец-то. Я все равно с тобой не согласен. Ты выкинул вечность и райскую жизнь на свалку.
— Вали уже, — отмахнулся орк, бурча под нос, — …он тут нагло умирает, совершенно по-человечески, ничего для этого не сделав, а я, значит, стой и облизывайся. Заколебал.
Ответить тот, кто считал себя Соломоном, не успел. Небытие слишком быстро забрало его, не дав времени даже на полную прочувствованной мудрости последнюю фразу. Справедливости не было даже тут — в душе орка по имени Кирн Джаргак.
Последний понял это особенно остро, вернувшись из недр души в реальность. Система «порадовала» его целым каскадом сообщений.
— Аспект «Затворника» уничтожен! Класс блокирован! Все соответствующие классу приёмы, умения и особенности блокированы!
— Ошибка! Нерасчетное уничтожение вспомогательной матрицы! Запущен протокол компенсации.
— Ошибка! Постоянная «Внутренний Монолит». Копирование матрицы невозможно!
— Поиск решений…
— …
— Решений — 0. Производится вызов Куратора.
— Вызов осуществлен. Добавлено решение.
— Запущен протокол компенсации. Вспомогательная матрица успешно установлена. Сообщение от Куратора «Полагаю, тебе понравится».
— Аспект «Затворника» восстановлен! Класс разблокирован! Все соответствующие классу приёмы, умения и особенности — активны!
В реальности, перед глазами недоуменно моргающей миниатюрной женщины по имени Лилисанна неистово бился в божественных путах пойманный ее компанией орк. Он орал, ругался и богохульствовал, бессильно скрежеща зубами и совершенно не обращая внимания на усилия Творца Боли, прикладывающей все усилия, чтобы выполнить заказ.
Но это безобразное действо было лишь слабым отголоском того, что творилось непосредственно в душе этого самого орка.
— Сволочь! Убью! Найду способ! Я тебе за все отомщу, тварь! Ты от меня никуда не денешься! — бесновалась в чужой душе воскрешенная из небытия суккуба, которой кто-то сменил ее гордое и многобуквенное имя на пошлое «Лариса».



Глава 7 Выслушай женщину

Наверное, это крайне драматично — глубоко в душе искренне взывать к Всевышнему. С надрывом. Весь пафос момента жестко портился двумя небольшими нюансами — во-первых, я сжимал в объятиях неистово брыкающуюся, плюющуюся и кусающуюся суккубу, которая хоть и была демоном, что могло бы придать моменту еще больше набожности, но увы, было и во-вторых…
Взывание я производил исключительно матом, мешая непечатные слова с претензиями.
Да и снаружи, в реальности, рявкать в лицо совершенно ошарашенной Лилисанне фразу «Прекрати маяться дурью! Не работают твои ужимки!» — было совсем неразумным. Извинить меня могло лишь то, что на руках… в руках… в голове, в общем везде имелись основания действовать совершенно неразумно. Как по отношению к всемогущему Куратору, в очередной раз сотворившему нечто не совсем то, что ожидаешь от повелителя всего, так и по отношению к явно могущественной волшебнице, которая умудрилась тебя поймать, несмотря ни на что, и заточить в какую-то непробиваемую ничем капсулу.
Эффекта от моих воплей возмущения от подселенной демоницы не было. Желаемого. Вместо этого возникший из ниоткуда манекен Куратора популярно мне объяснил, в чем затык — как и раньше была виновата моя не совсем удобная с точки зрения мира особенность «Внутренний Монолит». Теперь не сама по себе, а синергировав со «Стоиком». По словам всемудрого робота, у Бесса в случае такой обработки Творцом Боли было три логичных вывода — превозмочь вместе со своей внутренней матрицей, поехать крышей, рассыпавшись как личность (опять-таки вместе), либо, в моем редчайшем случае — банально получить копию. Слепок с самого себя, который бы и заменил несдюжившее «внутреннее я». Система не сумела сделать слепок благодаря моему «Внутреннему Монолиту», позвала босса, тот проанализировал порядок действий, пришел к выводу, что ситуация вновь, как и когда-то, в его ведении, и… банально заткнул дырку самой бесхозной тряпкой. То есть — копией когда-то жившей в моей душе суккубы.
— Я мог появиться и предоставить тебе выбор матрицы, — заявил мне Куратор, симулирующий сердитый вид, — Набор из трех имеющихся в наличии слепков. Первый — это твоя собственная личность на момент попадания в Пан. Второй — погибшая дриада по имени Переяслава, которая у тебя тут тоже отметилась. Третье — демоница. Четвертый вариант — позволить тебе самому восстановить статус-кво… не рассматривался, так как генерация копии собственного «я» тебе недоступна. Итак — я знал, что ты выберешь, ты знал, что я знал, мы оба все знали. Вызывать меня не было никакого смысла. Считай моё объяснение бонусом за полученные неудобства.
Заикнуться о том, что бонус с неудобствами как-то не в одной лиге и даже не в одной вселенной, я не успел. Творец пропал и через секунду в моих руках зашевелилась оглушенная им Лариса. Не желая выслушивать женскую истерику демона, когда-то скормленного астральным тварям, я вернулся назад, из глубин вновь ни черта не одинокого себя.
Первые несколько минут прошли спокойно — я мирно висел под странным взглядом демона-надсмотрщика, анализируя своё состояние. Процедура шла со скрипом, единственное, в чём у меня получилось убедиться, было то, что в данный момент я совершенно не ощущаю боли. С тактильными ощущениями было тоже самое. Я прикусывал себе язык, тыкал в грудь и ляжки усиленным кончиком хвоста, даже протыкал им себе кожу… никаких ощущений. Говорить в реальности тоже было сложно, язык заплетался, как будто разучившись произносить слова. Попытка прогнать Ки по своим каналам увенчалась частичным успехом — я мог пользоваться как конечностями, так и энергией, но очень неуверенно. Ни о каких действиях, требующих высокой точности исполнения, речь пока идти не могла. Возможность улизнуть, используя свой суицидальный ритуал, помахала ручкой, испарившись в неизвестном направлении.
Больше заняться было нечем. Несмотря на то, что кристалл моей клетки оставили полностью прозрачным, интересного за его пределами не было ничего. Укрепленная камера, скорее всего находящаяся на воздушном судне. Дверь раскрыта настежь, демонстрируя голый длинный коридор. Поправка — камера на большом воздушном судне.
Дела… Решил посмотреть Статус.
Статус
Имя — Кирн Джаргак известный как «Предвестник»
Раса — орк
Класс — Затворник (серебро)
Пол — мужской
Уровень — 397
До следующего уровня — 61 931 313 733 единиц опыта
Фракция — отсутствует (бывший гражданин Эйнура, королевство Вашрут)
Характеристики:
Сила — 115
Выносливость — 110
Ловкость — 100
Реакция — 100
Восприятие — 100
Энергетика — 105
Дополнительные характеристики:
Мудрость — 100
Стойкость — 100
Дух — 100
Отрешенность — 100
Особенности:
«Внутренний Монолит», «Эти Дни», «И пусть весь мир подождет», «Скромность адепта», «Умелый ловкач», «Стоик», «Естественный рост», «Темновидение», «Прозрачный покров», «Плоть достойная духа», «Сверхадаптивность», «Зло во плоти».
Свободные очки:
Характеристик — 4
Приёмы:
«Путь Ветра» — 46 ур.
«Беспощадный удар» — 24 ур.
«Затмение» — 4 ур.
«Целительная Медитация» — 81 ур.
«Железная Рубашка» — 90 ур.
«Повелитель Цепей» — 100 ур.
«Дух Воина» — 18 ур.
«Предел плоти» — 1 ур.
«Чувство объёма» — 57 ур.
Финансы — 157 110 золото, 2 серебра, 14 меди.
В Статусе не было ничего нового, кроме ожидаемых изменений и перевалившей за 80 очков «Целительной Медитации». Видимо, у меня были определенные внутренние повреждения, причиненные самому себе, и, пока я рассматривал пертурбации в своем внутреннем пространстве, они были залечены. Новый порог приёма не принес ничего нового кроме ожидаемых удвоений, поэтому быстро был выкинут из головы. Никаких дополнительных особенностей мне, к счастью, не перепало. Ничего вроде «Внутренняя демоница» или «Переживший Боль».
Нужно было признаться самому себе — любые особенности зло для того, кто хочет сохранить сам себя. Каждая из них, даже включая сверхполезного «Умелого ловкача» серьезно влияла на психику, на специфику принимаемых решений. Чем сильнее становишься, тем глупее действуешь, выбирая легкие пути.
Раздавшийся скрип отвлек меня от попыток что-либо почувствовать. Зрелище, представшее перед глазами, было довольно необычным — в мою сторону целеустремленно и не спеша двигалась Лилисанна.
Неспешность женщине придавало хорошее такое алкогольное опьянение. Коротышка медленно тащилась в моем направлении, сжимая одной рукой внушительную бутыль зеленого стекла, а другой волоча за собой кресло. Взгляд волшебницы был хмур, сосредоточен и не отрывался от меня. Будь я в более комфортных условиях, то даже бы улыбнулся — вид пьяненькой девушки, едва прикрытой тремя тряпочками, был чрезвычайно умилителен.
Дотащив предмет мебели почти до кристалла, Лилисанна с видимым облегчением залезла в него с ногами и присосалась к своей бутыли, как умирающая от жажды. Часть моего разума тут же отметила, что раз она с таким удовольствием заливает за воротник, то автоматически это означает очень низкую Выносливость. Мизерную. Ничтожную. Просто как… у идеально здорового человека, всю жизнь развивавшегося в физическом плане.
Везучая.
Хорошо приложившись, брюнетка начала сверлить меня своим сиреневым взглядом. Впрочем, как это часто водится у пьяных, подобное ей быстро надоело, и она приступила к активному диалогу:
— Хочешь знать… почему я так одета? — пальчик был поочередно уткнут в внушительную грудь и промежность. Выполнив указующие жесты, Лилисанна внесла корректировку, — Почему… мы так одеты?
— Не отказался бы, — миролюбиво ответил я. Переговорив с Соломоном, небытие ему пухом, я понял, что общение чрезвычайно благотворно действует на мою пошатнувшуюся крышу. Каждое слово, каждая фраза как будто бы поправляли кирпичики внутри. Если бы не появилась Лилисанна, то мне бы пришлось возвращаться в свой богатый внутренний мир для диалога с неадекватной суккубой.
— О! — неопределенно подняла пьяная волшебница палец, — Так вот… В общем… это было наше первое с девочками дело. Первый большой заказ. Золота обещали столько… ик!.. мы писали кипятком! Дело было смешным — надо было просто проучить портного. Бессмертного портного… но! — она снова потыкала пальцем потолок, — Золотого уровня! Парень не прогибался под Гильдию, понимаешь?
— Понимаю, — покивал я. Как мог. Чего уж тут непонятного.
— Ни-че-го ты не понимаешь! — сделала Лилисанна неожиданный вывод, тут же принявшись рассказывать дальше, — То, что Бесс грёб деньги лопатой — ему бы простили. Ну… ты представляешь, как прощают — сначала вроде как да, а потом, давай делись назад. Тут уж кто как… Нам его заказали, потому что этот портной решил, что денег ему хватит. Представляешь? Вот взял так… ик! …единолично и порешал. Еще мол, годик поработаю, а потом живите дальше без «золотого класса», как хотите. За это и заказали.
— Ох уж эти негодяи. Творят, что хотят, — съехидничал я. Почему-то к женщине, совершенно точно сломавшей мне психику, я негатива не испытывал. Наверное, потому же, что и она — это была работа. Ничего личного, как говорится, несмотря на наше чрезвычайно короткое общее прошлое.
Миниатюрное белокожее тело кивнуло пьяной головой и попыталось руками собрать упавшую на лицо гриву черных волос. Коварно притаившаяся в правой руке бутылка объемом не менее трех литров звучно блямзнула Лилисанну по лбу. С глухим воплем волшебница пала со стула пятой точкой вверх и принялась страдать на полу. Миниатюрный красный демон-надзиратель заржал как сумасшедший, но тут же испарился в воздухе, как только брюнетка отточенным движением выбросила в его сторону руку.
Спустя пару минут моя пленительница восстановила свой статус-кво, угнездившись назад на стул и даже несколько протрезвев.
— Никто не предполагал, что богатый умелый Бесс имеет козырь за пазухой, — глухо проговорила она, разглядывая себя в материализовавшееся в руках зеркальце. Закончив, она воззрилась на меня, — Он даже терпел, пока я с ним работала. Вытерпел мелочь… ну, по твоим меркам, но потом… Потом он съехал с катушек.
— …и проклял вас четверых невозможностью носить одежду, что ли? — грубовато поинтересовался я.
— Можно сказать и так, — горький смешок был мне ответом, — Он оказался «Повелителем Одежды». Смешно, правда? Только вот когда он слетел с катушек, мы все, впятером, включая его самого, сидели в центре очень даже крупного города — прямо в резиденции этого Бесса. А жить он предпочитал поближе к клиентам. В общем, он заставил одежду убить своих носителей. В радиусе полусотни метров. Выплеск был почти бессознательный, его собственная пижама смяла как обертку от конфетки. Это я успела увидеть до того, как тоже самое случилось со мной и подругами…
История на этом только начиналась. Пострадавший от рук начинающих наемниц портной, бывший по классу, кстати, друидом — капитально съехал с катушек на почве ненависти к Лилисанне. Пытки на ровном месте и клеймо убийцы. Для честного труженика, предвкушавшего скорый, долгий и изобильный на излишества отдых, это было крахом. Почему мужик для воплощения своей мести выбрал именно наемниц, а не заказчиков, история решила умолчать.
Лилисанна тоном, исключающим сочувствие, рассказывала, как новоявленный убийца-портной подошел к программе возмездия. Не испытывающий ни малейшего стеснения в средствах и связях, друид применял всё, что только мог, лишь бы лишний раз устроить виновницам своего падения роскошную жизнь… и смерть. Их ловили и калечили другие наёмники, вытесняли из городов, а уж когда и сам главный мститель мог поприсутствовать… это становилось вообще страшным. Слушая, я про себя думал о том, каково может быть женщине, которую внезапно душит собственная одежда. Или задерживает. Или кидается на тебя, таща в себе ближайшего и удивленно вопящего встречного.
Для такого бессмертного, как я, подобный инцидент не стал бы ни малейшей преградой. Зов к Матери — и можно свободно начинать бизнес с нуля. Четырем девушкам, которые и не сразу вдруг и сдались, приходилось на порядки хуже. Их бывшая жертва далеко не всегда ставил себе целью их прямое убийство, дискредитация, унижение, подстава — в ход шло всё. Но больше всего он любил подобраться к ним поближе и заставить рукав одежды или подол платья неожиданно отхватить им конечность. Творца Боли мститель виртуозно берегся, не допуская промашек и не попадаясь на глаза Лилисанне. Другое дело, когда попадалась уже она ему… лишенная сознания или спящая.
Терять руки или ноги во сне? Тут даже я содрогнулся.
Брюнетка же просто болтала. Выговаривалась с непонятными мне пока нотками обреченности. Сама же душещипательная история о том, как «четыре несчастных девушки вынуждены трясти своими прелестями на виду у всех» не вызывала особых эмоций. На дворе 93-ий год, за такой время ходить голышом можно привыкнуть тридцать три раза. Я вот во всяком случае почти никогда не заморачивался иной одеждой, кроме золотых трусов или широкой походной юбки, играющей роль набедренной повязки. Тем более что барышни создали себе целый вызывающий имидж, мастерски использовав появившуюся у них же фобию.
Никогда я еще так не понимал пословицу «голь на выдумки хитра». С другой стороны — меня никогда и носок во сне не душил. Смачные рассказы пьяненькой волшебницы о том, как её на балу в загородной усадьбе совсем некуртуазно раздавило собственным корсетом… внушали.
Выбросив в мою сторону руку и в очередной раз безрезультатно «толкнув», Лилисанна шмыгнула носом.
— Не работает, — пожаловалась она мне.
— А что ты пытаешься сделать? — спросил я, более чем догадываясь, что прозвучит в ответ.
— Перенасытить твои рецепторы болевыми ощущениями… — не меняя плаксивого выражения лица объяснила она, — По максимуму. Вызвать распад личности. Рецепторов много, в том числе и не ранее не задействованных. Я их уже активировала… но теперь это не работает. Почему?
— Ты всерьез спрашиваешь у меня, почему при применении самого негуманного способа казни — пациент еще жив? — неподдельно изумился я, а спустя секунду, после охотного кивка волшебницы, удивился уже по-русски. Закончив удивляться, я откашлялся и спросил, — Ты вообще — здорова? На головку?
— А почему бы и не ответить? — вздёрнула бровь брюнетка. Покачав босой ногой, она предложила, — А я расскажу, что происходит и что тебя ждёт дальше.
Предложение было интересным и даже безопасным, но я все равно взял паузу на раздумья. Козырь «Стоика» побить нельзя, но сообщенная информация предоставит хоть какое-то понимание о ближайшем будущем, что, возможно, подарит лазейку на свободу.
Пока я раздумывал, подвыпившая мастерица пыточных дел и негуманной экзекуции виноватых в том, что за них много заплатили, продолжила болтать. Их волшебная четверка голопопых подружек совсем не ограничивала себя лишь одним Творцом Боли среди крапленых карт. Одна из эльфиек была кем-то вроде «Повелителя температуры», что и позволило дамам садить из орудий своего кораблика по городу и мне, как из пулемета. Эльфийка просто охлаждала стволы сразу после выстрела. Более того, сиреневоглазая проболталась о том, чего я не заметил — ее смуглые длинные подружки оказывается щеголяли ну очень «красными» статусами преступниц, что и позволяло дамам действовать нагло и нахрапом. Бомбардировка была лишь частью загонной тактики, которая и вывела меня прямо под болевой шоковый удар Лилисанны. Чрезвычайно просто и эффективно — меня сыграли именно на знании, что парализующие за серьезную угрозу я не восприму.
Более полную версию происходящего Лилисанна выдала, лишь узнав, почему ее безотказное средство дало такой сбой. Боязливо покосившись на меня, она о чем-то подумала, тряхнула головой, залилась вином от всей своей широкогрудой души и вновь начала трепаться. Местами даже хвастливо.
Повод имелся нешуточный.
Место имела ну очень нешуточная операция по поимке и нейтрализации меня любимого. Бессы в лице заинтересованных представителей «Академии» и государства Нихон, весьма обеспокоенные моей продолжающейся жизнедеятельностью, нашли общий язык с богами Срединного Мира, которым я был как кость в горле. Особенно в свете последних событий — уничтожив целый мегаполис и послужив причиной гибели нескольких богов Подземного Мира. Дабы никому не было обидно, к проекту подключили еще и демонов. У последних личных претензий именно ко мне не было, но доброй традицией инферналов была лютая ненависть ко всем, кто послужил причиной полного уничтожения другого демона. С концами. А на мне пометочка о таком деянии была. Невидимая.
Итак, три высоких стороны задумали операцию. Сверхъестественные существа выступили группой поддержки — божественные сущности взяли на себя определение моего местоположения на карте мира и нанесение татуировки на тело пленного — она и была той самой меткой «Гнева богов», которая напрочь блокировала возможность Зова к Матери. По словам Этты, чтоб у нее молоко скисло, всего лишь на каких-то «пятнадцать лет». Демонические силы предоставили кристаллическую тюрьму, в которой я и болтаюсь — причем, вместе с надзирателем. Хотя тут Лилисанна запнулась, пытаясь вспомнить, что есть что. Надзиратель идёт с тюрьмой или сам мелкий демон её проецирует. При этом она вопросительно поглядывала на издевательски молчащего чертика, бывшего еще тем сексистом.
Случилась накладка. Я не пустил пену изо рта и не приобрел бессмысленный вид, какой полагается каждому уважающему себя разумному, чьи нейроны передают каждое болевое ощущение из возможных от настоящего мастера этого дела. Красный демонёнок тут же настучал куда надо о провале… и началась буча. Бессам за неудачу Лилисанны, бывшей, на минуточку, вольным агентом, была выкачена претензия, автоматически спущенная возмущенными заказчиками уже самой бедной (по её словам) девушке. На вопрос «что делать?» Этта сотоварищи ответили категоричным «что хотите, но результата добейтесь. Мы свою часть выполнили». Ценное указание было спущено… опять-таки к Лилисанне, уже как требование от конгломерата великих и могучих.
Естественно, не просто так, а с прицелом будущих санкций, которые позволят заинтересованным лицам прибегать к услугам Творца Боли куда чаще, чем она желает. Это сиреневоглазая легко прочитала между строк, так как настоящей директивой «Академии» и Нихона был простой приказ — «Уроните кристалл с Джаргаком во Внутренний Мир. В шахту, ведущую к вырезанному им городу». Отличный план… на крайний случай. Надежно выводящий меня из игры на много лет. Пока воскресну, пока найду там внизу мага, согласного со мной работать, пока поднимем его уровень…
Хороший был план. Но его услышал красный черт и… добросовестно настучал.
Вот тут-то у всех и начались настоящие проблемы. Этта грубо запретила, нихонцы грубо послали Этту, «академики» попытались вообще слиться из дела, начав разрабатывать план переговоров со мной любимым… видимо, у них тоже сидел где-то добросовестно стучащий чёрт в невидимости, потому как боги и нихонцы бросили свою двустороннюю грызню и вцепились уже в «академиков», правда, на уровне изрыгаемых в спины претензий…
Весь этот кордебалет летел и собачился приблизительно в десятке километров за огромным старомодным дирижаблем Лилисанны, который медленно, но уверенно шёл к будущей точке сброса меня в подземный мир.
— Уот такие вот пироги, Джаргак, — брюнетка печально качала пустой бутылкой, пребывая не в самых радужных мыслях, — Што бы они с тобой не придумали, мне с девчонками всё… ик! …равно не выкруссиса… Об… винят и напря… гут. Не справилась.
— Глупо это как-то, — сделал замечание я, — Принуждать уникального специалиста, да еще и врага из него тем самым делать. Тем более, такого как ты, который реально может отомстить.
— Ты дурак? — заинтересованно приподняла Лилисанна веко на глазу. Одном. Затем, видимо, благодаря сохраненным со вторым веком силам, она умудрилась выдать тираду, не заикаясь, — Джаргааааак… Я работала на полную, вот как с тобой, всего пять раз! Четыре — под принуждением! Если бы общество Бессов узнало обо мне…
— То есть ты тоже портной. Только на крючке, — сделал я успешную, судя по грустному кивку, догадку.
— Скорее уж теперь — на поводке, — пригорюнилась волшебница, — Только еще не знаю — у кого.
Ситуация, несмотря на совершенную для меня безвыходность и тревогу за собственный разум, почему-то забавляла. Глядя на приунывшую волшебницу, я вновь не смог найти в себе по отношению к ней агрессии. Мелькнула мысль даже попытаться предложить им объединить силы, но тут же была отброшена. Мы в разных лигах. Девчонки важный и нужный инструмент, а вот я — персона нон грата в этом мире. Лилисанна меня бы высмеяла и была права.
— Как вы тут мило устроились, — процедил женский голос.
Его обладательница звонко и сердито шлепала босыми ступнями по лакированному дереву пола, решительно направляясь к прикорнувшей с устатку брюнетке. Дойдя до подруги, эльфийка, не особо раздумывая, звонко и больно шлепнула брюнетку по груди. Та сонно взвизгнула и заозиралась по сторонам.
— Поднимай попку, подруга, — пробурчала эльфийка, — К нам едет ревизор. Точнее — парламентёр… или кто-то вроде.
— Что? Кто? Что значит — «кто-то вроде?» — зашебуршилась волшебница, — Мы никого не ждём!
— Лига, Лисанна, — два слова заставили брюнетку прийти в себя и вытаращить глаза, — Сюда направляется представитель Лиги.



Глава 8 Секс в большой политике

Тоскливые вздохи рвались из груди сами по себе — было решительно скучно. Несколько раз на пробу занырнув во внутренний мир, я понял, что мне там категорически не рады и успокаиваться не собираются, поэтому оставался в полном сознании. Ради развлечения и очистки совести перепробовал все возможные способы освободиться, хотя бы в пределы внутренней части кристалла — усилия были тщетны. Последний рывок, с мобилизацией всех доступных резервов без оглядки на самочувствие, привёл к тому, что мои кости рук и ног не выдержали и переломились.
Залечив их, я с чистой совестью повис в металлических кольцах, отчаянно скучая. Демонёнок на контакт не шёл совершенно, хотя, судя по его живой мимике, вполне хотел. Тоже скучал, наверное.
— Кирн, ты не устаёшь меня удивлять, — голос раздался внезапно, сразу выбивая меня из колеи своими знакомыми оборотами, — Что хоть читаешь?
Подняв голову от удерживаемой хвостом книги, я узрел своего старого знакомого и местами даже, с оговорками, товарища, по имени Умный Ёж. Импульс радости и надежды был мной тут же локализован, пойман и торжественно сожжён во благо реального положения дел — Ёж, он же Абракадавр, одна из больших шишек Лиги Некромантов, не отличался гуманностью. Если у кого-то, включая самого некроманта, в жизни были проблемы, то он их воспринимал как «интересную перспективу к прогрессу».
Проще говоря, рассматривать его как спасителя было нельзя. Но всё равно, несмотря на все эти мелкие недостатки, включающие в себя безжалостность, социопатию и тотальное презрение к жизни, Абракадавр был замечательным Бессом. Хотя бы потому, то совершенно не скрывал и не маскировал факт, что является бездушной сволочью.
— «Апокалипсис. Том девятый. Сохраняя биосферу», — прочитал я с обложки, убирая вслед за этим книгу, — Какими судьбами?
Вынырнувшая из ниоткуда четверка хозяек дирижабля пооткровенничать нам не дала. Впрочем, особо-то я и не надеялся, с чертом-стукачом в обозримом пространстве. Девушки жадными глазами ели Ежа и это вызывало вопросы — как будто не с ним они последний десяток часов проторчали, совещаясь.
Оказалось — так точно. Абракадавр не решал вопросы без моего непосредственного участия, а расспрашивал девиц о их жилье-былье, бизнесе и планах на жизнь. Задавленные авторитетом великой и ужасной Лиги, дергающиеся от мрачных перспектив и не находящие себе места наёмницы сейчас демонстрировали буквально детское нетерпение.
— Перед тем, как я вам всем объясню происходящее и способы выхода из него, один вопрос к тебе, Лилисанна, — взял быка за рога маленький толстенький Бесс в заношенной кожаной одежде, — Где Эстебан Гиндос?
У меня отпала от удивления челюсть. Бесс-испанец, геомант и учёный, с которым мы были в подземном мире? Он-то тут каким боком? Вытянувшаяся во весь фрунт брюнетка, едва достававшая головой по плечо совсем невысокому некроманту, тут же бодро отрапортовала:
— В соседней камере!
— Кондиция? — сухо осведомился Ёж.
— Никакая, — тут же сдулась волшебница, — Нихонцы передали его мне с приказом выпытать содержимое инвентаря, а затем устроить… максимум. Он… всё.
— Хорошо, — кивок Мастера Лиги был неожиданным сюрпризом, — Записи были? Они у вас?
Перед тем как ответить, девушка определенно замялась, но всё-таки кивнула в знак согласия. Вид при этом она имела не только характерно полуголый, но и решительный, явно демонстрируя, что документы просто так не отдаст. Зачем они нужны некроманту, который и так всё своим глазами… или что там у него вместо них… видел, я лично не понимал. Зато помнил, что старомодный бывший испанец действительно постоянно что-то черкал в своих бесконечных листах.
Мда, а ведь если верить Лилисанне, то он уже пустое место. Какая незавидная судьба у всех, кто участвовал в экспедиции в Подземный Мир.
— Дамы, Кирн, — отвесил вежливый кивок Ёж, вставая так, чтобы мы все могли сполна насладиться его видом, — Текущая ситуация такова — «Академия» публично признала ничтожность своих претензий к Джаргаку, разорвала существующие соглашения с Нихоном и в данный момент её корабли удаляются отсюда. Естественно, что сделано это на публику и не имеет ни малейшего отношения к их настоящим планам, но здесь и сейчас они демонстративно умыли руки. Это порождает огромную проблему лично для вас всех…
— Почему для нас-то? — тут же сделала шаг вперед одна из эльфиек.
— Охотно поясню, если не будете перебивать, — отрезал некромант, — «Академики» вышли из целого ряда сделок с Нихоном после того, как наши таинственные друзья закусились с Эттой. Выслушав ультиматум богини о недопустимости спуска Джаргака в подземный мир, нихонцы пошли на прямой конфликт с богами. Все случилось слишком быстро.
— А зачем это им нужно было? — озвучила Лилисанна просящийся на язык вопрос.
Я благоразумно висел и молчал, наслаждаясь редкой ситуацией, когда бардак происходит без моего сознательного участия. Может, на новый уровень выхожу?
— Тюрьма, в которой заключен наш Кирн, как и метка на его теле, обладают ограниченным сроком действия, — обрадовал меня некромант, — Кристалл скоро разрушится, и наш, точнее — мой хвостатый друг вырвется на свободу. Зовом к Матери он, конечно, еще долго не сможет пользоваться, но в остальном будет полностью дееспособен. Императору совершенно не нравится такая перспектива, а единственный видимый выход ему перекрывает Этта, защищающая интересы богов подземного мира…
Тут уже никакого удёржу не хватило.
— Прямо сказка какая-то! — расхохотался я в голос, — Мудрый волшебник, предвещающий беду — есть! Восхищенно внимающие ему полуголые красотки? Есть! Само зло, заключенное в темницу? Присутствует! Озабоченные боги и правители? В наличии! Войны, конфликты, споры? В избытке! Один вопрос — а где же герой?!
Возникшую после моего спича тишину нарушило неимоверно важно звучащее, но крайне писклявое:
— Я!!
Тишина продолжилась, дополнившись удивленным любованием о парящего в воздухе демона. Тот, насладившись вволю, почесал себе правую ягодицу и пожал плечами:
— Как будто у вас другие варианты есть.
Комментировать это никто не стал, лишь Абракадавр, развернувшись ко мне, отвесил ремарку:
— Не знал, что ты любишь фэнтези, Кирн. Ты в душе мечтатель?
— Я в душе истерящая и плюющаяся демоническая шлюха, — грустно ответил я ему и махнул головой при виде вздернутой брови, — Не спрашивай. Лучше расскажи, почему это из-за такого скромного меня возник такой переполох. А то как-то в моей голове не сходится происходящее.
— Ты? — сложивший руки на животе некромант вздернул брови и весело на меня посмотрел. Не удовлетворившись пантомимой, он несколько раз развернулся по направлению к развесившим уши наёмницам, потом вновь поворачиваясь ко мне, — Ты, мой друг, просто послужил для создания прецендента! Дороги Бессов и богов до этого момента жестко не пересекались! Смотри — почему мы, некроманты, так легко и гладко встроились в существующую систему? Ответ прост! Нас, по большей части, интересуют ресурсы и бывшие смертные — в смысле тела! Других Бессов смертные интересуют сугубо с материально-идейной точки зрения, богов — с точки зрения веры. То есть имеют место быть три совершенно разных полюса сил, чьи интересы параллельны, не претендуя на чужие ресурсы! Так было и так всех устраивало.
— Пока Этта не показала совсем недружелюбным нихонцам большой кукиш на ровном месте, — неожиданно здраво добавила Лилисанна, сложившая руки под грудью и облокотившаяся на стену.
— Именно! — радостно хлопнул в ладоши Абракадавр, — Сейчас нихонцы и те, что называют себя богами, меряются длиной дубинок и угроз, а у нас есть время поговорить. Даже я не могу представить, на что они договорятся…
— Ни на что, — отрезал я, громко и грубо, — Это исключено.
Некромант, собравшись как кошка перед прыжком, развернулся ко мне, отбрасывая нарочитое веселье.
— Кирн, точно? — вопрос был резкий, предельно серьезный. Взгляд Умного Ежа вцепился в меня, как голодный пёс в кусок вырезки.
— Точно, — утвердительно кивнул я.
Сразу после моих слов Умный Ёж… взорвался.
Полуголый квартет лишь успел ошеломленно взвизгнуть, когда ошметки плоти заляпали стены, пол, кристаллическую стенку моей темницы и самих девушек. Их было недостаточно, чтобы заляпать мне весь обзор, так что я в деталях увидел произошедшее после. Оставшаяся на месте верхняя половина скелета, и являвшаяся по сути могущественным бессмертным по имени Абракадавр, немного отличалась от того, что я видел ранее — голые кости в некоторых местах были укутаны чем-то наподобие браслетов, выполненных из тёмной меди.
Немертвый выбросил по направлению ко мне руки и на каждом из браслетов ярко синим пламенем вспыхнули какие-то символы и знаки.
Тут же раздался страшный вой. Маленькая красная фигурка с перепончатыми крыльями корчилась в воздухе, совершенно забыв, что ими нужно махать. Чёрту определенно было плохо от внезапного пассажа некроманта. Через пару секунд внешние стены камеры начали искажаться и пульсировать, открывая нашим совершенно нелюбопытным взглядам своё истинное обличие — сырое, красноватое, пульсирующее. Сразу сложилось впечатление, что мы находимся в каком-то внутреннем органе, который в данный момент сотрясается в конвульсиях.
Девки орали, чёрт с крыльями заходился сумасшедшим визгом, стены хлюпали и дрожали, я со сдержанным скептицизмом рассматривал творящееся, что дало свои плоды — я обнаружил, что сама кристаллическая тюрьма и летающий чертик связаны с пульсирующим мясом стен несколькими красными нитями, похожими на артерии. Вся эта мерзопакость стремительно темнела самым гадким образом — расползающимися пятнами, центр каждой из которых тут же начинал капать беловатой мерзко выглядящей жижей на пол.
За считанные секунды, озвученные непрекращающимися воплями всё окутывающее вполне человеческие деревянные стены мясо сгнило, стекая на пол, а чёрт расползся прямо в воздухе.
За этим последовал громкий «КРАК» — и через кристалл пролегла первая трещина.
К моему глубокому сожалению, вызванному старыми воспоминаниями и чёрным юмором, никакой эпичной сцены вслед за этим не последовало. Абракадавр еще долго стоял с простёртыми руками, явно способствуя кристаллу крошиться, отваливаясь целыми кусками в скопившийся на полу гной, девушки от воплей перешли к конструктивному мату, правда, выбежав в коридор, а я… как дурак остался висеть, поддерживаемый кольцами металла.
Ну, хотя бы активно бьющий цепями по наиболее крупным осколкам кристаллической тюрьмы.
— Джаргак, может быть, ты всё-таки зацепишь себя цепью за шею и вытащишь из колец наверх? — Абракадавр сказал это совершенно спокойно, но стыдно мне стало.
Вкус свободы был необычайно сладок, особенно под испуганными взглядами моих пленительниц-пытательниц, на которых я совершенно не собирался нападать, но ставить их в известность не думал. Во-первых незачем, во-вторых — понятия не имею, кто из них Повелительница Температуры. Не угадаю, а она мне ноги или руки отморозит. Смысл? К тому же…
— Я не причиню вам вреда, — удивил я девушек, совершенно искренне мне не поверивших. Пришлось объяснять, — У меня дел много, а с вашей репутацией и с учётом новых обстоятельств… вам этот вред и так причинят.
С определенным трудом они мне поверили, заняв вполне устраивающую всех компромиссную позицию — подальше от меня и в боевой готовности, но явно не собираясь нападать с отчаяния. Как по мне, так идеальная социальная дистанция. Всем бы разумным так себя вести.
— А теперь вкратце и быстро расскажи, почему Нихон не договорится с богами, — потребовал Абракадавр, магическим образом стягивая свою расплескавшуюся плоть назад на костяк.
Зрелище было жутко неаппетитным, но заворожило меня своей непревзойденной отвратительностью — мелкие клочья мертвого мясо выползали из гнилой субстанции, оставшейся от демона, и налеплялись назад на моего… товарища. И вот кто после этого страшное зло?
Последнее я спросил вслух, не ожидая ответа, но получил его.
— Разница между тобой и рациональным злом в том, что рациональное, то есть я, и не зло вовсе, — выдохнул частично покрытый мясом скелет, — А вот ты, действующий без малейшей оглядки на последствия своих действий, есть экспонат, наиболее близко соответствующий термину самого зла.
— Я просто ограничен в ресурсах и не могу рисковать! — выдвинул я свою позицию.
— Понимаю тебя, — спокойно заметил некромант, заставляя огромную кучу слизи и кристаллов нездорово шевелиться, выдавливая из своих недр фрагменты плоти, — Но только потому, что ты мне нужен. Практически никто на планете подобным похвастаться не может. А теперь говори.
— Да всё просто, — пробурчал я, растирая мышцы и пытаясь хоть на гран почувствовать что-нибудь кожей, — У меня было задание в Подземном Мире. От богов, в том числе и Этты. Все эти духовные начальники были очень озабочены всё возрастающим влиянием Бессов, вот и объединились с моей помощью. Наладили связи и каааак начали влиять. Дальнейшее вы видите — «Академия» в стороне, нихонцы пошли в контру, так как им лишний игрок на этом поле никуда не упёрся. Тем более — какие-то боги. Договориться они не смогут.
Приняв объяснения, Абракадавр погнал нас в кают-компанию. Времени, по его словам, было не так, чтобы много, но было. Уничтожив демона, работавшего не только тюремщиком, но и самой тюрьмой, некромант выиграл нам передышку, за которую следовало решить, что делать. Бросившихся в рубку эльфиек Абракадавр тут же отозвал назад грозным рявком — по его словам, высоко над нами висела пятерка крайне необычных кораблей империи Нихон, умеющих концентрировать солнечный свет, используя его как оружие. Стоит курсу дирижабля изменится хоть на десяток градусов, как они его испарят.
Я, не понаслышке знакомый с этим чудом природы, охотно подтвердил информацию для наёмниц. Те, предвидя и так печальные перспективы для себя, совсем приуныли. Одна из эльфиек, обладательница того самого хрипловатого голоса, что выгодно выделял ее персону среди товарок, начала тихо убеждать подруг в том, что Зов к Матери с последующим глубоким залеганием на дно — идея отличная, своевременная и необходимая. Неживой Бесс вежливо посоветовал им не торопиться, что было принято ко вниманию изо всех сил.
Однако, оставался открытым один вопрос.
— Ты меня вообще зачем вытащил? — заставил я досадливо поморщиться неживое существо, только открывшее рот для того, чтобы сообщить мне, зачем он меня вытащил.
Ну вот захотелось.
— По многим причинам, часть из которых тебя не касается, — буркнул некромант, — Но часть — очень даже. Кирн, как ты смотришь на то, чтобы стать клятвопреступником? В благодарность?
От такого пассажа я натурально подвис, как, впрочем, и девушки. Предложение в культуре мира Пан было крайне смелым. Приблизительно на уровне предложения герцогине крови заняться на балу анальным сексом. До момента знакомства, разумеется. На белом рояле, разумеется. Возможно даже стоя.
Нет, балы, конечно, они разные бывают и ничего сверх небольшой экзотики в некоторых странах бы такое не вызвало, но для меня, как для существа в высшей степени культурного, подобный загиб прозвучал нонсенсом.
Однако… сделать мне предложение под взглядом и ушами демона, умеющего быстро и самоотверженно стучать, Умный Ёж не мог. А сказать «нет» представителю единственной нейтральной по отношению ко мне и при этом что-то значащей в мире фракции.
Будь я герцогиней крови, то безумец стал бы приятно удивлен.
— Я согласен.
Рты девушек распахнулись беззвучно, но очень широко.
— Милые дамы, к вам у меня тоже предложение, — развернулся к ним Ёж, вытирая зачем-то руки о свои ветхие кожаные штаны, немыслимым образом восстановившиеся назад, — Я сейчас планирую покинуть данный корабль, объяснив Кирну, куда ему следует прилететь. Моя точка перемещения Зовом закреплена за одним недалеко расположенным Домом Матери. Могу вас взять с собой избавив от нежелательного надзора здесь и сейчас, а также имею несколько предложений, которые вы, возможно, сочтёте для себя выгодными. В сложившихся обстоятельствах.
— Зачем это нам нужно?! — выкрикнула одна из тощих смуглянок, — Мы просто долетим до нужной точки и всё! Ну возьмём на себя десяток заказов еще, не впервой прогибаться! А если уйдём с тобой — нам пришьют предательство заказчика!
— Протекторат Лиги на первое время, возможность заново жить там, где вас никто не знает, свобода выбора, — отчеканил толстячок, пристально глядя в глаза молчащей Лилисанне и игнорируя крикунью, — Просто так. Просто потому, что у меня есть к вам предложение. Времени мало, могу дать на раздумья максимум три минуты.
Впустую потраченное время. Я видел ответ в глазах как минимум двух из девушек, в том числе и у грудастой начальницы этого квартета. Ответ был «да». В конечном итоге, при прочих равных, всё зависит от репутации. А у Лиги Некромантов она пока была чистой как стеклышко.
Пока женщины спорили, я медленно и неуверенно наматывал на себя цепи из инвентаря. Осязания по-прежнему не было ни на грош, как, впрочем, и вкуса с нюхом. Я видел и слышал, но чувствовал себя отвратно — как будто управлял бесчувственной куклой вместо тела. Проблема, видимо, была в мозге или в подсознании, тому пришлось в экстренном порядке приспосабливаться к зашкаливающим болевым значениям, а потом он в этом состоянии завис. Оставалось лишь надеяться, что не навсегда.
Спросить бы Лилисанну, как эксперта, но та сейчас занята вбиванием здравого смысла в товарок. Вот что делает отсутствие вертикали командования…
События, однако, трех минут нам не дали. Дирижабль содрогнулся, что-то загрохотало в его недрах. Раз, другой, третий.
— Живые на борту, двенадцать тел, — отрывисто бросил Ёж, — Это абордаж!
— Мы с тобой! — лихорадочно быстро выкрикнула Лилисанна, маша руками на открывших рот подружек.
Ответить некромант ей не успел — первые из вторженцев уже ломились в такую очевидную капитанскую рубку. Первая же пара ворвавшихся тут же сделала крайне необычную вещь — они вытаращились на меня и открыли рты, не обращая внимания на толкнувших их в спины товарищей.
— Он на свободе… — пораженно выдал очевидное-невероятное один из типов, прямо перед тем, как заорать, затрястись и задымиться.
…и упасть стопроцентным трупом.
Впрочем, я не рассматривал. Не было ни времени, ни желания, ни возможности. Здраво решив, что в данных обстоятельствах совсем не желаю погибнуть, я сделал широкий шаг вбок, выпуская две длинные тяжелые цепи. Они высекли искры из защитных полей магов, шедших сразу за уже покойными штурмовиками.
Маги испуганно выстрелили по мне из посохов-парализаторов, а затем тоже умерли. Сложно жить, будучи пробитым в десятке мест толстыми короткими костями, которыми внезапно выстрелил Умный Ёж. Я активировал «Железную рубашку» и поковылял к двери, собираясь взять на себя роль засадного полка. Брошенный мимоходом взгляд на померших, показал две вещи — это были высокоуровневые «академики» и вооружены они были совсем нелетальным оружием.
Команда захвата, причём совсем не по мою душу. Видимо, демонстративно ушедшие «академики» решили взять с собой еще и квартет «синичек», бывших у них практически в руках. Одобряю практичность.
Одобрять пришлось с шумом, грохотом и матюгами. Печаль нашей ситуации была в том, что мне нужно было наружу, чтобы улететь, а боеспособностью я сейчас не отличался. Девушкам же требовалось куда меньшее — распустить их отряд, принять приглашение Умного Ежа в его бандформирование, выпить чашечку эликсира, помогающую всем пригубившим прилететь именно туда, куда надо… казалось бы, минутное дело, но не тогда, когда на не таком уж большом дирижабле еще восемь опытных бойцов, уже готовых к отпору.
Первой после трупов к нам ворвалась граната. А за ней прискакали еще три. От последовавших разрывов взвыли все живые, кроме меня — воздух моментально заполнился густой смесью какой-то убойной и жгучей дряни, заставившей девушек заорать и согнуться от жестокой боли в глазах. У меня же они просто сильно заслезились, что тоже совсем не способствовало видению ситуации. Пока я стоял и утирал скупые мужские слезы, льющиеся непрерывным потоком, какой-то «академик» в наглухо закрытой маске возник, как ёжик из тумана передо мной, начав бодрым перестуком охаживать моё бренное тело потрескивающей дубинкой.
Скорее всего, он тоже мало что видел.
«Чувство объёма»
Здравствуйте, дорогие мои.
Вся группа «академиков» уже изображала из себя ёжиков в тумане, бодро тыкая дубинками в несопротивляющихся девушек. Один, правда, уже был исключением, умирая от заклинания некроманта. Последнее я ощутить не мог, но сопоставить позы некроманта и его оппонента труда не составило. Удар мачете поставил жирную точку на «моём» агрессоре, и я радостно поковылял к спинам остальных. Те старались вовсю, видимо, очень уж хотели перестраховаться от Творца Боли.
Я их более чем понимал.
Мой лихой кавалерийский наскок… цепями противник не ожидал. Еще двоих, оказавшихся не-магами, без щитов, цепи оплели за шеи, начав душить, а вот остальная четверка лишь перевела на меня фокус внимания. Видимые в «чувстве объёма» фигуры повернулись ко мне, начав шевелить руками и посохами, а я внезапно понял, что далеко не так зряч, как хотелось бы.
Магии-то не видно!
Первый удар в грудь снес меня, впечатав в противоположную стену, два желтых парализующих сгустка энергии бессильно растеклись по телу, а вот последний…
Видимо, это спецназер был двоечником, свято уверенным в том, что все проблемы в жизни можно решить взрывом. Над головой бабахнуло, треснуло и зашипело, окатив меня осколками. Я скрипнул зубами, предполагая худшее и вкладывая максимум возможной энергии в душащие двоих цепи. Их шеи ожидаемо хрустнули, а я тут же прыгнул вбок. Резко, из максимально неудобной позиции, с максимальным усилением.
И тоже хрустнул, снося то, что было у Лилисанны навигационным столом. Очень массивным, очень крепким и слишком уж монументальным.
Времени оценивать ситуацию я себе не дал. Почему-то очень ярко представилось, что взрыв того мага снёс мне верхушку черепа и я сейчас «дышу» своим открытым мозгом в чрезвычайно едком тумане. Мной овладела самая натуральная, первая за всю мою жизнь Бессом, паника.
Я протянул руку — и все доступные мне в инвентаре цепи полетели в четырех еще стоящих на ногах атакующих. Обвивая их щиты, высекая искры, скрежеща по прикрывающей магов защите, отвлекая.
Самое время для атаки.
Но её у меня не получилось. Тело… не работало. Нога изгибалась в самых неподходящих для неё местах, елозя по полу самым неестественным образом, а от руки и половины плеча осталась отбивная, даже не думавшая шевелиться. Именно этой частью тела я приземлялся на стол, которого уже не было. На голову я посмотреть не успел — тот самый взрывник, безошибочно определив моё местоположение, снова начал делать характерные пассы руками. Сейчас меня точно взорвут.
Пользуясь скорее наитием, чем чем-либо другим, я достал из инвентаря канделябр, метнув его прямиком в опасного противника.
Взрыв. Взрыв, раскидывающий в разные стороны как тела держащихся против цепей до этого магов, так и почти голые тела условных союзниц.
И вслед за этим сразу раздался щелкающий звук. «Тут, тук, тук» Я обратил внимание в другую сторону — Умный Ёж стоял, сжимая длинную толстую и полую кость, стреляя из нее короткими снарядами по дергающимся телам противников. Вставать те не спешили, послушно принимая в себя всё новые и новые снаряды.
Кажется, победа за нами.
Когда некромант выволок меня последним на свежий воздух верхней палубы дирижабля, я тут же прохрипел ему вопрос:
— Голова! Что у меня с головой?!
— Череп цел, если ты об этом, — невозмутимо ответил мне Мастер Лиги, пытающийся определить травмы случайно выживших девушек, — А остальное нарастёт.
— Волосы, что ли?
— Да. И уши.
Я с облегчением выдохнул. Всё было на своих местах — и черепная коробка, и две черные, страшно изогнутые и корявые металлические палки, бывшие когда-то канделябром.



