Щаповаловский сход переживает волнение… Разгоряченные крики заполняют душное пространство сборной избы, нарастая и сливаясь в настойчивый гул. Даже бородатые старики, которые всегда сохраняли молчание, теперь тесно прижимаются к столу, протискиваются вперед плечами и локтями и с надрывом, погружаясь всем своим существом в каждое слово, кричат: – Незачем выделять!.. На што ему земля?.. Все равно – сам не станет пахать, а Игошину продаст!..