Темный еловый лес мрачно нависал по обе стороны замерзшего водоема. Деревья были лишены своего белоснежного покрова инея из-за недавнего ветра и, казалось, наклонились друг к другу, черные и зловещие, в угасаюющем свете. По земле царила безмолвная тишина. Само место представляло собой запустение, безжизненное, неподвижное, такое одинокое и холодное, что его дух не вызывал даже печали. В нем ощущалось что-то от смеха, но это был смех более ужасный, чем любая печаль — смех, лишенный радости, как улыбка сфинкса, смех холодный, как иней, и обладающий мрачностью непогрешимости. Это было мастерское и недоступное понимание вечности, смеющееся над тщетностью жизни и усилиями существования. Это был Дикий, жестокий, холодный Северный Дикий…