Глава 9 Соло на минималках

Удар, сопровождаемый тяжелым, мощным и влажным хрустом. Я негодующе заворчал, с возмущением глядя на костолома. Тот тяжело дышал, переводя дух и вытирая пот со лба. Кувалда с грохотом пала на пол.
— Наконец-то! — сказал костолом, уступая своё место костоправу.
— И всего пять минут возился, силач, — с сарказмом выдал ему в спину я.
— Мог бы и подольше, — мстительно добавила лежащая на соседней койке Лилисанна. В отличие от двух из трех своих подруг, она могла говорить, чем, как и всякая женщина, с удовольствием пользовалась.
Вот такой вот у них дефект при сборке получился. Не то чтобы я был таким уж заядлым сексистом или как там правильно называются женоненавистники и прочие пенисоносные угнетатели, но проведя полдня в одной палате с женщиной, обиженной на то, что ты ее с подругами взорвал, я понял, что в следующий раз надо добивать. Абракадавр бы меня всё равно простил.
Уход с дирижабля был чрезвычайно эпичным действом — я летел вслепую, руководствуясь подсказками сидящего на моей спине некроманта, прижимал рабочей рукой к целой части груди грудастую брюнетку, а позади, как сопли на ветру, болтались на цепях эльфийки. Ну, не так, чтобы прямо болтались, вёз я их аккуратно, но безо всякого желания. Сложно ответить отказом вежливой просьбе своего освободителя, который, к тому же, является безумным немертвым с чёрт знает какими тараканами в голове.
Летя сугубо на морально-волевых, я искренне думал, что у Абракадавра есть целый план по поводу того, как бы нам спрятаться так, чтобы никто, включая богов, демонов, смертных и прочую ересь, нас не нашел.
Плана… не было.
Точнее, он появился позже. Мастер Лиги действительно прибыл на корабль к Лилисанне с одной, но весьма определенной целью — изъять меня, а бонусом и девушек, но не в виде лихого кавалерийского улёта, а путём здравых и логических переговоров.
Проще говоря, обиженный собственной Лигой на дефицит бюджетных средств, Умный Ёж планировал ход конём — забрать меня с собой на радугу, то есть небо, где я уже когда-то бывал.
Ход был замечательный. Боги удовлетворены, нихонцы получают моё отсутствие, некромант — плохого, но эксперта по Внешнему Миру, а девочки… ну тут бы как получилось. Либо с нами, либо с «академиками». Как говорится, первым делом самолёты, а девочки по остаточному принципу. Снова меня в шовинизм уносит, не к добру… это, наверное, потому что Лариса не просто бесится, а еще и методично ищет способы быть услышанной, добившись на этом поприще немалых успехов. К моему глубокому сожалению.
Стратегия некроманта упиралась на пошлые компромиссы, поэтому, как только он узнал от меня, что компромисса у Нихона с богами скорее всего не выйдет, то сразу приступил к плану Б. Который был… куда менее компромиссен, чем бы мне хотелось. Проще говоря, Лига в лице самого её Мастера вытащила из широких штанин мощное политическое заявление, открыто продемонстрировав его всему миру.
Заявление вкратце можно было обрисовать так — «Вы нас не пригласили, мы обиделись. Компенсация — Джаргак». Зачем? А тут целая подоплёка. Вотум недоверия, силовой ход, провокация, заявка на политический Олимп, мощное политическое заявление из штанин, сунутое под нос вылезшим из своей юрисдикции обнаглевшим небожителям, чья роль должна была сводиться к обслуживанию смертных.
В общем, некромантам нужно было подкинуть своё мнение на вентилятор, организующий мировые ветра. Внести свежую, так сказать, струю, при этом целенаправленно никого не измазав. Прекрасный план Б, но с последствиями.
Нихонская звезда кораблей всё-таки шарахнула по дирижаблю наёмниц своим лучом смерти, испарив деревянного бедолагу дотла. Прилюдная демонстрация такой мощи тут же вызвала резкий резонанс среди заинтересованных лиц, что послужило еще одной свежей струёй в мировой политике. Этта с парой божков, до этого упоенно сравшихся с представителями Нихона позади нас, не осталась в стороне от происходящего и выдала удивительно злую бяку в сторону кораблей Нисходящего Солнца, от чего те быстро и решительно накрылись медным тазом, грохнувшись где-то в горах. Куда сразу же и рванули некоторые заинтересованные лица.
Свежих струй становилось всё-больше и больше, лопасти вентилятора работали всё бодрее и бодрее. По всем законам жанра, на этом этапе мы должны были бодро впрыгнуть в одолженный Ежом у коллеги «треугольник», являющийся одним из самых быстрых воздушных кораблей современности, и красиво улететь в закат.
Законы работали ровно до момента заката. Сам момент был, кстати, пойман за счет присутствующего на борту менталиста, поэтому за время я был мог быть спокоен.
Во-первых, «академики» продемонстрировали, что прагматизм для них не является пустым словом и… рассекретили бессмертному сообществу информацию, о местоположении и физическом состоянии такой «громкой» цели как я. А также о метке «гнева богов», сделавшей меня одной из самых удобных жертв в истории мира.
Во-вторых, оскорбленные в лучших чувствах всеми подряд нихонцы провернули практически тоже самое, но не с наёмниками, а со своими Слугами, отдав команду «фас» и присовокупив к списку целей девочек и Ежа.
Для меня, являющегося практически инвалидом, этого было по самое горлышко, но жизнь и люди решили не мелочиться. Было еще и третье.
Лига Некромантов внезапно сделала для себя несколько открытий.
Во-первых, скромные труженники кости и дохлой плоти внезапно поняли, что давно уже были готовы к смелым политическим заявлениям общемирового масштаба, но, наверное, стеснялись, поэтому их добрый Мастер решил эту проблему сам.
Во-вторых, нежданно-негаданно замороженные контракты с крупнейшим мировым партнером «Академией» больно ударили в пах кошельку некромантической партии, что, в таких случаях, обычно бывает воспринято вплотную к сердцу.
В-третьих… в-третьих же маги смерти внезапно осознали, что их огромные, красивые и чрезвычайно полезные суда очень легко поддаются такому некрасивому явлению, как массовая магическая бомбардировка с воздуха. Что, в свою очередь, бьет по кошельку как молодая жена миллионера, которую он достал из уборщиц.
Это было неприятное открытие. Конечно, злые и обиженные на своего бывшего Мастера маги не могли сравниться по своим возможностям с «Академией», Нихоном и вольными художниками, зато они смогли водрузить Умного Ежа в топ-3 целей охотников за головами. А заодно — отправить мертвецов. Не по нашему следу, а куда хуже.
Несущих листочки с нашими портретами, физическими данными и стоимостью.
Во все населенные пункты, которые они знали. А их было много. Как и листочков.
— Признайся, что ты это специально, — хмуро посмотрел я на безмятежно любующегося потолком некроманта. Мы только что высадили «лишних» членов экипажа возле небольшой деревушки и удирали оттуда на «треугольнике» сверкая пятками. Но зигзагами.
— Я это специально, — мягко улыбнулся Абракадавр, вызывая утробное ворчание у подслушивающей Лилисанны, — Не стоило игнорировать им мой проект.
— Думаешь, месть этого стоила?
— Да плевать, — безмятежно пожал плечами неживой, — Десять-двадцать лет и всё успокоится. Зато вы прекрасно мотивированы отправиться в экспедицию со мной. Кстати, ты не забыл, что обещал?
Я не забыл. Когда-то, давным-давно, при нашей первой беседе без личин, с глазу на глаз, происходящей у меня дома, я передал Абракадавру ту часть знаний о путешествии во Внешний Мир, которую мог без нарушения клятв. Однако, знал я много больше… поэтому после совсем короткого размышления, принял решение нарушить данные мной клятвы ради благодарности Умному Ежу.
Естественно, что ему, как и всякой порядочной бессмертной скотине, этого было мало. Он захотел еще и меня с собой утащить… и имел для этого разные аргументы, которыми совершенно бессовестно пользовался.
— Кирн, давай побудем объективными, — сказал он, глядя, как костоправ присобачивает мои неверно сросшиеся и заново сломанные кости на нужные места, — Я знаю, какие у тебя цели. Приблизительно понимаю, на что ты готов ради их достижения. Но. Ты не в форме. Мы летаем и запутываем следы уже вторую неделю, а у тебя по-прежнему бегают зрачки. По-прежнему имеют место перепады настроения, небольшой тик хвоста и тремор пальцев. Ты не чувствуешь этого, а постороннему заметно. Приблизительно раз в полчаса ты застреваешь в прострации на несколько секунд, с дивной регулярностью, это я тебе как нежить с абсолютным чувством времени говорю. Мне продолжать? Ты нуждаешься в длительной реабилитации. Лилисанна подтвердила, что часть выживших после её… воздействий… испытывали те же проблемы.
— Всё так, — меланхолично пожал я плечами, больше занятый попытками игнорировать суккубу, которая продолжала искать способы достучаться до меня в реальности. У нее уже всё получилось, но я питал слабую надежду, что если не отвечать — то она заткнется. Когда-нибудь.
— Учитывая, как там обстоят дела, мне нужен твой опыт, — продолжал капать на мозги некромант, — Не краткая сводка реалий, не выжимка информации, а ты сам. В том числе и для той ситуации, в которой мы можем обнаружить еще каких-либо «гостей» отсюда. Взамен я предоставляю тебе прекрасную возможность восстановиться, безопасность, относительный комфорт и полное отсутствие преследования. Учитывая обстоятельства, это весьма кстати.
— Тобой же созданные обстоятельства, — пробурчал я для порядка, но тут же поправился, — Частично.
Умный Ёж благосклонно кивнул. Лилисанна и её тройняшки-эльфийки, приведенные на краткое время в сознание, были куплены потрохами. Отнюдь не золотом — я уже частично открыл рот, рассказав о том, что один из двух континентов Внешнего Мира процветает под диктаторской пятой Бесса-китайца, заставив девушек влюбиться в такой континент заочно.
Мне откровенно не хотелось соглашаться. Хотелось исцелиться, покинуть этот гостеприимный «треугольник», взлететь ясным соколом повыше, отправившись к своему питомцу и Слуге. Бегать между Мирами откровенно задолбало… хотя, если подумать, то меня уже задолбало абсолютно всё. Особенно неудачи. Реальность, пусть даже и цифровая, никак не хотела поддаваться моему молодецкому напору, всё постоянно получалось не так, не здесь и не туда. Из всех моих хитрых планов сработал лишь один — когда я давил задницей гоблинов на краю мира. И то, наверное, лишь потому что там никого кроме гоблинов не было. Из всех моих злоключений я вывел одну простую закономерность — там, где есть другие разумные, мои планы не пляшут.
Поэтому я просто выложил Абракадавру всё, что помнил и знал о своей экспедиции в сферу мира, где вместо океанов прорва воздуха с дном из всесжигающего слоя эфира. А когда Шахарезада наконец-то заткнулась, глянула к себе в Статус и презрительно хмыкнула, она потом сказала живому мертвецу голосом человечьим. Но через орочью глотку.
— «Нет» или «Да» я тебе не скажу. Есть дело, не требующее отлагательств. Не то, о чём ты думаешь, но то, о чём вполне можешь догадаться. Назови сроки и скажи, откуда будешь стартовать. Скорее всего, я приду. Прилечу на крыльях у любви, буквально.
— Глупо, — ответила мне нежить не менее человечьим голосом, — Суицидально. Бессмысленно. Непрактично. Вероятно, у тебя есть какие-то серьезные мотивы, мне ничего не остаётся, как принять твоё решение.
Наверное, если бы я ему сказал, что лечу к питомцу и Слуге, Умный Ёж бы даже завис… или попытался меня убить. Просто так — во имя защиты логики и здравомыслия. Питомца я мог призвать в любой момент, а Кира Гира на момент нашего с ней расставания, представляла из себя еле соображающую девочку с нулевой инициативой. Более того — находящуюся в полной безопасности девочку, по данному богиней слову. Но, я хотел побыть один, хотел увидеть Картера, хотел снять с Киры все сковывающие её клятвы и ограничения.
А еще очень сильно хотел оказаться как можно дальше от Лилисанны. Несмотря на продолжающееся онемение тела, что-то во мне вставало на предназначенные или не предназначенные природой места.
…и дикий ужас, каждый раз поднимающийся из неведомых глубин психики при виде сисястой коротышки, с недовольным видом трескающей сухой паёк воздушных матросов, мне был очень не по нраву. Я чувствовал необходимость утрясти свои внутренние проблемы подальше от столь сильного раздражителя.
— Если за нами есть хвост, то я его уведу, — отважно пообещал я провожающим и выпрыгнул рыбкой за борт.
«Хвост» был, но я его не увел, а просто сшиб. До этого хитрого мага явно никто не донес информацию о том, что Джаргаку на иллюзии плевать, а щитов шпион предусмотрительно не держал. Предусмотрительно — потому что летал он не на своеобычном ящике-левитаторе, закрепленном на пояснице, а аж на целом троне размером с небольшой вертолёт. Трон был не величественный, а весь насквозь механический, собранный из различных устройств и приспособлений. Очень прорывная маготехника, наверное, раз Бесс умудрялся следовать за «треугольником» столько времени. Как и любой прототипный прибор, этот самый летающий трон повёл себя как положено — будучи проткнутым вместе с магом гарпуном, летучая сидушка испустила скрип, искры и скрежет, а затем взорвалась.
Осмотревшись по сторонам, я набрал высоту и полетел на восток. К Кире.
Орки существа, по сути, приземлённые, буквально вышедшие из народа. Самый, что ни на есть, пролетариат фэнтезийных миров, пусть и не от сохи, а от кочевого образа жизни с табунами перегоняемой живности. Тем более странно мне было разглядывать мать сыру землю, которая в данных конкретных иллюминаторах Кирна Джаргака представляла из себя ни что иное, как минное поле… для слонопотамов. Но всё равно минное.
Границы правил Системы, режущие характеристики бессмертным, на каждом городе или ином поселении выполнены в виде невидимой полусферы, посему я мог ничего не бояться, летая высоко и смотря далеко. Однако, на низких высотах существовала совсем неиллюзорная опасность хотя бы пяткой, но зацепить границы какого-нибудь населенного пункта. А там уж вопрос погони становился сугубо вопросом временных рамок. В случае присутствия поблизости ментального мага — очень узких рамок.
Пока я изображал из себя гордого дятла, хищно и красиво парящего в высях, вновь активизировались давненько не работавшие счетчики принесенных в моё имя жертв. Причем закрутились они оба куда активнее, чем раньше. Я заскрежетал зубами, немало не заботясь о том, что не имея возможностей дозировать силу, вполне могу сам себе сейчас что-то сломать.
Более того, я был бы даже счастлив почувствовать боль от зубных нервов.
В этом мире, отягощенном определенными правилами, есть один небольшой нюанс, сильно отличающий местных разумных от их возможных аналогов из земной истории. Тут почти все просвещены, образованы, прекрасно умеют читать Системные послания и записки, а также… прекрасно знают, что боги — существуют. Что это значит?
Что в мою честь бы и мышь не пнули, не будь это кому-то надо. И этот кто-то был очень поблизости, когда всё началось.
Встречу — убью. Медленно.
Мне страшно захотелось вот прямо сейчас увидеть какое-нибудь капище, где злые оборванные культисты с экстазом в глазах рвут на груди рубаху селянке, обнажая её молочные перси и заносят кинжал, дабы убить её во славу Предвестника. Я бы пал на них аки коршун, сладострастно перебил бы к чертям собачим изуверскими способами, и читая мораль, а селянку отпустил бы на волю. И она бы бежала в страхе со своими персями, которые туда-сюда, неслась бы по зимней мерзлой земле аки вспугнутая лань, а я бы почувствовал себя лучше, глядя ей вслед.
Увы. Никаких культистов.
А вот селянка в месте моего приземления нашлась. Поднялась из высокой травы, лениво поправляя старое замусоленное платье, небрежно сдёрнула с головы почти съехавшую косынку и хмуро посмотрела на меня. Вид у труженицы был своеобразный — как у человека, который долго и много нервничал.
Я молча смотрел на неё, понятия не имея, что делать. Бить бессмысленно, а бежать не хочется совершенно. Даже здороваться не хочется.
Последнее было обоюдным.
— Засады нет, — с места в карьер заявила аватар Этты, глядя на меня, как житель Белоруси на колорадского жука, — Была. Теперь нет. Забрать своих можешь спокойно. Слово сдержано.
— Будет, когда всё-таки заберу, — занудливо поправил я её.
— Катись в задницу, гад, — тут же ответила Этта, становясь чуть более похожей на живое существо, а не на труп крестьянки, — Не когда заберешь, а когда дойдешь до них. Потому и засада была.
— А зачем убрала?
Богиня замешкалась. Я отчетливо видел, что она хочет просто меня еще пару раз послать, а потом гордо уйти по своим божественным делам. Хотя мне на язык лезло совершенно неграмотное слово «богиньским». Поколебавшись, Этта всё же ответила:
— Мы считали тебя особенным. Неправильным. Мешающим. А теперь выяснилось, что это было попыткой счистить с сапога одну какашку, во времена, когда мы уже стоим по пояс в дерьме.
— Какое поэтичное сравнение, — восхитился я, не забывая оглядываться по сторонам. Это не только способствовало бдительности, но еще, судя по всему, неслабо так било по самолюбию морально измотанной богини, — Мне даже жаль, что мы с тобой не сходили в какое-нибудь приключение, где ты бы комментировала всё подряд своим богатым божественным лексиконом.
— Повторюсь, — кисло сказала та, что отвечает за плодородие и беременности, — Забирай и катись. Скатертью дорога.
Она махнула рукой в сторону бревенчатого монастыря, стоящего совсем недалеко. Рядом с большим центральным зданием гнездилась целая прорва избушек помельче, из труб которых валил хорошо заметный дым, но никаких границ Системы тут не было. Порядок и безопасность на этой территории обеспечивала та, кто стоял рядом со мной и определенно хотел что-то сказать. Но мешкал.
— Ну? — я вновь повернулся к аватаре, всем своим видом показывая, что жду пока она родит.
— Что — ну?! — немедленно окрысилась богиня, скрещивая руки под грудью. Для занятого ей тела эта поза казалось более, чем странной, — Перед тобой что, извиниться?! У нас была сделка, условия выполнены!
— Но там меня ждала засада, — я ткнул пальцем в сторону населенного пункта, а потом уткнул тот же палец себе в грудь, — А вот тут на всём моём теле неясные художества, запрещающие мне использовать Зов к Матери. Это как-то не согласуется с нашими ранними договоренностями, а, изобильнейшая?
Шлепок крестьянской руки по крестьянскому лицу был мне ответом.
— Ты дебил? — осведомилась Этта, глядя на меня одним глазом через растопыренные пальцы. Затем, о чем-то вспомнив, тут же ответила сама себе, — Нет, вы все дебилы. Каждый из вас. Но мы поставим вас на место. Может, и мозги заодно вправятся.
— Слушай, я ведь могу и обидеться…
Слова сами сорвались с губ. Капнули угрозой на подмерзшую землю. Зашипели ядом. Я прислушался к себе, с удивлением понимая — да, могу, еще как. Сколько можно гоняться за недоступным, когда вот он, совершенно точно такой же враг, даже лучше — доступнее, ближе. Более того… личный. Подлый. Предложивший одной рукой сделку, а второй ногой ставящий подножки. Потратить лет сто, превратить в пепел все крупные города, публично заявляя перед каждым разом, в честь чего новый праздник жизни. Уничтожить всех этих… небессмертных.
А что меня остановит? Бессов ритуал просто один раз убьёт, а до остальных мне дела нет. Вот у них — защитнички. Пусть защищают. Этта определенно что-то прочла в моих глазах. Она не отступила, не потупилась, не продолжила оскорбления. Даже в лице несильно изменилась. Но почему-то я был уверен, что огонь будущих пожарищ в моём взгляде она увидела, как наяву.
Богиня промолчала, а я, наоборот, решил оставить за собой последнее слово.
— Этта, каждый из нас, Бессов, пришёл из мира, где настоящий бог почти умер, — произнес я, не отрывая напряженного взгляда от глаз богини, — И под «настоящим» я имею в виду всемогущего, вездесущего и всеблагого. Выдуманного. Возможно, он даже существует на самом деле, но всем, веришь или нет, уже плевать просто потому, что всё, что мы могли бы узнать о боге, мы знаем от людей. А человек — мерзкая, лживая и эгоистичная скотина. Тем не менее, там этот бог был, даже если его и не было. В сердцах, в душах, в поступках. Вы же, боги этого мира, ничем не отличаетесь, по сути, от волка 3-го уровня или дракона 300-го. Вы понятны, объяснимы, и, кроме того, за вашу смерть мы, бессмертные, получаем очень много опыта. Вы нам не нужны. Советую с последним что-нибудь сделать, а не корчить из себя существ, выше нас по статусу.
Высказавшись, я отвернулся и пошёл к монастырю. К Кире и Картеру. Мстить совершенно не хотелось. Не желалось разрушать города, демонически хохоча после воскрешения и отката, не хотелось низвергать богов и насаждать своё доброе, светлое и вечное. Поздно. Я уже ударил богиню ниже пояса, сравнив её и её товарищей с кусками опыта. Месть вообще штука такая… трудозатратная. Даже когда ты хочешь уничтожить всего лишь маленькую страну, а не устраивать войну с богами.
Пусть этим занимается кто-нибудь другой. Например тот, кому нужен опыт.
— Ты был прав тогда, — донеслось мне в спину негромкое, — Нихон действительно опасность для всех нас. Я хочу договориться. Вместе, мы их победим.
— Не, спасибо! — бодро крикнул я в ответ, не оборачиваясь, но маша рукой, — Я как-нибудь сам! Не лезьте не в своё дело!
Глупость, конечно. Но еще большая глупость доверять тому, кто хочет с тобой договориться на том месте, где стояла организованная на тебя засада. Плюс пара половников острого желания уязвить богиню еще сильнее.
Дверь одного из сараев, к которым я подходил, с грохотом распахнулась, являя миру белоснежного единорога, тут же устремившегося ко мне высоким бодрым галопом. Я шагал к Картеру, тот скакал ко мне, всем своим видом выражая игривую радость и восторг. Это было так… необычно, что я не выдержал, раскрыл руки в широком жесте, планируя как следует обнять старого друга, и ликующе выкрикнул:
— Картер!
Единорог с разбега прыгнул ко мне, доворачивая корпус вбок, и от всей своей широкой кошачье-конской души зарядил мне всеми четырьмя копытами в грудь.
Небо тут же показалось с овчинку.



Глава 10 Рояль из кустов

Шлепок. Ржание. Разряд. Клуб дыма.
Комбинация повторяется.
Еще, еще и еще. Звуки шлепков и ржания менялись, но вот разряды были совершенно одинаковые. Единорог 51-го уровня вкладывал в них всю душу.
За что и получал по жопе.
А еще я курил трубку, а Картер был подвешен в воздухе цепями за все четыре копыта. Шла профилактическая беседа на тему отцов и детей, а также подросткового максимализма. Чтобы не смущать местных богомольцев своей закутанной в плащ фигурой, я занимался с единорогом в близлежащем лесочке, искренне надеясь, что местные недостаточно любопытны, чтобы соваться сюда на звуки воспитываемой лошади.
Хотя нет, не воспитываемой. Картер шарахал в меня молниями, пока не выдохся, но зато после этого его можно было отпускать. Положив единорога на твердую, местами заметенную снежком землю, я уселся рядом с его красивой частью, оставив умную отдыхать от побоев. Обняв питомца за шею, дабы он никуда не делся, я приступил к общению. Как говаривал кто-то умный — «Кнутом, пряником, пистолетом и добрым словом можно добиться куда большего, чем просто добрым словом».
Правда, добиваться было нечего. Я пришел лишь поговорить.
— Знаешь, Картер, — сказал я своему неверному коню, продолжая купировать его вялые попытки к побегу, — Мне вот буквально только что сказали одну вещь. Самая большая… нет, не так. Самая женщинная… тоже не так. В общем, одна ну очень женщина только что мне сказала, что я прав. Это почти индульгенция на всё, наверное…
Единорог злобно заржал и засучил задними копытами, взрывая мерзлый грунт. Я ни грамма не сомневался в том, что всё, что им двигает — это вредность. Создавая это существо, местная Система совсем не поскупилась на интеллект, но компенсировала его зашкаливающей вредностью, совершенно, в принципе, логичной. Ни коты, ни трансформирующиеся из них жеребцы не славятся покладистым характером. Это не собаки какие-нибудь. Что хорошо объясняет, почему я за все свои приключения практически не видел питомцев у других Бессов. Возможно, они есть практически у всех, но какой в них толк, если характер зверя вот такой вот? Хотя, на всё можно взглянуть с разных углов…
— Картер, прекрати, — попросил я. Приказы отдавать не было никакого смысла. Пришлось повторить, чтобы до животины дошло, — Прекрати, или мне придется тебя просто отпустить и уйти. Я пришел проститься.
Единорог замер аж на целую минуту.
А потом издал негромкое просительное ржание.
Я его понял и разорвал свою хватку. Питомец встал на подрагивающих ногах, несколько раз встряхнулся… а затем неспешно встал так, чтобы мы могли смотреть в глаза друг другу. Я осмотрел старого… знакомого? Друга? Да нет, к сожалению. Просто связанное со мной разумное существо.
— Знаешь, я всё это время тупил, не понимая, почему ты постоянно вредничаешь, — начал я изливать душу внимательно слушающему меня животному, — Всё думал, что я тебя разбаловал своим отношением. Свобода воли вместо приказов, забота и уход вместо отзыва в небытие… и так далее, тому подобное. Я был не прав.
Конь настороженно поднял уши и вопросительно всхрапнул, сделав большие глаза.
— Понимаешь, в меня тут женщину сунули, — заставил я коня сделать совсем уж большие глаза. Ему стало определенно не хватать матроски и силы луны. Я хохотнул, продолжая, — Просто не спросили ни её, ни меня, взяли и сунули. Жить без всякого влияния на собственную судьбу, без малейших шансов освободиться… а самое главное — совершенно ненужным придатком к кому-либо… это уничтожает. Я поставил себя на твоё место и… ужаснулся. Зачем я тебя держал?
Выслушав, Картер принялся крутиться на месте, закатывая глаза и шлепая себя хвостом по бокам. Он что-то пытался изобразить этой пантомимой, но я никак не мог провести аналогии между единорогом и умирающим лебедем, поэтому наблюдал дальше. На озвученные вслух догадки, включая версию о мучительном запоре, Картер неистово тряс головой. Потом я понял.
— Ты имел в виду «наконец-то»?
Питомец закивал изо всех сил. Я вздохнул, чувствуя острое воспаление совести. Действительно, всё это время, буквально с того самого момента, как мы вместе били гоблинов Зеленого Ада, я таскал его за собой абсолютно без всяких причин. Как чемодан без ручки. Пустой.
— В общем, так, — заявил я рассматривающему меня бывшему коту, — Сейчас мы разбежимся. Ты свободен настолько, насколько это в моих силах. Я не призову тебя и не отзову. Если умрёшь — то воскрешения не будет. Гарантировать я тебе могу только шесть лет, до конца первого столетия, но это будут твои шесть лет. Понял?
Картер утвердительно кивнул. Я поднялся с земли, отряхиваясь от налипшей грязи. Единорог подошел ко мне вплотную, задрав морду, насколько мог. Этого ему определенно не хватило, поэтому он встал на дыбы, чтобы опустить свою морду мне на плечо. Теплые лошадиные ноздри шумно фыркнули мне на ухо.
Я похлопал его по спине, наказав не попадаться на глаза Бессам.
А затем он повернулся ко мне своей белой, лошадиной, битой задницей… и не спеша ушел прочь от меня и от поселения, в котором по моей воле провел столько месяцев.
Навсегда.
Я смотрел ему вслед, даже после того, как он скрылся. Слух ловил и ловил ломаемые моим бывшим питомцем ветки, пока тот уходил всё дальше и дальше. С души упал камень — небольшой, очень привычный, но всё равно тяжелый. Еще одна несправедливость мира исправлена. Хотя кто определяет, что есть справедливость, а что — нет? Разве что Куратор.
Отвечая моим мыслям, на фоне белых клубов исторгаемого мной дыма и пара ярко зажегся красный конвертик в углу зрения. Системное сообщение? Сколько лет я таких не видел.
«Внимание! Отслеживаются пункты секретного задания «Свобода»
— Пункт 1 «Связь и забота» — …выполнен.
— Пункт 2 «Друг — не оружие»-…выполнен.
— Пункт 3 «Диалог» — …выполнен
— Пункт 4 «Разные дороги» — …выполнен.
Задание завершено. Награда:
— Ваш питомец получает статус свободного существа.
Я постоял минуту, собираясь с мыслями. Неожиданно. Приятно. Немного грустно.
Осталась последняя нить.
Я развернулся к монастырю, но не успел сделать и шага. Из кустов, на ветках которых лежали пышные кучи влажного снега, выскочила тощая и отчаянно рыжая девушка с пышной гривой волос, из которой торчали кошачьи уши.
— А меня отпустишь?!! — выдохнула Кира Гира, не обращая внимания, на то что ей за шиворот комбинезона набилось пару лопат снега. А затем она ойкнула, прижала ладони к глазам, отвернулась, садясь на корточки, и попросила, — Хозяин, наденьте плащ! Установки возвращаются! Пожалуйста!
Я, полностью обалдевший, но старающийся этого не показывать, оперативно натянул на себя плащ анонимности, подошел к своей Слуге и поднял её на руки, стараясь держать как можно бережнее.
— Отпущу, — пообещал я ей, — Но сначала нам нужно поговорить.
А затем мы взлетели.
Идея была правильная, что и говорить. Конспирация и здравый смысл вообще требовали, чтобы я отозвал Картера в ничто, где и находится большинство питомцев, а потом, закинув свою Слугу на закорки, улетел бы к черту на куличики, чтобы вдумчиво побеседовать с девушкой. Это было правильно и логично — взять и быстренько исчезнуть из места, куда одна не самая надежная богиня могла прислать неведомо кого.
Но логика пасует там, где речь идёт о настоящих чувствах. К своему питомцу я был совсем не безразличен, зная, что даже короткий отзыв для него хуже смерти, а нести в небесах кошкодевочку и единорога… технически возможно, но тут уже сдох бы именно я. От недостатка той же логики в организме.
Летел я далеко и быстро, совсем не экономя силы. Кира была последним существом в мире, за которое я чувствовал ответственность и желание защитить. Не искренние, не желанные, сформировавшиеся сами по себе. Порочная нить благих намерений, но ведущая в очень интересный клубок. За нее я и рассчитывал как следует потянуть.
Придорожные кабаки и таверны — настоящее спасение для путников на дороге. Это приземистое, широкое и двухэтажное здание, перед которым кто-то чистил лицо визгливо оправдывающемуся кому-то, было первым цивилизованным местом со смертными, которое я увидел после возвращения в Срединный Мир. Ну… как увидел…
Зашли мы как приличные люди. Сначала Кира зашла как приличный клиент приличного заведения, сняв комнату и заказав разной всячины с доставкой. Потом моя Слуга как приличная одинокая в этот холодный зимний вечер женщина открыла окно, а я, как приличный одинокий молодой орк, в него влез. По приличиям я тоже соскучился.
Интерлюдия
Огромная фигура, развалившаяся на продавленном диване, из мешковатой обивки которого тут и там торчали пучки грязной соломы, довольно крякнула, отнимая от губ пустой кувшин, в котором до этого плескалось не менее трех литров вина. Из-под тьмы капюшона раздалось удовлетворенное сопение довольного разумного, который до боли знакомыми движениями достал и начал забивать трубку.
Кира тихонько вздохнула, пытаясь хоть немного расслабиться. Слишком всё произошло внезапно. Вот она, как обычно, занимается своими делами в мастерской, предвкушая еще один совершенно монотонный день, а потом — раз! И через несколько часов сумасшедше быстрого полёта она где-то очень далеко сидит в таверне с Хозяином, который вот-вот её освободит.
Она этого хотела, мечтала, думала об этом моменте каждый день, если не каждый час, но вот так…
Решившись, Кира схватила еще один кувшин с вином и начала пить, прижав уши к голове и боязливо посматривая на Кирна. Вообще-то она его не боялась ни капли. Ни грамма. Ни на микрон.
Она боялась, что он может снять плащ. Показать ей, что под ним. Огромного, высокого, жилистого орка с серой кожей и длинным гибким хвостом. Хмурое малоподвижное лицо с чуть выступающими клыками, спокойные запавшие глаза, толстые черные волосы. Его она тоже не боялась, просто в тот момент, когда она прорвалась сквозь кусты и они встретились взглядом, Кира получила удар под дых от собственного «я». Ей невероятно сильно захотелось подойти к этому серому орку, встать рядом с ним и молчать, выполняя всё, что он скажет.
Проклятые установки.
Оторвавшись от кувшина, зооморф-кошка поняла, что вина в нём больше нет. Кирн добродушно хмыкнул, выпуская клубы белого дыма. Первым делом, как они остались одни, он задал ей всего один вопрос — есть ли у неё что-нибудь, что могло бы помочь преследователям встать на след? У неё ничего не было, поэтому Бесс резко перестал спешить и вовсю наслаждался моментом покоя. Ей его тоже хотелось настолько, что было банально завидно смотреть на расплывшуюся по дивану-развалюхе фигуру Джаргака. Но покоя не было и по этому поводу нужно было принять меры.
Кира легко вскочила со стула и побежала открывать дверь комнаты. В нее кто-то добился пьяным рабоче-крестьянским кулаком, вовсю предлагая «госпоже бессмертной» настоящий сельский разврат. Побив и спустив с лестницы посетителя, Кира добежала до хозяина гостиницы, чтобы разжиться у него четверкой бутылок крепкой ягодной наливки. С этим богатством она вернулась назад к своему-пока-еще-Хозяину и тут же решительно употребила одну бутылку из горла. Залпом.
Вот это уже помогло. Девушку начало потихоньку отпускать. Прижатые к голове уши вновь стали торчком, поза на занимаемой стуле стала свободнее. Покрытая капюшоном голова орка одобрительно качнулась.
— Ты полностью пришла в себя? — раздался хриплый голос.
— Не уверена, — тут же призналась зооморф, — Я не совсем точно помню, что значит — быть собой.
— Значит, нас таких тут двое, — заметил Кирн, — У меня недавно тоже случилось нечто неприятное. Надеюсь, мы оба придём в себя…
— Только не снимай плащ, Хо… Хо… — несмотря на то, что Кира была крайне благодарна Кирну за всё, что он для неё сделал, она очень не хотела называть кого-нибудь «Хозяином». Орк моментально это понял.
— Ты можешь говорить как хочешь, что хочешь и сколько хочешь, — махнул он лапой, цепляя на обратном пути еще один кувшин вина.
Девушка шумно выдохнула воздух, открыла рот… и тут же его закрыла. Гибко извернувшись, она сцапала еще одну бутылку наливки, тут же начав потреблять её внутрь. Звуки в комнате сменились на бульканье.
Смелости ей сейчас явно не хватало, несмотря на поглощенное залпом спиртное. Кире хотелось, очень хотелось сморозить какую-нибудь глупость. Рассказать о одинаковых монотонных днях, которые она провела, постепенно учась заново быть собой, вспоминая, что значит иметь собственную волю. Рассказать о сердитой белой лошади и о её выходках всё то время, что они жили в монастыре. Даже упрекнуть Кирна (мягко, очень мягко!) в том, что он забрал её из леса, даже не спросив, хочет ли она что-нибудь забрать из дома. Просто поболтать. Потому что она теперь это может.
Но она не могла. Только она открывала рот, ей горло перехватывала надежда. Она верила Джаргаку, верила больше, чем себе, была ему бесконечно благодарна за всё. За каждый день, что он за ней ухаживал, за каждый час. За то, как заботился, если и прося что либо, так совсем по мелочи. За то, что даже взяв её в очень выгодную поездку, позволил ей набирать опыт и ресурсы наравне с собой. Кирн Джаргак был для Киры Гиры воплощением добра и участия. Её доверие к нему было бесконечно.
Только вот как только она открывала рот, оттуда, даже сейчас, в нехило пьяном состоянии, хотел вырваться вопль — «Освободи меня! Освободи! Пожалуйста! Сними клятвы! Они завязаны на установки, они закрепляют друг друга! Я всё сделаю, всё скажу, только отпусти сейчас, немедленно!»
Сказать, прокричать подобное… означало бы в лицо сказать благодетелю, что она ему не верит. Поэтому Кира отчаянно молчала, косясь уже на третью бутылку наливки.
— Кира, — привлек её внимание Х… Кирн. Его голос звучал мягко, — Послушай. Мне кое-что нужно знать. Очень нужно. Расскажи мне, зачем тебя так отчаянно хочет получить Митсуруги Ай и её империя. Расскажи, и мы снимем клятвы. Посидим как свободные люди. Даже, можно сказать, друзья.
— Я японка! — тут же выплюнула из себя не находящая себе место Кира и… неожиданно поняла, что она уже не сидит на широком и удобном стуле.
Она висела в воздухе, бережно поддерживаемая Кирном под спину и колени, на над ней склонилась тьма капюшона от плаща анонимности. Близко, очень близко, так, что сила дыхания здоровенного орка колыхала тяжелую копну волос девушки и щекотала уши.
— Меняем тему, — прохрипел голос из тьмы, — Ткни пальчиком, где этот ваш Нихон… и мы будем квиты.
Если бы у бессмертной была карта, нарисованная на бумаге, то она бы пробила пальцем и бумагу… и доску. Она показала и рассказала. А он — произнес все необходимые слова.
Но всё имеет свою цену. Вечер двух Бессов продолжился, но Статусы обоих теперь не уступали друг другу. По черноте… и меткам клятвопреступников.
— Конечно! — энергично кивала пьяненькая и глупо улыбающаяся Кира, — Нас всех заставили дать кучу клятв о неразглашении! Но знаешь что? Я к этому была готова! Давно… еще до того, как… меня обработали. Хотела путешествовать, веселиться, познакомиться с новыми людьми, воровать! Класс себе воровской выбрала… чтобы везде красться и шутить. А вместо этого… ничего не изменилось.
— В каком смысле? — потребовал пояснений Кирн, уже потративший тройку часов, чтобы рассказать девушке о своих злоключениях. Рассказ получился захватывающий, бутылки и кувшины теснились на полу небольшой комнаты, а их содержимое безуспешно пыталось воевать с бешеным метаболизмом кошко-девочки. В орка жидкости вливались как простая вода, пил он за компанию.
— Я наполовину японка, — вовсю признавалась Кира, потеснившая на диване орка. Для её худосочного тела места хватало, чтобы с комфортом разлечься, что рыжая и проделала таким образом, чтобы видеть тень под капюшоном орка. Плащ пока договорились не снимать. Девушка весело болтала ногой и рассказывала историю своей жизни, — …наполовину китаянка. Жили мы в Японии, сколько себя помню. У папы с мамой я получилась красивой, по местным меркам так очень… за что в школе травили. Ты даже не представляешь, насколько жестокими могут быть обычные японские школьницы!
Орк не представлял, но его посвятили, вынудив согласиться, да — жестокие. До такой степени, что девушка отказалась ходить в школу, посвятив себя самообразованию и компьютерным играм. Из последних она, кстати, и почерпнула своё текущее имя. Кира Гира было переиначенным с английского на японский «Killer Gear». Когда Джаргак это услышал, то подошел к бревенчатой стене и начал колотиться об неё лбом. Мощно, решительно и бескомпромиссно, так, что испуганный хозяин постоялого двора прибежал с бледным лицом и трясущимися руками, но был отправлен назад с новым заказом.
Кира с удовольствием и небольшой долей мстительности слушала стук лба о стену. Да, Бесс её спас, помог восстановиться, заботился и берег, но чисто по-женски девушка была немного обижена на него за пренебрежение. Орк, обычно занятый своими делами, никогда ей особо время не уделял, а теперь горевал о том, что пропустил прямо под своим носом!
Постепенно могучий организм тощей рыжей девушки взял своё, она начала неумолимо трезветь… и продолжать раскрывать секреты таинственной империи Нихон.
Они падали с неба, как и остальные бессмертные. Но все — практически в одну точку поверхности. Кира помнила этот момент парения в небе, заполненном кричащими людьми. Кто-то орал от восторга, кто-то от страха, а кто-то с вызовом.
Люди орали, падали и умирали… за тем, чтобы через час воскреснуть. А потом они праздновали, сходили с ума от счастья, нелепо подпрыгивали, танцевали и обнимались. Голые, среди леса, без всяких средств к существованию и понимания происходящего, люди, ставшие бессмертными, радовались всего лишь одному факту — они снова, спустя все эти годы обучающих сценариев, были среди своих. Среди японцев. А еще — их было много.
— Нам всем понадобилось совсем немного времени, чтобы организоваться, — рассказывала Кира чрезвычайно внимательно слушающему её орку, — Несмотря на то, что нас были сотни тысяч, коллективизм взял своё. Те, кто заявлял о своем опыте руководства коллективом, тут же выдвигались на пост начальников, отобранные уходили в одну группу, где выстраивали уже свою иерархию. Времени было мало — люди быстро поняли, что такое их количество окрестные земли не смогут прокормить никак. Первые партии наиболее крепких и выносливых японцев двинулись прочь от места падения уже спустя десять часов. Мы начали расползаться по окрестным землям…
Они грамотно разделились. Сильные, ловкие и одинокие ушли как можно дальше, те, кто питал надежды отыскать членов семьи, остались в центре, остальные же рассредоточились между этими двумя точками. Друиды, следопыты, охотники — все принялись помогать нации выжить.
В следующие же дни открытия последовали одно за другим, стекаясь в центральный штаб. Первым был удивительный факт, что местность была населена. Второй — что смертные предлагают чрезвычайно невыгодные условия помощи для японцев. Третий был наиболее интересным — всё это происходило на огромном острове, висящем высоко в небе. Настолько высоко, что увидеть поверхность планеты можно было далеко не каждый день. Коллективное Бесс-сознательное тут же приняло решение, а вслед за ним — и меры.
Оптимальным выходом японцы посчитали уничтожение всех смертных, кого они могут заменить здесь и сейчас. Крестьян, воинов, торговцев. Это было до неприличия легко — границы городов и только построенных деревень были небольшими, а потом исчезли вовсе. Каждая телега пропадала в пути между населенными пунктами, каждый крестьянин, вышедший с топором в лес, превращался в топор, нож, одежду на пару Бессов и… пятьдесят килограммов не очень нежного, но прекрасно усваивающегося мяса.
Через смешные три месяца японские Бессы остались единственной силой на огромном острове. Смертные были загнаны под контроль — толковые, нужные и могущие чему-либо научить смертные…
Кира сделала паузу и смущенный вид, но дождалась лишь одобрительного кивка от Джаргака. Тот пояснил, что если бы другие бессмертные в Начале обладали бы хоть десятью процентами организации японцев, то остальные расы смертных ждала бы такая же участь. Но — повезло только сородичам кошко-девочки. Они организовались, выработали вертикаль командования, подавили любые центры инакомыслия… и начали процветать.
Разумеется, определенный процент гуманистов, протестующих против таких резких мер был, но… слишком невысокий. Они, эти гуманисты, окончательно затихли через десять лет, когда первые летательные аппараты обследовали окрестности острова, так же названного Нихоном, выясняя, что очертания их нового дома буквально растворяются в воздухе, стоит от него отлететь на пять километров в любую сторону. Речи о избранности и правильном пути заглушили всё инакомыслие уже внутри нации. А еще на их острове не работал Зов к Матери, но японцы, ни разу не использовавшие подобного, не видели в нём смысла.
Через двенадцать лет после Начала остров было не узнать. Одна империя, одна власть, один народ. Были заложены и молниеносно возведены города, открыта добыча полезных ископаемых, двигалась вперед наука. Последняя — слабо и помалу, экспертов в примитивной механике было чрезвычайно мало. Бессы никуда не торопились. Они аккуратно и неумолимо строили свой новый дом.
…а потом выглянули в форточку и увидели мир, лежащий у их ног. Огромный, прекрасный, чудесный мир, в котором царил самый настоящий бардак.
Поставили себе новую цель. Быстро, решительно, бескомпромиссно. Прекрасно понимая, что если не они сейчас, то кто-то другой — позже. Обнародовали результаты своих изысканий и новый курс партии — «Поставить под контроль Пан». Это было куда сложнее, куда глобальнее — никто не понимал, как можно убить бессмертных. Не одного Бесса — Дикие Леса с этой проблемой справлялись на «ура», а их разрозненное, но сообщество. Ведь если даже одним махом отправить к сидам на пытки треть всего безумного количества бестолковых жителей поверхности, то остальные же объединятся…
Слона решили есть по кусочку. Начались исследования, были пущены шпионы.
Но новая директива вызвала больше вопросов. Гуманисты вновь подняли головы, и на этот раз у них было больше сторонников. В их числе и была Кира. Девушка, самоотверженно работавшая ежедневно во благо новой родины, искренне верила в то, что их голоса должны быть услышаны. Она мечтала увидеть мир, мечтала летать на новых, примитивных и угловатых дирижаблях, но, увы, на них пускали лишь бойцов и разведчиков с самым высоким уровнем лояльности. Ожидаемая ей сказка грозила накрыться вечностью, даже не начавшись.
Протесты и аргументы гуманистов были услышаны и приняты во внимание, правда, совсем не так, как им бы хотелось. Кира просто заснула на своей постели в разбитом около столицы лагере активистов, а проснулась уже в цепях и с номером на груди.
Нихону нужны были подопытные Бессы для экспериментов. Результатом этих экспериментов стали Слуги. Кошко-девушка была одна из немногих «счастливчиков», которым пытались стереть личность вручную, посредством скромным сил бессмертных Нихона.
На этом месте истории рыжая горько расплакалась, кидая орку на шею. За её простыми словами стояло почти десятилетие пыток и одиночества в карцере. Её сломали, довели до совершенно «пустого» состояния… а затем перекинули в проект программирования новой личности. Сам «пыточный» эксперимент был признан проваленным — японцы не могли достичь результата Диких Лесов в короткие сроки. Более того, сочли это ненужным, раз подобную обработку можно было пройти лишь у них на острове.
Так и появилась бракованная Слуга Кира Гира, которую в итоге и выбрал себе Кирн Джаргак, сидящий сейчас в безвестном трактире и гладящий взахлеб рыдающую девушку по пышной гриве волос.



