Шабаш только что завершился, но в винном погребе Айзика Рубинштейна стало так многолюдно, что запоздалые гости не могли найти себе место и пили, стоя рядом с чужими столиками. Сквозь облако испарений, выдыхаемых толпой, и синие слои табачного дыма огни висячих ламп выглядели как желтые, расплывчатые пятна, а на каменных ноздреватых сводах погреба блестела сырость в виде капель. Два прислужника в черных передниках и кожаных нарукавниках едва успевали разносить по столам мутное бессарабское вино, которое сам Рубинштейн, стоя за прилавком, разливал из двух больших бочек в графины…