Мне тяжело нести груз гибели Марины Курочкиной, одной из моих учениц, которую я познакомил на вечере в перестроечные годы. Ее рассказ в журнале о духовном опыте выделялся метафизическим бесстрашием и философской одаренностью, но еще более удивительным было сочетание глубокой религиозности и скептического склада ума. Несмотря на сарказм по отношению к церкви, Марина благоговейно относилась к Христу и была готова служить Ему всей собой. Она и ее подруга стали постоянными слушателями философской лирики и эссе, которые мы читали в нашем доме.