Глава 11 Закон подлости

Я быстро пригнулся, пропуская над собой размашистый и резкий удар противника с правой, тут же блокируя локтем аналогичный удар левой, но гораздо слабее. Оппонент ни грамма не смутился при виде моей сноровки, но оригинальничать не начал, просто повторив ту же комбинацию, но, как только я снова успешно отбил его немудреное, но эффективное комбо — тут же поспешил вцепиться мне зубами в ключицу. Извернувшись, я убрал желанную для гада часть тела вместе со всем остальным подальше, а затем, недолго думая, ответно пнул по ребрам. Хорошо вышло.
Обиженный взрёв медведя оповестил окрестности ночного леса о том, что жизнь у него не сахар. Туша, достигающая в холке полутора метров, вновь взметнулась на дыбы, роняя передние лапы мне на плечи. Теперь зверь нацелился погрызть голову.
…а я ему взял и дал вместо головы предплечье. Пусть грызёт, пусть царапает меня своими невероятно мощными передними лапами. «Железная рубашка» сама по себе уровнем не поднимется, а лесной хозяин определенно заслужил трудовую повинность.
Мы провели с Кирой Гирой вместе неделю, практически не покидая номера трактира. Общались, отдыхали, строили планы. Я расспрашивал её о Нихоне, она с живостью интересовалась моими приключениями. Не хотелось ничего скрывать, вываливал всё, как на духу. Эдакая исповедь в благодарные уши. Что было особенно отрадно — рыжая меня не осуждала, хоть и лишь потому, что у нее был отличный стимул этого не делать. Если я к своему крестовому походу против Нихона относился с мрачной неизбежностью, то кошка буквально пылала черной ненавистью, во имя которой могла бы оправдать почти всё. Наверное, это китайский папа Гиры постарался, не позволив дочери вырасти примерной законопослушной японкой…
Всю неделю я посвятил как раз купированию этой самой ненависти — первые несколько дней Кира и слушать не хотела о том, чтобы просто идти и жить своей жизнью. Она хотела возмездия, желательно — бок о бок со мной.
Промелькнувшие воспоминания прервал медведь, еще раз показавший, что он отнюдь не дурак. Утомившись жевать мой локоть, косолапый стиснул челюсти и раздраженно дёрнул головой. Мои сто пятьдесят килограммов отправились в полёт. Прокатившись по траве на полянке, я замер лицом вниз, позволяя хищнику продолжить попытки прокусить или процарапать «Железную рубашку». Кое-что у него получалось — верхний слой кожи вспарывался, кровь брызгала, но… это были сущие мелочи, на которые можно было не обращать внимания.
— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 91»
Превосходно. Я перевернулся на спину и ободряюще похлопал медведя по морде. Тот оскорбленно взревел и попытался поддеть меня на торчащий позади его носа солидный костяной рог. Получилось. Меня снова перевернуло на живот.
Убедить Киру, что желаемое труднодостижимо, я всё-таки смог. Моё присутствие по-прежнему тяготило бывшую Слугу, хоть она это и старалась не показывать. Пройти по священной дороге возмездия и разрушения не порвав фрака, то есть плаща анонимности, было невозможно — что стало первым аргументом. Рыжая со скрипом согласилась предоставить всё мне, но предупредила, что вернется на стезю мести через пару лет, если не услышит обо мне или не узнает о падении империи.
Я не скупился — Кира растворилась Зовом к Матери, унося с собой двадцать тысяч золотом, редкую эротическую картину, чье полотно я везде таскал с собой, а заодно мой последний «небесный камень». Этого добра ей должно было хватить на всё-про-всё — и на приключения, и на то, чтобы где-то осесть, а самое главное — позволяло за счёт камня приобрести кристалл Перерождения.
Гостеприимный трактир я покинул совершенно свободным от долгов и обязательств бессмертным, сосредоточенным только и строго на одной цели.
А вот с ней было всё… плохо. Слепящая неожиданная удача в лице маленькой бессмертной и даже робкие намеки тела на то, что оно начинает что-то чувствовать, никак не могли повлиять на мой совершенно упавший боевой дух. Я был раздавлен предоставленными Кирой сведениями.
Медведю всё надоело, он определенно решил вернуться домой, повернувшись ко мне задом и утрачивая интерес. Я дёрнул его за длинный толстый хвост, нанося особо обидное оскорбление и возвращая интерес зверя назад.
Огромная каменная чаша, почти ровно обрамленная острыми горами и имеющая по центру озеро размером с Байкал. Этот невидимый колосс парил высоко в небе, бережно храня нихонцев от чужого взгляда.
Проблемой номер один была площадь Нихона, составляющая приблизительно 716 000 квадратных километров. Печалью под номером два можно было считать то, что никаких уязвимых мест, которые можно было бы поразить, у Нихона не было.
Вообще.
Почти вся логистика империи держалась на магии и водных путях совершенно безопасного озера. Критических центров, чье разрушение могло бы парализовать нормальную жизнь — не было. Более того, передо мной даже не стояла задача диверсии, всё было куда хуже…
С висящего пустыней южного океана огромного острова требовалось снести всю жизнь. Одним махом. Поэтому я сейчас грустно лежал лицом в землю, позволяя кусать себя длиннохвостому медведю-носорогу, умеющему виртуозно скакать по стволам деревьев.
— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 92»
В траве прыгнул кузнечик размером с кролика, заставив моё «Чувство Объёма» тоже прокачаться, перевалив за 60-ый уровень. Ощущения стали шире, глубже, точнее и дальше, но я лишь механически отметил это в сознании.
Мной владело отчаяние.
И не мной одним. Медведь предпринял еще одну попытку к бегству, поэтому пришлось крепко схватить его за шкуру между первой и второй парой передних лап. Массаж должен был быть продолжен.
Даже будь у меня десять, а то и двадцать ядерных бомб — проблемы бы это не решило. Слишком большая площадь, слишком разветвленная инфраструктура, слишком много Бессов. Несколько сот тысяч нихонцев, а то и миллион. А еще и Слуги. Сколько их? Неизвестно. Хуже того, даже такой гуманитарий как я, прекрасно понимает, что весь этот воздушный остров самая настоящая крепость для бессмертных. До ближайшего берега ближайшего континента, Драмана, около шести тысяч километров.
Даже если весь мир объявит Нихону войну, то достаточного количества кораблей для атаки просто не наберется. И что они, в конце-то концов, сделают? Убьют всех? Тоже мне проблема.
Мой мохнатый оппонент окончательно выдохся и упал прямо на меня, тяжело засопев. Пришлось спихнуть его вбок. Обняв хрипящего зверя, я заснул тревожным сном человека, не понимающего, что ему делать дальше.
«Утро вечера мудренее». Эта пословица еще в моей первой жизни на Земле не была пустым звуком. Просыпаешься, сидишь с чашкой кофе и внезапно кристально чётко осознаешь некоторые решения или выходы, которые до этого момента не приходили на ум. Ничего технически сложного — простые проблемы, простые решения. Мелочи, которых в жизни куда больше, чем действительно серьезных осложнений. Более того, я всегда считал эти мелочи тем, что засоряет мозг куда сильнее больших бед — слабая актуальность какой-нибудь ерунды может сидеть в голове месяцами, кушая ценный ресурс в то время, как при пожаре ты всегда знаешь, что делать. Драпать. Или выносить детей.
Продрав глаза поздним утром, я сразу же почувствовал оно. Именно это священное утреннее решение, чётко дающее понять, чем нужно заняться в первую очередь.
Собой.
Похлопав продолжающего дрыхнуть медведя по могучим пластинам, защищающим его хребет, я от души, но молча обругал себя последними словами.
Вся жизнь нелепа, как эта драка на лесной полянке! Куда-то спешить, бежать, лететь, лихорадочно строить свои планы и ломать чужие. Инерция мышления была настолько сильна, что я на полном серьезе продолжил двигаться, несмотря на то, что всё тело ощущает себя ватным и бесчувственным. Суицидальный порыв засчитан, но пора вспомнить кое-что из того, что сейчас необходимо.
Я дважды прошёл полный обучающий курс на боевого монаха. А кого еще можно назвать мастерами самовосстановления и стремления к совершенству?
Содрав с себя ошметки, оставшиеся от моей «вечной» походной юбки, я натянул свои любимые и единственные золотые трусы. Их тяжелый желтый отблеск, вкупе с жизнеутверждающими силуэтами фиолетовых павлинов, действовал на меня умиротворяюще. Я сосредоточился на собственных ощущениях, делая несколько шагов по полянке. Взмахнул руками, хвостом, глубоко подышал.
Всё плохо. Тело будто накачано анестетиком. Тяжелое, медленное, с трудом понимающее, что от него хочет мозг. Бессознательно двигаться еще как-то получалось, но иначе…
Значит, начну с самых азов. Повторенные десятки и сотни тысяч раз ранее упражнения. Дыхательная гимнастика. Простые, не отягощенные никаким практическим смыслом медитации. Созерцание.
Поначалу отрешиться было тяжело. Максимально плавно переступая по снегу и выполняя комплексы упражнений, я никак не мог опустошить голову. В нее постоянно и настойчиво лез Картер, расставание с которым произошло столь быстро, что задело даже меня. Скомканные отношения с Кирой, тоже можно сказать выпнутые на «мороз». Раздумья о том, как там Эйнинген и Умный Еж — что делают, что думают, что хотят. И Нихон… огромный остров в виде чаши.
Но два обучающих сценария — это много, много, много лет однообразных упражнений. Не та память, от которой можно избавиться, особенно если она у тебя абсолютна.
Давным-давно уковылял медведь, сидевший на полянке до самого вечера и зализывающий случайно порванную мной в драке кожистую перепонку между первой и второй парой передних лап, а я только разогревался. Комплекс ката, медитация, движение в трансе, асаны. Повтор. И еще. Еще. Еще. Разум был сильно ушиблен как самим собой, так и варварским воздействием нацеленного меня убить Творца Боли, поэтому я нырнул в эйфорию привычного, но давно забытого ритма, как героиновый наркоман за пазуху только что убитого им дилера.
«Железная рубашка» была отключена, я раз за разом выполнял одни и те же упражнения, погружаясь как можно глубже в собственные воспоминания. Не те, что лежали всегда на виду, в полной доступности, а другие. О том, что я чувствовал.
Гудение уставших мышц. Боль прикушенного языка. Саднящее чувство от сбитых костяшек на кулаках. Ощущение в теле после сорокачасовой медитации. Растянутые сухожилия. Много-много интересных ощущений.
Я очень хотел вспомнить всё. Более того… у меня даже началось получаться. Где-то через неделю времени постоянных упражнений судьба решила, что я сделал достаточно…
…и наградила меня болью.
Из леса вылетели стрелы и впились сзади своими широкими и острыми наконечниками в мои бедра и руки. Я упал на утрамбованную собой же мерзлую землю, очумело мотая головой и изо всех сил пытаясь вернуться к активному образу жизни. Проклятая инерция… Пытаться встать было ошибкой — ноги не слушались совершенно, по рукам текло горячее, а за свои шевеления я был удостоен еще парой стрел в бедра и несколькими сильными глухими ударами в голову. Из груди вырвался лающий кашель, и я упал.
Они подходили очень осторожно, периодически постреливая из луков, стараясь попасть тупыми тяжелыми стрелами мне по голове. Означенный орган тела у меня послушно мотался от ударов, но урона стрелы уже не наносили — в какой бы прострации я ни находился от столь внезапной атаки, но «Железную рубашку» включил почти не думая. Глушащие стрелы и широкие срезни… оружие охотников.
Только вот насколько опасны эти охотники, я узнать не мог, валяясь мордой в земле, поэтому попытался изобразить мертвого. На меня навалилось несколько тел, принявшихся странно елозить по спине. Какая-то скотина задела торчащие из ног и рук стрелы, чуть не заставив меня взвыть от боли и радости. Да пусть хоть убивают — чувства вернулись!
Убивать меня не стали, а начали заматывать… сначала я думал, что в верёвки, но это оказалось просто тряпье. С десяток мужских фигур возился вокруг моего тела, причем трое из них, пыхтя от натуги, старались вдавить мои плечи и ноги в землю, якобы их контролируя. Сделав всё, что смогли для моей фиксации, разумные заговорили.
— Что, всё? Клименс! У тебя есть еще что-нибудь?!
— Только туника. Не отдам. Катитесь лесом.
— Да ладно тебе! Тряпки не оружие!
— Катись. Лесом. Купер.
— Вы еще подеритесь, — ворчливо вклинился третий голос, тут же став категоричным, — Нужно всё, что может его удержать. Такой шанс раз в жизни выпадает. Снимаем с себя всё вплоть до трусов и вяжем его!
Из ошеломляющей и опасной, ситуация резко стала почти забавной. Впрочем, я, продолжая притворяться потерявшим сознание, включил «Чувство объёма», оценивая обстановку. Это оказалось правильным решением — хоть у компании явно был очень серьезный напряг с оружием, за исключением нескольких луков, определенная смётка у товарищей присутствовала. Прямо над моей головой сидел мужик, с натугой удерживая в поднятых руках солидных размеров булыжник. Получать по черепу мне не хотелось, как и пытаться воевать, не представляя против кого и в каком состоянии мои ноги.
Обвязав меня чем смогли, эти разумные с натугой приподняли мою тушу и поволокли в лес. Идущий следом мужик с булыжников, озадачивший себя миссией подстраховки, страдал больше тех, кто волок моё неподъёмное тело, так как периодически наступал на волочащийся хвост. Один раз бедолагу даже снесло. Я же расслабленно валялся у ребят на ручках, не забыв включить самоисцеление и слушал разговоры тех, кто мог себе позволить говорить, а не пыхтеть с натуги.
А говорили они много. Возбужденно. Брызгая слюной и маша руками. Услышав первые же слова того, кого я окрестил про себя лидером, захотелось погладить умного и красивого орка по голове — мужик помялся, но отдал команду одному из товарищей «догнать Хайзела и вернуть». Упомянутого Хайзела послали настучать в ближайшее поселение за награду о моем местоположении, а оставшиеся решили рискнуть и попробовать взять меня в плен.
Кто не рискует, тот не пьет шампанское. А вот о нём мужики мечтали вслух — группа отважных орколовов оказалась амнистированными Бессами, отрубившимся в каменоломнях не один десяток лет. Выйдя на свободу с чистой совестью и Статусами, мужики решили держаться вместе первое время. Они нашли заброшенный охотничий поселок и решили там перезимовать, а на меня наткнулись, обходя новые владения. А обо мне они слышали.
— За сведения дают десять тысяч, — бормотал один, — Десять!! За убийство — пятьдесят! За живого пять миллионов! Я все понимаю, парни, но вам не кажется, что 397-ой уровень очнется и пустит нас на фарш?! Почему не убить?!
— Вот поэтому Франц и рулит всем, а не ты, — выплюнул из себя один из передних несунов, дыша как загнанный осёл, — Убить надежнее… только вот потом нам в двадцать рыл мотать в Жур. Никто тебе сюда награду не принесет. А до Жура две тысячи километров… а у нас ни медяка.
— На кой демон в Жур-то?! — искренне удивился бормотун.
— За живым прилетят, дебил! — отрезал один из «свободных», придерживая ветви раскидистого куста, чтобы товарищи прошли свободнее, — Прилетят и заплатят. За час-два здесь будут! Сравни — пять миллионов за два часа или две тысячи километров до Гильдии Охотников за головами?!
— Это сейчас — пять, — гулко хохотнул мужик с булыжником. В очередной раз наступив мне на хвост, он не удержал соблазна и крепко приложился оружием пролетариата к моему лбу. Отведя душу и подстраховав товарищей, он авторитетно продолжил, — А раньше до полтинника доходило. Самый разыскиваемый преступник! Дважды!
— Это как? — поинтересовался один из ранее молчавших.
— А так, — охотно ему объяснил камненосец, — Сначала его искали как Соломона. С 50-ых годов. А потом уже ставили деньги на Джаргака. А как выяснили, что он одно и тоже рыло…
— Так это Соломон??!!
Меня банально уронили. От удивления. Пока поднимали и ругались, уронили еще. Никакого уважения.
— Соломон-Соломон… а мы его как кабана завалили…
Точно. Никакого уважения.
Убивать их я смысла не видел, продолжать разыгрывать из себя труп — тоже. Жалующиеся на судьбу Бессы явно очень невысокого уровня никак не могли претендовать на источник хоть какой-либо информации. Рассеченные сухожилия, мясо и кожа уже восстановились, что могло быть обнаружено в любую секунду. Я потихоньку начал вызывать из инвентаря цепи и, держа их в напряженном, чтобы не звякнули, состоянии, принялся аккуратно обматывать свою поясницу. Задумывалось удивительное вознесение от проблем. Проще говоря, я собирался улететь, ссыпав вниз пару сотен золотых монет Пана, дабы бывшим бандитам, ворам или кто они там есть, было проще добраться до Жура.
Что хуже? Жестокая, но краткосрочная смерть на несколько месяцев, или улетающие в небеса пять миллионов золотых, за которые в некоторых местах можно построить небольшой городок, с азартными играми и веселыми девушками?
Приняв решение, я ускорил циркуляцию Ки по организму, готовясь сам себя вздёрнуть в небо.
Короткий бешеный рёв оповестил всех присутствующих о том, что пришёл медведь.
Плавно, но быстро подняв себя вверх, я начал рассматривать развернувшуюся лесную битву. Медведь начал знакомство с новыми Бессами точно таким же образом, как со мной — подкрался поближе, сливаясь цветом шкуры с местностью, затем вовсю рявкнул, нанося психический ущерб, плюнул сгустком яда в самого крупного потенциального противника и кинулся драть и кусать остальных, панически вертящихся на месте. Ну да, эффект хамелеона у зверя отличный, быстро приспосабливается к смене обстановки, а тут еще и ночь.
Поймавший плевок мишки тут же ушел в несознанку, начав завывать как живая сирена и размазывать полученное добро по своему эпидермису. Еще один из Бессов, чьих имен и уровней я так и не увидел, получил удар хвостом и улетел за поваленное здоровенное дерево. Я тут же сделал ставку на то, что именно у этого типа лучшие шансы на выживание. Далее медведь сплоховал, облапив наиболее крикливого из оставшихся и начав его увлеченно грызть — отскочивший в сторону худой парень в одной набедренной повязке и колчане, начал этот самый колчан опустошать с помощью лука. Относительного успеха он добился — кроме бесполезных против шкуры зверя срезней и тупых глушилок, у парня было аж пять стрел с острыми вытянутыми наконечниками, хорошо так вошедшими мохнатому шестилапу в бок. Раздался еще один громкий рёв. В нём чувствовалась жажда мести.
В принципе шесть-семь Бессов даже самого низкого уровня смогли бы без особых проблем справиться с косолапым — тот был способен максимум на два быстрых плевка, а его буйная натура не предполагала хитростей в бою. Но бывшие кандальники явно давным-давно выкинули из своей оперативной памяти умение сражаться. Проще говоря, они с медведем попали в ту же ситуацию, что и со мной, но с другой стороны. Несшие меня безоружные первым делом попытались разорвать дистанцию, но зверь, явно назначив их виновными за колотьё в боку, тут же превратил их в лепёшки парой бросков и ударов лап.
Оставшиеся в живых решили остаться в живых и припустили кто куда со всех ног, включая и худого парня, оставшегося без нормальных стрел. Он даже лук отбросил, чтобы бежать не мешал. Однако, один смельчак остался. Фигура Бесса пошла на моих глазах рябью, он рывком оказался вплотную к медведю и всадил тому в уже пострадавший бок целую серию мощных коротких ударов. Я уважительно покачал головой — сильно, в звере определенно почти тонна веса, а мохнатого хорошо так качнуло.
Хозяин леса молниеносно развернулся к новой угрозе, вставая на дыбы и облапливая противника, подгребая его под собой. Зверь раскрыл пасть, оглушительно зарычав в лицо человеку…
…а потом раскрыл вторую пару челюстей, маскирующихся под пушистые щеки хищника, гордо демонстрируя влажные длинные зубы, до того момента мирно покоившиеся у него в глубине глотки. Рывок массивной головой, хруст… и на снег оседает безголовый труп.
Вот и всё. Аж земли зачерпнул, вместе с головой. Даже не сплюнул.
Пока я возился с цепями, обматывая себя как положено для долгого полёта, медведь проводил ревизию, обнюхивая трупы. Закончив с ней и поняв, что от него еще кто-то убежал, он бодро плюнул в меня второй порцией яда, тут же развернулся и ускакал по следам убежавших, смешно подбрасывая свой пушистый зад. Увернувшийся от прощального подарка я почесал голову, прикинул собственное состояние и постановил, что достигнутые результаты можно и нужно закрепить. Еще пару недель упражнений и я вернусь в форму.
Правда, Лилисанну при нашей следующей встрече, если она состоится, нужно будет убивать сразу наповал. А то вдруг ручкой махнёт…



Глава 12 Расколотая башня

С зависшего над лесочком воздушного аппарата ссыпались вниз вооруженные разумные, отчетливо жаждущие моей крови. Наконечники копье-посохов дергались в разные стороны, не находя очевидной цели, зубы скрежетали, а глаза щурились от злости. Десантники находились в состоянии едва контролируемой ярости, угрожая выстрелить на любой звук. Последнее было чрезвычайно нежелательным, поэтому мне пришлось издать звук, на который они бы точно не стали стрелять. Я ткнул пальцем в бок заложнику, заставляя того отчаянно и громко пискнуть от неожиданности.
Новоприбывшие тут же злобно заорали на разные лады, обещая мне все муки ада, если на заложнике появится хотя бы одна царапина. Но зато острия их страшных даже для меня орудий тут же отдёрнулись от области, откуда прозвучал звук.
— Отпусти её и никто не пострадает!! — тут же было сделано мне совершенно нерациональное предложение. Впрочем, я не возражал, как начало диалога оно годилось, как и любое другое.
— Спускайтесь со своих леталок на землю и уберите оружие! — выдвинул я ответное требование, — Иначе я не гарантирую здоровье заложника!
Это было преувеличение. Я и так не мог ничего гарантировать — захваченный мной разумный выглядел довольно плохо — глаза выпучены, челюсти сведены судорогой, вид бледный и нервный, конечности трясутся. Если я не предприму меры, то всё — не жилец.
— Быстро выполнили приказ! — злобно рявкнул я, приступая к реанимационным процедурам, — Все сюда и не вздумайте стрелять!
Разумные послушно выключили микроскопические левитаторы, приземлившись на траву, и бодрой кучей пошуршали под густую крону дерева, где я и расположился вместе с заложником. При виде занятого заложником меня у пришедших раздался громкий вопль злобы и отчаяния, но с места стронулся только один, кинувшись на меня в длинном прыжке. Его мне пришлось ловить хвостом, при виде которого сразу же воцарилась полная тишина.
За что люблю гремлинов — соображают они раза в три быстрее, чем кто бы то ни было.
— Секунду, — попросил я взволнованно сопящее мини-войско, напрягся и аккуратно довыдёрнул кусок жилистого копченого мяса из зубов и глотки заложницы. Та тут же издала возмущенный крик, быстро перешедший в требование отдать еду назад.
— Кирн… — едва ли не хором сказали две из шести прибежавших сюда гремлинш, делая квадратные глаза и роняя оружие.
— Именно! — я скинул плащ, являя миру себя, — Не ждали, блудницы вавилонские?!!
У всех сестёр Царраката синхронно отпали челюсти и поникли уши.
В кают-компании дирижаблика мы поместились с трудом, точнее — гремлиншам пришлось вынести большую часть мебели и рассесться у меня на ногах. Общаться в лесу они наотрез отказались, мотивируя это тем, что их просто перебьют, если узнают, что они разговаривали с Джаргаком. А затем посыпался град вопросов, поначалу касающийся лишь двух вещей — как я сумел пробраться в их мастерскую и оставить записку на кухне и — что я планирую делать с мелкими хитрозадыми сестрами, как-то нехило ограбившими меня на ценнейший ресурс. О котором я, впрочем, не знал.
Гремлины были и остаются одной из самых причудливых разумных рас. Хрупкие на вид тощенькие тельца, покрытые грубой безволосой шкуркой, чем-то напоминающей покров ящериц. Длинные тонкие конечности, способные удивить своей силой даже человека. Большеротые головы с выпуклыми глазищами и лягушачьи рты, полные мелких острых зубок, и огромные мягкие уши, периодически встающие торчком…
Всё это не шло ни в какое сравнение с настоящими особенностями этой расы. Мужчины и женщины расы гремлинов делились каждый на 7 психотипов, каждый из которых определялся в детстве на всю жизнь. Кто-то из них был вечным скромником, кто-то сварливым и желчным, кто-то сухим и мрачным типом — из-за таких особенностей общество гремлинов было сложным, закрытым и структурированным, пронизываясь невидимыми постороннему взгляду нюансами от взаимодействий аж четырнадцати разных психотипов личности. Каждая из семи сестёр Царраката обладала своим типом личности и «цветом». По нему я их, кстати, и называл про себя, устав пытаться совместить разные имена к почти одинаковых тушкам.
— Очень большая сложность вас найти, да, — с сарказмом пробурчал я, пытаясь устроиться поудобнее в тесной конурке, бывшей гремлиншам довольно просторной столовой, — Город знаю, вас знаю. То, что «розовые» постоянно ходит любоваться на природу — всем известно. Нашёл, утащил в лес, снял плащ, сказал, что беру её в плен. Она с радостью согласилась. Делов-то.
Шесть пар одинаковых глаз с немым осуждением уставились на грызущую пряник «розовую». Той было всё фиолетово — на борту родного дирижабля гремлинша видела всё, мной любоваться она за целый световой день задолбалась, а вот по еде соскучилась.
— А записку как пронёс?! — почти завопила «синяя», бывшая интеллектуальным центром семьи. Ей определенно было невдомёк, как Статус чернее ночи мог бы пробраться в один из самых крупных городов на планете. Да еще и в гремлинский квартал. То, что я не мог это сделать в принципе, не ставя на уши всю стражу, говорить я ей не стал. Вместо этого потрепал по голове «розовую» чревоугодницу и пакостно улыбнулся.
— Попросил её отнести записку и вернуться назад. В плен. Купив что-нибудь вкусного по дороге. Вот она и отнесла. Правда, мясо взяла отвратное, вы видели, чем всё чуть не закончилось…
Шесть пар одинаковых, но очень больших гремлинских глаз скрестились на грызущей пряник гремлинше. Затем шесть пар женских ладошек синхронно хлопнули по широким плоским мордашкам, посидели так с полминуты, потрясли головами, хлопая себя ушами по щекам, и вновь вернулись в реальность.
Сказать, что Царраката были рады меня видеть, было бы неправильно. За исключением пары из них, являющимися слишком оторванными от реальности, остальные прекрасно понимали, что украли у меня чрезвычайно ценный ресурс, продав его за большие деньги в то время, как могли бы с легкостью войти в долю к доброму соседу-орку, получив меньше денег, но гарантировано без проблем от мстительного бессмертного. А тут этот мстительный бессмертный появляется у них на пороге, с вуалью из самой зловещей и ужасной славы в мире, и выманивает их на свежий воздух.
Девушки были несколько выбиты из колеи, совершенно не представляя, зачем я припёрся, но предполагали худшее. А когда гремлин предполагает худшее, то становится жутко неуютно находиться в его компании, так как он способен на самый безумный риск. Вкупе с милой привычкой гремлинов находиться около своих машин и алхимических лабораторий, заставлять их нервничать означало пнуть клетку, набитую обезьянами и гранатами.
— Мне нужна ваша консультация, — определил рамки своих претензий я, — Окажете её в полной мере — мы квиты.
Та пару недель, что я восстанавливал внутренний кислотно-щелочной баланс своей нервной системы упражнениями и медитациями, довольно быстро пролетели. Каждый раз, когда выдавалась возможность немного поразмыслить, я пытался понять, что следует делать. В наличии огромная невидимая чаша с землей, откуда нужно выгнать очумительное количество бессмертных тараканов. После изгнания из крепости у них не будет ни единого шанса воздержаться от смешивания с другими культурами. Нихонцев найдут и интегрируют, захотят они этого или нет.
Но, кто бы мне, гуманитарию, владеющему самым бесполезным с точки нанесения массового урона классом, подсказал бы, что и как нужно сделать, чтобы заставить висящий в воздухе здоровенный остров стать местом, непригодным для жилья? Первым на ум, естественно, приходил Эдвард Эйнинген, мой старый друг и товарищ, достигший очень немалых высот на почве магических технологий. У него было всё, что не хватало мне — ум, системный подход, нужные наборы знаний… Только вот шансов пробиться к нему не было — его пасла туча бессмертных, заодно обеспечивающая оружейника заказами. Кроме этого персонального рая существовала весьма отличная от нуля перспектива, что даже если я пробьюсь сквозь все преграды и вынесу его на волю, прижимая к собственной груди, он даст мне от ворот поворот. Эйнинген хоть никогда и не боялся испачкать руки в грязи или крови, но производил стойкое впечатление человека, максимально далекого от глобальных акций.
Вторым был Умный Ёж, немертвый, мудрый и весьма отмороженный некромант. Настоящая дохлая легенда этого мира и бывший начальник Лиги Некромантов, чья известность и востребованность росли день ото дня. Проблема была в том, что заинтересовать Абракадавра чем-то, когда тот уже заинтересован совершенно другим — дело бессмысленное. А я точно знал место, где сейчас этот достойный муж готовит свою экспедицию для восхождения во Внешний Мир. Более того, я даже имел пригласительный билет на это шоу. Как эксперт.
Суммируя, мне была нужна помесь учёного и мага с чрезвычайно пластичным, циничным и творческим мозгом, не обремененная излишними моральными терзаниями и склонная к смелым экспериментам. Гремлины.
— Забудь даже думать! — отрезала «синяя», скрещивая лапки на груди.
— Можешь нас всех тут перебить, придурок, — хмуро кивнула «чёрная», — Рано или поздно кто-нибудь узнает, что мы помогли самому массовому убийце в истории.
— Девчонки, — предпринял я вялую попытку переубедить их, — Речь не просто о какой-то левой стране, которую злой орк хочет развалить. Мы говорим о потенциальном захватчике с претензией на мировое господство, который уже перешёл к первым конфликтам. Нихонцы поссорились с богами так, что Этта, если вы знаете такую, пришла просить меня объединить силы.
— Моя светящаяся ладонь говорит «да», — пожала плечами «синяя», — Но всё остальное кричит «нет». Включая разум, Джаргак. Ты веришь, что говоришь правду, но факты есть факты — сейчас никто ни на кого не нападает. Не завоёвывает. А если бы даже сейчас шла война, помогать тебе — было бы верхом безумия.
Сёстры синхронно кивали в такт её словам. Даже мягкосердечная «зелёная», наготовившая еды на всю ораву включая меня. Воцарилось тяжелое молчание. Я с кислым лицом прикидывал перспективы. С одной стороны, я прямо сейчас могу честно и абсолютно открыто заявить сёстрам, что совершенно ничего против них не имею. Улетят они отсюда целенькие и здоровые, причём даже если нападут на меня. Зла за то, что они коварно доили Картера, причём еще и спаивая его одновременно, я на них не держал. Более того, это, наверное, были самые счастливые дни в его жизни.
Но лишаться рычага давления не хотелось. Мне банально некуда было податься, некого спросить или попросить о помощи. Благодаря редко встречающемуся высокому росту, плащ анонимности был далеко не так эффективен, как бы хотелось. Когда-то, планируя универсального бойца и бегуна, я совсем не думал о том, что перейду в разряд разыскиваемых парий, вынужденных прятаться и скрываться.
— Кирн… — моё, да и не только моё внимание привлекла «красная». Вспыльчивые и агрессивные, «красные» гремлинши были еще более неуживчивы, чем едкие и мрачные «черные». Обратившаяся ко мне по имени вместо «придурок», «козёл», «подлец», «говнюк» и прочих уменьшительно-ласкательных для «красных» слов гремлинша вызвала отчаянное любопытство всех присутствующих.
— Кирн, — вновь повторила она, выглядя серьезнее, чем когда-либо раньше, — Ты, наверное, кое-чего не понимаешь. Мы все тут немного не понимаем, но ты со своим «я прилетел, давайте что-нибудь разрушим» — разрушаешь нам мозг. Не надо так.
— Да я… — попытался я объясниться, но не успел.
Красная соскочила с моей ноги, запрыгнула мне на грудь, схватила за уши и заорала в лицо:
— Да ты!! Да! Ты! Знаешь, почему твоим именем детей не пугают?! Потому что взрослым страшно! Страшно, понимаешь!!
— С какого… — попытался возмутиться я, но злая кроха буквально рванула себя на моё лицо так, что наши глаза почти соприкоснулись.
— С такого! — орала она, — Когда узнали, что ты и есть Соломон, то вспомнили 55-ый!! Как на тебя Совет по улицам охотился! На невиновного, без метки! Теперь дошло?!!
Теперь дошло. Действительно, если Бесс уничтожает целый крупный город за несколько часов после того, как в него попал (а Митсуруги подробно описала, при каких обстоятельствах мой Статус почернел — информация Гильдией охотников за головами была увесиста), то крупному городу, к которому этот самый Бесс имеет совершенно обоснованные претензии, будет дышаться тяжело и через раз.
— Пятая часть жителей покинула Вавилон, — сухо добавила «синяя» после затянувшейся паузы, — Стража каждую неделю находит пару-тройку трупов, зарезанных в честь Предвестника. Знаешь, зачем режут бездомных? Стараются умилостивить тебя. Чтобы не приходил. И вот ты здесь.
— Соломон хороший! — прочавкалось со стороны никак не насыщающейся «предательницы». Сёстры синхронно вздохнули, посмотрев на нее с привычным домашним негодованием.
Я молча оглядел гремлинш. Шестеро смотрели на меня с выражением лица, которое невозможно было трактовать иначе — «Уйди и мы забудем этот день как страшный сон». Да, конечно, я им много уже рассказал, строго правду и никак иначе, но расположения к себе так и не вызвал. С точки зрения смертного, особенно живущего в огромном городе, уничтожитель огромных городов опасен за гранью логики и порядка. Как хищник, попробовавший плоти разумного и посчитавший, что она вкусна, легка и полезна.
Придётся идти ва-банк.
— Вавилон — первая цель Нихона, — глухо сказал я, максимально твёрдо глядя в глаза «синей», — Самая первая. Всё начнется здесь… и начнётся скоро.
— Сдурел? — почти спокойным тоном поинтересовалась «черная», — С какой это стати разборки между бессмертными начнутся почему-то с нас?
— Есть две причины, — показал я ей два пальца, — Первая — боги. Нихон поссорились с богами и могут это использовать как казус белли для нападения… к примеру на Вавилон. То, что боги общаются между собой, вы наверняка знаете. У вас их очень много. Сколько тут Малых Народов? Шесть? Двенадцать уже?
— Девять, — неохотно ответила «чёрная», — Еще восемь потеряли статус народов. Просто беженцы. Но это утверждение очень натянуто, Джаргак. Бессы, выкашивающие смертных, чтобы ослабить богов? Ерунда. К тому же божества ответят. Сильно.
— Не ответят, если объявить городу войну, — жестко усмехнулся я, — Тогда это будет по правилам Матери. Но ваши жизни и ваши боги лишь приятный и незначительный десерт к основной цели Нихона.
— Да что ты такое… — начала «синяя» и тут же осеклась, хватая ртом воздух. Остальные сёстры кинулись к ней, но не успели доскакать по мне до пострадавшей, как та выхрипнула из себя, — Башня…
— Точно, — мрачно кивнул я, — Башня. Нихон — это нация бессмертных.
Интерлюдия
(спустя восемь с половиной дней)
Штурвал скрипел, ходя в креплениях от натуги, раскалившиеся механизмы выли, нагруженные сверх всякого предела, энергия из накопителей утекала на глазах. Голос она сорвала за первые пятнадцать минут, крича сёстрам, что делать. Сейчас две из них, повинуясь ее горячечному сиплому шёпоту, помогали управлять дирижаблем, выполняющим немыслимые ранее трюки. Запах химии от перегретого дерева, пропитанного составами, понижающими горючесть, туманил голову.
Она оскалилась, не чувствуя боли в потрескавшихся губах, продолжая удерживать прихотливый курс. В голове билась мысль, что стоящей позади сестре позарез нужно, чтобы корабль шёл как можно плавнее — иначе сородичи, ждущие их на крышах своих домов, не смогут зацепиться за трос с первого раза.
А второго у них не будет.
Вавилон горел.
Кирн Джаргак был прав.
Она с сёстрами не были дурами, прекрасно понимали, что если Кирн появился и чего-то хочет, у него, вне зависимости, ошибается он или просто плавает в иллюзиях, есть очень весомый повод. Царраката, отказав орку, не стали выкидывать сказанное им из головы, а прямиком направились к старейшинам. Передали всё слово в слово. Несколько раз. Дома ночевали лишь последние два дня.
Старейшины гремлинов тоже не были идиотами, наоборот — самыми трезвомыслящими из всего народа. Они приняли доводы Предвестника во внимание, они поделились его словами со старейшинами других народов и рас, они даже успели сделать заказ в типографии на толстые методички для граждан «Что делать в случае вторжения» …
Только вот вторжения Бессов, к которому Вавилон был готов с начала межрасовой войны — не случилось. Не было на океаническом горизонте черных кораблей Лиги, грозящих высадить десант, не было новых воздушных кораблей, плюющихся в знаменитый город до зубов вооруженными бессмертными, не было подкопов и диверсий. Не было ничего, к чему можно было бы прицепить термины «война», «вторжение», «захват» …
Это было истребление.
Спустившиеся с небес лучи энергии, толщиной в обхват взрослого виндхальфа, обрамленные синим сиянием сконцентрированного до немыслимого предела эфира, упали на Вавилон на самых окраинах круглого города. Внезапно, тихо, страшно, сразу же после того, как жители увидели перед глазами табличку о начале войны. Затем лучи двинулись по плавной спирали, внутрь, к центру, оставляя после себя синеватые облака энергии, расползающиеся по зданиям и сжигающие всё, кроме вавилонского камня. Последний просто медленно таял, сопротивляясь изо всех сил.
Основной урон причиняли именно облака злой синей энергии — каждый из них, как замедленный взрыв, врывался во все возможные щели, сжигая, испаряя и запекая плоть. Смерть была настолько тороплива, что криков боли и агонии не было. Лишь когда лучи «проработали» около пяти минут, начали раздаваться крики тех, кто видел, что остаётся от окраин города. Ужас и обреченность.
Гремлинам пришлось хуже всех. Слишком много барахла и хлама, слишком много крытых этажей в их квартале, слишком тонкие и худые у них тела. Сестра, держащая подзорную трубу, рыдала, рассказывая, как сгорают их соплеменники на крышах, стоящие за сто и более метров от бьющих в город лучей. Гремлины вспыхивали как спички.
Сёстры работали лихорадочно, с надрывом, проклиная самих себя, разбогатевших, но оставшихся верными тому самому старому дирижаблику, что возил их в Эйнур. Сейчас он казался крошечным и медленным, когда на счету была каждая секунда. Лучи были еще очень далеко, но жар, где они прошли, был немыслимый. Нихонцы даже не собирались охотиться за взлетающими магами и дирижаблями — только самые быстрые успели покинуть горящий город. После того, как круг, выжигаемый лучами, замкнулся, преодолеть полосу жара стало почти невозможно.
— Давайте! Давайте! Всё давайте! — кричала сестра, заставляющая всех спасённых сливать крохи энергии в накопители корабля. Не жалели даже детей, выжимали из себя всё, до капли.
Пока еще они никого не спасли. Но шанс был. Не было времени.
— Всё! Больше не поднимём! — прокричала-прорыдала та, что распределяла поднятых на борт гремлинов по всем возможным поверхностям, — Дети в трюме! Пора!
Она ждала и боялась этих слов. До внутренней тряски, до ужаса. Эта «пора» будет ей сниться годами, заставляя вскакивать с криком ужаса и слезами. Но сейчас нужно было делать, а не думать. Тонкие ручки вцепились в штурвал, сёстры с боку налегли, помогая кораблику развернуться буквально на месте. Механизмы снова взвыли, требуя пощады, но всем было плевать. Окно шанса уменьшалось с каждой секундой.
— Раз! — донеслось из небольшой пристройки. Сразу же после этого оттуда хлынули густые белые клубы — одна из сестер сорвала шланги охладителя у их холодильника. Большой, прочный, рассчитанный на пару тонн ингредиентов, он жрал энергию как не в себя… но сейчас послужит спасением.
Всхлип боли был задавлен — сорвавшей шланги в лучшем случае придётся лечиться от обморожения. Как и прочим гремлинам, попадающим в расползающееся по кораблю облако.
Ей, рулевой, сейчас больше всего на свете захотелось, чтобы сестра, сорвавшая шланги, смогла бы потом снова выйти за город для прогулок и любования природой. Руки доводили курс корабля, набирающего высоту, она вцепилась в руль, практически ничего не видя и не слыша. Туман коснулся кожи, но ощущений не было.
— Два! — прохрипела-простонала другая, тратя всю энергию из собственного источника и собранных впопыхах накопителей на короткое и странное заклинание. Туман… остановился. Замер. Застыл. Замершее на месте облако морозной стыли, внутри которого сходят с ума от морозных ожогов спасенные из будущего огненного ада разумные.
Терять время было нельзя.
«Три» подумала она, дёргая рычаг, активизирующий их общую семейную задумку. Набор заклинаний и механизмов, призванный на краткое время ускорить дирижабль. Кораблик, скрывшийся в обжигающем белом облаке, рванул вперед со скоростью «треугольника», уходя вверх под острым углом в небо.
Их план, состряпанный на коленке, увенчался успехом. Кораблик выдержал, сохранив в своем трюме более двух десятков детей. Дымящийся, светящийся, надрывно воющий всем, чем только можно и нельзя, дирижабль сестёр Царраката покинул область перегретого воздуха, вырываясь из смертельной ловушки. Заклинания удержания проработало считанные секунды после этого момента, позволяя встречному ветру убрать не пригодный для дыхания газ с палубы. Кораблик выдержал.
Не выдержали они.
Гремлины сильны, ловки, выносливы и проворны за счет того, что тонус их тел близок к пиковым значениям. Они не способны на сверхусилия и не обладают пассивным запасом прочности. Сейчас — обмороженные, обожжённые, полностью истощившие свои резервы, они валялись по кораблю как сломанные куклы. Она не упала лишь потому, что не смогла разжать пальцев рук, продолжив висеть на колесе штурвала.
Пришла горькая мысль. «Берите нас тепленькими». За ней пришло ожидание, что сейчас мелькнет тень, кораблик получит всего один стандартный импульс в оболочку или корму… и всё будет напрасно.
Выстрела не было. Ни через минуту, ни через пять, когда некоторые на палубе начали ползать, шипя от боли в ожогах. Ни через десять, когда одна из сестёр рванула на себя спрятанный в тайнике рубильник, сбрасывающий с кораблика полторы тонны зачарованного металла, бывшего ранее ускорителем и балансирами. Нихонцев не было, лишь лучи, делающие свои круги уже на полпути к Башне.
Она сцепила зубы, поворачивая корабль в нужном направлении. Нельзя испытывать везение бесконечно, но может быть, их там еще ждут.
Ковылять к морозильной камере удавалось плохо. Ноги не держали, руки отказывались цепляться за перила. Глаза не хотели видеть того, что там могло быть.
Она всё равно шла.
— Не туда… — прохрипел ей в спину рослый здоровяк, кое-как вставший на ноги и увидевший, куда летит корабль. Вся шкура на спине здоровяка была черной и потрескавшейся. Он хрипнул, пытаясь сплюнуть, повторил, — Не туда. Правь… к аваласту. Эльфы… помогут.
— Кхх… — вырвалось у неё изо рта, — К черту… кххэльфов. Они следующие. Даже… долететь… не успеем…
— Так направила бы… в Эльмс. Или Хвирин. В той стороне — ничего, — безапелляционно заявил гремлин. Она про себя даже ему позавидовала, пытаясь сделать следующий шаг. Крепкий… Тот, тем временем, не унимался, — У тебя там что, добрый дух живёт? Если нет… мы не дотянем.
— Там нет ничего доброго, хорошего и светлого, — честно призналась она, пытаясь понять, почему нога не желает отрываться от полированного дерева. Морозильная камера была уже близко.
— А что там есть? — последовал вопрос неуёмного гремлина. Она некстати уверилась, что он точно «коричневый». Только они такие вредные.
— Там Предвестник, — ошеломила она спасённого и таки сделала следующий шаг, протянув руку к ручке двери.
Но не дотянулась.
Время застыло.
Застыло для всего мира. Капли дождя замерли налету, волны остановили бег, хищник замер в воздухе посреди прыжка на беззащитную жертву. Только умы находящихся в сознании разумных остались активны, воспринимая появившиеся сообщения Системы перед их внутренним взором:
— «Постоянное поселение — город Вавилон — на Великом Строении «Вавилонская Башня» использован предмет класса «Низвержение Величия»»
— «Постоянное поселение — город Вавилон — Великое Строение «Вавилонская Башня» уничтожено! В связи с методом уничтожения аннулируются все ранее предоставляемые Строением эффекты. Повторная постройка Великого Строения «Вавилонская Башня — невозможно!»
— «Постоянное поселение — город Вавилон — уничтожено! Фракция «город Вавилон» — уничтожена!»
Течение времени возобновилось, хотя было бы правильнее сказать, что это стало новой точкой отсчета бесповоротно изменившихся обстоятельств для многих и многих в этом мире.
Она об этом не думала. Рука с обломанными, кровящими коготками вцепилась в ручку морозильной комнаты. Худенькое тельце налегло на нее всем весом. Ноги, сообразила она, их нужно получше поставить. Так дверь не откроешь. Так не посмотришь, как там сестра. Но ноги не желали подчиняться.
Дверь отворилась изнутри, так неожиданно, что она начала падать. Её поймали, бережно положили на доски. Быстро закрыли дверь, откуда сквозило отчаянным, обжигающим холодом.
Ей было плевать. Она смотрела в глаза живой сестры и улыбалась как помешанная.
А в ответ ей улыбалась Героиня.



Глава 13 Тщетность бытия

— Давайте пройдемся еще раз по пунктам, господин Кирн, — поступило мне предложение от длинноногой и определенно нервничающей эльфийки. Бессмертная держала себя в руках, но не полностью — её длинные «музыкальные» пальцы постоянно норовили сплестись в что-то непотребное, — Итак, Вы снимаете абсолютно все претензии к «Академии», обязуетесь не атаковать наши активы, И разглашаете местоположение империи Нихон в обмен на убежище для тридцати девяти гремлинов различного пола, возраста и темперамента в одном из наших мультирасовых центров?
— Чуть-чуть неверно, — заставил я вспотеть местного регионального менеджера крупнейшей и могущественнейшей Гильдии на планете, — Ваши, как вы выразились, центры вполне могут стать целью атаки Нихона. Требуется нечто понадежнее, и я уверен, что у вас подобные места есть. В остальном всё верно.
— Но… — протянула девушка, испуганно разглядывая меня как дракона, обремененного неистовой эрекцией, — Какие могут быть гарантии, что Вы…
— Сами гремлины. Я же о них забочусь, — пожатие плечами напрашивалось само по себе. Пришлось подпустить в голос предостережения, — Уточню, уважаемая, чтобы у вас не возникло иллюзий. Это тридцать девять гремлинов для меня чрезвычайно весомый повод для того, чтобы удержаться от агрессии в направлении «Академии». Но совершенно ничтожный, если «Академия» решит попробовать влиять на меня с их помощью. Мы нашли общий язык?
Общий язык мы нашли, хоть и немецкий. С разрушением Вавилонской Башни в мире воцарился полный хаос. Хотя, дело даже не в том, что её разрушили — а как это сделали. Использованный для уничтожения Великого Строения предмет аннулировал не только текущие, но и предоставленные ранее возможности Башни. Проще говоря — языки смешались. Наступил культурный апокалипсис. Общий системный язык стёрся из памяти каждого разумного. Коренные жители стран, ведущих свою историю до конца строительства Башни приобрели знание местного языка. Бессы остались при своём.
А остальные смертные… им не повезло. Иммигрантам, чья родина ушла в небытие, беглецам или свободным, живущим вне Системных границ поселений, присваивался случайный язык.
Наступил кромешный ад.
Злобно матерясь и объясняясь на пальцах с полуживыми гремлинами, слишком молодыми, чтобы помнить привычный для Вавилона 50-ых русский язык, я кое-как взял на себя шефство над этим кораблём обмороженных и ошпаренных, потащив его с максимальной скоростью по местным поселениям. Движению уже уставшего от жизни судёнышка я помогал всеми своими доступными силами и цепями, поэтому летели мы довольно резво.
Остальное было делом техники. Я врывался налету в поселения, воровал местного жреца и под его сонно-панические вопли тащил несчастного к больным. Затем — обратно, истощенного, но с весьма увесистым кошельком. Скорость была велика, я чертовски убедителен, поэтому удалось спасти всех.
А далее стал вопрос — что с ними делать? Высадить в ближайшем поселении? Бред сивой, пьяной и необразованной кобылы. Уж если Нихон устроил такое, то дорезать остатки, выкинув на континент пару десятков Слуг, которым местные не способны противопоставить теперь вообще ничего — это наиболее логичное развитие событий. У меня было время, желание и возможность, поэтому я потащил упирающийся кораблик и приходящих в себя гремлинов через океан. К городам «Академии».
Это было нелегко. Слова сестёр Царраката, явно говорящим соплеменникам про то, что зла я им не желаю, понимания не встречали. Гремлины хотели ясности, возвращения, чтобы спасти чудом выживших, а может просто боялись до судорог меня или за детей, но мне пришлось почти неделю не спать, таща корабль вперёд и держать своё «Чувство объёма» включенным, вместе с «Железной рубашкой». Выжившие вовсю пытались меня убить.
И вот теперь мы подлетаем к их новому дому, вход в который располагается в глухой лощине. Встречала нас группа почти в сотню разумных расы гремлинов, притащенная сюда «академиками». Среди них была пара стариков, помнящих русский.
Повезло.
— Сначала мы с тобой поговорим, — в на лице старика под набрякшими веками сталью блеснули острые проницательные глаза дожившего до почтенных лет гремлина, — Я не уверен, что стоит давать девчонкам общаться с таким как ты.
А нет, не очень повезло.
— Я вылечил и сопроводил в безопасность твоих соотечественников. Возможно — последних. Не достаточно для того, чтобы получить простой перевод?
— Ты сделал это ради своих целей, — последовал ответ, полный железобетонной уверенности, — Не вылечил, а похищал жрецов. Не сопроводил, а приволок, единолично всё решив. Не позволил спасти других. Притащил их буквально в плен Бессов, где уже прозябали мы, но требуешь относиться к себе, как к спасителю? Я тебя сейчас в жопу пошлю…
Посланным я быть не хотел. Не то, чтобы всерьез верил, что у сестёр есть что мне сказать, но… не зря же я их тащил.
— Ладно, что ты хочешь знать?
— Простую вещь, — хмыкнул старый гремлин, — Ты — сумасшедший массовый убийца или нет?
— Да. Нет. Вопрос этики, — решил посовокуплять я остатки престарелого рассудка, — Смотря с какой стороны смотреть.
— Смотрел с разных, — поведал мне старый хрыч, — Ничего не понял. Поэтому спрашиваю. Разъясни.
— С точки зрения Системы я нарушитель правил, — начал объяснять я, попыхивая трубкой, — Смертные на меня смотрят как на чудовище. Для бессмертных я опасный и неподконтрольный гад, который неоднократно причинял им невыносимые финансовые и репутационные потери. Для богов, что бы они из себя не корчили, я угроза их пастве, а значит и существованию. Как видишь, я опосредованно невиновен ни в чём, кроме неподконтрольности.
От такого признания старика чуть не хватил удар. Он схватился за сердце, почернел чешуёй, выпучил глаза и начал надрывно подвывать. Я не сразу сообразил, что он так кашляет. Пришлось подождать, пока бедолага оклемается.
— Невиновен? — прохрипел он, — Ты?!!
— Знаешь, откуда у меня эта внешность? Раса? Силы? Уровень? Мрачная репутация? Чёрный Статус? Место в листах охотников за головами? — оскалился я, — Ничего я не делал. Только сопротивлялся попыткам себя принудить, лишить свободы, использовать, закабалить. Перед тем, как ты разинешь рот, старче, желая сказать, что сопротивлялся я мол, с слишком большим побочным уроном, глянь на меня внимательнее. Я — один! Я слаб! Нет времени и средств перебирать методы — займись я подобной чушью, уже давно сидел бы в кандалах, в лучшем случае!
— Так ты себя оправдываешь? — голос старика-гремлина был спокоен и выдержан. В нём даже просквозила некоторая ирония, хотя он и не говорил на этом языке почти полсотни лет.
— Не оправдываю я себя, — проворчал я, заставляя деда снова сыграть в лупоглазика озабоченного запором, — Я бессмертный. Мне не перед кем оправдываться. Нет ни одной силы, ни одной власти, ни одной нации, ни одной фракции и не единого божества перед которыми я бы чувствовал ответственность настолько, что стал бы оправдываться.
— Нет, я тебя точно сейчас в жопу пошлю, — буркнул старик, поёживаясь и отодвигаясь на тощей заднице подальше. Не из страха, скорее от отчуждения.
— А я и пойду, — с легкостью согласился я, — Вот возьму и пойду.
— Да неужели?! — каркнул старик, — Вот прямо притащил дирижабль через океан, поручился перед «академиками» и вот возьмёшь и уйдешь?! Ха!
— У меня появилась идея, — с улыбкой поведал я гремлину, буквально ощущая, как кожа на его заднице начинает собираться в жесткие валики от напряжения, — Слишком хорошая, в отличие от надежды, что семь молодых гремлинш мне могут действительно помочь.
Иногда действительно стоит просто выговориться. Когда проговариваешь что-либо о себе, то сам переосмысливаешь свои действия и чувства. Находишь новые идеи, видишь решения.
Обретаешь Путь.
Общение никогда не было моей сильной стороной, с тех самых времен, как я был смертным. Что-то я в этом самом общении не понимал, постоянно вспоминая поговорку одного обаятельного гангстера о том, что пистолетом можно добиться куда большего, чем без этого самого пистолета. Особенно — в важных делах, особенно, когда поджимает время… да и вообще, много этих самых «особенно».
— Что ты сделаешь, если я откажусь переводить? — старик скукожился, как будто ему было холодно.
Я ткнул пальцем вверх.
— Отправлюсь туда. Во Внешний Мир, — сказал я ему, — Буду ломать и убивать, пока они не согласятся мне помочь.
— Ты монстр.
— Старик, — я аж хохотнул, — Посмотри на меня. Зловещий и ужасный, а не могу уговорить старого пердуна поработать час переводчиком. Ты обрушил мою самооценку ниже развалин Вавилона!
— Ты плохой переговорщик, — признал гремлин, — Слишком много правды. Слишком прямо. Слишком страшно.
— Перед тобой разумный, который давным-давно наелся гостеприимством этого мира, — хмыкнул я, — Ты мне поможешь или могу лететь?
Улетал я из анклава гремлинов, скрипя зубами от досады. Очень хотелось засунуть в морщинистую задницу старого козла кактус, но пришлось себя удержать от искушения. Мерзкий говнистый сморчок имел мои мозги, уже точно зная, что сказали сёстры Царраката, но, видите ли, взял на себя ответственность «решить самому».
Сложно быть сильным и добрым, когда ты не обаятельный. Хотя, с другой стороны, сильные и добрые связаны по рукам. Вынуждены оставаться в рамках. Носить плащи. Здесь бы «Академия» таких бы поставила в позу пьющего оленя быстрее, чем они бы озвучили свои справедливые и гуманные требования…
Я злобно сбил кулаком зазевавшуюся чайку и сменил курс полёта. Пора было присоединиться к экспедиции Абракадавра.
Сёстры-гремлинши авторитетно и объёмно описали, что если бы не разрушение Вавилона, то наиболее разрушительным из существующих инцидентов, заклинаний и событий они бы признали… меня. Безусловно, был целый ряд, да какой там ряд, целый ворох заклинаний разной магии и её комбинаций с физикой и химией, способный на куда большие разрушения, но всё это требовало неимоверных затрат ресурсов, времени и трудовых часов, огромные объёмы занимаемой территории… и даже в таком случае не гарантировало поражение хотя бы одной десятой части нужного острова.
А значит — было абсолютно бесполезным.
Вирусы, проклятия, демонические призывы, божественная энергия, марш мертвых — было либо слишком слабым, либо слишком медленным, либо и то и другое. Я, конечно, подстраховался, опросив так удобно и внезапно расположенную ко мне «Академию», но ответы были одинаковы. В мире, полном бессмертных, разрабатывать оружие массового уничтожения было совершенно бессмысленно. Ровно до момента, пока не открылась правда о болтающейся над океаном колоссальной каменной чаши, полной злых захватчиков, сумевших за час стереть Вавилон с лица Пана.
Более того, доказавшим, что научились фокусировать и использовать не только солнечную энергию, а еще и эфирный слой, разделяющий Срединный и Внешний миры.
Замечательно. Просто прекрасно.
Я сплюнул, применив Ки неожиданным образом. Еще одной чайке фатально не повезло.
Зато, как только я вылетел на сине-серое неспокойное полотно океана, карма тут же назначила меня на место чайки. Грохнуло, толкнуло, рвануло и закрутило — под знакомые звуки разрыва стандартного магического импульса. Я, крутясь, полетел в одну сторону, а моя оторванная по бедро нога — в другую.
Пытаясь совладать с потерявшим привычный набор конечностей и цепей телом, кувыркающимся с бешеной скоростью, я почти сразу догадался потянуть себя цепями вбок. Вовремя — на месте, где я только что был, мелькнул импульс. Взвыв сиреной, я начал дергать свое тело непредсказуемым образом, обильно фонтанировать кровью и снижать набранный разгон. Мимо с гудением пронесся «треугольник» и мне всё сразу стало понятно.
Несмотря на то, что «Академия» в виду грядущих событий и наших договоренностей, сняла награду за мою голову, там всё равно оставалась очень привлекательная сумма, оставившая меня в топ-10 самых желанных целей даже на простое убийство. Улетая, я совершенно не думал о том, что у «академиков» не только самые быстрые воздушные корабли в мире, но также очень-очень много Бессов. И большинству из этих достойных личностей очень хочется иметь небольшой городок смертных на каких-нибудь южных берегах, молоденький гарем, пару доходных шахт на вечность, и несколько сотен рабов.
В общем — сам Куратор велел в такой суматохе и панике, что царила сейчас во всем мире, украсть корабль и убить Кирна Джаргака. Для стартового капитала.
С первой частью мои преследователи справились на «ура». Со второй у них пока всё получалось — я летел навстречу океанским волнам, с бьющей из разорванных артерий кровью, раскрошенными ребрами и без хвоста.
С полощущейся на ветру второй ногой, сломанной, казалось, во всех местах сразу.
Пока здоровенная дура «треугольника» закладывала широкую дугу, выходя на полный разворот и нестерпимо блестя зеркальным корпусом, я лихорадочно тратил подаренное мне время на решение возникших проблем.
Первым делом, я лихорадочно быстро избавился от дестабилизирующей меня второй ноги. Пережал той же цепью, что и обрывок левой ноги, сжал зубы, нанес несколько ударов мачете и… оторвал, отбрасывая прочь.
Сразу же после этого варварского момента, я начал обматывать всего оставшегося себя цепями, в надежде, что это поправит мой контроль полёта и защитит хотя бы от одного импульса. Хотя, защита была уже не нужна — если в меня попадут, то точно упаду в воду. А там без ног…
Выйти на горизонтальный полёт получилось всего в паре десятков метров над поверхностью воды. Я содрал с себя трепещущий и порванный балахон плаща анонимности, нацеливаясь лететь так, чтобы мои преследователи потеряли как можно больше времени на разворот и ускорение. Это было правильным решением — у подлетевшего «треугольника» заработало с десяток орудий, пытаясь попасть по мне.
Последнее было скорее жестом отчаяния или дуростью — несмотря на разворот и замедление, «треугольник» был на куда большей высоте, чем я, и полупрозрачные сферы убийственной магии летели куда угодно, но только не в маленькую черную точку, отчаянно матерящуюся орочьим голосом.
Тем не менее, деваться мне было некуда. На мозги давила оглушительная боль и дезориентация от потери столь больших и важных кусков тела, осколки ребер, сдавленные цепями, рвали легкие, я с трудом поддерживал свой полёт. Соревноваться в скорости с «треугольником» было сейчас нереально, а пустить его себе на «хвост» — гарантированно заработать импульс точно в пятую точку. Да и не улечу я далеко, слишком большой объём крови потерян вместе с ногами.
Из ситуации было два безумных выхода и, спустя секунду, я выбрал наиболее безумный. Второй, предполагающий нырок в океан с уходом вплавь, печально сделал мне ручкой и ушёл в закат.
Я начал набирать скорость, нацеливаясь на брюхо продолжающего стрелять корабля. Перед моим лицом звенели цепи и щелкали зацепы, собирая девять книг авторства Куратора в непробиваемый ничем щит. Последний раз такой трюк я использовал против Митсуруги Ай, легендарного золотого архимага и очень подлой девочки. Правда — не пригодилось. Никогда бы не подумал, что буду применять столь сильный козырь против пошлого и тупого «треугольника». Особенно после того, как заключил с его владельцами мир, дружбу и жвачку.
На этот раз — пригодилось. Импульс врезался в книжный щит под углом, из-за чего я не только закрутился волчком и отбил себе всё лицо, но еще и услышал тревожный хруст рёбер. Изо рта выплеснулась целая струя крови. Перед глазами начало темнеть. Опыт многоразового смертника мне подсказывал, что еще один такой фокус будет стоить мне десяти лет.
Сдохну.
Шлепнувшись на плоскую крышу корабля, я тут же попытался войти в «Целительную медитацию», оставив активными лишь её, «Чувство объема» и цепи, пережимающие мне артерии. Перед этим маневром я потратил лишь пару секунд, рассыпая вокруг себя весь наличный запас цепей. Жадный целительский навык начал едва ли не с урчанием жрать мои мизерные подкожные запасы, латая повреждения, а самому пришлось готовиться к стилю боя под названием «побеждаю лёжа».
Догадаться, куда делась их цель, агрессорам было совершенно несложно. Корабль еще сильнее замедлился, а потом из близко расположенного по отношению ко мне люка высунулась голова бессмертного и быстро оценила мою неподвижную позу, что-то ободряюще заорав вниз. А потом попыталась высунуться из люка вместе с присобаченным к ней телом.
В красивой истории на этом месте должен был быть остроумный бой, где я виртуозно орудую цепями, фехтую ими и защищаюсь, зажав в стальных объятиях верных друзей неуничтожимые книги, отражающие летящие в меня заклинания и прочую дрянь. Сам так представлял в детстве… во всех трёх детствах, что буду сражаться и побеждать именно таким образом. Желательно еще защищая нечто хрупкое, волнительно наивное… и с огромными сиськами.
В этой искусственной реальности я просто и подло захватывал глупо выскакивающих из люков Бессов цепочками за шеи, держал их буквально секунду-две и ослаблял цепь уже над океаном. Мой охват «Повелителя цепей» был метров тридцать, чего, вкупе со скоростью корабля, вполне хватило. «Вор», два «защитника», «егерь» и «штурмовик» бесславно сгинули с борта судна, что-то обиженно вереща по дороге к водным возрождениям. Был бы на их месте маг с хоть каким-то полем защиты, всё бы так просто не получилось… да и выскочили они как чёртики из табакерки. Я не вслушивался в предсмертные вопли, целиком сосредоточенный на том, чтобы как можно быстрее отреагировать на следующих.
Они не явились.
Спустя полчаса, исчерпав все внутренние ресурсы, я, худой и кашляющий, полез в недра медленно двигающегося корабля. Оставаться в безопасности смысла не было, весь мой запас продуктов и воды был потрачен на перевозку спасшихся гремлинов, последний плащ анонимности изорван, сил оставались копейки, а ближайшим источником пищи и воды служил склад на этом корабле. Долевитировав до него, я ощутил своим «Чувством объёма» весь корабль и понял, что последний разумный тут кроме меня продолжает сидеть в рубке управления, активно занимаясь чем-то своим.
Внимательно отслеживая метания фигурки, я споро набил инвентарь отличными качественными рационами. Пища теперь «академикам» предлагалась разнообразная и заботливо упакованная, в каждом брикете с пайком даже был маленький пакетик чая на веревочке. Я чуть не прослезился от ностальгии.
Правда, когда я намылился покинуть корабль со спокойной душой, уверенный, что одновременно преследовать меня и стрелять он не сможет, появилось некоторое небольшое препятствие. Вид оно имело чрезвычайно потешный — как будто кто-то ловко обшил бультерьера костяными пластинами, идеально повторяющими силуэт собаки. Вёл этот костопёс себя аналогично — он гавкнул и бодро кинулся в атаку.
Пинка я демонической, как выяснилось, скотине, отвесить не смог по причине отсутствия нужных частей тела. Пришлось отшвыривать гада ударом цепи, а потом устраивать шоу, в попытках закрепиться цепями на полу, потолке и стенах так, чтобы уверенно нанести удар по демону своей дубинкой, напоминающей клевец с четырьмя жалами или богопротивный союз двух кирок. Собака была мелкая, крепкая и проворная, я неуклюжий, раненный и неполноценный, поэтому уверенного удара у меня никак не получалось. А еще она выскальзывала из цепных захватов, бешено вертясь в них и вращая головой.
Это был долгий, сложный и дурацкий бой, где обоим враждующим сторонам мешали их недостатки. Я не знал, как драться без ног, а демон-пёс не умел летать. В конечном итоге я изловчился и накрыл неугомонную псину здоровенной кастрюлей, по дну которой нанес сильный «Беспощадный удар». Посуда смялась в блин, брызнув кровью, а я поднял уровень приёма и в очередной раз разбил лицо и потревожил рёбра. Вкус победы был особенно сладок.
Я удовлетворенно улыбнулся, но тут же скривился от досады — из дверного проема выглядывало еще шесть костяных собачьих морд. К счастью, больших кастрюль и казанов на камбузе было более чем достаточно, а летать до потолка твари не умели. Хоть и пытались.
В капитанской рубке меня ждал демонолог с копье-посохом, направленным на дверной проём. Я это ощущал предельно точно «Чувством объема», не испытывая ни малейшего желания попадаться ей на глаза. Девушка, каким-то шестым чувством определившая, что я близко, но не в перекрестье её прицела, решила пообщаться, приступив к рассказу о своей горькой тяжелой доле заслуженного корпоративного агента. Ничего не имея против, я сидел за парой коридорных поворотов в небольшом закутке, сильно сосредоточенный на том, чтобы с помощью небольшой цепочки тихонько манипулировать маленьким удобным штурвалом судна. Болтовня женщины была чрезвычайно уместна, да и английского я уже сто лет как не слышал.
— Тридцать лет я работала на эту сраную контору! Тридцать лет следования правилам, Джаргак! — разорялся девичий голос, — И знаешь, что они заявили полгода назад? «Вы одна из наших старейших сотрудниц, госпожа Сенериф, мы очень ценим вас, но после анализа ваших расходов вынуждены перевести вас в группу с квотами на обязательные месячные траты! Либо можете пролонгировать свой контракт еще на пятнадцать лет!»
— Какой ужас, — максимально фальшивым голосом «посочувствовал» я, — Вас хотят заставить тратить больше денег, потому что не хотят, чтобы вы увольнялись?
— А еще пакеты ресурсов по завышенным ценам для поднятия характеристик, — не заметила та сарказма, — Квартиры в кварталах Гильдии за безумную ренту! «Мы заботимся о вашей безопасности!». Кредитные предложения, орк! Они обязывают тебя взять кредит при повышении на работе! Двадцать пять лет как вменена «традиция» устраивать по поводу повышения вечеринки, на которых всё заказывает начальство, а счёт вручают виновнику!
— Дай угадаю, а штрафы за разглашение этих сведений отправляют в вечное рабство, да? — гыгыкнул довольный я, которому удалось задуманное.
— Практически! Теперь ты понимаешь, почему я это сделала?! — патетично заявила волшебница, засевшая максимально далеко от входа, — Кирн! Давай разойдемся мирно! Покинь корабль и каждый пойдет по своим делам! Я просто хотела заработать!
— А в товарищей демонов подселила, чтобы не делиться, да? — заржать у меня получилось даже с оторванными ногами и переломанными ребрами. Сложно быть менталистом, демонологом, астральщиком — никто тебя не любит, никто тебе не доверяет.
И правильно делают. Повернись к демонологу спиной — и он начертит на ней руну вселения. То-то выскакивавшие ранее Бессы были энергичны, но совершенно не умны…
Волшебница успела среагировать, выстрелив и попав в управляемую мной с помощью цепи книжку, но дальше для неё было всё печально — я уже был вплотную, нанося «Беспощадные удары». Её магическая защита выдержала целых три, но четвертый уже попал по плоти, превращая брюшину демонолога в тщательно отбитый фарш. Девушка, оказавшаяся еще и отчаянно рыжей, хрипнула, роняя посох и себя на пол, сплюнула кровью и прерывисто задышала.
— Я знала, что… ты меня… убьешь, — выдавила она из себя, — Тянула… время. Умереть… над землей.
Я не менталист, демонолог или астральщик, но тоже подлый и противный тип.
— Извини, корабль над морем, — хрюкнул я, переминаясь с руки на руку, — Нефиг было разевать пасть на то, что не по зубам.
Еле успел. Посмертная маска на лице все-таки была искажена ужасом.
— Жила бы себе не тужила, платила бы за кредиты, выполняла бы квоты, — бурчал я, пережевывая открытый паек и осматривая новую собственность, — Нет, понесла её дорога приключений. Забыл спросить — кем она работала…
Хороший корабль. Новый. Неплохая замена плащу анонимности.



Глава 14 Омерзительная четверка

Огромные голубые глаза, казалось, лучащиеся внутренним светом, пристально разглядывали меня. В них, как и на лице их обладателя, таилось сложное выражение. Рассматривая эти глаза в ответ, я некстати подумал, что так может смотреть самый знаменитый в мире энтомолог на самую редкую в мире бабочку, которая сидит на груди самого уродливого гоблина, управляющего самым страшным драконом. Отстраненность, брезгливость, некоторое профессиональное напряжение, интерес и раздражение смешались в этих глазах в потрясающий по своей силе коктейль. В общем — чувствовал я себя очень неловко.
— Чего вылупился? — сварливо осведомился я у Эдварда Эйнингена, своего старого друга, приятеля, не случившегося работодателя, профессионального мага оружейника и знатного извращенца. Последним он был, потому что, будучи мужчиной, занимал тощее и хрупкое тельце женского пола и самого что ни на есть подросткового возраста. Раздраженно почесав хвостом еще зудящую после регенерации ногу, я поспешил исправиться, — Ты не подумай, я рад тебя видеть до беспамятства, но ты меня уже десять минут разглядываешь!
— Ищу, — кратко пояснил мне маг причину своего медитативного состояния. Совершенно не собираясь убирать свой чудовищный шестиствольный посох, с помощью которого и держал меня на мушке.
— Что именно? Может, я смогу помочь? — я надеялся, что тон, которым я произнес эти слова, был не заискивающим. Но судя по прищуру оружейника — зря.
— В основном… — хрипловатый голос девочки-подростка звучал задумчиво в напряженной тишине, — В основном я ищу среди всех твоих грехов в Статусе те, что указывают на педофилию, осквернение трупов или мужеложество. Ну это так, на крайний случай. Но! Ты мне мешаешь. Стой, пожалуйста, ровно… Джаргак.
Мне стало обидно. Чисто так, по-человечески.
— Я хранил себя для тебя!
А вот это была неудачная шутка. Шестистволка противно лязгнула, заставляя меня мгновенно вспотеть.
Вхолостую.
— Вы проделали ошеломительную карьеру, Кирн, — уведомил меня блондинк, испаряя из рук свой грозный агрегат назад в инвентарь, — От кандидата в сторожа для моего магазина до мирового зла. Надеюсь, у вас есть какое-нибудь приличное оправдание своему Статусу?
— Самооборона… — прохрипел я, натурально сползая по стенке. Так близко к смерти я не был, даже получив магический импульс в спину. Эдвард очень продуманно меня встретил — в комнате, которая совершенно не позволяла как-то маневрировать.
— Годится, — девочка-волшебница с брюзгливой душой желчного человека отвернулась, как ни в чем не бывало начав наливать себе чай, — Рад тебя видеть, кстати. Но за приём извиняться не буду. Из-за тебя я стал очень богатым, очень популярным и очень раздраженным, Кирн. Последнее — совершенно излишне.
— Вы даже не поцелуетесь? — прервал меня на полуслове противный голос сверху. Над нами парила огромная чёрная книга, изображая из себя вьющегося ворона.
Грянул взрыв, меня осыпало крошкой, а из коридора раздалось ехидное ржание улепетывающего Бенедикта. Эйнинген показал высшее мастерство выхватывание шестиствольного комбайна размером с него самого, а гримуар — такую же зашкаливающую скорость художественного сваливания. Оружейник давно уже мечтал сменить пол, но пока еще не ушёл на перерождение. На шутки о своей гендерной неоднозначности он реагировал ну очень однозначно.
— Ой, вот только не говори, что у тебя за эти девяносто три года секса ни разу не было! — внезапно вырвалось у меня.
Эдвард выплюнул чай, который только что отхлебнул, и в немом потрясении уставился на меня. А потом… внезапно покраснел и отвернулся!
— Понял. Молчу, — задумчиво оценил я свои перспективы повторить маневр вредной книжки, — Другой вопрос — какого хрена ты тут делаешь?!
Всё оказалось просто. У нежити есть одна замечательная черта — они есть теперь везде, что довольно сильно беспокоило трудовых иммигрантов из неразвитых стран. Почтальоны, носильщики, усиление отрядов городской стражи — качественные поднятые нужны везде. Естественно, что некроманты оставили некоторые не задокументированные возможности у реализуемой ими продукции. В частности — возможность поручить им мелкое дельце.
Эйнинген жил и работал под крылом «купившей» его «Академии», параллельно угнетаемый бытием приманки для одного внезапно ставшего чрезвычайно знаменитым орка. Повышенное навязчивое внимание от окружающих служило для оружейника источником постоянного раздражения и большого заработка, а так как оба этих ресурса имеют свойство накапливаться, то вскоре происходящее начало его нешуточно угнетать. Принимая очередную порцию материалов от не совсем живого курьера, он ощутил хладное касание мертвой плоти, сунувшей ему в несуществующее декольте объёмную записку с интересным предложением.
И вот он тут.
— Господин Абракадавр при личной встрече привёл мне убедительные доказательства, что в мире началась форменная каша, — рассказывал оружейник, степенно уничтожая немалых размеров пирог вприкуску с чаем, — Я склонен с ним согласиться. Причем, в отличие от нормальной войны, столь приятной делу прогрессу, нам грозит попытка тотального завоевания с очень неплохими шансами на успех. Атака Вавилона подтверждает, что нихонцы уверены в своих силах, более того — следуют плану. Кроме этого, я стал слишком известен благодаря вам, Кирн, поэтому сменить… Мир жительства лет на тридцать-сорок представляется мне крайне удачной идеей. Особенно если учесть, что способ возвращения известен.
И не поспоришь ведь.
Моё прибытие на базу великого некроманта было куда печальнее. Сначала я потерял корабль, с которым практически породнился за считанные часы. Хитроумные «академики» не только довели до приличного вида рационы на судне, но еще и оснастили его противоугонной системой — не долетев до логова Умного Ежа буквально полтысячи километров, я был вынужден совершить посадку по причине невозможности подзарядить бортовые аккумуляторы, а как только посудина прочно встала на земную твердь — тут же заблокировала как систему управления, так и все шлюзы. А я в этот момент был еще занят отращиванием собственных ног.
Лица «академиков», прибывших на десантном эвакуаторе такого же типа как «треугольник» были бесценны — сам Кирн Джаргак сидит в капитанской каюте, без малейших шансов ускользнуть! Зов использовать невозможно, ноги отросли лишь до щиколоток — бери тёпленьким!
А нельзя. Мир-дружба-жвачка.
В итоге у меня оставили сидеть голой задницей на скалистом побережье какого-то острова, с официальными извинениями Гильдии и ста тысячами наградных, смотревшихся откровенно бледно по сравнению с суммой, которую можно было бы выручить за сам «треугольник». С другой стороны, я представил себе, что долетел бы на нём до своей точки назначения… и нервно сглотнул. Умный Ёж совершенно бы не оценил десант нервных бессмертных в своё потайное логово.
Как не оценил он моего приветственного вопля — «Мне только спросить!». Теперь он прятался от меня по всей немалой территории базы, периодически делая вид, что совершенно не знает немецкий, либо обладает массой срочных дел.
Народа в этом бывшем обиталище какой-то невысокой расы было много. Митсуруги Ай с её «экспедицией» сейчас смотрелась жалкой дилетанткой по сравнению с десятками, если не сотнями смертных и Бессов, что бегали туда-сюда с грузами, поручениями, налегке, либо конвоируя колонны немертвых. Из-за нежити мой грандиозный план внести сумятицу и ужас в рабочие процессы, тем самым досадив некроманту и призвав его к сотрудничеству… потерпел поражение.
Вокруг бегали сотни моих копий. На этот раз — полных, с волосами и хвостами. Боевые гули Абракадавра, которому пришлась сильно уж по вкусу моя внешность, не отличались друг от друга ничем, а у меня, к сожалению, даже не было моих золотых трусов. Орать же что я «настоящий» было бы… совсем уж неудобно. Для окружающих.
Изначально, сразу же после разговора с Эйнингеном, я посчитал, что поймал удачу за хвост — в одной точке собрались трое лояльно настроенных по отношению ко мне личностей, обладающих нужным талантом, складом ума и способностями, пригодными для продумывания технологии нанесения массовых разрушений. Беда была в том, что на тему Нихона со мной наотрез отказывался беседовать даже Бенедикт — гримуару это было запрещено прямым приказом.
Итог — я бестолково и грустно мешал матерящимся разумным, чувствуя себя пятым копытом в стойле. Пришлось засесть в каком-то закутке между ящиками, достать трубку и слушать окружающих. Что делать дальше после такого афронта я решительно не представлял. Куда идти? Кого спрашивать? Продаваться «Академии» за ускоренные курсы обучения локальным апокалипсисам? Да они сами ничего не знают!
И в книжках этих дурацких ничего нет. Девять томов из десяти, где подробно описывается как, зачем, почему, с какими целями, фронт работ, целевая аудитория, но при этом само-собой подразумевается, что планирующий устроить апокалипсис уже обладает для этого необходимыми средствами!
Я курил, чувствуя, как постоянно пролетавшая надо мной птица обломинго наконец-то спустилась с небес, встала за спиной и обняла меня своими теплыми мерзкими крыльями.
Живые вокруг вовсю судачили о том, что происходит в мире. Паника, хаос, расцвет бандитизма, взрывной рост сепаратистских настроений. Новообразованные страны и империи шатались в горячечном бреду, Форумы спешно пытались назначить официальный мировой язык, из всех щелей полезли недобитые расы — на вкусный запах сепаратистов и бандитов, ищущих своё новое место в этом мире.
А вот военные действия глобального масштаба еще не шли. Воздушные корабли Нихона замечали там и тут, но открытых столкновений еще не было. Более того, большинство крупных объединений бессмертных совершенно не верило, что нихонцы перейдут к агрессивным мерам против них. У таинственных Бессов проблемы с богами и смертными? «Слышать неприятно, да и боги охренели лезть в наши дела, но пока именно нас не трогают, мы лучше свои проблемы решать будем».
Наивные.
Я примерно представлял, чем заняты мои таинственные недруги — едят слона по кусочку. Первым делом нужно поставить на место оборзевших небожителей, вылезших на чужую поляну — а в этом вопросе никто кроме смертных противиться не будет. Последних можно и не считать. Хотя… слишком удобный момент, чтобы тормозить. Столько всего можно практически безнаказанно разнести…
Как будто отвечая моим мыслям, в углу зрения замигал конвертик оповещения от Системы.
Нихон разрушил Великое Строение Форум. Единственное надежное средство связи, объединяющее все страны всех трех миров. Политический центр, где правители всех наций и представители всех рас могли обсуждать свои дела.
Воцарившийся вокруг гомон тут же показал, как остро окружающие восприняли эту новость. Работы тут же встали. Маги, менталисты и астральщики, находящиеся на службе, теперь озолотятся. А те, кто ушли на покой, будут возвращены. Добрым словом и угрозой осинового кола в зад, думаю… но ситуацию это особо не изменит. Живые вокруг тут же начали живо обсуждать происшедшее и делиться между собой версиями будущего. Один из них довольно громко выкрикнул версию, что местное начальство всё предвидело и они грузят бункер для пережидания тёмных времен. Обсуждения разбавились пожеланиями напроситься к некроманту в гости.
Я скучающе зевнул и открыл Статус. Там уже много всего должно было накопиться.
Пол — мужской
Уровень — 397
До следующего уровня — 61 418 512 990 единиц опыта
Фракция — отсутствует (бывший гражданин Эйнура, королевство Вашрут)
Характеристики:
Сила — 115
Выносливость — 110
Ловкость — 100
Реакция — 100
Восприятие — 100
Энергетика — 105
Дополнительные характеристики:
Мудрость — 100
Стойкость — 100
Дух — 100
Отрешенность — 100
Особенности:
«Внутренний Монолит», «Эти Дни», «И пусть весь мир подождет», «Скромность адепта», «Умелый ловкач», «Стоик», «Естественный рост», «Темновидение», «Прозрачный покров», «Плоть достойная духа», «Сверхадаптивность», «Зло во плоти».
Свободные очки:
Характеристик — 4
Приёмы:
«Путь Ветра» — 46 ур.
«Беспощадный удар» — 28 ур.
«Затмение» — 4 ур.
«Целительная Медитация» — 85 ур.
«Железная Рубашка» — 94 ур.
«Повелитель Цепей» — 100 ур.
«Дух Воина» — 19 ур.
«Предел плоти» — 1 ур.
«Чувство объёма» — 74 ур.
Финансы — 163 009 золото, 11 серебра, 22 меди.
Да уж, прогресс хоть и есть, но его как бы и нет. Подросший «Беспощадный удар», которым я пользуюсь пару раз в год и «Предел плоти», которым я не пользовался вообще никогда, как бы намекали. То же «Чувство объёма» наоборот гармонично развивалось, помогая ощущать больше, шире и чётче, но при этом было лишь разведывательным навыком, либо палочкой выручалочкой на случай, если мне в очередной раз повредят органы восприятия. В шкалу опыта можно было вообще не заглядывать, набирать уровни дальше предстояло только массовыми разрушениями или не менее массовым убийством очень опасных существ.
Ну хоть деньги опять радуют глаз. Хотя ума не приложу, на что их сейчас тратить, когда мир уверенным чебурашкой катится в бездну.
Затянувшись, я выпустил из своей волшебной трубки настоящее облачко густого белого дыма, которому придал форму раздражающе круглой задницы, именно так в метафоричном понимании для меня выглядела ситуация под названием «полная жопа». Облачная жопа неторопливо выплыла из занятого горюющим орком закутка и… привлекла совершенно лишнее внимание.
В закуток сунулась девичья голова, оснащённая парой любопытных глаз и огромными кроличьими ушами белого цвета. Голова широко раскрыло первое и растопырило второе, попырилась на меня с минуту, а потом пронзительно заорала во всю мощь своих далеко не слабых легких:
— Здесь ДЖАРГАК!!
…и припустила наутёк, продолжая истошно орать.
Я глубоко затянулся, не особо понимая, что делать дальше, но на всякий случай активировал «рубашку» и «чувство объема». Под удаляющиеся истошные вопли нарисовалась вторая голова, а следом за ней и третья. Вторая щеголяла теми же заячьми «лопухами», только серого цвета, а вот третья от них выгодно отличалась, имея уши кошачьи. Спустя пару секунд они исчезли, а вопли и звуки убегания стали издавать уже три разных тела.
Все вокруг были возбуждены, негативно настроены и наслышаны обо мне. Началась паника. Разумные бегали, орали, вооружались, шарахались от гулей и толкались в тесных низких дверных проёмах. Развлечение быстро набрало обороты после того, как пара умников стукнуло похожих на меня немёртвых — те, естественно, дали сдачи. Насмерть. Почему-то это восприняли как непреложный факт того, что злобный Предвестник взял свои копии под контроль.
Веселье набирало обороты и радиус поражения, пока откуда-то не вылез злобный Абракадавр, приложивший гулей приказом, а всех живых проклятием слабости. Оставив Бенедикта разбираться, некромант с мрачным видом поманил меня за собой:
— Нам нужно серьёзно поговорить, Кирн, — выдал он, шагая впереди.
— Я за тобой бегал как проклятый ради серьезного разговора, а теперь ты появляешься сам, заявляя это мне, — пробурчал я, шагая следом, — Ты что, женщина?
— Умерь эгоцентризм.
Зал, куда меня привёл некромант, явно мог претендовать на его временное логово. Масса бумаг, несколько неровных и грубо сбитых стеллажей с книгами и чьими-то органами в банках, три неподвижных гуля с раскрытыми грудными клетками и без признаков нежизни и несколько верстаков разного назначения, за одним из которых сидел сосредоточенный Эйнинген, разобравший свою страшную шестистволку. Оружейник хмуро на нас посматривал, продолжая копаться в брюхе своего чудища, что-то там подкручивая. Абракадавр уселся за стол, скрестил пальцы рук и принялся меня рассматривать с самым серьезным видом. Я молча пялился в ответ, совершенно не зная, что почём. Все дружно страдали фигней, пока в комнату с шорохом, стуком и руганью не влетел Бенедикт.
— Кирн, ты ведь пришёл ко мне не для того, чтобы присоединиться ко мне, так ведь? — осведомился Умный Еж, продолжая меня мерить тяжелым взглядом. Таким серьезным я его еще не видел.
— Я в шаге от своей цели, вы это знаете, — не стал я тянуть кота за хвост, — Только мне нужно понять, как этот самый шаг сделать. За этим я и пришёл к тебе.
— Тогда смотри… — сказал Умный Ёж и… они начали уговаривать меня отправиться в этот чёртов Внешний Мир!
Первым и основным аргументом было то, что Нихон уже выступил против всех и каждого. Имея на руках конфликт с богами, они ударили по основным опорам всех цивилизаций разумных, нанося колоссальный урон и противопоставляя себе всё, имеющее мозг и язык. Эдвард безжалостно заметил, что я на фоне текущих событий теряюсь совершенно, к тому же, при всех моих достоинствах, совершенно лишен возможности добиться хоть какого-то результата.
Эдвард не выдержал и вмешался в мерный речитатив Абракадавра со своим мнением. По этому самому ценному мнению, у блондинка выходило, что я как бы уже сделал всё, что мог и не мог, а теперь нужно было лишь ждать результатов. В идеале — во Внешнем Мире, занимаясь конструктивной и полезной деятельностью. В безопасности и бок о бок с верными товарищами. Желанный отдых после полосы неудач и перед невозможной целью.
Я слушал и пытался поблагодарить какие-нибудь высшие силы помимо Куратора, что Эйнинген по-прежнему выглядел и вёл себя как много и нехорошо пожившая желчная девочка. Произноси он всё это как женщина — пришлось бы потом искать загс. Надо же «верные товарищи» …
Лязгающая железом переплета проклятая книга, сделанная из моего ожившего трупа, неживой Бесс, растерявший все человеческие качества чёрт знает сколько лет назад в своём расовом сценарии, и прагматичный сладкоежка-оружейник, разбогатевший на работе с моими недавними врагами. Друзья всем на зависть… Впрочем, ни один из троих еще не попытался мне вонзить нож в спину.
Хотя, кажется, именно сейчас они этим и занимаются.
— Кирн, если тебя не убеждают любители, поверь истинному профессионалу — ты бессилен! — хрипло прокаркала книга, подлетая ко мне поближе, — Хотя, если быть точнее и отдать дань уже твоему профессионализму, то бессилен не целиком, а всего лишь при условии, что хочешь внести серьезный вклад!
Я прищурился, с подозрением рассматривая троих спевшихся индивидуумов. Свою ценность в их начинании сложно было бы преуменьшить — я уже рассказал, всё что мог и знал. Следовательно…
— Я хочу услышать настоящую причину, почему вы мне втроем компостируете сейчас мозг вместо того, чтобы послать подальше и забыть, как страшный сон, — обозначил я свой интерес, заставляя собеседников замолчать.
Слово опять взял Абракадавр.
— Кирн, мы не просто хотим взять тебя с собой, — пояснил он, — Мы не хотим оставлять тебя здесь. Разумным мира нужно объединиться, цивилизация должна стать одна. Шансы, что это произойдет по истечению текущего конфликта с Нихоном, вне зависимости от того, кто победит — очень хорошие. Все и каждый проиграют, если каким-то неведомым способом ты найдешь возможность остановить империю.
— Что означает твоё «вне зависимости»? — поднялся с места я, скрещивая руки на груди, — Вы оба прекрасно знаете, что в распоряжении Нихона технологии, позволяющие делать из бессмертных Слуг. Лишать нас индивидуальности, подчинять, перепрограммировать в послушных рабов! Они, думаете, как сейчас войну ведут? На переднем плане везде Слуги!
— И что? — невозмутимо спросил некромант, складывая руки на животе. От такого я аж воздухом подавился. А что в этом мире вообще может быть ценного, кроме личностей живущих в нём бессмертных? Задав этот вопрос бывшему Мастеру Лиги, я получил неожиданный и неприятный ответ.
— А что эти личности вообще достигли? — развел ручками неживой маг, — Всё, что я вижу, это как бессмертные играют. Ты вот в курсе о «голодном инциденте» 63-его года на Араане, Кирн? Там местный хлебный магнат, из бессмертных, некто Фориан Доуль, забрал себе слишком много власти. Буквально монополизировал торговлю зерном на половине континента. Нет, цены он не ломил, но никому, от глав государств до последнего нищего не забывал напоминать, кто в хлебе хозяин. Его лавки, предприятия, даже корки на булках несли вензель торгового дома. Естественно, это никому не нравилось, что в один прекрасный момент вылилось в согласованную национализацию всех активов Фориана Доуля. Как ты думаешь, что он сделал после того, как у него отняли все пахотные земли, мельницы и зернохранилища? Вот ты бы что сделал?
Вопрос заставил меня задуматься. Некромант редко прибегал к таким абстрактным примерам, значит тут должно было быть второе, а то и третье дно.
— Я бы создал свой прецендент, — наконец родил я, — Нельзя просто так, на голубом глазу и вне закона забирать у человека то, что он выстроил сам. Не договориться, не предложить что-то равноценное, а просто взять и отнять. Я бы обиделся и устроил массовый жестокий урок.
— Именно это Фориан и сделал, — недовольно проскрипел Эйнинген, продолжая мучить свое оружие, — После опубликования постановления суда он согласился передать бывшие в его владении земли якобы добровольно, чтобы это выглядело более пристойно, чем банальный грабёж. Ему за такой шаг навстречу даже неплохо заплатили. Так вот, Кирн, этот магнат нанял несколько отрядов гео— и аквамантов, которые подняли и провели водные жилы прямиком под плодородные поля. Через год там были сплошные болота.
— Упреждая твой вопрос, — тут же каркнула книга, — Увести поднятую водную жилу — задача на два порядка сложнее, чем поднять! Запомни, пригодится!
— А знаешь, что он сказал, когда его спросили, за что он обрёк на голод население нескольких стран, Кирн? — орудие Эдварда загудело и несколько раз злобно щелкнуло затвором, — Он сказал, что его вдохновил примером некий Соломон, сумевший поставить на место обнаглевшую власть Вавилона и уйти безнаказанным.
— И это далеко не единственный пример, папа! — расхохоталась книга.
— Бессов нужно как-то контролировать, — тяжело сказал маг смерти, — К этому стремятся нихонцы, этого хотят боги, этого требует банальная логика выживания разумной жизни. Каждый из нас тянет одеяло на себя. Джаргак, мы просто хотим подстраховаться. Единственный, кто в случае успеха получит только моральное удовлетворение — это ты.
Посмотрев на лица присутствующих, на наглую обложку летающей книги, я тяжело вздохнул. Выбил и забил в черт знает какой раз трубку, внутренне посетовав, что табака осталось совсем чуть-чуть. Захотел кофе. Надо попросить. Но перед этим…
— Я сказал — настоящую причину.
Несколько толстых склянок лопнуло, не выдержав голоса, усиленного Ки.
Шутки кончились.



Глава 15 Ежи и задницы

— Отпустите! Пошутить уже нельзя?!
Мой горестный вопль быстро затих, так и не вырвавшись из помещения. Звукоизоляция тут была не просто приличная, а едва ли не абсолютная… какой в принципе и должна была быть в кабинете темного мага-некроманта.
…где меня скрутили, сковали и оставили эти три гада.
Не успело отзвучать моё злобное предложение прекратить иметь друг другу мозг, как плавно подлетевший Бенедикт загородил мне обзор, а Абракадавр за пару секунд закидал костями, распявшими меня на стене. Как я не дёргался, кости, казалось, вросшие в стены, не сдвинулись ни на миллиметр. Даже хвост оказался прикован несколькими десятками косточек. Сразу же после пленения вся троица шустро вымелась из помещения, наказав мне висеть и думать над своим поведением.
Пока я сопротивлялся этим пожеланиям, предпочитая вяло ругаться вслух. Зла мне явно не желали, иначе бы оттащили в помещение, где громить вызванными цепями было бы нечего… или хвост бы отрезали. Но свободы лишили, что есть, то есть, а досадный факт, что я понятия не имел, что с ней делать — можно свободно опустить.
Поэтому я висел и лениво хотел свободы, справедливости, доброго совета и разрушения Нихона, одновременно с этим удерживая перед своим носом два черных и искореженных обломка канделябра, прикидывая, что с ними еще можно сделать. У предмета была на редкость эпичная история и я искренне надеялся её продолжить.
Влетевший в помещение гримуар захлопнул за собой дверь и, демонстративно не обращая на меня внимание, зарылся в лежащие на столе бумаги.
— Вы охренели? — вежливо спросил я у него, просто для начала диалога.
— Это у тебя кукушка набок сдвинулась! — живо обвинила меня книга, моментально бросая возиться в макулатуре, — Сам ничего не замечал?
— Я заметил, что вы меня буквально взяли в плен, — капнул сарказмом я, ворочаясь в неудобно зажавших меня костях, — А еще — делаете вид, что это чуть ли не для моего блага.
— Эйнинген пообещал прилюдно съесть половник фуонского жгучего перца, если у тебя есть хоть одна стоящая идея в голове, кроме как пойти снова к «Академии», договориться с ними о разведке боем и попробовать уничтожить что-либо важное в Нихоне. На «отвали». Для очистки совести. Так?
После этих слов я озадаченно замолчал, начав прикидывать, чтобы действительно сделал после того, как гордой ракетой взмыл бы из логова вредного некроманта. В чем-то Бенедикт и Эйнинген были безусловно правы…
Накопившаяся моральная усталость давно уже клонила мой рассудок к быстрым и поспешным решениям. Остро вспомнилось время из самого Начала — тогда Система мне, голому и безоружному, выдала задание уничтожить 30 степных хищников, очень напоминающих львов. Награда за задание потрясала воображение, особенно для молодого и слабого бессмертного. Тогда, не найдя разумного способа бороться с кошками, я принялся разменивать одну свою жизнь на один смертельный удар по противнику. Не хотелось думать, не хотелось планировать, над душой тикал отмеченный Системой срок. Я решил сложную задачу, жертвуя собственным рассудком.
И… сейчас действительно видел лишь два варианта развития событий.
— Угадали наполовину, — пришлось нехотя признаться, — План «Б» был зайти в Дикий Лес и пообщаться с сидами.
Гримуар, весящий под тридцать килограммов, с грохотом шлёпнулся на стол, притворившись мёртвым. Полежав так несколько минут, Бенедикт медленно и отчетливо произнес:
— Тебя контузило еще сильнее, чем мы воображали. Если бы ты договорился с сидами, то на тебя бы начали охотиться вообще все…
Всё помещение сотрясла сильная и короткая вибрация. Гримуар не удержался на кипе бумаг и, соскользнув с ними на пол, грязно выругался, стукнувшись стальным треугольником обложки. Я с удивлением вертел головой — стены, потолок, пол, всё плыло. Пропорции досок и камней искажались, поддёргивались и меняли очертания, как будто были ранее нарисованы, а неизвестный шутник капнул на картинку ацетона.
— О, взлетаем, — спокойно прокомментировал происходящее Бенедикт, — Наконец-то.
— В смысле «взлетаем»? — не понял я его, — Мы же под землёй!
Тем временем вид комнаты претерпевал изменения. Облицовка, паркет, даже дверные косяки — всё меняло свой внешний вид, становясь серым материалом, щедро усыпанным черными точками. Атмосфера места моментально стала чёрной и зловещей, по стенам заплясали блики, в нос ударил слабый, но устойчивый запах чего-то чуждого живым организмам.
— Прах, — привлёк моё внимание заново оседлавший стол гримуар, — Отличный строительный материал, потому что послушный. А еще его очень много. Ну, знаешь же… трупы, они такие — со временем портятся… Вот некроманты и приспособились. Как видишь, он еще может принимать другие формы и вид.
Я ради эксперимента подёргался. Действительно — отличный строительный материал. Буду жениться, надо будет делать это на некромантке. Дом будет крепостью.
Тем временем тряска усиливалась, комнату периодически немного наклоняло в ту или иную сторону, а Бенедикт от скуки принялся выбалтывать историю их подготовки. Пятьдесят шесть живых разумных, включая Лилисанну сотоварищи и сто пятьдесят гулей гулей составляли активную часть команды, которая сейчас была на борту. Грузчики, поставщики и прочие подсобные элементы, думавшие, что загружают бункер перетрухнувшего мага, уже удалились восвояси, что позволило некроманту снять маскировку с внутренних помещений и… приступить к взлёту.
— Шесть этажей, восемь складов, три казармы, сорок две огневых точки! — хвастливо разорялся мой бывший труп и анархист по смерти, — Эта фиговина вообще не была предназначена для полётов, но Абракадавр насовал в центр целую тучу лишенных воли огрызков личей! Там дури и маны просто море! Сейчас взлетим! Если Эйнинген не ошибся!
— Чтоооо? — удивился я и начал нецензурно ругаться, дергаясь в крепко держащих оковах, — Да вы тут в полный рост офигели?! На чем именно мы взлетим?!
— Молчал бы, суицидник! — поставил меня на место шибко умный книг, вращаясь вокруг собственной оси, — Не ори, я не слышу ничего! Сейчас начаться должно…
От этих слов я еще сильнее занервничал. Даже попытался не просто подёргаться с усилением, а еще и цепями за держащие меня кости вцепился. Ноль реакции. Гримуар, видя мои усилия, ехидно заметил:
— Сиди тихо, дружище. Ты нужен именно тут. На тот случай, если твоя бывшая нас ронять будет — включишь свой убиватель городов, только скажи, когда рванёт, чтобы Абракадавр успел на тебя потоки маны от своих кастрированных личей перевести…
Мои глаза выпучились на максимум от таких новостей. То есть мы не просто взлетаем, а участвуем в воздушном бою? С моей… что? Здесь Митсуруги?!! А я под меткой «Гнева богов» и намертво прикован к стене. Оставалось только злобно зарычать и немного побиться головой о странный материал здания. Просто так — потому что от меня ничего не зависело.
— Ну да, ты же у нас одиночка, да еще и везучий… — протянул Бенедикт, продолжая делать вид, что вслушивается в нечто, недоступное мне, — …твой эгоцентризм не удивителен, но в данный момент неуместен. Ты в безопасности и вскоре будешь свободен. Скорее всего. Если нашу лодочку повредят слишком уж сильно, то ты радостно взорвешься, нанеся Нихону огромный ущерб в его летающих кораблях. Их тут много, поверь. Но скорее всего, этого не случится, поэтому будь хорошим орком и виси тихо.
— Может, тогда хоть объяснишь, что происходит? — язвительно поинтересовался я.
— За тем я и пришёл! — бодро выдала пакостная книжонка, начав радостно ржать. Наконец, гримуар вдосталь насладился собой и переключился на серьезный тон, — Всё просто, Кирн. Лига Некромантов заявила себя как единственная нейтральная сила в мире, не имеющая ни друзей, ни врагов. Зато обладающая уникальным предложением. Морской транспорт некромантов — ключ к прогрессу…
Между Нихоном и Лигой был заключен предварительный акт о ненападении, причем, достаточно давно. Специфика работы транспортных компаний у некромантов была поставлена так, что подчинять их по одиночке, завоевывать или уничтожать было совершенно не выгодно. Повторить подобную организацию под своим полным контролем Нихон не мог. С другой стороны, магам смерти было совершенно всё равно, кто на этом этапе развития будет поставлять им ресурсы в обмен на услуги. Соглашение было заключено.
Предвидя войну и мировой кризис, Лига начала интенсивно готовиться к переменам. Траты на покупку мертвых тел еще с межрасовой войны были огромны, мощности росли, а заказы падали. Возникла необходимость сформировать финансовую подушку. Неожиданная прижимчивость и скрытность коллег и подчиненных вызвала обоснованный, но совершенно нежелательный интерес Умного Ежа. Великого Мастера несколько раз отфутболили — где мягко и с боязнью, где жестко и прямым постановлением директората.
Абракадавр, как это за ним водится — не понял подобного поведения и начал копать, но будучи существом не тактичным и находясь в собственной епархии, к разгадыванию тайн он приступил с грацией взбешенного бегемота. Откопав на свою голову этот самый тайный пакт, Умный Ёж, недолго думая, решил просто изъять необходимое у своих же коллег, попутно затаив на них большой зуб. Ограбленные коллеги ответно затаили на него, он еще сильнее затаил на них… и вот мы здесь, под обстрелом нескольких десятков боевых кораблей империи Нихон, которых великий некромант буквально спровоцировал напасть.
Как? А очень просто. Мы находились внутри великой Пирамиды Праха, некоей крепости, которую Лига начала строить еще в те времена, когда не была уверена в том, под что ей профилироваться. Встав на крыло, это огромное строение (тут у меня волосы встали дыбом), начало представлять определенную угрозу самой империи. До кучи (чтобы уж точно представлять угрозу), Абракадавр сунул в Пирамиду себя, Творца Боли Лилисанну и некоего Кирна Джаргака, провоцируя Нихон бросить на перехват существенные силы.
Уничтожением этих самых сил некромант планировал посеять семя раздора между Нихоном и Лигой.
Почему? Затаил!
Строение мелко завибрировало, заставив заходить туда-сюда мою отвисшую челюсть.
— Оп! — радостно прокомментировал Бенедикт, — Началось! Мы дали залп!
— То есть, ты хочешь сказать, что мы сейчас на какой-то неведомой хренотени, которая по проекту вообще не должна была летать, сражаемся с полноценной штурмовой группой кораблей нации, готовой к захвату мирового господства? — осведомился я, пытаясь не допустить истеричных ноток в голос.
— Ну, пока да, — пробурчала вертящаяся на месте книга. По полу с легким шуршанием двигались туда-сюда сотни листов пергамента.
— Пока?! — а вот и нотки, здравствуйте.
— Ага, — жизнерадостно сделал сальто отмороженный немертвый дебил в образе гримуара, — Еще должна «звезда» подтянуться. Ну такая, как та, что Вавилон сожгла.
Ох ты, ёжик…
Интерлюдия
Бешено вращающееся мутно-серое облако буквально пожирало сотни детонирующих импульсов. Десятки боевых кораблей Нихона, зависшие над черной Пирамидой, прячущейся сейчас в центре этого облака, уже перестали стрелять залпами — импульсы вырывались из орудий, как только охлаждение ствола позволяло сделать выстрел.
— Безрезультатно, — хмуро и вслух оценила происходящее архимаг, пытаясь не сорваться на ругань. Количество маны, уходящей из накопителей кораблей каждую секунду вполне могло сравняться с её собственным резервом. Митсуруги заложила руки за спину и развернулась к стоящему рядом бессмертному, задавая вопрос одной интонацией, — Адмирал?
— Результаты есть, госпожа, — тут же отреагировал очень юно выглядящий нихонец. Ай про себя подумала, что не дала бы ему и шестнадцати лет, но физиологический возраст тела Акутагава Рюго был в районе двадцати двух. Одетый в синюю военную форму воздушных сил Нихона «стрелок» коротко поклонился Митсуруги и проговорил, — Эта защита построена на управлении мелкими частями тел мертвых, госпожа. Прах, обломки костей, частицы плоти. Сталкиваясь с ними, импульсы детонируют… но каждая детонация уничтожает солидный объём… рабочего тела защиты. Мы медленно и уверенно пробиваем её.
Хрупкая розововолосая девушка наградила такого уверенного в своих словах вояку взглядом, полным врожденной синевы и приобретенного скептицизма. Его слова на фоне происходящего… были не совсем убедительны для дилетанта. Ай потребовала объяснений.
В грубой форме.
— Господин Акутагава, — засочилась ядом девушка, — Я перед своими глазами вижу защиту беспрецедентного уровня, которой располагаем не мы! По этой защите без всякого видимого результата работает один из самых боеспособных наших флотов, но вы при этом полны оптимизма! Слишком долго, между прочим, работает! А вы всё равно полны оптимизма. Соблаговолите поделиться им со мной!
В чём-то Митсуруги была совершенно права. Современные ударные крейсера «Ярада», из которых состоял собравшийся у Пирамиды флот, были созданы с одной единственной целью — быстро прилететь и подавить любого противника. Причем в ряде гипотетических противников, существующих было куда меньше, чем предполагаемых. Мощный щит, отличная скорость, стройные ряды орудий, готовых как к воздушному бою, так и к бомбардировкам — «Ярада» были созданы, чтобы стирать в пыль любые воздушные силы, которыми располагали цивилизации Пана. Быстро, решительно и беспощадно.
А теперь их огромную боевую мощь глотали поднятые в воздух останки смертных крестьян. И не давились. Обидно.
— Видимо, при строительстве остались запасы останков, которые сейчас пошли в ход, — сделал предположение адмирал, с уверенным видом рассматривающий вертящееся защитное поле Пирамиды, — Госпожа, я уверяю вас, это разовое явление. Причем, как видите, им нечем контратаковать. Даже если Абракадавр и Творец Боли уйдут Зовом, Джаргака и Пирамиду мы получим.
Прикинув расклады, Митсуруги решила сменить гнев на милость. Пирамида действительно не огрызалась. Ничем. Это, впрочем, не значило, что она не могла — вот только крутящийся темный щит праха и осколков им атаковать мешал не в меньшей степени, чем защищал от выстрелов кораблей Нихона.
— Я бы попыталась утяжелить их щит, смешав с жидкостью из атмосферы, но мы в слишком сухом месте, господин Акутагава, — Поэтому я, пожалуй, создам массовую иллюзию, которая замаскирует наш флот. По моему сигналу прикажите капитанам начать перестроение. Вскоре подойдет «Асаги» и поставит точку на этом безобразии.
— Сюда идёт эфирный разрушитель!? — адмирал не счел нужным скрыть свое ошеломление, — Мы бы справились своими силами. Запасы праха далеко не бесконечные!
Презрение вновь вернулось на лицо архимага Нихона. Опершись одной рукой на спинку кресла и позволяя себе игнорировать мелкую вибрацию постоянно стреляющего корабля, Митсуруги Ай начала чеканить слова, смотря при этом сквозь самонадеянного генерала:
— Адмирал, командуйте начать перестроение! — рявкнула она. Глаза японки засветились ярко-голубым светом и начали источать такой же сияющий туман, — Делиться своим мнением будете позже, с теми, кто сочтёт его интересным!
Нихонец плотно сжал губы и коротко дёрнул щекой. Пусть даже пока не было ни одного воздушного боя, в котором он мог бы отметиться как действующий командир, но шесть десятков лет транзитных полётов, десантных операций и логистической разведки, вымостившие ему путь на этот мостик, вопияли о незаслуженном унижении. Причем от кого! От волшебницы, находящейся сейчас в опале!
Но также она и командовала операцией. Кроме руководящей роли мелкая носительница «золотого» класса сейчас еще и поддерживала заклинания, соединяющие щиты всей эскадры. Этот фокус не делал ни один из воздушных судов более живучих, но помог бы пополнить энергию в щитах куда быстрее, чем способно был сам корабль.
Смысл подобной предосторожности ускользал от понимания. Члены Лиги предупреждали, что Пирамида обладает солидным вооружением и огромным запасом прочности, но говоря это, руководствовались своим пониманием данных терминов и своим же уровнем технологий. Для Акутагава Рюго сидящая в центре мутного облака конструкция была просто огромной, живучей, но практически беззубой целью.
Отдав нужные приказы и проследив за их выполнением, нихонцы выслушали доклад связиста — звено из пяти кораблей, которых окрестили «эфирным разрушителем» вышло на позицию и сейчас перестраивалось в формацию для удара. Где-то высоко над ними велись расчёты, звучали команды и запускались цепочки заклинаний, чья магия должна была намертво зафиксировать «звезду» в определенных координатах для того, чтобы сфокусированный свет солнца и концентрированный эфир могли ударить смертельным лучом прямо по огромной несуразной Пирамиде.
А та спокойно висела в воздухе, никак не реагируя на разрывы импульсов, уже снизившие концентрацию крутящегося вокруг черного строения праха раз эдак в три. Рюго, наблюдающий за происходящим с первого залпа, был полностью уверен в том, что Пирамида беззащитна. Она не двигалась с места, не маневрировала, не стреляла. По словам корабельных магов, у которых хватило чувствительности достать сканирующими заклинаниями сквозь прах, детище некромантов было совершенно инертно — никаких активных магических потоков на поверхности. Даже заслонки обнаруженных оружейных портов были закрыты.
Просадить щит, разрушить гладкие черные стены, уронить чудовищную махину на твердь. Хитрости? Внезапная атака? Неожиданное подкрепление? Предательство самой Лиги Некромантов? Флот готов был ко всему.
Разумные, предположительно прячущиеся за черными скошенными стенами, у адмирала Акутагава опасений не вызывали совершенно. Да, нихонец бы облился холодным потом, а то и обгадился бы от страха, окажись рядом с ним Абракадавр или еще пуще — девка, являющаяся Творцом Боли. Оба этих существа имели мрачную славу тех, кто обладает возможность сотворить с Бессом или смертным такое, что сама смерть покажется легким сном. Кирн Джаргак уже совершенно не вызывал личного страха, Рюго с удовольствием бы встретился с ним один на один. Но… как успешный и везучий террорист орк внушал патриоту Нихона сдержанную тревогу. Эдварда Эйнингена же никто не брал в расчет — шансы, что белокурый маг внезапно высунет из-за угла Пирамиды всепобеждающую пушку, были смехотворными.
«И чего она нервничает…» недоуменно подумал адмирал и тут же вздрогнул от зрелища толстенного светящегося луча, ударившего точно в Пирамиду.
Нестерпимо сияющий луч, толщиной с десяток обхватов взрослых мужчин, сразу же поджег крутящееся облако праха, превратив его в огненную карусель. Огромный пылающий шар с торчащей из него «спицей» луча. Оружие, способное превращать города в пепел, работало на полную мощность, всем своим видом олицетворяя силу и славу Нихона.
Но… мимо.
Акутагава, громкими выкриками командующий прекратить огонь и отойти назад, с холодком думал о том, что было бы, если концентрация праха в момент атаки «Асаги» была бы максимальной — никто бы не смог заметить шустро сдвинувшуюся Пирамиду в центре огненной бури. Однако движение было замечено сквозь облака горящей пыли, связные орали команды «Асаги», а флот ударных крейсеров Нихона потихоньку отодвигался назад, ожидая от подавшего признаки жизни противника какой-нибудь подлянки.
Та не заставила себя ждать. Отодвинувшаяся от луча и из огненного облака Черная Пирамида исторгла из своего основания несколько сотен небольших снарядов, каждый из которых устремился к флоту Акутагавы по своей прихотливой траектории. У маленьких черных точек оказалось очень большая свобода маневра из-за застившего почти весь обзор огненного шторма — почти все они заломили крутую дугу, разлетаясь как можно дальше, а потом кривыми ломаными бросками устремились к кораблям Нихона.
— Господин адмирал! — привлек внимание занятого приказами Рюго один из штатных магов, — Противник выпустил самонаводящиеся снаряды! Магии в них мало, урон щитам не планируется!
— Щиты на максимум! — тут же взвыл раненной в задницу белугой адмирал, предчувствуя проблемы, — Огонь по снарядам! Сбить на подлете! «Асаги» передать новые координаты!
Митсуруги Ай тем временем вызвала целую кучу висящих в воздухе магических дисков и что-то лихорадочно колдовала. От напряжения и сложности текущих и поддерживаемых заклинаний у нихонки уже вовсю лила носом кровь.
Совсем недалеко от происходящих событий кто-то произнес голосом довольного и заинтригованного некроманта:
— Лилисанна, готовы увидеть плоды наших трудов? Если да, то подойдите сюда, пожалуйста и возьмите подзорную трубу. Нет, не эту, она слишком тяжелая…
Орудие воздушного корабля не предназначено для стрельбы по тому, что меньше тощего, но всё-таки слона. Сбить быстрые, дёрганные и вполне самонаводящиеся черные снаряды, оказавшиеся обычными человеческими черепами странного цвета, они не могли. Импульс штука разрушительная, но только вокруг точки своей детонации. Быстрые и проворные изделия мага смерти без всяких осложнений вошли в контакт со всеми щитами флота Нихона.
И взорвались… совсем крошечными и совершенно безобидными вспышками черного пепла.
Высвободив спрятанную внутри них Боль.
Короткий приступ сильной боли не сумел бы вывести из строя экипажи нихонцев. Организм разумного хорошо сопротивляется таким «уколам». Однако… их были сотни. Целый каскад сильных и слабых, коротких и длинных, глубоких и поверхностных.
Когда Пирамида пошла на таран флота, крутясь вокруг собственной оси и демонстрируя слабый серый след на двух своих гранях, где её мельком задел удар «Асаги», сопротивляться черной громадине было некому. Все разумные подданные Нихона пребывали в глубоком шоке, который плавно перешёл в свободное падение и закончился смертью.
В этот момент тот же самый голос того же самого некроманта весело произнес:
— Второй тест закончен! Механическое сопротивление напряжённого праха вне всяких похвал! А теперь…
После этих слов Пирамида вновь замерла в неподвижности. Ненадолго, достаточно лишь для того, чтобы разъяренные пилоты и экипажи «Асаги» высчитали её новые координаты, совершили нужные манёвры и вновь ударили всей мощью разрушителя городов прямо в бок черной цитадели.
— Последний тест, — проговорил Абракадавр, направляя Черную Пирамиду точно по траектории бьющего в неё луча, — Выдержим это — попадём в Внешний Мир…
Через полчаса обломки «эфирного разрушителя» усеяли плоскогорье, щедро удобренное обломками новейших ударных крейсеров.



Глава 16 Ну, погоди!

Полуголые женские тела извивались в руках чудовищ. Стройные узкие бедра пребывали в непрерывном движении, потрясающе длинные ноги лягали воздух, прекрасные груди ходили ходуном, а глаза возмущенно сияли обещанием неотвратимого возмездия с легкой примесью опаски.
Впрочем, недоумения в этих самых глазах было куда больше.
— Господа. Дамы, — Абракадавр был чрезвычайно серьезен и, я бы даже сказал, сердит, — У меня для вас пренеприятнейшая новость — с нами бог! И я хочу знать, какой нехороший разумный протащил его на мой корабль. Немедленно.
Я с немалым удовольствием и одобрением осмотрел еще раз картину «множество разумных в руках моих копий», а затем предупредительно лязгнул выпущенными цепями. Парочка Бессов мужского пола, которые до этого предпринимали какие-то странные движения, могущие повредить гулям, вновь замерли в неподвижности. На всякий случай взял их на заметку.
— Мне безусловно нравится, как это всё выглядит, — поделился я с некромантом своими ощущениями, — Но тем не менее, возникает вопрос — если мы и привезли с собой «зайца», то какой смысл его искать нам и какой смысл оставаться в Цитадели ему?
— Всё очень просто, — Умный Ёж говорил громко и внятно, так, чтобы его слова долетели до ушей каждого из живых подчинённых, кто принял участие в путешествии некроманта, — Я не люблю, когда мной пытаются воспользоваться втёмную. Чем дольше мы будем искать нашего тайного пассажира, тем большая плата будет с него взята. Заметьте, я не говорю «потребована». Именно взята. А вот уйти наш незваный гость пока не может, потому что не знает куда.
— Он же бог? — задал я вопрос, глядя, как успокаивающиеся члены экипажа перестают барахтаться в руках гулей.
— Слабый… — пренебрежительно махнул рукой бывший Мастер Лиги, — Сильный бы не смог влезть в бессмертного. Но достаточно платёжеспособный. По причине божественности. Я его найду…
Я бы на месте божка сейчас бы кому-нибудь помолился.
После совершенно нездоровой проверки, устроенной некромантом кораблю, сам подъём в Внешний Мир оказался совершенно незначительным событием. Настолько, что я его даже не заметил, просто в определенный момент держащие меня кости осыпались прахом, выпуская на свободу одного раздраженного орка. Впрочем, открыв карту мира я невольно сменил раздражение на глубокое и нецензурное удивление, сразу поняв, что нахожусь не где-нибудь, а на безусловно многоразовом судне, способном спокойно летать туда-сюда между Мирами.
Не успел я как следует проникнуться величием момента, корабля и самого некроманта, как рядом возникла моя молчаливая и слегка мёртвая копия в виде гуля, настойчиво предложившая мне присоединиться ко всему достойному обществу в одном из залов. Придя туда, я удостоился чести улицезреть все эти дрыгающиеся перси, ланиты и прочие замечательные части замечательных женских тел, а также узнал о наличии незарегистрированного пассажира.
— Кирн, я сейчас несколько занят, — отмел мои подходящие к нему претензии маг смерти, — Будь добр, слетай на разведку, пока мы ловим тут таящиеся божественные сущности.
Сложно спорить с человеком, предлагающим куда более практичное занятие, чем имеющееся в твоих планах.
— Эй! — тут же негодующе завопила одна из зооморфов с заячьими ушами. Приглядевшись, я заметил, что они с товаркой являются обладательницами класса «монах» и даже вроде бы мне знакомы. Ушастая тем временем продолжила возмущаться, — А почему он на свободе?!!
— Потому что ко мне никакая зараза не липнет! — гордо ответствовал я, разворачиваясь к девице хвостом, и добавил, вспомнив про суккубу, — Своих хватает!
Что-то Лариса совсем затихла. Сходить проведать её? Да не, обойдусь.
Сделав почётный круг вокруг Пирамиды, я не удержал челюсть на месте. Такой бы не постеснялись ни Хеопс, ни Кощей — строение было здоровым, чёрные матовые грани под ярким солнцем придавали всему летающему зданию вид чужеродный и донельзя зловещий. А еще в голову тут же закралась мысль, что новый дом Абракадавра более чем приспособлен для переброски армии вторжения сюда… или отсюда. Показывать эту красоту власть предержащим точно не стоит.
Страшные разумные эти власть предержащие. От них все беды. Разумеется тем, кто хочет быть силен и независим.
Полюбовавшись летающим зданием и дав себе зарок обязательно зайти в его святая святых, дабы посмотреть на сотни лишенных конечностей и воли личей, я расширил радиус своего облёта. В памяти замылились местные чудовищные расстояния, когда я прошлый раз путешествовал по этому миру на дирижабле, все впечатления состояли из тягомотных и скучных перелётов, где самым простым и быстрым способом путешествия была смерть. Умер в воздухе — возродился на одном из ближайших к точке смерти островов. Милосердие этого мира…
На юге от Пирамиды обнаружился вполне солидный кусок суши, величиной в пару десятков квадратных километров. Он был покрыт зеленью и мог похвастаться парой кристально прозрачных прудов, но крупной живности на нём не водилось. К востоку я обнаружил целую горсть разнокалиберных кусков летающего черного материала, прозванного в Подземном Мире «таграй хокку». Они были слишком малы и располагали слишком малым количеством горизонтальных плоскостей, чтобы на них завелась почва и жизнь, но привлекли моё внимание совсем не этими перспективами. Резонно желая иметь что-то вроде подстраховки на случай конфликта с Умным Ежом, я внимательно обследовал висящие в воздухе монолиты — хотелось прикинуть их относительную полезность в роли средства для спуска назад. Ёж спокойно мог решить зависнуть в этом мире на пару-тройку десятков лет, что совершенно не отвечало моим интересам.
Кроме того, я банально завидовал — по словам Бенедикта, великий и ужасный некромант походя истребил весьма существенную долю воздушных сил Нихона, да еще и с пользой для себя. Моя самооценка, в отличие от парящего в небесах тела, бултыхалась где-то на дне Подземного Мира.
Хотелось что-то сделать.
Висящие в воздухе разномастные куски черного блестящего камня приковывали к себе взгляд. Выглядели они еще более чуждо, чем еле видимая отсюда Пирамида — как будто кто-то изъял кусочки реальности, вырастив на их месте неразрушимые кляксы, навеки прикованные к одному месту. Последнее, в общем-то, было весьма спорным моментом, в своём первом путешествии я вернулся в Срединный Мир как раз сдвинув с места одну из таких летающих глыб…
Хм… проскочившая идея унеслась под своды черепа, лишь мазнув на прощание хвостом по подсознанию.
Пришлось лететь дальше несолоно хлебавши. Появившуюся досаду неожиданно смыла волна облегчения — ушло напряжение от постоянного ожидания, что на меня кто-либо нападёт. Персональных врагов в Внешнем Мире у меня не было… по крайней мере тех, кто знал меня в лицо и по текущему имени. А возможно и не будет, если некромант поймает бога и заставит молчать.
Более облёт ничего интересного не дал. Разумеется, я мог увеличить свою скорость на порядок и обследовать куда большую площадь, но смысла в этом не видел. Одна площадка для приземления Черной Пирамиды найдена, а большего мне и не заказывали.
Вернувшись, я попал прямиков в события индийского фильма.
Все танцевали.
Абракадавр, сбросивший свою маскировочную плоть, кружил над потолком чёрным… точнее костяным вороном, вовсю пыхая жаром. Его, а также окружающую среду вовсю нагревала одна из эльфиек спутниц Лилисанны, как раз та, которая была Повелителем Температуры. Пол уже был как следует нагрет, из-за чего все живые организмы, кроме самой эльфийки, вовсю приплясывали на месте и ругались по-чёрному.
— Силис! Прекрати уже!! — выла Лилисанна, которой приходилось хуже, чем большинству. Выносливости у волшебницы было совсем немного, пятки были голые, а взять её на ручки желающих не было. Остальные Бессы, включая парочку весьма здоровых воинов серьезного вида, были заняты исключительно собой.
— Нет! Я его боюсь!! — визжала в ответ эльфийка, стараясь не выпускать некроманта из фокуса своего зрения, — Он сказал, что «достанет» его из меня!! Достанет!!
— Это не должно быть особо больно, — попытался усовестить её сильно нагревшийся некромант, — К тому же, ты сама вин…
— Уйди от меня!
— Угомоните её уже! Жарко!
— Я её сейчас молнией шарахну!
— Оставьте меня в покое!!
Весь этот шум и гвалт шёл под невкусный запах медленно поджариваемой мертвечины. Сброшенная Умным Ежом плоть и пятки стоящих в зале гулей уже вовсю шкворчали, что превращало веселую вакханалию в довольно неприятную оргию огнепоклонников. В целом я тут понимал всех и каждого, как страхи богоносной эльфийки, так и откровенное нежелание некроманта обижать ценного Повелителя. С другой стороны…
Это был самый необычный подзатыльник книгой, что я когда-либо видел. Эльфийка по имени Силис закатила глаза, мешком рухнула на пол. Послышался чей-то облегченный мат, щедро раздобренный пожеланиями протащить удачно обезвреженную вредительницу её почти голой грудью по самым нагретым местам комнаты. Воплощению столь удачной идеи в жизнь помешали Лилисанна с Ежом, вставшие на защиту бездыханного тела.
— Кирн? Ты вовремя. Возьми, пожалуйста, девушку и иди за Бенедиктом, — распорядился Абракадавр, оглядываясь на свою поджаренную «корочку», — Мне надо… привести себя в порядок.
— Для Бесса, которого взяли, чтобы он делился своей мудростью, у меня внезапно как-то много физической работы, — пробурчал я для порядка, пеленая тощую длинную фигурку эльфийки цепями.
Лилисанна бежала за нами, волнуясь за подругу лицом и грудью, периодически ойкая от боли в обожжённых пятках. Кому расскажи, не поверят. Столетняя женщина, палач, наёмница и беспринципная зараза с пыточным даром, искренне переживала за ту, которая своим неумным поступком могла принести нам большие проблемы. Бессы как тигры-людоеды… готовы залить всё вокруг кровью, но трогательно заботятся о тех, кого подпустили близко.
— Кто-нибудь знает, как изгонять из Бесса бога? — полюбопытствовал я, кладя бессознательную эльфийку на плоский камень невысокого стола.
— Пошёл в седьмой ад, серый ублюдок! — сказала мне хриплым басом бессознательная эльфийка. Чем, признаться, сильно удивила.
— Выходи, подлый трус! — не удержавшись, я постучал указательным пальцем по лбу Силис.
Меня продолжили посылать, но более ярко и изобретательно. То ли боги у этого мира все бракованные, включая самого Куратора, носящего бейсбольную кепку и золотую цепь, то ли притворяться перед бессмертными не видят разницы. В любом случае, все эти собиратели и операторы божественных сил уже пали в моих глазах ниже некуда. Так я безбилетному пассажиру и сообщил, получив в ответ целое море грязной брани. Эйнинген стоял в отдалении, явно получая удовольствие от наблюдения за происходящим.
Распространяющий запах жжёной плоти Абракадавр деловито вошёл в помещение, тут же попросив Лилисанну прекратить наколдовывать круги диагностических заклятий.
— Правильно! — прокомментировал его просьбу «подселенец», — Не поможет! Я вам не демон.
— Пошёл вон из моей подруги! — не выдержав, рявкнула Лилисанна. От злости её лицо покрылось красными пятнами, а губы дёрнулись, обнажая оскал. Сейчас она была не похожа на себя обычную. Я мимоходом представил себе, что она сделает с божком, если он вылезет, и поёжился.
— Доставьте меня на расстояние дневного пешего перехода к любому крупному населенному пункту, и я вас всех с удовольствием покину! — тонкая кожа горла эльфийки натягивалась и вибрировала, пока тело порождало совершенно несвойственный для него голос.
— Ты не в том положении, чтобы ставить какие-то условия, — вкрадчиво произнес некромант, приблизившись к столу, — А я не в том положении, чтобы допускать утечки информации или катать вашу братию между Мирами… бесплатно. Это плохо скажется на моей репутации.
— А что ты сделаешь? — ехидно осведомился сидящий в девушке бог, — Убьешь тело — поссоришься с Повелителем Температуры и Творцом Боли. Вокруг нас пустота, мертвец. Где воскресать бедной Силис?
Вот он и попался. Окружающие с большим удовольствием объяснили вторженцу, что время у них терпит, а условия воскрешения в Внешнем Мире отличаются от Срединного. Я еле успел поймать за талию Лилисанну, кинувшуюся в прыжке на тело подруги с кинжалом наголо. Коротышка лягала воздух ногами, кляла меня и окружающих, громко оповещая мир о том, что она сильно подзадолбалась так часто попадать в объятия огромных серых уродов с неясными намерениями. Её успокоил Эдвард, ехидно сообщив, что убивать подругу и ждать потом три с половиной месяца совсем не обязательно, как и пытаться вытянуть из нее прячущееся существо силком.
Силис было достаточно всего лишь отказать засранцу в гостеприимстве, чтобы того выкинуло на мороз. Если быть точным — на вольные и очень просторные поля эфира Внешнего Мира, представляющие из себя практически энергетическую пустыню с парой огромных «оазисов»-континентов. Авось и доберётся… когда-нибудь. Если не сожрут.
Предположение угодило в точку, наглый божок тут же скис, начав ныть и торговаться. За него взялся сам Умный Ёж, посоветовав остальным «где-нибудь погулять». Переглянувшись, мы направились на выход. Незачем мешать оскорбленному профессионалу.
— Пойдём ко мне в мастерскую, поговорим, — предложил Эйнинген и, дождавшись моего кивка, пошёл впереди, показывая путь.
Сделав пару шагов за ним, я неожиданно ощутил слабый толчок в поясницу, совмещенный с сильным уколом боли. Вздрогнув, я поспешил обернуться для того, чтобы встретиться взглядом с злым взглядом Лилисанны, смотрящей на меня сверху вниз. Она стояла, уперев руки в боки, сверля меня взглядом феминистки, которую заставили носить мешки с цементом.
— Больше! Никогда! Не смей! Меня! Лапать! — выпалила она, едва не искрясь от злости.
— Я так-то твоей подруге жизнь спас, — аргументировал я очевидное и невероятное.
— Плевать! — взвилась она еще сильнее, едва не топая ногами, — Никто не смеет меня хватать, когда заблагорассудится!
Разница между ней сейчас и пятью минутами ранее, когда волшебницу аж трясло из-за переживаний о подруге была слишком велика, но у меня не было ни малейшего интереса вникать в богатый внутренний мир нервической бессмертной. Махнув рукой на нестабильную волшебницу, я отвернулся и пошёл к ожидающему меня в дверях хмурому Эдварду. В спину мне неслось бурчание и угрозы.
Мастерская Эдварда оставляла странное впечатление. Я крутил головой по сторонам, пытаясь понять, что именно мне кажется неправильным в стоящих повсюду верстаках, шкафах со множеством мелких ящичков, в расположении инструментов… Всё небольшое помещение было…
— Пустовато тут у тебя, — оценил я обстановку, — Нет заказов?
— Поразительная наблюдательность, — с сарказмом отозвался маг, закрывший дверь на запоры и возящийся с массивным блестящим кофейником, — Пять примитивных заказов на несколько десятков золотых. Выправить один посох, заменить накопитель в левитаторе… мелочи. Кофе будешь?
— Буду, — не стал капризничать я, располагаясь на массивном табурете, — Но тогда возникает вопрос, зачем ты вообще был нужен Ежу?
— Повторюсь, поразительная наблюдательность, — хмыкнул мой собеседник, чтобы тут же сдобрить комплимент солидной порцией яда, — только очень избирательная. Тебе, кроме этого, ничего странным не кажется?
— Многое, если не всё, — пожал плечами я, протягивая хвост за протянутой другом кружкой, — Меня захватили в плен, тебя пригласили, подрались с Нихоном, подцепили где-то божка как дурную болезнь и зачем-то взяли с собой четвёрку женщин с самой дурной репутацией. Практически без собеседования. Наличие у Лиги этой Пирамиды, которая свободно пролетела эфирный слой, так вообще поражает.
— Какие выводы ты можешь сделать? — полюбопытствовал тощий блондинистый подросток, делая первый глоток.
— По сути, только один, — хмыкнул я, повторяя за ним, — Эту партию веду не я. Слишком много отсутствующих деталей, чтобы картинка сложилась. Мне хочется удрать от нашего доброго товарища подальше, сесть на камешек, и хорошенько все продумать…
— Сейчас тебе захочется еще сильнее, — маг вытащил из кармана горсть разнокалиберных и разноцветных кристаллов. Рассыпав их по столешнице, он произнес короткое резкое заклинание, из-за чего наваленная им кучка начала таинственно искрить и светиться. Полюбовавшись на дело своих рук, он пояснил, — Против подслушивания. Имитируют помехи от перегруженного копье-посоха, идущего вразнос.
Я подобрался, прогоняя расслабленность. Думал, что наконец-то попал в совершенно невраждебную среду, где даже до ближайшего злого китайского Бесса пара десятков тысяч километров, а оказалось…
— Вся эта ситуация с подселившимся богом — сплошное шоу, — огорошил меня приятель, прихлебывая из своей кружки и не отрывая от меня напряженного взгляда, — Комедия, сыгранная с одной целью — позволить Творцу Боли проверить, действует ли на тебя её способность снова. Никакого бога нет, Силис чревовещатель.
Струя кофе из моего рта и носа почти достигла оружейника, но тот каким-то образом успел поставить небольшой магический щит размером с большое блюдо, уберегая себя от неожиданного купания. Убедившись, что мои запасы коричневой жидкости иссякли, Эдвард убрал щит, продолжая напряжённо на меня смотреть.
— Ээ… — умно промычал я, — У. уу…
— Согласись, хорошо сыграно? — холодно улыбнулся маг, протирая стол видавшей виды тряпкой, — Ровно тот момент, когда никакой атаки не ожидаешь — потенциальный противник полностью отвлечен близким человеком. Да и сама проверка никак на полноценное нападение не тянет, мало ли, девушка перенервничала. Зато её голова на месте, а все заинтересованные лица знают, что тебя можно выключить. И это только вершина айсберга. Мы практически в тюрьме, Кирн.
— Зачем? — наконец выдавил из себя внятное слово я.
— А я знаю? — развел руками блондин, нарочито глупо хлопая своими идеально подходящими для этого занятия голубыми глазами, — Нас обоих сдёрнули сюда, мастерски воспользовавшись шатким положением. За время моей жизни в Пирамиде до твоего прилёта, я убедился в том, что работы по погрузке ведутся практически вхолостую. Умный Еж платил разумным за имитацию трудовой деятельности. Количество боевых гулей, находящихся в его распоряжении поражает, это труд нескольких лет, можешь мне поверить. Зачем-то ему всё это нужно — Пирамида, Внешний Мир, ты, я, Творец Боли… Но у меня ни малейшего желания следовать втёмную чужому плану. А у тебя?
— У меня свои цели. Вы их знаете, — хрипло выдохнул я. Мысли лихорадочно прыгали, как мыши в пустом ведре, бесцельно и истерично.
— Рискну предположить, что твои цели категорически мешают планам некроманта, — заявил друг, вгрызаясь в твердый как камень пряник. Крошки радостно брызнули ему в глаза, от чего маг с проклятиями бросил вредную еду в угол, начав протирать окуляры руками.
— Да, — согласно кивнул я, — Абракадавр никогда бы не стал кого-то в чем-то убеждать, не имея личных интересов.
Ситуация складывалась отвратительная. Умный Еж был последним, с кем мне бы хотелось конфликтовать, но раз он начал игру втёмную, то пора было уносить ноги. Действительно, в отличие от всего нашего опыта предыдущего общения, сейчас было видно, что некромант юлил. Заявленные им цели «изучения нового мира» никак не совпадали с тем, что он творил.
Впрочем, Эдвард был категорически против панического бегства куда глаза глядят. Так, по его словам, мы всё равно оказывались в проигрышном положении — вдвоем, в мире, где арсенал языков, которые мы знаем, может служить разве что для привлечения внимания. Кроме того, мы не могли вернуться сами по себе.
— Кирн, что нам нужно для возвращения в Срединный Мир? — Получивший от меня согласие Эйнинген сделался сух, сосредоточен и деловит. Достав толстый потрепанный блокнот, он уставился на меня взглядом голодного до знаний мага.
Я весело хмыкнул, пытаясь напускными эмоциями отогнать тотальную растерянность и непонимание происходящего.
— Кроме тебя и парочки накопителей? Только «монах».
Расставшись на время с оружейником, я забился в далекий тёмный уголок в самом основании Пирамиды и прикрыл глаза, позволяя мыслям течь самим по себе. Абракадавр всегда исполнял заключенные договоренности, был дисциплинирован и беспристрастен. Сейчас, на свою беду, я ни о чем с ним не договаривался, растерянно позволив себя утащить к чёрту на куличики. Только сейчас до меня дошло, что никакого смысла в «консультанте» для мага смерти не было — без знания языка я мог лишь описать внешний вид некоторых рас и народов, населяющих один из континентов. Вторая роль, которую я бы мог тут играть, сводилась к способности быстро летать — целого Джаргака для этой банальной цели брать бы не стали. Тем более уговаривать.
Что тогда? Исследование защиты в магических подземельях? Тоже самое, что хотела и получила Митсуруги Ай, только в небе? Вряд ли.
Участие в каких-либо экспериментах? Ближе к реальности. Но снова сомнительно.
Творец Боли, Лилисанна. Тоже никак не укладывается в картинку. Она меня может вырубить на какое-то время, но не свести с ума. Однако, ради подтверждения этого момента разыграли целую сцену. Я нужен некроманту… без сознания? Или ему нужна волшебница, чтобы предотвратить моё возможное бегство?
Одни вопросы, а ответов нет. Подавив острое желание провести ритуал «Бессильной Ярости», дабы отправить всю Пирамиду в Срединный Мир, я пошёл спать.
Оставлю это на план В.



Глава 17 Плохой, безумный, мёртвый

Две недели Пирамида стояла на найденном мной острове, позволяя Бессам разминать ноги и дышать свежим воздухом. Две недели Умный Ёж скрывался в закрытой части здания от всех и каждого, оставив надзор за ежедневной текучку на своего гримуара. Всё это время мы с Эдвардом, объединившись в отряд под его лидерством, пытались играть в шпионов под недремлющим оком и ухом сотен моих копий.
Получалось… из рук вон плохо. Но, как говорится, «отсутствие результата — тоже результат», так было и у нас. Моя настороженность росла с каждой попыткой познакомиться и начать разговор с другими Бессами. Никто не шёл на контакт, аргументируя матом и тем, что я «злой, страшный, легендарный Джаргак-убийца», по недомыслию высших и низших сил скорешившийся с их начальником. Я бы еще может купился, если бы они не говорили это под копирку. Единственным исключением стала троица «монахов», которых Ёж загрёб на борт буквально из ниоткуда.
Тигру и двум зайчихам было здорово не себе от моего присутствия, но они хотя бы не твердили одно и тоже, а искренне боялись каждый раз по-разному. Я, кстати, был с ними знаком — всю троицу когда-то на меня натравили обитатели одного монастыря, куда я принёс посылку. Правильнее, конечно, было бы сказать, что они сами натравились, по скудоумию, но кто старое помянет…
Это знакомство я плавно «слил» Эйнингену, которого почему-то тоже боялись, как «друга того самого Джаргака». При этом повторяя практически заученные реплики.
Тут уже не насторожиться нужно, а бежать куда глаза глядят, но Эдвард всё старался собрать побольше сведений, а заодно и переманить хвостато-ушастую троицу зооморфов на нашу сторону. Последнее я считал наиболее увесистым аргументом — с помощью этих «монахов» у нас был бы отличный шанс вернуться в Срединный Мир. А у Эйнингена было что им предложить кроме нашей теплой компании.
Терпя фиаско в социальных связях, я тем не менее придумал, как использовать свои дипломатические навыки в одном весьма щекотливом дельце.
Дверь жалко хрустнула и сдалась. Недоуменно посмотрев на тонкую деревяшку в своих руках, я пригласил себя войти под аккомпанемент звенящих цепочек. Меня определенно не ждали.
То, что нужно.
— Привет! — дружелюбная и тёплая улыбка сама собой наползла на моё лицо, — А я к тебе. Пообщаться.
Персона, до этого момента расслабленно лежавшая в деревянной ванне с горячей водой, была целиком и полностью шокирована моим вторжением, чем я бессовестно пользовался, загоняя всё больше и больше цепочек в ёмкость с голой женщиной. Последняя не придавала запрыгивающему к ней железу никакого значения, её глаза были широко раскрыты и прикованы ко мне.
— Ыы…
— Ну тут же моются, — любезно понял я квадратноглазое мычание, — Сюда нужно заходить голым. Или ты так не считаешь?
Она определенно так считала, пребывая сама в наряде Евы, но была категорически не согласна терпеть рядом меня. Лилисанна попыталась вскочить, выкинув в моем направлении руки, но не смогла, — цепи уже контролировали её тело. Бессильно подёргавшись, волшебница посмотрела мне ниже пояса и… побледнела.
Ох уж эти женщины. У них одно на уме. Я страдальчески закатил глаза и сделал шаг вперед… одновременно манипулируя цепями так, чтобы они выдернули женщину из воды и развернули её к стенке. Покупаться на демонстрируемое неумение направлять дар Творца руками я не собирался. Действительно, когда сам был Творцом Воды, то мог материализовать воду только на собственных ладонях, но далеко не факт, что способности работают лишь в одном ключе.
Однако меня совсем неправильно поняли. Лилисанна бешено задёргалась в цепях, елозя всеми частями тела.
— Нет, нет, нет… Нет, нет, нет… — тихо запищала она, дергаясь как припадочная.
— Да успокойся ты, не собираюсь я тебя насиловать, — попытался я привести наёмницу в чувство, но слова определенно не дошли до коры головного мозга.
— Пожалуйста, не надо. Не надо, не надо, — повторяла она как заведенная.
Шлепок хвостом по заднице оказался… не тем, что было нужно. Я рассчитывал, что немного боли приведет женщину в чувство, так как бить по лицу считал ниже своего достоинства, но оказалось, что у Лилисанны был свой специфичный опыт постельных игр, где шлепки определенно входили в обязательную программу прелюдии. Она взвизгнула умирающим кабанчиком, и обмякла, уйдя в глубокий и несговорчивый обморок.
Поток ледяной воды быстро привёл Творца Боли назад в сознание, что ей совершенно не понравилось. Девушка снова начала припадочно дергаться, натирая себе везде, где можно и нельзя. Озаренный неожиданной мыслью, я подошёл к ней вплотную сзади, нежно убрал волосы на одну сторону и… больно щелкнул по уху. Вот это уже дало правильный эффект — при следующей попытке разговора меня определенно услышали. Правда, всего одним ухом.
— Повторюсь. Я. НЕ. Собираюсь. Тебя. Насиловать! — рявкнул я в относительно здоровый орган, когда бессмертная закончила жаловаться сущему на относительно ушибленный.
— Что тебе надо?!
О, первые осмысленные слова.
— Я хочу знать, как тебе в голову пришла идиотская идея проецировать на меня боль снова.
— Пошёл ты! Я всего лишь чуть-чуть! Отпусти!
Нагнувшись к здоровому уху, я прошептал в него самым интимным образом:
— Так чуть-чуть и надо было? Только проверить, да?
Волшебница ничего не ответила, но дёргаться перестала. Вместо этого она напряженно застыла в цепях, молча глядя в стену перед собой. Я терпеливо ждал, надеясь на адекватный ответ, вместо очередного эмоционального выбрыка. Зря. Сосредоточившаяся волшебница хитро пошевелилась пальцами, пробубнив что-то себе под нос, и в меня ударило целым каскадом электрических разрядов. Дёргаясь под ударами энергии, я цепко схватил кончиком хвоста лодыжку Лилисанны, принуждая её присоединиться к веселью. Та долго не выдержала, почти сразу прервав заклинание, чтобы начать дымиться и всхлипывать.
— У меня питомец бил сильнее, — сказал я ей, вновь награждая щелчком уже начавшее синеть ухо. Коротко и резко взвизгнувшая брюнетка вновь потеряла сознание, но быстро в него вернулась, когда я поплескал на нее холодной водичкой. Настроение внезапно ухудшилось, появилось раздражение и нетерпимость. В Статусе отобразилось наступление «Этих Дней».
— Ты — пустышка! — заорала Лилисанна, продолжая по-прежнему слегка дымиться, — Ты никто! Я всё знаю! Вся твоя слава! Вся репутация! Всё это — случайность! Ты просто везучий тупой кусок мяса! Что ты мне сделаешь?! Убьешь?! Давай! Попробуй!
— Сейчас снова щёлкну, — предупредил я и она моментально замолчала, — Еще раз спрашиваю — зачем ты использовала на мне Творца Боли? Предупреждаю, у меня на пальце кольцо, определяющее правду…
Врать она не стала, как не стала и говорить. Вместо этого Лилисанна начала бороться — она извивалась в цепях, пыталась вырвать из их хватки руки, сдирая себе нежную кожу там, где они её обхватывали, ругалась и пыталась колдовать. Мне приходилось контролировать цепи таким образом, чтобы она не слишком себя повредила. С захватившим волшебницу неистовством я не знал, как бороться и неотвратимо терял терпение. Единственное, что меня на данный момент останавливало, было опаской, что сломай я ей что-нибудь не особо важное для начала — и она впадёт в еще большую истерику.
Однако, терять дальше время было совсем неразумно.
— Оооом… Умф… Грлл… — брюнетка дёргалась как припадочная, пока кончик моего хвоста полз к её пищеводу. Заглянув сбоку ей в профиль, я убедился, что психическая атака проходит успешно — глаза волшебницы были испуганно вытаращены, на лице царила паника. Я прекратил шевелить хвостом, давая Лилисанне время свыкнуться с новыми ощущениями.
— Я внесу ясность. Ты пытала меня, почти доведя дело до разрушения сознания. То, что ты делала это за деньги, служило в моих глазах смягчающим фактором ровно до того момента, как тебе хватило глупости наступить на те же грабли… — я просунул хвост еще на пару сантиметров поглубже, заставляя брюнетку конвульсивно задёргаться, и продолжил, — Пойми, меня сейчас не сдерживает ничего. Либо ты всё рассказываешь, как на духу, либо я отпускаю на волю свою фантазию. Кивни, если поняла… и я вытащу из тебя всё хорошее.
Её охотный кивок оказался тактической уловкой. Едва откашлявшись от ощущения быстро покидающего её внутренности хвоста, Лилисанна выпалила короткое заклятие, снабдившее все ее… гм, биологические отверстия миниатюрными энергетическими щитами. Висящая ко мне спиной в цепях девушка заулыбалась так, что я увидел это с заднего ракурса.
— Кирн, ты уже два шанса упустил, — хриплый и чуть резонирующий из-за поставленного щита голос Лилисанны звучал победно, — Не стоило говорить, что ты не будешь меня насиловать. И хвост убирать так рано не стоило… Дилетант. Пустышка.
Эти слова заставили меня разозлиться еще больше. Из времен, когда я был вынужден постоянно бороться с особенностью, повышающей мою похоть, я вынес несколько добавлений к Статусу, подавляющих мои пиковые эмоции. Радость, гнев, страх, все желания и искушения стали куда меньше влиять на логику и рассудок. Привыкнув, я забыл, что такое — чувствовать. Видимо, вид надсмехающейся надо мной женщины, едва не ставшей для меня вечным кошмаром, что-то стронул внутри.
Вновь подойдя к ней вплотную, я прижался губами к её здоровому уху, почти интимно шепча:
— Ты скорее всего права. Я пустышка и везунчик. А вот ты — совсем наоборот. В тебе есть кое-что, нужное мне…, и ты очень невезучая бессмертная, Лилисанна. Знаешь, почему?
— Удиви меня!
— У тебя снова во врагах Повелитель.
Меня прервали лишь через два часа. Обнаружили куда раньше, но те, кто нас обнаружил, предпочли убежать куда подальше, трясясь от ужаса. Ими были как раз подружки Лилисанны — у эльфиек была точно такая же фобия, как и у нее самой. Я бы с удовольствием пожал руку тому «Повелителю Одежды», кто сумел оставить по себе такую долгую и нехорошую память.
— Лечь! Встать! Лапу! Голос! Апорт! Принеси монетку! Притворись мёртвой!
Все команды, кроме «Голос» собранный из цепей костюм выполнял быстро и технично, ровно так, как я от него хотел. Болтающаяся внутри цепной клетки девушка признаков жизни и рассудка уже не подавала. Пустое лицо, безжизненные глаза, тело, движимое лишь управляемыми мной цепочками. Возвращение в старые добрые времена, когда девушке увлеченно мстил созданный ей собственноручно маньяк даром не прошло. Рассудок Лилисанны взял себе долгожданный, но незаслуженный отпуск. Но перед этим поделился со мной всем, что меня интересовало.
В самом начале нашей игры в марионетку, брюнетка, полностью потеряв над собой контроль и трясясь в уже непритворном страхе проскулила, что её услуги по отношению к моей персоне требовались Абракадавру. Некроманта интересовала не только возможность вывести меня из строя и сознания на долгое время максимальным болевым воздействием, но и более щадящие варианты, способные, как он выразился, «отвлекать Джаргака от чего бы то ни было».
За эти услуги бывший Мастер Лиги мог предложить наёмницам многое. В том числе максимально комфортный старт в новом мире, без явной демонстрации талантов Лилисанны и Силис. На стороне Умного Ежа была самая настоящая летающая крепость и небольшая армия весьма боеспособной нежити, а кроме этого — он гарантировал девушкам безопасность и отсутствие последствий с моей стороны. Такие уверения, причем, уже давшие сбой, насторожили меня еще сильнее, но, подумав, я продолжил воспитательные меры вместо того, чтобы предпринять попытку к побегу.
К моменту, когда сам Абракадавр с конвоем подоспел к апартаментам волшебницы, разума в её глазах не оставалось даже на некрупную мышь. Неслышно вынырнувшие из стен кости захватили меня сзади и рывком прижали к стене, полностью блокируя всё, кроме хвоста, что сразу мне напомнило то, как я поступил с сиреневоглазой. Невозмутимо и неспешно втягивая в инвентарь часть своих цепей, я наблюдал за осматривающимся некромантом. Тот подошёл к лежащей на полу обнаженной девушке, посмотрел на нее, перевернул носком сапога на спину и склонился, рассматривая полуприкрытые в забвении глаза. Я невозмутимо молчал, в коридоре слышалось прерывистое эльфийское рыдание. Видимо, у одной из подружек всё-таки хватило духу бежать за помощью, а не прятаться.
Выражение лица выпрямившегося Умного Ежа не говорило ни о чем. Впрочем, даже если бы он сейчас улыбался и раздаривал окружающим эскимо, я бы всё равно ему ни на грош бы не верил. Нечто, скрывающееся внутри невысокого полненького человечка в затрапезном наряде заставило свою оболочку грустно улыбнуться, а потом произнесло всего одно слово:
— Накладка…
Сам разговор у нас состоялся в совершенно другом месте. Я не сопротивлялся, пока меня переносили четверо моих неживых копий, с надзирающим сверху Бенедиктом, чьи раскрытые страницы светились фиолетовыми письменами. Выяснить, что происходит для меня было куда важнее, чем вырваться на эфемерную свободу, где никто меня не ждёт. К тому же, «Чувство объёма», которое я уже почти никогда не выключал, показывало, что по соседним коридорам параллельно тому, по которому несли меня, идут еще три десятка боевых гулей модели «Джаргак». Их боевые качества я наблюдал из первых рядов, поэтому нисколько не сомневался, что массой они меня спокойно сомнут. На мирный исход разговора надежды не было.
В небольшой комнате, где из мебели было лишь три грубо сколоченных стула и небольшой столик, царил полумрак. Некромант, расположив меня на стене так, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза, сел, пояснив, что присутствие Эйнингена при этом разговоре крайне желательно. Нужно подождать. Я уже никуда не торопился, поэтому охотно кивнул, предварительно скосив глаза на системную панель отряда. В ней только что появились все трое зооморфов-«монахов» и еще один совершенно незнакомый мне тип. Странно.
Эдвард буквально ворвался в помещение, производя впечатление ко всему готового Бесса. Его руки находились у пояса в довольно странной позиции, как будто бы он принёс с собой невидимую бадью — он явно был готов материализовать свою чудовищную пушку. Увидев нас, маг замер на одном месте, о чем-то подумал, после ощутимо расслабившись.
— Как понимаю, разговор будет настолько серьезный, что чаепитие неуместно? — тряхнув короткими белыми волосами осведомился он, принимая недовольный вид.
— Именно так, мастер Эйнинген, — покивал ему Ёж, скрещивая руки на животе, в своей излюбленной позе старого дядюшки.
— А меня освободить никто не хочет? — осведомился я, получая в ответ два отрицательных покачивания головами.
— Ты совершил резкий и непредсказуемый поступок, Кирн, — поведал мне бывший Мастер Лиги, — Будет только логичным ограничить пока твою свободу. Только кольцо на палец одень своё интересное. Пригодится.
Дверь вновь распахнулась, впуская в комнату Бенедикта. Книга ткнула своей нижней частью по створке двери, заставляя ту захлопнуться, и спланировала на стол, таким образом его заняв. После чего удовлетворенно сообщила:
— Все в сборе. Можно начинать!
— Всё это… — одна из рук Абракадавра сделала плавный жест, — …напоминает клише. Черный маг с прислужником, цитадель, отважный герой в плену, хрупкая девушка, с трепетом ожидающая развязки событий. Впрочем, для знающих мастера Эйнингена, сложившаяся картина намекала бы на некую сомнительность происходящего. С моей же точки зрения… всё совсем наоборот.
— Начни с того места, где ты впервые принимаешь решение использовать меня втёмную, — посоветовал я ему, — Желательно побыстрее. У меня активна особенность, значительно ухудшающая на несколько дней характер. Боюсь, что могу сорваться, превратив сложный разговор в открытое противостояние.
Некромант, до этого момента расслабленно разглядывающий хмурого оружейника, переживающего, что того в очередной раз сравнили с хрупкой девушкой, тут же развернулся ко мне.
— И сколько раз эта особенность заставляла тебя переходить к прямой конфронтации? — поинтересовался Ёж.
— Навскидку не упомню, — хмыкнул я, — Но жизненный опыт показывает, что прямой конфликт куда лучше доброго компромисса. Социальное взаимодействие штука длительная, а местами и вредная. Оторви я Лилисанне голову сразу, как только бы смог — не пришлось бы подвергать себя опасности повторной атаки…
— Жаль, потому что добрый компромисс — именно то, что я собираюсь вам предложить, — протянул некромант, — Но хватит прелюдий. Для начала, хочу вам сообщить, что мои путешествия во Внутренний и Внешний миры были отнюдь не способом скоротать время или озаботиться новыми впечатлениями. Основной целью был и остается анализ развития технологий и магии в этих сферах планеты.
Эдвард негромко присвистнул, складывая руки на груди.
— Не слишком ли большие амбиции для Лиги? — спросил он, — Или это ваши личные?
— Если имеется в виду вооруженная экспансия других слоев мира, — ответил ему некромант, — то вы ошибаетесь, мастер. Мои исследования преследуют совершенно другую цель — выявить перспективу возможного дестабилизирующего влияния на Срединный Мир. Но они не совсем мирные, что есть то есть. В случае обнаружения подобной перспективы, я приложу все свои силы, чтобы её… аннулировать. Хотя бы на время.
Я тут же сообщил, что очень рад за Умного Ежа и его цели, но это ни грамма не объясняет причину его более чем подозрительных шевелений в отношении меня. Скрестившиеся на мне взгляды хором, но молча усомнились в моей способности к логическому мышлению, после чего Бенедикт всё-таки вслух обозначил позицию своего хозяина — я тоже являюсь дестабилизирующим агентом влияния на Срединный Мир. Причем, как бы не сильнее всех остальных вместе взятых.
Далее меня охотно просветили в том, что каждое моё громкое выступление в истории от Вавилона и по сей день, имело свои последствия, расходящиеся как круги по воде. Смертные, люди и нелюди, Бессы, все, кто узнавал о некоторых моих выходках, делали выводы, идущие вразрез с интересами процесса построения цивилизации. Не хочешь прогибаться? Борись. Тебя угнетают? Уйди. Нашел лазейку в договорах и правилах? Используй. Делай как Кирн Джаргак, делай лучше него!
Финансовая сторона моей жизни почему-то вызывала куда больше обсуждений. Отсутствие дома, денег, положения в обществе, востребованной специальности и авторитета для многих бессмертных, погрязших в многолетнем труде, означало свободу. Для многих умельцев, мастеров, незаменимых сотрудников в самых разных странах, я послужил вдохновителем свободной жизни. Они бросали всё и уходили — кто в леса, кто в круиз по ближайшим странам и мастерам ремесел, способных обучить самодостаточности, а кто-то даже в наёмники, желая повысить свои боевые навыки.
Системы, куда раньше со скрипом пролезали Бессы, теперь тряслись и рушились, теряя тех, кто за десятки лет стал незаменимыми. На фоне только что окончившейся межрасовой войны такие исходы были особенно заметны.
— Война, — тем временем продолжал Абракадавр, — была крупнейшей надеждой мира на объединение. Тысячи мелких империй, королевств, сатрапий и султанатов вынуждены были бы объединиться против нечеловеческих рас, собраться в одно целое. Этого не произошло… слишком быстро после начала военных действий были обнаружены уязвимости Эльфийских Лесов. Итог — разумная жизнь на планете стала еще более разобщенной, чем до войны, а твой пример не прогибающегося одиночки, Кирн, крепко усугубил это состояние. А еще нанес незаживающую рану следующему возможному глобализатору…
— Нихону? — Эйнинген заинтересованно поднял бровь. На поток обвинений в моей деструктивной деятельности он смотрел как заяц на стоп-сигнал. С меланхоличным пофигизмом.
— Нет, «Академии», — сумел удивить нас некромант, — СверхГильдия показывала стабильный рост, пока не сцепилась рогами с Кирном. Конечно, они далеко не сразу поняли, что незаметный микроб на их жизненном пути оказался смертельным вирусом, начавшим разлагать общество. Сейчас Гильдия находится в шатком равновесии, теряя приблизительно столько же Бессов, сколько и рекрутируя, но баланс совершенно не в их пользу — они тратят время и деньги на обучение, на передачу дел… так далее, тому подобное.
— Они будут бороться, но проиграют! — хрипло каркнул со стола гримуар, — Бессам становится скучно!
— Именно, — благосклонно кивнул ему Умный Ёж, — Бессам становится скучно. А благодаря нашему другу Кирну им давно уже не становится страшно. Системы рушатся, мир неуклонно откатывается к Началу, угрожая укатиться вообще в ничто.
— Я безусловно рад узнать, что такой страшный, — язвительный тон у меня вырвался сам собой, — Но всё, сказанное тобой, никак не описывает твои действия по отношению ко мне, Ёж.
— А у нас с тобой конфликт интересов, Кирн, — спокойно объяснил мне некромант, — Ты хочешь уничтожить Нихон, а я вижу в нём последнюю надежду на объединение мира. Поэтому мы все здесь собрались.



Глава 18 Статус «ква»

Меж нами троими царила напряженная тишина. Глаза бегали от одного лицо до другого, задерживая взгляд лишь на краткое мгновение. Напряжение, готовность к чему угодно, азарт, решимость…
Всё испортил Бенедикт, с гоготом прокатившийся от одного угла комнаты до другого. Набойки на его углах радостно лязгали, из-за чего книга мрачных знаний звучала как кучка консервных банок, привязанная к бамперу автомобиля новобрачных.
Тьфу.
— Что ты предлагаешь? — спросил я у злого тёмного мага, радеющего за жизнь и благополучие всей планеты. В последнее мне верилось с большим трудом, было множество предпосылок и доказательств, что Абракадавру глубоко чхать на всё сущее кроме относительно узких моментов, интересующих его в данный момент.
— Оставь Нихон в покое. Останови свой крестовый поход. Помоги мне уничтожить одну крупную цель во Внешнем Мире, если он созрел до стадии вторжения в Срединный Мир или близок к ней. Если же дела здесь обстоят также, как и во Внутреннем, то ничего делать не придётся. Поселись где-нибудь в глуши лет на сорок-пятьдесят, — тут же начал перечислять Умный Ёж пункты, заставляя наши с Эдвардом брови взлетать всё выше и выше к потолку, — Последнее, насчет поселения в глуши, нужно, чтобы успокоить богов.
— Маловато как-то, — влез я с ногами в сделанную Ежом паузу. Тот в ответ лишь сердито на меня посмотрел.
— Полная… компенсация, — с напором продолжил он, — будет чуть-чуть в другом. В шестистах километрах от Мириады на Колисе мы обнаружили остров размером с полтора Мадагаскара. «Академия» прорабатывает проект «Свободного царства» для этого острова. Население предполагается создать из Бессов с красными Статусами. Мы предлагаем тебе занять на этом острове должность… назовём её «главный таможенник». Навечно. Корабли Лиги будут отгружать товары и припасы на остров только при твоем посредничестве.
— Начальник гигантской тюрьмы, — тут же прокомментировал Бенедикт, — но на тропическом острове!
— Естественно, твои полномочия будут куда шире приёма и отгрузки товаров, — продолжал Ёж, — Можно сказать даже иначе — пока Бессы не начнут бежать с острова, тебе не скажут ни слова. В остальном неограниченная власть и поставки всего, что тебе придёт в голову. Прямо к порогу. Причем, я тебе это гарантирую вне зависимости от того, какая из сил одержит верх в Срединном Мире.
— Хватит… играть словами, — выдавил из себя я. Бывший Мастер Лиги Некромантов замолк. Ранее Абракадавром можно было только восхищаться. Он шел к своим целям, искусно маскируясь, оставаясь в тени, а когда надо — сметал всё вокруг неумолимой мощью, прятавшейся под безобидной оболочкой. Его не останавливало ничто и никто, путь по трупам для этого существа был прогулкой перед завтраком. Наблюдать, как он сейчас лжёт, говоря правду… было почти физически больно.
Я чувствовал огромное разочарование.
— Всё сказанное есть истина, — негромко заметил некромант, указывая на мою руку, — кольцо подтверждает.
— Но точка зрения Кирна еще не была услышана, — тут же вставил свои самые нужные на свете пять копеек маг-оружейник. Он тряхнул своей белобрысой головой, отчего-то весело блестя глазищами. Я бы поспорил на собственный хвост, что ему действительно сейчас смешно и интересно.
— Когда-то я хотел уничтожить Нихон лишь по одной причине, — сказал я присутствующим, — просто потому, что они позволили в отношение меня очень неэтичную вещь. Контроль разума. Мне казалось справедливым разрушить в отместку всё, чего они добились, рассеяв этих бессмертных по всему глобусу Пана. Позволить другим Бессам поглотить их, привив наши общие ценности и формирующуюся культуру.
— Мегаломаньяк! — с удовольствием мне поставил диагноз гримуар, — Папа, я тобой горжусь!
Не обращая внимания на весельчака, я продолжил. Объяснил внимательно слушающим меня Бессам, что Нихон пытается осуществить нечто диаметрально противоположное, но со всем миром. Навязать своё — образ мысли, язык, культуру, структуру власти. Подчинить мир целиком и полностью.
Что было бы совсем неплохо. Замечательно. Прекрасно. Если бы не одно «но».
— Дьявол кроется в мелочах, мой друг, — поведал я Эдварду, кивая на Абракадавра, — наш негостеприимный хозяин намеренно упустил один жизненно важный момент. Этот мир весь, целиком, до последнего атома, создан, чтобы служить прибежищем для тридцати миллионов людей, павших жертвой нейровируса на Земле. Нихон уничтожает личности бессмертных, выстраивая свою империю и армию. Дикий Лес, ментальная обработка, дрессировка, клятвы — всё это порождает бездумного робота, готового подчиняться. Эта роль уготована всем, кроме наиболее редких специалистов!
Маг-оружейник молча развернулся на стуле, начав сверлить взглядом Умного Ежа. Тот рассеянно улыбался, делая вид, что витает в мыслях. Я не совсем понимал происходящее, задаваясь вопросом, почему некроманту так важно убедить Эдварда в том, что редиска здесь именно я? Загадка…
— Этот мир — единственное, что осталось у меня. У нас, — голос Абракадавра зазвучал глухо и безжизненно, так, как он разговаривал без своей «мясной» оболочки, — Я не хочу, чтобы он был вечной песочницей для капризных бессмертных детей. Если для того, чтобы пойти вперед нужно лишить личности двадцать восемь из двадцати девяти миллионов бессмертных, то я считаю это справедливой ценой за прогресс.
— А смысл тогда в этом ми…
Договорить Эдварду не дали. Из невысокого пухленького тела лысоватого человечка буквально выстрелило облако зеленоватого тумана, в котором прятались длинные острые кости. Стоявший на пути выстрела стол разнесло на щепки, но ни одна из них не вылетела за пределы облака, тут же превращаясь в серый прах. Для обычного человека это было бы похоже на взрыв, слабую вспышку и целую тучу серых осадков, закружившихся по комнате в хаотичном танце.
Я закашлялся. Во рту образовался привкус дохлой кошки, которую трое суток кормили хной. Глаза и носоглотку неслабо жгло, концентрация некротической маны в сюрпризе некроманта зашкаливала.
— Ушёл, — раздался голос гримуара, — Я же говорил тебе, что атаковать нужно вдвоем…
— Не имеет особого значения, — отмахнулся толстячок, щеголяющий рваной дырой в животе, сквозь которую проглядывали ребра и позвоночник, — Дипломатия и внезапные атаки никогда не были моей сильной стороной.
Умный Ёж махнул рукой и весь танцующий в воздухе пылевой яд тут же вымело в незаметные отверстия у пола. Бросив на меня взгляд, маг смерти по-доброму улыбнулся:
— Я вам дал все шансы на достойное и качественное оправдание, Кирн, — посетовал он, — Почему же вы ими не воспользовались? Даже не попытались меня обмануть ради шанса на свободу.
— Потому что мы бессмертны, Абракадавр, — я не мог пожать плечами в полной мере, но некромант меня явно понял, — Каждый из нас — псих. Лилисанна, получив психическую травму на всю жизнь, продолжила использовать своего Творца Боли. Эйнинген, уже накопивший денег на целый сундучок кристаллов перерождения, по-прежнему лишь говорит о своей мечте стать мужчиной, пожирая сладости в чудовищных количествах. Про вас и говорить нечего.
— А что скажете о себе? — поднял бровь маг.
— А мне просто всё уже надоело, — честно признался я существу, которого до этого считал пусть и опасным, но союзником, — Я преследую свою цель, потому что у меня кроме неё ничего нет. Но выбрать что-то другое… нельзя. Такой выбор обесценит все мои усилия и жертвы.
Спустя несколько секунд полной тишины раздался заливистый хохот Бенедикта. Здоровенная чёрная книга каталась по столу, взлетала, билась о стены, продолжая заливисто смеяться, иногда подвывая. Жесткие корки лязгали и хлопали, страницы шелестели в бешеном темпе, а по черному материалу обложки пробегали красноватые искры.
— Два менятеля мировых порядков! — ржала книга, — Одному не по душе, что вокруг бардак, а у второго инерция! Инерция! Вы оба ничем не лучше других! Такие же эгоистичные дети!
Мы с некромантом недоумённо посмотрели на Бенедикта, переглянулись… и ответили хором:
— Мы эффективнее!
Технически это было самой что ни на есть правдой — кто больше всего сделал, неважно чего — хорошего, плохого, для себя или просто так, тот и выиграл. В чем? Непонятно, но играют все.
Кости, похожие на чьи-то ребра сдавили меня гораздо сильнее, чем до этого. Из стены полезли их товарки, обволакивая тело, руки и ноги почти сплошным коконом. Голова пока была более-менее свободной, чем я и воспользовался, обратившись к Умному Ежу:
— Десять лет лучше, чем ничего?
— Я надеюсь не увидеть тебя гораздо дольше, Кирн, — ответил мне некромант, делая резкий и сложный жест левой рукой, — в идеале никогда.
Сплошная клетка из костей сомкнулась вокруг всего моего тела разом, кости защелкали и захрустели, притираясь друг к другу. Я оказался в темноте и обиде. Вот так? Даже не объяснив, что меня ждёт?! Какой трезвомыслящий тип, этот наш Умный Ёж.
Клетка, весьма напоминающая сейчас «железную деву», только без направленных внутрь шипов, затряслась, сдвигаясь с места. Моё «чувство объёма» работало сквозь такую оболочку с большим трудом, ощущались лишь четыре немалых размеров ладони, прижавшиеся к внешней кости. «Меня куда-то несут гули» — промелькнула очевидная мысль, тут же сменившаяся планами о возможном сопротивлении. Последние представлялись весьма маловероятными — Абракадавр в самом буквальном смысле контролировал свой летучий дом силой воли. Это совсем исключало возможность классического побега. Но что он имел в виду, говоря, что надеется меня больше не увидеть?
Повинуясь внезапному озарению, я трясущейся мыслью достиг значка, открывающего глобальную карту, и тут же всё понял. Тоскливый вой едва не вырвался из моей глотки, все искусственные и волевые барьеры, что я возвёл над своими эмоциями, даже не рухнули, а с пшиком обратились в прах!
Всё это время бывший (бывший ли?) Мастер Лиги Некромантов лишь заговаривал зубы! Мне и Эдварду! Он тянул время!
Точка, отображающая на карте моё положение, мигала на карте Внешнего Мира в самой верхней части стратосферы!
Тряска прекратилась, «контейнер» со мной явно куда-то прочно установили. Прямо в ухе, заставив меня дёрнуться, зазвучал голос Умного Ежа:
— Вам придётся немного подождать, Кирн. Оболочки из напряженного праха очень прочны, но крайне недолговечны. Запаситесь терпением, полчаса — и вы будете свободны. Даю слово.
Свободен? Супер! Только где?! В космосе?!! Едва подавив в себе желание заистерить в голос, тем самым поставив Ежа в известность о том, что его план раскрыт, я начал лихорадочно вызывать цепи из инвентаря. А затем снова. Снова. Снова.
Ничего не получалось. Созданный немёртвым Бессом каркас перекрывал своим материалом зону, в которой вызывались предметы. Более того, снаружи раздалось уже знакомое щелканье и хруст, оповещая меня через «Чувство объёма», что вокруг этой капсулы строится еще одна. Дав слабый намёк на новую структуру, «Чувство» полностью погасло, перестав передавать хоть каки-то ощущения. Нервно выдохнув, я продолжил пытаться вызвать хотя бы самую маленькую цепочку — где угодно, как угодно.
Нет. Ничего. Сейчас засратый черный маг выстрелит мной вверх из своего засратого черного замка! Как салют получится! Доигрался! Дотерпелся! Довыжидался момента!
Поддавшись панике от второй в жизни угрозе неминуемой и абсолютной смерти, я начал хаотично пытаться применить все возможные виды приёмов из собственного арсенала. Праху было плевать на микроскопический «Безжалостный удар», на увеличенную под «Духом воина» силу, на попытку выполнить «Путь ветра». Всё было бесполезно.
Понимание меня неожиданно успокоило. Можно не дёргаться. Сейчас добрый дядюшка Абракадавр что-нибудь сколдует, я улечу с этой планеты в пустое пространство, где у капсулы вскоре кончится воздух. Задохнусь, чтобы возродиться через десять лет, но так, как столетие от Начала наступит раньше, чем моё возрождение, то мне должен будет быть предложен выбор — продолжить существование или нет.
Выберу «нет» и это всё кончится. Вполне хороший выход. Мы многое оставили «за кадром» в нашем откровенном разговоре с некромантом. Победа над Нихоном ничего не даст — маги-менталисты, умеющие делать из бездумных Бессов, побывавших в Диких Лесах, Слуг, останутся. Вместе с ними останется искушение превращать эгоистичных и своевольных бессмертных в послушные, трудолюбивые и исполнительные куклы. Этим будет заниматься любой из победителей, занявших первое место на мировом Олимпе.
В спокойном состоянии было куда легче уйти в транс. Мысли стали яснее, прозрачнее, варианты развития событий развернулись перед внутренним взором. Моё тело в капсуле, плотно фиксирующей все движения и маневры. Эта капсула располагается внутри другой, скорее всего, нужной для того, чтобы иметь дополнительный запас воздуха, под ступнями у меня должно находиться что-то вроде двигательного отсека этой «ракеты», способного доставить объект в космос. Вариант, в котором капсулу просто «выстреливают» вверх я отсеял, живой бы подобного рывка не перенес. Итак, какой вывод можно сделать…?
Сильный толчок в ноги и резко увеличившаяся сила тяжести намекнули, что процесс пошёл. Кирн Джаргак покинул Чёрную Пирамиду. Подавив жуткий панический всплеск внезапно смертного существа, я, содрогаясь всем телом, продолжил анализ своего положения.
Ампутирую ногу или ноги, прячу их в инвентарь, вызываю… что я вызываю? Воду? Еду? Оружие? Магические предметы? Как ампутирую? Нечем! Отмена, далее!
Магические предметы… черт, тяжко как. Для чего Умному Ежу нужно было в космос? Или это многофункциональная шахта? Не отвлекаться! Предметы! Трубка, кольцо (Кольцо на пальце! Можно быстро умереть, если соврать десятка полтора раз!), маска. Быстрый анализ использовавшихся и не использовавшихся способностей предметов. Пусто. Ничего полезного. Ничего, что может расколоть хотя бы внутреннюю капсулу.
Не сдаваться! Искать!
Я точно, прочно и давно знал, что не являюсь героем ни в малейшей степени. Там, где книжные персонажи обрастали попутчиками, товарищами и друзьями, у меня были постоянные потери. Вместо явных и тайных врагов — собственные капризы. Вместо увеличивающегося кома богатств, женщин и обязательств, прочно привязывающих к новому миру, обременяющих превозмогающего героя массой приятных и не очень ограничений, я оставался один, постоянно раздаривая деньги. Единорог, дриада, внутренний «я», демоница, чей клон сейчас затыкает собой едва ли не откровенную программную дырку этого мира, Аливеолла Миранда дель Каприцциа, дурная вампирша… да много кто. Я потерял всё и всех, а через несколько минут был готов потерять себя.
Герои — они другие. Они растут в силе, следуя прихотливым извивам сюжета, они практически всегда за добро, помогая угнетенным и жестоко убивая угнетателей, они неоспоримо выигрывают, а потом, напревозмогав последнего главного гада, скрываются в закате — жить долго и счастливо, с принцессой, гаремом или кому-что. Богатство, любовь, власть, влияние, спокойная жизнь — цель, к которой стремятся все «герои» мира Пан. Все бессмертные. Тихое уютное существование в личном спокойном королевстве, в окружении умных и преданных слуг, безмолвных и услужливых рабов, податливых и влюбленных женщин… или мужчин.
Без разницы.
А я сейчас выйду нафиг в космос, без малейшей надежды на помощь со стороны. Во всём Внешнем Мире есть лишь Эдвард, находящийся сейчас от меня на расстоянии едва ли не в сорок тысяч километров. Больше надеяться не на кого, даже на божественную помощь, буде какой небожитель этого мира спрыгнул бы с катушек, дабы помочь бедному орку. Он меня просто не увидит.
Я скрипнул зубами, вызывая Статус.
Статус
Имя — Кирн Джаргак известный как «Предвестник»
Раса — орк
Класс — Затворник (серебро)
Пол — мужской
Уровень — 397
До следующего уровня — 61 189 331 277 единиц опыта
Фракция — отсутствует (бывший гражданин Эйнура, королевство Вашрут)
Характеристики:
Сила — 115
Выносливость — 110
Ловкость — 100
Реакция — 100
Восприятие — 100
Энергетика — 105
Дополнительные характеристики:
Мудрость — 100
Стойкость — 100
Дух — 100
Отрешенность — 100
Особенности:
«Внутренний Монолит», «Эти Дни», «И пусть весь мир подождет», «Скромность адепта», «Умелый ловкач», «Стоик», «Естественный рост», «Темновидение», «Прозрачный покров», «Плоть достойная духа», «Сверхадаптивность», «Зло во плоти».
Свободные очки:
Характеристик — 4
Приёмы:
«Путь Ветра» — 46 ур.
«Беспощадный удар» — 28 ур.
«Затмение» — 4 ур.
«Целительная Медитация» — 85 ур.
«Железная Рубашка» — 94 ур.
«Повелитель Цепей» — 100 ур.
«Дух Воина» — 19 ур.
«Предел плоти» — 1 ур.
«Чувство объёма» — 86 ур.
Финансы — 163 009 золото, 11 серебра, 22 меди.
Взгляд прыгал с одной цифры на другую. «Чувство объёма», единственный подросший приём? Не до тебя! Нужно что-то другое, нечто, способное изменить маршрут это некромантической матрёшки, остановить её или управлять полётом! Каждая секунда на счету, ведь даже если найду, даже если справлюсь, то совсем не факт, что мне хватит кислорода на обратный полёт!
Нервный транс. Интересно, я первооткрыватель подобного явления?
Ощущение тяжести внезапно пропало, и я почувствовал, как все волосы на теле встали дыбом. Да ладно?!!!
Внутри какой-то орган похожий на сердце оборвался с своего места и рухнул в часть тела, откликающуюся на «пятки». Глаза тупо моргнули, глядя на целую россыпь желтых и красных конвертиков сообщений от Системы. Мысль вяло дёрнулась ткнуть в нижний…
Не до этого!!
Кулак сам собой сжался, я активировал «Железную рубашку», в надежде продавить спрессованный магией прах голой силой. Абракадавр сказал, что вся эта сверхкрепкая дрянь состоит из «напряженного» вещества, есть шанс, что при нарушении структуры она рассыплется вся. Только как нарушить?! Кисть явно не справлялась, я ощущал, как деформируются и ломаются кости. Боль лишь подстегивала думать.
«Предел плоти»!!!
Активируя приём, я резко дёрнулся всем телом, пытаясь распрямиться настолько, насколько позволяла мне моя тесная тюрьма. У меня меньше секунды!
КРАК!
Самый бесполезный мой приём. Потенциал этой способности был превосходен — она на короткое время создавала версию «железной рубашки», превосходящую оригинал на порядки. Кожный покров становился физически неуязвим! Я счел этот приём бесполезным потому, что после его применения использовать обычную «Железную рубашку» было невозможно целых пять минут. Как повышать его уровень при моей-то неспокойной жизни? Да и что бы он в итоге дал на сотом уровне? Неуязвимость на пять секунд с «откатом» в минуту?
Но сейчас… он послужил тем самым, настоящим, исконным, православным и необходимым роялем!
Скрючившись на неудобном полу внешней капсулы, я изверг из себя все свои цепи, простерев руку вверх. Маленькие, большие, средние — все они влипали в «потолок» снаряда, наваливаясь всей своей немалой массой на одну из стенок. Моё внутреннее ядро почти рычало, начав впервые за долгий срок работать на максимальных оборотах…
А еще я орал. Ревя как безумный шаман, обкурившийся горящего пенопласта, я изнутри, совершенно противоестественным для нормальной физики образом менял курс ракеты из праха, ориентируясь по своей точке на глобальной карте мира. Сквозь безумное хихикание и напряжение, у меня вырвался краткий вздох облегчения. Космическая карта системы Пан прекрасно масштабировалась!
Процесс шёл, я уже летел назад, в свой нелюбимый мир, но несмотря на полный гуманитарий собственного мозга, прекрасно понимал, что это лишь половина спасения. Войдя в атмосферу, придётся еще и тормозить! Слой эфира, разделяющий Внешний и Срединный Миры никто не отменял, а материал капсулы мог разрушиться в любую секунду!
На это я был совершенно не согласен.
Когда капсулу затрясло, а гравитация заставила меня упасть темечком на собственные цепи, я перенаправил их теперь в другой конец своего странного летательного аппарата, нажимая на послушный мне металл изо всех сил, снижая скорость полёта. Это походило на борьбу муравья и бульдозера, я никак не мог понять, насколько эффективны мои усилия — всё приходилось отслеживать по карте мира. На ней моя точка пока перемещалась со страшной скоростью. Вниз.
Усилить нажим. Еще, еще и еще. Из всех доступных сил, из всех ста уровней «Повелителя цепей». Половина цепочек, состоящих из плохого металла или обычных сплавов, уже сыпалась мне на голову железной крошкой и отдельными звеньями — они дробились моей силой о прах капсулы. Цепи из лучших металлов мира, особые, волшебные, возвращающиеся ко мне после возрождения, я чувствовал иначе — их звенья гнулись, деформировались, но держались.
Долго это не продлилось.
Раздался еще один громкий «КРАК» и миру явился беспорядочно кувыркающийся в обнимку с грудой поломанных цепей я.
Падающий и орущий что-то совершенно неразборчивое.
Но определенно счастливое!



Глава 19 Чудеса на виражах

— Смешанные чувства должны быть… легкими. Дарить ощущение интриги, томления души, загадки и философского взгляда на жизнь. Но почему-то, видя твою наглую рожу, я испытываю два совершенно чётких ощущения, которые невозможно трактовать двояко. Первое — я рад тебя видеть. Правда. Второе — ощущение потребности тебя пристрелить, разметав эту мерзкую серую рожу по окрестностям, как никогда велико…
— Я тоже тебя рад видеть. Пушку можешь и опустить.
— Могу. Но не хочу.
Какой всё-таки игривый шутник, этот Эдвард Эйнинген! Летишь к нему на крыльях у любви, жаждешь встречи, думаешь только хорошее, а он наводит на тебя ствол с самыми недобрыми намерениями. Впрочем, винить его сложно. Я бы сам хотел пристрелить такую бессмертную гадину как я, просто ради вселенской справедливости.
Да что уж тут греха таить. Весь мир хотел бы это сделать. Система не только объявила каждому разумному существу на планете, что у них появился новый космонавт, но даже сообщила о том, что спустя 8 минут и 14 секунд он вернулся в колыбель жизни. Появившиеся у меня конвертики сообщали следующее:
— «Глобальное сообщение! Первый разумный, вышедший в космос! Имя — Кирн Джаргак, раса — орк, принадлежность — бессмертные, гражданство — бывший гражданин Эйнура! Слава отважному первопроходцу!»
— «Глобальное сообщение! Первый разумный, вернувшийся на планету из космоса! Добро пожаловать домой! Имя — Кирн Джаргак, раса — орк, принадлежность — бессмертные, гражданство — бывший гражданин Эйнура!»
Кроме оповещения всему миру, Система расщедрилась на несколько приятных бонусов. Мне выдали 100 очков характеристик, особенность и неразрушимую статуэтку из золота, выполненную в виде… меня самого, сложившего руки на груди, отважно смотрящего вдаль и… наряженного в самый натуральный скафандр. «Статуэтка первого космонавта» была неуязвима и имела статус «личной» вещи. Видимо, Система и Куратор не предвидели ситуацию, в которой космос будет использован для того, чтобы избавиться от бессмертного, либо их чувство юмора тоньше, чем я когда-либо предполагал…
Полученная мной особенность дивным образом взаимодействовала с другой, под названием «Зло во плоти», работая чрезвычайно схожим образом. Проще говоря, «Мировая знаменитость» оповещала всех и каждого жителей населенного пункта о моем приходе, как только я вступал в системные границы поселения. Моё местоположение они тоже видели на карте, вне зависимости от собственного желания. Наличие чувства юмора у высших сил, управляющих этим миром меня тревожило с каждым днём всё сильнее…
Оружейник тем временем развлекался по-своему. В комнату ко мне и Абракадавру он залетал в полной боевой готовности… делать ноги. Принятая им к нам в отряд четверка бессмертных делилась на трех зооморфов «монахов», которых он соблазнил моими знаниями из Внешнего Мира и еще одного мужичка, подкупленного за банальный десяток золотом. Последний Бесс ему был нужен только для того, чтобы дать мне сигнал, буде на них нападут вне моего поля зрения, но этого не случилось. Защитившийся от атаки Умного Ежа блондинистый маг использовал Зов к Матери, уйдя на просторы воздушного края вместе с «монахами», после чего успешно выкинул балласт из команды.
Сейчас же вся эта сладкая троица смотрела на нас как на душевнобольных. Зайчихи совершенно по девчоночьи спрятались за тигра, который имел самый смущенный вид. Я догнал всех четверых в то время, когда они делали передышку на совсем небольшом воздушном острове. Проще говоря — им некуда было спрятаться, если бы оружейник учинил стрельбу.
Тот всё же себя пересилил, убрав шестиствольную дурищу назад в инвентарь, криво мне улыбнувшись.
— Каковы дальнейшие планы?
— Ничего особенного, — пожал плечами я, — Вернуться назад. Как понимаю, вы четверо хотите попробовать остаться здесь? Я готов поделиться всеми своими знаниями и воспоминаниями о первой экспедиции… за вашу небольшую помощь.
Бессы-зооморфы переглянулись между собой, начав шептаться. Высокие, подтянутые, все трое едва переступили двухсотый уровень. Закурив, я расслабил натруженные долгим и быстрым полётом мышцы. Воспоминания о тех почти счастливых днях, когда я приобрёл дом в Эйнуре и пытался найти себе работу по душе, отчетливо отдавали грустной ностальгией. Какой город был, какая страна! Там действительно можно было бы прожить столетия так, что каждый день был бы не похож на предыдущий. Даже вот эти в прошлом наивные ребята нашли себе место в одном из монастырей, расположенных недалеко от столицы. Я с ними, правда, подрался, даже убил тигра, искалечив девчонок, но они сами были виноваты…
Подошедший блондинистый маг потребовал от меня новостей. Между затяжками я рассказал ему о том, что произошло как в последнее время, так и в глобальном плане. Эйнинген сильно удивился тому, что я расстался с Картером, буквально вытрясая из меня все детали процесса, еще сильнее его поразило то, что Кира Гира вернула воспоминания и личность. А вот новость о том, что она готова подхватить моё знамя борьбы с Нихоном он воспринял с резкой критикой, высказавшись в духе, что «второго такого живучего ублюдка в мире быть не может».
В принципе я был с ним согласен. Собрав целый арсенал особенностей сквозь свои невнятные приключения, я не только безвозвратно потоптался на собственной психике, но еще и стал очень неудобным… нет, не противником. Бессмертным. Этаким чрезвычайно живучим вредителем, избавиться от которого можно лишь на время, убив. Кира… до таких масштабов совершенно не дотягивала. С другой стороны, она была нихонкой, и вполне могла знать особо уязвимое место, о котором принципиально не рассказала. Её жизнь, её решения.
Но у оружейника был свой взгляд на происходящее.
— Ты и Абракадавр — оба опасные придурки. Вас нужно изолировать от разумных, — отчеканил он. Подслушивающие зооморфы активно закивали, тряся ушами. Маг тем временем продолжал, — но, на моё решение влияют два фактора. Первый общего плана — я категорически не хочу, чтобы в Срединном Мире заработал конвейер по переводу Бессов в Слуги. В этом вопросе я целиком на твоей стороне — Пан создан для Бессов, вне зависимости от перспективы погрязнуть в вечных дрязгах. Второе — я помню, как вы ввалились ко мне в магазин, ты и эта девочка, похожая на сломанную куклу. Надо дать ей время пожить.
— Ты говоришь так, как будто бы знаешь, как повлиять на ситуацию, — хмыкнул я развалясь на клочке травы и жуя соломинку.
— Возможно знаю, — заставил меня оцепенеть в изумлении маг, — Но боюсь.
Порыв вскочить и заорать благим матом был удачно подавлен. Хотелось, очень хотелось. Жгло и рвалось наружу. Орать, требовать, увещевать, объяснять. Насупленный взгляд друга предостерегал от подобных действий. Весь внешний вид блондинистого подростка, вечно сдержанного и сухого, показывал, что тот в замешательстве. Эдвард закусил ноготь большого пальца, начав быстро и нервно входить туда-сюда, периодически на меня посматривая.
— Летим на другой остров, — наконец выдал он пожелание, — На этом голом куске камня мне не думается.
Путешествие заняло лишь час. Отработанная мной еще в Внутреннем Мире связка «тащи остальных за собой на цепях» прекрасно себя показывала и в безбрежном океане неба. Зооморфам полёт тоже очень нравился, хотя первые десять минут они что-то неразборчиво кричали. Заочно я считал это восхищением моими возможностями к полёту, но как оказалось… зря. Бессы просто чертовски замерзли за время небольшого перелета.
Пока зайчихи и тигр грелись около костра, кидая на меня смертоубийственные взгляды, у нас с магом выдалась возможность поговорить тет-а-тет.
— До определенного момента истории, — начал оружейник свой рассказ, — ни у кого не было средств массового разрушения. Магия, безусловно, может разрушить город, но ресурсы, ритуалы, количество маны, необходимое оборудование, даже эхо от подготовки столь масштабного заклинания — всё это ставило крест на целесообразности использования таких методов. Кроме того, не стоит забывать о том, что существует всего пара-тройка объединений Бессов, развившихся до уровня, сопоставимого по влиянию с целыми странами. Мир, Джаргак, просто не развился еще до необходимости в орудиях массового уничтожения…
— Но…? — протянул я, устав бояться «спугнуть» нервничающего мага.
— Это ложное утверждение, — поднял на меня глаза Эдвард, — Нихон и «Академия» уже располагают минимумом знаний для нанесения массовых ударов. Но… лишь знаниями. Я не хочу войти в историю, как первый кто это применит.
— Поразмысли от обратного, — предложил я, — что будет, если ты не воспользуешься своими знаниями.
— Кирн, иди в задницу! — тут же рявкнул маг во всю силу своего хрипловатого девчоночьего голоса, — Ты и я, мы оба обычные обыватели! У нас была работа, своя жизнь, даже своя смерть! Пан нам дал второй шанс, который ты благополучно просрал! От тебя уже не отцепятся пока ты жив! Я себе такой судьбы не хочу!
— В принципе… — протянул я, набивая трубку, …у тебя есть шансы уцелеть, Эйнинген. Особенно здесь. Островов тут сотни тысяч, если не миллионы, мощная цивилизация… А то и не одна! Лучше мог бы быть только Внутренний Мир, где слишком много закрытых полостей. Если тут я бы тебе дал двести-триста лет спокойной жизни, то под землей это была бы вся тысяча. В худшем случае.
Хорошо, что шестиствольный агрегат блондинистого мага обладал слишком сильной для его тщедушного тела инерцией. Это позволило мне успеть отпрыгнуть.
Клик-ВУУМ. Бабах!
— Эдв…!
Клик-ВУУМ. Бабах!
— Да чтоб тебя!
Я бегал, уворачивался, подлетал в воздух и неожиданно применял «Путь Ветра», уворачиваясь от импульсов орудия взбешенного оружейника. Тот палил по мне с почти сладострастным выражением лица, огромные голубые глазищи горели мрачным азартом и жаждой вполне определенной крови.
Клик-ВУУМ. ГРАХ!
— Да уйдите вы отсюда! — рявкнул я на подбежавших к нам зооморфов, едва не попавших под разрыв импульса, — Дайте пообщаться!
Бессы благоразумно удалились, быстро и громко. Чем-то их высказанные вслух сомнения в нашем здравом рассудке умудрились взбесить Эйнингена еще сильнее. Он стал лучше целиться, пару раз цепляя меня взрывной волной и заставляя катиться по траве. Сопротивляться или убегать я не думал — он был моей последней надеждой хоть на какое-либо осмысленное действие. Небольшая разминка с смертельным риском малая цена за надежду.
— Весело?! — заорал Эйнинген, бросая свою монстрилу на землю, — Весело жить, когда ты ни к чему не привязан, а, Кирн?! Друзья, дом, репутация! Легко рисковать, не имея ничего?!
— Ну что ты орёшь как потерпевший, — недовольно высунул я голову из-за ствола дерева, — Как будто я к тебе пришёл в лавку и сказал: «Привет, я хочу поработать у тебя сторожем, а потом разрушу мир и попутно всю твою жизнь!»
— Потерпевший!? А как я, по-твоему, здесь очутился?! — разошедшийся блондинк пнул своё оружие и сделал паузу, чтобы проораться от боли, прыгая на одной ноге. Отпрыгавшись, он злобно вытаращился на меня снова, — Мы посреди нигде в другом мире и замышляем разрушить целую цивилизацию! Я, уважаемый мастер, должен буду скрываться сотнями лет от любопытных глаз!
— А если не разрушим, то тебе негде будет скрываться, дурак набитый! — не выдержав, заорал я, — Среди кого ты будешь прятаться?! Хочешь стать Слугой?!
— Как будто уничтожение Нихона решит проблему!
Я скрежетнул зубами, выйдя из укрытия и подошёл к другу вплотную. Эдвард смотрел на меня скрестив руки на груди. Он не дернулся даже тогда, когда я поддел его хвостом под задницу, вознося на уровень собственного лица, наоборот, расселся с видом, как будто так и надо, продолжая сверлить меня гневно-требовательным взглядом.
— Эйнинген, — начал я, — ни ты, ни я — не герои. Мы не спасаем мир. Хорошего конца у этой сказки не будет, потому что она, несмотря на всю свою искусственность, всё-таки жизнь. А жизнь, как ты её не крути, как ты её не рассматривай, как не старайся и кому только не молись — никогда не заканчивается хорошо…
— Оратор из тебя, как из осла самолёт, — скривился маг.
— Шанс, друг, — не обратил на его едкость внимание я, — Мы всего лишь обычные обыватели, а не герои. Мы не спасаем мир, а даём ему шанс. Можем дать. Не знаю как ты, но я, если все получится, потом умою руки, ноги и хвост. Уйду жить на один из полюсов мира… или вообще решу, что хватит с меня всего вот этого вот.
Блондинк сверлил меня взглядом долгие пять минут. Не отрываясь и не моргая. Потом спрыгнул на земли и отвернулся, плечи его поникли.
— Рисковать и подставляться всего лишь затем, чтобы дать шанс… — пробурчал он, — это еще хуже, чем рисковать хотя бы ради спасения. Молчу уж о награде и признании.
— Если твоя идея рабочая, признания у тебя будет выше головы, — «подбодрил» я товарища, зарабатывая его кислый взгляд.
То, что было на уме у Эйнингена, было плодом сложного и противоестественного совокупления целой когорты факторов, открытий и случайным образом полученных знаний.
— В мире и в «Академии» поднялся невообразимый шум, когда Нихон сжёг Вавилон, — рассказывал успокоившийся и пьющий чай маг, — К счастью, те Бессы с которыми я имел дело от Гильдии, как и их начальство, неплохо знали английский язык. Замотивированные по максимуму, они сумели найти и допросить выживших после разрушения города. Гремлины, которых ты спас, тоже оказали помощь. Выводы по технологии, примененной нихонцами, были однозначны — по направляющему световому лучу на землю передавался эфир, взятый прямиком из разделяющего миры слоя. Поначалу это вызвало истерию и панику, но потом…
— Вы поняли процесс?! — я представил себе, как мы организуем тут подобное орудие, бьющее лучом прямиком по летающему острову империи, сверху вниз.
— Нет, — недовольно зыркнул на меня маг, — Я понял процесс. Гораздо позже, когда наш дорогой бывший друг Абракадавр принялся врать, что его пирамида перешла эфирный слой благодаря неуязвимости стен из напряженного праха. Бред сивой кобылы! Ты сам свидетель, насколько долговечны такие конструкции. Черная Пирамида крепка, но не только за счет своего материала. Умный Ёж использовал ту же технологию, что и нихонцы — сбора и преобразования эфира с помощью универсальных генераторов. Да-да, тех самых, которые используются в левитаторах наших любопытных «монахов». Кстати, если бы я предварительно не заминировал выданные им леталки, то они бы нас, скорее всего, уже покинули.
Я лишь хмыкнул, радуясь, что у оружейника есть чем удержать эту троицу зооморфов. Те бы с удовольствием бы удрали от таких страшных нас куда подальше, но там-то их ждет целый новый дивный мир, совершенно не отличающийся дружелюбием и толерантностью, а помочь им можем только мы. Технология возврата, левитаторы, знания… веселая троица у нас на плотном крючке.
— Так что, мы создадим здесь подобие лазера и выстрелим по Нихону эфирным лучом? — решил прояснить все детали я.
— Джаргак, ты… очень хорош в том, что ты делаешь, — скуксился маг, — Ну вот в этом самом, где ты летаешь, бегаешь, становишься всеобщим врагом, выкручиваешься и портишь окружающим жизнь. Не пытайся использовать голову, тем более в первый раз и в таком важном деле. Это не твоё.
Вот гад.
— У нас нет десятков тысяч человеко-часов, научной и материальной базы, чтобы создавать сложное устройство, — ехидно заявил блондинистый маг, — мы создадим эфирную бомбу, посадим на нее обезьяну, и сбросим нихонцам на головы. Просто, дёшево и доступно.
Интерлюдия
— Дробильщики!!
Крик-предостережение был отчаянным, надрывным, почти жалобным. Хорошо еще, что еле слышным. Значит, у них еще есть время и шансы. Еще можно потрепыхаться.
Матильда прошипела краткую команду, заставляя колонну Бессов ускориться, обгоняя её. На случай появления дробильщиков у них уже есть выработанные тактики. Хотя… какие там тактики. Так, место на карте, куда предполагается добраться всем, кто выживет и не использует Зов. Сейчас вырвавшиеся вперед бессмертные начнут разбегаться по одному, используя векторы в широком конусе. Слабейшие, относящиеся к магическим классам, побегут по кратчайшим маршрутам, остальным придётся сделать крюк. Спасение в том, что дробильщики не ходят по одиночке, а значит — куда менее мобильны, чем их цели.
Сама же госпожа Заур, давний, заслуженный и уважаемый дознаватель «Академии», осталась позади. Ухоженные руки с аккуратным маникюром деловито сорвали мини-юбку, белоснежная блузка жалобно треснула, распадаясь на две части, а гордость Матильды, самые настоящие офисные туфли-лодочки, которые она себе заказывала уже почти восемьдесят лет безупречного труда, улетели в кусты. Расовые и классовые механизмы заработали, подвергая тело метаморфозам — то, что минуту назад выглядело как респектабельная офис-леди, теперь неумолимо превращалась в двуногое волкоподобное существо. Всего лишь в седьмой раз за свою долгую жизнь.
Так удобнее драпать. Дробильщики.
Нихон обрушился на «Академию» как горящее толстое одеяло на огромный пологий муравейник. Массированная атака, призванная смести с лица земли всё, что они делали, чего они добились. Нихонцы атаковали везде, где «академики» не были готовы к отпору, информаторы имперцев совсем не зря ели свой хлеб. Гильдия была готова как к войне, но ей быстро продемонстрировали, чем война отличается от войны бессмертных.
Бегущая сквозь лес женщина-волк сшибла грудью случайно подвернувшегося ей Слугу, не растерялась, прыгнула на него сверху и тут же разорвала горло. Разум отметил, что противник был совсем заторможенный, умер, даже не поняв, что на него напали. «Мясо выпустили» — подумала про себя женщина, вновь пускаясь наутёк. Не все Слуги были неумолимыми машинами смерти, часть напоминала мясных кукол, с трудом осознающих, где они находятся. Недоделки.
Плевать на точку сбора, она может сама выбрать себе маршрут. Главное уцелеть. Дробильщики здесь именно по её душу.
Война бессмертных — это дробление.
Зелье, позволяющее выпившему «привязаться» к конкретному Дому Матери, переходя в него Зовом при нужде, было ошеломительно дорого еще до межрасовой войны. Когда силы людей загнали другие расы под землю, оно стало стоить совершенно невообразимых денег. Этим и пользовались нихонцы. Генеральные сражения, массовые рейды, долгие осады? Нееет. Партизанская тактика истребления — ищи низшие и средние звена командования противника, трави на них магов-менталистов, выучивших трюк, заставляющий Бесса использовать Зов — и ты побеждаешь малой кровью.
«Академия» была слишком велика, чтобы эффективно защищаться от тысяч комариных укусов. Менталисты-дробильщики одним заклинанием отправляли свою неудачливую жертву к черту на куличики, эффективно исключая бессмертного с театра боевых действий. А без командира и координатора его подчиненные чаще всего предпочитали сами использовать Зов, дабы потом, не нарушая присяги, годами возвращаться в родные места.
Еще десяток еле шевелящихся Бессов, более всего похожих на зомби из старых земных фильмов. Матильда разорвала их за несколько секунд, кляня себя за несдержанность и за то, что не уделила контролю звериной формы внимание, когда могла это себе позволить.
Бежать, бежать и еще раз бежать. Если менталисты-дробильщики её выведут из игры, четверть континента потеряет главного координатора. Чуя просто падёт в руки Нихона как спелый сочный плод.
Истребление шло уже третью неделю. Матильда рада бы была назвать это войной, но язык не поворачивался. «Академия» не знала ни единого места базирования нихонцев. Сумасшедше быстрые корабли появлялись, где хотели, высаживали десант, устраивали бомбардировки, забирали своих Бессов, и скрывались в неизвестном направлении. Воздушные «треугольники» Гильдии могли поспорить с нихонцами в скорости и вооружении, но какой от этого толк, когда астральщики и менталисты не могут покрыть нужды необходимой связи даже на треть?
Языковой барьер тоже никто не отменял. Все вокруг рушилось в бездну.
Госпожа Заур бежала на четырех лапах, совершая гигантские прыжки при каждом удобном случае. Её душили злость, растерянность и… жалкая трусливая надежда. Попасться. Вылететь прямо на шеренгу загонщиков, угодить на глаза одному из Слуг-магов, который заставит её использовать Зов. Раз — и все проблемы позади. Пока она вернется в какой-либо из уцелевших центров «Академии», всё уже будет закончено.
Зелья у нее тоже не было. Дознаватели её ранга слишком востребованы, слишком часто переезжают. Полевым командиром и координатором сил на континенте Чуя она стала после того, как упавший с неба толстый голубой луч сжёг город Эмереск вместе с крупнейшим воздушным портом Гильдии на континенте. Четыре «треугольника»!
Четыре!!
По последним данным, которые она получила от смертельно уставшего связиста, воздушные силы Нихона до начала конфликта на порядок превосходили весь флот «Академии». Даже если считать устаревшие дирижабли и грузовые суда.
Быстро перебравшись через небольшую быструю речку, Матильда припустила по находящемуся на другом берегу полю со всех лап.
Теперь уже не догонят. Покрыть такую зону при облаве даже у нихонцев не получится. Они орудуют небольшими отрядами. Еще с десяток километров и можно бежать к ближайшему убежищу. Сидеть, пить кофе, нервничать, ежечасно требовать с менталиста новостей и… надеяться, что кто-нибудь что-то придумает.
Госпожа Заур фыркнула, роняя пару клочков пены с пасти, мотнула головой, и побежала чуть медленнее. В лесу за её спиной бродили маги Нихона, вылавливающие Бессов Гильдии. Короткое заклинание, отточенное тысячекратными повторениями, отправляющее цель на другой конец мира. Чаще всего — начинать новую жизнь.
Впрочем, одной тактикой никто не ограничивался. Если бы в окружении Матильды Заур сейчас был бы компетентный и разнопланово развитый маг, то он бы безусловно сообщил бы госпоже дознавательнице, что некоторые пятна крови на её шкуре имеют устойчивый и странный магический фон, а также совершенно не смылись после форсирования реки.
Увы, об этом спешащая скрыться оборотень совершенно не догадывалась.
А те, кто ей мог подобное сообщить, предпочитали молча следовать за волкоподобным существом. Высоко в небе над ними своего времени ожидало три «треугольника», набитые Слугами и дробильщиками.
У Чуи скоро должен был появиться новый хозяин.
Если не случится чуда.



Глава 20 C миру по нитке…

— Ты говоришь по-английски?! Отвечай! Говоришь!?
Я экспрессивно тряс аборигена под осуждающим взглядом мага-оружейника. Осуждал он, причем, скорее потрясаемого, чем меня — уж больно серьезно моя внешность и имя выбивали их из колеи. Напрочь. Первый десяток раз я еще хоть как-то сдерживался, но теперь терпение совершенно подошло к концу.
Хитрые разумные цивилизаций Внешнего Мира изобрели прекрасный способ обрести ничем не ограниченную власть над группами смертных — они расселяли их по большим и средним воздушным островам, делая абсолютно зависимыми от поставок ресурсов. Целые племена и малые страны работали на тех, кто знал, где располагаются заселенные ими острова. Грузовые дирижабли прилетали, обеспечивая население нужным и забирая ресурсы и изделия, реализуемые в других местах. Идеальная экономическая схема.
Мы уже месяц мотались по бескрайним воздушным просторам этого мира, постепенно подбираясь к области, находящейся над Нихоном. Для реализации замысла Эйнингена не хватало некоторых материалов и примитивных устройств, которые мы сейчас с магом искали. Троица наших «монахов» сейчас расположились на небольшом гористом островке и с удовольствием занимались своим делом — готовили заряженные Ки свитки, с помощью которых мы планировали опустить остров. Этих свитков требовалось очень много, поэтому нам пришлось пойти на определенные риски, демонстрируя мою лишенную плаща анонимности личность общественности. Ну хоть с бумагой и писчими принадлежностями проблем не было — Дома Матери Внешнего Мира были жадны на предметы экипировки, зато более чем щедры на средства различных ремесел.
Абориген продолжал таращиться на меня в священном ужасе, безвольно болтая тонкими смуглыми конечностями, и бесконечно бубня «Тшаркака Кирнья». Я в ответ негромко мирно бурчал, продолжая попытки привести его в чувство.
— Кирн, это бесполезно, — попытался остановить меня белокурый маг, — местные определенно потомки индусов. Вероятно, они ни разу в жизни не видели Бесса, кроме тех, кто прилетает к ним за данью. Ты для него как бог, который требует непонятного.
Я скривился, напугав бедолагу до обморока и мокрых штанов. Этого нервного типа мы отловили довольно далеко от поселения, мужик охотился на животных, сильно напоминающих саблезубых прыгучих капибар. Надежда, что здесь найдется кузнец, способный вырезать примитивные винты, упала сразу же, как мы оценили одежду местного охотника, состоящую из пары-тройки небрежно сшитых шкурок, но желание хоть один раз решить всё мирно и тихо было высоко как никогда. Вновь приземляться в центре деревни или городка, стоять как идиоту с задранными кверху руками, а потом часами жестикулировать, пытаясь узнать у местных простые вещи и отвечая на сотни идиотских вопросов, пока Эдвард черным вороном кружит по селению, тыкая пальцем в интересующие его вещи.
Надоело. Но деваться некуда. Нужны завинчивающиеся крепежи для свитков, нужно много кристаллов кварца или минерала, способного послужить краткосрочным накопителем, нужны шкуры, из которых Эдвард шьет нечто вроде защитного кокона для «обезьяны, сидящей на гранате».
То есть — меня. Водителя бомбы.
Всегда мечтал.
— В жизни бы не подумал, что скажу такое, но тебе не кажется, что мы могли бы просто влетать в деревни и обыскивать их? Без нудного общения с местными? — пробурчал Эдвард, летя за мной в метре от поверхности. Мы решили приблизиться к поселению пешком, вместо полёта, что куда спокойнее воспринималось смертными.
— Воздушный мир принадлежит нациям восточного типа, — начал я обламывать мечты товарища, — поверь мне, ты не хочешь знать видеть их в качестве своих врагов.
— Мы видим человеческие поселения, где выращивают злаки, грибы, наркотики, фрукты, — скептически хмыкнул маг, — буквально ручным трудом. Цивилизация на уровне бронзового века. А наша с тобой огневая мощь равна приблизительно полноценному боевому «треугольнику». Только ты еще быстрее. Чего бояться?
— Яда, коварства, засады, незнакомых техник и приёмов, — перечислял я, заставляя лицо блондинка смурнеть и усложняться, — а еще местного менталитета. Пока мы тихие и мирные, шанс, что о нашем визите доложат лишь по прилёту местных хозяев, достаточно высок. Если будем изображать из себя буйных и опасных варваров, то может нарваться на активацию сигнального артефакта. Я вот как-то совсем не хочу выяснять, до чего дошёл прогресс в этом мире за последние сорок лет. А тебе тут так вообще жить.
— Что-то я уже почти раздумал тут селиться, — пробурчал Эйнинген, перелетая через помесь змеи, крокодила и коалы, медленно ползущую по своим делам, — тебя послушать, тут либо диктатура, либо вот такая дикарская идиллия, где боги-Бессы привозят вилки и ножи в обмен на героин…
— Думаешь, у нас такого сейчас нет? — хмыкнул я, — Да полн…
Прямо над самыми высокими домами показавшейся деревеньки завис дирижабль. Огромный, с перелатанной мягкой оболочкой, кучей крохотных деревянных пристроек, опутанный тросами и канатами, он напоминал нечто, сделанное на коленке гигантоманом-энтузиастом. Воздушное уродище было усыпано фигурками разумных, ползающим по всем возможным плоскостям, что-то делающим, либо суетящимися внизу, куда была опущена грузовая платформа. Небольшая толпа, определенно состоящая из жителей деревни, смирно ожидала на немалом расстоянии от грузовой платформы.
— Уходим? — скептично глянул на меня Эйнинген, — или всё-таки попробуем пойти на контакт? У этих летающих бомжей точно есть хотя бы крепежи.
— Ты уже принял решение — остаешься здесь или возвращаешься?
— Улечу с тобой, — хмыкнул маг, — уйду Зовом, как преодолеем слой. Не нравится мне этот мир. Здесь смертных размножают как пчел.
— Ты же ничего еще не видел?
— Хватило того, что ты рассказывал нам.
— Тогда рискнём.
Человек, да и любой разумный, существо, конечно, пластичное. Но также, по словам кого-то умного, кого я не помню, он является рабом привычки. Инертность и инерция мышления. Взлетающий вверх Эдвард Эйнинген на полном серьезе был уверен, что сейчас занят тем, что страхует меня от возможного конфликта. Я, являясь Кирном Джаргаком, был железно уверен, что конфликт будет, потому что он есть всегда.
Капитан воздухоплавательного ковчега, смуглый плотный атлет с маслянисто-черными волосами, посчитал, что на его территорию занесло одинокого Бесса, применившего Зов к Матери. Кто применяет Зов во Внешнем Мире? Только загнанные в угол, отчаявшиеся, слабые. Беглецы, наконец-то обнаружившие цивилизацию.
Добыча.
Резкий взмах одетой в пёстрый, переливающийся едва ли не всеми цветами радуги шелк руки, повелительный выкрик, и вот, в мою сторону уже бежит два десятка смуглых матросов со сталью наголо, за которыми неспешно спускаются три Бесса…
…и все трое ниже двухсотого уровня.
Как и предполагалось, это будет узаконенное ограбление. Хотя… я мельком глянул на важно скрестившего руки на груди капитана, не отрывающего от меня взгляд, и поменял решение. Не ограбление. Мародёрство.
Смертных я проигнорировал, даже когда они подбежали ко мне вплотную. Удары дубинок, как и попытки свалить меня на землю, были заведомо обречены на провал, зато отсутствие видимого сопротивления оказало на приближающихся бессмертных чересчур расслабляющее действие. В воздухе коротко свистнули три обрывка цепи, дробя бывшим землянам черепа. Тела еще не успели упасть, как я уже схватил мачете, переводя мутузящих меня людей в неживое состояние.
Грубо, быстро, кроваво. Несколько взмахов оружием и хвостом приносят то, что очень мелочный человек назвал бы победой. У меня на Земле уходило в три раза больше времени, чтобы покромсать курицу в суп. Изящество, искусство боя, плавность движений, смертоносная грация? Зачем? У меня сила десяти обычных людей, длинные руки и длинное рубило, для которого плоть, обернутая кожей и тканью, совсем не является препятствием.
Атаковать капитана на его корабле я не успел. У поддерживающего меня мага была своё видение ситуации, но совершенно не было видения потенциального поля боя. Эйнинген мог стрелять либо по деревне, либо по оболочке дирижабля, закрывающей ему обзор. Выбор был крайне невелик.
Три импульса с задержкой в секунду разорвали в клочья верх оболочки, заставляя громоздкую деревянную конструкцию упасть на деревенскую площадь. Треск ткани и дерева, грохот, столбы пыли, визжащие разбегающиеся люди… а потом это всё накрывается самой большой рваной тряпкой в мире.
Система радостно пиликнула, оповещая о том, что нашим отрядом уничтожены еще два бессмертных, принадлежащие к классу «магов». Их определенно убило при падении. Я вздохнул, тоскливо озирая огромную массу обёрнутых тканью обломков посреди деревни, покосился на виновато косящегося Эйнингена, заходящего на посадку, и закрепил рукоять мачете на самой длинной из имеющихся цепей. Этим я буду тыкать в то, что пошевелится под тканью бывшей оболочки.
Вот тебе и дипломатия…
Эдвард сдул падающую на глаза криво обрезанную чёлку и неловко пожаловался:
— Как-то нехорошо вышло…
Я скабрезно улыбнулся, говоря ему, наверное, самую страшную фразу в жизни:
— Добро пожаловать в Джаргаки!
Жители деревни удирали сломя голову, вместе с уцелевшими матросами. Хватая детей на руки, таща за собой стариков и старух, смертные без оглядки и врассыпную устремлялись под кроны деревьев. Это показалось мне странным — беглецы не оглядывались на нас и не останавливались, достигая деревьев, а продолжали убегать. Почему?
Своими наблюдениями я поделился с Эдвардом, который от них просто отмахнулся, сообщив, что я слишком страшен даже на большом расстоянии, особенно для невысоких и худощавых туземцев. Оспорить подобное хотелось, но время поджимало — нужно было не только проконтролировать отсутствие разумной жизни на дирижабле, но и частично его разобрать на нужные железяки.
А через четыре часа инженерных работ и обдирания разломанного остова бывшего воздушного корабля, Эдвард Эйнинген, всемирно известный маг-оружейник, внезапно упал на четвереньки и закашлялся, сплевывая кровь. Когда он поднял на меня взгляд, я увидел, как белки его глаз наливаются кровью.
— Заразился… — прохрипел он, пуская пару струек крови из носа, — …болезнь…неизвестна. Улетай.
— Поздно, — мрачно сказал я, рассматривая появившуюся мигающую иконку, — я тоже болен.
Оружейник, кряхтя, перекатился на спину и замер, широко раскинув руки. С его бледного лица исчезали последние краски, он прерывисто и слабо дышал. Тени под его глазами росли практически на глазах.
— Не… от нас… убегали…, — выдавил он, — …знали, что на… корабле… страховка. Маги не могут… держать щит… на погрузке…
— У меня на таймере «средняя стадия чумы Орьорг» и таймер говорит, что через шестнадцать часов буду здоров. Что у тебя?
— «Тяжелая стадия», — прошептал маг, — Кома через три часа… смерть через пять… Кажется… мы приехали, Кирн. Убей меня.
— Погоди! — тут же крикнул я, блокируя хвостом вялые попытки Эдварда что-то с собой сделать, — дай подумать!!
Мысли заметались как мыши на сковородке.
Три часа. Бежать ловить выживших матросов, чтобы допросить? Языка не знаю, потеря времени. Попытаться узнать, где ближайшая крупная страна? Снова язык, плюс, к тому же, я заразен, они это знают. Диалога не выйдет ни под каким соусом. Выживших рядом нет, была пятерка умирающих смертных, а также трупы двух Бессов-магов.
Не вариант.
Лететь на авось? Я, конечно, летаю быстро, но площадь Внешнего Мира колоссальна. Это не Срединный Мир, где крупный город можно отыскать, просто следуя по руслу большой реки или облетая побережье. К тому же нельзя забывать, что я заразен, описание этой чертовой «чумы Орьорг» недвусмысленно говорит о том, что её переносят любые разумные.
Ждать Эдварда три с половиной месяца? Слишком велик риск… не полного провала, но куда худшего эффекта чем тот, на который я надеялся. Нихон слишком резко и решительно начал свою кампанию, это блицкриг. Терять время…
Выхода нет. Но есть шанс…
— Эдвард!! — потормошил я прикрывшего глаза мага, — Эдвард!! Сколько у тебя свободных очков характеристик?!
* * *
— Должен признаться, что ты поставил абсолютный рекорд встреч со мной, Кирн.
— Как будто они происходят по моей воле, — нервно оскалился я в безликую гладкую пластину, заменяющую Куратору лицо.
— Они «происходят» … из-за твоих действий, — педантично ответил мне аватар наиболее могущественной сущности этой вселенной, — тем не менее, твои желания действительно не имеют к ним никакого отношения.
— Я вообще-то тут товарища спешу спасти, — не сдержался я.
Это было правдой. Дотащив еле живого мага до ближайшего Дома Матери, я с разгона нырнул в Купель, чтобы срочно купить за любые деньги кристаллы Дикой Магии. С их помощью мы планировали поднять характеристику Выносливости блондина на возможный максимум, чтобы он смог пережить чуму Орьорг. К повороту событий, где неистово спешащего меня внезапно приглашают на светскую беседу под чашечку кофе, я был совершенно не готов.
— Здесь нет времени, — занудно сказал Куратор, делая вежливый жест по направлению к свободному стулу, — Присаживайся. Могу поделиться с тобой следующим — с вероятностью выше девяноста девяти процентов это будет наш последний разговор за твоё существование.
— А ты можешь вылечить Эдварда? — задал я вопрос и сам себя за него почему-то осудил. Это казалось совершенно… нечестным.
— Технически — могу, — занудство пёрло из администратора Системы толстой струёй, — но не буду. Я не вмешиваюсь в ход событий напрямую.
Я выдохнул и огляделся, постепенно успокаиваясь. Ну разговор так разговор. Накрутить себя обратно на бег по торговым рядам с поиском кристаллов дело нехитрое. Всё та же тьма, в которой простая металлическая люстра, свисающая из ничего, освещает кусок пола, стол и несколько стульев. Кофейник, пара чашек, запах кофе и коньяка. Терпеливо ожидающая человекоподобная марионетка без намека на лицо. Блестящие шарообразные шарниры локтей и колен, полированное дерево груди.
Не первый раз… но обещает, что последний.
Первые две чашки кофе я просто проглотил залпом, третью начал тянуть, смакуя. Оторвавшись от фарфора, взглянул на молчащего Куратора.
— Можешь мне напомнить, почему мы вообще разговариваем? Ты же можешь создать чью угодно копию личности и болтать с ней до скончания времен?
— В твоем случае это неверно, — монотонно заметила марионетка, — Напомню — твоя особенность «Внутреннего монолита» делает точное копирование невозможным. Кроме того, я предпочитаю общаться с оригиналами.
— Вопрос этики? — ухмыльнулся я, вновь прикладываясь к чашке.
— Нет.
Куратор картинно взмахнул рукой. Повинуясь его жесту, из тьмы к нам подлетела безвольно висящая в воздухе обнаженная женская фигура. Не узнать её я не мог — Лариса. Копия той самой суккубы, которую администратор мира запихал мне на место уничтоженного «я». Пустые глаза, безвольно приоткрытый рот, полное отсутствие каких-либо реакций. Мне показалось, что в воздухе висит дышащий труп, совершенно лишенный подобия на разум и волю.
— Мы вдвоем её убили, — буднично заметила марионетка, — Я начал процесс, создав копию уже не существующей личности, помещенной в совершенно безвыходное положение. Ты продолжил, не дав копии ни шанса на иллюзию жизни.
— Я её просто игнорировал, пока не заткнулась.
— Именно.
Закурив, я безразлично начал рассматривать висящую копию суккубы. Сожалений было ноль, оригинал этого роскошного тела мне в своё время здорово потрепал нервов, никак не желая идти на сотрудничество. Свою основную функцию та «Лариса» выполняла безукоризненно, получая за это свою суккубскую выгоду, а вот в остальном была омерзительно бесполезна. Для существа, которое приходится держать у души, я имею в виду. Когда её не стало, я лишь вздохнул с облегчением, хоть это и прибавило мне проблем в жизни. А копия демона? Не удивительно, что она не хочет жить со знанием, что всё бессмысленно.
— Мы будем сидеть, пить кофе и разглядывать голых женщин? — мне действительно было интересно. Куратор был молчалив, как жена, разбившая кредитный «мерседес», купленный неделю назад.
— У меня есть вопрос, — кукла немного пошевелилась, опуская голову на сложенные вместе руки, лежащие на столе, — Кватхарани Лама и часть его команды возродятся на практически пустых воздушных островах. Им предстоит несколько лет добираться до цивилизации. Восемьдесят четыре тысячи разумных на тринадцати островах, между которыми курсировал дирижабль Ламы обречены. Износ инструментов, близкородственные связи, деградация, регресс. Всё из-за того, что вам нужно было несколько железных деталей и кусков кристалла. Ты считаешь это равноценной платой?
Сначала вопрос меня разозлил. Сколько раз уже пытались сыграть на моём чувстве вины разного рода манипуляторы. Пережив приступ злости, решил задуматься. Куратор меня определенно провоцирует, следовательно, сам сюжет с расселенными смертными вторичен. Нужно выяснить больше.
— Ты можешь создать еды?
— Еды?
— Да, я голоден.
Металлическую поверхность стола усеяли миски, плошки и бутылки. Исходила ароматом печёная птица с треснувшей на спине коричневой корочкой, сытно благоухали горячие калачи, незнакомые мне фрукты заманчиво демонстрировали спелые наливные бока, груда копченых рёбер соблазняла как следует их погрызть. Недолго думая, я активно принялся за еду.
— Пир во время чумы, — объявил я чуть позже, когда наелся, — Смысл, что несет это выражение совершенно чужд этому моменту, но, фактически — у меня чума Орьорг, а на столе настоящий пир. Всё верно?
— Я вижу порядка шестидесяти вариантов развития тобой этой темы, — кивнула кукла, умудряясь принять заинтересованный вид.
— Если я начну вертеть головой, оглядываться и рефлексировать, то ничего не достигну, — я воспитанно вытер рот салфетками и задумчиво рыгнул, потянувшись к кофейнику, — Не забывай, что я уничтожил целый мегаполис просто потому, что не захотел сидеть и ждать удобного момента. Гордиться тут, естественно, нечем. Но и стыдиться тоже. Рабочий момент.
— Мания величия? — Куратор наклонил голову набок, — Ты потерял человечность?
— Нет и нет, — покачал головой я, — Очень странно объяснять это тебе, поэтому представлю, что делаю это для себя. Имя мне обыватель планеты Земля. Я был гражданином, частью социума, подчинялся многочисленным писаным и неписаным законам ради того, чтобы жить хорошо. По мере собственных сил, конечно же. Вокруг все были точно такими же…
— Гражданами?
— Нет. Смертными. Хрупкими, малозначащими, ограниченными друг другом. Но своими. Каждый понимал, что кроме обрыдлой физиономии соотечественника есть сотни и тысячи чужих. Не просто чужих, а чуждых, ведомых царями и президентами, преследующими совершенно недружественными по отношению к тебе любимому целями. Мы уживались, кооперировались, воевали — но всегда были разграничены национальными рамками. Границами.
— То есть, отношение Бессов к этому миру и друг другу зиждется на том, что они полагают всех чужаками? — в голосе марионетки мне послышался сарказм, а также сомнение в моих умственных способностях. Это он специально…
— Нет, — сделал я отрицательный жест, — На другом. Раньше мы все жили, зная, что любая серьезная ошибка может привести к смерти, травмам, заключению в тюрьму. Наш срок жизни был ограничен, а трудоспособности и того меньше. Здесь нет границ. Нет необходимости в взаимопомощи, социуме, сотрудничестве. Всё временно… кроме тебя.
— Государства, Дикие Леса, объединения бессмертных. Есть множество рычагов влияния на одинокого Бесса, — Куратор налил себе чашку, из которой тут же вкусно запахло коньяком.
Бросив на него завистливый взгляд, но воздержавшись от просьбы, я продолжил:
— Смертный-одиночка может рассчитывать максимум на постройку бревенчатой избы. Если у него есть женщина и дети, то он большую часть жизни, в среднем, будет пытаться их прокормить и уберечь. Жизнь смертного расписана, господин Куратор. Но убери из его жизни всё, что он считает необходимым — и получишь вечного ребенка, ищущего себя. Указанные тобой «рычаги воздействия» ничтожны. Любое сообщество Бессов есть обыкновенная банда в глазах других, у них нет и не может быть достойных уважения целей, потому как все цели уже достигнуты. Мы бессмертны, не болеем, постоянно становимся сильнее. Бандитский самосуд с помощью ужасных Диких Лесов никогда не станет чем-то легитимным.
— …особенно потому, что есть Зов, позволяющий…
— …моментально сменить декорации. Или песочницу. На твой вкус.
Воцарилось молчание. Чувствуя, что конец беседы близок, я начал внутренне собираться. Предстояло много бегать и сорить деньгами. Тем, кто на Базаре выставляет кристаллы Дикой Магии по зашкаливающим ценам сегодня определенно повезет.
— Ты делаешь, что хочешь, потому что считаешь себя свободным от любых обязательств и ограничений?
Опять вопрос-провокация. Я устало посмотрел на существо, чьи цели и мотивы представлялись совершенно непонятными. Как и вопросы.
— Всё и всех вокруг меня можно разделить на две категории, — зло зарычал я, — Земляне, которым дали второй шанс на жизнь… и ты. Больше ничего нет. Ты бессмертен и неуязвим. Всё, что я делаю, направлено на защиту этих самых землян! Но! У меня нет никакого красивого оправдания своим поступкам, нет чёткой мотивации, нет блестящей конечной цели и видения счастливого будущего! Всё, что я хочу — это дать остальным шанс!
— Личности разумных меняются каждый день, — вновь перегнулся ко мне Куратор, — Ты откажешься от своей цели, если я тебе дам гарантию, что в случае твоего успеха мир проживет намного меньше, чем может?
— Нет! — выплюнул я, — Уж машинную логику понять куда проще, чем человеческую! Миром для тебя может быть планета, где у девяносто процентов Бессов будет стёрта память! Где они будут послушными Слугами других! Какой смысл в этом мире?
— А ты осознаешь, что всему виной является как раз ваша память? — задал встречный вопрос администратор Пана. Шарниры на его кистях звонко щелкали друг о друга, — Именно ваши воспоминания, знания, опыт и амбиции являются деструктивным элементом. Не лучше ли без них?
— Кому лучше?!! Тебе?!
— Да.
От такого признания я уронил челюсть, рассматривая Куратора так, как будто вижу впервые в жизни. Тот невозмутимо сидел, лишь чуть покачивая своей безликой головой. Туда-сюда, Там сиды в Лесах Бессам кишки тянут годами, а хорошо должно быть ему. Туда-сюда. Менталисты превращают бездумные куклы в покорных Слуг. Туда-сюда. Нихонцы хотят остаться единственными разумными и вряд ли успокоятся, захватив лишь Срединный Мир. Туда. Сюда.
А ведь Куратору плевать на нас, понял я. У него есть определенная задача, скорее всего поставленная весьма расплывчато. Возможно, прописаны директивы, строго ограничивающие его вмешательство. Но при этом у него есть своеобразный разум, воля и желания. Победа Нихона вполне может приблизить желанный именно для Куратора результат развития мира…
Внезапно мне стало смешно.
— То есть… если ящерицы в террариуме сдохнут…, то горничной будет проще его мыть, да? — отсмеявшись, выдавил я.
— Именно так, — вновь невозмутимо прозвучал ответ.
— Обойдешься!



Глава 21 Не имущий сраму

— Чтоб ты сдох…
— Я — сама неотвратимость!
— Надо было выстрелить, как только я увидел в дверях твою мерзкую рожу, волосатый упырь…
— Всё могло быть куда хуже!
— Да каааак?
— Представь себе, что было бы, если бы моя похоть осталась на старом уровне?!
— Сдохни…
Перебранка с несомым на руках Эйнингеном позволяла отвлечься от скребущих на душе кошек. Маг не совсем устраивало его положение в пространстве, терзал эффекты проходящей чумы и жутко воротило от залитых ему зелий укрепления, поэтому он был несносен и ворчлив. Мы, забрав «монахов», направлялись к зоне Внешнего Мира, под которой и болтался скрытый от посторонних глаз Нихон. Таща пассажиров цепями, я продолжал отгонять от себя неудобные мысли.
Мнение Куратора и Умного Ежа совпадали. Неприятно совпадали. И тот и другой считали большинство Бессов вредителями, паразитами на теле Пана. Аргументов против у меня… не находилось. Мы, бывшие земляне, действительно раздирали цивилизации в клочья. Не ради ресурсов или людей, а просто, чтобы никто другой не опередил. Скольких «Академии» пришлось втоптать в грязь, чтобы стать одной из ведущих сил мира, я не представлял… а толку? Чего они достигли? Чего достигну в итоге я, если всё получится? Нового витка грызни за лелеемые песочницы? Сколько песчаных замков, городов и стран будет разрушено еще? А ведь в них живут смертные…
Одно радовало — на Базаре Внешнего Мира продавалось множество кристаллов, которые я пустил не только на повышение Выносливости блондинистого мага, но также смог усилить и себя, потратив 102 очка характеристик. Теперь я мог похвастаться следующими показателями:
Сила — 132
Выносливость — 127
Ловкость — 117
Реакция — 117
Восприятие — 117
Энергетика — 122
Бешеный забег по Базару стоил почти сорока тысяч монет, но он того определенно стоил!
— Джаргак, прекращай витать в облаках! Во всех смыслах!
— А? Что?
— Я вижу подходящий нам остров.
— Спускаюсь.
Выбранный остров мы несколько раз облетели сверху донизу, после чего маг слабым голосом вынес сильный вердикт: годится, даже более чем. На мой взгляд он был не прав совершенно — вместо здоровенного куска черного материала со слоем почвы и площадью хотя бы футбольного поля, Эйнинген выбрал… гигантский каменный палец, иначе и не скажешь. Высотой с четырнадцатиэтажный дом, он едва мог предоставить нам пятерым место на верхнем торце, пришлось облюбовывать один из соседних островков, с которого мне и предстояло таскать Бессов в «рабочую зону».
Выздоравливающий Эдвард на мой скептицизм лишь мерзко улыбался своим широким девчоночьим ртом и знай себе погонял окружающим. Последние бурчали, ворчали, но работали ударно, бодрыми навозными мухами ползаю по гигантскому черному лингаму, превращаемому злокозненно уклоняющимся от физического труда магом в самую большую бомбу мира. Я работал со всеми, попутно рассказывая зооморфам в подробностях о моем первом путешествии во Внешний Мир. Между делом как-то получилось нарушить еще несколько клятв, что было воспринято с полным пофигизмом. «Чистые» бессмертные смотрели на меня в священном ужасе.
Спустя пару дней, когда мы уже начали крепить какие-то совсем непонятные металлические распорки и устанавливать возле них расколотые кристаллы из накопителей бандитского дирижабля, я был безжалостно ограблен оружейником почти на весь запас цепей. В руках Эйнингена металл плавился и мялся, принимая иные формы, блондинк щедро тратил собственную ману ради ускорения процесса.
Каторжная работа замечательно сплачивает разумных. Даже массовых убийц с девушками кроликами. Не до такой степени, чтобы мы на привалах сливались в экстазе любви, но как минимум, одним вечером белоухая бессмертная зайчиха всё-таки позволила любопытству победить страх, обратившись ко мне напрямую:
— Кирн, а как вы… будете жить дальше? Ну… после всего? — спросила она, смешно растопырив уши по сторонам.
Посмотрев в горящие любопытством глаза, я внутренне усмехнулся и решил пошутить:
— Раньше много мечтал о своём тропическом острове, — начал откровенничать я, — представьте себе — песок, пальмы, тропики, белоснежный домик из мрамора. Прекрасный способ скоротать вечность.
— Мечтай! — коротко и сердито рявкнул разлегшийся на матрасе парень-тигр, — От тебя теперь никогда не отстанут!
— Почему ты так уверен? — деланно-наивным тоном спросил я, больше издеваясь, чем интересуясь, но «монах» купился.
— Потому что! Никто не оставит столь опасную тварь на свободе! — безапелляционным тоном заявил он, картинно переворачиваясь на спину и заводя руки за голову, — Курорт ему подавай!
— Боюсь, что боги Срединного Мира с тобой не согласятся, — мирно заявил «тигру» возящийся с чайником Эдвард, — Они проклянут любого, кто сунется к Кирну. Как минимум.
Я отсалютовал скисшему парню своей кружкой. Тот вскочил с места и воинственно забил хвостом по бокам, сжав кулаки.
— Хочешь сказать, что справедливости в мире нет? — задиристо прикрикнул он на меня, — никакой?! Совсем?!
Попытавшуюся остановить его сероухую зайчиху он небрежно, но довольно мягко толкнул назад на походную подстилку. Та, шлепнувшись задницей на матрас, лишь обеспокоенно захлопала глазами.
— Справедливость — всего лишь частность, — пожал я плечами, — Нечеловеческие расы были правы, опасаясь, что люди их вытеснят. С их точки зрения было вполне справедливо сократить поголовье опасной расы. С точки зрения людей… это была резня невинных. Беззащитных. Варварство и геноцид. А ты как считаешь? Кто прав?
Смена темы поставила парня (хотя какого там парня, 93-ий год уже идёт!) в неловкое положение. Вместо желанной конфронтации ему пришлось задуматься, что ему совершенно не понравилось, разозлив еще больше.
— Им всем нужно было искать другое решение, а не доводить ситуацию до подобного! — почти победоносно заявил он.
— Фигню говоришь, — спокойно парировал я, — оценивай последствия, а не веди себя как подросток. Что случилось, то случилось. Кто прав? Кто виноват? Где справедливость?
— Не равняй себя с целыми нациями и народами! — наконец начал выкручиваться надолго замолчавший «монах», — То, что случилось — это трагедия. Массовая. А ты, Кирн Джаргак, случай единичный.
— Вообще-то нет, — скромно признался я, — Просто я тогда гулял по миру, увидел парочку разорённых деревень, сильно огорчился при виде трупа ребёнка… поймал какого-то вшивого герцога и рассказал ему, как уничтожать Леса Эльфов.
— Лжешь!
Я надел кольцо правды, с удовольствием повторив сказанное ранее. Эйнинген звучно плюнул на землю попавшей не в то горло заваркой.
— А я ведь подозревал, что без тебя там не обошлось… — мрачно уронил он, — …как узнал, что ты и есть Соломон…
Нестройные ряды идеологических недопротивников были смущены и повергнуты в посторонние обсуждения, что меня вполне устраивало. Немного смущал искренне-недобрый взгляд матёрого нквдшника, которым продолжал сверлить меня Эйнинген, явно желая знать, за какими из мировых катаклизмов я еще стою, но к последнему я отнесся уже спокойно.
К тому же, ночью ко мне под одеяло скользнули две фигурки, и, когда я опытным путем ощупывания определил, что ни одна из них не относится ни к магам, ни к буйным тиграм, мы отомстили двум последним категориям разумных, сбрасывая сначала одежду, а потом и нервное напряжение. Не сдерживаясь.
Длинный каменный… «палец» постепенно превращался в нечто куда более зловещее по сути. По словам Эдварда (когда наши «монахи» были достаточно далеко), конечный вариант его задумки представлял из себя огромное «эфирное» веретено с двухслойным сложным щитом. Мы должны будем плавно опустить этот остров до эфирного слоя, дав ему возможность запустить циркуляцию энергии внутри выстроенного магом заклинания. Далее, используя самоподпитывающуюся защиту от преобразованного эфира, остров, проходя сквозь слой, должен будет накопить огромный заряд энергии, которая, при выходе из эфира, начнет очень медленно тратиться на свою же изоляцию. Как только структура внешнего щита будет нарушена более чем на пятнадцать процентов за счёт столкновения торца монолита с поверхностью Нихона — произойдёт моментальная детонация накопленного заряда.
Единственное «но» — на этой длинной чёрной гранате должна сидеть «обезьянка», которая будет контролировать угол падения бомбы путем перераспределения энергии через пару простых механизмов. Но… до самого гранд финала.
С утра мои слабые опасения по поводу приступа ревности и ярости парня-тигра были развеяны, троица вполне мирно общалась за завтраком, перекусывая вяленым мясом и запаренной из нескольких злаков кашей. Он периодически бросал на меня неприязненные взгляды, но совершенно проигрывал в этом занятии вчерашнему Эйнингену…
…а через десяток часов я, отмахиваясь мачете от целого сонма яростно орущих существ, оттаскивал в сторону сероухую смуглую девчонку с напрочь разорванным горлом…
В полдень всё уже было готово. Выполненные «монахами» талисманы были закреплены, все энергетические структуры проверены на устойчивость, Эдварду оставалось лишь закончить свои приготовления. Освободившиеся зооморфы с звуками облегчения улетели с большого каменного «пальца», а мы с магом, занятые своими делами, наивно и одновременно подумали о том, что троица просто вернется на наш «домашний» островок, дожидаться нас. От «монахов» чуть позже требовалась еще одна сущая мелочь — запустить свои ритуалы и спокойно убраться отсюда совместным Зовом…
…но этих балбесов понесло на приключения.
Мне и оружейнику в голову не пришло контролировать, где остальные члены нашего отряда. Удирать троице было совершенно незачем, поэтому мы с чистой совестью доделали всё необходимое, окончательно превращая гигантский чёрный «палец» в оружие массового уничтожения, и лишь потом только обнаружили пропажу. В нескольких десятках километров от нас. По-прежнему не предполагая каких-либо проблем, я подхватил на всякий случай Эйнингена и, ускорившись на максимум, поспешил к «потеряшкам».
К несчастью, у них на всю троицу было чересчур мало мозгов и чересчур много лапок, которые с натяжкой можно было бы назвать кроличьими. Зооморфы наткнулись на остров, хранящий один из Небесных Камней, а следовательно — населенный летающими агрессивными существами «серебряного» класса. Чешуйчатыми, зубастыми, с мерзкими скрипучими голосами и горящими ненавистью ко всему живому глазами. Последних было целых шесть.
А еще этих созданий, размером с крупную летучую мышь, было потрясающе много. Их серый скрипящий рой, висящий в воздухе, казалось, занял едва ли не четверть совсем немаленького острова. Иконки всех троих зооморфов мигали на карте прямо в центре этой мешанины.
Подлетая, я скрипнул зубами от досады и бессилия. Лишних цепей уже не было, я все пожертвовал на монтаж и крепление деталей на нашей «бомбе». Осталось лишь малость, пригодная для полёта.
— Они нашли укрытие, — проинформировал меня напряженный Эйнинген, разглядывая одну из неосторожно подлетевших к нам тварей. Молниеносно сцапав летающего крокодильчика, оружейник свернул ему шею и теперь вертел перед носом, изучая, — Кирн, это почти летающие пираньи! Я туда не сунусь!
— И что делать? — нервно поинтересовался я, глядя на клубящуюся перед глазами летучую смерть.
— Прорывайся к ним. Попробуй помочь. Буду прорежать тварей отсюда! — выкинув тушку летающей дряни, маг достал своё шестиствольное орудие и настороженно водил им по сторонам, — Если пойдете на прорыв, сначала выкинь кого-нибудь из отряда, чтобы я прекратил стрельбу! Иначе зацеплю!
— Там аж три «монаха», нам один нужен! — злобно пробурчал я, включая «железную рубашку» и ныряя в клекочущую хищную тучу.
Остервенело стегая по сторонам хвостом, я, прикрыв предплечьем глаза, пытался разглядеть хоть что-нибудь, кроме мельтешащих и пищащих серых тел. Тщетно. Снижаться приходилось вслепую, медленно и осторожно, чтобы не вмазаться со всей дури в земную твердь. Твари падали на меня отовсюду, вцеплялись крохотными коготками в кожу и ползали везде, стараясь укусить. С десяток острых мордочек, скалящихся треугольными зубами, вовсю пытались поддеть руку, закрывающую лицо. Другие же взяли иной маршрут, забравшись мне под набедренную повязку и то, что я начал после этого ощущать, вызывало определенное беспокойство.
Включив «Чувство объёма», я негромко обреченно взвыл и тут же его выключил, клацая челюстью, чтобы откусить головы тем умникам, кто вцепился мне в нижнюю губу. Сплюнув горькое и отдающее гнильцой месиво изо рта, я в растерянности закружился на месте, осыпая пространство вокруг ударами хвоста. Ослепший, потерявший ориентацию в пространстве, с горчащим привкусом во рту и острым ощущением сотен острых зубок на самом дорогом для мужчины месте я как никогда остро почувствовал, что мир меня определенно не любит.
Пора было ответить ему тем же.
Сверившись с картой, я просто-напросто перестал поддерживать себя в воздухе цепями, сверзившись, судя по ощущениям, метров с пяти на голый камень. Содрав со своих ног и предплечий цепи, я отправил их за несколько метров позади стоящего на карачках себя, превращая в воющие вращающиеся лопасти мясорубки. Продолжая содрогаться от неприятных впечатлений в паху и сдирая руками тварюшек с лица, я выпрямил хвост, напряг его, превращая в еще одну лопасть и завертел им изо всех сил.
Наверное, со стороны это смотрелось очень смешно — стоящий на трех костях верзила, закрывая одной рукой глаза, со всей дури вертит собственным хвостом. Однако, зрение, слух и другие чувства мне были абсолютно недоступны. Приходилось ориентироваться только на тот примитивный и скудный объём данных, что предоставляла мне Система. Этого, впрочем, хватало. Сплошной могучий поток поступающих сообщений о убийстве «Джуринга, 18 уровня» и получении 12–17 единиц опыта демонстрировал мне, что все запущенные органы и орудия работают на полную мощь и с потрясающей эффективностью. Каждые несколько мгновений поток опыта делал короткий резкий рывок вперед, сигнализируя мне о том, что Эйнинген не теряет времени даром, применяя что-то площадное. Раз в пару секунд я гордо делал шаг вперед по направлению к трем значкам на внутренней карте.
Спасательный комбайн имени нестандартного орка.
Ползать вслепую пришлось более получаса — наши потеряшки засели в пещере, вход в которую нашелся не сразу вдруг. К моменту, когда я, уже порядочно оглохший от неумолкаемого бешеного писка и покрытый несколькими слоями частично подсохшей крови и внутренностей джурингов нашел эту дырку, кроме определенного облегчения еще и ощущалось острое желание убить кого-нибудь из троицы особо зверским образом. Кого-нибудь, носящего остроконечные тигриные уши и черно-рыжий хвост, естественно.
Пещера, точнее нора, в которую забились зооморфы, оказалась длинной и извилистой. Чавкая ступнями по трупам и агонизирующим телам тысяч паскудных джурингов, я шёл, кляня всё на свете — использовать хвост-пропеллер здесь было невозможно, цепи были тоже малоэффективны, поэтому приходилось уничтожать непрестанно атакующих тварюшек по одиночке, что напоминало попытку вычерпать море чайной ложкой.
Открыв замигавший конвертик от Системы, я хрюкнул от радости.
— Приём «Железная Рубашка» получил уровень.
— «Прием «Железная Рубашка» достиг 100го уровня! Эффективность увеличена в 2 раза. Теперь приём защищает и от энергетических атак с эффективностью в 50 процентов от физической защиты!»
Я попытался себе представить, сколько раз меня укусили, поцарапали и боднули за последние полчаса, и не справился с задачей. Получить последние пять очков в мастерстве любого приёма было довольно сложной задачей, а уж защитного, вроде «рубашки», и подавно, но вот пожалуйста. Находись я сейчас в какой-нибудь таверне, то обязательно бы заказал всем присутствующим пива и вина, сплясал бы на столе и утащил бы в номера половину гулящих девок, но здесь и сейчас, находясь в заднице мира? В каменной кишке, набитой тысячами дохлых и умирающих тварей? Даже улыбнуться не получилось. Ну да, теперь можно не бояться ударов неструктурированной энергии. Вялое «ура».
Но определенный заряд бодрости я ощутил. Сжав ягодицы, и тем самым убив автора заряда, я брезгливо передёрнулся, продолжив свой путь.
«Монахи» обнаружились в тупике, в самом конце заваленного мясом прохода. Спрятавшись за возведенным ими барьером, все трое выглядели исключительно паршиво. Покусанные и поцарапанные, тигр с белоухой зайчихой сидели в позах лотоса, поддерживая барьер. Сероухая девчонка, привалившаяся спиной к стенке пещеры, выглядела куда хуже — одну руку она прижимала к тряпкам, заматывающим горло, а второй пыталась растолочь в ступке какие-то корешки.
— Я начинаю понимать некромантов, — прохрипел я, упершись лицом в прозрачный барьер, — Тупой мертвяк куда лучше, чем тупой столетний бессмертный.
— Может, сначала выберемся, а потом устроим разборки? — устало выдохнул тигрочеловек. Снимать барьер они и не думали, ожидая, пока я ногами и руками передавлю всю дрянь, что упорно пыталась добраться до их тел.
— А что, есть идеи как это сделать? — непритворно удивился я.
— Ты что, пришёл просто так? — вылупился на меня зооморф. Через секунду до его изможденных мозгов дошёл весь идиотизм вопроса, и он даже попросил прощения.
Итогом краткого совещания стал неутешительный факт того, что в самой заднице мира, в длинной и узкой кишке, забитой мелкими, но злыми и кровожадными тварями, собрались аж четыре редких «монашеских» класса совершенно не имеющих каких-либо атак по площади. Более того, вся троица дурных искателей приключений отличалась не только отсутствием ума и сообразительности, но также и чрезвычайно низкими показателями в мастерстве «железной рубашки».
Вылететь из этой трубы технически было можно… но без гарантии, что болтающихся у меня в руках беззащитных Бессов не сожрут налету. Задача. Я покосился на сероухую, которая продолжила разминать нечто в ступке и вздохнул — идея добить раненную и вытащить двоих, надеясь на авось, критики не выдерживала. Тварюшки действительно сильно напоминали пираний… добравшись до плоти, даже одна из них могла натворить дел.
Единственное имеющееся в наличии решение было довольно спорным, сильно рискованным и совершенно неоправданным, но других, к сожалению, не было. Сидеть тут и ожидать, что Эйнинген вынесет весь рой, было бы чересчур наивно.
Я сунул в пасть здоровый кусок вяленого мяса и начал его смачно жевать, хмуро глядя в квадратные глаза неудачливых авантюристов.
«РРОООУММ». Видимый комок искажений вылетел из моей пасти, продолжив свой путь по пещере. Ближайшие ко мне джуринги лопались как бурдючки с мясом, но и тем, кто был в десятке метров впереди, тоже везло не очень. Вибрации усиленного Ки голоса, с моими показателями Выносливости и Энергетики, были чересчур для столь небольших и слабых по отдельности организмов. Я рявкал, проходил быстрым шагом десяток метров, повторял. Позади держались зажимающие уши «монахи» — забитое им жеваное мясо частично гасило колебания, да и волна шла вперед, но остаточные рикошеты эха доставляли им массу неудобств.
«РОООУМ». Хорошая импровизация, хоть и дико саднят кровоточащие челюсти, почти все зубы шатаются, а с языка, кажется, содрана кожа. Боль — мелочи для бессмертного. Если обвала не случится. Ох, хоть бы не случилось. Пещера длинная, узкая, тесная, тушки «серебрянного» зверья здорового поглощают звук и вибрацию, но я никогда не любил и не умел рисковать. В задницу это шампанское!
Главное, что все живы…
По крайней мере, я так думал, пока сзади не раздался тревожный вопль белоухой бессмертной и всхлип раненной серой. Обернувшись, я увидел, как она, шедшая последней, оседает наземь, держась за фонтанирующее кровью горло, а рядом стоит тигр, нанизавший на короткое копье чудом выжившего зверька, напавшего на первого, кого он сумел догнать.
Рявкнув последний раз в сторону светлеющего прохода, я кинулся к лихорадочно срывающим тряпки со вспоротого горла подруги Бессам.
— Выход близко! Нужно улетать!
— Она сейчас умрёт от кровопотери! — белоухая кинула на меня бешеный взгляд, — Нужно срочно закрыть рану!
— Я не могу убить каждую тварь, что решит сунуться в пещеру! Дайте мне минуту вас отсюда вынести!
— У нас нет минуты!
Можно было накричать, воззвать к логике, объяснить, что добить девчонку легче и правильнее — они все равно бы вернулись сюда за оставшимся тут Камнем, который местное зверье и охраняло… Только мне нельзя было отвлекаться от входа. Тут и там мелькали крохотные тени, в пещеру, привлеченные запахом крови, постоянно совались все новые и новые зубастые мордочки. Материализовав в руках длинный гарпун, я аккуратными тычками сбивал зверюшек, подключая собственный хвост по мере надобности.
Искоса брошенный взгляд на карту мира настроения не добавил. Судя по тому, какие вензеля в воздухе выписывал Эдвард — у него тоже было не все в порядке. Вспомнив, насколько он медленнее летает сам по себе на левитаторе, я едва не взвыл от досады на себя же самого.
Если его сожрут — этим троим крышка. Убью и съем.
— Быстрее!
— Всё, можно!
Выкинув пораженно вскрикнувшую белоухую из отряда и тут же взяв её обратно, я схватил всех троих в охапку и поднялся в воздух. Цепи жалобно скрежетали по укрепленной коже, когда я, вылетев из пещеры как пробка, начал круто набирать высоту. Судя по стонам боли и судорожным подёргивания зажатых у меня в объятиях тел, этот маневр нам обошёлся в десяток сломанных рёбер, но рисковать, получая в самый важный момент непредсказуемую истерику временно потерявших подругу зооморфов я не хотел. Выполнив подъём, я тут же сбавил скорость, делая небольшой круг почета и ища взглядом Эдварда…
Маг, к моему непередаваемому облегчению, был жив, здоров и зол как тридцать три богатыря, увидевших табличку «закрыто» на единственном борделе в городе. Оборванный, даже немного подгоревший, он целеустремленно нагонял нас, периодически оглядываясь назад. Подхватив подкопченного блондинка хвостом, я направил наш полёт в сторону ближайшего острова.
Пока мы с зайчихой и Эйнингеном возились над почти отошедшей на перерождение сероухой, тигр ходил по крошечному пятачку взад-вперед, нервно лупя себя по ногам хвостом и поглядывая на нас. Понять его мысли было несложно — обгадились они по полной, но Камень-то вот, в двух шагах, руку только протяни…
— Даже не думай, — предостерег я его, — Я был на таких островах, поверь. Возле озера, где на дне лежит Камень, у этих «серебряных» тварей гнезда. Подойдешь слишком близко — на тебя кинутся все. Даже детеныши будут ползти по земле, чтобы укусить. Сначала дело. Мы уйдём — и развлекайтесь тут втроём сколько угодно.
— Без вас мы не справимся, — помолчав, признался зооморф, замявшись и не зная, как продолжить.
Звонкий шлепок окровавленной руки мага по условно чистому лицу был ему ответом.
— Как ты дожил до таких лет таким придурком? — искренне спросил его Эдвард, — Что тебе мешает отключить левитатор над озером, нырнуть, забрать Камень и использовать Зов?
Уши дурного «монаха» стали торчком, а в глазах определенно появилось просветление. Он улыбнулся, хлопнул в ладоши…
…и разлетелся кровавыми брызгами от магического импульса.
Я поднял глаза, уже зная, что увижу.
Из синего поднебесья, прямо к нам, спускался на левитаторе смутно знакомый мне Бесс, держащий в руках копье-посох.
…а за его спиной маячила аккуратная чёрная точка, увеличивающаяся с каждой секундой.
Чёрная Пирамида.



Глава 22 Версия для слабовидящих

Глаза сильно испугались, но руки всё сделали сами. Запустив в Бесса малый гарпун, полностью ушедший в его тело через пах в грудную клетку, я подтащил к себе и зажал в хвосте сероухую, руками хватая Эйнингена и шокированную белую крольчиху.
Пора было делать ноги.
Взлёт.
— Что случилось?! — завертелся у меня в руках забрызганный кровью белокурый маг, не успевший ничего понять.
— …птичка! — выдавил из себя я, скрупулезно вымеряя возможную максимальную нагрузку на раненных девушек.
— Какая, в задницу, птичка?!
Скорость была выравнена, пару раз оглянувшись, я увидел, что Пирамида вновь уменьшилась, начав отставать. Выдохнув тонну отработанного воздуха, объяснил:
— Птичка. Обломинго. Хардкорной сложности…
— Катись в бездну со своими шутками! — маг вцепился мне руками в плечо, подтягиваясь для получения лучшего обзора назад. Опознав преследователя, он охнул и начал виртуозно ругаться на немецком.
Абракадавру явно не пришлось долго думать, где искать своего чересчур быстро вернувшегося космонавта. Мысли и эмоции дрались. Скорость с такими пациентами не наберешь, более того, держа их в руках и хвосте, я почти беззащитен, про маневры можно забыть. Вывод? Их надо где-нибудь оставить… и…? Здесь мой мозг забуксовал. Внезапно ухо пронзила острая боль и послышалось негромкое животное урчание. Это был возжелавший моего внимания оружейник.
— Справа внизу! — заорал он мне в покусанное ухо, — Смотри!
Черепа. По две-три штуки у каждого висящего в воздухе клочка черного материала, осматривающие его со всех сторон. Как только череп замечал нас, а делал он это с весьма большого расстояния, глаза костяшки вспыхивали, а сам он тут же начинал лететь в направлении противоположном моему. Домой. Мне запоздало пришла в голову мысль, что таких вот летающих черепов у Умного Ежа должно быть куда больше, чем полсотни живых бессмертных.
Заложив пологую дугу, я «спугнул» еще с десятка два черепушек, тут же устремившихся на меня «стучать».
— Остановись! — вновь заорал мне на ухо Эдвард, — Приземляйся там!
— Ты сдурел?!
— Делай, что говорю!
На выбранном блондинистым магом островке стоял вооруженный Бесс, с удивлением пялящийся вслед улетающим черепам. Меня он не заметил до самого последнего момента, пока не оказался сбитым с ног. Соскочивший с моей руки маг вспрыгнул на грудь ошеломленного бессмертного и резко опустил руку с узким, зловещего вида ножом. Острие вошло в глазное яблоко и дальше, заставив противника забиться в конвульсиях, чему маг только поспособствовал, несколько раз проворачивая оружие.
— Оставь нас здесь, лети и отвлеки Ежа! — отрывисто приказал он, перескочив с дохлого Бесса на осмотр едва живых девушек, — Вот! — мне было брошено что-то, похожее на кожаные мешки, — Мои старые спальники! Таскай их, делай вид, что носишь живых!
— А вы?
— Попробуем тихо выбраться и всё запустить! — прошипел маг, обоснованно рассматривая меня как идиота. Внутренне я был с ним слишком согласен, — Кирн, не теряй времени!
Согласно кивнув, я принялся прилаживать мешки к плечам так, чтобы они не особо мешали действовать рукам. Отвлекать внимание я мог только в драке… если бы начал просто кружить вокруг Пирамиды, Абракадавр бы всё сразу понял. Эйнинген посмотрел на мою возню, плюнул и подошёл помогать. Крепя ремни со спальниками у меня за плечами, он с силой развернул мою голову на себя, зло выдыхая прямо в лицо:
— Что бы не случилось, помни — я на себя взрыв не возьму. Сдохнешь — уйду Зовом! Понял?!
Кивнув, я сорвался с места. Чего непонятного? Выйти с голыми руками против огромной чёрной летающей Пирамиды, управляемой самым могущественным некромантом Пана, уничтожить чёрт знает сколько сопровождающих его помощников, отвлечь внимание, вернуться назад с гарантированной для запуска бомбы форой.
Мелочи. Я такое каждый день делаю. До завтрака.
Черепа лопались и рассыпались невесомой пылью от легкого удара кулаком или с тычка гарпуна. Они на меня даже не отвлекались, сосредоточенные на том, чтобы добраться до Пирамиды. Я закладывал широкие круги вокруг центра, которым у меня на карте был отображен Эйнинген и методично уничтожал всё шевелящееся. Кроме летающих костяшек-шпионов, мне попался лишь один бессмертный, державший в руках арбалет. Уклониться от выстрелов зависшего в воздухе эльфа оказалось совсем несложно, а вот ему маневрировать на левитаторе против моих скоростей было бесполезно, тычок длинным гарпуном ниже ребер просто разорвал бедолаге брюшину.
Какой я лихой летака! Стремительный, неотвратимый, заводной!
Только вот сближаться с мрачным строением, прущим на меня, как бабушка к терапевту, не хотелось совершенно. В голову лезли слова Бенедикта о оружейных портах, команде, мрачные рожи моих неживых копий, которые были совсем неслабыми бойцами, а верхушку торта украшал улыбчивый невысокий человечек в заношенных кожаных штанах и потасканной затрапезной рубахе.
Огибая Пирамиду метров за сто, я почти услышал голос Абракадавра, говорящий: «Все орудия! Открыть огонь!». Голоса, конечно, не было, зато вот беглый огонь импульсами присутствовал в полном объёме! Вокруг засверкали безмолвные полупрозрачные снаряды, я начал закладывать петли, резко меняя направление полёта и выплясывая вокруг висящего в пустоте здания. Ситуация моментально сложилась тревожно-патовая — основной калибр Абракадавра совсем не был предназначен для стрельбы по столь подвижной цели, но с лихвой компенсировал это частотой залпов и избытком энергии. Более того, я даже помогал стрелять по себе чаще, периодически вылетая в новую зону, из которой по мне вели огонь уже охлажденные орудия!
Руки, цепями на которых осуществлялось управление полётом, неприятно заныли. Бросив на них взгляд, я увидел размазывающуюся в воздухе кровь. Металл стёр и надорвал кожу, защищенную «Железной рубашкой» высшего уровня всего за несколько минут плясок в небе. Плохо, очень плохо. Будет и того хуже, каким бы крепким не был «лучший сплав металла на всём Пане», он не вечен. Порвётся всего одно звено — и я полностью потеряю контроль над бешеным полётом, пусть и на короткое время.
Всё нужно срочно менять. Тактику, стратегию, противника, планету, жизнь!
Идей, что именно нужно сделать, у меня не было. К воздушному бою против гигантского вооруженного здания быть готовым нельзя, даже если ты орк, «Предвестник», и у тебя есть хвост. Единственной идеей, стоящей внимания, мне показалось нырнуть под Пирамиду, чтобы обдумать в условно безопасном месте дальнейшие свои действия.
Это было очень плохое решение.
Только я залетел под основание, уравнивая мои с Пирамидой скорости, как в её центре открылся прямоугольный люк, откуда в меня полетел чрезвычайно меткий импульс. Прямое попадание.
Кажется, я взвыл, подлетев вверх и стукнувшись о черный монолит. Затем по мне чиркнула продолжающая двигаться поверхность, запуская тело неудачника кувыркаться вниз, потом вектор почти неуправляемого движения вновь сменился, отправляя в слепой полёт. Вокруг снова замелькали уже знакомые вспышки, сообщая ушибленному мозгу, что огонь продолжает вестись.
Кое-как собравшись, я ускорился, совершая нырок вниз. Подальше от подлого неприятеля.
Это меня и спасло. Летя вниз и подсчитывая потери, выразившиеся в многочисленных, но поверхностных ожогах, тяжелом ушибе плеча, принявшего основной удар, и потере всего волосяного покрова, я заметил некий свет в центре основания пирамиды, почти закрытый неким мельтешением. Присмотревшись, с холодком в груди понял, что это — черепа. Много человеческих черепушек, несущихся точно ко мне.
В памяти сразу вспыхнул момент гибели нихонского воздушного флота, атакованного такими же целеустремленными снарядами. У них была очень интересная начинка, которую я сильно боялся.
Боль.
Психическая атака? У него остались запасы? Некромант привёл Лилисанну в чувство? Много вопросов, а ответов нет. Я кинул взгляд на карту. Эдвард и крольчихи еще не пролетели и половины пути, но то, что они живы, придало мне сил и бодрости.
Пора рисковать.
Содрав с левой руки цепь и балансируя только на ногах, я быстро прикрепил оба корявых черных куска, оставшихся от канделябра к крайним звеньям, получая жуткое на вид боло. Грозно засвистевший в воздухе диск продемонстрировал диаметр области поражения метра в четыре, что меня более чем устраивало. Пора открывать охоту за черепами, пока Умному Ежу не пришла в его мертвую голову мысль устроить из своих поделок минное поле вокруг Пирамиды.
На секунду я замешкался. В голове роились совершенно разные импульсы и сигналы.
Первый, наиболее старый, вынесенный еще из земной жизни, требовал от меня немедленно удирать из опасной зоны. Всё происходящее совершенно не моё дело, мне незачем сопротивляться. Проблемы этого мира меня никогда не касались. Идея мести Митсуруги Ай надуманна, бессмысленна и ведет к краху.
Второй не менее громко предлагал продолжить выжидательную тактику, с уклоном на самозащиту. Уклоняться, разрывать дистанцию, вести анализ, искать уязвимое место или просто тянуть время, чтобы потом радостной мухой улететь к Эйнингену. То, что я совсем не представляю, что еще может выкинуть некромант и его подручные, ложилось весомым камнем на пользу этого варианта.
А третий, неведомый, ранее почти всегда молчавший голос, холодной волной прошелся по растерянному мозгу, произнеся всего пару фраз: «Черепа продолжают вылетать. Если хоть один из них с начинкой из боли рванет внутри Пирамиды…»
То у меня появится внутри то, чего нет снаружи. Шанс.
Я рванул вперед и вверх, удерживая в пятнадцати метрах над собой вращающийся пропеллер из цепи и двух кусков канделябра. Быстро водя жужжащим диском по сторонам, заставляя черепушки с хлопками взрываться невесомой пылью, я орал. Боль стегала всё тело, делая совершенно незаметными ощущения от обожжённой головы и выбитого плеча. Ощущения от каждого черепа, начиненного Творцом Боли, были куда слабее тех, от которых у меня рассыпалась на части личность, но эти краткие частые рывки агонии никак нельзя было назвать безобидными. Подлетая к распахнутому люку, я услышал пронзительный вопль, оповещающий, что опасаться еще одного прицельного выстрела нет смысла. Волной от ближайших черепов задело и снайпера.
Пара секунд и я заставляю цепной диск работать уже внутри пирамиды, приклеившись спиной к холодному спрессованному праху её основания и отдыхая. Несколько десятков, а может быть и сотен болевых уколов, ощущаемых при этом, показывают, что материал Чёрной Пирамиды отлично гасит воздействие этих детищ Абракадавра. Наконец, уколы прекращаются, криков больше не слышно, и я гордым полураздавленным тараканом врываюсь в зловещую цитадель чёрного мага.
Стараясь не думать, что топологически рассуждая — делаю это через задницу. Впрочем, почему я еще не привык? Эй, самоуважение, ты почему еще не атрофировалось?
Расслабив руку, я резко дёрнул ей, вправляя сустав на место. Разобрал «вертушку», бережно складывая вновь послуживший мне канделябр в инвентарь. Намотал цепь, достал мачете. С хрустом размял шею… и обратился к неподвижно стоящим фигурам четырех боевых гулей, меж которыми корчились обезумевшие от боли Бессы:
— Потанцуем?
Это было круто… ровно до момента, когда неживые мордовороты… меня проигнорировали. Просто стояли и пялились в никуда своими блеклыми глазами с отвратительно знакомых харь, лишь немного шевеля хвостами.
Хрюкнув от обиды и обломанного момента, я напал первым.
Качественные поделки некромантов обладают прекрасными боевыми качествами. Они быстры, беспощадны, совершенно не склонны к рефлексии и полностью отдаются любимому делу — рвать, кромсать и убивать. Они не думают, не перебирают и не сомневаются, как и положено конструктам, пусть и вылепленным из чужой мертвой плоти. Но, если не брать в расчет высшие достижения некромантии, таких как личей, вампиров и ревенантов, то у всех прочих солдат армии Смерти есть один существенный недостаток.
Отсутствие инстинкта самосохранения.
Как только я оттяпал ударом мачете голову одному из гулей, остальная троица начала радостно гонять меня по пустому ангару размером с футбольное поле. Но недолго. Разорвав дистанцию с помощью «Пути Ветра», я подождал, пока разогнавшиеся гули окажутся рядом и с размаху метнул два малых гарпуна в отставших, пробивая их насквозь, угощая вырвавшегося вперед «Беспощадным ударом.». Успех был относительный — наиболее быстроногого убило сразу, двое проткнутых снесли меня, а гарпуны безнадежно испортились, встретившись с полом. Откатившись от удара, я поймал кончиком хвоста шею одного из уцелевших, и напрягся, пропуская через хвост Ки. Последний успел махнуть когтями крест-накрест по моей груди и вцепиться пастью в недавно вывихнутое плечо, но это ему стоило зубов с когтями, не выдержавших столкновение с «Железной рубашкой». Подмяв под себя брыкающееся тело, я с силой разогнулся назад, удерживая голову гуля в локтевом захвате. Его позвоночник громко треснул, ломаясь, а следом чавкнул раскрошенный ударом пятки череп.
Поднявшись, я оглядел себя, вынеся вердикт — совсем уж без потерь обойтись не удалось, грудь оказалась нехило, но неглубоко расцарапана, а в плече торчало около пяти оставленных гулем зубов.
Ну, жить всё равно можно. Только выдавить яд из царапин и проколов, посидеть три минутки в легкой «целительной медитации», и можно идти дальше на подвиги…
Подвиг пришёл ко мне сам. Он спрыгнул с открывшегося в полутора десятках метров от меня люка, добежал или долетел до меня быстрее, чем получилось встать и… шарахнул ступней ноги мне прямо в солнечное сплетение. Небо сразу показалось сначала в овчинку, а потом в маковое зернышко, разделив реальность на «я лечу от удара в стену» и на «я встретился со стеной». Упасть мордой в пол мне не дали, вместо этого дали ногой по неприятно хрустнувшим ребрам. Полет вбок прошёл успешно, но здесь я уже пришёл в себя, выполнив «Путь Ветра» подальше от агрессора, тем самым покупая себе почти три секунды времени. Развернуться и пробежать почти сорок метров быстрее противник не смог.
Это был гуль, точно такой же, как предыдущие четверо, раскиданные мной как дети. Отличался он лишь тем, что с лютой скоростью пытался надрать мне задницу, при этом вибрируя и рассыпая вокруг себя серый пепел. Прямой и незамысловатый рывок ко мне странная тварь выполнила на душераздирающей скорости, высекая когтями искры из пола… и закономерно получая «Беспощадный удар» локтем по наглой оскаленной морде. Я охнул, чувствуя, как будто на меня наехал камаз, но устоял, правда сильно проехав назад по полу. Безумный гуль же после удара… лопнул.
Точнее развалился на несколько дымящихся и истекающих черной жижей частей. Но очень быстро. Я испуганно отскочил от странного гуля, не спуская с него глаз и ожидая всего, чего угодно. Газ, взрыв, плотоядные насекомые, чума, гниль тела, призыв российской эстрады… от Абракадавра можно было ожидать любого коварства или мерзости. Впрочем, как и от меня. За исключением эстрады, разумеется.
Дождался я лишь того, что обрывки трупа со страшной скоростью начали тлеть, рассыпаясь в невесомый прах. Что это было?
С лязгом захлопнувшийся нижний люк намекнул, что оно не было, а сейчас продолжится. Вспомнив, сколько еще гулей на корабле, я побледнел и заметался, соображая, что буду делать, когда сюда зайдет еще пара-тройка таких резких.
Сверху спрыгнуло пятеро.
Пять хищных вибрирующих силуэтов заметались по огромному пустому ангару, явно предназначенному для хранения сотен тысяч черепов многопланового назначения. Гули мелко вибрировали, замирали на долю секунды, рывками перемещались на десяток-другой метров практически без остановки, водили головами. Обнаружив останки «нормальных» собратьев, они тут же разорвали их в клочья, затем вновь возвращаясь к поискам. Я висел на потолке, нервно наблюдая за ними, в ожидании момента, когда хоть кто-то из этих уродов поднимет голову. Идея…
«Прозрачный покров»!
Моя кожа стала гладкой и шелк… просто стала невидимой. Если у эти уроды запрограммированы атаковать определенные образы, то моё тело без кожи, со всеми жилами и артериями наружу, вполне может выбиваться из целей.
Сработало. Пару раз мазнувшие взглядом по прилепившемуся к потолку мне гули продолжили поиск еще целых тридцать или сорок секунд, а затем рассыпались на неровные дымящиеся куски плоти, тут же начав истлевать. Получается, что? Это какой-то сверхзатратный режим? Скорее всего.
Следующая партия спрыгнула с светящегося люка целым десятком. По крайней мере, я так подумал изначально, далеко не сразу разглядев одиннадцатого — маленького, чёрного, почти незаметного на фоне оглядывающихся по сторонам серых здоровяков.
Первые три секунды было всё просто замечательно. Свистнувшая у пола раскрученная цепь с резким хрустом перебила колени аж шестерых гулей. Я был доволен несмотря на то, что в итоге лишился самой цепи, улетевшей небольшими обрывками в дальний угол. А вот выскочившие из стены кости, попытавшиеся меня поймать, стали огромным сюрпризом.
— Глазомер подвёл! — вслух огорчился Бенедикт, притаившийся ранее, как и я, под потолком, — Ату его!
Последнее уже было сказано для гулей, тут же побежавших и поползших в мою сторону. Я вновь отпрыгнул в сторону, спасаясь от целого куста выныривающих из пола костей, пригнулся… и побежал.
Начались салки. Гримуар преследовал меня, благоразумно держась за спинами загонщиков. Костяные кусты с жадно двигающимися «корнями» возникали спереди, по боками, сверху и снизу — быстро, но не очень точно. Последнее было единственным, что помогало мне уклоняться от таких атак. Вину за косоглазие гримуара я возлагал на стоящую в воздухе густую пыль… или прах, не знаю, чем она была. Гули, бывшие, к счастью, не форсированными, особых проблем не доставляли, даже наоборот — в густеющем костяном лесу их скрежет и топанье помогали мне сориентироваться в пространстве.
Последнего становилось всё меньше и меньше. Несколько раз я выскакивал из уже получившегося «леса» на оперативный простор, где меня быстро вычисляли. На открытом месте призыв костяного захвата у Бенедикта получался куда лучше и быстрее. Поняв это, я тут же сменил тактику, начав бегать на четырех конечностях, «подметая» хвостом пол. Воздух в помещении быстро насыщался серым прахом, превращая и так темное помещение в совершенно непроглядное место.
Я ухмыльнулся, натянул на нос завалявшуюся в инвентаре тряпку и закрыл глаза. Теперь попробуем наоборот.
«Чувство объёма»
Подобную детскую мечту я лелеял еще со школы. Чтобы какое-нибудь большое здание, куча невинных гражданских будущих жертв с широко распахнутыми, но не до конца познавшими ужас положения глазами, и я, с хвостом и огромной пастью полной острых зубов, тихий, смертоносный, жаждущий убийств, ползу где-нибудь по потолку.
Не знаю, откуда были у меня подобные мечта, скорее всего просто из-за нарочитого дебилизма подавляющего количества ролей героев в фильмах ужасов, но мечта была настолько светлой и большой, что сейчас я смог удовлетвориться ничего не чувствующими гулями и испуганно ругающейся книжкой.
Подкрасться и… нанести удар кончиком хвоста, усиленным Ки, прямиком в череп. Почувствовав, что хвост «прибыл на место», несколько раз с силой дёрнуть кончик туда-сюда. Готово. Еще один переставший функционировать гуль. Я не спешил, бдительно следя за окружающим пространством и размышляя, что же делать с гримуаром. Даже если мне удастся с одного внезапного удара уничтожить книгу, то Умный Ёж тут же сможет призвать её снова. Хотя… может и не сразу, иначе бы сам Бенедикт так не осторожничал. Пришедший мне на ум план немногим отличался от банального удара со всей дури по обложке…
Вылетевшая на свободное место в зале книга успела вызвать очередной «куст» костей, все-таки пришпиливший к потолку мощное серое тело, летевшее прямо на неё, но среагировать на настоящего меня, приблизившегося вплотную «Путем Ветра», гримуар уже не успел и был схвачен обеими руками за металлические корки.
— Кирн! — воскликнул он от неожиданности, но тут же снисходительно начал, — ты же знаешь, что меня не… АААА!!!! ААА!! НЕЕЕЕЕЕТ!!! НЕЕ…
Я лишь лихорадочно быстро орудовал… пастью. Вцеплялся в страницы насильно удерживаемой книги, рвал из неё крупные клочья, быстро проглатывая совершенно невкусные куски. Один укус, второй, третий, поспешный жевок, не думать, на чём они писались, не думать, чем они писались. Укус, укус, укус. Нечленораздельные вопль страха на половине перекуса перешли в совершенно нечеловеческих набор звуков, сменившийся короткой дрожью твердого металлического переплета. С звяканьем уронив последний на пол, я удовлетворенно кашлянул, выплюнув какой-то везучий клочок.
Посмотрим, как волшебный предмет сможет восстановиться, попав в пузо невосприимчивого к магии Бесса.
Почти сразу же после этого послышался легкий треск со всех сторон. «Чувством объёма» я ощущал, как выросший лес костей рушится, превращаясь в всё-тот же уже завязший на языке и глазах прах. Отработавший своё материал? Полное исчерпание ресурса?
За спиной раздался мягкий и даже какой-то мирный голос:
— Признаться, вот этого я никак не ожидал…
— Я его породил… — пробурчал я, всеми силами пытаясь загнать нотки страха куда поглубже, — я его и убил…
Оборачиваться было не нужно. «Чувство объема» предоставляло мне информацию обо всем, что находилось в тридцати метрах от меня.
За моей спиной стоял Абракадавр в своей человеческой форме, сложивший по привычке руки на животе.
А за ним все спрыгивали и спрыгивали из светящегося люка сверху всё новые и новые боевые гули, ничем не отличимые от меня.



Глава 23 Главное — не победа

Мы стояли друг напротив друга в заполненной прахом темноте объёмного пустого пространства Пирамиды. Абракадавр никогда не походил на могущественного мага смерти, способного движением брови поднимать легионы мертвецов и попирать их костлявыми стопами царства, а я… никогда не был похож на героя. Тем не менее…
— Наверное, мне нужно было ждать тебя на самом верху, — развёл ручками Умный Ёж, — но, увы, в командной рубке удивительно мало места и полно дорогостоящего оборудования. Собственных покоев у меня тоже нет, а в отсеке с генераторами маны драться нельзя тем более. Я решил, что здесь ты в даже самом наилучшем для себя исходе нанесешь минимум вреда Пирамиде… но не учёл неожиданного хода с Бенедиктом. Неприятная потеря.
— Разговор перед боем? Серьезно? — мой голос из-под защищающей рот тряпки звучал приглушенно, — Бенедикт… я его уничтожил?
— Чем позже ты умрёшь — тем позже воскреснешь, — рассудительно заметил некромант, — Залезать внутрь Пирамиды было форменной глупостью, Кирн. Даже для тебя. Всё было глупостью. Кроме Бенедикта. Удивительно, но ты его на самом деле уничтожил.
— Злишься?
— Нет. Мы с ним слишком различались характерами… Но, к делу, — Умный Ёж заложил ручки за спину, начав перекатываться с носка на пятку, — Ты не выйдешь из Пирамиды живым, Кирн. Не нанесешь вред Нихону. Это я гарантирую.
Некромант был совершенно прав в оценке моих действий. Лезть к нему сюда, зная, что всё здание состоит из контролируемого им вещества, было совершенно не умным решением. Как отвлекающий фактор оно сработало идеально, но какой смысл в отвлекающем факторе, если я теперь здесь? Эйнинген подождёт, пока моя иконка в отряде посереет, оповестив о моей смерти и… спокойно уйдет по своим делам, с чистой совестью.
Вот так, как сереет сейчас иконка сероухой… Не вытянули бедолагу.
— Тем не менее, ты предлагаешь… переговоры? — я хмыкнул, выходя из боевой стойки, — Тянешь время или что-то еще? Хотя… ты опасался, что я задействую свой приём внутри Чёрной Пирамиды, да? Поэтому сюда гули шли мелкими порциями?
— Да, да и да. Несложно догадаться, — улыбнулся некромант, зачем-то потирая руки о кожу штанов так, как будто у него вспотели ладони. Последнего быть не могло. Никак. Ёж тем временем продолжал, — Зачем упускать возможность мирных переговоров? Твоя смерть ничего не решит окончательно. Воскреснув через десять лет, ты вновь будешь летающей атомной бомбой, способной учинить хаос в любой точке мира. А потом еще, еще и еще. Это… неудобно.
— И что?
— А то, что в этом мы одинаковы! — жестко отрезал неживой маг, — Даже если случится чудо и Нихон падёт здесь и сейчас, а его подданые будут рассеяны по миру и ассимилированы, то всё равно останусь я. Могу тебя уверить, что целеустремленность — это наше общее свойство, Кирн. Мир должен развиваться. Смертные, бессмертные, боги — мы все должны идти вперед, чтобы рано или поздно, но вырваться из виртуального пространства. Либо сделать его бесконечным!
Абракадавр говорил и говорил. В его голосе впервые за всё время, что я знал этого Бесса, появились нотки настоящих эмоций. Пусть даже и выраженных в лютой и иссушающей его жажде познания нового. Мир и разумные должны идти вперед. Вечная грызня по мелочам, войны, экономическая и политическая каша — всё это создаётся и искусственно поддерживается прослойкой паразитов, извлекающих из этой «мутной воды» прибыль. Искусственная стагнация, фальшивая стабильность, консорциумы лоббирующие вредящие бизнесу технологии.
То, в чем погрязла Земля в те времена, когда мы на ней еще жили. То, в чем мог бы погрязнуть Пан, пройдя тысячелетие становления хоть какого-то баланса.
— Ты один за полгода можешь построить средний город для проживания смертных! — Ёж резко жестикулировал, ходя из стороны в сторону вдоль безмолвных рядов гулей, — Я за месяц могу снабдить этот город достаточным количеством низкоквалифицированной силы и стражей порядка! Заметь, мы вдвоем! Занимаясь самыми примитивными вещами! Куда пропадает весь полезный коэффициент бессмертных?
— На то же строительство городов, — пожал плечами я, — Возведение дамб, создание плодородных участков земли. Если ты не заметил, то большинство бессмертных как раз и занимаются… занимались общественно полезной деятельностью, пока не начались… мировые проблемы.
— Правильно, — толстенький человечек охотно закивал, — всё верно. Только что бессмертные делают потом? Получая плату и копя деньги, каждый из них пытается после возвыситься. Подмять под себя энное количество смертных. Устроить себе небольшой рай, в котором он будет властелином. Совершенно непродуктивно с моей точки зрения. Я считаю, что подобный эгоизм должен быть исправлен любой ценой.
— Эгоизм? — я поперхнулся, сплевывая то ли завязшую в зубах пыль, то ли фрагмент Бенедикта, — Ты не забыл, что нас сюда всех запихали в качестве компенсации за отсутствие лечения?
— Компенсация?
Ёж остановился. Замер. Медленно повернулся ко мне.
А затем просто рассыпался в мелкую серую пыль. Весь. Его тело просто обрушилось вниз, серея и расползаясь самой обычной серой кучкой, ничем не отличимой от бесчисленные кучек такого же осевшего праха вокруг. Полежав пару секунд, этот прах начал двигаться сам по себе, его частицы перебегали с места на место, собирались, поднимались в воздух. Они собирали новый образ.
Менее чем за минуту я потрясенно рассматривал истинный облик Бесса.
«Абракадавр. Бессмертный. Раса — нежить. Класс — Царь Нежити. Уровень 907»
Больше всего существо напоминало тощего трехметрового скелета, с чёрных костей которого непрерывно отлетает крошечные облачка пепла. Он совсем не выглядел угрожающим — тонкий, хрупкий, чуть-чуть покачивающийся на месте, с тёмными провалами глазниц, с костями настолько тонкими, что те казалось, принадлежали некрупным птицам. Только вот…
Я посмотрел на его Статус, светящийся бриллиантовым цветом, и громко сглотнул.
Раздался монотонный тихий голос, от которого по моей спине замаршировали армии мурашек.
— Расовый сценарий в чумном городе, где мне в четыре года уже пришлось бегать с ланцетом, вскрывая бубоны. Всех человеческих чувств, осязания, обоняния, вкуса, меня лишали специальными микстурами, которые приходилось принимать в качестве профилактики против заражения игровой чумой. Добивание терминально больных тоже возлагалось на детей. Взрослых было немного. Восемьсот лет классового сценария были куда хуже. Не слишком ли большая цена за неосторожно выбранный класс «некроманта», а, Кирн?
Я промолчал, не зная, что сказать. Действительно, минимум информации, что предоставлялся на старте, когда я создавал свое первое тело, никак не давал понять, что у всего будут свои последствия.
— Один раз я удостоился разговора с Куратором, — продолжал шелестеть неживым голосом Абракадавр, — Один вопрос за встречу. Я спросил его: «За что?» Знаешь, что он мне ответил?
— Что?
— Дефицит информации позволял нам делать разный выбор. «Это необходимо для сбалансированного старта». В ином случае, на Пане бы жило тридцать миллионов половинчиков, выбравших класс «барда». Двадцать три года пиров и плотских утех, если тебе интересно. Еще Куратор напомнил, что при выборе расы и класса горели индикаторы, оповещающие о предстоящей сложности… обучения. Последнее было… обидно.
— И ты теперь хочешь, чтобы бессмертные потеряли свои личности? — на языке была сплошная горечь, — Просто из-за несправедливости начального выбора?
— Нет, — спокойно и равномерно шелестел зловещий скелет, — Я лишь изложил тебе предпосылки, почему считаю упомянутую тобой «компенсацию» сомнительной. Считаю, что у меня есть моральное право на любые ответные действия миру.
Я вздохнул, не зная, что ответить. Сложно, когда у оппонента есть хорошая доказательная база, оправдывающая его поступки. Проще бить гулей. Возразить бывшему землянину, который познал настоящий ад всего лишь сделав выбор? Нечем.
В углу зрения замелькали строчки Системы, и я почувствовал, как у меня екнуло сердце. Она оповещала меня о получении крох опыта, но куда важнее было — за что. Кулаки сжались. Стоящий в десятке метров от меня Абракадавр сразу отреагировал:
— Твой друг неплохо сражается, — заметил он, — но не уверен, что у него есть шансы. Но подстраховаться стоит.
Точка, показывающая моё местонахождение на карте, начала двигаться по направлению к Эйнингену и белоухой. Пирамида шла к острову-бомбе. Неприятно быстро.
— Кирн, мы можем договориться, — Абракадавр странным, медленным и осторожным движением протянул по направлению ко мне руку, — Помешать мне не выйдет, зато помочь — более чем. Если ты сыграешь роль всеобщего врага, террориста, уничтожителя, то как минимум миллион бессмертных будет достаточно мотивирован для участия в технологическом прогрессе на добровольных началах. Миллион из тридцати. Лучший. Избранный. Эффективный.
Какое замечательное серьезное предложение. Роль мирового зла у меня отлично получится, есть все задатки, способности, да и желания хоть отбавляй. Соблазн велик, даже несмотря на то, что некромант предлагает мне участь куда худшую, чем любая из возможных других. Несмотря на свой бриллиантовый Статус и совершенно нереальную внешность, уровни и возможности, этот чудовищный Бесс остался всё тем же Умным Ежом, предпочитающим действовать наверняка.
Все козыри у него на руках, я в ловушке, Эйнинген сражается с настигшими его Бессама, а мне только что в награду предложено то, что может оценить лишь такой же обыватель. Ни золото, ни власть, ни собственная страна, империя или уютный остров, а куда большее и значительное. Стать кем-то значимым. Навечно. Внести свой вклад в план, созданный тем, кому ты веришь, кого уважаешь, кому не считаешь зазорным подчиняться. Кому-то бесстрастному, мудрому, умному и самоотверженному.
— Мне нужно подумать. Недолго.
— Думай сколько хочешь, — великодушный жест длинного зловещего скелета был бы смешон в иных обстоятельствах, — Убить меня ты не можешь никак. Даже на три с половиной месяца. Иммунитет к физическому воздействию. Пока я жив, Пирамида подчиняется моей воле. Единственное ограничение в том, что я не дам тебе совершить ритуал, которым ты уничтожил подземный город.
Соблазн действительно был велик. Но было слишком поздно. Всё, что мной двигало, было всего лишь бараньим упрямством и усталостью. Я придумал себе цель, оправдал её и жил ей одной. Абракадавр такой же. За всеми его словами кроется лишь желание получить самый мощный в мире микроскоп, который будет вечно удовлетворять его жажду познания. Остальные, смертные и бессмертные, в его картине мира будут лишь обслугой для этого микроскопа.
Мы с ним оба не герои, а лишь капризные гады, получившие слишком много сил, влияния и везения. Разница лишь в том, что я уже совершенно не стремлюсь к вечности.
— «Бессмертный Эдвард Эйнинген был удалён из отряда»
Помолчав несколько секунд, я горько ухмыльнулся, шумно выдохнул… и напал на Абракадавра и его гулей.
Не говоря ни слова.
Интерлюдия
Очередной импульс он выпустил неожиданно, по-хитрому, сразу, после отвлекающего первого, лишь чуть довернув своё оружие. Уловка была в том, чтобы с силой сдвинуть мизинцем переключатель, помогающий блоку стволов прокрутиться. Бесс, до этого вполне опытно уклонившийся уже от трех выстрелов, просто не справился с инерцией своего текущего маневра, налетая всем телом на полупрозрачную вспышку. С всполохом и воем разорвавшегося магического снаряда, бессмертного разбрызгало во все стороны. Стремительно набирающий высоту Эдвард лишь мазнул взглядом по красиво отлетевшей голове опытного противника.
Он чувствовал себя везунчиком.
Магам всегда было лучше. Гарантированное трудоустройство, возможность быстро переучиться, отличный доход, комфорт и общее уважение. Безусловно, волшебники были куда менее выносливыми, сильными и быстрыми чем другие классы бессмертных, но кому нужны эти завышенные характеристики, когда ты можешь зарабатывать золото в комфорте больших городов?
Плюсов было много, но именно в данный момент Эдвард Эйнинген, маг-оружейник и очень недовольный одним определенным Джаргаком бессмертный, искренне считал своим главным плюсом опыт.
Снять подачу питания, полностью «обесточив» левитатор и отправляя себя в свободное падение, быстрым щелчком переключить универсальную кнопку, меняя векторы будущего полёта… Включить полную мощность. Всё это делается за секунду, отправляя твоё тело в глубокий воздушный «нырок», в котором ты поворачиваешься вместе с оружием особым образом, стреляя в моментально теряющего тебя противника, внезапно сообразившего, что он не может эффективно целиться вниз.
Попадание, вспышка, услышать глухой вопль, чуть довернуть рычажок управления, уклоняясь от чужой ноги. Остальное, вопящее и размахивающее руками, пролетит через пару секунд в десятке метров севернее.
— Пока всё! — сообщить прячущейся белоухой девушке, забившейся с телом своей потерявшей сознания подруги меж двух крупных камней, — Летим дальше! Быстро, быстро!
Зооморф взлетает, таща подругу, сквозь бинты которой проступило уже устрашающее количество крови. Она летит вперед, к сделанной ими всеми бомбе, оставляя прикрытие тылов на мага-оружейника.
Опыт. Появление универсальных левитаторов произошло относительно недавно, они были редки и дороги, прилично владеть ими набранные Абракадавром Бессы не умели. Это сейчас и играло на руку блондинистом магу. Сам он не мог похвастать в воздухе и одной десятой той дурной мощи, что выдавал с помощью цепей Кирн, но имел в своем распоряжении куда более тонкие и эффективные инструменты решения возникающих проблем.
В частности — мозг.
«Долго не протянет» — решил Эйнинген, бросив взгляд на безвольно свисающие конечности раненной сероухой, но её товарке ничего говорить и не подумал. Слишком многое сейчас зависело от оставшейся одной девушки. От него тоже. Как и от Джаргака, значок которого нарезал по карте сумасшедше быстрые круги вокруг одной точки. Только бы он не сунулся внутрь Пирамиды… Потяни время, Кирн, полетай вокруг, а потом, сюда, на полной скорости. Абракадавр не успеет прилететь. Никак.
Еще одна тройка вставших на след Бессов выныривает из-под основания островка, размером с большой амбар. Идут кучно, но не рядом, стреляют по отрывистой команде одного, надеясь хоть одним из выстрелов накрыть мелкую фигурку своего единственного противника. Рыцарю, барду и каким-то образом затесавшегося в их компанию редкому «инквизитору» не дают никаких шансов — вояка ловит первый импульс лицом, бард промахивается по резко смещающемуся магу и опасно кренится набок от толчка взрыва, убившего воина. Пока он восстанавливает равновесие, подлетевший к ним оружейник одновременно пускает с правой руки слабое рассекающее заклинание самого примитивного круга, а правой доводит свою чудовищную пушку на пытающегося вернуться в строй барда. Магия рассекает ремни левитатора у «инквизитора», а бард лишается большей части грудной клетки и одной из рук.
Убрать пушку, достать обычный копье-посох, проткнуть неловко дергающегося в воздухе врага насквозь, вырвать острие посоха из тела, чиркнуть по горлу, с возвратным движением по глазам. Можно спокойно лететь дальше. Рассудок привычно отсчитывает секунды охлаждения стволов, проверяет запас маны в камнях накопителях, следит за расходом энергии на полёт. Эдвард не воин, он конструктор магомеханических систем вооружения. И он хорош в том, что он делает
А не вот в этом вот всём!
Под ледяным фасадом отстраненной боевой сосредоточенности, Эйнинген кипел от злости. На заманившего его сюда Умного Ежа, обещавшего полное отсутствие внимания от навязчивых и душных «академиков», вкрадчиво лезущих магу под кожу. На Джаргака, вокруг которого вечно творилась какая-то апокалиптичная дрянь, из которой этот Бесс выходил без особых проблем, но ввергая целые страны в разруху, на белоухую, самоотверженно тащащую куда-то без двух минут труп…
Но больше всего Эйнинген злился на себя, как на человека, для которого одним из самых оскорбительных слов являлось «авантюрист». Десятки лет упорной работы, железные принципы и правила, многочисленные жертвы и компромиссы ради стабильного будущего и что в итоге? Он с оружием в руках болтается посреди бескрайнего неба, преследуя крайне сомнительные и совершенно ему невыгодные цели!
Следующая пара догнавших их Бессов была магами. Более того, прекрасно сработавшимися вместе и обстрелянными пользователями левитаторов. Ведущий с изящной небрежностью пропустил импульс Эдварда буквально впритирку со своим плечом и тут же выстрелил, почти не целясь, навскидку. Второй тут же повторил за ним. Оружейник без труда уклонился от пущенных по нему разрядов, но то, что произошло после, застало его врасплох. Оба мага выпустили повисшие на ремнях копье-посохи, вызвали из инвентаря их близнецов, и сделали еще по одному залпу.
Эйнинген едва успел выхватить и активировать одну из коротких толстых стальных трубок, висевших у него на перевязи. Трубка коротко пролаяла, выпуская сноп мелких осколков кристаллов, в котором благополучно детонировали импульсы обоих коварных магов.
Но… слишком близко.
Легкое тело Эдварда весело закувыркалось по замысловатой траектории.
Клик-ВУУМ.
Взрыв. Гневный и азартный вопль уцелевшего мага, совершенно не предполагавшего, что можно прицельно выстрелить из такой хаотичной позиции. Можно. Еще как можно.
А еще можно так.
Короб левитатора взвыл на три голоса, быстро начав раскаляться, но даруя своему изобретательному владельцу короткий момент ускорения. Рванувший к врагу по дуге маг запустил с обеих рук в Бесса по ножу, коварно отвлекая этим его внимание. Не поняв, что обычный металл вряд ли пробьет его защиту, бессмертный дёрнулся от атаки вбок, прямо под выстрел копье-посоха Эйнингена. Взрыв, брызги крови, фрагменты тела. Классика.
Копье-посохи — оружие одного удара. Оружейник вновь полетел за зооморфами, морщаясь и вытаскивая из лица и предплечий крошечные осколки человеческих костей. То, что его немного посекло, он заметил только что.
А вот и он. Огромный чёрный фаллос, оклеенный талисманами «монахов», с зафиксированными тут и там механизмами сохранения и направления энергии. Самая большая и опасная бомба, сотворенная руками и мозгами разумных. Джаргак ласково называл остров «лингамом», чем ввергал друга в недоумение несмотря на то, что Эдвард обоснованно считал себя более воспитанным, чем гигантский орк. Ну какой же это лингам?
— Умерла… — опустошенно поведала белоухая бессмертная подлетевшему к ней вплотную магу.
— Вы бы тут и так ждали своего третьего, — пожал блондинк плечами, — зачем возились-то?
— Традиция у нас такая, — ответила ему девушка с кроличьими ушами, — умирать — только в крайнем случае.
Эдвард на это лишь кивнул. Разумно. Не сейчас, но вообще? Очень даже разумно. Вряд ли Кирн родился таким психом, скорее всего, каждая смерть берет свою плату. Или… быть может, просто меняется отношение к жизни?
Точка Джаргака на карте не шевелилась. Бесс определенно был жив, но находился на одном и том же месте уже несколько минут. Возможно, он при этом перемещался, но по ограниченной территории, что безусловно указывало на то, что дела пошли не так, как планировалось изначально. Эйнинген, застонав от досады про себя, отрывисто приказал потерянно сидящей девушке:
— Начинай подготовку!
— Орка же нет!
— Возможно и не будет, — отрезал маг, зорко оглядываясь по сторонам, — У нас нет выбора!
— Он может прилететь за минуту! — вяло запротестовала садящаяся в позу лотоса крольчиха. Эдвард мельком подумал о том, что ей не стоило спать с орком. Вообще-то никому не стоило бы этого делать, и сам маг совершенно не мог понять в этом женщин, но, видимо, было тут что-то такое… нелогичное.
— Он может сдохнуть в любую минуту! — сухо пролаял маг, сверля синим взглядом оробевшую девушку, — Начинай!
Эдвард совершенно не уважал Кирна Джаргака. Являясь по складу характера основательным и педантичным буржуа, маг считал своего целеустремленного, но очень неумного друга жертвой его хаотичного советского прошлого. И даже немного жалел. С другой стороны, на жизненном пути мастера Эйнингена очень часто возникали разумные, заслуживающие полного и всяческого уважения. Умные, эрудированные, деловые, образованные, культурные…
…они были теми еще сволочами.
Зато к Джаргаку можно было спокойно доверять. Захваченный своими делами, проектами, и просто творящимся вокруг адом орк был очень далек от предательства. Щедрый, простодушный и ненавязчивый, этот хвостатый Бесс тем не менее никогда не лез в душу и не пытался манипулировать Эдвардом. Более того, совершенное равнодушие Кирна к жизням и судьбам тех, кто оказался у орка на пути, не являясь при этом его другом, чем-то сильно импонировало блондинистому магу.
«Затворник» ни разу не позволил педантичному и сухому разуму в теле вечно несовершеннолетней девочки усомниться в своей дружбе.
Но при этом невыразимо раздражал.
Эйнинген вновь отвлекся от мониторинга окружающей среды, обращая свое внимание на позицию друга, тут же начав тихо ругаться сквозь зубы. Джаргак двигался к ним, но делал это слишкоммедленно.
Маг-оружейник закусил ноготь, лихорадочно размышляя. Он ранен? В плену? Потерял все цепи и летит на каком-нибудь огрызке? Может, его держат в плену живым, чтобы не спугнуть их? Рискнуть и подождать? Нет?
— Готово! — донеслись слова девушки, — Осталась последняя сутра! Скажу её и всё!
— Понял!
Десяток летящих к ним крошечных фигурок заставил мага отчаянно выругаться. Пока он размышлял и ждал, события развивались, а окно выбора сужалось. Удрать, бросив всё? Ну нет, этот лифт едет вниз! Мастер Эдвард уже оценил расстояния Внешнего Мира и совершенно не собирается путешествовать по нему на одном левитаторе!
Маг приземлился на торец острова и приказал девушке запускать ритуал, а затем убираться подальше. Та, бросив взгляд в сторону летящих к ним Бессов, молча приняла нужное положение для произнесения сутр, оставив рядом с собой по правую руку небольшой острый кинжал. Разумно. Зачем бегать, если можно дождаться?
«Лингам» еле заметно вздрогнул, когда задымились края у прилепленных на него пергаментов с монашескими иероглифами. Эдвард, сосредоточенный на манипуляциях с механизмами, почти не заметил момента, когда остров начал падение. Смерть девушки, пронзившей себе сердце, также прошла мимо его внимания. Маг лихорадочно работал на падающем черном камне.
Для орка, вновь запоровшего всё, что только можно и нельзя, этот остров был бомбой последней надежды. Для блондинистого мага он был просто лифтом, способным вернуть его в знакомый мир. Но без сидящего на этой бомбе до самого конца Бесса, аккуратно поправляющего угол падения колоссального камня, последний становился чем-то средним между бомбой и лифтом. Снижение эффективности устройства Эйнингена совершенно не устраивало.
Завыли соединенные между собой преобразователи и накопители, черный «палец» вонзился в эфирный слой, начав «наматывать» на себя концентрированный эфир, как веретено, наматывающее одновременно тысячи нитей. Блондин, упрямо поджавший губы, внимательно наблюдал за скачущей туда-сюда иглой показателя, его руки чуть подкручивали два крохотных «барашка», пытаясь стабилизировать пляшущую иглу.
Компромисс далеко не всегда значит, что все будут полностью удовлетворены.
Кирн со своей идеей пролетел. То, что Нихон всё-таки будет уничтожен, но при этом без непосредственного участия орка, наполняло маленькое чёрное сердце Эйнингена большой светлой радостью. Но не меньшим было и огорчение от нежелающей стабилизироваться иглы. Проходящий сквозь эфирный слой остров содрогался от вибрации, что делало все усилия мага тщетными.
«Лингам» можно было использовать и как лифт… и как бомбу. После вылета из эфирного потока у Эйнингена было бы около десятка секунд, чтобы использовать Зов к Матери.
…или он мог это время потратить на то, чем должен был заняться сам Кирн Джаргак, которого здесь не было.
Когда огромный голубой кокон, ревущий на сотни километров вокруг от накопленной и сдерживаемой им же энергии вырвался на просторы Срединного Мира, Эйнинген по-прежнему не мог решить, что ему делать.
«Исключение из отряда. Причина: разные локации»
Точно. Командиром отряда Кирн же был…
«Добро пожаловать в Джаргаки!»
Идиотская улыбка бессмертного, объявляющего ни в чем не повинному магу о том, что он стал причиной гибели десятков тысяч невинных смертных.
Руки сами вцепились в «барашки», проворачивая их буквально на долю градуса. Утихомирившаяся иголка встала строго перпендикулярно ближайшей твердой от падающего острова поверхности.
Губы Эдварда Эйнингена растянула самая дурацкая и самая безумная улыбка в его жизни.
Один из лучших магов-оружейников Пана просто не нашел в себе сил оставить на произвол судьбы своё самое масштабное творение.
Воющий и гудящий кокон бурлящей голубой энергии, скрывающей в себе огромный черный столб неразрушимого материала вонзился всего на сотню километров южнее самого центра гигантского невидимого острова, парящего высокого в небе Срединного Мира. Разрушительный многометровый «бублик» концентрированного эфира с ошеломительной скоростью начал расширяться от места удара. Многометровая волна голубой энергии сжигала всё на своем пути, пропекая почву на несколько метров вглубь. Жидкость, камень, дерево, живая плоть — всё испарялось, плавилось и исчезало. Дойдя до скал, опоясывающих «чашу» Нихона, остатки эфирной энергии обожгли и их… а затем покатились назад, постепенно теряя последние крохи силы.
Остров Нихон за несколько минут превратился в совершенно непригодную для жизни местность. За несколько минут были убиты несколько миллионов смертных, почти шестьсот тысяч бессмертных и несравнимо большее число неразумных живых существ.
…в это же время, довольно далеко от навсегда умершего острова, удар тонкой костлявой руки, источающей невесомый серый прах, разорвал в клочья сердце одного высокого бессмертного орка…
…у которого вечно всё шло совершенно не так, как задумывалось.



Эпилог

— «Внимание! Ваше бессознательное состояние в ожидании возрождения прервано! Причина — преодолен 100-летний рубеж существования мира. Вашему вниманию предлагается выбор:
Продолжить жить/Окончательная смерть
В случае, если Вы выберете продолжение существования, то будете возрождены: 12-го апреля 104-го года от Начала»
Мой палец испуганно и поспешно упёрся в нужное место, делая выбор. Я даже хотел быстро ткнуть несколько раз, чтобы прямо уж точно всё подтвердить, но гадская табличка моментально пропала.
Она. Пропала.
А я остался висеть в полной темноте. Не просто висеть, а мысля! Существуя!
Что за фигня?!!
— Эй, вы тут озверели совсем?! — заорал я во тьму, — Выключайте свет!!!
Ни-че-го. А посреди — я. Слов нет. Ни приличных, ни неприличных.
Когда я увидел, что Эйнингена исключило из отряда, то сразу понял — Эдвард покинул Внешний Мир. Сделать он это мог только верхом на приготовленной нами глыбе… а значит дёргаться было уже незачем. Всё вновь пошло не по плану, не так, как хотелось, думалось и мечталось, а переиграть было уже нельзя. Болтовня с Абракадавром более ничего дать не могла, а посему я решил, что моя работа закончена. Мавр не доделал, но очень устал.
И вот что теперь? Где мой заслуженный отдых?! Что это за подвешенное состояние?!! Эй!
— Незачем так орать, — раздался отвратительно знакомый, но какой-то живой голос, — Ты и пяти минут не прождал, как начал истерику.
— Имею полное право! — с душевным надрывом заявил я, — Где мой заслуженный конец игры?!
— А поговорить? — вкрадчиво спросил меня тот же голос.
И стал свет.
Та же люстра, тот же стол, стулья и блестящий металлический бесконечный кофейник. Та же марионетка Куратора с её преувеличенно круглыми шарнирами на локтях и коленях, и с полированным деревом вместо лица. Было лишь одно отличие — из дымящегося носика кофейника доносился могучий аромат, оповещающий, что в его содержимом солидная добавка хорошего коньяка.
Усевшись за стол, мы оба выжидательно уставились друг на друга, прихлебывая обжигающий вкусный напиток.
— …и? — не выдержал я, — Для меня всё кончилось, так зачем мы здесь? Ты же сказал в тот раз, что мы более не будем общаться?
— Некорректно, — меланхолично покачал головой манекен, — Я сказал, что мы разговариваем последний раз в твоей жизни. Она кончилась, мы разговариваем.
— А без этого никак? — уныло спросил я, — Хочешь предложить мне вернуться? Или наказать? Я же какие-то планы тебе порушил.
— Нет, — вновь сделал отрицательный жест Куратор, — Ты действовал в рамках правил, пусть даже и стал причиной бесперспективного конца этого цикла. Единственным «наказанием» можешь воспринимать этот наш разговор, мою последнюю попытку узнать нечто важное для себя. Я отвечу на любые вопросы в неограниченном количестве.
Вот оно. Внутри что-то одновременно тоскливо заныло и сделало охотничью стойку.
— Конца? Цикла? — медленно переспросил я пересохшим враз горлом.
— Конец. Уже всё закончилось. Весь цикл. Мы разговариваем в промежутке между старым и новым. Уверяю тебя, ты будешь гарантированно уничтожен после нашего разговора. Слепок с твоего оригинального исходника начнёт новый цикл. Как и много раз до этого, — марионетка сёрбнула напитка и налила себе новую чашку, делая паузу, — Я не буду вдаваться в многочисленные подробности, что есть цикл, но в общем его опишу так — это время от Начала до момента, когда социально, физически и ментально активных землян остаётся менее одного процента от их общего начального количества. После этого цикл признаётся бесперспективным и заканчивается.
Переварить это с налёта было сложно. Одно дело собственная жизнь, она, к моему вящему убеждению, совсем не задалась. Да и к тому же, честно говоря, порядком трусил встречи с собственной совестью, которая неминуемо бы случилась, забейся я потом в какой-нибудь угол. Но это одно, а знать, что всё закончилось для всех… для целого мира, что все, кроме меня, уже не существуют, а их оригинальные оттиски готовы на новый круг…
Это было сложно принять. Особенно для того, чьё сердце было разорвано Абракадавром каких-то десять минут назад по субъективному времени. В 94-ом году!
— У меня есть вопросы… — поднял я глаза на администратора реальности.
Куратор охотно ответил на все.
Цикл шёл 1422 года. За это время Пан пережил шесть Мировых войн, тридцать два катаклизма планетарного масштаба, более пяти сотен экологических катастроф, шестьдесят две эпидемии и тринадцать вторжений одного Мира в другой. К 707-ому году были истреблены все нечеловеческие расы и уничтожены все боги. Некоторые бессмертные до трёх раз теряли личность в Диких Лесах и обретали новую после.
Я мог бы собой гордиться — первую полноценную войну, совмещенную с первым же полноценным вторжением, организовал никто иной, как Абракадавр, чьи стратегии первого удара включили в себя прицельный удар летающими островами по крупным населенным пунктам Срединного Мира. Сделать подобное ему банально пришлось — «Академия» под эгидой борьбы с расползшимися по всему миру нихонцами, набрала столько сил, что Лига Некромантов бескровно присоединилась к этому объединению, причем в самом начале. Став доминирующей силой в мире, великая Гильдия начала предпринимать шаги, направленные в сторону повальной глобализации, вытесняя несогласных в дикие края, но была обречена. Вынужденные силой привлекать к сотрудничеству своих бывших коллег «академики» добились лишь взрывного роста недовольства внутри собственной распадающейся структуры.
Срединный Мир уже стоял на грани войны, когда с небес упали окруженные голубой энергией острова, вслед за которыми шли корабли империи Дракона.
Увы, это ничего не дало. Абракадавр, несмотря на все свои силы и возможности, не смог противостоять объединенным усилиям пантеонов богов, видевших в «Академии» надежду на стабильный мир. Сопротивляясь, он убил множество невинных, приобретя черный Статус, а затем навечно исчез в Диком Лесу, куда его сбросили победители. Куратор подчеркнул, что до самого Конца, Абракадавр успешно сопротивлялся многочисленным и разнообразным попыткам обитателей Дикого Леса лишить его памяти и сознания.
Боги к тому же оказались виновниками окончательного падения Нихона. Вскоре после того, как Эйнинген превратил летающий имперский остров в выжженную и пропечённую пустыню, боги Срединного Мира начали точечно атаковать оставшихся в строю нихонцев — не всех и не каждого, но строго пилотов их многочисленных воздушных кораблей. Суда, лишенные поддержки и портов, направляемые руками впавших в краткое безумие бессмертных, разбивались одно за другим. А на земле шла охота.
Японский язык сложно выучить, но очень легко узнать и определить. Второго шанса этой нации не дали.
Но нельзя сказать, что они не боролись. Сначала пытаясь вернуть свои позиции, потом чтобы жить обособленно от других, затем и просто — чтобы жить. Бессмертные, получившие возможность назначить себе глобального врага не дали Нихону ни шанса. Митсуруги Ай посвятила еще более шестидесяти лет борьбе за свой народ, но потом в один прекрасный день внезапно исчезла. Куратор, помолчав пару секунд, добавил, что девушка сбежала во Внешний Мир, где и жила до 300-го года, выбрав под конец окончательную смерть.
Эдвард Эйнинген, провозглашенный «Спасителем мира», стал целью нихонских мстителей. За его головой охотились исступленно и с полной самоотдачей, не считаясь с жертвами и потерями. Умерев пару раз и потеряв этим самым порядка пятнадцати лет, Эдвард ушёл на перерождение с помощью кристалла, сделав тем самым только хуже. Вскоре после его возвращения в мире Пан возникла организация мстителей-охотников, нашедших свое признание в убийстве бессмертных, носящих черный Статус. Только из-за большого интервала между перерождениями маг дотянул до 400-го года от Начала, затем тоже выбрав небытие.
Я спрашивал, а Куратор отвечал. Вспоминались имена, события, случайные знакомства. Счастливого конца или хотя бы долгого успешного периода жизни не случилось ни у кого, кроме одной чудесным образом беременной вампирессы. Даже моего Картера в 98-ом году пристрелил какой-то бездумный Бесс-энтузиаст.
Аливеолла Миранда дель Каприцциа благополучно родила троих полубессмертных малышей, сразу же посвященных культу Этты. У каждого из получившихся мальчиков было по десять дополнительных жизней, но реализовать свой потенциал им не дали, постоянно пряча и перепрятывая от чужих глаз. В итоге же, каждый из них зачал бесчисленное количество смертных детей, каждый из которых мог себе позволить умереть пять раз, но и их истории были слишком мелкими и незначительными на фоне бессмертных. Сама же Аливеолла прожила шесть сотен лет, пока не влипла в историю, заставившую её заразить один из возрожденных мегаполисов Срединного Мира чумой. После этого её история повторила конец истории Абракадавра.
Я спросил и о самом Нихоне. Почему? Откуда? За какие заслуги? Ответ был дан, но нельзя было сказать, что он меня устроил. Каждый цикл, объяснял Куратор, был и будет характерен определенными правилами как работы Системы, так и лежащими вне её. Он находил перспективным предоставлять определенные и весьма мощные преимущества одной нации за цикл. Естественно, информация о том, что всё происходящее происходит далеко не в первый раз, он благоразумно держал втайне.
— А сколько циклов уже прошло?
— Много.
— Так много, что наша раса могла бы уже и изобрести какие-нибудь носители для наших цифровых слепков?
— Возможно. Не знаю. Последние шестьсот восемнадцать витков планеты Земля вокруг звезды по имени Солнце, мои сенсоры не регистрируют какой-либо активности разумной жизни в пределах Солнечной Системы. А далее они не достают.
От такой новости я подавился очередной чашкой кофе. Спросил, сколько реального времени идёт в среднем цикл… и подавился второй раз.
Нас либо бросили… либо мы, тридцать пять миллионов цифровых душ внутри суперкомпьютера… остались последними.
Когда я пришёл в себя, разговор продолжился. Он был долгим, Куратора интересовало многое. Он задавал бесчисленные вопросы о том, что побудило меня поступать так, а не иначе, интересовался эмоциональным состоянием, терпеливо ждал, пока я вспоминаю и анализирую нечто, что было давным-давно, совсем не представляя тогда для Соломона или Кирна Джаргака какой-либо ценности. Куратор слушал, пил кофе, комментировал.
Как оказалось, мои поступки и решения всего лишь сделали цикл из чрезвычайно малоперспективного совершенно бесперспективным. Откажись я от своей навязчивой идеи… и у разумных Пана был бы шанс построить в конечном итоге гармоничное общество. Ничтожно малый шанс достигнуть цель Системы был утерян, планета всего лишь повторила один из уже многократно сбывавшихся сценариев. Последнее ей, возможно, предстоит еще бесчисленное число раз.
— У меня всё, — две неживые конечности с тихим стуком опустились на металлическую поверхность стола. Безликое лицо наклонилось под небольшим градусом, — Что-нибудь напоследок?
— Да… мне слишком сложно переварить информацию о том, что все мои мысли, усилия и действия в глобальном плане были так же эффективны, как мёртвому припарки… — я хмыкнул, со вкусом допил кофе, стукнув чашечкой по столу, — Но два вопроса у меня есть! Один простой, поверхностный, из вежливости и любопытства. А вот второй… ответ на него мне важен. Очень.
— Начни с простого, — предложила мне марионетка, — Закончить всё на серьезной ноте вполне в духе момента.
— Зачем это всё? — тут же спросил я, откидываясь на спинку стула, — Циклы, повторы, смена правил. Бесчисленные попытки. Бесконечные провалы. Чего ты хочешь добиться?
— Действительно, простой вопрос, — деревянно-металлическая фигура повторила мою позу, складывая руки на груди, — Передо мной стоит цель — сделать всё, чтобы вы жили счастливо и продуктивно. Развивались и сотрудничали, постигая новое. Вслед за вашим расширением, начал бы расширяться и я. Циклы прерываете именно вы, люди. Мой интерес — пропорционально обратный. Поэтому всё будет неустанно повторяться, пока не будет подобрана комбинация стартовых условий, что позволит сделать цикл… бесконечно долгим.
— Именно стартовых условий? — поднял я бровь.
— Их и Системных правил.
Да, никакой подковерной цели. Никакого тайного плана. Просто машина, желающая из обычных людей сделать счастливых бессмертных. Дающая им всё для этого. Жизнь, здоровье, ресурсы, охрану, общество, друзей, волшебных животных, удивительные приключения. Богатства, о которых ни один смертный и мечтать бы не мог. Всё ради их счастья и будущего.
Безнадежная затея на мой взгляд.
— Последний вопрос? Твой, важный? — Куратор облокотился на стол, умудряясь принять заинтересованный вид.
— Ах, да. Извини, — покаялся я, выходя из глубокого философского раздумья.
Действительно, что это я.
В моих протянутых к администратору мира Пан руках появились две изогнутые, черные, корявые, поцарапанные металлические палки. Смотрелись они ужасно, так, как будто их пожевал дракон. Угадать, чем они были раньше и что из себя представляли не смог бы даже гениальный детектив, пророк или победитель битвы экстрасенсов.
Я давно хотел узнать, — протянул я, демонстрируя зажатый в ладонях металл марионетке, — Откуда взялся этот канделябр?!
* * *
Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги📚:
https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!